Альянс мусорщиков - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джанет Эдвардс (Начало книги) #1

Джанет Эдвардс

Альянс мусорщиков

(Исход мусорщиков-1)

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: lisitza

Редактор: Talita

Принять участие в работе Лиги переводчиков

http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

Глава 1

Я оказалась единственной, кто видел прибытие самолета в Нью-Йорк, и сперва не поняла, что это такое. Едва выйдя на крышу здания парламента Америки, я заметила в рассветном небе крохотное пятнышко.

Логика подсказывала, что незачем беспокоиться о чем-то над головой. Я стояла на крыше высочайшего здания района, то есть в полной безопасности от местных планирующих хищников. Хрустящий снежный ковер под ногами тоже успокаивал, поскольку ни один из этих хищников не вылетел бы на охоту при температуре ниже точки замерзания.

И все же я постояла, решив убедиться, что это просто птица. Годы, проведенные в Нью-Йорке, научили меня, что потеря бдительности даже на секунду может привести к ранению или смерти.

Я не понимала, что это за вид пернатых, но птица явно летела слишком высоко, чтобы представлять опасность. Я забыла о ней и впилась взглядом в синий флаг планеты Земля, гордо реющий в свете восходящего солнца, и отдала правой рукой своеобразный салют, присущий земному Сопротивлению.

Закончив обычный утренний ритуал, обычно я возвращалась в здание, но сегодня задержалась, не отрывая глаз от флага Сопротивления Земли и обдумывая тот зловещий факт, что сегодня мне исполняется восемнадцать лет. Мое положение в Сопротивлении со времени ухода брата и так оставалось шатким, а совершеннолетие, возможно, еще больше осложнит жизнь.

Мне не хотелось идти внутрь и узнавать, что мои тревоги становятся жестокой реальностью, но ледяной январский ветер пробирался сквозь слои одежды и отдавался болью в сломанной прошлым летом левой руке. Я вздохнула, повернулась к двери на лестницу, а потом вспомнила о странной птице и бросила последний взгляд наверх.

Сейчас она была гораздо ближе и заметно крупнее, чем мне казалось, и не походила ни на одно из виденных мною живых существ. Еще секунду спустя я поняла, что это самолет. Люди говорили, как века назад, до изобретения портальной технологии, такие штуки были в ходу и использовались для путешествий на большие расстояния, но представляла их с широкими хлопающими крыльями, а не в виде жесткой негнущейся конструкции.

Самолет, должно быть, прилетел из-за Ограды, небрежно миновав ужасную сетку, защищавшую респектабельных граждан от нежелательных типов, вроде меня, но почему? Последние гражданские покинули Нью-Йорк в 2389 году, перебравшись в свои новые поселения в лето перед моим рождением, так что привело их сюда сейчас?

Я постояла еще пару минут, наблюдая, как самолет пролетел прямо над головой и через реку Гудзон в набитый небоскребами Манхэттен. На несколько секунд завис в небе без движения, подобно хищной птице, парящей над дичью, затем медленно опустился вертикально вниз и пропал за одним из зданий.

Вражеский самолет приземлился в нашем городе! Я заставила себя выйти из ступора, с грохотом вбежала в здание, спустилась по узкому лестничному пролету и резко остановилась, увидев впереди шедшего по коридору мужчину. Он двигался спиной ко мне — просто безымянная фигура в плотной куртке с капюшоном, — но мерцающие отблески оружейных скоб на правой руке и запястье показывали, что это должен быть Доннел. Сейчас, когда Касим погиб, Доннел остался здесь единственным обладателем экипировки специального агента.

Я заколебалась. Учитывая мое сомнительное положение, обычно я отправляла сообщения одному из офицеров, а не обращалась напрямую к Доннелу, но эти новости ему следовало услышать сейчас же.

— Сэр! — окликнула я.

Повернувшись ко мне, Доннел откинул капюшон, и я увидела, как его брови удивленно поднялись.

— Я только что видела самолет! — сказала я. — Он приземлился по ту сторону реки, в Манхэттене.

Доннел на мгновение нахмурился, затем пожал плечами.

— Не могу поверить, что по прошествии стольких лет гражданские внезапно начали летать на самолете. Должно быть, кто-то из иномирцев проверяет, не осталось ли в музеях и галереях чего-то, стоящего спасения. Забудь об этом, Блейз.

— Забыть? — с недоверием и шоком переспросила я. То, что гражданские проникли на нашу территорию, уже выглядело достаточно плохо, но иномирцы, прилетающие сюда и забирающие, что пожелают — еще хуже. — Но мы — Сопротивление. Наш долг — не позволять колониям иномирцев высасывать ресурсы Земли. Так сказано в нашем уставе!

Доннел пробежался пальцами по густым каштановым волосам. Разбросанные в них седые пряди придавали дополнительное своеобразие его легендарно красивой внешности.

— Верно, но я писал этот устав более тридцати лет назад, когда на Земле еще жила пара миллиардов человек. Сейчас все совершенно иначе.

Сейчас на Земле жили не миллиарды людей, а, возможно, меньше ста миллионов, а нас в Нью-Йорке — так и всего семьсот человек, но я подумала, что это придает еще большую важность защите наших прав. У меня вырвались гневные слова:

— И все же нам следует отправиться на Манхэттен и…

Доннел поднял руку, останавливая меня.

— Успокойся, Блейз.

Я с ужасом поняла, что кричу на Доннела. И поспешно заткнулась.

— Ты не должна больше никому говорить о самолете, — продолжал Доннел. — Все в Сопротивлении отреагируют так же, как ты, и захотят отомстить иномирцам, которые обескровливают ресурсы нашего дома, чтобы основать свои яркие новые колониальные миры, а члены других подразделений проявят еще большую горечь, поскольку эти яркие новые миры отказываются впускать людей с криминальным прошлым. Что бы я ни говорил, весь альянс помчится на Манхэттен и может погибнуть.

Его поведение внезапно обрело для меня смысл.

— Ты беспокоишься, что иномирцы могут обладать продвинутым оружием?

— Это одна проблема. Другая в том, что прошло почти два месяца с момента накрывшей нас зимней простуды. К тому времени, когда перед прошлой метелью следовало охотиться и рыбачить, поправились лишь немногие. Сейчас, когда все, наконец, пришли в себя, мы должны сосредоточить усилия на поиске продуктов до прихода новой непогоды, потому что у нас не осталось еды.

Слова Доннела шокировали меня. Я знала о нехватке еды, ее количество неделями жестко ограничивалось, но…

— Запасы закончились?

— Большую часть оставшегося мы съедим за завтраком.

— Не знала, — пробормотала я.

— Я обсудил ситуацию с главами других четырех подразделений. Мы приняли совместное решение не пугать людей правдой, поскольку не хотим, чтобы кто-нибудь героически вышел в пургу и погиб, пытаясь раздобыть продукты. Я рассказываю тебе об этом сейчас, чтобы ты поняла мою просьбу забыть о самолете. Как бы дурно ни выглядело разрешение иномирцам разграблять Манхэттен, сегодня мы должны охотиться за едой, а не за чужаками. Нам надо кормить детей.

Я неохотно кивнула в знак согласия.

— После катастрофической вылазки прошлым летом мы вряд ли рискнем вновь отправиться на Манхэттен, чтобы пополнить запасы, — прибавил Доннел. — Все, что там осталось, сгнило и развалилось, вот пусть иномирцы и резвятся.

При упоминании о том походе на Манхэттен я поморщилась. Мне повезло отделаться лишь переломом руки. Ведь один из офицеров Доннела погиб.

— Я никому не скажу о самолете, сэр, но если он взлетит, когда люди выйдут на охоту, все его увидят.

— Неважно, если увидят его отлет. Никто не сможет полететь следом.

Повисло молчание. Я подумала, что разговор окончен, и уже собралась уходить, когда Доннел вновь заговорил:

— С днем рождения, Блейз.

Он вспомнил о моем дне рождения. Я бросила на командира встревоженный взгляд.

— Ммм, спасибо, сэр.

— Нам пора обсудить твое будущее.

Меня кольнула паника. Что имеет в виду Доннел? Мое восемнадцатилетие означает конец его сомнительной ответственности за меня? В напряженном молчании я ждала следующих слов, но внимание командира переключилось на кого-то за моей спиной. Я повернулась и увидела Мачико, старшего из офицеров Доннела, приближавшегося к нам по коридору.

Мачико пытливо посмотрел на меня и заговорил с начальником:

— Внизу проблемы, о, возлюбленный лидер. Люди из манхэттенского подразделения принялись издеваться над бойцами из Квинса. Те, естественно, ответили. Лютер решил щегольнуть офицерской властью и ввязался в спор, прежде чем мы успели его остановить.

Он помолчал.

— Хорошие новости в том, что Манхэттен и Квинс тут же перестали бросаться друг на друга. Плохие новости — они принялись смеяться над Лютером.

Я нахмурилась, отвлеченная от собственных тревог беспокойством за Лютера. Все остальные подразделения ненавидели друг друга, и спор между ними легко мог обернуться насилием, но распря между Манхэттеном и Квинсом была особенно тяжела. Лютеру едва исполнилось девятнадцать, он служил офицером всего пять месяцев. Я могла понять, что ему хочется проявить себя, но разумнее было бы позволить более старшему офицеру разобраться с ситуацией.

Доннел застонал.

— Мне лучше пойти и напомнить задирам, что мои офицеры обладают моей поддержкой как лидера альянса.

Оба повернулись и двинулись по коридору. Я осталась на месте, но Доннел оглянулся и жестом позвал меня за собой. Я пустилась за ним и Мачико и догнала их, когда они остановились у большой стальной двери, ведшей на главную лестничную площадку.

— Если я быстро решу проблему, мы сможем продолжить разговор, — сказал Доннел.

Теперь я нервничала еще больше. Если командир не позволял осложнениям между подразделениями отвлечь себя от обсуждения моего будущего, он явно собирался сказать мне что-то очень серьезное.

Доннел приложил руку к защитной пластине. Та вспыхнула лампочками, сканируя отпечаток ладони. Дверь скользнула в сторону, и мы спустились по лестнице на шесть этажей. На уровне земли Доннел отодвинул тяжелый занавес, закрывавший дверной проем, и мы вышли из принадлежащего Сопротивлению крыла здания в теплый, пахнущий дымом огромный центральный зал.

Теоретически, вся эта территория являлась общей и безопасной для всех. На деле, каждое из четырех других подразделений предъявляло претензии на угол зала у входа в их крыло здания, а Сопротивлению принадлежала площадка в центре комнаты.

В этот утренний час члены подразделений должны были или ждать в длинной очереди за едой, или сидеть за столами в своих углах и есть завтрак. Вместо этого половина из них стояла и смеялась. Предмет их насмешек находился прямо перед нами, с двумя людьми из манхэттенского подразделения по одну руку и двумя из Квинса — по другую.

Обычно Лютер выглядел уверенно, но сейчас, казалось, пребывал на грани паники. Я понимала, почему. Одним из его мучителей с Манхэттена был Изверг, а я по личному опыту знала, насколько тот опасен.

— Я уже дважды приказал вам возвращаться на свои участки, — сказал Лютер. — Я офицер альянса, так что вы должны повиноваться моим приказам.

— Я понятия не имел, что ты офицер, — преувеличенно невинным тоном проговорил Изверг. — Должно быть, я пропустил эту замечательную новость.

— Помню, как Доннел объявил о назначении Лютера офицером несколько месяцев назад, — заметил другой боец с Манхэттена, Акула. — Я еще решил, мол, это шутка. Что такого сделал Лютер, чтобы заработать звание?

Лютер пробежался пальцами по черным волосам, очевидно, не зная, что ответить. Его красота сразила меня еще в пятнадцать лет. Мои чувства пережили несколько месяцев жестокого безразличия и развеялись после двухсекундной встречи на лестнице. Я шла наверх, а Лютер мчался вниз и оттолкнул меня в сторону, небрежно рявкнув сестре предателя убраться с его пути. Я много раз слышала подобные замечания до и после того случая, но в его исполнении оно прозвучало особенно болезненно.

Больше я не сохла по Лютеру, но в этот момент не могла ему не посочувствовать. Я знала, что именно здесь происходит. Лютер стал офицером пять месяцев назад. Тогда другие подразделения приняли новость относительно легко, потому что его отец, Касим, был заместителем Доннела и вторым человеком с оружием специального агента. Теперь Касим умер от зимней простуды, и худшие люди в подразделениях сочли его сына легкой добычей и кружили вокруг него, точно волки.

Лютер, наконец, открыл рот, чтобы ответить, но один из людей из Квинса выкрикнул из-за его спины:

— Конечно, Доннел не шутил. Сыну Касима стоило лишь хорошенько поныть, и он получил звание на серебряном блюдечке. То же самое произошло шесть лет назад с…

— Довольно! — рявкнул Доннел со своего места рядом со мной.

Смех, наполнявший комнату, резко оборвался. Акула и два члена подразделения из Квинса повернулись и быстро ушли на свою территорию, но Изверг задержался, чтобы послать Лютеру еще одну издевательскую усмешку, а потом удалился с подчеркнутой медлительностью. Когда он приблизился к углу манхеттенского подразделения, кряжистая фигура Блока, их лидера, двинулась ему навстречу. Выражение недовольства на лице Блока могло вызвать дрожь у любого другого из его подчиненных, но улыбка Изверга не угасла.

Я нахмурилась. Несколько лет назад Изверг оспорил лидерство Блока. Тот вызов провалился, потому что командир обладал силой и пользовался уважением, но судя по самоуверенной ухмылке Изверга, тот планировал новую попытку.

Доннел на долю секунды повернулся ко мне.

— Блейз, похоже, нам придется отложить разговор.

Я не успела ответить, поскольку он и Мачико поспешили к Лютеру. Мне вновь оставалось лишь беспокоиться о своей судьбе, проигрывать в уме беседу с Доннелом о самолете и проклинать себя за спор с ним. Командир помнил о моем дне рождения и планировал обсудить со мной будущее. Мое поведение могло стать последней каплей, которая заставит его выкинуть меня из Сопротивления.

Запахи еды терзали пустой желудок, поэтому я направилась вглубь помещения, автоматически сторонясь территории других подразделений. Никто не счел бы девушку вроде меня настоящей угрозой, но излишнее приближение к чужому району все равно навлекло бы на меня кару.

Я встала в очередь к столу с едой и теперь не только беспокоилась из-за слов Доннела, но и ощущала неудобство от скачущих в очаге языков пламени. Цепочка людей медленно продвигалась вперед, все ближе к выстроенному у стены самодельному камину с трубой. Я почувствовала начинающуюся дрожь в руках и сжала их в кулаки. Прошло больше шести лет с тех пор, как я ускользнула от лондонского пожара и беженкой оказалась в Нью-Йорке, но вид и звук пламени все еще пробуждали плохие воспоминания.

Очередь сдвинулась на шаг вперед. Передо мной оставались лишь три человека, затем два, один, и наконец я достигла стола с дымящимися котлами. Дождалась, пока порцию супа аккуратно нальют в миску и передадут мне, затем повернулась, желая сбежать подальше от огня, но обнаружила, что кто-то загораживает мне дорогу.

— Привет, Блейз, — сказал Изверг.

Глава 2

Я застыла, мои нервы задребезжали при воспоминании о прошлом разе, когда Изверг захватил меня врасплох у этого очага. Тогда мне было всего одиннадцать лет — наивная новенькая, привыкшая к лондонскому населению всего в пару сотен человек, не представлявших для меня никакой угрозы. Ошеломленная количеством незнакомцев в Нью-Йорке, едва справлявшаяся со множеством новых правил, лиц и подразделений, я совершила глупую ошибку, отправившись в вестибюль, когда там не было никого из Сопротивления.

Изверг заметил, как я прохожу мимо очага, разглядел мой страх и не устоял перед соблазном поразвлечься самому и повеселить друзей. Он схватил меня сзади и стал пригибать к огню, издевательски рассуждая, как девушка с именем Блейз, то есть «Пламя», может бояться этого самого пламени. Появившийся Доннел был вынужден вмешаться. С тех пор Изверг сторонился меня, так почему сейчас пошел на столкновение?

Должно быть, ответ крылся в сегодняшней дате. Изверг тоже подозревал, что восемнадцатилетие изменит мое положение. Он подошел напомнить, что все еще не забыл инцидент у очага, и прояснить: потеря мною защиты со стороны Сопротивления позволит ему осуществить давно взлелеянную месть.

Я попыталась убедить себя, что на сей раз Изверг может припугнуть меня только на словах — наверняка не рискнет напасть на виду у всего альянса, — но паникующий разум не поддавался убеждению. Я огляделась, прикидывая свои шансы, если Изверг меня схватит. Бежать или бороться? Проскользнув мимо, я бы опасно приблизилась к пламени, и он знал, что я при этом почувствую. Что же касается борьбы… Изверг вдвое крупнее. И шансов выстоять против него у меня не больше, чем в одиннадцать лет.

— Привет, Блейз, — повторил Изверг с самодовольной улыбкой человека, верящего в свою привлекательность. Я подумала, что он заблуждается. Мускулистая фигура и светлые волосы могли украсить его лет десять назад, но сейчас он разменял четвертый десяток, шевелюра поредела, а лицо прорезали неприглядные морщины, выдававшие задиристую натуру.

— Привет, — пробормотала в ответ я, изучая размеры просвета между ним и огнем. Возможно ли проскочить там и не обжечься? Смогу ли я заставить себя попытаться, когда моя голова заполнена воспоминаниями об удушающем дыме и предсмертных криках матери?

— Тебе уже восемнадцать. Думаю, нам пора придти к соглашению, — сказал Изверг.

Я уставилась на него в замешательстве.

— Какому соглашению?

— Очевидному. — Должно быть, он увидел мое озадаченное лицо, поскольку покачал головой. — Я думал, ты умнее. Смерть Касима от зимней простуды привела к нехватке офицеров у Доннела, и я хочу на тебе жениться при условии, что получу вакантный пост. Такой уговор может оказаться исключительно успешным для нас обоих. Ты получишь могущественного мужа. Я — повышение статуса. Подумай об этом.

— Нет!

Я не сумела сдержать реакцию. Улыбка пропала с лица Изверга, и он наклонился вперед. Я почувствовала его дыхание у своей щеки и одновременно услышала шепот:

— Ты правда думаешь, что сможешь выбирать из дюжины предложений? Если так, я предлагаю тебе как следует посмотреть на себя в зеркало. Доннел расстался с твоей матерью еще до твоего рождения, и никто не верит, что ты его дочь, даже он сам.

Я отстранилась, но Изверг мгновенно шагнул вперед и перекрыл расстояние между нами. Сейчас его рот касался моего уха, и я не могла уклониться от мерзких слов.

— Когда ты появилась здесь с братом и другими беженцами, каждый мог увидеть, что мальчишка — живая копия Доннела в молодости, а также заметить подозрительное сходство между тобой и главой лондонского подразделения.

— Я похожа на Льда, потому что он — дальний родственник моей матери.

— Ты похожа на Льда, потому что он твой настоящий отец, — ответил Изверг. — Но Доннел великодушный человек, поэтому публично признал вас с братом своими детьми. Учитывая произошедшее через пару недель, он, вероятно, горько пожалел о своем великодушии. Доннел не из тех людей, которые отказываются от своих слов, и никогда не отрицал, что ты его дочь, но проявлял к тебе не больше интереса, чем к прочим детям Сопротивления.

Изверг рассмеялся.

— Теперь тебе восемнадцать. Доннел с радостью избавится от этой неловкой проблемы, но даже самая большая взятка немногих соблазнит жениться на простушке-сестре предателя. Тебе лучше согласиться на мое предложение, пока я не передумал.

Он выпрямился, вновь рассмеялся, затем повернулся ко мне спиной и ушел. Я на мгновение оцепенела, задумавшись, слышали ли люди в очереди его слова. Нет, определенно не слышали. Изверг говорил слишком тихо.

Я заставила себя двинуться с места, проскользнула мимо очага в центр комнаты, под защиту столов, принадлежавших земному Сопротивлению. Моя лучшая подруга, Ханна, сидела за нашим обычным местом. Я заметила, как она беспокойно взглянула на меня и похлопала по свободному стулу рядом, но мне не хотелось подвергать ее опасности и втягивать в свой конфликт с Извергом.

Я прошла к пустому столу, поставила на него свою миску и положила руки на столешницу, чтобы те перестали дрожать. У кухонного очага я совершила ужасную ошибку. Согласиться выйти за Изверга было немыслимо, но мне стоило, по крайней мере, притвориться, будто я обдумываю предложение. Вместо этого, я бросила ему в лицо категорический отказ. У Изверга уже был повод злиться на меня, а сейчас я дала ему дополнительный.

Я осмотрелась в поисках Доннела и увидела, что он разговаривает с Мачико. Я вновь уставилась куда-то перед собой. Должно быть, те несколько мгновений у огня действительно потрясли меня, если я подумала просить помощи у Доннела. Шесть с лишним лет мы с ним следовали негласному соглашению. Я могла оставаться членом Сопротивления, но ни один из нас не затрагивал определенные темы. Смерть моей матери. Поступок моего брата. Мое бездействие. Вопрос отцовства Доннела.

Я не могла нарушить это соглашение и начать предъявлять личные требования, особенно после его зловещих слов об обсуждении моего будущего. Мне следует самой найти способ разобраться с проблемой.

Какое-то тошнотворное мгновение я раздумывала, не связаны ли слова командира с предложением Изверга. Если Доннел знал об этом и хотел, чтобы я согласилась, то…

Нет! Я не могла в это поверить. Не должна была. Доннел никогда бы не подтолкнул девушку к браку с человеком, вроде Изверга. Эти два события произошли в одно время, но лишь потому, что оба были вызваны моим восемнадцатилетием.

Я постояла еще несколько секунд — желудок урчал от запаха еды, — затем, наконец, села за стол и принялась за свой суп.

Глава 3

Когда я выскребла из миски остатки супа, Доннел начал выкликать имена тех, кого включил в свою охотничью группу. Услышав имя Изверга, я почувствовала укол неуверенности, но сказала себе, что в этом нет ничего особенного. Доннел не рисковал разрешать подразделениям выпускать чисто свои партии охотников. Давние распри могли привести к «случайной» стрельбе. Поэтому он распределял людей из всех подразделений между группами, ведомыми им и его офицерами.

Все знали, что эти группы старательно перемешиваются каждый день, поэтому каждый, в свою очередь, окажется в престижной группе Доннела, но это не мешало избранным бросать злорадные взгляды на менее удачливых. Вслед за Доннелом его офицеры тоже прокричали имена. Все, за исключением Лютера, который еще не начал руководить охотниками.

После традиционных насмешек над последним названным мы застегнули куртки и натянули шапки и перчатки. Мужчины двинулись к окруженной стеклянными стенами прихожей в начале вестибюля, собрали со столов миски и пояса с ножами и вышли на улицу через боковую дверь, которой мы пользовались с тех пор, как четыре года назад заклинило главные двери. Женщины двинулись следом, собирая свои ножи и сетчатые мешки для рыбы. Мы могли не сбиваться в группы, поскольку располагали постоянными участками для рыбной ловли и работали парами для безопасности.

За нами шли дети до двенадцати лет и старики, которым предстояло копаться в снегу в поисках генетически модифицированной зимнеежки, нашего основного овоща. На жгучем морозе это жуткая задача, но им требовалось дойти только до старого газона перед домом, где располагался наш огород, и можно было по очереди прятаться внутри. Детей ожидала еще пара часов школьных занятий, а взрослые или преподавали им, или заботились о малышах и больных, не способных работать.

Я лишь надеялась, что им удастся найти немного зимнеежки. Созданная пару столетий назад из генов дюжины растений, включая картофель и кабачки, зимнеежка способна невероятно быстро расти круглый год в самом разном климате, но под слоем снега ничто не могло развиться.

Едва я оказалась на улице, ветер пробрал меня, несмотря на толстую куртку и ботинки. На крыше снег не доходил и до лодыжек, поскольку его сдувало. Здесь же, внизу, белый покров лежал гораздо выше колен, а под стенами его намело еще больше. Стайка радостных малышей, празднующих выход на улицу после пережитых трех долгих дней дополнительных занятий в метель, пробралась к полузасыпанному ряду порталов у передней стены здания. Дети принялись кружить у массивных стоячих колец, то запрыгивая внутрь, то спускаясь на землю.

— Включись! Включись! Портал, включись! — распевали они. — Мы приказываем тебе именем Ньютона. Велим именем Эйнштейна. Заклинаем именем Таддеуса Уоллама-Крейна!

Я задумалась, как бы они отреагировали, оживи один из этих порталов в ответ на их ритуальные игры. Но этого никогда не случится. Двести лет назад Таддеус Уоллам-Крейн изобрел портальную технологию. В следующее столетие люди использовали их для путешествий между районами, городами и даже континентами, а затем появилась межзвездная версия. Она подарила человечеству космос и положила начало великому исходу с загрязненной Земли в новые неиспорченные колониальные миры, рассеянные по сотням отдаленных звездных систем.

Сейчас Земля была наполовину заброшена, и единственными ее жителями оставались те немногие, кто не мог или не хотел уехать. Я относилась к обеим категориям. Я состояла в земном Сопротивлении, поэтому никогда не покинула бы родную планету, и ни один из новых колониальных миров, в любом случае, меня бы не принял.

Мои родители в юности, вероятно, тысячу раз путешествовали через портал. Я воспользовалась им лишь однажды, когда бежала из охваченного пожаром Лондона в безопасный Нью-Йорк. Мои воспоминания об этом событии представляли собой месиво бессвязных фрагментов. Резкий запах и вкус удушающего дыма. Вид испуганных лиц других беженцев, набивающихся в комнату, которой предстояло стать нашим спасением или могилой. Крик Льда, отдающего приказы, и мое собственное отчаянное рыдание. Ощущение рук брата, крепко прижимающего меня к груди и несущего через сияющий круг.

Мы с ним добрались до безопасного места, но потеряли в лондонском пожаре мать. Через две недели после этого брат ушел, а на следующий день огни всех порталов в Нью-Йорке отключились. Играющие здесь дети никогда не увидят работающий портал, а я больше никогда не увижу брата.

Я отогнала болезненные воспоминания, отвернулась от мертвых ворот и принялась смотреть, как ведущие групп прокладывают в снегу тропу. С помощью длинных палок они проверяли почву впереди, прежде чем ступить туда, а цепочка людей позади старательно продвигалась по их следам.

С возведением комплекса парламента Америки всю эту территорию освоили заново, поэтому ее здания и дорожки были одними из новейших в Нью-Йорке, но не ремонтировались, по крайней мере, пять десятков лет. С каждым годом они разрушались все сильнее: трещины расширялись, корни врастали глубже, но настоящая опасность исходила от сломанных или пропавших люков над старой канализацией и туннелями. Самые серьезные поломки мы отмечали красными флажками, но все время появлялись новые.

Сейчас женщины шли за мужчинами. Я присоединилась к группе и теперь медленно продвигалась к реке. Моей напарницей по рыбной ловле была Ханна. Впереди я ее не увидела, поэтому обернулась и заметила своеобразную синюю шапку. Я осторожно отодвинулась, пропуская людей, и дождалась подругу.

Ханна заговорила, едва поравнявшись со мной:

— Блейз, почему ты не подсела ко мне за завтраком?

Я скривилась.

— Потому что Изверг поймал меня у очага, и я разозлила его своими словами. И не могла сесть с тобой сразу после этого. Если он планирует мне отомстить, а я напомню ему, что ты моя подруга, он способен навредить и тебе.

Ханна, похоже, больше встревожилась за меня, чем испугалась за себя.

— Почему он тебя поймал, и что ты ему сказала?

Я сообразила, что другие женщины, проходя мимо, с любопытством смотрят на нас.

— Расскажу, когда будем одни.

Ханна нахмурилась.

— Наверное, так лучше, но… Ты как?

— Я в полном порядке.

— Неправда. Я слышу, у тебя голос дрожит.

Я вернулась на тропу, и мы снова двинулись в путь. Я впереди, Ханна за мной.

— Это просто от холода, — бросила я через плечо.

Она ответила одним взрывным и недоверчивым:

— Ха!

Мы брели по снегу. Когда добрались до реки, две женщины прямо перед нами отделились от группы. Теперь тропа повернула и тянулась вдоль берега. Мы проходили одно рыбное место за другим, и все больше женщин покидали цепочку.

Когда мы достигли неприметной задней стены приземистого одноэтажного серого строения, вклинившегося в маленький промежуток между двумя некогда одинаковыми многоквартирными домами, остались лишь мужчины и мы с Ханной. Прошлым летом пожар превратил один из домов в выгоревшую оболочку, та рухнула, и обломки закрыли подход к нашей с Ханной точке. Теперь туда можно было подобраться, лишь вскарабкавшись по лестнице на плоскую крышу серого строения.

Мужчины разделились на несколько групп и отправились в разных направлениях. Доннел вел первую. Мне показалось, что он оглянулся и посмотрел на меня, но возможно, это была лишь игра воображения.

Я повернулась к зданию и обнаружила, что лестницы нет. Мы с Ханной прислонили ее к стене после прошлой рыбалки, но должно быть, недавняя буря повалила конструкцию. Нам пришлось искать лестницу в сугробах и ставить на место.

Ханна взобралась наверх первой, я кинула ей наши сумки, а затем полезла сама. Возникла небольшая заминка, когда я подтянулась на заснеженную крышу — я все еще нервничала, перенося вес на левую руку, — но Ханна стояла наготове, желая удостовериться, что я не упала. После этого нам требовалось пересечь крышу, спуститься сперва на высокую стену, а затем на более низкий бетонный блок, чтобы попасть на длинный узкий мол, врезающийся в реку.

Серое строение смотрело на реку одним окном и дверью, которая просела на петлях, но все же нехотя открывалась и закрывалась. Мы с Ханной забрали снаряжение, которое хранили в здании, навесили крючки и установили удочки на конце мола, а затем поставили маленькую палатку. Как только уселись внутри, Ханна принялась меня допрашивать.

— Так что произошло между тобой и Извергом у очага?

Мы с Ханной родились с разницей в несколько месяцев и росли в Лондоне лучшими подругами. Когда же перебрались в Нью-Йорк и я потеряла маму и брата, мы стали еще ближе, и я делилась с Ханной всеми своими тревогами.

— Он предложил на мне жениться, — ответила я.

Ханна широко распахнула глаза.

— Серьезно?

— Я тоже с трудом в это верю. После смерти Касима у Доннела освободилась вакансия офицера, и Изверг, похоже, считает, что женитьба на мне даст ему это место. — Я наморщила нос. — Хаос знает, почему он так думает. Доннел шесть лет не интересовался мной, и нет причин, с чего бы он решил вознаградить моего мужа. В любом случае, Доннел не смог бы сделать Изверга офицером. Правила альянса специально оговаривают, что командир выбирает офицеров только из членов Сопротивления, потому что ни одно из четырех других подразделений не доверит руководство соперникам.

— Должно быть, Изверг планирует после свадьбы покинуть манхэттенское подразделение и перейти в Сопротивление, — предположила Ханна.

Я покачала головой.

— Ты же знаешь, он не может покинуть Манхэттен. По крайней мере, сделать так и ожидать, что останется в живых. Доннел никогда бы не удержал человека в Сопротивлении против его воли, но другие подразделения требуют абсолютной верности на всю жизнь и убивают всякого, кто нарушит клятву.

— Лидеры подразделений разрешают перейти женщине, вышедшей замуж за члена другого подразделения. Возможно, Блок распространит это и на Изверга, если сочтет, что тот втайне останется ему верен. — В голосе Ханны зазвучал цинизм. — Манхэттенцам понравилась бы мысль, что один из офицеров Доннела поддерживает их.

Я обдумала ее слова.

— Это правда, но назначение командира должны подтвердить лидеры двух подразделений. Даже если Блок проголосует за, Извергу понадобится поддержка еще кого-то. Как он ее добьется?

Я не ждала ответа Ханны, просто пожала плечами и продолжила говорить.

— Неважно. Я уже сказала, что не выйду за него.

— Ты сразу его отвергла? — Ханна нахмурилась. — Плохая идея. Изверг не обрадуется.

Я застонала.

— Знаю, это была ошибка. Мне следовало проявить такт, притвориться, будто я обдумываю предложение, прежде чем сказать «нет», но ответ сам вырвался. Изверг взбесился. Он сказал…

Я поколебалась, не желая повторять злые слова. Меня не волновало отношение Изверга к моему брату и оскорбление внешности — я знала, что не отношусь к красавицам альянса, — но мне не понравилось утверждение, будто Доннел — не мой отец.

— Он сказал очень неприятные вещи, — опустила я подробности.

Ханна нервно пожевала указательный палец в перчатке.

— Ты разозлила Изверга. В гневе он может быть очень опасен. Вспомни историю, откуда взялось его прозвище.

Я поморщилась. Это произошло еще до того, как последние гражданские покинули Нью-Йорк. Извергу тогда было всего шестнадцать лет, но он поймал одного из гражданских и посадил того в клетку. Рассказы, что случилось потом, в детстве вызывали у меня кошмары.

— Я видела, как сегодня утром ты пришла в вестибюль с Доннелом, — сказала Ханна. — Ты говорила с ним?

— Недолго.

— О чем?

Доннел приказал мне утаить прибытие самолета, поэтому я уклонилась от вопроса.

— Я была на крыше, оттуда хорошо наблюдать за погодой.

— Если бы ты сказала Доннелу, что отвергла Изверга, думаешь, он поддержал бы тебя?

Я не хотела пугать Ханну, но считала жестоким позволять ей питать ложные надежды.

— Не думаю, что могу на это рассчитывать. Доннел упомянул о моем дне рождения и сказал, мол, хочет поговорить со мной о будущем.

Ханна издала слабый придушенный звук.

— Звучит, как предупреждение. Доннел собирается выгнать тебя из Сопротивления?

Я попыталась придать голосу спокойствие и уверенность.

— Он просто сообщил, что поговорит со мной. Это необязательно означает что-то плохое.

— И не похоже на что-то хорошее, да? — Ханна вновь пожевала палец. — Если Донелл выгонит тебя из Сопротивления, ни одно из других подразделений не пожелает принять девушку со сломанной рукой.

— Моя рука полностью зажила, — ответила я.

— Нет, не зажила. — Ханна раздраженно прищелкнула языком. — Она все еще болит.

— Иногда немного поднывает, — признала я. — Но это лишь временная проблема из-за холодной зимней погоды.

— Неважно, временная она или нет, — возразила Ханна. — Если Доннел выставит тебя из Сопротивления, тебе придется выпрашивать членство в одном из оставшихся подразделений. Их лидеры припомнят тебе поступок твоего брата, а плохо залеченная рука станет дополнительной причиной для отказа.

Она помолчала.

— Тебя могут бросить выживать на задворках альянса, Блейз. Ты не понимаешь, насколько это сложно. Я понимаю. Я жила такой жизнью два года в Лондоне.

Меня подмывало сказать, что и я понимаю. Одиннадцать лет назад отец Ханны боролся со Льдом за лидерство в лондонском подразделении, проиграл и умер от ран. На следующий день Лед официально изгнал Ханну и ее мать. Я видела все мучения, через которые они прошли в следующие два года, поскольку каждый день ускользала, чтобы навестить подругу, принести ей остатки еды и другие мелочи.

Но наблюдать за кем-то, проходящим испытания — не то же самое, что переживать их самому, так что Ханна, вероятно, права.

Лицо подруги болезненно вытянулось.

— После гибели мамы в той глупой аварии, я бы умерла от голода, но ты уговорила свою мать обсудить мое дело со Льдом. Он позволил мне вернуться в лондонское подразделение, но пользовался любой возможностью, чтобы показать, насколько я там не ко двору. Когда мы прибыли в Нью-Йорк и Доннел захотел, чтобы вы с братом вступили в Сопротивление, я перепугалась. Я знала, что Лед не захочет оставлять меня в лондонском подразделении без тебя.

Мой разум возродил воспоминание о непроницаемом лице Льда, его бесстрастном тоне и точных словах, которые он сказал Симусу и мне в тот день:

— Ваш отец предложил вам обоим вступить в Сопротивление, и три нью-йоркские подразделения решили, что вы должны принять это предложение. Они неохотно согласились дать прибежище и нам — бездомным бродягам, — поскольку знают, что большее количество людей обеспечит всем лучшую жизнь, но не потерпят, чтобы дети Доннела оставались с нами в случае, если это даст преимущество лондонскому подразделению перед остальными.

Вспоминая тот день, я всегда попадала в бессмысленную петлю размышлений о том, что произошло дальше, и рассуждений, могла ли я сделать что-то, чтобы все обернулось иначе. Мне стоило заметить: в поведении Симуса проявилась какая-то ужасная неправильность. Я знала, что он ненавидит нашего отца, который оставил его в детстве. Я ожидала, что Симус воспротивится насильному переходу в Сопротивление, но нас приняли с распростертыми объятиями как обожаемых детей Доннела, и брат, похоже, наслаждался, находясь в центре внимания.

В то время я не посчитала это странным. Я смутилась, встретив наконец своего легендарного отца. И верила, что Симус чувствует то же самое, но он не забыл прежний гнев. На самом деле, брат испытывал новую, еще более горькую обиду на Доннела, полагая, что наша мама осталась бы жива, забери Доннел семью с собой в Нью-Йорк на несколько лет раньше.

Собирая сведения, необходимые, чтобы отомстить за смерть мамы, Симус скрывал свои чувства. Через две недели после нашего прибытия в Нью-Йорк брат ушел, и на следующий день все порталы в Нью-Йорке умерли. Через три часа после этого мы с Доннелом устроили жаркий спор, наговорили друг другу невероятно жестоких слов, а с тех пор не рисковали обсуждать личные темы.

Голос Ханны вытянул меня из болезненного прошлого.

— Я почувствовала огромное облегчение, когда ты уговорила Доннела взять меня в Сопротивление на испытательный срок, но затем возникла проблема с твоим братом и…

Она покачала головой, и ее тон из тревожного превратился в отчаянный.

— После этого я так старалась порадовать Доннела и других членов Сопротивления, но они с подозрением относились к нам обеим и видели преступление даже в мельчайшей ошибке. Если Доннел выгонит тебя из Сопротивления, то я не смогу тебе помочь, Блейз, потому что он выставит и меня.

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, и вновь закрыла его. Ханна была права. Ее положение в Сопротивлении выглядело еще более сомнительным, чем мое собственное. Последовало мрачное молчание, затем Ханна заговорила вновь.

— Думаешь, ты могла бы убедить Льда взять нас обратно в лондонское подразделение?

— Сомневаюсь. Манхэттен, Квинс и Бруклин взбесились, когда Симус испортил нью-йоркскую портальную сеть. Часть вины они возложили на Доннела, оказавшегося достаточно наивным, чтобы поверить сыну, но основным объектом их гнева стало лондонское подразделение, подсунувшее в Нью-Йорк предателя. Льду пришлось месяцами унижаться, чтобы спасти всех лондонцев от изгнания из альянса в одной лишь только одежде.

— Но твоя мать была кузиной Льда, — заметила Ханна. — И ты осталась единственной его родственницей. Наверняка это должно что-то для него значить.

— У Льда как будто нет обычных чувств.

Последовало долгое молчание, затем Ханна проговорила скорбным тоном:

— Все было бы иначе, если бы ты больше походила на Доннела.

Ее слова перекликались с теми, что сказал у очага Изверг, и тяжело ранили меня в самое больное место. До одиннадцати лет я вовсе не встречалась с отцом, а с тех пор мы едва ли говорили, но моя жизнь по-прежнему строилась на том факте, что я дочь легендарного Шона Доннела, основателя Сопротивления Земли. Если эта неправда и я не потомок того, кого всегда считала родителем, то кто же я?

Одна из удочек внезапно дернулась.

— Рыба! — закричала я, радуясь предлогу избежать этого разговора.

Должно быть, шел целый косяк, потому что суматошная возня с удочками на время полностью заняла нас. Когда все успокоилось, я перевела разговор на нейтральные темы. Позже мы обе так страшно проголодались, что могли говорить лишь о еде, обсуждая наши шансы на достойный ужин. Мы наловили рыбы, значит, по идее, и другим женщинам повезло. Сложнее было предсказать охотничью удачу мужчин, которая менялась от одного дня к другому. Существовал лишь слабый шанс, что они принесут домой одного из оленей, иногда забредавших в Нью-Йорк, но вполне возможно раздобыть нескольких гусей. Оставалось надеяться, что на столе появятся листья зимнеежки или даже запеченные корнеплоды.

Наконец мы услышали пронзительный свист: один короткий сигнал, за ним длинный и снова короткий. Нацуми с соседней точки сообщала, что пора собирать рыболовное снаряжение и возвращаться.

К тому времени, как мы занесли все в здание и потащили по крыше сетки с рыбой, моя левая рука разболелась от сочетания тяжелой работы и холода. Я пыталась скрыть проблему, но Ханна, должно быть, заметила какие-то предательские сигналы, поскольку настояла, что понесет не только свою часть поклажи к месту, где нас ждали Нацуми и ее сестра Химеко, но и мою.

— Блейз. — Нацуми приветствовала меня обычным быстрым кивком и совершенно проигнорировала Ханну.

Мы вчетвером продолжили путь в полной тишине. Нацуми и Химеко состояли в Сопротивлении Земли со дня его основания и с безжалостной враждебностью относились ко мне как к сестре предателя, а к Ханне — как к моей подруге. Иногда я пыталась завязать с ними вежливый разговор, выдавливая из них несколько ворчливых фраз в ответ, но сегодня слишком устала для таких усилий.

Ветер притих, но когда к группе начали присоединяться другие пары рыбачек, пошел снег — крупные влажные хлопья, готовые смениться дождем. Пока мы дошли до здания парламента, с моей куртки текло, а в лопатках ощущались холод и сырость.

Войдя в дверь, мы с Ханной стряхнули влагу с одежды, затем расстегнули пояса негнущимися, неловкими от холода руками и аккуратно положили их вместе с ножами на стол, предназначенный для клинков Сопротивления.

Две женщины спешно подошли за нашими сетками. Я едва успела вручить им свою, как их лица внезапно изменились. Похоже, женщины уставились на что-то за моей спиной.

Я в замешательстве оглянулась и увидела, что дверь снова открывается. В нее вошли три фигуры — незнакомцы, одетые в одинаковые синие с черным костюмы без капюшонов. На секунду я слишком оторопела, чтобы думать, но затем поняла — это, очевидно, люди с того самого самолета.

Я стояла лицом к лицу с иномирцами, с врагами!

Глава 4

Повисла полная тишина. Все собрались вокруг, изучая иномирцев в их причудливой одежде. Я бросила лишь краткий взгляд на женщину и худощавого сложения парнишку едва ли намного старше меня и сосредочилась на их лидере. Это был широкоплечий мужчина со светло-каштановыми волосами, почти такого же возраста, роста и веса, как Изверг.

Я увидела, что люди отодвигаются, пропуская сквозь толпу Доннела. Он остановился перед иномирцами, и я поразилась, когда парнишка, а не взрослый выступил ему навстречу и заговорил.

— Мы просим прощения за вторжение, — сказал он, произнося слова со странной четкостью. — Приземляясь за рекой, мы повредили самолет и увидели дым от вашего очага, поэтому направились сюда. Мы были бы благодарны за пищу и пристанище, пока не улучшится погода и мы не сможем добраться до ближайшего поселения.

Слева от меня послышался взрыв смеха, и я услышала Изверга, жестоко пародирующего акцент парня.

— Его лордство просит прощения за вторжение. Они были бы благодарны за пищу и пристанище.

— Мы должны съесть их, а не накормить, — присоединился к нападкам Акула. — Можно использовать мясо.

Иномирцы встали плотнее, и я заметила, как парень быстро повернул голову вправо и влево, ища говорившего среди окружающих враждебных лиц.

— Молчать! — приказал Доннел.

— Но женщину надо оставить в живых, — проговорил голос прямо за мной. — С ней можно здорово повеселиться.

Доннел резко развернулся, прошел мимо меня, и я услышала треск кулака при столкновении с костью. Когда я посмотрела через плечо, цель командира уже лежала на полу, держась за челюсть, а все остальные отступили подальше. Я и сама поспешно отбежала.

Доннел мгновение наблюдал за лежащим мужчиной, удостоверяясь, что тот не планирует подняться и продолжить схватку, затем медленно оглядел лица в толпе.

— Когда я велю успокоиться, то не шучу.

При последних словах он вытянул палец правой руки. Возможно, так Доннел лишь подчеркнул свои слова, но лампочки на оружии, охватывающем его правое предплечье, замигали с большей скоростью, показывая положение готовности. Все застыли, едва смея дышать, а Доннел вернулся к трем напряженным фигурам в синем с черными и остановился перед женщиной.

— Хорошенькая. — Он мельком коснулся ладонью ее щеки, а затем повернулся к толпе. — Иномирцы могут представлять ценность. Никто и пальцем их не коснется, особенно женщины. Понятно?

Ему поспешно закивали в ответ.

— Я заберу их в крыло Сопротивления для допроса, — продолжил Доннел. — Лютер, ты пойдешь со мной. Мачико, остаешься здесь за главного.

Оба офицера вышли из толпы. Лютер подошел к Доннелу, а Мачико огляделся с расслабленной улыбкой на обветренном лице.

— Народ, на сегодня волнующие развлечения закончены.

Все развернулись и двинулись прочь. Лишь я застыла на месте. Мой мозг пытался осознать произошедшее. Враг не просто у наших ворот, а внутри стен, и Доннел… Недавнее обращение с женщиной совершенно не соответствовало его характеру. Все, что мне говорили другие, все, что я видела сама, подтверждало: Доннела никогда ни к кому не влекло с момента разрыва отношений с моей матерью. Он действительно заинтересовался иномирской пиявкой?

Я смотрела на идущую к лестнице группу с Доннелом во главе, тремя иномирцами за ним и замыкающим Лютером. Женщина выглядела года на двадцать два или двадцать три, и да, она была хорошенькой даже при том, что ее светлые волосы намокли и обвисли, но…

Доннел оглянулся через плечо.

— Блейз! Ты тоже идешь со мной.

Я? Участвую в этом? На секунду я застыла, слишком пораженная, чтобы двигаться, затем, собралась, поспешила за группой и догнала их, когда они миновали занавес на лестницу в крыло Сопротивления. Как только тяжелая ткань упала на место за нашими спинами, женщина заговорила:

— Я не…

— Шшш! — резко прервал ее Доннел. — Опасно говорить здесь, где от толпы нас отделяет лишь кусок ткани.

Женщина нахмурилась и затихла, но парень настойчиво замахал рукой в сторону старшего напарника:

— Да, но Брейден поранил ногу по пути сюда. Его должен осмотреть врач.

— Хотел бы я, чтобы у нас здесь был врач, но его нет, — ответил Доннел. — Что за рана? Брейден, сможешь подняться по лестнице? Там будет гораздо безопаснее.

— Это просто порез. — Брейден закатал штанину своих синих с черным брюк и показал окровавленную рану на правой голени. — Ступеньки одолею.

Мы медленно поднялись на шестой этаж, поскольку Брейден хромал. Доннел открыл укрепленную дверь, мы вошли в серый коридор, и створ за нами закрылся. Обычно, входя на верхний этаж помещений Сопротивления, самое безопасное место в здании парламента, я испытывала прилив облегчения, но на сей раз мы привели с собой неизвестную угрозу.

Доннел остановился и заговорил с иномирцами.

— Когда мы только заняли это здание, мой технический эксперт, Мачико, провел полгода, овладевая системой безопасности. Лишь мои самые доверенные члены Сопротивления имеют доступ на верхний этаж нашего крыла, так что вам здесь ничего не грозит.

При словах о доверенных членах Сопротивления я вспыхнула от удовольствия, а потом поняла, что, говоря их, Доннел, вероятно, совершенно забыл обо мне. Когда мы попали в Нью-Йорк, он дал мне, моему брату и Ханне соседние комнаты. Брат прожил здесь всего две недели, а через несколько месяцев Ханну несправедливо обвинили в краже из кладовой шестого этажа и переселили на нижний уровень, но мои комнаты еще оставались тут.

— Лютер, нам нужна аптечка, — сказал Доннел.

Тот умчался в кладовку, а Доннел повел нас в свой конференц-зал. Вытянул от круглого стола стул и предложил Брейдену сесть

Через мгновение появился Лютер с аптечкой, и Доннел опустился на колени, чтобы очистить спиртом рану Брейдена и забинтовать ногу. Наблюдая за ними, парнишка хмурился, словно считал такое лечение невероятно примитивным.

— У вас нет сращивающего средства? — спросил он.

— Последние лекарства мы использовали три года назад. — Доннел встал. — Порез ровный, не думаю, что понадобятся швы, но я приведу Надиру, нашу лучшую медсестру, проверить больного, когда она вечером сменится с дежурства.

— Спасибо, — сказал Брейден.

Доннел указал на остальные стулья, и мы все сели. До сих пор я лишь заглядывала в эту комнату через дверь, и казалось странным рассиживаться тут рядом с Доннелом, а еще более странной выглядела иномирская женщина по другую сторону от меня. Я взглянула на нее и заметила ее крепко стиснутые руки. Я поняла, что она напугана, и почувствовала к ней мгновенную предательскую симпатию.

Иномирский мальчишка устроился на стуле напротив меня. Я воспользовалась возможностью рассмотреть его, все еще с трудом веря, что он глава этой троицы. Его волосы отличались неописуемым каштановым оттенком, лицо не обладало классической красотой, но беспокойное напряженное выражение глаз привлекло мое внимание. Я пересмотрела оценку его возраста, но не слишком. Ему могло быть девятнадцать, но насчет двадцати я сомневалась.

— Прежде чем мы начнем, — сказал Доннел, — я бы хотел, чтобы вы выложили на стол все принесенное оружие. Не хотелось бы пользоваться нецивилизованными методами, вроде обыска.

— У нас нет оружия, — сказал парнишка. — Оно казалось ненужным, раз мы планировали всего лишь провести несколько часов в пустом городе

— Этот день для всех пошел не по плану, — с горечью заметил Доннел. — Давайте перейдем к знакомству. Я Доннел. Молодой человек слева — один из моих офицеров, Лютер. Девушка справа — моя дочь, Блейз Доннели.

Я резко повернулась к Доннелу. Впервые за шесть лет он назвал меня дочерью. Это серьезно или?..

— Вас зовут Доннели? — Тон мальчишки изменился, словно он декламировал что-то по памяти. — Когда в 2365 году открылись последний двадцать один мир в звездных системах сектора Альфа, к власти пришла партия сторонников Земли и прервала дальнейшую колонизацию. Пять лет спустя экспансионисты выиграли ключевое голосование, что позволило начать освоение сектора Бета.

Он наклонился вперед.

— В свете усиливающихся протестов против истощения ресурсов Земли и перемещения населения в другие миры Шон Доннели организовал боевое крыло партии поддержки Земли. Когда им не удалось достичь каких бы то ни было изменений в колонизационной политике объединенного земного правительства, Шон Доннели сформировал движение Сопротивления и взялся за оружие… Вы тот самый Шон Доннели?

Доннел кивнул.

— Да. Я тот самый Шон Доннели. Для иномирца вы невероятно хорошо информированы об истории Земли.

Мальчишка странно встревожился.

— Я хорошо запоминаю прочитанное. Меня зовут Тэд, а это Феникс и Брейден.

— Вежливо было бы ответить, что я рад знакомству, — сказал Доннел. — Но, честно говоря, это не так. Я уже с трудом контролирую здесь ситуацию, а ваше появление лишь ухудшило дело. Должно быть, вы заметили, что люди внизу вам не рады. На самом деле, многие из них хотели бы вас убить.

— Не понимаю, почему, — вступил Брейден. — Мы не сделали им ничего плохого.

Доннел скривился.

— Эти люди сказали бы, что вы, иномирцы, не просто причинили им зло, а разрушили жизни. Попытайтесь взглянуть на все с их точки зрения. Последние несколько десятилетий они провели в борьбе за выживание на обезлюдевших руинах мира, наблюдали, как близкие умирают в глупых авариях или от недостатка простейших лекарств, и знали при этом, что те, кто погубил Землю, живут в довольстве и комфорте на планетах в отдаленных звездных системах. За это они ненавидят вас, и по нашим правилам, я не имею права укрыть чужаков от их гнева.

Глаза Феникс в тревоге расширились.

— Вы не можете позволить этому сброду убить нас!

— Когда вы вошли в дверь, мне пришлось за долю секунды решить, как реагировать: позволить линчевать вас или попытаться защитить. Я сделал все возможное, но не собираюсь доходить до стрельбы в своих людей, поэтому мне понадобится ваше сотрудничество.

Доннел помолчал.

— Как я говорил, у меня, по нашим законам, нет права дать вам защиту, но люди примут мои действия, если сочтут, что я заинтересован в одном из вас как в будущем партнере. Учитывая мои прошлые отношения, им придется стать вам, Феникс.

Она покачала головой.

— Я никак не могу за вас выйти. Я состою в официальных отношениях с женщиной в другом мире.

Доннел вздохнул.

— Я не планирую в самом деле на вас жениться, Феникс. Это лишь притворство, призванное сохранить вам троим жизнь. Никто не тронет мою будущую жену, и я могу частично распространить эту защиту на Тэда и Брейдена, если мы объявим их…

Он прервал фразу и присмотрелся к Тэду и Брейдену.

— Грустно, но я не думаю, что кто-нибудь поверит, якобы эти двое — ваши братья, поэтому нам придется назвать их дальними родственниками.

— О. — Феникс секунду мрачно обдумывала услышанное. — Ну, раз мы только притворяемся…

— Даю вам слово, — сказал Доннел. — Если я объясню план своим офицерам и попрошу их обронить несколько намеков на мои чувства, то пары жестов на публике хватит, чтобы убедить людей.

Поведение Доннела внизу привело меня в полное замешательство, но сейчас оно обрело смысл. Доннел не интересовался Феникс, он просто играл свою роль, пытаясь предотвратить убийство иномирцев. Но я все еще не понимала, почему он позвал и меня на эту встречу. Я заметила недоуменный взгляд Лютера, показавший, что и он блуждает в потемках.

Доннел повернулся к Тэду.

— Итак, откуда вы, почему проявили глупость и оказались в Нью-Йорке в такую погоду и как разбили свой самолет?

— Мы с Адониса, — ответил Тэд.

Адонис! Я моргнула. Изверг оказался прав в своих насмешках по поводу «его лордства». Заселенный около века назад, Адонис оказался первой и худшей из колоний-паразитов, захватив огромное количество земных ресурсов и превратившись в богатейший из миров, известный благосостоянием своих аристократов.

Я посмотрела на Тэда свежим взглядом. Он не просто пиявка, он лорд пиявок. Я скрестила руки и сердито глянула на него. Парень, прежде чем продолжить речь, ответил мне встревоженным взглядом.

— Мы группа из адонисского института культурного наследия. Спорталились с Адониса в Америку-межпланетную с рутинной поисковой музейной миссией. Нас предупреждали, что порталы в Нью-Йорке не работают, поэтому мы взяли с собой самолет, чтобы долететь сюда, но понятия не имели о снеге.

Доннел в отчаянии закатил глаза, темное лицо Лютера наполнилось весельем, а я, не сдержавшись, рассмеялась.

Тэд бросил на меня еще один взгляд, на этот раз смущенный, и поспешно продолжил, с нотами самобичевания в голосе:

— Все населенные континенты в колониальных мирах выбраны за мягкий климат, поэтому у нас нет снега зимой.

Он помолчал.

— Когда мы прибыли в Землю-Америку-межпланетную, нам пришлось пройти вакцинацию против земных болезней и уйти на карантин. Мы вышли из него всего два дня назад, лететь вчера в бурю было невозможно, а сегодня утром небо прояснилось. Во время самого полета проблем не возникло, при приземлении тоже, но снежный покров оказался глубже, чем мы ожидали. И когда мы вышли из музея…

— Моя вина, — сказал Брейден.

— Не твоя, — возразила Феникс.

— Не твоя, — согласился Тэд. — Дул слишком сильный ветер, и с твоей стороны было совершенно логично передвинуть самолет под защиту небоскреба. Падение того огромного куска стекла — простое невезение.

На этот раз рассмеялись мы с Лютером.

— Вам исключительно повезло, что стекло приземлилось на самолет, а не на одного из вас, — сказал Доннел. — Должно быть, прошло больше шестидесяти лет с тех пор, как в небоскребах Манхэттена проводились технические работы, поэтому в ветреные дни из них часто выпадают куски. Земля там засыпана стеклом, обломками камня, даже целыми окнами, но под снегом вы эти дебри не разглядели бы.

После короткого молчания Тэд продолжил речь.

— Мы увидели дым, исходящий от этого здания, поэтому направились к мосту Единства через Гудзон и пришли сюда.

Доннел взглянул на Брейдена.

— Как ты поранил ногу?

— Яма.

— Он упал туда и обо что-то порезался, — расширил Тэд подавленный однословный ответ Брейдена. — Яма, наверное, была глубиной, по крайней мере, до пояса, но ее скрывал снег.

Лютер прикрыл рукой рот, чтобы замаскировать смешок, вызванный некомпетентностью иномирцев, но я не сочла повод забавным. Я видела слишком много людей, пострадавших в таких же происшествиях.

— И вновь вам исключительно повезло, — сказал Доннел. — Яма могла оказаться гораздо глубже. Существуют места, где вы можете упасть прямо в подвал или в подземные хранилища. Вы нашли то, что искали для музея?

— Нет, — ответил Тэд. — Очевидно, это уже забрали.

— Какое разочарование для вас. Ваш институт пришлет вам на выручку другой самолет?

— Они не могут. Большинство наших старых самолетов сломаны, и их нельзя отремонтировать, поскольку земные фабрики, производившие запчасти, закрылись несколько десятков лет назад. У нас оставался единственный работающий аппарат со съемными крыльями. Их надо снять, чтобы протащить самолет через грузовой портал, так что…

— Понятно. — Доннел побарабанил пальцами по столу. — Я не рискну зимой посылать людей, чтобы проводить вас до Ограды, значит, вам придется остаться здесь до весны.

— Что за Ограда? — спросила Феникс.

— Сооружение, защищающее гражданские поселения к юго-западу от Нью-Йорка, — объяснил Доннел.

— Нам не нужно сопровождение, — сказал Тэд. — Когда снег растает, мы можем сами пойти на юго-запад.

— Правда? — Доннел недоверчиво покачал головой. — Вы провели в Нью-Йорке всего несколько часов, ваш самолет уже сломан, член группы ранен, но вы думаете, будто без проблем доберетесь до Ограды.

Тэд нахмурился.

— Сам факт, что вы думаете подождать с путешествием до таяния снега, подсказывает мне, что вы умрете задолго до того, как достигнете Ограды, — прибавил Доннел.

— А что не так с таянием снега? — спросил Тэд. — Без него мы наверняка сможем идти быстрее?

— Да, но в Нью-Йорке есть хищники, — пояснил Доннел. — Сейчас они все прячутся от холода, но выйдут на охоту, как только температура поднимется выше точки замерзания.

— Нас никто не предупреждал о хищниках. — Тэд обменялся взглядами с Феникс и застонал. — Полагаю, вы правы и мы не сможем путешествовать одни. А какова ситуация здесь? Если эти люди — остатки сил Сопротивления Земли, откуда появились дети и почему вам так сложно держать все под контролем?

Доннел широко улыбнулся.

— Когда большое число мужчин и женщин проводят вместе больше тридцати лет, у них могут получиться дети. Что же касается сложностей управления… Дело в том, что здесь не только земное Сопротивление.

Он откинулся на спинку стула.

— Я создал боевое Сопротивление Земли в последней отчаянной попытке спасти наш родной мир. Первые нападения имели своей целью межзвездные порталы, но это оказалось сложной задачей. Проблема была не столько в серьезной охране иномирцев на всех континентах, сколько в постоянном использовании порталов. Мы не хотели убить случайные группы мужчин, женщин и детей, так что решили вместо этого направить силы против объединенного правительства Земли. Мы предложили занять региональные правительства объединенной Земли на всех пяти континентах. В Америке, Европе, Африке и Австралии это удалось. В Азии мы провалились, когда…

Он пожал плечами.

— Ладно, прежние ошибки значения не имеют. В первый год нас несколько раз пытались выкинуть. Мы потеряли Австралию, но удержались в Америке, Европе и Африке. На второй год объединенное правительство Земли перестало нам надоедать. В любом случае, с нарушением закона и порядка в городах региональные парламенты предпочли встречаться в более безопасных местах.

Я нахмурилась. Я не понимала, почему Доннел так старательно объясняет историю иномирцам. Им следовало знать лишь основное: мы делим это здание с четырьмя другими подразделениями, и эти подразделения включают в себя очень жестоких преступников.

— В 2380-м мне пришлось эвакуировать своих людей из Африки из-за крупного наводнения в Лагосе, — продолжал Доннел. — В результате Сопротивление Земли разделилось между Лондоном и Нью-Йорком. Тогда оба города быстро пустели, люди перебирались или в колониальные миры, или в сельские районы. Оставшиеся отбивались от банд мародеров и строили баррикады для защиты своих районов, но у нас возникло удивительно мало проблем. Большинство гражданских нам симпатизировали, а мародеры не хотели связываться с организованной боевой группой.

Я все больше поражалась. Я вспомнила, как странно Доннел вел себя внизу, притворяясь, будто заинтересовался Феникс. Сейчас происходило то же самое? Доннел давал иномирцам всю эту информацию по непонятной мне причине?

— Настоящие проблемы начались, когда Лондон был официально покинут в 2382-м году, — сказал Доннел. — Когда власти отключили подачу электричества и воды, последние гражданские перебрались на новое место жительства в маленьких городах. Я отправил к ним всех своих людей без уголовного прошлого. К тому времени все шансы земного Сопротивления остановить развал планеты давно исчерпались, поэтому я почувствовал, что любой, у кого есть возможность спасти свою прежнюю жизнь, должен ею воспользоваться. Мародеры застряли в пустом городе с подходящей к концу пищей и принялись нападать на моих людей, отбирая у них припасы. Я сам спорталился в Лондон, чтобы…

— Спорталился? — перебил Тэд, жадно наклоняясь вперед. — Так наша информация ошибочна, и у вас есть работающие порталы? Но в таком случае, мы можем просто спорталиться в Америку-межпланетную.

— У нас были работающие порталы, — поправил Доннел. — А также был доступ к сети данных Земли. В прошедшем времени. Пожалуйста, дайте мне закончить объяснение.

— Простите, — сказал Тэд.

— Мне удалось уговорить обе стороны работать вместе, чтобы добиться хоть какой-то надежды на выживание, — продолжил Доннел. — Через несколько месяцев после этого объединенное правительство Земли наложило новый слой защитной блокировки на портальную сеть. Воспользоваться ей могли только люди из вновь созданного регистра законопослушных граждан, и конечно, члены Сопротивления Земли в этот список не попали. Мы смогли обойти запрет, взломав щит управления межконтинентальным порталом и перепрограмировав его так, чтобы минуя проверку ДНК, включить нелегальный ручной контроль.

Тэд странно взвизгнул.

— Но перепрограмирование ужасно опасно. Если вы ошибетесь, на другой конец прибудет… не человек.

Доннел кивнул.

— Риск был оправдан только для самых важных перемещений. К тому времени я уже женился и в любом случае хотел остаться в Лондоне, поэтому передал полномочия своему заместителю в Нью-Йорке. Через семь лет после закрытия Лондона ситуация повторилась и здесь. Мне пришлось рискнуть и спорталиться сюда для переговоров о новом альянсе с бандами Нью-Йорка. Я полагал, что это займет лишь несколько месяцев, но все оказалось гораздо сложнее, чем в Лондоне.

Я ощутила глубокое беспокойство, слушая рассказ Доннела о том, как он покинул Лондон и мою мать. Нет, не просто беспокойство, а злость. Доннел никогда не обсуждал произошедшее со мной, но с радостью поделился всеми деталями с абсолютными незнакомцами.

— В Нью-Йорке пришлось разбираться не с одной бандой, — говорил Доннел, — а с дюжиной, и все ненавидели друг друга. Каждый раз, когда я думал, что держу ситуацию под контролем и могу спорталиться обратно к семье, вспыхивала новая крупная проблема.

Внезапно Доннел повернул голову и со странной настойчивостью взглянул прямо на меня. Я поспешно уставилась на стол.

— А, — сказал Тэд. — Так некоторые люди внизу — преступники.

— Точно, — подтвердил Доннел. — И что еще хуже, мы потеряли доступ к сети данных Земли в первую неделю после моего прибытия в Нью-Йорк.

— Вы имеете в виду, что объединенное правительство Земли наложило защитную блокировку и на нее? — спросил Тэд. — Возможно, есть пути ее обойти.

Я услышала какое-то движение, встревоженно подняла глаза и увидела, что Доннел встал и подошел к древнему настенному телику у окна. Он нажал кнопку включения, но ничего не произошло. Доннел вздохнул, стукнул по стене рядом с экраном, тот ожил и показал два слова: «Нет сигнала».

В головы моих бабушки и дедушки была внедрена волшебная технология, которая связывала их мозг напрямую с земной сетью данных и давала им мгновенный доступ к информации и движущимся изображениям людей, животных и потрясающих мест. Моим родителям приходилось использовать настенные телики для получения этой информации и видеть изображения глазами, а не разумом. Я же не видела их вовсе. Когда я родилась, настенные телики показывали только два слова: «Нет сигнала».

— О, — сказал Тэд. — Нет, это невозможно обойти. Когда вы включаете настенные телики, они автоматически связываются с местной сетью данных, чтобы получить ее программное обеспечение. Если они не могут поймать сигнал, то превращаются в бесполезные куски электроники.

Доннел вновь сел.

— Я понятия не имею, что произошло, но однажды утром мы проснулись, и все телики и передатчики в Нью-Йорке жаловались на отсутствие сигнала. В Лондоне возникла та же проблема. Она не только отрезала нас от остального мира, но и затронула связь между Лондоном и Нью-Йорком. Теперь мы могли лишь писать друг другу записки и перебрасывать их через портал.

Он скривился.

— Все это сделало жизнь гораздо сложнее, а в некоторых случаях обернулось катастрофой. Слова, сказанные в гневе, со временем можно простить, но написанное не сотрется никогда.

Доннел повернулся ко мне с тем же напряженным взглядом. На этот раз я не смогла его избежать, почувствовала, что краснею, и ощутила облегчение, когда Доннел вновь посмотрел на иномирцев. После краткой паузы он продолжил речь, внезапно отказавшись от подробного объяснения и перескочив от прошлого к настоящему тремя короткими фразами.

— Я больше не вернулся в Лондон. Шесть лет назад его накрыл сильный пожар, и нам пришлось рискнуть и спорталить всех оттуда под кров Нью-Йорка. Через две недели после этого все нью-йоркские порталы прекратили работу.

Я пыталась понять, что здесь происходит. Почему Доннел представил меня как свою дочь и бросал на меня те странные многозначительные взгляды? Все эти детали о его переезде из Лондона в Нью-Йорк на самом деле предназначены иномирцам, или Доннел рассказывал мне, что произошло между ним и моей мамой?

Если это так, то что означает его замечание о словах, сказанных в гневе? Оно относится только к Доннелу и маме или к нам с ним тоже? Он, наконец, поднял тему нашего катастрофического спора и намекнул, что мы можем как-то исправить случившееся между нами? Его способ казался удивительно уклончивым, но учитывая, что мы избегали говорить друг с другом последние шесть месяцев…

— Если все порталы прекратили работать одновременно, — сказал Тэд, — то проблема должна быть в главном ретрансляционном центре Нью-Йорка. Глобальная система порталов имеет свой, совершенно независимый источник энергии, и не отключилась бы после оставления города. Если сгорел один из контактов в ретрансляционном центре, его легко можно отремонтировать.

Мои пальцы напряженно сжались, и я в тревоге подняла глаза. Если Доннел действительно предназначил все это объяснение для меня, если это его способ робко затронуть запретные темы прошлого, то последнее, что нам нужно — это обсуждение вопроса, как Симус уничтожил ретрансляционный портальный центр Нью-Йорка.

— Не так уж легко, — рявкнул Доннел. — Главный ретрансляционный центр разлетелся на несколько сотен тысяч кусков.

— О. — Тэд, похоже, приуныл.

— Объяснение пойдет гораздо быстрее, если вы прекратите меня перебивать, — прибавил Доннел.

— Простите, — во второй раз ответил Тэд.

— После нескольких стычек, разделений и слияний нью-йоркские мародеры окончательно сформировали три конфликтующих подразделения, — продолжал Доннел. — Когда прибыли беженцы из Лондона, они и нью-йоркское Сопротивление слились воедино после нескольких начальных конфликтов, а лондонские мародеры остались отдельным подразделением.

Он помолчал.

— Итак, теперь у меня больше семисот человек, но они разделены на пять почти равных, ужасно независимых групп. Единственная причина, по которой Сопротивление явно возглавляет альянс, в том, что другие четыре подразделения ненавидят друг друга и любые поползновения к власти одного из них мгновенно пресекаются тремя другими. Это достаточно надежно поддерживало мир в лучшие времена, но у нас уже несколько недель ограничения в еде, поэтому все голодны и сердиты.

— Когда мы пересекали мост Единства, я видел в реке рыбу, — заметил Тэд. — У вас недостаток еды, потому что вы не умеете ее ловить или потому что загрязнение сделало ее ядовитой?

— Местные реки стали заметно чище, когда объединенный парламент Земли-Америки перебрался в Нью-Йорк, — ответил Доннел. — И уровень загрязнения еще больше снизился с тех пор, как город покинут. Даже непредсказуемая погода смягчилась. Здесь сложно выращивать овощи — века строительства, разрушения и нового строительства оставили в почве массу мусора. Но местная рыба и дичь многочисленны и совершенно пригодны для еды.

Тэд кивнул.

— Значит, проблема в том, что вы не запасаете еду на зиму.

Терпение Доннела дало трещину.

— Конечно, мы запасаем еду на зиму. Вы считаете нас полными идиотами?

— Простите, — сказал Тэд в третий раз.

Доннелу потребовалось мгновение, чтобы успокоиться, затем он продолжил речь.

— Множество комнат в этом здании было снизу доверху заполнено стазисными ячейками со старыми документами. Мы выбросили бумаги и использовали ячейки для хранения пищевых запасов. В сочетании с постоянной охотой и рыбной ловлей этого обычно хватает, чтобы продержаться зиму, но два месяца назад нас одолела какая-то простуда.

Он вздохнул.

— С тех пор все или болели сами, или ухаживали за больными. От зимней простуды умерло более тридцати человек, включая отца Лютера, моего лучшего друга и заместителя, Касима. Люди едва успели поправиться настолько, чтобы я рискнул вновь отправить их на охоту, а наши пищевые запасы почти закончились.

Он бросил на Тэда многозначительный взгляд.

— Последнее, что мне нужно — это чтобы вы трое бродили здесь и требовали еды. Больше никогда так не делайте. Мы накормим вас, когда сможем, но здесь все голодают неделями.

Доннел помолчал.

— Кроме того, я должен подчеркнуть, что использовал некоторые известные вам слова, дабы объяснить прошедшие события, но здесь слово «мародер» считается оскорблением. Вы никогда не должны его произносить или называть людей преступниками, говорите «мусорщики». Никогда не упоминайте банды — только «подразделения». Запомните это, пожалуйста. Сегодня мне уже пришлось из-за вас ударить человека, а я становлюсь слишком стар для кулачного боя.

— Мы постараемся больше не причинять проблем, но почему вы деретесь на кулаках, если вооружены? — Тэд указал на охватывающее правое запястье Доннела оружие, чьи блестящие завитки пересекали тыльную сторону ладони отца и ползли вверх по руке. — Это один из видов специального вооружения, принадлежащего элитным агентам военной безопасности. Вы никогда не служили в армии, не говоря уже о силах безопасности, так как вам удалось его раздобыть? Такое оружие связано с владельцем на всю жизнь и самоуничтожается при его или ее смерти, так что его невозможно украсть.

— Мне его дал Касим. Он сам был вооруженным агентом безопасности и украл для меня непривязанное оружие, прежде чем переметнулся в Сопротивление. — Доннел пренебрежительно махнул рукой. — Да, я вооружен, но это не значит, что я могу разгуливать и убивать всех, кто со мной не согласен.

Тэд моргнул.

— Я не предлагал вам убивать людей. Просто не понял, почему вы должны их бить.

— Старая привычка, — объяснил Доннел. — Другие подразделения всегда решали споры за первенство дракой. Изначально в них использовалось оружие, например ножи, но уровень ранений и смертей оказался ужасающим, и я уговорил альянс запретить такие стычки. Как только мы ограничились кулачным боем, умение наносить удары принесло мне уважение и превратилось в самый быстрый способ настоять на своем. Признаю, оружие дает мне огромное преимущество, поскольку очень немногие решаются ударить меня в ответ, и все же я не хочу быть втянут из-за вас в новые столкновения.

Доннел встал, и мы поспешили сделать то же.

— На сегодня объяснений хватит, — сказал он. — Когда у меня будет время, мне бы хотелось услышать новости о том, как поживает остальное человечество, но сейчас необходимо сконцентрироваться на поддержании мира в этой маленькой его части. Для вашей безопасности я дам вам жилье здесь, наверху. Пожалуйста, не злоупотребляйте моим доверием, разгуливая вокруг и проникая в случайные комнаты. Моя дочь имеет право уединяться в собственной спальне.

Тэд смутился.

— Мы бы и не подумали…

Доннел продолжил, перекрикивая его.

— И не покидайте этот этаж без сопровождения. У каждого подразделения есть свое крыло в здании, и они убьют вас, если вы случайно забредете на их территорию.

Он повернулся к Лютеру.

— Подбери для иномирцев постель и одежду попроще, а затем найди им комнаты. В коридоре Б6 должно быть несколько работающих санузлов.

Лютер кивнул и вывел трех иномирцев прочь. Я тоже собиралась уйти, когда Доннел вновь подал голос:

— Нам пора поговорить, Блейз. Я бы хотел выпить, поэтому пойдем ко мне.

Я шла за ним по коридору, и меня тошнило от напряжения. Конечно, представив меня своей дочерью, Доннел не прикажет мне покинуть Сопротивление, но что еще он хочет обсудить? Мы наконец поговорим о наших отношениях, моей матери и, возможно, даже о моем брате?

Глава 5

Доннел прижал ладонь к пластине-ключу у входа в квартиру и прошел в комнату, где роскошные кресла окружали испачканный карточный стол, заваленный смятыми бумажными стаканчиками. Прошло шесть лет с тех пор, как я была здесь. Тогда, как и сейчас, тут царил беспорядок.

Доннел смахнул стаканчики в урну, сбросил старую куртку с кресла на пол и взмахом руки предложил мне сесть. Я вспомнила, как скрючилась в этом кресле в первый день в Нью-Йорке. Мама умерла. Весь мой мир сгорел. Руки покрылись ожогами от прикосновения к раскаленной крыше. Я превратилась в съежившийся комок горя, кричащий от боли и отчаяния. Доннел опустился передо мной на колени, бормоча успокаивающие слова и аккуратно втирая в руки какие-то лекарства, как по волшебству, снявшие боль.

Тогда я слишком потерялась в страдании и шоке, чтобы оценить это по достоинству, но две драгоценные недели Доннел был для меня настоящим отцом. Все мое детство в Лондоне о нем рассказывали истории — все, за исключением мамы, которая никогда не упоминала о муже. С годами я выстроила в воображении образ своего легендарного отца, а реальность оказалась менее героической, но более человечной и заботливой.

Те две недели закончились катастрофой, но я годами цеплялась за свои воспоминания, проигрывая в голове каждый момент, пока не перестала различать, что в них правда, а что я приукрасила.

Сейчас я сидела с достоинством взрослой и нервно наблюдала, как Доннел подошел к единственному огромному окну, взял чистый бумажный стаканчик из стопки на подоконнике и плеснул в него янтарной жидкости из полупустой бутылки. Глотнул и издал стон.

— Я знал, что не следует пить на пустой желудок, но… — Он взглянул на меня. — Блейз, ты еще не приобщилась к нашему аналогу виски?

— Нет, сэр. — Я помогала управлять перегонными кубами, в которых изготовлялся напиток, но сама сделала лишь пробный глоток. Я хотела походить на отца во многом, но не желала копировать его пьянство.

— Очень мудро. Это мерзкое пойло, воняющее кислой зимнеежкой. — Доннел подошел и сел в кресло напротив меня. — Думаешь, ты сможешь прекратить называть меня сэром?

Я встревоженно посмотрела на него. Несколько старейших друзей командира звали его Шоном. Все остальные — Доннелом или сэром. В моем случае, неловко было спрашивать, какой вариант лучше. Я не могла позволить себе ошибку, значит, надо постараться обходиться без обращения.

— Да, сэр, — ответила я. — То есть, да.

— Сегодня утром ты столкнулась с Извергом.

Я потрясенно взглянула на Доннела.

— Я не знала, что ты это видел.

— Сам не видел. Два моих офицера наблюдают за очередью на раздачу для предотвращения проблем с тех пор, как мы ввели ограничения. Этим утром дежурили Виджей и Уэстон, они и рассказали мне, что Изверг заговорил с тобой у очага. Что он тебе сказал?

Я поколебалась, прежде чем ответить.

— Сказал, у тебя есть свободный пост офицера. Изверг, кажется, думает, что если женится на мне…

— То сможет его занять, — закончил за меня Доннел. — Да, естественно, он должен был сделать ход сегодня. Я говорил ему, что не хочу выдавать тебя замуж, пока тебе не исполнится, по крайней мере, восемнадцать, и он поймал меня на слове.

Слова Доннела испугали меня.

— Ты знал о планах Изверга? Ты хочешь, чтобы я за него вышла?

Доннел поразился.

— О, хаос, нет. Я понимаю, что был тебе плохим отцом, но ты же не думаешь, что я выдам тебя за кого-нибудь вроде него?

Я испытала облегчение, которое странным образом смешалось с чувством вины за сомнения в реакции Доннела.

— Все это началось в тот день у очага, когда тебе было одиннадцать, — продолжал он. — Всего через два дня после ухода твоего брата. Я был у себя в комнате, переживал эмоциональный взрыв и немало выпил. Затем пришел Уэстон и сказал, что в зале проблема. Я спустился туда и услышал твои крики еще до того, как вошел в комнату.

В тот день я много кричала. Я пыталась удержать голову и сохранить спокойствие, пока Изверг наклонял меня над огнем, но затем один из его приятелей подбросил в очаг полено. Струя искр полетела мне в лицо. Я страшно запаниковала и попыталась освободиться, вцепившись ногтями в руки мучителя.

Он не любил, когда жертвы отбивались, и в ответ наклонил меня еще ближе, отчего загорелись свисающие пряди моих волос. В полном отчаянии я с силой укусила Изверга за руку, и он затряс ею, пытаясь освободиться. Я отлетела, приземлилась на пол в опасной близости от очага и лихорадочно поползла прочь от обжигающего жара. И тут появился Доннел. Я до сих пор помнила его крики и звуки последовавших ударов.

— В тот день я избил Изверга, — сказал Доннел. — Но ты причинила ему гораздо больший ущерб. Весь альянс месяцами шутил, что его покусал ребенок.

Шутки о том, как я погрызла Изверга, продолжались и сейчас. В место укуса попала инфекция, и после заживления остался шрам. Так что Изверг до сих пор носил на левом предплечье след зубов одиннадцатилетней девочки.

Доннел вздохнул.

— Смех и публичное унижение уничтожили шансы Изверга отобрать у Блока руководство манхэттенским подразделением.

Я испытала шок.

— Я думала, Блок победил Изверга, прежде чем я его укусила.

— И Блок, и Изверг поддерживали веру людей в такую версию событий. Блок — потому что не хотел, чтобы люди знали, насколько близко он подошел к потере лидерства. Изверг предпочитал, чтобы все считали, что его одолел сильный мужчина, а не маленькая девочка.

Доннел покачал головой.

— Но я знал правду. Блок сам мне признался. Руководство Манхэттеном висело на волоске, когда Изверг поднес тебя к кухонному очагу. Блок предупредил меня, что Изверг станет винить тебя в своем поражении. Я видел, как его два врага подозрительно удобно умерли случайной смертью, боялся, что ты станешь следующей, и решил, что единственный способ сохранить твою безопасность — это пристрелить Изверга.

Я моргнула.

— Мачико меня отговорил. Сказал, что люди уже винят меня в поступках моего сына и убийство кого-то, даже Изверга, может привести к развалу всего альянса. Я удовлетворился тем, что в следующие несколько дней тебя каждую секунду стерегли Касим или я сам. Но затем Изверг пришел ко мне и извинился за нападение на тебя.

Я вновь моргнула.

— Извинился? Но он никогда ни за что не извиняется.

— Это больше походило на отговорку. Он заявил что-то нелепое, якобы поднял тебя только потому, что беспокоился, поскольку ты оказалась опасно близко к огню. Изверг собирался перенести тебя в безопасное место, но его доброе дело сорвалось — ты запаниковала и укусила его.

Я недоверчиво поперхнулась.

— Изверг утверждал, что переносил меня в безопасное место? Я и близко не подходила к огню, пока он не подтащил меня и не наклонил над пламенем.

— Я знал, что тебя травмировал лондонский пожар и по своей воле ты не приблизилась бы к очагу. Сперва мне казалось, что Изверг разыграл извинение, чтобы захватить меня врасплох, пока сам ищет возможность тебе отомстить, но потом он назвал мне истинную причину. Изверг потерял возможность захватить лидерство в Манхэттене и придумал новый способ добиться власти. Жениться на тебе и стать офицером альянса. У этого человека такое раздутое эго, что он верил, будто я с готовностью приму его как будущего зятя.

Я не могла поверить в услышанное.

— То есть Изверг задумал свадьбу, когда мне было всего одиннадцать?

— Справедливости ради, он не хотел и не собирался жениться на ребенке. По его плану, мне следовало объявить о помолвке, он бы перешел в Сопротивление и сразу стал офицером, а в жены тебя взял в шестнадцать лет.

Доннел скривился.

— Мой инстинкт говорил мне послать его подальше, но это означало нарисовать мишень на твоей спине. Вместо этого, я дал ему очень аккуратно сформулированный ответ, избегая прямого согласия на брак, но позволив ему предполагать лучшее. Я сказал, что не может быть никаких формальных соглашений, пока тебе не исполнится, по крайней мере, восемнадцать. И подчеркнул, что мое требование соответствует правилам альянса, по которым никто не может жениться до этого возраста, поэтому после объявления о помолвке моей дочери, пока она лишь ребенок, меня поднимут на смех.

Он невесело усмехнулся.

— Изверг согласился, что с его планом можно подождать до твоего восемнадцатилетия. С тех пор мне было достаточно ронять время от времени случайные намеки на твое будущее, чтобы держать тебя в безопасности от него. Изверг никогда не причинил бы зла, пока видел в тебе свой путь к власти.

Шесть лет я верила, что Изверг ненавидит меня за шрам на своей руке, и удивлялась, почему он не трогает меня и пальцем. Теперь я, наконец, поняла. Амбиции оказались сильнее желания отомстить.

Доннел сделал еще глоток.

— Изверг постоянно баламутил людей. Я думал, задолго до твоего совершеннолетия его или убьют в драке, или поймают за подготовкой одного из убийств, замаскированных под «случайные смерти». Я недооценил его коварство. К сожалению, Изверг остался жив и здоров. В какой-то момент мне показалось, что он втянется в очередную попытку захватить лидерство в манхэттенском подразделении, но этого не произошло.

— По-моему, с годами Блок стал популярнее среди своих.

— Да. Он руководил Манхэттеном с момента образования альянса. В первые годы Блок тяготел к жестокости, но затем смягчился. Он по-прежнему жестко разбирается со смутьянами, но в остальное время довольно великодушен и едва ли не слишком снисходителен к детям. Не только к тем, кого называет своими племянниками и племянницами, но и к остальным манхэттенским ребятам.

Я старательно молчала. За последнее десятилетие или два Блок сошелся с несколькими девушками и породил около дюжины детей. По старой привычке он относился к ним как к племянникам и племянницам, а не к сыновьям и дочерям, возможно, потому что никогда не женился на их матерях, но открыто признавал и любил малышей. Я им часто завидовала.

Доннел, похоже, не обратил внимания на мое молчание.

— Я догадываюсь, ты сказала Извергу, что не выйдешь за него.

Я нервно кивнула.

— Не понимаю, почему он считает, что два лидера подразделений проголосуют за его офицерство. Я даже не уверена, что Блок поддержит Изверга после всех проблем, причиненных им Манхэттену.

— Думаю, Блока соблазнит возможность проголосовать за Изверга только ради того, чтобы выгнать его из манхэттенского подразделения, — ответил Доннел. — Гораздо важнее, как отреагировал Изверг на твой отказ?

— Наговорил гадостей. А под конец заявил, что мне лучше принять его предложение, пока он не передумал.

— Значит, не счел твой ответ окончательным, — подытожил Доннел. — Это хорошо. Полагаю, мы немного поддержим его надежды, прежде чем развеять их.

Я нахмурилась.

— В итоге, это наверняка разозлит его еще сильнее.

— Определенно, — подтвердил Доннел. — Но я хочу отложить противостояние с Извергом до весны. После смертей от зимней простуды альянс пребывает в невеселом настроении, ограничения в еде сделали меня непопулярным, а потеря заместителя ослабила мои позиции.

Он скривился.

— Ты слышала, что человек из Квинса сказал этим утром Лютеру? Что сыну Касима не пришлось ни для чего потрудиться и то же самое произошло шесть лет назад? Это выглядело атакой не только на Лютера, но и на меня из-за того, что случилось с Симусом.

При упоминании имени брата я напряглась, но Доннел уже тряхнул головой и продолжил речь.

— Люди недовольны, а появление иномирцев придало ситуации более взрывной характер, так что последнее, что мне нужно сейчас — это новые проблемы.

Я почувствовала, как желудок скручивается от паники. Похоже, Доннел с трудом удерживает единство альянса. Если он потеряет контроль, что станет со всеми нами?

— Мне будет гораздо легче справиться с Извергом весной, когда люди окажутся вновь сыты и довольны, — продолжал Доннел. — Нам надо лишь продержать его до тех пор. Изверг из тех, кто считает, что твое мнение по поводу будущего брака совсем не так важно, как мое. Я могу переговорить с ним завтра, сказать, что ты перепугалась, но за следующие несколько месяцев я тебя уговорю.

Он помолчал.

— Если Изверг вновь обратится к тебе напрямую, попытайся внушить ему мысль, что я давлю на тебя и заставляю принять его предложение. Ты не хочешь, но со временем сдашься.

— Я попытаюсь, но не думаю, что буду очень убедительна.

Доннел рассмеялся.

— Думаю, и я был не слишком убедителен, когда намекнул, что согласен на его план, но Изверг верит, что вселенная создана для его личного блага. Если все вроде бы пойдет по его желанию, он не станет задавать вопросы.

Мгновение Доннел помолчал, словно что-то обдумывая.

— Единственным человеком, с которым я когда-либо обсуждал уговор с Извергом, был Касим. Не думаю, что сейчас стоит вовлекать в это дело других офицеров. Не говоря обо всем остальном, просочившаяся правда стала бы катастрофой.

Доннел уставился на свой стакан.

— Без Касима все стало настолько сложнее. Тяжело поверить, что его правда нет. Я все еще отчасти жду, что войду в зал и увижу, как он стоит на столе и рассказывает толпе людей одну из смешных историй об ушедших днях, когда он работал армейским агентом безопасности под прикрытием.

Я выдавила улыбку.

— В одиннадцать лет я всерьез верила в историю Касима о косметической операции, которую он сделал, чтобы прикинуться лошадью.

Доннел хохотнул и поднял бумажный стаканчик, провозглашая тост:

— За тебя, Касим! Ты семь лет руководил всем в Америке, пока я был в Лондоне, ты оставался моей правой рукой во время хаоса, когда гражданские покинули Нью-Йорк, и следующие одиннадцать лет всегда прикрывал мне спину. Ты был моим лучшим другом и одним из самых хороших людей на этой планете. Без тебя жизнь никогда не будет прежней.

Он выпил до дна, сдавил стакан в руках и бросил в урну. Я увидела бурные эмоции на его лице и не рискнула отвечать, просто в молчании ждала следующих слов. На этот раз Доннел заговорил со мной, а не с мертвецом.

— Касим ушел. Я должен смириться с этим и произвести одного из офицеров в свои заместители, но не знаю, кого выбрать.

Я уставилась на него.

— Все считали, что теперь заместителем станет Мачико.

— Значит, все ошибаются, — отозвался Доннел. — Когда-то в 2375-м году я поручил Мачико возглавить попытку занять комплекс объединенного парламента Земли в Азии. Мак был не только техническим экспертом, но и моим тактическим советником. Я думал, он воспользуется случаем, но когда началась стрельба, Мак запаниковал. Его группа ушла живой лишь потому, что Виджей перехватил командование.

Я нахмурилась.

— Я знала о провале в Азии, но не о вине Мачико.

— Об этом знали лишь несколько человек, и я просил их держать язык за зубами. Уверен, ты понимаешь, что не должна повторять эту историю или другие вещи, рассказанные тебе по секрету.

— Понимаю.

— После этого Мачико потерял всякую веру в свои лидерские способности, — продолжал Доннел. — Он даст мне множество советов, особенно когда я не хочу их слышать, но едва ли решится возглавить группу охотников и явно откажется от поста моего заместителя в альянсе. Мачико говорит, что я, в любом случае, должен выбрать заместителя гораздо моложе. Того, кто однажды унаследует пост лидера, чтобы люди знали о надежности будущего.

— Это верно.

— Я годами думал о наследнике. Сперва мной овладела наивная идея, что твой брат в восемнадцать лет присоединится ко мне, займет место рядом со мной и Касимом и…

Доннел покачал головой.

— Этот план сгорел в лондонском пожаре. В следующие несколько лет я назначил офицерами трех молодых людей. Аарона, Жюльена и Лютера. Что ты о них думаешь? Видишь ли в ком-нибудь из них будущего лидера альянса?

Я поразилась.

— Почему ты меня спрашиваешь?

— Я получил массу замечаний о своих офицерах от мужчин из разных подразделений, но хотел бы знать, что думают женщины. Вы все вместе ходите на рыбалку, и ты должна была услышать их разговоры.

— Тебе явно стоит спросить об этом Нацуми. Женщины из других подразделений идут со своими заботами к ней. Не потому что она жена Мачико, а потому что знают: Нацуми сама станет офицером, если другие подразделения позволят тебе назначать на эти посты женщин.

— Именно поэтому я спрашиваю тебя, а не Нацуми. Женщины осторожничают в разговорах с ней, поскольку знают, что их слова дойдут до меня. Но перед тобой они не так выбирают выражения.

Это была чистая правда, подумала я с ноткой горечи. В последние шесть лет никому не стоило беспокоиться, что я повторю их речи Доннелу, поскольку мы едва разговаривали.

— Что думают женщины о Жюльене? — спросил Доннел.

Я поколебалась. Жюльен был светловолосым плотным мужчиной чуть за тридцать. Он служил офицером почти два года. Его власть принимали, но авторитетом Жюльен не пользовался, и женщины чувствовали, что он невоздержан в выпивке. Я не знала, как это сказать, учитывая, что и Доннел не отказывался от спиртного.

— Жюльен их беспокоит.

— Аарон?

Здесь я чувствовала себя гораздо увереннее. Худощавый темноволосый Аарон был молчалив, но популярен.

— Аарон прослужил офицером семь лет и заработал репутацию справедливого и надежного человека. Ему все доверяют.

— Аарон справедлив и надежен, но, похоже, не жаждет стать моим преемником в должности лидера альянса. На этой неделе я пытался закинуть ему удочку, но не получил ответа.

— Вспомни, что жена Аарона умерла от зимней простуды всего три недели назад. Он ее очень любил и сейчас глубоко скорбит и занят уходом за их крошечной дочерью.

— Это правда. Как насчет Лютера?

Я вновь заколебалась. Я слышала множество испепеляющих замечаний, что Доннел слишком покровительствует сыну Касима. Но не могла передать их самому командиру, поскольку он мог подумать, что я завидую его привязанности к Лютеру. Хаос, конечно, я завидовала.

— Женщины, в основном, говорят о его приятной внешности.

Доннел, похоже, присматривался ко мне.

— Он симпатичный мальчик. Мне казалось, что ты и сама считаешь его привлекательным.

Я почувствовала, что краснею от смущения.

— Когда я была моложе, то какое-то время по-детски сходила от него с ума. Не знала, что ты это заметил.

Доннел пожал плечами.

— Ну, если услышишь что-нибудь еще о моих младших офицерах или кандидатах в заместители, приди и расскажи мне. Теперь у тебя появится множество возможностей поговорить со мной, поскольку я назначаю тебя ответственной за иномирцев.

Я моргнула.

— Что? Почему?

— Я позвал тебя и Лютера на встречу с иномирцами, потому что не решился оставлять вас в зале. Ситуация выглядела достаточно угрожающей и без издевательств других людей над Лютером, и я не хотел, чтобы Изверг вновь к тебе приблизился.

Доннел широко улыбнулся.

— Твое участие оказалось удивительно полезным. Если бы не ты, Тэд мог одурачить меня своими сказками о рутинной музейной поисковой миссии. Я хочу, чтобы ты присматривала за ним, поэтому продолжай делать именно то, чем занималась на встрече.

Я не поняла его.

— Что я должна продолжать? Я ничего не делала во время разговора.

— Делала. Ты смеялась над Тэдом. Ранила его гордость. Мальчишка так отчаянно убеждал тебя, мол, не полный дурак, что выдал лживость рассказа о поисковой миссии.

— Лживость?

— О, да. Эти трое наверняка с Адониса, они говорят на Языке с безошибочным акцентом, но в их появлении здесь нет ничего обычного. Тот факт, что им пришлось сделать прививки от земных болезней, свидетельствует, что никто из них прежде не бывал на Земле и они прибыли не для случайного вывоза старых картин или исторических артефактов. Когда я спросил, нашли ли они искомое, Тэд ответил словом «это».

Доннел покачал головой.

— Подумай, что это значит. Один предмет. Адонис прислал на Землю группу, чтобы забрать один специфический предмет. Более того, они отправили еще и последний драгоценный работающий самолет со съемными крыльями. Что может быть настолько важным?

Я подумала обо всем, что находила в заброшенных домах. Украшения, одежда, картины, игрушки, заброшенные осколки миллионов жизней, рассеянные по всему Нью-Йорку. Все они имели для кого-то значение, но я не могла представить что-то жизненно важное для иномирцев.

— Понятия не имею.

— И я, — согласился Доннел. — Что бы это ни было, оно очень мало и сейчас находится в кармане Тэда. Когда я спросил о находке, его рука бессознательно потянулась проверить, в безопасности ли вещь, но он не обеспокоился, когда я упомянул, что и мы можем ее поискать. Это значит, мы могли видеть этот предмет, держать его в руках и все равно не знать, что это он.

Доннел снова покачал головой.

— Нет смысла пытаться выдавливать ответы из людей, когда ты даже не знаешь, о чем спрашивать. Мы не спешим, эти трое никуда не уйдут без нашей помощи, так что мы испробуем альтернативный подход и проявим дружелюбие. Если начнем обсуждать с ними как можно больше различных тем, чужакам придется отвечать. В итоге, они или случайно выдадут свой секрет, или решат, что могут нам довериться, и обо всем расскажут.

Я обдумала его слова.

— Нет ли риска, что и мы выдадим свои секреты?

— Если иномирцы останутся с нами на несколько месяцев, то в любом случае много о нас узнают. И потом, Симус выдал лишь то, что имело значение годы назад.

Это была правда.

— Не стоит ли нам, по крайней мере, держать иномирцев под замком?

— Конечно, нет. Это три цивилизованных человека с Адониса, с рождения наученные следовать общим правилам поведения. Если мы их запрем, то превратимся во врагов, и пиявки почувствуют себя совершенно вправе лгать, красть и даже нападать на нас. Мы же обернем их социальные нормы против них. Примем как дорогих гостей, и они сочтут себя обязанными хорошо относиться к хозяевам. Иномирцы уже потеряли бдительность, увидев в нас таких же цивилизованных людей, как и они сами, и испытывают благодарность за защиту от сброда внизу.

— Понимаю, — сказала я, ничего на самом деле не понимая.

— Мы дадим им работу, которая их разделит, и начнем постоянно ставить в пары с одним из нас. Я могу проводить время с Брейденом, Нацуми — с Феникс, но уверен, Тэд — настоящий ключ ко всему. Ему не больше девятнадцати, но он глава троицы, и полагаю, очень, очень важен. Он здесь совершенно беззащитен, его жизнь буквально в моих руках, но Тэд все же перебивал меня во время разговора. Это выдает в нем или невероятного храбреца и смешного глупца, или человека, привыкшего всегда занимать самое высокое положение в любой группе. Он до странного хорошо информирован. Ты это заметила?

— Да, — с готовностью ответила я, поскольку на этот раз точно знала, что имеет в виду Доннел. — Когда Тэд услышал твое имя, то заговорил о формировании земного Сопротивления. Тогда его голос отличался, словно он по памяти цитировал выученное.

— Я мог бы поверить, что Тэд провел некоторые исследования до прилета в Нью-Йорк, — сказал Доннел, — и узнал о земном Сопротивлении, занимающем это здание, но почему он выяснил даже то, что я никогда не был в армии? Юный Тэд — это загадка, Блейз, а ты — прекрасный выбор, чтобы вытянуть из него информацию. Подружись с мальчишкой, чтобы он опустил щиты. Разговори его. Смейся над ним, поскольку это жалит его гордость. Обращай внимание на любые странные слова.

Я не хотела притворяться, будто дружу с врагом, но желала порадовать Доннела. И неохотно кивнула в знак согласия.

— Можешь начать с ужина с иномирцами этим вечером, — предложил Доннел. — Я пришлю несколько офицеров за ваш стол. Боюсь, ситуация будет непростая.

Нам придется есть посреди зала в окружении людей, жаждущих убить иномирцев. Да, подумала я, эту ситуацию определенно можно назвать сложной.

Глава 6

Придя в комнаты за тремя иномирцами, чтобы отвести их вниз на ужин, я обнаружила, что гости стоят все вместе в коридоре Б6. Они оделись в те же зимние вещи мусорщиков, что и все мы, но сама их чужеродность будет болезненно выделяться в зале.

Я пришла с искренним намерением проявить дружелюбие к Тэду, но он как будто специально выбрал первые слова, чтобы меня разозлить.

— Не могли бы мы поесть здесь и не спускаться к мародерам?

— Доннел сказал тебе не произносить это слово, — рявкнула я.

Тэд нахмурился.

— Я думал, в разговоре с тобой это не имеет значения.

— Неправильно думал! Мне не нравится это слово и презрительный тон в описании людей, похожих на меня и мою мать.

Он потрясенно взглянул на меня.

— Но ты принадлежишь к Сопротивлению, а не…

— Моя мать состояла в лондонском подразделении, — холодно сказала я. — Она имела пристрастие к кражам и поджогам, но не смей ее за это критиковать. В отличие от тебя, моя мать не принадлежала к привилегированной семье с Адониса. Она родилась на разваливающейся Земле и оказалась в неправильном месте в неправильное время, чего хватило, чтобы сделать ее преступницей.

Тэд попытался встрять.

— Я сожалею, что…

Я не закончила то, что хотела сказать, поэтому повысила голос и перекричала его.

— Первые одиннадцать лет жизни я прожила в Лондоне с мамой, так что можешь считать и меня мародером. Я оказалась в Нью-Йорке и присоединилась к Сопротивлению только из-за лондонского пожара. Мне повезло сбежать через портал в Нью-Йорк, а мама оказалась в ловушке в горящем здании и… — Мой голос слишком явно выдавал эмоции, поэтому я не договорила фразу.

— Я глубоко сожалею о сделанных по незнанию предположениях, — сказал Тэд.

— Мы все очень сожалеем, — прибавила Феникс.

Брейден поспешно кивнул.

Минуту простояло неловкое молчание. Наконец, я заставила себя заговорить спокойнее.

— Никому не разрешено приносить еду наверх. Когда начались ограничения, некоторые люди отдавали свою порцию детям.

— Это понятно, — ответила Феникс.

— Совершенно понятно, — согласилась я. — Но это не позволило людям полностью оправиться от зимней простуды, а нам требовался каждый человек в нормальном состоянии, чтобы добывать еду. Были и случаи, когда у людей крали пищу. Доннелу пришлось ввести строгое правило, что все едят внизу, под его наблюдением.

После этого мы двинулись вниз по лестнице. Тэд держал рот на замке, пока мы не дошли до второго этажа, но напряжение оказалось слишком сильно, и он снова принялся за свое.

— Доннел говорил, что власти перекрыли подачу в город энергии и воды, но я заметил, что вам еще хватает электричества для системы безопасности.

— По политическим причинам комплекс регионального парламента объединенной Земли спланирован так, чтобы служить примером взаимодействия с окружающей средой. Стены, окна и крыша поглощают солнечную энергию. Есть и водосберегающие системы. Не все новые идеи работают так хорошо — пять лет назад нам пришлось выкопать новую канализацию, поскольку старая все время забивалась, — но Мачико удалось поддержать исправность большинства систем.

— Здесь холодно, — сказал Тэд. — Но было бы еще холоднее, если бы единственным источником тепла служил очаг внизу. Полагаю, вы используете солнечную энергию для обогрева здания. Но лампы не работают, а вода в ванной застыла.

Доннел хотел, чтобы я разговорила Тэда, и это, очевидно, станет самой легкой задачей на свете. Парень положительно подсел на звук собственного голоса.

— Мы включаем свет, лишь когда снаружи полностью темнеет, — объяснила я. — Мы не можем позволить себе терять ни энергию, ни воду. Дождевая влага собирается в баки на крыше, и если они опустошаются, мы должны носить воду, чтобы их наполнить.

Мы уже спустились на первый этаж. Я отдернула занавес и вошла в слабо освещенный зал. Шум голосов резко оборвался, масса нечетких фигур повернулась и уставилась на нас с молчаливой угрозой.

Я инстинктивно огляделась в поисках Доннела, нашла его стоящим рядом с Мачико и успокоилась настолько, чтобы продолжить путь вперед. Когда я встала в конец очереди к кухонному очагу, Аарон подошел и пристроился рядом. Я посмотрела через плечо и обнаружила за нами Тэда, Феникс и Брейдена, а Жюльен и Лютер заняли места в арьергарде.

Я вновь взглянула вперед, пытаясь сохранять спокойный и уверенный вид. Большинство людей уже сидели за столами и ели, так что мне пришлось выдержать лишь короткое ожидание в очереди, прежде чем получить тарелку с обильной едой. Я удивилась, почему этим вечером мы так шикуем. Охота прошла особенно удачно, Доннел почувствовал, что все отчаянно нуждаются в достойной трапезе, или подумал, что возникнет меньше проблем с иномирцами, если все будут с полными желудками? Я решила, что, вероятно, вижу комбинацию всех трех причин.

Я отодвинулась в сторону, радуясь возможности увеличить расстояние между собой и очагом, но все равно осознавала, как наблюдает за нами зловеще молчаливая толпа. Аарон получил свою тарелку и подошел ко мне, пока давали еду иномирцам. Их порции выглядели меньше, чем у всех остальных, но я не собиралась спорить по этому поводу.

Тэд, Феникс и Брейден подошли к нам, а после еще одной короткой задержки еду получили Жюльен и Лютер, и я повела нашу группу к пустому столу на участке Сопротивления.

Когда мы сели, под потолком зажглись лампы. Несмотря на их слабую мощность, в комнате мгновенно стало гораздо светлее. Начавшиеся шепотом разговоры постепенно дошли до нормальной громкости, люди, наконец, перестали на нас глазеть и вернулись к еде. Но я заметила, что один человек все же не отводит от нас глаз. Ханна сидела в одиночестве за нашим обычным столом. Я скорчила ей извиняющуюся гримасу, и она ответил покорным пожатием плеч.

В центре стола стояли обычные кувшины с водой, стопки пластиковых стаканов и лежала куча пластиковых же столовых приборов. Феникс взяла кувшин и налила воду в стаканы. Один она поставила перед Тэдом, но он как будто не заметил. Болтун отвернулся от нее и уставился на кухонный очаг.

— Этот очаг сложен в мраморной нише у стены, — сказал он. — В оригинале там был изукрашенный бассейн?

— Возможно, — ответил Лютер.

Тэд, похоже, отчего-то расстроился.

— Вы явно добавили трубу. Кажется, она сделана из металлических колец, установленных одно на другое. Я прав, и эти металлические кольца относились к порталам?

Я схватила из центра стола пластиковую вилку и наколола на нее кусок запеченного корня зимнеежки.

— Да, труба сложена из сваренных вместе порталов. Она выводит дым от очага в закрытую лестничную клетку в задней части комнаты и вверх на крышу. Блокировка этой лестницы не совсем удобна, поскольку из-за нее у нас нет доступа в центр верхних этажей из зала, но это оказался единственный способ избавиться от дыма. В любом случае, мы можем добраться до тех этажей из всех крыльев здания.

— Но… — Тэд отчаянно всплеснул руками. — Вы разрушили порталы!

Я потратила целую минуту, чтобы проглотить первую порцию еды, и лишь затем ответила:

— Если понадобится, у нас их еще много. Нью-Йорк полон бесполезных мертвых порталов.

Тэд вздохнул и, наконец, заметив появившийся перед ним стакан с водой, взял его и подозрительно заглянул внутрь.

Я сэкономила время, ответив на неизбежный вопрос, прежде чем иномирец его задал.

— Мы фильтруем и кипятим всю питьевую воду. Она совершенно безопасна.

Тэд кивнул и осторожно глотнул.

— Откуда вы берете пластиковые стаканы и тарелки?

— Их полно на складах, — ответил Лютер. — Все съедобное растащили годы назад, но бумажных стаканчиков нам хватит на века.

— Но почему вы не используете настоящие стаканы? — спросил Тэд. — Склады наверняка полны и их?

Его тон вызвал у меня раздражение.

— Потому что кому-то придется мыть настоящие стаканы, а у нас мало горячей воды, но еще важнее, люди могут разбить стекло и использовать как оружие в драке.

— Должно быть, именно поэтому вы используете пластиковые приборы. — Тэд наконец перевел внимание с наших кухонных приборов на еду в тарелке. — Что это за мясо?

— Не человеческое, если вы об этом беспокоитесь, — сказал Жюльен. — Когда кто-то предложил вас съесть, это была шутка. — Он мгновение подумал. — Вероятно, шутка, но правда в том, что все очень голодны.

Я заметила, как руки Феникс в страхе напряглись.

— Зеленая штука — это зимнеежка, — поспешила объяснить я. — А мясо — смесь гусятины и утятины.

— Феникс — вегетарианка, — заметил Тэд. — У вас есть сыр или…

— Заткнись! — рявкнула Феникс.

Тэд, разинув рот, взглянул на нее с явным недоверием.

— Мы сейчас не на Адонисе, Тэд, — яростно проговорила Феникс. — Прекрати надоедать этим людям своими вопросами и прекрати просить то, чего у них нет. У них нет врачей. Нет выращиваемых в баках еды. Нет ни домашнего скота, ни молока, ни сыра. Нет урожая посреди зимы. Фактически, у них едва есть пища, поэтому ты заткнешься и мы с благодарностью съедим все, что они великодушно нам дадут.

Она воткнула вилку в ломтик гусятины и со значением съела его. Брейден бросил на нее потрясенный взгляд при первом крике, а потом твердо старательно пялился в свою тарелку во время всей вспышки. Я все еще пыталась свыкнуться с фактом, что не Брейден руководит этой троицей. Сейчас его желание остаться вне спора показало, что он даже не второй в иерархии.

После короткого молчания Тэд заговорил вновь:

— Я правда так плох?

— Совершенно невыносим, — ответила Феникс. — Ты задаешь вопросы с ужасно высокомерным видом, подразумевающим, что больше никто ничего не знает. Например, бумажные стаканчики. Ты действительно думал, что эти люди не сообразили воспользоваться настоящими?

В голосе Тэда зазвучала смесь сожаления и самозащиты.

— Ты никогда прежде не жаловалась.

— Я знала, что это не твоя вина. Со дня твоего рождения все пресмыкались перед тобой, поскольку… — Феникс оборвала предложение и с тревогой оглядела стол. — В любом случае, мне пришлось смириться с твоей надоедливостью на Адонисе, но ты не можешь так же вести себя здесь. Прекрати и говорить за меня. Если бы я хотела упомянуть о своем вегетарианстве, то могла сказать об этом сама, но ты решил высказаться за меня. Ты всегда так делаешь.

Она повернулась к Брейдену.

— Ты не согласен?

Брейден бросил на Тэда панический взгляд.

— Можешь говорить свободно, — поддержал Тэд.

Брейден, очевидно, не хотел говорить свободно, поскольку нашел убежище в питье.

Тэд нахмурился.

— Феникс, ты должна говорить, если в будущем я окажусь навязчив.

— С удовольствием, — ответила та.

Дальше мы ели в мертвой тишине. Я заметила, что Лютер смотрит на Феникс со странным выражением на лице. Я не понимала, привлекли ли его удивительно длинные светлые волосы или поразили нападки на Тэда. Жюльен тоже приметил интерес Лютера к Феникс и толкнул Аарона локтем, привлекая его внимание.

Тот в ответ лишь фыркнул. Я была свидетелем беспомощной агонии Аарона, когда он сидел у постели жены и смотрел, как она умирает. А по хмурой подавленности на его лице понимала, что он и сейчас думает о ней. Я заметила, как Аарон бросил мечтательный взгляд на яркие одеяла, устилавшие пол рядом со столами Сопротивления. Там с восхода и до позднего вечера работали ясли, и дочь Аарона вместе с группой других малышей возилась с кучей разноцветных игрушек. Сегодня мне следовало находиться в яслях, неся вечернее дежурство, если бы Доннел не возложил на меня ответственность за иномирцев.

Мы закончили есть. Я стояла, собирая стопкой грязные тарелки и приборы, когда услышала за спиной резкий взмывающий звук скрипки. Мгновенно уронив посуду обратно на стол, я обернулась и увидела Доннела, выходящего на пустую площадку у кухонного очага. Он открыл рот, и скрипка вновь стихла, позволяя его золотистому голосу в одиночестве вывести первую строчку:

— Одни переменчивы, алчны другие.

Все в комнате повернулись в его сторону. Я взяла с собой сумку на случай, если ужин обернется развлечением. И сейчас вытащила ее из-под стола и поспешно нашла внутри длинный тонкий футляр с флейтой.

— Их гонит безденежье и страх стихии, — пропел Доннел.

Изо всех углов комнаты в центр поспешили дети и уселись на пол перед главой Сопротивления. Я оттолкнула в сторону тарелки, примостилась на краю стола и под третью строчку поднесла к губам флейту.

— Но мы, кто остался, докажем трудом…

К Доннелу подошел скрипач и махнул смычком, передавая мне очередь. Моя флейта и дюжина других инструментов подхватили мелодию, а все остальные пропели последнюю строку припева:

— Земля — наше сердце, любимый наш дом!

Доннел в одиночестве пел куплеты, а на припевах вступали все. Я заметила, что Тэд, повернув голову, посматривает на рассеянных по залу музыкантов. Во время третьего припева он покачал головой и пробормотал:

— Невероятно. Напряжение в комнате было так сильно, что хоть ножом режь, но сейчас…

Лютер рассмеялся.

— Вот вам и легендарный Шон Доннели. Партия сторонников Земли завербовала его всего в четырнадцать лет. Они думали, будто получают невинного мальчишку-певца, страстно любящего Землю. Однако быстро обнаружили, что у Доннела есть и дикая сторона, но страстная любовь к Земле реальна. Доннел стал символом партии сторонников Земли, захватывая сердца всех, кто слышал его пение.

Он помолчал.

— Мой отец всегда утверждал, что именно вид, голос и песни Доннела отложили открытие сектора Бета на пять лет. Но мой отец был лучшим другом Доннела и, возможно, преувеличивал его влияние.

— Нет, совсем не преувеличивал, — возразил Тэд. — Дома, на Адонисе, люди ненавидят и восхищаются Шоном Доннели за то, что он сделал. Конечно, задержка с открытием колонизации сектора Бета не причинила вреда нашим мирам в секторе Альфа. Полагаю, в звездных системах секторов Бета и Гамма ненависти было больше, чем восхищения.

Допев последние строки, Доннел махнул рукой, вызывая следующего певца, а затем прошел к нам и встал между мной и Феникс. Он тихо заговорил, и я прекратила играть на флейте, чтобы сосредоточиться на его словах.

— Феникс, сейчас я притронусь к твоим волосам для всех любопытных, наблюдающих за нами. Хорошо?

Феникс кивнула в ответ, и Доннел поймал прядь ее волос и небрежно накрутил на правый указательный палец.

— Вы спели Гимн сторонников Земли, — сказал Тэд. — Вы правда его сами написали?

— Правда в том, что я украл многовековой ирландский напев, почти забытый со времен введения официального общего Языка, и исковеркал его слова.

— Его все еще поют на Адонисе, — заметил Тэд. — Но немного изменили текст.

Доннел рассмеялся.

— Им пришлось, учитывая обстоятельства.

Звучавшая мелодия закончилась. Доннел понаблюдал за сменой певцов и вновь повернулся к нам.

— Вам, иномирцам, придется быстро учиться, если хотите остаться в живых. Самое важное, как возмущаются люди, когда вы берете нашу еду. Мы должны срочно показать, что вы работаете и вносите свой вклад. Феникс, ты пойдешь на рыбалку с женщинами. Они работают в парах, и я поставлю тебя с Нацуми, женой одного из моих офицеров.

— Спасибо, — пробормотала Феникс.

— Тэд, мужчины обычно охотятся с луками, — продолжал Доннел. — Но ты не пробудешь с нами так долго, чтобы научиться поражать стрелой движущуюся цель. Гораздо полезнее будет, если ты отправишься рыбачить с женщинами, но твоя работа с женой или дочерью другого мужчины разожжет проблемы, так что я пошлю тебя с Блейз.

Какая радость, подумала я. Доннел посылает Тэда со мной, чтобы я его разговорила. Разговорила его? Сложнее будет вставить хоть слово самой. Возможно, я оглохну к концу первого дня!

Ужасно неловко, но Тэд выбрал именно этот момент, чтобы кивнуть, не говоря ни слова.

— Настоящая проблема с тобой, Брейден, — продолжил Доннел. — Как только ты появился, все мужчины взглянули на твои мускулы и тут же принялись прикидывать свои шансы одолеть тебя в драке.

Брейден в замешательстве покачал головой.

— С чего им думать, будто я хочу с ними драться? Я пацифист и не верю в допустимость жестокости, поэтому никогда не занимался боевыми видами спорта. Мне просто нравится поднимать гантели в зале.

Брейден тратил время на гантели в зале. Это многое говорило об отличиях жизни на Адонисе. Здесь, в Нью-Йорке, люди поднимали вес не для забавы, они были слишком заняты, перенося тяжелые грузы в ежедневной битве за жизнь.

— Неважно, чего ты хочешь, — заметил Доннел. — Тебя втянут в драку, чтобы поднять свою самооценку. Поскольку ты иномирец, есть опасность, что смутьяны не последуют правилам альянса и не остановятся, когда ты будешь беспомощно валяться на земле. Тебя легко могут забить до смерти.

Я услышала слабый вскрик Феникс. Брейден выглядел испуганным.

— Мне придется взять тебя в свою охотничью группу и лично за тобой приглядывать, — сказал Доннел. — С луком от тебя пользы не будет, значит, тебе придется помогать отыскивать стрелы и птиц. Для этого твоя нога достаточно зажила?

Брейден с готовностью кивнул.

Доннел, наконец, уронил прядь Феникс.

— Мы без проблем пережили непростой момент вашего первого ужина на публике, но сейчас люди пьют домашний виски. Блейз лучше спокойно проводить вас наверх, пока кто-нибудь не надрался.

Доннел повернулся и ушел к очагу. Мы встали. Я заметила, что Тэд бросил на меня растерянный взгляд.

— Что-то не так? — спросила я.

— Я просто удивляюсь, почему ты не отращиваешь волосы, — сказал Тэд. — Похоже, у большинства других женщин здесь длинные локоны.

Феникс вздохнула.

— Тэд, это волосы Блейз. Она решает, какой длины им быть, и не должна объяснять тебе свои мотивы.

— Прости, — повинился Тэд.

Я взяла стопку грязных тарелок, Брейден — другую, а Феникс собрала использованные бумажные стаканчики. Тэд сконфуженно посмотрел на них, похоже, с опозданием подумав, не помочь ли в уборке самому, и взял пластиковые кувшины.

— Кувшины остаются на столе, — заметил Жюльен. — Некоторые люди любят разбавлять виски. Хаос знает почему.

Тэд поспешно опустил кувшины на место. Я отвела трех иномирцев к ближайшему мусорному ведру и бросила в него свою стопку тарелок. Брейден повторил мои действия.

Пение у очага закончилось. Виджей и его муж, Уэстон, вышли вперед, чтобы разыграть одну из своих комических сценок.

— В две тысячи двести шестом году, — начал Виджей, — Таддеус Уоллам-Крейн изобрел портал.

Все три иномирца резко повернулись и взглянули на него. Феникс еще держала стаканы.

— Это обеспечило ему огромное уважение всех на Земле, — продолжал Виджей, потрясающе подражая Мачико, ведущему школьный урок.

— Это дало ему огромную власть, — вступил Уэстон.

Виджей повернулся и посмотрел на него.

— Не болтать в классе!

Собравшиеся дети забулькали от удовольствия, но я ощутила скорбь. Традиционно за парным выступлением Виджея и Уэстона следовал смешной рассказ Касима о службе армейским агентом безопасности. Возможно, однажды люди повторят его байки, но это будет не то же самое, что слушать Касима. Тот не просто рассказывал, а играл словами, как умел лишь он один, используя их разнообразие, ритм и красоту и создавая собственную музыку.

— Когда люди спросили, чего он хочет на сотый день рождения, Таддеус Уоллам-Крейн решил попросить летающую свинью, — торжественно заявил Виджей. — Все жаждали его порадовать, поскольку очень уважали.

— Точнее, боялись, — вмешался Уэстон, театрально вздрагивая от страха.

— Я сказал, не болтать в классе! — рявкнул на него Виджей. — Проблема была в том, что летающих свиней не существовало, но люди не хотели разочаровывать Таддеуса Уоллама-Крейна, поскольку так уважали его.

— Боялись, — поправил Уэстон, повторяя испуганный жест.

Виджей бросил на него преувеличенно раздраженный взгляд, достал из кармана тряпку и завязал ее на голове Уэстона наподобие кляпа.

Виджей вновь повернулся к детской аудитории.

— Люди решили создать генетически модифицированную летающую свинью, потому что безмерно уважали Таддеуса Уоллама-Крейна.

Уэстон издавал из-под кляпа отчаянные приглушенные звуки, и дети разразились смехом.

Троих иномирцев сценка скорее очаровала, чем развеселила. Я постучала по плечу Феникс, указала ей на ведро, и она поспешно бросила туда стаканы.

Я двинулась к дверям Сопротивления и заколебалась, увидев загораживающего дорогу Изверга. Почувствовала обычную инстинктивную панику, но сказала себе, что я в полной безопасности. Доннел и все шесть его офицеров наблюдают за нами.

Изверг подошел чуть ближе, чем требовал мой комфорт, и дружески улыбнулся, заставляя меня нервничать еще больше.

— Надеюсь, ты подумала о нашем прежнем разговоре, Блейз.

Я вспомнила инструкции Доннела. Надо внушить Извергу мысль, что Доннел давит на меня, заставляя принять предложение.

— Доннел говорил со мной об этом.

Улыбка Изверга стала шире.

— Рад слышать. — Он резко повернулся и ушел.

— Это не тот же человек, что смеялся над моим адонисским акцентом? — спросил Тэд.

— Да, — ответила я. — Это Изверг из манхэттенского подразделения. Ты спрашивал о моих волосах. В одиннадцать лет у меня были длинные, ниже плеч, локоны, и Изверг сунул их в огонь. Теперь я стригусь коротко, чтобы он не мог этого повторить.

Я обернулась к столам Сопротивления, увидела, что Доннел тревожно смотрит на меня, и кивнула ему в ответ. Его лицо расслабилось, и он повернулся к Аарону, забиравшему дочь из яслей. Парочка направилась к командиру — Аарон держал Ребекку за руку и замедлял шаг, подстраиваясь под ее короткие неуверенные шажки.

Подойдя к Доннелу, Ребекка требовательным жестом протянула к нему пухлую младенческую ручку. Он рассмеялся и наклонился к ней, позволяя схватить себя за палец. Я почувствовала странный укол боли, поспешно повернулась к ним спиной и увела иномирцев через занавес в безопасность крыла Сопротивления.

Глава 7

Поднявшись следующим утром на крышу, чтобы отсалютовать флагу Сопротивления Земли, я обнаружила под ногами слякоть. И нахмурилась. Потепление соблазнит хищников вылезти на охоту, а мне идти на рыбалку с Тэдом вместо Ханны. Придется быть осторожнее, чтобы этот идиот меня не убил.

Я поспешила внутрь, чтобы проводить иномирцев на завтрак, и нашла всех троих у двери Тэда. Они уже надели уличные вещи и, похоже, углубились в разговор. Я уловила лишь конец фразы Феникс, полной сарказма:

— … и вспомни, как хорошо это сработало.

В этот момент она заметила меня, состроила гримасу двоим другим и затихла. Все трое иномирцев повернулись и выжидательно взглянули на меня.

— Завтрак, — сказала я, надеюсь, оживленным приятным тоном. Я знала, что прошлым вечером все испортила, рычала на Тэда вместо того, чтобы проявлять дружелюбие. И сегодня намеревалась справиться лучше.

По пути вниз я ответила на полдюжины вопросов Тэда, а встретивших нас в зале Аарона, Жюльена и Лютера приветствовала ярчайшей улыбкой. Но с трудом удержала ее, когда мы встали в очередь за едой. Ветер сменил направление на неподходящее нашей импровизированной трубе, поэтому маленькие облачка дыма просачивались в комнату. Дым разъедал мне глаза, а резкий запах подстегнул плохие воспоминания о затрудненном дыхании, криках людей и реве пламени.

Тэд повернул голову и тоже посмотрел на очаг, но его внимание привлекла скорее труба, а не дым и огонь. Судя по его лицу, трубу он ненавидел почти так же, как я — огонь.

Мы взяли еду. На завтрак снова приготовили суп, но гуще вчерашнего. Меня обескуражило, что Аарон, Жюльен и Лютер только проводили нас до стола, а затем поспешили сесть с Доннелом и другими офицерами. Я сказала себе, что нет причин волноваться. Сейчас они должны организовать утренние охотничьи группы, но вернутся мне на помощь за секунды, если кто-нибудь попытается атаковать иномирцев.

— Блейз, куда мы пойдем сегодня рыбачить? — прервал мои размышления Тэд.

Я раздраженно взглянула на него.

— Вчера ты сказал, мол, по пути из Манхэттена пересек мост Единства и заметил, что в реке есть рыба. Догадайся сходу, где мы будем рыбачить.

Феникс засмеялась, и я услышала придушенный звук от Брейдена.

Тэд заговорил преувеличенно ровно.

— Мне казалось возможным, что мы пойдем на море.

Я указала на совершенно очевидное.

— Море гораздо дальше отсюда.

— Какую рыбу мы хотим поймать? — спросил Тэд.

Я неверяще уставилась на него.

— Любую съедобную.

— Ты должна будешь нам рассказать о хищниках, которых упоминал Доннел, — сказал он.

Я застонала.

— Расскажу. После того, как доем завтрак.

— Я просто…

— Тэд, — резко проговорила Феникс. — Помнишь, ты велел предупредить, если станешь слишком навязчив? Так вот, я думаю, что сейчас ты надоедаешь Блейз.

— Прошу прощения, — сказал Тэд.

Доедая, я смутно улавливала перешептывания Тэда и Феникс. В основном, разговор шел так тихо, что я не понимала ни слова, но затем Тэд произнес более звучным раненым тоном: «Но почему я ей не нравлюсь?»

Я почувствовала себя виноватой. Доннел просил меня быть дружелюбной с Тэдом и хитростью выведать его секреты, но я бессовестно провалилась. Через секунду грохот слева заставил меня быстро развернуться на месте в поисках угрозы. На площадке манхэттенского подразделения я увидела лежащий на боку стол, а за разбежавшимися детьми обнаружились двое разозленных мужчин, стоявших друг против друга. Буквально с первым ударом послышался крик Доннела.

— Довольно! — Он подошел к драчунам, вытянув правую руку, и на оружии замигали красные огоньки прицеливания. — Если вам надо разрешить свой спор дракой, сделайте это вечером в манхэттенском крыле. Сейчас не время и не место.

Навстречу ему выступил лидер манхэттенского подразделения Блок.

— Согласен. Я с этим разберусь.

Доннел отошел, а Блок повернулся и неодобрительно оглядел виновных. Двое мужчин тут же встали спинами друг к другу — общепринятый способ показать, что стычка не окончена, а просто отложена. Изверг стоял подозрительно близко к ним, а своеобразная улыбка на его лице вызывала мысль, что он каким-то образом причастен к драке. Так это или нет, но сейчас ситуация, похоже, вернулась под контроль, поэтому я снова занялась завтраком.

Послышался напряженный шепот Феникс:

— Драка была из-за нас?

Я почувствовала к ней ту же невольную симпатию, что и вчера.

— Нет, просто обсуждение статуса манхэттенского подразделения.

Следующие пару минут стояла тишина. Как только мы закончили с едой, я встала, застегнула куртку и надела шапку и перчатки. Иномирцы повторили мои действия и выжидательно застыли, пока я задумчиво оглядывала их.

— Что-то не так? — спросил Тэд.

— В такую погоду важно правильно одеться. Куртки выглядят хорошо. Обувь должна быть чуть великовата, чтобы вы могли натянуть для тепла дополнительные носки.

— У нас у всех дополнительные носки.

Я кивнула.

— Покажите руки.

Все трое вытянули для осмотра руки в перчатках, и я по очереди их проверила.

— Крайне важно, чтобы у вас были плотно сидящие водонепроницаемые перчатки. Если их придется снимать для работы, например, насаживания крючков, то вы отморозите пальцы. Феникс, тебе нужны перчатки на два размера меньше этих, а Брейдену — шапка потеплее.

— Люди так великодушно дали нам одежду, — поспешил ответить Блейден. — Я не жалуюсь на шапку.

— Найти вам более подходящие шапки и перчатки — не проблема, — сказала я. — В Святилище есть большие склады всех видов одежды.

— Что такое Святилище? — спросил Тэд.

— У этого здания шесть частей. Каждое из пяти подразделений живет в своем крыле, а лишнее — Святилище — мы используем под больницу и склад. Я найду кого-нибудь посидеть с вами, пока хожу за перчатками и шапкой.

— А нам нельзя пойти с тобой? — нервно спросила Феникс.

— Это может быть опасно, — ответила я. — Святилище — общая территория, как и зал, но людям все равно не понравится, если вы туда пойдете. Помните, все здесь считают иномирцев ворами и пиявками. Если вы войдете в Святилище, даже со мной, вас могут обвинить в планировании кражи с наших складов или причинения вреда пациентам в больничных палатах.

Брейден поразился.

— С чего кому-то думать, что мы навредим пациентам больницы?

Я вздохнула.

— Люди очень беспокоятся о безопасности больных из-за того, что произошло в начале существования альянса. Человек из Манхэттена проскользнул на больничную территорию и задушил лежавшего без сознания пациента, принадлежавшего к подразделению острова Квинс. Убийцу поймали на месте и казнили, но с тех пор Манхэттен и Квинс ведут тяжелую вражду.

Я подошла к столу, за которым сидели Доннел и его офицеры.

— Мне нужно принести со склада пару вещей. Может кто-нибудь пять минут посидеть с иномирцами?

Все указали на Лютера, а тот застонал.

— Почему я всегда выполняю работу прислуги?

— Будучи офицером-новичком, ее выполнял я, — самодовольно заявил Жюльен. — Теперь твоя очередь.

Лютер нахмурился.

— Я бы хотел, чтобы ты перестал тыкать меня носом в то, что служишь офицером дольше.

— А я бы хотел, чтобы ты перестал принижать мое лидерство в охотничьей группе, — ответил Жюльен.

— Ты все еще ворчишь из-за вчерашнего? — возмутился Лютер. — Я просто внес несколько полезных предложений.

— Я говорю не только о вчерашнем, — сказал Жюльен. — Ты застрял в моей охотничьей группе и постоянно оспариваешь мои приказы. Ты будто решил уничтожить уважение ко мне людей из подразделения.

— Я же сказал тебе, что пытался помочь. — Сейчас Лютер почти срывался на крик. — Ты день за днем используешь ту же тактику.

Жюльен взглянул на него:

— Я использую ту же тактику, потому что она работает. Мы пытаемся перехитрить гусей, а не…

— Успокойтесь! — перебил их Доннел. — Мои офицеры не могут спорить друг с другом на глазах у всего подразделения.

Последовало злое молчание.

Доннел повернулся к Жюльену.

— Я отправляю Лютера с твоей охотничьей группой, Жюльен, потому что ты ближе всех к нему по возрасту, и я считал вас друзьями. Очевидно, это не так, поэтому в будущем я заберу Лютера в свою группу.

— Я бы хотел сам руководить охотниками, — сказал Лютер. — Мой отец умер, и осталось всего семь человек на шесть постоянных охотничьих групп, а Мачико первым признает, что он не лучший охотник.

— Я совершенно бездарный охотник, — радостно согласился Мак. — К тому же, у меня и без руководства группами слишком много работы по поддержанию в рабочем состоянии электричества и водопровода.

Другие два старших офицера Доннела, Виджей и Уэстон, в молчании наблюдали за спором, но сейчас Виджей заговорил.

— Будь очень осторожен, Шон. Помни, что случилось в прошлый раз, когда ты перегрузил Мачико работой. По чистому совпадению, водопровод и свет в твоих апартаментах сломались первыми.

Доннел не обратил на него внимания.

— Мак, скоро Лютер возглавит охотничью группу, и ты сможешь вернуться к техническим работам.

— Тебе следует дать мне группу уже сегодня, — надулся Лютер.

— Я знаю, ты разочарован ситуацией, — успокаивающе заметил Аарон. — Но всем новым офицерам приходится ждать по несколько месяцев, прежде чем начать водить охотников.

— Вам с Жюльеном пришлось ждать всего три месяца, — отозвался Лютер. — А мне — уже пять.

— Ты будешь ждать, пока не завоюешь уважение людей, — сказал Жюльен. — Мы с Аароном добились его за три месяца. С учетом нынешних достижений, тебе повезет, если справишься за три года.

— Жюльен, прекрати накалять ситуацию, — велел Доннел. — Лютер, тебе надо еще немного подождать с руководством группами, потому что после смерти твоего отца люди настроены против тебя. Нельзя винить их за это. На самом деле, эти атаки нацелены не только на тебя, но и на меня. Теперь иди и побудь с иномирцами.

Лютер пробормотал что-то неразборчивое и, ссутулившись, ушел к иномирцам.

Уэстон засмеялся.

— Мы с Виджеем удостоились полезных советов от Лютера, как улучшить свои достижения в руководстве охотниками. Будет интересно послушать, что Лютер думает о твоих промахах, Шон.

Я не стала дожидаться ответа Доннела. С трех сторон зала располагались завешенные дверные проемы. Полог в центре одной стены был отмечен синей планетой и вел в крыло Сопротивления. Ровно напротив находился проем с красным крестом, ведший в Святилище. Я поспешила через него, задержалась на мгновение, чтобы пристукнуть несколько тараканов у подтекающей трубы с водой, и повернула налево к большому складу уличной одежды.

Дверь склада, как обычно, заело. Я боялась рвануть ее слишком сильно и повредить руку, но наконец, створка скрипнула и открылась. Вдоль стен тянулись ряды курток, а в центре комнаты стояли огромные пластиковые контейнеры с более мелкими вещами. Я начала перебирать коробку с перчатками, быстро нашла одну подходящую для Феникс, но была вынуждена потратить пару минут, прежде чем обнаружила к ней пару.

Достать шапку для Брейдена оказалось гораздо легче. Я сунула перчатки и шапку в карманы и вышла из комнаты, но застыла при виде мужской фигуры, стоявшей в коридоре спиной ко мне. Я бы с радостью прошла мимо любого другого, будучи под защитой непреложного закона о безопасности людей в больничных и соседних складских помещениях, но это был Изверг. Если он застанет меня здесь одну, то начнет давить из-за своего предложения о браке. Существует и зловещая возможность, что он попытается меня поцеловать.

Я вновь вернулась на склад. Послышался звук приближающихся шагов; я быстро огляделась в поисках укрытия, но не нашла ничего доступного. В отчаянии я пробилась за ряд курток и скрючилась в узком просвете между ним и стеной.

Услышав скрип двери, я затаила дыхание. Изверг вошел в комнату! Я не рискнула посмотреть, что он делает, но по звуку казалось, будто Изверг обходит помещение. Заметил, как я зашла сюда, и ищет меня?

Звук затих, и наступила мертвая тишина. Я была уверена, что Изверг не ушел, поэтому продолжала прятаться у стены. Через минуту или две я услышала новый скрип двери. На секунду подумала, что Изверг уходит, но затем шаги послышались пугающе близко ко мне. Он не покинул комнату, значит, наверняка вошел кто-то другой.

Из-за тяжелых зимних курток раздался голос Изверга:

— Я сделал то, что ты просил. В ответ ты проголосуешь так, как я захочу.

— Ты сказал, что попросишь о маленьком одолжении, — ответил раздраженный голос, принадлежавший, как я поняла, Майору, лидеру подразделения острова Квинс. — Распоряжение моим голосом — не маленькая услуга.

Изверг засмеялся.

— Не поздновато ли спорить о цене моей помощи? Ты уже непопулярен у своих людей. Если я расскажу им о нашем договоре, ты потеряешь свое лидерство.

Послышалось придушенное недовольное фырканье, и двое мужчин, судя по звуку, покинули комнату.

Глава 8

Я не знала, о чем именно говорили Изверг и Майор, но очевидно, Изверг сделал что-то, давшее ему власть над главой подразделения Квинс. Если они поймают меня здесь, то поймут, что я подслушала их разговор. Я могла представить, что дело закончится моей гибелью от «несчастного случая», поэтому провела в укрытии за куртками еще несколько минут, прежде чем высвободиться и аккуратно выбраться из Святилища.

Достигнув без происшествий зала, я поспешила обратно к столам Сопротивления. Я хотела рассказать Доннелу, что слышала, но он уже принялся вызывать людей в свою охотничью группу, и у нас не осталось возможности поговорить наедине до вечера.

Лютер стоял у стола иномирцев. Когда я подошла, он бросил на меня нетерпеливый взгляд.

— Почему ты так долго?

Я жалела Лютера, вспоминая, какой потерянной чувствовала себя после смерти мамы, и представляя, как он скорбит по отцу, но обиделась на этот осуждающий тон.

— Возникли проблемы с подбором подходящих перчаток.

Лютер покачал головой, словно не мог поверить в мою глупость, и поспешил прочь. Я огляделась в поисках Ханны, увидела, что она вновь сидит в одиночестве за нашим обычным столом, и поманила ее к нам. Ханна встала и двинулась к нам со странным выражением лица.

— Прости, что я не могла сесть с тобой сегодня утром, — сказала я.

— Все знают, что Доннел назначил тебя охранять иномирцев, — ответила Ханна. — Очевидно, это означает, что тебе и дальше придется сидеть с ними, а не со мной.

— Да. — Я поколебалась, встревоженная ее странно монотонным голосом. — Тебе уже передали о смене партнеров на рыбалке?

— Нацуми сказала, что женщина иномирцев будет рыбачить с ней, а мальчишка — с тобой, значит, мне придется идти с ее сестрой, Химеко.

Голос Ханны звучал все так же ровно. Я поняла, что происходит нечто ужасное, и хотела спросить ее, в чем дело, но не могла говорить свободно в присутствии ловящей каждое слово аудитории.

— Я должна дать иномирцам быстрый урок выживания снаружи. Можешь пойти с нами и прикрыть мне спину?

Ханна кивнула, и иномирцы поспешно встали. Ханна, похоже, была не в настроении для многословных представлений, поэтому я просто назвала всех по именам и двинулась к боковому выходу. Марша, как обычно, сидела у ряда столов с ножами и луками. Я заметила, что зимняя простуда оставила на ней отпечаток, прибавив несколько седых прядей к ее волосам, но она приветствовала нас с обычной широкой спокойной улыбкой.

Я испытывала к Марше смешанные чувства. Меня восхищало, что она выжила, будучи отвергнута всеми подразделениями, и постепенно добилась собственной власти, но мне не нравилось, как она этой властью пользовалась. Однако, я всегда старалась сохранять с ней вежливость. Улыбка Марши могла ввести в заблуждение. Несмотря на дружелюбное обращение, она удивительно легко обижалась и становилась безжалостным врагом.

— Марша, нам понадобятся пояса с ножами для иномирцев.

— На столе Сопротивления есть готовые.

Я повернулась к иномирцам.

— Марша изготовляет ножи и луки. Вам придется забирать оружие по пути на улицу и возвращать сразу по приходу. Я не должна объяснять, почему Доннел не хочет, чтобы люди разгуливали по залу с оружием.

Тэд изучал множество разноцветных поясов с ножами, лежащих на ближайшем к нему столе.

— На них на всех изысканные миниатюрные рисунки. Это ваша работа, Марша?

Она обратила на него улыбку, но я заметила, что в глазах сохранилась враждебная холодность.

— Да. Я рисую личные отметки на каждом луке, поясе и ноже, чтобы их случайно не перепутали или намеренно не подменили. Все отметки уникальны, и никто здесь не способен скопировать мои рисунки.

— У каждого подразделения свой стол, — сказала я. — Стол Сопротивления с краю у двери.

Я подошла к нему и взяла свой пояс с ножом.

Тэд все еще с любопытством поглядывал на первый стол.

— На этих ножах по два рисунка, и один везде — циферблат.

— Вы смотрите на лондонский стол, — объяснила Марша. — Циферблат — это знак их подразделения. У Манхэттена — небоскреб, у Квинса — лодка, у Бруклина — мост.

Тэд нахмурился.

— В Нью-Йорке есть Статен-Айленд, но никакого острова Квинс.

Для иномирца Тэд, похоже, удивительно много знал о географии Нью-Йорка и демонстрировал свои знания самым бестактным образом. Улыбка Марши не угасла, но я знала, что из-за этих невинных слов она затаит на него злобу.

— Остров Квинс сформировался при слиянии нескольких подразделений. — Я попыталась перевести разговор на более безопасную тему. — Метка Сопротивления — синяя планета Земля, но Доннел и его офицеры носят вместо нее белый круг, чтобы показать: на них лежит обязанность относиться ко всем в альянсе с беспристрастием и справедливостью.

— Это может быть непросто. Они справляются?

— В основном. Если кто-то недоволен распоряжениями офицера, то может обратиться к Доннелу. Все знают о его безупречной репутации.

Тэд взглянул на пояс, который я застегивала на своей куртке.

— Блейз, я вижу, твой личный знак — пламя.

— Да, — кратко ответила я. Я ненавидела, что Марша рисовала на моих вещах пламя, постоянно напоминая всем о моем страхе перед огнем. Но не я одна оказалась в такой ситуации. Многие из меток Марши были на грани жестокости, и любой, несмотря на все его могущество, мог стать ее целью.

Если меня моя метка раздражала, то Изверга наверняка просто бесил рисунок, появлявшийся на его поясе и луке последние шесть лет — след зубов, полностью совпадавший со шрамом на левой руке задиры.

Но Изверг был слишком умен, чтобы жаловаться из-за этого на Маршу. Она выбирала свои метки, чтобы подчеркнуть какую-то черту в вашей общей характеристике, поэтому попытка изменить их всегда приносила больше вреда, чем пользы. Знаки фокусировали внимание всего альянса на том, что вы хотели забыть, и раздражающий рисунок могло заменить нечто худшее. Намекни я хоть раз, что не люблю пламя на своем поясе, его, возможно, сменило бы напоминание о моем брате.

Тэд посмотрел, как Ханна взяла свой пояс. И неизбежно допустил очередную бестактность.

— Ханна, я вижу, что твой личный знак — это рука, но знак подразделения отсутствует.

Она взглянула на него.

— У меня нет знака подразделения, поскольку я лишь условно состою в Сопротивлении.

— О. — Тэд поспешно отступил на шаг. — Прости, я не думал…

Феникс быстро вмешалась.

— Кажется, я нашла наши пояса. Все три помечены звездой иного мира. — Она рассмеялась и протянула один. — Думаю, это должен быть твой, Тэд.

Тот взял пояс и с открытым ртом уставился на рисунок рядом со звездой.

— Это не очень справедливо.

Феникс не обратила на него внимания.

— Пояс с хромым наверняка предназначен Брейдену, поскольку он повредил ногу. — Она вручила второй пояс Брейдену, который принял его без комментариев.

— А значит, это — мой. — Феникс взяла третий пояс и примерила его на талию. — Но я не понимаю рисунок. Он похож на корону.

— Это потому, что Доннел, похоже, наконец задумался о новом браке, — с едкой обидой заметила Ханна.

Лицо Феникс загорелось от смущения, а я почувствовала себя ужасно неуютно. Я хотела уверить Ханну, что Доннел лишь изображает интерес к Феникс, но не могла повторить рассказанное мне по секрету.

Я скрыла смущение, остановившись, чтобы взять несколько сетчатых сумок из кучи на полу. Передала их Тэду и Феникс и увидела, как они в отвращении сморщили носы от запаха рыбы.

— Теперь идем на улицу, — сказала я.

Я вышла за дверь, остальные — следом. Иномирцы все еще завязывали пояса. Снег снаружи быстро таял, с ряда порталов капала вода. Я прошла мимо обширного стеклянного фасада зала и повернула, чтобы рассмотреть дальнюю стену здания.

— Не понимаю, как в Нью-Йорк могли попасть хищники, — сказал Тэд. — Разве люди не избавились от всех опасных животных на Земле века назад?

— Несколько осталось, — ответила я. — А сейчас их число растет. Но настоящая проблема в Нью-Йорке — это иномирские существа. Падающие звезды.

— Иномирские существа? — переспросила Феникс. — Как они пробрались через межзвездные порталы на Землю, Блейз?

— Они не пробирались через порталы. Их привезли для зоопарков. В сумятице, когда большое количество людей покидали мир, несколько падающих звезд смогли выбраться на свободу.

— Никогда не слышал о внеземном существе, называемом падающей звездой. — Тэда, похоже, удивительно рассердило, что он незнаком со всеми формами жизни в сотнях колониальных миров.

— Когда температура опускается ниже точки замерзания, все падающие звезды находят убежище и засыпают. Сегодня достаточно тепло, чтобы они проснулись и вышли на охоту. — Я указала на алое пятно на стене.

— Она выглядит слишком маленькой, чтобы представлять опасность, — заметил Тэд. — У них ядовитые укусы, жала или… — Он посмотрел, как я подняла существо и недоговорил. — Очевидно, нет.

Падающая звезда была величиной почти с мою правую ладонь, алый цвет контрастировал с моей черной перчаткой.

— Мы зовем их звездами, потому что они немного похожи на земных морских звезд с шестью щупальцами. Мы зовем их падающими звездами из-за способа охоты. Если вы посмотрите вблизи, то увидите на их щупальцах присоски. Они используют эти присоски, чтобы взбираться по стенам зданий. Настоящих глаз у них, похоже, нет, так что, возможно, они охотятся по запаху или звуку. Чем бы они ни пользовались, обнаружив добычу, эти твари отлепляются от зданий и расправляют складки кожи между щупальцами, чтобы замедлить падение. Смотрите!

Я подбросила падающую звезду в воздух. Она постаралась правильно развернуться и скользнула к стене.

— Немного похоже на старинный парашют, — сказал Тэд.

Падающая звезда приземлилась у самого основания стены и, приняв форму морской звезды, начала карабкаться вверх.

— Как вы только что видели, они могут управлять своим падением, — заметила я. — Твари тихо слетают на свою добычу и душат ее. Когда она умирает, они часами сидят на теле, медленно переваривая плоть своими желудочными соками.

— Это птица-звезда с Данаи в Альфа-секторе! — Тэд, очевидно, испытал огромное облегчение, поняв, о ком идет речь.

Я пожала плечами.

— Возможно.

— Они живут на склонах утесов на Данае, а здесь, насколько я вижу, предпочитают стены зданий, — продолжал он. — Но они совершенно безвредны. И охотятся на местный аналог мышей.

— Люди, которые привезли звезд на Землю, тоже считали их безвредными, — сказала я. — Инопланетное существо, окрашенное во множество цветов и чудесно выглядящее в полете. Это была идеальная новинка, чтобы развлечь публику. И удобная для разведения.

Я скривилась.

— Затем они освободились и размножились в диких условиях Земли так же легко, как и в зоопарках. Тогда люди и узнали о них нечто новое. Очевидно, на родной планете их питание включало мало железа, и это ограничивало их рост. В городе они могут пировать чистым металлом, становясь гораздо крупнее.

Я повернулась и взглянула на другую сторону реки.

— Падающая звезда, которую я вам только что показала, принадлежит к последнему летнему выводку. — Я показала на Манхэттен. — Посмотрите на серую штуку, скользящую между теми двумя небоскребами.

— Она так велика, как мне кажется? — потрясенно спросил Тэд.

Я кивнула.

— Взрослые падающие звезды в Нью-Йорке охотятся не только на мышей. Они охотятся на людей!

Глава 9

— Но почему власти объединенной Земли ничего не сделали? — спросил Тэд. — Как только они узнали, что падающие звезды опасны, следовало их истребить.

— Они пытались, — ответила я. — Проблема в том, что падающие звезды сбежали из зоопарков в Нью-Йорке и Каире, а в обоих городах уже существовали большие покинутые территории, контролируемые преступниками. Когда власти поняли, что не в состоянии справиться с падающими звездами сами, то попытались завезти естественных преследователей этих существ с их домашней планеты и выпустить нескольких из них в Нью-Йорке и Каире. Маленькие синие летающие ящерицы.

Тэд моргнул.

— У властей возникли проблемы с одним чужеродным видом на Земле, поэтому они выпустили второй! Это довольно… отчаянный ход.

— Возможно, но в Каире он прекрасно сработал. Нападая группой, ящерицы могли убить самых крупных падающих звезд. Но в Нью-Йорке это не спасло положение, так как все ящерицы умерли от холода в первую же зиму. Падающие звезды нашли идеальный дом на небоскребах Манхэттена и с тех пор постоянно росли в размерах и количестве. Когда я только попала в Нью-Йорк, они редко пересекали реку и тревожили нас, но сейчас представляют постоянную угрозу.

Тэд начал задавать следующий вопрос, но Феникс перебила его напряженным тоном.

— Тэд, нам не обязательно знать в деталях о произошедшем, о том, как люди пытались и не смогли справиться с ситуацией десятилетия назад. Мы должны узнать, как бороться с этими штуками. Если одна из них упадет на меня, что мне делать?

Хаос побери, я начинала восхищаться Феникс. Она привыкла к спокойной безопасной жизни на Адонисе. Сейчас же оказалась среди враждебных чужаков, перед лицом перспективы охотиться, чтобы есть, и самой стать добычей падающих звезд. Она явно напугана до смерти, но очень старается приспособиться и выжить. Я бы чувствовала себя в большей безопасности, выходя сегодня на рыбалку с ней, а не с Тэдом.

— Если падающая звезда застанет вас врасплох, — сказала я, — то у вас не будет никакой возможности бороться. Она накроет не только вашу голову, но и большую часть тела, прижав ваши руки к бокам. Именно поэтому снаружи мы всегда работаем в парах. Падающие звезды охотятся в одиночку, поэтому, если вас поймают, то ваш партнер сохранит свободу действий.

Я указала на алую падающую звезду, медленно взбиравшуюся по стене.

— Мозг и центральная нервная система падающей звезды находятся посреди спины. Если уколоть ее туда несколько раз, она ощутит судороги и освободит добычу. Если продолжать колоть, звезда со временем умрет.

Я повернулась к Брейдену.

— Если неприятие жестокости не позволит тебе бороться с падающими звездами, лучше сказать об этом сейчас, пока ты кого-нибудь не угробил.

— Борьба ради спасения человеческой жизни этически оправданна, — с готовностью ответил Брейден. — Борьба для лишения человека жизни — нет. Ты не согласна?

Я жила в мире, где вербальный спор часто перерастал в физическую стычку. И никогда не тратила время на беспокойство об этике, поскольку была слишком занята выживанием. Я проигнорировала вопрос и сняла с пояса нож.

— Вам надо уколоть падающую звезду, но не ранить человека, которого она душит. Именно поэтому работа Марши по изготовлению ножей так важна. Она вытачивает клинки правильного размера — чуть длиннее большого пальца. Если падающая звезда так велика, что представляет угрозу человеку, то ваш нож проникнет глубоко в ее тело, но не выйдет с другой стороны.

Тэд, Феникс и Брейден достали ножи и изучили их. Затем Тэд и Брейден вернули клинки в ножны, но Феникс продолжила держать свой.

— В теории все звучит просто, — сказала я. — На деле, схватка может обернуться полным хаосом. Человек, которого душат, должен попытаться сохранить полную неподвижность, что требует огромного самоконтроля, когда вы задыхаетесь. Но если запаникуете и станете крутиться, ваш партнер может не попасть в центр падающей звезды. Если он случайно уколет в более тонкое место, то может ранить не только звезду, но и вас.

— Значит, тому, кто колет, крайне важно целиться в центр, — пробормотал Брейден.

Я кивнула.

— Как только падающая звезда ослабит щупальца, прекращайте колоть, чтобы дать время жертве освободиться. В идеале, после этого спасенный вступит в схватку и поможет добить хищника, но обычно жертв слишком отвлекает тошнота.

Я повернулась и направилась к группам людей, стоявшим возле здания. Тэд, Брейден и Ханна последовали за мной, а Феникс оглянулась на малыша падающей звезды.

— А эту мы не должны убить?

— Нет смысла. Она слишком яркая и не переживет зиму. Падающие звезды — каннибалы, они убивают и поедают малышей своего вида. К тому же, на мелких падающих звезд охотятся некоторые земные животные. До взрослого размера обычно дорастают особи, по цвету схожие с окружающими зданиями.

Тэд с параноидальным страхом взглянул наверх.

— Я думал, все темные пятна на стене — это стареющий бетонит, но…

— Большинство — вероятно, — подтвердила я. — Но может попасться и хищник.

Феникс неохотно убрала нож, и мы тронулись с места.

— Если кто-то пострадает в схватке с падающей звездой, — прибавила я, — к вашим поясам приторочены свистки. Их нужно сорвать и позвать на помощь. Три коротких свистка, три длинных, три коротких.

— Как в старой морзянке, — заметил Тэд.

Я поразилась.

— Откуда ты знаешь о морзянке?

Тэд и Феникс обменялись взглядами.

— Нашел упоминание в историческом тексте, — сказал Тэд. — Брейден идет с целой группой мужчин, умеющих бороться с падающими звездами. Не лучше ли и нам с Феникс присоединиться, по крайней мере, к двум опытным людям, а не к одному? Хотя бы первые пару раз? Я беспокоюсь, что напортачу и ты пострадаешь.

— Я тоже об этом беспокоюсь, — согласилась я. — Но Доннел объяснил вам причины такого решения прошлой ночью. Мы должны показать людям, что вы не только высасываете из нас еду, но и помогаете ее добыть, а необходимость в дополнительных няньках будет просто кричать, что вы — наше бремя.

Подавленное фырканье Тэда показало, что он принял ответ.

— На поясе Брейдена уже нарисован хромой, — хмуро продолжила я. — Если на твоем и Феникс поясах тоже появятся предупреждающие метки, это станет настоящей проблемой.

— Метки на поясах действительно так важны? — спросил Тэд.

— Невероятно важны, — сказала я. — Ты не должен задавать вопросы о метках, поскольку они расстраивают людей. И больше не спрашивай о названии «остров Квинс» у Марши.

Тэд сконфуженно всплеснул руками.

— Почему?

— Потому что Марша руководила подразделением Статен-Айленд до его слияния с Квинсом. Существуют две различные истории о том, что тогда произошло. По одной версии, люди Марши намеренно предали ее и оставили, потому что устали от мстительной натуры командирши. По другой, в Квинсе обещали принять Маршу, но передумали, когда обнаружили, что она повредила ногу в борьбе на баррикадах гражданских и не до конца выздоровела.

Я пожала плечами.

— Понятия не имею, какова правда, но Марша осталась без подразделения. Через несколько месяцев кто-то подвергся нападению падающей звезды и был серьезно ранен ножом партнера. Произошел большой спор, намеренно или случайно партнер выбрал слишком длинный нож, и Марша предложила взять на себя полную ответственность за ножи в будущем.

Я скривилась.

— Сделав это, Марша рисковала жизнью, потому что, если бы она ошиблась и кто-то пострадал, ни один лидер подразделения не выступил бы в ее защиту. Марша потратила много времени, завоевывая всеобщее полное доверие, и еще больше, выстраивая традицию рисованных меток на поясах, но сейчас она занимает положение полноправного судьи репутации каждого в альянсе. Личная метка на твоем поясе означает ее вердикт. Никто не хочет обидеть Маршу и обнаружить на своем какой-нибудь особо постыдный рисунок или предупреждение, вроде хромого.

Сейчас Феникс смотрела даже с большим беспокойством, чем раньше.

— На поясе Брейдена нарисован хромой. Ты сказала, это предупреждение? О чем именно?

— Хромой означает, что, по мнению людей, ты не вносишь достаточный вклад, — объяснила я. — Это предупреждение, что ты должен быстро изменить поведение, иначе произойдут очень неприятные вещи.

— Очень неприятные вещи, — нервно повторил Брейден. — Разве мы не под защитой Сопротивления?

— Да, но правила правосудия в альянсе применяются ко всем. — Я вздохнула. — Вы должны понять, как работает наша система. Каждое подразделение имеет полное право решать внутренние проблемы, как пожелает. Но всякий, кто совершает преступление против людей вне собственного подразделения, подлежит общему суду. Изначально эти правила были призваны не позволить подразделению укрывать тех, кто напал или ограбил членов других групп, но любой представитель альянса может подвергнуть вас общему правосудию за еду, взятую без вложения своих сил.

Тэд нахмурился.

— Кто эти представители альянса? Главы подразделений?

— В каждом подразделении по восемь представителей альянса. Сопротивление представляют Доннел и его офицеры.

— Ты говоришь, что любой из тридцати двух человек в других подразделениях может потребовать, чтобы мы предстали перед судом, и Доннел не сможет это остановить? — дрожащим голосом спросила Феникс.

— Доннел должен следовать правилам альянса, — сказала я. — Но чтобы подвергнуть вас суду, потребуется не один представитель. Любое обращение к общему правосудию должно быть поддержано, по крайней мере, еще четырьмя, включая людей из двух других подразделений, прежде чем дело дойдет до формального суда.

— Но обращение против иномирцев захотят поддержать многие, — слабо заметила Феникс.

— Боюсь, это правда, — ответила я.

Ханна нарушила молчание и присоединилась к разговору.

— Феникс, ты не должна беспокоиться об общем правосудии, — обиженно сказала она. — Ты в полной безопасности, пока продолжаешь поддерживать интерес Доннела к себе. Вот Брейден и Тэд действительно рискуют. Люди дадут им лишь несколько дней, чтобы они начали приносить пользу, а затем…

Ее прервал заговоривший рядом с нами голос:

— Ты уже закончила инструктаж иномирцев, Блейз?

Я поспешно повернулась к закутанной в толстую куртку фигуре.

— Да, Нацуми.

— Надеюсь, они не причинили тебе проблем. — Капюшон и шарф закрывали почти все лицо Нацуми, но ее голос звучал удивительно дружелюбно.

— Нет, все в порядке.

— Если в течение дня у тебя возникнут осложнения с парнем, воспользуйся сигнальным свистком, и я тут же приду.

— Спасибо, — сказала я, сконфуженная ее внезапным беспокойством за меня.

— Брейден, ты должен сейчас же присоединиться к Доннелу, — ледяным тоном прибавила Нацуми. — Феникс, идем со мной.

Брейден поспешил к группе мужчин, окруживших Доннела, а Нацуми и Феникс ушли. Я видела, что все мужчины и женщины уже вышли наружу, а дети высыпают следом и принимаются играть с порталами.

— Включись! Включись! Портал, включись! — начали они ритуальный речитатив. — Мы приказываем тебе именем Ньютона. Велим именем Эйнштейна. Заклинаем именем Таддеуса Уоллама-Крейна!

Я направилась к толпе с Тэдом по одну руку и Ханной по другую. Я видела, что подруга смотрит мимо меня на Тэда, но тот наблюдал за играми детей с порталами. Ханна сдалась и обратила внимание на Феникс, стоявшую рядом с Нацуми.

— Феникс не кажется мне такой уж симпатичной, — пробормотала она. — Я всегда думала, Доннел слишком влюблен в планету, чтобы заинтересоваться женщиной, но если он хочет жениться снова, то должен выбрать кого-то из Сопротивления, а не из другого мира.

— Забудь о Феникс. — Я поймала Ханну за руку и потянула в сторону от Тэда, чтобы мы могли пошептаться наедине. — Тебя что-то явно беспокоит. Что происходит?

Она пораженно рассмеялась.

— Это я должна тебя спросить. Все болтают, что Доннел зовет тебя на встречи и назначает ответственной за иномирцев.

— О, — сказала я. — Не думала, что все заметили.

— Конечно, заметили! Люди болтают без умолку. В основном, о женщине-пиявке, но и о тебе, и о том, почему Доннел не дает тебе рыбачить со мной.

Она выжидательно взглянула на меня. Я поколебалась, не зная, что сказать. Доннел четко объяснил: я не должна повторять то, что узнала по секрету. А значит, не могу рассказать Ханне, что произошло на встрече с иномирцами, или как Доннел приказал мне попытаться вытянуть информацию из Тэда, или какова ситуация с Извергом.

— О, — повторила я и посмотрела на Тэда, ожидавшего с беспокойным выражением на лице.

— Так слухи правдивы? — спросила Ханна. — Доннел вновь решил признать тебя своей дочерью?

— Похоже, что-то меняется, но я бы не рискнула рассчитывать, что Доннел дойдет до публичного признания.

Лицо Ханны ожесточилось.

— Думаю, Доннел уже сказал что-то во внутренних кругах Сопротивления. Вчера Нацуми игнорировала нас обеих, а сегодня заискивает перед тобой и беспокоится о твоем благополучии. Меня же по-прежнему игнорирует. Это значит, что и остальные слухи — правда? Доннел посылает тебя рыбачить с иномирцем, чтобы разорвать нашу с тобой дружбу?

Я моргнула.

— Почему, хаоса ради, люди так думают?

— Потому что Доннел никогда меня не любил, — горько сказала Ханна. — Именно поэтому он так и не сделал меня полноправным членом Сопротивления. Да и мой пояс для ножа до сих пор помечен рукой вора. Даже мальчишка-пиявка это заметил.

Она разочарованно тряхнула головой.

— Я совершила одну совершенно невинную ошибку в двенадцать лет. Сколько еще я должна за нее платить?

— Я знаю, что метка несправедлива. — Я оглянулась через плечо и увидела, что мужчины уже уходят по тропе, а женщины встают в разношерстный ряд и двигаются следом. — Сейчас мы должны идти со всеми, но не беспокойся. Я обещаю поговорить с Доннелом и все уладить.

— Ты могла бы попросить его дать мне полноправное членство в Сопротивлении, — горячо сказала Ханна.

— Сделаю все возможное.

Я припустила к Тэду, и мы вдвоем заторопились в конец ряда. Я увидела, что Ханна обгоняет нас, чтобы присоединиться к сестре Нацуми, Химеко, и нахмурилась. Подруга была права — изменение в поведении Нацуми имеет большое значение. Старые члены Сопротивления неистова преданы Доннелу и копируют его отношение ко мне. Доннел игнорировал меня со дня предательства брата, и все Сопротивление следовало его примеру.

Если Нацуми сейчас проявила ко мне дружелюбие, это значит, что или Лютер распространил новости, как Доннел назвал меня дочерью на встрече, или сам Доннел использовал это слово перед другими членами Сопротивления. Это были хорошие новости, потому что все Сопротивление постарается вновь дать мне почувствовать себя желанной в их рядах. Проблема в том, что если в Сопротивлении решат, что Доннел хочет разделить меня с Ханной, то с тем же старанием заставят ее почувствовать себя нежеланной.

Я пообещала Ханне, что разберусь, и должна сделать это быстро.

Глава 10

Мы с Тэдом шагали с группой людей по тропе вдоль реки. Расположенные поблизости дома под снегом выглядели одинаково аккуратно. Сейчас он таял, обнажая резкое различие между зданиями в хорошем состоянии; с разрушающимися крышами, покрытыми плющом; и с чистыми стеклянными, бетонитовыми, конкритовыми и каменными фасадами. Я все еще беспокоилась о положении Ханны, а Тэд был неестественно молчалив. Мы дошли до берега, прежде чем он наконец заговорил.

— Я проявил глупое высокомерие. Я думал, что знаю обо всем, но оказался совершенно незнаком с твоей жизнью и твоим миром, и это незнание могло тебя убить. Пожалуйста, говори мне, когда я делаю что-нибудь особенно глупое.

Я не видела его лицо, поскольку он был выше меня и сейчас смотрел в небо, но голос Тэда дрожал.

— Для начала, — ответила я, — тебе лучше смотреть под ноги, а не в небо. Впереди на тропе большая яма, а ты не захочешь сломать лодыжку.

Тэд поспешно взглянул вниз, увидел дыру, наполовину заполненную талым снегом, и обошел ее.

— Прости, я искал падающие звезды.

Я засмеялась.

— Нет необходимости это делать, пока мы с большой группой людей. Если какая-нибудь падающая звезда по ошибке нападет на нас, то умрет за секунды.

Тэд покачал головой.

— Я бесполезен.

Мы проходили рыболовные участки, и женщины постепенно отделялись от ряда. Увидев Ханну, уходящую с Химеко, я махнула ей рукой. И сама остановилась, когда мы Тэдом добрались до знакомого серого строения.

— Наша точка по другую сторону этого здания, — сказала я. — Она дальше всех от дома, и нам придется перебраться через руины, но дело того стоит, поскольку там есть мол, вдающийся в реку. На нем мы будем в безопасности от падающих звезд. Они не рискуют нападать близко к воде, поскольку не умеют плавать.

Когда мы Тэдом направились к лестнице, прислоненной к стене, я услышала за спиной насмешливый мужской вопль:

— Удачной рыбалки, дамы!

Я ожидала, что Тэд обернется, но он этого не сделал. Вероятно, даже ему хватило ума понять, что любая реакция вызовет дополнительные проблемы.

— Тебе лучше подняться по лестнице первому, — сказала я. — Затем подожди меня на крыше. Пока будешь наверху, приглядывай за падающими звездами. На сгоревшем здании их не жди, они не бывают настолько темными, чтобы укрыться на нем, и им сложно взбираться по покрытым плющом стенам вроде тех, что стоят отсюда и дальше. Это означает, что они появятся из неповрежденного многоквартирного дома.

Тэд посмотрел на почерневшее здание.

— Когда оно сгорело?

— Прошлым летом. Было очень жарко, и во многих домах произошли пожары.

Тэд начал взбираться по лестнице.

— Оставшиеся стены выглядят не очень надежными.

Я рассмеялась.

— В Нью-Йорке все ненадежно.

Когда Тэд добрался до верха лестницы, я бросила ему сумки и полезла следом. Подтягиваясь на крышу без присмотра Ханны, я испытывала нервозность, но моя левая рука не жаловалась на взятый вес, и через минуту мы благополучно оказались на пирсе. Я забрала из строения снасти, показала Тэду, как устанавливать удочки на дальнем конце пирса, и поставила палатку.

Как только мы уселись внутри нее, я почувствовала сильный дискомфорт. Палатка была маленькая. Нас с Ханной это никогда не тревожило, но сейчас я застряла в тесном пространстве с мужчиной, чужаком, иномирской пиявкой.

Я отодвинулась от Тэда, насколько могла, в тревоге ожидая, что он вытянется и займет больше места, и неохотно отдала ему должное, когда Тэд сохранил промежуток между нами. Я все еще испытывала облегчение, когда первая рыба захватила наживку. Я вышла из палатки, чтобы показать Тэду, как нужно подсекать, и с помощью длинного сачка вытащила добычу на мол.

— Сейчас вода стоит низко? — Тэд заглянул поверх деревянных перил. — До поверхности далеко.

— Не опирайся на перила! — резко велела я. — Дерево местами подгнило, а падать в речку посреди зимы — явно плохая идея.

Тэд поспешно выпрямился.

Мы выловили еще три более мелких рыбы, которых вытащили при помощи одной только удочки, и удивительно крупного полосатого окуня, которого еле-еле загнали в сачок. Наконец я решила, что Тэд достаточно наловчился, чтобы доверить ему присмотр за поплавками, и перешла на другую сторону мола, дабы попыться забросить в реку сеть.

Я любила момент возбуждения, когда при помощи веревки вытягиваешь из воды сеть, не зная, выйдет ли она обвисшей и пустой или с извивающейся рыбешкой, или тебе повезет выловить целый проходящий косяк, способный прокормить дюжину голодных за день. На этот раз нам попалась лишь одна маленькая рыбка. В другое время года я бы бросила ее обратно в реку, но сейчас мы нуждались в каждой крошке еды.

Тэд повернулся ко мне.

— Могу я попытаться забросить сеть?

— Нет, на дне реки слишком много зазубренных кусков мусора. Если бросишь сеть в неправильное место или пустишь по течению, ее порвет в клочья.

Послышался отдаленный свист. Один длинный, один короткий, один длинный. Пауза, и повторение той же схемы. Я просвистела ответ: один длинный, один короткий, один длинный. Подождала мгновение и повторила ту же последовательность.

Тэд нахмурился.

— О чем вы пересвистывались?

— Это просто регулярная перекличка. Каждую пару часов вдоль реки передается буква «К», чтобы проверить, все ли в порядке. Если ты не слышишь ответа со следующей точки, то высвистываешь букву «Щ» и идешь посмотреть, нет ли там проблем. Мы в конце линии, так что…

Я прервалась, поскольку послышалась новая последовательность звуков, на этот раз, гораздо длиннее и сложнее. Нацуми спрашивала, не причиняет ли мне иномирская пиявка проблемы. Я ответила, что он тяжело работает.

— Я не пиявка, — сказал Тэд глубоко оскорбленным тоном.

Я рассмеялась и сделала зарубку на память, что Тэд не просто слышал об азбуке Морзе, но и достаточно хорошо знаком с обозначением всех букв, чтобы понимать сложные сообщения.

После утренней переклички пошел почти наш обычный рыболовный день с Ханной, не считая того, что мне приходилось делать большую часть работы, да еще отвечать на вопросы Тэда. Сразу после долгой дневной переклички послышался внезапный хор встревоженных птичьих голосов, и стая гусей взмыла в воздух где-то ниже нас по реке. Они сформировали несколько клиньев и улетели прочь.

— Этих канадских гусей вспугнула охотничья группа? — спросил Тэд.

Я моргнула.

— Откуда ты знаешь, что это канадские гуси, если никогда прежде не был на Земле?

— На Адонисе есть зоопарк со здешними животными и птицами. — Тэд поспешно сменил тему. — Полагаю, у нас нет обеда из-за ограничений в еде.

Я добавила вопрос о гусях к мысленному списку странностей.

— В короткие зимние дни мы, в любом случае, не обедаем. Но не будь ограничений, то гораздо плотнее позавтракали бы.

— Прости, — сказал Тэд. — Мне не стоило ничего говорить. Я уверен, что ты замерзла и проголодалась сильнее меня.

Сейчас в его голосе звучала усталость. Тэд никогда прежде не голодал, никогда не сталкивался с таким холодом, до прибытия на Землю даже не видел снега, но сегодня работал изо всех сил и впервые озвучил намек на жалобу.

— Можешь на время зайти в палатку, — предложила я. — Без ветра всегда гораздо теплее.

Тэд уселся в палатке, но тут же выглянул.

— Тебе тоже нужен перерыв.

Я засомневалась, но Тэд оставил, насколько возможно, место, у удочек царило затишье, а я замерзла. Я подсела к нему, и он тут же принялся задавать мне новые вопросы.

— Почему мужчины охотятся с луками, а не с ружьями? В Нью-Йорке должны быть ружья.

— Они существуют, но без активационных кодов бесполезны. Законы контроля за оружием последних двух веков настаивали на кодовой привязке всех стволов к их владельцам.

— Современное оружие очень сложно, — согласился Тэд. — Но можно же изготовить простейшее ружье, вроде тех, что использовались столетия назад.

— Можно, но есть риск, что такое ружье взорвется тебе в лицо. К тому же, возникает проблема поиска или производства деталей к нему. Зачем утруждаться, если у нас есть множество современных охотничьих луков. Они гораздо эффективнее самодельных ружей, а стрелы можно использовать бесконечно.

— Это так. — отозвался Тэд. — Похоже, здесь действует жесткое правило, что мужчины охотятся с луками, а женщины ловят рыбу. А у Доннела, очевидно, нет женщин-офицеров. Для меня все это бессмысленно. Женщины веками имели те же права, что и мужчины.

— Иногда хватает одного-двух людей на высоких постах, чтобы повернуть вспять века прогресса, — мрачно ответила я. — Когда создавался альянс, в него входили девять подразделений, включая Сопротивление. Другие подразделения годами враждовали. Они не доверяли управление друг другу, поэтому поставили Доннела во главе альянса, но он должен был следовать правилам, установленным большинством голосов лидеров подразделений. Когда кто-то предложил запретить женщинам пользоваться луками, главы четырех подразделений проголосовали «за», а пяти — «против».

Тэд задал очевидный вопрос:

— Если большинство проголосовало против этого правила, то почему оно действует?

— Потому что тогда четыре подразделения были гораздо крупнее остальных, и Сопротивление, Манхэттен, Бруклин и Квинс обладали двойными голосами. Сопротивление проголосовало против этого правила, но три других двойных голоса были отданы за него.

— Поэтому в итоге правило утвердили семью голосами против шести, — подытожил Тэд. — Полагаю, они голосовали также против назначения женщин на офицерские посты.

— Они не стали открыто запрещать женщинам становиться офицерами. Теоретически, Доннел может назначить любого члена Сопротивления офицером альянса, но двое глав других подразделений должны подтвердить назначение.

— А они не проголосуют за женщину-офицера.

— Именно. В оправдание они всегда пользуются одним аргументом. Офицеры Доннела должны руководить охотничьими группами. Женщины не могут вести охотников, поскольку не имеют права пользоваться луками. Следовательно, женщинам нельзя становиться офицерами.

Я пожала плечами.

— В первый год альянса мелкие подразделения постепенно слились с Манхэттеном, Бруклином и Квинсом. Двумя из мелких подразделений руководили женщины, но одна из них потеряла пост, когда ее подчиненные вошли в Бруклин, а Маршу и вовсе исключили, когда Статен-Айленд объединился с Квинсом. После этого среди представителей альянса осталось лишь несколько женщин, а поскольку рыболовство считалось занятием более низкого статуса, чем охота с луком, то и их постепенно заменили мужчины.

— Так вот, как вы оказались в нынешней ситуации, — сказал Тэд. — Запрет женщинам пользоваться луками стал средством их отлучения от влиятельных постов. Все это произошло более восемнадцати лет назад. Доннел не пытался изменить правило насчет луков?

— Пытался дважды. Один раз после последнего слияния нью-йоркских подразделений. Тогда в альянсе осталось четыре подразделения примерно одинакового размера, и каждый лидер получил один голос. Манхэттен, Бруклин и Квинс голосовали против использования луков женщинами.

— А второй раз?

— Второе обсуждение прошло вскоре после прибытия лондонского подразделения. Призрак только что стал лидером Бруклина и воспринимал все совсем не так, как его предшественник. Сопротивление и Бруклин поддержали разрешение женщинам пользоваться луками, но глава лондонских повстанцев проголосовал с Манхэттеном и Квинсом против. Думаю, отчасти потому, что лондонцы были беженцами, их позиции — ужасно слабыми, и Лед беспокоился, вдруг голосование за изменение существующих законов спровоцирует реакцию против них самих.

Я помолчала.

— Как только глава подразделения занимает какую-то позицию, он к ней привязан. С тех пор руководство Квинса сменилось, но их новый лидер, Майор, еще жестче настроен против допуска женщин к лукам.

— Полагаю, он боится, что женщины окажутся лучшими лучницами, чем он.

Я рассмеялась.

— Возможно, так и есть. Майор похваляется умением натягивать тетиву и выпускать стрелы на далекое расстояние, но едва способен поразить цель. Лучший охотник в альянсе — это Призрак. Он не обладает мощью других лидеров подразделений, но быстро и точно стреляет и получил свое прозвище за невероятную способность незамеченным подбираться к цели.

— Ты говорила, что провела первые одиннадцать лет жизни с матерью в лондонском подразделении. Было очень плохо?

— Ход жизни в подразделении почти целиком зависит от его лидера, — сказала я. — Лед получил прозвище за то, что никогда не проявляет эмоций. Это заставляет окружающих нервничать, но Лед поддерживает строгий порядок в подразделении. Травля, неподчинение и смута мгновенно и жестко пресекаются, и неважно, кто в них замешан. Люди, которые следуют его правилам и тяжело трудятся, получают защиту и хорошее отношение.

— Полная диктатура, но справедливая, — заметил Тэд.

— Да. Льда можно назвать хорошим лидером, потому что лондонцы прибыли сюда с пустыми руками, но сейчас находятся в равных условиях с остальными подразделениями. Его любят: все-таки он руководит лондонским подразделением уже тридцать лет. Лидера можно сменить с помощью всего лишь кучки людей, но нельзя продержаться на своем месте больше пары лет без широкой поддержки.

Тэд молчал минуту или две, словно что-то обдумывал.

— Значит, прибыв в Лондон, Доннел женился на твоей матери, но после его возвращения в Нью-Йорк она осталась в Лондоне. Ты сбежала от пожара и перебралась в Нью-Йорк в одиннадцать лет, но твоя мать умерла.

Он помолчал.

— Мой отец умер, когда мне было всего шесть, так что я могу понять, как ты себя чувствовала и почему ненавидишь привилегированных иномирцев, вроде меня.

Я испытала странное чувство вины от того, что не могла рассказать Тэду, как он ошибается в отношении моей ненависти к нему. Посреди сводящего с ума высокомерия и раздражающих вопросов бывали моменты, вроде нынешнего, когда парень выглядел вполне человечным и приятным.

Тэд покачал головой.

— Блейз, тебе ни к чему так жить. Когда Брейден, Феникс и я уедем весной, мы могли бы взять тебя с собой в один из колониальных миров. Ты сможешь вести достойную, цивилизованную жизнь, которой заслуживаешь.

Я недоверчиво уставилась на него.

— Ты, кажется, забыл, что я принадлежу к земному Сопротивлению.

— Я понимаю, что ни один колониальный мир не захочет принять члена Сопротивления, особенно дочь Шона Доннели, но я знаю нескольких могущественных людей и мог бы… — Похоже, в этот момент Тэд заметил выражение моего лица, поскольку не договорил фразу.

— Значит, ты предлагаешь использовать свое влияние, чтобы обеспечить мне местечко в одном из ваших ярких новых миров? — Моя краткая приязнь к Тэду сменилась бешенством, и я посмотрела на пиявку. — И каких одолжений ты планируешь попросить в обмен на свое великодушие?

Тэд выглядел испуганным.

— Никаких, — поспешно сказал он. — Я бы не помыслил пытаться подкупить девушку…

Я не слушала его — злилась, что Тэд счел меня такой же, как мой брат, предположил, что я могу стать изменницей и предать все и всех, лишь бы ухватиться за шанс переселиться в новый мир.

— Каков бы ни был твой план, — накинулась я на иномирца, — в нем есть один большой изъян. Я не заинтересована в твоей взятке, потому что никогда не покинула бы Землю. Возможно, ты невысокого мнения об этой планете. Сперва люди разрушили ее за века перенаселения и загрязнения, затем бездушно сбежали, но это родной мир человечества, и некоторые из нас его любят!

Тэд вжался в стенку палатки, чтобы увеличить расстояние между нами.

— Пожалуйста, забудь, что я вообще предлагал тебе перебраться в другой мир. Уверяю, я не пытался подкупить тебя и добиться… симпатии. Меня просто тревожило, насколько трудна и опасна твоя жизнь в Нью-Йорке.

Симпатии к нему? Я сообразила, что поняла все совершенно неправильно. Конечно, Тэд не считал меня предательницей, подобной брату. Тэд не знал, как Симус продал нас иномирцам в обмен на место в одном из новых колониальных миров. Тэд вообще не знал, что у меня есть брат.

— Прошу прощения, — сказала я гораздо спокойнее. — Я не думала, что ты пытаешься соблазнить меня спать с тобой. Я слишком остро отреагировала, потому что волнуюсь о Земле и потому что твои слова напомнили мне кое-что плохое…

Одна из удочек резко вздрогнула.

— Рыба! — крикнула я и поспешно выползла из палатки.

Мы ненадолго отвлеклись, втаскивая свою добычу наверх и насаживая новую наживку на крючки, затем Тэд заговорил вновь, с параноидальной осторожностью подбирая слова:

— Я принимаю, что ты хочешь остаться на Земле, но наверняка есть лучшие места для жизни, чем Нью-Йорк. Ты не могла бы уйти с нами за Ограду и найти место в одном из поселений там?

Я покачала головой.

— Когда последние гражданские покинули Нью-Йорк, многие из них осели в поселениях за Оградой. Они не забудут, как вели безнадежную битву, защищая свои районы от мародеров, и как некоторые из их друзей умерли на баррикадах. Они не пустят к себе дочь мародера. Меня пристрелят!

— Мы бы не стали упоминать твою мать, — сказал Тэд. — Просто сказали бы, что ты из Сопротивления.

Я застонала.

— Гражданские пристрелят меня и за это.

— Но твой отец говорил, что отправлял членов Сопротивления в гражданские поселения.

— Гражданские пускали к себе членов Сопротивления, пока их не регистрировали как политических преступников, — объяснила я. — Все изменилось, когда выяснилось, что Сопротивление вступило в альянс со старыми бандами. Связавшись с худшими врагами гражданских, мы и сами стали их врагами и…

Я оборвала фразу, поскольку что-то двигалось в вышине над нами по неповрежденному многоквартирному дому.

— Смотри! — указала я. Нечто, похожее на кусок старого конкрита, оторвалось от стены здания и круто спускалось вниз. — Падающая звезда атакует!

Глава 11

Тэд опустил удочку, которую вытягивал в этот момент, и посмотрел наверх.

Я увидела, что падающая звезда слегка накренилась, поворачивая налево.

— Она летит не к нам и не к другим парам рыбачек! — закричала я. — Она охотится на что-то на другой стороне здания. Идем!

Я забралась на конкритовый блок, затем на стену и, наконец, на крышу. Пробежала на другую сторону и, проверив, что Тэд не отстает, полезла вниз по лестнице. Встала на землю, нетерпеливо дождалась, пока Тэд меня догонит, и побежала вдоль фасада выгоревшего дома.

Завернув за угол, я чуть не упала на вспученную серую массу на земле. На что бы ни охотилась падающая звезда, она это поймала.

— Доставай нож! — завопила я.

Вытащила из ножен свой клинок, упала на колени рядом с хищницей и принялась колоть в ее центр. Через мгновение Тэд тоже рубанул тварь ножом. Несколько секунд падающая звезда не реагировала, затем начала бить щупальцами. Одно из них сильно ударило меня, отбросив на бок в тающий снег, и Тэд оглянулся.

— Ты в порядке?

— Нормально. Убей ее!

Падающая звезда уже отпустила свою добычу. Я, не глядя на жалкую кучку мокрого черного меха, поднялась и вновь вступила в бой. Еще минуту мы бились, уворачиваясь от хлещущих щупалец и коля в центр падающей звезды, а затем она резко обмякла. Тэд продолжал колоть, пока я не указала на очевидное.

— Она мертва.

Тэд остановился и издал такой звук, словно его тошнило.

— Что это за ужасный запах?

— Желудочные соки. Если думаешь, что тебе плохо, представь, каково жертве в них захлебываться.

— О, да. — Тэд повернулся и взглянул на черное меховое существо, лежавшее на боку и хватавшее ртом воздух. — С этой бедной кошкой все в порядке?

Он протянул руку к кошке. Та с трудом встала на лапы, прижала уши к голове и зашипела. Я рассмеялась.

— Я думал, кошек держат как домашних животных, — уязвленным тоном заметил Тэд.

— Здешние одичали за несколько поколений.

Тэд пронаблюдал, как кошка, шатаясь, убралась в здание.

— Она могла бы выказать немного благодарности за то, что мы спасли ей жизнь.

— Забудь про кошку, — велела я. — У входа в соседний дом мы держим несколько тележек. Лучше взять одну и погрузить на нее падающую звезду, чтобы мы могли ее забрать, когда закончим рыбалку. Сейчас большая часть снега растаяла, и мы без проблем дотолкаем тележку до дома.

Я направилась к строению и указала на повозки.

— Воспользуемся ближайшей, у нее колеса лучше.

— Зачем нам забирать падающую звезду… — Тэд смолк и застонал. — Пожалуйста, не говори, что мы собираемся ее есть.

Я широко улыбнулась. За последние несколько минут мои чувства метались от симпатии к Тэду до отвращения, но сейчас борьба с общим врагом превратила иномирца в моего союзника, по крайней мере, временно.

— Они пытаются есть нас. Почему бы нам не есть их?

— Вонь!

— Нужно выпустить из нее желудочные соки, вымочить двадцать четыре часа в воде, снять кожу и сварить. Если проделаешь все это с маленькой падающей звездой, есть будет нечего, но у такой крупной, как наша, мяса много.

Тэд собрал тележку и дотолкал ее до оставленной нами падающей звезды. Я с сомнением оглядела тушу. Это была одна из самых крупных тварей, каких я когда-либо видела. Возможно, Тэд сумеет поднять половину ее веса, но я — нет.

— Нам придется разрезать ее на две части, чтобы положить на тележку, — сказала я.

Четверть часа мы разрубали толстую шкуру и грузили куски падающей звезды. К тому времени, когда мы через крышу вернулись к пирсу, я уже падала от усталости и отчаянно ждала свиста Нацуми, который прикажет нам отправляться домой.

Когда же прозвучал долгожданный сигнал, нам пришлось собраться и вновь преодолеть крышу, на сей раз с дополнительным грузом сумок с рыбой. Когда мы спустились на землю, я с сомнением посмотрела на тележку, уже груженую тяжелыми кусками падающей звезды, и на кучу сеток.

Одному из нас придется толкать повозку по заросшей корнями тропе, а другому — нести рыбу. Управление тележкой одинаково напрягает обе руки, а моя левая уже болела. Если тащить сумки, я могу взять большую часть веса на правое плечо.

— Тэд, тебе лучше заняться тележкой.

Он начал собирать сетки с рыбой.

— Я сказала, что тебе лучше заняться тележкой, — повторила я. — Я понесу сумки.

Тэд положил сетки на повозку. Одна упала, но он поднял ее и втиснул между парой щупалец падающей звезды.

— Я могу взять и рыбу. Сегодня тебе пришлось делать большую часть работы, все мне показывать, и ты выглядишь измученной.

Я засомневалась.

— Тебе будет сложно толкать тележку и без дополнительного груза.

Тэд двинул повозку с места.

— Я гораздо сильнее, чем выгляжу.

Я перестала спорить. Мне не нравилось принимать помощь от иномирца, но Тэд был прав, и я действительно вымоталась.

— Весь последний год я занимался силовыми тренировками в зале, — прибавил Тэд. — Там и познакомился с Брейденом.

Я моргнула. Вчера Тэд утверждал, будто он, Феникс и Брейден работают в Адонисском институте культурного наследия. Сейчас же проговорился, что встретил Брейдена в спортивном зале.

Тележка завибрировала и остановилась, раскачиваясь из стороны в сторону: одно из колес намертво застряло в яме на дороге. Я повернулась, чтобы помочь Тэду его высвободить, но увидела, как иномирец небрежно вытащил груз из ямы. Возможно, о чем-то другом он и лгал, но про свою силу сказал правду.

Впереди на тропе я заметила Нацуми и Феникс. Нацуми одобрительно кивнула Тэду, толкавшему перегруженную тележку.

— Блейз, я рада видеть, что ты заставляешь пиявку как следует потрудиться за еду. — Она указала на Феникс. — Можешь взять и ее под свою ответственность.

Феникс тут же встала рядом со мной, и я услышала ее слабый вздох облегчения. Наша группа двинулась по тропе к стоящим в ожидании следующим трем фигурам в тяжелых куртках. Одной из троицы была Химеко, но я не увидела подругу.

— Почему Ханна не с тобой, Химеко? — тревожно спросила я. — Несчастный случай?

Химеко пожала плечами.

— Нет. Ханна решила вернуться домой с парой других женщин.

Значит, подруга не пострадала, но я продолжала хмуриться. Феникс явно непросто далась рыбалка с Нацуми. Судя по холодному тону Химеко, у Ханны также был плохой день — настолько плохой, что она предпочла сбежать от Химеко и вернуться домой с другой парой рыбачек.

Тэд, Феникс и я двинулись вместе с остальными. Бледная Феникс хранила молчание, а Тэд слишком тяжело дышал, чтобы разговаривать. Когда мы, наконец, добрались до Дома парламента и зашли внутрь, он остановил тележку и застонал.

— Так мы не единственные, кто раздобыл падающую звезду. Я-то думал, мы блестяще справились, но…

Я повернулась и взглянула на ряд тележек у стены, каждая была наполовину скрыта грузной тушей падающей звезды. Всего пятнадцать. С нашей шестнадцать. Я разрывалась между удовольствием при виде такого количества потенциальной еды и беспокойством от того, что шестнадцать падающих звезд за один день пересекли реку и напали на нас.

В мой первый год в Нью-Йорке мы убивали всего одну или две хищницы в неделю. С тех пор их число постепенно росло. За последний год мы установили рекорд в пятнадцать звезд в день. Сейчас их стало шестнадцать. Мы достигнем точки, в которой падающие звезды сделают нашу жизнь не просто сложной и опасной, а совершенно невозможной?

Я постаралась сосредоточиться на положительной стороне дела: мы значительно увеличили пищевые запасы.

— Мы хорошо справились, — сказала я Тэду. — И так гораздо безопаснее для тебя. Люди будут ворчать, если ты не внесешь свою долю еды. Но им также не понравится, если иномирец их превзойдет.

Марша, как обычно, дежурила у двери. Мы с Феникс вручили ей свои пояса, а Тэд продолжал мрачно глазеть на тележки. Марша многозначительно протянула ему руку.

— Нож.

— Простите. — Он поспешно расстегнул пояс и передал ей. — Я забыл.

Она покачала головой.

— Ты никогда, никогда не должен об этом забывать. Только Доннелу и его офицерам разрешено носить оружие на общей территории. Если кто-нибудь поймает тебя с ножом в зале, то получит право тебя убить и объявить это самозащитой.

Марша похромала прочь, чтобы положить пояса на стол с остальными, которые предстояло очистить и запереть на ночь.

Тэд неуверенно взглянул на меня.

— Она же пошутила? Меня не могут убить лишь за то, что я забыл отдать пояс с ножом.

— Могут, — возразила я. — Это крайне важное правило. У каждого крыла в этом здании есть черный ход. Каждое подразделение может пронести через него все, что пожелает, поэтому у всех на собственных складах может оказаться огромное число охотничьих луков, ножей, мечей и хаос знает чего еще. Если мы позволим людям носить это оружие на общих территориях, то любая драка может перерасти в массовое кровопролитие.

Подошли несколько женщин, забрали сумки с рыбой и оттащили нашу тележку к остальным. Я увидела, что Ханна стоит у столов Сопротивления, и вспомнила, что должна как можно скорее поговорить о ней с Доннелом. Сейчас его, похоже, не было в зале, но к нам шли Аарон и Брейден. Я заметила, что хромота иномирца стала сильнее, чем за завтраком.

— Сможешь теперь присмотреть за Брейденом? — спросил Аарон. — Мне надо заняться другой работой.

Я кивнула, и офицер поспешил прочь.

— Как твоя нога, Брейден? — спросила я.

— Немного ноет после долгой ходьбы.

— Я попрошу Надиру еще раз посмотреть ее после…

Меня прервал внезапный град насмешек. Я повернулась и увидела, что группа из десяти человек тащит через зал Бродягу из подразделения Квинс.

Глава 12

Бродяге было за двадцать, его скрученные в дреды черные волосы спускались ниже плеч. Мускулистый мужчина, но неспособный выстоять против десяти человек, тащивших его через комнату.

— Что происходит? — беспокойным шепотом спросила Феникс.

Я скривилась.

— Помнишь, я рассказывала о правилах общего правосудия?

— То есть, он…

Феникс не закончила фразу, увидев, что с территории Квинса выступила девушка. Это была подруга Бродяги, Раэни, годом моложе его, с еще более темными волосами и кожей. Она напряженным тоном позвала любимого по имени, превратив это слово в вопрос. Бродяга взглянул на нее и выразительно покачал головой, прежде чем его вытащили из комнаты.

Я вздохнула. Не хотелось на это смотреть, но возможно, иномирцам стоит увидеть наказание. Это был единственный способ дать им понять, насколько важно, чтобы они доказали свою полезность.

Бродяга ненадолго пропал из виду, затем появился вновь — мучители тянули его к столбу, стоящему за стеклянным фасадом здания.

— Зачем его привязывают к столбу, Блейз? — В голосе Феникс слышалась паника. — Что с ним сделают?

Я слишком беспокоилась о происходящем снаружи, чтобы отвечать на вопросы. Карательный отряд общего правосудия включал по два человека из каждого подразделения. В обычных условиях пара из собственного подразделения Бродяги попыталась бы защитить его от остальных и сама привязала к столбу. Вместо этого они подчеркнуто стояли в стороне, позволяя двоим членам манхэттенского подразделения воспользоваться шансом и помучить человека из Квинса.

Я нахмурилась. Когда на чью-то голову призывают правосудие, дело всегда откладывается на неделю для сбора доказательств, так что суд Бродяги проходил в недавнюю бурю. Весь альянс видел, как лидер его подразделения, Майор, отказался выступить в защиту подчиненного.

Сейчас стало очевидно, что Майор приказал своим людям не защищать Бродягу и во время наказания. Глава острова Квинс славился подобными грязными закулисными играми по отношению к неприятным ему людям. Я глубоко жалела всех, кому приходилось жить под его властью.

Теперь Бродяга остался у столба совершенно беспомощным, со связанными за спиной руками. Люди из Манхэттена смеялись над ним, а один из них схватил Бродягу за волосы, жестко запрокинул его голову и, наклонившись вплотную, что-то прошептал пленнику на ухо. Почему за ситуацией не наблюдал никто из офицеров Доннела?

Затем к группе мужчин подошел Аарон. Должно быть, он уже находился снаружи, но стена здания скрывала его от моих глаз. Аарон что-то сказал манхэттенцам, и те отодвинулись от Бродяги. Я расслабилась. Аарон удержит все под контролем.

— Что с ним сделают? — повторила Феникс.

— Его накажут, используя в качестве наживки, — сказала я.

Тэд выглядел испуганным.

— Наживки? Для падающих звезд?

Я кивнула.

Бродяга остался один у позорного столба — лицо напряжено, глаза отчаянно смотрят вверх.

Люди, оживленно болтая друг с другом, наблюдали и ждали. Иномирцы, охваченные страхом и возбуждением, также не отводили глаз.

— Они же не позволят падающей звезде на самом деле его съесть? — спросил Брейден.

— Нет, — ответила я. — Карательный отряд всегда подходит и убивает падающую звезду, но скорость их вмешательства зависит от того, насколько они настроены против наказуемого и хотят видеть его страдания. Именно поэтому Аарон там. Если каратели опасно промедлят с нападением на звезду, Аарон сам начнет ее убивать.

Последовало короткое молчание.

— Солнце садится, — сказал Тэд. — Падающие звезды ведь не нападают в темноте?

Я покачала головой.

— Может быть, ему повезет, и ничего не произойдет, — продолжил он.

— Лучше ему пережить нападение уже сегодня, — возразила я. — Его наказание ограничено не временем, а тремя звездами.

Лицо Феникс исказилось, словно ее тошнило.

— То есть его будут привязывать к этому столбу, пока на него не нападут три раза?

— Да, — ответила я. — Суд над Бродягой прошел позавчера, но сегодня его первый вечер у позорного столба. Не было смысла начинать, пока температура держалась ниже точки замерзания, поскольку падающие звезды не нападали.

— Чем он заслужил такое бесчеловечное наказание? — спросила Феникс.

— Украл еду, — сказала я. — Бродяга одним из первых подхватил зимнюю простуду и одним из первых поправился. Он вышел на охоту и…

Мои слова потонули в криках. Верхнюю половину тела Бродяги накрыла массивная серая падающая звезда. Я начала отсчитывать секунды.

— Почему ему никто не помогает? — всхлипывала Феникс.

Едва она задала вопрос, группа мужчин, наконец, двинулась с места и быстро расправилась с падающей звездой. Они оттащили ее от Бродяги, и я увидела, как он запрокинул голову, отчаянно хватая воздух, а затем наклонился вперед в жестоком приступе рвоты. Его волосы были вымазаны желудочными соками падающей звезды, и он выглядел такой же побитой развалиной, как кошка, которую мы с Тэдом спасли днем.

— Ему придется пройти через это еще дважды? — Феникс прикусила губу. — Какое варварство.

— На Адонисе вы используете цивилизованный метод наказания, запирая преступника в тюрьму, — послышался за ее спиной голос Доннела. — Нет смысла обсуждать, что лучше, а что хуже, поскольку для нас это не вариант. Мы не можем изолировать людей, ведь нам нужны каждые рабочие руки, чтобы выжить.

Мы так внимательно следили за событиями снаружи, что никто не заметил прихода Доннела. Теперь мы все повернулись к нему.

— Остальные подразделения любят этот способ наказания, — прибавил он, — поскольку он дает нам дополнительную еду. Его часто используют и при внутренних проблемах. Если бы мне удалось остановить эту расправу, ее бы просто заменили чем-нибудь похуже.

— Что может быть хуже такого? — Феникс указала на стеклянную стену.

— Феникс, твое имя подсказывает мне, что ты родилась на Адонисе, — сказал Доннел. — Ты знаешь, что происходило в земных городах после начала возведения баррикад?

— Я слышала истории о сражениях и участи захваченных гражданских. Ты имеешь в виду, что некоторые из находящихся здесь людей были на баррикадах и делали те ужасные вещи?

Доннел кивнул.

— И некоторые из гражданских, радостно рассказывающих эти истории на Адонисе, совершали то же самое. Как только началась открытая борьба на баррикадах, жестокость обеих сторон вышла из-под контроля. По моему мнению, это безжалостное наказание, но, по крайней мере, оно не причиняет долговременного телесного ущерба. Еще одно огромное преимущество в том, что все должно делаться на публике, а не в каком-нибудь укромном уголке подразделения. Значит, один из моих офицеров может приглядывать за происходящим.

Феникс нахмурилась, словно обдумывая слова Доннела. Я увидела, что Майор подошел к стеклянной стене и смотрит на Бродягу со злорадной улыбкой на напыщенном лице, напомнившем мне об Изверге. Я автоматически повернулась к территории манхэттенского подразделения и поразилась, увидев стоявшего там Изверга. Он неотрывно смотрел на Майора.

Я вспомнила подслушанный утром разговор между ними. Тогда я не поняла, о чем шла речь, но сейчас все выглядело совершенно очевидным.

Феникс продолжала говорить с Доннелом.

— Даже если у тебя нет других вариантов, разве одной падающей звезды не достаточно для наказания?

Доннел пожал плечами.

— На суде манхэттенские представители альянса из-за своей распри с Квинсом требовали тяжелой кары в три падающие звезды. Согласно правилам альянса, глава подразделения Бродяги имел возможность выступить в его защиту и попросить более легкого наказания, но он просто принял требование.

— Майор не защитил Бродягу, поскольку злился на него и хотел, чтобы тот страдал, — сказала я.

— Знаю, — ответил Доннел. — Нацуми предупреждала меня, что в Квинсе идет какая-то борьба за лидерство. Члены подразделения, как обычно, держат детали в секрете, но похоже, Бродяга претендовал на лидерство и провалился. Возможно, это и хорошо. У Майора в качестве главы подразделения много недостатков, но он, по крайней мере, никогда не крал еду.

— Тебе не кажется интересным совпадением, что Бродягу обвинили в краже еды вскоре после стычки с Майором? — со значением спросила я.

Доннел поманил меня в сторону. Он оглянулся на иномирцев и тихо проговорил:

— Что ты предлагаешь? Бродягу обвинили в краже не члены подразделения Квинса, а Акула из Манхэттена.

— А всем известно, что Акула — самый преданный и послушный слуга Изверга.

— Думаешь, Изверг замешан в этом? — резко спросил Доннел.

— Сегодня утром, когда я была в одной из кладовых Святилища, появился Изверг. Я спряталась, чтобы избежать встречи с ним, и подслушала тайный разговор между Извергом и Майором. Изверг сказал, мол, сделал, как хотел Майор, и взамен ожидает, что тот воспользуется голосом лидера подразделения так, как нужно Извергу.

Я помолчала.

— Думаю, Изверг и Майор подстроили это наказание. Перед последней метелью лишь несколько человек чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы охотиться и рыбачить. Все мужчины, включая Майора и Бродягу, шли в одной охотничьей группе. Майор легко мог взять что-нибудь из сумки Бродяги и подложить на освободившееся место утку. Когда охотники вернулись, Бродяга не отдал утку, поскольку не знал о ней. Затем Изверг подговорил своего друга Акулу обвинить Бродягу в краже еды и потребовать обыскать его сумку.

— Хаос, — пробормотал Доннел. — Тогда Майор выигрывает дважды. Уничтожает волю Бродяги и его шансы захватить лидерство в Квинсе и с удовольствием наблюдает за его страданиями у позорного столба.

— Изверг тоже выигрывает. Я не понимала, как он рассчитывал получить поддержку глав двух подразделений при назначении офицером. Теперь ясно, что он планирует уговорить Блока отдать ему один голос и шантажирует Майора, чтобы обеспечить второй.

Доннел застонал.

— У нас недостаточно доказательств, чтобы остановить наказание или предъявить обвинение Майору и Извергу. Если ты публично повторишь услышанное, то подвергнешь себя опасности и ничего не добьешься. Они заявят, мол, ты неправильно поняла совершенно безобидные слова.

— На самом деле, они не упоминали имя Бродяги, — признала я. — Но я уверена, что речь шла именно об этом. Думаю, по крайней мере, один из членов Квинса тоже понял, что в действительности произошло. Ты заметил, как Раэни окликнула Бродягу, когда того тащили через зал?

— Раэни — девушка Бродяги. Она бы встала на его сторону, даже если бы считала его виновным.

Я покачала головой.

— Нет, не встала бы. Сломав прошлым летом руку, я два месяца помогала в яслях и в школе. Раэни возилась с детьми, потому что повредила лодыжку, и в итоге мы подружились. Раэни очень работящая и порядочная девушка. Я не верю, что она сохранила бы преданностью человеку, укравшему еду, когда голодают дети.

— Будем надеяться, что Раэни сумеет убедить кого-то из членов Квинса в невиновности Бродяги. — Доннел повернулся и мрачно посмотрел на происходящее снаружи. — Ненавижу смотреть, как человека наказывают за преступление, которого он не совершал.

Доннел выслушал мои слова о Бродяге, поэтому я сочла момент подходящим, чтобы поговорить и о проблемах Ханны.

— Я должна обсудить с тобой кое-что еще. Моя рыбная ловля с Тэдом очень осложняет положение Ханны.

— Ханна пережила два месяца работы с другими людьми, когда ты сломала руку, — сказал Доннел. — Не понимаю, почему сейчас это превратилось в проблему.

— У людей возникают глупые мысли, якобы ты посылаешь меня рыбачить с Тэдом, чтобы разорвать нашу дружбу с Ханной. Не мог бы ты показать, что это не так? Возможно, наконец сделать Ханну полноправным членом Сопротивления.

Доннел поколебался, прежде чем отвечать.

— Я отправил тебя с Тэдом не для того, чтобы разлучить с Ханной, но, на самом деле, не считаю ее хорошей подругой для тебя.

Я считала смешным страх Ханны, что Доннел ее не любит, но в итоге, она оказалась права.

— Она хорошая! Ханна — моя лучшая подруга.

— Блейз, ты слепо предана Ханне годами. Ты считаешь ее верной подругой, но в какой-то момент верная дружба может перейти в нездоровую одержимость. Ханна отгоняет всех в Сопротивлении, кто пытается с тобой подружиться.

Я была потрясена. Нет, не потрясена, а зла. И пыталась сдержать горечь в голосе.

— Когда хоть один член Сопротивления пытался со мной подружиться? С тех пор, как ушел мой брат, они едва соглашались со мной разговаривать.

Доннел вспыхнул.

— Боюсь, старые члены Сопротивления бывают неразумно пристрастны. Когда города опустели, я отослал большую часть своих людей в гражданские поселения. Остались лишь самые преданные нашему делу и мне лично. Они плохо отреагировали на действия Симуса, а кража Ханны лишь осложнила ситуацию.

— Ханна никогда ничего не крала. Она просто совершила ошибку.

— Это была не ошибка, — возразил Доннел.

— Ошибка, — горячо повторила я. — Когда мы прибыли в Нью-Йорк, Ханне пришлось накладывать швы на раненую руку, и ей давали обезболивающее. А через пару месяцев она упала и повредила запястье. Ханна была в своей комнате на шестом этаже, всего в двух коридорах от склада медикаментов. Она мучилась от боли, знала, какую таблетку принять, и вместо того, чтобы спускаться в больничный район, пошла и сама взяла лекарство. Знаю, ей следовало спросить разрешения у офицера или медсестры, но…

Доннел покачал головой.

— Если бы Ханна взяла всего одну таблетку, я бы вынес ей предупреждение, но ее поймали с двумя коробками. Я не мог закрыть на это глаза. Другие подразделения доверяют Сопротивлению хранение самых редких и важных запасов и абсолютно справедливое их распределение членам альянса. Мы должны уважать это доверие.

Две коробки? Вся моя страстная уверенность в деле Ханны сменилась сомнением. Она всегда говорила мне, что взяла только одну таблетку.

— Ханна только что отметила двенадцатый день рождения и начала выполнять взрослую работу, — сказал Доннел. — Мне следовало отнестись к ней как к взрослой, передать на стандартный суд и назначить наказание по правилам общего правосудия. Вместо этого я рассмотрел ее нарушение так, словно она была еще ребенком, и всего лишь лишил ее доступа на шестой этаж и дал комнату на нижнем этаже в крыле Сопротивления.

Он помолчал.

— На самом деле было бы гораздо добрее тогда подвергнуть Ханну суду. Представители альянса из других подразделений потребовали бы серьезного наказания за кражу ценных лекарств, но я мог воспользоваться возрастом Ханны, чтобы уговорить их на что-нибудь более разумное. Мое снисходительное отношение лишь придало остальным желания заставить ее страдать другими способами. Именно поэтому Марша нарисовала на ножевом поясе Ханны руку вора.

Я едва слышала его слова. В моей голове еще царило замешательство из-за огромного различия между двумя коробками и одной таблеткой. Ханна с трудом справлялась с болью и болезнью — именно так я поняла ее спешный поход за обезболивающим после повреждения запястья, но зачем ей столько?

Тогда медицинские припасы уже сокращались. Ханна планировала спрятать те две коробки болеутоляющих? Рассчитывала сделать запас на будущее?

Доннел продолжил речь, похоже, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Шесть месяцев спустя две дочери Нацуми и Мачико попытались подружиться с тобой. Ханна объявила, что им не рады, и произошел спор, в которым ты заняла ее сторону.

Я смутно помнила этот спор.

— Ханна сказала мне, что они обозвали ее воровкой и лгуньей.

— Может, ее и правда как-то обзывали. Но я знаю наверняка, что случившееся многих расстроило, особенно Нацуми. Она очень защищает своих дочерей.

Доннел пожал плечами.

— Что же касается членства Ханны в Сопротивлении… В редких случаях, когда мы берем новичка, моя политика такова: тот остается условным членом, пока его не признают остальные мои люди. По прошествии шести лет они все еще не признали Ханну.

Когда мы с братом прибыли в Нью-Йорк, нас с самого начала приняли в Сопротивление полноправными членами. Я подумала, не рискнуть ли спросить об этом Доннела. И что бы он мне ответил? Что для детей членов Сопротивления действуют другие правила? Что правила отличаются для его детей?

Я хотела услышать, как Доннел это произнесет, но не решилась спрашивать, опасаясь, вдруг он скажет что-нибудь другое. А потом стало слишком поздно, потому что Доннел резко ушел.

Я повернулась посмотреть, куда он отправился, и увидела, что Доннел стоит у стеклянной стены зала, глядя, как другая падающая звезда атакует Бродягу. Я поспешно обратилась спиной к тому, что происходило снаружи, и позвала иномирцев.

— Я отведу вас наверх до ужина.

Глава 13

Четырьмя днями позже мы с Тэдом рыбачили на пирсе. Я зашла в строение за несколькими дополнительными удочками. Когда я вышла за дверь, что-то кожистое окутало мою голову и большую часть тела.

Падающая звезда! Я сделала глубокий вдох, бросилась на землю и начала кататься с боку на бок, пытаясь сбросить тварь. Если падающей звезде не удавалась безупречная атака, иногда ее получалось скинуть в первые несколько секунд. Но эта хорошо держалась за меня, и я не добилась ничего, кроме боли в левой руке. Я уже совершенно ослепла, и теперь падающая звезда усилила хватку и зажала мне рот, пытаясь задушить.

В прошлом я пережила достаточно нападений и знала, что теперь нет шансов освободиться самостоятельно. Мое спасение полностью зависело от напарника. Я заставила себя лежать неподвижно, проклиная тот факт, что моим нынешним партнером была не Ханна, а неопытный иномирец.

Обратной стороной неподвижности был переход падающей звезды к поеданию жертвы, переставшей отбиваться. Я почувствовала, что на меня льется едкий желудочный сок. Пришлось плотно закрыть глаза и рот и не дышать через нос, иначе зловоние и вкус мерзкой жидкости заставили бы меня захлебнуться собственной рвотой.

Почему Тэд ничего не делал? Он не понимал, что мне не хватает воздуха? Иномирец застыл от шока, глазея на происходящее, вместо того, чтобы…

Я почувствовала, как тело падающей звезды конвульсивно сжалось раз, два, три. Это означало, что Тэд колол тварь. Через мгновение кожистая хватка ослабла. Одно отчаянное усилие, и я освободилась, перекатившись на бок и по-прежнему плотно жмурясь. Не дышать, не дышать, не дышать. Я повторяла эти слова в голове вновь и вновь, срывая застежки с куртки и мокрую шапку с головы, а затем и перчатки с рук.

Я не могла ждать, пока очищу лицо. Пришлось впустить в саднящие легкие глоток воздуха, и мне чуть не стало плохо от запаха. Я поборола тошноту и нашла на куртке кусочек сухой ткани, чтобы соскрести с лица остатки слюны падающей звезды. Что-то коснулось моего плеча, я в панике отшатнулась, но тут же услышала голос Тэда:

— Как ты, Блейз?

Я открыла глаза и взглянула в его обеспокоенное лицо.

— Она мертва?

— Еще нет, — ответил он. — Я боялся, что ты…

Щупальце падающей звезды как кнут метнулось ко мне, а другое сбило Тэда с ног, и он упал на меня сверху.

— Хаосовы слезы! — Я выбралась из-под иномирца и сняла с пояса нож. Пришлось увернуться еще от нескольких взметнувшихся щупалец, чтобы добраться до основного тела падающей звезды. Я рухнула на колени и начала ее колоть. Через пару секунд Тэд опустился рядом, также отчаянно тыча хищницу клинком.

— Ты должен продолжать бороться с ней! — заорала я на него. — Не останавливайся посреди дела и не уходи поболтать.

— Прости, — крикнул он в ответ.

Еще несколько уколов, и падающая звезда сдохла. Я посидела на коленях еще немного, чтобы восстановить дыхание и успокоиться.

Тэд поднялся на ноги.

— Прости, — повторил он. — Я беспокоился о тебе.

Я почувствовала себя виноватой.

— Мне не стоило кричать на тебя. Для новичка ты хорошо справился. Спасибо, что спас меня.

Я шевельнулась, пытаясь встать, и Тэд протянул руку, чтобы мне помочь. Он стоял слева от меня, поэтому подхватил меня за больную конечность и потянул. Я почувствовала резкую боль и тревожно вскрикнула.

Тэд мгновенно меня отпустил.

— Что случилось? Я по ошибке уколол и тебя?

— Нет. В августе я сломала руку, и она еще немного ноет. — Сейчас боль утихала. Я попыталась осторожно пошевелить левой рукой и расслабилась. — Все в порядке.

— Тебе стоило предупредить меня о сломанной руке. Ты слишком много работала.

— Проблема, кажется, не в самом переломе, — сказала я. — Я повредила еще и мышцы, а они заживают медленнее.

— Тебе стоило попросить доктора… — Тэд оборвал фразу и уронил голову в ладони. — Нет, ты не можешь просить доктора о помощи, потому что их здесь нет. На Адонисе тебя лечили бы восстановительной жидкостью, и твоя сломанная рука полностью зажила бы за пару дней. А здесь ты не можешь взять даже таблетки для облегчения боли. Хаос побери это примитивное место!

— Волноваться не о чем, — сказала я. — Рука просто иногда побаливает. Думаю, недели без движения в гипсе усугубили повреждение мышц, но сейчас я вернула руке почти полную подвижность. Странно, но лишь подъем конечности высоко над головой вызывает неудобство.

— Или когда дурак, вроде меня, пытается тянуть тебя за раненую руку. — Тэд вновь поднял голову. — Что нам теперь делать? В этой одежде ты замерзнешь.

Он начал снимать куртку, но я его остановила.

— В здании есть лишняя одежда.

Я вымыла лицо и руки в ближайшей луже, затем направилась в дом. Нашла там старую куртку, шапку и перчатки. Перчатки были велики, все сильно пахло рыбой, но это было гораздо лучше слюны падающей звезды. Вернувшись к Тэду, я обнаружила, что он уже разрезает тушу. Я попыталась помочь, но он поднял руку, останавливая меня.

— Нет, Блейз! Позволь мне сделать это и перенести куски через здание. Я вижу, что ты еще в шоке и твои руки дрожат от холода.

Я неохотно признала его правоту, села и принялась наблюдать за его работой, чувствуя смущение и свою бесполезность. Наконец, Тэд загрузил куски падающей звезды в рыбные сетки. Он закинул их на крышу и нахмурился, когда я собрала отброшенную раньше провонявшую одежду.

— Ты правда хочешь ее сохранить?

— Я не выбрасываю свою лучшую зимнюю одежду, — ответила я. — Ее просто надо немного вымочить в воде, чтобы избавиться от запаха.

Он вздохнул, забрал у меня вещи, залез на крышу, а затем сбросил их и рыбные сумки с другой стороны строения. День клонился к закату, поэтому мы едва успели погрузиться в тележку до того, как услышали сигнал Нацуми собирать рыболовные снасти.

Феникс присоединилась к нам по пути в Дом парламента Америки, а Брейдена я нашла сразу за дверьми. Мы вручили пояса с ножами Марше, затем я схватила с тележки пропахшую одежду и зажала ее под правой подмышкой.

— Вижу, на тебя напала падающая звезда, — проговорил Доннел за моей спиной. — Как это произошло? Твари обычно не атакуют у воды, поэтому я считал твой пирс безопасным местом.

Я повернулась к нему лицом.

— Обычно так и есть, но падающая звезда воспользовалась шансом напасть на меня, когда я вышла с дополнительными удочками из здания. Прежде этого не случалось. Думаю, звезда страшно проголодалась, чтобы рискнуть и атаковать так близко к воде.

— Твари становятся крупнее и многочисленнее с каждым годом, так что, полагаю, им не хватает добычи. — Доннел замолчал и пригляделся ко мне. — Ты плохо выглядишь. Тэд промедлил с помощью?

Я поспешно выпрямилась.

— Нет. Тэд хорошо потрудился.

— Несколько минут назад вернулись Тиндра и Мерия. На Мерию тоже напала падающая звезда. Тиндра сказала, хищница была очень крупной и упрямой, от нее не сразу удалось избавиться. Мерия начала задыхаться, запаниковала, перевернулась в неподходящий момент и получила серьезный порез от ножа Тиндры. Они уже отправились в больничный район на лечение. Ты уверена, что не пострадала?

— Немного тошнит от зловония. Вымоюсь как следует, и станет лучше.

Доннел махнул рукой, и к нам торопливо подошел Лютер.

— Лютер, присмотри несколько минут за иномирцами. Блейз, мне нужно быстро с тобой переговорить. Для этого не нужно подниматься наверх, можно одолжить склад у Марши.

Доннел отпер дверь возле столов для ножей и луков, вошел внутрь и включил свет. Стены этого крупного помещения без окон были уставлены аккуратно пронумерованными полками. Когда-то служба безопасности использовала их для хранения вещей тех, кто пришел в это здание на экскурсию. Сейчас Марша держала на них луки и пояса.

Из другой мебели в комнате находились лишь узкая кровать, стол с массой кистей и красок и пара контейнеров, где Марша хранила свою одежду и личные вещи. Остальные люди наполняли свои комнаты мусором, вынесенным из покинутых квартир, но жизнь Марши сосредоточилась на ее рисовании.

Доннел примостился на одном из контейнеров и жестом велел мне сесть на другой.

— Изверг сегодня шел с моей охотничьей группой и воспользовался шансом поговорить со мной наедине. У нас небольшие проблемы.

— Изверг не верит, что я всерьез обдумываю его предложение?

— Верит, — ответил Доннел. — Проблема в том, что он требует определенных обещаний и не только в отношении брака и получения вакантного места офицера. А хочет, чтобы я еще и назначил его своим заместителем.

Я моргнула.

— Серьезно? Изверг думает, что может вступить в Сопротивление и мгновенно стать твоим заместителем? А как же правила альянса? Все отнесутся к твоему выбору даже строже, чем к назначению простого офицера, поскольку заместитель может однажды стать твоим преемником. По крайней мере, трое из руководителей подразделений должны проголосовать за твое решение. Возможно, Изверг способен уговорить Блока поддержать его и шантажом получить голос Майора, но как, хаос побери, он добьется третьего голоса?

Доннел мгновение колебался, прежде чем ответить.

— Поведение Изверга совершенно изменилось за последние несколько дней. Сейчас он выглядит гораздо увереннее. Нам казалось, Изверг шантажирует Майора, чтобы тот вторым из лидеров подразделений проголосовал в его поддержку, но боюсь, мы неправильно представляем ситуацию.

Его голос приобрел более мрачные ноты.

— У Изверга было шесть лет, чтобы подготовить этот план. Думаю, он добился двух голосов, необходимых для назначения офицером, задолго до твоего восемнадцатилетия. Шантаж Майора дал ему третий голос, требуемый для поста заместителя.

— Что? — Я покачала головой. — Этого не может быть. Зачем Льду или Призраку голосовать за Изверга как заместителя главы альянса?

— Я понял, что если Изверг шантажировал Майора, то, вероятно, запугивал и остальных. Последние несколько дней я провел в разговорах с людьми в подразделениях, упоминая имя Изверга и наблюдая за их реакцией. Результаты тревожны. Похоже, Изверга боится множество людей. По моим впечатлениям, у одних есть четкие причины для страха, а другие просто тревожатся, что станут его следующей целью.

Внезапно я представила Изверга злорадным пауком, поймавшим в свою паутину дюжины жертв.

— Я могу поверить, что Изверг выяснил позорные секреты множества членов подразделений, но он неспособен шантажировать Призрака или Льда. Они оба популярны у своих людей. Что мог обнаружить Изверг, дабы им угрожать?

— Признаю, сложно представить, что Призрак когда-либо сделал что-нибудь ужасное — этот человек выглядит чистым ангелом в сравнении с главами других подразделений — и легче надавить на гранитную глыбу, чем на Льда. Возможно, Изверг преследует не самих командиров, а кого-то из их подчиненных и планирует привести к власти новых лидеров.

— А тем придется голосовать за Изверга. Да, это вероятно, но если ты прав и у Изверга есть способ распоряжаться голосами троих глав подразделений, он может сделать все, что захочет. — Мой голос от волнения зазвучал громче. — Он может заставить их изменить правила альянса или даже бросить тебе вызов.

— Успокойся, Блейз, — сказал Доннел. — Если бы Изверг мог добиться поддержки трех лидеров подразделений в борьбе за альянс, то не стал бы подталкивать тебя к браку. Я думаю, ситуация такова, что Изверг имеет голоса двоих руководителей, но еще должен получить третий от Блока. Ублюдку, очевидно, легче было бы убедить Блока поддержать его как моего зятя и избранного кандидата на пост заместителя, а не просто потребовать проголосовать за призыв сместить меня с поста главы альянса.

— И я так думаю, — пробормотала я. — Но как мы справимся с ситуацией?

— Изверг даже опаснее, чем мы думали. Нам придется отложить противостояние с ним, пока я не проведу тихое расследование, выясню, кто стал жертвами шантажа, и посмотрю, смогу ли предложить им способ вырваться из его власти.

— Но как мы можем отложить противостояние, если Изверг теряет терпение?

Доннел нервно взглянул на меня.

— Самый простой и, возможно, единственный для меня способ — сказать Извергу то, что он хочет услышать. Мол, я придержу для него посты офицера и заместителя, заставлю тебя за него выйти, устрою ему вступление в Сопротивление и вообще сделаю все возможное. Мое единственное условие — свадьба должна состояться не раньше апреля, а до тех пор он должен все держать в секрете. Я скажу, что это назначение спорно, а у меня сейчас более чем достаточно проблем, чтобы заниматься еще и им.

Я неверяще уставилась на него.

— Но что произойдет в апреле?

— Я скажу Извергу, что передумал, — ответил Доннел.

Я страшно замерзла, устала и проголодалась. Моя левая рука разрывалась от боли. От волос и одежды еще исходила вонь падающей звезды. Я чувствовала, что не в состоянии выносить этот разговор.

— Не уверена, что это хорошая идея.

— Мне тоже не нравится этот план, — согласился Доннел. — Я не привык заключать соглашения, которые не намерен выполнять, но мы не можем рисковать тем, что Изверг предъявит претензию на лидерство сейчас. Положение слишком неустойчиво. Выиграет Изверг или проиграет, страсти разгорятся с обеих сторон, и это легко может привести к открытой схватке между подразделениями.

Я в шоке уставилась на него. Я всегда считала Доннела суперменом, но сейчас видела его серое от усталости лицо. В прошлом ему помогал Касим, а теперь приходилось справляться самому. Я представила кошмарное будущее, в котором Доннел убит, а Изверг правит альянсом.

Это будущее не должно стать реальностью. Я облизала губы и попыталась ответить спокойно:

— В таком случае, мы должны выполнить твой план.

Глава 14

На следующее утро завтрак прошел в молчании. Брейден вообще мало разговаривал. Феникс лишь раз взглянула на мое лицо и поняла, что я расстроена. Даже Тэд явно сообразил: что-то не так. А потому не говорил ни слова, но все время встревоженно поглядывал на меня.

Я как раз закончила есть, когда раздался судорожный вздох Феникс. Я повернула голову, посмотреть, что ее напугало, и увидела Майора, который взобрался на один из столов Квинса и агрессивно оглядывал комнату. Я напряглась, инстинктивно поискала Доннела, нашла его поблизости и вновь расслабилась.

Майор дождался, пока все в комнате затихнут и обратят взгляды на него.

— Остров Квинс должен сделать объявление, — прокричал он. — Мы официально изгоняем Раэни. Она опозорила нас и с этого момента лишена нашей защиты.

Он повернулся и посмотрел на Раэни. Та встала, ее лицо исказилось от шока, а руки вцепились в край стола, ища поддержки. Я почувствовала, что и мои ладони сочувственно сжимаются. Хаос, быть членом подразделения Квинс и так плохо, но рискованное существование изгоя на окраинах альянса еще хуже.

— Собирай свой мусор и проваливай! — Майор повернулся к потрясенно молчавшему Бродяге, триумфально улыбнулся и хлопнул в ладоши. Появилась пара мужчин и бросила два пухлых мешка за пределы столов Квинса.

Раэни медленно обошла стол и подошла к мешкам. Она потянулась за одним из них, затем бросила его и с видимым усилием выпрямилась.

— Я ищу новое подразделение, — выкрикнула Раэни, с надеждой оглядывая зал.

Я увидела, как три лидера подразделений принялись деловито советоваться со своими доверенными людьми. Должно быть, все думали то же, что и я. Раэни только что выгнали из Квинса, потому что она вмешалась в конфликт между Майором и Бродягой. Лед ставил строгое подчинение лидеру превыше всего, поэтому я сомневалась, что он возьмет Раэни в лондонское подразделение. Возможно, Призрак окажется достаточно великодушен, чтобы дать Раэни условное членство в Бруклине, а Блок может принять ее в Манхэттен, только для того, чтобы насолить Квинсу.

— Сопротивление предлагает Раэни членство с испытательным сроком, — прокричал Доннел.

Повернувшись, я уставилась на него. Все остальные сделали то же, и я услышала громкий взрыв смеха, исходивший, должно быть, от Блока.

Я не могла поверить в происходящее. В прошлом Сопротивление приняло совсем немного людей, в основном, благодаря бракам, плюс, существовали особые случаи, вроде моего брата, меня самой, Ханны и пары осиротевших детей, усыновленных членами Сопротивления. Сейчас Сопротивление впервые предлагало членство изгнаннику из другого подразделения.

Раэни выглядела так, словно не могла поверить в происходящее, но поспешно ухватилась за свой шанс на безопасное будущее.

— Я принимаю условное членство в Сопротивлении.

Доннел кивнул.

— Раэни, ты получишь комнату на нижнем уровне в нашем крыле. Ты не должна подниматься наверх без приказа от меня или одного из моих офицеров. Если причинишь какие-то проблемы, тебе придется уйти. Если успешно уживешься с нами, я пересмотрю твой статус через шесть месяцев. Понятно?

— Да, сэр, — ответила Раэни. — Спасибо, сэр.

— Я понимаю, что ты можешь не знать о некоторых наших правилах, и ожидаю, что все мои люди окажут тебе помощь советами и ответами на вопросы. В следующие несколько дней можешь ходить на рыбалку с Тиндрой, поскольку ее постоянная напарница ранена. Если возникнут проблемы, обсуди их с Нацуми или Блейз.

Доннел махнул Виджею и Уэстону, и те подошли помочь Раэни отнести мешки с вещами в крыло Сопротивления. Зазвучал шум разговоров, люди готовились уходить, поэтому я встала и натянула куртку и шапку. Доннел увел Брейдена, а Нацуми поманила к себе Раэни. Я направилась с Тэдом наружу с таким сумбуром в голове, что чуть не забыла забрать свой пояс.

— Что происходит? — послышался рядом со мной голос Ханны. — Почему Доннел пригласил Раэни в Сопротивление?

Я повернулась к ней.

— Понятия не имею. Я просто рада, что она будет в безопасности.

Ханна скривилась.

— Но это несправедливо.

— Что несправедливо?.

— Доннел сказал, что пересмотрит статус Раэни через шесть месяцев, — объяснила Ханна. — У меня испытательный срок в Сопротивлении уже шесть лет, но он никогда не пересматривал мой статус.

Она помолчала и неодобрительно взглянула на меня.

— Ты обещала, что поговоришь с Доннелом и попросишь его мне помочь, но ничего не изменилось. Даже во время рыбалки Химеко только и делает, что отдает мне приказы.

Я поколебалась, прежде чем ответить. Меня поразило утверждение Доннела, что Ханна взяла не одну таблетку, а две коробки. Последние четыре дня я обдумывала его слова, но так и не решила, что делать.

Нет, если честно, я приняла решение несколько дней назад. Надо пересказать Ханне слова Доннела и спросить, правда ли это. Проблема в том, что я уже знала ответ. Конечно, это была правда.

Я никогда не понимала, почему в то время все обращались с Ханной так жестко. Я с неистовой преданностью верила в рассказанную ей историю и отказывалась слушать других. А если принять версию, что Ханна лгала мне, все остальное обретало гораздо больший смысл.

Мне следовало поговорить с Ханной, но я знала, что это будет долгая и неприятная беседа. Я бессовестно откладывала ее день за днем и собиралась отложить вновь. В следующие несколько часов Доннел сообщит Извергу о нашей фальшивой помолвке. От нервного напряжения меня тошнило, и я не могла вынести крупный спор с Ханной.

— Все оказалось немного сложнее, чем я ожидала, — ответила я. — Сейчас не время говорить об этом.

— Тогда обсудим все вечером?

— Не уверена. Сразу после рыбалки мне придется идти на встречу с Доннелом.

— Вот и хорошо. Ты сможешь поговорить с ним обо мне, а потом спустишься и расскажешь, чем все закончилось.

— Ханна! — позвала Химеко.

Ханна застонала.

— Значит, поговорим после твоей встречи, Блейз.

— Это неподходящее время для…

Ханна уже убегала к Химеко, поэтому я не договорила предложение. Я тоже двинулась к ряду рыбачьих пар, едва осознавая, что Тэд идет следом. Ряд пришел в движение, и я вместе с ним. В голову пришла гадкая мысль. Что, если Изверг не станет ждать до апреля? Что, если он настоит на свадьбе в марте, в феврале или на следующей неделе? Что, если ложь превратится в реальность?

Меня захватили отвратительные мысли о жизни с Извергом. Даже будь на кону моя жизнь, будь на кону жизни всех в альянсе, я вряд ли смогла бы…

— Блейз. — Тэд осторожно похлопал меня по плечу.

Я остановилась и озадаченно взглянула на него.

— Что?

— Мы на месте, — сказал он.

Я поняла, что мы только что прошли мимо нашей рыболовной точки, и вспыхнула от смущения.

— Я немного отвлеклась.

Мы успели залезть на крышу и установить удочки, прежде чем Тэд заговорил вновь.

— Феникс, Брейден и я поняли: тебя что-то отчаянно беспокоит. Мы сожалеем, если наше присутствие доставило тебе проблемы. Если мы можем что-то сделать или не сделать и этим облегчить твою жизнь, пожалуйста, скажи нам.

Встревоженные ноты в его голосе отчего-то подогрели мои эмоции. Мне стало интересно, что бы он подумал, если бы узнал о моем согласии на помолвку с Извергом.

— На самом деле, это не связано с вашим приездом.

— Надеюсь, что… — Тэд оборвал фразу. — Что это за свист?

Мгновение я стояла неподвижно и слушала, но звук шел издалека, и я не смогла различить короткие и длинные сигналы.

— Должно быть, другие пары рыбачек болтают. Возможно, обсуждают, что произошло с Раэни. — Я пожала плечами. — Присмотри за удочками. Я попробую забросить сеть.

После этого я сосредоточилась на рыбалке, подсчитывая, сколько раз закинула сеть в воду, подсчитывая рыбу и даже количество дырок в сети, лишь бы отгородиться от мыслей об Изверге.

День казался бесконечным, но вот солнце начало спускаться к горизонту, и я услышала, как Нацуми просвистела приказ собираться домой.

В течение дня время тянулось ужасно медленно, а сейчас словно помчалось вскачь. Кажется, всего через пару минут я оказалась в Доме парламента в окружении всех троих иномирцев.

— Я должна сейчас же отвести вас наверх. У меня важная встреча с Доннелом.

Я быстро провела иномирцев через зал и наверх до их комнат, затем поспешила в апартаменты Доннела. Перед самой его дверью остановилась, разрываясь между нежеланием начинать этот разговор и стремлением, чтобы он уже закончился.

Дверь выглядела в точности как настоящее дерево, только в глубокой царапине на поверхности виднелся естественный серый цвет флексипласа. Рядом с ней была вделана пластинка золотистого металла. Шесть лет назад, приложив к ней руку, вы могли услышать великолепное поппури парящих нот. С тех пор все высокие ноты постепенно стихли, и сейчас остался только глубокий ворчливый звук. Доннел говорил, звучание походило на вой падающей звезды с хроническим несварением.

Я глубоко вздохнула и приложила руку к пластине. И услышала ворчание, а затем ответ Доннела:

— Входите.

Я открыла дверь и вошла. Доннел стоял, выглядывая из окна, но повернулся ко мне и указал на кресло.

Я села. В этом кресле я всегда оказывалась во времена кризиса. У меня возник смешной порыв попросить разрешения пересесть — вдруг на этом месте действительно лежит проклятие.

Доннел устроился напротив меня.

— Я поговорил с Извергом, как планировалось. Он на все согласился, но уперся в отношении отсрочки свадьбы до апреля. Мы пришли к компромиссу: или середина марта, если весна будет ранней, или начало апреля.

Я уставилась на свои руки. До середины марта оставалось меньше двух месяцев.

— В любом случае, нельзя затягивать с этой ситуацией до марта, — сказал Доннел. — Мы должны быть готовы выступить против Изверга, самое позднее, в конце февраля. Ты согласна?

— Конечно.

Доннел откинулся в кресле и вздохнул.

— Теперь я заключил настоящее соглашение с Извергом. Думаю, придется рассказать Мачико историю целиком. Помимо всего прочего, мне понадобится его помощь в разговорах с возможными жертвами шантажа и убеждении работать против Изверга. Вопрос в том, стоит ли раскрывать план остальным моим офицерам.

Мое лицо вытянулось. Я понимала, что Доннелу понадобится помощь Мачико, но не могла вынести мысль, что и другие офицеры узнают о моей фальшивой помолвке с Извергом. Я верила, что Аарон, Виджей и Уэстон сохранят все в секрете, но Жюльену и Лютеру доверяла меньше. Тэд уже знал, что у меня серьезные проблемы, и пытался понять, в чем дело. Одно неосторожное замечание может дать ему необходимый намек.

Я не понимала, почему так жажду сохранить свою помолвку в тайне от Тэда. Возможно потому, что мне придется проводить дни с ним на рыбалке, размышляя, как он к этому отнесется. Поймет ли, что это отчаянная реакция на отчаянную ситуацию, или возненавидит меня как лгунью?

— Согласна, что ты должен рассказать Мачико, — сказала я. — Но буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если остальные не узнают.

— И я тоже. Хаос знает, я не жажду признаваться своим офицерам, что вынужден лгать Извергу, потому что пытаюсь удержать единство альянса, но твоя безопасность важнее.

Доннел наклонился вперед в кресле.

— Если сочтешь, что ситуация становится для тебя слишком сложной, ты должна мне сразу сказать. Если понадобится, я могу воспользоваться другой возможностью.

Другая возможность — это пристрелить Изверга, что создаст такой же хаос в альянсе, как и претензия на лидерство.

— Я могу выдержать помолвку с Извергом, если не придется оставаться с ним наедине. Но не смогу выдержать брак с ним.

— Ты совершенно не должна выходить за него замуж. — Доннел встал. — Теперь я позову Мачико, чтобы мы могли обсудить, что вы выяснили об иномирцах, но рассказ о ситуации с Извергом отложу до твоего ухода.

— Я слишком тревожилась об Изверге, чтобы думать, зачем иномирцы прибыли в Нью-Йорк, — призналась я. — Сейчас это кажется не слишком важным.

— В данный момент важны все потенциальные источники проблем. Если иномирцы своими действиями причинят ущерб, Изверг может обвинить меня в доверии к ним и попытаться перехватить контроль над альянсом.

Доннел подошел к двери, открыл ее, высунулся в коридор и крикнул:

— Мак!

Затем снова уселся в кресло, а через минуту или две в дверь вошел Мачико:

— Ты звал, о возлюбленный лидер?

Доннел указал на свободное кресло.

— Мы обсуждаем ситуацию с иномирцами.

Мачико поднял с кресла смятый бумажный стаканчик, бросил его в урну и сел.

— Людей обманул мой притворный интерес к той девушке со смешным птичьим именем? Все время забываю, как ее зовут: Грифон, Рух или… — Доннел щелкнул пальцами. — А, Феникс!

Мачико засмеялся.

— Ты не просто заинтересован в ней, Шон. Ты так ревнуешь, что даже не подпускаешь к ней своих офицеров без присмотра твоей дочери или моей жены.

Доннел придушенно фыркнул.

— Не надо щадить мои чувства, Мак. Я одержим девчонкой?

— Ты абсолютно и полностью опьянен, — торжественно объявил Мачико. — Все дело в твоем возрасте. Ты отчаянно пытаешься вернуть ушедшую юность. Ты…

Доннел поднял руку, чтобы его остановить.

— Я уловил общую идею. Хаосовы слезы, я всего лишь поиграл несколько минут с волосами девушки.

— Ты не смотрел на женщин с тех пор, как расстался с Кейрой, — сказал Мачико. — Если бы ты остановился и подумал, то понял бы, что люди должны чересчур сильно отреагировать, но, как обычно, поспешил ввязаться в дело. Умение действовать быстро и решительно очень важно для лидера, но ты всегда доходишь до пределов, а нам приходится подчищать за тобой обломки. Понятия не имею, почему вожусь с этим столько времени.

— Хватит причитать о моих недостатках, — заявил Доннел. — Нам грозят проблемы?

— Не то чтобы проблемы, — ответил Мачико. — Некоторые из женщин Сопротивления чувствуют, что если ты в итоге соберешься снова жениться, то это должна быть одна из них, а не эта иномирянка. Возможно, ты услышишь несколько советов. Я только надеюсь, что Нацуми не начнет опять на тебя бросаться.

Я в шоке взглянула на офицера.

Доннел застонал.

— Незачем вытаскивать эту древнюю историю, Мак. Между мной и Нацуми ничего не было. И потом, как насчет твоего поведения в начале 2378 года?

— Я был молод, глуп и выпил четыре стакана убойного фруктового пунша Касима, — с достоинством отозвался Мачико. — Если же перейти к недавним событиям, ходит много слухов о вступлении Раэни в Сопротивление.

— Как к ней относятся наши люди? — спросил Доннел.

Мачико пожал плечами.

— Если ты хочешь, чтобы Раэни присоединилась к нам, ее с радостью примут, но люди ожидают проблем.

Доннел повернулся ко мне.

— Блейз, ты говорила, что вы с Раэни подруги. Возможно, ты сумеешь помочь ей вписаться в жизнь Сопротивления.

Его слова прозвучали слишком неестественно. Я нахмурилась.

— Ты пригласил Раэни вступить в Сопротивление, чтобы она стала моей подругой вместо Ханны?

— Ты говорила мне, что Раэни трудолюбива и порядочна, — уклончиво ответил Доннел. — Майор очевидно выгнал ее из Квинса из-за ссоры с Бродягой, поэтому я пригласил бедняжку в Сопротивление, чтобы обезопасить. Признаю, что твое доброе отношение к этой девушке стало дополнительным стимулом.

Он твердо сменил тему.

— Блейз, теперь я бы хотел, чтобы ты доложила об иномирцах. Я пытался поговорить с Брейденом, но едва ли смог вытянуть из него хоть слово. Нацуми, похоже, тоже не продвинулась с Феникс. Ты выяснила у Тэда что-нибудь полезное?

Я постаралась отбросить тревоги об Изверге и сосредоточиться на Тэде.

— По большей части, странное, а не полезное. Но ты был прав: Тэд очень важный человек на Адонисе, поскольку он упоминал могущественных друзей. Иномирцы не работают вместе. Возможно, Тэд работает с Феникс, но Брейдена он встретил в спортзале.

— В спортзале, — повторил Доннел. — Зачем, во имя хаоса, очень важный житель Адониса прилетает на Землю с тем, кого встретил в спортзале?

— Тэду требовался пилот самолета, — предположил Мачико.

— Если Тэд так важен, ему не было нужды нанимать случайного пилота на тренировках, — возразил Доннел. — Что-нибудь еще?

— Тэд слишком много знает, притом о вещах, не имеющих смысла. — Я попыталась вспомнить собственный мысленный список. — Он знает районы Нью-Йорка, может распознать канадских гусей и понимает сообщения на морзянке. И потом Тэд странно реагировал на падающих звезд. Сперва понятия не имел, кто они такие, но потом внезапно заявил, что это звездные птицы с Данаи, и принялся рассказывать, мол, они живут на утесах и охотятся на мышеподобных существ.

— И он прав, — подтвердил Доннел. — Они и есть звездные птицы с…

Он не договорил и повернулся к Мачико.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? Знаю, это невозможно, но мальчишка ведет себя в точности так, словно прошел имплантацию и его разум вытягивает информацию из земной сети данных.

— Это совершенно невозможно, — ответил Мачико. — Никого не подключали к сети более полувека. Группа моего старшего брата была одной из последних. Им вмонтировали импланты в семь лет. На следующий год процедуру отложили из-за нехватки деталей, а затем последовало шокирующее объявление. Мы больше не могли производить сетевые импланты. Это была первая технология, потерянная из-за отъезда специалистов в другие миры, и первый сигнал, предупреждавший о развале земной инфраструктуры.

Он издал странный смешок.

— Я ненавидел старшего брата, обладавшего тем, чего у меня никогда не будет. Он мог одной лишь мыслью подключиться к сети данных Земли, просмотреть накопленные человечеством знания и получить прямо в мозг тысячи изображений. Мне приходилось работать с громоздким настенным теликом. Я чувствовал себя глупой черепахой, преследующей легкого кролика.

Мак скривился.

— Потом я выяснил, что мне все же повезло. Имплантированные сети требовали ежегодной настройки для компенсации изменений в мозгу. На Земле не хватало экспертов, чтобы производить необходимые детали, и специалистов по настройке тоже. Я видел, как мучились родители и брат, чьи подключения к земной сети данных становились все более нестабильными, а со временем и вовсе оборвались. Мой блестящий брат потерял свой блеск, и я слышал, как он плачет по ночам о картинках, которые не может видеть, и голосах, которые не может слышать.

— Я моложе тебя на несколько ключевых лет, — сказал Доннел. — И не помню последних имплантированных, только самоубийственное десятилетие, когда сети выходили из строя. В детстве это был настоящий кошмар — не знать, кто из взрослых сломается следующим. Мой дядя, похоже, прекрасно приноровился к жизни без импланта, но затем…

Он покачал головой.

— Прошлое не имеет значения. Главное, что если какой-нибудь мир и обладает технологией имплантации, это должен быть Адонис.

— Да, но даже если Тэд имплантирован, он не мог получить доступ к земной сети данных отсюда, — заметил Мачико. — Ни наши настенные телики, ни другие технологии в Нью-Йорке к ней больше не подключаются и…

Он прервался и нахмурился.

— На самом деле, я могу ошибаться. Имплантированные обладали прямой связью с главной сетью данных Земли, а настенные телики получают программное обеспечение от совершенно другой системы. Но все это неважно, поскольку Тэд не может быть имплантированным. Возможно, он один из тех редких людей с фотографической памятью, которые помнят все когда-либо прочитанное.

Доннел состроил недоверчивую гримасу.

— Я могу поверить, что до прибытия сюда Тэд прочитал много информации о Нью-Йорке, но зачем ему узнавать об азбуке Морзе и звездных птицах с Данаи?

Мачико всплеснул руками.

— О них он прочитал много лет назад совершенно случайно.

— Совершенно случайно. — Доннел встал и направился к двери. — Давайте посмотрим, о скольких еще вещах Тэд узнал по чистой случайности.

Мы с Мачико встали и поспешили за ним. Когда мы дошли до кабинета Б6, Доннел постучал в дверь Тэда, и все трое иномирцев появились из своих комнат.

— Вам нравится учиться рыбалке и охоте? — спросил Доннел.

Тэд кивнул, а Феникс подавленно охнула.

— Мне всегда нравилась рыбалка, — продолжал Доннел. — До восьми лет я жил в Ирландии. У моих родителей был дом в местечке под названием Дарроу. Он стоял прямо у пляжа, мы держали свою лодку, и раз в неделю отец брал меня в море порыбачить.

— Но Дарроу не на побережье Ирландии, — возразил Тэд, — а в глубине острова.

Доннел улыбнулся ему.

— Я знаю. Меня просто интересовало, знаешь ли об этом ты. Конечно, ведь ты имплантированный. Стоило тебе подумать о Дарроу, информация о нем появилась в твое разуме. Теперь расскажи мне, кто ты, хаос побери, и как в твой череп вмонтирована технология пятидесятилетней давности.

Тэд посмотрел на Феникс, затем снова на Доннела, сделал глубокий вдох и ответил:

— Я Таддеус Уоллам-Крейн.

Глава 15

Я услышала, как Доннел рассмеялся, и громовые раскаты его хохота почему-то не радовали, а пугали. Мои глаза не отрывались от встревоженного лица Тэда. А в голове крутились воспоминания о детях, прыгающих у портала с ритуальной песней: «Включись! Включись! Портал, включись! Мы приказываем тебе именем Ньютона. Велим именем Эйнштейна. Заклинаем именем Таддеуса Уоллама-Крейна!»

Доннел внезапно прекратил смеяться и заговорил голосом ломким, как крошащийся под тяжелыми ботинками лед:

— Таддеус Уоллам-Крейн придумал портал в две тысячи двести шестом году в возрасте сорока шести лет. Будь он жив в две тысячи четыреста восьмом, ему было бы…

Он заколебался, и Мачико посчитал за него:

— Двести шестьдесят шесть лет.

— Конечно, я не тот Таддеус Уоллам-Крейн, который изобрел портальную технологию, — сказал Тэд. — Я его потомок, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой.

Доннел сделал глубокий вдох.

— Существуют порядка двухсот миров в звездных системах сектора Альфа, еще двести в секторе Бета и сотня в Гамме. Выбор из пятисот миров, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Любой из них с радостью принял бы наследника баснословно богатой и могущественной семьи Уолламов-Крейнов, но ты решил посетить мой мир, мир, разрушенный порталами твоего предка, Землю!

Голос Доннела становился громче с каждым словом. Краем глаза я заметила движение и, повернувшись, увидела Лютера и Жюльена, наблюдавших за нами из дальнего конца коридора. Должно быть, они пришли узнать, что за шум.

— И из всех городов на Земле ты выбрал Нью-Йорк. Мой город! — Доннел уже кричал, и его голос эхом разносился по коридору. — А из всех зданий в городе именно это!

— Мне пришлось прибыть на Землю и в Нью-Йорк, в частности, поскольку требовался компонент из оригинального прототипа портала моего предка. — После крика Доннела голос Тэда казался шепотом. — Этот прототип хранился в музее науки имени Уоллама-Крейна на Манхэттене. Я успешно забрал деталь, но потом мы обнаружили, что самолет поврежден, так что у нас не осталось иного выбора, кроме…

Доннел оборвал его речь.

— Хватит! — Он наставил палец на Феникс, а затем на Брейдена, и красные огни на его оружии загорелись дважды. — Женщина-птица и Брейден, по комнатам. Сейчас же!

Феникс и Брейден с тревогой взглянули на Тэда, прежде чем повиноваться. Доннел захлопнул за ними двери, огляделся и увидел Лютера и Жюльена.

— Вы двое, найдите ключи от комнат и заприте иномирцев!

Не дожидаясь ответа, он схватил Тэда за руку и поволок по коридору. Мы с Мачико двинулись следом, а Лютер и Жюльен поспешно отпрыгнули в сторону, пропуская нас.

Мой потрясенный мозг наконец начал думать. Как наследник изобретателя портальной технологии и носитель имени своего знаменитого предка, Тэд должен быть не просто невероятно богатым и привилегированным человеком на Адонисе, а практически богом. Если обычный иномирец является врагом земного Сопротивления, то Тэд — Врагом с большой буквы.

Доннел повернул налево, затем направо, волоча Тэда за собой. Я спешила за ними, Мачико не отставал. Я слышала стук торопливых шагов за спиной, но не потрудилась посмотреть, кто бежит за нами. Меня слишком тревожило, куда мы идем. Если Доннел отведет Тэда в зал и сообщит членам подразделений, кто он такой, парня на части разорвут.

Доннел еще раз повернул направо, и я вздохнула с облегчением. Значит, мы не идем вниз. Конечно, нет. О чем я только думала, представляя, как Доннел бросает Тэда на растерзание волкам из подразделений?

Доннел внезапно остановился и открыл очень знакомую дверь. Я тут же снова напряглась. Я была права и ошибалась. Доннел тащил Тэда к лестнице, но не той, что вела вниз. Мы поднимаемся на крышу?

Доннел, по-прежнему держа Тэда за руку, дернул его наверх. Мачико обошел меня и закрывал мне обзор, пока мы не вышли наружу. Уже стемнело, единственный свет исходил от последних красных полос заката, угасавших на западе. Секунду я не видела ни Доннела, ни Тэда, затем различила две фигуры на краю крыши.

Я сделала несколько шагов к ним, но побоялась подходить слишком близко. Если Доннел думает сбросить Тэда, то мое вмешательство может просто…

— Посмотри на это! — Доннел отпустил иномирца и взмахнул обеими руками, указывая на Манхэттен. — Посмотри, что твоя семья сделала с Нью-Йорком, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Веками этот город был великолепным местом, забитым миллионами людей, освещенным ослепительными огнями, различимыми даже с орбиты.

Он уронил руки.

— Тогда, в две тысячи двести шестом году, твой предок использовал портал, чтобы переместиться с одного конца лаборатории в другой. Через десять лет порталы стояли на каждом углу. Люди могли путешествовать между улицами, поселениями или деревеньками в сердце страны. С улиц исчезли машины, и множество народу оставили города.

За спиной раздались звуки — дверь несколько раз открылась и закрылась. Затем я услышала голос Жюльена:

— Мы оставили двоих других под замком в их комнатах.

Оглянувшись, я увидела, что Лютер и Жюльен стоят рядом с Мачико. Три неясные фигуры за ними походили на Аарона, Виджея и Уэстона — значит, все шесть офицеров Сопротивления находились здесь.

Доннел не обратил внимания на рапорт и продолжил речь.

— Нью-Йорк приспособился к новому образу жизни, улицы превратились в сады, квартиры объединялись, но затем появился межконтинентальный портал. Теперь ты мог перенестись не только с одного края Америки на другой. Ты мог переместиться в одну из дюжины транзитных точек, а затем встать в очередь на межконтинентальный портал, ведущий в любое место планеты.

Доннел обвиняющим жестом ткнул Тэда в грудь.

— Меньше чем через сорок лет страны потеряли значение, потому что твоя семья завладела всем миром.

Тэд стоял на краю крыши рядом со взбешенным человеком, нацелившим на него оружие армейского агента. Будь у иномирца хоть капля разума, он бы молчал, не спорил и не ухудшал свое положение. Но у Тэда ума не было вовсе. Я съежилась, когда он открыл рот — возможно, в последний раз.

— На самом деле, все было не так. Моя семья…

— Твоя семья владела портальной компанией Уоллама-Крейна, напрямую контролировала каждый портал на планете и могла приказать им самоуничтожиться в любой момент, — прокричал Доннел. — Все страны, пытавшиеся противостоять вам, потерпели поражение из-за простой логистики. Они не могли торговать, поскольку были вынуждены перевозить свои товары по шоссе, железной дороге, воздуху или океану, а их конкуренты могли провести доставку в течение нескольких минут за небольшую долю стоимости. Они не могли бороться, поскольку их войска не имели шансов против врагов, способных мгновенно порталить войска куда угодно.

Он покачал головой.

— Одна за другой страны сдавались могущественной компании. Мы вступили в эру объединенной Земли с пятью крупными региональными парламентами, вольными голосовать, как пожелают, пока это одобряла твоя семья. Мы официально ввели глобальную культуру и общий Язык, что стало намеренной попыткой уничтожить все великолепное разнообразие Земли.

— Это была намеренная попытка прервать цикл войн, разорявших Землю и уничтожавших бесчисленные человеческие жизни, — ответил Тэд.

Доннел продолжал кричать, игнорируя его.

— Но вашей семье мало было править Землей! Им требовалось изобрести межзвездный портал и уничтожить ее!

— Человечество отчаянно нуждалось в новых мирах, — сказал Тэд. — Тогда на Земле жило слишком много людей, в сравнении с ее ресурсами. Конкуренция за еду и энергию порождала конфликты. Загрязнение причиняло огромный вред окружающей среде. Воздух был настолько плох, что отравлял людей. Использование транспортных порталов немного помогло, но этого оказалось недостаточно.

Он помолчал.

— Человечеству требовались новые колониальные миры, но моя семья никогда не рассчитывала, что их будут сотни. Первоначальный план выглядел разумным и не амбициозным. Сперва колонизировать Адонис, затем заселить еще двадцать или тридцать колоний, постепенно облегчая давление населения на Землю.

— Но все пошло не по плану, да? — спросил Доннел. — Адонис колонизировали гордые и независимые люди, выбранные из всех регионов Земли. В две тысячи триста сороковом году они сформировали собственное правительство, объявили себя свободным миром и первым из своих законов запретили земным компаниям владеть собственностью на Адонисе. Все ожидали, что твоя семья отреагирует на восстание, отправив команду на самоуничтожение всем межзвездным порталам Адониса, но этого не произошло.

— Моя семья не могла приказать уничтожиться тем порталам, — сказал Тэд. — Другие колониальные миры уже присоединялись к Адонису, объявляя независимость. Отказ в поставках всем этим мирам привел бы к смерти десятков тысяч человек, уничтожил бы десятилетия работы и поставил под угрозу будущее выживание человечества.

— Ты имеешь в виду, что твоя семья решила переселиться на Адонис и не хотела уничтожать свой новый дом. И в тот момент, когда Земля больше всего нуждалась в контроле вашей компании над процессом колонизации, твоя семья заключила сделку с Адонисом и вручила новым мирам их свободу. Эти новые миры создали Парламент Планет, стали регулировать, сколько колонистов принять, и открыли ворота настежь.

Доннел еще раз пугающе рассмеялся.

— Новые миры со свежим воздухом, чистой водой и незагрязненной землей находились всего в одном шаге через межзвездный портал. Появилось гораздо больше людей, жаждущих сделать этот шаг к лучшей жизни, чем могли принять молодые миры, значит, требовалось больше колоний. В итоге Земля начала рассыпаться под давлением двух сотен населенных соседей.

Доннел перешел от громкого бешенства к тихой скорби.

— Именно тогда партия сторонников Земли наняла меня, чтобы петь их песни и попытаться спасти наш мир. В две тысячи триста шестьдесят пятом мы выиграли голосование, но не смогли выполнить обещание и восстановить закон и порядок в городах. Через пять лет партия экспансионистов победила нас и возобновила безжалостную колонизацию новых миров.

Он помолчал.

— Мне исполнилось девятнадцать, моя война и мой мир были проиграны, но я не мог этого принять. Я организовал протесты, создал Сопротивление Земли и в две тысячи триста семьдесят пятом году занял это здание и поднял этот флаг.

Доннел повернулся и указал на флаг земного Сопротивления, смутной тенью развевавшийся на верхушке флагштока.

— Этот флаг висел здесь, пока количество новых миров росло с двух до пяти сотен, а Нью-Йорк терзался смертными муками.

— Земля в хаосе, рыдает кровавыми слезами, — пробормотал Тэд.

Доннел резко развернулся лицом к нему.

— Не смей цитировать мне слова из «Реквиема по Земле» Охоры! Ты понятия не имеешь, что они значат для того, кто любит этот мир, потому что ты не сын Земли. Ты родился на своем ярком, новом, процветающем Адонисе.

— Но Адонис не процветает. — Тэд говорил настойчиво, тараторил с такой скоростью, что я едва его понимала. — Новые колониальные миры всегда страдали от нехватки ресурсов, но сейчас кризис даже на Адонисе. Именно поэтому я прибыл в Нью-Йорк. Ты сказал, что потерял доступ к земной сети данных в две тысячи триста восемьдесят девятом году. Ты не знаешь, какие проблемы мучили колониальные миры с тех пор. Им так и не хватило времени создать собственную промышленность и технологии. Они зависели от поставок с Земли основных электрических деталей. Сейчас Земля не в состоянии их производить, и все старое оборудование разваливается.

Доннел пожал плечами.

— Ты полагаешь, у меня разобьется сердце от того, что Адонису, возможно, придется выживать без новых настенных теликов?

— Меня беспокоят не телики, а межзвездные порталы, — возразил Тэд. — Они ломаются, и их не заменить. Колониальные миры отсекаются один от другого, и это катастрофа.

— Меня не волнуют твои межзвездные порталы, — рявкнул Доннел. — Для меня важно, что огни Нью-Йорка погасли навсегда, а я стою под последним флагом земного Сопротивления лицом к лицу с врагом. Ты много говоришь, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Скажи же мне теперь. Посмотри на руины, в которые твоя семья превратила мой город и мой мир, и назови хоть одну достойную причину, по которой мне не стоит сбросить тебя с этой крыши.

Я затаила дыхание. Тэд имел привычку говорить неподходящие вещи и мог сделать это сейчас. Мне не стоило об этом тревожиться. Следовало сделать шаг вперед и самой столкнуть пиявку с крыши. Всего несколько дней назад я стояла здесь, видела появление самолета и жаждала пойти на Манхэттен и сразиться с обезличенным врагом. Сейчас враг обрел имя, и по какой-то причине это все меняло.

— Ты сам назвал причину, — ответил Тэд. — Земля проиграла, когда партия экспансионистов победила на выборах в две тысячи триста семидесятом. Я несу ответственность за то, что произошло задолго до моего рождения?

— Твои предки несут ответственность. Твою семью опьянила власть.

— Если бы я мог вернуться во времени, то сказал бы предкам поступить по-другому, но это нереально. Представь, что бы ты чувствовал, если бы кто-нибудь заявил, что твоя дочь пострадает из-за твоего выбора.

Доннел ответил на это еще более горьким голосом.

— Думаешь, мне надо это представлять, Таддеус Уоллам-Крейн? Каждый день своей жизни я вижу, как моя дочь страдает от моих решений. Я вижу, что дети всех, кто проявил глупость и последовал за мной, так же несчастны. Этой зимой я видел смерть тридцати четырех человек от зимней простуды, и семеро из них принадлежали к Сопротивлению. Я знал, что это моя вина. Мои люди платят за мои действия и мой выбор, и я понимаю, что в будущем станет лишь хуже. Неудивительно, что собственный сын решил меня предать.

До сих пор сзади слышались странные шумы: шепот, иногда приглушенный кашель, хруст снега под чьими-то ногами. Теперь, по крайней мере на минуту, воцарилась полная тишина. Затем Доннел застонал.

— Мне нужно выпить. — Он поспешно двинулся к двери на лестницу, помедлил, чтобы ее открыть, и сказал лишь одну фразу: — Кто-нибудь, разберитесь с мальчишкой за меня.

Через секунду Доннел ушел. После краткого молчания заговорил Жюльен:

— Доннел сказал, мы должны убить пиявку?

Я ждала реакции Мачико, но он молчал. Все остальные тоже.

— Возможно, мы должны убить всех троих, — прибавил Жюльен.

Бывали случаи, когда я говорила инстинктивно. Сейчас наступил один из них.

— Нет!

Глава 16

Во мраке крыши нечеткие фигуры шестерых мужчин повернулись ко мне. Я могла отступить, сказать, что говорила не всерьез, позволить им сделать с Тэдом, что пожелают, но…

Поступи я так, как бы жила дальше с этими воспоминаниями? Лишь вчера Тэд спас меня от падающей звезды. Как бы он ни раздражал, какие бы преступления ни совершили его предки, Тэд не заслуживал смерти, а за ним пришла бы очередь Феникс и Брейдена.

Я могла представить, как Брейден, придерживающийся пацифистских принципов, стоически сохраняет неподвижность, пока его убивают. По-своему, это выглядело восхитительно, но Феникс… О, Феникс вступила бы в безнадежную битву за свою жизнь, пока из ее тела не выбили бы последний вздох, и это видение задело струну в глубине моей души.

— Нет, — повторила я. — Доннел просто имел в виду, что кто-то должен увести и запереть Тэда.

— Мне так не показалось, — возразил Жюльен.

Я все еще ждала, что Мачико вмешается, что Лютер заговорит, что кто-нибудь что-нибудь сделает, но все стояли и смотрели на нас с Жюльеном.

— Доннел сказал разобраться с парнем, — продолжал Жюльен. — И я с ним разберусь. Когда закончим, можем решить, как быть с остальными.

Он сделал движение к Тэду, стоявшему на краю крыши. Жюльен мог смести меня, как муравья, но я выступила вперед и загородила ему дорогу.

— Я сказала, нет!

Жюльен, вдвое крупнее меня, нависал надо мной.

— Мне следовало догадаться, что ты будешь защищать иномирцев. Ты такая же предательница, как твой брат.

— Я не похожа на Симуса, — ответила я. — Я предана Земле и Сопротивлению.

Он рассмеялся.

— Правда? Если ты предана земному Сопротивлению, то почему защищаешь нашего врага?

— Потому что я не позволю тебе обесчестить имя Сопротивления. Не позволю покрыть нас стыдом, убив военнопленных.

Жюльен нахмурился, заколебался, и тут наконец кто-то заговорил. Не Мачико, не Лютер, а Аарон.

— Блейз права. Сопротивление Земли не убивает военнопленных.

Кто-то встал на мою сторону. Следовало воспользоваться этим преимуществом, пока другие не поддержали Жюльена.

— Я заберу пленника и запру его. Дай мне ключи от комнат иномирцев.

Жюльен простоял без движения бесконечную нервирующую секунду, затем молча достал из карман ключи и положил их в мою раскрытую ладонь.

Я крепко сжала их в перчатке и повернулась к Тэду. Мне еще требовалось увести его с крыши, не взорвав ситуацию. Я не рискнула называть его Таддеусом Уолламом-Крейном или даже Тэдом и боялась, что он откроет свой большой рот и убьет нас обоих.

— Пиявка, не говори ни слова, просто иди со мной.

Я затаила дыхание. Тэд подошел ко мне, и Аарон схватил его за руку. Лишь сейчас, когда битва уже была выиграна, наконец заговорил Мачико.

— Дочь Доннела права. Произнося те слова, Шон тонул в эмоциях. Сомневаюсь, знал ли он сам, что хотел ими сказать, но я абсолютно уверен, как он будет себя чувствовать, когда проснется завтра и обнаружит, что мы превратили его в убийцу.

На мгновение я испытала чистое облегчение, а затем мой разум встревожила новая проблема. Доннел ушел в свою комнату, чтобы напиться, а мы все знали, что это значит. Каждые месяц-два он погружался в депрессию и пытался утопить свое горе в алкоголе. Все привыкли к этому, и во время его отсутствия приказы отдавал Касим. Но теперь у нас не было Касима.

— Сегодня вечером Доннел не появится, и мы не можем рассчитывать на него завтра, — сказала я. — Впервые он… отсутствует после смерти Касима. Без него напряжение усилится, так что мы не можем допустить никаких слухов о Тэде.

— Надеюсь, все здесь умеют хранить секреты Сопротивления, — заметил Мачико.

— Нет необходимости скрывать, что Доннел вышел из себя из-за мальчишки-иномирца, — продолжала я. — На самом деле, всем стоит узнать, что они поспорили. Это никого не удивит, зато объяснит, почему Доннел напился. Мы должны сохранить в тайне лишь полное имя Тэда.

Мачико кивнул и придержал дверь на лестницу. Я прошла первой, за мной Тэд и Аарон, а Мак замыкал процессию. Когда дверь за нами закрывалась, послышался сердитый голос Жюльена:

— Значит, теперь мы должны подчиняться приказам девчонки?

Лучше всего было притвориться глухой, чем возвращаться на крышу ради второго спора, который я могла и проиграть. Я направилась в коридор Б6, отперла и распахнула дверь Тэда. Аарон втолкнул его внутрь, а я заперла на ключ.

Справа послышался приглушенный шум, должно быть, Феникс звала из своей комнаты, но я не ответила. Верхние этажи были подготовлены для проведения секретных встреч, поэтому здесь выстроили крепкие звукопоглощающие стены. Перекрикиваясь с Феникс через дверь, я могла привлечь нежелательное внимание.

Мачико повернулся к Аарону.

— Вернись к остальным и скажи им спускаться вниз. Скоро прозвенит приглашение на ужин. Раз Доннела нет, все мы должны быть там на виду.

Я посмотрела, как Аарон ушел по коридору, затем прислонилась к стене напротив двери Тэда. Я чувствовала страшную усталость, поэтому постепенно сползала вниз, пока не уселась на пол. Лишь через мгновение я поняла, что Мачико все еще стоит рядом и наблюдает за мной.

— Тебе не стоит пойти проведать Доннела? — спросила я.

— И что я буду делать? — уточнил Мачико. — Расскажу ему, что пьянство не изменит историю? Постою, пока он бросается оскорблениями и вещами?

Я нахмурилась.

— Он действительно доходит до такого? Мне известно, что люди держатся от него подальше, когда он напивается, но…

— О, Доннел бросается вещами, что выплеснуть свой гнев, но всегда старательно промахивается.

Последовала пара минут молчания. Наконец, я сдалась и спросила о том, что меня тревожило:

— Почему ты ничего не сказал, когда Жюльен предложил убить Тэда?

Мачико рассмеялся.

— Отчасти потому, что сам был не в настроении и с удовольствием понаблюдал, как наследник Таддеуса Уоллама-Крейна несколько минут потел от страха. А в основном, потому что получил блестящую возможность увидеть, как наши младшие офицеры реагируют на реальный кризис.

— О. — Я обдумала его слова.

— Доннел выбрал Аарона, Жюльена и Лютера офицерами, потому что все они — сыновья людей, игравших ключевые роли в первые дни Сопротивления. Он возлагал особенно большие надежды на Лютера как на сына Касима. — Мачико вздохнул. — Наверное Доннелу уже стоило понять, что сын не обязательно будет похож на отца.

Я прикусила губу.

— Из-за того, что случилось с моим братом?

— Да. Поведение всех троих на крыше выглядело очень показательно. Жюльен поддался гневу и продемонстрировал, что набрался слишком радикальных идей от своих друзей из других подразделений. Аарон надежно прикрыл твою спину, но не пытался сам взять лидерство. Лютер, хаос побери этого мальчишку, просто стоял и наблюдал за происходящим в полном молчании.

Мачико пожал плечами.

— Мне придется обсудить это с Доннелом, когда он протрезвеет. Блейз, ты планируешь продежурить здесь всю ночь?

— Нет, — ответила я. — Посижу десять минут после звонка на ужин, чтобы все успели спуститься. Затем отведу иномирцев в свою квартиру и забаррикадируюсь там до утра.

Мачико улыбнулся.

— Хороший план. Теперь мне лучше пойти вниз. Прости, что не могу принести тебе еды, но…

Я покачала головой.

— Пока Доннел недоступен, мы не можем рисковать, вызывая проблемы.

Мачико ушел, а я осталась сидеть, обдумывая ситуацию. Моя неотложная цель — сохранить иномирцев в живых, пока Доннел не протрезвеет и не вернется к руководству. Я надеялась, что это произойдет завтра. Если затем отец объявит, что хочет смерти иномирцев, я ничем не смогу им помочь. Но я не верила, что Доннел может хладнокровно убить кого-то, даже наследника Таддеуса Уоллама-Крейна. И что еще важнее, Мачико в это не верил, а он лучше знал моего отца.

Прозвучал звонок на ужин. Я встала и беспокойно посмотрела сперва в одну, а затем в другую сторону. Никому не нужно проходить этим коридором на пути к лестнице. Если кто-то появится, он, возможно, последует той же логике, что и я, но с противоположными мотивами. Я ждала сигнала, чтобы спокойно увести иномирцев. Кто-нибудь другой мог дожидаться того же, чтобы спокойно совершить убийство.

Я услышала вдалеке голоса и насторожилась, но затем увидела Виджея и Уэстона, спешивших в дальней части коридора. Они, похоже, погрузились в препирательства друг с другом и даже не повернули головы, чтобы взглянуть на меня. Минуты шли, больше никто не появлялся, и я медленно расслабилась. Сказала себя, что не стоит чересчур волноваться. Мачико приглядит за Жюльеном.

Я нащупала в кармане ключи, подошла к двери Феникс, отперла ее. Иномирянка стояла в дальнем конце комнаты, прижавшись к стене спиной и ладонями, словно пыталась протолкнуться через нее.

— Блейз! — Феникс поспешила ко мне. — Что происходит? Я слышала, что Тэда опять заперли. Мы в безопасности?

— Нет, — сказала я. — Надо быстро перевести вас в другое место. Возьми с собой постель.

Следующим я вывела Брейдена, повторила ему инструкции и получила в ответ напряженный кивок. Наконец, я открыла дверь Тэда и тут же предостерегающе подняла руку.

— Заткнись! Никаких разговоров, никаких вопросов, никаких споров. Мы уходим. Возьми свое постельное белье.

Тэд повернулся, сгреб все с кровати и вышел в коридор. Я вновь заперла все три двери, чтобы уход их обитателей был не так очевиден, и повела нагруженных иномирцев по коридору.

До моей квартиры мы добрались, никого не встретив. Я открыла дверь, зашла внутрь, взялась за гладкую металлическую рукоять меча, прислоненного к стене, а затем жестом позвала к себе иномирцев. Они наблюдали, как я заперла дверь и начала методично закрывать задвижки сверху донизу, чему немного мешал клинок, зажатый в правой руке.

— Зачем тебе меч? — спросила Феникс с легкой дрожью в голосе.

Я поправила третью задвижку.

— Я держу меч у двери на случай, если открою, а снаружи окажутся неподходящие люди. А сейчас взялась за него, поскольку неподходящие люди находятся внутри со мной.

— Но я думала, что здесь оружие не разрешено, — сказала Феникс.

Я закрыла все замки, затем выпрямилась и ответила ей:

— Не разрешено на общих территориях, но сейчас мы во владениях Сопротивления. Доннел не любит, когда его люди носят оружие в коридорах, но в своих апартаментах я могу держать его, сколько пожелаю.

Взглянув на дверь, Брейден скривился.

— И замки тоже.

— Первые одиннадцать лет жизни я провела в лондонском подразделении, — сказала я. — Мама закрывала дверь в наши комнаты на две задвижки. Однажды ночью, когда мне было три года, дверь выбил пьяный. Мама ранила его, а потом появился Лед и избил мерзавца в кровь. После этого мы поставили восемь запоров, и следующий, кто пытался к нам вломиться, в раздражении сдался.

Я помолчала.

— Теоретически, здесь, на шестом этаже, безопасно, но однажды защитная система рухнет, как и все остальное. С задвижками на двери мне лучше спится.

— Что происходит, Блейз? — спросила Феникс. — Почему ты привела нас к себе?

— Об имплантации Тэда знаем только Доннел, Мачико и я, но все офицеры Доннела слышали, что он наследник Таддеуса Уоллама-Крейна. По крайней мере, один из них хочет убить Тэда, а желательно, и всех остальных, так что вам придется остаться на ночь здесь.

Я обвела рукой комнату.

— Можете спать в креслах или на полу. В буфете стоят бутылки с питьевой водой. Уборная там, — указала я. — Другая дверь ведет в мою спальню. Если попытаетесь войти туда, я проткну вас мечом.

— Это моя вина, — сказал Тэд. — Ты все время предупреждала меня, Феникс, но я был слишком глуп и самоуверен, чтобы прислушаться. Я чересчур много говорил, задавал слишком много вопросов и выдал себя. Я все запутал и очень, очень сожалею.

— Поздновато жалеть. — Феникс вновь повернулась ко мне. — Где Доннел, и что он делает? Он же не позволит им нас убить?

— Доннел напивается в своей комнате, — ответила я.

Феникс с силой тряхнула головой.

— Он не может так поступать. Не должен. Без него здесь разразится настоящая война. Судя по тому, что рассказывала мне Нацуми во время рыбалки…

Я задумалась, что же такого Нацуми рассказала Феникс. Истории о битвах на баррикадах? Пугающие байки о подразделениях? Грубую правду о том, как люди здесь ненавидят иномирцев? Что бы это ни было, Феникс испугалась.

— Доннел протрезвеет завтра или, самое позднее, послезавтра, — сказала я. — До тех пор мы…

Меня прервал громкий стук в дверь.

Глава 17

Все повернулись и опасливо взглянули на дверь. Я прижала палец к губам, предупреждая иномирцев молчать.

— Блейз! — позвал снаружи приглушенный голос. — Это я, Лютер.

Я нахмурилась, не понимая, хорошая это новость или плохая. Когда мы были на крыше, Лютер не поддержал убийство Тэда, но и не сделал ничего, чтобы его предотвратить.

— На крыше ты выглядела очень впечатляюще, — продолжал Лютер. — Наверное, я мог чуть больше тебе помочь.

В смысле мог помочь больше? Он вообще ничего не сделал.

— Но я удивился, — прибавил Лютер, — и не знал, что делать.

Я могла понять его потрясение от известия, что Тэд — это Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Я и сама была в шоке, но не стояла без движения, пока Жюльен собирался сбросить Тэда с крыши. Возможно, во мне говорили эмоции — в данный момент я была в дурном настроении и…

— Я не понимал, почему пост заместителя так долго оставался вакантным, — сказал Лютер. — Но учитывая, как Доннел вел себя с тобой последние дни и назвал тебя дочерью… Да, теперь очевидно, что он планирует назначить твоего мужа заместителем главы альянса.

Я моргнула.

Лютер продолжал говорить.

— Ты всегда нравилась мне больше других девушек, Блейз. Я знаю, что и тебя ко мне влечет, поэтому не вижу, почему бы нам не объявить сейчас о нашей помолвке.

В пятнадцать лет я с ума сходила от Лютера, а он совершенно меня игнорировал. Сейчас, в тот самый момент, когда он доказал, что является симпатичным, но совершенно бесполезным в кризисе, Лютер заявляет, что хочет на мне жениться. И чтобы рассердить меня еще больше, четко говорит, мол, изменил мнение только потому, что хочет стать заместителем главы альянса. Мне захотелось стукнуться головой о ближайшую стену.

— Блейз? — позвал Лютер. — Ты меня слышишь?

О, да. Я его слышала, а вместе со мной и аудитория из трех иномирцев. Требовалось заткнуть Лютера и избавиться от него.

— Лютер, сейчас не время это обсуждать, — прокричала я через дверь.

— Ты, наверное, испугана после того, что произошло на крыше.

Я в отчаянии закатила глаза к потолку.

— Да, до ужаса. Сегодня я не рискну открыть дверь. Поговорим утром.

— Я мог бы войти и защитить тебя. Нам надо немного… сблизиться, раз мы собираемся пожениться.

При этом предложении я поежилась и посмотрела на иномирцев. Тэд и Феникс выглядели смущенными. Брейден блестяще изображал человека, настолько восхищенного рисунком ковра, что вообще ничего не слышит.

— Не думаю, что это хорошая идея, — ответила я, как мне казалось, удивительно спокойно. — Доннелу это может не понравиться.

— Доннел действительно настроен резко против браков несовершеннолетних. — Лютер говорил так, словно старательно что-то обдумывал. — Кажется, его никогда не волновали неузаконенные отношения, по крайней мере, если речь не шла о большом разрыве в возрасте. Но возможно, к своей дочери он отнесется строже.

Лютер немного помолчал.

— Вероятно, с проявлением дружелюбия стоит подождать до свадьбы. Как думаешь, Доннел ожидает, что я попрошу у него твоей руки?

— Нам лучше обсудить это утром, — повторила я.

— Хорошо, — отозвался Лютер. — Тогда увидимся утром.

В следующие две минуты все хранили тревожное молчание. Убедившись, что Лютер ушел, я заговорила сама.

— Попросит моей руки? Что это значит? Лютер не хочет жениться на мне целиком?

— Это архаичная фраза, появившаяся задолго до того, как Язык стал общим для всего человечества, — объяснил Тэд. — Она восходит к тем временам, когда девушке для брака требовалось разрешение родителя.

— Правда? Думаю, Лютер слышал ее от своего отца. Во время работы под прикрытием Касим собрал много странной информации и упоминал, как однажды притворялся профессором истории. Представьте себе, Касим также утверждал, что как-то даже изображал лошадь, поэтому…

Тэд перебил меня.

— Ты не должна выходить за Лютера, Блейз. Ты не важна ему как личность. Он хочет лишь стать заместителем главы альянса.

— Я это прекрасно осознаю, — с горечью ответила я. — Я человек, а не карьерная ступенька, и Лютер может…

Меня прервал новый стук в дверь, более агрессивный, чем раньше.

— Блейз! Я знаю, что ты держишь этих пиявок там. Открой!

— Это Жюльен! — прошептал Тэд.

Дверь содрогнулась, должно быть, от удара с той стороны.

— Я велел тебе открыть!

— Судя по нечеткой речи, — заметил Брейден, — думаю, он пьян.

— Запоры должны выдержать, — пробормотала Феникс. — Как насчет петель?

— Это очень крепкие петли, — ответила я.

По ту сторону двери послышалось еще несколько ударов. Молчание, очевидно, не помогало избавиться от Жюльена, поэтому я стиснула правой рукой рукоять меча и попыталась проорать в ответ:

— Я не впущу тебя, Жюльен. Убирайся!

— Если ты не откроешь эту дверь, Блейз, я подожгу ее! Слышишь меня? Я вылью этот виски на дверь и подожгу!

Меня охватила паника. Виски из наших запасов содержал достаточно спирта, чтобы легко вспыхнуть. Дверь сделана из пластика и укреплена металлом. Я видела, как точно такие же горели в Лондоне. Я знала, как из-под двери потянется дым, как начнет пузыриться пластик, а затем пламя…

— Блейз. — Голос Тэда раздался поразительно близко к моему уху. — Что случилось, Блейз?

Я поняла, что сижу на полу, крепко прижав к груди колени, словно испуганный ребенок. Я не помнила, как оказалась здесь, как выронила меч, лежавший сейчас рядом, и как Тэд опустился на колени и обхватил меня руками.

Я всхлипнула. Страх мешал мне двигаться, но если сидеть здесь, свернувшись клубком в успокаивающем тепле рук Тэда, то мы вчетвером можем сгореть заживо. Я заставила себя отпустить колени, взяла с пола меч и, качаясь, поднялась на ноги.

Снаружи послышался звон бьющегося стекла. Должно быть, Жюльен бросил свою бутылку в дверь.

— Что сейчас с тобой произошло? — спросил Тэд.

— Я боюсь огня. — Я сделала глубокий вдох и прокричала через дверь во весь голос: — Твои угрозы меня не пугают, Жюльен! Затеяв пожар, ты включишь сигнализацию и соберешь здесь все Сопротивление.

— Большинство из них согласится, что…

Жюльен оборвал фразу. Послышался удар об дверь, а за ним — вопль боли.

— Прости за это, — проговорил голос Мачико. — Я хотел посмотреть, как поведет себя Жюльен, но не ожидал, что он так далеко зайдет. Сейчас мы с Аароном его запрем.

Я закричала на него:

— То есть вы с Аароном все это время прятались поблизости и подслушивали, пока Жюльен… Хаос тебя побери, Мачико!

— Спокойной ночи, Блейз, — радостно отозвался он.

— Иди оскверни себя! — Я закрыла глаза и прислонилась к двери.

Секунд пять простояла полная тишина, затем Тэд в замешательстве спросил:

— То, что ты сейчас сказала — это грубость?

Я вновь открыла глаза.

— Если бы я позволила Жюльену сбросить тебя с крыши, ты бы продолжил задавать вопросы, даже летя к земле? Люди веками оскверняли этот мир разными ядами, от опасных химикатов до радиоактивного мусора, так что да, Тэд, мои слова были очень грубыми.

— Мачико сказал, что запрет Жюльена, — вступила Феникс. — Это значит, мы теперь в безопасности?

Я пожала плечами.

— В чуть большей безопасности.

— Почему Доннел решил уйти и напиться? — прохныкала она.

— Он совершенно безответственен, — заметил Брейден.

Я чувствовала, что должна сказать что-нибудь в защиту Доннела, но в данный момент соглашалась с ними обоими.

— Доннел не безответственен, — возразил Тэд.

Я повернулась и недоверчиво уставилась на него.

— Он просто человек, — продолжал Тэд. — Представьте, на что похожа жизнь Доннела. Земная сеть данных полна изображений, новостных репортажей и записей его песен. Я вижу десятки тысяч их, крутящихся передо мной, подобно урагану. Сторонники Земли нашли четырнадцатилетнего мальчишку с невероятным голосом, способным разбивать сердца, и сделали его знаменитым. Шон Доннели годами пел их песни, стал лицом и голосом их дела, а когда эти политики не сумели спасти Землю, сам вступил в борьбу и основал Сопротивление Земли.

Глаза Тэда странно задвигались, как будто фокусируясь на чем-то несуществующем. Я попыталась представить, что он сейчас видит: торнадо данных, выхваченных его мыслями из земной сети данных.

— Доннел пытался спасти любимую им Землю от разрушения, — говорил Тэд. — Но без всяких шансов на успех. Когда он создал Сопротивление, уже было слишком поздно. Возможно, слишком поздно стало еще до того, как Доннел спел первую песню.

Тэд скорбно покачал головой.

— Итак, Доннел проиграл свою битву и десятилетиями жил на руинах любимого мира. Он всего лишь человек, поэтому иногда трескается под давлением, особенно когда происходящее напоминает ему о поражении, когда неразумные иномирцы тычут его носом в неудачу.

Теперь его голос дрожал.

— Я не могу винить Доннела в этом. Он справляется со своим провалом гораздо лучше, чем я смогу через десять, двадцать лет…

Глаза Тэда перестали вглядываться в невидимые образы, и он повернулся к Феникс.

— Когда я на крыше спорил с Доннелом и он сказал, что видит страдания людей от его действий, его выбора и провалов, я внезапно кое-что понял. Доннел — это я, правда?

Он замолчал и запустил руки в волосы.

— Доннелу было четырнадцать, когда сторонники Земли приняли его в свои ряды. Меня в четырнадцать лет дедушка поставил во главе исследований межзвездных порталов. Доннел должен был спасти мир и провалился. Мне надо спасти пятьсот миров, и я тоже не справлюсь.

Я понятия не имела, о чем говорил Тэд, или… На самом деле, имела. На крыше он что-то сказал о проблемах в новых колониальных мирах и о поломках межзвездных порталов.

— Ты не провалишься! — Феникс схватила Тэда за плечи и потрясла. — Что случилось с твоим невыносимым эго? Ты Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Последний имплантированный представитель человечества. Ты вновь изобретешь межзвездную портальную технологию и остановишь разрушение цивилизации.

— Мое эго крошилось годами, — ответил Тэд. — Дедушка говорил всем, что я гений, что построю новые межзвездные порталы, а я не смог. Я был слишком молод, слишком неподготовлен и совсем не гениален — просто яркий мальчишка, обладающий преимуществом имплантации. Проблема с компонентом Розетты болезненно ясно показала всем мою ограниченность. Я работал над ним год, но не нашел решение. Неудивительно, что правительство Адониса потеряло веру в меня.

— Ты нашел решение проблемы с компонентом Розетты, — яростно возразила Феникс. — Ты прибыл на Землю в поисках ответов и сумел их получить.

— Я сумел запереть нас троих в Нью-Йорке, — сказал Тэд. — Ты видела, как дети танцевали вокруг порталов и распевали, пытаясь запустить старую магию? Таким станет будущее после моего провала. Жизнь здесь — это будущее других миров. Доннел — вот кем я стану после своего краха.

Феникс снова встряхнула его.

— Ты не провалишься. Возможно, политики на Адонисе не понимают, сколько времени нужно, чтобы восстановить межзвездную портальную технологию, но есть еще сектор Бета и проект «Фиделис».

Я открыла рот, спросить, что такое проект «Фиделис», но закрыла без слов. Мне требовалось слишком многое преодолеть здесь и сейчас, в Нью-Йорке. Я не могла волноваться еще и о том, что происходит в колониальных мирах в отдаленных звездных системах.

— Иду в постель, — сообщила я вместо этого. — Зовите, если будут проблемы.

Я открыла дверь спальни и остановилась, хмуро глядя на Феникс. Тэд и Брейден выглядели вполне цивилизованными, но я все равно ощущала себя виноватой, оставляя ее на ночь с ними. Правда, не настолько, чтобы впускать иномирянку в свою спальню или вручать ей меч, но…

— Феникс, может быть, ты захочешь запереться в ванной.

Я закрыла дверь спальни и начала задвигать восемь запоров на ней.

Глава 18

Я рассчитывала рано лечь, а на следующее утро встать до рассвета, но не могла заснуть. Я с напряжением осознавала присутствие иномирцев в соседней комнате, с тревогой воспринимала каждый звук, который мог означать опасность, и страдала от жуткого голода.

Когда же мне удалось в конце концов заснуть, мне приснился горящий Лондон. Я вновь стала одиннадцатилеткой, испуганной палящим жаром пламени, едкой вонью дыма и пронзительными людскими криками. Брат тянул меня за руку, велел бежать, но мои ноги не двигались.

Я проснулась в поту, несмотря на холод, и мгновение в замешательстве раздумывала, почему я полностью одета, но затем нахлынули воспоминания о вчерашнем. Конечно, я осталась в одежде. С тремя иномирцами в соседней комнате и Жюльеном, угрожавшим поджечь дверь я не хотела снимать ботинки, не то что рисковать переодеться в пижаму.

Мне регулярно снились кошмары о лондонском пожаре, но увиденный прошлой ночью казался хуже обычного. Я винила в этом Жюльена. Взглянув в рассветное небо за окном, я поняла, что проснулась позже обычного, застонала и скатилась с кровати. Мне следовало обдумывать планы, но вялый разум отказывался работать. Я взяла чистую одежду, разблокировала дверь спальни и обнаружила всех троих иномирцев на ногах. Они выжидательно смотрели на меня.

Эта квартира шесть лет оставалась для меня безопасным убежищем. Никто, кроме меня самой, не входил сюда с тех пор, как Ханну изгнали с верхнего этажа крыла Сопротивления. Сейчас мою голову наполняли ужасные образы из сна, а три захватчика завладели моей гостиной.

Я поборола порыв вернуться в спальню, пробралась мимо охапок подушек и постелей на полу, заперлась в ванной и неохотно стянула теплую одежду, чтобы вымыться. Шок от ледяной воды окончательно разбудил меня, изгнав последние остатки сна.

Я неторопливо оделась, вышла из ванной и вновь направилась через полосу препятствий из постельного белья, чтобы забросить в спальню лишние вещи. Заперла комнату, подошла к двери в коридор и на мгновение прислушалась. Снаружи, кажется, все было тихо.

Я повернулась к ожидающим иномирцам.

— Я спущусь вниз и выясню, что происходит. Оставайтесь здесь. Я запру дверь снаружи, а вы закроете все задвижки с этой стороны и не откроете никому, кроме меня. Поняли?

Тэд и Брейден посмотрели на Феникс. Судя по разочарованному лицу Тэда, Феникс прочитала ему лекцию о молчании.

— Мы понимаем, — подтвердила она.

Я вновь повернулась к двери, но застыла, заметив, что на полке возле нее что-то отсутствует. Нет, не отсутствует, а передвинуто, словно кто-то взял предмет, желая рассмотреть, и не положил на место. Речь шла о маленькой фотографии моего тогда еще девятнадцатилетнего отца. Я хранила ее с детских лет в Лондоне. Тогда я смотрела на нее и убеждалась, как мой знаменитый отец похож на Симуса. Сейчас это сходство служило неприятным напоминаем о моем брате-отступнике. Поэтому я держала изображение здесь, а не в спальне, но все же не могла согласиться, чтобы его трогали другие.

Я осторожно поставила фото на правильное место в центре полки и рявкнула:

— Ради хаоса, приберите здесь!

— Приберем, — поспешно отозвалась Феникс.

Я отперла дверь, открыла ее настолько, чтобы проскользнуть в щель, заперла вновь и лишь затем огляделась. На полу коридора валялась разбитая бутылка — сувенир после ночного визита Жюльена, — но никто не показывался.

Я пнула в сторону осколки бутылки, чтобы убрать позже, и направилась на крышу для своего утреннего ритуала приветствия флага. В ту минуту, как я открыла дверь во внешний мир, на меня обрушился поток морозных дождевых капель.

— Хаос! — Я уже решила, что иномирцам сегодня слишком опасно выходить на охоту или рыбалку, а мне придется остаться и охранять их, поскольку я не могла доверить это кому-то другому, но не хотела, чтобы и остальные члены альянса тоже сидели дома из-за непогоды.

Несколько минут я простояла на крыше под дождем, салютуя флагу и изучая небо, затем зашла внутрь и спустилась в зал. На первый взгляд все казалось нормальным. Большинство людей сидело за столами и завтракало, но некоторые еще стояли в очереди за едой. Я оглядывала комнату в поисках Мачико, и тут из-за спины раздался голос Ханны.

— Блейз! Ты обещала поговорить со мной вчера вечером, но ушла наверх на встречу с Доннелом и больше не спускалась.

Ханна, очевидно, бродила возле лестницы Сопротивления, ожидая моего появления. Я неохотно повернулась к ней.

— Прости, но ты, должно быть, слышала, что вечером возникли проблемы. Я не могла спуститься даже на пять минут, чтобы поесть.

Я с тоской взглянула на кухонный очаг.

Ханна совершенно не обратила внимания на мой прозрачный намек.

— Люди говорят, что Доннел поспорил с иномирцами, потом ушел и напился. Тебе удалось поговорить с ним до этого?

Я больше не могла увиливать от этой темы.

— Да, я говорила с Доннелом о тебе.

— Он собирается сделать меня полноправным членом Сопротивления? — жадно спросила она. — Мы снова будем рыбачить вместе?

— Прости, но ответ на оба вопроса — нет.

— Но почему? — потребовала объяснений Ханна. — Если ты заставила Доннела позвать в Сопротивление Раэни, то наверняка могла бы убедить его подтвердить и мое членство.

Я уставилась на нее.

— С чего ты взяла, будто я заставила Доннела позвать к нам Раэни?

— Все знают, что ты это устроила. Женщины сплетничали на вчерашней рыбалке. Нацуми говорит, что ты рассказывала Доннелу о хорошем характере Раэни, и поэтому он предложил ей вступить в Сопротивление. — Ханна покачала головой. — Забудь о Раэни. Важно, что ты можешь убедить Доннела дать мне, наконец, полное членство в Сопротивлении.

— Нет, не могу, — ответила я. — Воспоминания Доннела о том, что случилось шесть лет назад, очень отличаются от твоих.

На лице Ханны появилось тревожное выражение. Я уже догадывалась, что она мне лгала, но проблески вины на ее лице подавляли. Я могла представить, как началась ложь. Ханна пыталась оправдать содеянное и исказила правду, чтобы вызвать у меня сочувствие. Затем ей пришлось придерживаться этой истории, и после шести лет повторения она, вероятно, сама наполовину поверила в свои россказни.

Ханна расчетливо взглянула на меня.

— Мы могли бы обсудить это, если бы вместе вышли на рыбалку.

— Сегодня я не пойду. Доннел все еще не в форме, и есть проблемы с иномирцами, так что мне придется остаться и охранять их.

— Хаос побери этих иномирцев, — выплюнула Ханна с явной досадой. — Если ты, Тэд и Феникс не пойдете сегодня рыбачить, то что будет со мной?

— Не понимаю.

Она нетерпеливо вздохнула.

— Нацуми и Химеко снова пойдут вместе, а я останусь без партнера. Я могла бы встать в пару с Тиндрой, но Доннел поставил ее с твоей драгоценной Раэни.

— Может, присоединишься к одной из рыболовных пар?

— Если они даже не разговаривают со мной, то явно не захотят взять меня третьим нежеланным и бесполезным партнером на весь день.

Мне пришлось признать, что в этом Ханна права.

— Если кому-нибудь в другом подразделении не хватает пары, можешь пойти с ними.

— Уход с человеком из другого подразделения заставит Сопротивление относиться ко мне еще менее дружелюбно.

Ханна была права и в этом.

— Ладно, сегодня тебе придется помочь в огороде.

— Серьезно? Ты хочешь, чтобы я целый день обрывала листья зимнеежки, как младенец?

Я теряла терпение. Ханне известно, что я только что узнала о ее многолетней лжи, и она должна понимать, как меня это расстроило, но продолжает предъявлять мне требования.

— Прости, ничего не поделаешь. Я не могу быть в двух местах одновременно.

— И ты останешься с иномирцами, а не со мной!

Ханна повернулась и убежала. Я бросилась было за ней, но остановилась. Нет смысла преследовать Ханну. Ее могло успокоить лишь мое согласие пойти на рыбалку вместе, а я не могла его дать. Ханне грозила разве что опасность провести неприятный день, а над иномирцами нависла опасность неприятной смерти.

— Блейз! — ко мне спешил Лютер.

Я сдержала стон. Прошлой ночью я так отчаянно стремилась избавиться от Лютера, что согласилась поговорить с ним утром. Но я только что пережила одну сложную беседу и не жаждала другой.

— Я просто хотел тебе сообщить, что обсужу наши свадебные планы с Доннелом, как только он… вернется.

Я открыла рот, желая сказать, что Лютеру следует спросить, согласна ли я выйти за него, прежде чем обсуждать наши свадебные планы, но он продолжал говорить, не давая мне вставить слово.

— Мачико хочет сейчас же пообщаться с тобой. — Он указал на стеклянную стену. Там, глядя на дождь, стояли Мачико и главы четырех подразделений.

Я увидела, что Мак двинулся ко мне, и поспешила ему навстречу.

— Ты разговаривал с Доннелом? — тут же спросила я.

— Я заходил к нему полчаса назад и вкратце сообщил о произошедшем, — ответил Мачико. — Пока он не совсем хорошо себя чувствует, но придет в себя к вечеру.

— Как насчет Жюльена?

— Не беспокойся, сегодня он тебя не потревожит. Я держу его под замком, пока Доннел с ним не поговорит.

Я кивнула.

— Мне не нравилась мысль, что Тэд сегодня пойдет на рыбалку, но если Жюльен заперт…

Мачико покачал головой.

— Не думаю, что Лютер, Аарон, Виджей или Уэстон попытаются кого-нибудь убить, но сегодня тебе безопаснее подержать всех троих иномирцев здесь. Когда остальные уйдут на охоту и рыбалку, можешь привести их вниз поесть и помочь с какой-нибудь работой. Я договорился, чтобы для вас оставили вчерашний ужин.

Он помолчал и заговорил громче.

— Вопрос в том, пойдет ли сегодня кто-нибудь на охоту. Мы как раз это решаем. Присоединяйся к нам.

Он направился обратно к группе из четырех лидеров подразделений. Я заколебалась, но Мачико остановился и поманил меня. Я неохотно подошла к нему.

— Мы обсуждали, хороша ли погода для охоты, — сказал Мак. — Что ты думаешь, Блейз?

Какого хаоса Мачико меня в это втягивал? Я не знала, что сказать, и все мои инстинкты подсказывали — лучше помолчать, но затем послышался голос Майора.

— Нас здесь пятеро мужчин. Зачем мы спрашиваем мнение женщины?

Колкие слова вызвали у меня поток речи:

— Я только что была на крыше. Облака видны только с этой стороны от здания, но к нам приближается чистое небо. Дождь может остановиться в любую минуту, и после этого по крайней мере два или три часа простоит сухая погода.

Закончив говорить, я взглянула на Мачико, но он никак не отреагировал. Я начала понимать, что Мак использовал тактику молчания, чтобы подтолкнуть других людей к разговору и заставить их выболтать свои мысли, но зачем?

— Тогда мы явно должны пойти на охоту, — сказал самый младший из глав подразделений, Призрак из Бруклина.

— Я вообще не думаю, что дождь прекратится, — возразил лидер Манхэттена, Блок.

Прошли несколько удивительно напряженных секунд, прежде чем заговорил Майор из подразделения Квинс:

— Я полагаю, что дождь продлится весь день.

Теперь все повернулись и посмотрели на Льда, возглавляющего лондонское подразделение. И вновь в воздухе повисло странное напряжение, и я заметила, как Марша отодвинулась от своего стола с ножами, чтобы понаблюдать за происходящим.

— Похоже дождь останавливается, — сказал Лед.

— Тогда пойдем на охоту, — быстро заключил Мачико. — Сегодня у нас не хватает лидеров, поэтому организуем четыре группы крупнее обычных.

Затаившие дыхание мужчины мягко выдохнули и разошлись по своим подразделениям. Я почувствовала, что произошло нечто важное, но понятия не имела, какого хаоса это было.

Лютер стоял поблизости, наблюдая за нами с хмурым замешательством. Сейчас он поспешил к Мачико.

— Ты не можешь этого сделать!

— Чего я не могу? — спросил тот.

— Отправить всего четыре охотничьи группы.

— Обычно охотников ведут шесть человек, — ответил Мачико. — Доннел не в форме, Жюльен заперт. Если отнимешь от шести два, получишь четыре.

— Отсрочки Доннела с назначением меня вожаком охотников вызывали разочарование, когда мы могли посылать шесть партий охотников, но сейчас… — Лютер покачал головой. — Если ты отправишь меньше обычного групп и все равно не поручишь мне руководство, все сочтут, что я совершенно некомпетентен.

Мачико с сомнением взглянул на него.

— Люди в подразделениях все еще смеются над тобой.

— Одна из причин насмешек в том, что я не возглавляю группы охотников, — яростно проговорил Лютер. — Они не прекратятся, пока я не проявлю себя.

— Хаос знает, что тут я на твоей стороне, — ответил Мачико. — Доннелу это не понравится, но у него и так будет много причин для волнения, когда он закончит заниматься любовью с виски, поэтому, если хочешь, я тебя отправлю. Тебе придется руководить более крупной группой, чем обычно, но я проверю, чтобы она не включала главных смутьянов. Уверен, что хочешь?

Лютер с готовностью кивнул.

— Тогда можешь отвести группу в затопленную зону отдыха, — предложил Мачико. — В это время года она обычно привлекает множество гусей, а мы охотились там еще до того, как ударила зимняя простуда. Твоя группа получит шанс принести домой большую добычу и создаст тебе репутацию хорошего руководителя.

Лютер бросил на меня триумфальный взгляд и ушел, а Мачико подошел к столу с ножами и заговорил с Маршей. Она взяла пояс со стола Сопротивления и начала маленькой кисточкой исправлять на нем рисунок.

Этот пояс принадлежал Жюльену? Марша удаляла белый круг, обозначавший его офицерство? Годами Доннелу помогали заместитель и шесть офицеров. Потеря заместителя ослабила его позиции, а если теперь он лишится еще и офицера…

Я дождалась, пока Марша закончит работу и вернет пояс с ножом на стол к остальным, затем поспешила посмотреть. Я обнаружила пояс Жюльена с бутылкой, бывшей его личной меткой, и белым кругом рядом. Значит, он пока оставался офицером.

Я попыталась понять, радует это меня или огорчает, но тут увидела собственный пояс. Рядом со скачущими языками пламени теперь была не синяя планета, а белый круг.

Офицерская отметка оказалась на моем поясе! Хаосовы слезы, что здесь происходит?

— Поздравляю, — сказал Мачико из-за моей спины.

Я вихрем развернулась к нему.

— Что ты сделал?

— Не так много. Прошлой ночью события получили интересное продолжение. Я их просто слегка подтолкнул.

— Какое продолжение?

— После сцены на крыше Жюльен спустился и поразительно быстро выпил невероятное количество виски. Затем начал кричать во все горло о необходимости подчиняться приказам девчонки.

Мачико улыбнулся.

— Как ты можешь себе представить, все мгновенно сообразили, что Жюльен говорит о тебе. В последнее время Доннел относился к тебе как к офицеру, назначил тебя отвечать за иномирцев. Сперва люди подумали, что он слишком ревнив, чтобы подпускать к Феникс другого мужчину, но потом закружилось множество слухов о судьбе Раэни, и вспышка Жюльена заставила всех заново взглянуть на ситуацию.

— Это произошло как раз перед тем, как Жюльен пытался поджечь мою дверь?

— Совершенно верно. Все четыре лидера подразделений приперли меня к стенке, спрашивая, не планирует ли Доннел отдать тебе свободный пост офицера. Я сказал, что он проверял реакцию публики на тебя, и формальное голосование по твоему назначению произойдет в ближайшие день-два.

Он рассмеялся.

— Внезапно главы подразделений начали массово уводить подчиненных на срочные совещания на своих территориях. А сегодня утром случайный разговор о погоде каким-то образом превратился в упреждающее голосование по твоему назначению.

— В этом разговоре не было ничего случайного, — возразила я. — Ты все очень тщательно организовал.

— Случайно или нет, для подтверждение офицерского звания тебе требовалась поддержка двух глав подразделений. Я знал, что Бруклин проголосует в твою пользу. У них есть несколько исключительно способных женщин, и они жаждут, чтобы альянс создал прецедент женщины-офицера, тогда можно будет назначить женщин представителями альянса. Манхэттен и Квинс с той же уверенностью голосовали против. Все зависело от голоса Льда.

Мачико с ликованием посмотрел на меня.

— Я надеялся, что он зачтет прежнее пребывание в лондонском подразделении в твою пользу и будет судить тебя по твоим действиям, а не проступкам брата, и так и произошло. Доннел годами пытался заставить подразделения принять женщину-офицера, и мы наконец пробили эту стену.

Очевидно, в этот момент он заметил выражение моего лица, поскольку его улыбка сменилась мрачностью.

— Что-то не так, Блейз?

Я посмотрела на Изверга, стоявшего среди манхэттенских столов. Вчера Доннел пообещал приберечь для него вакантный пост офицера. Сейчас Изверг увидел, как я сама заняла это место. Неудивительно, что он смотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

Глава 19

— Хаосовы слезы, Мак, — сказал Доннел. — Я отвернулся всего на пять минут.

— Восемнадцать часов, — вставил Мачико.

— Пять минут, — повторил Доннел. — А ты устроил бардак.

Мы втроем находились в комнатах Доннела. Мачико и Доннел стояли лицом друг к другу и едва ли не орали. Я вновь скрючилась в своем обычном кресле. Каждый раз, когда я в нем сидела, разражался кризис, но сегодняшний выглядел крупнее всех прежних.

— Если бы ты предупредил меня о соглашении с Извергом, я бы никогда такого не устроил. Не то чтобы я много сделал. Просто…

— Нет! — Доннел поднял ладонь, прерывая его. — Не притворяйся, будто это произошло само собой. Мы работаем вместе десятилетиями. Мне известны все твои приемы и искусство манипулировать людьми.

Мачико вздохнул.

— Не я организовал происшествие на крыше и крики Жюльена насчет приказов Блейз, но признаю, что устроил утреннее голосование. Я знал: это наша лучшая возможность назначить женщину офицером. Подразделения видели в твоей дочери особый случай и уже согласились с ее ответственностью за иномирцев. И все же ты бы очень рисковал, предложив ее на офицерский пост. Проголосуй главы подразделений против, тебя бы ожидало постыдное публичное поражение.

Он пожал плечами.

— Большое преимущество этого голосования в момент твоего… нездоровья было в том, что проигрыш не угрожал твоему положение. Ты мог искренне заявить, что ничего не знал. Сказать, что никогда не собирался продвигать Блейз в офицеры и обвинить меня в глупой ошибке.

Мачико секунду помолчал.

— Полагаю, мы еще можем это провернуть. Рассердим подразделения, проголосовавшие «за», но…

— Изверга не удовлетворят мои слова об ошибке, — сказал Доннел. — Он потребует немедленной женитьбы на Блейз и поста моего заместителя.

Меня накрыла волна паники. Мачико отослал всех на охоту и рыбалку, а затем целое утро приводил Доннела в пригодное для разговора состояние. Пока он этим занимался, я спустилась с иномирцами на завтрак. Я привыкла есть утром только суп, но сегодня мы получили блюда, оставшиеся с вечера и сохранившие тепло в стазисной ячейке. Я заставила себя поесть, несмотря на бурлящий от стресса желудок, но сейчас об этом пожалела. Мне угрожала опасность вырвать на ковер Доннела.

— Ты не можешь назначить Изверга заместителем главы альянса, — заметил Мачико. — Иначе ему останется лишь найти незаметный способ тебя убить и автоматически унаследовать твой пост.

— Я прекрасно это осознаю, — рявкнул Доннел. — Но сейчас ничто меньшее его не умиротворит. Изверг будет думать, что я спланировал весь ход событий. Намеренно солгал ему, дабы внушить, что он получит желаемое, спрятался в комнате, сделав вид, будто ничего не происходит, а затем захватил его врасплох, заставив тебя подтолкнуть глав подразделений к голосованию за офицерский чин Блейз. Поскольку все подразделения проводили обсуждение в своих помещениях, он лишился возможности поговорить со своими марионетками и распорядиться, как им голосовать.

Доннел застонал.

— Я хотел отложить противостояние с Извергом до весны, но теперь на это надеяться нельзя. Он взбесится, и, по логике, выступит с претензией на лидерство в альянсе. Хаос знает, напряжение руководством альянсом выматывает меня, я бы с радостью передал это бремя любому разумному кандидату, но ты можешь представить, каких дел натворит Изверг, если получит власть?

Я точно представляла, что может сделать Изверг. Например, поджарить меня на вертеле в кухонном очаге.

Доннел подошел к урне и пнул ее.

— Победа Изверга в схватке за лидерство станет кошмаром, а проигрыш еще хуже. Он не из тех, кто спокойно принимает поражение. Изверг попытается перетянуть два подразделения, управляемых марионетками, на свою сторону, и как только две эти группы начнут борьбу с другими тремя, с нами покончено. Кто бы ни выиграл схватку, они умрут от голода.

Он вновь повернулся к нам лицом.

— Мне придется выбрать простое прямое решение. Дождаться возвращения охотничьих групп и пристрелить Изверга.

Я потрясенно взглянула на него.

— Ты не можешь этого сделать, Шон, — сказал Мачико жалостливым тоном учителя, обращающегося к особенно глупому ученику. — Ты все эти годы удерживал лидерство в альянсе не потому, что носишь на руке оружие, но потому, что люди верят в твое справедливое к ним отношение. В ту секунду, как ты застрелишь Изверга, доверие будет уничтожено.

— Я уже стрелял в людей, — возразил Доннел. — Знаю, в последний раз это произошло годы назад, но…

— Это не просто произошло годы назад, — перебил Мачико. — Тогда возникла ситуация с заложниками, опасность угрожала жизням детей. Все согласились, что твои действия были совершенно оправданны. Но хладнокровно застрелить Изверга, без суда или очевидной причины — это совсем другое дело. Люди не будут знать, кого из них ты решишь убить следующим. Дрогнет даже вера Сопротивления в тебя. Ты мгновенно превратишься из пользующегося доверием лидера в вызывающего страх диктатора.

— После этого мне пришлось бы отказаться от руководства альянсом, — согласился Доннел. — Но дело того стоит.

Мачико покачал головой.

— Даже по твоим стандартам, это смешной план.

Доннел посмотрел на него.

— Не смешной.

— Абсолютно смешной, — повторил Мачико. — Будь Касим здесь, чтобы перехватить у тебя лидерство, твою идею можно было рассмотреть как последнюю надежду. Но Касим мертв, и у тебя нет другого надежного преемника. Без тебя альянс распадется, и в любом случае вспыхнет борьба.

— Что еще мне остается? — спросил Доннел. — Я не могу без всяких доказательств обвинить Изверга перед общим правосудием.

— Ты можешь поговорить с Майором, — предложил Мачико. — Мы знаем, что Изверг его шантажирует. И в своих планах будет рассчитывать на Майора. Используй свое красноречие и знаменитое обаяние, чтобы уговорить Майора обратиться против хозяина.

— Легче сказать чем сделать, — отозвался Доннел. — Изверг держит меч над головой Майора.

— Это правда, но вспомни: Майор получил свое прозвище из-за того, что любит забрасывать приказами других людей. Ему не понравится подчиняться распоряжениям Изверга. Пообещай Майору, что поможешь сохранить его секрет, потешь его эго, скажи, как сильно им восхищаешься.

— Ты хочешь, чтобы я сказал Майору, что восхищаюсь им? — с отвращением повторил Доннел.

— Ты скажешь все, что потребуется, лишь бы заставить его перейти на нашу сторону, — заверил Мачико.

— Заставь меня еще поцеловать его в задницу! — В ходе разговора голос Доннела стал тише, но теперь он снова раскричался. — Я держал ситуацию под контролем, пока ты все не испортил.

— Не по своей вине, — возразил Мачико. — Тебе следовало сказать мне о соглашении с Извергом.

— Я собирался все тебе рассказать прошлой ночью, но затем мы обнаружили, что Тэд имплантирован и… — Доннел в отчаянии махнул рукой. — Тебе следовало спросить меня, прежде чем выскакивать с назначением Блейз офицером, но мы оба знаем, почему ты этого не сделал. Ты уже знал, что я откажусь.

Внезапно меня отпустила паника и накрыла такая же злость, как и их. Я обнаружила, что стою и бешено выплевываю слова.

— Конечно, ты бы отказался. Шону Доннели не нужна совершенно бесполезная девчонка-офицер!

Доннел потрясенно взглянул на меня.

— Я не это имел в виду, Блейз.

— Правда? — спросила я. — Когда мой брат прибыл в Нью-Йорк, ему было всего шестнадцать. Но ты с радостью дал ему офицерский чин, доверил все секреты Сопротивления и даже научил программированию порталов.

В наступившей болезненной тишине я рухнула в кресло, высказав, наконец, все, о чем молчала шесть лет.

— Едва узнав это, Симус спорталился в Америку-Межпланетную и заключил сделку с иномирцами. Он вернулся, чтобы подложить бомбу в главное реле Нью-Йоркского портального центра, и вновь сбежал, прежде чем взрыв вырубил все порталы в городе.

Мне пришлось прерваться, чтобы перевести дух.

— А после ухода Симуса ты игнорировал меня! Хаосовы слезы, я делала все, чтобы тебя порадовать, но ты игнорировал меня шесть лет! Я думала, что теперь все изменилось, что у тебя остались осколки чувств ко мне, но ошибалась. Я делала все, что ты просил, даже согласилась на фальшивую помолвку с отвратительным, пугающим человеком, но ты по-прежнему и думать не можешь о том, чтобы сделать меня офицером.

Я посмотрела на Доннела.

— Почему же? Потому что я девушка, потому что ты думаешь, я окажусь предателем, как и мой брат, или потому что ты считаешь Льда моим настоящим отцом?

В ужасе я затихла. О, хаос, хаос, хаос. Что я натворила? Что я наговорила? Произошло то же, что и во время моего спора с Доннелом после ухода брата. Тогда я в гневе прокричала слова, которые не могла взять назад. Сейчас я сделала это во второй раз. Я спрятала лицо в ладонях, пытаясь закрыться от вселенной.

Глава 20

Я стояла, по-прежнему закрывая лицо руками и чувствуя на ладонях теплую сырость слез. Голос Доннела доносился удивительно издалека.

— Мачико, ты это подстроил? Если да, клянусь, я тебя убью.

— Нет, — ответил Мак. — Я понятия не имел, что Блейз думала…

— Убирайся из комнаты, Мачико, — велел Доннел. — Убирайся сейчас же!

Мне стукнула в голову нелепая мысль. Это кресло заставило меня произнести все эти вещи. Оно действительно проклято.

Я услышала, как дверь открылась и закрылась. Мачико ушел, и я осталась наедине с Доннелом. После долгого молчания я убрала руки от лица, открыла глаза и посмотрела на него. Я ожидала, что Доннел разозлится, но он выглядел бледным и неуверенным.

Внезапно я обрела странное спокойствие. Изверг попытается захватить лидерство в альянсе. Я только что в бешенстве наорала на Доннела и сказала непроизносимое. Мне больше нечего было терять, потому что хуже уже некуда.

— Пожалуйста, ответь на мои вопросы.

Доннел пробежался пальцами по волосам и сделал глубокий вдох.

— Уходя, Симус оставил мне записку. Он ненавидел меня за то, что я покинул его ребенком. Винил меня в смерти вашей матери в Лондоне. Сказал, что видел смысл в ее отказе рисковать и переходить через портал, когда она ждала ребенка, но я мог привезти вас троих в Нью-Йорк через несколько месяцев, и тогда она осталась бы жива.

Он вздохнул.

— Я понимал, почему Симус винил меня в смерти вашей матери, потому что и сам это чувствовал. Тогда я пытался поговорить с тобой, и ты прокричала, что ненавидишь меня даже больше Симуса. Я понял и это. С тех пор я так боялся говорить с тобой о Лондоне, о твоей матери или брате, что едва решался вообще открыть рот.

Эти слова потрясли меня. Шесть лет я боялась говорить с Доннелом. И никогда не думала, что и он может испытывать тот же страх.

— Я надеялся, что ты сблизишься со мной, — продолжал Доннел. — Дашь мне шанс залатать разрыв между нами. Когда этого не произошло, я решил, что должен сам что-то предпринять, но все время нервничал и откладывал, совершая с тобой ту же ошибку, что и с твоей матерью. Недели превращались в месяцы и годы, а стена между нами становилась все выше.

Он помедлил.

— Пожалуйста, мы можем сесть и поговорить обо всем спокойно?

Я кивнула и мы оба сели. Я пыталась принять его слова и принесенный ими вихрь эмоций.

— Ты продолжаешь меня ненавидеть? — спросил Доннел.

— Нет. — Тыльной стороной ладони я утерла влагу с глаз. — Я и тогда тебя не ненавидела. Я знаю, что кричала это во время спора после ухода брата. Я тогда много кричала, но не всерьез. Меня так ранило и разозлило все произошедшее. Пожар забрал маму и дом. Брат ушел и оставил меня в чужом месте, полном незнакомцев. Я была ошеломлена и била вслепую.

У меня вырвалось что-то среднее между стоном и рыданием.

— Я и сейчас поступила так же, да? Тревога из-за Изверга поглотила меня, и я принялась обвинять тебя.

— Значит, вот что ты, на самом деле чувствовала ко мне, когда прибыла в Нью-Йорк? — спросил Доннел. — Что тебе рассказывала обо мне мама? Наши отношения с Кейрой всегда были взрывными, особенно в конце, так что, наверное, ничего хорошего.

— Она вообще о тебе не говорила, — ответила я. — Она рассказывала мне истории о своем детстве и, думаю, иногда обсуждала тебя с Симусом, но никогда не называла мне твое имя. Другие люди объяснили мне, что мой отец — живая легенда, о которой говорит лондонское Сопротивление, человек, написавший «Гимн Земли». Один из них дал мне твою старую фотографию, поэтому я знала, что ты очень похож на Симуса, но все же ты казался скорее мифом, чем настоящим человеком.

— Ох. Я чертовски плохой отец. — Доннел покачал головой. — Кое-чего я так и не понял. Почему Симус не взял тебя с собой? Вы двое явно были преданы друг другу. Симус заключил сделку с иномирцами, которые ненавидели нас из-за отсрочки колонизации их миров. Он сказал им, что мы все еще можем программировать порталы и пользоваться ими, и согласился подложить бомбу в главное реле нью-йоркского портального центра взамен на место для себя в одном из новых миров. Почему он не настоял и на месте для тебя?

— Он выбил для меня место, — возразила я. — Но я отказалась уйти с ним.

Доннел пораженно взглянул на меня.

— Ты знала, что собирался сделать Симус?

— Я ничего не знала о бомбе. Заключив сделку с иномирцами, он вернулся повидаться со мной. Сказал, что ненавидит Нью-Йорк и подготовил для нас переезд в новый, более хороший мир под названием Пайррус. Мне стоило понять, что иномирцы не дадут нам места в новом мире, не получив что-то взамен, но я была слишком глупа, чтобы об этом подумать. Меня волновало лишь то, что Симус уходит и я больше никогда его не увижу.

— Но если Симус просил тебя уйти с ним, почему ты отказалась?

Я неверяще уставилась на Доннела.

— Разве не очевидно? Я ушла бы с Симусом куда угодно на этой планете, но никогда бы не покинула Землю.

Последовала долгая пауза, прежде чем Доннел заговорил вновь.

— Что же касается предположений об отцовстве Льда… Не знаю, кто тебе такое сказал, но этот человек явно не знал, что происходило между мной и Кейрой. Наши отношения стали катастрофой, но великолепной катастрофой, и для нас не могло существовать никого другого. Я никогда не сомневался, что ты моя дочь. Ни на секунду.

Мгновение я сидела молча, вбирая разумом неистовую искренность его голоса и отгоняя прочь сомнения.

— Много лет назад я назначил день твоего восемнадцатилетия датой, когда я должен рискнуть всем и поговорить с тобой, — продолжал Доннел. — С твоим братом я совершил все возможные ошибки. Попытался возложить на него все мои надежды в момент его появления здесь. Меня не останавливала мысль, что Симусу всего шестнадцать и он сокрушен скорбью по твоей матери.

Он всплеснул руками.

— Я знал, что не должен повторить ошибки с тобой, Блейз. Мне следовало дать тебе свободно выбрать будущее, а не навязывать мои собственные желания. Я планировал поговорить с тобой в день восемнадцатилетия и предложить все возможные варианты твоего будущего. Если бы ты захотела стать офицером и, возможно, когда-нибудь моей преемницей, я бы тебя поддержал. Реши ты остаться в тени простым членом Сопротивления, я бы поддержал и это. Я обсуждал свои планы с Мачико и Касимом, и они согласились, что это так же разумно, как и другие мои идеи.

Я в замешательстве тряхнула головой.

— Мы разговаривали в мой день рождения, но ты ни слова не сказал о моем офицерстве.

— Я дошел до обсуждения необходимости в новом заместителе, попытался спросить, что ты думаешь о моих молодых офицерах, но ты ни словом не намекнула, заинтересована ли сама им стать.

Я моргнула.

— Ты обсуждал со мной своих офицеров, чтобы посмотреть, не предложу ли я занять этот пост?

— Да, но ты ничего не сказала. Я решил не заострять внимание на теме, поскольку появление иномирцев осложнило ситуацию. На следующее утро я переговорил с Мачико и рассказал ему, что собираюсь отложить разговор с тобой на тему офицерства до весны.

Он всплеснул руками.

— Упрекая Мачико, я имел в виду именно этот разговор. Мак знал, что смерть Касима ослабила мои позиции, что альянс недоволен и назначение первой женщины-офицера может обострить проблему. Все еще поверить не могу, что Мачико провернул это за моей спиной.

— Ты прав. Это полная бессмыслица. Не могли бы мы вернуть Мачико? Я хотела бы задать ему несколько вопросов.

Доннел растерянно взглянул на меня.

— Если ты этого хочешь. Вернусь через пару минут.

Он встал и вышел за дверь. Впервые я осталась одна в комнатах Доннела. Я поднялась, посмотрела на свое проклятое кресло и на то, в котором обычно сидел Мачико. Это выглядело совершенно по-детски, но…

Я не могла поднять кресла из-за их тяжести, поэтому пришлось тащить мебель по полу. Хватило минуты, чтобы поменять их местами. Я с невинным видом уселась в свое новое задолго до того, как Доннел и Мачико вернулись в комнату. Когда они пришли, я заметила у Мачико красную припухлость под правым глазом, что не помешало ему бросить растерянный взгляд на кресло. Я заговорила, пока он не успел поинтересоваться, каким чудом оно поменяло цвет.

— Почему?

— Что? — мгновенно отозвался Мачико.

— Ты старательно подготовил мое назначение первой женщиной-офицером Доннела. Я могу понять: ты хотел, чтобы я проложила дорогу к чину для твоей жены и дочерей, но зачем делать это в такое время, не дожидаясь весны? Ты должен понимать, что мое утверждение в роли офицера станет лишь первой битвой в долгой войне. Члены подразделений, противостоящие выбору женщин-офицеров, воспользуются любым шансом, чтобы раздуть проблему и отказаться выполнять мои приказы, начнется серьезный спор, могу ли я пользоваться луком и возглавлять охотничьи группы.

Мачико улыбнулся.

— Ты гораздо умнее своего отца.

— Спасибо, — пробормотал Доннел.

Мачико проигнорировал его, не отрывая от меня глаз.

— Я годами внимательно наблюдал за тобой, Блейз. Я думал, ты станешь хорошим офицером, потому что умна, преданна и внимательна, но я не знал, есть ли у тебя дополнительные качества, необходимые будущему лидеру альянса.

Он помолчал.

— Произошедшее на крыше было потрясающе. Жюльен взбесился, Лютер стоял в полной нерешительности, а Аарон ждал, что руководство возьмет на себя кто-то другой. Именно ты, Блейз, приняла командование и нашла самые нужные слова. «Я не позволю покрыть нас стыдом, убив военнопленных».

Он покачал головой.

— Мне не стоило удивляться. Доннел годами боролся при помощи своих песен, пока не основал Сопротивление Земли, а затем начал сражаться с оружием в руках. Вполне логично, что и его дочь умеет разить словами.

Он пожал плечами.

— Тот момент на крыше убедил меня, что ты станешь гораздо лучшим лидером, чем Жюльен, Лютер или Аарон, но ты права — сейчас плохое время для споров о назначении женщин офицерами. Я бы не стал рисковать, не будь здесь замешан еще один фактор. Ты нужна нам на офицерском посту немедленно, Блейз, потому что ты была в Лондоне во время пожара.

Его слова меня напугали.

— Лондон сгорел шесть лет назад. Какое это имеет значение сейчас?

— Лондон был оставлен в две тысячи триста восемьдесят втором году, — ответил Мачико. — Девятнадцать лет спустя по нему пронесся пожар. Нью-Йорк опустел в две тысячи триста восемьдесят девятом. Огненный шторм накроет его ближайшим летом.

Теперь я пребывала на грани паники.

— О чем ты говоришь?

— Мачико неразумно тревожился из-за количества пожаров прошлым летом, — сказал Доннел. — Я все время говорил ему, что усиление пожаров в такую жаркую сухую погоду естественно, но он не слушал.

— Те возгорания произошли не просто из-за жаркого лета, — возразил Мачико. — Я говорил с людьми, прибывшими из Лондона. Количество мелких пожаров росло в течение нескольких лет, а летом две тысячи четырехсотого они высыпали повсюду. Зимой все затихло, но летом две тысячи четыреста первого возник настоящий огненный шторм. Здесь вырисовывается та же картина.

Моя голова поплыла, и образы шестилетней давности смешались с нынешними. Меня окружали дым и пламя, но горели здания в Нью-Йорке, а не в Лондоне.

— Мы должны покинуть Нью-Йорк этой весной, — продолжал Мачико. — Я месяцами предупреждал Доннела об этом. Он не принимал угрозу огня всерьез, но я знаю, что ты примешь, Блейз. Ты нужна нам в офицерском звании, потому что веришь в опасность приближающегося пожара и найдешь слова, чтобы убедить Доннела и остальных.

— Я уже уверен, что мы должны покинуть Нью-Йорк, — сказал Доннел. — С каждым проходящим годом старые запасы все больше гниют от сырости или достаются крысам, а падающие звезды представляют растущую угрозу. Я согласен, что мы должны начать планировать переход в новое место, возможно, вверх по реке, но будет непросто найти подходящие здания в хорошем состоянии и с солнечными батареями.

— Недостаточно начать планировать переселение, которое произойдет через два, три или пять лет, — возразил Мачико. — Мы должны уйти этой весной и полностью покинуть район Нью-Йорка. В идеале, нам следует перебраться на юг, где зимы мягче. Найти место в сельской глубинке с озером или рекой, чтобы могли продолжать охотиться и рыбачить, а еще с полями, с которых можно получать урожай. Подумай, как было бы хорошо вновь поесть хлеба.

Он жадно наклонился вперед.

— Проблемой южного направления всегда оставались укрепления, окружающие гражданские поселения и отрезающие большую полосу земель. Семьсот человек не могут пробраться вдоль Ограды, не выдав себя и не подвергшись нападению. Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой и его друзья — вот решение этой проблемы, поскольку мы можем выменять их на безопасный проход.

— Обмен иномирцев даст нам преимущество, — согласился Доннел. — Свободный проход вдоль Ограды откроет для альянса множество новых вариантов, но он не перевешивает опасностей поспешного переселения. Мы должны потратить на подготовку год, а лучше два.

Мачико думал, что Нью-Йорк запылает, как Лондон. Доннел ему не верил. Мое нутро говорило, что Мачико прав, но Доннел сочтет, что это лишь страх огня. Здесь требовались твердые доказательства, а не мнения, а их нет… Есть!

— Другие города опустели в то же время, что и Лондон, — сказала я. — У Тэда есть доступ ко всей информации земной сети данных. Он может рассказать нам, не сгорели ли те города.

Доннел и Мачико обменялись взглядами.

— Приведи Тэда, — распорядился Доннел. — Но не говори ему, в чем дело. Я не хочу, чтобы он врал о пожарах, лишь бы мы отправили его за Ограду.

Я поспешила за Тэдом. Иномирцы оставались под замком в моих комнатах, да еще закрылись на все запоры, поэтому мне пришлось дождаться, пока они откроют дверь. Выводя их на завтрак, я слишком отвлеклась, чтобы обратить внимание на комнату, но теперь заметила, что они свернули постельное белье и сложили его в углу до тошноты ровными стопками.

Феникс перехватила мой взгляд на постели.

— Мы навели порядок, — нервно сказала она.

— Спасибо, — ответила я. — Простите, что накричала раньше. Я не привыкла делить свои комнаты с чужими людьми.

— Тэд рассказал нам о произошедшем на крыше, — заметил Брейден. — Мы понимаем, что ты пошла на огромный риск, укрывая нас здесь. Мы очень тебе благодарны.

— Доннел уже пришел в себя, — сказала я. — И хочет поговорить с Тэдом.

Трое иномирцев обменялись паническими взглядами.

— Он собирается сбросить меня с крыши? — спросил Тэд.

— Нет, ничего подобного, — отозвалась я. — Он просто хочет, чтобы ты дал ему информацию о событиях последних лет.

— Просто ответь на вопросы, Тэд, — посоветовала Феникс. — Не говори ничего, что приведет к новым проблемам.

— Я постараюсь, — ответил Тэд.

Через две минуты мы достигли комнат Доннела. Тот подтянул к кружку еще одно кресло. Тэд сел и хмуро взглянул на Мачико.

— Что произошло с твоим лицом? — спросил он.

— Ты имеешь в виду глаз? — показал на припухлость Мачико. — Меня ударил Доннел.

Тэд поразился.

— Но… почему?

— Я пытался донести мысль, что он должен сперва советоваться со мной, прежде чем предпринимать серьезные действия, — вмешался Доннел. — Особенно если эти действия подвергают опасности мою дочь.

— Пожалуйста, не смотри так, — оживленно добавил Мачико. — Ты знаешь, что земное Сопротивление — это группа борцов за свободу, готовых прибегнуть к насилию, чтобы настоять на своем. Первым делом по прибытии ты увидел, как Доннел бил человека из другого подразделения. Не удивляйся, что порой и мы обмениваемся тумаками.

— Нам надо обсудить более серьезные вещи, чем мой стиль руководства, — заметил Доннел. — Тэд, я хочу узнать, что происходило в других городах.

Глаза Тэда начали фокусироваться на невидимых объектах.

— Все они покинуты, за исключением Эдема в Земле-Африке. Там работают группы иномирцев, поддерживая земную сеть данных и…

— Эдем был последним городом, построенным на Земле, — перебил Доннел. — Один из любимых проектов твоей семьи до изобретения межзвездных порталов. Эдем меня не интересует. Мне важно, что произошло в более старых городах после ухода последних гражданских.

— Информации немного, — ответил Тэд. — Я вижу пару отчетов о преступных бандах, покидающих города и пытающихся завладеть гражданскими поселениями. Несколько поисковых музейных партий. Одна из них в прошлом году пыталась отследить в Сердце Парижа пропавшие картины.

Доннел многозначительно взглянул на Мачико.

— Сердце Парижа опустело в то же время, что и Лондон, не так ли?

— Да, — подтвердил Тэд. — Вы уже знаете, что Лондон сгорел в две тысячи четыреста первом. Есть отчеты о пожарах в близлежащих городах. Снимки выглядят просто ужасно. Вижу ночное небо, освещенное… Нет, простите, это не Лондон. Изображение появилось в связи с пожарами. На самом деле, это снимок крупного возгорания в Лагосе, Земля-Африка, в две тысячи четырехсотом году.

— Нам пришлось забрать людей из Лагоса в две тысячи триста восьмидесятом из-за наводнения, — сказал Мачико. — Там еще оставались гражданские. Когда они окончательно покинули город?

— В две тысячи триста восемьдесят первом, — отозвался Тэд.

— За год до опустошения Лондона, — со значением заключил Мачико.

Доннел проигнорировал его.

— Что-нибудь насчет Дублина?

— Очень близко к нему существует поселение. Оттуда не сообщают о каких-либо проблемах с преступниками. Иногда в город отправляются экспедиции за припасами.

Доннел рассмеялся.

— Значит, в наши дни респектабельные граждане тоже мародерствуют?

— Что с Нью-Токио? — спросил Мачико.

— Вновь множество изображений огня. Есть большое количество отчетов о мелких пожарах в оставленных городах, но действительно крупных лишь четыре: Лондон, Нью-Токио, Лагос, Сидней.

Доннел встал.

— Эти названия… В две тысячи триста семьдесят пятом году Сопротивление попыталось занять все пять комплексов региональных парламентов объединенной Земли. Пять зданий в пяти городах на пяти континентах. Лондон, Нью-Токио, Лагос, Сидней, Нью-Йорк. Ты говоришь, что огненные штормы поглотили четыре города? Только их, больше ничего?

— Да, — сказал Тэд. — Позволь мне…

Мачико тоже вскочил на ноги.

— Всегда с одинаковым временным интервалом? Девятнадцать лет после ухода из города?

— Минимальный промежуток между уходом и огненным штормом — семнадцать лет и одиннадцать месяцев. Максимальный — двадцать лет и два месяца, — гаркнул в ответ Тэд. — Пожалуйста, дайте мне попытаться выяснить, почему погибли именно эти города.

Следующие несколько минут стояла мрачная тишина. Из Нью-Йорка люди ушли в лето перед моим рождением. Мы уже вступили в опасный период.

— Должно быть, дело в энергетической сети, — наконец сказал Тэд. — Региональные парламентские комплексы объединенной Земли включали множество энерго- и водосберегающих систем, и городские сети также сменились новыми, более эффективными. Они обладали резервуарами в соответствии со средним уровнем потребления. Избыток переходил в буферные…

Он потянул себя за волосы.

— Не знаю, как это проще объяснить.

— Резервуар энергии, — повторила я. — У нас на крыше есть бак для воды. Когда мы используем воду, ее уровень уменьшается, а во время дождя растет.

— Да, — согласился Тэд. — Это не совсем то же самое, но твоя аналогия подходит. Когда люди покинули город, власти закрыли водоснабжение и энергетическую сеть. Электричеством больше никто не пользовался, но оно продолжало поступать в резервуар.

Мачико нахмурился.

— Как? Откуда приходила вся эта энергия? Никто не стал бы отправлять ее в пустой город.

— Она не поступала извне, — ответил Тэд. — Но здания, подобные этому, собирают много солнечной энергии.

— Если мы не используем воду, а дожди продолжаются, — заметила я, — наши баки не просто переполняются, лишняя вода начинает стекать по трубам в канализацию.

Глаза Тэда вновь быстро фокусировались на чем-то.

— Энергетические резервуары также обладали системой безопасности на случай переполнения. Думаю, в тех четырех городах она отключилась. По аналогии с вашим баком, трубы засорились и началось наводнение.

— В Лондоне были предупреждающие сигналы, — сказал Мачико. — Возросло количество случайных пожаров.

— Звучит разумно, — согласился Тэд. — Система контроля перегрузки состоит из множества секций. Если одна из них ломается, очевидно, происходит перепад энергии, приводящий к небольшому пожару. Сломанные секции автоматически отключаются от системы, и энергия идет в другом направлении, что усиливает давление на оставшиеся секции. Это давление нарастает по мере порчи секций, пока не доходит до катастрофического уровня. Все работающие секции разом ломаются и…

— И наступает огненный шторм, — жестко заключил Доннел. — Сколько у нас времени, прежде чем это случится здесь?

— Количество солнечной энергии, направляемой в резервуар, достигает пика в летние месяцы, — сказал Тэд. — Это самый опасный период. Пожары в четырех других городах начинались при летней погоде.

Доннел взглянул на Мачико.

— Ты прав, Мак. Прошлогодние пожары предупреждали, что система контроля энергетических перегрузок приближается к точке катастрофического обвала. Мы должны покинуть Нью-Йорк этой весной.

Ответа Мачико я не услышала — потерялась в воспоминаниях о лондонском пожаре. Этот кошмар произойдет снова. Нью-Йорк сгорит!

Глава 21

Десять минут спустя Доннел расхаживал по комнате, а мы за ним наблюдали.

— Мак шесть месяцев доказывал мне, что угроза огненного шторма реальна. Как, хаос побери, я смогу убедить всех остальных в ее серьезности, чтобы они покинули свои дома и собственность и ушли из Нью-Йорка этой весной? Я даже не рискнул сказать им, что Тэд имплантирован. Сделай я это, кто-нибудь мог попытаться вытащить имплант из его головы в тщетной надежде использовать его самому.

Кровавый образ появился в моем разуме, и я почувствовала тошноту. Тэд, по понятным причинам, испытывал то же.

— Сопротивление не нужно уговаривать уйти из Нью-Йорка. Его члены последуют за тобой куда угодно, — сказал Мачико.

— Мне это известно, — ответил Доннел. — Хаос знает, почему они сохраняют мне преданность, учитывая, как я подвел их в прошлом, но это так. Но остальные подразделения — совсем другое дело.

Мачико пренебрежительно пожал плечами.

— Не твоя вина, если другие подразделения решат остаться в Нью-Йорке.

Доннел взглянул на него.

— Мак, я не только лидер Сопротивления, но и глава всего альянса. Ты ожидаешь, что весной я с легким сердцем уйду и позволю мужчинам, женщинам и детям из подразделений сгореть заживо?

Я почувствовала такую же злость, как и Доннел. Многих людей из подразделений, особенно детей, я знала так же хорошо, как и членов Сопротивления. Я преподавала в школьных классах, помогала в яслях и немного ухаживала за больными. Меня ужаснула мысль позволить малышам и детям, которых я учила, качала и выхаживала во время зимней простуды, умереть в огне.

Мачико, сдаваясь, поднял руки.

— Прости, если я кажусь бездушным по отношению к другим подразделениям, но постарайся понять мою точку зрения, Шон. Я провел шесть месяцев, представляя кошмарное будущее. Даже если бы я сумел убедить Нацуми и своих дочерей уйти из Нью-Йорка со мной, каковы были бы наши шансы выжить в одиночестве? Сейчас я могу думать лишь о том, что моя семья и другие члены Сопротивления могут пережить пожар.

— Да, с твоей точки зрения положение улучшилось, — сказал Доннел уже спокойнее. — Но сейчас кошмары видятся мне. Подумай, что людям не удастся сбежать от нью-йоркского пожара в последнюю минуту, как удалось в Лондоне, потому что наши порталы не работают. Затем вспомни, что они отключились по моей вине.

— Порталы убил Симус, а не ты, — возразил Мачико. — Ты недооценил мальчишку, но и все мы тоже. Шон, ты должен сосредоточиться на будущих планах, а не на пережевывании прежних ошибок, иначе мы все пропали.

— Ты прав, — согласился Доннел. — Мы должны держать угрозу огненного шторма в секрете, пока не разработаем достойный план. Я не могу просто сказать людям, что нам необходимо покинуть Нью-Йорк. Надо предложить им перспективу нового, лучшего дома.

Он бросился в свое кресло.

— Думаю, предварительно мы должны спланировать уход на начало апреля. Направимся к южной оконечности Ограды и будем надеяться обменять Тэда, Феникс и Брейдена на безопасный проход между их защитными сооружениями и побережьем. Возможно, нам удастся даже выпросить немного овощных семян и домашнего скота.

Он повернулся к Тэду.

— Как думаешь, сказочно богатый и влиятельный Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой стоит нескольких куриц?

— Уверен, мой дедушка будет счастлив отдать достаточное количество куриц за мое возвращение, — сказал Тэд.

— Когда Ограда благополучно окажется за нами, мы продолжим путь на юг, пока не найдем что-нибудь похожее на новый милый дом, — продолжал Доннел. — Путешествие будет болезненно медленным. Все старые наземные дороги заброшены уже около двух веков, так что хаос знает, какие препятствия встретятся нам на пути.

— Ограда блокирует Пенсильванию, — пробормотал Тэд. — А до Вирджинии слишком далеко пешком.

— Это старые названия штатов, да? — спросил Доннел. — Я слышал о них, но не знаю, где они находятся. Я с гордостью считаю себя ирландцем. У них давние мятежные традиции, но по правде говоря, я провел большую часть жизни в Лондоне и Нью-Йорке. Ты думал, мне известно множество деталей о территории вокруг города, но это не так. В моем детстве все находилось на расстоянии одного шага через портал. Я бы даже не понял, на каком я континенте, если бы речь не шла о разных часовых поясах и транзитных участках, разделяющих межконтинентальные порталы.

Он вздохнул.

— Теперь все порталы замерли, и нам придется самим пройти тяжелый путь, волоча тележки, нагруженные припасами и малышами.

— Я совсем не хочу задавать сложные и раздражающие вопросы, — проговорил Тэд. — Но вы не рассматривали возможность того, что порталы прекратили работу лишь из-за поломки реле нью-йоркского портального центра?

— Реле не сломалось, Тэд, — уточнил Доннел. — Оно взорвано бомбой.

— Взорвано? — поразился Тэд. — Ты упоминал взрыв, но я думал, это случайность. Что-то вроде перегрузки энергетического хранилища. Я вижу множество записей об аварии реле портального центра Нью-Йорка, но никаких замечаний о бомбе.

Он покачал головой.

— Ладно, что бы с ним ни случилось, я хочу сказать, что есть еще полно работающих порталов вне окрестностей Нью-Йорка.

— Если ты говоришь о порталах в гражданских поселениях за Оградой, они с тем же успехом могут быть на Луне, — заявил Доннел. — Вероятно, мы сумеем обменять тебя на право мирно пройти вдоль Ограды, но, хаос, гражданские ни в коем случае не пустят нас внутрь и не позволят воспользоваться их порталами. Они не забудут тех, кто умер, защищая баррикады Нью-Йорка, и убивших их членах наших подразделений.

— Уверен, это чистая правда, — осторожно ответил Тэд. — Но, на самом деле, я думал о порталах в Филадельфии. Там расположено реле другого портального центра, и очевидно, оно еще работает, поскольку порталы в поселениях за Оградой связаны с ним.

— Ты имеешь в виду, что мы можем дойти до Филадельфии и запрограммировать портал там, чтобы отправиться куда угодно? — спросил Доннел.

Тэд кивнул.

— Но тебе не придется рисковать, перепрограммируя порталы. Я отключил защитный блок, мешавший тебе их использовать.

Я уставилась на него. Доннел уставился на него. Даже Мачико выглядел потрясенным.

— Как ты отключил защитный блок? — поинтересовался Мачико.

— Я воспользовался старыми кодами безопасности семьи Уоллам-Крейн и получил доступ к глобальным контрольным системам, — объяснил Тэд.

К Доннелу, похоже, с трудом вернулся дар речи.

— Ты можешь включить и настенные телики?

— Я уже пробовал, и не получилось, — ответил Тэд. — Крупная солнечная буря в две тысячи триста восемьдесят девятом году привела к нарушениям в технических районах земной базы данных большей части Земли-Европы и Земли-Америки. Восстановительные работы прошли не везде, и до сих пор остаются большие территории без покрытия, особенно в покинутых городах, вроде вашего.

— Их ремонт в любом случае выглядит плохой идеей, — сказал Доннел. — Нам нужно, чтобы люди работали, а не сидели, уставившись в телики дни напролет. Важно, что нам, возможно, придется пройти не весь путь до нового дома, а только до Филадельфии.

Он помолчал мгновение и смущенно спросил:

— А где находится Филадельфия?

— К юго-западу отсюда, — отозвался Тэд. — Сейчас я смотрю на старые карты. Хотел бы я показать их тебе.

Доннел встал, подошел к буфету, вернулся обратно и бросил на стол бумагу и пару карандашей.

— Нарисуй нам карту.

Тэд взял карандаш и изучил заостренный конец.

— Карандаши. Как…. исторично. Я вижу, ты раздобыл и настоящую бумагу.

— В правительственном здании объединенной Земли, — объяснил Мачико. — По юридическим причинам некоторые вещи требовалось физически записать или отпечатать на бумаге, поэтому мы получили огромное ее количество. Еще у нас есть достаточное число карандашей и около миллиона уже не работающих ручек, поскольку чернила высохли годы назад.

Тэд принялся неуклюже рисовать.

— Эта линия — побережье. Нью-Йорк — большое пятно здесь, а Филадельфия — пятно поменьше в глубине материка к юго-западу от нас.

Он прибавил серию маленьких крестиков.

— Покинув Нью-Йорк, гражданские направились на юг и заселили полосу небольших местечек от Олдбриджа до Вашингтона. Защитные сооружения вокруг этой территории вы называете Оградой.

Он помолчал, хмуро разглядывая лист бумаги.

— Когда минуете южный край Ограды, вам придется отыскать остатки дороги, ведущей к старой магистрали Нью-Джерси. По ней можно подобраться достаточно близко к Филадельфии, чтобы найти действующие порталы.

— На нашем пути нет крупных рек? — беспокойно спросила я. — Учитывая, сколько времени заброшены дороги, мы не можем зависеть от состояния мостов.

— Вы останетесь южнее Делавэра, но возможно, должны будете пересечь несколько мелких русел, — ответил Тэд.

— Нет ли работающих порталов где-нибудь ближе Филадельфии? — поинтересовался Доннел.

— Сейчас проверю. — Тэд молчал минуты две, прежде чем продолжить. — Саратога-Спрингс гораздо дальше Филадельфии, но туда можно добраться на лодках по Гудзону.

Доннел покачал головой.

— Гудзон перекрыт у Медвежьей горы.

— В таком случае, Филадельфия для вас лучший вариант. Портальный центр в Нью-Йорке покрывал огромную территорию на севере и на востоке. Когда он прекратил работу, в поселениях за Оградой начались серьезные проблемы, потому что им потребовались месяцы, чтобы подключить порталы к реле филадельфийского центра.

Он помедлил и растерянно продолжил:

— Я по-прежнему не нахожу никаких упоминаний о взрыве реле нью-йоркского портального центра.

Доннел и Мачико обменялись взглядами.

— Мы знали, что бомбу Симусу дали иномирцы, а не земные гражданские, — сказал Мак. — Но я думал, что гражданским, по крайней мере, известно об этом.

— Полагаю, мы должны быть благодарны, что мой сын решил подложить взрывчатку в портальный центр, а не в это здание. — Голос Доннела зазвучал жестче. — Вероятно, это из-за Блейз. Уверен, Симус с радостью убил бы меня, ведь винил в смерти матери, но не причинил бы вреда маленькой сестренке.

Глаза Тэда расширились, и он взглянул на меня. Я ответила предупреждающим взглядом и почувствовала облегчение, когда иномирец промолчал.

— Взамен на предательство иномирцы обещали моему сыну место в новом мире, — продолжал Доннел. — Тебе известно, выполнили ли они свою часть сделки? Есть ли какие-нибудь записи об отъезде Симуса Доннели с Земли в две тысячи четыреста первом году?

Казалось, молчание Тэда затянулось.

— Никаких записей о сделке с Симусом Доннели. Никакого Симуса Доннели в списках отправляющихся из Америки-межпланетной в две тысячи четыреста первом или две тысячи четыреста втором году.

Я стиснула руки. Иномирцы обманули Симуса. Он продал нас ни за что. Что произошло с ним после этого? Живет ли он где-нибудь в гражданском поселении или умер? Меня это не должно волновать. Меня это не волнует. Я…

— Я его нашел, — прибавил Тэд. — Симус Блейз отбыл на Пайррус в секторе Бета. Половина стандартных записей о его отправлении отсутствует. Похоже, твоего сына протащили нелегально.

Симус Блейз! Брат взял мое имя. Хаос, я могла понять, что он не захочет сохранить фамилию Доннели, но зачем втягивать меня в его измену?

— Значит, Симус теперь живет на Пайррусе в секторе Бета, — пробормотал Доннел.

Последовало долгое молчание. Я расцепила руки и осмотрела маленькие полумесяцы, оставленные вдавленными в кожу ногтями.

Наконец, Доннел вновь заговорил.

— Давайте забудем о прошлом и сосредоточимся на настоящем. Если мы сумеем достичь действующих порталов, то получим возможность выбрать новый дом где угодно в Америке. Тэд, сможешь выяснить портальные коды мест и проверить, живут ли там люди? Спорталиться вглубь существующего гражданского поселения — очень плохая идея.

— Легко, — ответил Тэд. — Я могу использовать диагностические системы портальной сети, чтобы проверить, когда портал использовался в последний раз. К тому же, могу дистанционно активировать портал и уточнить, работает ли он. В данный момент я проверяю случайные порталы в Филадельфии. Пока ни один из них не включался более десяти лет, но около половины еще функционируют.

Доннел легко качнул головой, словно не мог в такое поверить. Я чувствовала то же самое. Тэд стоял с нами в комнате, но дистанционно активировал порталы в другом городе. Каким бы невероятным ни казалось, это должно быть правдой. У Тэда не было причин нам лгать. На самом деле, имейся у него хоть какой-то разум, он бы и не заикался о своих возможностях. Я понимала, почему Феникс так волновалась о том, что нам может рассказать Тэд.

В моем мозгу пролетели ритуальные напевы из детской игры с порталами. «Включись! Включись! Портал, включись! Мы приказываем тебе именем Ньютона. Велим именем Эйнштейна. Заклинаем именем Таддеуса Уоллама-Крейна!»

Я испытала безумный порыв произнести это вслух. Если Тэд мог мысленно контролировать порталы, то детская идея, что имя Таддеуса Уоллама-Крейна обладает магической властью над порталами, не так уж глупа.

— Хорошо, — ошеломленно заключил Доннел. — Итак, теперь у нас есть приблизительный план, но нам нужно выяснить еще много деталей, прежде чем я объявлю альянсу об угрозе огненного шторма. До тех пор никто не произнесет ни слова об этом за пределами комнаты. — Он повернулся и многозначительно взглянул на Тэда. — Включая тебя, Таддеус Уоллам-Крейн!

— Я не могу ничего рассказать даже Феникс и Брейдену? — спросил Тэд. — Они заслуживают полного доверия.

— К тому же, они уже совершенно испуганы, — ответила я. — Вряд ли им стоит узнавать, что Нью-Йорк может запылать в любую минуту.

Тэд вздохнул.

— Возможно, ты права.

Доннел повернулся ко мне.

— Блейз, на следующие несколько дней я посылаю вас с Тэдом за припасами.

— Что? — уставилась я на него. — Я не могу уйти за припасами, когда Изверг стоит на грани развязывания войны.

— Войны? — потрясенно взглянул на меня Тэд. — О чем ты?

— Тихо! — рявкнул на него Доннел и вновь обратился ко мне. — Да, Изверг готов развязать войну, и именно поэтому ты должна отправиться на поиски, Блейз. Изверг расчетлив и всегда очень тщательно готовил свои претензии на власть. Надеюсь, ему потребуется, по крайней мере, несколько дней, чтобы подготовиться к борьбе за лидерство в альянсе, и у меня хватит времени переманить Майора на нашу сторону, но все зависит от того, сможет ли Изверг сдержать свой гнев в узде.

Лицо Доннела вытянулось.

— Если ты останешься здесь, то один твой вид доведет Изверга до бешенства. Бруклин начнет отмечать назначение женщины-офицера, и им достаточно сделать одно злорадное замечание в неподходящее время, чтобы подтолкнуть Изверга к моментальному насильственному ответу. Если даже этого не произойдет, Майор яростно протестует против присвоения офицерских чинов женщинам, и его твое назначение разозлит почти так же, как Изверга. У меня появится больше шансов залучить к нам Майора, если отослать тебя.

Я хмуро обдумала сказанное. Мне не хотелось трусливо сбегать, но Доннел прав. Мое присутствие лишь добавит ему проблем.

— Ты не можешь идти одна, — проговорил Доннел. — А уход Тэда даст моим офицерам время справиться с оставшимися порывами сбросить его с крыши.

Я неохотно кивнула.

— Ладно, мы идем.

— Я не отправляю вас пешком посреди зимы, — сказал Доннел. — Так что вы должны где-то раздобыть лодку. Не представляю, за чем именно вас послать, но…

— За лекарствами, — с готовностью прервал его Тэд. — Ты говорил, вам давно не хватает лекарств.

— Мы бы очень обрадовались большему количеству медицинских препаратов, — согласился Доннел, — но гражданские, покидая Нью-Йорк, забрали почти все необходимое для лечения. Когда-то давно мы посетили все больницы и вынесли оставшееся.

— Дай мне проверить земную сеть данных. — Несколько минут Тэд молчал. — Возможно, гражданские не знали о военных складах. Один из них на берегу реки между Йонкерсом и монументом Керра в Тэрри. Он включает крупный медицинский отдел, и если регистрационные данные верны, после ухода людей там осталось много лекарств. Все хранилось в стазисных шкафах и должно быть в хорошем состоянии.

— Похоже, стоит посмотреть, — заметил Доннел. — Если вам повезет найти хоть какие-то лекарства, помните, что нам нужны полные инструкции по их использованию.

— Если на них не будет подробных пометок, я могу просмотреть информацию в земной сети данных, — отозвался Тэд.

— Ты можешь воспользоваться сетью данных и поискать для нас возможные новые дома. — Доннел повернулся ко мне. — Блейз, думаю, ты уже дважды поднималась по реке до Тэрри.

— Трижды, — поправила я.

— Тогда ты знаешь, что делать, — сказал Доннел. — При других обстоятельствах, я бы попросил тебя запускать зеленую ракету каждый день на рассвете и закате, чтобы мы знали, что с вами все в порядке, но, возможно, лучше не открывать твое местонахождение Извергу. Если же возникнут проблемы, сразу отправляй знак тревоги.

— Да.

— Ты, Тэд, Феникс и Брейден можете поужинать до того, как Изверг вернется с охоты. После этого вы должны вернуться на шестой этаж и оставаться здесь. Мы с Мачико соберем все, что вам понадобится в путешествии, и сложим у задней двери крыла Сопротивления.

Он помолчал.

— Вы с Тэдом встанете завтра до рассвета, заберете все необходимое и ускользнете с первыми лучами солнца. Вам надо продвинуться вверх по реке, прежде чем Изверг узнает о вашем уходе. При возвращении удостоверьтесь, что охотничьи партии на заданиях.

Доннел на секунду затих.

— Тэд, не мог бы ты подождать снаружи, пока я быстро переговорю с Блейз?

Тэд послушно вышел в коридор. Доннел дождался, пока он закроет за собой дверь, и заговорил.

— Блейз, тебя не беспокоит путешествие наедине с этим парнем?

Я удивленно рассмеялась.

— Тэд не опасен.

— Лично я считаю, что человек, способный дистанционно активировать любой портал на Земле, не просто опасен, но и абсолютно ужасен, — заметил Мачико.

— Да, это было потрясающее открытие, — согласился Доннел. — Но не думаю, что оно что-то меняет. Тэд не способен наколдовать изменения в мертвых порталах Нью-Йорка. В противном случае, он бы спорталился отсюда сразу после повреждения самолета, а не пришел бы к нам за помощью. Здесь или на реке с Блейз, Тэд по сути остается нашим пленником.

— Есть одна дополнительная деталь: Блейз станет идеальным заложником, — сухо сказал Мачико. — Знаю, Тэд своими стараниями помочь почти вызывает смущение, но возможно, он лишь притворяется, чтобы одурачить нас и вызвать к себе доверие.

— Вероятно, мне следует послать с ними Лютера или Аарона, — предположил Доннел.

— Лютер и Аарон тебе понадобятся здесь, — возразила я. — И потом, мы не хотим, чтобы кто-то еще узнал, что Тэд имплантирован. Любой, кто пойдет с нами, наверняка это выяснит, поскольку Тэд будет постоянно искать информацию о лекарствах и новых домах в земной сети данных.

— Это правда, — согласился Доннел.

— Не думаю, что Тэд притворяется. — продолжила я. — По-моему, он действительно жаждет нам помочь. В любом случае, он неспособен взять меня в заложники. В драке его одолеет даже пятилетний ребенок.

Доннел согласно кивнул, и я вышла из комнаты за Тэдом.

Глава 22

Той ночью в мой сон вновь вторглись кошмары пожара, но на этот раз горел Нью-Йорк, а не Лондон, и я все время просыпалась, задыхаясь от ужаса. Сложился даже определенный порядок. Я пробуждалась в панике, выглядывала в окно, проверяя, что Нью-Йорк стоит в мирной темноте, а не покраснел от языков пламени, и вновь засыпала на полчаса.

Прерывистый ночной сон означал, что до ухода я бодрствовала достаточно времени, чтобы помочь иномирцам вернуть пожитки в их комнаты. Феникс и Брейден, похоже, испытали огромное облегчение от новости, что я забираю Тэда на несколько дней в поход за припасами. Очевидно, они считали, что тот окажется в большей безопасности вдали от Доннела и не сможет своими словами разозлить главу Сопротивления. Вполне возможно, они думали, что и сами будут в большей безопасности.

Спустившись по лестнице, мы с Тэдом обнаружили Мачико, ожидавшего у черного хода крыла Сопротивления. Он показал на две тележки поблизости.

— Мы подготовили вам все стандартное снаряжение, включая термические матрасы, спальные мешки и ракетницы. В маленькой пластиковой коробочке список самых распространенных ранений и болезней, с которыми нам приходится сталкиваться, а также запас бумаги и карандашей, чтобы Тэд вел записи обо всех лекарствах, что вы найдете. Включенные стазисные ячейке на дне содержат вашу еду и сигнальные огни.

— Понятно. — Я ожидала, что мы возьмем в лодку лишь одну тележку, но здесь лежала целая куча выключенных стазисных ячеек и других вещей. Конечно, они понадобятся, если нам повезет обнаружить лекарства.

— Я дал вам массу полезной информации, — сказал Тэд. — Могу я за это задать один вопрос?

— Зависит от вопроса, — ответил Мачико.

— Когда Доннел прибыл в Лондон для переговоров о создании альянса, он женился на одной из участниц лондонского подразделения. Этот брак был частью переговоров? Брак по расчету?

— Поверь мне, — отозвался Мачико. — Не было никакого расчета в любви Доннела и Кейры. Большинство женщин в Сопротивлении годами пытались привлечь внимание Доннела без малейшего успеха. Мы все решили, что его влечет только к планетам, предпочтительно, к бело-голубым. Но Доннел спорталился в Лондон, лишь раз взглянул на Кейру, бросился на колени и принялся целовать ей ноги.

Мачико рассмеялся.

— Я не преувеличиваю. Я спорталился в Лондон с Доннелом, и именно так он и поступил. Следующие несколько дней я считал, что наша портальная передача прошла с ошибкой и мозг Доннела смешался при переходе.

— Значит, это не было подстроено, Доннел и Кейра просто сошлись. — Тэд нахмурился, будто пытаясь что-то понять.

— Эти двое не просто сошлись. Они столкнулись, и всех вокруг снесло взрывной волной. Это добавило проблем в переговоры о создании альянса. Кейра собиралась выходить за кого-то другого, и тот человек, естественно, взбесился. Лед думал, что Доннел просто играет с Кейрой, планирует поразвлечься, а затем отвергнуть ее и вернуться в Нью-Йорк. Сопротивление было в шоке, и…

Мачико прервался, поскольку задняя дверь отворилась и вошел Доннел. При виде нас он остановился, снял с плеча рюкзак, открыл его и вручил нам с Тэдом пояса с ножами.

— Марша желает вам успешной экспедиции. — Он поколебался, шагнул вперед и, волнуясь, на долю секунды заключил меня в объятия.

— Будь осторожна, — сказал он, отпуская.

— Буду.

Доннел придержал дверь, а мы с Тэдом протолкнули в нее тележки. Я вздрогнула от встречи со страшно холодным рассветным воздухом, но продолжила двигаться по тропе. Когда мы завернули за угол Дома парламента, я проговорила ледяным тоном:

— Если тебе необходимо лезть с расспросами о моих родителях, я бы предпочла, чтобы ты спрашивал меня, а не других людей.

— Я бы спросил тебя, — откликнулся Тэд. — Но ты явно не присутствовала при их первой встрече. Тебе не больно тащить тележку?

Его забота успокоила меня.

— Нет. Все тяжелые вещи, вроде бутылок с водой, загружены к тебе. У меня, в основном, пустые стазисные ячейки, а они очень легкие.

— Пожалуйста, скажи мне, если потребуется помощь.

— Скажу, но тропа к лодке в лучшем состоянии, чем многие другие, так что я справлюсь. Нам придется остановиться на минуту, забрать кое-что из маленького бетонитового строения впереди.

— Что это за место? — поинтересовался Тэд.

— Оно служило проверочным пунктом, но мы храним там батареи. Их надо держать подальше от главных зданий на случай, если одна из них испортится от возраста и взорвется.

— Очень мило, — напряженным тоном ответил Тэд. — Зачем мы берем взрывающуюся батарею?

— Так мы сможем перезарядить двигатель, когда встроенная батарея опустеет.

Мы дошли до строения, я оставила тележку и вошла внутрь. На голом бетонитовом полу лежало около дюжины батарей. При помощи сигнальной лампы я осмотрела выбранное устройство, прежде чем вытаскивать его на улицу.

— Если на сером пластиковом корпусе есть темные пятна, то она испорчена, — пояснила я. — Эта выглядит безопасной.

— Лучше положить ее в мою тележку. — Тэд сдвинул спальные мешки и матрасы, чтобы освободить место.

— Впихни ее между матрасами, чтобы не растрясло.

Тэд нахмурился.

— Кажется, ты назвала ее надежной.

— Я сказала, она выглядит безопасной, и все же разумнее поберечься.

Тэд уложил батарею в свою тележку, и мы вновь двинулись в путь.

— Мачико сказал, твою мать звали Кейрой.

— Да.

— Значит, твоя мать пользовалась настоящим именем. Я заметил, что в Сопротивлении используют настоящие имена, но многие в подразделениях прибегают к прозвищам.

— Когда мама вступила в лондонское подразделение, люди прозвали ее Блейз, «вспышка», поскольку маму судили за поджог, но Лед продолжал называть ее настоящим именем. Со временем, и другие вернулись к имени Кейра.

— Значит, тебя назвали Блейз в честь матери, — рассмеялся Тэд. — Я сомневался, настоящее это имя или прозвище, но на самом деле, и то, и другое.

Я кивнула.

— Как твоя мать попала в лондонское подразделение?

Я сомневалась, что хочу делиться маминой историей с Тэдом. Это требовало объяснения многих расстраивающих меня вещей.

— Я помню, ты говорила, что она оказалась в неправильном месте в неправильное время, — прибавил Тэд.

Его сочувственный голос побудил меня начать рассказ.

— Мама родилась в две тысячи триста шестидесятом году. Ее родителями была совершенно респектабельная пара, жившая в Дублине. До рождения мамы они несколько лет стояли в листе ожидания переезда в новый колониальный мир, но из-за отсутствия родственников-иномирцев обладали низким статусом. К тому времени, когда маме исполнилось пять лет, планеты сектора Альфа уже закрыли двери перед новыми колонистами, а партия сторонников Земли блокировала открытие новых миров в секторе Бета.

Тэд болезненно скривился.

— Значит, твоя семья потеряла шанс переселиться в новый мир.

— Правительство объединенной Земли все время обещало восстановить порядок в городах, но они с каждым годом становились все опаснее. Большие территории Дублина перешли в руки мародеров. Оставшиеся жители строили баррикады, чтобы защитить свои районы, но сталкивались и с другими сложностями. Крупные проблемы причиняла погода, и здания, поврежденные штормами, так и не ремонтировались. Еда и другие припасы доставлялись от случая к случаю.

Я вздохнула.

— Люди побогаче переезжали в более мелкие и безопасные места, но мои бабушка с дедушкой не могли покинуть город. Они слишком залезли в долги с дублинским домом, который не могли продать.

— А не было способа отказаться от дома и кредита? — спросил Тэд.

— Тогда многие пытались это сделать, и правительство объединенной Земли выпустило новый закон. При желании вы могли уклониться от кредита, но за это получали уголовную запись о мошенничестве, так что ни один колониальный мир не впустил бы вас.

Тэд нахмурился, но ничего не сказал.

— Мои бабушка с дедушкой предпочли остаться в Дублине и родили еще двоих детей. Когда маме исполнилось десять, экспансионисты выиграли ключевое голосование за продолжение освоения сектора Бета. На следующий день дедушка встал в очередь, чтобы записаться в лист ожидания кандидатов на Бету. Но то же самое сделала половина населения Дублина. Дедушка провел три ночи в очереди, прежде чем вообще попал в здание.

Я пожала плечами.

— Должно быть, такие очереди выстраивались в каждом городе, а новые миры не открывались еженощно. Лишь через пять лет бабушке с дедушкой дали шанс покинуть Землю. Маме было уже пятнадцать, когда семья прибыла в Европу-межпланетную, чтобы начать путешествие в новый дом.

— Очевидно, что-то пошло не так и не позволило им уехать. Административная ошибка?

Мгновение я молчала, вспоминая горе на мамином лице во время этого рассказа. Один человек на тысячу страдал проблемой имунной системы, означавшей смерть на любой планете, кроме Земли. Мама оказалась одной из них. Она вышла из портала на Данае в секторе Альфа, служившей первым шагом в путешествии, рухнула, и люди настроили портал, чтобы вернуть ее на Землю.

Мама смутно осознавала голоса. Кто-то спрашивал ее родителей, хотят ли они спорталиться на Землю с дочерью. Отец ответил, что у них не будет другого шанса на переселение. Мать согласилась, что они должны вывезти в сектор Бета двух младших детей.

Я не решилась рассказать Тэду эту часть истории, боясь расплакаться.

— Да, что-то пошло не так. Родители и братья мамы отправились в новый мир — думаю, на одну из планет в секторе Бета, — а мама осталась. Всего в пятнадцать она оказалась совершенно одна. Вернулась в Дублин, но там было слишком опасно. Она собрала пару сумок, а перед уходом подожгла дом.

Тэд моргнул.

— Она подожгла дом? Зачем?

Мама говорила, что хотела уничтожить последнюю связь с покинувшими ее родителями, но мне не хотелось объяснять это Тэду.

— Она знала, что никогда не вернется, но поджог дома стал ужасной ошибкой. Когда мама уходила, полиция арестовала ее, а на следующий день устроили пятиминутный суд. Действительно, пятиминутный. В условиях чрезвычайного положения и борьбы с мятежами, на суды тратится мало времени.

— Но если дом принадлежал ее семье, твоя мать не совершила никакого преступления.

— Суд решил иначе. Она сожгла дом, значит, виновна в поджоге. Перед этим мама вынесла из дома вещи, значит, виновна в мародерстве.

— Но это совершенно не справедливо, — сказал Тэд. — Почему ее адвокат ничего не сделал?

— Из-за чрезвычайного положения ей не дали адвоката, — ответила я. — Это было ее первое преступление, никто не пострадал, а тюрьмы были переполнены, поэтому власти просто записали ее генетический код в базу данных преступников, проштамповали и освободили.

— Проштамповали? — переспросил Тэд.

— Сделали на тыльной стороне правой ладони татуировку с номером ее дела, чтобы каждый, глядя на нее, видел, что она преступница. Если ты посмотришь на правые руки большинства старых членов подразделений, то найдешь на них такие номера. В любом случае, после этого ни один законопослушный гражданин не дал бы моей маме ни еды, ни убежища, ни работы. Ее единственной возможностью оставалось перебраться в Лондон и попытаться найти кузена, который знался с лондонскими бандами. Хаос знает, как, но она выследила Льда.

Следующие пару минут стояла тишина. Мы уже приближались к лодочному сараю. Тэд окинул его оценивающим взглядом.

— Вы держите здесь лодки? Для чего этот сарай предназначался вначале?

— Здесь всегда хранились лодки, — ответила я. — Мы все еще пользуемся теми, на которых силы безопасности патрулировали реку.

Дверь лодочного сарая давно развалилась, поэтому мы с Тэдом протолкнули свои тележки через открытый проем. Я устанавливала свою возле ступенек, ведущих к лодкам, когда из тени появилась фигура.

— Привет, Блейз, — сказал Изверг.

Глава 23

Я уставилась на Изверга в полном неверии. Как он мог ждать меня здесь? Как узнал, что мы с Тэдом отправляемся в путешествие? Я инстинктивно оглянулась на дверной проем.

Изверг засмеялся.

— Думаешь сбежать, Блейз? Не получится.

Я знала, что не получится. Изверг стоял гораздо ближе меня к выходу, но возможно, Тэду удастся выбраться. Я подумала, не велеть ли ему бежать, но если Тэд попытается и не сумеет этого сделать, то Изверг, вероятно, его убьет. Оставалось лишь надеяться, что иномирец уже приобрел немного здравого смысла и сумеет промолчать.

— Мне обещали, что ты выйдешь за меня, — сказал Изверг. — Мне обещали, что я получу вакантный офицерский чин и стану заместителем Доннела, но ты украла этот чин, Блейз. Ты украла мой чин.

— Это была ошибка, — поспешно ответила я.

— Огромная ошибка, — согласился Изверг. — И ты ее исправишь. Вернувшись из этого путешествие, ты скажешь Доннелу, что решила выйти за меня сейчас же, что хочешь передать мне свой офицерский чин и хочешь, чтобы я стал заместителем. Ты добьешься, чтобы я получил все обещанное, потому что иначе я развалю альянс.

Он помолчал, словно смакуя мгновение.

— Для начала я навлеку на тебя общее правосудие за сокрытие факта, что ты все еще не можешь нормально пользоваться левой рукой.

— С моей рукой все в порядке, — сказала я. — Иногда она немного поднывает, вот и все.

— Правда? Всего несколько дней назад Ханне пришлось помогать тебе нести вещи.

Я покачала головой.

— Ханна просто чересчур опекала меня. Волновалась из-за пустяков.

— Дело не только в излишней опеке Ханны. Ты была проблемным ребенком шесть лет назад, когда унизила меня, укусив за руку. Я решил, что можешь снова причинить мне проблемы и отказаться от брака, поэтому подготовился. — Изверг махнул правой рукой. — Присоединяйся к нам, Ханна.

Я в отчаянии осмотрелась и увидела движение в самом темном углу сарая. Ханна медленно вышла из укрытия и повернулась ко мне. Теперь я знала, каким волшебством Изверг появился здесь. На него работала Ханна. Должно быть, она видела, как Мачико собирал нужное нам снаряжение, и рассказала об этом Извергу.

— Не смотри на меня таким раненым взглядом, Блейз, — сказала Ханна. — Сопротивление ясно показывало, что больше не желает меня. Ты бы не добилась от Доннела помощи, поэтому мне пришлось справляться самой. Это твоя вина, а не моя.

Похоже, мой мозг был слишком растерян, чтобы работать как следует.

— Не понимаю. Как работа на Изверга сделает тебя более популярной в Сопротивлении?

— Ханне больше не нужно беспокоиться о популярности в Сопротивлении, — ответил за нее Изверг. — Теперь она принадлежит Манхэттену.

Моя лучшая подруга меня предала. Ханна работала на Изверга, шпионила за мной и за Сопротивлением, чтобы купить себе новое будущее в манхэттенском подразделении.

Я все еще переживала это, оставаясь в глубоком шоке, когда Изверг внезапно шагнул вперед. Он схватил меня обеими руками за левую руку, резко дернул ее вверх и жестоко вывернул. Послышался щелчок, жуткая боль пронзила всю конечность. Я дико вскрикнула, и голос Тэда проорал из-за моей спины:

— Отпусти ее!

Он пытается мне помочь, подумала я сквозь туман боли, но лишь погибнет сам.

— Нет, Тэд, — завопила я. — Не вмешивайся!

— Отпусти ее, — вновь прокричал он.

Изверг выпустил меня. Я приземлилась на ноги, но попятилась назад и села на пол, держа левую руку правой. О, хаос, хаос, хаос, как же больно!

Изверг развернулся к Тэду.

— Не лезь в мои дела, пиявка!

Я сумела выгнуться на полу и увидела их: кряжистая фигура Изверга против худощавого Тэда, и Ханна, стоящая за ними с прижатыми ко рту ладонями. Она смотрела не на Изверга и не на Тэда, а на меня.

— Это и мое дело, — сказал Тэд.

Изверг шагнул вперед и замахнулся правым кулаком. Мой разум уже представлял, как этот кулак врежется в челюсть Тэда, как иномирец упадет на землю, и как Изверг займется им дальше. Будет бить в живот, ребра и лицо, пока на полу не останется окровавленная безжизненная масса.

Каким-то образом этого не произошло. Тэд двинулся в сторону и вперед. Его руки превратились в размытое пятно, поэтому я не поняла, что именно он ими делал, но нога определенно ударила по ноге Изверга. В следующую секунду тот лежал на земле и сжимал правое колено.

Я уставилась на них, решив на мгновение, что сломалась под действием стресса и отказалась от невыносимой действительности в пользу успокаивающей фантазии. Я попыталась моргнуть, но картина не изменилась. Изверг по-прежнему лежал на земле, глядя на Тэда в потрясенном неверии. Тот и сам выглядел пораженным, словно не мог поверить в произошедшее.

Изверг перекатился на живот, оперся на руки и левое колено, наконец, поднялся на ноги и посмотрел на Тэда.

— Я расскажу людям, что ты напал на меня, пиявка, натравлю на тебя общее правосудие, и тебя казнят.

— Ты правда планируешь рассказать всем, что не смог продержаться трех секунд в драке с тощим мальчишкой-пиявкой? — насмешливо поинтересовался Тэд. — Только подумай, как над тобой будут смеяться. Это даже более унизительно, чем укус Блейз.

Изверг вспыхнул и шагнул к Тэду.

— Попытаешься снова меня ударить, — предупредил иномирец, — и я сломаю тебе одну из костей. Левая рука, кажется, подойдет.

Ханна слабо вскрикнула. Изверг резко оглянулся на нее, словно вспомнив о ее существовании.

— Этой драки не было, — сказал он. — Ты ничего не видела.

— Драки не было, — дрожащим голосом повторила Ханна. — Я ничего не видела.

Изверг повернулся ко мне.

— Если ты не дашь мне то, что я хочу, Блейз, я свергну Доннела и сам заберу власть. Он оставался главой альянса восемнадцать лет по трем причинам. Его популярность, оружие на его руке и всеобщая вера, что он с неукоснительной твердостью следуем правилам альянса. Зимняя простуда ему повредила.

— Простуда случилась не по вине Доннела, — возразила я. — Простое невезение.

— Лидеров всегда винят в простом невезении. Легко пустить слух, что Доннелу следовало лучше распорядиться медицинскими припасами, отложить их на случай подобной катастрофы, да еще прибавить, что нам бы не потребовались продовольственные ограничения, если бы зимняя простуда не поразила нас так сильно.

Изверг разразился искаженным злым смехом.

— Люди не так обожают Доннела, как обычно, а оружие на его руке имеет гораздо меньшее значение, когда Касим не прикрывает ему спину. Главная сила Доннела теперь — доверие к нему людей, и я могу использовать тебя, чтобы напасть на него. Как я и сказал, начну с иска.

Теперь он улыбался.

— Ханна готовила почву, усиливая твою ранимость. Подогревала твои сомнения в отношениях с Доннелом и намекала другим женщинам, что у тебя проблемы с рукой. Вчера я велел ей развить кампанию. Ханна рассказала женщинам в подразделениях, что твоя сломаная рука все еще ужасно болит, и сама она тревожится, как ты справляешься с рыбной ловлей без ее помощи. К этому моменту половина женщин альянса должна верить, что ты едва владеешь конечностью.

Он помолчал.

— Теперь это истинная правда, не так ли? Я могу заявить общему правосудию, что ты месяцами лгала о своей руке, и обвинить Ханну в содействии твоему обману. Она устроит целое шоу с отказом, затем признается, и весь альянс ей поверит.

Изверг прав, подумала я, ощущая прилив тошноты от смешения боли с отчаянием. Все знали, что Ханна — моя лучшая подруга. Все поверят ей, когда она скажет, что моя рука была много месяцев бесполезна.

— Ты — слабое место в броне Доннела, — продолжал Изверг. — Много лет назад у кухонного очага он поспешил защитить тебя кулаками. Сейчас бросится тебе на помощь с позиции лидера альянса. Как только Доннел спасет тебя от наказания, я скажу, что он знал о твоих проблемах и приказывал Ханне помогать тебе их скрывать.

Всего несколько дней назад я раздумывала, поможет ли Доннел, если я попаду в беду. Теперь я вспомнила о вчерашнем споре с ним и об отчаянии на его лице, когда он пытался убедить меня, что верит в свое отцовство. Я больше не могла сомневаться в его чувствах. Изверг был прав. Доннел поспешит меня защитить. Даже если я его предупрежу, что это ловушка, даже если он будет знать, что все закончится катастрофой, отец все равно это сделает.

Улыбка Изверга стала шире.

— Ханна повторит мою историю, и именно в этот момент мои союзники присоединятся к обращению в общее правосудие. Не только против тебя, но и против самого Доннела. Мы обвиним его в злоупотреблении своим положением и назначении девушки-калеки офицером. Блок и Майор уже раздражены навязанной им реформой. Они совершенно взбесятся, когда услышат вашей с Доннелом лжи. И как, по-твоему, отреагирует Лед на новости, что Доннел обдурил его, заставив голосовать за тебя?

Я точно знала, как. Лед придет в холодный беспощадный гнев из-за того, что ему навязали роль дурака.

— Даже вера Призрака в Доннела пошатнется, значит, лишь Сопротивление продолжит защищать своего драгоценного лидера. Они никогда не отдадут Доннела без борьбы, но каковы их шансы, если другие подразделения выступят в соотношении четыре к одному? Моя сторона выиграет битву, и я сменю Доннела на месте главы альянса.

Меня одолевало головокружение от боли и жутких образов, но я заставила себя заговорить.

— Если дело дойдет до открытой схватки, люди не выступят против Сопротивления в соотношении четыре к одному. Даже если главы подразделений будут на твоей стороне, в альянсе тебя ненавидит достаточно народу, чтобы не подчиниться приказам и остаться вне борьбы или занять сторону Доннела.

— Мне хватит бойцов, чтобы победить, — ответил Изверг. — Лишь это имеет значение.

— А как же люди, которые пострадают или погибнут в бою?

— Я провел четыре года, готовясь отобрать у Блока руководство Манхэттеном, а ты разрушила все мои усилия, выставив меня дураком перед всем альянсом. Я потратил еще шесть лет, готовя претензию на пост офицера, а ты пытаешься все уничтожить во второй раз. Думаешь, я расплачусь и откажусь от своих планов из-за возможной смерти нескольких ничтожных людишек?

— Но нам все равно не хватает еды. Если начнем бороться между собой, то все будут голодать.

Улыбка Изверга не угасла.

— Люди, доказавшие мне свою пользу, голодать не будут, а остальное неважно. Твои аргументы на меня не подействуют, Блейз, но тебе самой стоит к ним прислушаться. Представь своих друзей из Сопротивления, умирающих ради защиты Доннела. Представь их детей, голодающих после боя.

Он помолчал.

— Ты можешь предотвратить все эти смерти, Блейз. Можешь остановить бесполезную растрату жизней. Тебе лишь надо заставить Доннела отдать мне обещанный пост заместителя. Подумай об этом в своем походе за припасами. Я хочу услышать твой ответ сразу по возвращении.

Изверг, хромая, вышел за дверь, а Ханна шагнула ко мне.

— Блейз, я…

Я с трудом встала на ноги, качаясь от головокружения и боли и прижимая правой рукой к груди левую.

— Нет, Ханна! Не пытайся повторять мне, что это все моя вина.

— Но это действительно твоя вина. Когда мы разговаривали на последней совместной рыбалке, ты солгала мне. Сказала, что Доннел собирается выбросить нас обеих из Сопротивления, а Лед не возьмет нас обратно в лондонское подразделение. Мне показалось, что для нас будет лучше, если я соглашусь работать на Изверга. Если бы ты сказала мне правду, сказала, что Доннел собирается назначить тебя офицером, ничего этого не случилось бы.

— Во время нашей последней совместной рыбалки я сказала тебе истинную правду, а именно, что Доннел говорил о желании обсудить мое будущее. Именно ты врала мне. И продолжаешь врать даже сейчас. В тот день ты не пыталась решить, помогать ли Извергу. Ты уже работала на него годами. Ты украла две коробки обезболивающих. Не одну таблетку, а две коробки!

На лице Ханны появилось вороватое выражение.

— Я не знаю, о чем ты.

— Знаешь. Доннел сообщил мне истинные факты о том, как тебя поймали на краже. Я знала, что тебе нестерпима боль, и подумала, вдруг ты хотела припрятать все эти таблетки для себя, но на самом деле, ты украла их для Изверга. Возможно, воровала для него лекарства и до этого. Ты работала на Изверга с тех пор, как мы прибыли в Нью-Йорк, правда?

Ханна поднесла руку ко рту и пожевала перчатку в знакомой мне манере, означавшей, что она обдумывает, как бы выкрутиться.

— Ответь мне! — рявкнула я.

— У меня не было выбора. После того, как твой брат стал предателем и ушел, ты потеряла расположение Доннела, и я боялась, что меня выкинут из Сопротивления. Я знала, каково будет бороться за выживание в одиночку. Мы с матерью прожили так два кошмарных года в Лондоне, и я не могла проходить через это вновь. Когда Изверг сказал, что сумеет организовать для меня место в манхэттенском подразделении в обмен на пару коробок лекарств от зимней простуды…

Она всплеснула руками.

— Но на этом дело не кончилось. Изверг продолжал просить и другое. Когда я отказалась, он пригрозил послать Доннелу анонимное сообщение о моем поступке. И я продолжала красть. После того, как меня поймали и лишили доступа к верхнему этажу Сопротивления, Изверг начал отдавать мне приказы по поводу тебя. Он хотел, чтобы я…

— Хватит! — прервала я ее. — Я не хочу знать, сколько лекарств ты украла для Изверга до того, как тебя поймали и отправили вниз. Не хочу слышать, сколько моих секретов ты ему нашептала. И сколько врала мне, пытаясь отравить мои отношения с Доннелом. Я просто хочу, чтобы ты убралась отсюда. Теперь ты принадлежишь Извергу и Манхэттену.

Ханна умчалась за дверь. На мгновение я закрыла глаза, борясь с физической и душевной болью от поврежденной руки и от предательства подруги, а затем повернулась к Тэду. Лишь вчера я сказала Доннелу, что иномирец не сможет одолеть в драке и пятилетнего ребенка, но он за секунды повалил Изверга.

— Как, во имя хаоса, ты это проделал? — спросила я.

— В основном, все дело в равновесии, — ответил Тэд. — Ты выводишь соперника из равновесия и сохраняешь свое. Но я немного удивлен, что сработало. До сих пор я не участвовал в настоящей схватке, лишь в тренировочных.

— Ты учился драться? — Я растерянно покачала головой и мгновенно пожалела об этом, когда левое плечо накрыла новая волна головокружительной боли. — Зачем? Я думала, Адонис — цивилизованная планета.

— В каждом мире есть свои сомнительные районы и их нечистоплотное население, даже на Адонисе. Моя семья очень богата, и это не только благословение. Когда мне было шесть лет, моего отца похитили. Дедушка заплатил выкуп, но мы получили лишь труп.

Я была потрясена.

— Значит, вот как умер твой отец.

— После этого дедушка удвоил охрану и нанял специалистов учить меня драться. Я всегда подозревал, что инструкторы пытались мне польстить, позволяя выиграть, но возможно, и нет. — Тэд пожал плечами. — Забудь об этом. Мы должны вернуться и рассказать всем, как Изверг напал на тебя и поранил твою руку. Он планирует навлечь на тебя общее правосудие, но мы можем подать иск первыми.

Я попыталась отвлечься от боли в плече и решить, что делать.

— Это не сработает. Изверг скажет, что не прикасался ко мне, моя рука оставалась в таком состоянии все время, а Ханна поддержит его историю.

— Я расскажу людям, что произошло на самом деле.

— Люди не поверят свидетельству иномирца, Тэд. Даже будь они готовы тебя выслушать, Изверг может заявить, что твоя жизнь зависит от защиты Доннела и ты, конечно же, расскажешь любую историю, которую тот захочет.

Я сдержала порыв вновь покачать головой.

— После этого все произойдет именно так, как описал Изверг. Все поверят Ханне, потому что она… она была моей лучшей подругой. Доннел кинется мне на выручку, и Изверг воспользуется этим для начала борьбы за лидерство.

— Так что же нам делать? — спросил Тэд.

Казалось чистым безумием продолжать путешествие с моим ранением и беспомощностью от боли, но если я вернусь, то Изверг сейчас же развяжет войну. Доннелу требовалось время, чтобы уговорить Майора сменить сторону, а мне — чтобы подумать. Основы моего мира разлетелись вдребезги. Лучшая подруга предавала меня годами, а враг поборол Изверга, стараясь меня защитить. С чем же я теперь осталась?

— Мы отправимся вверх по реке, — сказала я.

Глава 24

Я ожидала, что Тэд начнет спорить, настаивать, чтобы мы вернулись для лечения моей руки и плеча, но он просто принял мое решение. В сарае находились четыре лодки разных размеров. Я выбрала самую большую, поскольку мы везли так много стазисных ячеек. Тэд разложил на днище термические матрасы и сказал, что мне следует отдохнуть, пока он загрузит поклажу. Я попыталась притвориться, будто все в порядке, но Тэд заявил, что я выгляжу так, словно вот-вот отключусь. Возможно, это было правдой.

Я сдалась, и Тэд помог мне спуститься по ступенькам в лодку. Я легла, а он укрыл меня спальными мешками. Странно было ощущать заботу иномирца.

Теперь я лежала, и боль в левой руке и плече немного ослабла. Но я ударилась в панику, вдруг Изверг вернется до нашего отплытия. Я нетерпеливо наблюдала, как Тэд громоздил припасы и стазисные ячейки на корме лодки, а затем он наконец, подошел к пульту управления.

Я объяснила Тэду, как работает пульт. Иномирец вывел лодку из дока и повернул против течения. Мне было бы спокойнее, управляй я лодкой сама, но это оказалось физически невозможно.

— Постарайся оставаться на середине реки, — обратилась я к напарнику. — Впереди у берега есть упавший кран и множество утонувших лодок.

— Я… — Тэд внезапно повернул голову. — Это что такое, хаос побери?

Я напряглась, поспешно подняла голову, чтобы взглянуть через борт, а затем расслабилась, поняв, что Тэд обратил внимание на элегантный белый объект у берега.

— Это «Дух Нью-Йорка». Корабль слишком велик, чтобы поместиться в лодочный сарай, поэтому мы держим его пришвартованным у берега.

— Я никогда не видел лодку таких размеров, — сказал Тэд. — Почему на ее бортах такие огромные колеса?

— «Дух Нью-Йорка» — копия колесного парохода, — ответила я. — Его построили для развлекательных речных круизов от Нью-Йорка до Олбани и обратно. Ухаживать за старыми двигателями гораздо легче, чем за современными, поэтому мы используем этот корабль для доставки продуктов и других грузов с верховий реки, хотя и не можем добраться на нем до Олбани.

Тэд кивнул.

— Доннел упоминал, что Гудзон перекрыт затором у Медвежьей горы.

Мы миновали «Дух Нью-Йорка», оставляя Изверга позади, в Доме парламента Америки. Теперь мы, должно быть, оказались в полной безопасности. Изверг не имел причин преследовать нас по реке, когда ему достаточно подождать несколько дней до нашего возвращения.

Я опустилась на тонкий термический матрас и сосредоточилась на беседе с Тэдом, пытаясь отвлечься от боли, стрелявшей в левой руке и плече.

— Река перекрыта не затором, а охраной моста Медвежьей горы. Там рядом находится поселение. Гражданские держат охранников на мосту и стреляют в нас из лазерного оружия, если мы подходим слишком близко.

— С их стороны совершенно безответственно так стрелять в людей, — заметил Тэд.

— Они не считают нас людьми.

После короткой паузы Тэд вновь заговорил.

— Уходя весной, вы могли бы провести «Дух Нью-Йорка» вниз по реке, в море и подняться по Делавэру до Филадельфии. Это было бы гораздо проще, чем проделать весь путь пешком.

Я почувствовала приступ головокружения. Пришлось дождаться его конца, прежде чем отвечать.

— «Дух Нью-Йорка» может не выдержать подобного путешествия. Он строился не для походов по морю и уже успел состариться. В любом случае, мы не смогли бы разместить на борту весь альянс, не говоря уже о самых необходимых припасах.

Сейчас мы проходили под мостом Единства. Я подняла глаза к удивительно напыщенным украшениям из переплетенных рук. Мост построили в двадцать третьем веке в честь открытия американского парламентского комплекса объединенной Земли, переименования окрестностей Города Союза в Город Единства и официального признания его новым районом Нью-Йорка. Мост Единства планировался как вечный памятник объединенному городу в объединенном мире. Он уже разваливался.

Когда мы вышли из-под моста, я увидела движение в небе справа. Падающая звезда отделилась от одного из манхэттенских небоскребов и планировала над рекой. Тэд тоже ее заметил и повернул голову.

— Падающие звезды не побеспокоят нас на лодке, так?

— Посреди реки мы в полной безопасности. Взрослые падающие звезды концентрируются вокруг Нижнего Манхэттена и старого Мидтауна, и даже детеныши не селятся возле Президентского моста. Батареи лодки старые и не выдерживают нагрузки, но должны дотянуть до него.

— Я смотрю старые фотографии реки, — сказал Тэд. — Президентский мост — это массивное сооружение со множеством лиц по бокам?

— Точно.

Я закрыла глаза и осторожно подвигалась на матрасах, пытаясь найти удобное положение. Не получилось. Изверг почти вырвал руку из сустава. Я вспомнила услышанный щелчок. Непонятно, вновь сломалась кость в руке или что-то в плече.

Сейчас Тэд затих, поэтому я лежала, прислушиваясь к ровному гулу моторов лодки. Мы медленно поднимались по реке. Даже боль в руке не могла отвлечь меня от обдумывания угроз Изверга.

Он собрался использовать меня, чтобы оспорить лидерство Доннела в альянсе. Такой поворот плох в любое время, но сейчас, в тот самый момент, когда Доннел должен убедить всех, что Нью-Йорк сгорит и необходимо уйти в новый дом, это станет катастрофой.

Я застонала. Я могла причинить Доннелу больше проблем, чем когда-либо удавалось моему брату-предателю. Соглашаться на требования Изверга нельзя. Дело не только в том, что мне лучше стать добычей падающей звезды, чем его женой. Назначение Изверга на пост заместителя автоматически делало его преемником Доннела. Как заметил Мачико, Изверг способен убить Доннела, чтобы ускорить свое восхождение к власти.

Мне следовало найти другой выход из ситуации, но какой? Я все еще пыталась разрешить неразрешимую проблему, когда заметила, что звук лодочного мотора дает слабые сбои.

— Тэд, надо перезарядить батареи. Тебе стоит отвести нас к берегу. Не забудь о подводных препятствиях.

Через несколько минут я почувствовала, как лодка мягко стукнулась о берег. Я открыла глаза, огляделась и увидела, что мы стоим возле травянистой лужайки с деревьями, сразу за Президентским мостом.

Тэд заглушил мотор и привязал лодку к старому указателю.

— Как мне перезарядить батарею?

— Никак. — Я с трудом села, придерживая раненую руку. — Я должна сделать это сама. Привяжи как следует кормовой канат, чтобы лодка не двигалась, пока я соединяю кабеля. Не хочу, чтобы батарея взорвалась и…

Я оборвала фразу и скривилась.

— А может, и хочу. Взрыв решит все мои проблемы. Изверг не сможет уничтожить Доннела с моей помощью, если я умру.

— Мне кажется, стоит найти лучший способ разобраться с угрозами Изверга, — ответил Тэд. — Я категорически против смерти.

Он привязал кормовой канат к изъеденному обломку металла.

— Это удержит лодку в покое?

— Думаю, да.

— Ты же не рассматриваешь всерьез отчаянные меры?

— Нет. Доннел говорит, что смерть — плохой тактический ход, поскольку, умерев, ты жестко ограничиваешь свои последующие действия.

Тэд рассмеялся.

— Он прав.

— Доннел обычно прав, не считая его пьянства. Помоги мне сделать из шарфа повязку для руки.

Тэд осторожно обернул шарфом мою левую руку и завязал его узлом на затылке.

— Теперь возьми батарею и положи ее рядом с панелью управления лодки.

Он выполнил мои инструкции и широко улыбнулся.

— Если мы хотим использовать ее, чтобы кого-нибудь взорвать, предлагаю грохнуть Изверга.

Я придвинулась к панели управления.

— Я серьезно обдумаю твою идею. Теперь тихо. Нужно послушать, как батарея со мной говорит.

Тэд в замешательстве взглянул на меня, но заткнулся.

Я открыла заслонку встроенной батареи лодки и вытащила зарядную направляющую и несколько коротких отрезков кабеля. Лишь со второй попытки удалось вставить направляющую в гнездо на верхушке переносного аккумулятора, поскольку действовать одной рукой оказалось неудобно.

— Включена автоматическая блокировка системы безопасности, — сурово проговорил аккумулятор. — Вы подключили несовместимое устройство.

Я вставила оба конца кабеля в гнезда на боку аккумулятора. Он запищал.

— Предупреждение, — послышался голос. — Система безопасности перегружена.

Я сосредоточенно подсчитывала сигналы.

— Опасность. Энергия нестабильна.

Когда переносная батарея пропищала в двенадцатый раз, я приготовилась пустить в дело левую руку. Синхронно вставила два конца второго кабеля в другой бок батареи. Писк тут же ускорился.

— Опасность. Энергия критически нестабильна.

Я выдернула все провода правой рукой.

— Боюсь, это может быть довольно скучно. Чтобы все заработало, надо произвести финальное подключение в идеально подходящий момент, поэтому обычно требуется несколько попыток.

— Если ты делаешь то, что я думаю, это совсем не скучно. — Судя по голосу, Тэд был близок к панике.

— Не беспокойся. Прежде чем что-нибудь случится, ты получишь еще одно сообщение. Что-то о неизбежном взрыве. Я сама никогда его не слышала, но…

— Постараемся не услышать его сегодня, — сказал Тэд. — Как, хаос побери, ваши люди до такого додумались?

— Касим случайно обнаружил этот способ много лет назад. Он доводил батарею до взрыва, но та не сработала. Теперь тихо, я попробую еще раз.

Я вновь прошла всю последовательность соединения проводов. Должно быть, на этот раз подключение произошло вовремя, поскольку писк прекратился.

— Готово. — Я кивнула на мигающий зеленый огонек на контрольной панели. — Лодочная батарея заряжается.

Я медленно села обратно на матрасы, стараясь не задеть плечо.

— Мы еще не ели сегодня. У меня слишком болит рука, но ты наверняка голоден.

— Умираю с голоду, — признался Тэд.

Он вытащил тарелку с едой из стазисной ячейки и все проглотил, а затем подсел ко мне.

— Блейз, я хочу кое-что у тебя спросить.

Меня тошнило от боли, но я все равно рассмеялась.

— Ты все время задаешь вопросы с момента прибытия в Нью-Йорк.

Он нахмурился.

— Я знаю, но… Ты говорила, «Дух Нью-Йорка» мог подняться по реке до Медвежьей горы. Эта лодка способна сделать то же самое?

— Да, но я сказала, это слишком опасно. Гражданские обладают замысловатыми лазерными винтовками большой дальности и стреляют в каждую лодку, подплывающую со стороны Нью-Йорка.

— Они не станут стрелять, если я сообщу им, кто я такой.

Я уставилась на него.

— Как ты планируешь это сделать? Просвистишь морзянкой или используешь дымовые сигналы?

— Я могу использовать для отправки сообщений свою связь с земной базой данных, — объяснил Тэд. — Когда Доннел и Мачико обнаружили, что я имплантирован, мне показалось, они это поняли. Но оба не сказали ни слова. Возможно, считали, что я могу общаться только с другими имплантированными, и, конечно, таких больше нет.

Я смотрела на него, слишком пораженная и злая, чтобы говорить.

— Феникс велела не упоминать об этом, — продолжал Тэд, — потому что мы понятия не имели, как ты отреагируешь, но я должен объяснить, что отправлял сообщения…

Мой гнев наконец облекся в слова.

— Ты втайне отправлял сообщения? С кем ты общался? Что сказал? Ты говорил о нас с гражданскими за Оградой?

Тэд с силой тряхнул головой.

— Нет. Я отправлял сообщения только людям, управляющим межзвездными порталами в Земле-Америке-межпланетной. Вспомни, что Феникс, Брейден и я вылетели на самолете и не вернулись. Я должен был сообщить людям: мы живы и здоровы, иначе они могли решить, что мы разбились, и передать печальные новости на Адонис.

Секунду он молчал.

— Теперь подумай, что почувствовали бы наши семьи. Мои отношения с дедушкой, по меньшей мере, проблематичны, но этот человек приближается к столетию. Смерть моего отца стала не только личным потрясением, но и нарушила все планы восстановления портальной технологии. Дедуша выстроил все заново, сделав упор на меня. Если бы он услышал, что и я мертв, шок мог его убить.

Я попыталась восстановить контроль над голосом.

— Что ты рассказал о нас людям в Америке-межпланетной?

— Что о нас заботится группа людей, еще обитающих в Нью-Йорке. Что вы сами пытаетесь выжить, но делитесь с нами всем, чем обладаете. Что, наверное, мы сможем достичь близлежащего поселения весной.

— Ты не упоминал Сопротивление Земли, или подразделения, или…?

— Нет, — ответил Тэд. — Я знал: все сказанное будет передано на Адонис. Я не хотел пугать дедушку или причинять вам проблемы. И пытался создать впечатление, что мы остаемся с группой особо упрямых гражданских, которые так и не покинули Нью-Йорк.

Он всплеснул руками.

— Земля-Америка-межпланетная полностью управляется группами иномирцев. Они приняли мои слова, не задавая вопросов. Уверен, они даже не знают, что земное Сопротивление все еще в Нью-Йорке.

Я отказалась от попыток сохранить спокойствие. Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой был полным дураком.

— Они знают, что мы в Нью-Йорке, Тэд! Мой брат рассказал им о нас все, и они взорвали реле нью-йоркского центра, чтобы помешать нам использовать порталы!

— Да, но это было шесть лет назад.

Я застонала.

— Думаешь, шесть лет — это достаточный срок, чтобы о нас забыли?

— Нет. Я уже говорил тебе, в земной сети данных нет никаких упоминаний о взрыве или о сделке с твоим братом. То есть, все проделано без официального одобрения несколькими людьми, ненавидевшими Сопротивление Земли. Все участники этих событий наверняка много лет назад вернулись в свои миры.

— Ты не можешь быть в этом уверен.

— Могу, — возразил Тэд. — Иномирцы ненавидят работать на Земле, потому что вынуждены общаться с друзьями и семьей исключительно с помощью сообщений, отправляемых на чипах через порталы. Приписка к Земле оформляется только на год.

— О. — Я минуту подумала над его словами.

— Никто не говорил мне о земном Сопротивлении, — прибавил Тэд. — Все твердят лишь о гневных посланиях, получаемых с Адониса по поводу украденного мной самолета.

Я моргнула.

— Ты прилетел в Нью-Йорк на украденном самолете?

Тэд вздохнул.

— Да. Я надеялся, никто его не хватится. Подделал документы, якобы самолет забрали на шесть недель для важных ремонтных работ. Мне казалось, этого времени хватит, чтобы мы сделали все необходимое и вернули самолет, прежде чем начнутся вопросы, но наш карантинный период продлили из-за…

Я подняла правую руку, останавливая поток речи.

— Меня не интересует, как на Адонисе обнаружили кражу. Ты отправлял сообщения только людям в Америку-межпланетную?

— Да.

— Но мог послать и другим?

Он кивнул.

— Я мог связаться с гражданскими у Медвежьей горы. Рассказать о нашем приближении, чтобы они не стреляли в лодку.

Я испытала ужасное сосущее чувство в желудке. Ханна была моей лучшей подругой всю жизнь. Я пережила тяжелый удар, поняв, что она предала меня в руки Изверга. Тэда я знала всего несколько дней, и он был мне не другом, а врагом, но по какой-то причине его предательство ранило меня даже больше, чем поступки Ханны.

— Да, ты можешь подняться по реке на лодке, Тэд, — холодно сказала я. — Можешь отправить сообщение гражданским. Можешь добраться до Медвежьей горы и воспользоваться их порталом, чтобы попасть в Америку-межпланетную, а оттуда — на Адонис. Я ранена и беспомощна, поэтому никак не смогу тебе помешать.

Я бросила на него горький взгляд.

— Украв лодку, ты планируешь убить меня или просто оставить здесь? Не притворяйся, что, покинув меня, не совершишь убийство. Даже без ранения у меня есть все шансы умереть от голода, холода или быть съеденной падающей звездой задолго до возвращения в Дом парламента Америки.

— Ты правда думаешь, что я причиню тебе боль? — спросил Тэд. — Думаешь, я оставлю Феникс и Брейдена, а сам вернусь на Адонис? Считаешь меня таким бесчеловечным эгоистом?

Я взглянула на уязвленное выражение его лица и поняла, что сглупила. Тэд только что поборол Изверга, чтобы мне помочь. Конечно, я могу ему доверять.

— Нет. Прости. С моей стороны было глупо тебя обвинять, но я еще в шоке после происшествия с Ханной. Я рассказывала ей все мои секреты, верила всему, что она мне говорила, а теперь узнаю, как последние шесть лет она работала на Изверга.

Тэд, похоже, успокоился.

— Я вижу, тебя это сильно задело.

— Да. У меня до сих пор голова гудит. Я все время вспоминаю нашу последнюю совместную рыбалку, как рассказала подруге, что Изверг хочет жениться на мне и стать офицером. Ханна притворилась, будто шокирована новостями, но я уверена, что Изверг предупредил ее заранее. Она наверняка передала ему все, что я ей сказала в тот день.

Я помолчала.

— Я больше не доверяю своему суждению. Когда Ханна говорила вещи, причинявшие мне боль, я думала, она делает это, потому что хочет высказать неприятную правду на правах подруги. Но сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что Изверг приказал ей лишить меня уверенности в себе и отдалить от отца и всех остальных в Сопротивлении.

Я скривилась.

— Ханна проделала огромную работу. И продолжает ее даже сейчас, подрывая мою веру в себя. Она меня так потрясла, что я обвинила тебя в планировании убийства всего через несколько часов после того, как ты спас меня от Изверга. Кажется, я еще не поблагодарила тебя за это.

— Кажется, и я не поблагодарил тебя за спасение от падения с крыши, — ответил Тэд. — Это неважно. Подобные вещи делаются не ради благодарности, а потому, что поступить иначе невозможно. Я не думал, что в состоянии победить Изверга, но не мог стоять и смотреть, как они тебя мучают, когда…

Его голос внезапно изменился, и Тэд заговорил странными торопливыми фразами:

— Блейз, я убеждал себя оставаться разумным. Феникс твердила, что нельзя забываться. Хаос, даже Брейден говорил, что надо проявить здравый смысл. И я пытался к ним прислушаться, ведь считал, что лишь я испытываю эти чувства, но когда ты закричала в момент моей драки с Извергом…

Он остановился и выжидательно посмотрел на меня. Я чувствовала напряжение с той минуты, как вошла в лодочный сарай и увидела поджидающего меня Изверга. Сейчас я испытывала еще большее волнение, но совсем другого рода.

— Признайся, Блейз, — просил Тэд. — Ты не просто переживала за меня, правда? С твоей стороны тоже есть чувства.

Я пыталась не обращать внимание на происходящее между мной и Тэдом, но бывают времена, когда укрыться от своих чувств невозможно. Тот момент в лодочном сарае, когда я думала, что Изверг забьет Тэда до смерти, был из них. Иномирец мог невероятно раздражать своим неосознанным высокомерием и бесконечными вопросами, но под всем этим скрывалась чрезвычайная отзывчивость и человечность.

— Возможно, я не совсем к тебе безразлична, — ответила я. — Но между нами ничего не может быть. Мы, в прямом смысле слова, принадлежим к разным мирам. Весной мы дойдем до Ограды и попрощаемся. Ты окажешься на одной стороне баррикад, а я — на другой. После этого ты вернешься на Адонис, а я останусь на Земле.

— Между нами уже кое-что произошло, — возразил Тэд. — Мы перестали делать вид, будто наши чувства нереальны, и говорим о них. Мы не сможем загнать джинна обратно в бутылку.

— Что? — спросила я в полном замешательстве.

— Прости, это многовековая фраза, которую использует мой дедушка. Я имел в виду, что раз мы начали этот разговор, то должны довести его до конца. Я думал не идти в одиночку к Медвежьей горе, а взять с собой тебя, Феникс и Брейдена. Мы могли бы отправиться в Америку-межпланетную вчетвером. Врачи там обеспечили бы настоящее продвинутое лечение твоей руки, и она зажила бы за пару дней, а затем мы все вместе улетели бы из этого мира.

— Мы уже разговаривали об этом, Тэд. Ни одна колония не примет дочь Шона Доннели.

— В прошлую беседу я не мог сказать всего. Теперь могу. Я Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой. Сейчас я не слишком популярен на Адонисе, но все еще обладаю большим влиянием в других мирах.

Я нахмурилась.

— Почему ты непопулярен на Адонисе? Потому что украл самолет?

Тэд пожал плечами.

— Скорее из-за денежной проблемы. Мой дедушка пообещал правительству Адониса нереально быстрые результаты, если они профинансируют мои исследования и предоставят все необходимые ресурсы.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Забудь об этом. Я думаю отправиться на Зевс, главную планету Бета-сектора, и продолжу работу над их проектом Фиделис. Я могу взять тебя с собой. Возможно, со мной начнут спорить о дочери Шона Доннели, но я уговорю их тебя принять. Когда мы окажемся в безопасности на Зевсе, у тебя будет достаточно времени, чтобы решить, хочешь ли ты попытаться начать со мной отношения. Моя цель — дать тебе шанс на новую жизнь в новом мире. Выберешь ты провести эту жизнь со мной, с кем-то другим или одна, зависит только от тебя.

Я вздохнула.

— Тэд, это невероятно великодушное предложение, но я не могу уйти с тобой. Дело не только в том, что мы принадлежим к разным мирам. У нас нет ничего общего. Ты фантастически важен и богат, а я бродяга с руин Нью-Йорка.

— Думаю, у меня с тобой больше общего, чем с кем бы то ни было, — сказал Тэд. — Мое будущее было определено за меня еще до рождения. Твое тоже. Я наследник изобретателя портала. Ты дочь главы Сопротивления Земли. Мы оба живем в тени легенд.

— Мы враги, — напомнила я.

— Мы враждуем с чувствами друг к другу. Мы не первые оказались в такой ситуации. Так произошло с твоими родителями. Когда Доннел прибыл в Лондон, он с твоей матерью был на разных сторонах. Но у них все получилось. У нас тоже может получиться.

Я покачала головой.

— У моих родителей все получалось, пока они оставались вместе, но с отъездом Доннела в Нью-Йорк их отношения распались.

— Именно поэтому мы не должны расставаться, — сказал Тэд. — Я не могу остаться на Земле, поскольку должен заново открыть портальную технологию и спасти цивилизацию. Здесь это невозможно, потому что на Земле уже недостаточно людей, специалистов и производственных мощностей.

— Ты не можешь остаться, — заключила я. — А я не могу улететь. Земля — мой мир.

— Совсем не обязательно, — возразил Тэд. — Я не могу освободиться от своего долга, мне надо спасти пятьсот миров, но ты могла бы отправиться на Зевс со мной. Ты не обязана жертвовать своей жизнью ради дела, проигранного еще до твоего рождения. Доннел сам сказал бы тебе это.

Тэд жадно склонился ко мне.

— Если мы сейчас вернемся в Дом парламента, то попадем во время, когда все на охоте. Мы можем проскользнуть на верхний этаж крыла Сопротивления, дождаться возвращения Доннела, рассказать ему, что я могу отправлять сообщения, и объяснить мой план. Уверен, он согласится отпустить нас четверых к Медвежьей горе. Отец любит тебя и желает тебе лучшей жизни.

— Да, ты прав, — сказала я. — Доннел согласился бы с тобой, какие бы последствия это ни повлекло для него и альянса, но я не могу ему этого позволить. Дело не только в том, что Земля — мой мир и я не хочу ее покидать. Если ты, Феникс и Брейден сейчас покинете этот мир, многие люди умрут.

Тэд нахмурился.

— Но Изверг планирует напасть на тебя, чтобы навредить Доннелу. Если ты переберешься в другой мир, это наверняка исправит ситуацию.

— Сейчас исправит, — согласилась я. — Но вспомни о предстоящем пожаре. Все должны покинуть Нью-Йорк весной или сгореть заживо. Им придется пройти вдоль Ограды, чтобы добраться до Филадельфии, и Доннел рассчитывает использовать вас троих, чтобы договориться о безопасном проходе. Без вас он или попытается пробиться, или сделает большой крюк.

Я помолчала.

— В любом случае, умрет много людей, Тэд. Борьба с луками против лазерного оружия приведет к быстрой смерти. Обход Ограды означает смерть более медленную, но такую же неизбежную. Чем дольше путешествие, тем больше еды потребуется, тем серьезнее опасность попасть на непроходимые участки, свалки химического или радиоактивного мусора или просто наткнуться на другое вооруженное поселение. Когда альянсу придется нести больных или раненых, путешествие станет еще медленнее.

— Ты права, — пробормотал Тэд. — Чем дольше путь, тем больше опасностей и смертей, и тем меньше времени у них останется в новом доме, чтобы подготовиться пережить следующую зиму.

— Прости, — сказала я. — Я бы хотела позволить тебе, Феникс и Брейдену взять лодку и вернуться домой, но мы не можем. Я знаю, это звучит жестоко.

Тэд покачал головой.

— Не звучит. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер, и очевидно, что маленькие дети окажутся наиболее уязвимы.

Он помолчал секунду.

— Феникс, Брейден и я уже были бы мертвы, если бы твои люди нас не выручили, и самое малое, что мы способны сделать в ответ — это остаться и помочь им миновать Ограду. До этого тебе не придется принимать окончательное решение о переселении в другой мир.

— Я уже приняла решение, Тэд. Мы дойдем до Ограды, распрощаемся, и ты отправишься на Зевс, а я останусь на Земле.

Он вздохнул.

— Значит, у нас не будет отношений?

— У нас не будет отношений.

Глава 25

Как только лодочная батарея полностью зарядилась, мы продолжили путь. Сейчас моя рука покоилась в перевязи, и я могла сидеть рядом с Тэдом, а не лежать на матрасах. Но пока мы не миновали Йонкерс, стояла неловкая тишина. Затем Тэд заговорил.

— Хранилище должно быть справа от нас, совсем рядом с берегом. Похоже, его невозможно пропустить.

Еще минут пятнадцать мы плыли по реке.

— С другой стороны, его явно можно пропустить, — сказал Тэд. — Крупное здание слева от нас должно быть спортивным центром, а оно гораздо дальше склада. Я разверну лодку назад.

Мы двинулись обратно. Через пятнадцать минут он вновь сделал разворот.

— Не понимаю, почему мы не можем его найти. Я ожидал, что там будут крупные указатели.

— Многие указатели попадали со стен, — объяснила я. — Ты должен поискать приметные точки на местности.

— Возможно, я смогу найти фотографию. А, да, это большой одноэтажный складской комплекс вроде… вроде этого! — Тэд триумфально указал на берег.

Я вгляделась в просторное здание.

— Крыша выглядит целой, и двери с этой стороны закрыты. Хороший знак.

Тэд подвел лодку к берегу и привязал к столбу, удачно расположенному у двери.

— Пойдем и проверим, — горячо позвал он. — Посмотрим, здесь ли лекарства.

— Главная задача в экспедиции за припасами — остаться в живых, — сказала я. — Особенно посреди зимы. Если ты посмотришь на небо, то увидишь, что скоро пойдет или дождь, или снег, и нам нет смысла набирать лекарства, если мы умрем от холода, прежде чем их довезем. Мы должны удостовериться, что здание в достаточно хорошем состоянии, чтобы дать нам прибежище этой ночью, и занести внутрь постель и еду. После этого можем искать лекарства.

Тэд помог мне выбраться из лодки, и мы направились к двери. Та была заперта, и Тэду пришлось взломать ее металлическим рычагом. Пронзительно завыла сигнализация. Тэд нервно подпрыгнул, и я рассмеялась при виде его лица.

— Что ты паникуешь? Думаешь, полиция услышит сигнал и приедет нас арестовать?

— Прости. Это мой первый взлом. То есть мы уже влезали в научный музей Уоллама-Крейна, но это не в счет, поскольку им владеет мой дедушка. — Тэд помолчал. — Эта сигнализация ужасно громкая. Если мы зайдем внутрь, то оглохнем.

— Через минуту она стихнет. Все сигнальные системы обладали батареями, позволяющими им работать, если прекратится подача энергии, но те давно разрядились.

Через несколько секунд вой стал тише, сигнализация несколько раз вякнула и, наконец, смолкла. Я прошла в просторное помещение. Вдоль всей внешней стены тянулись окна, их покрытые грязью стекла пропускали достаточное количество света, чтобы увидеть ровные ряды стазисных шкафов. Большинство из них окружала черная дымка полей, но тут и там попадались те, где или разрядились батареи, управлявшие стазисным полем, или оно вовсе не включалось

Тэд поспешил к ближайшему шкафу, отключил поле и заглянул внутрь.

— Складские записи в земной сети данных верны, — с победным видом сказал он. — Шкаф наполовину забит лекарствами.

— Это очень хорошие новости, но сперва выживание, лекарства потом.

— Прости. — Он закрыл шкаф и вновь активировал поле. — Сейчас я смотрю на планы здания. Мы в третьем зале, который входит в основной район хранения медикаментов.

Я внимательно изучила комнату.

— В нескольких местах протекает крыша, в дальнем конце сломано три окна, а под шкафами поселились тараканы. Здесь есть комнаты поменьше, где мы можем разложить припасы и поспать?

— Да, целый ряд кабинетов.

Тэд пересек комнату и через дверь прошел в коридор. Окна тянулись по левой стене, а справа виднелся ряд дверей. Я открыла ближайшую из них и увидела маленькую комнату с мрачным столом и полудюжиной пластиковых стульев. Самое важное — сырость не повредила потолок, и все окна были целы. Я обошла комнату, внимательно рассматривая стыки стен и пола.

— Что ты делаешь? — спросил Тэд.

— Проверяю, что крысы не прогрызли вход. Все выглядит нормально. Даже тараканов не видно.

— Это хорошо, — ответил Тэд. — Не хочу, чтобы крысы и тараканы бегали по мне, пока я сплю.

— Проблема не в том, что крысы бегают, а в том, что они останавливаются и кусаются, — мрачно поправила я. — В ранки может попасть инфекция или начнется лихорадка.

После двухсекундной паузы Тэд с отвращением фыркнул. Я догадалась, что он просмотрел данные о крысиной лихорадке в земной сети данных.

— Можешь сложить пустые стазисные ячейки в третьем зале, — предложила я. — Но лучше принеси сюда постель и ячейки с едой. После этого постарайся держать дверь закрытой. Если крысы попадут в комнату, то не смогут прогрызть дыры в активных стазисных ячейках, но испортят спальные мешки.

Разгрузив лодку, Тэд, наконец, воспользовался возможностью исследовать здание. Место оказалось гораздо крупнее, чем я думала, и коридоры связывали множество складов. Тэд целеустремленно шагал через обширные залы, а я бесполезно брела следом, пытаясь не обращать внимание на пульсирующую боль в левой руке и плече. Иногда он останавливался, чтобы открыть стазисные шкафы и заглянуть внутрь, затем закрывал их, вновь включал поле и шел дальше.

Я решила, что Тэд проверяет, какие лекарства есть на складе, чтобы выбрать для нас лучшие, но потом он остановился возле целого ряда шкафов со стеклянными дверьми, наполненных ужасными хирургическими инструментами, и крупных стазисных ячеек со шприцами, трубками с жидкостью и другими вещами, которых я совсем не узнавала.

После того, как иномирец десять минут открывал и закрывал шкафы, я забеспокоилась.

— В прошлом мы использовали несколько лекарств в инъекциях, но таблетки и мази гораздо проще.

— Я это понимаю, — ответил Тэд. — С собой я планирую взять таблетки и лекарства, но пока мы здесь…

Он повернулся ко мне.

— Я не стал спорить об этой экспедиции, поскольку знал: в этом месте есть целый ряд медицинских препаратов. Я подумал, что можно использовать их для лечения твоей руки.

— Лечения моей руки? — Я взглянула на пугающий набор хирургических инструментов в ближайшем шкафу и нервно отступила на шаг.

— Тебе решать, позволишь ты мне заняться твоей рукой или нет, — поспешно прибавил Тэд.

— Ты эксперт по порталам, а не врач, — сказала я. — Что ты планируешь делать? Починить меня?

— За последний час я воспользовался своим имплантом, чтобы обсудить твой случай с квалифицированным врачом в Земле-Америке-межпланетной, — ответил Тэд. — Я сказал ей, что могу настроить передачу звуков, которые слышу, и изображений увиденного на настенный телик перед ней. Она считает, что сумеет обсудить со мной процедуру лечения.

Тэд хотел, чтобы я разрешила одной из пиявок с Америки-межпланетной обговаривать с ним забавы с моей рукой!

— Эта доктор сейчас смотрит на нас?

— Конечно, нет, — ответил Тэд. — Я бы не позволил ей наблюдать за нами, не предупредив тебя.

— Ты уверен, что она не знает, кто я?

— Абсолютно уверен.

— Ведь если она выяснит, что я принадлежу к Сопротивлению Земли или что моя мать была на неправильной стороне баррикад в Лондоне, то может попытаться искалечить мне руку, а не вылечить.

— Она врач, Блейз, — возразил Тэд. — Для нее важно лишь то, что ты пациентка, нуждающаяся в помощи.

Я закрыла глаза, силясь подумать. Левая рука и плечо пульсировали от боли даже в состоянии покоя. Есть ли хоть какой-то шанс, что они исцелятся сами собой, или мои надежды вновь начать пользоваться рукой тщетны?

— Я понимаю, что для тебя это большой шок, — сказал Тэд. — Я не мог предупредить о своем плане, потому что было бы ужасно внушить тебе надежду, а потом выяснить, что крайне важная восстановительная жидкость отсутствует или сохраняющее ее стазисное поле отключилось. Я бы хотел дать тебе время обдумать решение, но у нас его нет. Если мы хотим заняться твоей рукой здесь, то должны начать работу сейчас, поскольку процесс излечения продлится пару дней.

Верю ли я, что неизвестный иномирский доктор даст Тэду правильные инструкции? Верю ли, что Тэд их правильно выполнит?

— Мы могли бы взять все в Дом парламента и попытаться вылечить твою руку там, — продолжал Тэд. — Но сложно будет объяснить ситуацию твоему отцу, и Изверг может как-нибудь сорвать процесс.

Я представила попытку Тэда объясниться с моим отцом. Неизвестно, сбросит ли его Доннел с крыши или просто снова уйдет и напьется, но нет абсолютно никаких сомнений, что Изверг осложнит положение. Если я не соглашусь на его требования в ту же секунду, как вернусь в Дом парламента, он начнет атаку на нас с Доннелом.

Должно быть, боль в руке мешала мне мыслить ясно, поскольку лишь сейчас я поняла очевидное. Изверг начнет свою атаку с иска общему правосудию, мол, я скрывала повреждение руки. Если есть хоть какой-то шанс, что Тэд вылечит мою рану прежде, надо им воспользоваться.

— Давай сделаем это, — сказала я.

Тэд достал из ближайшего стазисного шкафа пакет со зловеще красной жидкостью, перешел к другому и взял две пробирки.

— Местный анастетик и стимулятор анабиоза, — пробормотал он. — Теперь мне нужно…

Я увидела, как он взял пару шприцев, один маленький, другой пугающе крупный. Живя малышкой в Лондоне, я наблюдала, как кому-то делали укол. Тот человек громко кричал, но он много кричал и раньше.

Тэд подошел к ряду шкафов с ужасными медицинскими инструментами. Я ощутила облегчение, когда он прошел мимо них и достал ватные тампоны и бутылку с антисептическим лосьоном.

— Давай вернемся в кабинет, — предложил иномирец. — Он такой же отвратительный, как и все это место, и мы не сможем довести его до больничных стандартов, но там нет опасности инфекции, если мы сумеем избежать процедуры на открытой ране.

Я не знала, что такое «процедура на открытой ране», но этого явно стоило избегать. Мне лишь раз давали драгоценное старое лекарство, когда я только попала в Нью-Йорк. Тогда Доннел просто наложил мазь на мои обожженные руки. Меня поразило, как мгновенно исчезла боль, а кожа полностью излечилась за двадцать четыре часа, но лечение руки, похоже, гораздо сложнее.

Вслед за Тэдом я прошла в маленький кабинет, где мы оставили матрасы и спальные мешки. Он сдвинул в сторону грязный стол и стулья и разложил посреди комнаты матрас и спальный мешок.

— Я говорил врачу, что прошлым летом ты сломала руку, — сказал он. — Она хочет знать, пришлась ли новая рана на то же место.

— Кажется, на этот раз рана выше, — ответила я. — Возможно, повреждено само плечо, но я чувствую сильную боль и в руке.

— Доктор говорит, мы должны осмотреть твою руку, чтобы найти точное место. — Тэд, похоже, смутился. — Для этого нам придется снять с тебя часть вещей. До сих пор я видел здесь непокрытыми лишь женские лица и руки, и у тебя очевидно очень строгие правила в одежде, но боюсь, это неизбежно.

— Строгие правила в одежде? — рассмеялась я. — Тэд, все кутаются в куртки даже дома, поскольку сейчас середина зимы, а у нас слабое отопление.

— О, — засмущался Тэд. — Многие миры сектора Альфа населены жителями определенных частей Земли, и там существуют сильные культурные традиции костюмов, поэтому я подумал…

— В альянсе есть несколько человек с жесткими культурными правилами, — объяснила я. — Но я не одна из них. Доннел и моя мать были записаны ирландцами, думаю, я тоже, хотя родилась в Лондоне и не все мои предки происходят из Ирландии и вообще Европы.

Я начала расстегивать куртку, но с одной рукой это было сложно.

— Хаос побери! Тэд, можешь мне помочь?

Тэд помог мне снять куртку и толстый свитер под ней. Под ними я носила кофту в обтяжку с длинными рукавами, потому что несколько слоев лучше согревали в холодные зимние дни. Все выглядело совершенно прилично, но Тэд смотрел на меня со странным выражением лица.

— Что такое? Никогда не видел девушку? — Слова выскользнули раньше, чем я поняла, что и сама могла сделать неправильное предположение. — Прости, я не думала… У людей на Адонисе строгие правила в одежде?

— Нет, — ответил Тэд. — Просто до сих пор я видел тебя только в куртке. И не понимал, что ты такая изящная.

Я чуть было не сказала что-то очень грубое, но в последний момент поняла по тону Тэда, что слово «изящная» — это комплимент, а не оскорбление. Возможно, на Адонисе людей восхищает совершенно иной тип женской фигуры, чем в альянсе.

— Раньше я видел много девушек, — продолжал Тэд. — На самом деле, даже слишком много. За последние пару лет мне пришлось посетить целый ряд вечеринок, где все аристократические семьи Адониса выставили передо мной своих дочерей. Большинство из них одевались по минимуму.

Более мелкие пуговицы на кофте с длинными рукавами расстегнуть оказалось легче, и я без проблем с ними справлялась, но при этих словах Тэда остановилась и нахмурилась. Обнаружив, что Тэд способен уложить Изверга, я испытала шок. Заявление, что Тэда преследуют орды девушек, вызвало еще большее беспокойство.

Тэд вздохнул.

— Конечно, они бегали за мной из-за моего имени и удачливости, а не из-за личных качеств. Ненавижу эту неискренность, но дедушка настаивает, чтобы я посещал подобные вечеринки. Из-за того, что случилось с отцом, он хочет, чтобы я как можно скорее женился и обзавелся детьми.

Я выскользнула из кофты с длинными рукавами и осталась в майке в мелкую полоску.

— Ладно, в том, что меня поймали на краже самолета, есть и хорошая сторона, — более оживленным тоном проговорил Тэд. — Даже если вернусь на Адонис, а не отправлюсь на Зевс, я попаду в немилость. Больше никаких вечеринок. Никакого притворства. Не надо проявлять вежливость к бесконечным одинаковым девушкам, украшенным, по последней моде, блестящими крыльями. Все они задают одни и те же скучные вопросы. Все вежливы со мной до подобострастия. Это одна из причин, по которым меня влечет к тебе. Ты сильно отличаешься.

— Я точно не страдаю от вежливости, — согласилась я.

Тэд рассмеялся.

— Нет, ты реагировала на меня совершенно искренне. Я не произвел на тебя впечатление, и ты это показала. Вначале это ранило мою гордость, но потом я понял, что впервые в жизни честно общаюсь с девушкой.

Я легла на спальный мешок.

— А с Феникс ты не общался честно? Она тоже не носит блестящие крылья.

— Феникс — старательный научный ассистент, а не девушка с аристократической вечеринки, но на Адонисе она, как и все, была со мной до ужаса вежлива. И начала говорить мне, что в действительности думает, лишь когда мы попали в Нью-Йорк.

Тэд опустился на колени рядом со мной.

— Сейчас я устанавливаю контакт с врачом. Как я и говорил, покажу ей то, что вижу, по настенному телику. Она услышит наши голоса, а я услышу сказанное ей и передам тебе. Поняла?

— Думаю, да. Это означает, что теперь мы должны быть осторожны в словах.

— Правильно. Я сообщу тебе, когда разорву контакт и мы сможем снова говорить свободно.

Последовала короткая пауза.

— Сейчас я общаюсь с доктором, — сказал Тэд. — Я должен обследовать кости твоей руки и обнаружить рану. Скажи мне, если будет больно, насколько и где именно.

Я ощутила желание оглядеть комнату, словно врач скрывалась в углу и наблюдала за нами.

— Болит уже везде. Стреляющая боль поднимается и спускается по руке и плечу.

— Тогда скажи мне, когда боль изменится. — Одной ладонью он крепко держал мою руку, а другой провел вверх и вниз по ней. — Что-нибудь есть?

— Нет, та же боль, что и раньше.

— Теперь я буду сжимать твою руку в разных местах, — сказал Тэд.

Он сжал мое запястье, сперва легко, потом крепче, повторил это движение полдюжины раз, поднимаясь вверх по руке, затем вновь опустился.

— Нигде нет особенной болезненности?

— Нет.

— Врач считает, что основная проблема в твоем плече. Сейчас она думает, что делать дальше. Пока я отключил звук и изображение, поскольку хотел проверить… Эта ситуация, мое прикосновение к твоей руке, вызывает у тебя такую же неловкость, как и у меня?

— Да, — скривилась я. — Наблюдение за нами невидимого врача не помогает делу.

— Надеюсь, ты не боишься.

— Не боюсь.

— Хорошо, — сказал Тэд. — Признаюсь, я представлял возможность… коснуться тебя, но совсем не так. Я делаю все возможное, чтобы оставаться настолько отстраненно вежливым, насколько позволяют обстоятельства.

Я засмеялась.

— Ты сохраняешь ледяное безразличие.

— А, врач прислала мне множество инструкций. — Тэд нахмурился. — Я вновь открываю передачу звука и изображения. Боюсь, будет больно.

Глава 26

— Ты проснулась? — послышался голос Тэда. — Мне пора вновь проверить твою температуру и пульс.

Я открыла глаза, взглянула на окно и увидела в небе красные полосы рассвета.

— Хаос, я не поняла, что уже утро.

— О, ты вернулась к вежливым словам вроде «хаос». Вчера ты меня поистине удивила. Я понятия не имел, что у тебя такой богатый словарь ругательств. — Тэд, похоже, боролся со смехом.

Я вспыхнула.

— Первые одиннадцать лет жизни я провела в лондонском подразделении. Конечно, я знаю множество ругательств. Обычно я ими не пользуюсь, но было очень больно.

— Мне правда очень жаль, — ответил Тэд. — У нас не было сканера, способного показать, что с твоим плечом, поэтому пришлось выяснять, какие движения тебе доступны и насколько они болезненны.

— Я понимаю, это было необходимо, и прошу прощения, что обзывала тебя.

— По-настоящему смутило, когда ты назвала меня скунсом. Тебе известно о кассандрийских скунсах?

— Нет, — сказала я. — Говоря это слово, я имела в виду земного скунса. Некоторые из них живут в Нью-Йорке. Если ты встретишь нечто в черно-белую полоску, очень рекомендую к нему не подходить. Кто-то из детей манхэттенского подразделения как-то раздразнил скунса, а потом, даже бросив мальчишку в воду, мы не избавились от запаха.

Судя по характерному отстраненному выражению лица, Тэд проверял что-то в земной сети данных.

— А, да. Люди могу унюхать струю скунса в концентрации всего лишь десять частей на миллион. В любом случае, я не возражал, когда ты обзывалась, пока я причинял тебе боль. Просто испытал такое же облегчение, как и ты, когда смог вколоть тебе местную анестезию.

Мне было стыдно признаваться в этом Тэду, но затихла я не от облегчения, а от неприкрытого ужаса. Не чувствуя руку, не имя возможности ею подвигать, думая, что та умерла, я поддалась приступу паники. Будь у меня здравый смысл, я бы спросила Тэда, что произойдет под действием анастетика, но я слишком боялась облечь свой страх в слова.

— Действие укола сейчас закончится, но я могу сделать тебе еще один, в чуть меньшей дозе, — прибавил он.

— Не думаю, что мне нужна еще местная анестезия, — поспешно ответила я.

— Ты все еще не ощущаешь плечо и руку?

— Лишь чуть-чуть, — солгала я. — Чувствую в них тепло.

На самом деле я ощущала жар, словно сидела на солнце в очень теплый день, а не жалась в спальном мешке в ледяной комнате. А еще глубоко в костях возникла странная вибрация. Она граничила с болью, но успокаивала меня, что рука еще жива и со мной.

— Тогда ладно, — с сомнением проговорил Тэд. — На некоторых людей анестезия действует дольше, чем на других, но дай мне знать, когда начнет болеть.

— Хорошо, — ответила я, но твердо решила, что промолчу.

— Просто помни: ты должна лежать совершенно неподвижно, пока не пройдут тридцать шесть часов лечения. Сращивание костей — относительно легкий процесс, но любое нарушение на стадии регенерации мышц может оставить тебя с парализованной рукой.

Ночью Тэд каждый час измерял мой пульс и температуру. И каждый раз читал мне ту же лекцию о необходимости сохранять неподвижность. Едва ли я могла забыть о необходимости лежать спокойно, когда Тэд забрал оба наши пояса для ножей и обмотал меня, жестко прижав левую руку к куску дерева и моему боку.

Повторение было излишним, но я понимала, почему Тэд так себя ведет. Он выглядел совершенно спокойно, когда обрабатывал рану, возможно потому, что тогда действительно ощущал уверенность, но сейчас страдал от ожидания, пока не выяснится, помогло ли лечение. Его разум наполняло множество мыслей о том, что могло пойти не так.

Я знала это, потому что и мой разум занимало то же самое. Доктор не имела возможности сама меня осмотреть, а потому могла ошибиться в диагнозе. Тэд мог сделать уколы в неподходящие точки на плече. Стазисное поле в шкафу, где находилась важная восстановительная жидкость, могло отказать, а лекарство — испортиться. Да и я была способна нарушить лечение одним неосторожным движением, когда Тэд закутывал меня в спальный мешок.

— Я не буду двигаться, — ответила я.

Тэд отошел к одной из стазисных ячеек, где хранилась наша еда, и отключил поле.

— Я сажусь завтракать. Хочешь что-нибудь поесть?

— Я знаю, что вчера ничего не ела, но все еще не чувствую голода.

— Некоторые из лекарств, что я тебе давал, замедляют общий обмен веществ, чтобы тело могло сконцентрироваться на исцелении раны, — заметил Тэд. — Когда их действие ослабеет, тебе придется восполнить пропущенные трапезы.

Он достал из стазисной ячейки исходящее паром горячее блюдо, вновь включил поле, сел на матрас и начал есть.

— Это опять зимнеежка?

— Да, зимнеежка есть почти во всех наших блюдах.

— А белая штука?

Я широко улыбнулась.

— Мелко порубленное мясо падающей звезды.

— О. — Он с сомнением наполнил рот. — Не так уж плохо. Чувствуется слабый привкус корицы.

Я никогда не слышала о корице, поэтому ничего не сказала.

— В стазисных ячейках больше еды, чем я ожидал, — продолжал Тэд. — Я думал, мы пробудем здесь всего три или четыре дня.

— В подобные путешествия всегда надо брать еду с запасом. Мы можем застрять здесь из-за бури или чего-нибудь еще. А если нет, привезем лишнее обратно.

Следующие несколько минут Тэд сосредоточился на еде, затем помог мне сделать несколько глотков воды.

— Сегодня я составлю список лекарств, прибавлю к нему инструкции по пользованию из земной сети данных и уложу все в коробки. С этого момента мне надо проверять твою температуру и пульс лишь раз в два часа, поэтому ты должна попытаться немного поспать.

Мне не хотелось оставлять всю работу на Тэда. Это вопрос гордости — всегда вкладывать столько, сколько могу, но я не стала спорить. После всех усилий, приложенных к излечению моей руки, глупо было сейчас все испортить.

— Спасибо, что просыпался каждый час, чтобы меня проверить. Как тебе это удалось?

— Я установил будильник в сети данных Земли. — Он рассмеялся. — Представь себе звенящий в голове колокол.

— Каково это — быть способным на такие потрясающие вещи?

— Все девушки на Адонисе спрашивали меня об этом, — сказал Тэд. — Свято верили, что это замечательно, и мне приходилось им поддакивать, но с тобой я могу быть честен. Я чувствую себя ужасно одиноким.

Он покачал головой.

— Наверное, в те дни, когда все обладали имплантами, это было невероятно. Разговор с другими людьми при помощи одних лишь мыслей походил на телепатию, но сейчас я остался один, поэтому…

— Значит, твой дедушка не имплантирован?

— Его имплантировали в детстве, как и всех тогда. И как у всех, его сеть была рассчитана на всю жизнь, но требовала ежегодной настройки для компенсации изменений в мозгу.

Тэд болезненно охнул.

— Дедушка рассказывал мне, как ужасно ощущал себя, когда его связь с местной базой данных стала сбоить и, в итоге, отключилась. Он сказал, что будто потерял часть собственного разума.

Я вспомнила рассказы Мачико о брате, который плакал по ночам.

— Тогда как ты получил имплант, и почему он еще работает?

— Мой дедушка понял, что цивилизация подходит к краю пропасти. Колониальные миры торговали друг с другом отдельными продуктами и сырьем, но все они зависели от Земли в производстве оборудования, лекарств и других товаров, которые не могли делать самостоятельно из-за отсутствия экспертов, технологии или материалов. Если бы и на Земле не осталось специалистов и технологий, все, зависящее от них, обрушилось бы. Это могло занять месяцы, годы, десятилетия и даже века, но в итоге обвал неизбежен.

Я кивнула. Я помогала добывать запчасти, чтобы поддерживать работу оборудования в Доме парламента, поэтому знала все об утраченных технологиях.

— Большинство из тех вещей не были важны для цивилизации, — продолжал Тэд. — Огромное исключение составляли межзвездные порталы. Люди могли справиться без обычных порталов, пользуясь транспортом или своими ногами, но если бы отказали межзвездные, у нас не осталось бы способа путешествовать или торговать между мирами.

Он всплеснул руками.

— Колониальным мирам пришлось бы выживать не только без поставок с Земли, но и без всего, что приходит из других миров. Адонис — самый продвинутый, наиболее подготовленный, чтобы справиться в одиночку, но и он оказался бы в беде без редких металлов и лекарств, импортируемых с дюжин других планет.

Тэд мрачно смотрел на свою пустую тарелку.

— Мой дедушка счел обязанностью семьи Таддеуса Уоллама-Крейна сохранить технологию межзвездных порталов. Он знал, что на Адонисе нет способов производства деталей для старых порталов, и хотел изобрести новые, использующие более простые компоненты. Он верил, что может это сделать, но только если будет вновь имплантирован.

— Это правда все так меняет? — спросила я.

— Честно говоря, не знаю. Я так привык, что вся информация на расстоянии одной мысли, что… Важнее, что в это верил мой дедушка. Он чувствовал себя лишь половиной того, кем был с имплантом. И бесстыдно воспользовался своим положением, чтобы припереть к стенке экспертов и раздобыть ресурсы. Специалистам удалось модифицировать пару имплантов, чтобы облегчить их настройку, но они не могли заменить прибор в дедушкиной голове, не причинив ущерб мозгу.

Лицо Тэда вытянулось.

— Дедушке пришлось составить новый план. Он сам не мог пройти имплантацию и заново изобрести технологию межзвездных порталов, значит, его место должен был занять сын. Мой отец получил имплант, изучил портальную технологию и начал работать над проблемой, но его похитили и убили. После этого настал мой черед, и мне пришлось учиться быстрее, чем отцу, и начать работать раньше, чем он, потому что время на спасение цивилизации истекало.

Он вздохнул.

— Мне поставили имплант в семь лет. Судя по тому, что я слышал от дедушки, не думаю, что прибор настроен безупречно. Возможно, он работает с эффективностью в девяносто процентов, но дело в том, что я могу перенастроить его самостоятельно с помощью простых инструментов и поддерживать эти девяносто процентов.

— Повезло, что дедушка смог найти экспертов и лишний имплант, — заметила я.

Тэд поколебался, прежде чем отвечать.

— Лишних имплантов не было. Отцовский аппарат и мой собственный принадлежали другим людям.

— Что? Ты имеешь в виду, что он уже стоял в чьей-то голове, прежде чем…

— Да. Все импланты имеют идентификационные номера, и я просмотрел информацию по своему. Знаю, это была глупая ошибка, но я не мог удержаться. Хватило одной мысли, чтобы получить данные, а не думать тяжело.

Он помолчал.

— Предыдущим… владельцем была девочка. Ее звали Элли. Темноволосая, как ты, она любила животных и улыбалась на всех фотографиях. Всего в двенадцать лет она погибла от несчастного случая. Конечно, разумно было использовать новейшие импланты, то есть полученные от детей, но…

Тэд встал и, повернувшись ко мне спиной, взглянул в окно.

— Именно поэтому я не могу остаться на Земле. Я должен отправиться на Зевс и найти способ вновь изобрести межзвездные порталы. Дело не только в моем дедушке и спасении цивилизации. Я обещал Элли, что использую ее наследие как можно лучше.

Мгновение стояла тишина.

— Для тебя это должно звучать странно, — сказал Тэд.

— Нет, я понимаю. По крайней мере, немного. Все, чем я владею, раньше принадлежало другим людям. Играя на флейте, я часто думаю, кто на ней играл прежде и что с ними произошло. Твои чувства к Элли кажутся мне разумными.

— Ты единственный человек, которому я это рассказывал. — Голос Тэда дрожал. — Я знал, что дедушка сочтет меня сентиментальным дураком. Он невероятно практичный человек, не имеющий времени для эмоций.

Я представила дедушку Тэда. Холодный жесткий человек, которым управляют навязчивые мысли о межзвездных порталах.

— Мне лучше начать упаковку лекарств. — Тэд поспешил из комнаты, все еще не поворачиваясь ко мне лицом.

Я лежала, глядя в растрескавшийся потолок. Представляла детство Тэда на Адонисе и сравнивала его с моим. Тэд не голодал, не сбегал от пожара и не беспокоился о нападении падающих звезд, но никто никогда не забирал вещь из мозга умершей девочки, чтобы вложить в мой.

Тэду исполнилось всего семь, когда это произошло, и уверена, выбора у него не было. Дедушка не спрашивал его мнение и не прислушался бы к отказу. Отец Тэда тогда уже умер, но неужели никто другой не заботился о мальчике? Тэд ни разу не упоминал мать. Она тоже умерла?

Тэд вернулся через два часа. Он измерил мне температуру и пульс и пару минут поболтал о разных частях Америки, которые могли стать подходящим новым домом для альянса. Элли он больше не упоминал, я тоже.

Остаток дня я провела, неподвижно лежа, скучая и расстраиваясь. Тэд появлялся каждые два часа и кратко рассказывал о местах под названиями Вирджиния, Огайо и Дакота. Со временем свет из окон начал угасать. Я задумалась, сможет ли Тэд нормально поспать этой ночью или опять должен будет присматривать за мной.

И в этот момент унюхала дым.

Глава 27

— Тэд! — заверещала я. — Тэд, я чувствую, что-то горит! — Ответа не последовало, и я попробовала крикнуть еще раз. — Тэд!

По-прежнему ничего. Тэд мог быть совсем в другой части складского комплекса, далеко вне пределов слышимости. Мне полагалось сохранять полную неподвижность в течение тридцать шести часов, а пока прошло не больше двадцати четырех. Если попытаюсь выбраться из спального мешка, то могу сделать что-нибудь ужасное с моим исцеляющимся плечом, но я не могла продолжать лежать здесь, когда здание горит.

Я предприняла последнюю отчаянную попытку.

— Тэд!

— Я здесь. — Он появился в дверном проеме, тяжело дыша, словно бежал ко мне. — Что случилось? Твое плечо?

— Я чувствую дым. Что-то в огне.

Он принюхался.

— Ничего не чувствую. Ты уверена?

— Конечно, уверена! Я была в Лондоне, когда он загорелся, и знаю, как пахнет дым!

Он поднял руки, словно сдаваясь.

— Успокойся, Блейз. Я тебе верю. Я осмотрюсь. Не двигайся.

Он поспешил прочь, а я осталась лежать, борясь с паникой.

— Нам нужен четкий план побега. Мы на первом этаже здания. Снаружи пламени я не вижу, значит, нам достаточно разбить окно, вылезти и бежать к реке.

Я поняла, что говорю сама с собой, и поднесла правую руку ко рту. Не хотелось, чтобы Тэд услышал мое истерическое бормотание. Где он, хаос побери? Сколько времени нужно, чтобы…

— Ты права. — Тэд быстро вошел в комнату. — Горит многоквартирный дом. Похоже, там больше дыма, чем огня, и между нами и им стоит еще одно здание, но ветер дует в этом направлении. Нужно приглядывать за ситуацией.

— Нужно уйти, — возразила я. — Сейчас же. Мы возьмем упакованные тобой коробки с лекарствами, положим их в лодку и спустимся по реке.

— Это явно плохая идея, — не согласился Тэд. — Если мы сейчас посадим тебя в лодку, то повредим твое плечо. К тому же, снаружи кромешная тьма. В небе густой облачный покров, и лунный свет не поможет нам в плавании.

— Это широкая река, Тэд. Она идет к морю. Мы не потеряемся.

— Нет, но мы можем на что-то наткнуться и утопить лодку. По пути сюда мы проходили…

— Я знаю, — перебила я. — Посадка в лодку может повредить мое плечо, а спускаться по реке в темноте рискованно, но это лучше, чем остаться здесь и сгореть заживо.

— Если огонь подберется опасно близко к нам, обещаю, мы уйдем, но пока это необязательно. Пожалуйста, попытайся успокоиться, Блейз. — Он подтянул кресло к столу у дальнего конца ряда окон. — Если я сяду здесь, то смогу приглядывать за горящим зданием. Тебе не стоит волноваться.

Говорить мне не волноваться о пожаре в доме — это то же самое, что велеть гравитации тянуть вещи вверх, а не вниз. С того места, где я лежала, пожар не просматривался. Почему, во имя хаоса, мы положили матрас посреди комнаты, а не там, где сидел Тэд?

— Думаешь, начинается огненный шторм?

Тэд вздохнул.

— Это не огненный шторм, Блейз. Это всего лишь случайный пожар. Давай расслабимся и поужинаем.

— Я все еще не голодна.

— А я — да. На случай, если пожар окажется опасным, мне стоит поесть сейчас. Если нам придется спускаться по реке ночью, самое разумное — остановиться, как только уйдем от пожара, привязать лодку и дождаться утра, а затем завершить путешествие. А раз я собираюсь провести ночь, замерзая в лодке на реке, лучше делать это на полный желудок.

Я нехотя признала правоту Тэда. Он, похоже, принял мое молчание за согласие, поскольку достал тарелку с едой, поставил ее на стол и начал жевать, поглядывая на огонь. По крайней мере, я на это надеялась.

Я уже открыла рот, чтобы спросить, следит ли он за пожаром, но сумела себя остановить. Хаос, Тэд сказал мне, что присмотрит за горящим зданием, и сидел лицом к нему. Совершенно неразумно дергать иномирца каждые несколько секунд.

Проглотив последнюю порцию еды, Тэд немного посидел, хмуро глядя в окно, и наконец заговорил.

— Пожар перекинулся на второе здание, то, что стоит рядом с нами.

— Тогда нам нужно уходить. Если ты расстегнешь спальный мешок и придержишь меня, пока я встаю, то…

— Нет, лежи спокойно! Нужно найти лучшее решение, чем, убегая, повредить твое плечо. Этот склад должен обладать противопожарной защитой. Все, построенное после две тысячи сто пятидесятого года, должно… Да, я нашел оригинальные противопожарные установки.

Нам следовало уходить, а Тэд радостно изучал записи в земной сети данных. Я подумала, какими словами накричать на него. Ни одно из них не казалось достаточно плохим.

— У нас есть противопожарная защита, — сказал Тэд. — Мне просто нужно заставить ее работать. Основная панель контроля здания всего в двух кабинетах отсюда. Я вернусь меньше чем через минуту, так что не смей двигаться!

Он заспешил прочь, а я осталась лежать, кусая губу. Противопожарная защита Дома американского парламента еще работала. По крайней мере, работала, когда в последний раз кто-то напился и случайно устроил пожар, потому что система внутренних разбрызгивателей намочила всех на территории бруклинского подразделения. Глава другого подразделения собирался избить виновного, но Призрак приказал тому шесть месяцев чистить канализацию, что, возможно, было еще хуже.

Конечно, тот факт, что противопожарные установки в Доме парламента продолжали работать, не означал, что они действуют и здесь. Мачико выполнял технические проверки наших систем, а это здание заброшено не один десяток лет.

Вновь появился Тэд.

— Противопожарная защита включена, так что не нужно волноваться.

Не нужно волноваться? Запах дыма усиливался, но я попыталась спорить разумно, а не просто орать.

— Предположительно, в других зданиях тоже есть противопожарная защита, но похоже, она ничего не делает, чтобы остановить огонь.

— Да, но там обычные жилые дома, — сказал Тэд. — Электричество в них отключилось, когда остановилась подача энергии в Нью-Йорке. Это здание — часть военного комплекса, где аварийная система энергообеспечения должна неделями поддерживать работу противопожарной защиты.

— Для нее нужно не только электричество, но и вода. Наше здание использует дождевую воду, собираемую в баки на крыше, но на крыше этого склада баков не видно.

— Здание стоит у реки, — заметил Тэд. — Система противопожарной защиты получает воду прямо оттуда.

Я застонала.

— Насосы могли сломаться, трубы — забиться, а…

— Я все это понимаю, — согласился Тэд. — Показатели температуры на стороне здания, приближенной к огню, должны быть достаточно высоки, чтобы вскоре запустить фонтаны воды. Если они не заработают в ближайшие пять минут, мы уйдем. Я донесу тебя до лодки, затем заберу коробки с лекарствами. Я уже сложил их у двери, ведущей на берег, так что смогу погрузить их в лодку за пару минут.

Пять минут. Тэд обещал, что мы уйдем через пять минут. Я уставилась на окна. Снаружи было темно, а слабый свет справа, должно быть, исходил от огня. Я начала отсчитывать секунды и как раз миновала двести, когда с потолка послышался тихий монотонный звук, похожий на легкий стук дождя.

— Включился один из внешних разбрызгивателей, — сказал Тэд.

Дождь на крыше внезапно заметно усилился.

— Включаются остальные струи, — прибавил иномирец. — Можно больше не волноваться.

Я испытывала гораздо меньшую радость. Внешние разбрызгиватели заработали, но я все равно чувствовала бы себя в большей безопасности в лодке посреди Гудзона.

Тэд выглянул из окна.

— Нам лучше не ложиться, пока те два жилых дома не догорят.

— Я и не планировала спать, пока в соседнем доме пожар!

— Понимаю, после случившегося в Лондоне у тебя возник страх перед огнем, но тебе на самом деле не стоит… — Тэд замолчал, потому что стук водяных струй стих. — Что случилось?

Я недоверчиво уставилась на него.

— Случилось то, что система пожаротушения сломалась, как и все остальное в этом городе.

— Все струи остановились одновременно, — заметил Тэд. — Должно быть, отключилась аварийная подача энергии или закончилось накопленное электричество. Та малость, которая случайно сохранялась несколько десятилетий…

— Тэд, неважно почему система вырубилась. Факт, что она остановилась, и мы должны уходить.

— Это здание еще не полыхнуло и только что насквозь промокло. Просто дай мне поработать над этим еще две минуты. Если мы сейчас сдвинем тебя с места, то серьезно повредим твое плечо.

— Уже прошло двадцать четыре часа. Возможно, все будет в порядке.

— Не будет, Блейз. В твоем плече запутанный клубок мышц и сухожилий. Мельчайшее вмешательство в процесс их регенерации может заставить эти мышцы и сухожилия прикрепиться к неправильным местам или вообще срастись друг с другом.

Я пожевала нижнюю губу. Если мы все испортим, то не получим другого шанса вылечить мою руку, по крайней мере, до того, как мне придется встретиться с Извергом. Моя голова превратилась в поле боя противодействующих страхов. Я боялась Изверга, страшилась остаться с бездействующей рукой. И дрожала от ужаса перед огнем.

— Хорошо, — согласилась я. — Только две минуты.

— Нам нужна энергия. — Тэд расхаживал по комнате, быстро бормоча себе под нос. — Она копилась в нью-йоркском резервуаре последние восемнадцать лет. Там полно энергии, если я только смогу до нее добраться. Это здание входит в ячейку ТТ617/388 энергетической сети. Управление сетью… Хаос, для доступа к ней мне нужны коды безопасности. Да, естественно, мне нужны коды безопасности, потому что… Да, она приняла старые коды семьи Уолламов-Крейнов! Я внутри системы управления энергетической сетью!

Он тараторил так быстро, что я едва успевала следить за его словами.

— Все отключено, потому что они перекрыли всю энергетическую сеть в окрестностях Нью-Йорка. Мне просто нужно включить ячейку ТТ617/388 и… Хаос, она не позволяет мне это сделать. Почему? Возможно, мне нужно включить… Нет, она и это не позволяет. Какой дурак придумал эту систему? Ладно, если…

Дождь вновь застучал по крыше. Я благоговейно посмотрела на Тэда.

— Противопожарная защита вновь работает. Ты сделал это!

— Думаю, я сделал больше, чем намеревался, — ответил Тэд. — Я был в отчаянии и не мог придумать, что еще сделать.

Я не понимала беспокойства на его лице.

— Что не получилось?

— Не то, чтобы не получилось, — сказал Тэд. — Просто я не мог понять, как включить электричество именно в этом здании, поэтому врубил всю сеть Нью-Йорка с окрестностями. Смотри!

Он указал на окна. Темноты в них больше не было. Снаружи горел свет. Сотни огней, тысячи, десятки тысяч. В основном, белые, а еще красные, синие, зеленые, а крупный мерцающий щит на стене жилого дома показывал танцующую девушку.

Рядом со мной стоял наследник Таддеуса Уоллама-Крейна. Он всего лишь мысленно произнес приказ, и Нью-Йорк ему повиновался. Магия прошлого ожила вновь.

Глава 28

— Блейз, проснись!

Я открыла глаза и увидела рядом нечеткую фигуру коленопреклоненного Тэда. В комнате еще было темно, за окнами я могла видеть сияющие огни Нью-Йорка, но что-то изменилось. Лишь через мгновение я поняла, что именно. Стук дождя по крыше затих.

— Противопожарная защита опять отрубилась! Почему? Что не так на этот раз?

Тэд рассмеялся.

— Все так. Разбрызгиватели сами отключились несколько часов назад, когда огонь в соседнем доме потух.

— О. — Я почувствовала себя дурой.

— Я разбудил тебя потому, что прошло тридцать шесть часов с момента первого укола восстановительной жидкости. Твое плечо, должно быть, излечилось.

Я ожидала, что Тэд расстегнет мой спальный мешок, но вместо этого он встал и отошел к двери. Я удивилась, куда, хаос побери, иномирец собрался, а он остановился у двери и нажал на выключатель. Конечно, совершенно разумно было включить свет теперь, когда мы получили электричество. Просто я так привыкла бродить по покинутым зданиям, размахивая сигнальным огнем, что мысль зажечь лампы не пришла мне в голову.

Тэд вновь опустился возле меня на колени и на этот раз расстегнул мой спальный мешок. Когда же развязал пояса, прижимавшие мою левую руку к телу, я начала подрагивать. Отчасти от холода, но в основном, от страха. Если лечение не помогло…

— Давай, попытайся подвигать рукой. — Тэд сел обратно на свой матрас и теперь беспокойно наблюдал за мной. — Врач сказала, сейчас конечность должна реагировать совершенно нормально.

Я робко оторвала руку от матраса.

— Она двигается, и не больно!

Тэд издал долгий вздох облегчения.

— Доктор сказала, рука должна работать, я знал, что она должна работать, но не мог справиться с воображением и представлял, вдруг что-то пойдет неправильно.

— Я тоже, — ответила я. — Я боялась до смерти. Теперь мне можно сесть?

— Можешь двигаться нормально. Вряд ли стоит поднимать левой рукой действительно тяжелые вещи, пока не поработаешь ей два или три часа. После этого и вовсе не стоит беспокоиться.

Я села, попыталась поднять руку на высоту плеча, затем показала на точку высоко над головой. И изумленно посмотрела на левую конечность.

— Ей лучше. Действительно лучше. Изверг больше не сможет использовать меня, чтобы уничтожить Доннела. Спасибо.

При виде моего лица улыбка Тэда стала шире.

— Я правда рад, что смог помочь.

Я опустила кисть и потянулась к Тэду. Он сжал мои пальцы и взглянул на наши сплетенные руки.

— Мы все еще не строим отношения?

Я покачала головой.

— Нет, мы по-прежнему по разные стороны. Мы враги, но добрые враги.

— Самый лучший вид врагов, — согласился Тэд.

Мы еще немного подержались за руки, а затем я сильно вздрогнула, но уже не от страха, а просто от холода.

— Тебе лучше как следует одеться, — сказал Тэд.

— Да. — Я отпустила его руку. — Еще раз спасибо. Пожалуйста, поблагодари и доктора.

Я нашла в куче постельного белья свою одежду и натянула ее, сияя от радости, что могу без боли продеть левую руку в рукав.

— Прости, что здесь так холодно, — сказал Тэд. — Я пытался включить отопление в этом ряду кабинетов, но послышалось мерзкое жужжание, и обогреватели умерли. Присмотревшись поближе, я обнаружил, что часть проводов в коридоре погрызана крысами.

Я натянула кофту.

— Я привыкла к холодным зданиям.

— Я тоже привыкаю к холодным зданиям. Но не так уверен насчет крыс.

Я встала, подошла к окну и посмотрела на Нью-Йорк, вновь великолепный в своих огнях и красках.

— Полагаю, у вас на Адонисе много ярко освещенных городов.

Тэд подошел ко мне.

— У нас вообще нет городов. Люди не хотели повторения произошедших на Земле проблем с экологией и загрязнением, поэтому решили, что в каждом мире будет населен лишь один континент, а число прибывающих колонистов строго ограничат. Человечество рассеяно в пятистах новых мирах. На Адонисе самое большое население, и все же оно не слишком велико, и люди живут в тысячах маленьких поселений.

Он замолчал и скривился.

— Возможно, сейчас, когда порталы рушатся, это изменится. Люди уже покидают самые отдаленные поселки и сбиваются вместе. Вероятно, с уничтожением всех порталов на Адонисе появятся города. Это один из немногих миров, где хватает людей, специалистов и технологий, чтобы поддерживать определенный ход цивилизации. У большинства остальных нет шансов.

— У них есть шанс, — возразила я. — Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой построит новые межзвездные порталы и предотвратит падение цивилизации.

Тэд засмеялся.

— Ты правда в это веришь?

— Конечно, верю. Я выросла на сказках из прошлого, которые казались волшебными, но думала, что волшебники исчезли навсегда. Глядя в это окно, видя такие же яркие здания, как во всех старых историях, я верю, что последний волшебник ходит среди нас и он добьется своей цели.

Тэд помрачнел.

— Дело не в магии. Я не могу взмахнуть рукой и сотворить чудеса. Вопрос в науке, технологии и сложности производства крошечных деталей по точным стандартам.

— Но с моей точки зрения, различие между наукой и магией не толще бумаги, — возразила я. — Мои дедушки и бабушки прошли имплантацию. Они жили в мире, полном научных чудес. Если же хотели узнать, как работают эти чудеса, то одной мыслью могли извлечь информацию из земной сети данных.

Я повернулась к Тэду.

— Те дни уже клонились к закату, когда мои родители были детьми. Им так и не сделали имплантацию. Они считали изобретения вроде порталов научными чудесами, но не знали, как работает наука. И вот пришло мое поколение.

Я покачала головой.

— Я застряла между научным и волшебным видением мира. Порталом я путешествовала лишь раз в жизни, сбегая от лондонского пожара в Нью-Йорк. Я видела, как ты за несколько часов вылечил рану, исцеление которой — если оно вообще возможно, — заняло бы месяцы. Я смотрю на танцующую девушку из ламп на стене здания. Мозг понимает, что все это достигнуто, благодаря продвинутой технологии, и за всеми успехами стоят научные правила, но я не могу сдержать эмоции и реагирую на все происходящее как на чудо. И знаю, что мои дети, если они появятся, воспримут это как чистую магию.

— Понимаю, — отозвался Тэд. — Увидев здесь детей, танцующих вокруг порталов и пытающихся включить их песнями, я понял, что смотрю на будущее всех остальных миров. Когда возможность что-то сделать утеряна, хватает поколения или двух, чтобы восприятие сменилось с научное на волшебное.

— Да, — ответила я. — Именно поэтому я согласна, что ты должен покинуть Землю. Это последний шанс сохранить межзвездную портальную технологию. В следующем поколении не появится новый волшебник, или не останется специалистов и технологий, способных ему помочь. Я не хочу, чтобы другие миры сгинули в таком же хаосе, что и Земля.

— Я думал, ты ненавидишь иномирцев, — заметил Тэд.

Я улыбнулась.

— Феникс и Брейден вполне симпатичны.

Тэд рассмеялся.

— Значит, ты отправишься на Зевс, чтобы строить свои новые межзвездные порталы? — спросила я.

— Возможно, сперва я загляну на Адонис, чтобы повидаться с дедушкой, но затем отправлюсь на Зевс. Адонис потерял веру в меня, а другие планеты в секторе Альфа считают, что если Адонис не способен чего-то сделать, то и им не дано. Но сектор Бета использует другой подход. Они строят свое общество на клановой и профессиональной основе, объединяют семьи с определенными знаниями и верят в их передачу между поколениями.

Он пожал плечами.

— Каждый бетанский мир уже обладает кланами, специализирующимися на различных областях, например, медицине или электронике. Сейчас один из ведущих политических кланов организует проект Фиделис. Его цель — продвинуться на шаг дальше и добиться от каждого бетанского мира отправки лучших экспертов и ученых на Зевс ради последней попытки сохранить технологию межзвездных порталов. Несколько месяцев назад организаторы прислали делегацию на Адонис, чтобы пригласить меня возглавить проект.

— Но ты не улетел на Зевс, — сказала я. — Вместо этого ты оказался на Земле. Ты упоминал, что прибыл сюда, чтобы найти нечто под названием «компонент Розетта».

Тэд кивнул.

— Я пытался изобрести межзвездный портал, который мы сможем построить, используя нынешние технологии, но моя работа упиралась в бетонитовую стену. В каждом портале есть компонент, который настраивается на собственное положение в космосе, и это ключ к успешному ориентированию и связи с порталом назначения. Сейчас этот компонент совершенно невозможно произвести, и я не смог найти более простую версию, чтобы его заменить.

Он всплеснул руками.

— У меня оставалась последняя надежда. Я знал, что оригинальный прототип портала Таддеуса Уоллама-Крейна использовал другую версию компонента Розетты, и хотел ее получить, прежде чем переезжать на Зевс. Власти Адониса не дали бы послать в Нью-Йорк поисковую экспедицию, поэтому я решил отправиться сам. Феникс и Брейден согласились мне помочь, потому что отчаянно хотели перебраться на Зевс. Учитывая нынешние ограниченные возможности путешествий межзвездными порталами, их единственный шанс попасть туда — присоединиться ко мне.

— Почему Брейден и Феникс хотят перебраться с Адониса на Зевс?

Тэд улыбнулся.

— Когда с Зевса прибыла делегация для переговоров со мной, Феникс вступила в отношения с одной из женщин. Ливия пыталась остаться на Адонисе с Феникс, но власти настояли на ее возвращении на Зевс.

— Значит, Феникс хочет отправиться на Зевс, чтобы быть со своей партнершей, Ливией. А что насчет Брейдена?

— Я встретил Брейдена во время силовых тренировок в зале, — ответил Тэд. — Однажды он показался мне расстроенным. Когда я спросил, что случилось, Брейден рассказал, как еще ребенком пережил расставание родителей. Брейден прибыл на Адонис с матерью, а его старший брат отправился на Зевс с их отцом. Межзвездная почта весьма ограничена, но Брейден годами получал отдельные сообщения от брата. И теперь прибыло письмо, извещавшее, что его брат и невестка погибли в аварии.

Лицо Тэда болезненно вытянулось.

— Брейден беспокоился о своих осиротевших племянниках и племянницах на Зевсе. Он попытался добраться туда, чтобы помочь им, но его запрос на межзвездную портальную поездку отклонили.

Я сочувственно хмыкнула, обращаясь скорее к отсутствующему Брейдену, чем к Тэду.

— Обнаружив, что мне нужен пилот для самолета, я, естественно, обратился к Брейдену. — Тэд вздохнул. — Это путешествие должно было пройти так просто. Все началось безупречно. Мы прилетели на Манхэттен, вломились в музей и нашли искомое в стазисной ячейке. Я чуть не танцевал от восторга, когда мы вышли из музея, но тут мы увидели разбитый самолет.

— Значит, ты нашел свой компонент Розетта, — пробормотала я.

— Да. — Тэд покопался в кармане и протянул что-то на ладони. — Знаю, выглядит не очень, просто крошечная вещица из стекла и металла, но в соединении со множеством информации, доступной лишь в земной сети данных, он дал мне необходимые ответы. Мой предок действительно был гением. Я не думал об этом. Я мог доработать до ста лет и умереть, так и не догадавшись. Решение блестящее в своей простоте, но я понимаю, почему его заменил более поздний и впечатляющий вариант. Все это есть в песнях ваших детей.

— Что?

— Включись! Включись! Портал, включись! — пропел Тэд. — Если использовать этот простой компонент, можно включить ручную настройку, прежде чем открывать портал. Настройка была неидеальна, поэтому мой предок создал более позднюю версию компонента Розетты, которая могла точнее определить местонахождение портала назначения.

Тэд помолчал.

— На Зевсе наверняка возможно произвести первичную версию компонента Розетты. И неважно, что в новых порталах придется вручную настраивать направление, лишь бы они работали.

Я взглянула в окно. Тэд вернется на Адонис, а затем отправится в еще более отдаленную звездную систему Зевса в Бета-секторе. Огни Нью-Йорка выглядели красиво, но сейчас, рассмотрев их в деталях, я видела недостатки. Сияющие надписи, в которых не хватало букв. Здания, где часть окон освещена, а другие — нет.

— Уже близок рассвет, — сказала я. — Мы должны поесть и заняться работой.

— Ее осталось немного. Я наполнил лекарствами все стазисные ячейки и записал, как их использовать. Принесу нам завтрак.

— Нет, оставь это мне. Я чувствовала себя такой расстроенной и бесполезной, лежа неподвижно, пока ты делал всю работу.

Я принесла две порции. Они были не такими горячими, как по прибытии. Стазисные ячейки прекрасно сохраняли содержимое, но каждый раз, когда мы открывали и закрывали их, еда теряла тепло.

Тэд взглянул на свою порцию и застонал.

— Опять зимнеежка и порезанная падающая звезда.

Мы вытянули стулья и сели за стол. После двух дней нежелания есть я страшно проголодалась и проглотила все до последнего кусочка. И даже не заметила, что Тэд почти не притронулся к блюду, пока он не проговорил недовольным тоном:

— В это положили гораздо больше корицы.

— Не знаю, что такое корица, но уверена, что у нас ее нет. Это обычный вкус падающей звезды.

— В прошлый раз она была совсем не… — Тэд замолчал и странно икнул. Затем встал, стремительно огляделся, достал из-под стола урну, и его вырвало.

Секунду я оставалась в шоке, но затем мой разум заработал. Я видела, как подобное происходило с другими людьми, и страдала от этого сама.

— Тэд, я думаю, у тебя…

— Думаю, я подхватил вашу зимнюю простуду. — Тэд уронил урну на пол и с трудом добрел до кресла.

— Как это могло произойти? — спросила я. — Придя к нам, ты сказал, что получил прививки от земных болезней.

— Те прививки не помогают от новых вирусов, — сказал Тэд. — Судя по тому, что я слышал об инкубационном периоде вашей зимней простуды, у меня есть все шансы слечь в следующие три дня. Именно поэтому я так старался упаковать лекарства.

— Почему ты не предупредил нас, что можешь заболеть?

— Информация о вашей простуде напугала меня. Доннел сказал, что от нее умерло более тридцати человек. Это поразительно высокий уровень смертности, и пострадали не только самые ранимые, вроде младенцев и стариков, но и здоровые молодые люди. Когда Доннел заговорил о походе за припасами, я ухватился за возможность предложить найти лекарства. Если бы я его предупредил, что могу заболеть, он бы не послал меня с тобой, и мне пришлось бы идти самому, потому что без меня вы вряд ли принесли бы нужные средства.

Его лицо вытянулось.

— Я знал, что рискую, но уже испортил жизнь Феникс и Брейдену, притащив их сюда. Я не мог допустить, чтобы они умерли от зимней простуды, поэтому был обязан раздобыть для вас лекарства, чтобы нас лечить.

Он сунул руку в карман и положил на стол несколько коробочек с таблетками.

— Я обсудил с врачом симптомы зимней простуды. Она думает, что это мутировавшая версия гриппа, который накрыл поселения несколько лет назад. Существовала теория, якобы его разносят птицы, а ваши люди охотились на уток и гусей, так что…

— Неважно, как мы ее подхватили, — перебила я. — Какие таблетки тебе нужны?

— Одна из этих больших белых и две маленьких синих. Четыре раза в день с перерывом, по крайней мере, четыре часа, пока не наступит перелом. Я приму первую дозу сейчас.

Я посмотрела, как он с трудом открывает коробки, и забрала их у него из рук.

— Давай помогу. Ты ухаживал за мной, а теперь моя очередь позаботиться о тебе.

Я вручила Тэду его таблетки и проследила, как он проглотил их, запив водой из бутылки.

— Ты упаковал достаточно этих лекарств?

— Целую стазисную ячейку, — ответил он. — Теперь нам надо загрузить лодку и двинуться вниз по реке.

— Мы не можем, — сказала я. — Я знаю, как быстро эта болезнь настигает людей. Ты можешь отключиться, даже не добравшись до лодки.

— Я в порядке.

Тэд встал, зашатался и начал падать. Я успела его поймать и довести до матраса.

— Меня ноги не держат, — недоверчиво заметил он.

— Я тебе говорила, болезнь приходит быстро. Я не смогу в таком состоянии довезти тебя по реке.

— Но нам нужно идти, — возразил Тэд. — Если я болен, то Брейден и Феникс наверняка тоже заразились. Мы должны доставить им лекарства.

— Не беспокойся. Я могу отправить сигнал бедствия, и Доннел пришлет нам помощь. Лодка будет здесь через…

Я оборвала фразу, потому что вдали послышался вой знакомой сирены.

— Это что за хаос? — спросил Тэд. — Какой-то сигнал тревоги?

Я встала и выглянула из окна. Белый и величественный, он прокладывал путь по воде. Мы не должны звать на помощь, поскольку она уже прибыла.

— Это корабельная сирена, — сказала я. — «Дух Нью-Йорка» здесь.

Глава 29

Я подбежала к двери, ведущей на берег, открыла ее и стала нетерпеливо ждать, пока подойдет «Дух Нью-Йорка». Двое, похожие на Аарона и Жюльена, спрыгнули, чтобы привязать швартовые веревки и опустить сходни, а затем спустилась безошибочно узнаваемая фигура Доннела.

Я поспешила ему навстречу.

— Почему вы рискнули в темноте пойти на «Духе Нью-Йорка» против течения?

— Вчера вечером Феникс и Брейден начали проявлять симптомы зимней простуды. Я знал, что если они больны, то и Тэд мог заразиться. Я собирался провести «Дух Нью-Йорка» на рассвете и забрать вас домой, но затем вспыхнули все огни в городе. Я не верил в происходящее, а постоянно усиливающийся ветер ясно показал, что приближается шторм, поэтому я решил тут же двинуться в путь, чтобы поскорее доставить вас домой. В любом случае, с сияющими над Манхэттеном и Йонкерсом огнями река выглядела почти так ясно, как днем.

Доннел оглянулся через плечо и понизил голос.

— О чем, хаос побери, думал Тэд, включая подачу энергии в Нью-Йорке и не предупредив меня?

— У нас возник небольшой кризис, — ответила я.

— Не понимаю, как включение электричества поможет Тэду с зимней простудой.

— Тэд включил энергию, поскольку загорелось соседнее здание. Нам требовалось запустить противопожарную защиту.

— А. — Доннел повернулся и взглянул на выгоревший жилой дом. — Я заметил следы недавнего пожара. Тэд уже был слишком болен для плавания?

Слишком сложно было объяснить, что именно я, а не Тэд, не могла сбежать. В любом случае, объяснение — это плохая идея. Если Доннел узнает обо всем произошедшем, то постарается защитить меня от Изверга, и это может привести к катастрофе. У нас гораздо больше шансов выиграть приближающуюся битву, если я проведу ее сама.

— Да, — ответила я.

— Думаю, это разумный повод.

— Мы нашли много лекарств, — поспешно прибавила я.

— Это очень хорошие новости. Поступление новых лекарств смягчит настроение альянса и укрепит наши позиции против Изверга. Хотел бы и я ответить такими хорошими новостями, но к сожалению, их нет. Я провел пару бесед с Майором, но не продвинулся. По моим ощущениям, Майор знаком изнутри с планами Изверга и неприятно уверен в их успехе. Я лишь надеюсь, что мы вернемся в Дом парламента до того, как Изверг предпримет что-то драматичное.

Я ничего не сказала. Я знала, что Изверг не совершит ничего серьезного до нашего возвращения. Его атака начнется с моим появлением.

— Где Тэд? — спросил Доннел.

— Здесь. — Я провела отца в дом, а затем в кабинет, где на матрасе лежал Тэд. На мгновение я решила, что он без сознания, но его глаза распахнулись, когда Доннел застыл над ним.

— А, это ты, — сказал Тэд.

— Да, это я, — ответил Доннел. — Я понимаю, что к вам приближался пожар, но тебе было обязательно включать все электричество в Нью-Йорке?

— Я собирался включить его лишь в этом доме, — отозвался Тэд.

— Но похоже, сейчас работает большинство ламп в городе, — заметил Доннел. — И мне это кажется бессмысленным. Уличные фонари должны действовать, возможно, лампы в конторах тоже, но почему так много света в частных квартирах? Наверняка большинство людей, отбывавших в другие миры, отключали перед уходом свет и воду?

— Это правда. Система контроля этого тоже не поняла. — Тэд потер ладонью лоб. — Может быть, энергетический резервуар приближается к критической точке. Системы безопасности ломаются. Кажется, я не могу думать.

Доннел вздохнул.

— Ладно, такой трюк может оказаться полезным. Все эти лампы и хаос знает, что еще, используют электричество. По логике, это должно помочь решить проблему избытка энергии и отодвинуть огненный шторм.

Он пожал плечами.

— А теперь забудь об этом и внимательно послушай меня. Все очень разволновались, когда загорелся свет. Мы с Мачико быстро подумали и объявили, что это он включил подачу энергии в Нью-Йорк.

Он помолчал.

— Ты меня слышишь, Тэд?

Глаза иномирца были закрыты, но сейчас вновь открылись.

— Да.

— Когда люди спросили — а они, естественно, спросили, — почему Мачико этого не удавалось предыдущие восемнадцать лет, мы сказали, что Брейден дал ему дополнительную полезную информацию.

— Брейден, — растерянно повторил Тэд.

— Мы хотели отвлечь внимание от тебя и подумали, раз Брейден — пилот, значит, он должен что-то знать об электронике и моторах, — пояснил Доннел. — Большинство людей приняли это объяснение, но мои офицеры знают, кто ты такой, поэтому я уверен, они подозревают, что ты гораздо глубже замешан в дело, чем мы признаем.

— Я видела снаружи Жюльена, — беспокойно проговорила я. — Он все еще офицер?

— Положение Жюльена в данный момент несколько спорно, — ответил Доннел. — Я сомневался, что найду, добравшись сюда, поэтому не рискнул включать в группу людей, не знавших о Тэде. Я решил взять с собой Аарона и Лютера, достойных доверия, и Жюльена, поскольку это казалось безопаснее, чем оставлять его одного.

Доннел посмотрел на Тэда.

— Пожалуйста, постарайся не совершать пока ничего выдающегося, поскольку есть предел тому, что мы можем объяснить. Если люди догадаются, что ты имплантирован, то срок твоей жизни можно будет измерить часами, если не минутами.

— Понятно. — Глаза Тэда вновь закрылись.

— Хаос, — сказал Доннел. — До сих пор я не мог заткнуть парня, а сейчас едва вытягиваю из него слова. Должно быть, он отчаянно болен. Все нужные нам лекарства в стопках включенных стазисных ячеек у двери?

— Да. Инструкции тоже. — Я взмахнула пачками таблеток. — Часть лекарств для Тэда у меня здесь.

— Тогда мы сперва погрузим на корабль его, а затем коробки. — Доннел высунулся за дверь и крикнул: — Аарон!

Тот пришел.

— Да?

— Помоги мне отнести Тэда, — попросил Доннел. — Ты берись за ноги, а я возьму говорящий конец.

Они вдвоем подняли Тэда. Я взяла его матрас и спальный мешок и двинулась за мужчинами к речному берегу. Когда я вышла наружу, порыв ветра сдул с моей головы капюшон куртки. Доннел был прав. Явно приближался шторм.

Я припустила вперед, поднялась по сходням на палубу, где Лютер придерживал открытой дверь в огромную основную каюту. Я зашла внутрь и успела разложить матрас к тому момент, когда Доннел и Аарон принесли Тэда.

Доннел повернулся к Лютеру и Аарону.

— Теперь погрузим стазисные ячейки и другие припасы. Мы можем отбуксировать за собой маленькую лодку.

Они поспешили прочь. Я завернула Тэда в спальный мешок и теперь встревожено рассматривала иномирца. Он уже лишился сознания, что было зловещим знаком. Интересно, а другие двое переносят болезнь так же тяжело? Я надеялась, что лекарство скоро начнет помогать Тэду. Мы должны как можно скорее добраться до Дома парламента, чтобы я смогла дать таблетки и Феникс с Брейденом.

Казалось, прошло много времени, прежде чем я услышала, как закашляли моторы и «Дух Нью-Йорка» двинулся с места. Когда мы отошли от берега, возник небольшой крен и колебания, словно корабль развернулся, затем все успокоилось. Я посмотрела через окно на восток и увидела, что поднимающееся солнце соперничает с огнями Нью-Йорка и добавляет красных красок небу.

Открылась дверь. Я взглянула на нее, ожидая, что войдет Доннел, но появился Жюльен. Я поспешно встала между ним и бесчувственным, беспомощным Тэдом, поднеся руку к ножу на поясе.

— Чего ты хочешь? — спросила я.

— Я хочу извиниться, — ответил Жюльен. — На крыше я отреагировал неправильно, но это можно понять. У всех нас есть причина ненавидеть имя Таддеуса Уоллама-Крейна. Но последующему моему поведению нет оправдания. Напиваясь, я делал глупости и прежде, но на этот раз зашел слишком далеко.

Я понятия не имела, сожалеет он искренне или просто говорит все это, думая, что извинения помогут ему сохранить положение офицера, поэтому при ответе постаралась придерживаться абсолютно нейтрального тона.

— Спасибо за извинения. Если алкоголь так плохо на тебя влияет…

— Я знаю! — перебил меня Жюльен и поднял руки, словно сдаваясь. — Тебе ни к чему напоминать об этом, потому что последние несколько дней я и сам твержу себе то же. Марша сменила мою личную метку на поясе на бутылку около года назад.

Он скривился.

— Я знал, этот знак подтверждает, что, по мнению людей, не я контролирую выпивку, а она — меня. Я придумывал для себя отговорки и притворялся, будто метка несправедлива. Больше нельзя ими прикрываться. Я должен буду…

Дверь снова открылась, на этот раз зашел Лютер. Он посмотрел на Жюльена.

— Что ты здесь делаешь? Доннел велел тебе держаться подальше от Блейз и иномирцев.

Жюльен пробормотал ругательство и вышел. Лютер бросил на него раздраженный взгляд и придвинулся на шаг ко мне.

— Я до ужаса беспокоился за тебя, Блейз. Хаос знает, о чем думал Доннел, отпуская тебя на реку одну с этой пиявкой.

Я сама довольно часто использовала слово «пиявка», но возненавидела его сейчас в устах Лютера. Мы звали так иномирцев, потому что они забирали вещи, ничего не давая взамен. Возможно, мы помогли Тэду едой и убежищем, но и он много сделал для нас.

— В любом случае, сейчас я здесь, — продолжал Лютер. — Пока тебя не было, я разобрался с проблемой руководства охотничьей группой. Моя группа сработала очень удачно, и теперь все знают, что я прекрасный лидер.

Я совершенно позабыла о вопросе главенства Лютера в охотничьей группе. Похоже, тактика Мачико дать парню лучший участок сработала, или же я была немилосердна и Лютер действительно оказался блестящим руководителем.

— Рада это слышать, — вежливо сказала я.

— Теперь мы можем пожениться. По пути сюда я пытался поговорить с Доннелом о наших свадебных планах, но он сказал, что все вопросы твоего брака нужно обсуждать с тобой, а не с ним.

Свадебные планы? Хаос, из-за всего произошедшего я совершенно забыла о высокомерном решении Лютера на мне жениться.

— Думаю, послезавтра — прекрасный день для свадьбы, — заявил Лютер. — Чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше.

Я рассердилась, как Лютер назвал Тэда пиявкой, и возмутилась его предположением, что ему достаточно сказать слово, и я с радостью за него выйду.

— Ты не забыл ни о чем важном?

Лютер, похоже, пришел в замешательство.

— Я не знаю, что еще должно произойти послезавтра.

Я вздохнула.

— Ты сказал, что женишься на мне, но не спросил мое мнение по этому поводу. А вот если бы потрудился, я бы сказала, что не хочу за тебя выходить.

Он совершенно растерялся.

— О чем ты говоришь? Я знаю, ты меня любишь, Блейз. В пятнадцать лет ты все время смотрела на меня и…

Я поспешила его прервать.

— Я знаю, что глупо сходила от тебя с ума, но полностью излечилась от этого и не хочу быть твоей женой.

Лютер нахмурился.

— Ты же не всерьез. Ты должна выйти за меня. Тебе нужен тот, кто о тебе позаботится, а я хочу занять место отца и стать заместителем главы альянса.

— Я не заметила, чтобы ты позаботился обо мне на крыше, — сказала я.

Хмурое настроение Лютера перешло в злость.

— Это совершенно несправедливо. Если бы Жюльен попытался причинить тебе вред, я бы что-нибудь сделал. Сейчас я ведь выкинул его отсюда?

— Кажется, да, — недовольно признала я. — Но дело в том, что я выхожу замуж не только затем, чтобы обо мне заботились. Я намерена сама себя защищать.

Лютер посмотрел на меня с видом оскорбленного достоинства.

— Мы поговорим об этом позже, когда ты будешь в более разумном настроении.

— Нет, не поговорим, — ответила я. — Нам не о чем говорить. Я повторяю в третий и последний раз, Лютер. Я не хочу выходить за тебя. И не выйду. Я не согласилась бы на это, даже будь ты последним мужчиной в Нью-Йорке. Теперь ты примешь мое решение, или я должна написать отказ крупными буквами на стене зала, чтобы его прочитали все?

Лютер резко развернулся и вылетел из каюты. Дверь захлопала на ветру. Я поспешила закрыть ее, а потом опустилась на колени рядом с Тэдом. Его лоб казался горячим, глаза были закрыты, а сам он беспокойно двигался. Я поднесла к его губам бутылку воды, и он начал жадно пить.

Я взглянула в окно на огни Нью-Йорка и заметила несколько снежных хлопьев, дико кружащих на ветру. Мы спешили по штормливой реке. Когда доберемся до Дома парламента, мне придется столкнуться с Извергом.

Глава 30

К тому времени, когда «Дух Нью-Йорка» прибыл на обычное место стоянки, валил густой снег. Аарон и Лютер нашли старую дверь и использовали ее как носилки для Тэда, а Доннел, Жюльен и я тащили по несколько стазисных ячеек. Доннел и Жюльен шли впереди, а я двигалась за носилками, переживая на каждом шагу за Тэда, страдающего под снегом на ледяном ветру. Он горел от жара и все еще оставался без сознания.

Я ожидала, что принятые Тэдом таблетки окажут на него большее воздействие. Пока у нас не закончились лекарства, я видела, как больным людям давали пилюли, и обычно наступало мгновенное улучшение. Существовала еще тревожная вероятность, что таблетки действительно хорошо помогали, но у Тэда особенно тяжелый случай зимней простуды.

Когда мы, наконец, приблизились к зданию, Доннел поманил меня к себя. Я быстро обошла носилки, бросив последний взгляд на Тэда.

— Боюсь, у меня для тебя плохие новости, — обеспокоенно проговорил Доннел. — Ханна решила перейти в манхэттенское подразделение. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не пытался ее остановить. Другие подразделения обычно разрешают переход только при определенных обстоятельствах, но я никогда никого не вынуждал оставаться в Сопротивлении против воли.

— Не беспокойся, — ответила я. — Мне уже известно о выборе Ханны. Она говорила мне об этом, прежде чем мы с Тэдом отправились вверх по реке.

— Я этого не знал, — сказал Доннел. — Должно быть, ее решение тебя ужасно расстроило.

— Меня оно крайне разочаровало, — отозвалась я, как надеялась, прохладным нейтральным тоном.

Я ощутила облегчение, когда Доннел не стал задавать новых вопросов, а просто поспешил к двери Дома парламента и открыл ее локтем. Я вошла следом за ним и была поражена бьющим в лицо теплым воздухом. Доннел свалил стазисные ячейки на пол у стены, я автоматически положила свои рядом, а затем в удивлении огляделась.

Возможно, снаружи и шел снег, но в зале стояло лето. Все лампы горели ярче и ослепительнее, чем я наблюдала годами. В воздухе стояло даже не тепло, а почти жара. Похоже, за столами сидел весь альянс, но вместо теплых курток люди надели летние вещи с короткими рукавами. И самое странное, в воздухе не чувствовалось запаха дыма. Кухонный очаг, горевший день и ночь год напролет, не работал. Решетка над ним опустела: ни обычных котлов, ни чайников. Они стояли на каких-то чужеродных пластиковых и металлических объектах.

Доннел издал слабый стон и, наклонившись, пробормотал мне в ухо:

— О, замечательно. Тепло. Лампы. Электрические плиты. Впервые за десятилетия всем по-настоящему удобно, а мне как раз нужно уговорить их покинуть Нью-Йорк.

Я не успела ответить, потому что к двери подошли еще люди. Я придержала ее для новоприбывших и посмотрела, как носилки Тэда затащили внутрь и опустили на пол. Больного укрывал спальный мешок с тонким слоем снега. Я поспешно стряхнула не успевшие растаять белые хлопья, а затем стянула свои замерзшие перчатки и куртку и ощутила тепло. Какое блаженство!

Марша быстро подошла за нашими поясами. Медлительными и неловкими от холода пальцами я расстегнула свой. Тэд еще оставался в поясе, поэтому я раскрыла и его тоже, вытянула из-под тела и вручила оба ремня Марше.

Доннел тоже отдал ей свое снаряжение.

— Где Мачико? — спросил он.

— Настраивает двигатель, чтобы закачать в баки на крыше речную воду, — ответила Марша. — Теперь у нас есть настоящая горячая вода, все принимают душ и наверстывают упущенное со стиркой, так что мы быстро расходуемся.

Я огляделась в поисках Изверга и напряглась, увидев, что он идет к нам через зал. Доннел сделал пару шагов ему навстречу, но Изверг проигнорировал его движение и подошел ко мне.

— Ты сделаешь то, что я хочу, Блейз? — спросил он. — Да или нет?

— Нет, — ответила я.

Он рассмеялся, словно радуясь моему отказу. Возможно, так и было. Я решила, Изверг уже так зол, что предпочтет взять власть в альянсе силой, а не принять покорную капитуляцию своих врагов.

Изверг повернулся лицом к залу и поднял руки над головой.

— Внимание всем! — крикнул он. — У меня важные новости.

Не было смысла так орать. Все уже с любопытством наблюдали за нашим появлением с носилками. Люди наверняка заметили, как Изверг подошел ко мне, и раздумывали, в чем дело. Он кричал лишь для того, чтобы усилить напряжение.

Доннел шагнул ко мне.

— Что происходит, Блейз?

Я энергично тряхнула головой.

— Пожалуйста, доверь мне разобраться с этим самой. Крайне важно, чтобы ты не вмешивался.

Он нахмурился.

— Доверь мне, — повторила я. — У меня все под контролем.

Доннел согласно кивнул, но стряхнул куртку на пол, явно готовясь к драке. Все остальные в зале сидели и стояли совершенно неподвижно, поэтому мой глаз уловил единственное движение у входа в Святилище. Мачико только что вошел и тоже стал наблюдать за происходящим.

— Блейз лгала нам, — разнесся по залу голос Изверга. — Месяцы и месяцы лжи. Она очень успешно дурачила нас, но для нее этого оказалось недостаточно. Она решила еще попытать удачу и посмеяться над нами, став офицером.

Над столами Бруклина поднялся Призрак.

— В этой речи есть смысл, Изверг, или ты просто тешишь свое обычное желание побыть в центре внимания?

Изверг повернулся к нему.

— Смысл в том, что у Блейз проблемы с рукой. Ее навязали нам в офицеры, а она не только девушка, но и бремя для всех нас.

Зал внезапно взорвался перешептываниями. Возвращаясь домой по реке, я планировала, как с этим справиться. Я не могла одолеть Изверга физически, но этого и не требовалось. Битва будет происходить на словах, и чем больше шума Изверг произведет вначале, чем глубже ввяжется в нападение, тем лучше. Он ставил своей целью использовать меня для уничтожения Доннела и альянса, а я могла обернуть всю разрушительную силу против него.

Самая большая опасность заключалась в том, что никто не прислушается к моим словам и даже не услышит их. Я выглядела незначительной, стоя рядом к крупным врагом, и не могла кричать с такой же силой, как он. Я прошла мимо Изверга к столам Сопротивления и, воспользовавшись стулом как ступенькой, залезла на один из них.

— Я не бремя, — прокричала я. — И приношу домой столько же рыбы, сколько и все остальные.

— Рыба! — проорал мужской голос откуда-то из-за спины. — Рыба не в счет.

— Если кто-нибудь решит не есть в рыбные дни, пусть сообщит мне, и я помогу, — завопил слева женский голос.

Послышался женский смех, и жена Призрака, Людмила, отозвалась с территории бруклинского подразделения.

— Все знают, что Блейз сломала руку прошлым летом. У нее еще остались слабые боли и ломота, но это не помешало ей выполнять свою долю работы, так в чем же здесь драма? Думаешь, женщина на офицерском посту прикончит твой мир?

Я не ожидала, что другие женщины выступят на моей стороне против Изверга. Почему, во имя хаоса, она рискуют навлечь на себя его гнев? Я осмотрелась, и смесь страха и поражения на дюжине женских лиц дала мне ответ. Ханна хорошо сделала свою работу, внушая всем веру, что у меня серьезные проблемы с рукой. Они боялись, что я потеряю офицерский пост и больше ни одна женщина не получит возможности добиться власти.

— Дело в том, что твой драгоценный офицер-женщина страдает не от слабых болей и ломоты, ее рука совершенно бесполезна, — прокричал Изверг. — Ханна подтвердит мои слова. Она месяцами помогала Блейз скрывать правду.

Все повернулись к Ханне, сидевшей за одним из столов Манхэттена. Похоже, она на мгновение вжалась в кресло, затем заставила себя встать.

— Изверг прав, — крикнула Ханна. — Я месяцами носила за Блейз вещи и делала большую часть работы. Мы притворялись, будто у нее просто слабые боли в руке, но правда в том, что Блейз едва могла владеть ей. Блейз сказала, что я должна хранить ее секрет, иначе меня вышвырнут из Сопротивления.

Она покачала головой.

— Я сдалась и сделала, как она хотела. Я думала, что пока могу справляться с двойной нагрузкой, больше никто не пострадает. Но затем Блейз стала офицером. Я поняла что мы не только лгали нескольким женщинам-рыбачкам, но обманывали весь альянс. Я больше не могла вынести эту ситуацию и перешла в Манхэттен.

Она вновь села, и люди повернулись ко мне. Мне пришлось признать, что Ханна хорошо рассказала свою историю. Отзвук оскорбленной невинности в ее голосе при упоминании двойной нагрузки казался очень убедительным. Но Ханна же была опытной лгуньей. Она много практиковалась, обманывая меня годами.

Я не могла рассказать правду и обвинить Изверга в нападении, потому что объяснение, как Тэд защитил и вылечил меня, привело бы к вопросам, подвергавшим его опасности. Теперь и мне пришло время немного приврать.

— С моей рукой ничего страшного, — объявила я. — Она полностью исцелилась несколько недель назад, но я подозревала, что Ханна шпионит за Сопротивлением для Изверга. Я сказала ей, что проблемы еще остаются, попросила ее сохранить секрет и стала ждать, когда она побежит к Извергу с этой историей. Конечно, Ханна так и сделала.

Изверг рассмеялся.

— Нет смысла отрицать очевидное, Блейз. Все мы наблюдали за твоей рукой, пока ты стояла. Ты не двигала ей, потому что не можешь этого сделать. Я как представитель альянса от манхэттенского подразделения подаю жалобу в общее правосудие на Блейз от Сопротивления за многомесячное сокрытие информации о бесполезной руке и за навязывание Ханне своей работы. Кто поддержит мою жалобу?

— С моей рукой ничего страшного, — прокричала я, пока никто не успел ответить. — Смотри!

Я наклонилась и схватила правой рукой целый кувшин воды, затем встала, подняв его над головой.

Изверг зашагал ко мне, шипя от нетерпения.

— Другая рука, Блейз.

Стоя на столе, я впервые в жизни оказалась выше Изверга. С улыбкой посмотрев на него сверху вниз, я опустила кувшин, перенесла его из правой руки в левую и вновь подняла высоко над головой.

— Ты имеешь в виду эту руку, или мы говорим о третьей?

Со всех сторон послышался смех. Призрак крикнул из бруклинского угла:

— Непохоже, что у Блейз есть проблемы с руками, но я по-прежнему вижу шрам на твоей, Изверг. Следы зубов маленькой девочки!

Все обратились взглядами к шраму на обнаженной правой руке Изверга и буквально взревели от смеха. Он в бешенстве посмотрел на меня. Я заметила движение на территории Манхэттена. Ханна вновь встала. Она глядела на меня, прижав ко рту правую руку. Ее лицо побледнело от шока.

Сделав усилие, я вернулась взглядом к Извергу.

— Ханна долго шпионила за Сопротивлением для тебя, не так ли, Изверг? Ты угрожал ей. Заставлял ее делать все, что хотел. И не только шпионить. Шесть лет назад ее поймали на краже лекарств. Она брала их какое-то время. И отдавала все тебе.

По комнате разнеслись судорожные вздохи.

— Ты делился хоть чем-нибудь с членами манхэттенского подразделения? — спросила я. — Или придерживал все для личного пользования?

Блок молчаливо наблюдал за происходящим с территории манхэттенского подразделения. Сейчас он внезапно и решительно вскочил на ноги.

— Манхэттену ничего не известно об украденных лекарствах!

Я заметила движение в рядах Острова Квинс. Их мятежник, Бродяга, взбирался на стол. Его фигура в футболке с короткими рукавами в желтую, зеленую и черную полоску бросалась в глаза.

— Изверг хвастался, что быстро выздоровел после зимней простуды, — воскликнул он. — Теперь мы знаем причину такого чуда. Пока другие люди умирали, Изверг лечился украденными таблетками.

Я поразилась, что Бродяга присоединился к моей атаке. Я посмотрела на него, и он ответил мне яростной улыбкой. Его кожа была несколько темнее, чем у Лютера, ему не хватало классической красоты последнего, но буйная энергия била через край.

Майор, очевидно, не одобрял поведения подчиненного. Он глядел на Бродягу так, будто с радостью придушил бы его, но тот, совершенно не обращая внимания на главу своего подразделения, оглядывал комнату. Бродяга явно знал, что Изверг помог Майору устроить ему такое жестокое наказание. И теперь пользовался возможностью дать сдачи.

Изверг посмотрел на Бродягу.

— Ложь! — рявкнул он. — Всего лишь пустая ложь. У меня нет ни шпионов, ни склада украденных лекарств. Блейз внушила Ханне, будто страдает от проблем с рукой, и заставила ее покинуть Сопротивление. Ханна рассказала мне свою историю, и я тоже оказался так глуп, что поверил.

Последовало напряженное молчание. Блок намеренно выступил в защиту Манхэттена, а не самого Изверга. Бродяга присоединился к моим обвинениям. Теперь все остальные оглядывались и ждали, что заговорит кто-то другой, не рискуя вступить самим. Призрак, лидер Бруклина, сидел с расчетливым видом охотника, прикидывающего, не пора ли поразить стрелою дичь.

Доннел до сих пор стоял неподвижно, с хмурым видом наблюдая за событиями, но сейчас двинулся ко мне. Я поймала его взгляд и энергично покачала головой. Отец не должен в это вмешиваться.

Теперь требовалось сказать несколько слов. Я с надеждой ждала их от Призрака, но он просто откинулся в кресле.

Я прикусила губу. Лишь Бродяга поднялся со мной против Изверга. Мятежник из Квинса, никогда не пользовавшийся любовью главы подразделения, не входил в число представителей альянса и не мог сказать этих слов. Значит, мне придется произнести их самой.

Я прокричала во весь голос:

— Я взываю к общему правосудию против Изверга из Манхэттена. Он виновен в хранении украденных лекарств и шантаже с целью заставить члена Сопротивления работать на него.

Изверг засмеялся.

— Ты не можешь пожаловаться на меня в общее правосудие, малышка.

— Блейз — офицер Сопротивления и имеет право обращаться к правосудию, как любой другой представитель альянса, — наполнил комнату голос Бродяги. — Хватит ли смелости другим представителям альянса поддержать ее, или все вы — последние трусы?

Несколько секунд простояла тишина, затем я услышала ритмичный звук справа. Я повернула голову и увидела Раэни, которая стучала кулаками по столу перед собой. Через мгновение звук стал громче — это присоединились к ней Нацуми и Химеко, — а затем внезапно распространился по комнате и достиг оглушительной силы. Женщины Сопротивления и оставшихся четырех подразделений барабанили по столам, одни — руками, другие — башмаками или кувшинами с водой.

Стук резко прекратился. Я увидела, что на стол лезет Лед. Его лицо вспыхнуло глубоким красным цветом.

— Я взываю к общему правосудию против Изверга!

Я не верила, что Изверг мог шантажировать Льда, и все еще понятия не имела, какими угрозами выродок пробил его броню, но приходилось признать, что это правда. Я родилась в лондонском подразделении и одиннадцать лет прожила под властью Льда, не увидев в нем и намека на эмоции. Но сейчас его лицо наполняла смесь гнева и стыда.

— Два представителя от двух подразделений, — прокричал Бродяга. Он взмахнул руками, словно дирижер, и стук возобновился и затих только тогда, когда из-за столов Манхэттена выдвинулась Ханна.

— Блейз сказала правду, — дрожащим голосом произнесла она. — Изверг заставлял меня красть для него лекарства. Я не виновата. Я…

Ее голос потонул в словах Аарона.

— Я взываю к общему правосудию против Изверга.

Меня поразило откровенное бешенство в голосе офицера, но затем я поняла, что я дура. Украденные лекарства помогли Извергу быстро излечиться от зимней простуды, а жена Аарона умерла.

— Три представителя от двух подразделений взывают к общему правосудию против Изверга! — Бродяга выжидательно оглядел комнату.

Призрак встал.

— Я взываю к общему правосудию против Изверга.

— Четыре представителя от трех подразделений, — воскликнул Бродяга. — Кто из вас хочет отдать последний почетный голос, чтобы поручить Изверга правосудию?

Ему ответили несколько голосов. Бродяга бросил триумфальный взгляд на Раэни, а та радостно улыбнулась ему в ответ. Изверг помог Майору подвергнуть Бродягу процессу общего правосудия. Теперь самому выродку светила та же участь.

Я почувствовала, что стол подо мной задрожал. Это Доннел вскарабкался на него и встал рядом.

— Необходимые пять представителей альянса, включая посланников трех различных подразделений, подали в общее правосудие жалобу на Изверга, — сказал он. — По правилам альянса, Изверг предстанет перед официальным судом в семидневный срок.

Он помолчал.

— Все желающие высказаться в пользу обвинения или защиты, должны предупредить меня, по крайней мере, за час до начала процесса. Учитывая природу обвинений, я хочу прояснить, что тем, кто заявит об угрозах Изверга, не придется рассказывать о сути угроз.

Ханна быстро повернулась к Доннелу.

— Я сказала правду. Подтвердила историю Блейз, чтобы помочь довести Изверга до суда. Теперь ты должен попросить Блока отпустить меня обратно в Сопротивление.

Доннел пожал плечами.

— Я почувствовал, как ты изменила мнение в самый последний момент, когда увидела, что общее мнение уже обратилось против Изверга, но приму любое решение Блейз.

Я вспомнила, как Ханна помогла Извергу поймать меня в западню. А потом стояла и наблюдала мои страдания. Вспомнила плаксивые слова горе-подруги, мол, в произошедшем виновата я, а не она. Я не понимала, злопамятность или простой здравый смысл повлияли на мое решение, но не стала приглашать ее обратно в Сопротивление.

— Ты предпочла Манхэттен Сопротивлению, Ханна. Ты сделала этот выбор, полностью осознавая, что другие подразделения требуют верности на всю жизнь. Теперь ты принадлежишь к Манхэттену.

— Но…

Я перебила, повысив голос, чтобы заглушить ее.

— Сопротивление не примет тебя обратно, Ханна. Теперь ты принадлежишь к Манхэттену.

— Ты слышала решение, Ханна, — сказал Доннел. — Возвращайся к выбранному тобой подразделению. — Он повернулся к Извергу. — Ты тоже, Изверг. Ты заходишь на территорию Сопротивления. Покинь ее, пока я тебя не пристрелил.

Изверг взглянул под ноги. Возможно, он так увлекся нашим спором, что не заметил, как прошел последние важнейшие пару шагов и оказался среди столов Сопротивления. Секунду я думала, Изверг настолько разъярен, что откажется уйти, но он отодвинулся, повернулся и направился в угол Манхэттена. Ханна бросила на меня последний жалобный взгляд, но последовала за ним. Я увидела, как Блок вышел навстречу этим двоим.

— Почему ты меня не защитил? — требовательно спросил Изверг.

— Защитил? — рассмеялся Блок. — Я запру тебя до суда и не скажу ни слова в твою пользу. Если бы правила общего правосудия позволяли главе подразделения подать жалобу против своего подчиненного, я бы сделал это годы назад.

После этого Блок ударил Изверга. Я не стала наблюдать за продолжением драки, поскольку чувствовала, что гораздо важнее перенести Тэда с носилок в настоящую кровать в Святилище. В любом случае, не было необходимости смотреть схватку, потому что я точно знала, чем она закончится. Блок получил свою прозвище за то, что удар оказывал на него такое же слабое влияние, как на бетонную стену. У Изверга не было шансов.

Глава 31

На пике зимней простуды пара сотен больных лежала на матрасах в общем зале, но сейчас ситуация вернулась к норме. Больничная территория Святилища состояла из трех больших палат с восемью кроватями в каждой, и Феникс с Брейденом были единственными пациентами в одной из них.

Когда я вошла в комнату, Надира, самая опытная наша медсестра, стояла рядом с Феникс. Она взглянула на меня, затем заметила Лютера и Аарона, внесших в комнату Тэда на импровизированных носилках.

— Положите его туда, — указала Надира на кровать рядом с Феникс.

Лютер и Аарон послушно перенесли Тэда в постель.

— Как другие иномирцы? — спросила я.

Волосы Надиры покрывал красный с золотом шелковый шарф, но одна длинная седеющая прядь выскользнула из-под него. Сестра убрала локон на место и вздохнула.

— Оба исключительно тяжело переносят зимнюю простуду. Возможно, у иномирцев слабее сопротивляемость. Мужчина может выжить, но женщина определенно умрет.

Я поспешила к лежавшей в кровати Феникс; ее лицо пылало, а глаза оставались закрытыми. Я дотронулась до лба бедняжки тыльной стороной ладони и почувствовала обжигающий жар. Затем наклонилась правым ухом вплотную ко рту. При вдохах и выдохах слышался слабый свистящий звук.

Хаосовы слезы. Надира была права. Я слишком часто слышала этот звук, чтобы ошибиться. Люди, дышавшие так в первый день болезни, никогда не переживали критический третий.

Когда я выпрямилась, Феникс открыла глаза и резко схватила мою руку.

— Дождись меня, Ливия! Я лечу на Зевс, чтобы быть с тобой. Дождись меня!

В ее глазах застыло ошеломленное выражение, и я поняла, что она видит не меня, а любимую женщину.

— Я тебя дождусь, — сказала я.

Феникс улыбнулась, ее глаза закрылись, а рука ослабила хватку и упала на постель.

Я повернулась к Надире.

— Мне понадобится твоя помощь, чтобы дать ей лекарство от простуды.

Сестра уставилась на меня.

— У тебя есть лекарство? Откуда?

— Из места между Йонкерсом и Территауном, — ответила я. — Мы привезли множество коробок. У меня с собой несколько таблеток.

Надира помогла мне посадить Феникс. На столике у кровати стояла бутылка с водой и бумажные стаканчики. Я наполнила стакан водой и уговорила Феникс проглотить таблетки. Две маленькие синие прошли легко, но с большой белой возникло затруднение.

Мы подержали Феникс в сидячем положении еще пару минут и, убедившись, что ее не вырвет, уложили обратно. Судя по разговору за спиной, я могла сказать, что Лютер и Аарон снимают с Тэда одежду и укладывают его в кровать, поэтому старательно держалась к ним спиной, переходя от Феникс к Брейдену. Тэд изо всех сил чтил мою скромность, занимаясь моей рукой, значит, я должна сделать то же для него.

Брейден пока дышал нормально, его глаза оставались открыты. Он повернул голову и взглянул на меня.

— Брейден, — сказала я, — Ты должен принять несколько таблеток, чтобы поправиться.

— Таблетки? — растерянно повторил он.

Мы с Надирой повторили процедуру, подняв его для приема лекарств. Он легко проглотил их, но, похоже, усилие его утомило. Когда мы уложили Брейдена обратно, он потерял сознание.

Я услышала, как открылась дверь, а повернувшись, увидела, что вошли Доннел и Жюльен со стазисными ячейками. Принесенное они сложили вплотную к стене. Я осторожно развернулась, убедилась, что Тэд лежит в постели и укрыт простыней, и, пройдя мимо него, достала маленькую пластиковую коробку, содержавшую записи о лекарствах.

Я отдала ее Надире.

— Вот полный список лекарств. Некоторые из них в этих ячейках, а остальные пока на борту «Духа Нью-Йорка».

Надира открыла коробку и начала быстро просматривать листы бумаги.

— В первой комнате у нас тяжело больной малыш, так что нужно принести сюда остальные лекарства как можно скорее.

Доннел кивнул и повернулся к своим офицерам.

— Идите и заберите груз. Когда Надира возьмет то, что ей нужно сейчас же, можете отнести остальное на верхний этаж крыла Сопротивления.

— Опять на холод, а мы еще не успели согреться, — пожаловался Жюльен. — Не знаю, почему люди считают офицерский пост привилегией.

— А я не знаю, почему ты думаешь, что все еще остаешься офицером, — ледяным тоном парировал Доннел.

Жюльен поспешил к двери, а Лютер и Аарон обменялись говорящими взглядами.

— Вы двое, прекратите строить друг другу гримасы и делайте, что приказано, — прибавил Доннел.

Лютер и Аарон умчались за Жюльеном. Доннел дождался их ухода, обошел комнату, осмотрев по очереди всех иномирцев, а затем повернулся ко мне.

— Блейз, мы должны поговорить, — сказал он. — Наверху. Сейчас же.

Я взглянула на Тэда.

— Я бы предпочла остаться…

Доннел прервал меня еще более жестким тоном, чем в разговоре с Жюльеном.

— Когда я требую поговорить сейчас же, то не шучу!

Он повернулся и вылетел из комнаты. Я последовала за ним, чувствуя жжение в желудке. Таким тоном Доннел говорил с людьми только перед тем, как их ударить. Почему он так обращается ко мне? Что я сделала?

Когда мы проходили через зал, люди бросали один взгляд на лицо Доннела и спешили убраться с его дороги. Затем мы поднялись по лестнице Сопротивления. Доннел не говорил ни слова, пока мы не дошли до его квартиры на шестом этаже и за нами не захлопнулась дверь.

— Хаосовы слезы, Блейз, почему ты не сказала мне о проблемах с рукой? Почему не предупредила, что Изверг собирается натравить на тебя общее правосудие? Я думал, мы в последнее время наконец начали разговаривать друг с другом и строить нормальные отношения. Очевидно, я обманывался.

Я облизала губы.

— Моя рука в полном порядке. Я лгала Ханне о…

— Не делай этого! — Доннел обвиняющим жестом наставил на меня палец. — Не смей лгать мне, глядя в глаза. Может быть, ты и обдурила своей историей людей в зале внизу, но мне известно то, чего не знают они. Я знаю, что всего несколько дней назад ты просила меня за Ханну. Знаю, что Тэд — это Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой, последний имплантированный представитель человечества. Знаю, что вы вдвоем провели последние несколько дней на складе, набитом медицинскими препаратами.

Я вздохнула.

— Хорошо. После перелома у меня еще продолжались небольшие боли. Ничего особенного, но Изверг заставил Ханну раздуть дело перед другими женщинами, чтобы те думали, будто у меня серьезные проблемы. Затем Изверг устроил нам с Тэдом западню, когда мы собирались в речное путешествие. Напал и повредил мне плечо, но Тэд вылечил меня на медицинском складе.

— Почему ты не рассказала мне о нападении Изверга? — спросил Доннел. — Я признаю, что имело смысл продолжать путь на склад, если Тэд мог вылечить там твою рану, но ты могла бы рассказать мне все целиком, когда мы возвращались на «Духе Нью-Йорка».

— Изверг пригрозил, что подаст на меня жалобу в общее правосудие за многомесячное сокрытие информации о поврежденной руке и заставит Ханну подтвердить его рассказ, чтобы все поверили. Он планировал втянуть тебя в мою защиту, заявить, что и ты лгал о моей руке, а потом оспорить твое лидерство в альянсе. Мне было гораздо безопаснее разобраться с ним самой. Как только Тэд вылечил мою руку, сложилась прекрасная ситуация, чтобы обратить план Изверга против него самого.

— Но разбираться с претензиями на лидерство — моя работа, а не твоя, — сказал Доннел.

— Да. Нет. — Я покачала головой. — Вся эта ситуация — моя вина. Моя ошибка. Моя ответственность. Именно я настаивала, чтобы ты принял Ханну в Сопротивление. Я считала ее лучшей подругой и была так глупа, что верила всем россказням. Лжи о том, что произошло, когда ее поймали на воровстве. Намекам, что я не могу тебе доверять, что ты меня игнорируешь, потому что не веришь в свое отцовство…

— Ханна! — Доннел отвернулся и шарахнул кулаком в стену.

— Мне так жаль. — Я нервно наблюдала за ним. — Я узнала, что Ханна работает на Изверга, лишь когда отправлялась за лечебными средствами. Но ты понимаешь, что я виновата во всей этой ситуации, поскольку доверяла Ханне, значит, мне и разбираться с Извергом.

— Не ты виновата, — возразил Доннел, — а я. Мне следовало прервать твою дружбу с этой девушкой много лет назад. Следовало выкинуть из Сопротивления в тот момент, когда я поймал ее на краже. А прежде всего, следовало не брать ее в Сопротивление.

Он вновь повернулся ко мне и заговорил спокойным голосом, из которого исчезли гневные ноты.

— Ханна сумела убедить тебя в своей лжи лишь потому, что я сам слишком боялся с тобой поговорить. Я потерял шесть лет нашей жизни из-за того, что опасался ухудшить и без того плохую ситуацию. Твой брат настолько ненавидел меня, что рискнул своей жизнью, заключив сделку с иномирцами и подложив нам их бомбу. Я думал, и ты ненавидишь меня так же. Я боялся, что если втяну тебя в отношения отца и дочери, ты совершишь что-нибудь такое же отчаянное.

Его лицо исказилось от боли.

— Ты не могла спорталиться из Нью-Йорка, как твой брат. Я постоянно видел в ночных кошмарах, как ты сбегаешь, пытаешься пешком в одиночку добраться до Америки-межпланетной и гибнешь. Я трусливо решил оставить тебя в покое и не понимал, что Ханна льет яд тебе в уши.

— Я сглупила, поверив всему, что она говорила.

Доннел постоял мгновение в молчании и продолжил более нормальным тоном:

— Мы должны забыть об ошибках прошлого и сосредоточиться на нынешней ситуации. Ты просила меня позволить тебе разобраться с Извергом, и я это сделал. К тому времени, когда я понял, что ты планируешь превратить стычку в полномасштабное противостояние с ним, было слишком поздно тебя останавливать. Ты хоть в малейшей степени представляешь, в какой опасности находишься?

Я покачала головой.

— Я знала, что рискую, но это сработало. Мы победили. Раньше люди слишком боялись выступать против Изверга, но теперь они решились на это.

— О, да, — подтвердил Доннел. — Ты повела атаку, поразила Изверга и прервала его пугающее правление. Его жертвы выстраиваются в очередь, чтобы заявить, что хотят обвинить его на процессе. Мне пришлось попросить Мачико составить список свидетелей, иначе я застрял бы в зале на часы.

Горечь в его тоне встревожила меня.

— Но это же хорошо?

— Нет, это ужасно плохо! Изверг должен предстать перед судом. Он знает, что множество жертв жаждут свидетельствовать против него, знает, что единственный способ остановить их — это восстановить власть страха, и знает, что у него на это ровно семь дней.

Доннел прервался и издал тяжелый стон.

— Я виноват, что у Изверга есть эти семь дней на спасение. В первые дни альянса мы проводили суды немедленно, и в некоторых случаях истина становилась известна лишь после наказания. В итоге, я привел альянс к соглашению, что между обвинением и судом всегда должна проходить неделя.

Он помолчал.

— Итак, у Изверга есть семь дней, чтобы восстановить власть страха, и единственный способ это сделать — убить тебя, Блейз.

Я моргнула.

— Ты правда думаешь, что он попытается меня убить?

— Я в этом уверен, — ответил Доннел. — Если ты умрешь в ближайшие несколько дней, все свидетели, выстраивающиеся в очередь, чтобы дать против Изверга показания, поймут, что могут стать следующими. Они тут же раздумают его обвинять. Изверг выйдет свободным из зала суда и станет еще влиятельнее, чем прежде.

— Но как Изверг сможет меня убить? Блок сказал, что продержит его под замком до суда.

— У Изверга еще останутся друзья в Манхэттене, — сказал Доннел. — Или, по крайней мере, друзья, которые побоятся обвинений в соучастии. Им достаточно будет выпустить его на несколько часов, чтобы он смог тебя убить. Как только ты окажешься мертва, Изверг может радостно вернуться в свою камеру и воспользоваться своим заключением, чтобы заявить о полной невиновности в твоей смерти.

Я молча рассматривала свои руки.

— Изверг уже уходил от обвинений в убийстве, — прибавил Доннел. — В первый наш разговор о нем я предупреждал тебя, что видел, как его враги умирали подозрительно удобно. Это произошло по крайней мере трижды. Человек публично конфликтовал с Извергом, унижал его, а через несколько дней умирал — вроде бы случайно.

Доннел отчаянно всплеснул руками.

— Если бы ты оказалась в опасности всего на семь ближайших дней, я бы сам охранял тебя каждую минуту, но риск не исчезнет с началом суда. Если мы не докажем хоть одно убийство, Изверга вряд ли приговорят к смертной казни. После того, как его жертвы выскажутся на суде, он навсегда потеряет основу своей власти, но наказание ожесточит его и укрепит желание убить тебя из мести.

Я сделала глубокий вдох.

— Я не сожалею о том, что сделала. Кому-то следовало бросить Извергу вызов.

— Этим кем-то должен был стать я, — сказал Доннел.

— Только не ты, — ответила я. — Взывая к общему правосудию против Изверга, я рисковала лишь общим пренебрежением или осмеянием. Если бы к общему правосудию обратился ты и никто тебя не поддержал, ты бы потерял контроль над альянсом.

Доннел вздохнул.

— Ладно, мы не можем изменить то, что уже произошло. Надо принять решение на будущее. Давай присядем.

Я упала в кресло, лишь в последнюю минуту проверив, что это не мое, проклятое. Доннел устроился напротив.

— Я говорил тебе, что планировал обсудить с тобой будущее в день восемнадцатилетия, но решил отложить часть этой дискуссии, включая вопрос твоего офицерства.

Он поколебался.

— Я не был абсолютно честен, говоря о причинах отсрочки. Они не связаны с непрочным положением альянса. Дело в том, что я заметил, как Тэд смотрит на тебя во время встреч, и мне пришла в голову совершенно новая мысль о твоем будущем. Если бы этот парень забрал тебя на Адонис, твоя жизнь могла сложиться гораздо лучше, чем со мной.

— Что? — в шоке пискнула я.

— Итак, я решил ненадолго отложить свои изначальные планы, попросить тебя подружиться с Тэдом и посмотреть, что между вами произойдет.

Я в замешательстве всплеснула руками.

— Ты хотел, чтобы я сошлась с Тэдом не ради информации? Ты правда надеялся, что он предложит увезти меня на Адонис?

Доннел кивнул.

Я с трудом осознавала его слова.

— Ты лишь раз взглянул на Тэда и решил женить его на мне?

— Я думал не только о браке. Любовник, друг — хватило бы любых отношений, которые заставили его забрать тебя на Адонис. И необязательно долговременных. Ты должна была оставаться с ним столько, чтобы попасть на Адонис, и перед тобой открылось бы безопасное яркое будущее.

Доннел пожал плечами.

— К сожалению, интерес Тэда к тебе простирался не так далеко, чтобы предложить тебе переселение.

— На самом деле, Тэд предложил мне перебраться в другой мир в первый же день совместной рыбалки. Не на Адонис, а на Зевс. Он собирается отправиться туда, чтобы продолжить исследование.

Доннел уронил голову на ладони и тихо охнул.

— Какого хаоса ты тогда не рассказала мне об этом? Я бы сам отвел тебя и иномирцев к Ограде, несмотря на снег. Сейчас ты уже находилась бы в безопасности на Зевсе.

Я сочла момент неподходящим, чтобы рассказывать ему, что Тэд способен с помощью земной сети данных посылать сообщения и мы могли не ходить к Ограде, а добраться на лодке прямо до Медвежьей горы.

— Я ничего не сказала тебе, потому что не хотела уходить с Тэдом. Ты должен знать — я бы никогда не покинула Землю.

Доннел поднял голову.

— Дело только в твоей преданности Земле или и в Тэде тоже? Я все еще страшно сердит на людей, которые разорили Землю, чтобы найти свои новые миры, но понимаю: Тэд, Феникс и Брейден слишком молоды и виноваты лишь в том, что родились в этих мирах. Когда я узнал, что Тэд — потомок Таддеуса Уоллама-Крейна…

Доннел всплеснул руками.

— Это было чуть больше, чем я мог вынести, поэтому сперва плохо отреагировал, но сейчас успел успокоиться. Тэд причинил мне достаточно проблем и слишком много болтал, но он и помог нам. Мне против воли нравится этот парень, и, как я думал, тебе тоже.

— Неважно, волнует ли меня Тэд. Я знаю его всего несколько дней. И не собираюсь сбегать с ним, практически предав свой мир.

— Подумай немного о жизни, которую ты могла бы вести на Зевсе, Блейз, — сказал Доннел. — Безопасной и роскошной, полной еды и лекарств.

Я подумала. Вспомнила рассказ Тэда, как Брейден получил от брата лишь несколько сообщений за многие годы. Если я переселюсь в другой мир, то вообще лишусь надежды на известия от Доннела. Буду жить своей роскошной жизнью и сознавать, что оставила альянс в борьбе за выживание. Буду каждый день есть великолепные блюда и представлять, как люди умирают с голоду. Каждый раз, увидев пламя или даже лампу, буду раздумывать, покинули они Нью-Йорк или умерли в наступившем огненном шторме. И никогда не узнаю, жив Доннел или мертв.

— Это будет совершенно невыносимо, — ответила я.

Доннел покачал головой.

— У тебя был шанс выбраться из этого мира с братом, и ты отказалась. Тэд — твой второй шанс. Если откажешься и от него, никогда не получишь третий.

— Я не уйду, — ровно проговорила я.

— Не будь парень так болен, я бы приказал тебе убираться с ним. Оттащил тебя к Ограде, если бы это понадобилось.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Конечно, нет. После стольких лет стена между нами, наконец, упала. Я не хочу видеть твой уход, но гораздо больше не хочу тебя хоронить. В восемнадцать лет я считал себя бессмертным. Возможно, и ты чувствуешь, что впереди вечность, но восемнадцатилетние могут умереть, особенно в подобном месте в такое время. Ты рисковала сгореть в лондонском пожаре, потерять жизнь от зимней простуды, от нападения падающей звезды или от несчастного случая, в котором сломала руку. До сих пор тебе везло, но в следующий раз удача может изменить.

— Я все это знаю, — ответила я. — И все равно не покину Землю.

Доннел тяжело вздохнул.

— Если ты точно остаешься на Земле, мы должны перейти к разговору, который я планировал на твое восемнадцатилетие.

Теперь я слегка растерялась.

— Разговору о моем офицерстве? Не поздновато ли обсуждать эту тему?

— Говоря о своих планах на твой день рождения, я ни в чем не солгал, но не упомянул один дополнительный фактор. О его существовании знали только Касим, Мачико и я.

Я нахмурилась.

— О чем ты говоришь?

Доннел встал, подошел к стенному сейфу, открыл его и достал что-то, обернутое тканью. Вернулся и положил вещь на стол передо мной, затем сел обратно.

— Открой это.

Я развернула тяжелую ткань и посмотрела на причудливо раздробленный серый металлический объект. Это было ружье, точно такое же, как прикрепленное к руке Доннела, но отходящие от него завитки выглядели темными и безжизненными.

Я растерянно взглянула на Доннела.

— Зачем ты сохранил оружие Касима? Я думала, оно самоуничтожилось после его смерти и было с ним сожжено.

— Это не оружие Касима.

Я перевела взгляд с ружья на столе на то, что сверкало на руке Доннела, затем обратно.

— Касим был вооруженным агентом армейской безопасности. У него уже было ружье, а другое он украл перед тем, как вступил в Сопротивление Земли, тогда откуда…

— Эту историю мы всегда рассказывали людям, — подтвердил Доннел. — Правда в том, что Касим украл два ружья. Второе предназначалось Мачико, но Мак его не принял.

Я в замешательстве потерла лоб.

— Не принял? Почему?

— Потому что видел, что происходило с имплантированными людьми, когда их разум с годами менялся, а связь с земной сетью данных рвалась. Он знал, что эти ружья вступают в такой же контакт с мозгом своих владельцев, и не хотел рисковать потерей этого контакта. Никому другому я не доверял настолько, чтобы вручить оружие, поэтому продолжал держать его существование в секрете и запер, на случай, если Мак передумает.

Теперь я смотрела на ружье Доннела, изучая сияющие струйки, убегавшие в его руку.

— Твое ружье связано с мозгом?

— Да. Оружие агента способно не только стрелять в людей. Оно обладает собственным искусственным интеллектом и может выслеживать потенциальных врагов и передавать информацию своему владельцу. Связь с человеческим мозгом не превратилась в проблему, как боялся Мачико, возможно, потому, что искусственный интеллект оружия совершенно самодостаточен и не подключен к земной сети данных.

Я нахмурилась.

— Не знала, что твое ружье обладает искусственным интеллектом.

— Мы с Касимом старались держать в секрете полную информацию о способностях ружей. Возможность выслеживать передвижения людей, казавшихся опасными, давала нам огромное преимущество. Дальность слежения ружья ограничена, но она заметно превышает расстояние полета стрелы, так что нас не могли застать врасплох и ударить в спину.

— О. — Это объясняло несколько странных инцидентов, которые я наблюдала на протяжении этих лет. Доннел, казалось, был готов к проблемам, прежде чем те произошли.

— Возвращаясь к истории этого ружья. — Доннел постучал по столу перед собой. — После того, как мы с Касимом проносили оружие несколько лет, стало ясно, что его связь с мозгом не меняется, но Мак все равно не хотел вооружаться. Заявил, что устроенный им в Азии бардак доказал: он хороший технический эксперт, но ужасный солдат. В течение долгого времени я планировал когда-нибудь отдать ружье твоему брату.

— Но не сделал этого. Почему? — Я надеялась, что сказала это не слишком обиженным тоном. — Когда мы прибыли в Нью-Йорк, ты назначил Симуса офицером, доверил ему все остальное, так почему не дал и ружье?

— Потому что ружья созданы для людей не младше восемнадцати лет. Симусу было всего шестнадцать, и я беспокоился, что мозговые связи не сформируются должным образом. — Доннел вздохнул. — Но Симус не задержался настолько, чтобы получить оружие. А всего через несколько недель после его ухода произошла стычка между тобой и Извергом. Когда он рассказал о своем плане жениться на тебе, я решил ему подыграть. Я предполагал использовать амбиции Изверга, чтобы обезопасить тебя до восемнадцати лет, а потом дать тебе ружье.

Я уставилась на него.

— Если бы не появились иномирцы, ты отдал бы мне его в день рождения?

— Да. Мне казалось вполне возможным, что ты решишь выстрелить в меня, но если и так, я считал, что заслужил это. Самое важное, получив оружие, ты смогла бы защититься от Изверга.

Я вновь обдумывала события последней пары недель.

— Ты только что жаловался, мол, я тебе ничего не рассказываю, но все это время, пока я сходила с ума от тревоги по поводу Изверга, сам ни разу не обмолвился, что в твоем сейфе лежит это оружие.

— Когда мы обсуждали твою помолвку с Извергом, я попросил сказать, если ситуация станет для тебя слишком сложной, и упомянул, что могу воспользоваться другим вариантом.

Я застонала.

— Как я могла догадаться, что другой вариант — это секретное оружие? Мачико знал о его существовании. Он сделал меня офицером еще и поэтому?

— Да. С твоего дня рождения Мачико изводил меня просьбами отдать тебе ружье, чтобы ты могла прикрывать мне спину, как раньше Касим. Мак сказал, что, по его убеждению, ты слишком преданна, чтобы покинуть Землю, и отсрочка ничего не даст, разве что сделает опасную ситуацию еще хуже. Он добился для тебя офицерского поста, чтобы попытаться вынудить меня к действию, и за это я его ударил.

Я недоверчиво всплеснула руками.

— И даже когда мы увидели, что Изверг начинает войну, ты все равно не рассказал мне об оружии. Почему?

— Потом что знал, что, дав его тебе, я втяну тебя в центр этой войны. — Доннел печально улыбнулся. — Блейз, я рассказал тебе об оружии сейчас. Я собирался предложить его тебе в подарок на день рождения и предлагаю сейчас. Но пожалуйста, подумай как следует минуту, прежде чем его принять.

Я послушно думала порядка минуты. Думала о проблемах, пережитых альянсом этой зимой. Думала о смерти Касима. О том, как Доннел старался в одиночку управлять альянсом.

— Как только ты примешь оружие, пути назад не будет, — сказал Доннел. — Тэд кажется мне смертельно больным, но если он сумеет выжить и улететь в свой мир, ты не сможешь отправиться с ним. Каким бы влиянием ни обладал Тэд, власти Зевса никогда не примут человека с твоим прошлым и с оружием на руке, а ты не сможешь удалить связанное с твоим мозгом ружье, не убив себя. Ты приговариваешь себя к жизни только на Земле.

Пути назад не останется и я лишусь шансов покинуть Землю, но и не собиралась ее покидать. Возможно, я не лучший вариант помощника для Доннела в поддержании порядка в альянсе, но он хранил для меня это ружье шесть лет, и я знала, что отец не отдаст его никому другому. Я могла оставаться для Доннела бременем или же помочь ему защититься.

Я взяла ружье.

— Как мы это сделаем?

— Ты положишь оружие на обнаженное запястье, и оно сделает все остальное.

Я закатала правый рукав, положила на запястье центральную металлическую секцию вещи и стала напряженно ждать. Несколько секунд ничего не происходило, но затем руку начало покалывать, а на ружье замигали лампочки.

— Оружие заряжается само, используя комбинацию энергии от ближайших источников электричества и избытка тепла твоего тела, — пояснил Доннел. — Когда оно начнет действовать, ты ощутишь явную усталость. Возможно, холод, легкую нехватку воздуха и головокружение.

Он был прав. Эффект зарядки ружья или, может быть, нервное напряжение, вызвали у меня слабость. Ружье поразило меня, приспособив свое положение к руке, а затем начали оживать серые струйки.

— Если заметишь эти симптомы в будущем, — сказал Доннел, — значит, слишком много стреляла и истощила мощь оружия. Ты должна немедленно прекратить стрельбу, иначе утечка энергии из твоего тела может угрожать жизни.

Один из завитков жутковато пополз по моей коже. Я почувствовала искушение сорвать оружие, но сохранила неподвижность.

— Последний шанс передумать, — предупредил Доннел. — Как только эти струи вольются в твою руку…

Теперь двигались все завитки. Одни спускались к кисти, другие оборачивались вокруг предплечья, третьи стремились вверх к плечу.

— Самый последний шанс, — проговорил Доннел.

Я посмотрела, как конец одного из усиков вдавился в тыльную сторону правой кисти. Похоже, он пробивался под кожу, но не причинял боли. На самом деле, я вообще ничего не почувствовала.

Лампочки на оружии вновь замигали, я задохнулась от единственного укола боли в затылок, а затем заговорил спокойный женский голос в моей голове:

— Связь установлена. Процесс подключения входит во вторую фазу. Пожалуйста, назовите свое имя.

Я сделала глубокий вдох.

— Блейз.

— Имя владельца принято, — ответил голос. — Спасибо, Блейз.

Вспыхнули огни на ружье. Теперь я была вооружена!

Глава 32

— Прорыв периметра первой зоны, — проговорил в моей голове голос оружия, и перед глазами появилась масса черных линий и блестящих белых точек, наложившись на вид окружающей меня комнаты.

Приближалась полночь, а я находилась в больничной комнате иномирцев в Святилище. Я умывала лицо Феникс чуть теплой водой и пыталась убедить ее, что она еще может пережить зимнюю простуду, хотя сама сомневалась в этом. Лекарство ненадолго облегчило ее состояние, но сейчас иномирянка боролась за каждый вдох.

Завтра наступит критический третий день болезни. Феникс изо всех сил пыталась приспособиться к жизни во враждебном Нью-Йорке, но завтра она умрет. Возможно, не доживет и до рассвета.

Я положила тряпку и миску и попыталась сосредоточиться на экране слежения, который оружие посылало прямо в визуальный центр моего мозга. Запутанная масса линий показывала расположение нижнего этажа Святилища, а светящиеся точки отображали людей. Я приказала своему ружью предупреждать о появлении новых людей на территории больницы, что часто происходило в течение дня, но выглядело странно в этот час ночи.

Экран слежения ответил на мое внимание укрупнением территории больницы. В каждой из трех палат виднелись неподвижные группы белых точек, соответствующие пациентам и людям, несущим сестринские обязанности. Еще одна белая точка двигалась по коридору. Я нахмурилась. Дневные медсестры не придут до рассвета, и никто не станет навещать больных или приносить что-то посреди ночи.

Точка достигла перекрестка в конце коридора. Теперь она повернет направо или налево к одной из двух других палат или двинется прямо к двойным дверям, ведущим к нам.

— Прорыв периметра второй зоны, — сказало мое ружье.

Сейчас белая точка двигалась по коридору, который вел только в эту комнату. Никто, кроме Доннела, не должен сюда заходить. Он объявил, что мы с Надирой останемся ухаживать за иномирцами, он сам будет приносить нам еду и воду, а всем остальным вход на эту территорию строго запрещен. Это распоряжение призвано было не только сохранить безопасность иномирцев, но и дать мне время привыкнуть к оружию, прежде чем о нем узнают остальные.

Кем бы ни был подходящий человек, это не Доннел. Мое оружие автоматически зарегистрировало отца как владельца снаряжения армейского агента и моего союзника, пометив его зеленой точкой.

Белая точка не могла быть Доннелом, но и Извергом тоже. Много лет назад Доннел приказал своему оружию запомнить Изверга как врага. Эта информация перешла и к моему ружью, поэтому оно показывало Изверга красной точкой, а не белой.

Я оглядела комнату. Надира быстро заснула на кровати у окна. Проведя годы в уходе за нашими самыми тяжелыми пациентами, она научилась ухватывать каплю сна, когда удастся. Брейден тоже спал. Тэд и Феникс были без сознания. Весь прошедший день Тэд дышал с характерным присвистом, что казалось очень плохим знаком. Возможно, он не так болен, как Феникс, но…

Я заставила себя отвлечься от мысли, что завтра Тэд умрет. Мне следовало сосредоточиться на сохранении наших жизней этой ночью. Незваный гость, приближающийся к нам, мог быть опасен, но мог и обладать совершенно невинной причиной для прихода. Например, Мачико нес мне сообщение от Доннела. Если это другой, столь же безопасный посетитель, мне следовало удостовериться, что он не увидит моего оружия. Доннел доверил секрет только Мачико и Надире.

Я взяла с верха ближайшего шкафа одеяло, аккуратно обернула им правую руку, и двинулась к двери. И уже собиралась открыть ее и обратиться к пришедшему, когда увидела, что белая точка остановилась на полпути в коридоре. Она постояла минуту, затем удалилась через двойные двери и дальше, за пределы больничной территории.

Я облегченно вздохнула и вернулась, чтобы убрать одеяло в шкаф. В коридоре, ведущем сюда, находится несколько складов. Должно быть, нарушитель забрал что-то оттуда, возможно, не имея на это права, раз пришел ночью. Я не пыталась понять, кто мог красть вещи из Святилища, поскольку мой разум вновь начал тревожиться за Тэда. С того места, где стояла, я слышала его дыхание. В свисте уже намечались явные перерывы, скоро начнутся затруднения при каждом вдохе, а потом…

Нет! Тэд не может умереть. Тэд не должен умереть. Я знала, что мы никогда не будем жить вместе, но наши отношения должны окончиться его отлетом к новому яркому миру Зевса, а не бессмысленной смертью в заброшенном Нью-Йорке. Дело не только в том, что смерть Тэда станет для меня такой же личной травмой, как потеря мамы в лондонском пожаре. Тэд — последний из волшебников и последняя надежда на спасение межзвездных порталов, хрупких связующих нитей между разбросанными в космосе мирами.

— Прорыв периметра первой зоны, — предупредило мое оружие.

Дисплей слежения появился вновь, и на этот раз точка, вошедшая на больничную территорию, выглядела гораздо более подозрительной, поскольку была не белой, а красной.

Приближался Изверг! Теперь я поняла, почему первый нарушитель вошел в этот коридор, а затем убрался прочь. Изверг прислал кого-то проверить, оставил ли Доннел охранников возле комнаты. Сообщник доложил, что здесь никого нет, и теперь Изверг пришел меня убить.

Я постаралась побороть внутренний страх. Я должна ликовать, а не бояться. Изверг идет за мной, а я именно это и планировала.

Мне не дали в помощь охранников, потому что это входило в мой план. Я настояла, чтобы Доннел и его офицеры оставались в крыле Сопротивления, на другой стороне расползшегося Дома парламента Америки. Я оказалась явно беззащитной в изолированном Святилище, компанию мне составляли только пожилая медсестра и трое отчаянно больных пациентов.

Как мог Изверг устоять против такого идеального шанса меня убить? Дополнительной приманкой стала возможность разделаться заодно и с парнем-иномирцем, отомстить за унизительное поражение в лодочном сарае. Изверг не знал, что идет в ловушку и на руке его предположительно беззащитной цели оружие армейского агента.

После сцены, произошедшей между нами в зале, того факта, что Изверг сбежал из заключения в манхэттенском подразделении и пришел сюда, будет достаточно, чтобы убедить всех: он замышлял убийство. И не простое убийство, а на больничной территории Святилища, что считалось в альянсе самым позорным преступлением и автоматически вело к смертному приговору.

Чтобы защитить себя, я могла делать все, что пожелаю, и никто не оспорил бы мои действия. Доннел не отдал мне никаких определенных приказов в отношении Изверга, так что я имела право убить его или поймать и передать на суд.

Возможно, цивилизованный человек не захотел бы уничтожить Изверга, но я чувствовала себя не слишком цивилизованной. Кто-то освободил его из камеры, позволив придти сюда и убить меня. Если я захвачу Изверга, мы сможем требовать его заключения на территории Сопротивления, а не Манхэттена, но он способен найти средства для шантажа и другого члена Сопротивления, кроме Ханны, и сбежать во второй раз. Я понимала, что для человека, вроде Изверга единственной надежной тюрьмой станет смерть.

Я вновь взяла свое одеяло, вышла из слабо освещенной комнаты в еще более темный коридор и аккуратно закрыла за собой дверь. Дошла по коридору до самого дальнего склада, вошла и почти до упора закрыла за собой створку.

— Оружие, приказываю пометить приближающегося врага как первостепенную цель, — пробормотала я вслух. Теоретически, я могла лишь продумать распоряжение, и оружие бы повиновалось, но я еще не настолько ему доверяла.

Красная точка, обозначавшая Изверга, начала мигать. Она уже достигла двойных дверей.

— Первостепенная цель нарушила периметр второй зоны, — доложило оружие.

Я услышала слабый треск, сообщавший, должно быть, об открытии первой из двойных дверей, и зажала одеялом предательски мелькающие огоньки своего ружья. Я планировала пропустить Изверга мимо своего укрытия, дождаться, пока он дойдет до двери в палату, а затем выйти в коридор и позвать его по имени.

Я бы проявила лишь один признак цивилизованности. Показала бы Извергу оружие и приказала сдаться. Если бы он не подчинился немедленно, а я в этом не сомневалась, я бы его пристрелила. Система наведения моего ружья автоматически фиксировалась на первостепенной цели, то есть я просто не могла промахнуться.

— Прорыв периметра первой зоны, — проговорило оружие. — Второй нарушитель.

Я нахмурилась и изучила дисплей. Красная точка, обозначавшая Изверга, все еще медленно приближалась ко мне. Белая точка, двигавшаяся гораздо быстрее, только что вошла на территорию больницы. Сообщник Изверга вернулся!

Я заколебалась. Если выйти в коридор сейчас, Изверг может развернуться и сбежать. Если он улизнет, то станет отрицать, что вообще здесь был. Мне следует дождаться, пока он пройдет, и отрезать ему пути отступления. Заодно нужно пропустить и сообщника, чтобы убить или захватить их обоих. Опасность в том, что Изверг попытается войти в палату, где лежат в кроватях беспомощные иномирцы и Надира, и заставит меня показаться, пока его помощник еще находится позади.

Нечеткая фигура Изверга прошла мимо моей приоткрытой двери так близко, что я могла протянуть руку и коснуться его. Он двигался так медленно и осторожно, что я его совершенно не слышала.

— Прорыв периметра второй зоны, — сказало оружие. — Второй нарушитель.

Это означало, что сообщник Изверга миновал двойные двери. Если я выйду в коридор сейчас, то злоумышленники окажутся по разные стороны от меня.

Я не думала оказаться в такой ситуации и была уверена, что Изверг придет один. Кто его сообщник? Если Ханна, то она не представляет физической угрозы.

Нет, если поразмыслить, это не может быть Ханна. Меня удивило, что Изверг вообще доверился чьей-то помощи в убийстве, способном принести ему смертный приговор. Он наверняка не стал бы проявлять глупость, отдаваясь во власть человека с историей Ханны, предавшей других ради собственной выгоды.

— Изверг, — позвал голос Блока.

Я моргнула. Блок помогает Извергу! Я не ожидала, что лидер манхэттенского подразделения…

— Что ты здесь делаешь? — Изверг, похоже, удивился.

— Я знал, что ты заставишь кого-нибудь выпустить тебя из камеры, — ответил Блок с холодным бешенством, — поэтому проделал дыру в потолке коридора рядом с ней. Я спал в комнате наверху, а мои племянники по очереди подглядывали. Несколько минут назад они меня разбудили и рассказали, что никого не видели возле твоей камеры, но ты каким-то образом сбежал.

Изверг рассмеялся.

— Мне не требовалась ничья помощь, чтобы выйти. Ведь один из моих сторонников спрятал лишний ключ в комнате еще до того, как меня в ней заперли.

Блок раздраженно щелкнул языком.

— Учитывая твою одержимость дочкой Доннела, было очевидно, что ты добудешь оружие и отправишься сюда, чтобы ее убить. Я послал вперед одного из моих племянников, предупредить охранников Доннела, что ты идешь, поскольку они не могли ошибиться и счесть восьмилетнего мальчишку угрозой. Я ожидал, что Доннел оставит двух-трех человек у двери палаты, охранять его дочь, или даже сам останется ее защищать, но мой племянник вернулся и рассказал, мол, здесь никого нет.

До меня дошло, что я совершенно неверно оценила ситуацию. Первый нарушитель был не сообщником Изверга, а племянником Блока с предупреждающим сообщением. Изверг работал в одиночку, как я и ожидала, а Блок оказался на моей стороне.

Судя по голосу Блока, драка могла разразиться в любой момент. Я не собиралась выходить в коридор посреди нее, но рискнула чуть больше приоткрыть дверь, чтобы видеть происходящее. Два очень мускулистых человека стояли лицом друг к другу, каждый держал меч. Я испытала глупый шок при виде сверкающих клинков, выставленных напоказ в неприкосновенном больничном районе Святилища.

— Значит, ты сам пришел меня остановить, — сказал Изверг. — Как давно ты стал преданным рабом Доннела?

— Восемнадцать лет назад человек из Манхэттена убил члена подразделения Квинса, лежавшего без сознания на больничной кровати, — ответил Блок. — Убийцу казнили, и манхэттенское подразделение едва избежало изгнания из альянса. Квинс пользуется любой возможностью, чтобы никто никогда не забыл о произошедшем.

Блок застонал.

— Манхэттен восемнадцать лет пытается отмыться от убийства в больнице, а ты пришел сюда, чтобы совершить новое, и выбрал в жертву дочь Доннела. Нет, не только, поскольку я думаю, что ты планировал убрать заодно Надиру и ее иномирских пациентов. Ты понимаешь, как отреагирует на это весь альянс, особенно так скоро после зимней простуды, когда память о совершенно беспомощных больных, лежащих в кроватях, еще свежа в умах?

Он покачал головой.

— Твоя казнь не удовлетворит их, Изверг. Все подразделение выгонят на голодную смерть в снегу.

— Я не дурак, — возразил Изверг. — Я замаскирую смерти под несчастные случаи и вернусь под замок в свою камеру, прежде чем обнаружат тела.

— Еще одна случайная смерть? — Блок невесело усмехнулся. — Ты слишком часто играл в эту игру. Если в ближайшие месяцы дочь Доннела уколет хоть пальчик, обвинят тебя.

— Значит, ты меня убьешь?

— Нет, — сказал Блок. — Я бы предпочел, чтобы мы оба спокойно вернулись в крыло Манхэттена. В подразделении будет гораздо меньше проблем, если мы разберемся с твоим поведением по-тихому.

— Я не собираюсь играть главную роль в тайном повешении, — улыбнулся Изверг. — У меня есть идея получше. Ты прав, у людей возникнут подозрения после несчастного случая, значит, я сделаю убийство очевидным. Девчонка и все свидетели умрут, но я оставлю там и твое тело. Ты окажешься убийцей, уничтоженным отчаянным предсмертным ударом дочери Доннела.

— Ты никогда не побивал меня в схватке, Изверг, и не одолеешь сейчас.

— Я никогда не побеждал в честной драке, но…

Изверг выбросил руку с мечом в сторону Блока. Послышался звон метала — это Блок отбил приближающееся острие. Звук отвлек меня, и я не заметила, как Изверг залез в карман, и в его левой руке появилась крошечная граната. Я увидела лишь, как она ударилась о пол коридора.

Инстинктивно я спряталась за дверью склада. Ожидала взрыва, но вместо него послышалось шипение газа. Годы нападений падающих звезд хорошо натренировали меня, поэтому я задержала дыхание в тот момент, когда в нос ударил затхлый металлический запах.

Подкатившись посмотреть, что происходит за дверью, я увидела, как коридор наполняется белой дымкой газа. Блок, как и я, бросился на пол, Изверг миновал его и побежал к двойным дверям.

Отсюда я не могла прицелиться в Изверга. На четвереньках я выбралась в коридор, но опоздала. Изверг уже распахивал двойные двери, а Блок преследовал его, закрывая обзор своей кряжистой фигурой. Створки захлопнулись за Извергом, подбежавший Блок забарабанил по ним, но они не поддались.

Теперь Блок лупил по дверям, но те все равно не двигались. Должно быть, Изверг подготовил что-то, чтобы быстро их подпереть. А значит, мы с Блоком застряли здесь в облаке, как я догадалась, газа для наркоза.

Должно быть, Изверг именно так устраивал предыдущие убийства, вырубая своих жертв. Когда мы с Блоком отключимся, ублюдок вернется и обставит сцену убийства. Вероятно, он не станет тратить еще одну газовую шашку на иномирцев и Надиру, просто заколет их, пока они спят или лежат без чувств.

Я не собиралась этого допускать. Двери не поддавались Блоку — их крепкие металлические створки предназначались против пожаров. Вставки из прочного стекла в центре каждой на вид казались неуязвимыми, но…

Я схватила Блока за руку и потянула, используя последний воздух в легких, чтобы прокричать:

— Прочь с дороги!

Он взглянул на меня с явным неверием, еще больше расширив глаза при виде ружейных огней, мигающих на моей руке, затем быстро отодвинулся вглубь коридора. Я сама отступила на несколько шагов, прицелилась в левое стекло и выстрелила.

Я ожидала проделать в нем дыру, но все стекло рассыпалось на тысячи мелких кусочков. Я выстрелила через образовавшееся окно в другую дверь, затем подбежала глотнуть свежего воздуха, шедшего снаружи. Через мгновение Блок оказался рядом со мной, протянул руку в дыру на месте стекла и вывернул что-то с другой стороны.

— Первостепенная цель освободила периметр, — проговорил голос оружия в моей голове.

Двери открылись. Мы с Блоком вывалились из них, и он заглянул по очереди во все три коридора.

— Ни следа Изверга, — сказал Блок. — Наверное, он бросился бежать с первым твоим выстрелом и сейчас уже вернулся в основную часть Святилища.

— Думаю, ты прав. — На самом деле, я знала, что Блок прав. С того момента, как я назвала Изверга первостепенной целью, площадь, покрываемая дисплеем моего оружия, расширилась для слежения за злодеем.

— Этот участок — просто лабиринт коридоров и складов, — заметил Блок. — А Изверг может быть в любом из них.

Прямо сейчас мигающая красная точка Изверга находилась в одном из главных складских помещений. Я не могла пойти за ним, поскольку должна была остаться и охранять иномирцев. Не могла и послать за ним Блока, не выдав секрета системы слежения моего оружия.

— Мы попросим помощи в поисках, — сказала я.

На стене рядом с нами находился щиток пожарной сигнализации. Его стеклянная крышка давно сломалась, поэтому я могла просто нажать на красную тревожную кнопку, подождать пару секунд и прервать звон щелчком по зеленой. Люди по всему Дому парламента проклянут ложную тревогу и постараются вновь заснуть, но Доннел поймет значение заранее согласованного сигнала.

Я нахмурилась, посмотрев на сочившийся из дыр в пожарных дверях газ.

— Нам лучше убраться подальше.

Мы прошли по коридору, и Блок повернулся ко мне.

— Едва увидев твое оружие, я понял, что вы с Доннелом тщательно спланировали эту ситуацию. Я бы хотел узнать, откуда внезапно появилось оружие, но гораздо важнее выяснить, как это повлияет на манхэттенское подразделение.

В его голосе зазвучали мрачные ноты.

— Изверг пытался совершить убийство на больничной территории Святилища. Квинс ухватится за этот шанс отомстить нам. Они потребуют голову Изверга, и мы с радостью отдадим его. Меня поймали здесь в компании Изверга и с мечом, значит, они захотят и моей головы. Они могли бы забрать ее, если бы удовлетворились этим, но им будет недостаточно. Они потребуют наказать весь мой народ, даже детей.

— Манхэттенское подразделение не будет пытаться укрыть Изверга?

— С этого момента манхэттенское подразделение объявляет Изверга отступником. Мы убьем его, как только увидим, и представим тело в доказательство.

— Тогда я выступлю в защиту тебя и манхэттенского подразделения, — пообещала я. — Я предполагаемая жертва, и люди наверняка прислушаются к моим словам, что ты пришел меня защитить.

Блок удивительно церемонно кивнул и произнес поразившие меня слова:

— В таком случае, Блейз, Манхэттен клянется тебе в верности.

Глава 33

Когда Доннел присоединился к нам у входа в больницу, с ним пришли все офицеры, кроме Жюльена. Мачико рассмеялся при виде оружия на моей руке, а остальные были совершенно огорошены.

Проигнорировав Мачико, я сосредоточилась на изучении лиц остальных офицеров, осознавших ситуацию. Виджей и Уэстон обменялись потрясенными взглядами и присоединились к смеху Мачико. На лице Лютера шок медленно сменился глубокой обидой. Он открыл рот с видом малыша, собравшегося устроить истерику, но закрыл его без единого слова. Выражение Аарона тоже менялось, но передавало скорее глубокую задумчивость, чем обиду.

Доннел бросил ошеломленный взгляд на Блока, стоявшего рядом со мной и все еще державшего на виду меч, затем повернулся ко мне.

— Кто-нибудь пострадал?

Я покачала головой.

— Блок пришел сюда, чтобы попытаться помешать Извергу меня убить. Мы приперли Изверга к стенке, но он бросил в нас гранату с анестетиком и заложил противопожарные двери в конце коридора, чтобы запереть нас внутри с газом. Планировал вернуться и убить нас, когда мы лишимся сознания.

— Я видел, что ты пробила двери, — сказал Доннел. — Что произошло с Извергом?

— Он сбежал в сторону основной территории Святилища. Он вооружен газовыми шашками и, возможно, чем-то еще.

Перед аудиторией, прислушивающейся к каждому моему слову, я не могла рассказать Доннелу, что мигающая красная точка, обозначавшая Изверга, продвинулась через Святилище в зал, а оттуда — за пределы досягаемости моей системы слежения. Но это было неважно. Оружие Доннела тоже мониторило Изверга, поэтому отец уже знал, что враг покинул Святилище.

В разговор вступил Блок.

— Манхэттенское подразделение объявило Изверга отступником. Я бы хотел помочь вам в его поисках.

Доннел кивнул.

— Предполагаю, Изверг уже покинул Святилище, а вероятнее всего, и весь Дом парламента. Выследить его будет непросто, поскольку к его услугам укрытия во всем Нью-Йорке.

— Изверг не сможет долго выживать в одиночку посреди зимы, — заметил Уэстон. — В эту минуту снаружи идет снег.

— Я бы не стал рассчитывать на удобную для нас смерть Изверга, — возразил Доннел. — Он вооружен, и ему хватило бы пары минут, чтобы на пути отсюда взять со склада уличную одежду, спальный мешок и несколько удочек.

— Везде заработало электричество, — прибавил Мачико. — И Извергу достаточно найти дом с отоплением, чтобы не замерзнуть. Основной его проблемой станут падающие звезды. Он не сможет добывать еду при свете дня, если температура не опустится ниже точки замерзания, но сейчас, когда горят все лампы Нью-Йорка, можно многое сделать ночью.

— Я полагаю, что Изверг уже ушел, — сказал Доннел, — Но мы должны обыскать здание, чтобы знать наверняка. Я хочу остаться здесь и получить от Блейз полный отчет о ситуации. Я оставил охрану у входов в крыло Сопротивления, так что туда Извергу не попасть.

— Я тоже оставил охрану у дверей манхэттенского крыла, — мрачно заявил Блок. — И отдал приказ убить Изверга, если он вернется один. Мои люди выполнят приказ. Я постарался отобрать тех, кто потерял членов семьи из-за зимней простуды, пока Изверг самодовольно принимал припрятанные лекарства.

— Виджей и Уэстон, идите и разбудите посыльных Сопротивления, — велел Доннел. — Отправьте их в другие подразделения, чтобы там поискали Изверга.

Оба поспешили прочь.

— Остальные, можете начать парами обыскивать Святилище. Аарон вместе с Лютером. — Доннел многозначительно взглянул на клинок в руке Блока. — Блок, ты можешь пойти на поиски с Мачико, но лучше оставь свой меч мне. Я понимаю, что ты взял его с добрыми намерениями, но с этого момента лишь мои офицеры могут носить здесь оружие. Мы не хотим неприятных недоразумений.

— Конечно. — Блок отдал ему меч.

Сейчас, передав ответственность за борьбу с Извергом Доннелу, я вновь заволновалась насчет иномирцев. За закрытой дверью комнаты они не должны были пострадать от газа, но зимняя простуда все еще убивала Тэда и Феникс.

Я надеялась, принесенные нами лекарства спасут Феникс, и верила, что они помогут Тэду, но пока лишь Брейдену стало лучше после приема таблеток. Я боялась того, что найду по возвращении в их комнату.

Лечение Тэда вернуло мне руку, так почему лекарства не помогали ему и Феникс? Я старательно следовала инструкциям, а оружие сообщало мне точное время, так что я определенно давала иномирцам таблетки по расписанию.

Надира тоже не поняла, почему эти средства не действовали. Она сказала, что в прошлом лекарства всегда работали, если только не кончались нужные и не использовались заменители.

Мне казалось разумным, что неправильные лекарства никому не помогали, но Тэд не мог ошибиться с таблетками. Он получил доступ ко всей информации из земной сети данных, а также обсудил лечение зимней простуды с врачом. Они вдвоем не могли промахнуться.

Нет, поняла я, и Тэд, и доктор способны на ошибку. Они могли знать все о медицине, но обладали ограниченными познаниями о зимней простуде. Тэд сказал, что сообщил врачу о симптомах, но как он о них узнал? Я точно помнила, что Тэд не расспрашивал меня в подробностях о болезни.

Поисковики уже уходили по коридору, но я окликнула их.

— Подождите! Тэд спрашивал кого-нибудь из вас о зимней простуде?

Лютер обернулся и посмотрел на меня.

— Пиявка расспрашивала, на что похожа зимняя простуда. А что?

Лютер, как и я, оказался одним из счастливчиков, переболевших легкой версией зимней простуды. В отличие от меня, он не участвовал в уходе за пациентами, а значит, лишь раз столкнулся с более тяжелыми симптомами, когда умирал его отец.

— Ты что-нибудь говорил Тэду о проблемах с дыханием? — уточнила я.

— Не думаю, — ответил Лютер. — Поскольку ты, несмотря на свое классное оружие, упустила Изверга, мы все теперь должны идти и искать его. Можем мы этим заняться, или у тебя есть еще бессмысленные вопросы?

Я почувствовала приступ слепой ярости, и огни на моем оружии забегали быстрее — отвечая на мой гнев, оно перешло в состояние готовности. У меня возникло желание наставить на Лютера указательный палец и посмотреть, настолько ли наглец смел, чтобы сохранить этот саркастичный тон, когда красная метка прицеливания сфокусируется на его груди, но я не имела на это права. Все остальные остановились, наблюдая за нашей перепалкой. Если я прицелюсь в Лютера, меня сочтут лишенной самоконтроля, готовой расстреливать людей по прихоти.

Я дважды быстро сжала правую руку, чтобы отключить на оружии состояние готовности, и его свечение вернулось к обычному рабочему уровню. Мачико, очевидно, заметил это, поскольку одобрительно кивнул, прежде чем заговорить.

— Лютер, ты правда полагаешь, что лучше справился бы с Извергом? Наблюдая, как ты оказался совершенно ни на что не способен в кризисной ситуации, я сильно в этом сомневаюсь.

Лютер открыл рот, чтобы ответить, но я перебила его, не дав сказать и слова. Не было времени начинать спор. Теперь я поняла, что пошло не так с лекарствами. Доктор и Тэд не знали о нарушениях дыхания, и естественно, выбранные таблетки не могли снять эту проблему.

— Лютер прав, — сказала я. — Сейчас вам лучше идти выслеживать Изверга.

Доннел посмотрел им вслед, затем повернулся ко мне.

— Почему Блок внезапно начал вести себя так, словно ты его любимая племянница?

— Не знаю точно, — ответила я. — Жаль, что я позволила Извергу ускользнуть.

— Ты не должна расстраиваться из-за Лютера, — посоветовал Доннел. — Когда впервые стреляешь в человека, тебя настигает мысль, что ты обрываешь чью-то жизнь. Это ужасная идея, нарушающая одно из основных ограничений цивилизованного поведения. Вполне понятно, что ты колебалась чуть дольше необходимого, прежде чем выстрелить в Изверга.

— Боюсь, я не настолько цивилизованна, — возразила я. — Я не колебалась из-за выстрела. Когда Изверг бросил гранату, я решила, что это бомба, и спряталась за дверь. Пока поняла, что это газовая граната, Блок уже бросился за Извергом и закрыл мне обзор.

Я посмотрела на последние струйки белого газа, сочившиеся из-под двойных дверей, Безопасно ли вернуться сейчас и проверить иномирцев? Мы с Тэдом привезли с медицинского склада множество лекарств. В идеале, Тэду нужно вновь связаться с врачом и спросить у нее, какие из них лучше всего подходят для лечения дыхательных осложнений зимней простуды, но Тэд уже несколько часов лежал без сознания.

Если он не сможет сказать, какие средства лучше использовать, нам с Надирой придется выбрать что-то самим, но у нас будет лишь одна попытка, прежде чем Феникс умрет.

— Если бы я сообразил, что Изверг нападет на тебя не только с мечом, — сказал Доннел, — то никогда бы не позволил разбираться с ним самостоятельно. Но я понятия не имел, что в арсенале Манхэттена есть газовые гранаты.

— Не думаю, что это так, — неопределенно заметила я. — Блок и сам бросился на землю, а значит, не узнал этот тип гранат.

— Интересно. Должно быть, Изверг нашел где-то хранилище и… — Доннел затих и нахмурился. — Ты меня не слушаешь, да?

— Беспокоюсь об иномирцах, — призналась я. — Мы можем сейчас их проверить?

— А газ в коридоре?

— Большая его часть находилась в этом конце и, похоже, уже развеялась. Я могу задержать дыхание, пока прохожу коридор, и глотнуть воздуха на дальнем его конце. Если все будет нормально, то и ты подойдешь.

Он кивнул.

— Если у тебя возникнут проблемы, я подбегу и вынесу тебя.

Доннел ждал у пожарных дверей, а я пробежала по коридору и остановилась у двери палаты иномирцев. Сделала несколько осторожных вдохов и знаком позвала к себе Доннела.

Когда он оказался рядом, я открыла дверь, и мы вдвоем вошли. Я услышала мягкий вздох слева и увидела, что Надира уронила на пустую кровать рядом с собой тяжелую металлическую палку.

— Меня разбудили звуки выстрелов, Блейз, — сказала сестра. — Что там произошло и почему ты так задержалась?

— Прости — сказала я. — Изверг хотел на нас напасть. Он уже ушел, но в коридоре оставался газ, и мне пришлось ждать, пока воздух очистится.

Я поспешила к Тэду и застонала, увидев его пылающее лицо. За мое короткое отсутствие дыхание иномирца стало еще хуже. Быстрый взгляд на Феникс, еще мужественно борющуюся за жизнь, но проигрывающую битву, решил все. Тэд прочно погрузился в беспамятство, но мне требовалось пробиться к нему. Надира не знала о Тэде и его имплантации и могла попытаться мне помешать, поэтому…

— Надира, куда ты положила список новых лекарств? — спросила я.

— Оригинал лежит в кабинете больницы, — сказала она. — Но я сделала десять копий, и одна из них здесь в…

— Мне нужен оригинал, — перебила я. — Принеси его, пожалуйста. Снаружи сейчас абсолютно безопасно, но тебе лучше задержать дыхание, пока не пройдешь через противопожарные двери.

Надира бросила последний встревоженный взгляд на Феникс и вышла. Я мгновенно склонилась над Тэдом.

— Тэд! Проснись! Я должна с тобой поговорить.

Ответа не последовало.

— Похоже, он слишком далеко ушел, чтобы говорить, Блейз, — проговорил Доннел мягким сочувственным тоном. — Боюсь, мы не отдадим ни его, ни Феникс за безопасный проход мимо Ограды. Не знаю, как отреагируют гражданские на возвращение одного Брейдена, но…

Он не закончил фразу, потому что я просто схватила Тэда за плечи и потрясла.

— Тэд, проснись! — завопила я.

— Я сам не ухаживал за больными, — заметил Доннел, — но не думаю, что парню это поможет.

Я не обращала на него внимания.

— Тэд, если ты сейчас же не проснешься, то вы с Феникс умрете.

Губы Тэда слабо шевельнулись и вновь остановились. Я уронила его на подушки и дала пощечину. Доннел начал что-то говорить, но замолчал, когда я ударила Тэда во второй раз. Глаза иномирца наконец открылись, он взглянул на меня с потрясенным и укоризненным видом.

— Чт… — выдохнул он.

— Тэд, вы с Феникс умираете, — настойчиво проговорила я. — Ты должен снова связаться с доктором в Америке-межпланетной. Скажи ей, что у некоторых людей при зимней простуде возникают проблемы с дыханием. Они начинаются с присвиста, переходят в нехватку воздуха и заканчиваются смертью. Пошли ей список лекарств, которые мы привезли со склада. Спроси, что нам использовать.

Я ждала. Тэд ничего не говорил. Его глаза оставались открыты, но взгляд опустел.

— Тэд, ты связался с доктором? — поторопила я.

— Да…

— Скажи ей, что Феникс умрет в ближайшие четыре часа, — велела я. — Ты умрешь в течение восьми.

Последовало долгое ожидание. Я напомнила себе, что врач должна прочитать сообщение и решить, как быть, прежде чем дать ответ. Веки Тэда опустились, но я потрясла его за плечи, и глаза вновь открылись.

И снова ожидание. Врач уже прочитала сообщение? Она еще спит, или срочное входящее сообщение может ее разбудить? Тэду вообще удалось послать весточку в его нынешнем состоянии?

— Зер… — Тэд задохнулся.

— Что? — спросила я.

— Зер… кало.

Зеркало? Зачем он хочет зеркало? Я огляделась, увидела на стене маленькое зеркальце, взяла его и поднесла к Тэду.

— Это?

Тэд слабо кивнул.

— Доктор видит пациента.

Теперь я поняла. Тэд смотрел в зеркало, видел свое лицо и отправлял это изображение врачу. Он посылает и звук, чтобы она услышала его дыхание?

Тэд вновь заговорил, но я не могла разобрать искаженные слова. Должно быть, он пытался произнести название лекарства. Я выронила зеркало, схватила со шкафа карандаш и бумагу и всунула ему в руки.

— Напиши.

Он попытался сесть. Я обхватила его, чтобы помочь, и тревожно наблюдала, как он пишет невразумительный термин, а за ним — то, что я смогла понять. И нахмурилась.

— Почему Феникс получает больше таблеток, чем ты?

— Убьет или исцелит. — Тэд выронил карандаш и бумагу и упал на подушку. — Моя вина.

Дверь открылась, и Надира принесла мне стопку бумаг. Я просмотрела их в поисках названия лекарства, написанного Тэдом. Поначалу запаниковала, думая, что его там нет, а Тэд потерялся в болезненном бреду, когда писал, но затем нашла название на последней странице. Заметки напротив слова утверждали, что таблетки помогают при проблемах с дыханием. Доза была ниже записанной Тэдом, но он уже объяснил, почему врач предложила более высокую дозировку. Лекарство несло смерть или исцеление обоим, Тэду и Феникс.

— Нам нужно это. — Я ткнула пальцем в название в списке. — Оно на верхнем этаже крыла Сопротивления?

— Мы заперли по одной коробке каждого лекарства здесь, в Святилище, — сказала Надира. — Сейчас принесу.

Она вновь поспешила прочь, и после секундного молчания раздался голос Доннела:

— Я понимаю, что время для вопросов неподходящее, но… Тэд только что обменялся сообщениями с врачом в Америке-межпланетной?

— Да, — ответила я. — Но не беспокойся. Тэд ничего не сказал людям в Америке-межпланетной о Сопротивлении или подразделениях. Он позволил им думать, будто находится с группой упрямых гражданских, оставшихся в Нью-Йорке.

— Очень мило с его стороны, — напряженно проговорил Доннел.

Я потерла лоб.

— Я узнала, что он может отправлять сообщения, лишь по пути на склад. Тогда Тэд обменивался посланиями с доктором, чтобы она помогла излечить мою руку. Я собиралась рассказать тебе об этом раньше, но совершенно забыла. Знаю, это звучит смешно, но события с Извергом, оружие, тяжелая болезнь иномирцев…

Доннел кивнул.

— Понимаю, ты отчаянно тревожилась за парня.

Мы просидели в молчании до возвращения Надиры, затем мне пришлось снова встряхнуть Тэда, чтобы дать ему новые таблетки. Впихнуть лекарство в Феникс оказалось сложнее. Она слишком далеко ушла, чтобы проглотить таблетки, поэтому нам пришлось растолочь их, смешать с водой и дать ей выпить.

Закончив с этим, я вернулась к обтиранию пылающих лиц и выслушиванию затрудненного дыхания. Теперь я больше ничем не могла помочь Тэду и Феникс.

Передвигаясь между кроватями, я осознала, что за окном встает солнце и его яркие лучи поднимаются над линией горизонта покинутого Нью-Йорка. Лечение или убьет, или исцелит Тэда и Феникс. К закату я это выясню.

Глава 34

Четырьмя часами позже я осталась одна в больничной палате с тремя иномирцами. Надиру вызвали на помощь пострадавшему в несчастном случае, что, в сложившихся обстоятельствах, было неплохо. Тэд только что выдохнул инструкции врача, и я их записала, чтоб не ошибиться. На тумбочке у кровати Феникс лежали скальпель и отрезок трубки. Теперь я смотрела в зеркало и, пытаясь игнорировать звучащее рядом агонизирующее дыхание, изучала свою шею.

Я осторожно потыкала в свое дыхательное горло. Нащупала впадину между двумя выпуклостями — должно быть, это и есть нужное место. Мне требовалось просто найти такую же точку на шее Феникс, сделать маленький горизонтальный надрез и вставить трубку, чтобы больная могла продолжать дышать, пока не подействует лекарство.

Это очень просто, сказала я себе, но рука еще дрожала, когда я подняла скальпель. Феникс, в любом случае умирала, и врач говорила, что это последняя надежда спасти ей жизнь, но я боялась совершить ошибку и убить бедняжку.

— Ты уверен, что мне надо это сделать? — спросила я.

Ответа не последовало. Я повернулась и увидела, что глаза иномирца закрыты.

— Тэд? — позвала я громче.

— Ключевой компонент, — пробормотал он. — Она ключевой компонент, но я не могу забрать ее на Зевс.

Я в замешательстве уставилась на него, пытаясь понять сказанное, а затем сообразила, что Тэд потерялся в бреду зимней простуды. Это означало, что он больше не может передавать сообщения от доктора. Мне придется сделать все самой.

В голову пришла ужасная мысль. Сейчас Тэд явно бредил. Пятнадцать минут назад он тоже был не в себе? С трудом высказанные им и тщательно записанные мной инструкции исходили от врача в Америке-межпланетной или это вызванная жаром чушь?

Я подошла к Брейдену, метавшемуся в сне, опустилась рядом с ним на колени и проговорила на ухо:

— Брейден! Проснись.

Его глаза распахнулись.

— Тэд говорит, что я должна провести Феникс срочную трахе… чего-то там. Разрезать ей шею, чтобы помочь дышать. Ты знаешь, как делать эту операцию?

Брейден потрясенно взглянул на меня и покачал головой.

— Я пилот, а не врач.

Я вздохнула и встала. Мне в помощь оставался лишь инстинкт. Я бы с радостью рискнула собой, чтобы доказать правоту Тэда, но сейчас речь шла о жизни Феникс, а не моей. С другой стороны, тяжелый опыт зимней простуды говорил мне, что, возможно, Феникс остались считанные минуты.

Я делала то же, что и Лютер на крыше. Стояла в беспомощной нерешительности, пока утекала чья-то жизнь. Я крепче взялась за скальпель правой рукой, подошла к кровати Феникс и пальцами левой руки поискала нужную точку на ее горле.

Затем поняла, что больше не слышу дыхания иномирки. На какой-то ужасный миг я подумала, что опоздала и Феникс уже мертва, но потом увидела, как поднимается и опадает ее грудь. Сейчас больная получала воздух без отчаянной борьбы.

Лекарство заработало! Я наклонилась вплотную к Феникс, считая каждый ее вдох. Один. Два. Десять. Двадцать. Дойдя до сотни, я вернула скальпель на тумбочку, села на ближайший стул и уронила голову на ладони. Сейчас я дрожала не от паники, а от облегчения, вызванного помилованием, пришедшим в последнюю минуту.

Вероятно, я просидела так не меньше часа, наблюдая за дыханием Феникс, прислушиваясь к бессмысленным обрывкам фраз Тэда и замечая, как метания Брейдена во сне становятся все спокойнее. Наконец, в комнату зашли Доннел и Надира. Сестра посмотрела на Феникс и удовлетворенно кивнула, а Доннел едва взглянул на иномирцев и поманил меня.

— Блейз, ты нужна мне на минуту.

Я нахмурилась, встала и вышла за ним из комнаты.

— Что случилось?

Он закрыл дверь и заговорил:

— По пути из здания Изверг убил человека. Прежде чем рассказывать тебе, я думал подождать и посмотреть, не сможет ли Надира спасти ей жизнь, но рана оказалась слишком глубока и слишком близко к сердцу.

Умерла женщина, но Доннел еще не назвал ее имя. Я выдавила однословный вопрос:

— Ханна?

— Нет. Ханна находилась в безопасности в манхэттенском подразделении, но Марша спала в оружейной комнате рядом с залом. Изверг, должно быть, зашел туда, чтобы взять лук и несколько стрел, и заколол Маршу, когда та попыталась его остановить. Дверь не выломана, и я не верю, чтобы Марша впустила Изверга, значит, он как-то раздобыл ключ.

Марша мертва. Я испытала то же потрясенное неверие, что и после смерти Касима. Я скорее восхищалась Маршей, чем любила ее, но она была одной из центральных фигур в альянсе, а теперь исчезла.

— Могу я ее видеть?

Доннел провел меня по коридору в другую больничную палату. Та была пуста, не считая тела на кровати. В смерти Марша казалась гораздо меньше, ее лицо без привычной улыбки выглядело незнакомым.

Я смотрела на нее в скорбном молчании. В ее комнате стояла укрепленная дверь. Марша верила, что мощь двери обеспечит ей безопасность. И та выполнила задачу. Замок не справился. Если бы помимо него дверь закрывалась на восемь задвижек, Марша осталась бы жива.

Я так сосредоточилась на погибшей, что лишь через минуту или две увидела нож, лежавший на соседней тумбочке. Сперва я заметила мрачные красные полосы на лезвии — кровь Марши, — а потом метку на рукояти.

Изверг зашел в комнату не только взять лук и стрелы, но и отомстить. Должно быть, он давно подобрал ключ. И возможно, годами носил его с собой, пытаясь найти способ убить Маршу, не навлекая на себя подозрений.

Ему так и не удалось этого сделать, не получилось подготовить убедительный несчастный случай, который мог произойти с запертой в одиночестве женщиной, но сегодня он бежал из этого здания, и ему нечего было терять, кроме собственной жизни. Изверг остановился убить Маршу и сполна насладиться мщением. Он мог взять любой нож, чтобы зарезать спящую, но потратил несколько драгоценных секунд, дабы найти на полках свой пояс и проткнуть ее определенным клинком.

— Изверг сделал это из-за метки, которую Марша нарисовала на его ноже, — сказала я. — Копии шрама от моих зубов на его руке.

— Наверное, — согласился Доннел. — Люди годами смеялись над Извергом из-за этой метки. Он любит издеваться над другими, но терпеть не может становиться мишенью для насмешек.

Пока я раздумывала, как помочь Феникс, боялась, что могу привести к ее смерти, по моей вине умирал другой человек. Шесть лет я до смерти не хотела говорить это слово Доннелу, но сейчас оно просто выскользнуло само.

— Это моя вина, отец.

— Марша сама виновата, — возразил Доннел. — Она любила власть, которую ей давали оружейные метки, и решила унизить несколько опасных людей. Рано или поздно кто-то должен был ей отплатить.

— Это моя вина, — повторила я. — Если бы я застрелила Изверга в ту секунду, как он оказался на прицеле, если бы быстрее пробилась через пожарную дверь, или преследовала его сама, а не звала на помощь, то Марша могла остаться жива.

— Если бы ты поступила иначе, Блейз, то Марша могла выжить, но умерли бы другие люди. Ты, я, Блок, Тэд, Ханна.

Доннел крепко обнял меня.

— Знаю, тебе тяжело, потому что я сам проходил это дюжины раз, но ты не можешь позволять себе зацикливаться на том, что случилось с Маршей. Как мой заместитель и будущий лидер этого альянса, ты должна делать все возможное для своих подчиненных, но понимать, что твои решения будут небезупречны, поскольку непогрешимых людей не существует.

Я отступила на шаг и уставилась на него.

— Ты не можешь назначить меня своим заместителем. Одно дело — заставить глав двух подразделений принять твою дочь в символическом качестве женщины-офицера, и совсем другое — получить согласие трех лидеров на ее будущее назначение главой альянса.

— Я шесть лет планировал отдать тебе это оружие, — сказал Доннел. — И понятия не имел, что произойдет потом. И определенно не ожидал ситуации, в которой ты получишь оружие, уже будучи офицером.

Он помолчал.

— Восемнадцать лет лишь я и мой заместитель обладали снаряжением вооруженных агентов. Теперь ты офицер, а пост моего заместителя свободен. В ту минуту, когда мои офицеры увидели тебя с оружием на руке, они решили, что я выбрал тебя своим заместителем. Как только остальной альянс узнает, что ты вооружена, все подумают то же самое.

— Тогда ты должен успокоить их, назначив заместителем одного из своих офицеров, по крайней мере, на какое-то время.

— Кого я должен выбрать? Мачико отказывается. За комедией Уэстона и Виджея все наблюдали почти двадцать лет, поэтому ни одного из них не воспримут всерьез. Жюльен утверждает, мол, изменился, но я не смогу доверять ему, пока он не докажет, что преодолел проблемы с алкоголем. Что же касается Лютера, мне только что пришлось физически вытащить мальчишку из зала, так как он бросался оскорблениями перед половиной альянса.

— Ты, конечно, выберешь Аарона.

Доннел улыбнулся.

— Аарон хочет, чтобы моим заместителем и будущим лидером альянса стала ты, а не он. Сам говорил со мной об этом, когда мы шли вверх по реке на «Духе Нью-Йорка». Он беспокоился о судьбе своей дочери и жаждал, чтобы мы установили преемственность главенства. Аарон думает, что в будущем сможет стать твоим надежным заместителем, но хорошего руководителя из него не выйдет.

— Ты не можешь сейчас раздувать эту проблему. Нужно сконцентрировать усилия на убеждении людей покинуть Нью-Йорк.

Доннел пожал плечами.

— Не думаю, что выдвижение тебя в заместители вызовет такие проблемы, как тебе кажется. Став офицерами, Аарон, Жюльен и Лютер в испытательный период страдали от ритуальных насмешек людей из подразделений, но ты вряд ли слышала хоть один неподходящий комментарий.

— У людей из подразделений просто не было шансов высказаться с момента моего назначения.

— До твоего путешествия по реке — да, но за последние два дня ты дюжину раз проходила через зал. И не слышала ни оскорблений, ни даже шутливых вопросов, почему постоянно носишь на руке одеяло или куртку. Ты не заметила этого и не догадалась почему?

Я покачала головой.

— Первым делом ты, став офицером, бросила вызов Извергу и одолела его на глазах всего альянса. Людям из подразделений не требовалось проверять тебя, поскольку они уже увидели, как ты сделала то, на что никто их них не решился.

Доннел помедлил.

— Поражение Изверга придало тебе популярность среди членов альянса, а доставка свежих запасов жизненно важных лекарств ее укрепила. Если мы не получим три необходимых голоса лидеров подразделений в поддержку твоего назначения, то подождем месяц, чтобы они привыкли к этой мысли, и попробуем снова.

— А если я скажу тебе, что не хочу становиться заместителем?

Доннел улыбнулся.

— Блейз, ты годами пряталась в тени, но сейчас вышла на свет. Ты приняла командование, когда я ушел в комнату и напился. Ты залезла на стол в зале и бросила вызов Извергу. Ты взяла оружие и стала приманкой в нашей ловушке. Не верю, что сделавший все это человек хочет сбежать и вновь укрыться в тени. Да если бы и хотела, не думаю, что это теперь возможно. Ситуация слишком изменилась. Мнение людей о тебе слишком изменилось. Ты слишком изменилась.

Я повернулась и взглянула на лежавшее на кровати тело Марши. Доннел был прав. Я не могла исправить то, что мои решения сделали с Маршей. И то, что они сотворили со мной. Я не могла снять с руки оружие и отдать его кому-то другому. Я вооружена, и это необратимо.

Глава 35

— Как ты могла натворить таких глупостей? — Тэд еще не мог кричать в полную силу, но уже заметно приближался к этому состоянию для человека, который еще вчера умирал. — Теперь я не могу забрать тебя на Зевс — на твоей руке оружие, и нет способа его удалить, не убив тебя.

— Я в любом случае не собиралась покидать Землю, — ответила я самым успокаивающим тоном. — Ты это знал.

— Я надеялся, что ты еще можешь передумать. Теперь это невозможно. И что еще хуже, ты, кажется, безумно счастлива из-за этого.

— Сейчас я не слишком счастлива, — возразила я. — Все время думаю, что Марша осталась бы жива, если бы я лучше справилась с задачей. Но осознаю, что все могло сложиться гораздо хуже.

Я откинулась в кресле и оглядела больничную комнату. Все три иномирца лежали в кроватях. Тэд открыл глаза и смотрел на меня. Брейден оставался с закрытыми, но, судя по болезненному выражению лица, в сознании. Феникс глубоко погрузилась в целительный сон и искренне забыла обо всем вокруг. После долгой битвы за жизнь ее тело наконец получило отдых, необходимый для восстановления.

— Ты выживешь, переселишься на Зевс и спасешь цивилизацию, — сказала я. — Дыхание Феникс начало восстанавливаться до того, как мне пришлось перерезать ей горло. Все могло обернуться гораздо, гораздо хуже.

— В десятый раз говорю: срочная трахеотомия очень отличается от перерезания горла, — прохрипел Тэд. — И, может быть, тебя и радует тот факт, что я должен улететь на Зевс и оставить тебя на Земле, но меня — нет!

Ожидая, поможет ли Тэду и Феникс новое лекарство, я отчаянно торговалась с судьбой, молила, чтобы он выжил, и обещала, что когда иномирец покинет Землю, я распрощаюсь с ним с улыбкой. Сейчас я улыбалась.

— Наше знакомство и должно было так закончиться. Тебе следует радоваться, что у меня есть оружие. Без него Изверг к этому времени убил бы нас обоих.

— А я не чувствую радости, — заупрямился Тэд. — Вообще никакой. Будь я достаточно силен, чтобы встать, сам бы хотел тебя убить и…

Дверь открылась, и вошел Доннел.

— Вижу, этот рот снова говорит. Полагаю, это хорошие новости. И надеюсь обменять его хотя бы на дюжину куриц, когда мы подойдем к Ограде, но нам придется быстро уходить, пока они не узнают, как много он разговаривает, и не захотят, чтобы мы им еще приплатили.

Тэд нахмурился.

— Я не так уж много болтаю и хочу, чтобы ты прекратил измерять мою ценность в курицах.

— Ты болтаешь не больше двадцати четырех часов в день, — радостно согласился Доннел. — Блейз, нам нужно идти на встречу руководства альянса.

Я потрясенно взглянула на него.

— Не ожидала, что ты так быстро их созовешь.

— Блоку известно об оружии, поэтому крайне важно рассказать и другим главам подразделений, пока новости случайно не просочились.

Я чувствовала, что мы можем доверять Блоку и он сохранит мой секрет, но Лютер способен раскричаться на публике в приступе гнева, поэтому Доннел прав, собирая командиров на встречу.

— Не стоит беспокоиться о рте и его друзьях, — прибавил Доннел. — Надира будет здесь через минуту и позаботится о них, а снаружи я поставил охрану из четырех человек, пока нас нет. Мы всего лишь поднимемся на третий этаж Святилища и сможем быстро вернуться, если возникнут проблемы.

Он имел в виду, что мы останемся в зоне слежения наших ружей и сможем приглядывать за ситуацией, пока будем наверху.

Через мгновение пришла Надира. Я встала и улыбнулась Тэду.

— Постарайся помолчать, пока меня нет. Твоему горлу нужно отдохнуть, и, думаю, Брейден хотел бы немного поспать.

— Хотел бы, — слабо подтвердил тот.

Тэд подавленно фыркнул, и я вслед за Доннелом вышла из комнаты. У главной лестницы Святилища мы встретились с другими его офицерами, включая присмиревшего Жюльена, и поднялись на третий этаж. Вошли в самый большой конференц-зал, и я увидела пять длинных, составленных в круг столов и по восемь стульев у каждого.

Доннел прошел к столу, помеченному рисунком синей планеты, сел на один из двух центральных стульев и жестом предложил мне сесть справа от него. Мачико выбрал место слева от Доннела, затем сели и остальные. Я проверила, что оружие стоит в режиме слежения, увидела четыре точки, обозначающих Надиру и иномирцев, в больничной палате, и четыре точки охранников снаружи. Внизу все выглядело мирно, а если кто-нибудь еще приблизится к больным, оружие меня предупредит.

— Блейз, не думаю, что драматическое появление твоего оружия поможет делу, — заметил Доннел. — Лучше, если все увидят его, как только войдут, поэтому тебе стоит снять одеяло.

— О. — Я взглянула на одеяло, которое носила на руке, и поспешно запихнула его под стул. Если сесть, опустив руки на колено, то огоньки оружия будут наполовину скрыты столом. Я попыталась положить руки на стол, но почувствовала себя ужасно самодовольной.

Я как раз пыталась переплести пальцы и понять, придаст ли мне этот жест более расслабленный вид, когда открылась дверь. Вошел Лед с группой мужчин, знакомых мне по годам жизни в лондонском подразделении. Лед небрежно кивнул Доннелу, а затем застыл при виде черных завитков оружия, охватывающих мою обнаженную правую руку. Лампочки мирно поблескивали в режиме ожидания.

Лед простоял еще несколько секунд, глядя на меня. Затем продвинулся к лондонскому столу, но садиться не стал. Его люди окружили лидера, переговариваясь настойчивым шепотом. Я мало что могла понять по их потрясенным лицам, а всего через минуту сцена повторилась с появлением членов бруклинского подразделения и Острова Квинс.

Манхэттенское подразделение прибыло через несколько минут после остальных. Блок провел группу к столу, и они сразу сели. Я догадалась, что он предупредил своих людей о моем оружии, прежде чем привести их на встречу. Таким образом, манхэттенцы выглядели спокойно и собранно, пока остальные пребывали в замешательстве.

Я надеялась, что теперь Доннел начнет встречу, но он позволил всем продолжить разговоры. Мне пришлось вытерпеть еще десять минут вороватых взглядов, прежде чем уселась делегация лондонского подразделения, а через минуту их примеру последовали представители Бруклина и Квинса.

Доннел встал.

— Все вы увидели, что Блейз носит оружие. Я долго держал его в своем сейфе. И намеревался отдать своему сыну в восемнадцать лет. Вы знаете, почему этого не произошло. Теперь моей дочери исполнилось восемнадцать, и я отдал оружие ей. Вопросы?

За бруклинским столом встал Призрак.

— В твоем сейфе не спрятано других ружей?

— Нет, — ответил Доннел. — Это было последнее.

Призрак сел, и встал Майор.

— Квинс просит закрытого обсуждения. Кто за?

— Лондон поддерживает, — отозвался Лед.

— Голосуем за закрытое обсуждение, — сказал Доннел. — Все за? — Он поднял руку, и то же сделали главы всех четырех подразделений. — Принято.

Доннел и лидеры подразделений встали и вышли из комнаты. Я растерянно смотрела им вслед.

— Что происходит?

Мачико широко улыбнулся мне.

— Доннелу необходимо приводить своего заместителя и офицеров на встречи руководства альянса, чтобы они получали полную информацию о происходящем. Это означает, что лидеры всех подразделений настаивают на участии в заседаниях еще семерых представителей альянса от каждой стороны, чтобы поддержать свой престиж, но не уверены, что могут полностью им доверять. Когда возникают неоднозначные темы для обсуждения, лидеры настаивают на отдельном разговоре с Доннелом. В результате, им не приходится беспокоиться, что их же люди неправильно передадут что-то в подразделения.

Я покачала головой.

— Это смешно.

— Это политические игры. — Мачико зевнул и закрыл глаза. — Возможно, ждать придется долго.

Люди за другими столами вставали, собирались в группы и начинали оживленно перешептываться. За нашим столом Виджей и Уэстон затеяли обсуждение новой веселой сценки. Аарон откинулся в кресле и мирно смотрел в потолок. Жюльен и Лютер разговаривали так тихо, что я ни слова не слышала.

Я взглянула в окно на падающий снег. Несмотря на опасные погодные условия, манхэттенское подразделение выслало на несколько часов поисковые партии за Извергом. Возможно, они и сейчас находились бы на улице, если бы Доннел не устроил эту встречу.

Лютер неожиданно заговорил гораздо громче.

— Не надо меня поучать, Жюльен!

— Ведите себя хорошо, дети. — Мачико даже не открыл глаза, не говоря уж о том, чтобы повернуться к спорщикам. — Вы знаете правила. Никаких ссор на глазах у членов других подразделений.

Лютер закрыл рот и подчеркнуто повернулся спиной к Жюльену. Через тридцать секунд дверь открылась, Доннел и главы четырех других подразделений разошлись по местам, и остальные поспешно уселись. Как только все успокоились, Доннел вновь встал и заговорил.

— Меня спросили, приведет ли мое решение отдать оружие Блейз к последствиям в заполнении вакантного места заместителя. Мой ответ — да. Теперь я официально выдвигаю Блейз на пост своего зама. — Доннел мгновение помолчал. — Правила альянса гласят, что мой выбор должны подтвердить, по крайней мере, трое глав подразделений. Сейчас мы прервемся для консультаций в группах, а затем вернемся к голосованию.

Группы четырех подразделений тут же встали и вышли из комнаты, вероятно, направляясь в меньшие конференц-залы, где могли поговорить свободно. Я вновь приготовилась долго страдать от скуки и странного ощущения неизвестности. Я нервничала перед голосованием, но не понимала, хочу выиграть его или проиграть.

Как только дверь за представителями подразделений закрылась, Лютер вскочил и повернулся к Доннелу.

— Ты должен был отдать пост мне, а не Блейз. Мой отец тридцать лет был твоим заместителем!

Я поморщилась. Похоже, страдать от скуки не придется.

Доннел лениво откинулся на спинку стула и улыбнулся Лютеру.

— Это не значит, что место автоматически твое.

— То есть, я не могу унаследовать положение отца, а твоя дочь может! — сказал Лютер. — История с Симусом повторяется, не так ли? Ты назначил своего сына офицером, начал говорить, что он сменит тебя в роли главы альянса, и мы все знаем, чем это кончилось. Теперь ты повторяешь ту же ошибку с Блейз.

Доннела, похоже, слова Лютера не задели, но я взбесилась. Я напомнила себе, что пристрелив Лютера, произведу на людей плохое впечатление.

— Ошибку с Симусом совершил не только Доннел, — вступил Аарон.

— Только он! — возразил Лютер.

— Нет! — Аарон встал и повернулся к нему. — Ты тогда был ребенком, Лютер. Я уже служил офицером и присутствовал на встрече руководства альянса, где все это произошло. Да, Доннел очевидно думал, что однажды Симус займет место главы альянса, но именно главы подразделений заставили его назначить сына офицером всего в шестнадцать лет.

— Я тебе не верю, — сказал Лютер.

— Верит ваше лордство или нет, — заметил Виджей, — но это истинная правда.

Я увидела, как Доннел взглянул на Мачико, а тот ответил почти незаметным кивком. Я поняла, что они намеренно не вмешиваются в ситуацию.

— Люди уже беспокоились о будущем лидерстве, — присоединился Уэстон. — Прибытие лондонского подразделения заставило всех быстро перестроиться, что рассердило множество людей. Само Сопротивление переживало раздрай, пытаясь объединить выходцев из Лондона и Нью-Йорка. И было совершенно очевидно, что лишь сила личности Доннела сохраняет единство альянса. Один из его первых офицеров только что умер, и все с тревогой осознавали, что и Доннел не вечен.

— Затем в комнату, где встречались главы альянса, зашли Симус и Блейз, — подхватил Виджей. — Они провели там меньше двух минут в рамках дискуссии об их переходе из лондонского подразделения в Сопротивление, но потом все заговорили одновременно. Симус выглядел совершенно, как Доннел, и нас привлекла идея, что он и правда копия отца во всем. Мальчишка казался ответом на наши проблемы, ходячим символом будущей безопасности, и его следовало немедленно произвести в офицеры, чтобы начать готовиться к переходу власти от Доннела к нему.

Я нахмурилась. Мы с Симусом никогда не участвовали во встречах руководства. Или участвовали? Мои воспоминания о первых днях в Нью-Йорке превратились в расплывчатое пятно. Я смутно помнила комнату, полную рассматривающих меня людей.

Виджей повернулся к Аарону.

— Тогда тебе было всего на несколько лет больше, чем Симусу, и ты знал его лучше, чем все мы. У тебя возникли подозрения, что мальчишка нас предаст?

— Хаос, нет, — ответил Аарон. — Я, как и все остальные, падал к ногам Симуса и молился на него.

Лютер пожал плечами.

— Значит, Симус вас всех обдурил. Разве от этого ошибка с назначением Блейз заместителем главы альянса не кажется даже более очевидной?

— Да хватит ныть, Лютер, — заявил Жюльен. — Доннелу нужен новый зам. Все мы знаем, что это должен быть один из четверых: ты, я, Аарон и Блейз, — поскольку Виджей, Уэстон и Мачико слишком стары.

— Ой, — отозвался Уэстон. — Я ранен. Ты тоже, Виджей?

— Поражен в самое сердце. — Виджей утер с глаз воображаемые слезы. — И, может быть, никогда не излечусь.

Жюльен не обратил на них внимания.

— Блейз не получала особого отношения как дочь Доннела. На самом деле, даже наоборот. После того, как ее брат нас всех надул, к Блейз относились с подозрением.

Он наставил на Лютера указательный палец.

— Это тебе все подавали на золотом блюдечке. Мать обожала тебя, отец обожал тебя, а Доннел смотрел на мир глазами Касима, поэтому тоже обожал тебя. Но посмотри, как ты вел себя на крыше.

— Я не сделал ничего плохого, — возразил Лютер.

— Ты не сделал ничего плохого, потому что вообще ничего не сделал, — уточнил Жюльен.

— Ты не можешь меня критиковать, поскольку сам создал проблемы! — Лютер с сердитым видом сжал кулаки.

— О, да. — Жюльен встал так быстро, что перевернул стул. — Именно я устроил проблемы. Я проявил себя невежественным торопыгой, который не может сдержать свой темперамент, а ты выказал полную бесполезность в кризисе. Ответственность за все взяла на себя Блейз. Единственный, кто имеет хоть какое-то право жаловаться на ее назначение заместителем — это Аарон.

— У меня нет права жаловаться, — со странной горечью отозвался Аарон. — Все мы наблюдали, как Блейз одолела Изверга. Она совершила то, что любой из нас мог сделать много месяцев назад, если бы нам хватило смелости.

Аарон внезапно развернулся, и его следующие слова были обращены прямо ко мне.

— Манхэттенское подразделение предложило нам обыскать их крыло здания, чтобы доказать, что Изверга там нет. Мы нашли его тайник с лекарствами. Когда я думаю, что сам мог обвинить его месяцы назад, то ненавижу себя.

Он отчаянно всплеснул руками.

— Я слышал кое-что о делишках Изверга, но не сказал никому ни слова. Я боялся того, что может случиться с моей женой и дочерью, если я проговорюсь. И хранил молчание, чтобы их защитить. Это стало худшим решением в моей жизни. Если бы я сделал что-нибудь тогда и лекарства нашлись бы, моя жена и сейчас была бы жива!

— Я все же думаю, что манхэттенское подразделение знало об этих лекарствах, — сказал Лютер. — Они признались сейчас, потому что мы привезли такие большие запасы, что их хватит на всех.

— Если, по-твоему, манхэттенское подразделение знало, что Изверг прячет лекарство, это доказывает полное отсутствие у тебя здравого смысла, — заявил Жюльен. — Они потеряли детей от зимней простуды, включая одного из племянников Блока. Если поймают Изверга, не думаю, что дело дойдет до повешения. Блок голыми руками вырвет у него сердце.

— Меня это порадует, — заметил Аарон.

Доннел и Мачико тихо сидели и наблюдали за перепалкой. Я тоже помалкивала, поскольку считала плохой идеей вмешиваться в спор о собственной пригодности к посту заместителя Доннела. Теперь Мачико, наконец, заговорил.

— Как бы ни было забавно смотреть на ваши детские ссоры, сейчас предлагаю всем сесть. Подразделения скоро подойдут.

Жюльен и Аарон вернулись на свои места. Лютер — нет.

Доннел вздохнул.

— Лютер, наедине можешь критиковать меня, сколько хочешь, но важно, чтобы на публике мы были едины. Сядь.

Тот не двинулся.

— Лютер, сядь! — рявкнул Доннел. — За завтраком ты бросался оскорблениями и позорил меня перед главами всех четырех подразделений. Если оконфузишь меня у них на глазах второй раз за день, офицером тебе больше не быть.

— Отлично! — Лютер метнулся к двери, открыл и выскочил, с шумом захлопнув ее за собой.

Доннел повернулся к Мачико.

— Мне выполнить угрозу или дать Лютеру еще шанс?

— Лютер не верит в твои угрозы, — ответил Мачико. — Он считает, что может делать все, что пожелает, и ты ему спустишь, поскольку он сын Касима. Неудивительно, ведь до сих пор ты именно так и поступал.

Доннел побарабанил пальцами по столу.

— Ты говоришь, мне пора положить конец выходкам Лютера?

— Шон, я говорю, что тебе давно стоило его остановить, — сказал Мачико. — Лютер устраивал мелкие сцены с тех пор, как стал офицером, но после возвращения Блейз с верховьев реки они достигли совершенно нового уровня ребяческой драмы.

— На пути домой я была не слишком добра к Лютеру, — виновато призналась я.

Мачико застонал.

— Плохо уже то, что Доннел постоянно ищет оправдания для мальчишки. Пожалуйста, не начинай и ты, Блейз.

— Я чувствовал, что отчасти можно принять поведение Лютера после того, как он впервые увидел оружие у Блейз, — сказал Доннел. — Парень страдал от шока и разочарования.

— Да, но с тех пор у Лютера было полно времени успокоиться, — возразил Мачико. — Он же продолжал бросаться оскорблениями за завтраком, а теперь ушел с этой встречи. Лидеры подразделений непременно заметят пустое кресло. Если завтра Лютер не придет в себя, тебе придется действовать, Шон. Никто из твоих офицеров не может выказывать тебе неповиновение, как надутый двухлетка.

— Я совершенно согласен, — заговорил Виджей. — Хаос знает, я склонен поддерживать любого молодого человека, обладающего красотой Лютера, но и с меня хватит эго его лордства с тех пор, как он стал офицером.

— Я предлагаю, чтобы Виджей, Аарон, Жюльен и я немного потолковали с Лютером, — сказал Уэстон. — Мы можем отвести его на шестой этаж крыла Сопротивления и объяснить, что Доннел, возможно, готов мириться с его поведением, но все мы дошли до предела.

— Полностью поддерживаю, — присоединился Мачико — Только не давайте бить Жюльену, потому что он может проявить излишний энтузиазм, а мы не хотим, чтобы синяки чересчур бросались в глаза.

Я нахмурилась. Никогда не испытывала иллюзий по поводу цивилизованности Сопротивления и не в моей натуре пацифизм, как у Брейдена, но я чувствовала, что для внутренних споров следует найти лучшее решение вместо драк офицеров.

Доннел пожал плечами.

— Если вы четверо хотите провести беседу с Лютером, это не мое дело. Только помните: потеря Лютера будет означать, что я останусь без одного офицера вообще и с другим в крайне спорном положении.

Он повернулся к Жюльену.

— Ты не слишком помог. Я хотел, чтобы…

Доннел прервался, поскольку дверь открылась, и Лед ввел лондонское подразделение. Постепенно вернулись и расселись по местам группы других.

— У вас было полно времени для обсуждения, так что мы можем перейти прямо к голосованию. — Доннел взглянул на первый стол. — Лондонское подразделение?

— Лондон голосует «за», — сказал Лед.

Доннел повернулся к следующему столу.

— Остров Квинс?

— Остров Квинс голосует «против», — ответил Майор. — Мы соглашались принимать твою дочь в качестве офицера, пока она следила за манерами, но не хотим женщину на посту заместителя.

Он многозначительно посмотрел на пустой стул Лютера.

— Понятия не имею, почему ты утруждался предложением девчонки на место своего заместителя. Ты явно неспособен заставить даже своих офицеров ее принять.

Я знала, что уход Лютера со встречи осложнит ситуацию, но верила, что Майор, в любом случае, не проголосовал бы за меня. Другой человек почувствовал бы облегчение, ведь моя победа над Извергом освободила его от шантажа, но Майор взбесился оттого, что его спасла женщина.

Доннел повернулся к третьему столу.

— Бруклинское подразделение?

Призрак повернулся и вызывающе посмотрел на Майора.

— Бруклин голосует «за». Мы приветствуем идею назначения Блейз заместителем лидера.

— Что ж, вы уже знаете, что проиграли, — съязвил Майор. — Для подтверждения нужны голоса трех лидеров подразделений. Мы проголосовали против, и так же поступит Манхэттен.

— У Манхэттена есть свой голос, — вмешался Блок. — И мы отдаем его за Блейз.

Майор недоверчиво посмотрел на него.

— Но ты сказал…

— Мы получили требуемое большинство — три к одному, — проговорил Доннел. — По правилам альянса, Остров Квинс должен или признать сейчас власть нового заместителя, или отделиться от альянса и покинуть Дом парламента.

Майор пару минут просидел в молчании. У него не было выбора, оставалось согласиться с мнением большинства — он не мог увести Остров Квинс на поиски нового дома посреди зимы, — но упрямец тянул время.

— И? — подтолкнул Доннел.

— Мы признаем Блейз в качестве заместителя, — рявкнул Майор.

Доннел кивнул.

— Теперь вы захотите рассказать новости своим людям. Пожалуйста, сообщите им заодно, что на следующей неделе я проведу конклав всего альянса.

— Чтобы решить проблему Изверга? — спросил Майор.

— В числе прочего, — согласился Доннел.

— Хорошо, — сказал Майор. — Квинсу предстоит задать много вопросов о действиях манхэттенского подразделения в целом и его лидера в частности. Манхэттен не впервые вовлечен в убийство в Святилище!

Группа Квинса встала и вышла из комнаты, следом лондонцы. Блок поднялся, но направился к нам, а не к двери.

— Поздравляю, Блейз, — сказал он.

— Спасибо.

— Ты заставил меня поволноваться, Блок, — заметил Доннел. — На закрытом обсуждении ты говорил так, словно точно собирался голосовать против Блейз.

Блок улыбнулся.

— Блейз убедила Манхэттен, что будет справедливо пользоваться своей властью, поэтому мы поддерживаем ее всем сердцем, но всегда приятно подыграть Квинсу, прежде чем его разочаровать.

Блок вернулся к своей группе. Доннел повернулся ко мне, вопросительно подняв брови, но у нас не оставалось времени поговорить — все восемь представителей бруклинского подразделения подошли меня поздравить.

— Наконец, у нас настоящий прогресс, — сказал Призрак. — Доннел, если надумаешь заменить Лютера на офицерском посту, мы бы хотели, чтобы ты закрепил изменения, выбрав Нацуми.

Доннел поежился.

— Я тоже жажду увидеть Нацуми в роли офицера, но нужно дать всем успокоиться после назначения Блейз, прежде чем затевать новые проблемы. Теперь я должен вернуться и объявить новости Сопротивлению, пока не поползли слухи. Полагаю, что и Блейз жаждет возвратиться к своим пациентам.

Я нахмурилась. Тэд уже расстроился из-за моего оружия. У меня возникло ощущение, что ему не понравится сообщение о моем назначении на пост заместителя главы альянса.

Глава 36

— Ты носишь на руке не просто оружие, — мрачно сказал Тэд. — Это символ власти. Ты приняла ответственность за семь с лишним сотен жизней.

Я остановилась посреди коридора и посмотрела на иномирца.

— Я стала заместителем Доннела всего неделю назад, и ты каждый день твердишь одно и то же.

— Я твержу одно и то же, потому что думаю об одном и том же, — ответил Тэд. — Я прокручиваю проблему в мозгу, но не могу найти ответ. Даже если бы я сумел отыскать способ снять это оружие с твоей руки или заставить Зевс принять вооруженную представительницу мусорщиков, ты не оставишь зависящих от тебя людей.

— Не оставлю. — Я снова двинулась с места. — Теперь, пожалуйста, забудь об этом. Я устала раз за разом повторять тот же разговор.

Тэд последовал за мной.

— Тяжело забыть о твоем оружии, когда оно светит мне своими лампочками.

— Мне не следовало брать тебя на эту встречу. Скорее, стоило отвести тебя на крышу и сбросить с нее.

Тэд вздохнул.

— Ты правда встревожена этой встречей, так?

К этому времени я уже многое узнала о Тэде. Его раздражающие бесконечные вопросы вызывала привычка получать ответы из местный сети данных на каждую мимолетную мысль. Периодическое неосознанное высокомерие было связано с общим отношением к нему на Адонисе. Глубокая подспудная неуверенность возникла потому, что он рос, зная, что будущее пятисот миров зависит от его практически сверхчеловеческих действий. Я даже знала то, чем он никогда не делился с другими: о его тайных чувствах к Элли и долге перед ней за вживленный в его мозг имплант.

Тэд тоже многое выяснил обо мне, например, как стресс заставляет меня бросаться на людей, пытающихся помочь.

Мы уже дошли до двери в конце коридора, поэтому я остановилась и повернулась к спутнику.

— Да. Прости. Я до тошноты волнуюсь. Знаю, что Сопротивление уйдет за Доннелом из Нью-Йорка, но подразделения примут свои решения.

— Думаешь, они захотят остаться? — Тэд покачал головой. — Доннел им не позволит.

— Он не может заставить подразделения покинуть Нью-Йорк, — возразила я. — Лидер каждого из них решит, что делать. Если кто-то не поверит в приближающийся огненный шторм, то вынудит остаться и других членов подразделения. Сегодняшняя встреча определит, кто покинет Нью-Йорк и выживет, а кто сгорит заживо.

Я все время представляла себе эти смерти, вселяя в свои старые воспоминания о лондонском пожаре людей, с которыми познакомилась в Нью-Йорке. Я поняла, что близка к слезам, и утерла глаза тыльной стороной ладони. Плач лишь ухудшит дело.

Тэд потянулся ко мне.

— Никто не сгорит заживо, Блейз. Обещаю, этого не произойдет.

На мгновение я позволила себе расслабиться в успокаивающем тепле его рук, затем отступила и покачала головой.

— Ты уже должен знать, Тэд, что из себя представляют главы подразделений. Не все согласятся уйти с нами.

Я приложила ладонь к защитной пластине двери, и та послушно открылась. Миновав ее, я услышала судорожный вздох Тэда.

— Наверное, мне следовало этого ожидать, — смущенно сказал он. — Но я не ожидал.

Я и сама испытала странное потрясение. В этой части здания не было окон. В мой прежний приход сюда мы берегли энергию, поэтому я видела лишь слабо освещенное место, полное теней. Сейчас горели все до последней лампочки, и я увидела зал в полном великолепии. Темное дерево и роскошь золота, резные спинки кресел и приподнятая сцена, на которой уже находились Доннел и его офицеры.

— Здесь собирался американский парламент объединенной Земли, — сказала я. — Теперь это место наше.

Мы прошли по ближайшему, полого уходящему вниз проходу и добрались через ряд великолепных деревянных кресел на сцене до Доннела. Я заметила, что Лютер выдавил в мою сторону болезненную улыбку, и заставила себя улыбнуться в ответ. Уэстон, Виджей, Аарон и Жюльен провели свою угрожающую беседу с Лютером после голосования о моем назначении. Я спросила у Аарона, что тогда произошло, и он заявил, мол, это был всего лишь разговор, без обмена тумаками.

Я не знала, верить ли его словам. В любом случае, Лютер с тех пор вел себя осторожно.

— Я хочу, чтобы Блейз и Мачико сели по обе стороны от меня, и у обоих работали микрофоны, — велел Доннел. — Тэд, для тебя я поставил пластиковый стул за сценой. Ты спрячешься от чужих глаз, но сможешь нашептывать нам информацию, если появятся неловкие вопросы.

Тэд пропал за спинками кресел, а я села на место, которое все еще считала принадлежащим Касиму. Я заметила мрачный взгляд Лютера и испугалась, что он снова начнет грубить, поскольку я заняла место его отца, но он пошел к своему креслу без единого слова.

Все остальные тоже расселись, и я услышала за спиной шепот Тэда:

— Ты меня слышишь?

— Даже слишком часто, — проворчал Доннел.

Потоки людей вливались в зал через шесть дверей, связывавших его с другими частями здания. Я удивленно моргнула. На общий конклав Сопротивление обычно прибывало первым, но сейчас бруклинское подразделение появилось раньше. Когда они расселись, я поняла, почему. Каждое подразделение располагало своим сектором, и в первом ряду устраивались лидеры вместе с семью представителями альянса. Теперь там вместе с Призраком и другими мужчинами сидели три женщины.

Мачико рассмеялся.

— Бруклин решил, что появление женщины-заместителя означает, наконец, разрешение на избрание женщин представителями альянса.

Доннел застонал.

— Я понимаю причины их поведения, но мне совсем не нужны дополнительные осложнения на этой встрече.

Следом Нацуми ввела наших, и когда все увидели рассадку бруклинцев, послышались потрясенные переговоры. Сопротивление, наконец, заняло свои места, и я услышала шепот Тэда.

— Я вижу, Сопротивление сидит в среднем секторе. Это символизирует ваше политическое положение?

— Сопротивление обычно садится между манхэттенским подразделением и Островом Квинс, чтобы не дать им убить друг друга на встрече, — тихо объяснил Доннел. — Ты здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их, так что заткнись.

Следующим вошло манхэттенское подразделение. Они преодолели половину своего прохода, и тут Блок увидел первый ряд бруклинского сектора. Он остановился так резко, что пара следующих за ним людей в него врезалась.

— Вот и начинаются проблемы, — пробормотал Доннел.

Блок простоял неподвижно секунд десять, затем выкрикнул единственное слово:

— Дымка!

Толпа за ним поспешно раздвинулась, пропуская девушку с более женственной версией темного лица Блока и туго скрученными черными кудряшками. Манхэттен вновь пришел в движение, и я с замешательством увидела, как Дымка устроилась рядом с Блоком.

— Хаосовы слезы, — проговорил Доннел. — Зачем он сажает в первый ряд с собой любимую племянницу?

— Блок долгое время противостоял допуску женщин к власти, но проголосовал в поддержку назначения Блейз заместителем, — отозвался Мачико. — Теперь он следует бруклинскому примеру и показывает, что Манхэттен в будущем тоже выдвинет женщин представителями альянса. Хотел бы я знать, как Блейз уговорила этого человека так переменить позицию.

— Я не уговаривала, — возразила я. — По крайней мере, не нарочно.

Я осмотрела лица манхэттенского подразделения и поморщилась при виде Ханны, сидевшей сзади. Ее правый глаз покраснел и заплыл, будто от чьего-то удара. После недавних событий Блок изо всех старался объединить свое подразделение, великодушно считая большинство замешанных в делах Изверга жертвами, а не соучастниками, поэтому я сомневалась, что ее наказали за прежние шалости. Значит, она уже что-то натворила, расстроив людей в Манхэттене?

Ханна заметила мой взгляд, и подавленное выражение ее лица сменилось бодрым и расчетливым. Я поняла, что она надеется воспользоваться своими побоями для эмоционального шантажа и заставить меня передумать и вернуть ее в Сопротивление.

Я взглянула ей в глаза и со значением покачала головой. Ханна вжалась в стул, и я убедилась, что она поняла мое сообщение. Я вспомнила, как часто мы вместе играли в детстве, ощутила укол грусти, смешанной с чувством вины, но отбросила их. Сегодня у меня есть более важные причины для беспокойства, чем неудобства Ханны, обживающейся в манхэттенском подразделении.

Следующим подошло подразделения Острова Квинс. Майор, похоже, не заметил женщин в первом ряду, пока не собрался сесть сам. Как и Блок, он выкрикнул одно слово, но это оказалось ругательство.

— У тебя проблемы, Майор? — спросил Блок. — Возможно, неразделенная любовь? Уверен, в Нью-Йорке полно одиноких падающих звезд, желающих тебя приголубить.

Майор взглянул на него, рухнул на стул и скрестил руки.

Лед, приведший лондонское подразделение, успел стать свидетелем этой сцены. Он помедлил секунду, затем двинулся по проходу и, повернувшись, кому-то помахал. После минутного замешательства в лондонском подразделении послышался взрыв смеха, и сконфуженная женщина подошла, чтобы сесть со Льдом в первом ряду.

— Разве это не лондонская прачка? — спросил Доннел. — Если она секретная часть лондонской высшей иерархии, я съем сырую падающую звезду.

Мачико рассмеялся.

— Должно быть, Лед думает, что это новое голосование за Блейз. Он ответил, поместив представительницу подразделения в первый ряд, но намеренно превратил все в шутку, выбрав человека, в реальную власть которого никто не поверит.

Встал Майор.

— Теперь мы можем начать собрание? — агрессивным тоном спросил он. — Я хочу знать, почему Манхэттен остановил поиски Изверга.

Доннел застонал и включил микрофон перед собой.

— Я приказал Манхэттену остановить поиски, — сказал он, и его голос наполнил огромное помещение. — Их отряды охотятся на него с рассвета до заката, даже в сильный снегопад. Чье-то ранение или смерть были лишь вопросом времени.

— Ты не можешь просто прекратить преследование Изверга, — возразил Майор.

— Возможно, он уже мертв, — ответил Доннел. — Мы нашли место, где падающая звезда подкрепилась кем-то крупным, но нельзя понять, была ее жертва человеком или оленем, поскольку слюна растворила все, включая кости и зубы. Если Изверг жив, то сейчас он может быть где угодно в Нью-Йорке.

— Или прятаться поблизости и даже проникнуть в это здание, — парировал Майор.

— Мачико три дня работал над системой безопасности, — сказал Доннел. — Если Изверг попытается проникнуть в дом через любую дверь или окно, заорет сигнализация. Если во время охоты мы обнаружим на снегу любые непонятные следы, то возобновим поиски Изверга. До этого остается лишь принять факт, что невозможно обыскать весь город.

Майор с отвращением фыркнул.

— Поскольку Блок не справился с задачей доставить своего человека на суд, он сам должен занять его место. Когда Изверг пытался совершить убийство в Святилище, Блок был там с ним.

Я включила микрофон, наклонилась вперед и поразилась силе собственного голоса.

— Я не раз объясняла, что Блок обнаружил бегство Изверга из камеры и последовал за ним в Святилище, чтобы помешать убийству.

И вновь отключила микрофон.

— Все равно Блок должен предстать перед формальным судом, чтобы мы заслушали все свидетельства против него, — упрямился Майор.

— Ты уже пытался подать в общее правосудие жалобу на Блока и не смог получить поддержку представителей альянса вне своего подразделения, — заметил Доннел. — Моя дочь утверждает, что той ночью Блок пришел в Святилище, чтобы защитить ее, а не убить. Я ей полностью доверяю и не желаю тратить время на эту проблему. Я созвал конклав не для обсуждения Изверга, а из-за гораздо более важного вопроса.

— Что может быть важнее попытки убийства в Святилище? — спросил Майор.

— Прошлой ночью Сопротивление провело совещание, — сказал Доннел. — Весной мы уйдем из Нью-Йорка.

Со всех сторон комнаты послышались шокированные вопли. Четверо глав подразделений разом вскочили и начали выкрикивать вопросы. Доннел мгновение подождал, пока люди успокоятся, но это не помогло, и он проорал в микрофон:

— Заткнитесь и слушайте меня!

Все, наконец, затихли.

— Шесть лет назад крупный пожар уничтожил Лондон, — сказал Доннел. — То же самое произойдет с Нью-Йорком этим летом. Я знаю, все вы сочли хорошим признаком возобновление подачи энергии, но это не так. Мы получили электричество лишь потому, что электрическая сеть перегружается и ее контрольные системы отказывают.

Это было не совсем правдой, но я подумала, что Доннел дал убедительное объяснение, не упоминая Тэда, которого, в противном случае, могли убить.

— Как только начнутся длинные летние дни, — продолжал Доннел, — и в энергетическую сеть хлынет больше солнечной энергии, она взорвется и повлечет пожар.

Я ожидала новых отчаянных вопросов, но наступила мертвая тишина.

— Сопротивление покинет Нью-Йорк весной, — повторил Доннел. — Надеюсь, весь альянс уйдет с нами. Мы планируем направиться к Ограде и отдать иномирцев в обмен на свободный проход вдоль защитных сооружений. Это позволит нам добраться кратчайшим путем до работающих порталов в Филадельфии.

При упоминании порталов послышалось бормотание, но Доннел продолжил речь.

— План в том, чтобы с помощью порталов в Филадельфии достичь одного из нескольких тщательно выбранных маленьких городков. Все они расположены в хороших местах, где мы сможем ловить рыбу, охотиться и растить зерно, плюс дадут нам преимущества теплых зим и свободу от падающих звезд.

— Я думал, плохо уже то, что ты навязал нам свою дочь заместителем, — крикнул Майор. — Но теперь ты приказываешь нам основать поселение и стать фермерами!

— Я предлагаю вам возможность уйти с Сопротивлением, — поправил Доннел. — Если предпочтете создать новый дом в Филадельфии, это возможно. В этом городе иная, более простая энергетическая сеть, которая не причинит проблем.

— Уверен, что улицы Филадельфии вымощены золотом. — Голос Майора потяжелел от сарказма. — Ты ожидаешь, что мы…

Лед перекричал Майора.

— Блейз, этим летом действительно будет огненный шторм?

Я включила микрофон.

— Да. Прошлым летом из-за перепадов энергии возникало гораздо больше пожаров, чем в прежние годы.

— Чем именно вызваны перепады? — спросил Лед.

Тэд подсказал мне шепотом:

— Ячейки защитной энергетической сети перегружаются из-за поломок в системе.

— Пожары вызваны перегрузками ячеек защитной системы в результате нарушений, — повторила я. — Следующим летом она рухнет окончательно, и произойдет огненный шторм.

— Я мог бы принять твои слова всерьез, если бы количество пожаров выросло в пять или десять раз, — возразил Майор. — Но этого не произошло. Мы сглупим, если с криками сбежим из хорошего дома из-за пары лишних пожаров. Я…

Лед вновь перебил его.

— Я никогда не понимал, что произошло в Лондоне, почему тем летом весь город погрузился в огонь, но взрыв энергетической сети все объясняет.

Он взглянул на своих людей, затем кивнул и вновь обернулся к нам.

— Лондонское подразделение покинет Нью-Йорк вместе с Сопротивлением.

Майор рассмеялся.

— Ты так легко поддался уговорам, Лед? Доннелу достаточно свистнуть, и ты послушно бежишь.

Лед резко развернулся к обидчику.

— Мои люди были в Лондоне во время пожара. Все мы помним, как пламя окружало дома. Помним крики семей и людей, застрявших внутри. Как тлели стены, пока мы пытались включить портал и сбежать.

Он помолчал.

— Если бы ты, Майор, пережил это, то не отпускал бы шуточки, а паковал сумки. Если в Нью-Йорке разразится огненный шторм, у нас не будет возможности сбежать в последний момент, так как порталы здесь не работают.

— Порталы не работают из-за предательства его сына. — Майор ткнул большим пальцем в моего отца. — Свидетельство того, что мы не можем доверять суждению Доннела.

— Придет огненный шторм или нет, — заговорил Призрак, — в переселении есть свои преимущества. Мне нравится, как звучит «более теплые зимы» и «никаких падающих звезд». Слова о собственном поселении и зерновых тоже приятны.

К спору присоединился Блок.

— Призрак, ты не так стар, чтобы участвовать в боях на баррикадах, но я там был. На стороне гражданских имелось численное преимущество и оружие, но мы их выгнали. Мы героически дрались за этот город и победили, а сейчас ты хочешь, чтобы все сдались и ушли ради теплых зим.

Я взглянула на глав четырех подразделений, стоявших перед своими людьми. Лед объявил, что Лондон уйдет вместе с Сопротивлением. Остальные еще не сделали формальные заявления, но я понимала, что их решения уже приняты. Призрак уведет бруклинцев из Нью-Йорка. Блок удержит Манхэттен здесь во имя прежней славы. Майор оставит Остров Квинс в городе из гордости и эгоизма. Существует большая вероятность, что эти подразделения не умрут от пожара, поскольку перебьют друг друга, как только мы уйдем.

Я встала. Я знала, что не смогу переубедить Майора, но, возможно, ко мне прислушается Блок. Мне вспомнились слова Изверга, что я — слабое звено в броне Доннела. Слабое звено Блока — его племянники и племянницы, а также все остальные дети манхэттенского подразделения.

— Многие из сидящих здесь сражались на баррикадах, — начала я. — Я тогда еще не родилась, но слышала рассказы о вашей героической борьбе. Вы одержали великую победу, но в нашей нынешней жизни нет ничего великого. Вы завоевали город, но этот город разваливается.

Я обвела комнату рукой.

— Взгляните на детей. Они не знали славы ваших битв. Им досталась лишь жизнь, полная голода, холода и трудностей. Их существованием правит страх. Страх перед падающими звездами, ужас перед тем, что может произойти с одними или двумя взрослыми, способными их защитить, боязнь, что однажды нечего будет есть.

Майор начал что-то говорить, но у меня был микрофон, а у него — нет. Я воспользовалась этим преимуществом и продолжила речь, перекрикивая главу Квинса.

— Мне знакома жизнь этих детей, поскольку я была одной из них. Я жила с их страхом. Я видела, как лучшая подруга предала меня из страха. Никто не может изменить прошлое, но я хочу, чтоб дети в этой комнате получили другое будущее. Если мы покинем Нью-Йорк и начнем все сначала, то сможем дать им безопасность и заменим их страх надеждой.

Я уныло продолжила.

— Оставшись в Нью-Йорке, мы тоже можем остановить детские страхи. Навсегда. Я знаю, каков будет нью-йоркский пожар, поскольку видела подобное в Лондоне. Детей ждет милосердная смерть от дыма или ужасная от ожогов, но так или иначе они умрут. Я бы предпочла дать им надежду, а не смерть, но решение за вами.

Я выключила микрофон и села.

После долгого молчания Призрак проговорил:

— Бруклин уйдет из Нью-Йорка вместе с Сопротивлением.

После еще более долгой паузы отозвался Блок:

— Манхэттен тоже уйдет из Нью-Йорка с Сопротивлением.

Я успела порадоваться кратчайшую секунду, прежде чем Майор произнес неизбежное:

— Трусы сбегут от теней, но Остров Квинс останется в Нью-Йорке.

Я прикусила губу, глядя на встревоженные лица членов подразделения. Они умрут.

Доннел вздохнул.

— Если Остров Квинс передумает до весны, мы будем рады взять вас с собой. На этом закончим встречу и перейдем к ужину. Те, кто покидает Нью-Йорк, встретятся завтра вечером, чтобы обсудить информацию о возможных новых домах.

Возник обычный хаос, сопровождавший окончание встреч, когда все подразделения пытались выйти одновременно. Мачико повернулся и улыбнулся мне.

— Ты уговорила Блока увести с нами Манхэттен, Блейз. Ты боролась словами и победила.

Я покачала головой.

— Я боролась словами и проиграла. Квинс остается. Я знаю большинство из их женщин со времен рыбалки и работы в саду. Я знаю всех до единого малышей и старших детей по работе в яслях и в школе. Некоторых я выходила во время зимней простуды, не дала им умереть, но теперь они сгорят заживо.

Меня поразил голос Лютера:

— Блейз, ты не можешь винить себя в этом. Ты убедила Блока. Признаю правоту Мачико: ты станешь лучшим заместителем главы альянса, чем я. Я бы никогда не наговорил всех этих сентиментальностей.

Удивительно, но именно его ворчливый тон убедил меня в том, что это истинное предложение мира.

— Спасибо, — сказала я.

— Мне было нелегко расти сыном Касима, — прибавил он. — Люди никогда не верили, что я достиг чего-то своим умом, они всегда считали, мол, дело в фаворитизме, и сравнивали меня с невозможно высоким стандартом отца. Когда он умер, я разрывался между горем потери и облегчением, что меня наконец начнут судить по собственным успехам. Но меня продолжали измерять меркой отца и считать, что я никогда с ним не сравнюсь. А самое худшее, я знал, что они правы.

— Это плаксивое самобичевание — извинение в твоем представлении, Лютер? — спросил Жюльен. — Думаешь, Блейз было легко, когда ее сравнивали с братом-предателем?

— Не начинай! — Я наставила на Жюльена указательный палец, услышала смех Лютера, а затем поняла, что Жюльен в панике смотрит на мое мерцающее оружие. Я поспешно опустила руку. — Прости, я о нем забыла.

— Пожалуйста, постарайся помнить о нем в будущем, — сказал Жюльен тоном чуть выше обычного.

Лютер похлопал его по плечу.

— Успокойся, Жюльен. Если бы ты обращал больше внимания на значение лампочек на оружии, то знал бы, что Блейз поставила его на безопасный режим.

— Не надо меня опекать! — рявкнул Жюльен.

— Лютер, Жюльен, идите спорить в другое место, — подавленно распорядился Доннел. — Мы с Блейз слишком тревожимся о людях Квинса, чтобы вами заниматься.

Из-за наших спин появился Тэд.

— Есть ли шанс, что Майор передумает?

— Нет. — Я встала. — Когда лидер подразделения принимает решение, его изменение считается признаком слабости. Блоку хватило смелости это сделать, Майору — нет. Сейчас я отведу тебя в больничную палату, Тэд.

Его лицо вытянулось.

— Можно, я сегодня поужинаю в зале с тобой и Брейденом, а не в больничной комнате с Феникс? Я чувствую себя гораздо лучше и устал от кудахтанья Надиры.

— Надира заботится о тебе, поскольку ты очень тяжело перенес зимнюю простуду, — сказала я. — Уверен, что не устал после встречи?

— Я в порядке, — ответил Тэд.

Мы с Тэдом забрали Брейдена из больничной комнаты и отправились в зал. Сели с Доннелом и Мачико за один из столов Сопротивления и в молчании поели. Мы с Доннелом были подавлены, Мачико погрузился в размышления, и даже Тэд не болтал на этот раз.

Мы как раз закончили есть, когда из угла лондонского подразделения раздался крик.

— Что это?

Я обернулась и увидела, что Лед указывает на стеклянную стену здания. Солнце уже село, значит, должно быть совершенно темно, не считая огней Нью-Йорка, но в небе разгоралось зловещее красное свечение. Доннел встал и поспешил к стеклянной стене.

— Оставайтесь здесь, — сказала я Тэду и Брейдену и присоединилась к группе, торопящейся к окнам. Я пробралась сквозь толпу к Доннелу и в ужасе посмотрела на открывающийся вид. Это определенно был пожар. Крупный пожар. Я попыталась сдержать паническое рыдание, превратив его в слабый писк.

Лидеры четырех подразделений также пробились сквозь скопище людей к Доннелу.

— Горит Ньюарк? — напряженно спросил Лед.

— Сложно сказать, — ответил Доннел. — Но явно что-то на другой стороне реки Пассаик.

— Этот пожар охватывает большую площадь, — заметил Призрак. — Начинается огненный шторм?

— Я так не думаю, — отозвался Лед. — Если бы начался шторм, как в Лондоне, мы бы видели цепь пожаров по всему городу. Сейчас перед нами просто один из предупреждающих сигналов.

— Довольно крупный предупреждающий сигнал, — сказал Блок. — Доннел, я начинаю думать, что ты прав относительно огненного шторма.

Майор пожал плечами.

— Просто необычно крупный случайный пожар. Он за Пассаиком, значит, для нас не опасен.

За нашими спинами послышался женский голос:

— Остров Квинс, собирайтесь ко мне!

Я повернулась и увидела, что к углу Квинса бежит Раэни. Бродяга встретил ее, обхватил за талию и поставил на стол. Майор выругался и, разбрасывая людей, подошел к ней.

— Слезай оттуда! — приказал он. — Я глава Квинса, Раэни, а не высокомерная крикливая девчонка, не знающая своего места.

— Правда? — Раэни посмотрела на членов Квинса, собравшихся вокруг и наблюдавших за противостоянием. — Ньюарк уже горит. Летом вспыхнет весь город. Майор оставит вас здесь умирать в пламени. Я уведу вас за Сопротивлением в новый дом.

Она помолчала и прокричала во весь голос:

— Примите решение сейчас. Умереть с Майором или жить со мной. Остров Квинс, собирайтесь ко мне!

Майор залез на другой стол.

— Пусть другие подразделения трусливо бегут, а мы будем править Нью-Йорком в одиночку. Остров Квинс, идите ко мне!

Я задержала дыхание, когда толпа задвигалась. Несколько человек встали рядом с Майором, но остальные сгрудились вокруг стола Раэни. Бродяга взобрался к ней и торжествующе обнял.

— Теперь я руковожу Островом Квинс, — закричала Раэни. — И весной мы уйдем с Сопротивлением.

Я услышала собственный странный всхлип. Весной весь альянс покинет Нью-Йорк.

Раэни повернулась и кивнула Доннелу.

— Я глубоко ценю, что ты дал мне безопасную гавань, Доннел, но ты всегда позволял членам Сопротивления свободно уходить и, я уверена, не станешь возражать, если сейчас я вернусь к своим людям.

Доннел растерянно махнул ей в знак согласия и ушел за наш стол. Когда мы все расселись, он, подняв брови, посмотрел на Мачико.

— Ты это предвидел, Мак? Я точно нет. Я думал, это Бродяга старается перехватить лидерство у Майора, но получается, все это время действовала Раэни.

Мачико потрясенно засмеялся.

— Я тоже пришел к неверным заключениям. Мы оба жалели бедняжку Раэни, изгнанную Майором только из-за близости с Бродягой. На самом деле, сочувствовать следовало ему. Майор давил на Раэни, подвергая наказанию ее парня.

Я вспомнила, как Бродягу тащили к позорному столбу. Раэни странным тоном позвала его по имени, а он покачал головой в ответ. Она спрашивала, не стоит ли уступить Майору, и Бродяга ответил, что нет.

Доннел резко уткнулся лицом в ладони. Я встревоженно посмотрела на него.

— Что случилось?

Он вновь поднял голову.

— Ничего, — проговорил отец дрожащим голосом. — Абсолютно ничего плохого. У меня просто запоздалая реакция.

Мачико улыбнулся другу.

— Ты говорил мне, что никогда не сможешь убедить их уйти с нами, Шон, но в итоге, тебе это удалось.

— Я никого не убедил, — возразил Доннел. — Лед и Призрак не нуждались в убеждении. Блейз уговорила Блока, и странная удача, приведшая к пожару, помогла Квинсу сбросить Майора.

— Дело не в удаче, — заметил Тэд.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Доннел.

Я повернулась и посмотрела на Тэда.

— Он имеет в виду, что сам устроил пожар. Я как раз думала, что он неестественно молчалив за ужином.

Доннел потрясенно взглянул на Тэда.

— Ты поджег Ньюарк? Хаос тебя побери, Тэд!

— Я был очень осторожен, — ответил он. — Я не мог знать наверняка, где перепад энергии спровоцирует пожар, лишь примерный район, поэтому выбрал место как можно дальше от нас и на другой стороне реки. Ты должен признать, что идея хорошо сработала.

— О, она прекрасно сработала, — напряженным тоном подтвердил Доннел. — Я даже благодарен тебе, но хотел бы, чтобы ты предупреждал меня о таких ярких поступках. Сперва ты включаешь огни Нью-Йорка, а теперь устраиваешь в нем пожар. Что ты планируешь делать дальше, Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой?

— Не знаю. — Тэд хмуро посмотрел на меня. — Я все еще пытаюсь сообразить.

Глава 37

Следующим утром я стояла на крыше Дома американского парламента. Горизонт на востоке исчертили красные и оранжевые мазки рассвета, но все остальное лежало в темноте, так что огни Нью-Йорка представляли собой головокружительное зрелище. Я подняла взгляд к флагу земного Сопротивления и отсалютовала ему.

— Мне нравится, как ты в салюте держишь руку у сердца, — сказал за моей спиной Тэд.

Я повернулась, увидела его затененную фигуру и улыбнулась.

— Доннел говорит, что военные салютуют, прикладывая руку к голове, но важные вещи исходят от сердца.

— Это правда, — подтвердил Тэд. — Особенно верность. Ты клянешься в преданности Земле или своему отцу?

Я пожала плечами.

— На самом деле, разницы нет, так?

— Думаю, нет, — согласился Тэд. — Я думал о нашей ситуации. Конечно, я не смогу остаться на Земле, но когда альянс покинет Нью-Йорк, хочу дойти с вами до нового дома. Я смогу задержаться на день или два, чтобы помочь вам в делах, а затем спорталюсь в Америку-межпланетную.

— В делах, вроде включения электричества? — спросила я.

— Да. Но я не просто хочу убедиться, что у вас есть хороший дом на будущее. Мне нужно точно знать, где тебя найти, потому что… — Он помолчал секунду. — Во время болезни я все время видел странные сны о тебе и компоненте Розетте. Я наконец понял значение этих снов.

Я вспомнила, как в бреду Тэд бормотал о компонентах, но не понимала, какое отношение его Розетта имеет ко мне.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я не смогу построить более продвинутый компонент Розетту, поэтому мне придется сделать более простой прототип. Он не идеален, но я сумею заставить его работать. То же самое с нашими отношениями, Блейз. Мне не удастся взять тебя на Зевс, но есть другое решение. Оно не идеально, но мы можем его задействовать.

— Какое решение?

— Я должен лететь на Зевс, этого не избежать, но не обязан оставаться там навсегда. За год или два я запущу проект «Фиделис», но затем смогу возвращаться на Землю каждый год на несколько месяцев и, в итоге, обоснуюсь здесь насовсем. Это не идеальный вариант, первые несколько лет будут сложными для нас обоих, но я думаю, мы сумеем справиться.

— Доннел все время рассчитывал вернуться в Лондон, — сказала я. — Но так и не смог этого сделать, поскольку всегда возникала новая проблема, решить которую мог лишь он. У тебя тоже всегда будет другая проблема.

— Я не Доннел, — ответил Тэд. — Хаос знает, что я хуже него во многом, но это я постараюсь сделать лучше. Проект «Фиделис» получил свое имя, поскольку связан с верой и преданностью. Каждый бетанский мир отправляет на Зевс драгоценных экспертов и ресурсы и доверяет им воссоздать межзвездную портальную технологию. Я бы не смог руководить подобным проектом, если бы не придерживался своих убеждений.

Он торжественно приложил руку к сердцу, салютуя земному Сопротивлению.

— Фиделис, Блейз.

Я рассмеялась и изучила лицо Тэда, когда он опустил руку. Отношения с ним станут огромным риском, ведь столь многое может нас разделить. Мы можем провести вместе всю жизнь или только пару месяцев, но такова правда всех отношений, а моя жизнь всегда была полна рисков.

Тэд, похоже, сперва рассматривал меня, но затем его глаза начали быстро фокусироваться на невидимых изображениях.

— Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой, — позвала я. — Ты что, ищешь в земной сети данных инструкции, как поцеловать девушку?

Он ответил мне пораженным оценивающим взглядом.

— Да, но не нахожу ничего полезного.

— Думаю, поцелуй из тех вещей, которые каждый должен изучить самостоятельно.

Он поколебался, затем шагнул ко мне и выжидающе замер. Я, в свою очередь, приблизилась на шаг. Последовала пауза, во время которой мы обменялись кивками, подобно музыкантам, подтверждающим готовность начать дуэт, и мы оба сделали последнее движение, перекрывая промежуток между нами.

Со временем мы справлялись лучше, чем с действиями. Одну-две неловкие секунды мы пытались понять, как держать друга, а потом смятение медленно угасло — наши губы перекрыли пропасть между различными мирами и противоположными обязанностями.

Минутой позже Тэд слегка отстранился.

— Ты права. Мы определенно должны изучить этот вопрос сами, но отец будет ждать тебя внизу.

— Думаю, он догадается, что меня задержало, — ответила я.

Наши губы снова встретились, и над Нью-Йорком поднялось солнце, когда я поцеловала последнего из волшебников.

Внимание! Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.