Алекс и Алекс 2

Глава 9

Разговор Джили с братом трупа длился уже добрых полчаса.

Поначалу Питер никак не хотел верить в происшедшее. И, словно заведённый, как болван, раз за разом требовал по кругу деталей, которые капитан застал на полигоне.

— Как же так? Джили, ну как так?! Всё же должно было быть иначе? — товарищ как-то моментально спал с лица, был бледным и зацикленностью на одном и том же производил впечатление не совсем здорового человека (причём нездорового не телесно, а совсем в другой деликатной области). — Почему ты не позвонил мне сразу?

— Я тебе потому и не стал звонить сразу, как обнаружил, что труп не тот, — по кругу повторял в ответ Джили. — Твоя реакция была предсказуема и понятна. А в момент моего приезда перво-наперво требовалось грамотно защитить интересы твоего клана в текущей ситуации.

Дознаватель многозначительно сверкал глазами, намекая на ожидавшуюся возможность негласного, неафишируемого и нигде незадекларированного воздаяния (прежде всего — автору трупа).

— То, что мертвого к жизни не вернёшь, было сразу понятно. — Грустно тянул полицейский старшему брату трупа по третьему разу. — Плюс, это же автоматом подтвердил местный врач. Это во-о-он тот очкастый коротышка у меня за спиной. Примчался буквально через полминуты после нас. И как только смог…

Джили не говорил этого вслух, но откровенно думал: раз у Штавдакера-младшего что-то пошло не так (кажется, брата Питера звали Виктором?), значит, самому Джили надо попытаться набрать очки на наказании виновного.

Для чего требовалось под шумок дознания умыкнуть пацана с полигона и по дороге передать Питеру… Ну а там уже останется просто пожинать плоды благодарности одного из кланов.

Как известно, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Вначале планы спутал доктор, который был по-своему прав. Расчёт капитана строился на том, что в суматохе достаточно очевидное требование дознания об изъятии фигуранта никто оспаривать не будет — просто потому, что спорить будет некому.

Теперь ещё и сам Питер тормозил и никак не желал включаться в разговор п р а в и л ь н о.

Вместо того, чтоб среагировать на оговоренные заранее слова-маркеры (и объяснить, как пацан будет перехвачен по дороге в суд клановыми), Питер продолжал посыпать голову пеплом и рвать волосы на груди (говоря фигурально):

— Что я скажу матери… Она же не переживёт…

Пока Джили раз за разом продолжал бесплодные попытки добиться от товарища конструктива, на полигоне вначале появился вооружённый наряд местных, но уже в форме армии.

Доктор, их и вызвавший, кивнул им на пострадавшего соискателя:

— Охранять до моего прихода.

Затем выкинул пару каких-то очень быстрых знаков на пальцах, после которых вояки коротко кивнули и встали рядом с соискателем.

Не отвлекаясь от разговора с товарищем, капитан сообразил: разборы между напыщенными детишками одарённых тут наверняка не редкость. Если трупы или пострадавшие, по аналогии с младшим братаном Питера, здесь встречаются нередко, то наверняка у местных врачей должны быть свои механизмы охраны как пострадавших, так и частично живых виновников (вот прямо как сейчас). Поскольку добивать победителей вполне могли попытаться заявиться родственники тех, кому в медицинском плане повезло чуть меньше.

Доктор вернулся обратно через десять минут, и уже не пешком, а за рулём мини-кара (такие же используются на полях для гольфа, припомнил Джили).

— Отгоните назад, — поставил очкарик в известность наряд вояк и освободил их движением руки.

Не доверяет.

Джили мысленно плюнул на все свои ожидания и, проворчав Питеру, что перезвонит позже, просто отключился.

И зачем только согласился помогать. Всё равно ничего не вышло. Только проблем полная охапка. Никогда не думал, что Питер — такая истеричка. Мать его…

На груди врача, кстати, поверх полевой формы зачем-то сиял если и не иконостас, то, по крайней мере, вполне себе нормальный набор нагрудных знаков, включавший пару боевых медалей, ветеранские знаки и даже кое-что из первой категории.

Неплохо, для медика, чё, философски констатировал про себя полицейский. Джили моментально обрадовался, что не стал уходить в амбицию часом раньше. Случись с этим Тадеосом-Тадеушем личностный конфликт (пусть и на почве служебных обязанностей), в суде было бы слово против слова. А чьё слово окажется весомее, долго гадать теперь не приходилось — понятно, что записной ветеран с таким железом над пузом выглядел бы в глазах любого судьи респектабельнее.

— Можем ехать? Вы закончили? — чуть насмешливо уточнил коротышка.

— Да. — Угрюмо проворчал дознаватель, поворачиваясь к патрульным. — Тащите его…

— НЕ НАДО. Я сам, — вежливо поднял палец Матеуш.

И, наклонившись, в одно касание вздел соискателя вверх, перебросив его руку через своё плечо.

— У меня есть опыт, я справлюсь. — С нечитаемыми эмоциями пояснил доктор в ответ на вопросительный взгляд полицейского.

— Воля ваша, — в искреннем изумлении развёл руками тот. — Но тут тащить порядком?

— Я в курсе, — всё так же безукоризненно вежливо кивнул врач, не выпуская руки фигуранта. — Пусть ваши лучше подхватят мой кейс?

Джили кивнул вначале медику, затем стоящему рядом сержанту на чемодан с красным крестом.

_________

В себя прихожу в машине наподобие той, в какой уже имел однажды возможность поездить, гхм-кхм…

Почему-то Алекс, при появлении напарника Камилы по медсектору, моментально засуетился и привёл мой организм в «надлежащее», как он говорит, состояние. Результатом стала мгновенная потеря мной сознания.

Первыми на глаза мне попадаются мордовороты из военной полиции, которым я, повинуясь невнятному импульсу Алекса, говорю:

— Bom dia cabras… (доброе утро, козлы)

Понятно, что если меня в полицейской машине куда-то везут с полигона, то это делается вовсе не для того, чтоб меня чем-то облагодетельствовать.

— Calma! (Спокойно!) — неожиданно резко подаёт голос сидящий чуть сбоку военный, в котором я и узнаю того самого доктора Матеуша.

Только сейчас он почему-то не в белом халате, а наряжен, словно на парад.

— Você fala português? — даже не спрашивает, а утверждает он.

— Eu falo portunhol, — качаю головой.

Дальше он, не обращая внимания на копов рядом, болтает со мной всю дорогу.

— А без разницы, — взмахивает рукой доктор. — Как себя чувствуешь?

— На троечку. А что вообще происходит? — спрашиваю его, обводя рукой окружающее пространство транспорта.

— Едем в суд. Кажется, ты пришиб кого-то непростого и полиция попыталась сразу занять чёткую позицию, — смеётся он.

— Я только защищался.

— СТОП. Вот это не мне. Это будешь говорить по адресу, — морщится он. — Когда спросят.

— А я не оправдываюсь. Я просто поясняю свою позицию, чтоб хороший человек и врач не жалел о потраченном на меня времени. Кстати, если не секрет, а почему вы мной так фокусно занимаетесь?

— Камила попросила, — пожимает плечами Матеуш. — Когда пришёл вызов с твоего биппера, она сказала, что ты свой.

— Ну, не совсем свой… Дед был из Порто-Муртиньо… А почему она сама не пришла?

— На такие происшествия всегда бегаю я, не она. У нас своё разделение труда. Поскольку она о тебе упомянула, мы все лишь соблюдаем правила. Так, как они должны соблюдаться. Так что, не стоит благодарности. Процедуры затем и существуют, чтоб работать там, где плохо работают люди. — Он какое-то время беззаботно смотрит в окно над моей головой, потом добавляет. — Твоего куратора я известил. Не переживай.

— Бли-и-ин, опять его теребить, — вспыхиваю беспокойством снова, но тут же усилием воли успокаиваюсь.

Для человека, только что разминувшегося с весьма неприятными перспективами, я испытываю явно не те эмоции.

— Для него это тоже работа. — Ровно кивает доктор. — Всякое бывает. Это просто рабочий момент. Расслабься.

_________

Полицейская машина, как и ожидалось, привозит меня в какой-то специализированный суд, кажется, занимающийся только военными. Во всяком случае, внутри никого не в форме лично я не вижу (исключение — только личности в мантиях, видимо, местные судьи).

На входе хмурого вида охранники не делают никаких различий между мной и сопровождающими. Каждый из нас предъявляет палец, отвечает на одни и те же вопросы (кто такой), затем на руку каждому надевают какой-то браслет.

— Местный идентификатор, завязанный на биометрию, с некоторыми дополнительными функциями, — моментально просвещает меня Алекс. — Кроме прочего, может использоваться в режиме следящего устройства или полиграфа. Последнее не слишком точно, может и на обычном человеке обмануться.

— Мне скрывать нечего, — говорю чистую правду. — Хотя, конечно, у нас никогда нельзя быть ни в чём уверенным только потому, что ты ничего не сделал.

— Мне кажется, пока можно не волноваться. Цинично говоря, в Квадрате лично тебе обиталось ненамного хуже.

— Не скажи. Студия есть студия, плюс Камила, — не соглашаюсь с соседом. — С другой стороны, поспать бы прямо сейчас. Хоть где, хоть сидя. Очень хочется. Это нормально?

— В твоём нынешнем клиническом состоянии — более чем.

_________

После одевания на всех обязательных в военном суде браслетов, доктор из Корпуса, не отходя от входного терминала, минуты полторы колдовал над своим планшетом.

После этого Тадеос-Тадеуш повернулся к старшему поста и, не отрываясь от экрана, сообщил:

— Состояние пострадавшего средней паршивости, но угрозы витальным функциям не вижу. Передаю пациента… имя… номер… статус… для судебного разбирательства… — дальше шли полторы минуты перечисления диагнозов на латыни и подобная абракадабра.

Старший поста, не разводя бодягу, по кивку врача тиснул свой большой палец на планшет врача и коротко пробасил:

— Приём пациента подтверждаю.

После чего майор Тадеуш, нейтрально кивнув капитану Джили, сказал:

— Буду поблизости. Когда понадоблюсь для разбирательства, уведомление-вызов слать прямо на планшет.

— Будет сделано, — кисло кивнул Джили, лихорадочно соображая, что ещё можно предпринять.

_________

В то же время или чуть позже. Телефонный разговор.

— Господин Штавдакер?

— Да, это я. Кто говорит?

— Меня зовут Джили, я товарищ Питера. Извините, что тревожу напрямую, но у меня были договорённости с Питером лично, а он, ввиду случившегося, сейчас явно не в ресурсе. — Джили не знал, как деликатно сформулировать, что старому товарищу он бы сейчас и медной ложки не доверил.

На счастье, отец товарища и его трупа-брата оказался адекватнее:

— Я уже в курсе. — Помолчав, явно крепкий ещё духом старик добавил. — Вы думаете, что-то ещё можно сделать для справедливости?

— На местности, сразу по итогам инцидента, удалось выяснить вот что…

_________

После того, как на всех нас на входе в суд надевают эти навороченные местные браслеты, моментально куда-то испаряются и доктор, полицейские.

Меня усаживают в коридоре в первое попавшееся кресло и этот странный капитан говорит:

— Ожидание порядка двух-трёх часов. Что делать дальше, система сама скомандует через браслет. Проследуете на разбирательство согласно инструкциям.

— А если я сниму браслет и сбегу? — спрашиваю исключительно из дотошности, поудобнее устраиваясь и собираясь спать.

Капитан меня ответом не удостаивает, ещё раз окатывает полным презрения взглядом и уходит.

— Piranha, — говорю ему вслед, закрывая глаза.

Болтая с Тадеушем, я заметил, что капитан ни слова не понимает. Соответственно, и второго, жаргонного значения слова не поймёт.

(Прим. Синоним или эвфемизм для «проститутка», по крайней мере, в Рио).

— Você fala português? — раздаётся сбоку от меня в очередной раз.

Удивлённо открыв глаза, замечаю рядом с собой девицу статей Камилы, но в форме сержанта (кажется, форма относится к чему-то интендантскому). Правда, если Камила — достаточно чётко выраженный европеодид, то эта девица явно несёт в себе черты какой-то смеси рас.

_________

Смешной учащийся местного Корпуса оказался на самом деле тамошним соискателем. Вдвойне интересным было то, что он более чем сносно говорил на языке, пусть сам и был местным.

Технично ругнув местного военного копа словом с двойным значением, пацан развалился в кресле, убрал ноги из прохода и явно собирался спать. Но Жойс уже стало интересно, и она первая заговорила с ним. А что ещё делать несколько часов до заседания? Да и пацан, несмотря на возраст, был не самым похабным.

После обмена приветствиями, она не стала ходить вокруг да около и пояснила в лоб:

— Ты не являешься прямым подозреваемым в совершении преступления. Есть два базовых вида… м-м-м… разбирательств в этом здании.

— Буду благодарен за справку, — вежливо кивнул пацан, протирая глаза и выныривая из сонного состояния.

Видимо, оценив формы Жойс.

— «В отношении» и «по факту», — тут же пояснила кафузу. — Если ты без конвоя, с малым браслетом, и тебя посадили ждать в коридоре — значит, разбирательство будет по факту. Если б было в отношении тебя, поверь, малыш: никто б тебя тут так запросто одного не посадил.

— Получается, если сбегу, только нагребу лишних проблем? — уточнил обитатель Корпуса с не по годам взрослым взглядом.

— Точно. — Кивнула Жойс. — Лучше досиди тут, пока не запикает, — взгляд на браслет, — без опозданий явись в нужный зал и не парь мозги Системе… поверь старухе с опытом.

— Да ну, ты не старуха, — предсказуемо взвился с места малец, по новой оглядывая стати своей новой знакомой.

— Я шучу, — захохотала сержант.

После получаса беседы оказалось, что дед парня был родом откуда-то из окрестностей Порто-Муртиньо (та ещё дыра, почти Парагвай, на самой реке).

Перебравшись сюда, старик оставил в наследство семейству кучу долгов (это была лишь догадка Жойс, но наверняка недалёкая от истины); и — отдельным пунктом — портуньол, на котором пацан и чесал сейчас, достаточно бойко для местного и периодически припоминая слова литературного восточного эквивалента.

Если откровенно, она хотела просто убить время. Но уже через час беседы выяснила, что Алекс (его имя) тоже не так прост. В Корпус попал из-за срока в Квадрате; в Квадрате оказался, подравшись с полицией и судьёй, а ещё не имел ничего за душой.

Как и она в своё время.

Итогом почти четырёхчасового общения со странным малолеткой (ну да, в этом здании никто, никогда и никуда не торопится) стал обмен контактами, подключение к коммам друг друга напрямую и обещание встретиться через два дня в городе, когда у каждого из них всё рассосётся.

Когда они уже вовсю целовались, пересев в ответвление коридора, браслет самой Жойс запиликал крайне невовремя.

— Прости, малыш, — она уткнулась лбом в его лоб. — Если я начну опаздывать на свои заседания, меня перестанут выпускать на поруки.

— И часто ты тут?! — запоздало сообразил малыш.

— Ну-у, раз в месяц-полтора точно бываю, — уклончиво ответила девушка. — Давай, созвонимся.

_________

Пока жду разбирательства, собирался банально поспать в коридоре. Что ни говори, юстиция (даже военная) у нас живёт шикарно; тут стоят такие кресла, что позволяют ещё и не такое. А ходящие мимо люди и рабочий шум здания лично мне не помеха.

Вместо сна в итоге четыре часа проболтал с этой девчонкой, причём даже целовались в конце… Алекс услужливо подсказал, что она — кафузу, смесь темнокожей расы и аборигенов вокруг того самого Порто-Муртиньо (либо таких азиатов, как долбаная Чоу).

Сама Жойс, насколько я понял из разговора, самым нахальным образом участвует во ввозе на федеральные территории из других мест чего-то такого, что ввозить нельзя. Когда их груз накрывают то ли таможенники, то ли службы контроля границы, она учиняет пьяную драку прямо на месте с первым попавшимся под руку, бросая груз (или делая вид, что это не её вещи — на военных бортах, которыми летает она, досмотра багажа при вылете нет).

По процедуре, её тут же винтит ближайший патруль и из-под юрисдикции гражданских властей она автоматически ускользает.

Не хочу думать, что именно она возит в этих чемоданах. Надо будет — сама расскажет. Хотя, конечно, тот же Алекс по внутренней связи намекает на наркоту.

После того, как Жойс уходит на свой суд, я ещё минут пять сижу в кресле и по инерции вспоминаю аромат, идущий от её кожи. Кстати, на косметике она явно не экономит (как и Камила), так что этот груз в её чемоданах даёт не самую слабую прибыль…

А затем звонит и мой браслет, указывая в бегущей строке, что меня ждут в Зале номер сто четырнадцать.

_________

— Каковы обстоятельства убийства вами Виктора Штавдакера? — судья не выражающим ничего взглядом смотрит на подростка, сидящего рядом со «скамейкой», поскольку формального обвинения ему не предъявлено. — Вы понимаете смысл задаваемых вопросов? Вы можете участвовать в заседании?

— Об этом надо было спрашивать до того, как принудительно его сюда волочь, — абсолютно без пиетета, даже не вставая, отзывается из пустого небольшого зала для слушаний невысокий колобок со знаками различия майора медслужбы. — Я оформил ещё на территории Корпуса официальное заключение о его текущей недееспособности ввиду полученных ранений. На сегодня, как минимум. Вместо обследований, полагающихся в таких случаях, ваш болван-кэп, — кивок в сторону коридора, — приволок его сюда.

Некоторые нагрудные знаки врача, к сожалению судьи, дают ему возможность позволять себе и не такое. Как и фамилия, напоминает она себе. Как и фамилия… Не важно, как она читается; главное, как пишется.

— Вы уверены в точности вашего заключения? — на всякий случай, немолодая женщина в мантии зондирует ещё одно направление.

Тем более что сидящий в зале представитель убитого через общих знакомых уже сделал ей предложение, от которого не хотелось бы отказываться.

Сейчас всё будет зависеть исключительно от упорства тех вояк Корпуса, которые будут в зале. Слава богу, пока есть только этот медик (капитан Джили молодец, доставил пацана в экстренном режиме — никто из Корпуса больше пока не появился).

Именно в этот момент в зал суда без стука входит одутловатый интеллигент, носящий форму подполковника явно по ошибке.

— Подполковник Бак, Корпус. Куратор соискателя, — представляется он от двери и шагает по проходу вперёд. — Госпожа старший советник, я смотрел заседание в трансляции, пока ехал, сходу имею вопрос.

Кажется, скрип зубов представителей семьи Штавдакер можно было слышать и с улицы. Судья мысленно выругалась вслед за ними.

— Я правильно понимаю? — интеллигентный подполковник, не смотря на затрапезную внешность и абсолютно небоевой вид, смущённым не выглядел. — Департаментом юстиции, в вашем лице, выказывается официальное сомнение в компетенции армии и федеральных чиновников?

В силу формата разбирательства, вояка мог позволить обращаться и в такой форме. Чем не преминул воспользоваться. А доктор тоже хорош, втихую лил трансляцию куратору.

Законом, впрочем, не возбраняется. Но очень осложняет первичные планы.

— Претензий к компетентности медзаключения не имею. — Ровно ответила судья, не выдавая ничем настоящих мыслей. — Кто будет отвечать за фигуранта?

— С вашего разрешения, — коротко кивнул (даже не поклонился!) полноватый подполковник.

Походя мазнув средним пальцем правой руки по судейскому сканнеру (вот сука!) и подтверждая тем свои полномочия. После чего вернулся в зал, уселся в первом ряду и закинул ногу на ногу.

— Хорошо. Не будем ходить вокруг да около, — женщина в мантии смотрела на оппонентов холодно и пронзительно. — У суда в моём лице есть свидетельства о предварительном злом умысле со стороны соискателя Алекс Алекс в адрес пострадавшего Виктора Штавдакера. Свидетель, вам слово!

Откуда-то из-за спины представителей семьи погибшего появилась вполне импозантная девица, фигурой и внешностью наводившая на мысли о совсем иной работе.

Офицеры Корпуса мазнули по ней взглядом, понимающе переглянулись и с любопытством подперли подбородки руками, опираясь на подлокотники.

— Имя, возраст статус…

— Саяра Эсфахани, учащаяся, второй год обучения…

_________

— … таким образом, он вначале заманил нас на поле. — Девушка, глотая слёзы, часто моргает и пронзительно смотрит на судью. — Я сказала, что люблю Виктора и буду только с ним, но он ничего не хотел слушать. После спора, минуты через три, уже на поле, выкрикивая угрозы, он напал на Виктора с кулаками. Виктор попытался защититься, но у него почему-то не получилось. Затем он… он… — учащаяся навзрыд всхлипнула, но как будто справилась с собой, — он убил Виктора, а я в это время убежала.

— Почему вы не оказали помощи вашему сокурснику? Если, как вы говорите, были близки? — нейтральным тоном спросила судья, подбадривая говорящую взглядом.

Куратор фигуранта громогласно зевнул.

— Я испугалась… Я девчонка, не боец. А он, даже с отпиленной лезвием рукой, едва не убил Тэда Энзи, — выдавила из себя свидетельница. — Я просто боюсь его…

— Корпусу ясна позиция свидетеля, — абсолютно непозволительным образом вклинился со своего места жирный подполковник, закидывая ногу за ногу. — Включаю трансляцию записи инцидента.

— Он сказал, что выключил запись, — с неожиданной злостью Саяра повернулась к преподавателю. — У вас не может быть никакой записи.

— Видимо, доучиваться у нас вы не собираетесь, — пробормотал офицер себе под нос, выбивая пальцами дробь на своём планшете. — Либо тот свет вам просто ближе этого…

— Вы угрожаете свидетелю в моём присутствии? — моментально оживилась судья, старательно ловя момент.

— Боже упаси, — открестился назвавшийся Баком. — Просто вот эту запись я выложу в сеть ровно через минуту, в рамках внутреннего разбирательства Корпуса по поводу инцидента. Через сутки её увидят все сто процентов учащихся Корпуса… м-м-м… Уважаемая старший советник, подтвердите приём файла с федерального сервера…

_________

Там же, через несколько минут.

— Это ложь! Это фальсификат! — Саяра Эсфахани, роняя хлопья пены из уголка рта, изо всех сил билась в руках удерживавшего её брата погибшего и ещё одного члена семьи. — Вы все ответите за его смерть!..

— Пока не забыл, — абсолютно спокойно подал голос майор медслужбы. — От меня вам уже должно было прогрузиться медзаключение об ударе инфразвуком по соискателю Алекс. Оно, как и эта запись, с федерального сервера. Аутентичность документа, как и этой записи, подтверждена.