Алая Завеса. Первый лик смерти

5. Присяжный

"Как же сложно описать чувство, когда уже готовишься к смерти, но выходит всё таким образом, что начинаешь радоваться жизни всё больше и больше. И всё больше осознавать, насколько же она прекрасна."

Юлиан Мерлин, сентябрь 2010

– Опаздываете, миссис Скуэйн, – сказал Люций Карнигган таким тоном, словно только что его отвлекли от очень важного дела.

Последний, двенадцатый член Совета Присяжных наконец-то появился, однако начать они успели и без Ривальды Скуэйн.

– Нерадивый таксист, – проворчала она и уселась за своё законное место.

Судя по ощущениям, это место находилось на самом верхнем этаже Департамента, ибо прямо из сплошного, на всю стену окна, был виден пейзаж Свайзлаутерна, словно с высоты птичьего полёта. Можно было спокойно лицезреть Парламент, а чуть к северу располагалась Академия Принца Болеслава, откуда выделялась высоченная башня Харрайд. На западе были видны очертания другого учебного заведения, конкурирующего с вышеназванным и носящим звание государственного – Высшего Университета Свайзлаутерна.

– А мы собирались начать без вас, – съязвила Ровена Спаркс, женщина небольшого роста, уже входящая стадию в пожилого возраста, и носящая всегда один и тот же неприметный серый костюм.

– Надеюсь, ничего интересного я не пропустила, – ответила Ривальда, поправляя причёску.

– Тогда я начну с формальностей, – привстал со своего места Люций Карниган. – Сегодня состоится второе заседание закрытого суда над Агнусом Иллицием, подозреваемым в измене государству и совершении нескольких убийств. Присяжные, вы готовы?

– Готовы, – синхронно ответили все и возложили руки на сердца.

Этот ритуал был необходим, так как он исполнял роль своеобразной клятвы о честном и беспристрастном судействе.

– Напоминаю, что второе заседание по традиции происходит с опроса подозреваемого, – сказал Карниган и взмахнул правой рукой.

После этого плиты посреди зала начали расходиться, образовав восьмиугольный люк, откуда медленно начала подниматься узкая стальная клетка с преступником внутри.

– Как же он мерзок, – проворчал Грао Дюкс, едва увидев очертания тела Агнуса Иллиция.

Несмотря на то, что в тюрьме Иллицию выдали чистую форму заключенного и насильно помыли, выглядел он всё так же грязно, как и в момент своего первого появления в Свайзлаутерне.

– Подсудимый Агнус Иллиций, клянётесь ли вы говорить правду и только правду на этом суде? – спросила Ровена Спаркс.

– Мне плевать, – холодно ответил тот. – В этом мире нет правды.

– Есть правда, – перебил его Грао Дюкс. – Она заключается в том, что ты, грязный выродок, предал Алую Завесу и едва не подставил под удар весь наш город!

– Герр Дюкс, – остерег его Карниган. – Не стоит выводить его из себя. Агнус Иллиций, как вы можете прокомментировать подозрения в измене государству?

– Измена измене рознь, – с улыбкой произнёс преступник. – Расскажите поподробнее, что я сделал.

– А то ты не знаешь, грязный подлец! – снова вспылил Грао Дюкс, но Карниган опять его поостерёг:

– По правилам мы должны зачитать все обвинения. Агнус Иллиций, будучи тайным агентом Алой Завесы, в 1996 году совершил предательство, убив своего боевого напарника и выдав тайны Департамента и Сената террористам и лично Молтемберу. Отрицаете ли вы это?

– Отрицаю, – с той же улыбкой ответил Иллиций. – Я был верен Алой Завесе и государству.

– Тогда как вы прокомментируете гибель Уильяма Монроука?

– Несчастный случай. Мы попали в засаду повстанцев, в результате чего Уильям погиб, а я чудом выжил, но потерял секретные сведения.

– Нет, – сказала Ровена Спаркс. – Я не верю, что Молтембер кого-то отпустил бы живым.

– Я сбежал. Никто меня не отпускал.

Ривальда Скуэйн всё ещё молчала. Это могло вызывать подозрения, но те, кто хорошо её знал, понимали, что она усердно думает и анализирует происходящее, чтобы в один момент поймать Иллиция на слове и раскусить его.

– На этот счёт у нас есть другие сведения, – сказал Стюарт Тёрнер, самый молодой из числа присяжных, приятно одетый и выглядевший, однако уже в своём возрасте носивший очки. – Они касаются способа вашего общения с Молтембером. Невидимые письма. Уильям Монроук научился их читать и узнал всю историю вашего служения Молтемберу.

– Ты сливал ему всю информацию Департамента, из-за чего мы чуть было не проиграли войну, – выпалил Грао Дюкс. – Монроук был героем, ведь если бы он не раскусил вашего предательства, мы могли бы проиграть и кануть во тьму. Ты же знаешь, чёртово отродье, что могло бы случиться?

– Откуда мне знать планы Молтембера?

– Монроук научился читать невидимые письма, – продолжил Тёрнер. – Узнал о вашем предательстве. После чего собирался донести эти сведения до Департамента, но не успел. Каким-то образом ты узнал об этом, и, заманив в ловушку, убил Уильяма.

– Да, Уильям был героем, – сказал Грао Дюкс. – И отдал свою жизнь для нашей победы. Его имя останется в наших сердцах, а не твоё.

– Мне плевать. Я не собираюсь сознаваться ни в каких обвинениях.

Однако в глазах Иллиция читалось, что ему всё равно, на что его приговорят, будто бы ощущал свою безопасность и неприкосновенность. Или замышлял какой-то план.

– Ты не понял нас, Иллиций, – отрезал Карниган. – Нам никакие признания не нужны. Как уже сказал мой достопочтимый коллега мистер Стюарт Тёрнер – вся вина доказана. Нам же остаётся только выбрать – эшафот или пожизненное заключение. Что бы выбрал ты сам?

– Плюнуть тебе в морду. Может быть, даже каждому сидящему здесь. Я не верю в правосудие.

– Неубедительный ответ, – сказала Ровена Спаркс. – Или ты предоставляешь доверять свою судьбу нам?

– А у меня есть выбор?

– Нет.

– Подожди, Ровена, – перебил её Люций Карниган. – По правилам приговор выносится на третьем заседании, а это только второе. К тому же, оно только началось. Нам ещё рано заикаться о приговоре.

– Рано? Все же здесь понимают, что эти три заседания – пустая формальность! Каждое заседание отдельно тоже формальность. Вина Иллиция доказана очень давно, никому и не придёт в голову оспорить её. Не права ли я, что все сидящие здесь готовы отправить подлеца на эшафот?

В зале мгновенно поднялась тишина, изредка нарушаемая поскрипыванием зубов Агнуса Иллиция. Однако уже через полминуты послышался робкий голос Грао Дюкса:

– Ну, в целом… Конечно эшафот.

– Да, я думаю так же, – уже более уверенным тоном подтвердил Тёрнер.

– Более чем, – дополнила Елена Аткинсон, после чего в зале уже начал подниматься шорох, постепенно переходящий в шум.

И все эти голоса твердили в унисон, что подлеца нужно казнить.

– Не нужно, – неожиданно выпалила Ривальда Скуэйн, доселе уныло молчавшая.

– Не нужно? – переспросила Ровена Спаркс, всё ещё надеясь, что Скуэйн оговорилась. – Ты в своём уме, Ривальда?

– В своём. И думаю прагматично, а не со стороны эмоций, как вы. Все мы пострадали на той войне, и не в последнюю очередь благодаря ему, но друзья… Внемлите разуму. Этот человек просто ценный клондайк с сокровищами в виде важной информации.

– Информации? – спросил Карниган. – Какой ещё информации, Ривальда?

– Мы так мало знаем. Так мало знали. Из Иллиция можно выбить кучу информации касательно планов повстанцев.

– Повстанцев? – недовольно проговорил Карниган. – Их восстание было повержено четырнадцать лет назад. Тогда же погиб и Молтембер. Какое нам дело до них?

– Значит, Иллиций вернулся просто так? Люций, такие, как он просто так не возвращаются. Он что-то знает и что-то замышляет.

– Плевать, – выпалила Спаркс. – Если придётся, узнаем как-нибудь и без него. Появится новый Уильям Монроук. Они появляются всегда.

– Не забывай, что решение должно быть единогласным, – сказала Скуэйн. – А я не отдам свой голос в пользу эшафота, пока мы не выбьем из него всё.

– Прошу, оставьте свои соображения до следующей недели, – перебил всех Люций Карниган. – Даже при великом желании мы не сможем вынести приговор сегодня. Ривальда, в твоих словах есть правда, и, я уверен, что каждый обдумает твоё предложение. Благо, на это у каждого есть ещё целая неделя. Пока я и сам за эшафот, но всё может… Подождите. Это ещё кто?

Одиннадцать остальных присяжных мгновенно повернули головы в ту сторону, куда смотрели глаза Люция Карнигана и пришли в смятение.

Как ни в чем не бывало в сторонке от стола присяжных стоял совсем ещё юный паренёк лет семнадцати в потертых кедах и джинсах, с висящим неуклюжим пиджачком на теле. Он, похоже, ещё не понял, что на него смотрят, поэтому с нетерпением ждал продолжения увлекательнейшего суда.

– Этот тот мальчишка из тюрьмы! – выпалил Агнус Иллиций, словно это известие его обрадовало больше всего на свете.

– Какой ещё мальчишка? – недовольно выпалила Ровена Спаркс, готовая уже сейчас выкинуть нерадивого искателя приключений прямо из окна.

– Ривальда, ты не постараешься объяснить, как он тут оказался? – спросил Карниган.

– Клянусь, Люций, я понятия не имею.

Он недовольно вскочил из-за стола, глядя бегающими глазами попеременно то на мальчишку, то на Ривальду.

– Мальчик, ты чей-то шпион? – спросила Ровена. – Скажи лучше сейчас, иначе окажешься на месте Агнуса Иллиция.

– Постой, – перебила её Ривальда. – Никакой это не шпион, а любопытный дурень, которого я устроила к себе на работу слугой.

– Что? Он работает на тебя? – удивилась Ровена.

– Что здесь постыдного? Мне стало жаль мальчишку, который загремел по глупости, и я временно взяла его под опеку. Свою глупость он демонстрирует и сейчас. Так ведь, Юлиан?

Но Юлиан стоял и молчал. Он был ошарашен не меньше остальных.

– Насчёт глупости согласен, Ривальда, – тихим голосом сказал Карниган. – Но ты же понимаешь, что он услышал слишком много. Молтембер, Алая Завеса, Монроук. Понимаешь, что никто, кроме нас, этого не должен знать.

– Просите, – выпалил ставший невероятно бледным Юлиан. – Я обещаю, что никому ничего не расскажу.

– Этого мало, мальчик, – сказал Тёрнер. – На честное слово здесь полагаться нельзя.

– Не трогайте его! – перебила одновременно всех Ривальда. – Я несу за него ответственность и буду нести дальше. В конце концов, это моя вина, что я не смогла уследить за ним.

– Решение должно быть единогласным, – словно в отместку сказала Спаркс. – Сама же так говорила, Ривальда. Никто не согласится положиться на никому неизвестного мальчишку. Даже если ты готова отвечать.

– Вы предлагаете убить его? Семнадцатилетнего парня!

– Вот оно, правосудие! – закричал из своей клетки Агнус Иллиций. – А я ведь говорил, что никакого правосудия в этом месте нет!

– Уберите уже его, – приказал Карниган и щелкнул пальцами, после чего клетка под вопли Иллиция стала опускаться вниз. – Нам остаётся только одно. Придётся ему тоже стереть память.

– Я знаю этого мальчика, – сказал Грао Дюкс. – И он мне как-то говорил, что он внук сеньора Джампаоло Раньери. Мы не должны вредить внуку столь уважаемого и хорошего человека!

– Герр Дюкс, на кону сейчас не уважение, а государственная тайна, – с неохотой сказал Карниган. – Чем ему навредит единичное удаление памяти?

– Ты же знаешь, Люций, – попыталась отговорить Карнигана Ривальда. – Ты же знаешь, как негативно это может повлиять на юношу. Многие сходят с ума после такой операции.

– Прости. Другого выхода нет. И голосование тут неуместно. Я думаю, что никто не будет против, если заседание объявится закрытым.

– Уже всё равно, – сказала Ривальда. – Делайте всё, что посчитаете нужным.

Она обратила грустный взгляд в сторону Юлиана, в котором читалась незамысловатая фраза "Прости, я сделала всё, что могла". Но Юлиан был уверен, что не всё.

– Стюарт, доставь его в Комнату Забвенья, – сказал Карниган. – Ривальда, я думаю, что тебе лучше отправиться с нами. Кто-то должен привести мальчика в чувство.

– Что? – начал негодовать Юлиан. – Я не хочу, чтобы мне стирали память!

– Тебе сотрут только сегодняшний день, – не глядя на юношу, ответила Ривальда.

– Ага, после чего я тронусь умом.

– Не факт. И ты сам во всём виноват. Сегодня же отправлю тебя обратно в Грунндебайтен.

В стене открылся проход с ведущей вниз лестницей, а уже через несколько минут Юлиан, Ривальда, Карниган и Тёрнер оказались в маленьком и душном помещении. Посередине комнатки стоял огромный сосуд с какой-то жидкостью, а на стенах висело с десяток ослепительных белых фонарей, каждый из которых горел яркостью света солнца в зените, не меньше.

Юлиан невольно поморщился.

– Окунись всей головой в сосуд, – приказал Карниган.

– Чего? Я не хочу туда!

– Тогда придётся сделать это силой!

Переглянувшись с Тёрнером, они одновременно схватили Юлиана за голову и опустили в чан с водой.

Не сказать, что ощущение было самым приятным, ибо уже через минуту Юлиан начал задыхаться и биться в яростных конвульсиях.

Поняв, что нужен перерыв, Карниган вытащил обратно. Юлиан жадно вдохнул воздуха, но Люцию показалось, что этого мало, и он снова запихал голову Юлиана в этот чан.

На этот раз Юлиан находился там по меньшей мере в полтора раза дольше, и, когда ему уже начало казаться, что он умер, Карниган и Тёрнер его вытащили.

У Юлиана не было сил даже жадно вздохнуть, и он просто смиренно ждал продолжения. Например, следующего погружения.

– Лошадиная доза, – прокомментировала происходящее Ривальда.

– Согласен. Думаю, с тебя хватит. Ты меня слышишь? Как тебя зовут?

– Юлиан. Юлиан Мерлин.

– А я кто?

– Люций Карниган. Вы тут главный.

– Тут? – мгновенно подбежала миссис Скуэйн. – Где тут?

– В Комнате Забвения. Он тут главный присяжный.

– Не может быть, – резко отпустил Юлиана Карниган. – Ты знаешь, кого мы судили?

– Агнуса Иллиция. Похоже. За измену государству.

– Герр Карниган, – вступил в разговор Тёрнер. – Давайте опустим его ещё раз. Похоже, что не подействовало.

– Не могло не подействовать, – размеренным тоном проговорил Карниган. – Такое я видел только раз. И не ожидал увидеть снова. Внук Раньери, говоришь?

– Да, – ответил Юлиан.

С волос буквально водопадом лилась бесконечная вода.

– Ещё предстоит разобраться, – недовольно пробурчал Карниган.

– А сейчас что предстоит делать? – спросил Тёрнер.

– Выхода у нас есть только два. Первый – это убить его. Простой способ. Второй сложнее. И, похоже, что мы должны использовать именно его.

– И какой это способ? – с нетерпением спросила Ривальда.

– Сделать его тринадцатым присяжным.

Он это сказал, словно выносил вердикт лучшему другу. Карниган опустил глаза вниз, словно провожал что-то важное в последний путь.

– А остальные одобрят? – подозрительно спросил Тёрнер.

– Уже неважно. По делу Иллиция первым председателем назначили меня. Мне и решать технические детали. Мы все представляем какие-то важные отрасли деятельности нашего города. Полиция, образование, здравоохранение, наука, экология, пресса… Отчего бы не принять в наши ряды представителя столь недооценённой ячейки, как молодёжи?

Присяжные не нашли что ответить на это. Даже Ривальды молчала. Никому никогда и в голову не приходило, что молодёжь созрела для того, чтобы иметь право голоса.

– Какой ещё присяжный? – вмешался Юлиан. – Депортируйте меня обратно в Грунндебайтен, и я больше никогда не выйду из дома!

– Нет, мой мальчик, – ответила ему Ривальда. – Ни в какой Грунндебайтен ты не поедешь.

Её слова звучали как вызов.

Всю дорогу обратно Юлиан не давал покоя Ривальде, расспрашивая её обо всём, чём только мог. Но та прямо-таки нагло его игнорировала. Неизвестно, что подумал о таком методе общения таксист, но Юлиану было на это абсолютно наплевать. Всё, чего он хотел – ответов на то, что произошло сегодня.

Ривальда снизошла до ответов, только когда они вылезли из такси и пересекли ворота её особняка.

– Что ты такое устроил, Юлиан Мерлин? – спросила она. – Какого чёрта ты орал во всеуслышание про присяжных и суд? Ты в своём уме?

– Я хочу ответов! – гордо прокричал Юлиан, уже не боясь ничего.

– Я не хочу тебе их давать. Знал бы ты, как я хотела, чтобы ты тронулся умом от полоскания в Куполе Забвения, но, к сожалению этого не случилось.

– Чего-то вы недоговариваете, – стоял на своём Юлиан. – Я видел, как вы меня защищали при остальных присяжных.

– Я не хотела терять своё лицо. Тем более из-за такого болвана, как ты. Ты хотя бы знаешь, куда ты влез? Ты знаешь, что выбраться тебе оттуда скоро не удастся?

– А вам не всё равно? – спросил Юлиан, когда они оказались в гостиной.

– Мне всё равно на тебя. Но смей допустить хоть на секунду, что из-за тебя я готова рисковать своей работой и своим положением. Мне в радость отвечать за тебя? Как думаешь?

В этот момент в гостиную заглянул Джо со своим привычным и доброжелательным:

– Что желаете, госпожа?

– Джо, ты должен уйти! – неоправданно жестоко рявкнула на дворецкого Ривальда и тот поспешно скрылся.

– Не в радость, – ответил ей Юлиан. – И мне не в радость быть этим присяжным. Но что сделано, то сделано. Теперь на правах присяжного я хочу услышать ответы!

Ривальда демонстративно отвернулась от него и полезла в шкаф за вином. К удивлению Юлиана она вытащила оттуда два бокала вместо одного, которые поспешно и неаккуратно наполнила вином до краёв.

– Значит, желаешь поболтать со мной за столом? В духе "Дорогая миссис Скуэйн, как проходит расследование по Агнусу Иллицию?".

На этот раз пришла череда демонстративных действий со стороны Юлиана. Он осушил стакан залпом, после чего уже сел за стол.

– Я имею право услышать ответы.

– Тогда спрашивай.

– Информация о Агнусе Иллиции, Алой Завесе по-моему и этому М… Не помню дальше. Почему она засекречена?

– Людям не положено знать того, что происходит за ширмой. Что они видели? Что видел ты, Юлиан, во время серии террористических атаках пятнадцать лет назад?

– Я тогда был младенцем и ничего не помню.

– Они видели лишь серию несчастных случаев. Загадочные смерти, взрыв моста, взрыв автобуса, кровавая резня во Франкфурте

– Что-то такое приходилось слышать, – кивнул Юлиан после того, как Ривальда налила ему ещё стакан вина.

– Но никто не знал, кто ведёт их за собой и зачем. Никто не знал лидера террористов, все были уверены, что они одновременно вдруг решили восстать против нашей якобы тирании. На самом деле восстание было аккуратно спровоцировано человеком, от имени которого даже меня бросало в дрожь. Акрур Эодред Молтембер, появившийся из ниоткуда, обладал такой харизмой и таким даром убеждения, что ему без труда удалось повести за собой десятки и сотни новых повстанцев. Он был одержим идеей свержения власти. Там, где он появлялся, умирали господа, оставались без отцов целые семьи. Он считал, что людям не нужны правительства, что они сами для себя хозяева. Он хаотично появлялся в разных точках нашего сообщества, и незаметно исчезал. Его было невозможно выследить, он как тень ускользал из-под наших рук, и всё это время его армия всё увеличивалась и увеличивалась. Лишь со временем, спустя месяцы, нам удалось вычислить, куда его рука тяготеет больше всего. Тебе приходилось слышать об альтернативном аде?

– Не приходилось, – ответил Юлиан. Второй бокал вина уже не шёл так резво, как первый.

– И то добро. Он рвался в Свайзлаутерн, жаждал установить контроль над ним, а всё из-за, что наш город построен на рухнувших некогда воротах альтернативного ада.

– Альтернативного? Как это понять?

– Понимай как хочешь. Говорят, что есть обычный ад, в который я сама слабо верю. есть альтернативный. Я никогда там не была и особо в него не верила. Жуткое место для самых отчаянных и грешных душ. Даже мне неизвестно, что они представляют из себя. Зато Акрур Эодред, похоже знал. И больше всего на свете он хотел открыть эти ворота, чтобы получить из ада то, что дало бы ему мощь, с которой мы тягаться были бы не в силах. Пополнение в свою армию, какие-то мощные артефакты, или же и вовсе то, что мы вообразить себе не могли. Как очевидно, в одиночку справиться трудно, но использовать для этого наивных людей, которым он накапал в уши идеями о свободе без господ… Для него не было ничего проще. Равно как и обрести союзников среди наших. Например Агнуса Иллиция. Наивного идиота, который с радостью передал Молтемберу схемы устройства нашего Парламента, и распорядок смены охраны. Ты же хорошо помнишь, что случилось с нашим Парламентом пятнадцать лет назад? Помнишь, Юлиан?

– Помню, – сказал Юлиан, допив второй бокал. – Он был взорван.

– Надо ли говорить, сколько было жертв? Думаю, что нет. Почему, по-твоему, был взорван именно Парламент? Потому что под Парламентом находились ворота альтернативного ада. Однако ворота не приняли его. Посчитали недостойным. Но попытку завладеть адом он не бросил. Не бросил до тех пор, пока не был побеждён. Да, Юлиан, он был побеждён и его больше нет. Но кто отменил его деяния? Кто отменил последствия войны? Кто вернул к жизни погибших при взрыве Парламента? И кто залатал раны тех, кто смог выжить?

– Разве кто-то смог выжить? – спросил Юлиан.

– Смог. И одна из них сидит перед тобой. Да, мне повезло во время этого кошмара. Так же, как повезло и Люцию Карнигану. Несколько лет после этого кошмара мы не могли спокойно спать. Жизнь была адом похуже того, что находился под Парламентом. И теперь, когда появилась тварь, которая помогла Молтемберу, как думаешь, кому не охота собственноручно прикончить его?

– Даже мне охота.

– А теперь представь моё желание. Моё чувство мести. Но даже в таком состоянии я понимаю, что смерть одного лишь Иллиция не изменит ничего. Пора бы и тебе поучиться такому терпению.

Юлиан слушал и молчал. Третий бокал словно наполнился сам собой. Бутылка уже кончалась, но юноше казалось, что ею ограничиваться миссис Скуэйн не собиралась.

– Алая Завеса была создана специально для того, чтобы вести скрытую войну против истинных притязаний Молтембера. Только они знали правду. Они и Департамент. Даже Сенат Местоболя не знал. Они только финансировали наши оборонительные действия. И так вышло, что в этом ордене благороднейших и достойнейших людей завелась такая крыса, как Агнус Иллиций. Он знал всё. Абсолютно всё и без разбора сливал информацию Молтемберу. Потом, как ты знаешь, Уильям Монроук смог раскусить его, потому что прочитал невидимые письма. Иллиций его за это заманил в ловушку повстанцев. Может, Молтембер его собственноручно убил. Этого мы не узнаем теперь уже никогда. Только вот Монроук был застрахован на случай своей смерти и сохранил записи в своём дневнике, который прятал у своей жены. Мы нашли дневник и всё узнали. Хотели убить Иллиция, но он бежал. Но было плевать. Иллиций пешка, он ничего не стоит без Молтембера. Поэтому весь этот суд – пустая трата времени и фарс. Мы должны использовать зелья правды на Иллиции. Использовать и больше узнать. То, что ты в присяжных, может и даст мне плюсы. Если, конечно, ты будешь голосовать за зелья правды. Я знаю, что слушать тебя никто не станет, но даже в таком случае стой на своём до конца.

– Как вы сказали, слушать меня не станут.

– Будь настойчивее. И не кажись полным идиотом, как ты очень любишь. Я искренне верю, что ты поможешь мне. Ведь я сегодня помогла тебе. Кто знает, что сделал бы Люций, если бы не моё влияние на него.

– Убил бы?

– Не убил бы. Но обязательно чего-нибудь придумал бы. Мало тебе не показалось бы.

Юлиан допил третий бокал вина и на этом твёрдо решил, что сегодня больше не будет. Итак он слишком много за день добился.

– Итак, ты хочешь узнать чего-нибудь ещё?

– По-моему, я и так слишком много знаю.

– И то правда. А теперь, будь добр, оставь меня одну. Иди занимайся своими делами.