Александра

Глава 20

Хорошо в бане попарились. Фрося, ещё две девушки были со мной. Лена сильно не парилась. Она чуть-чуть посидела и ушла. Сказала, что ей не рекомендуется кипятить молоко. А то по милости некоторых, ей приходится кормить двоих, хорошо кушающих мужчин. У которых аппетиты растут не по дням, а по часам. Фрося и девчонки ничего не поняли из Лениного спича, но это не страшно, главное я поняла. Она всё ещё обижалась на меня. Ведь мне пришлось перетянуть грудь, когда уходила в поход. Напарившись, я вышла в предбанник. Сидела, завернувшись в простынь. Опёрлась на стенку, закрыла глаза. Никаких мыслей. Полный космос. Даже не сразу услышала Ленку, которая устроилась рядом со мной.

— А? Что?

— Ты что, уснула? — Она смотрела на меня удивлённо.

— Просто расслабилась. Знаешь, сейчас бы массаж.

— Извини, твой персональный массажист на Дону. — Елена усмехнулась.

— Да, Ванечка там. Научила его массажу, привыкла, а теперь мне этого не хватает.

— Ну ничего, ты же собралась к нему ехать? Вот и сделает там тебе массаж. Как снаружи и внутри.

— Да, точно.

— Сань, скажи, тут папан говорил, что Государь тебе генерала дал. Правда, что ли?

— Правда.

— Так ты теперь генеральша?

— Нет. Я — генерал. Генеральша, это жена генерала.

— Сань, а муж генерала, кто будет? Мой женераль? — Она засмеялась. Я тоже. — Сань, а завтра ты идёшь на пир?

— Придётся. Хотя желания большого нет. Да там, только обжиралово и пьянка. Ничего интересного. Поверь, Лен, дискотеки там явно не будет. Даже бальных танцев.

— Это уж точно. Расслабона под зажигательный танец ожидать не стоит. Сань, а скажи, а правда, что там над полем боя лик Христа был?

— О Господи! И ты туда же? Лена, я лично ничего не видела.

— Правда?

— Правда.

— Ну вот, а я то думала, а вдруг правда? И ты святой станешь.

— Чего? — Вот что я меньше всего ожидала, так это стать святой. — Ты чего, Лен?

— Ну а что? Я хоть раз в жизни одну святую в глаза увижу.

— И это мне говорит современная девушка, продвинутая в гаджетах, студентка университета. Главный химик Руси! Я в шоке, Лен.

— Да, ладно что ты?! Помечтать нельзя.

— Лен, что у тебя с взрывчаткой?

— Ничего.

— Как ничего?

— Я другим занималась. Мыло делали. Косметику начала делать. Между прочим, хорошо идёт. И ещё, я тут перегонный куб сделала. Ну не я сама, а по моим чертежам, лучше, чем прежде. Первый выход сделала. Очистка через древесный уголь шла. Получила высококачественный спирт. Я подумала, короче, Сань. Будем делать кальвадос!

— Какой ещё кальвадос?

— Обыкновенный. Бренди. Его делают или из яблочного, или из грушевого сидра.

— Лен, у тебя всё нормально с головой?

— Сань, я всё продумала. Организуем стекольное производство. Итальянцы есть. Будем делать красивые бутылки. С сургучными пробками или ещё лучше, у тебя же есть знакомые испанцы, вот они пробкового дерева привезут. Сделаем этикетки, тоже красивые и в подарочной упаковке. В деревянных футлярах, можно из карельской берёзы и там два стопарика.

— Это что, твой бизнес-план?

— А чем он плох? У меня косметику в подарочных футлярах берут.

— Ты серьёзно?

— Сань, что тебе не нравится? Я деньги зарабатываю, между прочим.

— Леночка, хорошая моя. Ты же в бою не участвовала в последнее время. Так ведь?

— Нет, не участвовала. Сань, причём здесь бой?

— Ну вот, значит контузию ты получить не могла. Пуля тебе в голову точно не залетала и палашом тебе по голове не стучали.

— Сань!..

— Что, Сань? Ты с ума сошла? Косметику она с мылом делает. Кальвадос!!! Какой на хрен кальвадос? Мне взрывчатка нужна. Понимаешь? На нас османы могут двинуться. Имперцы захотят реванш. И я в этом даже не сомневаюсь. Поляки с литвинами. Они сейчас создают свою Речь Посполиту. Ещё немного и всё, процесс объединения закончат. Нас с юга крымчаки, казанцы и ногаи поджимают, а она косметику тут делает, с кальвадосом. Господи, мне проще застрелится.

— Чего сразу нервничать то?!

— А что мне делать? Ты тротила сколько сделала?

— Нууу…

— Что ну?

— На двадцать твоих бомб.

— И всё?

— Мне не разорваться же!

— А ты не разрывайся, Лена. Ты занимайся исключительно взрывчаткой.

— Знаешь, Сань, ты меня эксплуатируешь, как рабыню. А я, между прочим, царевна!

— Я тебя сейчас, царевна, чем-нибудь по заднице. Царевна она! — Последнее закричала Ленке вдогонку, так как она выскочила из бани в одной простыне. Вышла за ней. — Вернись назад. Куда поскакала с голым задом?

— Я не с голым!

— В баню зашла. Быстро.

— Ты драться будешь.

— Не буду. Заходи. — Отступила от двери и вернулась на лавку. За мной просочилась Ленка. Села напротив меня и насупилась. — Лена, завязывай с косметикой, мылом и кальвадосом. Полностью переключайся на взрывчатку. Думай, как можно улучшить эффективность наших гранат и бомб. Это для тебя задача номер один. Я прошу тебя.

— Хорошо.

— Лен, кальвадос потом делать будешь.

— Я, между прочим, несколько опытов с одуванчиками провела, чтобы получить каучук.

— А вот это дело. Вот за это тебе огромное спасибо. Ну и как, нашла нужный одуванчик?

— А чего его искать? Это обыкновенный русский одуванчик.

— Не поняла? Простой одуванчик? Не какой-то особый?

— Нет. Сань, достаточно знать историю вопроса. Ещё в Советском Союзе искали заменитель сока гевеи. И нашли в начале 30-х годов. Им стал наш русский одуванчик. До 1941 года, то есть до начала войны треть всех потребностей страны в каучуке закрывали именно за счёт одуванчика. Вот так. Мало того, каучук, полученный из наших одуванчиков, по некоторым критериям и показателям, даже превосходит каучук гевеи.

— А технология получения каучука?

— Не такая уж и сложная. Корни одуванчиков измельчаются, а потом смешиваются с водой. Правда всё это делается при высоких температурах. Короче, в кипятке. Потом берёшь деревянную лопатку окунаешь в это варево и начинаешь сушить на открытом огне. Вода испаряется, на деревяной лопатке остаётся плёнка каучука. После чего процесс повторяешь. И так раз за разом, пока на деревяной лопатке не получится ком каучука, килограмм на пять. Его аккуратно срезаешь и вуаля! Готовый каучук. Это-то как раз не сложно. Сложность заключается в дальнейшей переработке этого сырья, получения из него резины, тем более тонкой, медицинской резины для катетеров, перчаток и так далее. У меня сейчас есть порядка шести с небольшим килограмм каучука. Вообще много с наших плантаций не насобираешь. Примерно 100 килограмм с гектара.

— Лен. Мне каучук в промышленных масштабах не надо. Мне этого будет достаточно. А потом решим.

— Ладно, Сань, с резиной я разберусь. Там, тем более, Маркус что-то химичит. Знаешь, а он настоящий химический маньяк. Иногда такие пёрлы выдаёт. Тут как-то радостно мне сообщает, что практически решил загадку с философским камнем.

— Каким камнем? Он идиот? Я же ему объяснила, что никакого философского камне нет.

— Ну да. Только он не поверил, как оказалось. Истратил, сволочь такая серебряную амальгаму. Я чуть на диарею не изошлась. Пришлось брать палку и гонять его по двору. Отказала ему на неделю в питие алкогольной продукции. Он местную сивуху уже пить не может, отвык. А вино ему на фиг не надо, пристрастился к высокоградусному. Алкаш. Но дело своё знает. Просил прощения и клялся, что больше ни в жизнь. — Ленка немного помолчала, потом спросила. — Сань, но всё же. Раз тебе дали генерала, то и форма у тебя должна быть. Ты погоны будешь вешать?

— Обязательно. Насчёт формы ты права. Я уже подумала.

— И что, в штанах будешь?

— Не совсем.

— Но не в юбке же до колен? Не поймут.

— Не совсем в юбке до колен, но близко к этому. — Я усмехнулась.

— Поясни. Я тебя не понимаю.

— Вот смотри, сейчас в чём я хожу?

— Рубашка нательная, ещё одна, потом чоба твоя, шаровары, сапоги. Ну и платок с кубанкой, либо сеточка на волосы с диадемой.

— Правильно. Главное это чоба. Она чуть ниже колен, с небольшими разрезами по краям с орнаментом. Вот она и будет заменять мне и китель, и юбку. Застёгиваться будет как китель, с двумя рядами пуговиц. Цвет красный, как и форма кадетов. Шаровары, сапоги. На голове платок и сверху кивер. Вот на чобу, на плечах и закреплю погоны.

— А какие будут погоны? Как у гусар с бахромой?

— Зачем с бахромой?

— Да я в каком-то историческом фильме видела. Погоны с бахромой.

— Это не бахрома, это валики. — Я засмеялась.

— Не, Сань, ну а что? Зато красиво.

— Ага, ещё стразы на погоны и вообще красота… Лен, не будет никакой бахромы, валиков и прочей ереси. Будут погоны российского образца. Единственно на генеральских погонах, начиная с генерал-майора, кроме генеральской звезды, будет и двуглавый орёл. Не большой, в круге. Звания будут такими же — генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник и генерал армии. У генерала армии будет одна большая, практически маршальская звезда и небольшой двуглавый орёл в круге.

— А маршалы?

— Маршалы тоже будут. Мы от Европы отставать не будем. А вот у маршала будет уже и большая маршальская звезда, и большой орёл без круга.

— Круто. А у тебя какой генерал?

— Я скромный человек, Леночка, поэтому только первый генеральский чин, вернее звание — генерал-майор.

— Ну, Саня. Я бы сразу, генерала армии.

— Да, Лен, ты от избытка скромности не умрёшь. Знаешь, ты же тоже, пусть косвенно, но к новой армии отношение имеешь. Поэтому тебе тоже сошьём форму, как у меня.

— И кивер будет? Я обожаю гусар!

— И кивер будет.

— А какое у меня звание?

— Ну как командующий корпусом, имею право присвоить тебе лейтенанта.

— А чего это ты генерал уже, а я всего лишь лейтенант?

— Не нравится лейтенант, будешь прапорщиком. Тоже хорошее звание. Старший прапорщик Комнина-Вяземская, ко мне! — Я засмеялась, глядя на не довольную, плюс возмущённую физиономию подруги.

— Знаешь, Сань. Ни за что не ожидала от тебя, что ты мне звание зажмёшь.

— Лен, лейтенант, это хорошо. Перестань. Это офицер. А форма твоя мало будет отличаться от моей. А потом по истечении двух лет, присвоим тебе старшего лейтенанта. Ещё три года и ты капитан. Потом майор, подполковник и наконец полковник. К 40 годам станешь генералом.

— К 40??!!! Да на фиг мне будет нужен генерал в 40, когда я старухой стану.

— Лен ты чего? Разве женщина в 40 старуха? Ну и ну. Наоборот ты будешь в самом расцвете сил.

— Конечно буду, ага, жди. Если ещё пару-тройку киндеров рожу, вообще красоткой стану. Ты издеваешься?

— Лен, давай к этому вопросу вернёмся позже. А то сейчас начнёшь тут торговаться за звания.

— Сань, ну хотя бы капитана? Чего тебе стоит.

— Кошмар какой, Лена!

Наконец, оказалась в нашей с Иваном светлице. Прилегла на кровать, положила рядом сына. Не могла насмотреться на него. Мне показалось, что пока меня не было, он подрос. Лежал, смотрел на меня своими карими, как у папаши, глазами. И вообще Слава всё больше становился похожим на Ивана. Целовала его в животик, ножки, ручки. Когда он уснул, положила его в люльку. Этой ночью я решила Ленку с кормёжкой не напрягать. Со мной в светлице была кормилица. За ночь сын вставал один раз. Насосался титьки и опять уснул. Так что я выспалась. Утром, глянув на часы, было половина седьмого, встала. Малыш тоже проснулся, его покормили и он опять уснул. Я же вышла на пробежку. Надела свою тактическую одежду, ботинки, штаны, куртку. На голову кепи. Прошлась до казармы. Все спали. Дневальный тащил службу. С этим строго. Мои сержанты-палатины дрыхли без задних ног. Причём не хватало Степана и Божена.

— Где сержанты Степан и Божен? — задала вопрос дневальному.

— В увольнении, матушка Царевна.

— А кто им увольнительную с ночёвкой давал?

— Не могу знать, матушка Царевна.

— Ладно, разберёмся. — Не было ещё и Айно Эста. Но он женатый человек. Жил не в казарме, а на подворье со своей женой. Пусть побудет с ней. Но в следующий раз к семи должен быть в казарме. Оставшиеся трое мирно спали. Безобразие. В отдельном помещении, спали мои наёмники, которые должны были стать моими новыми сержантами для обучения молодняка. Эти тоже дрыхли без задних ног. Мало того, там стоял соответствующий запашок. Нет, их всех вымыли в бане, и одежда была постирана и высушена к нашему приходу. В помещении стоял винный перегар. Вот засранцы. Не плохо устроились. Это кто их поил?

С собой я принесла деревянный меч боккэн. Это учебный меч. Хотя им можно и убить, проломив черепушку или искалечить, перебив кости. Оглядела казарму. Тут была треть от кадетов. Это те, у кого не было родных и близких. Так, эти пусть отдыхают.

— Сержанты подъём! — Рявкнула я. Соскочил ошалевшим Илья. Богдан и Никифор продолжали спать на полатях. Ударила ногой по одной лежанке, потом по другой. — Сержанты подъём! — Илья уже стоял в одном исподнем и тёр глаза. Богдаша слетел на пол, от моего второго удара ногой, только не по лежаку, а по нему самому. Никифору ума или инстинктов хватило вскочить и принять стойку смирно. Богдан и Никифор были с бодуна. Бухали, сволочи! Илья был трезвым. Конечно же проснулись и спавшие здесь же кадеты, которым не к кому было идти в увольнение. Тоже стали соскакивать с полатей.

— Кадеты отставить! — Рявкнула опять я. — Команда касается только сержантского состава. — Посмотрела на своих троих сержантов. Они уже выстроились в шеренгу. — Смирно! — Они вытянулись как струна. Я обошла их по кругу. — Команду подъём выполнил только Илья. Богдан и Никифор проигнорировали. Мало того, от вас разит перегаром. Вы пьянствовали накануне. Я могу поинтересоваться, с какой стати? У нас праздник какой-то? Я не слышу ответа. Богдан?

— Возвращение с победой, матушка Царевна. — Я стояла у них за спинами.

— Это праздник для остальных. Вы видите, что я пьяна или вы знаете, что я вчера предавалась пьянству? Никифор?

— Никак нет, матушка Царевна.

— Тогда почему вы позволяете себе это? — В ответ тишина. — Скажи мне, Богдан, когда осуществляется утренний подъём у сержанта корпуса и моего палатина согласно уставу корпуса?

— За полчаса до подъёма кадетов.

— И? Кто-нибудь из вас встал?

— Нет, матушка Царевна.

— Где ещё двое? Богдан и Степан?

— В увольнении.

— А разве я давала кому-то увольнение? Да ещё с ночёвкой где-то за пределами корпуса и подворья Вяземских? — В ответ тишина. — Почему молчим, сержанты? Или вы уже не сержанты и, тем более, не мои палатины?

— Госпожа Царевна?! — В казарму зашёл Айно. Полностью одетый.

— Я вижу только Айно соблюдает устав и внутренний распорядок. Как мне это не прискорбно говорить, но только из Айно, ну ещё и из Ильи получились хорошие сержанты и палатины. Вы свободны. Найдёте остальных двоих, передайте, что в их службе я больше не нуждаюсь. Могут и дальше пьянствовать, и шляться где угодно. Илья, надень штаны. Айно разоблачись по пояс. Быстрее. Это кадеты отдыхают, а у нас с вами возобновляются тренировки. — Я подождала пока оба сержанта приведут себя в нужную для занятий форму. — Где ваши боккэны?

— Здесь, Царевна. — Илья вытащил из закутка свой боккэн.

— Царевна, мой боккэн дома. Прости. Не думал, что он понадобится. — Понуро сказал Айно.

— Возьми у кого-нибудь из этих. Они им всё равно больше не понадобятся. А вы что стоите? Оделись и свободны.

Богдан с Никифором бухнулись на колени.

— Не губи, матушка. Куда мы пойдём? Здесь наш дом. — Заговорили оба. Я смотрела на них с презрением. Айно взял боккэн Богдана.

— Айно, Илья на выход. — Ничего не ответила проштрафившимся. Выбежала за двумя своими сержантами. Сначала кросс — пять километров. Потом полоса препятствий, выстроенная в самом начале, когда ещё формировался корпус. Я засекала время. Если Айно с Ильёй не укладывались, то повторяли заново. Отрывалась на парнях по чёрному. Не давай отдохнуть, перешла к поединку на боккэнах. Они боялись меня ударить, не потому, что опасались какого-нибудь наказания, а просто боялись причинить мне хоть какую-нибудь боль. Зато я не боялась. Ничего — больше пота и синяков в учении, меньше крови и увечий в бою, засранцы такие.

Опустила боккэн. Айно с Ильёй, постанывая и морщась, потирали разные части своего тела. Положила учебный меч на землю.

— Айно, Илья, нападайте на меня. Рукопашная. Начали.

Парни кинулись на меня. Ушла с линии их атаки, крутанулась и влепила Илье удар ногой в бок. Он качнулся и помешал Айно, совершить атаку, сбивая его бросок ко мне. Резко шагнула к Илье. Он попытался меня перехватить. Перехватила его правую руку, используя его вес и движение, совершила бросок. В воздухе только мелькнули ноги и Илья грохнулся на землю. Айно быстро среагировал и нанёс мне удар в левое бедро, после чего ухватил за куртку, дергая на себя, смещаясь мне за спину. Я качнулась в ту сторону, куда он меня и направлял, вот только ускорилась, перехватывая его руку, которой он держал меня за куртку, толчок ногой от земли, прыжок и ногами обхватила его шею. При этом мы продолжали разворачиваться. Разворот я ещё ускорила, откинувшись в туже сторону. Центробежная сила, действовавшая на нас при развороте, усилилась и мы упали. Но его шея уже была жёстко зафиксирована моими ногами. Одно движение и я её сломаю. Отпустила Айно, вскочила на ноги. Бедро побаливало, но это ерунда. Оба сержанта поднялись. Айно потирал шею.

— Я не поняла, девочки? Вы что, как беременные курицы? Я вас чему учила больше года? Встали, смирно! — Оба вытянулись. — Я разочарована. Это, что за атака? Вы кто? Скоморохи и шуты гороховые или вы бойцы? Я вижу расслабились?! Плохо. Одни пьянствуют, вторые ворон считают.

Заметила, как к нашей тренировочной площадке, подтянулось несколько бывших наёмников Георга. Смотрели на нас. Что-то рано встали, голуби сизокрылые. Но раз встали, то это хорошо. Остальных сейчас поднимем. Ваш расслабон в плену закончен.

— Слушайте меня, сержанты. Исправлением ошибок, будем заниматься позже. А сейчас, у нас на территории корпуса целых два десятка новобранцев, которые должны стать будущими сержантами. Это наёмники Георга. Они обученные и матёрые вояки, прошагавшие и кошмарившие пол Европы. Но мне мало их навыков. Да, они будут обучать кадетов европейскому бою. Но и сами будут учиться. Всё понятно?

— Так точно, Царевна. — Гаркнули Айно и Илья.

— На вас моих палатинов ляжет дополнительная нагрузка в контролировании этих новобранцев. Айно, ты же знаешь немецкий?

— Так точно, матушка Царевна.

— Вот и хорошо. Там большинство наёмников не знают нашего языка. Но им придётся выучится. Или я их продам в холопы, а то ещё хуже, туркам на галеры.

— Матушка Царевна, а что с остальными палатинами? С Боженом, с Богданом, Степаном, Никифором?

— А что с ними? Они теперь свободные. Могут спать хоть целый день, пьянствовать столько, сколько хотят. Благо серебро у них пока есть. Всё то серебро, что они доверили мне для хранения я им выдам. Мне чужого не надо.

— Может ты простишь их, госпожа? — Спросил Айно.

— Может мне у тебя, Айно, совета спросить, что мне делать, а что нет?

— Нет, Госпожа.

— Может вам обоим что-то не нравится? Так можете присоединиться к своим дружкам. Хотите?

— Никак нет.

— Тогда на право! — Они слаженно повернулись. — В казарму, для приведения себя в порядок и принятия водных процедур, бегом марш!

Они побежали. Причём бежали строем из двух человек, всё как по уставу. Айно бежал первым, Илья за ним, дыша в затылок. Каждый в правой руке нес свой боккэн. Я подняла с земли свой. Пошла за ними. Подошла в трём полоненным наёмникам, которые смотрели за нашей с сержантами тренировкой. Указала им рукой на казарму. Они не поняли. Тоже посмотрели на казарму, потом опять на меня. Ударила боккэном стоявшего ближе всех ко мне мужчину с красивой бородой, заплетённой в косички с бантиками, по плечу.

— В казарму бегом! — Закричала им. Но знаю, поняли они меня или нет, но рванули, как борзые за зайцем.

Подошла к казармам. Айно и Илья умывались. Недалеко от них стояла вся четвёрка — Божен, Богдан, Никифор и Степан. Ага, Богдан с Никифором сбегали, нашли засранцев. Смотрели на меня виновато и просяще. Но я игнорировала их. Посмотрела на часы. Постукивала боккэном себя по ноге. Илья с Айно умылись, заскочили в казарму одеваться. Провинившиеся подошли ко мне, бухнулись на колени.

— Прости, Царевна. Не гони нас… — Начали говорить они.

— Я сказала свободны. — Перебила их. — Позже придёте на подворье, выдам вам ваше серебро. Мне чужого не надо. — Прошла к отдельному строению, где квартировали пленные наёмники. Рядом со входом стояли двое. Смотрели на меня с опаской.

— Кто говорит из вас по-русски? — Будущие сержанты молчали. Смотрели на меня не понимающе. Я шагнула во внутрь. Здесь изрядно овняло. Поморщилось. Перегар, плюс пот, плюс набздели, как сивые мерины.

— Кто говорит из вас по-русски? — Задала опять вопрос.

— Я, госпожа. Но очень плохо. — Ответил мне один из седоватых наёмников. Говорил он с чудовищным акцентом.

— Скажи остальным, чтобы построились в одну линию перед казармой. И побыстрее.

Сама быстро покинула помещение. Стояла, смотрела, как наёмники вываливают из своей конуры. Вообще это было раньше подсобное помещение. Там хранился разный инвентарь. Наёмники как-то слишком медленно строились, но решила на первый раз не обращать внимания. Ничего, скоро вы у меня как живчики будете суетиться. Из казармы выскочили Илья с Айно. Одетые, с боккэнами и своими сержантскими палочками, которыми колотили по спинам особо тупых и медлительных кадетов.

— Зачём учебные мечи притащили, оставьте их в казарме. Илья передал свой боккэн Айно и тот утащил их назад.

Айно, сейчас доступно будешь объяснять интуристам, наши законы и требования.

— Разрешите спросить госпожа Царевна?

— Спрашивай.

— Кто такие интуристы?

— Да вот, все иностранцы, которые решили прогуляться по Руси без нашего разрешения. Понятно?

— Так точно, Царевна.

Мы подошли к неровной шеренге наёмников. Я прошлась вдоль неё, всматриваясь в каждое лицо. Потом вернулась на середину.

— Теперь слушаем меня. — Айно переводил. — С этого момента, ваша сладкая жизнь в плену у Царевны Александры закончилась. Теперь подъём в шесть часов утра. Что такое шесть часов утра, вам объяснят мои сержанты. С подъёмом одеваете только порты и обувь, так как утром у нас физические упражнения в виде бега на пять километров и зарядки. После этого приводите себя в порядок. Все бантики, ленточки и прочую ересь снять и чтобы больше я этого не видела. У меня военная часть, а не бордель со шлюхами. После зарядки, водные процедуры, чистой и холодной водой, даже зимой. Потом приводите себя в порядок и организованно, строем идёте на завтрак. После завтрака занятия, где вам будут объяснять, что делать. Потом так же организованно обед, отдых полчаса и тренировки, до ужина. После ужина личное время и подготовка ко сну. В 10 часов вечера отбой. Здесь запрещено пьянство и употребление пива, вина и прочего. За нарушение внутреннего распорядка и воинской дисциплины следуют телесные наказания. Будут бить плетью. Больно. Очень больно. А те кто этого не поймёт, после трёх наказаний, тот поедет на рабский рынок, где его продадут в холопы или ещё лучше, к туркам на галеры. Вы безоговорочно подчиняетесь своим командирам. Любое недовольство и тем более неподчинение будет жестоко подавляться и пресекаться. С этого момента вы будете жить по воинскому уставу. Сейчас у вас курс молодого бойца. Учитывая, что люди вы все умудрённые опытом и владеете воинскими навыками, то после прохождения курса молодого бойца, сами станете наставниками к моим кадетам. По прошествию трёх месяцев, вам будут присвоены воинские звания сержантов либо вас спишут, за полной непригодностью и отправят на рынок, в качестве товара. С этого момента вы находитесь на полном обеспечении Государя Московского. Вам будет пошита форма. Одна полевая, вторая парадная. Кроме того, вам будет начисляться денежное довольствие. Платить будут серебром. Ваши деньги могут выдаваться вам на руки либо накапливаться в казне корпуса и могут быть вам выплачены в любое время. Кроме этого, в случае участия в военной компании, по-мимо обычного денежного довольствия, вам будут начисляться и боевые деньги. Плюс ваша доля от военных трофеев. Медицинская помощь, если таковая кому-то из вас понадобится, будет бесплатной. В случае вашего ранения или увечья, в следствии коего вы не сможете продолжать военную службу, вам будут выплачивать пенсию, до вашей смерти. Если вы обзаведётесь семьями, то члены ваших семей не будут забыты и брошены. Им будет оказана помощь и поддержка. Ваши сыновья могут поступить в корпус и стать кадетами, ибо они будут в приоритете перед остальными. Раз в семь дней вам будет предоставляться увольнение, где вы можете потратить свои деньги и даже напиться до поросячьего визга. Семейным будет предоставляться два дня вне службы и жить они будут со своими семьями. Корпус обязуется обеспечить семейных жильём.

Я подождала пока Айно переведёт. Иногда Эст задавал мне уточняющие вопросы по некоторым моим терминам. Получая разъяснения, переводил наёмникам.

— А теперь пусть задают вопросы. Но сразу предупреди, что отвечать на них будут только один раз. Кто не поймёт, значит вколачивать ответы будут в них палкой и плетью.

Айно перевёл. Наёмники вопросов не задавали. Либо ещё не поняли куда попали, либо поняли, но решили не рисковать, так как оказаться в холопах и рабах, а тем более гребцами на турецких галерах никто не горел большим желанием.

— И ещё, Айно, переведи им, что они все мой полон. И я могу сделать с ними всё, что захочу. Сбежать не получиться, их найдёт и повесят без разговоров на первом же суку. Заслужить моё доверие очень трудно, а потерять очень легко. — Посмотрела на четверых своих сержантов, стоявших понуро около казармы. — Но пусть каждый из вас знает, я никогда не бросаю своих людей и мне каждый из моих воинов дорог. И это не пустые слова. Поэтому постарайтесь стать теми, кем я смогу гордится. Пока что вы никто и звать вас никак! Айно, стройте их с Ильёй в две шеренги и ведите в столовую на завтрак. После завтрака начнём дрессировку.

Новичков из числа преподавательского состава покормили, потом построили в одну шеренгу, раздетыми по пояс. Всего я отобрала два десятка наёмников. Сейчас в строю стояло четырнадцать. Это были те, кто телесно не сильно пострадал в битве. То есть, руки ноги на месте и шкурка не сильно попорчена. Но были и такие кто лишился какой-либо конечности. Да, были и такие. Например, лейтенант Густав Майер. Мужчина 40 лет. В наёмниках с 14 лет. Прошёл за это время все значимые войны и военные конфликты в Европе. В том числе войны и турками. В последней для себя битве потерял левую ногу чуть ниже колена. В Европе ему грозила нищета и смерть в канаве, ибо скопить денег больших не успел, а после поражения имперских войск, даже если бы и выжил, то остался бы калекой, без денег, семьи и дома. Но мне нужен был его бесценный опыт. Кроме опытного вояки он ещё показал себя как грамотный командир. В отличии от многих других, именно его подразделение, благодаря его умелым действиям, понесло меньше всех потерь. И у него был реальный шанс отойти, но, увы. В карьере лейтенанта поставил точку снаряд или, по другому, бомба, начинённая тротилом, прилетевшая от русских. Взрыв и… Густав очнулся уже в больничной палатке Византийской принцессы, после того, как она отпилила ему измочаленную конечность. Спасти которую не было никакой возможности. И таких было шестеро. У кого ноги нет, у кого руки. Такие у меня сейчас лежали в госпитале.

Самое что интересное, но мои сержанты были моложе всех этих наёмников. Но это не давало бывшим наёмникам совсем ни каких привилегий. Сержанты начали их гонять, как сидоровых коз. Особенно старался Айно Эст. Ему впервые в подчинение попали немцы, которые его народ даже не считали за людей. Но бывшие наёмники ничего сделать не могли, так как попасть на галеры никто из них не хотел. Плюс кормёжка, очень хорошая и перспектива надеть новую форму офицера корпуса. А судя по их разговорам, она им очень понравилась. И конечно оплата, то есть денежное довольствие. Которые выплачивалась командному составу корпуса. За это они готовы были терпеть всё, что угодно. До обеда я наблюдала за дрессировкой. Приехал дядька. Тоже понаблюдал за сим действом. Стоял ухмылялся.

— Добре, парни немцев гоняют. Любо дорого смотреть. — Сказал он, посмотрев на меня.

— Дядька, ты проследи за всем этим. А мне на пир к Государю нужно. — Попросила его.

— Езжай, дочка. Не беспокойся. Я прослежу.

Вернулась на подворье Вяземских. Там стояли на коленях перед теремом четверо моих сержантов. Прошла молча мимо них. Позвала управляющего Вяземских.

— Принеси серебро на этих четверых, согласно денежным записям. Все до конца. Ничего не вздумай утаить. Я проверю.

Принёс. Все серебряные талеры были уложены в четыре кожаных мешочка. Согласно денежным записям. Я взяла их, вышла к своим бывшим сержантам и палатинам. Сунула им каждому в руки по мешочку.

— Всё, свободны. Больше вы не мои сержанты и палатины.

— Царевна, помилуй, Христом богом просим. Бес попутал… — Говорил Богдан, но я перебила его.

— Бес тебя попутал, Богдаша? А где ещё тебя бес попутает? Как я могу доверять тому, кого бес путает? Когда он тебя ещё раз путать начнёт? Чего молчишь? Не знаешь? И я не знаю. Зачем мне такой палатин, которого бес путает? Иди в монастырь, чтобы бес тебя не путал. Всё, разговор закончен.

Я повернулась и зашла в терем. Мне было не легко. Я чуть не плакала, всё же они мои первые гвардейцы, с которыми сама в свой первый поход ходила. Но если сейчас не сломать их вольницу, завышенное самомнение, что им можно всё, которое стала уже выше их самих, дальше будет только хуже.

Переоделась. Надела то, что надевала, когда шли мы с Еленой первый раз на приём к Государю, после Ливонского набега. Ленка прибежала и стала суетиться вокруг меня больше, чем сенные девки.

— Сань, — спросила меня она, поправляя что-то у меня на платье, — чего парни на коленях стоят?

— Я их не просила тут на коленях стоять. Сказала, что они свободны и могут идти куда хотят. Мне уже нет до них дела. Тем более, серебро у них имеется. На него могут себе лавку открыть или корчму. И жить спокойно.

— Сань, ты сама поняла, что сказала? Какая лавка? Какая корчма? Парни прикоснулись к высшей лиге, это как наркотик. Иметь всё и потерять. Да им проще сдохнуть.

— Лена, ты что адвокатом у них подрабатываешь? Высшая лига. Чтобы в высшей лиге играть, надо мозги иметь. А мне бордель не нужен. Поэтому давай закончим разговоры на эту тему. Я сама разберусь со своими делами и своими людьми.

— Да не вопрос. Просто парней жалко.

— Знаешь, как ещё говорят? Жалко у пчёлки, а пчёлка на ёлке.

Длинное платье, всё как в прошлый раз, с небольшими изменениями. Вроде небольшие, но это только для нас. Здесь это было довольно смело. У платья не было рукавов. Да-да. Нет плечи были закрыты и грудь не оголена на половину. И спина закрыта. Но руки от плеч были открыты, чего раньше здесь не было никогда. Но обнажённость рук компенсировали перчатки, длинные, до локтя, плотно облегающие. Поверх перчаток надела кольца, в том числе и перстень Великого Князя, подаренного мне взамен перстня Юрия Долгорукого. Ленка, вместе с девушкой прислугой, сделала мне укладку. Очень красивую и величественную. Волосы закрепляла золотыми и серебряными заколками, в том числе и из сокровищ тамплиеров. А таких там имелось достаточно, чему я в своё время была удивлена. Причём, многие заколки были украшены драгоценными камнями и вообще являлись настоящими произведениями искусства. Поверх всего этого была закреплена диадема. Лена достала свою косметичку. А заодно велела девушке принести её новый набор косметики в деревяном футляре. Когда футляр принесли, она мне похвасталась. Ничего так, довольно креативно подошла подруга к своему бизнес-проекту. Футляр закрывался крышкой. Сам футляр был украшен росписями. В футляре были румяна, а к ним кисточка из меха белки. Кроме того, имелась туш для ресниц, причём твёрдая в виде бруска и к ней тоже кисточка из конского волоса. И, чему я удивилась особо, губная помада. Причём помада была в круглых деревянных футлярах. Посмотрела на Лену вопросительно.

— Лен??? Не поняла?

— Чего не понятного? Наша губная помада закончилась, дорогая «сестричка»! — Последнее слово сказала с сарказмом. — И, между прочим, это ты в основном её истратила.

— Мне надо было больше, чем тебе. Я на приёмы к Великому Князю хожу и с иностранцами разными встречаюсь.

— Я тоже хочу на приёмы ходить и с иностранцами встречаться!

— Зачем?

— Зачем ты хочешь ходить на официальные приёмы и встречаться с иностранцами?

— Лен, сейчас фуршетов нет, а у иностранцев нет ещё жвачки, сникерсов и брендовых тряпок!

Подруга вытаращилась на меня так, что я хотела рассмеяться, но сдержалась.

— Ты что меня за курицу считаешь?

— Леночка, я считаю тебя за хорошенькую и славную девочку. Мою сестрёнку. А поэтому тебе нечего с иностранцами встречаться. Поверь, ничего хорошего ты там не подчерпнёшь. Тем более, ты замужем.

— Ты тоже!

— Так, дорогая, давай вернёмся к началу. О приёмах, балах и интуристах поговорим позже. Ты сделала губную помаду???

— Сделала! — Ленка всё ещё дулась на меня. — Нет, чтобы похвалить меня, что я такая умная, так ты чуть драться в бане не начала.

— Ты очень умненькая у меня. Успокойся. — Лена улыбнулась. Я опять похвалила её, потом задала вопрос, как идёт продажа? На этом у моей подруги эйфория закончилась. Она печально вздохнула.

— Сань, не очень идёт продажа. Нужен маркетинг и реклама. — Неожиданно она усмехнулась, глядя на меня.

— Чего улыбаешься? — Спросила её.

— А ведь, Саш, ты и будешь моей рекламой.

— Это как?

— В зеркало посмотри на себя! Ты же сейчас даже не царевна, а настоящая королева! Красавица какая, просто жуть!

— Прям так и красавица?

— На смотри.

На меня из зеркала действительно смотрела молодая и красивая женщина.

— Сань, что я хочу у тебя попросить? Возьми один набор, подари его царице.

— Лен, у Государя ещё нет официального титула царь всея Руси. Он Великий Князь. А это значит, что Соломония не царица, а Великая Княгиня.

— Какая разница. Короче, отдашь жене Государя. И скажешь, что с помощью этой косметики ты стала такой красоткой.

— Лен… Ну ты совсем уже. Ладно, набор я возьму, но говорить что-то насчёт красотки не буду. Я ещё имею совесть и чувство скромности. В отличии от некоторых… Царевен! — Последнее сказала с сарказмом.

— Сань, ну перестань. Это же бизнес, ничего личного, Тем более, я же не предлагаю тебе врать.

— Всё, Елена. Тему закрыли.

Выехали с папаном на его карете. Они всё больше входили в повседневную жизнь. Фёдор Мстиславович был доволен, так как имел пока ещё монополию на их изготовление. Сверху на мои плечи была накинута соболья короткая шубка, сшитая по нашим с Еленой эскизам. Вообще это бред, летом таскать на себе шубы, но здесь это было так положено. Хорошо хоть не застёгиваться на глухо. Хотя папан хотел, чтобы я и руки сунула в рукава, но я отказалась. Просто накинула на плечи. Свёкр косился на мои обнажённые руки от плеча и до локтя, но молчал. В руках я держала набор косметики. Фёдор Мстиславович был в курсе, что его младшая невестка делает какую-то чепуху, от которой больших барышей ждать не приходилось.

Доехали до Красного крыльца Грановитой палаты. Я вышла. Одной рукой держала набор, второй чуть приподняла подол спереди и стала подниматься по лестнице. Со мной рядом шёл свёкр. На крыльце нас встречал мой старый знакомец, боярин Вельяминов Иван Васильевич. Но сейчас он не смотрел на меня со спесью старомосковского боярства. Наоборот, глядел угодливо. Но я не обольщалась. Любви и дружбы между нами быть не может. Этот змей подколодный затаил на меня злобу, за прошлое. Я была в этом уверена на все сто процентов. Но показывать, что я не верю ему не стала. Чуть склонила голову, в знак приветствия и не более. Вельяминов поздоровался с Вяземским. После чего, нас провели в зал для приёмов и пиров. Там стояли столы буквой «П». Главным являлся стол, за котором сидел сам Великий Князь, его жена и ближники. Он немного возвышался над остальными. В зале было много народа, но за столы никто не садился. Все ждали Государя. К нам с папаном стали подходить бояре, выражали своё уважение. Тут же был князь Воротынский. С ним хорошо пообщались. Так же довольно тепло со мной разговаривали представители княжеского клана Долгоруковых. Ефросинья, со слов её мужа, который так же был здесь, чувствовала себя хорошо, как и потомство. Да, было такое. Я принимала роды у жены одного из князей Долгоруковых. Пришлось делать операцию. Нет, она родила сама, не через кесарево сечение, но у неё началось кровотечение, сильное. Чуть не умерла. Но всё, слава богу обошлось. Передал поклон от жены. Спросил, когда в гости приедем? Пообещала, что в ближайшее время, как только вернёмся с мужем с Дона. Сказала, что хочу туда поехать.

Здесь же были и иностранные послы. И как раз я была пристальным объектом их внимания. Ко мне подошел Джованно. С ним был его младший брат. Довольно симпатичный мужчина, но и только. Он запрыгал передо мной. Поняла, что это приветствие. На левой руке, которой я приподнимала подол платья, поднимаясь по лестнице, на петельке висел сложенный веер. Взяв его в руку, сделала знак, что оценила его прыжки. Джованно так не прыгал. Так как уже знал, как я отношусь с юмором к этой куртуазности. И поэтому не хотел выглядеть в моих глазах смешно. А вот брату своему он об этом не сказал. Отвечая молодому итальянцу, на моих губах была улыбка. Взглянула на Джованно. Он тоже улыбнулся, давая понять, что знает и становится посмешищем в моих глазах не собирается. Здесь же были и испанцы. Они тоже подрулили ко мне на правах знакомцев. Я вообще очень удивилась, как граф Луис Фернандес сумел за год смотаться в Испанию и вернуться так резво назад. Но спрашивать не стала. Мне и так всё было понятно. Все хотят комиссарского тела. Появление испанского гранда возле меня очень не понравилось папским посланцам. Но устраивать свару они не рискнули.

— Ваше Императорское Высочество! — Я удивлённо посмотрела на графа. Меня впервые назвали представители высшей европейской аристократии императорским высочеством. До этого все они говорили просто — Ваше Высочество.

— Добрый день, граф. Вы уже прибыли из Испании? — Хотя, как таковой единой Испании ещё не было. По прежнему имелось два королевства Кастилия и Арагон. Но процесс слияния уже шёл полным ходом. Поэтому я не сильно и ошиблась.

— Да, принцесса. Я с пожелания от Его Королевского Величества. Хотелось бы договорится о встрече.

— С какой целью, граф? Вы уже добыли то, что мне нужно?

— Смею Вас уверить, Ваше Императорское Высочество, что корабли отправлены.

— Это приятная новость. Вопрос в том, насколько успешной будет экспедиция. Именно от этого будет зависеть наше дальнейшее сотрудничество. — Я посмотрела на графа, давая понять, что пока нет результата, то и суетиться не стоит.

Наконец, объявили о выходе Великого Князя и Великой Княгини. Мы со свёкром стояли ближе к столу правителя, поэтому взоры правящей четы сразу обратились на меня. Соломония с удивлением и интересом смотрела на мой наряд. Хоть шубка и продолжала висеть на моих плечах, но обнажённые руки она и Василий увидели. У него тоже поднялись брови. Но ничего не сказал. Все поклонились им. Я присела в приветственном реверансе, склонив голову.

— Я рад вас всех здесь приветствовать. Прошу всех усаживаться за столы. Вкусить яства и выпить хмельного вина в честь побед, одержанных русским воинством.

Народ стал усаживаться. Причём, суеты не было, за этим следили люди Государя. Всех рассаживали согласно статусу, древности рода и близости к Государю. Я видела, что некоторым не нравится куда их посадили, но они, глянув на Великого Князя, не рискнули пререкаться.

— Царевна Александра, боярин Фёдор, садитесь за мой стол. — персонально указала Государь.

Я села рядом с Великой Княгиней. Папан сел со стороны Государя, но не рядом, так как рядом с ним сидел какой-то бородатый дяденька в боярской высокой шапке. Это был родственник жены Василия. Там же, рядом с моим свёкром сел и князь Воротынский. Начался пир. Конечно, первые здравницы шли Великому Князю и его супруге. Мужчины ели в основном руками, помогая себе ножами. Мясо, рыбу и так далее. Кашу и суп хлебали ложками. Но я заметила и двузубые вилки. Попросила мне вилку. Нож передо мной положили. Так же по моей просьбе, на моё серебряное блюдо положили аппетитно пахнущего кусок мяса. В качестве гарнира была тушёная капуста. Я спокойно взяла нож с вилкой, разрезала кусок мяса, вилкой подцепила и стала гламурно есть. Даже мизинцы оттопыривала. Вилкой же цепляла капусту. Очень вкусно. Потом ещё были блюда, разные. Я всё пробовала понемножку. Орудовала ножом с вилкой или ложкой. Соломония глядя на меня так же взяла нож и вилку. Правда у неё не получалось так виртуозно ими пользоваться. Я стала её учить. На нас посматривали многие. Но я старалась не обращать внимания. Когда провозглашали здравницы, отпивала совсем немного из золотого кубка, которые имелись только за столом Государя. У остальных были серебряные. Вино было слабенькое. А княгиня пила вообще брусничный морс.

— Александра, а что у тебя за деревянный короб на коленях лежит? — Неожиданно задал вопрос Василий. Я вытерла губы небольшим полотенцем, которое мне принесли по моей просьбе.

— Это, Государь, подарок для твоей богом данной супруги. — Поставила футляр на стол перед собой, отодвинув блюдо и кубок. Открыла его. — Здесь то, что нужно для женщины, чтобы стать ещё более красивой и притягательной для своего мужа. — Пока я говорила, за столами стихли разговоры. Все молча смотрели на меня. Увидела, как заблестели от возбуждения глаза Соломонии.

— А что там такое, что сделает мою жену более красивой? — Спросил опять Государь.

— Румяна. Не гоже Великой Княгине свеклой щеки себе натирать.

— А у тебя не свеклой? — Удивилась Соломония. — Хотя нет. Цвет слишком нежный и его совсем чуть-чуть.

— Конечно. Не надо себя натирать, только лёгкие мазки и всё. Вот румяна, а это кисточка из меха белки. Тушь есть для глаз, точнее для ресниц. Они и так у тебя, Соломония, большие, а тут расправит их, больше сделает, как опахала и черные будут, как крыло ворона. И губная помада, чтобы губы стали нежнее и чувственные. Сладко Государь жену тебе будет целовать. — Сказала это и улыбнулась. Князь глядел на меня, округлив глаза. Вообще, на современном языке это было грубейшее нарушение протокола, ибо об этом на Руси так открыто не говорили. Я продолжала улыбаться. Соломония покраснела, но её глаза при этом ещё больше заблестели. Она даже губы свои облизала язычком. И задышала чаще. Василий, поглядев на меня, вдруг засмеялся. Покачал головой. А Соломония взглянув мне в глаза спросила:

— Я буду такой же как ты?

— Ты будешь собой, Соломония. Только ещё красивее. Возьми. Его сделала специально для тебя моя сестра, Елена. Поверь, она знает в этом толк.

— А почему Елены нет здесь? — Спросила меня Соломония и посмотрела на своего царственного супруга. Но он тут же перевёл стрелки на меня.

— Да, Александра, а почему здесь нет младшей царевны?

Я глянула на свёкра. Он снял свою боярскую шапку и вытирал пот на макушке платочком.

— К сожалению, она занята. Своим и моим сыновьями. Никому детей не доверяет. Всё сама. — Ответила, глядя на свёкра. Он выдохнул облегчённо и кивнул мне.

— Понятно. — Ухмыляясь сказал Великий Князь. — Пусть растут здоровыми, радуют родителей своих. Хочу, чтобы все подняли кубки за здоровье детей. Ибо они есть будущее наше.

Пока Василий говорил это, я смотрела на Соломонию. Она улыбнулась. И не выглядела грустной. Мы посмотрели друг на друга. У меня был в глазах вопрос. Она закрыла глаза и открыла их. Потом придвинулась ко мне. Я поняла, что хочет сказать мне что-то на ухо. Тоже склонилась к ней.

— Александра, я, наверное, не праздна.

— Что значит наверное? — Так же тихо на ухо спросила её. Она мне прошептала, что у неё большая задержка идёт и мутит её по утрам. Правда она никому этого не показывает и вообще никто об этом не знает. Я как услышала такое, смотрела на Великую Княгиню шокировано. Если всё так, значит она беременна. Но, я точно знала, что они с Василием прожить должны ещё 14 лет, но детей у них так и не получилось. Из-за чего Василий развёлся с Соломонией. А что сейчас получается? Соломония беременна?!!! Вот это номер!

— Соломония, давай я завтра приду, и мы обо всём поговорим. Хорошо? — Она кивнула. Я задала вопрос: — А ОН знает?

— Нет. Я только тебе это сказала, Александра. Я так почему-то боюсь.

— Ничего не бойся. Мы с тобой поговорим, хорошо?.. А зачем ждать до завтра, давай после пира?

— Давай. Я вообще не хочу, чтобы ты уходила. Я о многом хочу с тобой поговорить.

— Вот и поговорим.

Заметила, как Василий смотрел на нас с Соломонией. Но я в ответ ему только улыбнулась. Помимо подарка княгине я ещё принесла и два свитка, для Великого Князя. Встала и протянула их ему.

— Государь, возьми это. Посмотришь, после пира, когда у тебя время будет. Прошу тебя.

Он взял. Посмотрел удивлённо.

— Что это, Александра?

— Положение о воинских звания и чинах русской регулярной армии. От рядового и до генерала-армии.

— Генерала-армии?

— Да, Государь. Генеральские звания делятся на генерала-майора, это первый генеральское звание, потом идет по возрастающей, генерал-лейтенант, генерал-полковник и наконец, генерал-армии. Высшее воинское звание. А второе прошение, это об организации института благородных девиц, кои должны стать достойными жёнами офицерскому корпусу русской армии.

После этих моих слов в зале наступила гробовая тишина. Василий смотрел на меня непонимающе. Все смотрели на меня, можно так сказать в шоке. Даже Соломония. Я прекрасно понимала все риски с этим связанные. Ну не пристало женщинам в это время чем-то выделятся. Но решила идти на ва-банк.

— Государь, прошу тебя, ознакомься позже. Потом, если захочешь, выслушай меня. Я всё объясню. Это нужно для твоей державы, которую ваяли твои предки и которую ваяешь ты.

Василий встал. Вертел в руках мои свитки. Потом посмотрел на меня. Мотнул головой.

— Пошли, отойдём, Александра. — Посмотрел на зал. — Всем остальным сидеть за столами и пировать. Праздновать нашу победу над ворогом. Соломония, мы сейчас придём. Посиди.

Мы покинули зал для приёмов. Зашли в какую-то комнатку.

— Поясни? Я не совсем понял. И насчёт генералов, и насчёт девиц? Генералы, что, разные бывают?

— Государь, да. Генерал-майор, это первое генеральское звание. Второе — генерал-лейтенант. Потом генерал-полковник и высшее, генерал-армии.

— Но я хотел тебе даровать генерала.

— Ну так и даруй, генерал-майора. Василий, нельзя присвоить генерал-лейтенанта или генерал-полковника, я уже молчу про генерала-армии, минуя генерал-майора. И присвоение этих званий, будет только твоей прерогативой.

— Чего?

— Только твоей волей и никто больше дать генерала не может.

— Хорошо. С генералами разобрались, но не до конца.

— Я же сказала, что всё объясню. Всё тебе расскажу.

— Добро. Что насчёт девиц. Я не понял? Что наши девы не могут быть жёнами нашим воям?

— Могут. Я этого не отрицаю. Но здесь особый случай. Мы формируем армию, Василий. Её костяк, офицерский корпус. А значит их жёны должны соответствовать новому статусу. А не просто платочки вышивать, сидя у окошка.

— А что в этом плохого?

— Да ничего плохого. Но и ничего хорошего. Я же сказала, я всё объясню.

— Я очень на это надеюсь, Александра. Ты хоть понимаешь, что начнётся сейчас у бояр?

— Да плевать на бояр. Не захотят, пусть не отдают. У тебя есть служивые дворяне. Эти свои дочерей отдадут. Тем более, насильно никого брать не будем. Чисто по желанию. Но я тебя уверяю, что первый выпуск благородных девиц, заставит даже бояр привести своих дочерей ко мне.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Я улыбнулась. Протянула руку и погладила его по щеке. — Всё будет хорошо. И ещё, что не мало важно. Вопрос о наградах.

— А что с наградами?

— Вот скажи мне, сейчас как ты награждаешь своих бояр и прочих? Даёшь им земли. Вместе со смердами. Некоторым целые города отписываешь.

— Конечно, а как иначе?

— Плохо, Государь. Так никакой Руси не хватит. Надо всё это делать по другому. И чтобы человек чувствовал себя героем, и чтобы казна не страдала.

— Так, Саша, а по подробней?

Я усмехнулась. Конечно, наживка просто убойная. Для любого правителя.

— Василий, самое главное, тебе это будет стоит не так дорого!

— Говори.

— Не сейчас. Сейчас пир. Давай позже. Я всё тебе растолкую. Пожалуйста, прошу тебя.

Он смотрел на меня, как мне казалось, бешеным взглядом, но в какой-то момент успокоился. Кивнул.

— Хорошо. Будь по твоему. Но завтра ты приедешь и все мне расскажешь.

— Конечно.

Мы вернулись в зал. Соломония тревожно посмотрела на меня. Но я ободряюще кивнула ей и погладила Великую Княгиню по руке, типа всё хорошо.

Пир продолжался. Я внимательно отслеживала взгляды, которые на меня бросали пирующие. От удивлённых, до не прикрытых злобные. Да пошли в зад. Ничего, дайте время я вам хребет уродам всем сломаю. Наконец, Государь встал со своего кресла, похожего на трон. В руке он держал кубок.

— А сейчас, своей волей, как Великого Князя всея Руси. Государя Московского, я дарую, князю Воротынскому Ивану Васильевичу воинское звание генерал-майор. Что является одним из высших воинских званий.

Князь встал со своего места. Он даже покраснел от волнения. Сглотнул. Но Великий Князь продолжил:

— Тот из моих воевод, кто водит большие воинские полки и одерживает победы над более сильным ворогом, достоин звания этого. Теперь он не воевода, а генерал-майор. Так и следует к князю обращаться во время походов воинских.

Князь Воротынский поклонился Государю.

— Благодарствую тебе, Великий Государь, за честь оказанную мне.

— Полно, князь, генерал-майор. Ты первых, кто получил сие звание. Гордись им. Я напишу грамоту об этом. Что не просто слова эти мои, кои никто потом не смог опровергнуть. Но это ещё не всё. — Народ за столами и так стоявший на ногах при речи Государя, стал радостно гомонить. Высказывать Воротынскому здравницы и поздравлять его. Но Великий Государь, помолчав и понаблюдав на боярами усмехнулся и продолжил свою тронную речь: — Так же своей волей, как правителя Руси всея, дарую звание генерал-майора царевне Александре Комниной-Вяземской. Она как та, что главенствует в корпусе кадетов моих. Знаю, многие роптать начнут, как это женщине воинское звание??? А так. Кто, как не она отроков собрала и стала учить их воинскому делу. Кто, как не она пушки новые сделала. Ведь благодаря им победа одержана. Или нет? А, князь Воротынский?

— Истинно так, Государь. Царевна Александра как никто другой достойна сия звания почётного.

— Вот и я о том. На то воля моя. Может кто-то против? — Последнее Василий сказал зловещим тоном. Конечно же тех, кто был против не оказалось, как и воздержавшихся, ибо своя шея дороже. А то как Василий умел расправляться с теми, кто был против его воли, все уже знали. — И того, на Руси нашей святой теперь есть два генерала. А значит мы ничем не хуже Европ всяких! — Василий усмехнулся и сел на своё место. Пиршество продолжалось. Я, если честно, устала от него. Перепробовала многие блюда. Пошептались с Великой Княгиней. В какой-то момент Соломония попросила супруга уйти. Заодно забрать меня с собой. Василий, посмотрев на нас, кивнул. И мы ушли. Я облегчённо вздохнула — слава богу!

Поговорили с ней. Я её осмотрела. Судя по всему, жена правителя на самом деле беременная. И мне это очень не понравилось. Нет, не в том смысле, что Соломония забеременела. Наоборот, я была искренне рада за неё. Дай бог, родится наследник и Василий успокоится. А я уж позабочусь, чтобы он как можно меньше болел и вообще.

— Соломония, ты точно никому не говорила? — Спросила у неё шёпотом.

— Точно. Даже Вася не знает. А я точно беременна, Александра?

— По всем признакам да, ты беременна. Никому пока об этом не говори. Прошу тебя. Дай мне седмицу, потом мужу скажешь об этом. Договорились?

— Да, царевна Александра. Благодарствую тебе.

— Мне то, за что, Соломония?

— Как за что, Александра? Сам бог мне тебя послал. Сколько я молилась, но ничего. А тебя Господь наш отметил и покров Богородицы на тебе. Все знают это. И там на битве, Богородица тебя не оставила. И я встретившись с тобой и обменявшись крестиками, взяла от тебя твой лучик счастья. Вот он этот лучик. В чреве моём.

Смотрела не неё, и вся это ситуация мне всё больше не нравилась. Как так, пять лет женаты и дитя нет??? Я понимаю, что такое бывает. Но… Вот именно но. Я не верю в такие совпадения. Скорее всего Соломонию чем-то поят. Что мешает ей забеременеть. Иначе как объяснить, что в момент развода, согласно легендам, Соломония была беременной. Значит, после того, как Государь разуверившись в супруге, отвернулся от неё, над ней ослабили контроль. И она тут же понесла. Я ничего не стала говорить княгине. Не надо её пугать. Но пища для размышления есть. Похоже что-то дало сбой, после того, как я появилась. И Соломония забеременела. Теперь главное обезопасить её. Чтобы не траванули, как это сделали с первой женой Ивана Четвёртого, Грозного. После чего, он и потерял берега. Не, нам такой цирк не нужен. И Глинские нам не нужны. Сами обойдёмся.

Пообщавшись с Соломонией, отъехала домой. Дождалась папана. Он приехал пьяненький, поэтому решила весь разговор перенести на завтра.

Когда приехала на подворье, четверо моих палатинов так и стояли на коленях. Их кожаные мешочки с серебром лежали рядом с ними. Они к ним не притронулись даже. Я остановилась напротив них.

— Что стоим? Я сейчас скажу, чтобы вас выбросили отсюда. Ещё мне не хватало, чтобы здесь мои палатины стояли на коленях.

— Царевна, прости нас пожалуйста. Виноваты мы. Будь милосердна. — проговорил Божен.

— Прости? Божен, сколько я вам вбивала в ваши тупые головы понятие, что такое дисциплина? Похоже, это дошло только до двоих.

— Не до двоих, царевна. До всех дошло. Не гони нас.

— До всех? Ладно. ВСТАТЬ! — Рявкнула я. Парни соскочили с колен и начали покачиваться. Всё верно, занемели ноги, пока стояли так. — СМИРНО! — Они попытались выстоится. Плохо получилось. Я поморщилась. Парни сбледнули совсем. — На лево! — Он развернулись. — В казарму бегом марш! — Рванули, как сайгаки. Я удовлетворенно улыбнулась.

На следующий день, ближе к обеду, за мной прискакал посыльный Великого Князя. Пришлось ехать, хотя я занималась с кадетами, с теми, у кого была тяга к медицине. Естественно, что мы занимались в первую очередь военно-полевой хирургией. Занятия шли в классе. Учебные пособия приходилось мастерить самим. В этом процессе участвовали и сами кадеты. Закончив урок, вышла на крыльцо. В этот момент появился посыльный. Сообщил о необходимости показаться пред светлыми очами Государя. Вернулась в терем, переоделась. Направилась в Кремль.

Василий держал в руках мои свитки.

— Проходи. Садись. — Сказал он, когда я вошла в его рабочий кабинет, как я называла это помещение. Прошла, села на стул с высокой спинкой.

— Поясняй мне насчёт генералов.

— Василий, генералы — это высшее воинское звание. Выше них только маршал. Самое первое генеральское звание, это генерал-майор. Образец погон я нарисовала. — Василий, глядя в раскрытый свиток кивнул, придвинул его ко мне и указал пальцем. — Да, именно эти погоны. Дальше идёт генерал-лейтенант. Вот его погоны. Потом, генерал-полковник, погоны соответственно и, наконец, генерал-армии.

— В чём разница у них?

— В командовании. Чем выше звание, тем большим воинским контингентом он может командовать.

— Чего сказала? Конти… Тфу ты. Александра, что за слова у тебя, язык сломаешь.

— Контингент. Это воинские формирование. Ты читал мои уставы? И как подразделятся будут воинские отряды, в соответствии с количеством солдат?

— Сейчас, подожди. — Василий поискал на своём столе, на котором лежало куча свитков и книги. Наконец, нашёл. — Вот это?.. Отделение. Десять солдат и ещё один сержант. Ну это и так понятно, десяток с десятником. Так, взвод три десятка солдат и три сержанта, а также один офицер, лейтенант. Может до пяти десятков увеличить? Будет полусотня?

— Нет, Василий. — Покачала головой. — Поверь именно так, как я написала.

Потом мы разбирали что такое рота, батальон, полк, дивизия, армейский корпус и наконец армия.

— Александра, казна не потянет армию. Пуп надорвём.

— Так я не призываю, прямо сейчас начать формировать армию. Надо начинать постепенно вводить новую систему комплектования и формирования армейских частей. Опробовать. Сформировать для начала роту. Ты по кавалерии смотрел? Что такое конное отделение, конный взвод, полуэскадрон, эскадрон, конный полк, кавалерийская дивизия и наконец кавалерийский корпус?

— Да, это читал.

— Тебе там всё понятно?

— Не совсем. Непонятно, что такое кадровый кавалерийский эскадрон и полк и что такое конная милиция? Что ещё за милиция?

— Милиция, это ополчение, Василий. По сути, сейчас на Руси все воинские отряды, как пеших, так и конных, это милиция. Исключение — твоя личная дружина. Кадровые военные, это те кто посвятил себя именно воинской службе в армии. Их обучают, одевают, вооружают за счёт казны. А в случае увечья или оставление службы по возрасту, казна платит таким военным пособие. Я его ещё называю пенсия. Платит до самой смерти этого военного. А милиция, это вчера, например, он был пахарем, а сегодня его поставили в строй и дали ему копьё в руки. После чего отправили в бой. И держать копьё он будет до того момента, пока не миновала в нём надобность. Когда опасность или война закончена, он возвращается домой и живёт прежней жизнью. Понимаешь?

— Понял.

— Сюда же можно отнести и казаков. Хотя они не совсем ополчение.

— Казаков? Это каких? Рязанских или из Сечи? Так там полно татей беглых. Батюшка мой Иван Васильевич, как-то за два года до своей смерти отправлял указ для рязанской княгини Агриппины, которая привечала казаков, как сейчас помню: «Твоим служилым людям и городовым Казакам быть всем на моей службе, а кто ослушается и пойдёт самодурью на Дон в молодечество, их бы ты, Агриппина, велела казнити».

— Ну и как? Пришли казаки на службу к твоему батюшке?

— Ага, жди. Пришли, но совсем немного, те кто в Рязани жили. Но и те не все многие бежали на Дон. Имать их надо и казнить. И в Сечи такие же тати. Только грабить могут.

— Не спеши, Василий. Не спеши. Казаки сейчас формируются в отдельное служивое сословие. Понимаешь?

— Сословие? Служивое? Как мои дворяне? Ну ты и скажешь, Александра.

— И всё-таки это так. Их жизнь неотрывно связано с войной. Так как они живут на границе Дикого поля и даже в самом Диком поле, то им волей-не волей приходится уметь воевать. Это прирождённые воины. Зачем тебе этих воинов толкать в руки твоих врагов? Тех же ногайских или крымских беев? В руки поляков? В руки турок-осман? Нет, наоборот, их надо к себе перетягивать. Там очень много православных так ведь? А это одно из стимулов, для казаков служить Руси. Надо только твоим указом, чтобы всё по закону, даровать им служивое сословие. Они и так его получат, но здесь будет, что это ты первый на уровне державы их наделил этим. Это очень сильный ход будет. Налогов и податей они платить не будут.

— Как это не будут?

— А вот так. Именно, никаких налогов и податей. Так как они будут являться служивым сословием, то холопить казаков будет запрещено. Их главная задача будет защита и охрана рубежей Руси. Но что самое главное, они не будут сидеть на шее у казны. Нет. Им можно выделить земли, именно на границах. На том же Дону и подтвердить это твоей волей, письменно. Но хоть они и не будут получать жалование от казны, всё же им надо будет помогать оружием и продовольствием. И ещё, в обязательном порядке направить в поселения казаков своих священников. Пусть строят там церкви и собирают свой приход. Помогают обращать в веру не православных. Таких там тоже хватает. Таким образом, ты получишь целое воинское сословие, при этом обходиться оно будет тебе довольно дёшево. Подумай над этим Василий. А учитывая, что казаки прирождённые конные воины, вот тебе и кавалерия. Никаких наместников и воевод им не навязывать. Пусть сами управляются. Тем более, у них уже это отлажено. Выборные старшины и атаманы. Вот и пусть ими рулят. И если что-то у них случиться, такого не хорошего, то ты как бы и ни причём. Сами себе выбрали того или иного старшину или атамана, так и спрашивайте с него. Пока пусть будет так. А постепенно всё больше привязывая их к себе, и форму им свою придумаем и воинские звания тоже. Я даже знаю какие. Я всё напишу и распишу. Но пока начать надо с малого. Главное, это переговорить с атаманами и старшинами.

— И кого туда посылать? Из бояр кого пошлёшь, дров там наломают. Особенно если там кто-то из их беглых холопов окажется.

— Я поеду говорить с ними.

— Даже не думай. С ума сошла?

— Василий, давай сейчас отложим этот разговор, хорошо?

— Ладно. Давай по этим твоим, наградам. Что это такое? Медали, ордена? Ордена знаю, Тевтонский Орден, Ливонский. Тамплиеры, как ты говорила.

— Это другое, Василий. Начнём с медалей. Например, вот я нарисовала, медаль за отвагу. Она круглая. На ней изображён всадник. — Ну не буду же я изображать танк Т-35, который в моё время изображён на этой медали! — Плюс к нему ленточка на жестяной пластине и заколка, чтобы крепить на груди к одежде. Это награда за храбрость для простых солдат и младших командиров, тех же сержантов. Почему такая, потому что ей можно награждать не только православных, а например мусульман, так как награду в виде креста они не нацепят. Ты же понимаешь? Все награды должны быть номерными. И обязательно должны составляться списки тех, кого наградили. Сама медаль должна быть из серебра. Есть награды в виде креста. Вот, я тут нарисовала. Это Георгиевский крест.

— Почему их четыре?

— Это Георгиевские кресты четырёх степеней. Самая низшая степень четвёртая. Потом идет третья, далее вторая и, наконец, первая. Кресты четвёртой и третьей степеней делать из серебра, а вот вторую и первую из золота. Ими тоже будут награждаться простые солдаты и сержанты. Пока для солдат и сержантов этого хватит. Я тут расписала, что к каждой награде полагается свиток, где будет указан номер награды, кто награждён и за что. Кроме того, к каждой награде полагается денежное вознаграждение.

— Какое вознаграждение? Сама награда серебро, а вот это вообще золото!

— Василий! Денежное вознаграждение быть должно обязательно. Пусть небольшое, но должно быть. Поверь, для тебя это не будет стоит дорого. А люди запомнят. И надо обязательно издать указ, по которому самовольное присвоение себе государевых наград, подделка их и ношение должно очень жёстко караться. Так как карают воров. Так же причинение вреда государевым наградам, если кто-то захочет распилить их или переплавить, так же должно караться очень жёстко.

— Это и так понятно. Я не для того буду раздавать серебро и золото, чтобы его распиливали.

— Теперь перейдём к высшим наградам, орденам. Это награды офицерского состава. Первый орден — офицерский Георгиевский. Тоже в виде креста. Но имеет другой рисунок. Так же он из золота, только чуть больше, чем солдатский Георгий. Может вешаться на шею, лента к нему будет прилагаться, либо прикрепляться на грудь. Естественно, за этот орден и денежное вознаграждение другое, гораздо большее. Я тут указала сумму… Подожди, Василий. Это тебе обойдётся гораздо дешевле, чем ты будешь награждать землями. Я же тебе сказала, отдариваться землями и селениями, так никакой Руси не хватит. А так наградил орденом, дал денег и всё.

— А это что за орден, назван именем моего предка, Александра Невского?

— Это один из высших орденов. Видишь, он в виде Вифлеемской звезды. В центре лик предка твоего Александра Ярославович Невского в доспехе и боевом шлеме. Орден золотой и украшен каменьями. Бриллиантами. Этим орденом будут награждаться только командующие войсками, которые одержали блестящие победы, над многочисленным врагом. Не командиры каких-то дружин или отрядов, а именно те, кто выиграл военные компании, войну. Понимаешь? Таких командующих будет не так много. И конечно к этому ордену следует очень хорошее денежное вознаграждение. Ты сам же теперь понимаешь? Если офицерским Георгиевским орденом может быть награждён любой офицер за умелое руководство своим подразделением, за мужество и отвагу, от лейтенанта и до генерала армии, то орденом Александра Невского, только старший офицерский состав. То есть, генералы. Я думаю, выигранный военный поход или отражение нашествия, стоит такой награды?

Василий встал, прошёлся по комнате. Усмехнулся.

— Хитра ты, Александра, ой хитра. Да, такой орден стоит выигранной войны. Так, а это, что за орден? — Князь указал на другой рисунок.

— Это орден Святого апостола Андрея Первозванного. Высшая награда твоей державы, Василий. Этой наградой могут награждаться только высшие лица государства, как военные, причём, награждённые этим орденом, сразу же получают звание генерал-лейтенант, если он не имел такого звания. А также им могут награждаться не военные, например посольские и прочие. Кроме того, этим орденом могут награждаться и иностранные поданные за великую пользу и заслуги перед твоей державой. Это самый дорогой орден. Этот орден могут получить только, как я сказала, за большие заслуги перед русской короной. Я тут всё расписала. Для награждения этим орденом должен быть создан специальный совет из достойнейших твоих подданых. Которые и будут решать, награждать или нет. Если решат наградить, тогда Государю уже они подают это прошение. И Государь уже сам рассматривает, наградить или нет. Кстати, этим орденом могут награждаться дети мужского пола Великокняжеской семьи. То есть твои дети, Василий. А для девочек, я думаю можно учредить Орден Святой Екатерины.

Василий как-то странно смотрел на меня.

— М-да, Александра!

— Что-то не так, Василий? Поверь этот орден должен быть учреждён первым. А потом все остальные государевы награды.

— Я подумаю… Давай поедим что-нибудь.

— Давай. А то я поехала к тебе и даже не поела.

— Федька! — Крикнул Великий Князь. Дверь открылась мгновенно. Появился боярин Фёдор. — Поснедать неси.

Стол накрыт был моментально. Мы с Василием сели.

— Вино будешь или морс? — Спросил он меня.

— Морс. — Василий кивнул и сам налил мне в золотой кубок брусничного морса. Он положил мне сам мяса, каши. Сидели ели.

— Саша, — сказал он, обгладывая куриную ножку, — я тут попробовал твоего плода. — Я посмотрела на него вопросительно. — Красный такой. Как он… Помидор. — Я улыбнулась.

— Ну как, Василий, понравилось?

— Понравилось. Особенно с солью и со сметаной. Язык проглотишь.

— Тебе его просто порезали, добавили соль и сметану и всё?

— Ну да. А что?

— Из него много что можно делать. Я сама тебе салат приготовлю. И ещё разные блюда с этим овощем. Поверь, очень вкусно. Правда не все у меня семена взошли в своё время. Но те, что взошли уже дают урожай. На следующий год больше будет. Вообще хочу, чтобы его на всей Руси выращивать стали. Как репу.

— Обещаешь, что сама лично приготовишь?

— Обещаю. — Всё верно, мы в этом году с Еленой высадили семена помидор, что привезли из нашего времени. Взошло максимум треть из всего. Но и это было за счастье. И сейчас уже пошли плоды. Немного я отправила в Кремль, Великому Князю и рассказала, как надо его подавать. Но, похоже, поняли только половину. Так как лук не добавили в салат. А ещё были огурцы. Хотя здесь, на Руси огурцы уже имели место. Но всё же.

Пока ели, решилась спросить, а то сам Василий молчал насчёт этого вопроса.

— Василий, что насчёт института благородных девиц???

— Никак.

Я даже есть перестала. Не ожидала, если честно такой его реакции.

— Почему?

— Потому. Нечего непотребство плодить.

— Какое непотребство?

— Чему их будут учить?

Я была в шоке.

— Как это чему? Василий, то есть, в твоих глазах я занимаюсь непотребством?

— Нет. Но ты сейчас занимаешься с отроками. А чем с девицами будешь заниматься?

— Как чем? Учить разным наукам, уметь вести беседу…

— Вот именно. — Перебил он меня. — Зачем девок учить наукам??? Они замуж выйдут, будут детей рожать, да за хозяйством смотреть. Всё, больше им ничего не надо. А этому их родители научат. А беседы, да разговоры, пусть с мужем ведёт, да с другими бабами.

— Подожди, Василий. Ты не прав. Извини, но это так. Хорошо, дай мне пять девиц. Прошу тебя. Это всё что мне сейчас нужно.

— Саша, ты не понимаешь, что просишь. Сейчас только тронь бояр, тут такой ор поднимется и недовольство, что я даже не знаю.

— Да нужны мне эти бояре сто лет в обед. Дай мне пять девиц, дочерей твоих служивых дворян. Пусть не богатые, это даже лучше. И поверь, после выпуска моих воспитанниц, бояре сами дочерей своих поволокут ко мне, ещё и упрашивать будут.

— Это ты уже дала лишку, Саша. Чтобы бояре поволокли своих дочерей к тебе, как ты говоришь? Быстрее небо на землю упадёт. Ты не знаешь московское боярство.

— Поверь. Василий, поведут ко мне.

— Боярских дочерей точно трогать не будешь?

— Нет. Даром мне не нужны. Служивых дворян дай мне?

— Хорошо. Пять девиц служивых дворян.

— Договорились.

Ещё с ним поговорили на разные темы, в том числе на то, как лучше управлять державой. Подкинула ему мысль провести административно-территориальное деление Руси. Где, убрать понятие княжества, ибо есть только одно, Московское. Остальные княжества курят в трамвае. Во главе административно-территориальных делений ставить губернаторов. Сказала, что есть только один князь-властитель, остальные удельные князья должны идти лесом. И налоги, и подати собираться должны только в государеву казну, а не в карман удельных князьков. Этих всех лесом. А кто не доволен, тех на дыбу, как воров и мятежников.

Василий сидел, вытаращив на меня глаза.

— Ты вообще думаешь, что говоришь? Так было заповедовано нашими предками. А что делать с моими родичами?

— Тоже, что и с остальными. Повторюсь, все подати и налоги собираются только в государеву казну. Кто не согласен, те пусть побеседуют с палачом. Всю удельщину надо ликвидировать и чем быстрее, тем лучше. — Я знала, что сын Василия, Иван Грозный так и сделает, руками опричины. Сделает то, на что так и не решился его отец, Василий. Но я не собиралась ждать столько времени. Мне нужна была боеспособная армия, которая могла быть создана только при абсолютной монархии, а не при этом бардаке с удельными князьками, которые даже имели право печатать свои деньги. Надо я сама введу опричину. У меня есть корпус, скоро будут боеспособные полноценные армейские части, которые способны будут помножить на ноль любые дружины удельных князьков. Родственники Государя? Да хрен с ними. Кто поймёт важность момента, тот останется жив. Кто не поймёт, извините. Отправится в канаву.

Василий остался думать. Я же уехала домой. Взяла сына и, раздевшись, устроилась в постели. Господи, как хорошо. Маленький лежал рядом, солнышко моё. Жаль не могла покормить его грудью, молока то нет. Но Ленка покормила его. Какой он у меня здоровенький бутуз. Тьфу на тебя, чтобы зараза не пристала. Играла с ним, целовала. Он смеялся довольный, сучил ножками и ручками. Так и уснула со своим сокровищем.

На следующий день стала собираться. Обоз уже ждал. Сына мне отказалась давать маман, чтобы я увезла его на Дон, к отцу. И Ленка тоже сопела недовольно.

— Ты с ума сошла, дитя тащить к чёрту на кулички? Сама езжай, а Славку я тебе не дам.

Пришлось согласится. Выдвинулись с обозом уже после обеда. Государь дал мне сотню сотника Кобылы с ним во главе. Я уже стала привыкать к нему. Когда миновали Тулу, на следующий день ко мне привели посыльного.

— Боярыня Александра… — Договорить ему не дали. Айно Эст пнул его под колена, заставляя опуститься на колени.

— Не боярыня она, а царевна, холоп. Генерал-майор, каналья! — Каналью они подцепили от меня. Посыльный испугался. Глаза вытаращил, заворожённо глядя на клинок сабли, которую обнажил Божен. Да, я простила их, с собой взяла Айно, Божена и Степана.

Я подняла руку в жесте, давая понять Божену, чтобы остановился.

— Говори, кто ты и что хотел?

— Я из Вяземского. Крепость такая на Дону. — Услышав это, почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Что?

— Боярин Иван Фёдорович. Был набег на крепость. Крымчаки. Мы отбились. Много их посекли. И потери малые у нас. Но вот боярин, стрела басурманская попала в него. В грудь. Стрелу потом вынули, да только плох он совсем. За Вами послал, госпожа.

— Когда стрела попала? — Спросила я, пересохшими губами.

— Два дня назад, госпожа.

Дальше я не стала слушать. Схватила свою сумку с хирургическим инструментом.

— Коня, быстро!

Обоз я оставила, сам доберётся, а сама рванула в крепость, в сопровождении своих трёх палатинов и сотни сотника Кобылы.

Ещё, почти день потратила на дорогу. Вот и крепость. Она была почти закончена. Башки, стены, ворота. Даже небольшой терем был внутри. Всё пахло свежим деревом. Но я не обращала на это внимания.

— Где он? — Закричала воинам. Он лежал в светлице терема. Бледный. Весь перевязанный. Глаза его лихорадочно блестели. В комнате находился священник.

— Саша… Сашенька. Дождался тебя, лада моя. — Прохрипел он. Круги под глаза, осунувшийся. Черты лица заострились. У меня ноги подогнулись. Подошла медленно к нему. Он смотрел на меня. На его губах появилась улыбка. — Жена моя. — Он тяжело дышал. Я уткнулась ему в грудь. Слёзы сами бежали. Он погладил меня горячей рукой по голове, по моим волосам. — Сашенька моя.

— Что с тобой, родной мой?

— Прости, люба моя. Не уберегся. Плохо мне. Думал не дождусь тебя.

Я стала лихорадочно убирать повязки. Мне надо было увидеть рану.

— Саша, остановись. — Прохрипел он. Но я не останавливалась.

— Божен, готовьте операционную. Живо! Горячую воду и свежие бинты.

— Где именно, царевна, готовить?

— Мне плевать, где, главное, чтобы больше света было. — Рану я увидела. И она очень мне не понравилась. Я поняла одно, у Вани идёт сепсис, заражение крови. А у меня совсем нет антибиотиков. Края раны почернели. Мамочка, только не это.

Ванечка смотрел на меня. Улыбался.

— Сашенька, ничего не надо. Поздно. Я знаю, что мне осталось совсем немного. Побудь со мной. — Я держала его за руки. Наклонившись, целовала в губы. Я понимала, что опоздала. Если бы на два дня раньше, даже на один день. И я могла бы его спасти. И если бы у меня были антибиотики…

— Саша. — Шептал он, совсем обессиленный. А я смотрела на него и глотала слёзы. — Я ни о чём не жалею. Я любил и люблю самую прекрасную деву на земле. И она любила меня. Она подарила мне сына. А ведь я должен был умереть там, тогда ещё, когда нас зажали литвины с ляхами. Но ты отсрочила мой уход. Главное, что после меня останется мой сын. Сашенька, сбереги его, прошу тебя.

— Конечно, родной мой. Он так похож на тебя.

Иван улыбнулся. Прошептал:

— Люба моя ненаглядная. — Замолчал. Я плакала.

— Царевна, всё готово. Вода нагрета. Чистые тряпицы тоже есть. — Услышала я Божена. Посмотрела на мужа. Поздно. Его глаза оставались открытыми, но в них уже не было жизни. Священник подошёл к нам.

— Царевна, раб божий Иоан Фёдорович преставился. Ты ничего не могла уже сделать. — Сказал он тихо. А я смотрела на мужа и не верила, что его уже нет. Мне надо было рыдать. Биться в истерике, но я молчала. Даже слёзы, что лились у меня только что, стали высыхать. Посмотрела на священника.

— Делайте своё дело, отче. — Отошла от смертного ложа супруга своего. Посмотрела на воина стоявшего при входе. Вспомнила его имя — Еремей. Он был своего рода заместителем моего мужа.

— Кто? — Еремей не понял вопроса. Я повторила. — Кто? Чьи люди сделали набег?

— Крымский бей Мурад.

— Но крымчаки пошли все на Польшу.

— Не все, небольшая часть пошли на Русь. Бей Мурад поганый бей. Он своих нукеров заставляет мазать наконечники стрел бараньим жиром и потом даёт загнить ему. Специально, чтобы даже простая рана стала смертельной. У меня ещё с десяток пораненных доходят так же. Двое уже умерли.

— Где эта тварь обитает?

— В низовьях Дона. Там его кочевья.

— Мне нужна эта тварь живая. Вместе со всей его поганой семьёй.

— Царевна. У него пять сотен сабель. Правда мы хорошо его побили. С сотню его нукеров точно уложили. Сначала пушками, потом стрелами. А под конец опять пушками. Но он всё равно остаётся сильным.

— И что? Плевать сколько у него сабель. Мне он нужен, и я получу этот кусок падали.

Я посмотрела на мужа. Он лежал умиротворённый. Черты его лица разгладились. Спи, любимый. Прости меня, что не смогла раньше прийти. И я отомщу за тебя. Жёстко, даже жестоко. Показательно, чтобы ни одна тварь кочующая даже не смела близко подходить сюда, подходить к моей семье. К твоей семье.