Амазонка (СИ)

35. Я соскучилась

Дор

— Так это из-за нее хоры собираются воевать?

Мы вкратце поведали бывшей любовнице нашу пока не очень счастливую историю, надеясь, что Эстер поймет, что спасли ее мы только из сострадания. О возобновлении отношений и речи не могло быть, хотя я помнил день, когда ее будущий муж забирал ее с Каялы. Не могу сказать, что Эстер была этому рада. Она молча согласилась с волей своего отца, но я видел в ее глазах надежду на то, что мы с Шанго помешаем этому. Мы не мешали, и девушка, кажется, даже обиделась на нас, хотя всегда знала, что ничего серьезного между нами быть не может.

— Ты откуда знаешь?

— Я, к сожалению, успела обслужить парочку из них, — Эстер уткнулась носом в тарелку с едой, пряча глаза, — они обсуждали, чью сторону принять. На сколько я понимаю, Хореусу придется сильно поднапрячься, чтобы удержать власть в своих руках. А он знает, что донор у вас?

При слове «донор» меня передернуло. Ничего плохого, но только не в случае, когда донор — твоя дэя.

— Надеюсь, что нет, иначе страшно представить, на что пойдет Хореус.

— А твой отец? — Эстер притихла, изучая мою реакцию. Она знала о напряженных отношениях между мной и отцом, и с того времени мало что изменилось, — как он относится к происходящему?

— Странно, но он повел себя достойно.

— Вы все так же в ссоре?

— Мы не в ссоре! — огрызнулся я, чувствуя, что перегнул, и Эстер не заслуживает видеть мой гнев, но быть мягким, когда речь заходит об отце не получалось никогда, — мы не сходимся во мнении.

— Однако, он и слова лишнего не сказал, когда ты попросил забрать нас с Эллы, — Шан влез со своим замечанием и с вызовом смотрел на меня, готовый отразить мои возражения, — а мог бы просто проигнорировать. Да и какой толк ему спасать Эсми? А?

— Возможно, он хочет контролировать хоров. Если они станут сильнее, это повлияет на политику галактики, — предположила Эстер.

— Да ни на что это не повлияет! Когда кучка муравьев влияла на жизнь тигра? Разве что, когда он садился задницей на муравейник! Император о сыне думал! — сумничал мой атмос, доводя меня до исступления.

— Хватит! — я скомкал стакан, и швырнул его в отсек для утилизации, вкладывая в это действие всю накопленную злость.

— Дор, не кипятись! Шанго прав! Почему ты так жесток к отцу?

— Потому что о сыне нужно было думать раньше!

Много лет прошло, а я так и не смог простить отцу его ошибку. Знаю, он признал, что сотворил грех, но раскаяние не снимает ответственности за содеянное.

Я родился третьим, и на моих глазах старшие братья боролись за наследство. Родившийся первым — Лиам, был справедливым и мудрым, но, как казалось нашему отцу, слишком мягким. К тому же с детства у Лиама не задалось общение с отцом: он часто оспаривал его действия, приводя весовые доводы против. Император решил всеми правдами и неправдами отстранить его от права наследования, отправить старшего сына в учение-служение на Дар, освободив место среднему сыну — Наилю. Тот был жесток, решителен, и отец посчитал, что эти качества для правителя важнее, и стал воспитывать его как будущего императора. И когда общество взбунтовалось, заявив, что не хочет видеть в качестве наследника Наиля, отец просто убил своего первенца. Конечно, он устроил все так, будто это был несчастный случай, и мама до сих пор верит в это и защищает мужа, но мой второй отец тоже не простил ему этот грех, и ушел из дворца, не желая больше видеть атмоса. Тогда и я перестал считать его отцом, и порвал с ним любые связи.

Наиль, почувствовавший вкус власти, начал сходить с ума, беря на себя слишком много. Однажды, после совета их мнения с отцом разошлись, тогда Наиль решил организовать переворот, чтобы свергнуть отца, и занять его место. Он был слишком горячим, делал все быстро и часто необдуманно, но Император считал, что мудрость придет с годами, а напор и решительность нужные качества правителя. Это и сыграло с ними злую шутку. Ночью, когда отец спал, Наиль ворвался в его покои и попытался убить отца.

Каяльцы обладают отличной регенерацией. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, все это зависит от комбинации генов. У отца степень регенерации составляет девяносто процентов, но Наиль этого не знал. Думая, что тот не сможет восстановиться, Наиль слишком рано расслабился, и в день его коронации, настоящий Император вошел в зал и на глазах подданных уничтожил сына, предавшего его. Так я остался единственным наследником.

Но я никогда не мечтал о власти, и отец так и не смог вынудить меня исполнить его волю. Я отдал свой долг, прослужив положенное количество лет в армии, и не взяв ни монеты, вышел из правящей семьи, отказавшись от титулов и полномочий.

— Каяла… — Эстер мечтательно засмотрелась в окно, и впервые за полет ее губы тронула улыбка, — не думала, что когда-либо увижу ее снова.

Куда мы отвезем ее?

Во дворец. Пусть расскажет, что видела и слышала, а после свяжемся с ее отцом.

— Я хотела вас попросить…

Эстер прикусила губу, и, отведя взгляд в сторону, все же набралась смелости и посмотрела на нас.

— Не сообщайте моим.

Интересный поворот!

Как думаешь, что она натворила?

Думаю, что она-таки сбежала от своего мужа.

Не подавая виду, что переговариваемся мысленно, мы с серьезными лицами ждали объяснений.

— Пожалуйста, ни о чем не спрашивайте! Я обещаю, что не создам вам проблем! Клянусь! Только не отдавайте меня им!

Эстер бросилась на колени, и захлебываясь слезами, умоляла не выдавать ее.

— Хорошо, — я не выдержал первым, — я отвезу тебя в свой дом на окраине.

Дор! Ты что творишь? У нас Эсми!

Вот именно, Шан! Эстер не такая простая, как нам хотелось бы. Она много знает, и может взболтнуть лишнего кому не следует. Лучше, если она будет у нас на виду.

Эстер бросилась мне на шею, крепко прижалась, осыпая благодарностями, а потом внезапно впилась в мой рот.

— С ума сошла?! — я оторвал ее от себя и даже оттолкнул.

Годы ее не изменили.

— Извини, я сошла с ума от радости! — ничуть не обидевшись на мою грубость, Эстер отряхнулась и вернулась на место.

— Эсми! Дор! — Шанго заорал так, что уши заложило, но спустя секунду я понял причину его внезапной радости.

На экране светилось лицо нашей дэи. Бледная, уставшая, но ЖИВАЯ! Она полулежала в регенерирующей капсуле, окруженная букетами цветов из маминого сада, и улыбалась.

— Привет! — прошептала она сухими губами.

Мое сердце забилось так часто, что хотелось сжать его в руке, чтобы немного успокоить.

Мы с Шаном не находили слов и выглядели как два идиота с улыбками до ушей.

— Я соскучилась…

Соскучилась! Дор! Она соскучилась!

Шан зачем-то схватил меня за грудки и стал трясти.

— Эсми! Мы скоро будем, малыш!

— Я очень хочу спать!

— Дождись нас! — завопил Шан, отпуская меня и бросаясь к экрану.

Эсми усмехнулась его несдержанности и кивнула.

— Я выключаю! Ускоряемся, мальчики! — моя мама заглянула в камеру, весело подмигнула и отключилась.

Еще несколько секунд мы продолжали смотреть в потухший экран, не веря в случившееся. Эсми пришла в себя! Да еще и улыбнулась, сказала, что соскучилась! Неужели больше нет той колючки «я сама»?

Переполняемые светлым счастьем, мы вернулись на места, готовясь к посадке, вот только тяжелый взгляд Эстер портил всю картину. Даже не залезая к ней в мозги, я чувствовал, как она ненавидит Эсми, как ревнует и бесится. Надо было все же оставить ее на попечение патрульных. Но, что сделано, то сделано. Просто расскажем Эсми всю правду.

Прямо всю?

Шан поднял бровь, давая понять, что знает, о чем я думал.

Это осталось в прошлом, Шан.

Для нас это осталось в прошлом. Для Эстер, судя по всему, еще нет.