Анатомия соблазна

Глава 1

Я сегодня при полном параде и настроена очень решительно. С утра приняла контрастный душ, чтобы взбодрить сонное тело, затем нанесла боевую раскраску и надела «форму одежды номер один». Это значит – всё в рамках корпоративного дресс-кода, но с маленькими излишествами, заметить которые может только опытный мужской глаз, приученный не видеть, а дорисовывать воображением.

Пережди выходом из дома посмотрела на себя в зеркало: «Анжелика, ты прелесть, у тебя всё получится!» – сказала своему отражению и выпорхнула из гнёздышка на двадцатом этаже, помчавшись на площадку. С самого утра всё в моих руках спорится, всё протекает удачно. Стоило нажать кнопку, как тут же двери лифта открылись.

Внутри оказался симпатичный молодой человек, которого чуть смутила моя блузка. О, я видела, куда прыгнули его шаловливые глазки! Но моему декольте от этого ни холодно, ни жарко. Лишь бы ручонки не распускал, а за просмотр денег не беру. Да и вообще: ну какая девушка откажется почувствовать на себе заинтересованный мужской взгляд? А этот юноша ещё и носом так глубоко вдохнул несколько раз. Да, я и про духи не позабыла! Спасибо парфюмерам Giorgio Armani, придумавшим MY WAY.

Внизу дохожу до своей очаровательной малышки – алого цвета Mini Electric, сажусь и еду в офис. Вся такая из себя сосредоточенная, правила соблюдающая, поскольку опаздывать нельзя, а на дорогах наших лосей, как известно, за рулем хватает. Это мужчины привыкли говорить, что «баба за рулем – обезьяна с гранатой». По мне, так большинство мужиков за баранкой своих авто – это лоси на минном поле. Никогда не знаешь, куда он вдарит своим копытом.

Пока еду, думаю о том, что мне, Анжелике Разумовской, сегодня обязательно повезёт! Недаром же мне по воле нянечки Вассы Агаповны, мир её праху, досталась такая звучная дворянская фамилия! Я себя аристократкой не ощущаю, конечно. Но приятно думать, что когда-то по этим улицам в собственной карьере разъезжала по балам некая графиня Разумовская, Аглая или Екатерина.

Мне не может не повезти, и вот почему. В нашем рекламном агентстве «Проспект» кто лучший креативный менеджер? Я, и говорю это без лишнего стеснения. Кто смог заполучить контракт с китайской компанией, продающей женское нижнее белье через Алиэкспресс? Я, естественно. Восточные партнёры, увидев придуманные мной слоганы и прочие материалы, очень сильно… как бы это повежливее сказать… перевозбудились, короче.

Их главный представитель, господин Цао Фучунь, после презентации ещё некоторое время со стула встать не мог. Всё сидел и лысину блестящую платочком протирал, делая вид, что ему жарко. На самом деле я догадалась: сильное напряжение в области ширинки мешало бизнесмену встать и пойти отметить удачную сделку. Да и я тоже была очень хороша. В тот раз, наплевав на дресс-код, расстегнула-таки лишнюю пуговку на блузке, обнаружив краешек своего шикарного бюстгалтера. Не сосчитать раз, сколько господин Фучунь нырял туда своими узкими глазками. Искупался от души, а уж если бы его взгляд умел раздевать, я бы давно стояла совершенно голая и даже без обуви.

Ну разве после такого головокружительного успеха может кто-то иной занять кресло заместителя генерального директора агентства «Проспект»? Вот я и так думаю, пока уверенно веду свой маленький автомобиль. Чем ближе к нашему офисному зданию в одной из башен Москва-сити, тем сильнее колотится моё сердце. «Ничего, – говорю себе, – держись, Анжелика, всё будет хорошо. У тебя нет конкурентов в нашей компании!»

Я ставлю машину на парковку, птицей взлетаю на наш 35-й этаж, а потом королевой бала иду к своему рабочему месту, сопровождаемая приветственными словами коллег и улыбками. Женщины смотрят на меня с затаённой завистью и уважением, мужчины откровенно рассматривают. И мне безумно приятно ощущать себя в центре всеобщего внимания.

Да, я заслужила это! Потому что мне 29 лет, и я с 21 года, сразу после окончания университета, пахала каждый день, как раб на галерах, чтобы выбиться из нищеты, уготованной мне судьбой. А она, планида моя, с самого рождения намекала на тоскливое будущее. Ведь я круглая сирота, меня нашли у дверей детского дома в ужасно морозный день за пару дней до нового года.

Такой вот я «подарочек», ага. Хорошо, нянечка, Васса Агаповна, добрейшей души старушка, вышла на крыльцо посмотреть, идёт ли снег. Да и заметила подвывающий кулёк на крыльце. Принесла меня внутрь, отогрела, накормила молочной смесью, даже имя придумала. Она в ту пору читала роман «Анжелика и король» Анн и Серж Голон, вот и решила назвать меня в честь главной героини.

Но о прошлом я вспомню потом, сейчас не до этого. Захожу в свой кабинет, и сразу рядом оказывается моя верная помощница, Снежана. Осыпает мой внешний вид комплиментами, причем делает это очень искренне. Снежик, как я её называю, девчонка очень хорошая, добрая, хотя и простовата немного. Зато искренняя, за что её и ценю. Потому и сделала помощницей, чтобы другие не сожрали это наивное существо. В рекламном бизнесе миленьким чудесным девочкам не выжить: схомячат, косточек не останется.

– Ну что, искал меня босс? – спрашиваю, стараясь преодолеть волнение.

– Нет пока. Но я говорила с Гиеной, та намекнула: скоро позовёт!

Гиена – это руководитель секретариата нашего босса. Вообще-то она секретарь по должности, но у неё полномочий много. Даже слишком. Потому и считает себя чуть ли замом генерального. А тот это терпит, поскольку она умна, эта Эльвира Денисовна, да и знакомы они много лет уже. Служит она ему верой и правдой. Гиеной же её прозвали…

Глава 2

Филипп Валентинович ёрзает в кресле, стараясь не смотреть мне в глаза. Попытки наладить с ним зрительный контакт проваливаются одна за другой. Чего он елозит, не понимаю? Будто на кнопку сел, или у него хронический геморрой обострился. Нет, я не проктолог, конечно, и ему в то самое место не заглядывала и даже медкарту не видела, лишь предположение.

– Босс, у вас всё в порядке? – не выдерживаю и задаю вопрос. Не слишком вежливо, но типа проявляю заботу о здоровье дражайшего руководителя.

– А? Да, всё хорошо, – поправляет Жираф свой эксклюзивный галстук. Да у него каждый предмет одежды или аксессуар такой. Старик (почему-то иначе, учитывая седину на висках, воспринимать его не могу) слишком долго был беден. Потому теперь отрывается по полной. У него усыпанный бриллиантами платиновый Rolex, золотая печатка с личным гербом, а ещё запонки и зажим для галстука из того же металла. Если так прикинуть, то передо мной самый дорогой Жираф на свете.

Эта игривая мысль меня забавляет, стараюсь сдержать улыбку. Мужчины такие мнительные! Посмотришь на кого-нибудь с ухмылочкой, так он машинально ручонку к ширинке тянет – проверять, не выбралось ли его хозяйство проветриться, и все это заметили. Не хватало ещё, чтобы прямо тут Филипп Валентинович принялся инспектировать своё нижнее хозяйство.

– Анжелика, я тебя вызвал, чтобы сообщить одну очень хорошую новость.

– Я вас очень внимательно слушаю, босс, – вся подбираюсь, но улыбка на лице сверкает новыми гранями. Знаю, что он скажет сейчас! Ураа-а-а!

– Я тут посовещался и пришел к выводу, что нашему агентству нужны новые идеи. То есть работаем мы, конечно, всё так же хорошо. По-прежнему в числе лидеров, имеем отличный запас прочности. Но! – Жираф вздымает указательный палец с отполированным ногтем (старикан очень любит маникюр, к нему даже специалист с четвертым размером груди прямо сюда приходит) и встаёт. Начинает прохаживаться по кабинету. Слежу за ним, как подсолнух.

– Но, чтобы сохранить лидерство, нам нужны новые, свежие идеи, яркие, сочные, как… апельсины! – выдает босс. – В этой связи я решил, что кресло заместителя генерального директора нашего агентства «Проспект» займет… – в этот момент я даже привстаю немного, ожидая услышать свои имя и фамилию, – самый достойный!

Что?! Я не ослышалась? Как это – «самый достойный»? Разве не я лучше всех? Хлопаю глазами, глядя на Жирафа. Тот стоит у окна, глядя на просторы столицы, и загадочно улыбается.

– Простите, шеф, я не совсем понимаю, – подаю робкий голосок. Ну, то есть я играю роль. На самом деле мне хочется подойти, взять старика за галстук, тряхнуть как следует, чтобы песок на ковер просыпался, и заорать: «Какого хрена ты тут несешь, старый пердун?!» Но надо сдерживаться, даже если внутри готов бахнуть вулкан, засыпав всё вокруг камнями, горячим пеплом и после расплескаться лавой.

– Объясняю. Кресло заместителя генерального директора, – креативного директора! – займёт тот, кто…

Раздается звонок, Жираф подскакивает к столу молоденьким козликом, хватает трубку: «Что, да? Пусть заходит!»

Смотрю на дверь. Она открывается, и в кабинет шефа входит ОН. Жгучий красавец с широкими плечами, фигурой мастера спорта по спортивной гимнастике, брюнет с пронзительными аквамариновыми глазами. Четкий профиль рта, немного широкие скулы, ровный нос, гладко выбритая и немного смуглая кожа. Одет, словно только что сошёл с подиума во время Парижской недели моды.

– Анжелика, позволь тебе представить, – говорит возвышенно Жираф, поздоровавшись с вошедшим за руку. Причем незнакомец сделал это с таким достоинством, словно он не менее богат, чем мой шеф. И да, у него тоже есть часы, пусть не сверкающие бриллиантами, и запонки попроще, но… во всём у мужчины ощущается безупречный вкус.

Я поднимаюсь, киваю головой. И тут же аквамариновые глаза проливают на меня свой невероятный цвет. Он такой силы, что у меня в низу живота вдруг образуется горячий шар, от которого разливается приятное тепло. Жду, когда этот взгляд прокатится от моего лица вниз, как у всех мужчин (даже босс не исключение, порой пялится на меня). Споткнется об моё декольте и полетит дальше, а потом вверх и опять задержится на ложбинке между грудями, прежде чем окажется на губах и глазах.

Этого не происходит. Вошедший не сводит взгляда с моих очей. Он улыбается, обнажая безупречные жемчужные зубы, подходит и протягивает руку. Ощущаю крепкое, но в меру рукопожатие. Пальцы сильные, но одновременно мягкие, кожа не шершавая, не грубая, но и не разнеженная.

– Артур, – говорит он, продолжая мне улыбаться.

– Анжелика, – отвечаю, стараясь излучать гостеприимство.

– Артур Львович Уваров, наш новый креативный менеджер, – представляет шеф, чем повергает меня в новый шок. Смотрю на него, и опять он ускользает от зрительного контакта!

– Простите, Филипп Валентинович, но в нашем агентстве я занимаю эту должность.

– А в этом и суть того, что я придумал! – радостно заявляет Жираф. – Прошу, присаживайтесь.

Он занимает место за своим необъятным письменным столом (мне кажется, что таким образом сублимирует другой, куда менее значительный размер детали своего организма), мы с Артуром оказываемся друг напротив друга за приставным столиком.

Глава 3

Сексуальный провал Артура Уварова был молниеносным и с катастрофическими последствиями для его карьеры. Потому что нельзя соблазнять жену председателя совета директоров компании, в которой работаешь. А трудился он раньше не где-нибудь, а в рекламном холдинге «Вертикаль» (между прочим, в пятёрке лучших, как и наш «Проспект»), причем на должности заместителя генерального директора. Так понимаю, по деньгам это в несколько раз больше того, что зарабатываю я. О такой должности многие могут лишь мечтать!

О, скандалище был грандиозный, о нем до сих пор похабные слухи ходят! А дело было так. Пришел однажды руководитель «Вертикали» к себе в офис, причем сделал это внезапно, забыв какой-то важный документ. Видит он картину маслом. Любой режиссёр порнофильмов пожелал бы вставить эту мизансцену в своё кино!

На письменном столе, небрежно скинув на пол целый ворох документов и прочих вещей, возлежит дражайшая супруга господина председателя, широко раскинув ноги, так что шпильки её туфель напоминают старинную телеантенну. Только принимает эта фигура не сигнал, а кое-что другое, вполне осязаемое и твёрдое. Покусывает себе яростно пальчики, чтобы слишком сильно не оглашать офисные окрестности своими страстными криками.

Ноги мадам в районе колен возлежат на плечах Артура Уварова, и этот красавец усердно вспахивает доверчиво раскрывшуюся перед ним влажную долину. Парочка так увлеклась этим процессом, что не слышала и не видела ничего вокруг. Зато господин председатель в подробностях рассмотрел. Но, чтобы прямо в кабинете не совершить акт возмездия, то есть не прибить изменницу и оседлавшего её жеребца, рогоносец предпочел немедленно удалиться.

Далее последовали, насколько я помню из рассказов, последствия. Неверная супруга была отправлена в длительный круиз по Средиземному морю, поскольку разводиться в высших сферах не принято, чтобы не делить миллиарды. Что там дальше с ней было, не знаю. Артура же выгнали без «золотого парашюта», запретив появляться на пороге холдинга «Вертикаль» ныне, присно и во веки веков.

Так молодой красавец в секунду лишился своей шикарной должности (не говоря о возможности сношать эффектную даму в бриллиантах и золоте). Но вот вопрос: зачем Жираф приютил этого кобелирующего странника? Могу догадаться. Две причины. Первая – это мужская солидарность. Мой босс, хотя его возраст и приближается к критическому, когда стрелки самцовых часов неумолимо приближаются к половине шестого, и заводить механизм помогают лишь возбуждающие средства, решил поддержать «коллегу по несчастью». Слышала я, давным-давно у Жирафа тоже случился подобный эксцесс. Ему удлинили рожки.

Вторая причина, и с этим я не стану спорить, хотя мне жутко хочется, – Артур Уваров мастер своего дела. Он очень креативный, и видит порой то, что другим не дано. Достаточно вспомнить придуманную им с нуля рекламу нижнего белья одной известной фирмы. После выхода ролика в интернете кто сломал двери в магазине, ломанувшись скупать трусики, лифчики и прочие приятные женскому сердцу штучки? Мужики! Потому как Артур грамотно всё рассчитал, и продажи стартовали аккурат перед 8 марта.

Таких примеров в его биографии много, и я, когда думаю об этом, чувствую уколы ревности. Я себя считаю тоже человеком талантливым, но такой вот искры гениальности, как у Артура, у меня нет. Вот зараза, неужели проиграю в конкурсе?! Чтобы отвлечься, погружаюсь в документацию, присланную Гиеной.

Но стоит мне начать читать, как входит господин Уваров собственной персоной. Осматривает иронично мой кабинет, с улыбкой кивая головой.

– Очаровательное гнёздышко, – оценивает мои апартаменты.

– Это намёк на то, что я тут идеи высиживаю, как тупая курица? – ехидничаю в ответ. Ох, нельзя так со мной разговаривать! Даже такому красавчику, как Артур, от одного созерцания упругой попки которого у меня во рту начинается обильное слюноотделение.

– Боже упаси! – отвечает он. – В вашем случае, Анжелика, это лишь намек на дворянское гнездо, не более. У вас тут всё такое стильное, изысканное.

– Хватит уже мне льстить, – прерываю его поток красноречия. – Зачем пожаловали?

– Жираф сказал, что нам следует объединить предварительные усилия.

– Жираф? – прищуриваюсь.

– Ой, бросьте, Анжелика! – хмыкает Артур. – Весь рекламный бизнес давно осведомлён о прозвище вашего босса.

– Он такой же наш, как и ваш, не забыли? Потому попрошу больше уважения, наш Филипп Валентинович…

– Знаю-знаю, – делает Артур знак в воздухе рукой, означающий «ах, не парьте мне мозг». – Ну, так что, пойдем, пошушукаемся?

– Если вы сюда шушукаться устроились, то могу предложить курилку на первом этаже. Там собираются достойные члены общества потрепаться, – курьеры, водители и прочий обслуживающий персонал. Если будете молчать и улыбаться, вот как сейчас, сойдете за своего и умного.

– Вообще-то я имел в виду обсудить пакет документов от корпорации Tes Kott, – улыбается конкурент. Даже бровью не повел на мой выпад! «А он хорош, этот Уваров, – думаю, осматривая его с головы до ног и нисколько не стесняясь, что он видит это. – Умеет себя держать в руках. Ничего, я ещё проверю тебя на прочность».

Глава 4

Задаю географический вопрос Артуру. Он пожимает широкими плечами и отвечает с небрежностью миллиардера, привыкшего беззаботно путешествовать по миру, которого вообще ничем не удивить, поскольку всё повидал и перепробовал. Пресытился, короче:

– Да какая разница?

«Вот не скажите, господин Уваров, – думаю, уткнувшись в бумаги. – Это вам, мужчинам, всё до одного места, которым вы чаще всего думаете, и это не головной мозг. А мне гардероб выбирать, косметику опять же. Вдруг там страшная жара круглый год? Или сильный ветер с песком? А может, влажность большая, значит придётся за кожей тщательно следить, потому как чем больше воды растворено в воздухе, тем выше шансы, что я стану выглядеть, как прыщавая девочка-подросток. Или, если слишком сухо, у меня губы начнут трескаться и кожа шелушиться, а волосы – те вообще превратятся в полный кошмар.

– Анжелика, о чем задумалась опять? – снова возвращает меня Артур к реальности. Смотрит и улыбается. Прямо как кот, перед которым целая банка сметаны. Врёшь, ни капельки тебе не достанется! Я вообще вам, мужикам, с недавних пор не верю! Опротивели вы мне, вот честно! Хотя как вспомню, что проделала только что мысленно с Артуром, аж в горле пересыхает.

– Да так, о своем, о девичьем, – отвечаю.

– О, поздравляю.

– С чем это? – прищуриваюсь, чувствуя мягким местом подлянку.

– Ну как же! К тридцати годам сохранить свой цветок не сорванным, в Целкости и сохранности, – это прямо скажем, достижение. Уважаю, – говорит Артур, а глаза его аквамариновые смеются.

– Да ты… Да… – ох, как мне хочется процитировать сейчас «Большой словарь русского мата», который я недавно пролистывала (мне подарил кто-то из коллег года три назад, сказав – «будет твоя настольная книга»). Но сдерживаюсь. Не хочу обижать Жирафа. Он ведь надеется, что мы с Артуром станем командой. Ага, настоящий серпентарий единомышленников.

Встаю. Закрываю ноутбук и выхожу из конференц-зала. Знаю, что Артур пялится на мой обтянутый юбкой зад. Ничего, котяра. Облизывайся, пока последняя шерсть не вылезет. Делаю уверенный шаг к двери, и тут понимаю, что лечу, нелепо взмахивая руками. Но вместо того, чтобы влепиться накрашенной мордашкой в ковролин на полу, оказываюсь в объятиях Артура.

Увидев моё падение, он молниеносно вскочил и успел меня поймать в полёте. Наши лица оказываются так близко, что замираю. Невольно опускаю медленно, словно во сне, глаза и смотрю на его губы, ощущая приятное мятное дыхание. Они такие красивые, средние, с четко очерченным профилем, чуть приоткрытые. Понимаю вдруг где-то там, глубоко, как сильно хочу поцеловать их. Вот прямо набросилась бы, а потом… Но сжимаю рот, чтобы не совершить этот ужасно глупый поступок.

– Что с тобой, Анжелика? – насмешливо интересуется Артур. – Не успели познакомиться, а ты уже кидаешься на меня. Пожди, не так быстро.

– Пошёл ты! – вырывается у меня. Встаю, отталкивая держащие меня руки.

Артур отходит и тихонько смеется. Мне неловко до жути! Ощущаю, как покраснела вся. И ещё юбка задралась, чтоб её! Кажется, он видит, что на мне не колготки, а чулки. Спешно одергиваю подол. Смотрю на туфли. Блин! Зацепилась каблуком за затяжку на ковролине, чуть не сломала.

Хорошо, обошлось. Обувь-то у меня дорогая, и эта модель стоит треть зарплаты. Пришлось затянуть пояс, чтобы купить. Но я не могу себе отказать в удовольствии носить дорогую обувь из натуральной кожи. Это у меня пунктик такой. С детского дома ещё. Когда жила там, как я мечтала носить только свои туфли, ботинки, кроссовки и прочее! Чтобы оно не пахло чужими ногами, было чистеньким и новеньким, не больше или меньше размером.

Но все годы, что я провела в детдоме, у меня ни разу не было ни одной новой пары. Даже просить было бессмысленно: кто её купит? Нам приносили лишь пожертвования от сердобольных граждан. Мы разбирали, носили. Если разваливалось, то всё, что не смог зашить наш детдомовский портной, старичок с забавным прозвищем Суржик (он говорил на смеси русского и украинского языков), выбрасывалось. Если чинил – передавалось младшим.

Потому, когда появилась возможность, покупаю лишь то, что доставляет удовольствие красотой и удобством. Хотя второе, увы, не всегда. Красота требует жертв, в том числе

Возвращаюсь в кабинет. Снежик интересуется, как прошло. Пожимаю плечами. Ничего интересного.

– Скажи, а куда нас отправляют в командировку?

– Вы только не ругайтесь, ладно? – вдруг спрашивает помощница, жалобно улыбаясь.

– В смысле?

– Ну… там… это…

– Сколько просила: не мямли!

– Захолустинск.

– Чего-о-о?!

– Это такой городок на севере, почти у Полярного круга, – говорит Снежик, вжав голову в плечики. Вот трусиха! Но меня-то чего бояться! Хотя бываю в гневе страшна, конечно. Так не для неё же.

– Копать-колотить, – вырывается у меня. Устало плюхаюсь в кресло и снимаю наконец туфли. Ноги гудят. Ах, как бы мне сейчас хотелось массаж ступней. Но тот, кто его умело выполняет, отправился в пешее эротическое путешествие. – Рассказывай, что за место с таким жутким названием.

– Население около ста тысяч человек, основная промышленность – металлургия, химическая, есть краеведческий музей. Захолустинск – административный центр одноименного региона.

Глава 5

Если бы за бытовой артистизм давали «Оскара», то Лёнька получил бы их в тот вечер целую охапку. Какие только финты ушами не выделывал непризнанный гений актерского искусства! Сам Станиславский рыдал бы на плече у Немировича-Данченко, будучи под глубоким впечатлением от того, как мой изменник старался всё исправить. Да что там! Оливер Стоун и Стивен Спилберг вместе с Мартином Скорсезе выстроились бы в очередь, желая пригласить этот талантище в свои фильмы, а на задворках рвал на себе последние волосы Никита Михалков.

Леонид дал жару в тот незабываемый вечер. Сначала он театрально валялся на полу, вздымая руки и умоляя его простить. Я же не выдержала и расхохоталась, поскольку актер позабыл о сценическом облачении. Выступать кинулся в костюме Адама, притом его причиндалы после фиаско стали такими крошечными, что во мне даже проснулась жалость: не отморозил бы бубенчики, а то детей не будет. Но сразу после этого фыркнула, закрыв лицо руками.

Тогда Леонид решил, что пора меня тактику. Он встал, сменив маску лица с «я низок, подл, прошу простить покорно» на «я оскорблён, сударыня». Оделся, а потом принялся осыпать меня обвинениями. Самый тяжеловесный аргумент был – «это ты виновата, что я остаюсь неудовлетворённым в нашей постели!» Мне даже интересно стало, черт дернул за язык спросить.

Что я услышала! О, горе мне, фригидной идиотке! Оказывается, я пренебрегла одним из самых сокровенных желаний своего мужчины – анальным фистингом! Он так хотел, а я не согласилась. Он так мечтал, а я не поддалась. Опять фыркнула. Да, простите, ваше высокородие, но засовывать вам пальцы и прочие предметы в задницу не считаю для себя приемлемым удовольствием. Что и попыталась объяснить, да тщетно. Мне было сказано: если бы любила искренне, то не сказала бы «нет».

«Я же делаю тебе куннилингус, и ничего! – воскликнул большой артист. – А ты думаешь, мне приятно совать язык в это место?!» Вот это открытие! Ну, раз пошла такая пьянка, я ответила в том духе, что полировать ртом его кочерыжку у меня тоже восторгов никогда не вызывало. Это подвигло Леонида перейти к третьему акту Марлезонского балета – рыдательному. Как он театрально вскинул руку к голове, как залился горючими слезами!

Честное слово, если бы не знала, что передо мной актер, поверила бы в искренность. Но Леонид явно переборщил. Он лил крокодильи слёзы, рыдал так громко, словно все страны мира ввели против него санкции, заморозив банковские счета. Почему так? О, деньги для моего бывшего всегда есть и останутся величайшей ценностью. Жадноват, проще говоря.

Наслушавшись и насмотревшись до тошноты на бенефис Леонида Ивановича, я молча собрала его шмотки, запихнула в чемодан и выкинула на лестничную клетку. Увидев, актер больших и малых драматических театров взвился порезанным поросёнком и заверещал. Он визжал о недопустимости такого поведения, о глубочайшем оскорблении, которое я ему нанесла, и что никогда не сможет меня простить за это. Словом, четвертый акт затянувшейся пьесы «Расставание».

Я уже думала, что из квартиры, несмотря на потерю барахла, Леонид не выйдет. Но стоило мне швырнуть с балкона его дражайший iPhone последней модели, как он с истеричным криком рванул спасать любимую игрушку. Тут-то дверь за его тощим задом и захлопнулась. Потом мне пришлось даже дверной звонок выключить, чтобы лишенец не напрягал трезвоном. Он пытался даже стучать, но услышал угрозу вызвать полицию. После чего, произнеся еще какую-то тираду (я слышала только «бу-бу-бу»), удалился.

И вот здравствуйте, я ваша тётя! Опять позвонил, напомнив о событиях того неприятного дня! Ну, нет, теперь я расклеиваться не стану. В прошлый раз позволила себе. Заказала на дом пару бутылочек красного игристого и как следует отметила расставание с мужчиной, за которого едва не вышла замуж. Теперь он такой чести не заслуживает. И вообще, мне нужно собираться в аэропорт.

Вылет сегодня, в два часа ночи. Включаю комп, принтер, распечатываю присланный Снежиком электронный билет. На всякий случай дублирую в телефон. Затем думаю, что взять с собой.

Захолустинск недаром так назван. Места далекие, северные. Там нынче морозы стоят под 30 градусов. Значит, мне понадобится всё самое тёплое, что есть. Термобелье не забыть, толстые колготки, пижаму, спортивный костюм, обязательно не забыть пару офисных костюмов и четыре лучших вечерних платья. А еще обувь, косметика, предметы личной гигиены, фен. Кто знает, есть там такой прибор во всем городе?

Когда заканчиваю, время половина одиннадцатого ночи. Чемодан мой получился тяжеленный, едва могу поднять. Так, нужно заказать такси. Но стоит включить телефон, как валятся сообщения: СМС и в WhatsApp. Вот же заноза в заднице, этот Леонид! Удаляю, не глядя, все непрочитанные. Потом звоню Марише, своей лучшей подруге, чтобы предупредить: меня отправляют в командировку, не будет месяц.

Она ахает и охает, такая волнительная натура. Но я очень ее люблю: мы вместе с детского дома. Она младше на пару лет, и мы познакомились, когда мне было десять, а ей восемь. Причем я-то старожил в авторитете, а она – новенькая. Что делают с такими в детдомах? Правильно, стараются подчинить, унизить, приручить даже. Вот и с Мариной Прошиной чуть так не вышло.

Когда ее привезли, заплаканную, она потом несколько часов сидела в углу и дрожала от страха. Девчонки сначала пытались с ней заговорить, та молчит. Ну, день потерпели, другой. Потом стали шпынять. То подножку поставят, то локтем заедут больно. А она всё молчит и по ночам ревёт в подушку.

Большинство решило: зазнайка новенькая, проучить надо. Подождали, когда отбой объявят, а потом наволочку на голову и давать лупить скрученными полотенцами. Тут я не выдержала: «Надо спасать новенькую, изуродуют, дуры!» И кинулась на них с кулаками. Одной врезала, второй, а остальные разбежались. Знали мой характер. Недаром в детдоме меня прозвали Стрелой. Быстрая и четкая, да еще помешанная на справедливости. Отбила я Марину, в общем. После чего она ко мне привязалась.

Глава 6

Показываем билеты симпатичному молодому проводнику, и я по инерции строю ему глазки. Что поделать, ему лет двадцать всего, и он такой хорошенький! В своей серенькой выглаженной форме с блестящими пуговичками, с фуражечкой на голове – кокарда поблёскивает. Мордашка с приклеенной улыбкой. Пока Артур показывает ему наши документы, я тайком рассматриваю мальчика, почти облизываюсь. Соскучилась по мужским ласкам, что поделать. Хотя понимаю: такой петушок меня точно истоптать как следует не сумеет. Жидковат.

Стоит нам оказаться в вагоне, куда меня Артур пропустил, как истинный джентльмен (хотя подозреваю, захотелось ему попялиться на мою обтянутую джинсами попку), вдруг через пару шагов слышу, как кто-то напевает: «Раскатай губу. Закатай обратно…» И так раза три подряд. Да ещё насмешливо, язвительно даже! Резко останавливаюсь, оборачиваюсь. Мурлыканье хита из Тик-Тока мгновенно заканчивается. Ну конечно, это Артур! Заметил-таки, как я рассматривала проводника!

Вспыхиваю алым цветом, но ничего не говорю. Я умею копить обиды, как всякая женщина. Молчу долго, терплю ещё больше, а потом ка-а-а-к жахну чем-нибудь по башке! Меня этому в детдоме научили. Я не всегда была покладистая девочка. Порой приходилось с кулаками отстаивать своё место под солнцем. Артуру ещё предстоит в этом убедиться.

Вот и номер купе. Третий. Отлично. Открываю дверь. О, а мне тут нравится! Это даже не купе, а СВ, притом бизнес-класса. С собственным санузлом и всего двумя, естественно, спальными местами. Вазочка с цветами на столе, занавесочки на окнах, всё такое чистенькое, уютное, хотя пространства маловато. Почти как квартира-студия, в которой жил один кадр. Мы недолго встречались. Он гордился и всем говорил – «у меня квартира в Москве!» Когда я там побывала, смеялась долго – у моей знакомой, живущей в частном доме, вольер для овчарки больше вдвое.

Ладно, чего уж. Располагаемся, и тут я интересуюсь, сколько нам ехать.

– Трое суток, – отвечает Артур, убирая чемодан.

– Ск… кха-кха! – у меня аж в горле пересохло. – Сколько?!

– Трое суток, а что? – смотрит на меня опять насмешливо. – Боитесь пробыть со мной так долго в этом уютном гнёздышке?

– Нет! – отвечаю нарочно грубо. – Не привыкла столько бездельничать.

– Могу предложить поиграть в карты. У проводника наверняка найдется колода-другая на продажу. Или предпочитаете шахматы?

– Я предпочитаю читать, – отвечаю ему. – И вообще, не могли бы вы удалиться. Мне переодеться нужно.

– Пожалуйста, – улыбается Артур и выходит.

Я начинаю разоблачаться, но стоит мне оказаться в одних трусиках и носочках, как вдруг дверь отъезжает в сторону, и появляется физиономия моего спутника. Он вцепляется в мои прелести жадным взором, но губы при этом произносят:

– Лика, я тут хотел предложить…

– Во-о-о-он! – рявкаю, когда оцепенение проходит.

Дверь поспешно закрывается, и я поворачиваю замок. Ну, не дура, а? Забыла это сделать сразу! И пока одеваюсь, путаясь в вещах, в голове стоит картина: аквамариновые глаза, пробегающие по моей груди, словно электрический разряд. В этом взгляде, который длился пару секунд, было столько всего! Интерес, восхищение, похоть… Я вдруг пожалела даже, что всё быстро закончилось. «Да пусть бы ещё посмотрел», – подумала игриво. Но нельзя. Между нами – деловые отношения, в командировку едем!

Артур вернулся через минут десять, осторожно постучав. Открыла ему, так и быть. Он зашел, улыбнулся мне и заявил:

– Теперь ваша очередь, Лика.

– Какая я вам Лика, хочу спросить? – вздумалось мне подерзить ему немного. – Уже не первый раз такое. Мы с вами на брудершафт не пили!

– Так в чем дело? Я сейчас закажу, – говорит Артур.

– Я не бу… – только и успеваю произнести, а он уже шмыгнул в коридор. – …ду.

«Вот же ловкий какой! Натуральный прохиндей!» – думаю, а сама ловлю себя на улыбке до ушей. Мои прежние знакомые мужчины не были такими расторопными. Они пока тебя разденут, замёрзнуть успеешь. Этот стремительный такой. «Скорострел, наверное, – рассуждаю в тишине. – И в постели такой же. Пока дама только разогрелась, этот уже пролился». Мне становится смешно, стоит представить. Я лежу на вот этой койке полностью голая и жду, когда Артур приступит к делу. Он снимает одежду, попутно теребя свой кончик, приводя его в чувство. Подходит ко мне, светит аквамариновыми очами, играет боровями и говорит пошлым голосом:

– Лика, я сейчас тебя буду… – и тут же дрынь-дрынь-дрынь! – полетели сперматозоиды в открытый космос. Лужа есть, а секса нету.

Я смеюсь, в купе ведь нет никого, но моё весель обрывает появление Артура. У него в руках коробка шоколада, два фужера и пара бутылок красного игристого.

– На чем смеетесь? – спрашивает, расставляя всё на столе.

– Да так, подумалось, – отвечаю.

– Люблю, когда у девушки отличное настроение! – замечает спутник. Берет бутылку шампанского, снимает проволочную уздечку мюзле, начинает раскачивать пробку. Сам при этом улыбается широко и на меня глядит. Взор самца-победителя. Наверное, думает: «напою телочку и оприходую на полочке». Как бы не так! Да мы в детдоме, когда постарше стали, такую школу пития прошли, тебе, интеллигентный юноша, было б не выжить!

Глава 7

Первая бутылочка шампанского даром не прошла. Мы с Артуром расслабились, стали больше улыбаться, и мне эта длительная поездка уже не кажется сущим наказанием. Вообще я раньше думала так: полдня на поезде – терпимо. День – многовато, но смогу. Сутки – предел, но я выдержу. А вот больше – это наказание, не поездка. У меня таких немного, но бывали в те далекие времена, когда Анжелика Разумовская тратила последние силы, чтобы добиться успеха и построить карьеру.

– Артур, а хотите, я вам расскажу один случай из моей практики? Я тогда лишь начинала в рекламном бизнесе, работала в одном агентстве. Название его не важно, оно закрылось давно.

– Из-за вас? – спрашивает мой спутник. Явно ёрничает.

– Очень смешно, ха-ха, – кисло улыбаюсь в ответ. Он отводит глаза. Пристыдила. – Так рассказывать, или будем дальше иронизировать?

– Я вас внематочно слушаю.

– Как?!

– Ой… внимательно хотел сказать, – лицо сделал серьезное, а морда насмешливая. У, паразит такой!

– Я была юна и наивна. Приходит к нам мужчина средних лет. В руке – «дипломат». Ну такой, знаете, из страны советов. Ставит аккуратно рядом. Здоровается и говорит, что у него бизнес, ему нужна реклама. Я спрашиваю: какой бизнес, что за реклама? А он в ответ: мол, может… мне другого менеджера дадут? Мужчину? И смущается так, и глаза отводит, словно я перед ним голая сижу. Тут мне на ум пришло: голубой, наверное. Но не спросишь ведь. И говорю: у нас все менеджеры по приему заявок девушки, такая политика руководства. Он вздохнул тяжко и говорит: «Ну, ладно. Мой бизнес…» и покраснел ещё сильнее. Как варёный рак, честное слово! Я стала волноваться, на стуле ёрзаю: что у него такое? Наркотиками торгует? Проституция, оружие? Порно? Уже и послать его хочется. И тут у него вдруг в «дипломате» как зажужжит что-то! Я от страха замерла, голову в плечи вжала. Сижу, трясусь: а ну как у него там бомба! Он и сам из красного бледным стал. Пробормотал: «Простите-извините». Полез в «дипломат», приоткрыл, руку засунул, что-то сделал, жужжание прекратилось. «Что у вас там?» – спрашиваю ни жива, ни мертва. «Это… бизнес у меня… – опять он о своём. – Ну… короче…» Тяжко так вздыхает, открывает дипломат и достаёт оттуда… Что бы ты подумал?

– Понятия не имею, – улыбается Артур, а глаза искрятся от сдержанного смеха: кажется, догадался.

– Да-да, ты уже сам понял: достаёт он оттуда здоровенный фаллос.

– Неужели настоящий? – спрашивает Артур, едва сдерживаясь от смеха.

– Очень смешно! Нет, резиновый. Размером с мою руку, – показываю, а получается неприличный жест, когда ладонь левой руки кладу на предплечье правой. «Ничего, переживет», – думаю об Артуре. И продолжаю рассказ. – Сижу я смотрю на эту жуть, которая к тому же опять вдруг: ж-ж-ж-ж-ж! Клиент его выронил, эта хрень мне бахнулась на стол, я взвизгнула и отскочила. Девчонки увидели, сидят и ржут, клиент красный, я бледная, картина маслом!

Артур не выдержал и громко расхохотался.

Я продолжила.

– Клиент унял своего зверя, подвинул к себе поближе, но на моём столе оставил. «Вот, это и есть мой бизнес, я продаю такие… приборы». А я сижу, смотрю то на хрен резиновый, то на мужчину, и понять не могу. Спрашиваю в итоге: «И что вы хотите, чтобы я с этим сделала?» Девчонки опять ржать в голос, пришлось на них пошуметь, чтоб заткнулись. «Чтобы вы сделали этому прибору рекламу», – говорит клиент. И сообщает: зовут его Александр, фамилия – Ральников. Опять слышу «хи-хи-хи… Сральников!» Но делаю вид, что не слышала. Начинаю расспрашивать: какую рекламу? Видео, аудио, печатную? Он смущается и заявляет: «Чтобы по всем местным радиостанциям. Чтоб ехал человек, слушал радио, а ему говорят: «Приборы от фирмы «Точка G», покупайте только у нас! И сношайтесь на здоровье!»

Артур снова не выдерживает и принимается хохотать. Он даже шампанским поперхнулся немного, как раз отпивал в этот момент. Я улыбаюсь, глядя, как брутальный красавчик утирает газированные сопли – через нос пошло. Быстро с этим справляется, возвращаюсь к рассказу.

– «Хорошо, – говорю Ральникову. – Я постараюсь что-небыль для вас придумать. Но вы должны понимать: это товары категории 18+, их нельзя на каждой радиостанции озвучивать. Закон запрещает». «Знаю, – отвечает клиент. – Но уж вы постарайтесь. А то я заказал приборов тысячу штук, они у меня целую комнату дома заняли. Их как привезли, они стали жужжать, у моего кота чуть инфаркт не случился». И в который раз уже по всему офису девчачье «хи-хи-хи-хи!» У меня скулы сводить – так хочу заржать в голосину, но надо терпеть. «Мне пришлось их каждый доставать и отключать, – говорит Ральников. – Дома дышать нечем из-за этой резины. Потому надо продать поскорее».

– И как? Удалось? – спрашивает Артур.

– О, да, – улыбаюсь я в ответ. – Клиент остался доволен. Я придумала забавный ход. Вот послушай:

«Есть прибор от «Точки G»:

Крутит, вертит и жужжит.

Покупай, чтоб насладиться,

Дамам очень пригодится!»

– И что? Такую белиберду пустили по радио?

– Там, где я работала, такое было нормой. И ты не представляешь, как стартовали продажи! У Ральникова всё раскупили за неделю. Приходил потом, благодарил. Конфет «Рафаэлло» притащил десять коробок.

– Поднялся мужчина на резиновых хренах, – смеется Артур.

Глава 8

Артур наливает полный фужер шампанского, чокается со мной, подмигивает игриво и медленно выпивает. Кладет в рот дольку консервированного ананаса, с наслаждением разминает его во рту. Делаю то же самое, чтобы оказаться с ним на одной волне. Мне бы теперь в туалет сходить, выжать нижнее белье. Я так протекла, поскольку у меня очень давно не было секса. Да ещё терзает предвкушение чего-то весьма горячего.

Но переключаюсь на своего спутника. Опять не могу глаз оторвать от его влажных губ. Буквально ощущаю исходящий от них аромат экзотического фрактура и игристого вина. М-м-м… вот бы на вкус попробовать этот умопомрачительный коктейль! Но… Перевожу взгляд на окно и делаю вид, что там так интересно! Очень, ага! Ночь и лишь мелькают изредка фонари. Лишь бы Артур не заметил, как меня ошпаривает его флюидами мужественности и эротизма.

– Это случилось на крыше, – сказал он, и я словно очнулась от сна.

– Что, прости?

– Невинность я потерял на крыше, говорю.

Я не выдержала и фыркнула в ладошку.

– Прости, пожалуйста. Представила, что ты Карлсон. Затащил к себе фрёкен Бок и давай её шпилить на виду привидений, которые жулики.

Сижу и утираю слёзы, только бы тушь не размазать. Пока забавлялась, спутник смотрел на меня со снисходительной полуулыбкой. Такой наблюдают за деревенскими дурочками. Всегда же интересно, что они выкинут. То ли в пляс пустятся, то ли стриптиз покажут. Или ещё чего. Потому привожу себя в серьезное состояние.

– Мне в ту пору исполнился 21 год, и я очень хотел стать мужчиной.

– А до этого не был? – опять сдерживаю смех.

– Лика, не перестанешь надо мной ржать, я прекращу рассказывать, – строго говорит Артур. Прямо как учитель на шумную школьницу.

– Всё, не буду больше. Скажи, а чего ты так долго ждал? Я, например, как мне стукнуло 18, пошла и сделала это с знакомым парнем.

– Потому что мне хотелось чего-то особенного… Большой и возвышенной любви.

– Хватит заливать. Ты, как тот почтовый чиновник Карандышев из «Жестокого романса». Он хвалился, что взяток не берет. «Вам никто и не дает, потому вы и не берете», – был ответ. В который раз хочется посмеяться, но раз обещала, надо терпеть.

– Ладно, угадала, – улыбнулся Артур. – Я был толстый, очкастый ботан.

– Не верю, – хлопаю ресницами удивленно. – Такой… – чуть не сказала «безупречный красавчик», но прикусила себе язычок. – Такой стройный мужчина, стильный и – ботан?

– Ты ведь тоже не всегда была такой шикарной платиновой блондинкой с зелеными глазами.

– Спасибо за шикарную, конечно. Но блондинкой я родилась, а насчет остального. Да, пришлось над собой постараться. Ты ведь тоже прошел этот путь?

– Да, но в 21 я был толст, неряшлив и слишком романтичен.

– Слишком – это как?

– Верил, что моя первая женщина станет навсегда единственной. Что мы переспим, поженимся, нарожаем детей и проживем долгую и счастливую жизнь, а умрем вместе в один день в окружении внуков и правнуков.

Я опять едва не срываюсь на смех. В ХХI веке, оказывается, ещё встречаются такие типы! Невероятно! Но мне приятно почему-то. Значит, под личиной стервеца и бабника где-то в глубине таится тот пухлый мальчик с наивным взглядом. Вот бы до него добраться и посмотреть? У меня внутри, может, тоже есть милая добрая девочка Лика, которую я и сама уже много лет не видела. Неплохая бы пара получилась.

– Ну и как?

– В общем, на пятом курсе я познакомился с девушкой. Её звали Инна. Круглая отличница, отчаянная зубрила: если говорили приготовить конспект, она переписывала в тетрадь весь параграф учебника. У неё на среднем пальце из-за этого была большая мозоль от шариковой ручки. А ещё она была высокой, метр семьдесят, с ногами 41 номера, тоненькими усиками над верхней губой, грудью второго размера и довольно приятной фигурой. Да, и ещё обожала густую алую помаду и такого же ядрёного цвета лак на ногтях.

– Прямо женщина-вамп, мечта поэта, – немного ёрничаю.

– Типа того, – соглашается Артур. – Мы сидели как-то в библиотеке, я пригласил её на свидание. Она согласилась. Пошли гулять по аллее. Потом проводил её домой. На пятый раз…

– Ты считал, что ли? – усмехаюсь, стараясь не рассмеяться.

– Да, – улыбается Артур. – На пятый раз завел её в подъезд и поцеловал. Ещё через некоторое время пригласил к себе домой, когда родителей не было…

– …И там сделал женщиной.

– Нет, ну почти, – снова очаровательно улыбается, и я уже сама хочу оказаться на месте той девчонки. – Мы долго тискались, и когда я полез ниже, она сказала, что не готова. Девственница.

– Боже мой. Два девственника – это же так скучно!

– Что поделать. Но мы от желания буквально сходили с ума. Я же не знал, как мне её уломать. Спросил у приятеля. Тот дал совет: сказать, что не хочу её больше. Так и сделал.

– Вот хитрый гадёныш, – говорю, прищурив глаза.

– Кто? Я?

– Приятель твой.

– А, ну это да. В общем, пришел с Инной к ней домой, стали опять целоваться, и тут ей говорю: «Я не хочу тебя больше. Будем ждать, когда ты согласишься». Она в ответ взяла меня за руку и повела куда-то. Как оказалось, на крышу своей девятиэтажки. Благо, было лето, и не шел дождь.

Глава 9

Первая ночь во время пути ознаменовалась происшествием. Просыпаюсь из-за того, что кто-то водит рукой по моей ноге. Прямо от лодыжки ведет пальцами всё выше и выше. Не лапает, а будто погладить хочет, но сильно стесняется. Сначала мне страшно становится: вдруг это вор прокрался?! Приоткрываю глаза. В купе темно, как в одном месте у слона. Но постепенно глаза привыкают, да ещё мелькающие огни за окнами помогают, и я вдруг вижу: Артур это. И его ладонь уже почти добралась до того места, где мое бедро плавно перетекает в талию. А дальше у меня что? Правильно: нижнее белье. Когда я ложилась, спутник мой уже спал (или делал вид), и в купе было жарко. Решила лечь в трусиках и футболке. И получается, что прямо сейчас эти похотливые пальчики заберутся туда, куда я пускаю только избранных!

Я лежу на правом боку, правая рука под подушкой. Зато левая вполне свободна, я согнула её в локте и положила себе под щеку – так приятнее. Да ещё от кожи увлажняющим кремом пахнет, миндальным. Но когда пальцы Артура пересекли невидимую границу, я резко выкинула левую руку и врезала кулаком в темнеющее лицо. От неожиданности спутник охнул, схватился за физиономию ладонями и отпрянул. Раздался гулкий удар – кажется, ещё и головой приложился об стенку, короткий стон.

Включаю свет над головой – там маленький ночник. Картина впечатляющая! Сидит на своей койке Артур, потирает руками дважды ушибленный орган. Кажется, я крепко ему влепила прямо в глазницу. Потому одной рукой потирает глаз, второй – затылок.

Тут мой взгляд обращается на собственное тело. Ох, ты ж! Футболка задрана так высоко, что того и гляди близняшки покажутся наружу, чем очень обрадуют бабника в моём купе. А уж трусишки мои он точно общупал. И ногу!

– Извращенец хренов! – выпаливаю, лихорадочно пытаясь набросить на себя одеяло. Но его нет. Куда делось?!

– Да я укрыть тебя хотел! – говорит Артур извиняющимся тоном. – Честное слово! Ты дрожала во сне.

– Нечего было на меня пялиться!

– Да я не пялился! Проснулся от того, что ты зубами клацаешь, как волчонок. Встал, а ты дрожишь, свернулась клубочком. Вот, захотел накрыть. Получил, ёперный театр! – он прикоснулся к ударенному глазу и зашипел от боли. Крепко досталось.

Я растерянно смотрю по сторонам. Вижу: одеяло валяется на полу. Блин! Выходит, он правда хотел как лучше.

– Надо было сначала сказать, а потом лезть куда не просили!

– Ты же спала.

– Всё равно!

Поднимаю одеяло, отворачиваюсь к стене. Вот зараза! И смех, и грех! Выключаю свет. Пусть знает в следующий раз: ко мне без спроса не приближаться.

Утром, стоит мне кинуть на Артура взгляд, как не могу сдержать улыбку: у него под глазом очаровательный такой лиловый фингал. Очень хочется заржать в голос, но я сдерживаюсь. Всё-таки изуродовала красавчика. Хотя и сам виноват. Чтобы загладить свою вину, предлагаю сходить позавтракать за мой счёт.

Спутник нехотя соглашается. Одеваемся и идем в вагон-ресторан. Но когда проходим тамбур, там опять этот морской офицер. Ух, до чего меня заводит эта черная военная форма с позолоченными пуговицами и знаками отличия!

– Доброе утро, капитан, – говорю мужчине, дурашливо вскидывая руку ладонью к виску.

– К пустой голове руку не прикалывают, – ворчит рядом Артур, заметив мой жест.

– Доброе утро! – радостно отвечает моряк. – Как спалось?

– Благодарю, отлично. А вам?

– Тоже. Вы завтракать?

– Да.

– Хотите составить нам компанию? Мы вот с коллегой, – киваю на Артура. – Собираемся основательно подкрепиться.

Офицер смотрит на Артура. Замечает его фингал. Делает какой-то вывод и смущённо говорит:

– Спасибо, всё своё ношу с собой. Походная привычка.

– Ну, как хотите, офицер, – и снова делаю ему ручкой.

Когда отходим, я отвечаю Артуру на его давешнюю колкость:

– У кого голова пустая, тот вообще честь отдавать не умеет.

– Честь, Ликуся, ты отдала, когда позволила сорвать свой цветочек аленький, а этот жест называется отдача воинского приветствия, – звучит в ответ. Я аж вспыхиваю от гнева, но стараюсь держать себя в руках. Иначе Артур с двумя фингалами будет до конца поездки сидеть в купе, а мне одной скучно в ресторан ходить.

«Ликуся?!» – ох, Уваров, ты точно получишь. И совсем не то, о чем мечтаешь!

Идти довольно далеко, поезд длинный. И шагать неудобно: постоянно качает, как на корабле в шторм. Я однажды по Волге плавала на частной яхте. Пригласил один ухажёр. Желал строить со мной отношения. В общем, я была не против. Но после той поездки рассталась с ним. Не смогла забыть, когда этот бравый «капитан маломерного флота» извергал из себя ужин, перевесившись через леер. Тоже мне, морской волк! Укачало его, видите ли.

До вагона-ресторана остается ещё немного, я вдруг застреваю. Шнурок от кроссовки зацепился за какую-то железку, я дёрнула ногой и остановилась. Наклоняюсь, чтобы вытащить застрявшее. Принимаю весьма выразительную позу, учитывая, но на мне тонкие спортивные брюки. Артур в это время находится позади, и дальше случается нечто из ряда вон.

Глава 10

Несколько часов мы сидим, не разговаривая. Мсье Уваров надул губы, я без смеха смотреть на него не могу. Когда дуется, такой забавный! И… милый. Мне хочется сесть рядом, приобнять его, положить голову себе на колени и проводить пальцами по волосам, по крепкой шее, по скулам, губам, бровям…

– Хватит уже, – насмешливый голос прерывает мои приятные фантазии.

– Что? – спрашиваю, глядя на улыбающееся лицо. Ага! Перестал строить из себя обиженного мальчика.

– Хватит, говорю, пялиться на мой пенис.

– На чт… – у меня в который раз от возмущения перехватывает дыхание. – Да на кой мне вообще сдалась твоя кочерыжка! И вообще я туда не смотрела!

– Ещё как смотрела, – продолжает иронизировать Артур. – И совершенно напрасно, Лика, ты так делаешь. Мечтать не вредно, конечно. Только держи себя в руках, пожалуйста. Мы все-таки коллеги, нам вместе работать. Вспомни про кодекс корпоративной этики.

– И ты мне ещё тут про кодекс напоминаешь? – я готова взорваться. Вот ещё немного, и бахну как граната. – А ты о нем вспоминал, когда там, в коридоре, ухватил меня за задницу со словами «ух, какие булочки»?

– Ах, Лика, Лика, – укоризненно качает Артур головой, не переставая улыбаться. – Пожалуйста, не нужно выдавать желаемое за действительное.

Ну и нахал! Да просто слов нет! Я выскакиваю из купе, полыхая от гнева, и хочу за собой так грохнуть дверью, чтоб Артур подпрыгнул. Хватаю за ручку и резко тяну… А-а-а-а-а! Зараза-а-а-а! Совсем забыла, что здесь двери на шарнирах, притом ездят плавно, чтобы как раз не стучать. И ещё я ноготь сломала! «Всё, Уваров, трындец котёнку», – шиплю, осматривая порушенную красоту своего безупречного маникюра. Моя мастер четыре часа возилась, чтобы сделать мне такую прелесть, а этот хам всё испортил.

– Ноготь сломали? – слышу рядом мужской голос. Поворачиваю голову, чтобы рявкнуть в стиле «Отвали, не твое собачье дело!», но это оказывается проводник. Тот самый, молоденький, в чистенькой форме. Ах, опять эта форма, к которой я питаю давние пристрастия.

– Да, сломала, – отвечаю жалостливым тоном. – У вас двери дурацкие.

– Не расстраивайтесь, я могу помочь. У моей сестры собственный салон красоты, и я часто там бываю. Видел, как заклеивают. Пойдемте ко мне в купе?

– Хорошо.

Самое приятное в этом вот что: дверь так и осталась не закрытой. Я стояла прямо напротив выхода, и это значит, Артур всё прекрасно слышал. Пусть теперь подёргается, издеватель!

– Я с удовольствием пойду в ваше купе, – говорю нарочито томным голосом, хотя чувствую себя при этом девицей из квартала красных фонарей, приглашающей клиента в свой будуар. Пошло звучит, согласна. Но зато пусть мой спутник подумает над своим поведением. А я-то знаю, что он запал на меня. Иначе не посмел бы за задницу хватать.

Ухожу в купе проводника. Знакомимся, его зовут Саша, и он, оказывается, самый настоящий гей. Как я это узнала? Очень просто. У него на столе лежал смартфон с включенным экраном. Бросила туда любопытный взгляд, а там… елочки зелёные! Его любовник ему такое пишет! И фоточки шлет. То попку раздвинет, то головку члена крупным планом, то себя с высунутым языком, с которого слюна капает. «Хочу, люблю, сосу, глотаю…» – это самые частые там слова.

Я смутилась ужасно, отвела глаза. Но ещё больше смутился проводник. Поспешно выключил телефон и, весь красный, пробормотал:

– Простите, я не хотел.

– Всё в порядке, – улыбнулась ему. – Я никого не осуждаю. Любовь – она бывает разной.

Саша, чтобы поскорее сменить тему, стал возиться с моим пальцем. Причем делал это грамотно: взял пакетик с чаем, отрезал от него немного бумаги, наложил на пластину, аккуратно намазал суперклеем, после обточил лишнее пилочкой, и все. Я была в полнейшем восторге: так тонко всё сделал! На радостях даже чмокнула проводника в щечку, и тот зарделся, словно красна девица.

Но уходить, то есть возвращаться в своё купе, мне не хотелось. Пусть Артур подумает, что я с проводником замутила. «Жаль, что он голубой, – подумала, глядя на симпатичную мордашку, когда Саша ещё возился с моим маникюром. – Можно было бы прямо тут устроить маленькое секс-пати». Место этого попросила налить мне чаю.

Проводник очень обрадовался возможности поболтать:

– Лика, – сразу перешли мы на дружеский тон. – Ты себе не представляешь, как тут иногда скучно! Народу много, а поговорить не с кем.

– У тебя от дамочек, наверное, полно интимных предложений, – улыбаюсь в ответ.

– Ты себе не представляешь! – качает Саша головой. – Которым далеко ехать, они вообще с ума сходят. Так, будто их из монастыря выпустили, и они там без мужчин были много лет. Готовы наброситься! Некоторые даже деньги предлагают за секс. Жуть какая! Будто я проститутка! Фу!

Слушаю его и представляю, как разновозрастные тётки лезут к этому милому мальчику в трусы. И мне становится смешно: не для их похотливых пилоток вырос его нижний дружок.

– Ты чего смеешься? – интересуется Саша.

– Представила, скольких женщин ты смог бы осчастливить.

– Это что, – манерно машет проводник ладошкой. – Ты бы знала, какие бывают мужики! Кошмар просто!