Агентство по борьбе с нечистой силой

Глава 28 Чайник

Пост размещен на Пикабу в четверг, в 13:56:

Как я в «Агентство по борьбе с нечистой силой» обратился:

Пост размещен пользователем Andreus45686:

Моя мама любила к гадалкам ходить. И меня тащила заодно. Просто посидеть или чай попить после сеанса. Так сказать, задобрить гадалку. Чтоб она в следующий раз получше наколдовала.

Скептики скажут — «Бред это всё, в магию не хватало ещё верить, голову чепухой забивать». А я вам скажу, что тоже так думал. И, как обычно это бывает: до поры до времени.

Сижу, значит, на задней парте, в институте, один, никого не трогаю. Пара началась минут десять назад, семинар. И тут, на всех парах, толкая дверь, испытывая петли, влетает девушка. С черными-черными волосами, пышными. Чертовски красивыми. А преподаватель ей:

— Чего забыла голубушка, десять минут, как пара идёт. Ишь какая!

Слушает стоит девушка эту бабку, но вполуха. Глаза по классу водит и вдруг, на мне останавливается. Улыбается, я аж покраснел. Давно уже так на меня не смотрели.

— Ты всё поняла, голубка? — не отставал препод.

Девчонка кивнула и сказала:

— Можно сесть?

— Садить.

И походка, какая красивая, у меня дух перехватило. Всё ближе она и ближе.

— Можно? — улыбается мне этот ангел, подойдя.

Я чудом слюной своей не подавился и смог ответить:

— Конечно.

А пахла, как чудесно! Не представляете.

Стали на каждой паре, где возможно, вместе сидеть. Она смотрела на меня иногда, когда думала, что я занят писаниной, а если голову подниму, то быстро отворачивалась и хитро улыбалась.

Ещё любил, когда она мне что-то в тетрадке или в учебнике объясняла. Двигалась ко мне поближе, да так, что духи её, меня с ума сводить начинали. Слушать, что она там объясняет, было невозможно. Тут я и понял, что влюбился по уши.

Шли месяцы, а я всё никак не мог решиться, как к вопросу подойти. Не хотелось разрушать идиллию, понимаете? Хорошо же общаемся. Страшно.

Наступила зима. Похолодало не только на улице. Ксюша, так её звали, меньше стала разговаривать. Я спрашиваю «может, случилось что?». Она улыбается фальшиво, говорит, что нет. Мне и сказать нечего в ответ. Что я, требовать буду? Навязываться? Но душа болит. Как ни крути, лежу вечерами, смотрю в потолок и думаю: «момент упущен».

Я решаю, что мне больше нечего терять. Скажу прямо, как есть, что люблю, жить без неё не могу, пусть сама думает, что делать и что сказать.

Я жду её после института, у выхода. Она проходит мимо, едва меня замечая. Я останавливаю её рукой. Она подозрительно на меня смотрит. Будто я не друг её, а мужик какой-то левый, что пристал.

Слова мои выходят тяжело, бояться. Я нервничаю, сердце бешено колотится. Но всё говорю. Что люблю и жить не могу.

Она стоит. Молчит. Я думал, может, она размышляет чего. Стоим около минуты. Я хочу уже развести руками в стороны и сказать «и что скажешь», как она выдаёт, мне прямо в сердце:

— Ты закончил?

Хотелось произнести тираду. Да как ты смеешь?! И это всё, что ты можешь сказать?! Только сердцу не прикажешь. Я разворачиваюсь и ухожу.

Прихожу домой, открываю бутылку и начинаю заливаться. Никогда такой боли не испытывал. Ждал, пока пройдёт.

Весна. Я звоню маме. А сам стою у места, где раньше гадалка сидела. Где мы все вместе пили чай и печёнки ели, да в судьбу заглядывали.

— Мам, привет, скажи, где гадалка, что с детства моего? Куда переехала?

Сажусь в автобус, еду на новое место. Почти бегу к дому, обветшавшему. Видимо, не пошёл бизнес у гадалки.

На входе собака уставшая. Лаяла, пока не погладил её.

Зашёл в дом, зову гадалку. Слышу, скрипит пол. Жду. Выходит, под стать этому дому, такая же обветшавшая старушка. Глаза чёрные-чёрные.

— С чем пришёл, сынок? — говорит тихо, хрипит.

Я краснею от стыда, но говорю.

— Приворожить надо, девушку. Можете?

Старуха улыбается. Но мне спокойнее не становиться, скорей наоборот.

— Садись — говорит, — рассказывай, что за девчушка, и я решу, помогать или нет.

Сначала скромно, а затем со всеми подробностями и переживаниями, я рассказываю, что произошло.

— Не могу, бабушка, думал пройдёт, да три месяца, как прошло. Болит, как в первый день. Люблю я её. И буду хорошим мужем. Я обещаю.

Гадалка кладет руку на стол, ладонью вверх и говорит:

— Дай, палец свой.

Я протягиваю руку. Жду.

Она достаёт иголку. Я, испугавшись, хочу руку убрать, но она её уже схватила за запястье и силища непомерные. Не оттянуть назад. Я напуган. Хочу уйти, начинаю тянуться назад.

— Хочешь, её вернуть?

Я останавливаюсь, киваю.

— Тогда сиди смирно.

Уколола гадалка иголкой палец. Притянула палец ко рту и облизнула. Я видел свою кровь на её белом языке. Что тут сказать, меня тошнило.

Сидит бабка. В сторону смотрит. И кивает изредка. И тут, наконец, отпускает мою руку и объявляет:

— Помогу. Неси волос её.

Я тянусь в карман и краснею ещё сильнее. Достаю шкатулку, открываю её и показываю гадалке волос Ксюши.

— Я предполагал, необходимость подобной вещи.

Опять старуха улыбается. Мне взгляд отвести охота, но боюсь спугнуть, как бы не передумала.

Гадалка уходит в другую комнату, очень медленно, в силу старости.

Возвращается с кружкой и горячим чайником. Что странно, и я до сих пор в этом уверен, не было у неё плиты в доме, чего уж там, электричества тоже. А вода кипячёная есть.

Налила она мне в кружку и говорит:

— Клади волосы, свои сначала, затем её.

Я слушаюсь, делаю, как говорит. Она даёт мне ложку, я ей мешаю свой напиток: кипячёную воду с волосами. И жду дальнейших указаний.

— Пей, — говорит.

Я делаю глоток. На вкус, как вода.

Я делаю второй глоток и во мне зарождаются сомнения:

— Это всё? Вода с волосами? Так просто?

Бабка щурится.

— Я помню твою мать. Хорошая женщина. В знак дружбы, тебе я помогаю. Это не вода, сынок, на вкус вода, на деле нет. Пей и не задавай глупых вопросов.

Я не тяну, не раздумываю. Выпивая, как можно быстрее, хочу уйти, избавиться от тревоги в животе.

На дне, два волоска.

Гадалка протягивает длинные сухие пальцы и забирает кружку.

— Дай свою шкатулку, — приказывает.

Я не медлю. Шкатулка катится по столу, и бабка ловит её у самого края. Хорошая реакция для таких лет.

— Если захочешь разбить приворот. Сожги эти волосы.

Гадалка кладёт их в шкатулку и закрывает её. Ставит на стол и резким движением руки толкаем в мою сторону. Я не успеваю поймать шкатулка, она падает на пол. Я нагибаюсь под стол и поднимаю её.

Говорю:

— Зачем мне хотеть разбить приворот?

Но старуха испарилась. Её не было за столом. В спальне, я проверил, тоже не было. Наверняка у неё есть подвал, куда она мигом сиганула. В общем, мне без разницы было тогда.

С ещё большим количеством скептицизма, чем когда только пришёл, я вышел из дома.

Шёл вдоль дороги и думал, какой же я идиот, пить кипячёную воду со своим волосом и волосом Ксюши.

Я вернулся домой, выпил несколько литров пива и лёг спать, надеясь забыть своё отчаянное похождение.

Посреди ночи меня будет сообщение:

Мои руки трясутся, я несколько раз набираю сообщение с ошибками, но в итоге выдаю:

Она отвечает:

Я пишу:

Она никогда прежде не извинялась.

Я выхожу на балкон, чтобы как-то отрезветь, и звоню ей.

— Можем и сейчас поговорить, я не против.

Я слышу её голос. Она почти плачет.

— Я так плохо к тебе относилась. Ты был добр ко мне, а я этого не видела. Прости меня, правда. Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, кем я была.

Я молчу. Слышу своё дыхание. Никогда не замечал, что оно такое громкое. Я думаю, что сказать. Моё сердце растоплено и бороться нет смысла. Взвесив все риски, я отвечаю:

— Я люблю тебя.

Ксюша сдерживает крик и отвечает через несколько секунд:

— Я тоже тебя люблю.

Мы говорим ещё несколько часов после этого. Она рассказывает свои самые сокровенные желания и секреты. Я делюсь ими в ответ. Шкатулка с нашими волосами лежит у меня в портфеле.

Проходит год, и я хочу верить, что дело не в привороте. Иногда, мне даже удаётся себя в этом убедить. В тихие моменты. Когда мы лежим в кровати, она смотри мне в глаза и гладит мои волосы. Когда смеётся над самой глупой моей шуткой. Когда я просыпаюсь в её объятиях. Да, тогда я верю.

Мы женимся. Берём вместе ипотеку и заезжаем в новую квартиру. Разбираем вещи, и она находит в одной из сумок шкатулку.

— Что это? — встаёт Ксюша рядом со мной.

Я выхватываю шкатулку и прячу в карман. Она не задаёт лишних вопросов. Она меня любит.

Мы пытаемся завести ребёнка. Идут годы. У нас обоих есть хорошая работа и готовность принести в мир нового человека.

Мы оба проходим обследования на фертильность. Так и узнает, что я бесплоден. Я паникую, боюсь, что она меня бросит.

Проходит ещё два года. Мы счастливы. Завели собаку. Корги по имени Фокс. Он помогает не думать о ребенке.

Ему исполняется год и моя жизнь меняется навсегда.

Он лает на меня. Злиться, обнажает зубы. Не даёт подойти к Ксюше, к моей жене. Защищает её, смотрит жалостными глазами, будто хочет помочь.

Мы запираем его в кладовке и ругаемся на всю квартиру. Я хочу избавиться от пса. Ксюша не соглашается сквозь слёзы. Почему плачет? Знает, что пойдёт на все мои условия, лишь бы остаться со мной. Она же меня любит.

Я открываю кладовку, держа в руках поводок и клетку. Они падают на пол. Я ошарашен зрелищем. Собака нашла шкатулку и пытается её разгрызть.

Моя рука в крови, но мне удаётся заполучить шкатулку.

Я убеждаю себя, что агрессия собаки и приворот между собой не связаны.

Ксюша садится рядом и спрашивает:

— Что внутри?

Я понимаю, что нужно сделать, чтобы убедиться раз и навсегда. Открываю шкатулку и рассказываю всю правду. Про гадалку, про приворот, про волосы.

— Сожги их, и будешь свободна.

Я был готов ко всему. Крикам, слезам, к пощёчинам.

Ксюша смотрит на меня и кивает с глупой улыбкой на лице. Улыбается и кивает. Улыбается и кивает.

Я кричу, протягиваю ей шкатулку.

— Сожги волосы! Прошу тебя, сожги!

Она меня будто не слышит. Стоит, как статуя. Глаза пустые. Я падаю на колени и обнимаю её ноги. Ксюша говорит, что любит меня. А на следующий день, когда я упоминаю шкатулку, она не понимает, о чём я говорю, словно ей стёрли память. Я снова её показываю. Ксюша спрашивает:

— Что это?

И в глазах пустота.

Сложно объяснить человеку со стороны, как я мог жить, зная, что любовь моей жены основана на привороте. Мне хотелось, чтобы она меня любила просто так. За характер, за теплоту, что я ей приношу. Я себя убеждал, говорил, что она давно меня полюбила за ту ласку, что я ей дарю. За заботу. И если разбить приворот, то между нами ничего не изменится.

Я достаю из кармана зажигалку. Открываю шкатулку. А она пуста. Я бегу в зал, где вчера падал перед женой на колени и ищу волосы на ковре. Всё тщетно. Я плачу. Ксюша смотрит на меня из-за угла.

Я прихожу со шкатулкой и своей историей в «Агентство по борьбе с нечистой силой». Мне становится стыдно. Я хочу освободить жену. Хочу, чтобы она любила меня по своей воле.

В офисе агентства, на третьем этаже, сидят два мужчины. Антон и Павел. Именно они выслушали меня и не смогли скрыть отвращение.

Антон заговорил первым:

— Что если сжечь волосы с головы, по одному?

Я подумал, прежде чем ответить:

— Гадалка ясно выразилась. Волосы из кружки. Но их нет.

— А сама гадалка?

— Мертва.

— Мы можем найти другую гадалку, — сказал Павел, — найти бы настоящую, не обманщицу.

Антон повернул к нему голову.

— Может, оставить всё как есть. Пусть живёт со своей ошибкой.

— А что насчёт девушки? Она в чём виновата?

Я соглашаюсь с Павлом.

— Поздно раскаиваетесь. Сколько вы прожили вместе, восемь лет? — судит меня Антон.

Мы ездим по всему городу. На заднем сиденье, Павел с десятками газет, ищет объявления, связанные с гадалками. Он называет адрес, Антон давит на педаль газа.

Объезжаем с десяток гадалок. Мужчин, женщин. Они все проваливают один тест.

— Как приворожить человека? — спрашиваем мы.

— Берём две лягушки…

— До свиданья.

— Как приворожить человека?

— Кровь девственнице разливаем по телу…

— А если девушка уже не девственница?

Мужик сложил руки на груди, задумался на секунду.

— Тогда, зачем вам она?

Мы с радостью сказали:

— Прощайте.

— Как приворожить человека?

— Никак.

— Вы даже придумывать ничего не стали. Похвально. Но почему?

Женщина с красным платком на голове раздражённо ответила:

— Так лучше спится по ночам.

Перед самым выходом из квартиры гадалки, Павел остановился и уточнил:

— Что если мы хотим снять такой приворот?

Гадалка посмотрела в его честные глаза и всё поняла.

— Тогда садитесь и рассказывайте.

Оказалось, у людей, что занимаются гаданием, есть некий кодекс чести. Они следуют ему беспрекословно и не обсуждают между собой. Правила довольно просты: не бери больше энной суммы, не разрушай семьи и не никогда не делай любовный приворот.

Гадалка выслушала мою историю. Я краснел так же, как когда рассказывал эту историю парням из агентства. И лицо отвращения было у неё такое же.

— Я надеюсь, она горит за это в аду. Как будешь и ты, — с этими словами она ушла в другую комнату и через минуту вернулась с чайником. Встала посреди комнаты. Упёршись свободной рукой в пояс, сказала:

— У кого-нибудь есть термос?

Ксения ждала нас у входа в агентство.

Я, Павел и Антон вышли из лифта. У меня в руках термос с кипячёной водой и моим волосом на дне.

Мы подходим и не успев ничего сказать, Ксюша говорит, что скучала по мне. Я не смотрю на парней, но чувствую их осуждающий взгляд.

Мы заходим. Садимся у стола. Я открываю термос и ставлю его на стол. Прошу у Ксюши волос. Она боится, но делает, как я говорю. Она меня любит.

Её волос падает на дно термоса. Я поднимаю его и делаю глоток, передаю своей жене, и она повторяет.

Мы выпиваем всю воду.

Я смотрю на неё. Она смотрит на меня. Антон и Павел смотрят на нас.

Глаза Ксюши, такие ласковые и глубокие, в один момент меняются.

Она смотрит на меня глазами восьмилетней давности. Я узнаю в них грубость, холод.

Ксюша поднимает свои руки и рассматривает их. Одну за другой. Поворачивает их. Вглядывается в ладони. Замечает кольцо. Гладит его. Дышит рывками. Ладонь с кольцом сжимается в кулак. Она бьёт меня по лицу. Я чувствую кольцо своей щекой. Павел хватает её за руки. Она орёт и пытается вырваться. Плачет, ноги подгибаются. Она кричит:

— Ты украл мою жизнь!

Меня попросили выйти, и я не стал сопротивляться. На улице мне стало тошно. Я запаниковал. Моя жизнь, её жизнь: руины. Мы никогда не вернёмся. Сегодня утром она принесла мне завтрак в постель и поцеловала. Её улыбка казалась такой искренней. Я не верил, что приворот еще действует. Не верил, что последние восемь лет были ложью.

Я ходил из стороны в сторону, злился. Не может быть. Она любит меня. Я точно это знаю.

Я возвращаюсь на третий этаж. Она сидит на диване и плачет. Антон сидит рядом, утешает её. Павел кладёт пакетик персикового чая в кружку. Это моя женщина, моя жена.

— Давай поговорим, — я стою на пороге, — пожалуйста.

Антон встаёт и загораживает мне проход.

— Тебе лучше уйти, — говорит он.

— Нет, — отвечаю я, громко, — мне нужно поговорить со своей женой.

В этот момент, рядом проходит Павел, с горячимчайником.

Я выпячиваю грудь и иду напролом.

Павел смотрит на Ксюшу, на её реакцию, как она поднимает ноги с пола и вжимается в угол дивана.

Ещё мгновение и Павел бьёт меня чайником. Кипяток выплёскивается в сантиметрах от моего лица. Я падаю на пол.

Никто обо мне не беспокоится. Я лежу, и никому до меня нет дела.

Я изгибаюсь на полу так, чтобы увидеть лицо Ксюши.

— Ты была счастлива со мной, — говорю я, пытаясь игнорировать жжение лица, — я видел это. Ты должна помнить. Наши времена. Нашу свадьбу. Медовый месяц. Наш быт. Как мы занимались любовью. Как лежали вечерами. Ты же помнишь?

Она опускает голову, задумывается.

— Я помню.

— Приворот не меняет сути. Мы подходили друг другу. Восемь лет вместе прожили, — я встаю на колени, — разве можно прожить столько лет на одном привороте?

Она обнимает свои колени. На диване, в углу, и кажется такой маленькой.

— Я была твоей служанкой. Ты хотел завтрак в постель: я тут как тут. Хотел утреннего секса, только позови. Ты выбирал позы, выбирал когда и как. Мы смотрели только твои фильмы. Общались только с твоими друзьями. Ложились спать, когда хотел ты.

— Ты была счастлива восемь лет. Большинству и такого не дано.

Она, наконец, посмотрела на меня.

— Ты ждёшь благодарности? Проваливай из моей жизни.

Ксюша так и не вернулась домой. Я ждал всю ночь, спал в полглаза. К утру мне стало легче. Я собрал вещи Ксюши в несколько чемоданов и сумок. Поставил у двери. Сложил её ванные принадлежности в пакет. Казалось, будто я собираю вещи мёртвого человека. Я знал, что она уже никогда не вернётся. Мы с ней не заговорим, как раньше. Моя Ксюша умерла, прожив всего восемь лет. На её месте образовалось, что-то холодное, враждебное.

Я знаю, что должен винить себя. Но так сложилось, что я рад за прошедшие восемь лет. За то время, что нам даровано. Мы любили и были любимыми. Вернись я каким-то образом назад, сделал бы всё точно так же. Какова вероятность, что мы оба были бы счастливы с другими партнёрами? Нет, действительно, каковы шансы, что мы оба нашили бы искренне любящих нас людей?

В общем, я хотел высказаться. Сейчас живу один и бывает одиноко. А взгляд со стороны не помешает. Задумайтесь, может и вам есть что сказать? Нужна ли человеку свобода, если он счастлив и без неё?

И последнее, слышал, что Антона в его же офисе застрелили. Теперь интересно, что с агентством будет? Куда обращаться с такими вещами вроде моих?