Звездочет

Кадеты чувствовали себя, как караси, которые зачем-то сами приплыли на кухню, к злобному повару, и теперь лежали на сковородке, пока еще холодной. Но скоро, очень скоро он подольет масла, запалит огонь, пузырьки яростно зашипят, и тогда... Прощай жизнь…

В баре было сильно накурено, дым висел сизой тучей, добавляя мрачности в не самое светлое помещение. И это несмотря на то, что за окном был один из последних солнечных дней осени. За соседними столиками сидели кучками мрачные хоронцы и бросали на четырех кадетов насмешливо-злобные взгляды. Все они были с многочисленными татуировками на руках и одеты в одинаково темные костюмы и такие же темные рубашки. Парням казалось уже, что это не бар, а какое-то царство темных теней.

- Ну, где этот Эверрия? Да он вообще не придет, он просто нас развел, как детей, - слегка заикаясь, произнес самый высокий из них. – Да его уже год не выпускают ни в одно увольнение, сидит себе в карцере, как всегда, в безопасности там, а нас тут убьют эти бандиты скоро. - Последние слова он произнес почти шепотом, дрожащими губами.

- А вы чего боитесь, Велес, там же ваши телохранители в машине.

- Нет, я сегодня улизнул от них. В общем, их нет.

- Улизнул? – недоверчиво протянул пухлощекий Оскар Вэнд. Его охватила паника, казалось даже веснушки, густо рассыпанные по лицу, попытались слиться с кожей и исчезнуть.

Дело в том, что Гилфорт Велес был ни много ни мало, а наследным принцем и прибыл обучаться в Высшую Тиберийскую Кадетскую Академию с Альты. Эта планета разделяла орбиту Тиберии, столицы Федерации Четырех Планет. Остальные парни были тиберийцами. И хоть их отцы были далеко не последними людьми на планете, все они жили в казарме. Даже Оскар, а ведь он был младшим сыном владельца одной из крупнейших автокорпораций. И ни у кого из них никогда не было личных телохранителей. Велес жил где-то в отдельном охраняемом коттедже, его привозили в семь утра на утреннюю поверку в Академjию два крепких охранника. И после вечерней поверки он убывал с ними в бронированном авто. За те пять лет, что Гилфорт отучился с ними, все кадеты настолько привыкли к двум смуглолицым высоким мужчинам в гражданских костюмах, но с явной военной выправкой, что давно не обращали на них внимания. Охранники всегда дежурили у дверей учебных кабинетов, где пыхтел над коммом, впихивая в себя знания, их будущий властитель. И сейчас, соглашаясь приехать в этот рассадник бандитизма, как называли Маленький Хорон их родители, каждый из них втайне надеялся на то, что если вдруг их захотят украсть, избить или убить здесь, бравые альтийцы не бросят их на произвол и спасут вместе со своим принцем.

- Они рядом со мной с самого рождения. И за это время я научился их … - Гилфорт запнулся и закусил губу, подбирая достойное наследного принца выражение. – Ну, в общем, я немного умнее, чем они думают, – заключил он.

Хотя именно сейчас он сам уже думал обратное и ощущал себя полным идиотом. Они так легко попались на удочку этого странного Эрни Эверрии. Он ведь и другом-то их не был по большому счету. И когда он вчера подошел к ребятам после вечернего сбора всех ротных унтер-сержантов и пригласил их четверых на свой День рождения, никто от удивления не смог ему отказать. Один Роман, узнав место проведения праздника, сказал, что это опасно – посещать Маленький Хорон. Эверрия ответил привычным односложным «нет», и ушел в расположение своей роты. Ребята посовещались перед уходом в увольнение и решили все-таки поехать, ибо никто из них никогда там не был.

- А может Эверрия - хоронец? И он специально нас сюда заманил. Может они ему заплатили? – Оскар встрепенулся от внезапной догадки.

- Нет, не хоронец, он точно тибериец. Помните, когда он только появился в Академии? Ну, в прошлом году… Он же не с начала года прибыл, а уже когда занятия начались. Меня вызвал Начальник Академии прямо с занятий. И сказал, что вот наш новенький, заведите его на вещевой склад, потом в расположение первой роты. Я еще удивился тогда, почему меня, а не ротного унтер-сержанта первого курса. Велика шишка, чтоб его старший староста Академии водил. А когда он переодевался, я и увидел у него татуировку на спине и еще шрамы. Ну, и решил тогда тоже, что он из этих бандитов, и зачем его приняли, их же не берут в Академию. Рассказал своему охраннику, а тот и выяснил все.

- Да, мне мой кузен Виктор рассказывал, он же с ним в одной роте. Они пытались у самого Эверрии спрашивать, кто он и откуда, – встрял в разговор самый младший из парней, семнадцатилетний Роман.

- И что он рассказал? – Ребята заинтересованно придвинулись.

- Что… Вы что, Эверрию не знаете. «Да». «Нет». Если вообще соизволит оторваться от комма или снаряда в спортзале. Даже не посмотрит, кто что спросил. Зато на занятиях, особенно на математике – формулами так и сыплет, Виктор говорил. - Роман недовольно мотнул головой.

- Хотя тогда, когда Ваш чемпион к нему полез, он вроде даже встал, да? Вы же видели это сами? - Роман посмотрел на Велеса.

- О, это было вообще. Эверрия ниже его на голову. Все думали: ну сейчас Карни его поучит вежливости, он же чемпион по комбинированной борьбе не только Академии, у него призов разных – море. А Эверрия встал так спокойно, комм свой положил, и смотрит в лицо, типа вызов принимает. А дальше никто толком ничего и не увидел. Карни только ударить собрался – Эверрия даже вроде не дернулся, никто не заметил как он рукой чуть повел, без замаха. И все - Карни катается по земле, воет дурным голосом. Все перепугались, а Эверрия посмотрел так безразлично, будто ничего не произошло, и говорит: «Он придет в себя через десять минут». Никакой больше реакции, сел обратно за комм. Пока не примчался его ротный старшина.

- А что старшина сделал?

- Приказал отвести Карни в медчасть, он идти сам даже не мог, а Эверрию увел в карцер. Да, говорят, они и со старшиной тогда поцапались.

- Не, не тогда. Виктор говорил, что поцапались потом. Старшина же у них крутой спецназовец. Он рассказывал им про Камарру, как они дикарей там били. Эверрия голову поднял, на старшину посмотрел презрительно и говорит: «Еще кто там был дикарем». Старшина на него наорал тогда, что он сопляк и ничего не понимает. А Эверрия сказал, что вот такие сопляки их и били. Старшина, говорят, вообще взбеленился. Может, Эверрия был на Камарре?

- Не может быть, – не поверил Оскар.

- Не может? А Вы слышали, что он на стрельбище вытворил летом? – Роман уже завелся, и остановить его сбивчивую скороговорку было невозможно. – Им всем выдали оружие ближнего боя и показали, как его разбирать и собирать. Эверрия стал, как столб, загляделся куда-то. Старшина на него прикрикнул, и Эрни мгновенно собрал автомат, даже на руки не смотрел. Зарядил, перевел в режим одиночки и тремя выстрелами продырявил глаза и лоб портрету на стене. До той стены сами видели сколько. Я пытался потом, пытался так же, пока мне карцером не пригрозили… А Эверрия, как обычно: «Простите сэр, виноват, случайно получилось».

Он собирался рассказать еще что-то, но дверь бара со скрипом отворилась. Юноши вздрогнули, едва не подскочив на стульях. Синхронно повернули головы, но вместо Эрни в проеме дверей айсбергом всплыл высокий хоронец в шляпе и темной кожаной куртке, со странными татуировками на шее. Мрачный мужчина деловито, по-хозяйски прошел к стойке с газетами, взял стопку, задумчиво кивнул подскочившему бармену. И удивленно замер, уставившись на яркую стайку кадетов. Испуганные парни в парадных светлых мундирах с золотыми аксельбантами абсолютно не гармонировали с темными одеяниями здешних завсегдатаев, да и с общей остановкой в баре они являли полный диссонанс. Мужчина моргнул, и без всякого перехода сложился в громком хохоте.

- Маленькие тиберийские зайчики заблудились в большом городе? Может упаковать их в коробки и отправить родителям за скромное вознаграждение?

Он добавил еще что-то неразборчивое на хоронском, и хохотом накрыло уже весь бар. Кадеты испуганно вертели головами и старались не смотреть на скалящиеся лица. Больше всего их пугал этот, высокий, который перестал смеяться так же внезапно, как и начал. И теперь взирал на них холодными серыми глазами. От этого взгляда ребят пробирало до косточек. Первым не выдержал Роман. Он вскочил, роняя стул, и понесся к выходу, уже не заботясь о том, что подумают его товарищи. А товарищи получили правильный импульс и, толкая друг друга, ринулись в том же направлении. Роман подбежал к двери - и с разгону почти налетел на входящего Эверрию. Но тот мягким кошачьим движением отклонился вправо и поймал пикирующего на него кадета за ремень левой рукой.

- Господин унтер-сержант, я глубоко польщен вашим горячим стремлением поздравить меня с Днем рождения первым, - вмиг оценив ситуацию и помогая пыхтящему Роману принять вертикальное положение, насмешливо произнес Эрни, - но дверь здесь, если что, стеклянная.

- Ваш демарш, господа, - он перевел спокойный взгляд на остальных и остановился на Гилфорте, - тоже достоин упоминая в анналах Академии. Но боюсь, ваши достойные предки, Ваше Высочество, уйдут в бесконечное самопроизвольное вращение в своих гробах, стыдливо прикрывая пустые глазницы. Не пугайте сидящих здесь господ, а то они подумают, что в Академию набирают шутов с улицы. И перестанут платить налоги, сомневаясь в умственных способностях их будущих защитников.

Эверрия вежливо кивнул, приветствуя «господ» за столиками и прошел вглубь бара. Поднял уроненный Романом стул и спокойно сел, выжидательно посматривая на сокурсников, застывших с открытыми ртами.

Если бы в бар влетела разрывная граната, или вдруг обрушился потолок, накрыв всех сидящих, кадеты удивились бы меньше. Столько слов сразу от Эверрии никто не слышал за весь год.

И вот теперь они стояли, глядя на неузнаваемо изменившегося Эверрию, и не знали, что делать дальше.

- Проходите, садитесь, что застыли. – На мрачном лице появилось подобие улыбки, и кадеты медленно вернулись на свои места. Высокий хоронец заинтересованно глянул на Эрни, но ничего не сказал, закурил и уткнулся в газеты. Все обитатели бара вернулись к своим делам, и парни потихоньку успокоились. А успокоившись, набросились на Эверрию.

- Где же вы были, мы ждем вас почти час, нас тут почти убили, – тихо, чтобы не было слышно за соседними столиками, прошипел Оскар.

- Да кто вас тут будет убивать, здесь серьезные люди, им хватает своих проблем с законом, без малолетних мажоров, – с легким, почти нечитаемым презрением ответил Эрни.

- Вы потому выбрали это место для своего Дня рождения, что тут собираются люди, у которых проблемы с законом? – нервно спросил молчавший до этого Дэн Барнс, сын окружного прокурора.

- Я выбрал это место для своего шестнадцатилетия потому, что это единственное место в этом гламурном гадюшнике, именуемом Парламентская Республика Тиберия, где люди еще помнят, кто они, кем были их предки, и какие традиции у них были. В шестнадцать лет хоронцы официально становятся мужчинами, как и альтийцы, если я не ошибаюсь. Вам ведь проводили церемонию? - Он взглянул на Гилфорта.

- О да. - Велес самодовольно посмотрел на остальных. - Это событие неделю праздновала вся Альта, отец официально объявил меня наследным принцем.

- Ну, вот вам и ответ, – хмыкнул Эверрия.

- Эй, погодите, - вмешался Оскар. - Вам всего шестнадцать лет?

Парни недоуменно переглянулись. Эрни был почти одного с ними роста, широк в плечах, а уж по мрачности взгляда он не уступал своему старшине, отметившемуся практически во всех региональных войнах.

- Да. Сегодня исполнилось, и я не хоронец, мой отец тибериец, – ответил он на не заданный вопрос.

- А почему Вы все же так сильно задержались? – упрямо продолжил Оскар.

- О, меня задержал ротный: он решил, что самое лучшее место для Дня рождения - карцер.

- Но на этот раз Вы его уговорили, интересно каким образом?

- Отсосал у него, – невозмутимо ответил Эверрия.

- Что сделали? – Выкрикнули юноши почти одновременно, опять нарушив привычное жужжание в баре.

Головы обитателей повернулись в их сторону.

- Я. Сделал. Старшине. Минет. – Раздельно и громко произнес Эверрия. И, явно наслаждаясь ошалевшими лицами кадетов, подробно и со знанием дела описал действо в лицах, вызвав хитрую улыбку на лице высокого хоронца и одобрительные возгласы публики в баре.

Первым опомнился Велес.

- Эверрия, это же отвратительно!

- Не спорю. - Казалось, смутить Эрни было невозможно. - Именно поэтому я и блевал больше часа в туалете, потому собственно и задержался. Я надеюсь, мы закончили викторину с вопросами и ответами, и приступим к собственно празднованию? Всем заказать вино, или кто-то предпочитает что–то покрепче?

Парни отрицательно помотали головами. Эверрия подозвал бармена, заказал им бутылку довольно дорогого камаррийского вина и лимонада для себя.

- Лимонад не держим, детки должны ходить в кафе с мамами, – ухмыльнулся толстый бармен, поглядывая на окружающих.

- Должны, если они у них есть. Я не люблю алкоголь, принесите мне просто воды, пожалуйста.

Бармен решил ответить очередной колкостью, но наткнулся на жесткий взгляд хоронца с татуировкой на шее и пошел выполнять заказ.

После бокала вина лица кадетов порозовели, они стали чувствовать себя непринужденнее. Барнс кивнул на неизвестный им струнный инструмент, забытый каким-то упившимся музыкантом, и спросил :

- А это что за тренькалка, я таких никогда не видел!

- Это дебора, здешний национальный инструмент.

Эверрия встал, взглядом попросил разрешения у бармена и высокого хоронца, которого он определил себе как старшего. Не встретив возражения, взял дебору и медленно провел пальцами по струнам, прислушиваясь к ее звуку. Затем закатал рукава, расстегнул верхние пуговицы кителя, и начал играть, пристукивая ногой в такт. А когда полившаяся мелодия переросла из тихой и мелодичной в надрывную и рокочущую, неожиданно положил инструмент и завертелся в страстном, то ускоряющемся, то замедляющемся танце, отстукивая себе ритм. У деборы тут же нашелся новый хозяин из сидящих поблизости. Пару минут весь бар заворожено смотрел на юркого, гибкого парня, и некоторые быстро сдвинули столы, освобождая ему пространство. А мелодия переливалась, то умолкая, то нарастая, касаясь самых потаенных струн души. И произошло совсем уж неожиданное. Серьезный хоронец встал, снял кожанку, тоже закатал рукава и присоединился к Эрни, танцуя так же самозабвенно, то захватывая мальчика в жесткие объятия, то отпуская его. Их тела переплетались в необъяснимых движениях и отдалялись, выписывая страстные пируэты. Светлый мундир парня сменялся темными одеждами хоронца, создавая непередаваемую игру света, как будто темное и светлое начало то бились в ожесточенном пламени, то плавились в нем. Музыка смолкла, и Эверрия, кивком поблагодарив разгоряченного партнера, пошел к своему столу. В баре стояла полная тишина, как будто вместе с музыкой оборвалось что-то вечное, выстраданное. Хоронец вытер ладонью капельки пота на лбу, подошел ближе, и, не обращая внимания на шарахнувшихся кадетов, протянул руку Эверрии.

- Маркус Грант.

- Эрни Эверрия. - Парень пожал протянутую руку и, задрав голову, посмотрел Маркусу прямо в глаза. – Здорово танцуете. Вы родились на Хороне?

Вопрос был задан на чистейшем хоронском, с правильными гортанными звуками, так не дававшимися всем остальным нациям.

- Угу, но вырос здесь, в детском приюте. А ты откуда взялся такой хороший? – удивленно хмыкнул он, глядя на Эрни.

Кадеты изучали все четыре официальных языка Федерации, но не могли разобрать практически ничего в том странном произношении, на котором разговаривал Эверрия с этим Маркусом. Но демонстрировать свое невежество никому не хотелось, и юноши, не сговариваясь, сделали вид, что внимательно слушают. Благо, за годы учебы в Академии этот полезный навык был отточен до совершенства.

- Мой отец тибериец, но у меня были хорошие приятели, Ваши соотечественники. Одному из них я пообещал, что проведу свое шестнадцатилетие по вашим обычаям, – хмуро ответил парень.

Маркус присел на край стола, посмотрел на мрачного Эверрию и, улыбнувшись, мягко сказал:

- С Днем рождения, мистер Эверрия!

- Спасибо. И за танец тоже спасибо.

- Эй, за танец тебе спасибо, здесь большая половина уже не знает, как его танцевать, а половина тех, кто знает, уже не помнит, о чем он. – Это хоронец произнес уже на тиберийском.

Парни облегченно выдохнули. Все-таки не очень приятно, когда оживленная беседа течет мимо.

- А о чем он? – встрял неожиданно осмелевший Дэн. - И еще, у нашего Эверрии татуировка на спине такая же, как у вас на руке, – совсем уж не к месту добавил он.

Маркус заинтересованно обернулся на звук голоса кадета, но в этот момент вся смелость Барнса куда-то испарилась, и ему захотелось залезть под стол и никогда оттуда не вылезать.

Хоронец понимающе хмыкнул.

- Подходи позже к моему столику, - кивнул он Эрни. - А пока расскажи своим друзьям историю танца, если знаешь.

Внимательно заглянул в темные зеленые глаза, и удовлетворенно заключил:

- Знаешь.

Эрни задумчиво улыбнулся в ответ. Воистину, такого Эверрию парни еще никогда не видели. Он еще и улыбаться умеет, надо же.

- Ну-у, давайте, Эверрия, расскажите, - оживились все четверо, когда Маркус наконец ушел.

«Это было много - много лет назад. У одного хоронца было два сына, прекрасных видом. Но вот незадача, его имение прохудилось, и спасти его от разорения мог только хороший брак его сыновей. Оказия подвернулась, и отец заключил договор с богатым сородичем на брак его старшего сына с дочерью нового партнера. И все было бы прекрасно, но братья безумно любили друг друга. И младший брат отправился к отцу с просьбой отказаться от договора. Но разъяренный отец выгнал его из дома. Тогда младший отправился к богатею, и там тоже попросил отказаться от свадьбы. Разгневанный богатей приказал своим слугам убить парня.

Но когда весть о смерти любимого брата достигла старшего, он пришел к отцу, требуя отказаться от свадьбы и позволить ему отомстить за любимого. Но непреклонный отец приказал ему забыть о брате и жениться на дочке богатея. Он был слабее духом, чем его младший брат, и выполнил волю отца. Сыграли пышную свадьбу. Но не отомщенный дух младшего брата не мог успокоиться и застрял между миром мертвых и живых. Он являлся старшему по ночам, плача и стеная о своей попранной любви. И однажды, в особенно лунную ночь, сердце старшего брата не выдержало содеянного и съедающей его любви, он слился с призраком брата в сумасшедшем танце, и вместе они превратились в одно пламя, языки которого танцевали, огненным вихрем сметая всех вокруг, выжигая все, попадавшееся им на пути. Но братья, наконец, были вместе, и пламя погасло, когда их души успокоились и отправились в мир мертвых».

- Вот так. Я оставлю вас ненадолго, отдыхайте, если еще что-то надо - я закажу. И вас никто не тронет.

Кадеты покачали головами, переваривая услышанное, и примеряя это на тот танец, который они недавно видели.

Эрни присел на стул напротив Маркуса и посмотрел в его серые, почти стальные глаза.

- Что вы хотели у меня спросить?

- Этот твой приятель, которому ты пообещал, он ведь мертв? - Маркус даже не спрашивал, он утверждал.

Эрни молча кивнул и добавил, - все остальные тоже. Я жил больше года на Хороне, в гетто, в детском приюте для неполноценных детей. Демос был нашим воспитателем.

Лицо паренька было непроницаемо, он обладал редким самообладанием, но более эмоциональный Маркус представил, что сейчас испытывает собеседник, и решил сменить тему.

- А Эрни – это полное имя?

- Полное имя Эрмонд Шон Эверрия.

- Ого! – Маркус присвистнул. Но продолжить не успел.

Дверь бара резко распахнулась, и на пороге выросли облаченные в полную амуницию тиберийские спецназовцы. А за их спинами показались два охранника Гилфорта, непривычно одетые в военную форму Альты.

- Всем оставаться на своих местах, руки на стол!