Адмирал Нахимов

В прошлом веке служили на русском флоте Нахимов-первый и Нахимов-второй.

Старший из братьев Нахимов-первый, Платон Степанович, был моряком недолго. Он уволился с военной службы и поселился в Москве. А младший брат, Нахимов-второй, Павел Степанович, не расставался с морем до конца жизни: строил корабли, плавал на них, командовал ими в сражениях. О нем, о знаменитом русском адмирале, эта книга.

Адмиралами не становятся сразу, как не появляется сразу большое дерево. Дерево вырастает из маленького семечка. Растёт годы - под дождём, под градом, в жару, в мороз. Поднимаясь всё выше, становится всё крепче. Но с высотой прибавляются ему опасности и невзгоды. Ураган пригнёт маленькое деревце к земле, а высокое дерево он норовит сломать или вывернуть с корнем. Молния из грозовых туч никогда не бьёт в кустики, она ударяет огнём только в высокие вершины…

Путь к адмиральскому чину Павел Степанович начал очень рано, одиннадцатилетним мальчиком. С тех пор его жизнь была полна суровых трудов.

Увезённый из смоленского села в Петербург, в Морской корпус, мальчик подолгу не видел родных и своего дома. На игры и развлечения времени не оставалось совершенно. В Морском корпусе занятия длились ровно полсуток: четыре часа утром, четыре днём и четыре часа вечером. Будущие военные моряки изучали двадцать наук!

Кроме занятий в классах, ученье шло в море: прокладывали курсы кораблю, определяя направление по солнцу и звёздам. Наводили пушки в цель - и в тихую погоду, в штиль, и при сильном ветре, когда корабль то вздымается на волне, то проваливается в пучину. Ставили паруса, убирали их, быстро взбираясь на мачты и реи по верёвочным лестницам - вантам.

Учиться было тяжело. Но Павел Нахимов учился прилежно. Ему хотелось командовать кораблём, а первое, что надо было для этого, - знания. Экзамены на чин мичмана Нахимов сдал лучше ста четырёх своих товарищей. К высоким оценкам экзаменаторы, старые и суровые адмиралы, прибавили запись: «К службе усерден и знающ».

Первый офицерский чин Нахимов добыл старательным учением. Новые чины добывались труднее. Лейтенантом Нахимов стал во время плавания на фрегате «Крейсер».

То было кругосветное плавание по многим морям и трём океанам: Атлантическому, Индийскому и Тихому. Плавание продолжалось в течение трёх лет, с 1822 по 1825 год. Множество испытаний выпало на долю мореплавателей: страшные бури, ураганные ветры, ливни и снегопады, холод и голод. Не однажды парусный корабль мог разбиться о скалы, мог потонуть. Но моряки под командованием знаменитого капитана Михаила Петровича Лазарева преодолели все невзгоды. Они побывали в Африке, в Австралии, в Южной и Северной Америках и с честью вернулись в родной Кронштадтский порт на Балтийском море. Это плавание завершило морское образование будущего адмирала Нахимова и сделало его кавалером ордена Владимира 4-й степени.

Ещё труднее добывал Павел Степанович следующий военно-морской чин - капитан-лейтенанта. Он достался ему в сражении с турецко-египетским флотом у греческого порта Наварин, в Средиземном море.

Много войн было у России с Турцией. Турецкие султаны никак не хотели признавать законное право России плавать в Чёрном море и проливах, которые ведут в Средиземное море. Султанов поддерживали короли Англии и императоры Франции. Долгое время эти страны были хозяевами на морях. А теперь приходилось считаться с Россией, с её флотом. Чтобы Россия не стала ещё сильнее, англичане и французы подстрекали турецких правителей вести с ней войны на Чёрном море и в прилегающих к нему землях, в странах, которые просили у русских помощь в борьбе с турецкими поработителями.

Была осень 1827 года. В Греции шло восстание народа против ига турецкого султана. Сначала восставшие побеждали, но султан ввёл в страну многотысячные войска, окружил её кораблями, и начались жестокие расправы. Убивали всех - и мужчин, и женщин, и стариков, и детей. В европейских странах люди были потрясены зверствами турецких солдат, жалели греков и требовали от своих правительств помощи несчастному народу. Многие сами поехали в Грецию, чтобы с оружием в руках помогать грекам в справедливой борьбе.

Русское правительство послало к берегам Греции эскадру своих кораблей. Оно предложило правительствам Англии и Франции сделать то же самое и общими силами приостановить кровопролитие. Эскадры англичан и французов подошли к берегам Греции, но был у них тайный приказ: турок не трогать, а присмотреть за русскими кораблями, чтобы они не очень мешали султану.

Флот султана стоял в Наваринской бухте под защитой береговых батарей. Большой флот - девяносто один корабль и пятьдесят торговых судов, вооружённых пушками. Командиры трёх эскадр - русский, англичанин и француз - послали турецкому командующему требование: прекратить военные действия против Греции. Турки никакого ответа на требование не дали. Тогда по настоянию русских три эскадры - двадцать шесть кораблей - вошли в бухту. С одного из турецких кораблей начали стрелять и попали в английский и французский корабли. Тем пришлось разрядить свои пушки.

Началось ожесточённое сражение. Звуки выстрелов слились в сплошной гул. Густой дым окутал эскадры. Сквозь него то тут, то там поднимались к небу яркие языки пламени - горели корабли. Прошло всего несколько часов, и весь флот султана погиб.

Самым доблестным в Наваринском сражении был русский линейный корабль «Азов», которым командовал бывший командир «Крейсера» Михаил Петрович Лазарев. «Азов» один бился с пятью кораблями. Он уничтожил флагманский корабль турок и флагманский корабль египтян, спас от верной гибели флагманский корабль англичан.

Павел Степанович Нахимов командовал на «Азове» артиллерийской батареей. Ни на минуту не отходил он от своих матросов-пушкарей, хладнокровно выбирал цели, отдавал чёткие команды. На батарее были раненые и убитые. А тут ещё начался пожар.Деревянный корабль мог сгореть, мог взорваться, если бы огонь добрался до запасов пороха. Нахимов и его подчинённые погасили пламя. И ещё раз начался пожар. И снова погасили его… Павел Степанович потом писал в письме товарищу: «О, любезный друг! Казалось, весь ад разверзся перед нами! Не было места, куда бы ни сыпались книппели, ядра и картечь… Надо было драться истинно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников…»

За отличие в Наваринском сражении Нахимов и получил чин капитан-лейтенанта. А ещё - сразу четыре ордена: русский, греческий, английский и французский.

Самой же радостной и желанной наградой для молодого офицера стало назначение его командиром корвета «Наварин». Корвет - небольшой кораблик. Зато ход у него быстрый. Есть и пушки - двадцать штук. Замечательно то, что это был корабль, захваченный в Наваринском сражении. У турок он назывался «Нассабих Сабах» - «Восточная звезда».

Англичане и французы не хотели уничтожать флот султана. Почему же они наградили Нахимова и многих других русских и своих офицеров именно за уничтожение турецких кораблей? Если бы после такого грозного победного сражения не были бы розданы награды, люди во всех странах догадались бы о тайных планах Англии и Франции, о том, что они нисколько греков не жалеют, а поддерживают втайне турецких поработителей.

Павел Степанович Нахимов плавал на «Наварине» три года. Он так хорошо выучил своих матросов, корабль был в таком порядке, что о Нахимове говорили на флоте: «Отличный и совершенно знающий своё дело морской капитан».

За умение и знания, за храбрость в боях и плаваниях Нахимова назначили командиром фрегата «Паллада». На «Палладе» было не двадцать пушек, как на корвете «Наварин», а сорок четыре - фрегат вдвое сильнее корвета.

Потом Нахимов строил линейный корабль «Силистрия» и плавал на нём. «Силистрия» имела восемьдесят четыре пушки - линейный корабль был вдвое сильнее фрегата.

После «Силистрии» Павел Степанович командовал отрядом кораблей, а потом и эскадрой. Изменялись и чины Нахимова: от капитан-лейтенанта к капитану второго ранга, к капитану первого ранга, к контр-адмиралу и вице-адмиралу.

До самого высокого военно-морского чина - адмирала - оставался Нахимову один шаг, одна ступенька.

На Чёрном море было неспокойно. Тревожила моряков надвигающаяся новая война Турции с Россией.

Турция была гораздо слабее России. И султан не отважился бы на новую войну. Но Англия и Франция, пуще чем прежде, советовали султану напасть на Россию. Турецкий флот вооружался английскими пушками, армия - английскими и французскими ружьями. Больше того, корабли Ан глии и Франции пришли в Стамбул, в турецкую столицу, стояли там, готовые вступить в бои с русскими кораблями. Начать войну надлежало Турции.

Русский царь Николай I, правивший в ту пору, охотно решился на войну с турецким султаном. Из-за своей недальновидности царь не представлял, какая страшная гроза собирается над Россией. Не понимал этого и князь Меншиков, командовавший сухопутными и морскими силами в Крыму. Князь не обладал ни военными знаниями, ни способностями военного руководителя.

Но были на Чёрном море боевые адмиралы Владимир Алексеевич Корнилов, Павел Степанович Нахимов, Владимир Иванович Истомин, были матросы, о которых вскоре узнает вся Россия - Пётр Кошка, Аксений Рыбаков, Иван Димченко, Фёдор Заика, Прохор Карасиков… Их стараниями Черноморский флот находился в боевой готовности. И начало войны получилось для русских удачное.

Турецкое командование первым делом решило уничтожить русскую армию, оборонявшую Кавказ. Для этого туркам надо было высадить десант на берега Грузии. Двадцатитысячное войско, высадившись с судов, намеревалось нанести удар русской армии с тыла. С фронта в это время ударили бы турки, наступавшие со своей территории. Удайся это противнику - и русская армия погибла бы, сжатая с двух сторон, а Грузия и Армения были бы захвачены султаном.

Десант у турок был готов. Ждали только корабли, которые, как говорят военные, обеспечили бы высадку десанта, то есть защитили бы десантные суда в море от возможного нападения русских кораблей.

Русские адмиралы знали: турецкая эскадра уже вышла из Стамбула и направилась к берегам Грузии. Вот если бы уничтожить её или хотя бы остановить, заставить вернуться… Русская армия на Кавказе была бы спасена, и были бы спасены от вторжения жестоких солдат султана Грузия и Армения.

Много дней и ночей эскадра под командованием Павла Степановича Нахимова искала в море противника. Линейные корабли и фрегаты шли вдоль турецкого берега, готовые к бою. Лёгкие корабли-разведчики, как птицы, улетали от эскадры по разным направлениям. Искали врага и пароходо-фрегаты - корабли с паровой машиной и парусами. Уже началась эпоха паровых машин. Флоты многих стран обзавелись пароходами. Пароходы были ещё неуклюжие, пушек на них было мало, но зато они могли плавать и в безветрие, в штиль, когда парусные корабли стоят недвижно.

В осеннее время тихой погоды на Чёрном море почти не бывает. Бушевали штормы. Ураганные ветры гнали крутую волну. Матросы и офицеры уставали от качки, от постоянных тяжёлых работ - то ураган изорвёт паруса, то мачту сломает… Тяготились тем, что не обнаружена турецкая эскадра - может быть, она уже у грузинских берегов, проскользнула незамеченная?… Скорее бы сражение!

Утром 5 ноября 1853 года на эскадре Нахимова услышали далёкую орудийную стрельбу. Встревожились. Лишь вечером узнали, что пароходо-фрегат «Владимир» под командованием капитан-лейтенанта Григория Ивановича Бутакова атаковал турецкий военный пароход «Перваз-Бахри» - «Владыку морей». Хотя турки бились храбро, «Владыка морей» был взят в плен и на буксире доставлен в Севастополь.

А через несколько дней эскадра Нахимова обнаружила турецкую эскадру. Она стояла у городка Синоп в бухте, защищенной артиллерийскими батареями. Синоп располагается почти на равном удалении и от турецкой столицы, и от берегов Грузии. Здесь Осман-паша, турецкий адмирал, устроил своим кораблям отдых перед второй половиной пути.

Был вечер, и Нахимов отложил атаку на утро нового дня. А ночью начался жестокий шторм. Свирепый ветер изорвал паруса на многих кораблях, сломал реи. Пришлось утром отправить два линейных корабля и фрегат на ремонт в Севастополь. Русская эскадра уменьшилась наполовину. К тому же после стихшего шторма на море лёг туман. Опять было невозможно атаковать врага. Чтобы турецкая эскадра не ушла из Синопской бухты, Нахимов загородил выход из неё тремя линейными кораблями; фрегат он отправил в дозор; пароход «Бессарабия» с донесением поспешил от Си нопа в Севастополь.

У Осман-паши было семь фрегатов, два больших парохода, три корвета, два военных транспорта, два брига. Это почти полтысячи орудий. К ним надо прибавить пушки, стоявшие на суше, сторожившие вход в бухту. У Нахимова - три линейных корабля, на каждом по восемьдесят четыре пушки. Всего двести пятьдесят две. При таком неравенстве в силах Нахимов отказался от атаки - надо дождаться помощи из Севастополя и действовать наверняка. А если Осман-паша попытается вывести свои корабли из бухты, - драться до последнего выстрела и задержать врага.

Осман-паша, хотя был вдвое сильнее, не торопился воспользоваться своим преимуществом. Он знал, что в двух переходах от Синопа стоят английские и французские корабли. Его конный гонец мчался по суше к султану. Паша извещал султана о русской эскадре и просил, чтобы корабли союзников пришли ему на помощь.

Но помощь пришла к Нахимову. Это были три стодвадцатипушечных корабля и один фрегат под командованием контр-адмирала Фёдора Михайловича Новосильского. Теперь число русских пушек превысило число пушек турецких. Несмотря на неблагоприятный ветер, мешавший входить в бухту под парусами, вице-адмирал Нахимов приказал атаковать противника.

В середине дня 18 ноября 1853 года русские корабли вошли в бухту. Под градом турецких ядер и книппелей русские встали против турецких кораблей и начали стрельбу из орудий.

Флагманский корабль «Императрица Мария», на котором находился Павел Степанович Нахимов, сразился с флагманским фрегатом «Ауни-Аллах», на котором находился Осман-паша. Через полчаса, не выдержав яростного обстрела, фрегат обрубил якорные канаты и выбросился на берег. За ним устремился к отмели фрегат «Фазли-Аллах». Горели другие корабли неприятеля. Два из них взорвались. Взрывы подняли в небо тучи горящих обломков. Пылающие головни падали на город. В городе начались пожары. Их никто не гасил. Все жители перед началом сражения ушли в окрестные деревни.

Не прошло и трёх часов, как турецкая эскадра - пятнадцать кораблей из шестнадцати - была уничтожена. Уцелел лишь двадцатипушечный пароход «Таиф». На нём бежал из Синопа контр-адмирал Мушавер-паша - так турки называли англичанина Адольфа Слейда, своего военного советника. В плен сдался раненый Осман-паша, сдались командиры фрегатов.

Русские корабли все были целы. Но все они имели повреждения: пробоины в бортах, изодранные паруса, разбитые мачты, обгоревшие борта и палубы.

Вечером подошли к Синопу русские вооружённые пароходы. Но их помощь понадобилась лишь при буксировке пострадавших кораблей.

Севастополь торжественно встретил победителей. Все ликовали. Известие о морской победе разнеслось по России.

После Синопского сражения ждали известий с Кавказа. Как-то будет там?

Турки, потеряв эскадру у Синопа, не высадили десант в Грузии. Поэтому в тылу русских сухопутных войск было спокойно. И они вскоре разбили турецкую армию, наступавшую на Армению. Так, победами на море и на суше, закончился первый год войны.

Самым славным героем этих побед называли вице-адмирала Павла Степановича Нахимова. На этот раз наградой ему стал не только орден Георгия, который высоко ценился военными людьми и был у немногих, но ещё и стихи поэтов.

После того, как Турция потерпела поражение, Англия и Франция сами вступили в войну против России. К ним присоединилось ещё королевство Сардиния. Первую половину 1854 года союзники готовились к тому, чтобы нанести России сокрушительный удар. В портовых городах на западном побережье Чёрного моря собирались многотысячные войска, туда доставлялись запасы пороха, ядер и продовольствия, лошади для кавалерии, сено и зерно для лошадей. Сотни торговых судов под охраной военных кораблей были заняты этими перевозками.

Лето кончалось. Союзники всё ещё не начинали боевых действий. И главнокомандующий князь Меншиков вздохнул спокойно. Впереди - осень, за осенью - зима. Англичане и французы, считал Me ншиков, побоятся зимы и отложат вторжение в Крым до нового лета. А раз так, то и русским нет смысла держать здесь большую армию и готовиться к отражению десанта.

Князь жестоко ошибался. Неприятельские генералы действительно боялись держать свои войска зимой в сырых и холодных окопах, но они рассчитывали занять Севастополь до зимы.

В начале осени триста транспортных судов подошли к Крымскому полуострову. У городка Евпатории выгрузились на берег около семидесяти тысяч английских, французских и турецких солдат. Высадку такого огромного десанта охраняли девяносто паровых и парусных кораблей.

Мал ключ по сравнению с замком. Ещё меньше он по сравнению с воротами, на которых замок. И уж совсем крохотен по сравнению с тем, что находится за воротами. Но если нет в руках ключа, то и за ворота не проникнуть. Городом-ключом ко всему Крыму и даже ко всему Чёрному морю был Севастополь. Поэтому враг хотел взять его. Поэтому Севастополь нельзя было отдавать врагу.

Примерно на полпути от Евпатории к Севастополю есть речушка Альма. В её неширокой каменистой долине тридцать пять тысяч русских солдат вступили в бой с семьюдесятью тысячами англичан, французов и турок. Сражение было яростное, кровопролитное. И хотя русские дрались мужественно, им пришлось отступить. Отступили они по приказу Меншикова не на юг, не к Севастополю, а на юго-восток. В отступлении на юго-восток, к городку Бахчисараю, был свой смысл: таким манёвром русское войско защитило дорогу, ведущую из Крыма в глубь России. По этой дороге будут доставляться боеприпасы, продовольствие, по ней пойдут пополнения, раненых тоже будут увозить по ней. Но путь врагу на Севастополь оказался открытым. И защищаться от врага город должен был сам - силами небольшого гарнизона и отрядов моряков.

Потери союзников в сражении на речке Альме оказались такие большие, что неприятель долгое время оставался на месте, приводил в порядок свои дивизии. Да и спешить, казалось, было некуда - Севастополь в тридцати километрах, дороги к нему открыты. Но в эти дни севастопольские моряки и солдаты, все жители города, в том числе женщины и дети, копали на окраинах траншеи и окопы, строили блиндажи, устанавливали снятые с кораблей орудия, обкладывали их мешками с песком, возводили перед окопами и траншеями земляные насыпи - брустверы.

Было ещё опасное место в обороне города - это бухта. Длинная и узкая, она разделяет город на северную сторону и южную. В бухту мог войти вражеский флот. И тогда неприятель оказался бы в тылу у защитников Севастополя. Чтобы не случилось этой беды, у входа в бухту затопили парусные корабли. Жалко было топить линейные корабли и фрегаты, так доблестно служившие на море, горестно было смотреть, как уходят под воду грозные великаны, но иного выхода не было. Флот союзников во много раз сильнее русского, победить его в открытом бою было невозможно.

Парусники встали на пути врага подводной стеной. Стена угадывалась по верхушкам мачт, торчавшим из воды.

Чайки кружились над ними с криками, будто оплакивали гибель Черноморского флота.

Будет флот, будут новые корабли, сильнее и многочисленнее, - всё будет, если сохранить Севастополь…

Обороной северной стороны города командовал вице-адмирал Корнилов, обороной южной стороны - вице-адмирал Нахимов. Вышло так, что противник решил атаковать город с юга, все его дивизии подошли к южной стороне Севастополя. Изумлённые англичане и французы увидели перед собой непрерывную линию бастионов и редутов. Они остановились. А остановившись, сами начали зарываться в землю - тоже строить блиндажи, рыть окопы и траншеи, устраивать укрытия для своих пушек. К этому принудили врага пули севастопольских стрелков, картечь и ядра севастопольских пушек, штыковые удары русских храбрецов, пробиравшихся тёмными ночами в расположение врага.

Началась героическая оборона Севастополя. Она продолжится 349 дней и войдёт в историю как небывалый до того подвиг солдат и матросов и их командиров.

Английские и французские генералы ещё не знали, что бои за Севастополь растянутся чуть ли не на год. Им всё ещё казалось, что победа близка. Надо только засыпать защитников города ядрами, бомбами, картечью, пулями - и русские, что останутся в живых, запросят пощады. 5 октября вражеские орудия - с суши и с кораблей - открыли ураганный огонь. Они выпустили по укреплениям пятьдесят тысяч снарядов. На многие километры местность окуталась дымом и пылью, выстрелы орудий слились в беспрерывный грохот. Но когда английские, французские и турецкие солдаты вылезли из траншей, чтобы идти в город, они сами попали под ядра, бомбы, картечь и пули русских матросов и солдат. Враг бросился в штыковую атаку. И - бежал от русских штыков.

Горькой потерей в ту бомбардировку стала гибель Владимира Алексеевича Корнилова. Его смертельно ранило на Малаховом кургане - в самом ответственном месте обороны. Тогда же был ранен и Павел Степанович Нахимов. Он, раненый, взял на себя после смерти боевого друга все заботы о защите Севастополя.

Бои на южной стороне происходили каждодневно. Временами противник повторял свои разрушительные бомбардировки. Но Севастополь, теряя тысячи своих защитников, по-прежнему был неприступен.

На третьем году Крымской войны Павел Степанович Нахимов получил чин адмирала. Но матросы и солдаты задолго до царского указа уже считали Нахимова главным командиром в Севастополе. Его приказы, даже самые суровые и опасные, исполнялись беспрекословно. Матросы и солдаты знали: Нахимов любит Россию больше, чем собственную жизнь. Они тоже любили Россию больше, чем свои жизни. И только эта патриотическая любовь ещё давала силы и адмиралу, и войскам противостоять врагу.

А держаться было всё труднее и труднее. Англичан, французов, турок, сардинцев собралось у Севастополя уже двести тысяч. Это - против сорока тысяч русских. Против каждого защитника города - пять врагов.

На многие километры раскинулись севастопольские укрепления. Они поднимаются на курганы, спускаются в крутые овраги, нигде не прерываясь. Можно заблудиться в лабиринте траншей и ходов, между артиллерийскими батареями и блиндажами. Все укрепления за неделю не обойдёшь. И адмирал объезжал их на лошади. Однажды, когда неприятель густо сыпал ядра и бомбы вокруг всадника, казаки сняли адмирала с седла, отнесли в укрытие и потребовали слова, что не будет ездить в такой близости к неприятелю. Нахимов отшутился тогда, сказал, что нехорошо рядовым казакам хватать в охапку адмирала… Нет, не мог он дать такого слова. Если бы дал, то сразу и нарушил бы его.

Как ни горько было сознавать это, а сил, чтобы оборонять Севастополь, оставалось совсем мало. Не хватает пороха. Нет ядер. Лазареты переполнены ранеными. Подкрепления ждать неоткуда. Теперь командир может помочь своему войску лишь тем, что будет с ним во всех опасностях.

Высокий, в чёрном форменном сюртуке, с золотыми эполетами на плечах, адмирал ходит по укреплениям, распоряжается, как лучше сдержать врага. Видят Нахимова русские воины и восхищаются его храбростью, и сами становятся храбрее. Видят Нахимова враги, они тоже дивятся его бесстрашию и стреляют в него из ружей. Из пушек стреляют в одного человека, потому что знают: пока жив этот командир, Севастополя им не взять.

Павел Степанович Нахимов прожил пятьдесят три года. Сорок два он был моряком. А из этих сорока двух годов три месяца - в чине адмирала. Какие это были годы и какие это были месяцы, ты, дорогой читатель, теперь знаешь.

Умер Павел Степанович Нахимов 30 июня 1855 года. Он был смертельно ранен на Малаховом кургане. На том самом, где был смертельно ранен и его давний боевой друг Владимир Алексеевич Корнилов.

Что же происходило в Севастополе после гибели Нахимова?

В конце лета неприятель подверг укрепления и город новой бомбардировке, шестой по счёту, самой сильной. Неприятельские пушки за трое суток выпустили сто пятьдесят тысяч снарядов. Но и после такого огненного урагана защитники города штыками отбили вражеские атаки. Не удалось только удержать Малахов курган, где каждому русскому воину пришлось сражаться с десятью вражескими. Русское командование решило отвести войска с южной стороны на северную сторону города, там в прочных укреплениях продолжить оборону. Ночью по понтонному мосту войска перешли через бухту и к утру были готовы к новым боям.

Неприятель, потерявший тысячи солдат, сам измученный последним штурмом, новых боёв не начинал. Английские и французские генералы наконец-то поняли, что Севастополь взять невозможно. Боевые действия в Крыму прекратились.

А на Кавказе боевые действия ещё продолжались. Там успех сопутствовал русской армии. Сначала турки были разбиты в Грузии, потом в Армении. Осенью 1855 года, в ноябре, русская армия взяла турецкую крепость Каре и пленила двадцатитысячное войско во главе с английским генералом. Перед русской армией открылась дорога в середину Турции.

Тут уж воюющие страны согласились на переговоры о мире. Россия была вынуждена сделать уступки Англии, Франции и Турции. Но главной цели противники России не добились. Крым и Севастополь остались российскими.

Через полтора десятка лет после окончания войны начал восстанавливаться на Чёрном море русский военный флот. Это были уже совсем другие корабли, чем те, на которых воевал Павел Степанович Нахимов, - с паровыми машинами вместо парусов, с корпусами не из дерева, а из металла, с бортами, обшитыми бронёй, с орудиями дальнобойными и скорострельными. Создателем русского парового броненосного флота стал ученик адмирала Нахимова адмирал Григорий Иванович Бутаков. Помнишь, он победил неприятеля в самом первом бою пароходов?

Многие поколения российских моряков в служении Родине брали пример с черноморских адмиралов, многие владели секретом их славы и доблести. О том секрете Григорий Иванович Бутаков говорил:

«…Ни Нахимов, ни Корнилов не родились, а сделались Нахимовым и Корниловым, сделались потому, что постоянно посвящали себя всеми силами прежде службе, а потом себе, а не прежде себе, а потом службе… Вот весь секрет этих знаменитых вождей наших, завещанный нам в огне и пламени Севастополя».

Мы, советские люди, тоже помним героя Синопа и Севастополя. У нашего Военно-Морского Флота есть крейсер «Адмирал Нахимов». В нахимовских училищах мальчики готовятся к службе на кораблях. Самые доблестные моряки получают в награду ордена Нахимова и медали Нахимова.

ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

Анатолий Васильевич Митяев

АДМИРАЛ НАХИМОВ

Художник М. Ромадин

Издательство «Малыш» 1983