Академия смеха

Действующие лица:

ЦЕНЗОР - Мацуо Сакисаки, сорок лет. Офицер службы безопасности отдела цензуры Токийской полиции.

АВТОР - Хадзими Цубаки, тридцать лет. Драматург, пишущий для театральной труппы “Академия Смеха”.

Время действия - Осень 1940 года.

Место действия - Кабинет цензора Отдела общественной безопасности Токийской полиции.

День Первый.

Автор сидит на стуле. Кажется напряжённым. Неожиданно входит Цензор с документами.

ЦЕНЗОР. Я заставил вас ждать.

Автор поднимается.

О, сидите, сидите.

АВТОР. Благодарю вас. (Снова садится.)

ЦЕНЗОР. Вообще-то вы пришли рано.

АВТОР. Мне было назначено на одиннадцать.

ЦЕНЗОР. Я слышал, что люди вашего круга не очень-то следят за ходом времени.

АВТОР. Такие люди, конечно, есть, но ко мне это не относится. Я достаточно пунктуален.

ЦЕНЗОР. Прекрасно. Я буду вести ваше дело. Я только что назначен цензором.

АВТОР. Это для меня большая честь.

Цензор занимает своё место за столом.

ЦЕНЗОР. До сегодняшнего дня я занимался некоторыми проблемами на материке, но в последнее время люди, облечённые большой властью, начали проявлять повышенное внимание к вопросам культурной политики и назначили на этот пост меня. (Листает бумаги.) Как вы относитесь к вОронам?

АВТОР. Воронам?

ЦЕНЗОР. Да.

АВТОР. Вороны - птицы?

ЦЕНЗОР. А что бывают вороны не птицы?

АВТОР. ...Нет.

ЦЕНЗОР. Мы у себя дома держим сейчас ворона.

АВТОР. Ворона?

ЦЕНЗОР. Да, пару дней назад он неожиданно влетел к нам в окно. Где-то полдня он всё летал по дому кругами, пока мы его не поймали, наконец. Обнаружилось, что у него поранена лапа, вот мы и решили подержать его у себя, пока рана не затянется.

АВТОР. Но ведь он, должно быть, очень большой?

ЦЕНЗОР. Ну, где-то вот такой. (Показывает руками величину ворона.)

АВТОР. Ого, большой.

ЦЕНЗОР. Угу.

АВТОР. Наверно, хлопотно держать его дома.

ЦЕНЗОР. Жутковато было, когда он ворвался к нам.

АВТОР. И где вы его держите?

ЦЕНЗОР. Он живёт у нас в гостиной.

АВТОР. Сбежать не пытался?

ЦЕНЗОР. Он у нас на привязи.

АВТОР. А взлететь не пробует?

ЦЕНЗОР. Ещё как! Летает кругами. Смотреть страшно.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Интересно, вороны поддаются дрессировке?

АВТОР. Я не знаю.

ЦЕНЗОР. Скажите, пожалуйста, а чем они питаются, вы тоже не знаете?

АВТОР. Я понятия не имею. Мне никогда не приходилось иметь дело с воронами.

ЦЕНЗОР. Мне кажется, тут нет ничего странного.

АВТОР. А чем вы его сейчас кормите?

ЦЕНЗОР. Принимая во внимание его ранение, мы даём ему рисовую кашку, но, похоже, ему она совсем не нравится.

АВТОР. У нас в труппе есть один актёр, который очень интересуется птицами, если хотите, я спрошу у него об этом?

ЦЕНЗОР. Буду вам очень признателен.

АВТОР. Хорошо.

ЦЕНЗОР (изучает какой-то документ). Театральная труппа “Академия Смеха”?

АВТОР. Да.

ЦЕНЗОР. Это что-то знакомое.

АВТОР. Правда?

ЦЕНЗОР. Ну, если даже я где-то уже слышал это название, вы должны быть очень знаменитыми, потому что я никогда не хожу в театр. Так, подождите, подождите-ка секундочку... Как же его фамилия-то...вашей звезды...

АВТОР. Кинкан.

ЦЕНЗОР. И вы пишете только для этой труппы?

АВТОР. Я труппный...

ЦЕНЗОР. Трупный?

АВТОР. Трупповый драматург этой труппы. Другими словами я...

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Я пишу только для этой труппы.

ЦЕНЗОР. ...Вы чем-то взволнованы?

АВТОР. Простите.

ЦЕНЗОР. Разве вам не приходилось раньше бывать на приёме у цензора?

АВТОР. Мне кажется, я никогда не смогу привыкнуть к этой атмосфере и не важно, сколько раз я бывал здесь до этого.

ЦЕНЗОР. Ну, не надо так волноваться, это же не камера пыток, в конце концов.

АВТОР. Ещё раз простите.

ЦЕНЗОР. Боюсь, у нас с вами не так много времени. Начнём, если не возражаете?

АВТОР. Да, да, конечно. О, чуть не забыл.

ЦЕНЗОР. Да?

АВТОР. Я вам тут кое-что принёс....

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР (протягивает Цензору бумажный пакет). Свежеиспечённые домашние булочки. Прошу вас, угощайтесь, пока они ещё тёплые.

ЦЕНЗОР. ...Молодой человек.

АВТОР. Да.

ЦЕНЗОР. Вот этого делать не нужно.

АВТОР. ...О-о-о-о.

ЦЕНЗОР. Честно говоря, мне даже неловко за вас.

АВТОР. Но ведь это только булочки.

ЦЕНЗОР. Я вполне допускаю, что мой предшественник с удовольствием принимал от вас такого рода подарки, но со мной у вас ничего не выйдет.

АВТОР. О, вы меня не так поняли, я их принёс потому, что они мне показались аппетитными.

ЦЕНЗОР. Напрасно вы пытаетесь меня задобрить.

АВТОР. Да у меня и в мыслях этого не было.

ЦЕНЗОР. Молодой человек, я хочу вас предупредить заранее. Боюсь, что меня совершенно не может заинтересовать то, чем вы занимаетесь. Как я вам уже говорил, я не хожу в театр, тем более на комедии.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Честно говоря, я был очень смущён, получив этот пост. С какой стати, такой человек как я должен заниматься вами. Но мой начальник сказал, что именно такой человек как я - самая подходящая кандидатура для цензора. И что человек, которого можно разжалобить или задобрить как-нибудь, совершенно не годится для этой работы.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Но если уж быть честным до конца, я вообще считаю, что цензура не нужна.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Взять да и закрыть все театры и запретить все спектакли.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Такое время сейчас наступило для всей нации, что весь народ должен сплотиться воедино, чтобы вынести все тяготы и испытания. Зачем нам театр сейчас. Не время нам теперь веселиться и предаваться утехам. Вот вам моё мнение.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Что скажете?

АВТОР. Это позиция.

ЦЕНЗОР (показывает на пакет). И больше этого не делайте.

АВТОР. Это непростительная ошибка с моей стороны.

ЦЕНЗОР. Похоже, вам достался самый зловредный цензор из всех, с кем вам когда-либо приходилось иметь дело, молодой человек.

Автор сникает и виновато улыбается, забирая со стола пакет с булочками. Цензор смотрит на пакет.

В хорошей, наверно, булочной их купили...

АВТОР. ...Я заберу их домой.

ЦЕНЗОР (дотрагивается до пакета). Ещё тёплые.

АВТОР. Я их купил по дороге сюда.

ЦЕНЗОР. Моя мама очень любит эти булочки из маленьких кафе.

АВТОР. Может быть, тогда вы их отнесёте вашей маме?

ЦЕНЗОР. ...Хорошо, оставьте их пока здесь, я, может быть, возьму их домой, ещё не знаю.

АВТОР. ...Понимаю. (Кладёт пакет на стол.)

ЦЕНЗОР. Знаю, о чём вы сейчас подумали. “Чёрт бы его побрал, он всё-таки взял их в конце концов”.

АВТОР. ...Да нет, что вы.

ЦЕНЗОР. У вас это на лице написано.

АВТОР. ...Не может быть.

ЦЕНЗОР. Не лгите мне.

АВТОР. Ну, может быть, я подумал так в первый момент.

На лице Цензора появляется усмешка.

...Я всё же, пожалуй, лучше заберу их назад.

ЦЕНЗОР. Оставьте.

АВТОР. Если бы я знал, что так будет, я бы ни за что их не купил.

ЦЕНЗОР. Пусть лежат.

АВТОР. Нет, я всё-таки заберу их.

ЦЕНЗОР. Я сказал, оставьте!

Автор кладёт пакет на стол.

А теперь вы подумали. “Ну и гад же мне попался!”

АВТОР. Да нет же!

ЦЕНЗОР. Не хитрите вы со мной.

АВТОР. Хорошо, я так подумал.

ЦЕНЗОР. Вот и отлично. Я именно такой человек.

АВТОР. ...

На лице Цензора снова появляется усмешка.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Итак, обратимся к делу. Я просмотрел вашу рукопись.

АВТОР. ...Спасибо.

ЦЕНЗОР. Мне никогда в жизни не приходилось читать ничего подобного, и я могу сказать, что вы меня порядком озадачили.

АВТОР. Чем же?

ЦЕНЗОР. Это вы всё написали сами?

АВТОР. Да, конечно.

ЦЕНЗОР. И все слова сами придумали?

АВТОР. Безусловно.

ЦЕНЗОР. У вас большой талант. И если это поставить, сколько времени будет идти спектакль?

АВТОР. Я думаю, где-то около часа, я должен ещё кое-что сократить, убрать длинноты.

ЦЕНЗОР. Мне, как дилетанту, вы можете сказать, сколько времени вам понадобилось, чтобы написать эту пьесу?

АВТОР. Написать? Где-то дня два.

ЦЕНЗОР. Всего два дня?

АВТОР. Но прежде я её довольно долго придумывал, обдумывал со всех сторон.

ЦЕНЗОР. Вы написали эту пьесу всего за два дня? Потрясающе!

АВТОР. Да, но я её обдумывал достаточно долго, прежде чем записать.

ЦЕНЗОР. И вы совершенно уверены, что там всё в порядке?

АВТОР. По-моему, она достаточно смешная.

ЦЕНЗОР. Я прочёл её вчера три раза и всю ночь размышлял, что мне делать? Дать разрешение на постановку, или нет?

АВТОР. И к какому решению вы пришли?

ЦЕНЗОР. Прежде, я хотел бы узнать ваше мнение. Как сами чувствуете? Со щитом или на щите?

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Так как?

АВТОР. ...Я бы, конечно, предпочёл оставаться со щитом.

ЦЕНЗОР. Взгляните вот сюда. (Достаёт рукопись.) Как вы знаете, цензоры, читая рукописи, делают закладки из красной бумаги, помечая ими сомнительные места в текстах. Чем больше таких закладок, тем меньше вероятности, что рукопись получит разрешение к постановке.

АВТОР. Да.

ЦЕНЗОР. В вашей рукописи, как видите, этих закладок нет.

АВТОР. В самом деле.

ЦЕНЗОР. Ни одной.

АВТОР. Действительно.

ЦЕНЗОР. Ну и ...?

АВТОР. Значит, никаких возражений?

ЦЕНЗОР. Напротив, их слишком много! Закладок не хватит!

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Скажу вам прямо, без обиняков.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Я не могу дать разрешения на постановку этой пьесы.

АВТОР. А в чём дело?

ЦЕНЗОР. Секунду, я бы хотел ещё спросить у вас. Вы и раньше получали разрешение на постановку таких вот пьес?

АВТОР. Конечно.

ЦЕНЗОР. И мои предшественники одобряли такие вот вещи?

АВТОР. Ну, конечно, я должен был что-то переделать, переписать какие-то реплики.

ЦЕНЗОР. Невероятно. Я бы сказал, это пренебрежение своими служебными обязанностями.

АВТОР. ...Какая же самая основная причина?

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Послушайте, я готов переписать что-то прямо сейчас, бумага у меня с собой.

ЦЕНЗОР. Вы слышали, что я вам сказал? Вся пьеса в целом никуда не годится. Даже обсуждению не подлежит.

АВТОР. Вся пьеса в целом?...

ЦЕНЗОР. Не поддаётся переделке.

АВТОР. Но... (уставился на титульный лист пьесы.)

ЦЕНЗОР. “Ромео и Джульетта. Комедия”. В результате проведённого мною расследования, мне удалось выяснить, что был такой западный драматург по фамилии Шекспир, а звали его Уильям. Так вот этот самый Уильям Шекспир уже написал пьесу под таким названием, может быть слышали?

АВТОР. Конечно, слышал. Но у него была трагедия, а это комедия.

ЦЕНЗОР. Поясните.

АВТОР. Видите ли, дело в том, что я переписал оригинальную пьесу Шекспира в комедийном ключе, и поэтому назвал её “Ромео и Джульетта. Комедия”.

ЦЕНЗОР. И у вас есть на это разрешение господина Шекспира?

АВТОР (озадаченно). ...Не представляю, какое агентство может с ним связаться.

ЦЕНЗОР. В любом случае, в настоящее время совершенно невозможно ставить пьесу, написанную Западным автором, а посему я не могу вам дать разрешения на её постановку. У меня всё. Вы свободны.

АВТОР. Но ведь там от Шекспира уже почти ничего не осталось.

ЦЕНЗОР. Меня это не интересует. Прошу вас выйти.

АВТОР. Подождите, прошу вас, выслушайте меня. Я действительно позаимствовал название и сюжет у Шекспира, но всё остальное там моё. Это моя пьеса.

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Персонажи те же, но всё остальное совершенно другое. Это уже абсолютно другая история, и реплики тоже другие.

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Это мои Ромео и Джульетта.

ЦЕНЗОР. ...Ваши?

АВТОР. Да, они абсолютно другие.

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Прошу вас, пожалуйста, дайте нам ваше разрешение, вся труппа ждёт.

ЦЕНЗОР (раздумчиво смотрит на рукопись). Нет, всё-таки я не могу пропустить вашу пьесу.

АВТОР. Но почему? Пожалуйста, объясните мне.

ЦЕНЗОР. Да потому что я считаю её, кроме всего прочего, просто дрянной.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Она не заслуживает того, чтобы её ставили.

Автор бледнеет.

Вам дурно?

АВТОР. Скажите, пожалуйста, почему вы считаете её дрянной?

На лице Цензора играет улыбка.

Ну что ж, так как вы всё равно не собираетесь пропустить её, нет смысла и спрашивать вас об этом.

ЦЕНЗОР. Я даже ни разу не улыбнулся, когда читал её. Это ведь комедия, не так ли? Когда ты читаешь комедию, то должен смеяться, я правильно понимаю? Из этого я заключаю, что ваша пьеса - дрянная.

АВТОР. Мне не хочется всё время оправдываться, но...

ЦЕНЗОР. Продолжайте.

АВТОР. Я пишу пьесы, подразумевая, что их будут играть на сцене. Я сижу за письменным столом и представляю, как будет звучать та или иная реплика в исполнении живого актёра. Это ведь не повесть, не роман, вы не можете оценить её в должной мере, просто прочитав её.

ЦЕНЗОР. Ах, вот оно что.

АВТОР. Никогда не узнаешь до конца, насколько она получилась смешной, пока актёры её не сыграют.

ЦЕНЗОР. ...Тогда сыграйте.

АВТОР. Что?

ЦЕНЗОР. Если вы считаете, что это необходимо.

АВТОР. ...Я?

ЦЕНЗОР. Давайте, заставьте меня рассмеяться.

АВТОР. Но я не комедийный актёр.

ЦЕНЗОР (не принимая во внимание смущение Автора). ...

АВТОР. А вы дадите нам разрешение, если мне удастся вас рассмешить?

ЦЕНЗОР (саркастически). Если удастся.

АВТОР. Хорошо, я попробую. (Встаёт и листает рукопись.)

АВТОР (пытается играть). “Ромео и Джульетта. Комедия”... О, прежде чем я начну, ещё буквально несколько слов. Вы, должно быть, заметили, читая пьесу, что я выбрал форму так называемого театра в театре.

ЦЕНЗОР. Заметил.

АВТОР. Я имею ввиду, что там есть некая труппа, которая собирается играть пьесу “Ромео и Джульетта”.

ЦЕНЗОР. Довольно объяснений.

АВТОР. Да, значит, действие происходит в саду дома Джульетты. Далее следуют, так называемые, авторские ремарки. В центре сцены мы видим балкон.

ЦЕНЗОР. Переходите к диалогам.

АВТОР. ...Джульетта на балконе. “О, мой Ромео, только встретив, не позабуду я тебя уж никогда”.

ЦЕНЗОР. ...Гмм.

АВТОР (поспешно). Тут ещё не должно быть смешно, это только экспозиция.

ЦЕНЗОР. Продолжайте.

АВТОР. О, Ромео, зачем же ты Ромео?

ЦЕНЗОР. ...Гммм.

АВТОР. А это знаменитые строчки из оригинала.

ЦЕНЗОР. Вы слишком много объясняете.

АВТОР (собираясь с духом). И тут на сцену врывается актёр, который играет роль священника. “О, мой Бог, мой Бог, Джульетта умерла!” “О чём вы, святой отец? Я здесь ещё пока!” “Оп-па..." На сцену выбегает режиссёр. “Святой отец, вы быстрее пули, ведь это первый акт, ваш выход во втором!” “О-о, опять я перепутал, покорнейше прошу меня простить!” И вот тут публика смеётся.

ЦЕНЗОР. Здесь?

АВТОР. Ну да, это так называемый трюк.

ЦЕНЗОР. Не понимаю.

АВТОР. В том смысле, что Джульетта ещё жива, а актёр, который исполняет роль священника - наш ведущий актёр, неожиданно выбегает на сцену.

ЦЕНЗОР. Зачем?

АВТОР. Не спрашивайте зачем. Просто так. Смешно.

ЦЕНЗОР. Почему?

АВТОР. Да не спрашивайте вы, почему. Он должен найти тело Джульетты только во втором акте.

ЦЕНЗОР. Так.

АВТОР. А он появляется на сцене, когда Джульетта ещё жива и путает всю пьесу, всё ставит с ног на голову.

ЦЕНЗОР. Но ведь он знает пьесу?

АВТОР. Конечно.

ЦЕНЗОР. Как же он может появиться раньше времени, это неправдоподобно.

АВТОР. Да, конечно, но хорошие актёры смогут это оправдать.

ЦЕНЗОР. Да, похоже, этот Шекспир был писатель так себе.

АВТОР. Да нет, как раз это была моя идея, Шекспир тут ни при чём.

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Я продолжаю. (Читает.) “И тут священник поднимает свои вставные челюсти, которые выскочили у него изо рта и запрыгали по сцене”.

ЦЕНЗОР. Вот, чего я не могу понять. Этот святой отец постоянно теряет свои вставные челюсти, что это значит?

АВТОР. Это коронный трюк нашего ведущего актёра.

ЦЕНЗОР. Коронный трюк?

АВТОР. Можно сказать, что публика за этим и приходит в театр.

ЦЕНЗОР. Чтобы посмотреть, как он теряет свои вставные челюсти?

АВТОР. Точно.

ЦЕНЗОР. Это за пределами моего понимания.

АВТОР. Я продолжу. “О, мой Ромео...”

ЦЕНЗОР. Достаточно.

АВТОР. Достаточно?

ЦЕНЗОР. Я уяснил основной смысл.

АВТОР. Почувствовали юмор?

ЦЕНЗОР. Я не могу разрешить эту пьесу ни под каким видом.

АВТОР. Господин Цензор...

ЦЕНЗОР. Моя совесть гражданина и человека не позволяет мне сделать это.

АВТОР. Подождите минуту.

ЦЕНЗОР. Извините, но я не могу понять, какие мозги надо иметь, чтобы смеяться над этим.

АВТОР. Это потому, что я не умею играть как актёр. Если бы здесь сейчас были настоящие актёры, вы бы увидели, как это может быть хорошо.

ЦЕНЗОР. ...

АВТОР. Очень вас прошу, пожалуйста, дайте нам ваше разрешение, я вам обещаю, что эта пьеса будет очень смешной.

ЦЕНЗОР. Я не хочу, чтобы у вас создалось неверное впечатление. Я веду с вами этот разговор не ради собственного удовольствия.

АВТОР. Я вас умоляю!

Автор сгибается в нижайшем поклоне перед Цензором. Цензор уставился в рукопись.

(сдаваясь) ...Ну что ж, извините за беспокойство.

ЦЕНЗОР. Что будете теперь делать?

АВТОР. Пойду в театр, посоветуюсь с Кинканом.

ЦЕНЗОР. О чём?

АВТОР. До премьеры всего лишь две недели осталось. Если мы не сможем играть эту пьесу, надо решить, что мы можем показать взамен.

ЦЕНЗОР. У вас есть что-нибудь в запасе?

АВТОР. Придётся сляпать что-нибудь из уже когда-то игранного.

ЦЕНЗОР. И у вас повернётся язык назвать это спектаклем?

АВТОР. Не знаю. Но другого выхода всё равно нет. Всего доброго. (Направляется к выходу.)

ЦЕНЗОР. Задержитесь, пожалуйста, на минуту.

АВТОР. ..?

ЦЕНЗОР. ...Я вовсе не хочу уничтожить ваш театрик.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. У меня ведь тоже есть сердце, знаете ли.

АВТОР (вздыхает с облегчением). ...

ЦЕНЗОР. Давайте-ка поразмыслим. (Делает вид, что глубоко задумывается.) Вот вам моё условие. Если вы перепишете вашу пьесу в строгом соответствии с моим пожеланием, я не буду возражать против её последующей постановки.

АВТОР. ...Огромное вам спасибо.

ЦЕНЗОР. Я вижу, вы воспрянули духом.

АВТОР. ...Да, конечно.

ЦЕНЗОР (открывает записную книжечку и заглядывает в неё). Согласно полученным мною данным, этот Уильям Шекспир написал также пьесу под названием “Гамлет”.

АВТОР. Да, я знаю.

ЦЕНЗОР. Правда?

АВТОР. Разумеется.

ЦЕНЗОР. Тем лучше. Это ведь история о принце, который решил отомстить за смерть своего отца?

АВТОР. Можно, конечно, и так сказать.

ЦЕНЗОР. Так как вы переписываете чужие пьесы, воспользуйтесь этой историей. Она послужит делу воспитания в наших согражданах мужества и отваги. Вот эта история по мне.

АВТОР. Что вы имеете ввиду?

ЦЕНЗОР. Переделайте вашу “Ромео и Джульетту” в “Гамлета”. К завтрашнему утру.

АВТОР. Подождите, что вы такое говорите!

ЦЕНЗОР. Если вы её всю перепишете под этим углом, я, безусловно, разрешу её к постановке. Сейчас не вр…