Алая заря

Глава двадцать вторая, в которой проясняются мечты

Декабрь выдался таким же загруженным, каким он бывал в институтские времена.

Соню втянули в добровольно-обязательную общественную деятельность и дали несколько классов, с которыми необходимо было заняться подготовкой к праздникам.

А еще Любовь Васильевна как-то неслучайно обронила в разговоре, что у шестого “Б” нет классного руководства, так что Соня ожидала на Новый год подарок и вместо радости испытывала ужас. Об этом она хоть и мечтала втайне, еще будучи студенткой, но надеялась заслужить классное руководство хотя бы через год работы, а не так сразу.

— Соня, вы же любите шестиклассников, — сказал Виктор Иванович, когда она, разрываемая новостью и не обнаружившая в учительской Марину, подсела к нему и оторвала его от проверки тетрадей.

— Софья Николаевна. Да, они хорошие.

— Вы бы предпочли 9 “Б”?

Наверное, на лице у Сони отразилось все, что она думала по поводу этой идеи, потому что Виктор Иванович разулыбался, снял очки и, закрыв одну из тетрадей, сел прямо, будто собирался слушать Соню дальше, не отвлекаясь. Словно она не прервала его, пока он был занят.

Соня стушевалась и отвела глаза в сторону.

— Я, если честно, никакой бы класс не предпочла.

— Что в вашей жизни такое случилось, что так изменило ваше отношение к преподаванию?

Задавая этот вопрос, Виктор Иванович выглядел спокойным и расслабленным, а вот Соня тут же напряглась.

А точно ли он?..

Да нет же!

Дурная привычка высматривать в коллегах признаки вампиризма выходила ей боком и в последние недели все чаще ставила в неловкое положение.

— Ничего такого не случилось, что могло бы на это повлиять, — быстро сказала она.

— Но вы так рьяно защищались на линейке, что я проникся и поверил, что нашу школу озарила путеводная звезда для детей.

Соня сердито хлопнула ладонью по столу.

— Издеваетесь?

Виктор Иванович покачал головой.

— Ничуть.

— Когда вы начинаете бросаться такими фразами, вам не хочется верить.

— Я же учитель литературы, — пожал он плечами. — Вы поверите мне больше, если я скажу, что ваш угасший энтузиазм совсем не “прикольный”?

Соня рассмеялась, и лицо Виктора Ивановича, без очков выглядевшее моложе, осветила приятная и мягкая улыбка.

— О чем вы мечтаете? — вдруг спросил он.

И вопрос этот застал Соню врасплох, поэтому она не сразу нашлась с ответом.

— Стать хорошим учителем, — неуверенно произнесла она.

— Прямо сейчас, — уточнил он. — А не три месяца назад.

Соня взволнованно сжала в руках классный журнал.

Она некоторое время молчала, вспоминая о том, что еще недавно думала о том, что скоро выйдет замуж. И вообще-то свою дочь она уже планировала назвать Настей. Как из фильма "Морозко". Они со Степкой его вместе смотрели по телевизору в детстве и по очереди стучали по боковой деревянной крышке, когда тот барахлил.

Какая теперь Настенька? Какой Степа?

Теперь она хотела жить нормальной жизнью. По крайней мере, научиться, потому что стать человеком она может, только если передаст свое бессмертие кому-то еще. Но поступить так же, как Тимур Андреевич, она бы не смогла!

Теперь ее единственным желанием был покой, которого она избегала всю свою сознательную жизнь, ни минуты не сидя на месте и вечно гоняясь за успехами и достижениями. И покой этот был сейчас настолько желанным лишь потому, что был недостижимым. В животе завязался холодным и противным узлом страх натворить делов и оступиться. Пока она мечется и обрастает новыми обязанностями, накладывающими на нее большую ответственность, с этим страхом она не справится.

— Соня? — позвал Виктор Иванович. — Похоже, вы не готовы на этот вопрос ответить…

— Софья Николаевна. И нет. Я…

Что же придумать?

— Я мечтаю… увидеть Биг Бен.

Странно. Даже не соврала.

Вот бы умчаться в Лондон прямо сейчас и посмотреть, как живут другие люди…

Виктор Иванович вскинул брови, но не посмеялся.

— Получается, все это, — он махнул рукой вокруг, — ради Англии?

— Наверное. Учитель — уважаемая профессия. Учителю же дадут возможность поехать в ту страну, чей язык он преподает. Верно?..

Прозвенел звонок на урок, но Соня не пошевелилась. Виктор Иванович тоже не двигался, задумавшись.

— Верно. Значит, вы мечтаете путешествовать.

Соня медленно кивнула.

И вдруг перед глазами стало проясняться, словно она проснулась от долгого сна и темный сумрак ночи начал развеиваться в алых предрассветных лучах.

Тимур Андреевич отдал бессмертие именно ей, подслушав ее мечту и будучи уверенным, что тем самым не проклинает, а награждает шансом когда-нибудь ее обязательно исполнить. И даже если она не справится со своей ролью хорошей учительницы и достойной советской гражданки, когда-нибудь она все равно придумает способ выбраться из страны…

— Уверен, что у вас обязательно получится, — сказал Виктор Иванович.

— Почему уверены?..

На мгновение Соне снова показалось, что он знает, кто она такая.

— Потому что рано или поздно границы в мире откроются и столько усилий прилагать, чтобы посмотреть чужую страну, не понадобится.

— Неожиданно от вас это слышать.

— Если позволите, Соня…

— Софья Николаевна…

— Нет, — возразил он. — Соня. Если позволите, я назову наши отношения дружескими. А значит, общение с вами не могло не оставить никакого следа и заставило меня пересмотреть некоторые вещи.

— Это какие?

— Например, о бесполезности вашего предмета.

— Значит, он не бесполезный?

— Нет, — улыбнулся Виктор Иванович. — Не бесполезный для жаждущих открывать новые горизонты. Я думаю… Что наука объединит мир. Нам покорится космос, мы победим болезни. Наши советские ученые невероятные. Но ведь ум и талант не положены же лишь в одно место? Все люди одинаковые. Во всех странах. И я считаю, что природа мудро распределила талант по всей планете. Людям когда-нибудь придется взаимодействовать больше и трудиться не на благо своей страны, а на благо всего мира.

Соня оглядела учительскую, охваченная странным чувством.

Их же никто не слышит?

Нет. Было пусто, потому что все учителя ушли на уроки.

Виктор Иванович продолжил:

— Мне кажется, совсем скоро мы станем более гостеприимными соседями с другими странами и нам всем будет дозволено чаще заглядывать друг к другу в гости. Тогда-то ваши уроки пригодятся вашим ученикам.

Не верилось, что из всех людей подобные вещи говорил именно Виктор Иванович.

— А не думаете, что вот ученые всех стран как раз и станут соседями и будут заглядывать друг к другу смотреть Биг Бены и Кремли? — с сомнением проговорила Соня. — А обычные люди… мы все же слишком разные в наших разных странах. Не будет никакого объединения.

— Ну так и нужно ли оно тогда — это объединение? Не лучше ли надеяться на взаимопонимание и взаимоуважение? Это тоже откроет все дороги.

— Мы ведь уважаем.

— И понимаем?

— А нет? — неуверенно спросила Соня.

Конечно же, неуверенно. Она все еще не знала, чем живут Джон и Джейн… И очень хотела это выяснить.

— Нет, — ответил Виктор Иванович.

Соня опустила взгляд на журнал седьмого класса. Кажется, она должна быть на уроке.

И Виктор Иванович тоже.

— Красиво говорите, — призналась Соня.

— Я же учитель литературы. Убедительно?

— Пока не уверена.

Одно она после этих красивых слов поняла наверняка. В сбившемся дыхании и восторженно участившемся сердцебиении она признала то, чего давно уже не ощущала и чего так сильно ей не хватало. Ее наполнили вдохновение и решимость, и, возможно, прямо сейчас она бы с радостью помчалась сворачивать горы. Или хотя бы с восторгом поведать о своей мечте семиклассникам и поделиться своими эмоциями!

— Дайте мне знать, когда будете уверены, Соня, — уловив ее настроение, весело сверкнул глазами Виктор Иванович.

На этот раз не стала его исправлять.

— Хорошо.

Он, не скрывая явного удовольствия от беседы с ней, поднялся и принялся собирать тетради со стола.

— Извините, что задержала, — спохватилась Соня.

— Был рад поболтать. Увидимся.

— Да, конечно, Виктор Иванович.

Он закатил глаза.

— Соня. Уберите уже этого Ивановича из обращения ко мне.

Она поджала губы, чтобы спрятать улыбку, но губы расползлись против воли.

— Ладно. Так уж и быть.