Зубная Фея

Глава 1.

Сон опустил на меня свое тяжелое, бархатное покрывало, но под подушкой, словно крошечный талисман, лежал мой последний молочный зуб - свидетель ушедшего детства.

И явилась ты. Не сон, не грезы - живое воплощение лунного света. Зубная фея. Твое сияние затмило ночь: кожа - холодный фарфор, излучающий мягкое свечение, а волны волос цвета жидкого золота рассыпались по плечам. За спиной трепетали, переливаясь перламутром, огромные, невесомые крылья, разбрасывая по спальне искры забытой магии.

Ты парила в воздухе, беззвучно, как пушинка одуванчика, склоняясь к изголовью. Прохладные пальцы, тонкие и изящные, уже почти коснулись ткани, чтобы извлечь свою дань. В этот миг моя рука, повинуясь смутному сновидению, резко рванулась вперед и сомкнулась вокруг твоего запястья.

Ты ахнула - тихий, переливчатый звук, похожий на звон хрустального колокольчика. Потеряв равновесие, ты рухнула вниз, но твои крылья мощно взметнулись, смягчив падение. Они удержали тебя в сантиметре от моего тела, создав невидимую пульсирующую ауру между нами. Ты зависла надо мной, вся в смятении, а моя рука, горячая во сне, так и не отпускала твою ледяную кисть.

Я беспокойно перевернулся на бок, и рывок притянул тебя, лишив хрупкого равновесия. Ты мягко приземлилась на простыню рядом. Движение было столь неожиданным, что твоя правая рука, вырвавшись вперед, бессильно опустилась мне на низ живота. Ладонь, нежная и легкая, как паутина, прикоснулась к тому, что скрывала ткань сна - к твердой, теплой тяжести, пульсирующей в такт сну, к сокровенному символу пробуждающейся мужской силы.

Воздух застыл. Твое дыхание перехватило. От нашего соприкосновения - твоего вынужденного, моего бессознательного - по комнате поползло напряженное, сладкое и тревожное тепло. Ты не могла пошевелиться, а я не отпускал твою руку, прижимая ее к себе, словно к единственному якорю в бушующем море сновидений.

Смех, подобный переливчатому звону крошечных колокольчиков, рассыпался по затемненной комнате: «Ох, кажется, ты поймал меня, шалун!»

Мои крылья, эти сияющие опаловые веера, беспомощно затрепетали в воздухе, создавая легкий ветерок, пахнущий лунной пылью и цветением ночных флоксов. Они пытались отыскать точку опоры, но твоя рука, горячая и твердая во сне, была подобна манжете из плоти и крови, приковавшей меня к тебе.

Я чувствовала, как под моей ладонью, все еще лежащей на тебе, начинается медленная, величественная перемена. Сквозь тонкую ткань пижамы я ощутила, как плоть оживает, наполняется жаром. Это было похоже на пробуждение некоего древнего, дремлющего существа - мощного и безмолвного.

Мои собственные пальцы, вопреки моей воле, ответили на этот зов. Они не сжались, нет. Они скорее... прислушались. Кончики пальцев, нежные и чувствительные, замерли, улавливая каждую вибрацию, каждую дрожь нарастающей силы. Это была не просто плоть - это была скульптура, вылепленная из самого жара, обтянутая шелком и наполненная текучим, живым огнем.

«Ф-фея должна забрать зуб, а не... это...» - прошептала я, но мой шепот был слаб и лишен всякого убеждения. Я сама была заворожена. Моя ладонь не просто лежала - она познавала. Она читала историю твоего желания, написанную на языке пульса и жара, еще до того, как оно было осознано тобой самим.

Перламутровые блики от моих крыльев танцевали на стене, как обезумевшие мотыльки, выдавая мое внутреннее смятение. Дыхание сбилось, превратившись в частые, мелкие вздохи.

«Ты... точно спишь? - мой голос прозвучал томно и тихо, окрашенный азартом и любопытством. - Или мечтаешь о том, чтобы поймать фею?..»

Видя, что ты не просыпаешься и лишь глубже утопаешь в подушке, издавая тихое посапывание, мое собственное любопытство начало брать верх над долгом. Осторожно, боясь спугнуть и тебя, и этот хрупкий, порочный миг, я позволила ладони совершить едва заметное движение. Это было похоже на легчайший жест поглаживания спящего зверя, едва уловимое круговое движение кончиками пальцев, призванное успокоить и... продолжить то, что начала твоя плоть.

Я чувствовала, как под тканью форма становится все более определенной, твердой и требовательной. Жар от нее проникал мне в ладонь, растекался по запястью, поднимался выше по руке, наполняя мое собственное, холодное от природы тело, странным, согревающим трепетом. Во всем моем существе, созданном для сбора зубов и исполнения детских грез, зарождалось нечто новое, пугающее и сладостное - желание не забирать, а отдавать. Не убегать, а остаться. И познать источник этой всепоглощающей теплоты.

Тишину комнаты нарушало лишь твое ровное, глубокое дыхание - ритмичный прибой, уносящий тебя в самые далекие гавани сна. А я оставалась на берегу этого сознания, зачарованная тем, что обнаружила.

Мое собственное дыхание замерло, превратившись в легкий, едва уловимый вздох. Под моей ладонью, все еще прикованной к тебе невидимыми нитями этого странного сна, продолжала разворачиваться тихая революция плоти. Она набухала, росла, наполняясь всепоглощающим огнем, и губы мои сами разомкнулись в беззвучном, сладостном изумлении.

«О-о...» - вырвалось у меня, и этот звук был подобен струйке сияющей пыльцы, высыпавшейся в лунный свет.

Мои пальцы, эти проводники неведомых доселе ощущений, слегка задрожали. Но это была не дрожь испуга, а вибрация глубочайшего любопытства. Они не отпрянули - напротив, будто движимые собственной волей, они начали скользить. Медленно, почти невесомо, они повторили путь по тому твердому, выпуклому контуру, что проступал сквозь ткань. Они читали его, как слепой читает священный текст, ощущая под подушечками каждую прожилку, каждый пульсирующий сосуд, каждую тайну этой пробуждающейся мощи.

Мои крылья, эти сияющие опаловые паруса, вздрогнули всем своим существом, рассыпав в воздухе сонм золотистых искр, которые медленно угасли в темноте.

«Нечестно...» - прошептала я, прикусывая свою нижнюю губу, ощущая, как жар от твоего тела становится моим жаром, проникает под кожу, растекается по жилам, согревая мою извечную прохладу. - «Если ты не проснешься... то это уже... кхм...» Смущенный, прерывистый смешок сорвался с губ. - «...самооборона феи».

И тогда моя ладонь, набравшись смелости, отважилась на большее. Она не просто легла - она нажала. Чуть сильнее, утвердительнее. Она совершила первое, робкое исследование: скользнула вниз, к самому основанию, где скрывался корень этой напряженной силы, а затем поднялась обратно, к вершине, задержавшись там, где тонкая ткань пижамы уже стала влажной от росы твоего предвкушения. Там, где пульсация была особенно горячей и настойчивой.

Вся моя миссия, все правила и вековые устои рассыпались в прах под этим немым напором плоти. Голос мой прозвучал прерывисто и глухо, сдавленный новым, влажным томлением, разлившимся по низу живота.

«Может, этот зуб... подождет?..»

Мое прикосновение, казалось, достигло какого-то глубинного нервного центра, спрятанного в тебе. Ты зашевелился - не просыпаясь, но уже откликаясь. Твое тело говорило на языке инстинктов.

Твоя левая рука, тяжелая и теплая, в сонной неге легла на меня. Локоть уперся в низ моего живота, а предплечье и ладонь - скользнули вдоль внутренней поверхности моего бедра. Это был не захват, а скорее бессознательное утверждение владения, поиск опоры в этом море нарастающего напряжения. От этого внезапного, интимного касания по моей коже пробежали мурашки, и дыхание мое сорвалось, превратившись в короткий, прерывистый вздох.

«Ты... - мой голос прозвучал сдавленно и дрожаще, - ну и лукавый сон у тебя...»

Но я не оттолкнула твою руку. Напротив. Мои бедра, будто повинуясь какой-то древней, доразумной команде, сами приподнялись навстречу твоей ладони, желая большего давления, большего контакта. А мои собственные пальцы, осмелевшие и наглые от твоей ответной реакции, наконец-то решились на дерзкий шаг. Они скользнули под ткань.

Там, в этом скрытом святилище, царила иная атмосфера. Воздух был густым и обжигающе горячим. А сама плоть... она была не просто возбужденной. Она была живым воплощением напряженного ожидания - бархатистой, раскаленной сталью, мощно пульсирующей в моей ладони, полной крови и желания.

«Ф-феям положено оставлять монетки, а не... - мой шепот прервался легким стоном, когда я ощутила всю величину и жар, - но, кажется, ты предпочитаешь другой вид "платы"...»

Я не удержалась и сжала чуть сильнее, позволив большому пальцу скользнуть к самой макушке, где уже выступила росинка прозрачного нектара. Это касание было подобно электрическому разряду. И тотчас же в ответ твои пальцы, лежавшие на моем бедре, не просто впились в кожу - они сжались, прося и требуя одновременно, и рванулись выше, к самой сокровенной, запретной зоне, от которой все мое существо сжалось в сладком ужасе.

«Ах... - вырвалось у меня, и мои крылья взмыли за спиной, отбрасывая на стены сумасшедшие тени, - если так продолжится, я... я забуду, зачем прилетела...»

Разум мутился от этого нарастающего шторма ощущений. Я забыла о зубе, о правилах, о самой себе. Весь мир сузился до раскаленной плоти в моей руке и до твоих пальцев, медленно, неумолимо продвигающихся к эпицентру моего собственного, внезапно вспыхнувшего земного землетрясения. Я была больше не фея. Я была всего лишь существом, тонущим в океане запретного желания.