Абсолютная защита

Наступил долгожданный вечер, ознаменовав окончание трудовой недели. Небесные спутники Виктории, похожие на пару тусклых уличных фонарей, привычно заняли свои места в амфитеатре над городом. Узкие улицы, было заполнившиеся спешащими горожанами, начали помаленьку мелеть, теряя пешеходов в магазинах, кабаках и личных квартирах. И я, поддавшись общему порыву, решил по-быстрее покинуть сочную прохладу приморского бульвара и спустился по каменным ступенькам в ближайший подвал с яркой вывеской. Полупустой бар встретил меня теплыми объятиями и удобным местом возле стойки. Андроид-бармен неопределенной модели приветствовал нового клиента сдержанным кивком точёного профиля. Теперь, чтобы суетные заботы на время ослабили бульдожью хватку и не беспокоили до следующего понедельника, необходим был акцентированный алкогольный удар по печени. Да и повод, ожидавший своего часа целых пятьдесят лет, был как нельзя кстати – все-таки день рождения это праздник, что бы кто ни думал. Респектабельные люди, дожившие до такого юбилея, уже начинают подводить кое-какие промежуточные итоги жизни… Н-да-а. Мне же подводить было нечего… Ну, разве что черту. Или даже две – в виде креста. Ха, ха! Смешно…

– Что будете пить? – бармен, видя мое мрачное настроение духа, не стал приставать с обычной болтовней и был краток.

– Водку…

– Вам какую? Красную-Марсианскую, обычную пшеничную или предложить что-то из экзотики? Попробуйте вариант с викторианской, двойной перегонки.

– Давай двойную, – если пытаться что-то изменить в своей жизни, пятьдесят лет это как раз то самое дно, от которого, наверное, стоит рискнуть оттолкнуться, – и насыпь пригоршню кузнечиков.

Время медленно таяло, хитин закуски тихо похрустывал на зубах, рюмки одна за другой без остановки курсировали от бутылки ко рту. Дабл-перегонка, стоит признать, вполне соответствовала ценнику. Когда поллитровка практически полностью упокоилась в моем желудке, а от викторианских кузнечиков остались рожки да ножки, меня потянуло на простое, бесхитростное человеческое общение. И я оглядел полутемный зал, прикидывая кому здесь можно безболезненно дать в "дыню". Тихо пилила малознакомая музыка, возможно кто-то из фаворитов местных чартов; немногочисленные посетители сидели по двое-трое за круглыми столиками, занятые только собой и соединяющей сердца выпивкой. Ударная доза алкоголя в моей крови требовала незамедлительно разогнать застоявшийся воздух в этом сонном царстве. Подходящая кандидатура невысокого роста и в меру хилого телосложения вызывающе торчала на противоположном крае той же барной стойки. Клиент выпивал в гордом одиночестве. Определившись с целью, я встал, и стеклянное горлышко легло в ладонь как влитое. Пока шел "знакомиться", мучился вопросом – стоит ли вначале представиться, как того требовали строгие викторианские нравы, или, не заморачиваясь лишним этикетом, сразу огреть бутылкой с плещущимися на дне остатками двойной перегонки.

Заметив движение, жертва развернулась ко мне лицом и в ожидании аудиенции спокойно улыбнулась. Странная реакция на приближающегося субтильного амбала, почти в метр шестьдесят ростом и четыре пуда весом, немного удивила.

– Как вы смотрите на чейнч?

– Чего? – я временно замедлил неуклонное стремление к драке.

– Вы угощаете меня своим пойлом, – он кивнул на бутылку в руке, – я предоставляю в полное распоряжение свой канопус-бренди.

Недопитая жидкость в его бутылке заманчиво светилась багровым оттенком с ярко-красными живыми прожилками. Неожиданно разоруженный предложением, я кинул свою задницу на пуф рядом. На третьей рюмке выяснилось, что срочку мы служили в одной бригаде пограничных триремисов в зоне ответственности системы Гончих псов. Только с небольшим люфтом во времени. И я путешествовал по закоулкам Вселенной в мрачных трюмах, обеспечивая экипаж водой и энергией, а он, запертым в посту с ЗАСом. Встречу однополчан стоило отметить, и мы заказали бутылку чистого спирта с тарелкой восхитительных викторианских кузнечиков. Я спрыснул закуску деполимеразой, и пока она шипела, истончая жесткий хитин, опрокинули с корешом уже по стопке напитка настоящих спейсменов. Воспоминания о флотской службе прекрасно ложились на душу, согретую неразбавленным шилом…