Зверюга

Отец посмотрел на меня украдкой, тем взглядом, который я приучена понимать с первого раза. Все, кто находится за пределами семьи, понимают этот взгляд не верно. Одни умудряются разглядеть в ледяных серых глазах заботу и беспокойство. Другим мерещится соперничество: «Что это за игру удумали эти неугомонные интриганы»... Только я и мать знаем правду. Жёсткий и холодный прищур - это приказ: "Покажи чего ты стоишь прямо сейчас".

Мне не нравится затея, но послы «Ветряных гор» уже давно расставили сети и ждут удачного момента, чтобы дёрнуть за невидимую нить и захлопнуть ловушку. Шпионы дальних рубежей нашептали, что их правящий клан не верит в возможность приручения ящеров и не видит в нас достойного противника. Поговаривают, что уже поползли слухи о планировании бунта.

Как же! Я скорее лично оттащу смутьянов на границу бездны и брошу в пасть вечно голодных стражей, чем позволю горстке наглецов оспорить мои права на власть, даже если она мне не нравятся.

Отвечаю отцу едва поднятой бровью и величественно поправляю идеальный завиток. Тарна всё утро укладывала мне локоны своими липкими растворами, нельзя нарушить её идеальное творение, иначе королевство утонет в слезах.

Рядом появляется молоденький вахтенный верхнего яруса. Судя по его любопытному взгляду, он впервые попал в зал приёмов. Бедняга от впечатлений совсем ошалел. Такое количество знати на квадратный метр не каждый политик выдержит, куда уж зелёному юнцу. Наверняка теперь уснуть не сможет, будет надоедать казарменным нищебродам своими восторженными рассказами. Уверена, что не раз упомянет и речных девиц. Я его не виню, дети равнинных вод славятся пышными формами и прозрачными одеждами. Где ж тут выдержки набраться...

Не дожидаясь реплик ошарашенного новобранца, иду в сторону подъёмника. Оказавшись внутри стеклянной кабины, нажатием пары клавиш на браслете активирую образ оружия, который формируется из капель поляризованной воды и обретает твёрдую форму, едва пальцы касаются голубоватого рисунка контуров. Нож и копьё – верные спутники, без них никуда.

Верхняя площадка встречает порывами ветра. Идеальная погода и контрастное серо-голубое свечение закатного тумана станут отличной сценой для предстоящего действа. Отец не отказал себе в удовольствии, снова превращает небо в театральные подмостки, сделав из дочери послушную марионетку. Роль непомерно трудная, но иной я к сожалению или к счастью не знаю.

– Где он? - на мой вопрос откликается глава охраны – старый правдоруб, сосланный сюда за нежелание держать язык за зубами.

– Разминается, – вояка насмешливо щурится, предчувствуя шоу. Остальные стражи, в основном юнцы, нервно переглядываются; понимают - одно неверное движение и случится новая кадровая перестановка, не в их пользу.

Поднимаю голову и вижу огромную юркую фигуру. Вот он – раграт – живое доказательство правомерности моих претензий на главенство в доме Первого храма. Острые когти, тройной ряд иглоподобных шипов вдоль хребта, крепкие кожистые крылья и безжалостные зубы. Свирепая и безжалостная зверюга!

Ящер кружит над площадкой и с лёгким креном на бок спускается по спирали вниз. Рисуется. Сколько колотых ран я получила, приучая его к такому манёвру, не возьмётся сосчитать даже семейный лекарь.

Слежу внимательно за каждым движением зверя. Лапы напряглись, хвост изменил изгиб, левое крыло выровнялось. Уже почти. Едва заметно стискиваю зубы и наклоняю корпус. Пальцами ног даже сквозь подошву сапог чувствуют шершавую поверхность пола, изъеденного морской солью. Рывок. Разбег. Прыжок в пропасть.

Аккуратно скольжу по одной из костей крыла, оказываюсь на холке и успеваю ухватиться за вживлённые в кожу поводья.

Ящер недовольно фыркает и предпринимает попытку сбросить меня. Хоть я и выкрала его из гнезда совсем маленьким, хоть и выкормила своими руками, дикая кровь берёт своё – жажда свободы сильнее. Любой в этом суровом мире пытается забраться как можно выше и выращенный в неволе раграт не исключение. Но ему не повезло. У него есть я, и никуда вырваться не получится.

Условным ударом щёлкаю поводьями по шее и заставляю ящера опуститься ниже. Он пролетает над изумлённой публикой, демонстрируя безупречную бронированную чешую. На фоне закатного неба, пепельно-чёрного с прожилками голубоватого свечения, сверкающая ледяная белизна смотрится великолепно, создаёт в памяти силуэт, остающийся на сетчатке глаза. Такое забыть нельзя. Замечаю отца, поправляющего тонкую прядь волос. Доволен. Это хорошо.

Щелчок поводьев вынуждает дракона опуститься ещё ниже. Направляю прямиком на гостей с «Ветряных гор» чтобы у них неверия поубавилось. Раграт сипит от напряжения. Я всем своим естеством чувствую его жажду вонзить зубы в жалких никчёмных насекомых, восхищённо разглядывающих белоснежную чешую. Злобно улыбаюсь, заразившись его гневной жаждой, и иду на третий круг. Когтистая лапа срывает флаг досточтимых послов. Какая символичная случайность! Пусть подумают о своей судьбе, пока не поздно.

Однако, хватит пожалуй. Несколько барышень уже подают признаки приближающегося обморока. Это нам ни к чему.

Тяну поводья, направляю ящера вверх. Сильные крылья взмывают словно паруса, ловят холодный воздух, наполненный крохотными острыми льдинками, и с шумом опускаются. Движение мощных задних лап и хвоста поддерживают рывок, стабилизируют его и я чувствую, что мой ящер почти счастлив оказаться на такой высоте, на которую не все решаются подниматься. Неожиданно голубая молния вырывается из тёмного облака, нависшего над нами, но раграт, почти ухмыляется над попыткой стихии испугать его. Клацнув зубами зверь ловит разряд и жуёт словно несмышлёную пучеглазую рыбёшку, зазевавшуюся на мелководье.

Голубые вспышки скользят по сияющей чешуе и я собираю их копьём. Как только гудящий клубок сгущается над остриём, подаю условный знак поводьями и замираю, затаив дыхание.

Мой раграт, мой могучий белоснежный дракон, с трудом скрывая восхищение, складывает крылья, наклоняется корпусом вперёд и неудержимой алмазной стрелой падает вниз. Дух захватывает от такого манёвра, но мне расслабляться нельзя.

Закрываю глаза и выравниваю дыхание. Мысленно представляю площадку, мысленно нахожу цель, медленно разворачиваю корпус, сжимаю копьё до хруста пальцев и за секунду до эффектного раскрытия крыльев, отправляю оружие в центр круга.

Удар. Вспышка. Восторженные возгласы и тонкая змейка голубого пламени охватывает символ предстоящего праздника восхода Луны.

К тому моменту, когда удивлённая публика приходит в себя, оказываюсь рядом с отцом, всем своим видом демонстрируя, что послушная марионетка справилась с поставленной задачей.

Жаль, он постоянно забывает, что как и любой другой носитель дикой крови, я выжидаю момент, когда смогу оголить верный мне нож и срезать невидимые нити, заставляющие действовать по указке.

Неважно кто я сейчас, какое значение имею и какое положение занимаю.

Я, как и весь мой мир, жажду одного - полной и безоговорочной свободы.