Алешка и Аленка в Стране Вечного Дождя (история первая) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Эдуард Николаевич Качан (Алешка и Аленка в стране вечного дождя) #1

Алешка и Аленка в стране вечного дождя

Аленке было семь лет, а Алешке — девять.

Аленка была маленькой, щупленькой, смешливой и очень привязанной к маме. Мама часто говорила, что ее ласковая кареглазая дочь напоминает ей мышонка. Мама вообще любила все маленькое и пушистое — в доме жили два хомяка и морская свинка. Мама работала в школе и была учительницей биологии.

Алешка был для своего возраста очень высоким, длинноруким, улыбчивым и очень непослушным. Папа часто говорил, что Алешка напоминает ему щенка добермана. У папы когда-то был доберман — он занимал много места, был шумен, шкодлив, но совершенно безобиден. Этот доберман умер от какой-то неизвестной собачьей болезни, и папа с тех пор не решался завести себе пса, хотя очень любил собак. Папа работал столяром, и от него всегда приятно пахло свежей сосновой стружкой.

Папа с мамой говорили, что Алешка и Аленка не похожи друг на друга — увидишь рядом и не скажешь, что это — брат и сестра. Тем не менее, не похожие Алешка и Аленка были очень дружны. Алешка брал с собой сестру, когда шел играть с приятелями в футбол, а Аленка знакомила брата со всеми куклами, которых любила выдумать и тут же нарисовать на большом альбомном листе.

Алешка и Аленка жили в небольшом Городке. Много-много лет назад люди построили Городок в степном и засушливом краю, где часто дуют ветра, и летом все страдают от отсутствия дождей. Так было и прошлым летом, и позапрошлым, и десять лет назад.

Но этим летом все изменилось — дожди шли каждый день. Иногда дождь был долгим, иногда — коротким, но сильным, иногда он начинался утром, иногда — под вечер. Папа Алеши и Аленки говорил, что не помнит такого дождливого лета, и мама соглашалась с ним.

В одно дождливое утро дети скучали. Алешка пробовал было читать, но все казалось ему скучным, а Аленка вымыла посуду и после просто слонялась по дому — больше работы для нее не нашлось.

— Мама, а на море сейчас тоже дождливо? — спросила Аленка маму, которая варила еду на кухне.

— Смотря где, — ответила мама. — Наша Земля — очень большая, на ней много морей, и обязательно есть такие места, где дождей сейчас нет.

— А давай мы поедем туда! Поедем прямо сейчас! — закричала Аленка. — Неужели тебе не скучно?! Мне — скучно! Очень!

— Давай лучше купим компьютер, — присоединился к разговору Алешка. — Искупаться можно и в ставке — вода она везде вода, только ехать никуда не надо!

— Не хочу в ставке, — капризничала девочка. — В море вода соленая, я сочу в соленую воду. И в море бывают волны, а в ставке — нет!

— Компьютер лучше, — настаивал Алешка, — Мы могли бы играть на нем в игры, и никакое море нам не было бы нужно!

— Нет, хочу на море! — закричала Аленка. — Я хочу увидеть большую рыбу и медуз, и… и… — девочка остановилась, размышляя о том, чего бы ей хотелось еще, — и морского ежа, вот! Я бы забрала его к себе и стала бы поить молоком! — закончила она, наконец.

— Эх ты, мелюзга! — засмеялся Алеша. — Морские ежи не пьют молоко!

— Нет, пьют! И я не мелюзга!

— Даже если ты и не мелюзга, все равно — не пьют!

— Пьют, пьют! Мама, ну скажи ему!

— Не пьют, доченька, — мягко сказала Аленке мама. — Осенью ты пойдешь во второй класс, и все-все будешь знать — ты ведь уже научилась читать. А теперь, дети, идите на улицу и решите, чего вы больше хотите — компьютер или на море, а мы с папой, когда папа получит зарплату, подумаем, как вам помочь.

— Так ведь дождь, мам! — заныл Алешка.

— В окно посмотри, — сказала мама. — Дождя уже давно нет.

Дети вышли на улицу. Действительно — было солнечно и тепло, казалось, что лужи вот-вот высохнут, но дождь явно ушел из Городка не надолго — на небе уже собирались новые тучи.

— На небе, должно быть, что-то сломалось, — позабыв про море, сказала брату Аленка. — Хорошо было бы узнать — что именно, и починить, как вы с папой починили велосипед, правда?

— Правда, — усмехнулся Алешка. — Только как узнать-то?

Аленка задумалась.

— Ну, — сказала она вскоре, — на небо можно было бы залезть и все посмотреть.

— Как это — залезть? — не понял брат.

— Ну, например, забраться на дерево. Оттуда, наверное, все на небе видно!

Алешка удивленно посмотрел на сестру. Он уже давно знал, что с дерева, даже с самого высокого, нельзя ни попасть на небо, ни рассмотреть его с близи, но идея Аленки ему понравилась, да еще как! Дело в том, что мама с папой всегда запрещали ему лазить по деревьям, а ему иногда так хотелось! И вот такой шанс — можно залезть на самое высокое древо и вроде бы не быть в этом виноватым — ведь эту шалость предложила ему сестра!

— Хорошая мысль, — похвалил он Аленку. — Я знаю подходящее дерево. Видишь тополь? — он указал рукой в сторону больших девятиэтажных домов, рядом с которыми рос огромный тополь. — Выше него у нас в Городке нет.

— Вот тот тополь? — удивилась сестра. — Да как же мы на него залезем? У него все ветки высоко от земли!

— Высоко, — согласился Алешка. — Но в сердцевине дерева есть дупло, оно, наверное, через весь ствол идет. Можно пролезть на верхушку тополя по этому дуплу!

— А откуда ты знаешь про дупло? — спросила Аленка подозрительно. — Лазил, да? Тебе ведь не разрешают!

— Ябедничать пойдешь?! Сама хотела знать, почему идут дожди, и сама ябедничаешь!

— Ничего я не ябедничаю! — обиделась сестра. — Просто мне интересно.

— Мы с соседским Славкой нашли это дупло, — сознался Алешка. — Оно почти от самых корней начинается. Широкое! — Алешка развел в сторону руки, показывая, каким ему показалось дупло. — Ну, мы по нему и полазали, — продолжил он, — но совсем немножко! Славка ведь трус — с ним только по деревьям лазить! «Пойдем домой! Страшно тут!» — передразнил он соседского мальчика. — А там еще долго лезть можно было! Так ты со мной, или как? Сама ведь предложила!

— С тобой, — сказала Аленка. — Очень уж хочется, чтобы перестали лить дожди.

И они пошли к тополю, перепрыгивая через лужи, а иногда и просто переходя их вброд — все равно лужи были широкими, на всю дорогу — такие не обойдешь, а вода в них была теплая.

Вскоре они подошли к тополю, который вблизи казался совсем уж огромным.

— Алешка, может, не надо, а? — спросила боязливо Аленка, глядя на далекую верхушку дерева. — Мы туда никогда не залезем! И в дупле, наверное, ничего не видно!

— Там темно, — согласился Алешка. — Но сверху пробивается свет. Наверное, там есть выход — через него мы попадем на самую верхушку! А может, ты просто трусишь? Трусишь, да? Сама предложила, и сама трусишь?

— Ничего я не трушу! — обиделась девочка. — Просто в том дупле, скорее всего, очень грязно! Мы вымажемся, и мама будет нас ругать!

— Ничего, мы постараемся аккуратно! — успокоил сестру Алешка. — Дупло широченное и стенки в нем не гладкие, а как будто со ступеньками. Ну что полезли, мелюзга?

— Сам ты мелюзга! Сам боишься, что мама заругает, а меня дразнишь!

— Ладно, прости, — сказал Алешка. — Конечно — боюсь. Но ведь здорово — вот так, по дереву, до самого неба!

— Здорово, — не очень уверенно согласилась сестра.

И они полезли в дупло.

В дупле было темно, тепло, и очень сыро, но зато стенки дупла действительно оказались какими-то ступенчатыми, так что мальчик и девочка могли довольно быстро карабкаться наверх. Алешка ликовал — никогда в жизни он не залезал так высоко, а Аленка боялась, но не хотела показывать брату свой страх. Она не отставала от Алешки, но пару раз оступилась, из-за чего вынуждена была прижаться к шершавой стенке дупла всем телом. Теперь платье, конечно же, испачкалось, и у девочки совсем испортилось настроение — дома ее ждала непременная нахлобучка от мамы!

— Смотри, а отсюда вода сочиться! — сказал вдруг Алешка и показал Аленке на странный выступ внутри дупла, из которого и вправду капала вода.

— Где? — спросила Аленка, — я в этой темноте ничего не вижу.

— Да здесь! — Алешка взялся за выступ. — Интересно, откуда она берется?

Он потрогал выступ, царапнул его, а затем с силой толкнул.

Внезапно прогнившая древесина поддалась, Алешкина рука провалилась куда-то в сторону, он вскрикнул, оступился, и потом уже весь с криком ужаса провалился в какой-то проход, возникший на месте выступа!

— Алешка! — крикнула Аленка, попыталась схватить брата за рубашку, но и сама, вместе и ним, ввалилась в образовавшийся провал.

Место, куда попали дети, вовсе не напоминало прогнившую сердцевину тополя — наоборот, это был узкий туннель с каменными стенами и невысоким потолком, с которого то тут, то там свешивались причудливые сосульки. Вся нижняя часть туннеля была заполнена водой. В эту-то холодную, как в горной реке, и стремительно мчащуюся куда-то в темноту воду и упали Алешка с Аленкой. Вода подхватила кричащих от ужаса детей и унесла прочь, в сторону от места их падения. Не прошло и минуты, как из узкого туннеля дети попали в туннель широкий — так узкий ручеек впадает в широкую, полноводную реку. Теперь вода стала не только холодной и быстрой, но и глубокой! Дети то погружались в воду с головой, то выныривали наружу, а вода все несла и несла их по этому непонятному коридору.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Внезапно вода закружила детей водоворотом, и выбросила фонтаном наверх.

Алешка и Аленка, оказались на земле, в высокой и мокрой траве. Сверху не них подали крупные капли теплого летнего дождя.

Первым пришел в себя Алешка.

— Аленка, Аленка, ты жива? — дрожащим от страха голосом, позвал он сестру.

— Ж-жива, — отозвалась девочка. — А что с нами случилось?

— Мы упали с дерева, — неуверенно пробормотал Алешка.

— А мне показалось, что провалились в колодец.

Алешка встал, наконец, с земли, помог подняться сестре. Их одежда была совсем перепачкана, и Алешка подумал, что им точно достанется от мамы, но это не было сейчас главным — главное было разобраться с тем, где они очутились, и что теперь с этим делать.

— А тополь где? — спросила брата Аленка. — И девятиэтажки?

— Тополя нет, — ответил тот, холодея. — И домов тоже!

И действительно — ни тополя, ни домов рядом не было. Ближайшее дерево высилось метрах в ста от перепуганных на смерть детей, а крыши домов виднелись очень далеко — у самого горизонта. Дети стояли в густой, высокой траве, рядом с ними была глубокая яма с неровными краями. Там, на дне ямы, шумела вода той самой подземной реки, которая и принесла детей сюда.

— Алешка, куда мы попали? — спросила Аленка и принялась часто-часто мигать своими огромными карими глазами.

— Не знаю, не реви, — ответил тот, уже зная, что девочка сейчас заплачет, и ему придется ее утешать.

— Алешка, я хочу домой! — закричала во весь голос Аленка. — Мама! Где мама?! Я хочу к ма-а-ме-е-е!

— Не реви! — прикрикнул Алешка на сестру.

Честно говоря, будь Алешка сейчас один, он и сам точно так же заплакал бы, но сейчас он был вынужден помнить о том, что он — почти взрослый, сильный, смелый старший брат, и, в конце концов, именно ему нужно спасать и испуганную сестренку, и себя самого! Больше — некому!

— Я хочу к ма-а-ме! — продолжала рыдать Аленка. — Отведи меня к ней сейчас же-е-е!!!

Алешка еще раз огляделся вокруг. Как прекратить истерику сестры он не представлял совершенно.

— Разве тебе не интересно знать, где мы? — спросил он Аленку неуверенно. — Ведь мы, кажется, попали в какой-то другой мир! Классно, а?

Но эта новость совсем Аленку не заинтересовала — уж больно жалким и потерянным был голос ее брата.

— Нет! Нет! Не классно! — прокричала девочка изо всех сил. — Я хочу к маме!!!

— Тихо, не реви ты! — закричал и Алешка. — Вот глупая! Мы ведь не знаем, где мы сейчас! И кто может нас услышать!

Аленка в миг замолчала и принялась испуганно озираться.

— Мы попадем к маме, — сказал ей Алешка, постаравшись, чтобы его голос звучал уверенно и твердо. — Мы очень скоро будем дома.

— Как?! — изумилась сестра, и громко, протяжно всхлипнула.

— Так же, как попали сюда — через этот колодец! — Алешка показал на яму.

Честно говоря, ему совсем не хотелось туда лезть!

— Там же вода! — не поняла сестра. — Это река, наверное!

— Ну, правильно! — кивнул Алешка. — Река унесла нас течением от нашего дупла. Значит, мы должны постараться продвинуться против течения назад — то есть к дуплу. Попадем в дупло — попадем домой! И всех дел-то! Я сейчас спущусь туда…

— Нет! — перебила брата Аленка, и стряхнула со лба мокрые волосы. — А если тебя унесет течением? Что я буду делать одна?!

Алешка задумался — сестра была права.

Он огляделся вокруг, зачем-то посмотрел в затянутое тучами небо, смахнул с лица настырные дождевые капли…

— Помнишь, как папа чистил старый колодец, — сказал он, наконец. — Папа обвязался веревкой, а дядя Витя и дядя Паша держали его, пока он спускался. Мне тоже нужно обвязаться веревкой, а ты будешь меня держать!

— Да где же тут веревка?!

— Надо найти! — сказал мальчик.

И дети принялись обходить место рядом с колодцем, в поисках того, что могло бы послужить веревкой. Ничего подходящего не находилось, покуда Алешка не наткнулся на странное растение — вроде винограда, но струящееся своими лозами прямо по земле. Мальчик подергал лозы — те были крепкими.

— Аленка! — позвал он сестру. — Туту лозы какие-то. Длинные. Из них можно веревку сплести.

Дети принялись готовить лозы для веревки. Вырвать лозу из земли было бы им не под силу, если бы земля не была мокрой от дождя — они натрудились, но в конце концов смогли выдернуть с корнем нужное количество лоз. Сплетенная веревка (скорее толстый, неудобный канат), была не очень длинной, но дети решили, что попробовать можно и на таком, а если Алешке удастся двигаться против течения, то веревку можно будет продлить, сплетая ее с другими лозами.

— Ну, не дрожи, мелюзга, — сказал Алешка сестре со всей ласковостью, на которую был способен. — Не тебе же лезть в воду!

— Не называй меня мелюзга, — попросила Аленка тихо и обняла брата. — Я боюсь! Вдруг тебя унесет вода, и я останусь здесь совсем одна?!

— Не унесет, — сказал Алешка и принялся обвязываться канатом из сплетенных лоз. — Ты же меня будешь держать! Да и потом — можно хвататься за камни, которые торчат из стен!

— Ага, — подхватила Аленка мрачно. — Лучше хватайся за сосульки, которые растут из потолка!

— Шутишь? Уважаю! — сказал Алешка.

Этими взрослыми словами папа частенько хвалил маму, когда она шутила в трудные минуты…

Алешка как мог крепко обвязался неудобным канатом, Аленка взяла конец каната в руки, и мальчик прыгнул в яму.

Плюх! Алешка с головой ушел под воду, но тут же вынырнул. От холода у него перехватило дыхание. Но это было не самым худшим — как только мальчик оказался в воде, его тут же начало уносить в сторону! Он пытался хвататься о выступы в стене тоннеля, и однажды даже задержался на таком выступе, но течение было сольное, и вскоре Алешка уже беспомощно барахтался в воде!

— Аленка! Ален! Тащи! — задыхаясь от напряжения, закричал он.

Сестра услышала его, дернула за веревку раз, другой, но сил вытянуть брата у нее не хватало.

— Алешка, держись, держись! — закричала она, и поняла, что кричала зря — на крик ушел остаток сил.

Больше девочка не тянула, а лишь упиралась в землю, стараясь, чтобы Алешка хотя бы оставался на месте. Внезапно что-то случилось — веревка как будто стала легче, девочка дернула, и брат не вылез, а прямо таки вылетел наружу!

Алешка упал на землю. Он был весь мокрый и тяжело дышал. Аленка повалилась рядом. Она так же была вся взмокшей — и от недавнего купания в подземной реке, и от собственного пота, и от непрекращающегося дождя.

— Там волны, понимаешь? — сказал Алешка через пару минут — когда отдышался. — То течение ровное, хотя и сильное, то — бац! — идет волна и тебя прямо таки выбрасывает наружу! Откуда там волны? Не пойму.

— И я не пойму, — сказала Аленка.

— Я больше никогда не буду называть тебя мелюзгой, — сказал Алешка. — Мелюзга ни за что не смогла бы меня оттуда вытащить! Даже при помощи волны!

— Ага! — очень гордая собой, согласилась девочка.

Довольно долго дети просто молча лежали на мокрой траве, подставляя лица под крупные капли теплого дождя.

— Попробуем еще раз? — неуверенно предложил Алешка.

— Нет! — испугалась Аленка. — Я тебя теперь точно не удержу!

— Да уж! — быстро согласился Алешка, которому страшно не хотелось лезть в подземную реку еще раз. — Лучше пойдем, а, Ален? Нужно поискать дорогу домой в другом месте. Там, — он указал вдаль, — дома, а значит, люди. Спросим у них.

И они двинулись к домам.

Шли они медленно — они ведь были еще маленькими, к тому же перепугались, страшно устали и проголодались. Да и дождь не прекращался ни на минуту — от этого как-то не хотелось двигаться быстро.

— Алешка, смотри! — сказала Аленка, когда до домов оставалось не больше четверти пути. — Штаны на дереве!

Алешка повернулся туда, куда показывала сестра, и остолбенел — перед ними росло диковинное дерево.

Оно было большим, ветвистым, с резными, как у дуба, листьями, но вместо плодов на нем висела одежда: большие и маленькие штаны, шорты, свитера, носки, пышные юбки с оборками и совсем маленькие, простенькие юбочки… Некоторые из «плодов» были такими же, какими бы были в магазине (только без бирок и мокрыми), а некоторые — как будто недоделанными. Например, висящие почти у самой земли джинсы на поясе и до колен выглядели совершенно нормально, а дальше ткань становилась все тоньше и прозрачнее, как будто исчезая.

— Смотри, Алешка! Юбочка, — Аленка указала на синюю юбочку для маленькой, как она сама, девочки, которая висела в нескольких метрах от земли. — Я всегда такую хотела! Достань ее мне, а?!

Алешка к одежде всегда проявлял полное равнодушие, а потому сейчас ему не трудно было быть правильным и твердым.

— Ален, я думаю, что все это трогать нельзя! — сказал он назидательно.

— Почему? — удивилась девочка.

— Это чужое. А брать чужое — воровство. Так папа говорил!

— Говорил, — Аленка, печально вздохнула. Ей, не смотря ни на что, очень-очень хотелось эту юбочку. — А, может быть, все это и не чужое? — сказала она умоляюще.

— А чье?

— Ну… — Аленка задумалась. — Ничье! — предположила она.

— Ален, — учительским тоном казал старший брат. — Папа говорил, что все НЕ НАШЕ — уже чужое! А ведь это — не наше! Точно не наше!

— Ты потому такой умный, что тебе самому ничего здесь не хочется! — девочка приготовилась заплакать, но тут сзади послышался удивленный голос.

— Дети! Не может быть! Дети!

Дети обернулись.

Аленка сразу же забыла о том, что собиралась плакать.

Напротив них стоял мокрый, не бритый мужчина с глубокими морщинами на лице. Почему-то и Алешке и Аленке сразу стало понятно, что этот человек очень несчастен, хотя сейчас в его лице светилась огромная надежда, в которую, казалось, он сам боится поверить.

— Дети! — повторил незнакомец еще раз. — А вы чьи, дети? Я вас почему-то не помню!

— Не помните потому, что не знаете, — сказал Алешка.

— Как не знаю? — удивился незнакомец. — Я всех детей здесь знаю! Только вас вот не узнаю почему-то?

— Мы не здешние, — сказала Аленка. — Понимаете, мы полезли на дерево… ну, то есть в дерево… ну, то есть в дупло… Потом что-то случилось, и мы из этого дупла мы попали в подземную реку, и река вынесла нас сюда! А здесь ни дерева этого нет, ни наших домов?! Не понимаете?

— Не понимаю, — пробормотал незнакомец.

— Жаль, — сказал Алешка грустно. — Мы и сами не понимаем.

Незнакомец молчал. Его лицо менялось на глазах — было видно, что его надежда угасает, и от этого бедняга становится еще несчастнее.

— Вас вынесла подземная река? — спросил, наконец, незнакомец.

— Ну, да! Да! — закричали дети в один голос. — И теперь мы очень хотели бы попасть домой!

— Домой! — повторил незнакомец, и сразу как-то сник. — Значит, вы все-таки не здешние? Чужие дети?

— Да! Да! — на перебой закричали дети. — Мы так хотим домой, к маме и папе! Вы не могли бы показать нам куда идти?!

Но незнакомец лишь махнул в отчаянии рукой, развернулся и, с видимым трудом переставляя ноги, побрел прочь.

— Стойте, стойте! — закричал Алешка, догоняя незнакомца. — Вы ведь не сказали нам, куда идти!

— Идите куда хотите, — с тоской и безразличием ответил незнакомец. Алешке даже показалось, что из его глаз льются слезы, хотя точно нельзя было понять — слезы это, или дождевые капли. — Вы чужие дети, а нам нужны свои, наши дети!

И незнакомец ушел, шаркая ногами по пропитанной дождем земле и сгорбившись, как от тяжелой ноши.

— Странный он какой-то! — сказал Алешка, глядя в след незнакомцу. — Помочь не захотел…

— У него какое-то горе, — сказала Аленка грустно. — И мне его жаль.

Алешка и Аленка двинулись дальше в сторону домов. Теперь было видно, что перед ними не город — скорее небольшой поселок.

Чем ближе дети подходили к поселку, тем яснее им становилось, что они попали в странное место.

В этом месте вещи вполне обычные, обыденные, такие же, как и в Городке, на родине Алешки и Аленки, перемешивались с вещами странными, словно попавшими сюда из сказочного мира. Так деревья — простые вишни, яблони и груши перемешивались с диковинными, на которые и взглянуть без изумления было нельзя. Один раз, между яблоней и кленом, дети увидели огромную голубую ель, на которой вместо шишек росли новогодние игрушки. Алешка позабыл о том, что брать чужое нельзя, и попытался сорвать с ветки особенно понравившуюся ему стеклянную, перламутровую сосульку — не получилось, сосулька приросла к дереву крепко. В другой раз они увидели земляничное дерево — на нем густо-пригусто, так, что не было места для листьев, росла земляника. Жаль только, что ягоды были еще зелеными. А рядом с поселком дети остановились в изумлении перед полянкой из одинаковых кустов, на которых росло шоколадное мороженное. На этот раз уроки папы и мамы были забыты, и Алешка с Аленой съели по нескольку порций — такого им никогда не позволяли дома… Мороженное было очень вкусным, очень холодным, только мокрым от дождя. Дети покидали поляну смущенным — все-таки есть это мороженное им никто не разрешал — но сытыми.

Наконец, они вошли в поселок.

Поселок тоже удивлял. Большинство домов в нем были простыми, одноэтажными, как дом самих Алешки и Аленки, но попадались и такие дома, которые дети долго рассматривали, раскрыв от удивления рты. Один дом напоминал шар — был он с совершенно круглыми стенами, настолько ровными, что было невозможно поверить в то, что его делали обычные люди. А вот соседний другой дом казался карикатурой — он изобиловал корявовостями и дефектами, но все в нем было в полтора раза больше обыкновенного — и двери, и окна, и крыша! Такое строение подходило трехметровому гиганту, а не обычному человеку! Несколько раз дети натыкались на пустующие спортивные поля — вроде футбольных, только с четырьмя воротами и странной разметкой — из треугольников и кругов. Поля располагались прямо по середине улиц, и были больше и опрятнее многих дворов.

Посреди одного такого поля лежал странный аппарат — явно летательный, маленький, похожий на железного голубя.

— Ух, ты! — восхищенно воскликнул Алешка, который страсть как любил всяческие механизмы. — Самолет! Точно, Аленка — самолет, только маленький и чудной какой-то! У нас таких не делают!

Он несколько раз обошел аппарат, осмотрел и ощупал его со всех сторон.

— Для одного пилота и двух пассажиров, — бормотал он. — Как же он взлетает? Неужели прямо вверх, без разгона, как вертолет?! Но где же тогда пропеллер?!

В этот момент мальчик забыл, что они потерялись, что идет дождь, что не ясно, где они сегодня будут ночевать и что есть.

— У нас ничего подобного нет! — с уверенностью сообщил он заскучавшей Аленке через десять минут. — Представь себе — он садиться не на шасси, а на обычные ноги — вроде птичьих! И как они не ломаются от такой тяжести?! Чудеса! Правда, на этой штуке давно не летали — поржавело все! Жаль! Вернемся домой — обязательно изобрету такой же!

— Пошли уже, изобретатель! — грустно сказала Аленка, которой опять остро захотелось к маме, и которую чудной летательный аппарат совершенно не интересовал.

Дети пошли дальше.

Несколько раз им попадались люди — все взрослые, ни одного ребенка. Все эти люди выглядели очень грустными, и Алешке с Аленкой казалось, что эти люди просто бродят туда и сюда, не разбирая дороги и как будто безо всякой цели. На Алешку и Аленку люди реагировали одинаково — сначала, как и первый повстречавшийся детям житель, приходили в радостное изумление от того, что перед ними дети, а потом, узнав, что дети это чужие, теряли к ним всякий интерес.

— Странно, да? — спросил Алешка сестру после того, как очередной человек, горбясь и сутулясь, ушел от них прочь. — Что с ними всеми стряслось, не знаешь?

— Не знаю, — отвечала Аленка. — Явно что-то нехорошее. И мне тут не нравится!

Вот так, бредя по улицам странного поселка, они наткнулись на большой трехэтажный дом из белого мрамора, с тяжелыми колоннами у входа и просторными балконами. Этот дом был окружен высоченным забором, он возвышался над другими домами, выделялся среди них как дровец среди шалашей. На балконе дети увидели толстого мужчину, с одутловатым, каким-то немного жабьим лицом. В отличие от других жителей поселка, мужчина не казался несчастным — он подстригал садовыми ножницами аккуратные кусты в больших кадках и что-то тихо напевал.

— Эй, вы не могли бы поговорить с нами? — крикнул Алешка.

— Мы заблудились, потерялись! — подхватила его сестра.

Мужчина посмотрел на детей и не сказал ни слова. Лицо его вытянулось — он был удивлен и явно недоволен.

— Нас вынесла сюда подземная река! — продолжали дети.

— И мы хотим попасть домой, а с нами никто не разговаривает!

Так же, не говоря ни слова, мужчина развернулся и скрылся в доме.

— Эй, погодите, не уходите, эй!!!

Но мужчина не вернулся.

Зато как по волшебству — сама собой, без чьей то помощи и совершенно бесшумно, открылась калитка, и из нее выскочили две огромные собаки. Собаки ощетинились и зарычали.

— Эй, кыш, фу! — закрывая собой сестру, крикнул Алешка. — Ну, пошли прочь!

— Алешка, я боюсь! — пискнула Аленка.

— Фу! — еще раз крикнул Алешка собакам. А сестре сказал: — Тихонько, медленно отступаем. Но не беги — мама говорила, что от собак убегать нельзя — покусают.

Дети начали тихонько пятиться от злополучного забора. Собаки, ощетинившись и грозно рыча, наступали. Внезапно Аленка не выдержала, и с визгом побежала прочь. Обе собаки кинулись за ней. Алешка наклонился, подобрал с земли два камня — по камню в каждую руку — и один за другим, бросил их в собак. Он никогда не кидал камни особенно метко, но на этот раз оба камня нашли свою цель — собаки возмущенно завыли и, оставив в покое Аленку, бросились на своего обидчика.

Тут уже и мальчик побежал.

Собаки бегают быстрее людей, и они за несколько мгновений догнали бы Алешку, если бы тот, как мог быстро, не забрался бы на невысокое, молодое деревцо. Деревцо прогнулось под тяжестью мальчишки, собаки внизу прыгали и клацали огромными зубами — ниже Алешки, но близко, совсем близко! Стоило деревцу прогнуться еще совсем немного, и мальчику не поздоровилось бы! Аленка стояла неподалеку, но ничего поделать не могла — страх сковал тело девочки, и она только и могла, что с растущим ужасом наблюдать за собаками, которые могли не только разорвать ее брата, но и внезапно вспомнить о ней самой!

Вдруг дверь соседнего дома отворилась, и Аленка увидела девочку — такую же маленькую, как и она сама, даже в чем-то на нее похожую! Не выходя из дома, девочка швырнула что-то в сторону собак. Это что-то плюхнулось в нескольких метрах от взбешенных животных.

— Джесси, Томи, на! На! — крикнула девочка.

Аленка подумала, что собаки очень заняты попытками достать Алешку, и не обратят внимания на то, что бросила им неизвестная девочка, но — нет, собаки оставили мальчика и подбежали туда, где ЭТО где плюхнулось. ЭТО оказалось очень вкусным — собаки принялись есть, громко и смешно урча от удовольствия.

— Бегите сюда, быстрее, пока едят! — крикнула девочка.

Алешка спрыгнул с дерева, и что есть мочи, побежал к ней. Собаки, занятые едой, не обратили на него внимания. Аленка тоже подбежала к спасительной двери.

— Быстрее! — девочка немного отступила, Алешка с Аленкой протиснулись в узкую дверь, и оказались в маленькой комнате, темной от того, что все ставни на окнах почему-то были плотно закрытыми.

Эта комната явно была детской. В ней было несколько маленьких кроваток, большой стол и странные стульчики — в форме огромных катушек для ниток.

Девочка захлопнула двери и заперла их на большой крючок.

— Привет. Вы кто?! Как здесь очутились? — спросила она.

— Так сразу и не расскажешь! — сказал, с трудом переводя дух, Алешка. — Спасибо тебе, ты меня спасла!

— И меня, — сказала Аленка. — А как тебя зовут?

— Меня зовут Мери-Эл, — ответила девочка.

Мери-Эл оказалась гостеприимной хозяйкой.

Прежде всего, она дала возможность Алешке и Аленке переодеться. Так было приятно, сбросить, наконец, с себя все, промокшее до нитки, и одеться в сухое! Аленке одежда хозяйки пришлась как раз в пору, и она тихонечко рассматривала себя, думая о том, что ей здорово идет и эта юбочка, и эта кофточка, и эти прекрасные сандалии! Алешке досталась одежда как минимум двенадцатилетнего мальчика, и она, конечно, была немного велика, но какое это имело значение — только теперь, в тепле и сухости мальчик понял, насколько он устал. Он бы немедленно отправился спать, но Мери-Эл хотела тот час же услышать их историю. И они, наперебой, рассказывали — как пытались понять, что же сломалось на небе, и для этого полезли в дупло дерева, как неизвестно почему попали в подземную реку, как пытались попасть домой…

Мери-Эл оказалась отличной слушательницей — за время рассказа она ни разу не перебила своих гостей.

— Слушайте, как интересно! — сказала Мери-Эл, когда Алешка и Аленка закончили рассказ и перевели дух. — Я и не знала, что где-то есть еще один мир, в котором есть люди, растения, дети… Другой мир — это ведь так интересно! Наверное, наши миры… — она замялась, подыскивая слова, — как бы это сказать?.. Кое-где касаются боками, что ли? Про подземную реку у нас каждый знает, и в ней сейчас полным-полно воды — ведь у нас уже давно не прекращаются дожди. Видимо, наш мир находится, — она опять замялась, — ну…, как бы выше вашего, и наша вода проникает к вам — становится дождями, а там, где миры подходят друг к другу совсем близко, промывает себе и другие проходы — как в том вашем большом дереве…

Аленка не поняла ничего — предположения Мери-Эл показались ей слишком сложными. А Алешка слушал и внимательно и даже молча кивал. Было видно — понимает и соглашается. Аленка решила, что потом попросит брата растолковать ей все это так, чтобы было понятно.

— А почему у вас не прекращаются дожди? — спросила она свою новую подругу.

— Это долгая история, все началось когда я совсем маленькой была, — ответила Мери-Эл. — Сначала история была очень веселой, потом стала грустной. Слушайте.

— Видите, сказала Мери-Эл, — у нас здесь маленький поселок, все друг друга знают. И здесь все всегда были очень дружными. Нет, правда — говорили, что как-то пятнадцать лет никто ни с кем не ссорился! Однажды дядя Вальтер повстречал на поляне за поселком настоящую фею! В вашем мире есть феи?

— Не знаю, — сказал Алешка. — Мы их точно не видели.

— И мы не видели, — сказала Мери-Эл, — ни до этого разу, ни после. Фея сказала, что в стране фей очень рады тому, что мы такие мирные, и поэтому дарят нам Цветок. Каждый из жителей поселка может стать перед Цветком, сказать одно свое желание и оно в точности сбудется! Сказала так — и исчезла. А на следующий день, на этой же поляне, и вправду вырос Цветок. Этот Цветок такой красивый! По утрам он белый, в полдень — желтый, но не ярко-желтый, а как-то так, мягко-мягко… По вечерам Цветок пурпурный, а на ночь он закрывается…

Ну и вот — все начали загадывать желания, кто сразу, а кто раздумывал над желаниями годы. Дядя Стойер — он лечил всем зубы — пожелал, чтобы у нас в поселке зубы ни у кого никогда не болели. И действительно — зубы никогда ни у кого не болят, а дядя Стойер выращивает фиалки — это ему очень нравится.

Мой папа (а он очень добрый, мой папа) пожелал, чтобы одежда для всех жителей поселка росла на дереве. Это дерево вы и видели. Когда шли сюда. Одежды на нем на всех жителей нашего поселка хватало. Папа ведь раньше портным был; видите табуретки-катушки? — это папа мне и моим братьям сделал, чтобы было весело! Мы ведь дети портного, на чем же нам сидеть, как не на катушках?

Дядя Марцин захотел, чтобы на полях всегда росло много пшеницы, картошки, овощей всяких — и с тех пор никому из жителей поселка не надо было работать. Собирай все на полях, да и неси на кухню!

Некоторые всякое чудное желали — дядя Вальтер захотел быть самым высоким! Он и стал самым высоким — метра три, не меньше! Потом он долго перестраивал свой дом — и в двери войти не мог, и о потолок головой бился, и на кровати не помещался. Вы, наверное, видели этот дом — он такой чудной и корявый!

Дядя Сема пожелал себе железную птицу, на которой он мог бы летать…

— Эту птицу мы видели! — перебил рассказчицу Алешка. — Классная вещь!

— Классная! — согласилась Мери-Эл и продолжила:

Дядя Ковакс — наш сосед, чьи собаки вас чуть не покусали — пожелал себе самый большой в поселке дом и высокий забор. Дядя Ковакс очень любит чистоту и порядок и целыми днями эту чистоту в доме наводит… Из-за этого он никогда не был женат — все женщины поселка всегда казались ему грязнулями!

В общем, всех все устраивало. Взрослые практически все себе что-то пожелали, а дети — не все, только некоторые. Большинство из нас ничего перед Цветком не говорили — у нас и так все было.

А потом кто-то придумал фубакс. Это игра такая — когда четыре команды гоняют по полю два мяча и пытаются забить их каждый в свои ворота, а игроки других команд им в этом мешают. В эту игру начали играть все и почти постоянно — и взрослые, и дети. А что еще делать, когда все есть, работать не надо? По всему поселку поля для фубакса — вы их видели, конечно. Взрослые израсходовали на устройство этих полей свои последние желания. Все, кроме дяди Рока. Он был самым страстным игроком в фубак, с и ему в жизни ничего и не хотелось — только бы играть, а полей для игры и так уже хватало..

Так бы и играли все в эту игру сутками напролет, но одно отвлекало — дети. В наших семьях много детей — так всегда было. Но играть в фубакс дети мешают! Дети ведь не могут сами — им надо приготовить еду, с ними надо сходить к дереву за одеждой, а то они что-то не то выберут, их нужно (хотя бы иногда!) отгонять от кустов с мороженым — нельзя же, в самом деле, есть одно мороженное! Кстати, кусты с мороженым мой старший брат придумал и пожелал такое перед Цветком — вот!

Мери-Эл замолчала, мечтательно улыбаясь.

— О чем ты думаешь? — спросила Аленка.

— О мороженом! — ответила Мери-Эл. — Папа постоянно приносит его мне сюда, но срывать его прямо с кустов — это совсем другое! Тогда шоколад на нем хрустит по-особому, и…

— А что дальше было? — перебил Мери-Эл Алешка, которому слушать про мороженное было не интересно.

Лицо Мери-Эл стало грустным.

— А дальше было вот что, — сказала она. — Однажды дяде Року надоело то, что дети отвлекали его от фубакса. И он решил использовать свое желание — попросить Цветок, чтобы дети больше никому не мешали. И все взрослые (все до единого!) согласились тогда, что это отличное желание! Никто не сказал ему, чтобы он этого не делал!

Дядя Рок отправился к Цветку (решили лететь на железной птице дяди Семы — так быстрее). Тогда еще дождь собирался, можно было бы лучшей погоды подождать, но они все равно полетели.

Дядя Рок встал перед Цветком и сказал, что желает, чтобы дети исчезли с улицы и не мешали больше взрослым играть в фубакс.

А дети тогда все на улице были — и те, кто постарше, и груднички в колясках — а что дома сидеть-то? Только я забежала в дом воды попить.

И я видела в окно, как ИСЧЕЗАЛИ С УЛИЦЫ мои друзья и все мои братья. Все дети поселка тогда действительно исчезли с улицы, как и пожелал дядя Рок — медленно растворились в воздухе. И тогда пошел дождь.

Прошло уже много времени, но дождь льет и льет не переставая.

Мой папа говорит, что время остановилось, что дни не идут, как полагается — один за другим, а постоянно повторяется один и тот же день. Это, наверное, правда — на дереве одежды не дозревают новые платья. Я так хотела красную юбочку, но папа мне ее не приносит — говорит, что она ни как не созреет! И земляника на земляничном дереве всегда зеленая. И помидоры всегда зеленые. И груши — тоже. Представляете — большие, висят низко, но — зеленые!

Папа говорит, что там, где нет детей, там нет и жизни — поэтому время остановилось.

А взрослые больше не играют в фубакс. Они ходят по улицам и плачут. Они стали теперь совсем другими, совсем с ума посходили от горя, и папа боится рассказывать хоть кому-нибудь, что у него остался один ребенок — то есть я. Он боится, что остальные позавидуют ему и убьют меня. Для этого ведь много не надо — достаточно просто выволочь меня на улицу. Смотрите!

С этими словами Мери-Эл встала и подошла к двери. Девочка открыла дверь и высунула на улицу руку.

Алешка с Аленкой с ужасом смотрели, как рука Мери-Эл бледнеет, постепенно становится прозрачной, а потом и совсем исчезает.

— Ну что, видели? — спросила Мери-Эл и убрала руку с улицы.

Рука сразу же стала нормальной, такой же, как и была раньше.

— Какой ужас! — прошептала пораженная Аленка, когда Мери-Эл закончила свой рассказ. — А что стало с этим человеком, с дядей Роком?

— Пропал где-то, — сказала Мери-Эл. — Он по началу ходил, плакал, говорил всем, что ошибся, оговорился, что он совсем не этого хотел! На него кричали, даже били — это у нас-то, где раньше никогда не было драк! А потом он пропал. Но никого это не расстроило — все поглощены своим горем, лишь плачут и жалуются. Папа говорит, что люди отчаялись. Да еще и дождь этот на всех действует — даже на собак. Раньше, до дождя, собаки ни за что на вас не напали бы!

— Но ведь исправить все — просто! — закричал Алешка. — Нужно, чтобы кто-то сказал перед Цветком — хочу, чтобы все было как раньше! И все дела!

Мери-Эл покачала головой.

— Это невозможно. Все взрослые уже израсходовали свои желания. Перед Цветком можно произнести только одно желание за всю жизнь!

— То есть в поселке не осталось людей с неизрасходованным желанием? — спросила Аленка тихо. — Совсем ни одного?!

— У меня есть неизрасходованное желание, — ответила Мери-Эл грустно. — Только у меня. Но я не могу выйти на улицу — я просто исчезну и все. Вы ведь видели — мне не успеть добраться до Цветка!

— Да-а, ситуация! — протянул Алешка.

— А если мы? — спросила Аленка с надеждой. — Если мы отправимся к Цветку и пожелаем, чтобы дети опять были со своими родителями, и чтобы перестал идти дождь? А?! У нас с Алешкой желания не израсходованные!

— Это точно! — подтвердил брат

— Не знаю, — покачала головой Мери-Эл. — Вряд ли это поможет — вы ведь не жители нашей страны. Фея подарила Цветок не вам… Вы ведь не растворились на улице, верно? Значит, не все наши законы действуют на вас!

После этих слов все долго молчали. Алешка мучительно искал выход из этой ужасной ситуации, но как не напрягался, ему ничего не приходило в голову. Аленка переживала. На это время она забыла о своих трудностях, и думала лишь о том, как тяжело, наверное, бедным родителям, из-за какой-то пустячной игры потерявшим своих детей! Мери-Эл ходила взад-вперед по комнате — она так устала сидеть взаперти, ей так хотелось наружу! Уже давно она могла видеть улицу, только если смотрела в щели между закрытыми ставнями!

Вдруг ее лицо просветлело.

— Знаете что? — сказала Мери-Эл вдруг. — Я, кажется, знаю, что вам делать! Мы все пьем воду из нашей подземной реки — через колодцы. Один из таких колодцев — самый глубокий — находится как раз рядом с Цветком. Мне как-то пап рассказал, что дядя Вальтер как-то упал в этот колодец, и не выбрался бы из него, если бы не был таким высоким. Ему никто не помогал — у нас теперь никто никому не помогает… — девочка с грустью развела руками. — Так вот, — продолжила она, — выбравшись, дядя Вальтер рассказывал всем, что в этом месте у реки не обычное дно, а как бы небо какого-то другого мира. Его не стали слушать — теперь такие вещи никому не интересны. Но я думаю — что, если это еще один проход в ваш мир? Может быть — и нет, но ведь можно попробовать! Я расскажу вам, как идти к Цветку…

— А мы попросим Цветок вернуть всех детей назад, а потом попадем по проходу домой! — закончила за Мери-Эл Аленка. — Вдруг все-таки получится!

— Точно! — кивнула Мери-Эл. — Наверное, вам лучше идти завтра утром — дорога к Цветку долгая. Ночь проведете здесь — теперь, когда мои братья исчезли, спать на этих кроватях все равно некому. И я думаю, что вам нужно идти не по поселку, а в обход его — мало ли, как встретят вас люди! Могут и обидеть даже — говорю же, что все стали такими странными от горя и дождя… Лучше вы пойдете мимо леса, через наши поля. Там тропинка — не заблудитесь. В лес не ходите — он такой густой, темный, и мы никогда там не бываем — можно потеряться! А по тропинке — безопасно. Разве что Крокобряка встретите, но он добрый… За один день вряд ли дойдете — я так никогда пешком не ходила, только с дядей Семой на его железной птице над полями летала, но даже через поселок к Цветку больше дня пути, а по полям — это ведь в обход. Переночуете где-то в поле — не приятно, конечно, но выхода другого нет. Зато — я дам вам непромокаемые плащи! Мне и моим братьям они теперь не нужны, а вам будет удобнее!

— Плащи — это хорошо! — сказал Алешка

— А нельзя ли как-то по быстрее? — с дрожью в голосе спросила Аленка. — Мама с ума сойдет, когда мы не придет домой ночевать!

— Не получиться быстрее, — сказала Мери-Эл. — Говорю же — долго идти.

— А может так случиться, что мы вернемся домой в тот день, в который оттуда ушли? — спросил Алешка с надеждой. — Ведь ты говоришь, что время у вас остановилось и постоянно идет один и тот же день?

— Не знаю, — ответила Мери-Эл. — Папа разбирается в таких вещах, но думаю, что и ему, и маме лучше о вас ничего не знать — они очень изменились после исчезновения братьев, не знаю, как примут вас. Вы лучше тут тихо до утра посидите. Воды и еды у нас вдоволь — я вам всего принесу, а когда папа или мама перед сном зайдут меня навестить (кто-то из них всегда заходит!), вы спрячетесь под кроватями.

На следующее утро, с рассветом, Алешка и Аленка отправились в путь. Мери-Эл подробно описала им дорогу — запомнить ее было не трудно. Требовалось выйти из поселка, найти тропу и идти по ней таким образом, чтобы поселок был с правой стороны, а лес — с левой. Главное — никуда не сворачивать, и опасаться людей — мало ли чего им придет в голову.

Идти было легче, чем вчера. Во-первых, дети были сытыми и отдохнувшими; во-вторых, прекрасные плащи с капюшонами (синий на Алешке и желтый на Аленке) защищали их от непрерывного дождя; и в-третьих — они больше не блуждали бесцельно, они знали куда идут и что эта дорога в конце концов приведет их домой!

Прошел час, и дети подошли к дереву с одеждой (по пути основательно подкрепив себя мороженым с кустарника).

— Вот и наша тропа, — сказала Аленка и указала, на узкую ленту тропы, которая струилась между высокой травой и терялась вдали.

— Эх, велосипед бы сейчас! — сказал Алешка. — За пол дня домчали бы! И ночевать под открытым небом и в мокрой траве не пришлось бы!

— Не помог бы велосипед, — возразила Аленка. — Дождь ведь, и на тропинке страшная грязь. Трудно было бы ехать. Мы этот велосипед бросили бы через метр!

— Через метр — это вряд ли, — заявил Алешка. — Метр — это вот столько, — он показал. — Может быть, мы бросили бы велосипед метров через двести. Или через километр — это тысяча метров!

— Умный, да? — поинтересовалась Аленка. — Опять будешь говорить, что я — мелюзга?

— Не буду, — сказал брат ласково. — Я же обещал. И ты у меня — молодец!

Вскоре стало понятно, что Аленка права и велосипед вряд ли ускорил бы дорогу — путь детей лежал не по равнине, а по череде довольно крутых холмов — нашим путешественникам приходилось то идти в гору, то спускаться с горы. Такое не одолеешь на велосипеде! Только пешком!

Взбираться по тропинке на холм детям было не просто, но еще труднее — спускаться! Алешка и Аленка то и дело шлепались в жидкую грязь, так что через некоторое время их плащи стали одинаково коричневыми от грязи. Но дети есть дети — трудность пути не смущала их. Взбираясь на холмы и спускаясь с них, падая и снова поднимаясь, они шли вперед, болтали и рассматривали окружающий их чужой мир.

Тропинка как тропинка, вдали, за полями — лес как лес. Такая же трава, такие же деревья, как и в мире, куда так хотели вернуться Алешка с Аленкой. По видимому, никому из жителей поселка не пришло в голову пожелать каких-то невероятных изменений в этом лесу, поэтому он и остался вполне обыкновенным, хотя, конечно, и очень густым.

А вот когда дети смотрели в сторону поселка, то время от времени замечали вещи необычные. Один раз они увидели огромный, широченный дуб с резными, но ярко красными листьями и такого же цвета стволом — явно чье-то странное желание, настоящие дубы такими не бывают! Жаль, что Мери-Эл не рассказала, кому и зачем такое придумалось!

А то вдалеке показались два человека — один обычного роста, а другой громадный, с огненно рыжими волосами — ну прямо таки львиная грива. Наверное, это и был трехметровый дядя Вальтер. Оба человека ничего не делали, а просто стояли, ссутулив плечи. Говорили они о чем-то или нет — с тропинки не было слышно. Алешка и Аленка очень переживали, что взрослые заметят их — убежать от обладателя таких длинных ног, как дядя Вальтер, они, конечно, не смогли бы. Но взрослые так ни разу и не посмотрели на тропинку.

Прошли маленькие путешественники и огромную поляну с фиалками — фиалки были разнообразнейших цветов и оттенков, и выглядели, даже не смотря на мокрые листья и цветы, просто превосходно. К сожалению, по поляне между восхитительными цветами то там, то здесь пробивался бурьян. Видимо, дядя Стойер после потери детей не уделял любимому занятию нужного количество времени…

Поля, через которые бежала тропинка, были разными — поле с огурцами, поле с очень крупными зелеными помидорами, пшеничное поле. Огурцов дети наелись досыта, а вот помидоры попробовать, конечно, не удалось. Возможно, этим помидорам предстояло остаться незрелыми еще многие и многие дни…

Так прошло несколько часов, и дети подошли к узенькой речушке, через которую был проложен небольшой мостик.

— Все правильно, — сказала Аленка, ступая на мост. — Мери-Эл говорила, что мостик должен быть. Хорошая она девочка, жаль, что мы больше… — и тут она осеклась. — Алешка, смотри, смотри — аист! — закричала она и указала брату в сторону речки.

— Чудачка ты, — сказал Алешка, посмотрев туда, куда указывала сестра. — Это не аист, это цапля. Видишь, стоит на одной ноге, лягушек высматривает!

— Нет, аист! Я аистов на картинке видела!

— Нет, цапля!

— Нет, аист! Аист! Аист!!!

— Да цапля, мелюзга ты безграмотная! Кто из нас дольше в школе учится, ты или я?!

— Все равно — аист, аист! И ты обещал не называть меня мелюзгой!!!

— Да цапля я, цапля! — послышалось со стороны камыша.

Дети умолкли и застыли, как громом пораженные — у Алешки даже рот приоткрылся. Между тем, цапля подошла ближе к мостику и недовольно сказала:

— И так лягушки не ловятся, а тут еще вы шумите!

— Ты… То есть вы — разговариваете?! — изумленно спросила Аленка.

— А то ты сама не знаешь! — сказала цапля возмущенно.

— Не знаем! — сказал Алешка. — Мы никогда не видели говорящих цапель. И вообще мы даже не предполагали, что птицы могут говорить!

— Мы не отсюда, — добавила Аленка, — не из этого мира. Нас сюда река принесла!

Цапля встрепенулась — словно поправила перышки, и стала очень важной.

— То-то я гляжу — что-то странное! Впервые за столько времени вижу детей, да еще и таких чудных — которые не знают, что птицы говорят!

— А вы, извините, всегда говорили, или это было чье-то желание такое? — полюбопытствовал Алешка.

— Как же! Конечно желание! — ответила цапля. — Старого Стойера младший сын Эрик пожелал, чтобы все птицы разговаривали.

— И все разговаривают? — ошарашено спросила Аленка и посмотрела в небо, ожидая увидеть и других говорящих птичек.

— Все, — ответила цапля.

— И вороны? — спросил Алешка.

— И вороны.

— И воробьи? — изумилась Аленка.

— Девочка, а воробей что — не птица?!

Дети переглянулась.

— Как странно! — сказала Аленка. — Странно и интересно! Идешь — и говоришь с воробушком. Или с ласточкой. Или с кроликом…

— Кролики не говорят, — строго поправила девочку цапля.

— Потому, что они не птицы? — догадался Алешка.

— Именно, — ответила цапля важно. — Знаете, а я даже рада, что так получилось — ну что перед Цветком теперь никто желания загадывать не может! А то бы еще кошки заговорили, да собаки, да медведи! Или вдруг кто-то захотел бы лягушек говорящими сделать! Что нам, цаплям, тогда — с голоду умирать?

— Почему с голоду? — удивилась Аленка.

— А ты бы смогла съесть того, с кем можно поговорить? — спросила цапля.

— Вряд ли… — пробормотала девочка.

— То-то! — сказала цапля. — Ну, идите теперь куда шли, а я, глядишь, может, хоть какую завалящую лягушку поймаю!

Следующий час прошел очень интересно — дети забыли и про дождь, и про то, что они не дома, а в неизвестном, и, может быть, опасном мире. Развеселившиеся Алешка и Аленка во все глаза выискивали пролетающих мимо птиц, и звали их, пытаясь поговорить.

Вороны оказались птицами важными, и разговаривать с путниками не желали.

Пестрый удод перекинулся с детьми парой слов, но вскоре заявил, что ненавидит мокнуть, и полетел сушить перья в дупло приглянувшейся ему березы.

Разговорчивыми оказались воробьи. Эти дружелюбные птицы охотно рассказывали детям все, что знали: какого вкуса желуди на красном дубе, можно ли наловить мошек на фиалковой поляне дяди Стойера, где больше всего комаров и как хорошо, что идет дождь — на улицах поселка теперь не встретишь кошку! Так же оказалось, что воробьи знают о том, что Мери-Эл не пропала вместе с другими детьми, но, не смотря на свою болтливость, пытаются хранить эту тайну…

Между тем, небо становилось все темнее, тучи все ниже и гуще, дождь все плотнее и холоднее — это ощущалось даже под непромокаемыми плащами.

Неожиданно, где-то совсем близко блеснула молния, и сразу же послышался грохот грозового раската!

— Алешка, — Аленка схватила брата за руку, — я боюсь грозы!

— Не трусь! — Алешка решил показать сестре, что значит — быть смелым, хотя него самого душа ушла в пятки. — Подумаешь — гремит! Считай, что это такой салют!

— А молния? — не унималась Аленка. — Если в нас ударит молния?! Что будет с мамой? Она так и не дождется нас!

Слова сестры показались Алешке убедительными.

— Хорошо, — сказал он. — Побежали в лес.

— Почему в лес? — не поняла сестра.

— Молния бьет только в высокие предметы, — тоном знатока, заявил Алешка. — Здесь, на тропинке, выше нас ничего нет, значит, оставаться здесь опасно. А в лесу, среди деревьев, мы будем маленькими, и молния в нас не ударит.

Аленка восхитилась находчивостью брата, но потом сказала:

— Но ведь молния может ударить в дерево, под которым мы будем прятаться — нам тогда тоже достанется!

Тут еще раз оглушительно громыхнуло, и молния сверкнула как будто рядом с детьми!

— Бежим! — крикнул Алешка. — Спрячемся под самым маленьким деревом — молния в него не ударит!

Держась за руки, они побежали через поле к лесу. Гром гремел все громче, молнии сверкали, и детям хотелось оказаться под защитой деревьев как можно быстрее.

— Куда вы? — раздалось сверху.

Дети оглянулись на крик — над ними пролетала цапля, с которой они болтали, переходя речку.

— В лес! — крикнул Алешка, не останавливаясь. — Пересидим грозу!

Конец его фразы потонул в новом раскате грома.

— Вам туда нельзя! — стараясь перекричать гром, крикнула цапля. — В лесу мокрицы!

Но дети уже были рядом с первыми лесными деревьями.

— Какие еще мокрицы? — задыхаясь от быстрого бега, спросила Аленка брата.

— Не знаю, — ответил тот, и посмотрел в след улетающей цапле. — Наверное, улитки, или другие какие-то слизняки. Ты боишься улиток?

Аленка махнула рукой.

— Не боюсь, — ответила она. — Они противные, конечно, но гроза страшнее.

Дети углубились в лес на несколько десятков шагов, и уселись под молодым невысоким кленом.

Гром между тем не утихал, молнии сверкали то тут, то там. Дети прижимались друг к другу — невысокое деревцо не казалось такой уж хорошей защитой от грозы. Теперь дождь лил плотной, холодной стеной — даже в водонепроницаемых плащах дети страшно замерзли.

— Алешка, мне холодно! — пожаловалась брату Аленка.

— Мне тоже, — ответил тот. — Надо было взять с дерева одежды по куртке! Или попросить у Мери-Эл.

— Не только по куртке, но и по шапке!

— И по теплым ботинкам!

— И, если можно, одеяло!

Неожиданно гром утих, и дети услышали невдалеке какой-то странный, чавкающий звук.

— Алешка, что это? — вздрогнула Аленка.

— Не знаю, — пробормотал Алешка, которому звук тоже не понравился.

Мальчику вдруг стало очень страшно — в приближающемся звуке было что-то безжалостное и неотвратимое. Такое жуткое! Как бы он, Алешка, хотел не быть сейчас старшим братом, который должен защищать маленькую сестричку! Гораздо лучше было бы оказаться в этом страшном месте с кем-нибудь взрослым — тогда можно было не принимать решений, а просто надеяться, что всех спасет кто-то другой! Кто-то сильный, умный, а не он — маленький, растерявшийся мальчик!

— Смотри! — прошептала с ужасом Аленка и показала куда-то в сторону.

Алешка посмотрел туда, куда указала сестра, и задрожал крупной дрожью — он увидел тех, кто издавали эти звуки.

Этих существ было много, и они не были похожи на улиток.

Скорее, они напоминали огромные капли воды, запертые в прозрачный мешочек-кожу. И они были достаточно большими — в ширину около метра и в высоту размером с крупную собаку. Они не шли, а будто переливались с места на место — сначала из чудовища выделялся прямой вырост, что-то вроде направленной вперед ноги, и затем все содержимое чудища перетекало в этот вырост.

Алешка был уже готов разрыдаться от ужаса, но он вовремя посмотрел на сестру. В глазах Аленки было такое отчаяние, что мальчик тут же пришел в себя — как бы то ни было, а сейчас он и только он старший, и именно он должен сделать все, чтобы они с Аленкой не попали в беду!

— Это не улитки, — прошептал Алешка. — Я видел такое в учебниках старшеклассников. Это амебы. Только в нашем мире они маленькие — живут в грязной воде и их можно увидеть разве что в микроскоп.

— Как ты думаешь, они опасные? — прошептала Аленка.

— Не знаю, — ответил Алешка. — Но думаю, что узнаем скоро!

Между тем ближайшая к ним амеба наползла на плантацию грибов. Раздался уже знакомый детям чавкающий звук, и грибы исчезли — амеба всосала их в себя. Затем чудовище поползло дальше — и уже в сторону дерева, под которым сидели дети.

— Она накрывает собой землю и всасывает в себя все, что сможет съесть! — прошептал Алешка.

— Как ты думаешь, они могут съесть нас?! — спросила Аленка в ужасе.

— Не знаю, — ответил брат. — Но цапля не зря говорила, что нам сюда нельзя. Значит…

Договорить мальчик не смог. Поддавшись страху, он вскочил, схватил сестру за руку, и, не разбирая дороги, помчался вглубь леса. Видимо, у амеб было что-то вроде слуха — все чудовища неспешно поползли в сторону, куда убежали дети, не забывая между делом всасывать в себя все новые и новые порции грибов.

Дети бежали долго — спотыкаясь, падая на мокрые камни, царапаясь о ветви деревьев. Алешке подумалось, что они могут заблудиться в огромном лесу, но сейчас это было не главное — спастись бы от тупых прожорливых тварей!

А чавкающие звуки раздавались то здесь, то там — видимо, мерзких чудовищ в лесу было очень много. Внезапно дети выскочили на маленькую полянку и остолбенели — прямо перед детьми ползало бесчисленное множество амеб! И повернуть обратно было нельзя — доносившиеся издали чавкающие звуки не оставляли сомнения — сзади детей ждет то же, что и впереди!

— Алешка, они нас окружили! — закричала Аленка в панике.

Алешка огляделся, ища, чем же можно защититься от прозрачных чудищ.

Прямо под ногами мальчик увидел крупные, плоские камни.

Алешка схватил один из камней и кинул в ближайшую амебу. Камень прошил чудовище насквозь и упал рядом с другой амебой. Первая амеба не обратила на пролетевший сквозь нее камень никакого внимания, а вторая остановилась на миг, наползла на камень, покатала камень в своем уродливом теле, видимо проверяя, не удастся ли найти на нем что-то съедобное, затем поползла дальше, оставив камень позади.

— Алешка, овраг! — крикнула Аленка и показала направо.

Алешка посмотрел туда — действительно, в нескольких метрах от них виднелась крутая стена оврага.

Дети кинулись туда.

Овраг оказался с крутыми, но все-таки не отвесными стенами — на полной скорости дети начали сбегать по склону. Склон был услан высокой, мокрой от дождя и потому очень скользкой травой. Внезапно Аленка вскрикнула — она поскользнулась и упала. Алешка не смог ее удержать — выпустил руку сестры и тут же упал сам.

Теперь дети катились вниз. Аленка скользила лежа на спине, хватаясь руками за траву и камни, пытаясь изо всех сил удержаться, но, увы — трава обрывалась в ее руках и не на миг не останавливала движения, а камни лишь в кровь разбивали девочке пальцы. Девочка слышала, как рвется в клочья ее любимый желтый плащ…

Положение Алешки было еще хуже — он катился кубарем. Со спины — на живот, опять — на спину, опять — на живот…

«Убьемся! — подумалось мальчику. — Сейчас хряпнемся о какое-нибудь поваленное дерево и все, конец!»

Но в конце пути их ожидало не дерево. На дне оврага протекала узкая, но довольно глубокая речушка, и дети на полной скорости угодили в воду.

Вода смягчила падение. Алешка больно стукнулся о воду животом, но упасть на землю было бы много хуже! Аленка же вошла в воду ногами вперед, ногами же оттолкнулась от твердого, каменистого дна, и как торпеда, вылетела на поверхность рядом с берегом речушки. Это было хорошо — Аленка плавала гораздо хуже брата, к тому же она растерялась, и потому выплыть на берег с середины речушки вряд ли смогла бы…

Девочка быстро выбралась на берег реки и поискала глазами Алешку. Вскоре она увидела его — он плыл, но не к ней, а от нее. От падения мальчик никак не мог сориентироваться в пространстве!

— Алешка, я здесь! — что есть мочи, крикнула девочка.

К счастью, Алешка услышал ее, развернулся, и быстро поплыл к ней. Несколько метров — всю ширину речки — он преодолел быстро. Дома, на ставке Алешка с друзьями проплывали и не такие расстояния.

— Ух, ну и дела! Могли и в лепешку расшибиться, а?! — сказал он сестре, когда выбрался на берег.

Он отряхнулся, совсем как собака, выбравшаяся из воды. Его синий плащ превратился в сплошные лохмотья и Алешка сбросил его наземь.

— Когда попадем домой, научишь меня плавать как ты? — спросила Аленка.

— Домой еще нужно попасть, — сказал Алешка и показал рукой на тот склон оврага, с которого они скатились. Весь склон оврага был усыпан амебами — чудовища преследовали детей, и передвигались довольно быстро.

— Бежим! — Аленка, не обращая внимания на кровь, капающую из разбитых пальцев, схватила брата за руку и поволокла прочь от оврага.

И опять дети бежали в глубь леса, не разбирая дороги — лишь бы быть подальше от чудовищ. Алешка подумал, что было бы хорошо замечать всякие приметные деревья и камни, чтобы по этим приметам выбраться потом назад на тропу, но ничего заметить и запомнить не смог — уж слишком быстро бежали они с Аленкой. А силы уже оставляли детей — они тяжело дышали, и было ясно, что на долгий пробег их не хватит.

Внезапно они выскочили на большую поляну и остолбенели — на поляне были дети.

Много детей — мальчики и девочки, большие и маленькие. Некоторые держали на руках малышей-грудничков.

Все дети стояли, и смотрели на Алешку с Аленкой.

— Пропавшие дети! — пробормотала девочка.

— Бежим к ним, — крикнул Алешка, потому, что сзади уже раздавались такие страшные, такие знакомые чавкающие звуки.

Алешка и Аленка кинулись к детям.

— Не сюда! — крикнул им один из детей. — Вы сюда не сможете!

Он предостерегающе замахал руками, но Алешка и Аленка не слушали его — ведь сзади были чудовища.

Они в миг преодолели расстояние, которое отделяло их от детей.

— Почему не сможем?! — задыхаясь, спросил у мальчика Алешка, когда оказался с ним рядом.

Мальчик выглядел бесконечно удивленным.

— Вы не должны были, — сказал мальчик растерянно. — Но вы смогли!

Все остальные дети смотрели на Алешку и Аленку во все глаза.

— Смогли что?! — не понял Алешка.

Аленке же было не до выяснений — амебы уже показались в той части поляны, откуда прибежали они с Алешкой.

— Нужно бежать! — крикнула Аленка испуганно.

— Не нужно, — сказал один из мальчиков. — Мы не можем, и они тоже не могут. Можете только вы. Интересно, почему вы — можете?!

— Да что можем, что?! — в один голос закричали Алешка и Аленка, не отрывая взгляда от быстро приближающихся амеб.

— Сейчас покажу, — сказал мальчик.

Тогда он, совершенно без страха, двинулся в сторону чудовищ. Пройдя несколько метров, он остановился, как будто уперся в невидимую преграду.

— Здесь стекло, — сказал он.

— Там нет стекла! — закричала Аленка.

— Здесь стекло, — повторил мальчик, и постучал кулаком как будто по воздуху. Раздался звук, причем такой, какой действительно бывает, если стучат по стеклу.

— Мы не можем пройти туда, — мальчик кивнул в сторону амеб. — А они никогда не проходят сюда. Только вы почему-то это можете! Интересно — почему?

Он отступил на шаг, взял с земли небольшой камень и швырнул в ближайшую амебу. Камень до амебы не долетел — он гулко стукнулся о невидимую преграду и отскочил мальчику под ноги. Между тем, амебы подползли к невидимой преграде с другой стороны. Подползли, потолкались всем своим водянистым телом и остановились. Преграда была не видна, но она существовала! Мерзкие чудовища покрутились, помаялись возле нее, а потом поползли прочь.

— Вот так мы и попали к вам, — закончил Алешка рассказ о своих и Аленкиных приключениях. — Когда Мери-Эл рассказывала о пропавших детях, нам было их — то есть вас! — очень жаль. Только мы не ожидали, что вы здесь, в лесу!

— Но ведь мы где-то должны быть! — сказал мальчик, который подходил к преграде. — Ведь дядя Рок не хотел, чтобы нас не было совсем, верно? По его желанию мы исчезли с улиц, но появились здесь, на этой поляне. Кстати, я очень рад, что с Мери-Эл все в порядке — мы все гадали, почему она не с нами. Я — ее брат Карлос.

— Это ты пожелал кусты с мороженым? — спросила Аленка.

— Я.

— А как вы живете здесь, и почему не уходите никуда? — спросил Алешка.

— Мы не можем никуда уйти! — с горечью ответил Карлос. — Со всех сторон поляна окружена невидимой стеной. Вначале мы плакали, в особенности малыши, а затем привыкли. И к поляне привыкли, и к дождю… Хотя к дождю, честно говоря, полностью привыкнуть нельзя! Многие из нас кашляют. Лечиться тут нечем, и достать лекарств ни как нельзя. Мы никуда не выходим, и к нам никто не заходит, только вы можете проходить через преграду.

— Потому, что мы — чужие, — закончила за него Аленка.

— Очевидно — да, — согласился с девочкой Карлос. — Вы здесь, но как будто и не здесь — часть наших законов на вас действуют (ведь вы, к примеру, мокните под дождем!), а часть — нет. Не знаю — почему?

— А что вы здесь едите? — спросил Алешка, которому очень хотелось есть.

— Малину, — ответила высокая девочка, которая держала на руках очень похожего на нее младенца — наверное, младшего брата. — Здесь огромный малинник, малины всегда много и она всегда спелая — ведь время остановилось. Пьем дождевую воду — она скапливается в крупных листьях. Мокрицы (по-вашему — амебы) нас не трогают — не могут сюда пробраться. Так и живем.

— А Мери-Эл ничего не говорила о мокрицах, — сообщила Аленка. — Говорила, то в лесу можно заблудиться, а об этих чудищах — ни слова!

— Откуда ж ей о них знать? — пожал плечами Карлос. — Они только недавно появились. Мы думаем — это из-за дождя. Они ведь как живой мешок, внутри которого вода. Им много ее нужно! Скорее всего, они просто высохнут, если прекратиться дождь! В те времена, когда Мери-Эл могла выходить из дома, мокриц не было и в помине, а теперь люди не знают о них — ведь мы и раньше редко заходили в этот лес, а теперь до него никому дела нет.

— А откуда вы знаете, что это именно дядя Рок пожелал, чтобы дети исчезли с улицы? — полюбопытствовал Алешка.

— А он сам нам об этом рассказал, — сказал один из мальчиков.

— Он нашел нас, — пояснил Карлос.

Алешка и Аленка изумленно переглянулись.

— Дядя Рок приходит к нам каждый день, по утрам, когда нет мокриц, — пояснила рыжая, очень кучерявая девочка — наверное, дочка или племянница рыжеволосого дяди Вальтера.

— Мы думаем, что мокрицы ползают по лесу как бы по кругу, — сказал Карлос. — Скорее всего — это из-за грибов. Пока мокрицы ползают в одной части леса, в другой успевают вырасти новые грибы вместо тех, что они сожрали вчера! Во всяком случае, у нас мокрицы всегда бывают в одно и то же время. По утрам их здесь никогда не бывает. В это время к нам и приходит дядя Рок.

— Он постоянно плачет, постоянно просит у нас прощения, — грустно сказала рыжеволосая девочка. — Стоит у преграды и плачет!

— И постоянно приносит нам гостинцы, — добавил Карлос. — То орехов соберет, то сходит к кустам с мороженым. Принесет все и сложит под невидимой стеной. Пройти к нам он ведь не может! А мы не можем выйти к нему — сами знаете.

— А мокрицы всю эту вкуснятину потом съедают, — с обидой в голосе сказал толстый мальчик, и сразу стало ясно — этому малышу давно надоело есть одну малину!

— Мы говорили ему, чтобы он не таскал нам ничего, — сказал Карлос. — Бесполезно ведь. Только мокрицы толстеют! Но он все равно постоянно носит и носит, а потом плачет и плачет.

— А другие взрослые к вам приходят? — спросил Алешка.

— Нет, — ответила рыжеволосая девочка. — Дядя Рок им ничего не сказал, хоть мы и просили. Он, бедняга, вообще после этого случая не в себе.

— Вы простили его? — спросила Аленка тихо.

— Конечно, — ответил Карлос. — Давно простили. Он ведь не думал ничего такого, просто хотел, чтобы мы не мешали играть в фубакс… Просто оговорился человек.

— Просто! — повторила возмущенно Аленка.

— Надо думать, что говоришь и что делаешь! — поддержал сестру Алешка.

— А вы много думали, когда на небо по дереву лезли? — спросила рыжеволосая девочка.

Алешка и Аленка смутились и замолчали.

— Жаль, что исполняются все желания, — сказала через минуту Аленка. — Вот бы исполнялись только хорошие, а плохие просто не могли исполниться!

— Так нельзя, — ответил Карлос. — Цветок — для людей, а люди ведь свободные существа. Свобода — это делаешь что хочешь. Хочешь — хорошее, хочешь — плохое. Только потом отвечаешь за все, что ты сделал.

— Да, — подтвердила рыжеволосая девочка. — Обязательно отвечаешь!

— Папа так плачет, — сказал толстый мальчик, — что обижаться на него нельзя.

— Дядя Рок твой папа? — спросила Аленка, удивленно.

Почему-то ей казалось, что пожелать такую дикость, как пожелал дядя Рок, мог только человек, у которого нет детей.

— Да, — ответил толстый мальчик.

— И мой, и мой! — раздалось еще несколько голосов.

На минуту все замолчали. Всем было невыносимо грустно.

— Если бы нам хоть на минутку к Цветку, — сказала рыжеволосая девочка. — У меня ведь неизрасходованное желание.

— И у меня, и у меня! — загалдели вокруг.

— Мы бы все исправили, — сказал Карлос. — Но мы не можем отсюда выбраться!

— А хотите, мы завтра утром пронесем вам через стекло все, что принесет дядя Рок? Или же сходим в поселок, раздобудем для вас лекарства? Хотите, а?! Мы ведь можем проходить через преграду? — предложил Алешка.

— Сами проходить можете, — ответил Карлос. — А пронесете ли что-то с собой — большой вопрос. Скорее всего — нет. Но даже и это не главное — вам нужно встать на рассвете и сразу уходить, иначе вы не успеете выбраться из леса на тропу! Не забывайте про мокриц. Если вы встретитесь им на пути, то погибнете.

— Вы лучше добирайтесь быстрее к Цветку, — сказала рыжеволосая девочка. — Вы ведь попросите Цветок вернуть нас родителям?

— Конечно, попросим, — заверила детей Аленка. — Только не знаем, будет ли из этого толк — мы ведь чужаки, сами знаете. От нашей просьбы может ничего не измениться.

— Мы понимаем, — сказал толстый мальчик. — Но вы попытайтесь!

— Мы попытаемся! — заверил детей Алешка.

После этого потерянные дети угостили Алешку и Аленку малиной. Наши путешественники наелись до отвала, и сразу же захотели спать — так сильно устали. Карлос пообещал разбудить Алешку с Аленкой на рассвете — чтобы они успели выйти на тропу до появления в этой части леса амеб. После этого Алешка и Аленка улеглись на мокрую землю и сразу же заснули — после такого напряженного дня их крепкому сну не мог помешать даже нескончаемый дождь.

На следующий день, около полудня, Алешка и Аленка вышли из леса на тропу.

— Фу, ну и устал я, — сказал Алешка. — Пять часов без отдыха!

— А я и больше бы без отдыха прошла, — сказала Аленка, — лишь бы не повстречать этих противных мокриц!

Дети сели прямо на тропу, и достали из самодельного лукошка малину, которую заботливо собрали для них Карлос и рыжеволосая девочка, которую, как оказалось, звали Мари.

Все-таки Алешка и Аленка могли проносить сквозь невидимую преграду разные предметы — лукошко с малиной, например! И как это было сейчас кстати! Дети съели всю малину за две минуты — ни ягодки не оставили! — но не пожалели об этом. Беречь припасы им было ни к чему — если не случиться чего-то непредвиденного, то пройдет несколько часов, и они достигнут Цветка, а значит и прохода в свой мир!

Дома после такой прогулки Алешка и Аленка провалялись бы на диване перед телевизором до вечера, но сейчас они позволили себе отдохнуть не больше пяти минут. Домой, домой — вот чего им хотелось! Ну и конечно, попытаться помочь своим новым друзьям — вдруг для того, чтобы наладить все в этом мире, им достаточно просто сказать несколько слов перед Цветком?

Алешка и Аленка продолжили путь. Конечно, без непромокаемых плащей идти было не приятно, но что уже поделаешь? Дети старались не обращать внимания на назойливые капли дождя, которые попадали им и на головы, и в глаза, а одежду вскоре промочили насквозь.

Прошел час, и поля вдоль тропинки сменились неухоженными землями с колючими кустарниками и густыми дикими травами. Ну, а лес, мимо которого шли дети, тянулся и тянулся дальше — видимо, он был по настоящему огромным. Алешка вздрогнул, подумав о том, что если б они заблудились в этом лесу, то могли бы не выйти из него никогда.

Аленку же занимали другие мысли.

— Как ты думаешь, мама уже хватилась нас? — спросила она брата.

— Не знаю, — ответил тот. — Здесь ведь все время идет один и тот же день. Может быть, там, дома, прошло всего несколько часов? Тогда мама, наверное, еще даже и волноваться не начала. Но если там прошло два дня, то конечно — нас уже давно ищет не только мама, но и милиция.

— А мы маме расскажем, где мы были и что видели?

— Расскажем, конечно, — пробормотал Алешка, с грустью глядя себе под ноги и видя уже надоевшую, скользкую от бесконечного дождя тропинку. — Только мама нам все равно не поверит! И даже лучше, если не поверит — иначе она меня гулять на улицу неделю не выпустит. Или даже две недели! Только, честно говоря, — Алешка вздохнул, — я бы и два месяца дома просидел, лишь бы рядом с мамой и папой оказаться!

— Алешка, смотри, что это?! — воскликнула Аленка.

Алешка поднял голову и увидел то, что видела сестра. Мальчик остановился и развел руки в изумлении.

В стороне от тропинки, метрах в десяти от детей, корчилось в траве невиданное существо — туловищем и головой оно напоминало большого крокодила, но имело огромные, черные, прямо таки вороньи крылья и длинный, теряющийся в траве, хвост. Существо отчаянно загребало крыльями траву и пыталось ползти.

— Это… это… — проговорил Алешка, но ничего больше не сказал — ведь он понятия не имел, кто перед ними.

— Это летающий крокодил, — предположила Аленка.

— Летающих крокодилов не бывает, — сказал Алешка не уверенно.

— Тогда кто это? — спросила Аленка громким шепотом.

— Я — Крокобряк! — недовольно проговорило существо, повернув к детям зубастую пасть.

Алешка с Аленкой посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами — после слов существа им совсем не стало понятнее, кто же перед ними.

— Вы… Вас… Вы ведь не настоящий, да? — спросил Алешка.

— Я? — изумилось существо. — Я настоящий! Иначе как мы с вами разговаривали бы?!

— Я не то имел в виду, — поправился Алешка. — Вы ведь не всегда здесь жили? Вашего появления ведь кто-то пожелал перед Цветком, верно?

— Ну конечно, — ответило существо недовольно. — Ведь летающих крокодилов не бывает, а я именно летающий крокодил — права была девочка! Догадливая!

— А почему вы говорите? — спросила осмелевшая от неожиданной похвалы Аленка. — Вы не должны говорить!

— Почему? — удивился летающий крокодил.

— В этом мире говорят только птицы. Так нам цапля объяснила!

— А я не птица?

Дети переглянулись.

— Нет, — сказал неуверенно Алешка. — Я брал у мамы учебник зоологии — ну, для старшеклассников — и там написано, что крокодил, это… — мальчик замялся. — Это… Это рептилия, вот! — вспомнил, наконец, он.

— А рептилии летают? — полюбопытствовал Крокобряк.

— Не знаю, — ответил Алешка. — Кажется, нет.

— Ну, так значит я — птица! — крикнул Кракобряк, у которого, наверное, совсем испортилось настроение. — А может быть — рыба! Или вообще — растение! Кукуруза с крыльями!

— Вы не кукуруза! — возмутилась Аленка. — У кукурузы листья! И корни!

— Да, листьев и корней у меня нет, — согласилось странное существо. — Я просто имел ввиду то, что не вижу большой разницы — рептилия я, или нет! Говорю — и все тут. Всегда говорил. Может быть, дело в том, что я, так сказать, искусственный — плод человеческой фантазии. Безмозглые люди желают все, что им заблагорассудиться, и никакого чувства ответственности! А ты — мучайся потом! Вы думаете, я здесь один такой странный?! Как же! Есть у меня приятель — Баран-Бурундук. Не встречали? Нет? Ну, может быть, еще встретите, хотя я его давненько не видел — наверное, сидит где-то в дупле, дождь пережидает. Страшно не любит мокнуть! Так вот — он не только частично бурундук, частично баран, но еще и разговаривает, пускает ушами мыльные пузыри, показывает фокусы и делает фейерверки! Ужас, да? Вот такое чудо-юдо пожелал себе на день рождения Алик, средний сын Вальтера! Попускал бы мыльные пузыри из своих ушей — узнал бы, что это такое!

— А кто, простите, пожелал, чтобы появились вы? — спросила Аленка.

— Старик Зем, — сказал Крокобряк с отвращением. — У него в поселке больше всех детей было. И он их любил, конечно. Все подарки им диковинные делал! Вот его пятой дочери и захотелось на день рождения летающего крокодила. Ну, вот Зем (чтоб ему до конца жизни есть одну капусту!) и отправился к Цветку. Желаю, говорит, летающее существо с головой и туловищем крокодила, крыльями вороны и павлиньим хвостом! Вот я и появился! Я ему, конечно, тут же так всыпал, что он больше ко мне и ни разу не подходил — боится!

— А почему вы ему… ну, всыпали? — удивилась Аленка. — Ведь без него вас не было бы!

— Потому, что он забыл про ноги!!!

Дети посмотрели на летающего крокодила по внимательнее — действительно, никаких ног у него не было, и он лежал на земле просто на брюхе.

— Ходить не могу, только летаю, — пожаловался Крокобряк. — Но даже и с полетом проблема — невозможно взлететь прямо с брюха — крыльями не размахнуться. Поэтому, для того, чтобы взлететь, мне нужно упасть с обрыва — тогда я машу крыльями как надо и набираю высоту. А если обрыва нет — все! Ни ходить, ни летать!

— А почему, извините, вас так смешно зовут — Крокобряк? — осторожно поинтересовался Алешка.

— Это дети меня так прозвали. Означает — крокодил, который падает.

— Почему — падает?!

— А ты пробовал аккуратно приземлиться, если у тебя нет ног?! — рявкнул Крокобряк.

— Извините, не нервничайте, пожалуйста, — попросил Алешка. — Вы когда кричите — очень страшный. Я во взлетах и посадках я мало что не понимаю — ведь я не летаю!

— Не летаешь, так молчи, — сказал Крокобряк грустно, потом вздохнул и принялся объяснять. — Если ты самолет, то у тебя есть специальные колеса — шасси называются, и ты мягко садишься на них.

— Я это знаю! — вставил Алешка.

— Не перебивай! — одернул мальчика Крокобряк. — Так, о чем это я? А! Если ты самолет, то садишься на шасси. Если ты птица — садишься на ноги. Или на лапы — как кому больше нравиться. А если у тебя нет ни того, ни другого, ты брякаешься на брюхо и проезжаешь на нем несколько метров, пока не остановишься! На земле после моей посадки такая борозда остается — будто плугом пахали! Хорошо, что у меня брюхо крокодила — кожа прочная. Было бы брюхо кролика — совсем пропал бы. Вот такая беда! Конечно, можно было бы садиться мягко на воду, но с воды я потом не поднимусь в воздух. Один раз попробовал — на всю жизнь запомнил! И вообще — жить в реке или в озере я не могу, хоть и крокодил — крылья промокают насквозь и тянут на дно. Остается здесь мучиться! Сколько раз я просил детей — ну пожелайте вы перед Цветком хоть какие-то ноги для меня, у вас же есть неиспользованные желания! Так нет же — этим маленьким жадинам нравилось смотреть, как я падаю! Очень смешно, говорят! А я и рад, что с ними так получилось! — добавил Крокобряк мстительно. — Пусть сидят теперь на поляне — будут знать, как смеяться над чужими страданиями!

— А Мери-Эл говорила, что вы добрый, — сказала с упреком Аленка.

— И им так плохо там, на поляне! — добавил Алешка.

— Да? — спросил Крокобряк и как будто смягчился. — Наверное, действительно, плохо — я часто их вижу, когда пролетаю над лесом. Только Мери-Эл я среди них не видел! А она хорошая девочка, всегда меня жалела, даже хотела мне ноги пожелать, да только остальные ее отговаривали!

— Она не на поляне, — сказал Алешка. — Она дома сейчас, только не может на улицу выйти — тогда она исчезнет.

— И окажется вместе со всеми другими на поляне, да? — уточнил Крокобряк.

— Скорее всего — да, — сказала с грустью Аленка. — Извините за любопытство, — продолжила она осторожно, — но у вас и вправду павлиний хвост?

— Павлиний! — признался Крокобряк с отвращением. — Смотри!

Он поднял и раскрыл свой хвост. Хвост был огромным — подстать размерам самого летающего крокодила, и расцветки необыкновенной — казалось, в хвосте присутствовали все мыслимые цвета. Тут угадывалось и пламя костра, и зелень травы, и удивительный цвет клиновых листьев осенью…

— Кошмар, правда? — спросил Крокобряк Аленку.

— Вовсе нет, — ответила девочка. — По моему, очень даже красиво!

— Да? Ну, дело вкуса, — сказал Крокобряк и сложил свой хвост. — Я бы с удовольствием поменял хвост на ноги. На любые — даже на слоновые.

— Вы извините, — сказал Алешка, — но мне показалось, что сейчас у вас какая-то проблема?

Крокобряк в раздражении хлопнул хвостом по мокрой траве — во все стороны полетели брызги.

— Еще бы не проблема! — воскликнул он. — Я летал, захотел приземлиться, но упал слишком далеко от обрыва, с которого всегда начинаю полет! Вон обрыв, — он кивнул в сторону, и дети увидели, что метрах в пятидесяти действительно находится обрыв, — но доползти у меня до него не получается — крылья по мокрой траве скользят!

— Мы помогли бы вам, — осторожно сказала Аленка, — но мы боимся к вам подходить. У вас такие страшные зубы!

— Глупости! — заверил ее Крокобряк. — Летающие крокодилы не едят детей! Я вообще предпочитаю зеленые помидоры — их можно срывать прямо с куста в полете, когда паришь низко-низко над землей. Сейчас так много зеленых помидор!

Алешка и Аленка переглянулись, и осторожно, готовые в любой момент броситься прочь, подошли к летающему крокодилу. Они волновались напрасно — Крокобряк не делал ни малейших попыток схватить их зубами.

— Давайте так — вы толкаете крыльями, а мы подталкиваем вас сзади! — предложила Аленка.

— Давайте, — согласился Крокобряк и начал отчаянно отталкиваться крыльями от укрытой скользкой травой земли.

Дети сзади подталкивали огромного зверя-птицу изо всех сил, но все было напрасным — трава действительно была очень скользкой, а Крокобряк тяжелым. Все трое быстро устали.

— Ничего у нас не получается! — пожаловалась Аленка, в изнеможении опускаясь на траву.

— А я, кажется, знаю, что делать, — сказал Алешка.

Сестра и летающий крокодил уставились на него.

— Я когда-то был у папы на работе — помнишь, ты тогда болела гриппом и мама лежала с тобой в больнице? Так вот — там я видел, как папа и другие рабочие перетаскивали с места на место тяжеленный станок. Они его катили! Клали под станок куски круглой трубы, и толкали станок. Станок ехал по этой трубе как на колесах!

— Что такое — круглая труба? — полюбопытствовал Крокобряк.

— Не важно, — ответила Аленка. — Здесь ее все равно нет.

— Трубы нет, — сказал Алешка, — но есть вот те деревца, — он указал на растущие невдалеке чахлые березки. — Сломаем их, очистим стволы от маленьких веток, и получим круглые деревяшки — чем не труба?

— Жалко березки, — сказала Аленка осторожно.

— А его не жалко? — спросил Алешка, указывая на Крокобряка. — Что ж ему — здесь с голоду умирать? А сломанные деревца, может быть, пустят от корней новые побеги — так бывает. Помнишь, папа срубил во дворе старую абрикосу? Так из ее пня теперь новое дерево растет!

— Ну, хорошо, — пробормотала Аленка.

Девочке было жаль несчастные деревца, и Алешка ее полностью не убедил, но она не видела другого выхода.

— Вырастут березки, — заверил ее, обретший надежду, Кракобряк. — У нас вообще все очень хорошо растет!

Березки ломали долго — совсем не просто безо всякого топора сломать дерево, хоть и маленькое! Не меньше часа прошло, пока уставший, но очень довольный Алешка, предъявил Крокобряку несколько очищенных от веток березовых стволов.

— Надеюсь, они не повредят ваше брюхо, — сказал мальчик. — Они не очень ровные.

— Не переживай, — сказал Крокобряк. — Мое брюхо и не через такое проходило. Справится!

Алешка выложил перед Крокобряком один за другим все березовые стволы — получилась небольшая дорожка. Крокобряк поднатужился, толкнул крыльями по мокрой траве, и его неповоротливое туловище заползло сначала на один березовый ствол, потом на другой, потом на третий!

Дело пошло. Крокобряк, что есть силы, отталкивался крыльями от земли, березовые стволы прокручивались под его тяжестью, и Крокобряк ехал на них, как на колесах. Когда очередной березовый ствол оставался позади летающего крокодила, Аленка подбирала его и бросала Алешке, который шел впереди всех. Алешка клал этот ствол перед Крокобряком, и тот мог опять пользоваться им как колесом. Получалась непрерывная едущая дорожка!

Наконец, расстояние до обрыва было преодолено, Крокобряк в последний раз толкнул крыльями землю и полетел с обрыва вниз, но не упал — несколько взмахов мощных крыльев, и летающий крокодил взмыл над детьми.

Алешка и Аленка смотрели на невиданного зверя-птицу высоко задрав головы.

— Спасибо, дети! — закричал им Крокобряк с высоты. — Теперь вы навсегда мои друзья!

И он полетел в сторону полей — решил, наверное, подкрепиться зелеными помидорами.

— Жаль, что у него нет ног, — сказала Аленка, глядя вслед удаляющемуся летающему крокодилу. — Давай так — ты у Цветка пожелаешь, чтобы дети вернулись к родителям, а я — чтобы у Крокобряка были ноги! Нас ведь двое — значит, могут быть два желания!

— А как мы вернемся домой?

— По проходу, — сказала девочка.

— А если что-то пойдет не так, и проход не приведет нас домой?

— Тогда попросим пожелать этого перед Цветком кого-то из детей. Если мы их освободим, то они ведь не откажут нам в такой мелочи?

— Не откажут, — согласился с сестрой Алешка.

И они двинулись дальше. Уставшие, голодные, мокрые, они шли без остановок, желая добраться к Цветку до темноты — ведь тот на ночь закрывался.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, когда дети вошли на большую поляну. Тропинка на ней заканчивалась, что и не удивительно — больше в ней не было нужды. Посреди полянки, на небольшом холмике, рос Цветок. Он был крупным — больше всех цветков, которых доводилось видеть детям. И очень красивым — поскольку был вечер, его изящные, резные, мокрые от дождевых капель лепестки светились перламутром.

— Какой красивый! — прошептала Аленка, не отрывая взгляда от Цветка.

— Говори желание, — сказал Алешка, — а то солнце опустится.

— Давай первым ты, — предложила Аленка.

— Боишься? — уточнил брат и вытер со лба надоевшие дождевые капли.

— Боюсь, — созналась Аленка. — Ты старше, у тебя, наверное, лучше получится.

— Хорошо, — Алешка стал перед Цветком очень ровно, и сказал торжественно: — Желаю, чтобы дети вернулись к родителям, и чтобы дождь прекратился! Проще говоря, чтобы все было как до желания дяди Рока!

— Но чтобы у Крокобряка были ноги! Такие, какие бы ему больше всего подходили! — крикнула вслед за братом Аленка.

Дети замолчали. Потом принялись оглядываться по сторонам.

— Как ты думаешь, подействовало? — спросила Аленка.

— Наверное, нет, — сказал Алешка грустно. — Дождь ведь идет.

И верно — будто подтверждая Алешкины слова, дождь припустил особенно сильно.

— Давай наоборот? — предложила Аленка. — Я скажу про детей, а ты — про Крокобряка.

Попробовали наоборот. Ничего. Все тот же дождь вокруг. Только Цветок начал складывать свои перламутровые лепестки.

— Мы чужие здесь, — сказал Алешка с грустью.

— Мне так хотелось всем им помочь! — сказала Аленка с дрожью в голосе. — Не получается!

— Не получается, — согласился брат.

— А может быть сбудется желание, которое касается только нас? — спросила Аленка, и крикнула в сторону уже почти закрывшегося Цветка: — Хочу, чтобы мы оказались дома! Хочу к маме! К ма-а-ме!

Уставшая от долгой дороги и бесконечного дождя девочка разрыдалась.

Ничего не произошло, лишь дождь хлестал детей холодными струями.

— Ну ладно, Ален, ну не реви ты! — попробовал утешить Алешка сестру.

— Пошли искать проход? — спросила его Аленка и громко всхлипнула. — А то скоро ночь.

— А чего его искать? Вот он, — Алешка показал на деревянный сруб колодца, который находился в нескольких метрах от Цветка.

— Будем в него прыгать? — опасливо спросила Аленка.

— А разве у нас есть другой выход?

— Нет, — прошептала девочка, а потом попросила жалобно: — Ты только не бросай мою руку, хорошо?

— Не брошу, — сказал Алешка. — А хочешь, мы руки свяжем?

— Чем свяжем?

— Тканью. Оторвем рукав от моей рубашки.

— Мама рассердится!

— А если кто-то из нас потеряется и не попадет домой, мама сердиться не будет?

— Будет, — согласилась Аленка. — Рви рукав, а то уже почти темно.

Алешка снял с себя рубашку, потянул за рукав. Рукав оторвался легко, с глухим треском. Алешка натянул обезображенную рубашку на себя, а рукавом дети связали себе руки — Алешкину правую руку привязали к Алениной левой. Потом подошли к колодцу, забрались на верх сруба.

— Ну что, давай, только вместе, — сказал Алешка сестре.

— Страшно! — ответила та.

— Не трусь, — сказал Алешка, который и сам сильно трусил, но подать виду не мог. — Может, через минуту уже дома будем! Давай прыгать, только одновременно!

— А если не попадем домой? — не унималась Аленка.

— Тогда выберемся! Я ведь хорошо плаваю. Ну, давай. Три, четыре! — и дети одновременно прыгнули вниз. Воды в колодце было много — очень скоро ноги детей коснулись этой холодной воды, потом они ушли под воду с головой. Они погружались все глубже и глубже, и — о чудо! — там, где должно было быть дно, мелькнул солнечный свет, и как будто облака, и как будто чистое, без туч, небо другого мира!

И вдруг сильное боковое течение подхватило детей, и унесло в сторону от спасительного прохода.

Теперь они вновь, как и двумя днями раньше, неслись по подземной реке. Мелькнул большой, возвышающийся над уровнем воды, покрытый темно-красным мхом камень, потом перед детьми открылся уже знакомый подземный туннель — с выступающими камнями на стенах и никогда не тающими сосульками на потолке. Хорошо, что у них были связаны между собой руки — из-за быстрого течения дети могли легко потерять друг друга. Вода реки то покрывала их с головой, то из-за своей огромной скорости как бы выталкивала наружу — головы детей ненадолго оказывались над водой и она могли дохнуть спасительного воздуха. Иногда дети чувствовали телами какую-то живность — наверное, в подземной реке водилась рыба.

По началу Алешка пытался хвататься за выступающие из стен туннеля камни, стараясь остановиться и постараться как-то вернуться к проходу. Но остановиться не получалось — теченье смывало детей, не оставляя выбора — только держаться на поверхности, стараться не утонуть и надеяться, что река, как и в прошлый раз, вынесет их на твердую землю.

В какой-то момент Алешке показалось, что их несет по знакомым местам. Кажется, он даже краем глаза видел узкий боковой проход, тот который вел к злосчастному тополю, с которого все и началось! Но Алешка не был в этом уверен, да и какая разница?! Вернуться к проходу они все равно не могли — их стремительно несло вперед.

И так же, как и в первый раз, этот путь из-за мрака, холода и отчаяния показался детям бесконечным.

Но все имеет конец, закончилось и это мучение наших путешественников.

Как и в первый раз, детей неожиданно и резко подбросило вверх, они оторвались от воды, взмыли в воздух, а потом упали на мокрую землю.

Опять была скользкая, вязкая земля, опять — мокрая, густая трава, опять шел на улице непрекращающийся дождь.

— Мы живы! — прошептала Аленка и поднялась на ноги.

Ее зашатало, и девочка тут же села.

— Интересно, где мы, — сказал Алешка, и тоже сел.

— Не знаю, — сказала сестра. — Хотя мне кажется, что здесь мы уже были.

Она указала куда-то рукой. Алешка присмотрелся — вдалеке виднелось дерево с одеждой, чуть дальше был спящий поселок.

— Мы там же, откуда сюда и попали, — сказал мальчик, и устало лег на мокрую землю. — Наша песня хороша, начинай сначала!

10.

Когда они — мокрые, усталые, замерзшие, опустошенные — тихо постучались в окошко к Мери-Эл, была уже глубокая ночь.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Мери-Эл открыла им. Девочка выглядела сонной и напуганной.

— Вы?! — она изумленно разглядывала Аленку и Алешку. — Как вы здесь оказались?!

— Да так, как и в прошлый раз — из реки вынырнули, — вздохнул Алешка.

— А я спала. Вы меня так напугали! Думаю — мало ли кто и зачем ночью пришел! Смотрю в щелочку — вроде бы дети. Открываю — вы. Да проходите же, не мокните!

И она пропустила гостей в свою комнату, вновь, как и в прошлый раз, предложила им чистую, сухую одежду.

Алешка и Аленка переоделись, а потом рассказали гостеприимной хозяйке о том, что с ними случилось: и о разговоре с цаплей, и о встрече со страшными амебами, и о детях на поляне, и о Крокобряке, и о том, как кричали свои желания перед Цветком, и о том, как не смогли попасть домой через проход.

— Нас смыло течением, — подытожил Алешка. — Думаю, что в реке слишком много воды. Из-за дождя, конечно. Пока не прекратиться дождь, течение будет оставаться слишком сильным, и мы не попадем домой.

— Да, дела, — сказала Мери-Эл задумчиво. — Значит, говорите, дети живут на поляне в лесу? И значит, если я когда-нибудь все-таки выйду на улицу, то тоже окажусь в лесу, буду есть малину и запивать дождевой водой? Не так и плохо — я ожидала худшего.

— Плохо, — сказала Аленка. — Они несчастны там, на поляне. Многие из них кашляют, если их не лечить, как следует, то они заболеют еще сильнее. Они хотят увидеть родителей, вернуться в свои дома, хотят, чтобы вновь светило солнце!

— А для этого нужно, чтобы кто-то сказал свое желание перед Цветком, иначе ничего не будет, — сказал Алешка.

— А для этого нужно, чтобы желание перед Цветком сказала я, — уточнила Мери-Эл, — ведь больше некому. Я бы и сказала, да только не могу выйти из дома!

После этого все долго молчали, каждый удрученный своим горем. Алешка и Аленка сидели рядышком на маленькой кроватке Мери-Эл, и вспоминали свои кроватки, свой дом, своих родителей… Аленка даже всплакнула тихонько — ей подумалось, что она не попадет больше домой никогда. Алешка не плакал — ведь мальчикам лить слезы не полагается, хотя если честно, не будь рядом девочек, он плакал бы навзрыд.

Мери-Эл ходила из угла в угол по детской комнате. Ее горе было велико — ведь у нее был шанс все исправить, она постоянно думала о том, как бы воспользоваться этим шансом, но ничего, ничего придумать не могла!

— Если бы я могла выйти, — сказала она, наконец, в отчаянии, — если бы я только могла выйти отсюда!

— Скажи, а ведь Цветок закрывается ночью? — спросила вдруг Аленка, и перестала плакать.

— Да, конечно, — ответила Мери-Эл.

— А ты не пробовала выходить на улицу именно ночью? — спросил Алешка, который тут же понял, что хотела сказать его сестра. — Бесполезно загадывать желания, пока Цветок закрыт — ведь так? Может быть, и желание дяди Рока на это время, ну, приостанавливается, что ли? Вдруг в это время тебе можно находиться на улице!

— Сомневаюсь, — сказала Мери-Эл. — Ведь дети не возвращаются на ночь домой, и дождь не прекращается по ночам!

— Для других детей желание дяди Рока уже исполнилось, — сказал Алешка. — А для тебя — только должно исполниться. Ведь этот разные вещи? Как ты думаешь? Может быть, ночь не отменяет то, что уже совершилось, но в это время нет возможности совершить что-то новое?

— Ты надеешься, что в те часы, когда Цветок закрыт, я свободна? — спросила Мери-Эл задумчиво.

Алешка пожал плечами.

— Может быть, — сказал он. — Мы ведь ничего об этом не знаем.

— Я никогда не выходила ночью на улицу, — сказала Мери-Эл. — У нас вообще детям не позволяют гулять на улицах по ночам. Разве у вас не так?

— И у нас так, — подтвердила Аленка.

— Боюсь, что папа сильно отругал бы меня! — сказала Мери-Эл, подошла к двери, открыла ее и высунула наружу руку.

Дети смотрели на нее во все глаза.

Прошла минута, вторая — рука не исчезала. Медленно, пересиливая страх, Мери-Эл ступила за порог одной ногой, готовая в любой момент вернуться в спасительную комнату, если нога начнет исчезать. Ничего не случилась — нога девочки оставалась прежней. Тогда Мери-Эл переступила порог и другой ногой — девочка оказалась на улице! И на этот раз не произошло ничего страшного. Девочка постояла под каплями холодного ночного дождя с пару минут, потом зашла в комнату. Лицо ее сияло.

— Получается, — сказала она. — Получается!

— Мы спасены?! — закричала Аленка. — Мы все спасены?!

— Тише, взрослых разбудишь! — сказал Алешка сестре. — Скажи, а мы можем добраться до Цветка за одну ночь? — спросил он Мери-Эл.

— Это сложно, но нужно подумать, — сказала та. — Пешком — точно не получится. Хоть по поселку, хоть в обход. Слишком долго. Солнце взойдет, а мы еще будем в пути. Тогда я исчезну.

— А если бежать? — спросила Аленка.

— А ты сможешь бежать всю ночь? — спросила девочку Мери-Эл.

— Я?.. Не знаю, — ответила Аленка.

— Вот и я не знаю, — сказала Мери-Эл. — А второго шанса у нас не будет. Если я не доберусь за ночь до Цветка, то с первыми лучами солнца окажусь на поляне в лесу со своими братьями. И никогда больше не увижу дома. А вы не увидите своего.

— Постой, — сказал Алешка. — Ведь Цветок начинает раскрываться лишь с первыми лучами солнца. Представь — солнце всходит, Цветок раскрывается, но и ты — исчезаешь! Ничего не получится! Ты просто не успеешь сказать свое желание, даже если мы и доберемся до Цветка!

— Я думаю, что успею, — сказала Мери-Эл решительно. — Я помню — дети на улице исчезали не вдруг, а как будто таяли за минуту. Если быть в эту минуту рядом с Цветком, я успею сказать все!

— Это опасно, — воскликнула Аленка.

Мери-Эл кивнула.

— Еще как опасно! — сказала она с грустью. — Но разве у нас есть выход? Я хочу, чтобы все было как раньше. Я хочу видеть каждый день своих братьев, хочу, чтобы папа с мамой больше не плакали, хочу, чтобы, наконец, прекратился дождь. Надо хотя бы попробовать! Жить так, как мы живем сейчас — нельзя!

— Можно поехать к Цветку на велосипеде, — предложил Алешка. — Не в обход, там плохая дорога, а по поселку!

— А что такое велосипед? — спросила Мери-Эл.

— Велосипед, это когда есть два колеса, руль, сидение, рама, педели! Ты крутишь эти педали и едешь быстрее, чем мог бы бежать!

— Нет, у нас такого не придумали, — покачала головой Мери-Эл. — У нас есть железная птица дяди Семы, но папа говорил, что она заржавела, да я и так не знаю, как с ней управляться.

— М-да, дела-а, — протянул Алешка. — Идти не можем, бежать не можем, ехать не можем, лететь не можем. Плыть тоже не можем… — тут мальчик запнулся. — Или — можем?!

— Можем — что? — спросила Мери-Эл.

— Дорога по подземной реке к Цветку гораздо короче, — сказал мальчик. — Мы доплыли сюда не больше, чем за час. Это и не удивительно — дорога по земле идет по холмикам, и к тому же в обход леса, а подземный туннель, кажется, прямой! Туннель — это и есть короткая дорога, понимаете?! Правда — там вода, и течение очень сильное, но если бы придумать способ, как двигаться против течении, я думаю, за ночь мы бы успели!

— Скажи, Мери-Эл, у твоего папы есть лодка? — спросила Аленка. — Мы могли бы поплыть на этой лодке! Гребли бы веслами, да так и добрались бы!

— Лодка есть, — сказала Мери-Эл, — Только на ней уже давно никто не плавал.

— Плохая идея, — сказал Алешка задумчиво. — Против такого течения мы одними веслами не справимся. Можно было бы попробовать использовать лебедку…

— А лебедка — это что? — в один голос спросили девочки.

— Сейчас расскажу, — сказал Алешка. — Когда-то, кажется еще в прошлом году, напротив нашей школы в огромной луже застрял грузовик… Я ходил смотреть, как его другой грузовик вытаскивал — интересно ведь! Так вот — между грузовиками протянули толстый канат, который накручивался на специальное колесико. Оказывается, накрутить веревку на колесо проще, чем просто тянуть его, ну, так, как перетягивают канат! Колесико крутили, канат натягивался, и знаете — грузовик из лужи выехал! Это и называется лебедкой — мне тогда водители сказали. А теперь вот что я думаю — в тоннели, где проходить река, очень много выступающих камней. Если взять веревку, на веревку приделать крючок, чтобы цепляться этим крючком о камень, то можно на этой веревке протащить лодку вперед — вот так, накручивая другой конец веревке на прикрепленное к лодке колесико! А потом — подтаскивать лодку к следующему камню. Это трудно, конечно, но за ночь мы бы добрались! Жаль только — мы никогда в жизни не сможем спустить лодку в колодец, из которого нас уже два раза сюда выкинуло — там слишком сильное течение, и лотку унесет.

— Скажи, а ты смог бы сделать такую лебедку? — спросила Алешку Мери-Эл.

— Думаю, что да, — ответил тот. — Я дома из игрушечного конструктора что хочешь сделаю — и вертолет, и грузовик. Не настоящие — игрушечные, конечно. Папа говорить, что я, когда вырасту, инженером буду, или изобретателем каким-то! Лебедку я бы сделал, да только что толку — нам не спустить лодку в реку!

— Чуть дальше от того колодца, через который вы попали сюда, река выходит на поверхность, а потом опять идет под землю, — сказала Мери-Эл. — Я знаю, как туда идти. Оттуда мы сможем попробовать плыть по реке против течения — вот как ты говоришь. Только нам нужно хорошенько подготовиться — это наш единственный шанс.

11.

Подготовка заняла весь следующий день.

Алешка подошел к решению задачи очень серьезно — в конце концов, это был не игрушечный конструктор, и ошибка в расчетах могла очень дорого стоить детям! Поразмыслив, Алешка решил, что ему нужна большая катушка, веревки и железные прутья для ручек и крючков.

Вместо катушки решили использовать табуретку Мери-Эл, которая так и была сделана — в виде огромной катушки для ниток. С чердака Мери-Эл натаскала множество нитей, оставшихся с тех времен, когда одежду для всего поселка шил ее папа, а о чудесном дереве с готовой одеждой ни кто и не мечтал. Железные прутья тоже нашлось в доме.

Не смотря на то, что детям не всегда удавалось работать тихо, ни мама, ни папа Мери-Эл ни разу не заглянули в комнату дочери — так были поглощены горем из-за потери сыновей.

— Как мне их жаль, — сказала как-то Аленка Мери-Эл, имея ввиду родителей своей новой подруги. — Что с ними будет, если у нас ничего не получиться, и они потеряют и тебя?

— Не знаю. Не хочу об этом думать, — сказала Мери-Эл. — Если уже решились, значит не нужно распускать нюни, как говорит мой брат Карлос. Сейчас я дома и что — разве мама с папой меньше горюют, чем остальные? Будем думать о хорошем — если все получится, то завтра дома будут все дети поселка.

Как только солнце зашло, Алешка, Аленка и Мери-Эл, одетые в новые плащи, выскользнули из дома. Лодка хранилась в сарае, и детям пришлось изрядно повозиться, чтобы вытащить ее — лодка была для них тяжела. Тем не менее, детям вроде бы удалось особенно не шуметь, и родители Мери-Эл ничего не заметили. Дети сложили на дно лодки все, что приготовили, с трудом подняли лодку на плечи, и, как смогли быстро, направились к реке.

— Как хорошо, что мы никого не разбудили! — сказал Алешка, и неожиданное охнул — мальчик слегка поскользнулся, тяжелый груз качнулся и больно врезался ему в плечо. — Родители Мери-Эл ни за что не отпустили бы ее! — закончил он.

— Вроде бы в соседнем доме кто-то проснулся, — заметила Аленка.

— Может быть, проснулся дядя Ковакс, — сказала Мери-Эл. — Он чутко спит и ему всегда мешает шум! Но он нам не помеха — ему никогда не было дела до детей.

— Свечи! Мы забыли свечи! — сказал вдруг Алешка, останавливаясь. — В туннеле ведь темно!

— Я взяла свечи, — сказала Мери-Эл. — Три штуки. Все, которые смогла найти. И спички взяла. Вот влетело бы мне от папы, если бы он застал меня со спичками!

— Ничего, я буду поджигать, — сказал Алешка веско. — Мне уже девять лет — мне родители разрешают.

Прошло не меньше часа, когда дети подошли к нужному месту. Здесь река с шумом вырывалась из-под земли для того, чтобы метров через пятьдесят опять скрыться в подземным тоннеле.

— Девчонки, отдыхайте! — сказал Алешка, когда они сбросили ставшую невыносимо тяжелой лодку на землю. — Я пока все установлю.

Девочки в изнеможении повалились на мокрую траву. Хотя за прошедший день они успели подружиться, а утром так или иначе должны были расстаться навсегда, у них не было сил о чем-то говорить — они просто обнялись, и так и лежали, лишь иногда вытирая с лиц дождевые капли.

Между тем Алешка, трясущимися от усталости руками начал устанавливать на лодке лебедку.

Прежде всего, он закрепил, как следует, катушку, потом старательно приделал к ней ручки. Если оторвется хоть одна ручка — быстрое течение им не победить! Когда это было сделано, он закрепил на катушке канат с мощным крючком на конце. Другой канат — страховочный, но тоже с крючком — закрепил за днище лодки.

— Ну, как, девчонки, отдохнули? — спросил он, когда все было закончено.

— Не отдохнули, — сказала Мери-Эл, — но отдыхать нам некогда.

— Дома отдохнем, — сказала Аленка, тяжело поднимаясь с мокрой земли. — Когда попадем домой, я просплю на мамином диване весь день!

Дети подтащили лодку вплотную к воде, к тому месту, где река вырывалась из подземного туннеля наружу. После этого Алешка вошел по колено в воду, и начал бросать страховочный канат вглубь туннеля, стараясь зацепиться крючком о какой-нибудь камень на стене.

Наконец, ему это удалось — крючок надежно зацепился о какой-то выступ. После этого дети столкнули лодку с берега на воду. Вода тряхнула лодку, и если бы не канат, суденышко неминуемо уплыло бы по течению вниз, но — нет! — канат держал надежно, и лодка оставалась на месте. Теперь дети могли забраться в нее.

Уже находясь в лодке, Алешка несколько раз кинул основной, прикрепленный к катушке, канат в туннель, и, в конце концов, зацепил и его за каменную стену. Тогда дети стали к катушке, взялись за ручки — Алешка за ручку с левой стороны, а Мери-Эл за ручку с правой — и начали накручивать канат на катушку.

Получилось — канат со скрипом накручивался на катушку и лодка, пусть и медленно, двигалась против течения!

Лодка с детьми вошла в туннель, и Алешка зажег первую свечу. Света от свечи было не так уж и много, но без него детям пришлось бы совсем худо. Когда дети добрались до того места, где зацепился страховочный канат, Алешка отцепил его и забрал на лодку.

— Слушай, Алешка, — спросила Мери-Эл, — а зачем нам вообще два каната? Вот этот, — она указала на страховочный, — вообще к катушке не прикреплен!

— Да, Алешка, объясни! Мне тоже не понятно! — вставила Аленка.

— Как вы думаете — тот канат, который прикреплен к катушке, ведь надо иногда отцеплять от камня? Ну, для того, чтобы зацепить его за следующий камень, по дальше? — спросил Алешка.

— Надо, конечно, — согласились девочки.

— Если в это время лодка не будет держаться на втором канате, течение унесет нас назад! — важно, с видом знатока, сообщил Алешка. — А нам ведь не назад, нам вперед нужно!

Больше у девочек вопросов не было.

Через несколько метров дети доплыли до места крепления основного каната. Тогда Алешка зашвырнул как можно дальше канат страховочный (на этот раз закрепиться о камень получилось с первого раза), с трудом отцепил от камня основной канат, швырнул его к следующему камню, и, когда канат закрепился как нужно, дети опять стали крутить лебедку.

И лодка опять продвинулась против течения — на метр, на два, на пять… Расчет оказался верным!

Дети двигались очень медленно — даже на лебедке преодолевать силу течения было тяжело. Девочки сменяли друг друга — когда одна крутила ручку лебедки, вторая держала зажженную свечу.

Тяжелее всего приходилось Алешке — его на ручке никто не мог заменить, и, к тому же он бросал канаты. То страховочный канат, то основной, то страховочный, то основной… Отцеплять канаты тоже было не просто — иногда крючки так сильно зацеплялись о камни, что мальчику приходилось отцеплять их по пятнадцать минут. Он разбил кожу на пальцах. В другое время он, может быть, плакал бы от боли, но сейчас даже не замечал ее — только бы вперед, только бы добраться к Цветку!

Так метр за метром, метр за метром двигались дети. Иногда течение как будто слабело, и у них получалось набрать хорошую скорость, иногда (например, когда они проходили у колодца, через который Алешку и Аленку уже дважды выбросило наружу) двигались медленнее, чем ползает черепаха, но все равно — двигались!

Несколько раз большие волны переливались через борт, наполняя лодку водой, и тогда приходилось останавливаться и вычерпывать воду. О такой возможности дети не подумали, и поэтому не взяли с собой ничего, чем было бы удобно черпать — ни ведер, ни мисок, ни кружек. Поэтому малыши, выбиваясь из последних сил, вычерпывали воду своими туфельками, и, вычерпав, двигались дальше.

Время было за полночь, когда Алешке и Аленке одновременно показалось, что они узнают место, где сейчас очутились! Именно здесь туннель расходился на две ветви — широкую и узкую, и если поплыть по узкой, то вскоре они окажутся у прохода в дупло тополя! А это значит — дома!

Алешка и Аленка посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, покачали отрицательно головами — сбежать сейчас домой, бросив в беде Мери-Эл и других детей, они не могли!

Лодка поплыла дальше по широкой ветви туннеля — к Цветку.

Ночь подходила к концу, когда догорела третья, последняя свеча. К счастью, то тут, то там, подземная река соприкасалась с колодцами, через них в тоннель попадал тусклый лунный свет, и поэтому дети хоть что-то могли видеть.

— Как ты думаешь, далеко еще? — спросила Аленка брата.

— Не знаю, — ответил тот. — Но я думаю — мы не проплывем нужный колодец. Там камень был, красным мхом поросший. Такой не пропустишь.

Через какое-то время Аленка, которая совсем обессилила, спросила опять:

— Как вы думаете, еще далеко?

— Близко, совсем близко! — раздался из темноты чужой, скрипучий голос, и страховочный канат, на котором держалась в этот момент лодка, вдруг оборвался.

Лодку сильно качнуло, а потом быстро понесло вниз по течению.

12.

Девочки завизжали от ужаса, и повалились на спину.

Упал бы и Алешка — он потерял равновесие, сильно махнул рукой и ударился нею о выступающий из стены камень. Рука мальчика онемела от боли, но благодаря этому удару он не только удержался на ногах, но и выпрямился. Как раз в это время другой рукой мальчик держал основной канат. В отчаянии Алешка швырнул его вперед, и, (о чудо!) канат сразу же зацепился крючком о какой-то камень.

Лодка дернулась, канат натянулся, но не порвался. Лодка остановилась.

Алешка втянул в лодку страховочный канат — на конце его не было крючка.

— Кажется, кто-то обрезал крючок! — сказал мальчик ошарашено.

— Дядя Ковакс, это вы? — крикнула Мери-Эл в темноту. — Не молчите — я все равно узнала ваш голос!

— Я, — раздалось из темноты. — А вы молодцы, детишки, никогда бы не подумал, что вы так далеко заберетесь! Нужный вам колодец вот, рядом, я как раз сижу на очень удобном красном камешке! Здесь река такая узкая, что я без труда перережу и второй ваш канат, а без канатов вы беспомощны, как без ног! И рассвет близко, совсем близко!

— Дядя Ковакс, зачем вы это делаете?! — закричала Мери-Эл. — Ведь вы дружили с моими родителями!

От усталости, ужаса и парализующего ощущения предательства у нее текли из глаз слезы.

— А ты не поняла, моя милая? — теперь голос из темноты насмехался. — Во-первых — никогда и не с кем я не дружил, так — разговаривал, когда было нужно. Во-вторых — я никогда еще не жил так хорошо, как сейчас! А ты собираешься все испортить!

— Я не хочу ничего портить! — крикнула Мери-Эл.

— Ну, как же, как же! — дядя Ковакс вновь засмеялся скрипучим смехом. — Ты ведь хочешь вернуть назад детей, не так ли?! Но именно этого не хочу — я!

— Но почему? — крикнула Аленка в темноту.

— Потому, моя милая, что я ненавижу детей! — ответил Ковакс, даже не заметив, что с ним говорит не Мери-Эл.

— Что мы вам сделали?!

— Я всегда ненавидел детей, — послышалось из темноты. — Никогда не был женат, для того, чтобы рядом со мной не жили свои маленькие заморыши, но для того, чтобы отравить мне жизнь, хватало и чужих! Дети пищат, визжат, кричат, а я так люблю тишину! Дети задают глупые вопросы — а я терпеть не могу отвечать на глупые вопросы! Дети везде и все пачкают, а я так люблю чистоту! Я был так рад, когда кто-то придумал фубакс, и все начали играть в него. Ну, думаю — теперь все уберутся куда-то далеко, где удобно гонять мяч, и я заживу, наконец, спокойно! Но — нет! Негодные дети устроили поле для фубакса прямо под моими окнами! Шум был такой, что от него не спасали даже самые толстые шторы! А пыль я убирал по три раза на день, и все равно было грязно, грязно, грязно!!!

— По-моему, — шепнул Алешка Мери-Эл, — у твоего соседа какая-то болячка в голове! Он ни за что нас не пропустит.

Но Мери-Эл отмахнулась от него.

— Простите нас, дядя Ковакс! — с надеждой прокричала она в темноту. — Мы никогда больше не будем там играть!!! Мы ведь не знали! Мы не думали, что вам мешаем!

— А надо, было знать, надо было думать! — раздался в ответ злорадный смех. — Ты разве не помнишь, как я просил вас по началу — ведите себя тише? Меня никто не слушал! Я так мучался! Но я отыгрался, если хочешь это знать! Это я подсказал дураку Року, чего нужно пожелать перед Цветком!

— Вы?! — крикнули дети в три голоса.

— Я, — очень довольный собой ответил Ковакс. — Правда, я не думал, что он скажет желание так удачно! Даже не думал, что все так хорошо получиться! Я просто хотел, чтобы мерзкие дети не шумели под моими окнами, но они исчезли совсем! Какое счастье!

Ковакс замолчал. Молчали и изумленные дети.

— Я очень скоро заметил, что ты, моя милая, не исчезла вместе со всеми! — продолжал Ковакс из темноты. — Но ты не могла выходить на улицу, и, даже имея неиспользованное желание, была не опасна для меня! Потом появились эти чужаки. Я не мешал им убраться восвояси — и чем скорее, тем лучше. Но они вернулись за тобой, и догадались, что ты можешь выходить на улицу ночью! Если бы ты была чуть старше, то давно догадалась бы об этом сама, моя милая, — и Ковакс вновь засмеялся.

— Вы следили сегодня за нами! — крикнула Аленка безумцу.

— Конечно, — согласился Ковакс. — Я никогда не подумал бы, что такой маленький мальчишка сможет придумать способ двигаться против течения на такой быстрой реке! Я следил за вами до тех пор, пока вы не вошли в туннель. А потом взял железную птицу старого Семы (я отлично умею на ней летать, а ты и не знала, Мери-Эл?!), и полетел к Цветку. Я так боялся, что это ржавое корыто развалится во время полета, но ничего — долетел! Потом спустился в колодец и стал ждать вас. Не думал, что вы сумеете сюда добраться, но вы сумели! Молодцы! Хвалю! Остались последние метры пути, но здесь — я!!! — безумец явно издевался. — Да, Мери-Эл, — продолжил Ковакс, — тебе не удастся добраться до Цветка и все испортить! Ты или встретишь рассвет в этом туннеле, и присоединишься к своим крикливым друзьям и подружкам, или успеешь добраться домой, и остаток своих дней проведешь сидя в комнате, не видя солнечного света!

— А вы не боитесь, что мы расскажем всем, какой вы на самом деле? — крикнул Алешка.

— А, дорогой чужак! — захихикал Ковакс. — Рад слышать твой голос! Таких мелочей я не боюсь — тебе и твоей сестре никто не поверит!

— Пожалуйста! — принялась умолять Мери-Эл. — Дядя Ковакс, пропустите нас! Вы же хороший человек! Мы сделаем все, что вы захотите! Я не хочу исчезнуть и уже не успею вернуться домой!

— Ничего! — ответил Ковакс. — Если поспешишь, может быть и успеешь — сюда вы добирались довольно резво!

— Ничего не поможет, — прошептал Алешка Мери-Эл. — Говорю же — нам не упросить его.

— Тогда домой? — тихо спросила Мери-Эл.

— Не знаю, — ответил Алешка. — У меня нет часов, но мне кажется, что ночь уже на исходе.

— Нужно вернуться назад, — прошептала вдруг Аленка. — Совсем недалеко отсюда (помните — туннель там как будто немного расширяется) откуда-то пробивался свет. Это один из выходов на поверхность! Вдруг это — близко от Цветка? Тогда мы можем успеть к Цветку по суше! А Ковакс будет думать, что ты поспешила домой пока не рассвело!

— Не получится, — сказала Мери-Эл. — Ковакс, скорее всего, погонится за нами — он вряд ли захочет, чтобы я добралась домой и рассказала обо всем папе! А у Ковакса нож, которым он перерезал канат.

— Да, — согласился Алешка. — Говорю же — у него явно с головой что-то не то!

— Дядя Ковакс! — вдруг крикнула Аленка в темноту. — А как там ваши собаки?

Алешка и Мери-Эл уставились на нее, не понимая.

— Ничего, Мери-Эл, не беспокойся, — захихикал Ковакса. — Собачки в норме. Если бы они понимали, что больше не увидят ни одного ребенка, то затанцевали бы от восторга! Или ты думаешь, собаки любят детей?

— К чему тебе его собаки? — шепотом спросил Алешка сестру.

— Он не различает наши голоса, — ответила Аленка так же тихо. — В темноте он путает меня и Мери-Эл. И здесь не видно — один ребенок на лодке или три! Поэтому я заговорю его, а вы с Мери-Эл выберитесь наружу. Ты поможешь ей — ведь это важнее! Ковакс и не подумает вас преследовать — ведь для него Мери-Эл останется здесь, в лодке, понимаешь?

С минуту Алешка и Мери-Эл молчали, не зная, что и сказать.

— А что будет, когда рассветет и он увидит, что ты — это ты, а не я? — наконец спросила Аленку Мери-Эл. — Никто ведь не знает, на что он способен!

— Да, Ален, — сказал сестре Алешка. — Ведь он сумасшедший! Что я скажу маме, если с тобой что-то случиться?

— Я очень хочу к маме, — прошептала девочка. — И наш единственный шанс туда попасть — чтобы Мери-Эл успела к Цветку до рассвета. Иначе мы навсегда останемся здесь, и мама нас все равно не увидит.

— Я боюсь за тебя, — сказал Алешка, и в его голосе страх за сестру перемешивался с восхищением ее смелостью. — И я так бы не смог, — добавил он.

— Смог бы, — заверила брата Аленка. — А теперь идите быстрее, пока я не успела совсем испугаться!

Мери-Эл и Алешка молчали.

— Я думаю, что собаки любят детей! — крикнула Аленка в темноту. — Помните, как я их гладила? Они меня не обижали.

— Не обижали! — подтвердил из темноты скрипучий голос Ковакса. — Но это не от любви. Это я им не велел — не нужна мне ссора ни с твоим отцом, ни с твоей мамашей! Они умные, собачки-то, куда умнее многих из вас, детишек!

— Идите же! — прошептала Аленка брату.

Алешка и Мери-Эл молча обняли девочку, и тихо, практически беззвучно сошли в холодную воду реки.

К счастью, в этом месте река оказалась не глубокой — Алешке вода доходила до груди, а Мери-Эл была по шею. Теперь дети двигались быстро — течение подталкивало их в спину.

— Хоть бы с ней ничего не случилось! — шептал Алешка. — Что я буду делать, если с нею что-то случится!

— Перестань ныть — ты же мальчик! — шепотом одернула Алешку Мери-Эл.

Упрек подействовал — Алешка замолчал. Теперь дети шли, прислушиваясь к тому, что осталось сзади. Они слышали перебранку Аленки и Ковакса — злобный сосед Мери-Эл пока еще не понял, что с ним говорит не та девочка.

Прошло минут двадцать, и дети увидели лунный свет — рядом действительно был колодец. Как и большинство колодцев в этой стране, он был не глубоким — дети быстро выбрались наружу.

— Где это мы? И куда нам идти? — спросила Мери-Эл, вглядываясь в ночную темноту.

Огляделся и Алешка. Место показалось ему знакомым.

— Мы, кажется, здесь были, — сказал мальчик. — Да, были! Мы с Аленкой здесь Крокобряка к обрыву тащили!

— И долго отсюда идти до Цветка? — спросила Мери-Эл.

— Два часа, — ответил Алешка.

— Не успеем, — прошептала Мери-Эл. Голос ее дрожал. — Все напрасно — мы не успеем!

Внезапно впереди что-то зашевелилась — как будто огромная ворона качнула крыльями.

— Кто это здесь? — раздался из темноты знакомый обоим детям ворчливый голос.

— Это Крокобряк! — прошептал Алешка.

И правда — летающий крокодил лежал у обрыва, разложив на мокрой траве свои вороньи крылья — как будто обняв землю.

— Крокобряк, это я Мери-Эл! — прокричала девочка.

— Надо же — ты решилась выйти из дому! — восхитился летающий крокодил, — А кто это с тобой?

— Это я, Алешка! — крикнул мальчик. — Вы еще говорили, что теперь мы с вами друзья!

— Да — друзья. Это правда! — согласился Крокобряк.

Дети уже бежали к нему.

— Крокобрк, миленький, помоги! — взмолилась Мери-Эл, когда они подбежали к летающему крокодилу. — Мне очень нужно к Цветку. И именно до рассвета — иначе я исчезну!

— Ты хочешь пожелать для меня ноги? — осведомился летающий крокодил.

— Я? — девочка замялась. — Если честно — то нет. Я хочу пожелать, чтобы дети опять были с родителями, и чтобы опять на небе было солнце!

— А мои ноги?!

— Крокобряк, миленький, ну помоги же нам! Если дети освободятся из лесной поляны, то я обязательно уговорю кого-нибудь из них пожелать для тебя самые лучшие ноги! Правда — мне никто не откажет, если я их спасу!

— Крокобряк, помоги нам! — попросил и Алешка. — Моя сестра сейчас в подземной реке забалтывает сумасшедшего старика, чтобы он не смог помешать Мери-Эл попасть к Цветку. Кто знает, что будет с Аленкой, если она попадет к нему в руки! Помоги, а?! Сам же говорил — мы друзья.

— Хорошо, — сказал летающий крокодил и поднял с земли свои огромные крылья. — Полезайте ко мне на спину. Только держитесь крепче — если кто-то упадет, то разобьется — я поймать не смогу!

Дети, как могли быстро, забрались на спину летающего крокодила.

Крокобряк толкнулся крыльями, и рухнул с обрыва.

Казало, что вот миг — и он упадет на дно оврага, но нет — пара взмахов огромных крыльев, и летающий крокодил набрал высоту.

Теперь они неслись к Цветку так быстро, как только мог лететь Крокобряк.

Между трем, на горизонте серело — первые солнечные лучи разделили уходящую ночь и наступающий день.

— Скорее, Крокобряк, скорее! — прокричал Алешка, видя, что Мери-Эл начинает бледнеть, как будто растворяясь в воздухе.

— Через две минуты будем, — прокричал Крокобряк. — Только я сесть не смогу! Боюсь — брякнусь и Цветок сломаю!

— Садиться не надо — я крикну с твоей спины! — крикнула Мери-Эл.

— А подействует? — осведомился летающий крокодил.

— Не знаю, — прокричала девочка, — но если ты сломаешь Цветок, то точно не подействует!

И вот невдалеке показался Цветок. Его по-утреннему белые лепестки уже начали раскрываться

— Скорее, Крокобряк, скорее! — крикнул Алешка, видя, что Мери-Эл стала уже почти прозрачной.

Несколько взмахов огромными крыльями, и друзья оказались над Цветком.

Алешка посмотрел на Мери-Эл — она уже была настолько прозрачной, что, казалось, состояла их одного воздуха.

— Желаю, — крикнула воздушная девочка, — чтобы все стало, как было до желания дяди Рока! Но чтобы все помнили!!!

И только она это сказала, вихрь неимоверной силы закружил Алешку, и он потерял из виду и Крокобряка, и Цветок, и Мери-Эл.

Свет померк.

13.

Когда Алешка очнулся, над ним светило ослепительно яркое солнце.

Мальчик лежал под огромным тополем — тем самым тополем, через который они с сестрой хотели попасть на небо. Сколько же прошло времени? Три дня? Больше? Меньше? И где Аленка?

Мальчика охватил ужас — он то дома, а что стало с сестрой?!

— Аленка! Аленка! — закричал он, вскакивая.

— Я здесь! — раздалось совсем рядом.

В трех метрах от него с травы поднималась его младшая сестра.

— Аленка! — Алешка кинулся к сестре и обнял ее. — Аленка! Как ты?!

— Когда начало светать, Ковакс понял, что с ним говорил не Мери-Эл, — сказала Аленка. — Он не пытался меня обидеть — он слез с камня и поплыл в другую сторону, наверное, хотел вылезти из колодца и сломать Цветок. А как он еще мог вам помешать? Но он не успел — ведь в реке такое сильное течение! Потом меня что-то схватило, закружило, и все пропало. И теперь я здесь. Алешка, а почему мы здесь, а не там?!

— Откуда я знаю? — пожал плечами брат. — Мери-Эл успела крикнуть перед Цветком, чтобы все стало так, как до желания дяди Рока. Наверное, там сейчас все хорошо. А мы попали сюда потому, что до желания дяди Рока нас в том мире не было!

Аленка задумалась.

— Может быть, ты и прав, — сказала она, задумчиво, а потом спохватилась: — Как ты думаешь, сколько прошло времени? Три дня? Мама нас так накажет! Или все это время шел один и тот же день?

— Не знаю, — ответил Алешка. — Главное — мы дома! Аленка — мы дома!!!

— Побежали домой! — закричала Аленка.

— Побежали!

И дети помчались домой.

Эпилог.

Следующим утром мама пришла из магазина, принесла детям мороженое и сказала, что видела огромные машины — будут спиливать большой тополь рядом с девятиэтажным домом. Дерево совсем прогнило, сердцевина — одно сплошное дупло, все боятся, что тополь рухнет, и из-за этого могут пострадать люди.

Алешка и Аленка переглянулись — теперь путь в мир Мери-Эл, Крокобряка и страшного Ковекса был для них закрыт, но дети не сожалели об этом — дома было лучше!

— Ну, а что вы решили? — спросила мама детей, глядя, как те уплетают мороженное. — Чего вы больше хотите — компьютер или на море?

Дети ответили не сразу.

— Знаешь, мама, — сказала Аленка. — Мы вчера вечером с Алешкой подумали и решили — ты нам лучше братика или сестричку роди!

Алешка с набитым мороженным ртом лишь что-то промычал, но было понятно — он с сестрой согласен.

— С чего это вдруг вам так малыша захотелось? — спросила удивленная мама.

— Трудно объяснить, — сказала Аленка туманно.

— Вы уже большие и должны понимать, что с малышом у нас не скоро появятся деньги на море или на компьютер! — сказала мама строго.

— Мы понимаем, — сказала Аленка, — но мы с братом очень любим хорошую погоду.

— А причем тут погода? — не поняла мама.

— Мы думаем, — начала Аленка, — что когда люди начинают менять детей на поездку к морю…

— Или на компьютер… — продолжил Алешка, которому удалось, наконец, проглотить свое мороженное.

— Или на фубакс…