Алгоритм

Украина. 2022 год.

Есть ли на войне место мечтателям и романтикам?

Нет. Когда твоя жизнь под прицелом, тебе абсолютно некогда смотреть в безумно красивое предзакатное небо. Красное зарево заходящего солнца, стремительно пропадающая синяя полоса и пернатые полоски облаков создавали великолепную небесную картину.

Фотоны света с дикой скоростью неслись от солнца для того, чтобы быть поглощенными нашей землей.

Небесная красота представляла полную противоположность тому кошмару, который творился на земле:

Свист и взрывы артиллеристских снарядов – железных ликов смерти, падающих с неба. Отчаянные крики смертельно раненых людей, гул тяжелой техники, несущей разрушение…

Глядя сквозь снайперский прицел в пустые глазницы, некогда бывшие окнами, в которых светились домашние очаги, Богдан с холодным, машинальным инстинктом искал очередную мишень. Одна пуля, вторая, третья…

Танки стреляли из крупнокалиберных пушек по домам, превращая их в груды мусора, среди которых были зажаты куски мяса, некогда бывшие людьми.

Оператор беспилотного летательного аппарата с мертвыми глазами и легкой циничной улыбкой сбрасывал бомбы на технику неприятеля. Глядя на него стороны, казалось, что его совсем не затронула агония войны. Все дело в том, что его психика была сломлена смертью семьи. Одна ракета перечеркнула все… И он отправился убивать. И в голове оператора не было эмоций, не было чувств, было только одно: огромное и всеобъемлющее желание мстить…

Убивать и убивать… Одного, второго, десять, сотни и чем больше, тем лучше…

В его голове быстро возвелся саркофаг в десятки раз мощнее, чем над взорвавшейся Чернобыльской атомной электростанцией. Кокон, защищающий от любых чувств.

Да. Война имеет множество лиц, и все они чудовищны. И как мало нужно человеку, чтобы превратиться в монстра, перешагнуть порог разума? Быть обезумевшим от горя? Или быть зараженным ненавистью? Или испытывать потребность убивать?

Глядя на историю жизни на Земле, можно с уверенностью сказать, что война всегда была и является частью жизни. Сложные формы жизни, такие как люди, появились вследствие поглощения одних клеток другими. Клетки захватчики и клетки жертвы.

Где-то в глубинах нашей Вселенной темное вселенское пространство подсвечивалось слабым мерцанием исходящим от облака межзвездной пыли. Оно переливалось палитрой цветов от темно-пурпурного до светло-розового. Кроме странного спектра свечения, это облако внешне не отличалось ничем от других миллионов облаков космической пыли.

Но если бы какой-нибудь космический путешественник в обозримом будущем имел возможность хотя бы приблизиться к облаку, приборы его космического корабля зафиксировали бы чудовищной мощности электромагнитные всплески.

Очень мощное излучение в рентгеновском диапазоне, такое же сильное, как у нейтронной звезды среднего размера. Излучение смертельное для земных форм жизни.

Именно в таком странной и губительной для человека форме и существовал разум. Разум, имеющий природу и образ, совершенно отличные от всего знакомого человеку. Стоит ли говорить, что интеллектуальная мощь этой структуры превышала все мыслимые пределы.

Себя же этот разум именовал Смотритель, если говорить человеческим языком.

Смотритель непрерывно наблюдал за всеми процессами во Вселенной, но особое внимание этого сверхразума было направленно на Землю. Используя неизученные и неподвластные людям квантовые механизмы, Смотритель непрерывно, с холодным спокойствием созерцал все процессы, которые происходит на Земле.

Юрий не мог избавиться от навязчивого металлического привкуса на губах. Привкуса крови. И так происходило с ним всегда, когда он приезжал в точку своей работы. Этот фантом преследовал его постоянно. Да, война и убийства стали для него работой, и тем не менее он понимал, что ощущение привкуса крови на губах – это постоянное напоминание от матери природы: «Какого черты ты творишь сынок?!»

Но, в общем и целом, такая мелочь не мешала Юрию наслаждаться войной. Тирания и хаос, стоящие в воздухе, взрывы, крики – все это было для него «цветной» частью жизни.

– Движение в окнах на одиннадцать часов! – спокойный и уверенный голос командира.

– Принято. – Почти незаметная, легкая дрожь на грани с улыбкой пробежала по лицу солдата.

Третье окно слева, четвертый этаж квадратной «хрущевки».

«А ведь эта старая бетонная коробка с окнами сейчас превратилась в гроб не только для людей, но и для чьих-то несбывшихся надежд и планов. Кто-то усердно трудился, чтобы платить кредиты, нянчился с детьми, строил семейное гнездышко…» – неожиданно для самого себя подумал Юрий.

«Что еще за приступ гребанной меланхолии?» – Прожженный вояка как мог сопротивлялся, но провалился таки в бездонные глубины прошлого. В те давно заброшенные недра своей памяти, где был жив отец и жизнь текла цветными картинками…

Приступ меланхолии прервала автоматная очередь, и Юрий присел на одно колено и отправил снаряд на одиннадцать часов, третье окно слева, четвертый этаж.

Голову Тирана сжимало нечеловеческим давлением. Нет, это была не головная боль, это было ощущение того, что некая оболочка, надетая прямо на мозг, стягивает его и хочет сжать. Сжать до такой степени, чтобы все нейроны вместе их электрическими импульсами схлопнулись, сжались воедино и выгорели одним ярким, последним огнем.

Это была агония.

– Активизировать протокол, – произнес Тиран в трубку телефона и сжал переносицу кончиками большого и указательный пальца.

– Есть активизировать протокол, – ответили из командного пункта.

Тиран молча закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями и еще раз подумать. Но оболочка вокруг мозга сжималась все сильнее.

– Готовность две минуты.

– Готовность одна минута.

– Готовность тридцать секунд.

Тиран набрал полные легкие воздуха и не дышал.

– Старт подтверждаю, – уверенным и холодным тоном произнес Тиран.

Так началась первая в истории человечества ядерная война.

– Не могу поверить, что они на это решились. – Седой генерал с болезненно худым лицом смотрел на экран. На нем он видел множественные цели, которые уже вылетели с земли, чтобы затем выйти на земную орбиту и уже оттуда атаковать цели.

– И это только начало, первый град ракет.

– Да, и это не ложная тревога, – прошептал генерал и инициализировал протокол ответного удара.

– Противоракетная оборона, конечно же, собьет часть ракет такого типа, но часть прилетит к нам. – Генерал, казалось, оправдывался перед самим собой. Оправдывался за отсутствие выбора. Он посмотрел на часы, они показывали 4:15.

В это же время, без задержки даже в тысячную долю секунды, безмолвный космос в районе внутреннего радиуса облака Оорта пришел в движение. Группы небольших астероидов диаметрами от 500 до 1000 мм вылетели по направлению к Земле.

Нарушая все известные человеку законы физики, астероиды мгновенно разогнались до скорости света, а затем пропали, чтобы появиться через несколько секунд на расстоянии 45 000 километров от нашей планеты. Не задев не единого спутника или иного космического объекта на орбите Земли, эти астероиды выстроились в ровные ленточные потоки, двигаясь по пересекающимся, разноуровневым орбитам, подобным лентам Мёбиуса. Удивительно слаженно, при столь интенсивном движении.

В зале наблюдения австралийской обсерватории Сайдинг-Спринг воздух был пропитан непониманием и страхом.

– Мы, наверное, сошли с ума, это просто невозможно! – Джеймс держался руками за голову, он сжал глаза так сильно, как только смог и резко открыл их. Объекты с экранов монитора никуда не пропали. Они продолжали двигаться, и их было так много, что Джеймс не мог посчитать количество.

– Это должен быть сбой, такого просто не может быть! Ава ты тоже это видишь? Или у меня галлюцинации?

– Я вижу, – очень медленно и почти шепотом произнесла Ава. – Нужно связаться с другими обсерваториями.

Джеймс перекатился на стуле к компьютеру, не отрывая взгляд от экранов телескопов. Когда он все-таки переключился на экран компьютера, предназначенного для связи, он увидел в мессенджере одно короткое сообщение. Оно пришло из обсерватории Риди-Крик и было предельно коротким:

«Вы тоже это видите?»

Джеймс обмяк и, как ему самому показалось, провалился сквозь стул и растекся по полу.

– Это контакт, другого объяснения у меня нет, – его голос дрожал, а слова звучали так, будто он вытягивал из себя нечто тягучее, как резина.

Ава, к своему собственному удивлению, была не так поражена случившимся. Она взяла телефон и набрала номер комплекса дальней космической связи в Канберре.

– Алло, – женский голос на том конце трубки был глухим и растерянным.

– Меня зовут Ава Грант, я из обсерватории Сайдинг-Спринг.

– Значит, я не сошла с ума… – пробормотала женщина на том конце провода.

– Наверное, мы все сошли с ума – попыталась приободрить ее Ава. Она сама не понимала, почему так трезво мыслит и не впадает в панику, не теряет моральные силы, как остальные.

– Мы обречены – механический, обреченный голос прервал разговор.

В голове у Авы заиграла песня «Army of the sun» рок-группы Roadrunner United. Ее мозг рисовал картины огненного Армагеддона. Как пришельцы стирают с лица Земли человечество с помощью своего оружия, которое в десятки раз превосходит человеческое. А иначе и быть не может. Такое множество объектов не может появиться на орбите по щелчку пальца. Это точно не может быть природным явлением. Это технология. И, скорее всего, смертельная для людей. Иначе и быть не может.

Ава даже не догадывалась, что мир стоит в нескольких секундах от ядерной катастрофы. Она не знала, что крылатые ракеты с двух враждующих континентов уже вылетели со стартовых площадок, чтобы вылететь на орбиту Земли, а оттуда упасть со сверхзвуковой скоростью смертельным градом. И уничтожить миллионы людей.

Ава Грант закрыла глаза и настолько погрузилась в собственные мысли, что окружающий мир перестал для нее существовать. Тысячи слов из фантастических романов, сотни сцен из фильмов про вторжение пришельцев кружилась в ее голове. Было страшно и одновременно отчаянно интересно, как же все будет происходить.

Но поток ее мыслей прервал сигнал аварии. Сирена, подобная пожарной, надсадным гулом ударила по барабанным перепонкам. Технический дисплей оповещал о сильных электромагнитных помехах. И последнее, что Ава увидела перед тем, как мониторы выключились, было движение. Ава не успела толком ничего рассмотреть, но ей показалось, что во множестве точек на экране появились промежутки.

Богдан, лежа в своей позиции, смотрел на руины. Полтора километра – серьезное расстояние, и он чувствовал себя в безопасности. Моросил мелкий дождь, он промок, и все тело затекло. В особенности шея. Но, несмотря на это, он чувствовал моральный подъем. Пять подстреленных солдат противника.