Агентство по борьбе с нечистой силой

Глава 27 Живым или мертвым

Книги летали между полок. Падали и катились по полу. Закладки, оставленные забывчивыми людьми, теряли свой смысл. Они выпадали из книг, их разлучали со страницами. Свет ламп не попадался Павлу на глаза. Он сидел в темном углу библиотеки. Листал бессмысленные страницы, рвал их, выбрасывал. Плевался, кричал в пустоту. Его никто не слышал. В ночной библиотеке он совсем один.

Павел схватил бутылку виски за горлышко и допил остатки. Махнул ей о железную полку, разбивая ёмкость вдребезги. Осколки разлетались в разные стороны. Павел закрыл глаза и отвернулся, дожидаясь завершения острого дождя.

Когда всё закончилось, Павел увидел на джинсах осколок. Крупный, с острым концом. Он поднял его и всмотрелся задумавшись.

Что если…уйти на своих условиях? Судьи явно дали понять, что кто-то должен понести наказания. Антон — лучший кандидат. Но из-за Яна, его нельзя отправлять в лимб. Остаётся Павел. Он не загадывал желания. Он убил одного вампира. И из-за этого проведёт с десяток лет в лимбе? Вместо Антона? Из-за формальности? Из-за постановки слов при загадывании желания? Ему всегда везло. Этому…ублюдку.

Так может, лишить их удовольствия? Два вертикальных пореза и уход на собственных условиях? Средний палец показать всем этим судьям вшивым! Лучше, чем вернуться из лимба через десять или двадцать лет и смотреть, как жизнь обошлась без него. Как Оля вышла замуж. Как Антон стал жить с Яной и практически получил что хотел.

А что получит Павел? Где его награда? Это ведь он сдерживал Антона от более безрассудных действий.

Сдерживал ли? Или делал вид и шёл на поводу? Может, за это ему такое наказание? Лимб?

Придя сегодня на смену, Павел, первым делом, не считая открытия бутылки, начал искать информации об этом лимбе. Он знал и до этого некоторые подробности об этом месте. Лимб не является ни адом, ни раем, ни чистилищем. Там ничего нет.

Этих знаний было ему мало. Перебирая одну книгу за другой, давясь дешёвым виски, Павел злился всё больше. На себя, на Антона, на Яну, на Олю, а потом и на весь мир. Он упал на пол и сложился в комок. Приговор могут вынести уже завтра. Неужели это его последний день на земле? Кем он будет, когда выберется из лимба? Ему страшно.

Руки дрожат. Сможет он добраться до вен с такими руками? Сможет проткнуть кожу и потянуть осколок вниз, к локтю?

Павел опускает осколок к запястью. Он почти не видит вены в темноте. Чувствует холод осколка и как капля виски упала, растеклась по руке. Может, ударить по вене? Со всей силы, чтобы кровь нельзя было остановить? Да. Так будет лучше. Один удар. Резкий, точный. Да такой, чтобы осколок застрял, а вытащишь, фонтаном хлестанёт кровь. Решено.

Павел поднимает осколок повыше, выдыхает перегаром и совершает попытку самоубийства.

Осколок впивается в запястье, а Павел кричит на всю библиотеку. Он падает на пол, ударяясь головой, и ждёт, пока вытечет кровь.

Проходит несколько минут. Павел в темноте. Он открывает глаза, осматривается. Всё та же библиотека. Рука болит, но не так сильно, как должна при пробитии вены. Пришлось подниматься на ноги и выходить на свет.

Павел поднимает руку под лампами. Осколок в ней. Эту часть он выполнил. Разве, забыл в вену попасть. И тут промах.

Павел вынимает осколок. Кровь есть, но ничего смертельного, жить будет.

Он оборачивается и идёт обратно к своему месту, где пил и кричал.

Не доходя до него, он останавливается. Ему хочется посмотреть, как оно выглядит при свете. Тогда он хватает полку и двигает шкаф в сторону, устраняя барьер. Тьма рассеивается. Павел смотрит на осколки, на порванные книги.

«Место человека, загнанного в тупик» — думает он, — «Неужели я всегда сдаюсь? Любая трудность, любая неизвестность и я прячусь за кого-то. Сначала за Олю, когда Антон бросается в опасные авантюры. Я использовал свою девушку, как оправдание своей трусости. А потом я стал прятаться за Антона, за эту работу, когда Оля поставила мне ультиматум. Я лишь меняю вид стены. Меняю обои, каждый раз, когда боюсь принять собственное решение. А сейчас, против меня все. Все друзья. Даже высшие силы. И осталось задать себе один вопрос: „когда я возьму всё в свои руки, если завтра меня уже не будет?“»

Перед уходом, Павел зашёл в уборную, взял швабру и ведро. Аккуратно, чтобы не порезаться, он сложил осколки в ведро. Расставил обратно по полкам книги. Листы, что вырвал, положил к осколкам. Протёр пол на несколько раз и вернулся в туалет. Выжал тряпку, чтобы она не пахла на утро алкоголем. Взял мусорный пакет и вытряс в него содержимое ведра.

Подойдя к выключателю света, подумал — «Нет, свет выключать нельзя. А вот полку в обратное место вернуть обязательно».

Подбежал, подвинул. Ещё раз осмотрелся. Всё хорошо. Будто и не было следов нервного срыва.

Павел вышел из зала и закрыл дверь на ключ. Если кто и придёт, постучится, то поймёт, что закрыто и спокойно уйдёт. Не будет поднимать шумиху. Любители ночных библиотек — народ скромный.

Быстро спускаясь по лестнице, Павел почувствовал, как это приятно, брать судьбу в свои руки.

А на улице, такая хорошая погода! Он остановился, вдохнул полной грудью и ещё раз убедился, ради чего он это делает.

Сел в машину. Включил радио.

Песня хорошая играет. Джон Бон Джови.

Павел закивал головой в такт. Руки перестали трястись.

Он завёл машину и посмотрел ещё раз на улицу. Какой красивый вид. Дом, улица, фонарь.

Педаль газа зажата. Павел поёт — «Wanted, Dead or Alive», а в бардачке его ждёт пистолет.

Никто не хочет уходить, не оставив следов. Смотришь бывает в зеркало и вспоминаешь, о том, сколько всего ещё нужно успеть сделать. Спрашиваешь себя — «А с чего мне начать?». Люди, находящиеся в своём мире, не могут дать ответа на этот вопрос. А с чего начинать Яне?

Казалось, всё против неё. Она лежит, на раскладном диване офисе агентства, под одним одеялом с мужчиной, что привязал её к себе желанием.

Нет, между ними ничего не было. По крайней мере — сегодня. Но что несёт им завтрашний день? «Да» — думает Яна, — «Это вопрос времени, когда он станет очередным клиентом».

Он не будет платить, она сама ляжет из-за… желания. Не потому, что любит и хочет сама. Она никогда не любила мужчин, по-настоящему. Считать ли любовь к отцу? Уже не имеет значения. У неё забрали право любить. Остаётся служить. До конца своих дней.

— Ты не спишь? — прошептал Антон, лежавший к ней спиной.

— Как ты узнал?

Антон ничего не ответил. Он часто так делал, когда речь заходила про Анну. Но здесь-то она причём?

— Ответь, — Яна повернулась набок и уставилась в одеяло, окутавшееся спину Антона.

— Она так же дышала, когда не могла уснуть, когда её мучили мысли.

— Я не перестаю удивляться, как хорошо ты её знал.

— Я тоже. Все эти маленькие детали, стали возвращаться ко мне после смерти. Я представить не мог, сколько всего я подмечал, пока мы жили с ней.

— Как это выносила Катя?

Услышав это, Антон лёг на спину и Яна смогла рассмотреть его лицо в темноте, и как двигаются губы говоря:

— С досадой. Со вздохами. Не стоило мне начинать с ней отношения. Ни с ней, ни с кем-либо ещё. Я застрял. Не могу оставить её в прошлом.

— Поэтому мы сейчас спим в одной кровати. Ты не можешь оставить её в прошлом. Теперь, из-за твоего прошлого, моим прошлым стал Йогаст. А нашим общим — Павел. Скажи мне, тебе их жалко?

«Не будь монстром. Пожалуйста. Не будь монстром. Пусть меня заточит в замке прекрасный принц, а не кровожадный дракон».

После долгих раздумий. После такой громкой тишины, во время которой Яна себя убеждала, что его молчание — это не ответ. Его молчание всегда означало жестокость ко всем, кроме Анны.

— Я всегда был… У людей, кто меня знает очень давно, как Оля и Паша, сложилось впечатление, что смерть Анны меня изменила. И да, отчасти. Но они упускают суть. Анна видела меня таким, какой я есть. Мне кажется, именно поэтому, мы смогли прожить вместе столько лет. Могли не видеться месяцами, пока она училась в другом городе. Она знала, кто я такой. Ей это нравилось. Никаких сюрпризов.

— Скажи мне, кто ты, раз я не вижу. Ты можешь сказать мне правду, поделиться самыми сокровенными мыслями, какими бы тёмными они ни были, я останусь с тобой, навсегда.

— Я не хороший человек. Никогда им не был. Я притворялся для других. У меня был смысл. Я хотел вписаться, ради неё. А когда Анны не стало…Все мои черты: холодность, враждебность, безрассудство, они приумножились. Как тараканы.

— Но зачем втягивать друзей? Людей, что переживают о тебе?

— Я испугался. Чувствовал, что мои черты выходят из-под контроля. Я хотел направить их куда-нибудь, хотел их сдержать. Я думал, если стану помогать людям, то научусь сострадать им. Действительно переживать, а не притворяться.

— Отсюда и «Агентство по борьбе с нечистой силой»?

— Да.

— А Паша?

— Я думал, он сможет мне сдерживать, вместо Анны. Но не учёл одного…

— Он тебя не видел.

— А как когда разглядел…

— Стало слишком поздно… Почему ты улыбаешься?

— Она делала так же. Договаривала за меня.

Яна легла на спину и придвинулась к Антону. Они почувствовали плечи друг друга.

— Обещай мне, — начала Яна, — что скажешь мне, когда у меня появиться привычка, отличающая меня от Анны.

— Зачем?

— Я хочу найти частичку себя в этом безумии и вцепиться в неё, что есть мочи.

— Обещаю.

В дверь постучали.

— Ты кого-то ждёшь? — Яна села. Ей стало не по себе. Для неё, стук в ночи, всегда к беде.

Антон подумал о Семёне, но день не подходил. Да и решили они его загадку. Не должен он вернуться. Затем, подумал о Кате. И опять же, он ей всё сказал. Ничего не таил. Ворвись она сюда, ничего нового бы не узнала. Да и не такой девушкой она была, чтобы устраивать сцены. От того, он её и выбрал.

— Кто? — спросил Антон, — Мы закрыты до девяти утра, приходите тогда.

Постучали снова. Громче. Интервал между стуками уменьшился.

— Открывай, это я, — приглушённый голос Павла.

— Ты пьян? — Антон встал, но открывать не спешил.

— Как ты можешь это определить по трём словам? — протянул он.

— Я определил по тому факту, что ты стучишься посреди ночи, хотя у тебя есть ключ. Но и по голосу теперь тоже понял.

— Просто открой эту чёртову дверь, дружбан.

Ответ Антона должен был звучать так — «Ты никогда не называл меня дружбан». На «Ты» он повернул ручку. На «Никогда» — дверь открылась на половину. Яна смотрела, как проливается свет на Антона. Она начинала в него влюбляться. После слов «не называл», по всему коридору прошло эхо от двух хлопков. Соседская собака в конце коридора залаяла. Хозяин сказал ей успокоиться и положил голову обратно на подушку.

Яна закрыла уши и закрыла лицо белым одеялом. Две гильзы упали на пол.

Антон сделал два шага назад, быстро, пытаясь не терять равновесие. Он прикрывал две дырки в груди ладонью, когда потянулся назад. Приземлился на пол и расправил руки, как крылья, в разные стороны.

Яна дышала в одеяло. Её сердце билось больно. Столько адреналина в крови в последний раз у неё было, когда она сражалась с вампирами в поле.

Кто это был? Неужели Павел? Не может быть. Кто-то притворился им. Спародировал его голос. Яны повернулась к двери и вытащила пальцы из ушей. Кто бы ни стрелял, он убегает.

Яна схватила первую попавшую футболку Антона, чтобы не выбегать совсем голой, перешагнула мёртвое тело, борясь со страхом и слезами, взяла пистолет из тумбочки и побежала по коридору за убийцей. Она стреляла всего один раз. Её учил Антон.

Выбежав на лестницу, она увидела убийцу. Точнее, его макушку, он был на первом этаже. Сбегая вниз, Яна чувствовала каждую холодную ступеньку босыми ногами.

Второй этаж.

Первый.

На улице было холоднее, чем она думала. Мурашки прошли по всему телу. Она обернулась в разные стороны. Вокруг никого. Куда он делся? Машины не подъезжало, он наверняка оставил её в другом месте. Значит, переулок. Первый, самый ближний.

Яна бежала между домами, пытаясь увидеть вдалеке тёмный силуэт. Она хотела его убить. Хотела наказать за Антона. Хоть тот и приговорил её к вечному служению.

Она пробежала двор и вышла на большую улицу, затем на дорогу. Кружилась на ней, хотела закричать.

Вдруг, она услышала звук подъезжающей машины. Вот-вот он будет на одном из перекрёстков. На правом, да, на правом. Она побежала из последних сил, не щадя ступни. Он должен поплатиться.

Свет ослепил её резко. Она пыталась укрыться от него руками. Ещё секунду и она перестала чувствовать ноги.

Откуда ж ей было знать, что тормоза так быстро не срабатывают?

Пистолет пролетел чуть дальше Яны.

Павел вышел из машины. Но нельзя было оставаться в районе так долго. Он боролся с собой. Подойти к ней или нет.

Яна смотрела на звёздное небо. «Их так мало, звёзд» — успела подумать она, — «Не то, что у меня… дома».

Машина убийцы проехала мимо.

Последняя мысль Яны была облегчающей. Она подумала, что это точно не мог быть Паша. Он бы подошёл к ней, попытался помочь.

Павел бил по рулю, отъезжая всё дальше.