Аленка

Жили дед и баба. И была у них дочка Аленка. Но никто из соседей не звал ее по имени, а все звали Крапивницей.

— Вон, — говорят, — Крапивница повела Сивку пастись.

— Вон Крапивница с Лыской пошла за грибами. Только и слышит Аленка: Крапивница да Крапивница…

Пришла она раз домой с улицы и жалуется матери:

— Чего это, мамка, никто меня по имени не зовет?

Мать вздохнула и говорит:

— Оттого, что ты, доченька, у нас одна: нет у тебя ни братьев, ни сестер. Растешь ты, как крапива под забором.

— А где ж мои братья и сестры?

— Сестер у тебя, — говорит мать, — нету, это правда, а вот братьев было трое.

— Где ж они, мамка?

— Кто их знает. Как тебя в колыбели еще баюкали, поехали они с огненными змеями — смоками — воевать, себе и людям счастье добывать. Вот с той поры и не вернулися…

— Мамка, так я пойду искать их, не хочу, чтоб меня Крапивницей называли!

И как ни отговаривали ее отец с матерью — ничего не смогли поделать.

Тогда мать и говорит:

— Одну я тебя не отпущу: мала ты еще для такой дороги. Запрягай Сивку и поезжай. Сивка наша старая, умная — она привезет тебя к братьям. Да, смотри, на ночь нигде не останавливайся: езжай день и ночь, пока братьев не найдешь.

Запрягла Аленка Сивку, взяла на дорогу хлеба и поехала.

Выехала она за деревню, видит — бежит за возом их старая собака Лыска. Хотела было Алёнка назад ее прогнать, да передумала: пусть, мол, бежит — в дороге веселей будет.

Ехала она, ехала — подъезжает к перекрестку. Сивка остановилась, назад поглядывает. Аленка спрашивает у нее:

Подняла тут Сивка голову, заржала, на левую дорогу указала. Пустила ее Аленка по левой дороге.

Едет она чистыми полями, едет темными борами. Приехала в сумерках в чащу лесную. Видит — стоит в пуще у дороги хатка. Только Аленка подъехала к хатке, как выбежала оттуда какая-то горбатая, костлявая старуха с длинным носом. Остановила она Аленку и говорит ей:

— Куда ты, неразумная, на ночь глядя едешь. Тебя тут волки съедят! Оставайся у меня ночевать, а завтра, как развиднеется, и поедешь.

Услыхала это Лыска и затявкала потихоньку:

Не послушалась Аленка Лыску, осталась ночевать в хатке.

Расспросила ведьма Барабаха Аленку, куда она едет. Аленка все ей рассказала. Ведьма от радости так и подскочила: Аленкины братья, думает она, и есть, наверно, те самые богатыри, что всю ее родню со свету сжили. Теперь-то она с ними расправится…

Наутро поднялась ведьма, нарядилась, как на ярмарку, а всю Аленкину одежду спрятала и будит ее:

— Вставай, поедем братьев искать! Встала Аленка, смотрит — нету одежи…

— Как же я поеду? — говорит Аленка. Принесла ей ведьма старые нищенские лохмотья.

— На, — говорит, — хороша тебе будет и такая одежка.

Оделась Аленка, пошла запрягать Сивку. Взяла ведьма нож и толкач, села в повозку, как пани, а Аленку вместо кучера посадила.

Едут они, а Лыска бежит сбоку и тявкает:

Услыхала это ведьма Барабаха, схватила толкач и кинула в Лыску. Завизжала Лыска — перебила ей ведьма ногу.

Алёнка заплакала:

— Бедная, бедная Лыска, как же ты будешь теперь бежать!

— Замолчи, — пригрозила ей ведьма, — а то и с тобой так будет!

Едут они дальше, а Лыска не отстает, на трех ногах скачет. Доехали до нового перекрестка. Сивка остановилась. Аленка спрашивает у нее:

Заржала Сивка, на правую дорогу показала. Целую ночь ехали они темною пущей по правой дороге. Утром-светом выехали на луг, видят — стоит перед ними шелковый шатер, а рядом три коника пасутся. Сивка весело заржала и повезла Аленку с ведьмой прямо к шатру. Обрадовалась Аленка:

— Здесь, наверно, мои братья живут! Ведьма злобно фыркнула:

— Лучше помалкивай. Здесь живут не твои братья, а мои!

Подъехали к шатру. Выходят оттуда три стройных хлопца-молодца — все на одно лицо, голос в голос, волос в волос.

Спрыгнула ведьма с воза и к ним:

— Как, братики, поживаете? А я весь свет объездила, измаялась, вас все искала…

— Так это ты наша младшая сестрица? — спрашивают братья-богатыри.

— Да, да, — говорит ведьма, — ваша родная сестра…

Кинулись братья к ней и давай ее целовать-миловать, на руках подбрасывать. Уж так рады-радешеньки, что и не рассказать.

— Вишь, — удивляются они, — как долго мы воевали: за это время сестра не только выросла, а и состариться успела… Ну, да ничего: всех ворогов мы перебили, осталась одна только ведьма Барабаха. Как найдем ее, то сожжем, а тогда и домой поедем.

Услыхала это ведьма и только ухмыльнулась: посмотрим еще, кто кого сожжет!..

— А что это, сестрица, за девочка с тобой приехала? — спрашивает старший брат.

— Да это моя наймичка, — отвечает ведьма Барабаха. — Она у меня за кучера ездит и мою кобылку пасет.

— Хорошо, — говорят братья, — она и наших коней будет пасти.

Повернулась ведьма, крикнула строгим голосом Аленке:

— Чего сидишь? Выпрягай Сивку да веди ее пастись!

Заплакала Алёнка, стала Сивку выпрягать. А братья подхватили ведьму Барабаху на руки, понесли в шатер, стали поить-потчевать.

Ест ведьма Барабаха, пьет а сама думает: «Как улягутся они спать, я всех их зарежу…»

А Аленка сидит тем временем на лугу возле коней и поет, плачучи:

Отвечают земля и солнце:

Вышел младший брат из шатра и заслушался.

— Знаешь, сестрица, знаете, братья, то ли это птичка на лугу щебечет, то ли это дивчина напевает. Да так жалобно, что аж за сердце хватает.

— Это моя наймичка, — говорит ведьма Барабаха. — Она на все выдумки хитра, да только работать ленивая.

Вышел тогда средний брат послушать, хоть ведьма и не пускала его.

Послушал он жалобную песню Аленки, а потом слышит, как собака Лыска затявкала:

Вернулся средний брат и говорит старшему:

— Ступай и ты послушай.

Пошел старший брат, а средний все на ведьму Барабаху поглядывает.

Послушал старший брат песню Аленкину, послушал и что собака Лыска про ведьму Барабаху сказала, и обо всем догадался.

Подбежал он тогда к Аленке, схватил ее на руки и принес в шатер.

— Вот кто, — говорит он братьям, — наша настоящая сестра! А это — обманщица ведьма Барабаха!

Развели братья большой костер и сожгли на нем ведьму Барабаху, а пепел в чистом поле развеяли, чтоб и духу ее не было, А потом свернули шелковый шатер и поехали счастливые вместе с Аленкой к старикам своим, к отцу-матери.