Ангел Специального Назначения

Вступление

- Слева сто - трое. - Прошелестел голос в наушнике.

- Вижу… и слышу. - Отозвался лежащий в засаде стрелок, проводив взглядом едва заметное шевеление в густой полосе придорожной «зеленки». - «Мельчают кадры. Кто их учил боевое охранение ставить? Чисто дети…»

«Все верно - духи пацанов в дозор отправляют. - А сам-то чего, ежели умный такой… Сорок почти, как не крути, возраст, все за ними по горкам бегаешь. - Потекли прежним руслом неторопливые мысли. - Вот смолчал бы тогда, в Баграме, верное дело сейчас уже вторая звездочка на погонах была. А так до самой пенсии и будешь „бандерлогов“ гонять. Да, ладно, проехали…»

- Фишка. Работаем! - Оборвал невеселые рассуждения шепот напарника из миниатюрной пуговки «плеера».

Из-за рыжего края скалы вынырнул открытый УАЗ. Подлетев к завалу, остановился. Замерла и «Нива» с охраной идущая следом. Облачко серой пыли рассеялось, и в перекрестии прицела возникла голова сидящего на переднем сидении человека. Снайпер выбрал курок, зажал дыхание и довел спуск. Роскошная папаха полевого командира прыгнула с пробитой головы в дорожную пыль.

- Уходим, - прошептал Алексей в микрофон, и медленно, черепашьим темпом выбрался с оборудованной лежки за бугорок. Скинул с мокрого от пота лица полог лохматого комбинезона, вдохнул полной грудью пахнущий прелыми листьями воздух. Пристроил «кормилицу» за спину и двинулся вверх по пологому склону.

«А помирать нам, рановато…» - закрутился в голове, помогая бежать, настырный рефрен. На мгновение тормознулся, проверил азимут и продолжил движение. К месту сбора вышел почти вовремя. На подходе замер, осмотрелся.

«Странно, вроде чисто вокруг, а вот… пакостно на душе как-то», - мелькнуло вдруг в голове капитана нехорошее предчувствие.

Ткнул пальцем в черную пуговку микрофона, вызывая напарника, и внезапно уловил за спиной тихий шорох. Кувырком, на рефлексе ушел в сторону. Дернул с бедра нож, встретив летящего на него здоровяка прямым в грудь. Однако клинок только скользнул по пластине пятнистого жилета.

Сталь чужого лезвия обожгла предплечье. Ответный выпад: «Борода - штука хорошая, но „саперу“ никак не помеха». Оставив неудачливого «охотника за головами» доходить, рванулся под укрытие громадного валуна, и только чудо спасло от прямого попадания: пуля нашла цель, но срикошетила от ствольной коробки «Винтореза».

«Спасибо, родной, выручил, только без тебя совсем плохо выйдет. Неужто только и осталось - „Варяга“ петь?». - Щелкнул предохранителем «Стечкина», выстрелил на звук. В ответ хриплый, гортанный голос прокричал: - «Cдавайся!»

«Вот хрен вам! Признаю, бойцы классные, хоть и сволочи. Живьем хотят взять», - успел подумать Алексей. Выждал очередного броска и подловил басмача в перекате.

«Еще один, еще. Мимо, - щелкнул затвор: - Последний».

«Вот и все. Сейчас. Чуть-чуть… и все», - на безмыслии, торопясь обогнать вползающий в сердце ужас, не давая ему лишить себя воли, рванул зубами чеку. «Духи» кинулись с трех сторон, норовя ошеломить ревом. Клацнула, вылетев из разжатых пальцев, скоба. Грохот взрыва не слышал.

Вспышка и тьма.

Все.

Глава 1. Здравствуйте, девочки

«Так вот ты какой - мир иной?» - сумел удивиться Леха, зажмурившись от ударившего по глазам света. Выдохнул, успокаивая сердце, сосчитал до пяти, успокоился. Разжал ресницы и обмер.

Вместо буйной зелени серый низенький потолок, а неяркое осеннее солнышко заменила пыльная люстра.

«Не мог я уцелеть, не мог», - словно заклинание повторил про себя Алексей. Перевел взгляд на себя, ожидая увидеть изорванное осколками тело или пропитанные кровью бинты.

Худенькие ручки, обтянутая футболкой грудь. Вытертые джинсы дудочки: «Это еще что за такое? Тело-то не мое!»

И тут в голове проснулись чужие воспоминания: «Краснодар, выпускной… Казанский вокзал. Театральный. В списках нет… Текст объявления - модельный бизнес, предоставляется жилье…»

Усилием воли оборвал мелькание картин и образов, тихонько покрутил головой. Легкие пряди русых волос накрыли лицо, мазнув по щеке. Медленно согнул руку, разглядывая обломанные ноготки с остатками розоватого маникюра: «Тьфу, непотребство, какое».

Дернулся, пробуя встать, и тут же заныл бок, в запястье врубилось кольцо наручника. Только тут сообразил, что лежит на грязном матрасе пристегнутый к батарее отопления. Изогнулся, подтянул ставшие безобразно стройными ноги к груди. Завертел головой, осматривая помещение.

Дверь с треснутым стеклом, пегие обои, диван, подранный линолеум. На полу сигаретные бычки, смятые тряпки, несколько использованных презервативов.

Не удержавшись, смачно плюнул в сторону двери, матерно оценив ситуацию: «Срач-то? А еще говорят, как в казарме. Да в последнем стройбате за такой бардак нарядами замордуют».

«Итак, что мы имеем? Незнакомое тело, память и полный комплект неприятностей. Значит, будем разбираться», - Леха прислонился к жестким ребрам батареи и прислушался к обрывкам чужой памяти.

…Безликий, чистенький офис. Менеджер по персоналу выслушал Олю предельно внимательно, посочувствовал неудаче, мимоходом поинтересовался семейным положением. Услужливо продиктовал текст заявления, помог заполнить анкету. И под конец любезно предложил отвезти новую сотрудницу в гостиницу. Никаких подозрений, предчувствий. Разве что кольнуло легкое удивление: «Общежитие на окраине, а клуб в центре».

Но едва вошли в квартиру, ударил в живот, приказал заткнуться, добавил кулаком, разбив лицо в кровь. А после доходчиво объяснил, что за работа ей предстоит.

«…Как же я сразу не догадалась?! Мама!» - голос сорвался, ледяной страх захлестнул сердце.

Алексей собрал волю в кулак, старательно давя эмоции. Дальше - сопли, острая боль, страх, расстройство от потери иллюзий.

Трое. По меньшей мере, трое. И еще раз, и снова. Ожог, словно вонзили острую спицу в грудь. И дикий, животный ужас.

«Что ж вы творите, суки, - задохнулся Леха от ненависти к изуверам и тут же одернул себя: - Отставить эмоции. Бери только информацию. Все остальное потом».

«Итак: Первый - Руслан. Этот вроде визитки, второй - охрана и бык. Чернявый, мускулисто-квадратный. Тупой исполнитель. Ахмед - это главный. Седина вовсю прет, а все туда же кобель - переросток».

Из обрывочных фраз, которыми обменивались насильники, понял: Ольга седьмая. Остальных после акции устрашения, отправили (громко звучит, в апартаменты). А вот с последней, войдя в раж, перестарались.

Испорченный товар (дурёх на Руси много, так чего их жалеть) списали на боевые потери. Возиться по ночи поленились. Потерявшую сознание девчонку пристегнули к батарее отопления и разъехались по своим делам.

Внезапно Алексей сообразил, почему не слышит голос ее сознания, только обрывочные воспоминания и ужас. От пережитого ею девочка сошла с ума. Рассудок сейчас далеко. Там, где хорошо и спокойно. Здесь только ее истерзанное тело.

Получив достаточный минимум информации, Алексей порылся свободной рукой в развале вонючего матраса. Потерянная кем-то из Олиных предшественниц заколка для волос подошла идеально.

Задумчиво растирая занемевшую кисть, брезгливо перешагнул через приметы сексуальной невоздержанности хозяев, миновал узенький коридор и выбрался в кухню.

«Господи, и это называется тело?» - Леха с огорчением оглядел тонкие, едва ли не просвечивающие на свет, пальцы. Осторожно, искренне опасаясь ненароком переломать, покрутил худенькими плечами, разминая суставы.

Тактику действий выбирал с учетом субтильности нового тела. Кухонный нож, как нельзя лучше подходящий для предстоящего дела, пришлось отложить в сторону. После недолгих поисков выбрал небольшой, с ребристыми гранями, молоток для отбивания мяса.

Кем бы ни были его противники, оставлять надолго сумасшедшую пленницу без присмотра они, наверняка, не рискнут. Логично предположить, что сторож просто куда-то отлучился. Эта версия подтверждалась и разобранной постелью, обнаруженной Алексеем в соседней комнате.

Долго ждать не пришлось. Не прошло и трех минут, как в замке повернулся ключ. Гость распахнул дверь и шагнул в квартиру.

Короткий взмах кухонной утварью, и неизвестный, получив несильный, но точный удар за ухо, плавно сполз на пол.

Алексей сноровисто обыскал бесчувственное тело. С чувством глубокого удовлетворения выдернул из кобуры-лентяйки ствол.

Перевернув охранника на спину, опознал в нем пресловутого Руслана: «Действительно, морда гламурная. Располагает».

Первым делом отстегнул снаряжение и, подтянув ремешки почти до упора, нацепил на себя. Привычная тяжесть оружия под локтем создала рабочий настрой.

Не прошло и минуты, как лишенный одежды «Казанова» улегся посреди комнаты.

«Ничего личного, старик, просто допрос в боевых условиях подразумевает глубокое психологическое воздействие, а времени убеждать в серьезности намерений, у меня нет», - мысленно объяснил свои действия Леха. Ухватил ножку старенького бра и аккуратно разбил стекло лампы, оставив торчать два контакта. Тем временем связанный пленник очнулся. Закрутил головой, пытаясь осознать, что с ним произошло.

- Отвечай быстро. Когда придут остальные? - в полном соответствии с методичкой «экспресс потрошения», Алексей задал вопрос и тут же лишил пленника возможности выразить свое отношение к происходящему, залепив тому рот скотчем. - Советую прежде подумать и не орать, иначе не сдержусь и шлепну, - закончил он вступительную речь и, работая на контрасте, истерически рявкнул: - Или забыл, сука!?

Морщась от боли, задрал майку. Обнажилась маленькая, почти детская грудь с кровоподтеками и подпалинами от сигарет.

«Прости меня, девочка. Тебе некого стесняться. Мы с ним оба покойники, я настоящий, он будущий», - виновато вздохнул Алексей и тут же одернул себя: «Стоп, главное работа, остальное в сторону».

Легонько ткнул пленника в бедро импровизированным разрядником.

«Язык» взвыл и забился на грязном полу.

- Спрашиваю второй и последний раз, - спокойно произнес Алексей. - Когда придут остальные?

Лицо пленного исказила гримаса страха. Картина, действительно, впечатляла. Руслан заворожено наблюдал, как «сумасшедшая девка» умело, словно делала это не одну сотню раз, передернула затвор пистолета и навела ствол. И вот опять звучит деловитый, без малейших эмоций, голос. Это спокойствие пробирает до дрожи, до слабости в мочевом пузыре, но куда больше пугают ее глаза.

Вдвойне жутко и чужеродно сочетание Таких глаз с почти детским лицом.

И тут Руслан, наконец, осознал, что при всей дикости, нереальности ситуации, это происходит всерьез. Осознал и потерял сознание от новой вспышки боли. А когда очнулся, заговорил.

«Молодец, на глазах умнеет», - Лехе надоело тратить электричество, и он уже собрался перейти к более действенным способам дознания.

Из путаного рассказа понял главное. Руслан должен позвонить напарнику, с тем, чтобы совместными усилиями ликвидировать несостоявшуюся работницу, а после вывезти тело за город.

- Должен? Ну так звони, - девчонка приложила трубку к его уху. - Только помни, говорить по-русски, а начнешь крутить - убью. Медленно и больно… - в назидание уперла ствол в затылок.

Услышав ответ абонента, Руслан хрипло пробурчал: «Приезжай, надо прибрать».

- Э, зачем тебе? Уходи, не тронем, - приободрился пленник. Видимо, общение с сородичем внушило ему ложную иллюзию скорого избавления.

- Кого не тронете, меня? - искренне изумилась девчонка. - Тогда продолжим. Откуда вы, такие грозные, чем промышляете, под кем ходите? Колись, тварь…

После короткого сеанса «электротерапии» «язык» выдал всю нужную информацию.

Ахмед собрал бригаду в прошлом году, платит кому-то из местных, те «крышуют». Кому отправляют товар? - Руслан не знает. - Пробавляются девочками, изредка дурью. На Тверской офис. Здесь, на съемной квартире, отстойник.

- Оленька, - зачастил пленный, словно что-то поняв, - милая… отпусти. А? Денег надо? Бери. Все деньги отдам… здоровьем клянусь! Тайник в машине… - продолжая бормотать еще что-то, он неловко попытался отползти к стене.

- Ишь ты, и слова какие вспомнил? Оленька, милая. А кто меня вчера здесь едва до смерти не затрахал, а потом и вовсе, удавить хотел? - запросто, словно о чем-то мимолетном, поинтересовалась девчонка, выдергивая вилку из розетки.

- Как ты сказал, деньги? - прикидывая, сколько времени осталось у него в запасе, повторил Алексей. - Деньги - это хорошо. Где?

- Поклянись, что не убьешь, - заторопился «абрек».

- Ну, нет, так нет, - девчонка дернула худеньким плечом и невозмутимо подняла ствол. Сухо щелкнул взводимый курок.

- Эй, не надо, слушай. В колонке лежат. Забирай, пожалуйста, - Руслан заворожено уставился на оружие.

- Да ладно, чего ты так разволновался? - продолжая говорить какую-то успокаивающую ерунду, разведчик шагнул к выжатому «языку». По дороге подхватил с дивана подушку. Прижатая к стволу она заглушила звук выстрела. Оставив раненого «доходить», Леха вернулся на кухню и закурил трофейных.

«Мальборо? Крепкие, - едва продышался он после первой затяжки. - Неужели не курила?»

Глянул на свое отражение в грязном буфетном стекле.

До невозможности грязная, с лиловым фонарем под глазом и разодранной щекой, растрепанная девчонка, лет восемнадцати-двадцати, но всяко не сорокалетний капитан-неудачник. Тело капитана Бессонова лежит сейчас изорванное осколками где-то в треклятых горах. И хорошо, если хищная мелочь еще не растащила то, что от него осталось, себе на обед.

Алексей поискал глазами, куда бросить окурок, не нашел и ткнул в заваленную грязной посудой раковину.

«Подведем итоги: Как ни дико это звучит, но, выходит, я и есть теперь эта Ольга Орлова, уроженка города Краснодара».

Размышления прервал настырный звонок из прихожей.

Алексей в два шага пересек коридор, повернул барашек замка и отступил назад. Дверь приоткрылась, прозвучал хриплый, каркающий голос: - Руслан, ты где? Давай, еще разок…

Квадратный, с курчавой шапкой жестких волос, крепыш протиснулся в проем, захлопнул, обитую дерматином дверь. Заметив стоящую посреди прихожей пленницу, удивленно оскалился и шагнул вперед, намереваясь схватить беззащитную жертву.

Ствол пистолета в руке девчонки чуть шевельнулся. Грохнуло, поплыл в коридор клок вонючего тумана.

«Огнестрел в печень - штука отвратная», - невольно посочувствовал врагу Алексей, отступая в сторону. Басмач тонко взвизгнул и, рухнув на пол, закрутился, извиваясь, как придавленный таракан.

«Это тебе за Олю, - вспомнив дикие „подвиги“ выдумщика, Алексей бесстрастно наблюдал за агонией. - Не заслужил ты, собака, легкой смерти».

Дождавшись, когда тот затих, девчонка осторожно, стараясь не испачкать обувь, прошла в ванную комнату. Торопливо сдернув воняющее какой-то псиной белье, забралась в ванну.

Именно сейчас Алексей вдруг осознал, что начал ассоциировать себя с ней, с Ольгой. Может, потому, что, перейдя смертельную грань, понял: его больше нет? И назад пути не будет.

Вытер худенькое тело рваной простыней и заставил себя натянуть жесткое от грязи барахло. Еще раз прошелся по квартире, внимательно осмотрел место второго рождения и, убедившись, что «зачистка» не требуется, сбежал по затертым ступеням во двор.

На стоянке около дома приткнулись несколько разномастных авто. Однако на сигнал брелка отозвалась лишь одна. Довольно потрепанный седан БМВ третьей серии. Леха забрался в пропахший табачным дымом салон и вытянул из-за сиденья пластиковую коробочку динамика.

«Тысяч пять - если сотками, - прикинул он толщину любовно упакованного бывшим хозяином в целлофан свертка. - Только для дела, на оперативные расходы», - чувствуя некоторую неловкость, оговорился Алексей, засовывая деньги в карман.

Как ни подмывало его завести машину, осторожность возобладала. Он выбрался из салона и неторопливо зашагал со двора.

- В центр, пожалуйста, - попросила девчонка хмуро косящегося на ее замызганный наряд шофера стареньких «Жигулей».

Неодобрительный взгляд «бомбилы» подсказал Лехе план дальнейших действий.

Машина остановилась, девчонка выбралась из прокуренного авто и решительно двинулась к входным дверям косметического салона, вывеску которого приметила еще из окна попутки.

В чистеньком холле «храма красоты» одиноко дремала обильно накрашенная дама средних лет. Едва мазнув по вошедшей посетительнице наметанным глазом, она даже и не подумала отвлечься от компьютерного монитора, на котором был разложен простенький пасьянс.

- Вы работаете? - постучала Ольга сломанным ногтем по стойке, выждав для порядка пару минут.

- Мы - да, - неожиданно окрысилась администратор. - Но, за деньги…

- Тогда проявите интерес к клиенту.

- Деточка, да ты знаешь, сколько стоит здесь самая простая процедура?

- А вы смотрели американское кино «Красотка»? - невежливо прервала ее девчонка. - Давайте не будем подражать героям этой пошлой мелодрамы. Меня интересует весь спектр услуг, кроме разве что целлюлита.

При этом нахальная провинциалка акцентировано покосилась на едва прикрытое короткой юбкой бедро собеседницы, бугрящееся апельсиновой кожурой.

Мастер, в отличие от «привратницы», отнеслась к нетипичной клиентке без предубеждения. Поэтому и разговор с ней Алексей построил иначе.

- Умоляю, выручайте. Если после вашего вмешательства я стану хоть немного похожа на современную и стильную москвичку, сумма к оплате возрастет втрое. Идет? - весело попросила чумазая девчонка, усаживаясь в кресло.

Парикмахер внимательно осмотрела фронт работ и приступила к священнодействию.

Стрижка, расчесывание, мелирование, притирки. Легкий запашок химии сменился ветерком фена. Новое кресло, пар из широкого раструба, молочная пена, укрывающая лицо.

Наконец, мученье завершилось.

Светлые пряди, уложенные в художественном беспорядке, создавали некое подобие прически. На взгляд привычного к уставной стрижке Алексея - полный кошмар. Но, в то же время, этот беспорядок придавал лицу неуловимое обаяние.

«Оля, да мы с тобой, оказывается, просто красавицы», - невольно умилился Леха, недрогнувшей рукой отсчитывая пятьсот долларов.

Следом пришел черед маникюра и процедур косметолога.

«Господи, как они это терпят?» - очумело вздохнул разведчик. Самое интересное, что после всех этих примочек, втираний, выщипываний, он глянул в зеркало и почти не заметил на Олином лице следов косметики. Разве что стали чуть более ярко очерчены брови, да проявились длинные пушистые ресницы.

«И то сказать, профи, он и в Африке профи», - удовлетворенно повертел Леха преобразившейся головой, признавая класс чужого мастерства.

Облегчив заначку еще на три сотни долларов, клиентка с облегчением выбралась из кресла, запросто, по-мужски потянулась, разминая плечи.

- Знаете, - улыбнулась косметолог, - вам очень подходит этот стиль, есть что-то завораживающее. Наверное, все дело в контрасте? У вас глаза взрослого человека, причем сильного и умудренного жизнью. В сочетании с почти детским личиком, эффект поразительный. Только будьте осторожны. С такой внешностью в Москве вы можете многого добиться, или попасть в серьезную неприятность.

Продемонстрировав на прощание изумленно глядящей на преображенную замарашку «тетке в предбаннике» перламутровый маникюр на среднем пальце, Ольга двинулась по улице, ловя заинтересованные взгляды идущих навстречу мужчин. Поймав себя в безотчетном желании проверить, застегнута ли молния на джинсах, Алексей огорченно сплюнул. Мало того, бунтовало и естество разведчика. Где неприметность, заурядность? Однако в то же время он понимал, что в том и заключается мастерство перевоплощения. Когда исполняешь роль, играть надо правдиво. А по нынешним временам, отсутствие косметики на лице молодой девчонки выглядит куда более странно, чем вызывающая оторопь индейская раскраска. Теперь дело встало за камуфляжем. Пройдя всего сотню метров, наткнулся на витрину нужной лавки.

В своей прежней жизни Алексей искренне считал, что лучшая одежда для нормального мужика, это хорошо подогнанный, с достаточным количеством карманов, не стесняющий движений комбез - «мабута», а обувь - хорошо разношенные кроссовки Адидас, сделанные в городе Кимры. Но сейчас Ольге потребуется изобразить крайний интерес и увлеченность выбором подходящего наряда.

- Девушка, ми… - Алексей чуть было не прокололся совершенно естественным для капитана Бессонова, но мало подходящим Оле, обращением. - Девушка, помогите провинциалке выбрать наряд. Джинсы, футболку, обувь, белье. В общем - все.

«Ох и цены!?» - обалдело сопел разведчик, выкладывая на прилавок смятые купюры. За тряпочку размером в ладонь, названную одеждой явно для смеха, ему пришлось выложить сто пятьдесят баксов, джинсы обошлись в семьсот, куртка из тонкой кожи в тысячу, туфли, слава богу, без каблука - двести убитых енотов. Не говоря о прочих предметах… туалета. Переоделась в купленные вещи Оля там же, в кабинке.

Правду гласит молва, по одежке встречают. Статус девочки в глазах встречных, особенно женщин, вырос на два порядка. Проходя по этажам супермаркета и, что греха таить, с интересом разглядывая свое новое отражение в витринах, Леха сообразил, что для полного соответствия образу не хватает украшений. Оглянулся по сторонам и решительно шагнул в сияющий неоном зал ювелирки.

Колечко белого золота с тремя небольшими бриллиантами обошлось «всего» полторы тысячи «зеленых денег». В конце концов Алексей задавил большую зеленую жабу и решительно выгреб из новенькой сумочки остатки купюр. Операция по преображению и маскировке заняла чуть более трех часов. Телефон Руслана звонил дважды, но только раз на экране высветился номер Ахмеда.

«Пора навестить старого кобеля…» - недобро ухмыльнулся Леха, припомнив потную рожу шефа этнических бандитов.

Отыскав здание, поднялся на этаж и распахнул нужную дверь.

Негромко постучав, Ольга впорхнула в офис. И тут сердце неожиданно екнуло. Видимо, ее стресс был так силен, что картина, врезавшаяся в память, даже сейчас вызвала бессознательный всплеск ужаса. Леха взял себя в руки и резко выдохнул.

«Разве это стресс? Вот когда мы в девяносто седьмом, в Косово, на албанский патруль нарвались, а у нас на троих два „трехсотых“ и никакого оружия, вот тогда была задница, а это так, семечки», - с некоторой даже ностальгией вспомнил он дела давно минувших дней.

- Здравствуйте. Что желаете? - галантно привстал Ахмед из глубокого кресла.

- Это модельное агентство? Здравствуйте! Я приехала в Москву из… из Владивостока. Прочла ваше объявление и хочу найти подходящую работу, - обворожительно улыбнулась девушка. Рассказ о провале на экзаменах в театральный институт пожилого сатира почти не заинтересовал. И без того было видно, что он готов предоставить новой соискательнице полный ангажемент.

- Конечно, конечно вы нам подходите, - соловьем разливался мятый жизнью пакостник, едва сдерживая текущие от вожделения слюни.

Формальности отложили на следующий день. Следуя отработанному сценарию, не откладывая в долгий ящик, работодатель предложил лично показать перспективной модели ее новое место жительства.

«… Где вам будет обеспечен соответствующий уровень комфорта, питание…»

«Ага, видели мы ваш комфорт», - иронично прокомментировал недобросовестную рекламу Алексей.

Усадив даму в перламутровый внедорожник с красочным итальянским именем «Паджеро», погнал «жеребца» в Останкино.

Заметив у подъезда машину Руслана, Ахмед расплылся в золотозубой ухмылке.

- Вот и менеджер по кадрам тоже подъехал. Сразу введет вам в курс дела, - кочетом пропел старик, коверкая от вожделения язык.

- Руслан, принимай гостей, - крикнул Ахмед, поворачивая ключ в замке. Молоток, оставленный Лехой на обувной полочке, оказался востребован вновь.

С трудом затащив тело главаря в комнату, пристегнул нового клиента к пресловутой батарее так, чтобы остальные покойники оказались в его поле зрения. Опыт разведчика подсказал, нужды в дополнительных мерах убеждения не понадобится, этому сморчку будет достаточно увиденного.

Ахмед очнулся и перепугано уставился на тела бывших приятелей.

- Если хочешь жить, надо отвечать на вопросы. Ясно? - проинформировала его девчонка.

Легонько стукнула жертву по колену пресловутым молотком. От неожиданности, а скорее от зрелища мертвых, Ахмед взвыл.

- Будешь молчать или болтать не по делу, оставлю так и уйду, - предупредил Алексей, разматывая широкую полосу клейкой ленты. Прочный скотч надежно перекрыл дыхание «последнего из могикан».

- Сорок два, сорок три, - неторопливо считала девчонка, наблюдая в окно за носящейся по двору ребятней. За спиной дергался, пытаясь оторвать стальную трубу отопления, пленник. Заметив, что тот потерял сознание, капитан сорвал пластырь. Нашатырь, вдох, сдавленный кашель.

- За что? - жалобно всхлипнул Ахмед продышавшись.

- Что, не узнал? - участливо поинтересовалась Оля. - Ну и ладно, не узнал, так не узнал. Тебе без разницы. Хотя, можешь попытаться вспомнить, напоследок, с кем ты так изобретательно развлекался вчера. Хорошо, поди, было? Только, не обессудь, за все платить нужно. Кровью, - блондинка уперлась в бледное лицо пленника взглядом широко распахнутых глаз «комсомолки, и просто красавицы». Однако Ахмеду они, скорее, напомнили взгляд Гоголевской панночки.

Умело построенный допрос много времени не занимает: «Где, что, когда». Выбор один - отвечать кратко и без задержки…

Ахмед работал на местного авторитета по кличке Камаз.

- Кто такой, чем занимается? - добавил Алексей в Олин голос брезгливого недовольства.

- Оружием он занимается. Ему не по понятиям, вот он нас и нанял. А другое - что, как… я не знаю. Правда. Клянусь!

Слушая пленника, Алексей проверил содержимое его бумажника, одновременно убеждая себя в правомерности этих действий: «Никакое это не мародерство, он ведь живой, пока».

- Правильно говорю? Какое же мародерство, ежели ты и сам согласен? - Поинтересовалась Оля у посеревшего от этих слов пленника.

Обнаружив две банковские карточки, протянула пленнику ручку и блокнот: - Пиши коды.

«А вы что, думали, вам вот так, по шерсти, всегда везти будет?» - хмыкнул Алексей, наблюдая за эпистолярной деятельностью Ахмеда.

- Написал? Тогда продолжим. Вот бланк доверенности, можешь даже его не заполнять, роспись только поставь. Я на твоем авто съезжу, проверю счет и, если не соврал, отпущу.

- Все, вроде? - спросил Алексей, проверяя бумаги. - Ничего не хочешь сказать… напоследок?

Ахмед замер.

- Да ты не пугайся, пошутила я. Кстати. С кем ваш «Грузовик - оглы» враждует?

- Открыто ни с кем, но местные на него давно зуб точат. Витя Маленький, из Останкинских, - с готовностью откликнулся пленник.

«Значит теперь точно-все», - тоненькие пальцы обернули пленку вокруг плешивой головы сутенера.

- Хреновую вы себе работу выбрали, ребята, стыдную. Потому и смерть вам такая. В общем, по Сеньке и шапка, - озвучил свое решение Алексей, на мгновение замер возле висящего на стене зеркала, а затем оставил на стекле короткое послание.

Выведенная аккуратным, ученическим почерком надпись содержала всего три слова: «Привет от Вити».

Глава 2. Редактор и покойники

Неспешно пробираясь на трофейном джипе сквозь московские пробки, Леха недоумевал: «Столько снято фильмов про то, как мужчина превращается в женщину, и во всех в них мужики, ломая ноги, неуклюже пытаются пародировать женские повадки. А тут, без малейших затруднений, совершенно естественно сумел вписаться в женскую пластику? Непонятно. Очевидно, помогает ее память? Не только воспоминания прошлого, но и память тела. Интересно, а мои навыки сохранились? Конечно, девяносто процентов умения бережет тело, не зря его тренируют до автоматизма. Но ведь десять-то голова, рассудок… - Надо проверить».

Бросив переливчатый джип возле входа в спортивный магазин, Ольга прошла внутрь.

- Здравствуйте, - выскочил навстречу бойкий паренек, скалясь во весь рот. - Могу я вам чем-то помочь? Может, подсказать?

- Чего? - насупилась девчонка, но вовремя поправилась, и улыбнулась ответно.

«Все забываю делать поправку на новый облик, - запоздало сообразил Алексей. - Когда тебе так щерятся мужики, хочется незатейливо дать в ухо».

- Где у вас ножи продают? - смущенно улыбнулась девушка. - Хочу своему парню сделать подарок.

Последняя фраза стоила Алексею некоторых усилий.

- У нас отличный выбор, - заучено принялся расхваливать товар приказчик.

Покупательница сложила губы бантиком в раздумье: - Покажите мне вот этот, бо-ольшой… Еще один, с верхней полочки, и два с витрины.

Наскоро перебрав ножи, Леха выбрал небольшую финку с красноречивым названием «Смерш».

- Эти ножи практически идентичны тем, которые применяют в спецназе, - вынул продавец нож из чехла.

- Ага, только гарды нет, - прикидывая вес, задумчиво согласилась Ольга, перехватив рукоять обратным хватом. Крутанула в ладони. - И клинок тонковат. Ну да ладно. За неимением туалетной сойдет и наждачная, - шутка ответного понимания не вызвала. Более того, не ожидавший от типичной блондинки такого тонкого знания предмета, рассказчик поперхнулся, уставился на странную покупательницу.

- Мой… друг увлекается, я и запомнила, - непринужденно объяснила Оля свою осведомленность.

- Вот этот возьму, - отложила она финку, - и… может, еще тот, который с краю. Ах, это чтобы бросать? Тем более, заверните, - два метательных ножа, копия Осы, но поменьше и без заточки, пополнили и без того неслабый арсенал.

- Тогда еще заодно и доску, - кивнула Оля на деревянную мишень, висящую в конце зала. - А можно ее проверить? - невинно взглянула блондинка на очарованного ею собеседника.

Лицо продавца вытянулось. Он пожал плечами, недоумевая, каким манером девчонка собирается проверять, как она выразилась, «доску».

Подбросив нож на ладони, Леха поймал центр тяжести, медленно поднял и, уповая на выработанные долгими годами тренировок рефлексы, взмахнул рукой. Нож мелькнул в неоновом полумраке салона и глубоко вонзился точно в центр круга.

- Нормально. Беру, - покупательница выудила из сумочки стопку купюр, прервав задумчивое созерцание торговцем пораженной мишени. - Упакуйте.

На выходе ждала неприятность. Неизвестно откуда возникшие мужички в салатных распашонках споро окутывали ее авто тросами, явно собираясь погрузить джип на платформу.

- Ребятки. Я пришла, - хозяйка приблизилась к работникам проезжей части. - Выпрягайте, рассчитаюсь на месте.

Хмурые дорожники продолжали цеплять троса.

«Не понял? У них что, со слухом неважно?» - Алексей не завелся, но уже недоумевал.

Наконец один из работяг процедил сквозь зубы: - К начальству иди, там и вякай. Командирша сопливая, - он, словно невзначай, но довольно крепко, пихнул плечом вовсе не мешающую движению помеху.

Оля легонько постучала согнутым пальцем по матовой тонировке стекла: - Здравствуйте, я хозяин… хозяйка машины. Признаю, виновата! Командир, штраф выписывайте.

Пауза затянулась. Наконец боковое стекло машины плавно поползло вниз.

- С арестплощадки заберешь, - лениво произнес старший лейтенант сквозь зубы.

Леха взглянул на заплывшее жиром лицо, и понял: «Уговаривать бессмысленно. Этот упивается властью. Ему не так важны деньги, как сама возможность заставить человека униженно просить».

- Надеюсь, вы понимаете, что поступаете незаконно? - уточнила Оля. - В присутствии хозяина арестовывать машину.

- Ты, б…, мне еще про закон будешь? - неожиданно «завелся» дорожный тать.

«Чего это он? Нервный, или это на слово „закон“ аллергия? - удивился Леха. - Нет, так нет. Не хочешь по закону, будем „по понятиям“».

- Товарищ капитан, - обратилась Оля к «старлею», изобразив подобие многообещающей улыбки. - Давайте решим вопрос… на месте. Вы позволите даме присесть? - тон прожженной шалавы Леха, к своему собственному удивлению, сымитировал весьма ловко.

Сообразительный гаишник уловил знакомые интонации, окинул взглядом ладную фигурку и расплылся в масляной улыбке: - Ага! Тогда садись, подружка, карамелькой угощу.

«Пошути, пока», - недобро усмехнулся оскорбленный до глубины души разведчик.

Скользнув на сиденье, девчонка легонько коснулась большим пальцем руки его лоснящейся, не влезающей в форменный воротник, шеи и ласково проворковала: - Ой, помадой испачкали. Жена ругать будет. Я вытру.

Нажала чуть посильнее, и расслабленное предвкушение перешло в глубокий сон. Голова гаишника запрокинулась, рот приоткрылся. Ослабив нажатие в точку, расположенную под левой скулой, Оля откинулась на сиденье: «Ну, вот и договорились. Теперь отдыхай».

Его всегда развлекало перечисление «смертельных» точек, которые печатают в популярных книжках по самообороне: «Точек, конечно… как грязи. Но, давить на выбранную, упираясь со всей силы, можно до скончания века. Физика тут не поможет. Смысл воздействия в прохождении энергий. На фаланге большого пальца, к примеру, идет канал тай-инь, в переводе - ручной канал легких. А на шее янь-цяо-май. Отвечает за кровообращение. Совмещение противоположных энергий ведет к угнетению функций выбранного органа. А если подержать чуть дольше… ну, понятно. Клиент, как говорится, может и „ласты склеить“».

«Элементарно, казалось бы. Одна закавыка. Для того чтобы сработало, меридиан и точка на пальце должны быть открыты, а вот это и достигается годами тренировок и медитаций».

А вот старшему лейтенанту, к сожалению, никогда не стать капитаном. Даже легкое нарушение кровообращения мозга ведет к трудно обратимым последствиям. Он, конечно, и не вспомнит, что стало причиной столь печального исхода. А врачи определят стопроцентный инсульт.

«Перевозбудился, кровь в голову и привет. - Алексей открыл бардачок, и выгреб оттуда кучу смятых купюр. - Ничего себе заработок? Трудненько ему после таких доходов на пенсию по инвалидности жить будет. Но… сам выбрал. Предлагали ведь ему „по закону“».

Кокетливо «сделав ручкой» темному стеклу, Ольга прошла к своей машине.

Сидя в машине, и слушая тихое журчание Русского радио, Алексей размышлял, как жить дальше: «Для чего меня занесло в тело несчастной девчонки? Неужели лишь для того, чтобы отомстить этим подонкам? Тогда, будем считать, задача выполнена. Пора отбывать к месту назначения. Но, судя по всему, повторной кончины не ожидается. И все-таки неправильно это: Какая из меня женщина? Смех один. Да я первому кавалеру голову сверну. А идти в психушку с подобной историей, вряд ли толковая мысль. И меня не спасут, и ее залечат. Хотя, с другой стороны, не случись этого, лежать ее телу сейчас в придорожной канаве, точь-в-точь как там… далеко в горах, лежит сейчас мое, изодранное железом.

Если Он решил сохранить ей жизнь, мог бы, к примеру, отправить в загаженную квартирку взвод спецназа. Да мало ли, как? А вместо этого послал меня, профессионального, будем называть вещи своими словами, „мокрушника“. Выходит, так им и было задумано. А поскольку хорошо и качественно делать в этой жизни ничего другого я не умею, то остается одно: продолжать свою работу. И не зря началась она с этих подонков. Значит дальше - остается идти по цепочке, а там видно будет».

От такого вывода ему стало чуть легче: «Цель есть, задача поставлена. Остается выполнять».

Определив стратегию, занялся тактикой: «Сорок бойцов - это серьезно. Воевать - не с руки, тут нужен план. Или снайпер. Снайпер - это я, а вот где взять подходящий инструмент?..»

Ход мыслей нарушило явственное урчание в животе: «Действительно, сколько времени она не ела? Сутки, двое? Надо подкрепиться».

Недалеко от дороги, чуть в стороне, Леха заметил вывеску небольшой кафешки.

В помещении было тихо, чистенько. Звучала спокойная музыка, несколько парочек под разноцветными абажурами.

Оля опустилась за столик, автоматически выбрав место так, чтобы держать под наблюдением все выходы, закурила, ожидая появления официантки.

- Котлету с гарниром, крабы, селедочку в соусе, кальмар под майонезом, салат из помидоров, водочки грамм триста, сок апельсиновый, - и тут Леха замер, сообразив, что официантка пытается что-то спросить.

- Вы ждете гостей? - уточнила девушка.

- В смысле? А? Нет. Просто проголодал… - ась. Ладно, кальмар отменяется, и… это, водку, пожалуй, тоже вычеркните.

«Неизвестно, как поведет себя ее организм от детской, с моей точки зрения, дозы. Рисковать не стоит».

Закурив, погрузился в размышления: «Надо определиться, где спать? Ночевать в машине? Мне-то не привыкать, а девчонка какие сутки по шалманам».

Неожиданно он сообразил, что относится к Ольге слишком уж по-отечески: «Может, потому, что своих детей так и не завел? Сначала не с кем было, потом командировки, жена не хотела, а после и вовсе ушла. Не задалось».

«Какая разница? Было с кем, не было. - Разозлился он на себя. - Психолог хренов, фрейдист доморощенный».

Расстроено смяв окурок в пепельнице, заметил, что человек за соседним столиком внимательно наблюдает за ним.

«Вроде не было, когда успел подсесть? - Алексей начал вспоминать. - Точно. Официантка стояла в три четверти, перекрыв траекторию, именно тогда он прошел и сел. Плохо, вот так и случаются провалы. Все эти размышления, сопли. Так совсем контроль ослабишь».

В наказание приказал себе составить словесный портрет соседа.

«Рост - метр семьдесят восемь, плюс минус сантиметр. Телосложение-среднее, возраст - примерно тридцать пять, волосы темно-русые, зачесаны наверх и вправо, короткие. Черты правильные, глаза карие, средние, нос прямой, с легкой горбинкой, носовые складки симметричные. Что еще? - Подбородок выпуклый, квадратный, на лбу три морщины, параллельны. Руки ухоженные, дела с железом не имеет, одет дорого, со вкусом, работал дизайнер, носки в тон. Ботинки не стоптаны, поведение естественное, средней открытости, жесты плавные, мотивированные. - Ладно, вижу, помнишь».

Хитрость в том, что при составлении такого портрета нельзя смотреть на объект. Выбирать лишь то, что отложилось в памяти с одного взгляда.

Развлечение прервал стук приборов. Бросив заниматься ерундой, навалился на ужин. Утолив голод, выпил сок.

«Жизнь налаживается», - улыбнулся капитан немудреной шутке.

Тем временем атмосфера в кафе внезапно накалилась. Троица здоровых парней по-хозяйски расположилась за столиком, где сидел привлекший внимание Алексея человек.

- Заткнись, козел! - невежливо предложил один из них попытавшемуся слабо возразить соседу.

Алексей вздохнул: «Обычные хамы. Нигде от них покоя нет».

Мужчина завертелся, отыскивая администратора. Куда там, почуяв неладное, плюгавый мужичок в похоронном костюме благоразумно испарился в глубинах кухни.

Голоса зазвучали громче. Звякнула сбитая со стола на пол тарелка. Мужчина поднялся и нерешительно двинулся по залу, направляясь прямиком к столику, за которым сидела Оля.

- Простите, Вы позволите сесть за ваш столик? Идиотская ситуация. Они утверждают, что заказывали эти места. Затевать скандал не хочется, - вежливо пояснил он свой поступок.

Ольга индифферентно пожала плечами: - Место свободное.

А Леха тем временем прокачал ситуацию: «Подстава? А что, запросто. Классический финт для установления контакта. Главное, вполне мотивированно. Легкая неловкость и униженность должны вызвать симпатию и жалость. Хотя, торопиться с выводами не стоит. Иначе подозрительность может превратиться в паранойю».

Однако инцидент получил дальнейшее развитие. Видимо, что-то, из сказанного вгорячах ее соседом, не понравилось хамоватым искателям приключений.

Один из них неторопливо поднялся, приблизился к Олиному столу и завис над ее соседом, распространяя тяжелый пивной выхлоп.

- Ты что, гнида? От нас к шлюхе свалить решил? А за базар ответить? - стандартно предъявил незваный гость.

«Вот не стоило про нее так-то, - колыхнулось в душе разведчика легкое раздражение. - Ладно, мне пофиг, но этот паразит девчонку оскорбил».

Ольга подняла голову от тарелки.

- Не ищи приключений, - твердо, совершенно по-мужски, предложила она незваному гостю.

Неизвестно, что послышалось в ее словах нахалу. Но то, каким тоном было сделано нелестное предложение, не очень походило на обычное женское возмущение. Звучало в ее голосе четкое предостережение уверенного в себе, сильного человека.

Парламентер невольно шагнул назад, однако издевательский смех приятелей пересилил чувство самосохранения, и он вернулся.

- Учить она еще будет! - далее последовал набор идиоматических выражений, выражающих его отношение к женщинам вообще и к нахальной девке в частности. Однако, как ни странно, далее этого он не пошел, а перенес внимание на Олиного визави. - А ты чего молчишь? Язык в … засунул?

Тот вспыхнул и рывком вскочил на ноги, сжав кулаки.

«Все как обычно. Вот так „на слабо“ и разводят, - усмехнулся Леха. - Сейчас он врежет хаму, тот ждет и потому легко увернется. А после они навалятся всей командой, под шумок свистнут у него телефон и бумажник. В итоге, терпиле еще и за разбитую мебель платить придется, как зачинщику».

Ольга тронула мужчину за рукав: - Здесь не стоит, они вас провоцируют, имеет смысл выйти, там больше шансов, что менты разнимут. И вообще, если рвануть в сторону сразу от дверей, могут и не догнать.

Дельный, кстати, совет нивелировался тем, что исходил от симпатичной особы.

«Не побежит, - понял Леха. - Ну и дурак. Отступление - не слабость, маневр».

Мужчина, держась неестественно прямо, но, судя по всему, отчаянно нервничая, двинулся к выходу, а троица, ехидно ухмыляясь в предвкушении развлечения, потянулась следом. Уже в дверях один из них обернулся и попрощался с Ольгой крайне похабным жестом.

«Все, напросились», - с облегчением улыбнулся Алексей. И словно оправдываясь, пробормотал: - Что я им, эта… всякое терпеть?

Оля аккуратно вытерла пальцы салфеткой, бросила на столик пару купюр и непринужденно двинулась к выходу. А возле крыльца шла потеха. Уложив противника на асфальт, тройка нападения азартно пинала его, норовя достать в голову.

«Ого, да вы отморозки какие-то? За паршивый телефон убивать? Куда катится мир?» - удивился Леха.

Спрыгнув с крыльца, Ольга приблизилась к свалке. В руке у нее неизвестно откуда возник нож, купленный в спортивном магазине.

- Эй… прекратите хулиганить! - громко крикнула она и, отвлекая на себя одного из фланговых, с ходу ткнула клинком в протянутую к ее плечу ладонь.

Короткое лезвие пронзило кисть, словно кусок масла. Огорошенный здоровяк уставился на поврежденную руку и с ходу получил удар в пах. Движение малогабаритной защитницы выглядело вовсе безобидно, и даже комично. Однако, судя по тому, что громила мешком свалился на землю рядом с жертвой, удар вышел на удивление эффективным и болезненным. Второй боец обернулся и взмахнул ногой, собираясь безыскусно ударить неожиданную заступницу в живот. Делать ему этого не стоило, ни при каком раскладе. Алексей и так еле сдержался, чтобы не изувечить первого, а когда второй попытался ударить девчонку со всей дури… - «Не выдержал. - Ну, извини, сам виноват».

Легкий шажок в сторону, захват. Маленькая рука на удивление цепко ухватила бьющую ногу за лодыжку.

У многочисленных зевак возникло впечатление, что нападающий вдруг замер, став моментально похожим на часового у вечного огня. Взмах второй Олиной ладони и общая мгновенная концентрация всего тела в момент касания ее с коленом, затянутым в грубую джинсу.

Хруст, наверное, был слышен даже в зале. Сустав невезучего каратиста вывернулся под невероятным углом.

«Отпинался, а может, и отходился, - с запоздалым сожалением мелькнуло в голове разведчика: - Хитрость казалось бы несильных ударов - в концентрации. Кроме физиологии есть еще энергетика. Направленная в конечность она создает… Хрен его знает, что она создает, но работает наверняка».

Третий из нападающих, видя неправильное развитие ситуации, замер, судорожно пытаясь сообразить, как такое могло произойти. Толчок открытой ладонью в солнечное сплетение Оля нанесла ему так быстро, что ни сам пострадавший, ни кто другой не мог потом толком сказать, чем она его ударила, да и был ли удар вообще. Однако результатом стал перелом трех ребер.

«Легко отделался», - прикинув возможные последствия, решил Бессонов. При всей парадоксальности вывода, он был прав. Окажись на Олином месте сам Леха, лежать бы всем трем в качестве полноценных покойников. И дело вовсе не в какой-то особой кровожадности спецназовца. Так уж учили.

Вежливо предупредив молодых людей о необходимости вести себя пристойно в общественном месте, девушка помогла потерпевшему встать. Разбитая скула. Заплывший глаз. Кровь из носа залила пиджак.

- Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - вздохнула она, открывая дверцу. - Поехали, эй, воин.

Отъехав несколько кварталов, джип остановился.

- Мужчина, что вы так дышите, словно вас катком переехали? Ну, побили слегка, что, в детстве не дрались? - сосед ошарашено покосился на девчонку, совершенно забыв про текущую из носа кровь.

- Осторожно, Вы мне весь салон замажете, - Оля раскрыла бардачок и вынула ветошь, которой прежний хозяин вытирал лобовое стекло.

Стресс первых минут лучше всего снимается обыденностью поведения.

- Куда едем, командир? - голосом московского бомбилы отвлекла она пассажира от переживаний.

- В Медведково, - шепеляво пробормотал тот разбитыми губами.

«В Сибирку так в Сибирку. Вам же хуже», - процитировал Леха и мысленно почесал затылок.

- Вот что, садись рядом и показывай дорогу, - наконец выдала провинциалка свое невежество. Мужчина перебрался на переднее сиденье.

- Вы не местная? - с удивлением сообразил он.

- Хм, а что, заметно?

«Видно по голове ему пришлось неслабо - ушиб мозга, если не сотрясение».

- Может, в травму заедем?

- Нет, спасибо, я домой, - отказался потерпевший.

Повинуясь его указаниям, кое-как проскочили Кольцевую трассу и двинулись к цели. Добрались, когда на часах было около одиннадцати.

- Ну вот, приехали. С вас триста, - пошутила девчонка, не выходя из роли таксистки.

Мужик распахнул дверцу и, туго соображая, пригласил зайти в гости.

- Жена ужином угостит, - сморозил он.

- Как бы она тебе за такую компанию еще по голове не добавила, - усмехнулась странная девчонка.

Мужчина сделал несколько шагов от машины и мягко опустился на асфальт.

«Все же в больницу надо было заехать, - вздохнул Бессонов. - Как это у классика: „Мы в ответе за тех, кого не убили“? Придется знакомиться с супругой. Надеюсь, сцен ревности она не будет устраивать».

Захлопнув машину и кое-как взвалив тяжелое тело спутника на плечи, девчонка двинулась к подъезду.

«Слава богу, хоть дверь без кода», - перевел дух Алексей.

На звонок выскочила миниатюрная блондинка лет тридцати. Картина, надо думать, ей запомнится надолго. Девчонка с растрепанными волосами держит на плече, словно мешок с картошкой, ее супруга.

- Ваш? - не придумал большей глупости, чем спросить принадлежность груза, Алексей, - забирайте, - и шагнул в прихожую. Усадив хозяина в кресло, миниатюрная гостья облегченно выдохнула и стерла пот. В результате, вся тушь с глаза осталась на тыльной стороне ладони.

«Мать моя, краска потекла. Представляю, что с ресницами?» - огорчился Леха.

Но хозяйка, растерянно заглядывая в разбитое лицо мужа, на такие мелочи внимания не обращала.

- Витя, что с тобой? - наконец смогла выдохнуть она.

На шум выглянула дочка. Мелкое чудо, лет тринадцати, в наушниках. Увидев незнакомую девицу посреди квартиры и лежащего в беспамятстве отца, разинула рот.

- Ну, и что стоим? - понимая, что жена не способна реагировать на слова вовсе, обратилась Ольга к подростку. - Папе плохо, обычное дело. Нашатырь давай.

Дите, получив распоряжение, отмерло и рвануло в кухню.

Но отец семейства пришел в сознание сам. Приподнял голову, огляделся: - Маша?

«Интересно, а кого он ждал увидеть?» - невпопад хмыкнул Леха.

Вернулась дочка, растерянно показав пустые руки.

- Ладно, проехали, не нужно уже. Принеси тогда лед, или кусок чего-нибудь холодного, из морозилки.

Виктор неловко повернулся, шевельнул головой и застонал.

- Тошнит? - кинулась к нему супруга.

Больной только поморщился.

- Вызывайте Скорую, похоже, сотрясение, - распорядилась Оля.

- Девушка, вы кто? - наконец разглядела гостью Мария.

- Да, так, прохожая. Вижу - бьют. Посадила в машину, довезла, а у подъезда он сознание потерял. Пришлось на себе тащить. Вот, доставила. Теперь пойду. Счастливо оставаться.

Алексей развернулся в надежде по-быстрому испариться.

- Девушка спасла меня от хулиганов, - слабым голосом пробормотал Виктор. - Не уходите.

Мария, растерянно топтавшаяся возле супруга, согласно закивала головой. Как видно, оставаться наедине с проблемами ей было непривычно. Оля взяла у подоспевшей дочки пакет с куриным филе и приложила к голове пострадавшего. С сомнением глянула на синюшную бледность его лица и повторила распоряжение: - Звоните в Скорую. Дело серьезное.

Вызвав неотложку, мать с дочкой, не зная, что делать, застыли над больным.

- Да не дергайте вы его, пусть отдохнет, потом все расскажет. Побои - это все мелочи, главное - жив. Кстати, где у вас умыться можно, а то я вся в крови перемазалась, - отвлек Леха внимание хозяйки.

Зайдя в ванную и глянув в зеркало, он в который раз поразился метаморфозе. На него смотрело личико с размазанной по щеке тушью и растрепанными волосами. Но все равно привлекательное и симпатичное. Кое-как смыв тушь, осмотрел куртку. Увы, пятна крови впитались в тонкую кожу и выглядели просто отвратительно.

В гостиной уже колдовал врач. Глянул в зрачки, измерил давление. Глубокомысленно изрек: - Скорее всего, сотрясение мозга и перелом носа, про внутренние повреждения сказать точно не могу. Покажет обследование. Необходима госпитализация.

- Я с тобой! - вскинулась Мария с решимостью декабристки.

- Не стоит, его сейчас будут по кабинетам возить, Вас туда не пустят, - врач не отговаривал, а констатировал ситуацию.

- Да, да, не надо ехать. Лучше успокой Лизу, и угости гостью чаем. Она тебе все расскажет, - Виктор повернулся к жене, но закрыл глаза от боли.

Проводив мужа до машины, супруга вернулась обратно. Видок у Марии был, и вправду, потерянный.

- Ну что Вы кукситесь? - решительно взяла гостья инициативу в свои руки. - У меня мама хирург, я сама почти доктор, ничего серьезного, все обойдется. Лучше давайте, как сказал Ваш муж, попьем чаю. Я расскажу, что случилось, а то мне ехать надо.

Устроившись на аккуратной кухне, они пили чай с печеньем. Уплетая вкусный корж, Леха коротко изложил версию событий.

«Пристали пьяные хулиганы. Испугались воплей, разбежались… ну а остальное, как говорится, по тексту».

- Спасибо Вам большое, - наконец сообразила поблагодарить хозяйка, не заметив изъянов в наскоро состряпанной истории. Она уже пришла в себя, по извечной женской привычке успела оценить Олину внешность, наряд, не упустила из виду даже недешевое колечко.

Однако, не сочтя пигалицу серьезной угрозой семейному очагу, она всплакнула и завела бесконечный женский разговор, когда обе собеседницы разговаривают одновременно и слышат только себя. В отличие от Марии, разведчик слушал умело. Где нужно кивал, где требовалось, соглашался, не забывая демонстрировать жестами полнейшую открытость и расположение. Неудивительно, что через пятнадцать минут он знал о семействе редактора небольшой газеты Виктора Обухова все, включая пристрастия дочки и маленькие проблемы самой хозяйки.

- А Вы? - сообразив, что за час так ничего и не узнала о собеседнице, удивилась Маша.

- Я приехала поступать в институт. Из Краснодара, - коротко отозвалась Оля и, после некоторой паузы, чтобы как-то замотивировать недешевый джип под окном, добавила: - Мой папа там занимается бизнесом. Крупным.

«Ха, видели бы они „крупного бизнесмена“ в рваных носках и растянутых тренировочных штанах, сидящего у телевизора».

Олин батя всю жизнь прослесарил на небольшом заводе, но дочку любил и отпустил в столицу с крайней неохотой. Как выяснилось, опасался не зря.

….Ну, это реплика в сторону, как писали в старых романах.

- Живу в гостинице, где-то в центре, - аккуратно забросил удочку Леха. - И как сейчас по ночи ее искать? Ума не приложу.

Расчет оправдался. Мария среагировала на легкую провокацию вполне адекватно. Очевидно, еще и потому, что ее саму вовсе не прельщала перспектива метаться всю ночь по комнате, накручивая себя разными страхами.

- А оставайтесь у нас, - предложила она. - У нас три комнаты, так что не стесните. Время уже двенадцать. Куда ты поедешь? - взяв шефство над провинциалкой, она тут же обрела некую уверенность столичного жителя. - Мы тебе очень благодарны.

Дочка, крутившаяся во время чаепития рядом, признав в гостье почти сверстницу, решила привлечь ее внимание и потащила к себе в комнату.

Выяснив, что в молодежных феньках Оля ничего не понимает, и, списав на дремучую провинциальность, прониклась расположением. Уже через пять минут девчонки разглядывали, как выразилась Лизавета, прикольные картинки в ее компьютере. На Лехин консервативный взгляд, изображения больше походили на суровую порнуху, разбавленную туалетным юмором.

«Да ладно тебе… - лишь усмехнулся разведчик. - Иные времена, иные нравы. Нашим родителям битлы тоже казались верхом разврата. Чего уж теперь?»

- Лиза, отпусти Олю. Она устала, - не выдержала одиночества Мария и заглянула в комнату дочки.

- Все, спокойной ночи, - попрощалась новая подружка с малолетней стрекозой, пообещав утром прокатить до школы на джипе.

Оказавшись на кухне, Мария приступила к главному: - Оля, а вы не знаете, зачем Витя ездил в это кафе?

Собеседница равнодушно пожала плечами: - «Откуда?»

- Он сказал, что у него важная встреча с каким-то человеком, и вообще, очень оживился, когда тот ему позвонил… Я отчего-то беспокоюсь, не связано ли это с нападением?

Остальная часть разговора, кроме нескольких мелких фактов, смысловой нагрузки не имела. Легкий треп за жизнь, причем говорить Ольге даже не пришлось. Где-то часа в два Леха не выдержал и начал зевать. Только тогда гостью отпустили на боковую.

Проснулся он от звука голосов в коридоре.

- Лиза, ну нельзя так, - громким шепотом выговаривала мать. - Легли поздно, она устала.

- Мы же договаривались? - канючила та. - Она меня подвезти обещала.

- Встаю, - крикнула Оля через дверь. - Одну минуту.

- А Вы не сможете подвезти и меня, в больницу? - нерешительно попросила Мария, когда они допивали кофе.

- Хорошо, только забросим Лизу в школу, и я в Вашем распоряжении, - остановив машину возле ближайшего банкомата, набрал код доступа.

На счету у покойного лежало чуть больше трехсот тысяч рублей. С нескольких заходов банкомат отдал все.

На деньги у Лехи были далеко идущие планы: «Хороший инструмент стоит дорого, так что пригодятся».

Высадив Лизу возле школы и посигналив ей на прощанье, двинулись в больницу. Где она находится, ни Леха, ни его спутница даже не представляли, поэтому несколько раз Марии пришлось спрашивать у прохожих.

- Огромное вам спасибо, - скомкано поблагодарила супруга редактора Олю, когда они, наконец, отыскали нужное здание. Она чуть помялась и закончила вовсе неожиданно: - Не могли бы вы … в общем, не могли бы вы пойти со мной? Возможно, придется написать заявление. А вы, как свидетель…

«Ну, это вы хрен угадали!» - Алексей категорически не горел желанием общаться с ментами, но, чтобы не спорить, кивнул в знак согласия: - Сходить можно. А там уж, как получится.

Что и говорить, сейчас, при свете дня, выглядел Виктор совсем неважно. Отекшее лицо, заплывший глаз. Поговорив с женой, он обратил внимание на Ольгу.

- Огромное Вам спасибо, - пробормотал он. - Вы не оставите телефон, если потребуется подтвердить факт избиения.

- Конечно, конечно, - Оля с готовностью покивала головой.

- И еще одно, - он испытующе глянул на девушку. - Маша сказала, что Вы остановились в гостинице. Может быть, пока я в больнице, поживете у нас? - больной помолчал, собираясь с мыслями.

- Дело в том, что эти хулиганы пристали ко мне неслучайно. В кафе у меня была назначена встреча с человеком, который пообещал принести материал про торговлю оружием из армии, конкретно с северного Кавказа. Человек не пришел. И все дело в том, что здесь, в Москве, этим делом занимается местный авторитет по кличке Камаз. Я подозреваю, что таким образом мне посоветовали не совать нос в это дело. И я не уверен, что они могут ограничиться только этим.

- Вы не обязаны… но, думаю, с Вами Маше будет спокойней. Она совершенно непрактичный человек. И я заплачу. Скажем, тысячу рублей в день, - он сжал дрогнувшие губы, - не отказывайтесь, прошу.

- Ну, так отступитесь. Наверняка, им только это и нужно.

- Да я бы, наверное, так и сделал, - отозвался Виктор с тяжким вздохом, - но сейчас, когда мне стала известна фамилия одного из участников этой грязной истории, некого капитана Бессонова, и прочие детали последней сделки, обратной дороги, похоже, и нет. Они просто не поверят мне. И не успокоятся…

Пока в разговоре не прозвучало имя Камаза, Леха даже голову не забивал этим предложением. «Всему есть разумный предел. Свои проблемы каждый решает сам».

Но последние слова журналиста изменили все.

«Что значит соучастник? Не зря, ох, не зря встретился Оле этот журналист. Похоже, выход на фигуранта упрощается. Вот и славно».

Чтобы не вызвать подозрений, девушка слегка помялась и дала согласие:

- Начинается обход, - заглянула в палату медсестра. - Посетителей прошу выйти.

- Сейчас я отвезу Вас домой, а потом заберу Лизу из школы, - приступила Ольга к обязанностям, когда они спустились вниз, к машине.

Мария, подавленная известиями, с легкостью отдала ей бразды правления.

Подъехав к школе чуть раньше полудня, когда заканчивались уроки, Оля бросила джип в соседнем переулке и, не спеша, приблизилась к входу. Подозрительная лада-семерка, блестящая густо тонированными стеклами, которая одиноко стояла на противоположной стороне дороги, привлекла внимание Алексея сразу. И, судя по тянущейся из приоткрытого окна струйке табачного дыма, в ней, явно, кто-то сидел.

«Курить в закрытой машине удовольствие сомнительное, тогда почему не открыть окно? Странно», - насторожился разведчик.

Пройдя в здание, Оля бегло просмотрела расписание уроков. Отыскала нужный класс и встретила девчонку прямо у его дверей. А когда удивленная встречей Лиза подбежала к новой знакомой, быстро выяснила, где находится черный ход.

Оставив неизвестных ожидать у моря погоды, в пять минут добрались к дому. Сдав Лизу матери, Оля категорически наказала им сидеть дома и не открывать никому.

Сам же решил заняться поисками «инструмента».

За годы службы ему пришлось иметь дело с разными людьми. Жизнь научила - нет людей хороших или плохих. Судьба и обстоятельства делают их такими. Кому-то повезло, и ему не пришлось стоять перед выбором, который мог сломать человека, а многие не смогли.

В середине девяностых с его сослуживцем, командиром соседнего взвода, произошло несчастье. Тяжело заболела жена. Попытка отыскать денег на лечение честным путем закончилась, не начавшись. Геннадий выбрал другой путь. Детали остались за кадром, но деньги он нашел. Каким образом, стало ясно, когда после очередной проверки выплыла недостача нескольких единиц вооружения. Служебное расследование уперлось в него, но командиры не сдали. Кому охота выносить грязь на всеобщее обозрение. После тяжелого разговора с командиром дивизии Геннадий подал рапорт и уволился со службы.

Уволился, но не пропал, даже поддерживал контакты с некоторыми из бывших сослуживцев. Но со временем перебрался ближе к столице и сейчас жил в Твери. Ходили, правда, глухие слухи, что своего прибыльного дела он не бросил и там.

Взвесив все за и против, Леха завел машину, кое-как выбрался из московской толчеи и двинул в Тверь. Мощный джип домчал за пару часов.

Генка здорово изменился, потолстел, обрюзг и ничем не походил не резвого старлея, которого знал Бессонов.

И вовсе не удивительно, что он весьма неприветливо встретил неизвестную девчонку, пришедшую к нему со скромной просьбой. Иначе говоря, он с ходу послал ее в известный адрес. Однако в ответ Алексей, готовый к такому развитию событий, поведал ему, устами Оли, одну старую историю, не имевшую, по странной прихоти законодательства, сроков давности.

Озадаченный Геннадий поскреб в затылке, недоумевая, откуда столь пикантные подробности могли стать известны посторонним людям, но решил не искушать судьбу и, скрепя сердце, пообещал глянуть. Гена сумел сопоставить факты и вполне логично предположил, что кто-то из старых знакомых, испытывая нужду в инструменте, привлек девчурку для большей конспирации. Случай, пересказанный девочкой, был известен всего нескольким бойцам из их группы. Ссориться с кем-то из старых, но весьма боевых друзей и трогать покупательницу он не решился. Поэтому через два часа стороны благополучно завершили сделку. В небольшом гараже на окраине Твери Лехе пришлось выложить почти все деньги, снятые с карточки покойного Ахмеда. За потрепанную «Драгунку» и коробку патронов, бывший товарищ слупил как за новейший «Утес». Однако выбирать Лехе было не из чего. Он поблагодарил торговца смертью, но чтобы у бывшего товарища не возникло желания хитрить, намекнул, что фактический покупатель очень верит опыту продавца и весьма не хотел бы получить повода для сомнений в его порядочности.

А уже к вечеру того же дня, благополучно миновав все посты ДПС, Ольга вернулась в столицу. Прикопав пакет со стволом и патронами на небольшом пустыре, поспешила к дому.

Дверь открыла Лиза. Крайне недовольная тем, что ей весь день пришлось просидеть в четырех стенах, она буркнула что-то сквозь зубы и ушла к себе. Маша, которая от избытка переживаний и беспокойства не сомкнула глаз всю ночь, мирно спала на диванчике. Впрочем, переживать из-за детских капризов Леха не стал. Наоборот, такое отсутствие чужого внимание оказалось ему даже на руку.

Открыв папку с материалами в рабочем ноутбуке Виктора, он почти сразу наткнулся на черновик о торговле оружием.

Как и предполагал, в статье не было ничего конкретного. Сплетни и слухи.

«Ну, вывезли с Кавказа контейнер-другой стволов. И что? Мало ли за последние годы таких случаев? Из-за такой ерунды устраивать столь жесткий наезд? Дичь».

Но главная неожиданность ждала в самом конце. Автор, ссылаясь на неназванный источник, обмолвился, что: «… на днях попал в засаду и был убит один из причастных к этому делу, капитан Бессонов. Погиб, - как цинично заметил сочинитель, - весьма вовремя, поскольку офицера, якобы давно, подозревали в соучастии и, буквально, днями собирались арестовать». А дальше шла полная нелепица, из которой выходило, что все эти поставки организовывал именно он.

Алексей даже и не понял вначале, что речь в пасквиле идет о нем. Решил - однофамилец, но когда вчитался, сомнения исчезли.

«Что за хрень, какие пряники? - рассуждать спокойно в такой ситуации трудно. - Мало того, что не все ясно с самой засадой, так еще теперь уже на мертвого, неизвестно чьи грехи повесить хотят?» - разозлился Леха всерьез, качественно.

Просмотрев остальные документы и поняв, что из компьютера больше ничего не выжать, Алексей выключил ноутбук и задумался: «Имеем два варианта. Первый - журналист высосал все из пальца, либо… либо этот вброс компромата - совершенно умышленная попытка перевести стрелки от истинных виновников на убитого и закрыть дело».

Он, говоря по совести, не очень и злился на тех абреков, что подловили его в месте сбора. Война есть война. И они делали свою работу. А вот того мерзавца, который это все сочинил, он очень хотел увидеть.

Поостыв, решил довериться пословице «Утро вечера мудренее». Проверил замки и, выставив на входе простенький сторожок в виде двух стеклянных банок, прислоненных к двери, отправился спать. Негромкий звон разбудил среди ночи. Кто-то, аккуратно вскрыв замки, попытался забраться в квартиру. Не успев накинуть на себя ничего существенного, девчонка выдернула из ножен финку и замерла у порога.

Дверь, приоткрывалась, вновь тихо звякнули банки: «Не профи, те среагировали бы иначе».

В два шага Леха переместился к входной двери. В проеме показалась рука с зажатым в кулаке стволом. Сомнения в непрофессионализме злодея превратились в уверенность. Даже первогодок знает: проникать в помещение следует либо в нижнем секторе, на полусогнутых, либо рывком, но, в любом случае, не вытягивая руку с оружием вперед. Держать пистолет рекомендуется ближе к телу, на уровне пояса.

Алексей не стал ждать, когда «гость» просунется в дверь целиком, и махнул клинком, целя по руке, а на возврате, достал дернувшегося от неожиданности и боли злоумышленника в корпус.

Стук упавшего на паркет оружия совпал с истошным визгом раненого.

«Захватывать его не резон. Поскольку он, наверняка, простой исполнитель, способный назвать, разве что, имя отдавшего приказ. А куда его потом? Сколько времени придется успокаивать хозяек дома и как общаться с милицией?» - рассудил Леха и дал воющему от страха и боли бандиту возможность убраться восвояси.

И тут в прихожую выскочили Мария и ее дочка. Вспыхнул свет, и они увидели стоящую посреди коридора квартирантку с неслабым ножиком в руке, а еще лужицу крови возле открытой двери.

- Все в порядке, - Оля осторожно прикрыла дверь и спрятала нож за спину. - Успокойтесь. Они попробовали, не вышло.

В порядке было не все. Истерика, естественно, случилась. Мария пыталась вызвать милицию, позвонить мужу, задвинуть дверь шкафом. Наконец, Алексею все это надоело и, плюнув на приличия, он вправил дамочке мозги. Виртуозный старшинский мат, с трехэтажным спряжением, стал откровением даже для продвинутой дочки. Однако плач прекратился, и наступила тишина.

- Всем спать, - скомандовала Оля. - Остальное завтра.

Утро прошло в безуспешных попытках объяснить Марии, что для нее и дочери будет куда безопаснее на время уехать из города.

- Получив отпор, бандиты могут предпринять кардинальные меры, и тогда не факт, что я смогу прикрыть вас от нападения, - убеждала Ольга.

- Мне нужно поговорить с Виктором, - уперлась Мария.

«Пообщаться с ним, по-всякому, не мешает», - согласился в душе Леха.

Глава 3. Камаз - машина хорошая, но дурная

Дожив до пятидесяти лет, Андрей Камазин, по кличке Камаз, с гордостью носил выколотую на безымянном пальце корону законника, и ко всему прочему, был потомственный русак. Однако продажа девчонок на потребу ближневосточным контрагентам приносила неплохой доход. И потому, не без оснований полагая неприличным самому заниматься этим прибыльным, но не авторитетным для «вора в законе» бизнесом, он нанял для этого дела южан. Живой товар без помех уходил заказчикам через прозрачную границу Кавказа. В ответ шел другой. Огнестрельный. Ну а хорошо налаженные связи в Питерской таможне позволяли гнать его на запад.

Отсутствие вестей от Ахмеда удивило авторитетного предпринимателя, но встревожился он лишь на третий день.

Проведя в зоне полжизни, и устав от неустроенности тюрем и пересылок, Камаз решил остепениться. Прикупил дачу в ближнем Подмосковье, набрал несколько десятков отморозков и перешел, как говорят в спорте, «на тренерскую работу», предоставив таскать каштаны подельникам. Он искренне полюбил свою дачу и почти все время проводил там. Вот и сегодня он сидел на террасе и беседовал с человеком, отвечавшим в его неспокойном бизнесе за безопасность.

Камаз отхлебнул из высокого бокала, продолжил: Последняя партия товара с Кавказа едва не пропала. Накладки. И главное, Тема ушла на сторону. Какому-то журналисту.

- Земля ему пухом, - небрежно обмахнулся Камаз. - Журналист нацарапал статейку и приволок в редакцию. Журналиста мы, правда, вовремя прижали. По нашему приказу он вызвал редактора на встречу, где того должны были слегка поучить, чтобы отбить охоту совать нос в чужие дела. И вот тут началось странное. В разборку влезла какая-то посторонняя девка. Уложила всех наших, а потом усадила редактора в машину и свалила. На следующий день я дал задание прихватить дочку этого «папараца», однако и тут вышел прокол. Все та же девка увела ее из-под носа и, ты не поверишь, - Камаз незаметно начал заводиться. - На Ахмедовой тачке!

- Пацаны завелись и решили навестить семейку по ночи. В итоге тихарь получил удар пером. А поутру из подъезда вышла жена этого журналиста, ее дочка и… опять эта девка. Как история? - закончил монолог бандит.

Собеседник слушал внимательно, умело, с выводами не спешил.

- Хорошая история, - наконец отозвался он, и добавил: - Ахмед, надо думать, так и не объявился?

- А то? - среагировал хозяин. - С утра людей по его точкам отправил.

- Что за накладка с товаром? - вернулся к деталям специалист.

- Да там много накручено. - Нехотя процедил Камаз.

- А все-таки? - Макс пристально взглянул на собеседника. - Сам знаешь, в нашем деле мелочей не бывает.

- Вот, блин… ладно. Короче. С той стороны нам подогнали груз. Мы в ответ зарядили деньги. И тут пошли косяки. Конторские пробили место стрелки и сдали его федералам. Вояки снарядили в засаду снайпера. У духов среди вояк свой человек имеется, он и предупредил. На перехват те кинули своих боевиков.

Однако стрелок завалил полевого командира. А когда духи попытались взять снайпера живьем армеец рванул гранату и забрал с собой еще троих духов.

Макс, до этого слушавший молча, покачал головой: - Что за вояки? Казалось, все знали, а ничего не смогли. Командира не уберегли, стрелка упустили. Мельчают кадры, или… или все не так просто.

- Во-от, - покрутил сиреневыми от перстней пальцами Камаз, - и я о том же.

Стали они «кубатурить». Как это палево вышло? Почему стрелок в последний момент лежку сменил? Почему его на точке ждали, и еще сто почему. А в конторе тоже не дураки сидят. Враз просекут, что был информатор. Чтобы отмазать своего человека, духи подбросили на тело стрелка компромат. И вышло так, будто этот снайпер типа был в теме и хотел прибрать деньги за товар себе. Деньги им, конечно, жаль, но свой человек у федералов важнее. Ты, кстати, имей в виду - если звон пойдет, то лишь от нас двоих. Знаю, что не трепач, но предупредить обязан. Голову снимут, обоим.

Вояки, поняв, что влипли в дерьмо, назначили убитого «иудой» и сдали стрелка писакам. Типа действовал без приказа, и вообще - отморозок. Все вроде нормально схавали. А вот один, наш который, засомневался. Копать начал. Вроде чего-то и нарыл.

- Вроде? - поднял бровь слушатель.

- Не успели узнать. Сердце у него, вишь ты, оказалось, - огорченно скривился Камаз. - Вот такая история. Главное, контрагенты наши - суки бородатые. Они товар придержали и не отправляют. Мол, когда разрулите ситуацию, тогда и пошлем. Им важно, чтобы на их человечка даже не дунуло. Потому главная задача тебе Максим будет: Выяснить, что это за девка ловкая такая, и отку…

Камаза отвлек звонок телефона. Он недовольно скривился и нажал кнопку ответа: - Ну?.

По мере доклада его лицо, изрезанное глубокими складками, мрачнело.

- Как? От Вити, говоришь? Ладно, сваливайте, не топчите. Все.

Он уперся недобрым взглядом в растущие перед верандой кусты сирени. Наконец, взяв себя в руки, продолжил: - Ахмеда и его нукеров нашли. Все дохлые. На хате одной, типа отстойника для транзитных девок. Перед смертью их пытали. Ахмеда удавили, остальные постреляны. На зеркале надпись: Привет от Вити.

- А мы ведь неделю как с «Маленьким» все косяки заровняли. И вот на тебе?! Ну, теперь ясно, почему машина Ахмедова в городе засветилась. И все равно, непонятно. Если это Витина работа, причем тут девка? Давай, Макс, впрягайся в тему.

Максим Геннадьевич Праскудин ушел на пенсию в сорок пять. Мог бы еще послужить, но начальство в кадрах решило иначе. Подполковник особенно не расстроился и, пройдя выбраковку, направился к своему бывшему «контакту» в криминальной среде, на которого вышел еще в начале девяностых и понемногу платил за мелкие услуги, скорее даже, за благосклонность. Однако времена изменились. Из матерого уголовника Камаз поднялся в реального бизнесмена и на компромат, образно говоря, чихал. Но, зная Максима как грамотного опера, взял на работу. Дело оказалось почти родное, те же разработки, слежка, агентура. Только с гораздо более щедрым финансированием и почти без оглядки на законы.

Семья, неизбалованная доходами, с удивлением обнаружила, что можно жить, не считая дни до зарплаты, и отдыхать не в деревне, нюхая навоз, а на курорте в Анталии.

Привыкший все делать на совесть, Максим Геннадьевич вел дела фирмы с военной педантичностью. Поэтому приказ воспринял с должной серьезностью. Прибыв на квартиру в Останкино, осторожно прошел в комнату. Прикрыв нос платком, осмотрел тела и обстановку. Прихватив ствол, из которого были застрелены подручные Ахмеда, отправился в свой рабочий кабинет.

«Что мы имеем? - размышлял он, сидя за своим рабочим столом. - Действовал специалист. Жестко, но без садизма. Только одного завалил на эмоциях, может, сказал что поперек? А в остальном просто грамотно зачистил. Чувствуется школа. Может, наш? Нет, скорее, вояки. Методика потрошения их. Спецназ? Действующий, или из бывших ? Нужно выяснить - есть ли у Вити спецы, и с каким опытом. Второе: Девка. Куда делась? Изготовить портрет, раздать. Третье: Судя по следам, работал в квартире одиночка. А вот тут не стыкуется: „Маленькому“ на такое плевое дело настолько крепкого спеца посылать не резон, овчинка выделки не стоит. Камаз реальное количество и класс ликвидаторов и так не просек бы. Значит, это кто-то третий. Скажем, девкин приятель или старые разборки Ахмеда. А Витю приплели для отвода глаз? И все равно, нужно брать эту малолетку и „колоть“».

И тут даже не удосужившись постучать в кабинет ворвался один из помощников Камаза. Плешивый, с серым лицом матерого сидельца, этот штымп вызывал у бывшего контрразведчика чувство острой неприязни. Однако то, что тот поспешил сообщить, заставило забыть про мелочи.

Все, все. Понял, работаю. - Максим Геннадьевич выхватил трубку и торопливо набрал короткий номер.

Прапор из разведбата, прошедший три компании, выполнял в новой епархии Макса именно такие, особые поручения.

- Гриша, - сказал Макс, когда тот по-военному четко представился в трубке. Слушай приказ: Сйчас подскочишь к ребятам, они у Автомобилиста служат, покажут объект. Надо быстро и аккуратно его заснять и отправить в проявку. Все понял? Главное, не засвети пленку. Кадр очень ценный.

Прослушки бывший чекист не боялся, шифровался, скорее, по привычке. Отдав распоряжение, связался с «Камазом» и попросил выручить людьми. Хотя он и был уверен в навыках опытного вояки, но… «Девчонка может начать дергаться, устроит шум. Лучше уж наверняка. С гарантией. А что подумает шеф - вопрос третий. Главное - дело».

Из больницы Алексей вышел в глубокой задумчивости. Беседа с редактором не задалась. Узнав последние новости, тот побледнел, замкнулся, начал хамить. В общем, потерял лицо.

Оставив Виктора убеждать жену в необходимости исчезнуть из города, Леха вышел из главного входа больничного корпуса и, размышляя о своем, тихо пошел к воротам. Тут его и сработали. Неприметный мужичок, до этого мирно читавший газету, потянулся и ловко ткнул «шокером». Среагировать Леха успел, но подвело Олино тело. Тряхнуло и свело мышцы, а новый разряд вырубил и сознание. В себя пришел быстро, однако только для того, чтобы сообразить: лежит на полу машины, сверху крепко прижимает чья-то, обутая в кроссовку, лапа. Глаза завязаны, руки тоже.

«Взяли меня люди Камаза, это к бабке не ходи. Высветили через контакт с Машей и джип Ахмеда. Сам виноват, расслабился, посчитал людей дурней себя. Закономерно, теперь хлебну горячего», - не подавая вида, что пришел в себя, определил расклад Алексей.

Ехали молча, один только раз сидящий на переднем сидении мужичок отзвонил кому-то, доложил о захвате. Судя по ухваткам и обращению, мужик из бывших. Говорил коротко, без имен, прокололся лишь под конец.

«„Так точно“ братки не говорят. И „до связи“ - не прощаются. По всему - отставник. Основы оперативной работы знает, следовательно, ученый. Все, хватит о нем».

Просчитывать варианты не стал, бессмысленно: «Значит, ждем и терпим».

Наконец, машина снизила скорость и остановилась. Выдернули, особо не церемонясь. Кто-то здоровый взвалил на плечо и поволок. По дороге слегка потискал Олино бедро, но в пределах.

Алексей втянул носом: «Одеколон не дешевый, но и не супер, главное - запоминается».

Уронили совсем мягко. Сорвали повязку с глаз, руки оставили связанными. Чувствительный хлопок по щеке едва не пересчитал все зубы.

«Да встаю я, встаю», - Леха с готовностью захлопал ресницами, всем видом показывая, что жертва очухалась, и незаметно огляделся: «Подвал, бойлер, оборудование. Все дорогое, качественное. Ухожено, чисто». В углу заметил неясный контур человека, стоящего спиной к закрытой плафоном лампе.

«Камаз? Вряд ли. Одет в костюм, выправка, короткая, уставная, стрижка. Точно, контора. А кто у нас лучшие цепняки? Правильно - особисты. Не лает, не кусает, а в дом не пускает. Умный. Оно и понятно, дурака не возьмут. На службе не прижился, это плохо. Умный и не прижился, значит, с амбициями, потому работает на совесть. Такой иголки под ногти загонит и не сморщится. Но до пыток доводить не резон. Я, конечно, перетерплю, но тогда у него появится еще больше вопросов, откуда у девчонки этакая стойкость. Начнет „мотать“ всерьез. Значит, что? Играем. Только бы не проколоться взглядом. Искра проскочит, и готово. Свой своего по глазам узнает», - Алексей подвел итог рассуждениям и глубоко вдохнул, настраиваясь.

Оля слабо дернулась, срывающимся голосом попыталась крикнуть… - Короткий удар по затылку ткнул носом в диванную подушку.

«Не больно, но обидно. Для девчонки достаточно, - Леха, сделав поправку на свое нынешнее естество, попытался изобразить страх. - Замолчим, взгляд испуганный, голос в дрожь, горло перехватило».

- Слушай внимательно, подруга, - начал разговор мужчина, - говорить будем долго, поэтому, не ори, а послушай.

- Кто ты? Откуда. Как оказалась на хате, в Останкино? Все… пока.

«Кто, кто? Конь на лыжах», - времени выстроить правдоподобную версию не было, поэтому рассказ Ольга начала издалека, с Краснодара. С того, как приехала в Москву, как нашла фирму Ахмеда. Изложила и то, что случилось дальше, в деталях.

«Слушай, слушай, это тебе не диссидентов наркотой обставлять. А про групповуху не хочешь?»

Наконец, подошла к главному. Голос сорвался, зазвучал с дрожью. Дескать, решили бандиты напоследок еще раз попользовать и в ванну отправили, я ведь у батареи трое суток просидела, а по нужде не отпросишься. Вот они, извращенцы брезгливые, в ванну и загнали.

«Верит, нет? Пойди тут разбери. Я бы поверил, почти. Ладно. Врем дальше». - Леха жалобно ойкнул, отполз на краешек дивана. - Слышала стук, удары. В щелку глянула. Человек, в черной куртке. Открыл ему Руслан, повернулся спиной, тот его по затылку и стукнул.

- Стоп, - прервал слушатель, - он что, его знал?

- Кто?

- Ну, Руслан, вошедшего.

- Да. Похоже. Впустил ведь.

- Дальше, - распорядился зануда.

- Он в комнату зашел, а Руслан у порога остался лежать. Потом выстрел, один, второй. Кому-то приказал на пол сесть. Я ждать не стала. Выскочила потихоньку из ванны, а там на полочке барсетка Ахмеда лежит, ее прихватила и в дверь. В подъезде глянула, нашла ключи от машины. На ней и уехала.

- В себя пришла, купила одежду, и остальное, - протараторила пленница, сбивая внимание.

- Значит, мужика этого ты в лицо не видела?

- Нет, не заметила, он спиной стоял. Невысокий такое, волосы короткие.

Максим Геннадьевич уперся взглядом в лицо Ольги: - Рассказывай, что дальше.

«Что дальше, что дальше? О-хо-хо. Дальше сказка сказывается, и чем дальше, тем страньше, - это Алексей пробормотал уже про себя, в раздумье. - Не сходится много, а после очередного эпизода куда больше вопросов появится. То ли дело Штирлицу. Где мог залапать чемодан? А коляску нес. Спросите, у кого хотите. - Ну, извини тогда. С этим горлохватом такой номер не пройдет. Расколет, и скоро. Значит надо форсировать».

И хотя при захвате Олю, конечно, не забыли обыскать, один козырь в запасе у Лехи все же остался.

«…Слабо им наши женские ухватки пробить», - горделиво усмехнулся про себя разведчик.

Делая вид, что поперхнулась, Оля жалобно спросила воды.

«Ясное дело, не верит. Непонятно тогда, почему тянет? - заключил Алексей, наскоро проанализировав поведение противника. - Играется. Надоест, пентотальчиком уколет, и всех дел. Вот удивится, когда правду услышит. Наверняка решит, что препарат просроченный попался».

Несмотря на критичность ситуации, он поймал себя на мысли, что на удивление спокоен.

«Тело ее я этим уродам курочить не дам. Порву, кого смогу, а там по легкому и успокоят, - твердо решил он. - А если повезет, то и сам… Но самому - это в последний момент нужно. Терять нам нечего. Девочка все, что могла, потеряла, а меня, считай, вороны доели. Значит, повоюем. Хорошее настроение, бойцовое. С таким настроем на горке бы не взяли. Там я один был, на работе, здесь - другое дело. Ой, ребята, на вашем месте я бы еще троих подтянул, для страховки. И то, хватит ли?»

«Пора», - Девушка потупилась и сжалась в комочек.

Максим Геннадьевич опустил пустой стакан на столик, постоял, качаясь на носках модельных туфель, как видно, принимая решение.

Поняв, что тянуть дольше нельзя, Алексей резко выдохнул, сосредоточился и… старательно испортил воздух.

- Ой, - пискнула Оля, - живот, скрутило. Ой, не могу!

Понимая, что реакция на непроизвольный страх проявляется именно таким образом, хозяин только поморщился. Кивнул надзирателю, приказав отвести пленницу в сортир. Здоровяк легко ухватил Олю за ворот, и толкнул к дверям. Идти оказалось недалеко, из подвала на первый этаж. Конвоир отворил дверь, бегло осмотрел помещение, в котором не было ничего, кроме рулона бумаги и унитаза, и посторонился, запуская девчонку в клозет.

«Дилетант, он и есть дилетант. Спец, тот бы наверняка следом вошел. - С облегчением усмехнулся Алексей, высвобождая из пристегнутых к голени ножен, клинок. - Ничего личного, но за это чистоплюйство тебе придется жизнью ответить».

- Дяденька, - жалобно окликнула Оля стоявшего за дверью сторожа, - здесь вода…

Амбал осторожно просунул в дверь голову но, увидев, что Ольга стоит к нему спиной и, заглядывает в унитаз, расслабился.

- Чего там еще? - брезгливо поинтересовался вертухай, - с перепугу обоср…

Закончить не успел. Пошла работа. Леха крутанулся, вкладывая в удар всю энергию движения.

Здоровяк хрипнул, удивленно открыл рот, но продолжил движение.

Нож успел вонзиться в грудь не менее пяти раз прежде чем Леха добился нужного результата. Это в кино люди падают с одного шального тычка перочинным ножом. В жизни надо бить до последнего. Чем больше, тем лучше. Маленькая ладошка зажала рот сползшему на пол охраннику, гася предсмертный хрип.

«Извини, - вытер Алексей лезвие о куртку покойника, - но я тебя к ним на работу не гнал. Сам выбрал».

Жалости к убитому не было, приходилось, знаете, сталкиваться с подобными кадрами. «Такой туповатый, исполнительный кадр, ежели прикажут, и по частям нашинкует, и кожу на ремешки со спины спустит. Война есть война».

«Оружие - как и положено, в оперативке. Как же иначе, секьюрити и без ствола. „Иж“, но полностью снаряженный. Все, время пошло».

Мимоходом глянув на себя в зеркало, и, не заметив на одежде особых следов крови, тихонько приоткрыл дверь.

«Никого. Отлично. Минуты три, а то и пять, в запасе имеем», - Оля неторопливо двинулась по коридору.

За поворотом увидел лестницу, ведущую на второй этаж, около нее стоял мелкий сопляка с бритым черепом. Пацан крутил в руках четки, изображая ими нож-бабочку.

- Камаз там? - кивнула Оля наверх. - Его Данилов зовет.

- Нет, он на веранде, - автоматически отреагировал «шестерка». - Погоди. Какой еще Данилов?

Посыльная отмахнулась: - Не твое дело.

Сделав шаг к выходу на просторную, укрытую зарослями вьющихся лиан, террасу, Леха, прикинув, в каком углу может находиться объект, рывком проскочил дверь и перекатом, преодолев в прыжке добрых три метра, вынырнул возле у плетеного кресла, в котором дремал мужичок в спортивном костюме.

Девчонка шагнула за спину и, ухватив левой рукой за короткий чуб, блокировала движение рук. Нож плотно зажал горло: «И впечатляет, и не заорет сдуру».

Выпучив глаза, Камаз потянулся встать. Громким шепотом, одновременно усилив нажим, в самое ухо предупредила: - Сидеть, прирежу.

Кожа лопнула от нажима отточенного клинка.

- Все, все, - урка благоразумно вернул руки на подлокотники. - Что тебе надо?

Фразу Алексей произнес медленно и разборчиво, делая поправку на состояние жертвы: - Скажи охране, пусть подгонят машину. Мы с тобой отъедем. Если все будет как надо, через пять километров тебя отпущу. Начнешь дергаться, пристрелю.

На сдавленный крик хозяина в беседку влетел давешний пацан.

- Машину подгони, - хрипло приказал Камаз.

Струйка крови, текущая по шее хозяина, впечатлила бойца лучше всяких слов, и, не задавая больше вопросов, он кинулся во двор.

- Прикажешь всем стоять ровно, особенно - «Особисту». Еще одно, предупреди их. За нами не гоняться. Увижу хвост, отрежу руку, - девчонка мило улыбнулась. Уточнила: - Тебе - руку.

Вернулся посыльный, доложил: - Готово.

Он с любопытством обвел глазами веранду и снова исчез. Прижав ствол к плешивому затылку, Леха вытянул узенький ремешок. Прихватив руки пленника за спиной, обмотал другой конец вокруг шеи.

Во дворе одиноко стоял «Мерседес», чуть поодаль, рассредоточившись и выставив стволы, залегли охранники. Из-за угла сарая высунулась самоварная труба гранатомета.

Алексея разобрал смех: - Камаз, скажи ты им, пусть не позорятся. Что за детство?

Заложник сердито засопел носом, но промолчал, не дав сорваться с языка резкому слову в адрес наглой девки.

Не торопясь, преодолели десяток метров от дома к машине.

Ольга спряталась за спиной стреноженного авторитета, контролируя его движения нажимом ствола в бок.

Открыв дверь, шмыгнула на сиденье и рывком, без церемоний, прямо за пояс втащила задохнувшегося пленника в салон. Захлопнула дверцу и тут же, рукояткой пистолета, выключила жертву.

Камаз ткнулся носом в боковое стекло. Однако глубокая тонировка скрыла столь варварское обращение с заложником от глаз охраны.

«Мерседес» тронулся мимо застывших телохранителей и начальника охраны.

Как ни подмывало Леху приоткрыть окно и влепить шустряку пулю в колено, но пришлось сдержаться.

Не обремененные интеллектом соратники Камаза могли отреагировать агрессивно.

Алексей гнал машину, поглядывая на завалившегося к дверце Камаза, и прикидывал, как его потрошить. Допросить было необходимо, но дорогая машина наверняка имела систему слежения, поэтому остановиться на достаточное для беседы время не получится.

«Что ж, будем говорить на ходу». - Он застегнул ремень безопасности на безвольном теле и похлопал бандита по щеке: - Подъем.

Пассажир открыл глаза и осторожно пошевелился, проверяя крепость вязок.

- Не выйдет, - охладила его надежды девчонка. - Сиди тихо и отвечай на вопросы.

Авторитет грубо выругался, вспомнив ее родителей. Затем перешел к конкретике. Угрожать не рисковал, но намеками пытался запугать, конкретно.

- Что это за история с оружием и федералами? - невозмутимо поинтересовалась Оля, следя за дорогой. - Возражения не принимаются. Ты видел результаты допроса Ахмеда и его шестерок, поверь, рука не дрогнет,

Камаз сидел молча, глядя на пролетающие мимо столбы.

- Тебя предупредили, ты не послушал, - коротко размахнувшись, Алексей ткнул острием ножа в локоть вывернутой руки пленника. Если знаешь куда ударить, боль невыносимая. Реакция на нерв разрывает руку и всю половину тела от макушки до ноги. ВТеперь кровь текла не только из пореза на шее, но и по руке.

- Слушай, кончай партизанить, так на кровопотере загнешься, - пошутилабелобрысая ведьма.

- Что ж ты за тварь такая?! - с ненавистью выдохнул Камаз.

- А ты весь в белом? Пойми, ответить придется. Только, когда ты заговоришь по принуждению, легче будет добить, чтоб не мучился, - Леха глянул в зеркало: «Сопровождения пока не видать, но это дело времени. Появятся, не усидят».

Вопрос пришлось повторить дважды. Скрипнув зубами, Камаз бессильно плюнул кровью в лобовое стекло и начал рассказ. Про контейнер с оружием, про засаду. В общем, все, что знал. А когда авторитет, между прочим, обмолвился, что снайпера сдали два раза, сначала чужие, а потом свои, то желание прекратить допрос стало у Алексея почти невыносимым. Наконец, «язык» замолчал, на лбу у него выступили бусинки пота.

«Нужно заканчивать, скоро пост ГАИ». - отстраненно подумалось Алексею.

- А ведь ты с этим снайпером сейчас рядом сидишь, - без эмоций произнесла девчонка.

Невероятно, но авторитет поверил и от того посерел еще больше. Дернулся, пытаясь достать ее головой. Лехе осталось только выставить клинок. Лезвие вошло точно между ребрами, пробив сердце. Откинувшись на сиденье, бандит коротко всхлипнул, попытался вдохнуть мгновенно посиневшими губами и замер.

Он сидел на пороге машины. Пахло травой, прелостью. Запахи осени, такие мирные и настраивающие на лирический лад, никак не вязались с этой кровавой суетой, в которую его затянула неудачная реинкарнация.

Задумчиво подбросил на ладони маленький шедевр компьютерной техники, найденный в кармане бывшего авторитета, с наслаждением вдохнул прохладный осенний воздух.

Невесело хмыкнул и, стряхивая расслабленное настроение, хлопнул в ладоши.

- Рота, подъем, - рявкнул Леха голосом старшины Пилипенко.

С верхушки сорвалась одинокая ворона, каркнула, ругаясь на шебутного соседа, и, тяжело взмахивая крыльями, полетела к трассе.

«Пора и мне». - Леха поднялся и, сбивая сухую траву, двинулся к трассе.

А через пару минут, остановив попутку, Оля ехала в город, вполуха слушая веселую болтовню водителя случайных «Жигулей».

Паренек записал неизвестно чей телефон и довез Ольгу к самому подъезду.

Маша оказалась дома. Хотя, по идее, должна была свалить куда подальше.

- Где была? - встретила она Олю риторическим вопросом. - За что тебе деньги платят?

«Что ты будешь. Домохозяйка, а „гонору, как у комиссарши“, - усмехнулся Леха. - Положим, денег мне еще не заплатили, и похоже вряд-ли о такой малости вспомнят. Ну, да бог ей судья».

Не обращая внимания на взбалмошную дамочку, Оля собрала свои вещи, проверила документы.

- Ты куда? - остановила ее Мария.

- Послушай, я тебе русским языком сказала: - Нужно исчезнуть. Муж повторил. Что, совсем тупая? Сама жить не хочешь, дочку пожалей. Последний раз говорю. Бежать нужно. Немедленно. Через час, максимум, придут люди, которые, прости за пошлость, из тебя дуршлаг сделают. Ты что, мазохистка? - Ольга двинулась к выходу.

- Подожди, стой! - визгнула хозяйка. - Мы с тобой.

- Лиза, - крикнула она дочери, - собирайся, поедем к бабушке.

«Господи, снова здорово. Как вы меня достали».

- Давай так, - Алексей задумался. - Схожу за машиной, а вы собирайтесь. Посигналю, спускаетесь вниз. Только не к матери, вспомни каких-нибудь знакомых. Желательно, не в Москве, а в пригороде. Барахло не бери. Документы, деньги. Все.

Оставив их собираться, прогулялся на стоянку. Машина была на месте.

«Ох, не дело. Не дело. Сто к одному белобрысый, по своим каналам, ментов наверняка озадачил. Теперь первый гаишник тормознет. Но не бросать же девчонок? Люди покойного сейчас в таком раздерганном состоянии, что не дай бог им в руки попасть. Жалко. И ее, дуру, и дочку. Попробую вытащить».

Перекрестившись, подал авто назад в полумрак растущих вдоль забора деревьев, заглушил двигатель и тихонько прошел к подъезду. Вроде спокойно? Однако, в окне третьего этажа шевельнулась тень.

«Мужик, судя по габаритам?» - Алексей осмотрел двор внимательней и зацепился взглядом за стоящую в ряду «спящих» машин «Шеви-Ниву» с громадным, хромированным кенгурятником.

«Маска, маска, а ведь я тебя знаю. Точно, возле дома у Камаза такую видел. Пойду проверю», - Леха скользнул вдоль баков с мусором и вынырнул в мертвой зоне, чуть позади шедевра российско-американского автопрома. В машине, больше смахивающей на «Оку»-переростка, чем на джип, кто-то сидел. Девушка постучала в стекло и заблажила пьяным голосом малолетней оторвы: - Мужчина, угостите даму сигареткой.

- Да пошла ты… - отмахнулся тот, не сводя глаз с окон.

- Хам! - Оля коротко ткнула сидящего стволом в висок. - И разиня.

Водитель завалился на пассажирское сидение.

«Почему от субтильной девочки никто не ожидает подвоха. Наверное, чистая психология? - размышлял Алексей, приоткрывая дверцу и, тихонько дергая застревающее в узком проеме тело. Добивать не хотелось: - Что я, зверь, что ли. Еще разок по кумполу, и на полчаса глубокий наркоз обеспечен».

Сев за руль, приготовился ожидать: «В доме шуметь не станут. Скорее всего, меня ждут. Маша, наверняка, им все рассказала. Это понятно - своя рубаха, как говорится, ближе… Только теперь, как я понимаю, их должны будут на базу отвезти, и допросить с пристрастием».

Не прошло и часа, как засадные хлопцы двинулись вниз. Снова мелькнул силуэт в окне, потом свет погас.

Леха скользнул из кабины и притаился в тени. Через минуту процессия вышла. «Лиходеев» и впрямь оказалось трое: «Жаль, Особиста нет. А вот мужичок знакомый. Прапор, сука умелая. Значит, его и надо валить первым.» Алексей сдвинулся в сторону, меняя приоритеты. Едва фигуры приблизились, открыл огонь. Выстрелы слились в один трескучий хлопок. Ошеломленные развязкой, Маша и Лиза застыли возле корчащихся на асфальте боевиков.

Наметанным глазом Леха определил: «Добивать некого. Все трое с дырками в голове. Ну, что поделать, не их сегодня день. А ведь куда проще. Отзвони водителю, убедись, что все чисто. Пришлось бы мне тогда в квартире погром устраивать. С неясным результатом. А так, все ровно». Открыл дверцу и втолкнул подопечных в салон. Маша судорожно втягивала воздух, борясь с дурнотой. А вот в глазах дочки, как ни странно, проявился огонек восхищения.

«Вот они детки-то, ничего святого, - посетовал Алексей. - „Никиты“ разной насмотрятся».

Аккуратно освободил пленниц от оков и строго наказал: - Хотите жить - ни звука, нервы потом, - не отошедшие от потрясения они сидели, прижавшись друг к дружке.

«Вот и хорошо, молчат и ладно», - вытащив из кармана водителя бумажник с документами, завел мустанга Тольяттинского розлива и тронул прочь.

Наконец Маша заговорила: - В Одинцово, - глядя на Ольгу с животным страхом, попросила она.

«Еще бы, кто я в ее глазах? Безжалостная убийца. А то, что эти нелюди за их жизнями пришли, понимает? Ох, вряд ли. Вот, когда они всем коллективом ее и дочку, перед тем как закопать, на хор поставят, тогда сама в горло будет готова вцепиться, да поздно».

«Хотя, что тут мудрить. Душегуб я. Какие ни есть, они ведь люди. И душа у них должна быть, другой вопрос - какая».

«Отставить. Устроил здесь», - осадил себя Алексей.

Высадив пассажирок у новостройки, кивнул на прощание и собрался отъезжать.

Неожиданно Мария нагнулась к окошку и тихо, нерешительно произнесла: - Спасибо, Оля. Не знаю, кто ты, но спасибо. Храни тебя Господь.

Они ушли, а Леха двинул машину в ночь.

Спать ему пришлось в салоне. Повертелся в неудобном кресле, кое-как устроился и задремал. Навалились воспоминания. Его, Лехины. Понемногу вытесняя реальность прожитого дня, словно кадры старого фильма, где он - в главной роли.

Военкомат. Стриженый наголо призывник стоит перед комиссией. Седоватый полковник решительно закрывает папку с его делом и веско произносит: «Годен. Во флот».

Глава 4. Позывной «Викинг»

Армейская романтика исчезает после трех дней службы. Разом и навсегда. Рев сержантов, стриженые под ноль головы новобранцев, казарма, ароматы сырых портянок.

Все бегом: бегом умываться, бегом в столовую, бегом на построение и только «строевые» шагом, хотя тут вот лучше было бы бегом.

День за днем, подъем-отбой. Подъем-отбой. Глядь - вот и неделя пролетела, вторая, и вот появилось легкое понимание этого бардака.

Что-то злит, коробит, но уже становится привычным и потому не страшным.

В элитные части Алексей не рвался. Он вообще с удовольствием сачканул бы от «почетной обязанности и долга». Но проходной балл в университете был такой, что поступить честно не стоило и мечтать. Итог - Повестка, военкомат, ПТК со странным прозвищем «холодильник». И вот: «Через две весны, через две зимы».

Слова популярной тогда песни отзывались нехорошим предчувствием этих зим и весен.

В десант попал случайно. Расписанный в ВМФ, он ждал вызова от своего «покупателя», сидя на лавочке возле площадки, где с высоких ступеней выкрикивали фамилии новоявленных воинов.

«Какой смысл давиться в толпе? - размышлял призывник. - Если нужен - найдут».

Когда рядом присел офицер, он даже не повернул голову, дисциплина еще не въелась в сознание.

- Эй, воин, спичку дай, - попросил сосед. - А что не там, «купили» уже? - кивнул головой военный, прикурив.

- А чего толкаться, услышу, - Алексей глянул на собеседника.

«Ого, десант». - По экранам только прошел забойный фильм про десантуру, и ореол романтики веял над всем, связанным с полосатыми тельняшками и голубыми беретами.

Он присмотрелся. Не многим старше его этот лейтенант. Сам Леха призывался на два года позже сверстников, дали окончить техникум, поэтому выглядел почти ровесником офицера.

Здоровьем и силой Алексея природа не обидела, а спортом он занимался с детства. Русый чуб, рост за метр восемьдесят, широкие плечи. Белозубая обаятельная улыбка. Лейтенант перехватил взгляд новобранца.

- Земляк? - разглядел он на рукаве стройотрядовской ветровки эмблему Новосибирска.

- Наверно, - пожал Леха плечами.

- Где жил? - поинтересовался сосед.

Оказалось, что до службы «летеха» учился в соседней школе, отыскались и общие знакомые: Местные знаменитости района. Уже через пять минут Виктор, как назвал себя лейтенант, предложил: - Слушай. Фактура у тебя соответствует. Парень, как вижу, не глупый. Пошли к нам. В ВДВ. Чего тебе на флоте три года ботинки рвать.

Алексей, всей душой согласный, что три года - это всяко не два, раздумывать не стал. С готовностью сообщил фамилию, номер команды и, слегка волнуясь, закурил в ожидании. Решилось быстро.

- Иди в казарму, - скомандовал, вернувшись из штаба, офицер. - Завтра в десять - здесь, - он ткнул пальцем на знакомую скамейку. - Ну, все, «земляк», поздравляю. С десантом тебя, - лейтенант хлопнул новобранца по плечу.

И вот уже три недели Леха служил в десанте.

Учебка, она и у космонавтов учебка. «Строевые», уставы, наряды, опять строевые, постоянное чувство голода, бег на физзарядке, бег с выкладкой, бег просто так…

Алексей постепенно втянулся. Понятно, не получал удовольствия, но и тягот, особых, не испытывал. Помог характер, спокойный и рассудительный.

«Значит, так надо, „гражданку“ из нас выбить, - смеялся он про себя, прыгая после отбоя с коечки, по команде орущего сержанта. - Стресс выбивают стрессом».

Наступила дата присяги. Отстояв на плацу положенное, и прокричав заученный наизусть текст, они перешли в надежные лапы Вооруженных Сил.

А на следующий день его вызвал командир роты.

Само по себе, это - событие. Командир роты новобранцев не замечал в упор, и вызов к нему значил, что за бойцом числится не просто нарушение, а по меньшей мере настоящий Проступок.

Алексей, чувствуя себя невинно осужденным, вошел в кабинет и, бросив ладонь к виску, рявкнул, докладывая: - Товарищ майор, рядовой Бессонов по вашему при…

Однако, вместо командира, за столом сидел немолодой офицер, в звании подполковника. Форма почему-то смотрелась на нем чужеродно. Словно на переодетом гражданском. Уставная фуражка с покосившейся кокардой. Ни один офицер не станет терпеть такое издевательство над головным убором. А тем более подполковник.

«Как известно, „шитые“ фуражки - привилегия старших офицеров, и носить уставной котелок?» - Алексей перестроился и продолжил доклад: - Рядовой Бессонов по вашему приказанию прибыл.

- Ладно, не ори, - остановил подполковник.

- Садись, - ткнул пальцем, указывая на стул.

Алексей сдернул берет и присел на край, готовый при первой необходимости вскочить.

- Размазывать кашу по тарелке некогда. Перейду к делу, - офицер достал папку. - Предлагаю вам, рядовой Бессонов, службу в подразделении ОсНаз.

Алексей невольно усмехнулся, вызвав удивление собеседника

- Странная реакция, - насупился подполковник. - Объяснитесь, солдат.

Алексей смутился, потом честно ответил: - Когда я, на «призывном», услышал короткое слово ВДВ - это значило два месяца бега и строевых занятий. Вот и подумал: «Сколько месяцев строевых означает такое длинное слово?»

Подполковник хлопнул ладонью по зеленой ткани стола и оглушительно захохотал.

- Ай, молодца. Ну, молодца, - повторил он, отсмеявшись. - Впервые слышу такой ответ. Парень, мы споемся.

- Я командир роты, набираю личный состав. Честно скажу, твое дело смотрели психологи, поэтому, в том, что ты согласишься, не сомневались. Но, вот что отреагируешь именно так, психологи не сказали.

Строевых будет мало. Это я тебе обещаю, а вот всего остального хлебнешь полной ложкой. Детали, извини, сообщать пока не имею права, но одно скажу, служба в самый раз для тебя. Романтики у нас долго не задерживаются. Работа мужская, тяжелая, грязная. Решай.

- Товарищ подполковник, наверное, психологи знают лучше. Я согласен, - Алексей, действительно, не имел ничего против нового предложения.

Служба в десанте, по его пониманию, мало что могла ему дать.

«Если быть, то быть профессионалом, а при таком обучении и загруженности хозяйственными работами стать профессионалом невозможно. Каких высот можно достичь, если за два с лишним месяца обучили только тянуть ногу?»

- Это хорошо. Но твое желание - полдела. У нас строгий отбор, - продолжил офицер. - Не очень сложный, но специфичный. Вот, к примеру, ты - молодой боец, для тебя любой офицер - это царь и бог. То, что ты сумел перестроиться и доложить, это плюс. Что среагировал на предложение с юмором - тоже и так далее. Самое невинное задание может оказаться проверкой, поэтому, будь внимателен.

- Значит, договорились, - он поднялся, протянул руку: - Зовут меня Василь Кириллович. Прозвище в части скажут. Завтра тебя вызовут. Ну и, естественно, никому ничего. Бывай, Алексей Бессонов.

Новая служба началась с испытаний. Тряской. Его и бойца из соседнего взвода погрузили в кузов бортового «Урала» и повезли.

Ехали долго. Сержант разговорчивостью не страдал. Он сдвинул берет на глаза и задремал, не обращая внимания на дикие рывки и подпрыгивания.

Водитель гнал, как на ралли. Пока шли по трассе, было терпимо, но когда дорога стала похожа на стиральную доску, а водила почти не сбросил скорость, стало тяжко.

Но, добрались. Военный городок оказался небольшим. Три казармы, учебный корпус, штаб, полоса препятствий, парашютная вышка.

И все это в окружении вековых сосен. На этом сходство с учебкой и лагерем закончилось.

Сержант привел их в казарму и, показав две койки, буркнул: - Спать здесь будете. Рундуки сдать в каптерку, дальше по распорядку.

И ушел. Настроенный на пристальное внимание старослужащих, Леха удивился тому, что никто их не встретил.

Только из каптерки появился толстенький, флегматичный солдатик.

Баталер отобрал вещевые мешки и «парадку», взамен выдал застиранную п/ш.

- Устраивайтесь, бойцы, - он весело подмигнул. - Не дрейфь, босота, не съедят.

Действительно, не съели. Легкую издевку считать за дедовщину смешно. Каждый занимался своим делом и к новичкам не лез. Они попали в набор одного года, и стариками были только заместители командиров взводов.

Отбор начался с кросса. Их, команду тридцать пять новобранцев, гнали три сержанта. Темп они взяли такой, что даже сами, как заметил Алексей, к концу задохнулись. Бессонов, имевший первый разряд по пятиборью, пробежал нормально, вперед не лез, но и не отставал, держался в середине. Однако после кросса пошло издевательство над организмом.

Остановив их в распаханном поле, сержант отдал приказ: - По-пластунски, вперед.

После десяти метров беречь форму стало бессмысленно.

Преодолев вспаханный участок, рванули. Сержанты уже не подгоняли, а просто бежали рядом.

«Отрезок пять километров, - как понял Алексей. - Гоняют кругами».

Снова пахота и снова ползком. Он насчитал пять кругов, команда растягивалась все больше и больше. Отставших не ждали. Наконец, пытка кончилась. Резкая команда - в одну шеренгу становись. Перекличка.

- Иванов, Петров, Сидоров, - отозвалось семнадцать. Отставших списали в тот же день.

«Сурово», - усмехнулся Леха. Ему это испытание далось не сказать, что просто, но не на пределе. Однако следующий день принес совсем другие тревоги. Началось все обыденно. Их вывели на полигон и приказали пройти по широкой доске строевым шагом, инструктор засек время. Недоумевая, Алексей промаршировал, как и все. Но, когда поступил приказ забраться на пятиметровую лестницу, где была установлена такая же доска, и промаршировать по ней, в животе стало пусто.

Кажущаяся невысокой конструкция сверху смотрелась пятиэтажкой. Шаг, которым испытуемые проходили по доске, назвать строевым мог только отъявленный льстец. Один из курсантов просто лег на доску, и снимать его пришлось сержантам.

«Не дождетесь, - Алексей выдохнул и, когда подошла его очередь, резко скомандовал себе: - Доска на земле, вперед».

И почти не глядя, удерживая срез краем глаза, прошагал, казалось, даже быстрее, чем на земле.

Инструктор крякнул и занес время в журнал.

«Отходить» Леха начал позднее. Загнанный вглубь страх вышел наружу, когда возвращались с полигона. Ноги задрожали, бросило в пот. Однако никто не заметил.

На доске отсеялось двое. К концу недели из двадцати осталось трое. Утром их вызвал командир роты, уже знакомый Василий Кириллович. По кличке «Груздь», как выяснилось, фамилия Грибов.

- Справляешься? Я знал, что ты пройдешь, - он пригласил сесть.

Теперь, взамен мешковатого кителя, на нем был выцветший комбинезон цвета хаки с множеством карманов и берет, заломленный на ухо.

- Поздравляю. Молодец. Показатели хорошие, но это только начало, расслабляться не советую. Готовим мы, как ты, наверное, понял, диверсантов - разведчиков, причем именно в таком порядке. А также снайперов, - он прошелся по кабинету, однако старый паркет даже не скрипнул. Помолчав, добавил: - На занятиях тебе объяснят, что это, и с чем едят. Рота у вас пока учебная, но все инструкторы воевали и могут научить не только книжным знаниям. Старайся вникать. Все на занятиях не освоишь, курс громадный.

- Вопросы? - он поднялся. - Тогда вперед.

Занятия, тренировки, снова занятия и бег, бег, бег. Как будто из них готовили в первую очередь марафонцев. И все же молодой организм восстанавливался быстро. Появились и приятели. Особенно Алексей сошелся с рыжим пареньком, одним из тех, с кем он ехал на полигон.

Вовка Сидоров - крепкий как боровик, смешливый, находчивый сибиряк, простоватый, но в то же время с легкой крестьянской хитрецой. Его сложно было увидеть сидящим. Живчик вечно с кем-то спорил, загорался, быстро остывал, подначивал. Алексей же - спокойный и неторопливый, выглядел его полной противоположностью. Мог подолгу всматриваться на занятиях по маскировке в складки местности и, на все уговоры приятеля начать действовать, отвечал: «Успеется». Иногда они даже ссорились, но дольше часа Вовка не выдерживал и шел мириться.

- Эх, Алеха, - мечтал Вовка, - вот бы сейчас в увольнение пойти. Берет, тельник, - все девки наши.

- Ага, ты этот берет заслужи еще, - тормознул мечтания Алексей.

- Приземленный ты, Алексеич, человек, уж и помечтать нельзя, - злился приятель.

Три месяца пролетели быстро. Наступил день первого прыжка. Психовали, конечно, все.

Вовка, оживленный даже сверх обычного, чуть ли не носился по казарме, Алексей сидел молча и просматривал конспекты.

- Я слышал, после прыжков увольнительную дадут, - притащил очередную сплетню приятель.

- Вовка, достал. Куда? От нас до ближайшего поселка сорок километров. Кто нас повезет? В лучшем случае, в культпоход съездим. В кино и назад.

- Тоже неплохо, - соглашался приятель.

Первый прыжок описать сложно. Постные лица сидящих вдоль борта товарищей, мерный гул двигателя, полумрак грузового отсека транспортного борта. Мерзкий вой сирены, сигнал на сброс, ледяной поток воздуха. Алексей, зацепив карабин, двигался следом за приятелем. У самого люка заметил, что того заносит к поручню.

Инструктор, провожая очередного бойца, отвлекся и на них не смотрел.

«Прихватило, - понял Алексей, - сейчас вцепится, не оторвешь». Он, опережая движение руки, толкнул друга в люк. Сам шагнул следом.

Занятый приятелем, не то что забыл испугаться, как-то проскочил момент выхода и сообразил, что летит, падая в бездонную яму.

Но тут по спине отброшенный тугой волной шелка хлопнул клапан ранца. Забыв обо всем, он смотрел на раскинувшийся до горизонта зеленый фон леса, стальной блеск петляющей реки. Приземлился удачно, спружинил набок и погасил купол. Почти не протащило.

Свесив ноги, они сидели на краю парашютной вышки.

- Алекс, - приятель чуть повернулся, опасаясь смотреть вниз. - Я высоты с детства боюсь. Что-то надо делать, каждый раз меня выталкивать никто не будет, а прознают отцы-командиры, отчислят вмиг.

- Ну, все боятся, - Алексей пожевал губу. - Я тоже боюсь, что теперь, всех из отряда гнать.

- Ты не поймешь, - Вовка печально вздохнул.

Они залезли на вышку специально. Первый раз, наверху, страх зацепил так, что похолодело в ступнях ног. Однако, сев на край и посидев минуту-две, заметили, бояться словно надоело, страх стал подконтрольным. Еще через пару дней они могли сидеть уже спокойно. А сегодня даже Вовка сумел оторвать руку от перил и повернуться к собеседнику. Вот тут их и застукал товарищ Груздь.

- Але, бойцы, - неслышно подойдя к вышке, он задрал голову и разглядывал их с нескрываемым любопытством.

- Вы что там, как мушкетеры, заговоры устраиваете? Ну-ка, слезайте.

Застигнутые врасплох, солдаты начали подниматься.

- Э, нет. Куда? - остановил командир. - По перекладинам вниз. Что, слабо?

Командир явно не шутил. Какие шутки. Добряк Вася, как звали его в части, прошел три войны и немыслимое число командировок, где, понятное дело, не мед собирал. Поэтому, когда он просил, его слушали.

Деваться было некуда. Алексей посмотрел в бледное Вовкино лицо: - Спокойно, - он прибавил металла в голос.

Вовка странно глянул на него и внезапно успокоился.

Он медленно развернулся и, поискав перекладину ногой, завис на вытянутых руках. Нащупав, закрепился и, балансируя, перехватил трубу Присел, зацепился и проделал операцию снова. Алексей последовал за ним.

- Земля, не смотреть на землю, - убеждал он себя. - Командир знает, что делает, мы сможем.

Пятнадцать метров они преодолели за пять минут. А когда, мокрые от пережитого страха, соскочили с последней перекладины, оглянулись, но возле вышки никого не было.

- Алеха! - вдруг заорал Вовка. - Я смог, тудыть его, сумел!!! Сам!

Он упал в траву, глядя на вышку: - Я смог, совсем не боялся, мне казалось, на поясе страховка. Он сел, удивленно глядя на друга: - А ведь это ты мне сказал - страховка.

- Ладно, - Алексей вытер со лба пот, и тоже присел в траву, колени дрожали, но в душе была радость.

Часовой развернулся и неторопливо двинулся в обратном направлении. До угла ему оставалось еще три метра.

Алексей выждал и двинулся в такт шагам противника. Раз, два, три, разворот. Он опустился на корточки, сжавшись в комок.

Маскировочный комбинезон с нашитыми кусками ткани, ветками, листьями, скрывая контуры тела, превратил его в неприметный на фоне кустов бугорок. Пять шагов, разворот. Часовой вдруг остановился и резко обернулся назад.

«Чтоб тебе», - Алексей едва успел прервать движение и замер в полусогнутой позе. Ноги мгновенно затекли.

Часовой внимательно осмотрел прилегающую территорию, поправил автомат за спиной и нехотя отвернулся.

«Раз, два, три», - Алексей, увеличивая шаги, пошел в разбег и на счет четыре, в прыжке, сбил часового с ног и, падая, рубанул ножом по шее, другой рукой успевая зажать рот.

- Готов, - он поднялся и протянул руку: - Вставай, Вова, ты помер.

- Совсем сдурел? - зашипел Вовка растирая шею. - Ладно еще, нож резиновый. А если б настоящий? И вообще, я тебя, кажется, слышал.

- Если слышал, чего не стрелял? - Алексей понимал, что приятель, если и слышал, уверен не был, а открыть огонь по кустам, в которых нет противника - это незачет.

- Надо было стрелять, - хлопнул он друга по плечу, - был я там.

- Ладно, погоди, сейчас я тебя сделаю, - Вовка натянул маскировочный комбинезон, а его напарник двинулся к складу. Занятие по снятию часовых продолжалось.

Среди множества инструкторов и преподавателей в роте был свой человек-легенда. На перекурах бойцы пересказывали о нем слухи и домыслы. Ему подражали и побаивались. Невзрачный, худощавый, а в камуфляже и вовсе щуплый, он совсем не походил на супермена.

Однако, как успел понять Алексей, в разведке такие здоровяки, как он сам, конечно, тоже имеются, но большинство солдат обычного, среднего телосложения.

Вел он предмет, который, как оказалось, считался в спецназе вторым по важности после бега. Предмет назывался - Работа с ножом.

- Нож, это главное оружие разведчика, - сказал на первом занятии Влад. В полном варианте его прозвище было Влад Дракула.

- Почему? - задал он вопрос и сам ответил: - Скрытность и тишина, вот что спасет вас в тылу противника. Оружие, будь оно трижды совершенное, не дает гарантии бесшумности.

- Объяснять почему, думаю, не надо, - он прошелся по залу.

- Нож должен быть продолжением руки. Сейчас модны стали эти боевые искусства. Он косо глянул на сидящего в общей группе Леху, - так вот, нож гораздо эффективней всех ваших прыжков и криков. А сталь, всяко, тверже ладони.

- Во-первых, - он совершенно незаметно вынул нож.

- Доставать его нужно мгновенно - это восемьдесят процентов успеха. В неожиданной схватке побеждает тот, кто первый обнажит оружие, - это понятно? Второе: никаких понтов, вы не в балете. Финты, уклоны оставьте для уличной шпаны. Удар по блокирующей или бьющей руке и добивание. В горло, в лицо или в сердце.

- Второе правило, - продолжил инструктор. - Рукоять ножа расположена по диагонали ладони, причем сила захвата в кольце из безымянного пальца и мизинца. Указательный, средний и большой пальцы лишь слегка придерживают оружие и направляют его в цель…

Они учились выхватывать нож в любом положении, лежа, стоя, в прыжке, с разворота. Сотни, а то и тысячи раз, до полного автоматизма.

Следом пошла отработка удара. На манекене, в спарринге, с резиновыми лезвиями, с настоящими ножами. Влад преподавал и метание ножей, как оказалось, тоже необходимую науку разведчика.

В работе ножом прекрасно зарекомендовал себя Вовка, он неожиданно быстро достиг очень приличных результатов. Техника, простая и надежная, а особенно скоростная работа, позволяли ему справляться с партнерами за две-три секунды.

А вот метание пришлось по душе Алексею. Он интуитивно выбирал нужный замах, и процент попаданий у него был лучшим в группе.

Нож для метания - особый, тяжелая ручка, отверстие для тросика. Но, брошенный мастером, имеет силу, в два раза большую, чем удар рукой, а если учесть, что расстояние для прицельного броска около пяти метров, то преимущества очевидны.

Конечно, тренировки важны, но играют роль и природные способности.

Кому-то дано, и тогда тренировки помогут добиться выдающихся результатов. Алексею было дано. Он метал в прыжке и стоя. Стоя спиной и с переворота, а нож, как заколдованный, вонзался именно в место, куда был предназначен.

Даже Влад, глянув на Лехины достижения, покачал головой, заметив: «Лихо. В цирке большие деньги можешь заработать».

Вроде похвалил?

Дни шли. И каждый из них приносил новые знания: Рукопашка, стрельба, ножевой бой, работа саперной лопаткой, психологическая подготовка.

Психушка… Как прозвали спецпредмет курсанты. Ох, как трудно далась им эта наука, далеко не каждый смог запросто возиться в кровавом месиве растерзанных животных. Возили их и в морги, на вскрытия.

Однако именно после этих занятий отношение к службе у Алексея изменилось. То, что раньше считал просто тренировкой, приобрело свой истинный, зловещий и суровый смысл. Как поступить с заметившим группу разведчиков мирным жителем, или ребенком? Отпустить? Но это гарантированный провал и смерть всей группы. И гибель еще многих и многих солдат. Потому ответ только один, но как осознать, как суметь признаться себе, что это придется сделать?

И Алексей нашел выход. Он определил для себя: Все, что придется делать - это работа. Служба, или говоря высокими словами, крест который ты взялся нести. По незнанию, по недомыслию, из глупой романтики, но это то, что ты должен и обязан выполнить хорошо. Или уходить сейчас, или делать. Решить один раз и навсегда.

Он прошел через этот порог. Теперь тренировался серьезно, в полный контакт, не жалея себя. Ему казалось, если он терпит адскую боль и, готов к смерти, то и сам, при вынужденном убийстве, имеет некое право на это.

Полгода они провели в классах, а с началом лета перебрались в поле. Ориентирование на местности, подготовка следопыта, выживание, топография.

Снайперская подготовка, вообще-то, относится к специализированной и идет после окончания курса общей, но их учили одновременно и этому.

«Вы, ребята, особый случай», - обмолвился командир роты. Чем особый, не досказал.

Причину узнали позднее. События в Афганистане выходили из-под контроля, и ограниченному контингенту Советских войск, завязших в диких горах, требовалось огромное количество снайперов.

Тренировки начали с маскировки. Костюмов в отряде было только два. Для демонстрации. Поэтому каждый шил для себя сам.

Брался обычный комбинезон самого большого роста, на него пришивались куски распоротой ткани, бахрома, делались петли для веток и листьев. Затем пришивался полог, он же «намордник» - кусок ткани, закрывающей лицо. Костюмы получились что надо. Каждый, проявляя смекалку, придумывал что-то свое.

Алексей, нашив на плечах и спине несколько кусков ткани, вставил внутрь тонкую медную проволоку и при ее сгибании куски меняли фигуру до неузнаваемости, причем их можно было изогнуть по месту, приспособив к форме конкретного фонового участка.

Дальше, прятки. Один прячется, другой высматривает. Простенькая детская игра, но от того, насколько серьезно, внимательно отнесется к ней боец, зависела его жизнь. И наконец, пришел черед стрельбы. Но перед этим долгие часы изучения материальной части. Сборка-разборка. «Драгунка» снилась по ночам. Осваивали всерьез.

Выцеливание, спуск, выцеливание, спуск. И так до полного отупния. И вовсе без патронов. Палец должен был привыкнуть, сжиться со спусковым механизмом.

Леха быстро уловил, как выбрать курок и плавно провести его по всем шероховатостям и зацепам спуска. Придумал, а потом отработал способ, ярко представляя, что это не он, а какая-то другая сила давит на его указательный палец, и незаметно для себя производил выстрел.

И вот наступил новый, одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Свободные от вахты солдаты сидели в Ленинской комнате. По телевизору шел «Голубой огонек». Торжественный доклад, прочитанный выдумщиком по политчасти, наконец закончился, и сейчас все с удовольствием разглядывали стройные фигурки девушек танцующих на цветном экране рядом с кудрявым певцом.

- Леха, - негромко произнес Владимир, - а я себе «позывной» придумал.

- Ну? - Алексей, следя за прыгающим по сцене Валерием Леонтьевым, поинтересовался: - Какой?

- «Лютый», - гордо выдохнул приятель и настороженно покосился на товарища.

Понимая, что обидеть можно не только словом, но и интонацией, Алексей состроил соответствующее лицо, помолчал и, наконец, произнес: «А что, нормально. Одобряю».

С тех пор Вовка перестал отзываться на имя, признавая только новое прозвище.

Разбудил Алексея стук в стекло.

- Эй, в джипе!.. - разорялся мужичок в коротком плаще.

Леха передвинул машину и попытался вновь задремать, но сон улетучился.

- Надо же, как наяву? А ведь сто лет прошло, - Алексей потянулся и задумался. Вчерашние события казались далекими, словно были и не с ним.

«И что дальше? Выяснять, кто из моих командиров сволочь? - внезапно почувствовал совершенное безразличие. - Да хрен с ними. Чего добился? Убрал одного бандюгана, так сегодня на его месте трое новых появятся. Найду я ту тварь в отряде? Его что, тоже валить? Тогда и Гену Тверского надо убирать, и остальных, у кого рыло лишь немного подпачкано, чем они лучше?»

Новое состояние переполняло душу. Как-же так, ведь Жизнь прожил, а кроме роты покойников за спиной вспомнить и нечего. Ни семьи ни детей… дерево, и то не посадил. Что после нас останется? Только память. А кто обо мне вспомнит?

Решение созрело мгновенно. Он подхватил сумку, бросил в салон оба ствола и захлопнул дверцу.

«Пропади оно все», - махнул рукой и, не оборачиваясь, двинулся прочь. Сделал пару шагов и внезапно сообразил, что его сознание не одиноко. В голове отчетливо звучали чужие мысли…

Глава 5. А в актрисы слабо?

Ольга медленно оглянулась. В голове пустота, ни мыслей, ни воспоминаний. Ничего. Раннее утро, кругом ни души.

«Как я здесь очутилась? Почему? И где это здесь?» - Ответа найти не смогла, растеряно хлопнула ресницами, почувствовала, как пробежал по спине холодок. Но вдруг появилась новая мысль, четкая, рассудочная. - «Жива, здорова, это главное. Остальное чепуха. Разберемся». И сразу стало легко, спокойно. Просто и понятно, как в том, кажущемся таким далеким, детстве, когда отец брал ее руку в свою широкую ладонь.

Отбросив глупые страхи и сомнения миновала тихий, рассветный парк, вышла к остановке. Автобус со вздохом распахнул забрызганные дорожной грязью двери. Забралась внутрь и устроилась возле окна. Не имея представления, куда и зачем она едет, Оля, тем не менее, точно знала, все будет хорошо.

Неожиданно заметила площадь «трех вокзалов». Не раздумывая, выскочила из салона и двинулась в кассы. А уже через час, сидя в купе, провожала взглядом неласковый Московский пейзаж.

В Питер, так в Питер. Ближайший поезд решил все.

Попутчиков, к счастью, не оказалось, пустое купе.

Разглядывая мелькающий за окнами ужастик промзоны, неожиданно сообразила, что скучает по дому: «Наверное, с ума сходят, а я даже не позвонила. Свинюха! Странно, будто провал в памяти, так бывает, когда дни заполнены рутиной, учебой, например. При желании не вспомнить, что делала вчера, а уж тем более три дня назад. Но тут? Я же вроде экзамены сдавать приехала?»

Ничего не понимаю, - голосом «колобков» из мультика пробормотала она.

Поезд заскочил в небольшой тоннель и, глянув на отразившееся в темноте провала лицо, девчонка обалдела: «Бли-ин! Прическу сменила? Когда? Ох, провалы в памяти, это склероз. И все равно, настроение полета не пропадало. - Мы живы, мы веселы, впереди слава. Разберемся». Ей до ужаса захотелось сладкого. Глядеть в окно быстро наскучило, и остаток пути она с удовольствием проспала, несмотря на музыку, гремящую в поездной трансляции.

Разбудила проводница: «Вставайте, девушка. Белье сдаем».

Наскоро умылась и, оглядев дикой расцветки и фасона топик, решила: «Эту страсть в утиль немедленно».

В Питере она была всего раз и то в детстве, поэтому город казался совсем незнакомым. Запомнились только кони на Аничковом мосту, сугробы, голуби у Казанского собора и Дом книги напротив.

С вокзала, поймав такси, махнула в гостиницу.

«Номера дико дорогие, почти сто долларов в сутки. Но искать съемное жилье, в таком виде, просто бессмысленно. Кто пустит немытую, бомжеватого вида, девчонку в дом?» - первым делом залезла в ванну. Отмокала час. «Господи, так вывозиться? - недоумевала она, отчаянно царапая пятна на джинсах и бурые подтеки на кожаной курточке. - Симпотная, кстати, курточка. Где купила? Ума не приложу. И колечко новое? Странно, что с памятью? Забыть такое. А камешек, вообще, прикольный. Фианит, наверное?» - полюбовалась колечком и, наскоро высушив волосы, кое-как расчесалась.

«Здорово, а мне идет, - крутанулась Оля у зеркала, - диковато, но мордашка высветилась. Еще бы накраситься и барахло поменять - совсем зашибись. Отстирать это, мне кажется, невозможно. Въелось, как не знаю… Кетчуп, что ли?»

«Слушай, Олька, - озадачилась девчонка, - а зачем ты в Питер поперлась? Вроде в Москву собиралась? Да ладно, Питер так Питер, театральные вузы и тут есть». Распахнув сумку, обалдела: «Ой, а деньжищ-то сколько?»

Леха тихонько вклинился в ворох чужих мыслей, якобы припоминая: «Фишки, шампанское», - воспоминания оживил мелкими эпизодами покупок и похода в Салон красоты.

«Казино? Странно, не помню, совсем. Шампанского, что ли, на радостях перепила? А, ладно, не банк ведь ограбила. Здорово как. Можно что хочешь накупить, а еще и домой послать», - защебетала про себя фантазерка.

Наконец, уже спокойно, вынула деньги и пересчитала.

«Надо в банк положить, - твердо решила хозяйственная девочка. - И карточку завести».

«Гостиницу оплатила, на шмотки тысяч пять возьму и на жизнь столько же. Хватит, наверное?»

«Ничего себе, ножики, прямо кинжалы». - Ее пальцы наткнулись на клинки.

«Пусть лежат», - неслышно попросил Алексей.

«Да ладно, пусть валяются», - ответила она сама себе и положила «Осу» назад. С отвращением натянув «стоячие» от грязи джинсы, спустилась в холл. К ее радости, все, что нужно, оказалось в том же здании. И отделение банка и лавки-бутики.

Скоренько оформила счет, расписалась, и кинулась за покупками. В последний момент не удержалась и захватила с собой еще десять тысяч рублей. На всякий случай.

Набрав гору тряпок и умотав себя беготней по примерочным, девчонка отправилась в парикмахерскую.

«Косметику потом выберу, а сегодня хоть так, голову подправлю и ногти сделаю», - размышляла довольная, как стадо диких слонов, провинциалка.

Леха, который с тоской представил, что предстоят два часа нечеловеческих мучений, все-же признал ее правоту и смирился. Дама в парикмахерской заинтересованно прочесала ее волосы.

- Хороший мастер. У нас делали стрижку?

«Нет, в Москве, - подсказал Оле внутренний голос. - На Арбате в „Волшебнице“»

- Знаю, как же, - кивнула собеседница. - Салон известный.

Второе посещение храма причесок он перенес значительно легче: «Привыкаю, что ли?»

Хотя, справедливости ради, уложились в каких-то сорок минут. А вот на пытке с ногтями, которые клеили, сушили, пилили, резали буквально, по живому, скис.

«Ну что тут поделать, выше сил, не могу».

Кое как высидев положенное и рассчитавшись, Ольга выскочила наружу: «Странно, никогда такой непоседливости за собой не замечала?»

Однако качество ногтей стоило потерянного времени. Позвонив в справку, узнала адреса и телефоны театральных ВУЗов.

Вспомнив о доме, набрала код и услышала родной голос: - Оленька, слава богу, где ты?

- Отец! Оля звонит, - мама казалась не на шутку взволнованной. - Где ты?

- Я в Питере. Живу в Прибалтийской, завтра несу документы в институт.

- Почему в Ленинграде? - всполошилась мать. - Оля, у нас такие страхи были… Ты не представляешь, мы чуть с ума не сошли. Почему не звонила? Неделю, как уехала, и ни разу… Что это такое?

- Да погоди ты! - Рявкнула она на вырывающего трубку Олиного отца.

Оля кое-как наврала, что в Москве нет приема на нужный профиль, и вообще… сейчас вся жизнь в Северной столице. Успокоив родных, задумалась сама: «А и правда, что-то совсем странное творится. Как я могла? За неделю ни разу не звонила. И „сотовый“ куда дела? Совсем плохая?»

Алексей усмехнулся: «Ладно, хоть такая критика. А родные не зря паниковали, видно, сердцем чувствовали. Ну ладно, обошлось и слава богу».

Утром, перекусив в буфете, собралась и отправилась в приемную комиссию.

Документы приняли, но очередь, конечно, пришлось отстоять дикую.

«Такие „фифы“, что ты будешь… прямо, столичные звезды, но вроде и я не совсем колхозницей смотрелась. А на колечко, так вообще… пялились. Как на бриллиант. Хотя, что и говорить, сверкает классно, лучше, чем натуральный, переливается», - повертела Ольга колечком перед глазами.

«Еще бы, - Алексея рассмешила наивность девчонки. - Потому и блестит, что чистой воды камень».

Из института приползла без ног.

«Стоило мучиться, на каблуках-то? Ведь не экзамен», - запоздало пожалела абитуриентка.

«А к чему вообще на экзамены наряжаться? - подкинул идейку Леха. - Там все будут в лучшем, и кого здесь „раскраской“ удивишь? Может, наоборот? На контрасте».

«… Интересно? - она задумалась. - Может, и правда, попросту, не выпендриваться?»

С этой мыслью и заснула.

Весь следующий день выбирала, что читать: «Басни - не актуально. Классиков - скучно. А что?» Так ничего не решив, она устала и махнула рукой.

Вообще-то, плюнул Леха, ему надоело следить за ее мученьями из-за такой ерунды.

Странно, Ольга вовсе не беспокоилась о первом туре. Главное - второй этап, музыкальный номер, вокал.

А на следующее утро, повинуясь невнятному желанию, съездила в Пассаж и выбрала хорошую шестиструнную гитару. Концертная «Кремона» потянула на двадцать тысяч рубликов, но своих денег стоила. Чистейший звук, строится легко, держит мертво. А в придачу к инструменту, гулять так гулять, разорилась на роскошный футляр. Твердый, обтянутый матовой кожей.

«Захотелось вот… И плевать, что играю я так себе. Не очень играю, если честно, но пусть будет…» - начала оправдываться перед собой «бессовестная транжира».

«Нет, ну надо такое сказать? Это кто не очень? - Алексей даже обиделся. - Да я одних только струн полсотни порвал, а на аранжировке собаку съел».

«Нормально ты сыграешь. А если еще споешь как надо, вообще „супер“ будет». - Попытался он внушить ей прописную истину.

Придя в номер, Оля, первым делом, вынула из чехла гитару, устроилась поудобнее и, вдруг, неожиданно для себя самой, заиграла какую-то замысловатую классическую мелодию. Не рваными дворовыми аккордами, а немыслимо ловко перебирая тонкими пальцами лады и с немым восторгом вслушиваясь в кружево волшебной мелодии.

«Ага, вспомнила. Бетховен, соната ре минор. Ух, ты, как я успела забыть, что когда-то учила. Но, все равно, здорово».

Окончив сонату, выдержала небольшую паузу и заиграла вступление к старинному романсу. Всплыли в памяти слова великой поэтессы: «Что никогда в церковной тишине не пропоют над нами…»

Чудо, пальцы сами брали нужные аккорды. Она пела и не могла понять, что с голосом. Ну, пела для себя дома, знала, есть, но что такой тембр, сила. А верха? Даже слезы проступили. Спела еще, но из современных. Тоже неплохо. В тон и без фальши, правда, немного по-своему: «Ну, так это ведь здорово».

«Обалдеть. Это не я. Это почти оперный голос, и переходы, и дыхание, интонации. И главное, что хотя пела весь вечер, в горле даже ни скрипнуло». - Не могла поверить в столь невероятное превращение Оля.

На первый тур пришла в простеньком цветном сарафане, лишь слегка подправив глаза и уложив волосы.

Своей очереди ожидала, тихонько сидя в пропахшем духами и прочей «боевой химией» вестибюле. Дождалась к полудню. Озверев от наплыва чтецов, экзаменаторы тоскливо смотрели перед собой, словно выполняя тягостную повинность.

Ольга поздоровалась и, не дожидаясь традиционного вопроса, на вдохновении, произнесла: - Есенин. «Письмо к женщине».

Чуть подсаженный вчерашним вокалом голос ушел вниз, возникла легкая хрипотца, но звучал четко и сильно. Повторила чуть тише: - Письмо к женщине.

- …Вы помните? Вы все, конечно, помните… - показалось, что произнесла это вовсе не хрупкая, в простеньком платьице, девчонка.

Один из экзаменаторов, задумчиво сидящий за столом с видом страдающего острой зубной болью, поднял глаза, среагировав на голос. Обратил внимание и на отсутствие косметики, на внешность. Заинтересованно толкнул локтем соседа, профессорского вида толстяка, незаметно читавшего газету.

А перед глазами у Алексея вдруг всплыл его разговор с женой. Он как раз вернулся из Вьетнама. Двухнедельный рейд по джунглям, кишащим тропической живностью, оставил после себя дикое безразличие и вызвал какую-то местную заразу.

Леха сидел на продавленном диване в убогой комнатке гарнизонного ДОСа, закутанный в казенное сероватое одеяло, сжимая зубы от потряхивающего тело озноба.

Мария, узнав, что его переводят служить в Забайкалье, ехать отказалась. Наотрез. Коротко и доходчиво объяснила причину: «Если тебя, дурака, в очередной проклятой командировке убьют, мне вовсе не светит вдовствовать на копеечную пенсию, да притом где-то у черта в турках…» Тяжелый, в общем, разговор вышел. И закончился, как и следовало ожидать, разводом.

«Интересно, как она сейчас? Где? Замужем, поди? А что меня уже нет, наверное, не знает?» - внезапно подумалось Алексею.

Оля читала и сама, словно наяву, переживала боль расставания. Выплыло вдруг непонятное раздражение, чья-то, уже вовсе нестерпимая, почти смертельная тоска, а еще понимание невозвратности этой потери. Скорее, даже не для них читала, для себя. Закончив, тряхнула русой головой, прогоняя наваждение. Осторожно подошла к столу и вопросительно глянула на председателя комиссии. Оля часто видела ее по телевизору. Красивая, еще эффектная женщина, задумчиво и слегка недоверчиво посмотрела на абитуриентку.

- Девочка, - показалось, что глаза актрисы, спрятанные за дымчатыми стеклами стильных очков, подозрительно блеснули. - Ты молодец. Поступай.

Сосед председательствующей согласно кивнул седой шевелюрой: - Да-да, я буду на втором туре, Вас очень интересно будет послушать.

В гостиницу летела как на крыльях: «Надо же, кто мог подумать, прошла. Ура!»

Алексей тоже удивлялся, не ее успеху, а своему настроению: «Это ж надо, десять лет прошло, ни разу не вспомнилось. Разошлись и разошлись. А тут, вон как зажгло. Может, зря не удержал, может, стоило отказаться от перевода? Глядишь бы и помирились, а там, кто знает…

Нет, бесполезно жалеть. Да и как отказаться? Ты бы не смог. Как же, вся группа на задание, а ты в кусты?»

Готовили их для работы в Африке, «Аденские кореша» по социалистическому лагерю тогда крепко поссорились с Генсеком, нужно было вправить кое-кому мозги. Был у их вождя родственничек с амбициями. Амбиции ему и вышибло, вместе с мозгами. «Ладно, чего уж теперь, проехали, - вздохнул Леха. - Эка, вспомнил».

На музыкальный конкурс Ольга пришла с гитарой. Стоило только видеть, как скривило лица экзаменаторов, вообразивших, что придется слушать бесталанное блеяние малолетки под нестройные «три аккорда».

«Ну, держись, славяне», - Леху заело.

Ольга распахнула футляр и, вынув инструмент, провела по струнам: «Нормально, не стрясла».

И тут же, без перехода, выдала блюз «All your love» Гарри Мура.

Пройдя до места, вызвавшего у слушателей непроизвольную дрожь, внезапно оборвала. И, взяв аккорд, неожиданно запела совсем другое:

- Е-еха-ли цы-га-а-не… - вещь, при кажущейся простоте, для исполнения сложна, и кто понимает, вокал оценит обязательно. А если ее к тому же грамотно аранжировать, вызывает не меньший интерес и искреннее переживание. Она играла, вкладываясь в музыку целиком, а голос, улетающий местами на три октавы, слушать без волненья мог только глухой с детства.

Закончив, остановилась: «Странно, молчат?»

Оля заметила вчерашнего мужика, с первого тура. Тот незаметно поднял вверх большой палец и, подбадривая, кивнул головой, предлагая спеть еще.

«Вот как? А из „Призрака оперы“, арию, думаете - слабо?» - партия дикая, но справилась, и не стыдно было, ничуть.

Дверь в коридор приоткрылась, там тоже слушали.

«Чего они молчат? - с тревогой замерла, переводя дух, исполнительница. - Ну, раз не гонят, сыграем еще, чтобы на любой вкус».

Того, что прозвучало дальше, не ожидал никто, даже сама. После короткого, рваного вступления, зазвучали бесшабашно-отчаянные интонации Высоцкого.

- Я Як, истребитель, мотор мой звенит… - на пределе, в опасной близости от срыва.

И в конце, когда вышла на финальное: «Мир-р-р вашему дому», - показалось вдруг, что это он, сам, оборвал песню.

Слушатели замерли, борясь с пугающе зримым ощущением надвигающейся земли, с неповторимой правдой его интонаций.

Сама, находясь под впечатлением вырвавшихся эмоций, наклонила голову, спрятала гитару в футляр, замерла в тревожном ожидании.

И тут взорвалось. Хлопали долго. Отдавая бумажку, профессор негромко посоветовал: - Оля, если к нам не пройдешь, обязательно иди в музыкальный, у тебя талант.

Ответила: - Я подумаю, - и, стараясь не разреветься от удовольствия, ретировалась.

В коридоре ее остановил роскошный парень, окинул взглядом фигурку, сунул в ладонь визитку: - Я, сын… - Он назвал известную в театральных кругах фамилию: - Позвони, если сговоримся, составлю протекцию. Мой отец на третьем круге в комиссии вас слушать будет.

Сдерживаясь, чтобы не послать «сынка» в адрес, обогнула толпу и прошла к выходу.

«Что это со мной? Почему такой холод идет от смазливых мужиков? Вообще, заметила, что боюсь их. Просто дикий страх с недавнего времени?» - Ольга недоумевала.

Домой ехала в раздумьях: «А может, прав старик. Может, действительно, в музыкальный?»

«…Стоп, не дергайся. Давай закончим с одним, после будет видно», - подкинул Леха здравую мысль.

Утро он встретил в отвратительном настроении. Перспектива жить в чужом теле, постоянно зависеть от прихотей ее сознания, желаний, стала невыносима.

«Она не виновата, а я чем провинился? Нагрешил? Так что? Ну, убили… Я свое получил… забирайте… куда там мне дальше? Готов я. А так-то, зачем? Самое гнусное, если не давить ее сознание, ничего не сделаешь. Руку по собственной воле не поднять», - короче, злой был, как черкес. Да и соседка поскучнела, детские мысли разбегались из крайности в крайность. То она хотела все бросить и уехать назад домой, то нарядиться, как на свадьбу.

«У нее, видишь ты, сегодня этюды. Задолбало», - Алексей отключился и тихо ненавидел всех. Себя, ее, весь мир. Кое-как добрались в институт. Снова нудная, парфюмерно-потная очередь. Она попыталась встряхнуться и привести себя в бодрое настроение.

«А, пусть творит, что хочет», - он разглядывал портреты театральных корифеев, развешанные по стенам, и в происходящее не вникал.

- Ну-с, детка. Вы успешно прошли два тура, сегодня мы дадим вам задание… исполнить сценку, экспромт, - вальяжный мэтр с гривой седых волос снисходительно взирал на девчонку, о которой столько говорили, через круглые позолоченные очки.

- Попытайтесь изобразить, к примеру, - он на секунду словно задумался, - грабителя банка. Вот мы - это посетители и персонал, Вы - грабитель. За пять минут нужно сделать так, чтобы мы отдали Вам деньги. Уточню. Заставить. И взаправду.

Ольга растерялась, по молодости лет ей было невдомек, что талант, как правило, любят значительно меньше, чем обычную посредственность. И нет для убогой серости большего удовольствия, чем вид поверженного удачника.

Задача казалась ей невыполнимой. Она и без того еле заставила себя прийти на экзамен. На душе скребли кошки. Плохо было. Тоскливо настолько, что хотелось выть. Она замерла, надеясь поймать кураж, но Лехе было все равно: «Ее проблемы».

«Ничего, ни одной мысли, - Ольга представила, как поднимает руку, изобразив пистолет, тоненько говорит: - Спокойно, это ограбление».

«Чушь собачья, лучше не позориться», - навалилось сонное безразличие. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие слезы, двинулась к выходу.

«Да за что, такое? - она беззвучно всхлипнула. - Пропади все пропадом. Куда теперь? В контору, полы мыть, за три тысячи? Или в гастроном, народ обвешивать?»

За спиной прозвучал жизнерадостный хохоток довольного своей выдумкой мэтра.

- Вот видите… - прожурчал он, обращаясь к соседке, увешанной безвкусной бижутерией, словно новогодняя елка игрушками. - Искусство - это не только смазливое личико…

И тут Лехина злость нашла выход. Мгновенным движением обернулся и, крутанув сальто, прямо через стол, мягко приземлился за спиной болтливого пердуна. Еще на лету, в воздухе, клацнул об угол стола пустую бутылку из-под газировки. Ухватив пархатого очкарика за седые патлы, нежно вмял «розочку» в дряблую шею.

«Не убить бы», - мелькнуло запоздалое опасение. Хотя, имей Леха перед собой такую цель, тот бы уже давно сипел разорванной трахеей.

- Ты, гнида лохматая! Деньги, на стол, живо. Кому сказано, ну? И всех касается. Пришью его, и другим не жить. Мне терять нечего, - прозвенел Ольгин голос.

И сказано это было с фирменными Лехиными интонациями, от которых тренированный британский диверсант, которого он «потрошил» в Анголе, налил под себя. Подействовало и сейчас. Что уж говорить про окаменевших эстетов. Они заворожено уставились на блестящее острыми гранями стекло, утопленное в жирную плоть.

- Мне повторить? - разведчик тонко изобразил режущее движение.

Заложник взвизгнул и поперхнулся слюной, глаза закатились. Приемная комиссия зашевелилась. Бумажники и кошельки легли на стол. Кто-то в углу тихо взвыл в нешуточной истерике.

А впрочем, причина была не в стекле, и даже не в голосе. В непреклонной, безжалостной силе и агрессии, исходящей от девчонки. Внезапный стресс требовал выхода. Соседка мэтра начала торопливо стаскивать с себя бижутерию. Задвигались, вынимая бумажники и остальные члены комиссии.

И тут Леху понемногу начало отпускать. Оля ослабила пальцы, стискивавшие кусок стекла, и выпустила сомлевшего мэтра.

Оля повернулась к председателю и вежливо уточнила, указывая на «лопатники»: - Я сдала?

Прошло секунд десять. Экзаменаторы начали приходить в себя. Облегчение мгновенного избавления привело к выбросу огромной дозы андрогена в кровь пожилых любителей сцены. Эйфория вылилась в громкий, истерический смех.

Дрожащей рукой экзаменатор вывел закорючку подписи и опасливо протянул ей листок.

- Прощайте, Станиславские, - Оля широко улыбнулась и обвела стихшую публику долгим внимательным взглядом, а сама подумала: «Похоже, выгонят? Да и хрен с ним».

Оля сидела на скамье и дрожала от страха.

«Неужели это я? Не может быть, - мысли путались. Чувство, что ею управлял кто-то другой, не исчезало. - Безжалостный и спокойный убийца. Безумие?»

Пожалев девочку, Алексей тихонько внушил ей, что, мол, «перевоплотилась… психологические аспекты механизма лицедейства до конца не изучены… Недаром говорят, актер умирает с каждой ролью».

Запудрив мозги, и кое-как успокоив свою подопечную, Алексей задал вопрос самому себе: «А как мне? Как мне жить?»

И тут его осенило. Внезапно, вдруг. Быть может, сжалился Он, Всевидящий и Всемогущий, но вмиг все стало понятно: «Никто и не собирался дарить ему это тело. Для его души была уготована другая роль. Вечная обязанность безмолвно хранить и беречь ее душу от бед и напастей. Но, по злой иронии судьбы, именно в момент их встречи ее рассудок отключился, не выдержав издевательств насильников. И, вместо того, чтобы занять свое, полагающееся место в пограничье ее сознания, хранитель стал временным хозяином самого тела. Одна накладка привела к череде последующих, и вот теперь случилось то, что случилось. Самое плохое, что ее сознание тоже начало пробиваться в разум Алексея».

«Не приведи господь ей получить то знание жизни, что кроется в его памяти. А впрочем, и сам факт осознания раздвоения личности, который она испытает, - прямой путь в психушку, а плюс такой жизненный опыт. Это - гарантированное безумие».

- Оля, - медленно произнес Алексей, - не пугайся. Ты не сошла с ума. Этот голос в твоей голове, голос Ангела - хранителя. У тебя была травма, и поэтому ты не помнишь о той неделе, что прошла со времени отъезда из дома. Сейчас все в порядке, и все будет хорошо.

Девушка вздрогнула, когда в голове у нее зазвучал тихий, спокойный голос.

- Не пугайся, - произнес он. - Ты не сошла с ума…

Она верила и не верила. В детстве ей казалось, что они если и существуют, то должны быть какие-то другие. Ну, скажем, с крыльями, в белых одеждах. А здесь, голос и все. Но, в то же время, стало легче. Хотя сомнение не исчезло.

- Тебе мало доказательств? - прошелестел, усмехнувшись, голос.

- Но почему именно со мной так? - не в силах сформулировать неправильность, Оля покрутила пальцами.

Не так уж много людей имеет своего личного Ангела. - Отозвался Голос. - А те, у кого он есть, на каждом углу о нем кричать не станут.

- И что мне теперь делать? - наивно спросила собеседница.

- Жить, - просто ответил голос. - Живи, как жила. Ну а я буду рядом. Подскажу, помогу. Когда и поругаю. Не бойся, без пригляда не брошу. Ты только не удивляйся некоторым странностям и все. Хорошо?

- Хорошо, - кивнула она головой, вызвав удивленный взгляд сидевшей неподалеку женщины.

- А я смогу разговаривать с тобой? - задала она детский вопрос.

- Вряд ли. Сама посуди, раздвоение личности - это диагноз. Так что, нет. Напоследок, запомни: ты должна стать более ответственной в своих желаниях и эмоциях.

«Это нужно осмыслить», - Оля встала и побрела в направлении станции метро, рассчитывая вернуться в гостиницу и в спокойной обстановке решить, как жить дальше. Однако мысли не отступали. Потрясение оказалось чересчур сильным. Не каждый день случается подобное. Сначала дикая сцена в институте, потом голос, звучащий в голове.

Она неспешно брела вдоль зарослей цветущей черемухи, вдыхая сырой питерский воздух, и продолжала внутренний диалог.

«Ну, и зачем мне эта профессия? Неужели хочется всю жизнь по указке таких вот мордатых „кротов“ повторять чужие слова и придуманные другими жесты. Как показал опыт, актриса из меня не очень и, если не помощь неизвестно кого, то все бы уже прояснилось. Выходит, эта суета впустую? Ой, не знаю».

Неожиданно, кто-то тронул ее за рукав.

- Постойте, пожалуйста, - элегантная женщина, в строгом брючном костюме, улыбаясь, протягивала визитку. - Меня зовут Татьяна, я видела вас на втором туре и была свидетелем сегодняшнего, - она кивнула головой в сторону училища. - Должна признаться, это какое-то помешательство, то, как ты сыграла, - это невозможно. Комиссия до сих пор в шоке. Споры, шум до потолка. Мэтр орет: «Вон!» Другие стоят на том, что ты гениально талантливо выполнила поставленную задачу. Но боюсь, он сумеет убедить комиссию и тебя, как ни грустно, срежут.

- Подумаешь? Одно удовольствие проучить этого борова того стоит, что до остального, я поняла - это не мое. - Ольга весело рассмеялась. - Да и… Флаг им в руки, - не стала она смягчать ответ.

- Вот как? - Дама заинтригованно наклонила голову. - Это интересно. Давай зайдем в кафе и поговорим.

Неожиданно в душе у Оли мелькнула неясная тревога, словно звякнул тревожный звонок. Однако явных причин отказываться не усмотрела.

Они присели за столик в уютном баре. Негромкая музыка усиливала впечатление спокойствия и комфорта от стильно оформленного интерьера. Заказав кофе и пирожные, Татьяна приступила к разговору.

- У тебя превосходные внешние данные, - чуть польстила девушке собеседница. - И, - продолжила она перечисление достоинств: - Отличный вокал, профессиональное владение инструментом. Чудесный, завораживающий тембр. Странное, необъяснимое обаяние…

- Мы отслеживаем появление талантливой молодежи. Невозможно ориентироваться только на безголосых, оплаченных спонсорами «фабриканток». Если раскручивать только их, не заработать.

- Мой шеф, посмотрев запись выступления на втором туре, решил попробовать тебя на музыкальном поприще, - она сморщилась от канцелярского оборота. - Ну что поделаешь. Не могу же я предложить тебе попросту «лабать» в эстраде. Это звучит еще хуже. Смысл предложения - мы ставим тебе программу и образ. Запускаем в рекламную компанию. Пробиваем участие в каком-нибудь телешоу. Потом, если сможем раскрутить, гастрольная деятельность, но придется поработать над имиджем. Формат молодежной эстрады. Ты заключаешь эксклюзивный контракт на наших условиях, поверь, они вполне достойные.

Ольга задумчиво слушала: «Предложение неожиданное и, на первый взгляд, привлекательное». Настораживало только одно: «Слишком уж вовремя появилась эта добрая фея, слишком».

«С каких это пор ты стала такой предусмотрительной? Неделю назад ты бы от счастья прыгала, а сейчас опасения, непонятная тревога. Странно, - усмехнулась Оля своим страхам. - Чего тут сомневаться? Соглашаться немедленно и кланяться в ножки. Это ведь… просто чудо!»

- Мне нужно подумать, - внезапно, сама того не ожидая, ответила Ольга. - Ваш телефон у меня есть, я позвоню.

Видно было, что искусительница не ожидала подобного ответа и слегка озадачена. Сломанный стереотип заставил ее проявить эмоции.

- Что ты? - продолжила Татьяна. - Хватайся, девочка, это шанс. Ты знаешь, сколько нам анкет шлют? Тысячи. Он может и передумать.

Оля вновь улыбнулась: - Татьяна Васильевна, - припомнила отчество, - разница в том, что они присылают, а ко мне Вы подошли сами. Согласитесь, для тех девочек это заветное желание, цель, а для меня Ваше предложение слегка неожиданно, ведь так? Я должна обдумать его. Один-два дня ничего не меняют. Но если Вашему шефу с самого начала не понравится моя просьба, то это может еще более затруднить дальнейшее сотрудничество. Я уверена, что он поймет мотивы и примет верное решение.

Татьяна кивнула головой, признавая очевидность.

- Да, похоже, шеф в Вас не ошибся, - наконец произнесла она. - Вы не только талантливы, но и рассудительны. Я, со своей стороны, сделаю все, чтобы к Вашей кандидатуре отнеслись внимательно. Вы мне нравитесь, - она протянула руку и на прощанье еще раз посоветовала: - Не отказывайтесь.

После ухода новой знакомой озадаченная Ольга взяла кофе и растерянно задумалась: «Как же быть?»

Глава 6. Нам песня строить и жить помогает

«Слишком мало исходных данных, - как-то уж совсем рассудительно решила, выныривая из непонятного забытья, Ольга. - Раз так, информацию нужно добыть».

Средних возможностей ноутбук и мобильный телефон обошлись начинающей певице в двадцать пять тысяч рублей. Улыбнулась консультанту, и прямо в магазине аппарат настроили и подключили к интернету.

Следом пришла очередь авто. «Рено»-трехлетка с небольшим пробегом понравился сразу. Компактная, юркая машинка неброского, серого цвета.

«Если приспичит, на продаже потеряю немного, а сейчас без колес - никак».

Не переставая удивляться, с какой обыденностью смогла в один день совершить столько поступков, каждый из которых в другое время мог стать для нее космической проблемой и событием жизни, она дождалась оформления документов и выехала из автосалона.

«А откуда такое спокойствие за рулем в незнакомом городе?» - изумилась Оля, когда управляемая ею малютка влилась в многорядный поток городской автотрассы. На права она сдала перед самым отъездом, и опыта вождения практически не имела, однако вела спокойно, не дергаясь, особо не наглея, но и не кидая юркую легковушку к обочине после каждого сигнала, звучащего позади.

«Чудеса. А может, это Ангел, наверное, помогает?»

«Спасибо!» - мысленно поблагодарила она и вдруг с ликованием поняла, он слышит ее.

Стало вдруг спокойно и тепло. Уверенность, обретенная после беседы с ним, не исчезала. «Все будет хорошо, - сказал он. - Так и будет».

Припарковаться удалось не сразу. Хоть Питер и не Москва, но обилием машин не многим уступает столице.

Приткнув машинку в углу платной стоянки, включила компьютер и вышла в сеть. Сайт музыкальной тусовки дал несколько ссылок на нужные ресурсы. «Проще всего найти интересующую информацию на приличном форуме», - решила она. Действительно, проскочив всего три полусонных сообщества, попала на активное обсуждение продюсерских центров.

«Звездный альянс», такое название было выведено позолотой на визитке искусительницы, оказался достаточно крупной фирмой, стоящей в ряду других продюсерских центров несколько особняком. Небольшое количество скандалов и отсутствие вовсе уж одиозных фигур в компании раскручиваемых заинтересовало.

Зашла на сайт кампании: «Так, перспективы развития… привлечение новых имен… Ну что ж, соответствует сказанному». Поисковиком разыскала фамилию Татьяны: «Есть такая, правда, на фото моложе, но она. На каких условиях работают? Грабят потихоньку, ну, это понятно, все же не школа гуманизма. Бизнес есть бизнес. А в остальном, выглядят достойно. Кто в хозяевах? Нефтяник, известный продюсер, два шоумена со связями». Пробила на связь с криминалом. Пришлось съездить на рекламируемую в том же «инете» барахолку, где и купила полную информационную базу местного РУБОПА. Просмотр досье выдал два мелких эпизода конца девяностых, но, в целом, чисто.

«Господи, Оля, какая ты умная? - в который раз поразилась она своей хватке, укладывая ноутбук в сумку. - Это ж надо? Прямо, как в шпионском фильме».

Кроме общей информации о центре поинтересовалась и личностью ее руководителя. Евгений Петрович Длинных. Тридцать шесть лет, холост, намеки на легкую голубизну: «Это не страшно, меньше шансов, что придется отбиваться, а что гей, так они в этом отношении все там свихнулись. Не мое дело осуждать чужие нравы, просто приму к сведению». В остальном профессионал, есть небольшие заскоки, но в целом особых гадостей не выявила. «Ладно, будем считать - информация есть, теперь помыслим», - на этой раздумчивой ноте закончила.

Копаясь в памяти, Леха отбирал то, что, как ему казалось, могло помочь Оле. В методиках и наставлениях эти истины даны таким канцелярским языком, что применить достаточно полезные и нужные сведения практически невозможно.

Люди с отвращением относятся к менторству: «Попробуйте запомнить, что …главные минусы в общении - негативный эгоцентризм, банальность, пассивность, самоуглубленность, низкая эмоциональность, угрюмость, серьезность, льстивость, отсутствие тактичности и…» - даже сам заскучал.

Может, сказать иначе: «Оленька. Говоря с малознакомым человеком, не веди разговор о личных проблемах. Ну не хотят люди слушать о чужих болезнях, неприятностях, пусть даже сами своими рассказами как бы приглашают к откровенности. Не ведись».

«Бородатые шутки и банальности - еще одна ошибка. Лучше промолчать, чем трепаться на избитые темы».

«Не поддакивай собеседнику, если тебе лень или не хочется говорить о чем-то свое мнение. Ловится мигом, и, даже не поняв причины, собеседник замкнется».

«Немного о лице: американцы „щерятся“ бессмысленно, это их беда. Улыбайся от души, не обеднеем».

«Смотри в глаза, улыбайся, старайся контролировать голос и, хоть на короткое время, но отвлекись от своих проблем, забудь о них и, вообще, будь естественна, но без панибратства. Испытанная тобой положительная эмоция, даже не высказанная, будет с благодарностью воспринята собеседником. Старайся почувствовать к нему добрые чувства. Неважно, что он „козел по жизни“. Нет людей хороших или плохих. Важно твое отношение к нему. Сегодня человек сказал тебе гадость, завтра наоборот. Ни в том, ни в другом случае он не изменился внутренне. Меняется твое отношение к нему».

«Не перебивай, пусть выскажется. Слушай. Люди не умеют слушать. А ведь иногда мы хотим сказать то же самое, что говорит другой».

«Советы - последнее, чего от тебя ждут. Все равно сделает по-своему, а ты раскроешься. Проницательный слушатель может понять по твоему совету, именно, о тебе, о твоем отношении к ситуации. А оно нам нужно?»

«И еще, не дай бог, он этим советом воспользуется. Как правило, добра от этого не выходит. Люди склонны испоганить любой, самый верный способ решения проблемы, а виноват в их глазах будет только советчик».

«Еще один способ оказаться в дураках - считать себя хитрее других. Если у тебя возникла подобная мысль, значит, сглупила. Остановись, вспомни, что сделала и сказала, проанализируй. Ощущение явного успеха или правоты - верный признак надвигающейся неудачи».

«Обманывать нужно очень осторожно. Человек расположен к обобщениям. Невинная ложь, раскрытая им в общении с тобой, отложится в подсознании и сформирует целостное мнение».

«Закончить беседу нужно вовремя, лучше всего на положительной ноте. Запоминается, это еще Штирлиц сказал, последняя фраза. Старайся, чтобы твой визави остался под впечатлением концовки разговора. И наконец, уходя - уходи».

Оля расслабленно запрокинула голову и с удивлением вспомнила несколько, как ей показалось, известных давным-давно мелочей.

Она знала, что фраза должна быть не длиннее семи слов, в крайнем случае, десяти. А скороговорка запоминается плохо потому, что говорится быстрее двух с половиной слов в секунду. Фраза должна произноситься не дольше шести секунд. Ее рассмешило, что мужчина способен внимательно слушать только первые пятнадцать секунд, после начинает думать, что добавить к разговору от себя. Она медленно засыпала под короткие, но врезающиеся в память фразы.

Алексей дождался, когда подопечная уснула и, наконец, прервался: «Зачем ей это? Хотя, кто знает. Не так много в его знаниях вещей, способных не вызвать у человека неприятия».

А утром навалились сомнения: «Почему я решаю за нее? Зачем пичкаю этими знаниями? Мало того, что она делает все по моей указке. Естественно, ее решения возникали не без моего влияния».

Алексей не давил на нее, лишь ненавязчиво подсказывал возможные варианты действий. К его удовольствию девочка все сделала верно. С одной стороны, чрезмерная рассудительность в таком возрасте - это не очень хорошо. Всему свое время. Молодость должна совершать безрассудные поступки, успеет еще набить шишки. Но ее первый опыт показал, что иногда ошибки могут стать роковыми.

«Может, стоит рискнуть? Петь ей нравится, способности явные… конечно, это ведь не на всю жизнь. Оботрется, подучится, потом легче будет найти свое призвание».

Пока Оля разъезжала по городу, Леха незаметно учил ее азам безаварийного вождения. Где нужно - пропустить, или, наоборот, добавить газа, а где и слегка нарушить правила, чтобы не вывалиться из общего потока.

К концу дня почти не вмешивался, ученица оказалась способная. Только стиль вождения переделать сложно. Женщины водят иначе - это аксиома. И еще неизвестно, чей стиль езды лучше. Однако главный принцип «трех Д» они осваивают с трудом. А расшифровывается правило довольно просто: «Дай Дорогу Дураку». Им характер не позволяет уступать без внутреннего дискомфорта. Ну что толку в принципиальности, если вместо эпитафии на памятнике над могилой этакого «принципиала» будет выбита фраза «Он был прав?»

Придя домой, даже не раздеваясь, она устроилась под теплым пледом и тут же заснула. Сказались чехарда событий и обилие новой информации.

А Леха сосредоточено размышлял. Еще в молодости у него были неплохие способности к внушению: «Интересно, всегда думал, что гипноз - это какие-то биохимические процессы в мозгу, а сейчас придется заняться тем же самым, но без малейшей физиологии, получится? Однако был уверен - получится.»

Сосредоточился и перенес свои навыки и умения в ее мозг. Для него это выглядело так, будто нечто густое переливается из одного сосуда в другой, наполовину заполненный, и мгновенно растворяется в его содержимом. Знания музыкальных произведений, опыт. Все это тоже не имело никакой формы, он просто знал, все, что собрано за годы практики и тренировок, теперь станет ее опытом и умением. Конечно, руки тоже должны вспомнить, но это уже легче. Не беда, что и другие, не столь мирные, знания перейдут вместе с музыкальными. Она сможет пользоваться только тем, что необходимо для виртуозного аккомпанемента. Остальное же так и останется «нераспакованым». И только его воля сможет открыть доступ к этим файлам.

Едва открыв глаза, Ольга удивленно прислушалась к себе. В голове звучала мелодия. Вынула гитару и тихонько тронула струны. Аккорд, другой. Вспоминаются сольные партии. Она почти не удивилась метаморфозе. А к полудню у нее была твердая уверенность в том, что играет с детства. Отложив инструмент, блаженно откинулась в кресло. Усталость, не тягостная усталость монотонного труда, а благодарная усталость тела, которая сама по себе награда за работу, наполнила душу.

«Отдохну немного и сыграю еще», - посулила она, интуитивно тревожась, что обретенное умение вдруг исчезнет, хотелось вновь и вновь подтверждать его.

«Имел ли я право сделать это? - размышлял Алексей - Не знаю. Но если меня не остановили, значит, наверное, да. Хотя, наша с ней история, мне кажется, вообще не знает прецедентов. Что ж, будем рисковать».

«Вот только боюсь одного, не рухнет ли ее рассудок вовсе под ворохом нахлынувших знаний? - задал он себе вопрос и тут же ответил: - Жизнь покажет. Вреда ей я, по любому, не желаю».

Три дня пролетели как один час. Новые возможности захватили. Она перепела все. Когда онемевшие, стертые до кровавых мозолей пальцы отказывали, бежала в буфет и, наскоро перекусив, возвращалась. Только когда озверевшие соседи пожаловались администрации, прервалась. Пора было звонить и договариваться о встрече с продюсером.

Количество народа оглушило. Жеманные мальчики в узеньких джинсах, девицы, стриженые наголо. Нарочито жаркие приветствия, объятия. Ольга, слегка теряясь в этом бедламе, тихонько присела на диванчик, возле окруженной множеством непонятных электронных агрегатов секретарши. Прижав ногами гитару, осмотрелась, пытаясь увидеть в толпе Татьяну.

- Слышь, свали отсюда. Здесь мы сидели, - прозвучал вдруг хриплый, прокуренный голос.

Оля подняла голову. Перед ней стояла затянутая в кожу девчушка с черными прямыми волосами и суровым пирсингом в губе. От неожиданности Ольга дернулась, собираясь уступить место, но неожиданно для себя внезапно раздумала.

- Перебьетесь, - отрезала она и громко, отчетливо произнесла, обращаясь к секретарю: - Мне назначено на два часа. Сейчас же пять минут третьего. Доложите шефу, что Ольга Орлова ожидает в приемной.

В холле повисла напряженная пауза, прерываемая дикими воплями панели телевизора.

- Евгений Петрович занят, - попыталась отшить нахалку привратница.

- Я думаю, следует доложить, а потом отвечать, - отчаянное веселье захлестнуло Ольгу. И ее уверенность произвела на собеседницу должное впечатление. Она послушно нажала кнопку связи с боссом, повторив сказанное Олей.

- Зови, - отозвался голос.

- Прошу Вас, - слегка обиженно указала на дверь «вахтерша».

- А Вы не спешили, - приветствовал ее хозяин просторного кабинета. - Не думай, что я назначаю встречу каждой претендентке. Меня, честно скажу, удивило и даже заинтриговало твое отношение к предложению. Захотелось познакомиться ближе. Присаживайся, - махнул он рукой.

- Значит, решилась? - с неприметной усмешкой, имея в виду отсутствие сомнений в итоге размышлений гостьи, перешел к делу он. Тогда о главном: - Мы прослушаем тебя, попробуем сделать запись, рассмотрим возможные стилевые решения, а после этого будем решать вопрос о сотрудничестве. А сейчас расскажи о себе. Какое образование? Где пела раньше?

Ольга открыла рот, чтобы начать рассказ о своих скромных достижениях, а вместо этого вдруг положила гитару на гостевой столик и, пересев с неудобного кресла на гостевой стул, произнесла: - Суть такова: Я оплачиваю услуги вашего агентства по созданию «пилотного диска» и двух-трех клипов на записанные песни. Рекламную компанию в прессе и, конечно, продвижение песен на радио. Дизайнер, стилист, звуковая режиссура - все это на Ваше усмотрение. С одной оговоркой. Окончательное решение по запуску продукта в раскрутку приму я сама. В случае моего отказа сумма возврату не подлежит. На первом этапе я намерена истратить где-то семьсот-восемьсот тысяч евро, - Ольга назвала сумму и оторопело заморгала ресницами. На счете в банке, за вычетом денег, истраченных на «Рено», ноутбук и вещи, осталось чуть более трехсот тысяч рублей. Однако, уже слегка привыкнув к изгибам сознания, она примирилась с произнесенным.

А вот Евгений Петрович удивился. Конечно, с подобными, ну или сходными, предложениями к нему обращались. Но, как правило, это были отцы или спонсоры девочек, не особенно разбирающиеся в кухне продюссирования. Слышать от едва оперившейся птахи рассуждения о делах, достаточно серьезных, было странновато.

«Мистификация? - пронеслось у него в голове. - Но, с другой стороны, деньги есть деньги. К тому же девочка явно не бездарь. Может, это и есть шанс ухватить жар-птицу?»

При всей гламурности манер, продюсер был профессионалом, и считать умел хорошо. Суммы, озвученной гостьей, действительно хватало именно на первый этап раскрутки, причем, все затраты шли в доход имеющего свою звукозаписывающую студию продюсера. А оговорка о претензиях указывала на понимание ею двойственности итога. В отличие от толстосумов, спонсирующих протеже и стремящихся получить результат даже в случаях клинической бесперспективности претендентки.

Разговор продолжался уже в деловом русле. Желая получить ясность, он спросил без обиняков: - Вы действительно располагаете подобной суммой? Простите за прямоту, но мы ведем деловую беседу, не будем расшаркиваться.

- Деньги есть, ими я распоряжаюсь единолично, - веско подтвердила Ольга. У нее опять было чувство, что это не она ведет беседу, а ее неведомый спутник. Но теперь этот факт воспринимался более спокойно. - Договор, когда Ваши юристы его подготовят, я подпишу и в трехдневный срок перечислю сумму.

- А нельзя ли узнать, отчего вы настаиваете на утверждении образа? - поинтересовался Евгений Петрович.

- Без комментариев. Если хотите - женский каприз, - пошутила Ольга и добавила: - Думаю, что следом должен последовать намек на возможное продолжение сотрудничества, в случае удачного завершения первого этапа?

Продюсер приподнял бровь, не зная, что и ответить, поскольку, в самом деле, собирался затронуть эту тему.

- Обещаю, если мне понравится работа Вашего агентства, а в случае удачного старта это будет очевидно, я предложу Вам более выгодные условия и приоритетное заключение контракта. Это мы можем внести в договор, - она мило улыбнулась.

Обсудив ключевые пункты сотрудничества, перешли к спокойному общению.

- Оля, Вы прелесть, - растроганно произнес хозяин кабинета. - Умница, не сочтите за лесть.

Когда срочно вызванный юрист выслушал распоряжение хозяина, его губы изогнулись в понимающей улыбке. Девочка мягко и незатейливо выщелкала все подводные камни типового договора и предложила свои. Они чуть ущемляли интересы противной стороны, но оставляли партнерам возможность для торговли.

«Молодец», - усмехнулся про себя опытный крючкотвор. Уважение профессионала вылилось в то, с какой скоростью были готовы бумаги. Уже через двадцать минут он принес заполненный договор.

Расставшись с продюсером, который любезно проводил ее до дверей, Ольга непонимающе уставилась на листы договора, в графе которого значилась дикая для ее понимания цифра в семьсот пятьдесят тысяч евро.

Секрет наличия подобный суммы в ее распоряжении был прост. В ходе поездки с бандитским главарем, когда Леха вел оперативный допрос, на свет появился коммуникатор, где и находились счета и коды гражданина Камаза. Способы убеждения в такой степени разговорили его, что он выболтал все тайны.

Не утаил и то, что, кроме него, доступа к этим счетам нет ни у кого.

В общей сложности, на счетах в Питерском филиале Дойче Банка лежало порядка трех миллионов евро. Видимо, это была «кубышка» авторитета на черный день, но она ему, к сожалению, не пригодилась.

Главной задачей сейчас было уверить Ольгу в ее праве распоряжаться этими деньгами.

Лехе пришлось сочинять очередную, абсолютно дикую, историю о некоем случайном попутчике, который попал в аварию и на смертном одре поведал ей историю о вкладе. Алексей не озаботился правдоподобностью рассказа. Небольшое внушение убедило ее в реальности. Она удивленно прислушалась к воспоминаниям, так внезапно посетившим ее. Попробовала дозваться личного советчика, чтобы прояснить детали этой сентиментальной истории. Но голос молчал, как партизан. В итоге, сработало. Придя в себя от размера суммы и, в целом, не очень поверив в ее реальность, Ольга привычно махнула рукой, предоставив событиям идти своим чередом.

Ей осталось только заглянуть в отделение банка и выполнить ряд необходимых действий. В ответ на озвученный код номерного счета ей был предоставлен специальный терминал. Введя идентификационные данные, наличествовавшие в КПК, она перевела необходимую сумму на счет агентства.

Осознав величину суммы, лежащей на ее счетах, Ольга испытала форменный шок. Еще бы. Угодить в миллионерши - это, что ни говори, событие. И не каждый может его пережить без потрясений.

Темп, заданный хранителем, абсолютно сбил ее с толку. А сейчас, когда возникла некоторая ясность, ей захотелось развлечься. Сказать, что идея пойти в ночной клуб вызвала у Лехи бурю восторга, будет гиперболой. Скрепя сердце он примирился и дал себе слово не вмешиваться.

Заехав в салон и, уже без внутренних смятений, потратив на соответствующий мероприятию наряд две тысячи и совсем не рублей, она оставила машину на парковке возле гостиницы, поймала такси, которое и доставило ее в элитный ночной клуб.

К миганию огней и грохоту музыки Алексей привык быстро, оно крепко напомнило ему один из хитрых тренажеров, а вот то, как вел себя окружающий народец, для консервативного «ангела - хранителя» оказалось в новинку.

«Старею, - привычная мысль неожиданно сменилась осознанием: - Ты не постареешь больше. Так, что за ханжеские мысли? Пусть живут, как хотят», - Алексей выключился, предоставив Ольге развлекаться.

Ночь пролетела незаметно. Слегка перебрав коктейля, девчонка чуть опьянела и перестала дичиться заинтересованно поглядывающих на нее молодых людей.

То, как запросто общалась молодежь, вызывало легкую оторопь. Конечно, много напускного, но аналогичные «невинные» позы и объятия в прежние времена могли стать поводом к вынужденному замужеству.

Подогретая спиртным публика отрывалась по полной программе. Ближе к утру, хотя рев музыки не ослабел, азарт немного стих. И в этот момент из толпы появился высокий парень. Ольга узнала «сынка», который заговорил с ней после второго тура, и с папашей которого она так неласково обошлась на третьем.

- Ну что, соска? - сопляк крепко ухватил ее за ворот блузки. - Совсем оборзела? Ты на кого пасть разинула?

- Убирайся, - Ольга оттолкнула хама. Вернее, попыталась. Крепкая ладонь обидно смазала ее по щеке.

Заметив взгляд охранника, «золотой» мальчик притянул Олю к себе.

- А ну, пошли. Сейчас мы тебя воспитывать будем, - сально заржал он, обращаясь к приятелям.

Танцующие усиленно делали вид, что это их не касается, не желая соваться в чужие разборки.

Прикрыв жертву от камер слежения, парни двинулись к выходу.

Паника Ольги достигла предела.

«Оля, не волнуйся, - прозвучал вдруг у нее в голове спокойный, чуть насмешливый голос. - Все будет хорошо, я с тобой. Они не тронут тебя».

«А ты точно хочешь их наказать?» - на всякий случай уточнил Алексей.

Девушка лишь кивнула головой.

Затащив жертву в блистающий кафелем туалет и выставив одного из приятелей «на стреме», долговязый тут же приступил к действиям. Размахнулся, норовя угодить стоящей перед ним Оле прямо в лицо.

«Вот, ты и дождался», - мстительно выдохнул Алексей.

Повинуясь командам его сознания, тело девчонки чуть сдвинулось в сторону, заставив обидчика чуть вывернуть удерживающую руку, все еще сжимающую ворот кофточки. Дальше все оказалось и вовсе легко. Перенос веса на зафиксированный сустав и легкий толчок сжатыми в щепоть пальцами. То, что испытал неудачливый мститель, в принципе можно охарактеризовать коротко, но емко. Болевой шок.

Он опустился на кафельный пол, обхватил травмированную конечность пока еще здоровой рукой и надолго потерял интерес к выяснению отношений. Для закрепления воспитательного эффекта, Леха восстановил «статус-кво», несильно хлопнув по баюкающей руке носком туфельки.

«…Трудно собирать выбитые зубы сломанными руками», - всплыла детская шутка.

«Кто сказал жестоко? А напомните, что хотели сотворить эти подонки с девочкой? Удар, набитым кулаком, сломал бы ей нос, без вариантов, а при неудачном раскладе и челюсть. Унижение, которое ей суждено было испытать, тоже мало сочетается с принципами гуманизма. А в довершение, при попытке заявить на обидчиков, именно ее, как лицо без регистрации, „приняла бы“ Левобережная дежурка. Как умеют обходиться слуги закона с задержанными, рассказывать, надеюсь, излишне? Пусть скажет спасибо, что легко отделался. Может, умнее станет, или хотя бы опытней?»

- Что за сволочи? - Оля в ярости пнула банку из-под пива, лежащую у входа в элитный шалман. - Невозможно спокойно отдохнуть.

А уже на следующий день Ольга нырнула в мир шоу-бизнеса. Она даже внешне переменилась. Общение со стилистами не прошло даром. Стала раскованней, свободней. К тому же, наличие состояния позволило ей сохранить независимость, и обжилась она в музыкальном мире без особых проблем. Постепенно начали лепить сценический образ.

Запись шла не ходко, чего-то не хватало. Сопровождение уже было готово, но вот вписать ее вокал с гитарным соло-аккомпанементом не выходило. Звукорежиссеры настаивали на том, чтобы писать один голос. Но Ольга уперлась. Интуиция подсказала, без гитары эти песенки останутся просто секундным успехом, и она мучилась, отыскивая нужное звучание. Леха почти не вникал во все эти события. Его сознание наблюдало за происходящим и только.

Она жила своей жизнью, появились, наконец, подружки. Беседы за жизнь, сплетни. В таких случаях он просто отключался, уходя в воспоминания, пожалуй, единственное, что у него осталось. Память переносила в то время, когда он был еще жив. Иногда это были невеселые воспоминания, но их горечь сгладилась, осталась только возможность переживать случившееся снова и снова.

Пролетел месяц. Диск был почти готов. Началась работа над клипом. Песни запустили на радио. Вышли первые комментарии. Пока - оплаченные. Хотя неожиданно выяснилось, что ее песни понравились в первую очередь не молодежной тусовке, а людям старшего возраста, тридцать пять, сорок - вот тот диапазон, на который их воздействие оказалось самым внушительным.

Случайно забежавший в один из таких дней в студию популярный композитор и певец, со смешным концертным именем Тимофей, неожиданно тормознулся. Послушал ее, а потом предложил попробовать записать одну из своих песен об Афганской войне. Выступление планировалось приурочить к праздничному концерту на первом канале. А спеть новую песню дуэтом. Стоит ли говорить, что Оля с готовностью согласилась. Не возражал и Алексей, которому песни Тимофея, в принципе, нравились. Парень не пытался изображать из себя бывалого солдата, но и не допускал особых ляпов. Писал честно и от сердца.

Чтобы не ехать в Москву, решили писать в студии фирмы. Их голоса и манера игры неожиданно удачно дополнили друг друга.

Они пели, а Леха вдруг вспомнил один из моментов своей службы.

Генерал был красив и важен. В новой, еще не пришедшей в войска меховой камуфляжной куртке, он стоял чуть поодаль от готового к взлету борта, внимательно следя за погрузкой каких-то плотно запакованных ящиков.

Алексей, едва успевший стереть с лица маскировочную раскраску, и еще не вполне отошедший от дикого напряжения, не дожидаясь, когда винты вертолета застынут окончательно, выпрыгнул на бетонку, помог выбраться на полосу невезучему Вовке, которого вновь, уже в который раз, зацепило. Товарищ держался, но выглядел хреново. Пуля задела какой-то нерв, и нужно было срочно доставить раненого в Ростовский госпиталь. Как на грех ни одного борта в ближайшие сутки Баграм не выпускал. То ли просчитались снабженцы, не завезшие вовремя топливо, а может, просто кому-то нужно было сэкономить горючку. Однако полосу просто закрыли, сославшись на погоду. А вот этот, возле которого суетились бойцы комендантского взвода, отчего-то выпустили.

- Комиссия из Москвы. Понимаешь? - закатил глаза к небу майор из службы полетов на резонное удивление Алексея таким вопиющим фактом. - Им погода не указ.

- Ну, так пусть и моего заберут, - вновь не понял старший лейтенант. - Парень на боевом выходе пострадал. Руку потерять может. Какие вопросы? Они ведь, всяко, в Ростове садиться будут. Антошка, всяко, до Москвы не полетит.

- Приказано никого не брать, - майор сморщился, как от зубной боли, отвел взгляд. - Леша, не бузи. Я уже спрашивал. Даже слушать не стали. Меня ни за что вздрючил, - майор оглянулся и добавил, понизив голос: - У них и так полтонны уже перевеса.

- Ну, тогда понятно, - Алексей махнул рукой и шагнул за порог скворечника ГРП. - Я думал, что ты полетами руководишь, а ты тут просто… для интерьера. Ну, извини. Дай хоть вертушку, я его в Кабул попробую перебросить. Может, оттуда выйдет отправить?..

Обрадованный тем, что командир группы спецназа, имевший славу полного отморозка, наконец отстанет, майор торопливо закивал головой: - Бери, Леша, какой разговор? Сейчас только у ОБУшника уточню, кто на выход готов, и лети себе…

Замысел Лехи был прост, как армейский бушлат. Загрузить раненого в вертолет, подойти по рулежке как можно поближе к заветному борту, ну а там уже как повезет.

Он поправил козырек выцветшей афганки, расправил плечи и зашагал к московскому гостю. nbsp; Продюсер приподнял бровь, не зная, что и ответить, поскольку, в самом деле, собирался затронуть эту тему.

- Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? - Алексей, в планы которого не входило ссориться хотя и с чужим, но генералом, бросил ладонь к виску. - Старший лейтенант Бессонов.

- Чего ты орешь? - как видно, проводы председателя комиссии были весьма бурными. Генерал поморщился, но все же милостиво разрешил продолжать.

Леха оглянулся на сиротливо стоящего возле вертолета Вовку, баюкающего раненую руку, сглотнул комок: - Вы в Ростов летите. Возьмите раненого. Лейтенанту срочно нужно в госпиталь.

- Самолет полностью загружен. Извини, старлей, не могу. Секретный груз, - лицемерно вздохнул генерал, но тут же сменил тон и грозно глянул на стоящего перед ним офицера: - А что у вас за вид? Почему одеты не по уставу? Кто тебя сюда за оцепление вообще пустил?

- Товарищ генерал, я вас прошу! - вынужденно смирил поднявшуюся волну злости Алексей. - Мы только с задания. Поймите…

- Я уже сказал. Нет, - генерал упер взгляд мутных от вчерашнего перепоя глаз в бестолкового наглеца: - Кругом. Шагом марш.

Леха сжал кулаки, понимая, что не в силах переломить ситуацию в свою пользу. И тут один из ящиков, которые взмокшие солдаты перегружали из тентованного «ЗИЛка», выскользнул из рук и рухнул на бетон взлетного поля. Доски разошлись, и из пролома выпал темный от времени клинок. Кривая афганская сабля в узорчатых ножнах.

- Секретный, значит? - в голосе Алексея скользнуло неприкрытое презрение.

- Пошел на… - рявкнул взбешенный генерал и рванулся к грузчикам, торопливо запихивающим артефакт обратно в ящик.

- Так не возьмешь? - чувствуя, что голову захлестнула багровая пелена ярости, шагнул Алексей вбок, заграждая генералу дорогу.

- …. твою… да я тебя…. - зашелся в бессмысленном наборе матерных слов тот. - Сгною суку… И самострельщика твоего…

Закончить паркетный вояка уже не сумел. Забыв от ненависти о всех своих навыках и умениях, Леха попросту, с плеча, врезал кулаком в плюющую слюной свиную морду хапуги в шитых погонах. Генерал хрюкнул, подавился криком и медленно, словно в старом кино, рухнул на пыльный бетон. Покатилась в сторону громадная, с вышитыми дубами фуражка.

Результатом неудачной просьбы стали десять суток «губы». Зарубили и представление на Звездочку, которое отправили в Москву на всех, вернувшихся живыми, членов его группы. Про очередное звание Лехе тоже посоветовали забыть очень надолго.

А Вовку отправили из Кабула. Рана зажила, он благополучно получил своего Героя, и вернулся уже Лехиным командиром…

Матерый, писавший добрую половину всех монстров Советской, а после и Российской эстрады, оператор встретил их на пороге студийной камеры, подозрительно шмыгая носом.

- Паразиты, - грубовато пошутил он. - Я за всю жизнь только когда Аннушку записывал, прослезился.

- Спойте еще, - вдруг попросил он.

Ольга нерешительно пожала плечами.

- А давай, - не стал ломаться певец и посмотрел на Олю: - Ты мои тексты помнишь?

Они вернулись в студию, и с первым звуком аккордов пошло негласное соревнование. То начинал он, подхватывала Ольга, то наоборот.

Попадание было стопроцентным. Час пролетел мигом. Только когда ожидающие своей очереди заволновались, они прервались. Оператор вынул диск и протянул его Тимофею.

Тот помялся и вдруг отдал диск Ольге: - Возьми, я уже в шоколаде, а тебе, наверняка, пригодится.

Оля шагала по продуваемому всеми ветрами проспекту, не замечая осенней слякоти. Душа ее пела. Она вдруг впервые поняла, что она настоящая певица.

А Леха задумчиво повторял застрявший в памяти рефрен из последней песни:

Мой дикий ангел в камуфляже…

Вечером Ольга решила зайти в маленькое кафе возле гостиницы, отметить первую победу. Вообще-то сюда она забегала почти каждый день выпить кофе, но сегодня пришла с особым удовольствием.

Бармен по-свойски раскланялся с постоянной, а главное, очаровательной клиенткой. В кафе было пусто, заняты только три столика.

- Володя, - попросила вдруг Оля бармена. - Поздравь, я сегодня записала диск. Если можно, поставь мне его, хочу послушать, что вышло. Не помешает?

- Услужить красивой девушке, - он расцвел в улыбке, - даже если там волки будут выть - для тебя выдержу.

Оля заказала кофе, рюмочку коньяку и присела в углу.

Диалог гитар, вступление, и началась песня. Одна закончилась, началась вторая, третья. Их голоса звучали так мелодично и душевно, что заслушалась сама. Когда прозвучала последняя композиция, к стойке подошел немолодой солидный мужчина.

«Сейчас ругаться начнет», - екнуло у нее сердце.

- Молодой человек, - обратился тот к бармену. - Что это за исполнительница? Ну, Тимофея я, конечно, узнал, а кто певица? И вообще, откуда у вас эта запись? Совершенно незнакомые песни.

Бармен ухмыльнулся: - А вы сами у исполнительницы и спросите. Звать ее Оля.

Мужчина чуть дернул бровью, гася удивление, неторопливо подошел к ее столику, извинился и повторил вопрос.

- Я с ним их сегодня записала, - смутившись, пояснила она. - Что, неужели так плохо?

- Вы? - он недоверчиво взглянул на нее. - Это очень хорошее исполнение. И отличные песни.

Незнакомец представился. Провинциалке его фамилия не сказала ничего. Она вежливо улыбнулась и, спрятав диск в сумочку, собралась уходить.

- С кем Вы работаете? - вопрос прозвучал для нее неожиданно. Оля назвала агентство.

- Пристойно. Что ж, весьма рад знакомству. Надеюсь, мы еще встретимся, - незнакомец раскланялся и отошел.

Глава 7. Что останется после нас?

После смерти Камаза его место в криминально-деловом сообществе занял подельник и правая рука усопшего, авторитетный предприниматель по кличке «Сотник». Никакого отношения к казачеству впрочем данный индивидуум не имел. Погоняло это дали ему в Крестах, когда он сумел соскочить с приличного срока по смешной статье, имевшей в Кодексе, тогда еще РСФСР, номер сто.

(От автора: Статья 100 УК РСФСР вводила новый вид принудительных мер медицинского характера, ранее неизвестный УК РСФСР. По сути типичная коррупционная «отмазка»)

В отличие от своего предшественника, имевшего некоторые понятия о воровской чести, Сотник любое дело воспринимал исключительно в контексте собственной выгоды. А слово Бизнес ассоциировалось у него лишь с размером процента за «крышевание». Как и следовало ожидать, подобное отношение к жизни вызывало у окружающих вполне определенные эмоции. По сути только заступничество Камаза мешало озверевших от этакого беспредела предпринимателям, которых досуха выдоил Сотник, скинутся и «заказать оборзевшего урку».

Не обнаружив при покойнике его бесценной игрушки, Сотник, естественно, сделал логичный вывод, что прихватила его шальная деваха, «замочившая» старшего товарища.

Не став кричать вслух о пропаже, он, тем не менее, поставил Максу весьма жесткое условие. Коротко обрисовал возможные перспективы и, намекнув, что искомый прибор дорог ему, как память, он порекомендовал Максиму Геннадьевичу найти компьютер и как можно быстрее. Макс намек понял отлично: жив он до сих пор только потому, что искать пропавший компьютер кроме него некому.

Смертью хозяина Максим Геннадьевич был расстроен не только как потерей стабильного заработка, а скорее, как профессионал, которого, на его же поле, «сделала» команда первой лиги. К тому же, если суммировать все детали и события, связанные с непонятной девицей, картина складывалась презанятная.

«Во-первых, отпечатки. На оружии, из которого положили бригаду сутенеров в Останкино, были только ее отпечатки. Второе, скрупулезный допрос троицы, отправленной убеждать редактора, выявил, что „уделала“ их девчонка, причем травмы, нанесенные орлам, говорили о редкостном уровне рукопашной подготовки. Третье, ножевое ранение нанесенное тихушнику, в квартире того же редактора, указывало на то, что бил спец. Удар в верхнюю долю печени ставится годами, потому как дуриком попасть в межреберье не выйдет.

И, наконец, допрос ее показал, она в полной мере знакома со специальными методами психологического противодействия, причем, то, как девчонка задурила голову даже ему, говорило само за себя.»

«Итак, что мы имеем? - Размышлял Максим Геннадьевич. - Девка - диверсант высшего класса. Это по результату. Но по возрасту и биографии - невозможно.

Если вначале еще можно было, с известной долей вероятности, предположить, что ее подстраховывали и позиционировали как живца, то в последнем случае никакой подмены точно не было. Она завалила охранника и ушла, прихватив бугра. То, как она его захватила, потом убрала, красноречивей десятка пересказов.

Возникает следующий вопрос. Кто и зачем натравил ее на Камаза. Ясно, что остальные покойники - только разменные фигуры.

Теоретически могли постараться армейские контрагенты, недовольные, что покойный залез в чужой огород оружейного бизнеса. К тому же они запросто могли подготовить и агента. Для каких-то своих нужд. Но зачем расходовать столь ценные кадры на, будем говорить откровенно, мелкотравчатого бандюгана. Прямая аналогия с пушкой и воробьем. Куда проще было элементарно воспользоваться услугами снайпера, которых у них не в пример больше. Да и провести операцию можно без особых затрат. Теперь возьмем другой вариант: она сама по себе? Случайно попала к этим басурманам, ясное дело, обиделась, и рассчиталась. А по привычке выполнять работу до конца, зачистила и всю цепочку. А затем растворилась. Логично. Выпадает редактор. Зачем и как одиночка вышла на него? И с какой радости повесила на себя три трупа, защищая соверщенно посторонних ей людей?»

Ответов не было. И потому не откладывая дело в долгий ящик Максиминформацию был готов заплатить очень приличные деньги.

И вот, уже на исходе «высочайшего» терпения, пришла радостная для Максима Геннадьевича весть. И пришла она в виде статьи в желтой газетенке, в которой мусолилась сплетня о молодой певице, которая всего за месяц вышла на, пусть невысокую, но орбиту.

Макс впился глазами в плохонькое фото и радостно засмеялся. На фото была именно она. Убийца Камаза. Когда Максим Геннадьевич доложил эту новость шефу, Сотник на мгновение онемел. Мало того, что завалив коронованного авторитета, девка не затаилась в неизвестном никому Урюпинске, но и выбрала наиболее быстрый способ потратить его, а после смерти босса он считал себя прямым наследником этих миллионов, денежки.

- Это не наглость, это…, охренеть. - Орал Сотник, брызжа слюной, и потрясая газетным листком.

Наконец стравил пар и немного успокоился: - День на подготовку, и чтобы завтра твои спецы уже были в Питере, а послезавтра эта, - он еле сдержался, чтобы снова не выругаться, - у меня на даче. Все ясно?

Макс тяжело вздохнул, но спорить не стал. Поведение девчонки ему казалось диковатым, но он предположил и другой вариант: «А может, она настолько хорошо стоит, что не боится тратить их деньги. Тогда, это Государство. Но не просто государство, а конкретные лица стоящие рядом с престолом. Настолько рядом, что спорить с ними станет себе дороже и более крупным тузам чем какой-то Камаз и тем более Сотник.»

Но, просить время на разведку, наблюдая в каком волнении находится работодатель, Макс не осмелился.

«Черт с ним, попробуем». - Решился он после некоторого раздумья, и вызвал группу.

Пятерка отчаянных бойцов, собранная им за годы работы в комитете, не раз уже выручала Макса в сложные моменты. Это была, так сказать, его личная гвардия.

Два уволенных из армии старших лейтенанта - разведбат. Два бывших мента из оперов, и ВВшный спецназовец.

Ребята битые и опытные. Все они были должны ему лично и к просьбе отнеслись весьма ответственно. Однако, несмотря на все предупреждения Макса, приняли рассказ о подвигах девчонки с известной долей скепсиса, понимая, что подготовить классного спеца из двадцатилетней соплюхи невозможно. Снайпершу - да, но не более.

Выехав вечерней «Стрелой» из Москвы, утром следующего дня прибыли в Питер. На вокзале разделились и, взяв в аренду пару прокатных авто, установили за Ольгой тотальную слежку.

Меняясь, «пропасли» до гостиницы, где остановились на ночлег и сами. Брать объект решено было утром, на пути к стоянке. Тем более, что один из «оперов», зайдя в студию, доподлинно выяснил, что на девять у Ольги назначено сведение очередной песни. Изучив маршрут, составили план и отрепетировали действия каждого. Все было готово к захвату.

Выставив наблюдателя, чтобы не упустить объект, остальные поднялись в номер.

Понимал ли Алексей, что такое поведение, рано или поздно, обязательно раскроет Ольгу?

«Конечно. Перед тем, как она начала раскрутку в музыкальном мире, Леха долго размышлял над возможной опасностью. И, никакой разницы в том, как поступить, не увидел. Предположим, она бросает все и возвращается в родной город. Разыскать ее там, дело двух телефонных звонков. Да, по большому счету, если не уходить в нелегалы, то почти любой вариант проигрышный. Даже, если не отыщут. Постоянная угроза остается. Каждый день быть в оранжевой зоне, оглядываясь на любой чих.

Так зачем рубить хвост по частям, лучше уж делать то, что должен, а кроме того, если ты сам устанавливаешь правила игры, то и шансов выиграть больше».

Когда пошли первые публикации и съемки Алексей начал внимательно присматриваться к обстановке. Хвост засек, не то чтобы сразу, но засек. Лица соглядатаев ничего нового не сказали. Знакомые, как армейские портянки, рожи. Если откровенно, разведчик был о Максиме лучшего мнения.

Объяснить можно лишь тем, что он, загнанный в цейтнот, не успел качественно спланировать захват. Скорее всего, разозленный преемник Камаза надавил, требуя отыскать, а спорить об отсрочке у Макса не хватило духу.

«Ну, что ж, тебе жить», - как говорят эти ребята. - «Потанцуем».

Единственная сложность была с Ольгой. Ну, сколько можно насиловать ее сознание. Чувствовать себя марионеткой ей, сдается, не очень приятно. Конечно, потерпит, коли совсем худо станет, но без крайней нужды не хотелось. Сколько ни размышлял, как договориться с ее сознанием, ответа не нашел. Решил обойтись полумерами. Мягким убеждением в необходимости того или иного шага. И снижением уровня критичности.

Когда они, проводив Ольгу до номера, выставили пост, Леха даже умилился.

«Ну, не дети? Он бы еще табличку на грудь повесил.

Хотя, кто знает, будь я на их месте, может, тоже не стал осторожничать. Все эти рассказы о, якобы, крутости объекта разбиваются о действительность. О то, что мы перед собой видим. А видим мы гражданскую, по всем признакам не имеющую боевых навыков и опыта, девочку. Так кому верить? Дяде или собственному, полученному отнюдь не в ясельной группе, опыту? Ответ ясен. Вот и они поверили опыту. Брать, скорее всего, будут на подходе к машине, утром. Ну, бог в помощь».

Против ребят, собственно, никакого предубеждения не было. У них своя работа, у него своя. Они сачканули. Теперь наш ход. Вот, только, зачищать их почему-то категорически не хотелось.

«Утро вечера мудренее, теперь все равно не отстанут, так что, жизнь покажет». - Решил Алексей.

Ольга вообще ничего не решала. Она готовилась к записи, не догадываясь, что вернуться к музыке ей придется очень не скоро, если придется вообще.

А ночью вновь пришел сон из прошлого. Как бы продолжение того, первого, уже подзабытого, Московского. Да и сон ли это был? Больше похожее на явь, действо вернуло его далеко в прошлое.

Командировка нарисовалась внезапно. Вечером вызвали в штаб. Подполковник, не тратя время на подготовку, приказал: - Дуйте на склад, получите снаряжение, паек, вылет завтра в пять. - Помолчал, глянул на бойцов со странным выражением лица, и негромко добавил. - Ребята, зря не геройствуйте, вам еще учиться и учиться, эта война - не ваша. Главное живые вернитесь… Ну, все, по коням.

Утром, добравшись на «тентованом трясовозе» до военного аэродрома, погрузились в транспортный «Антон». Через двадцать минут буднично взлетели.

Группу составили из трех стариков, уже имевших боевой опыт, и Алексея с неразлучным приятелем. Старшим был капитан Решетников - Влад.

- Куда летим? - Вился неугомонный Вовка.

Сержант, с добрым прозвищем «Черный», буркнул, - А ты сам как думаешь? «За речку», куда еще?

Их отдельный отряд и создан был, всего три года назад, для ведения операций в азиатском направлении, поэтому странностей в этой командировке не было. Удивило, что отправили группу пожарным порядком, всего за месяц до плановой командировки основного состава. Но начальство не докладывает. Надо, значит надо.

- Алексей, ручаюсь, сжаримся мы, в нашем наряде. - Забеспокоился приятель. - Афган, он же на юге.

Алексей усмехнулся. - Ты чем на лекциях слушал? - Там в горах сейчас минус восемь. - Не сжаримся, будь спокоен.

Влад пристроился неподалеку от приятелей и задремал, но прекрасно слышал все, потому как приоткрыл глаз и весело глянул на друзей.

- Не замерзнем, пацаны, а замерзнем, согреемся бегом, - Пошутил он.

Остальные разведчики сидели чуть дальше и увлеченно травили анекдоты. Летели долго, где-то часа через два вышел летчик и что-то шепнул Владу.

- Ребята, внимание. - Командир поднял руку. - Мы за речкой, так что, готовность «раз». И придерживайтесь.

Он пояснил молодым, - от ракет будем прятаться. «Духи» коридор могут пасти.

И как сглазил. Не прошло и пяти минут, как тяжелый самолет почти лег на бок и начал снижаться. Все кубарем посыпались на левый борт, хватаясь за что придется.

Самолет выровнялся и пошел, цепляя брюхом тяжелые облака, местами заходя в них и тут же выныривая. В разрывы показались горные хребты, блестящие снегом.

И тут барабанной дробью раздался стук, точно горсть булыжников попала в фюзеляж. Противно засвистело, и в отверстия ударил ледяной воздух. - Из пулемета врезали, - мрачно прокомментировал старший группы, разглядывая строчку небольших отверстий. - Сейчас начнется, - он тяжело вздохнул. Разгерметизация - это не страшно, идем низко, но дышать будет сложновато.

Однако только этим не обошлось, через пару минут в салоне запахло горелым. - Попали, - сообразил Алексей и поежился.

Самолет опять накренился и, покачивая крыльями, снизил скорость.

- Бойцы, положение дрянь, - выскочил из кабины бортмеханик, - будем искать пятачок, куда упасть. Держитесь.

- Пристегнуться, каски одеть. Коснемся земли, сгруппироваться, закрыть голову руками. - Отрывисто скомандовал Влад.

Бежали секунды. В иллюминаторе мелькнул совсем близкий склон с редкими деревцами. Двигатели взвыли и заглохли, наступила тишина, прерываемая свистом ветра в пробоинах.

«Вот и повоевали». - Мелькнуло в голове у Алексея, он напрягся, в ожидании удара, но то, что произошло, невозможно было представить. Самолет чиркнул крылом за склон, и все мгновенно завертелось. Перед глазами мелькнули летящие по салону предметы. Скрежет рвущегося металла, крики людей. Алексей не удержался и от бешеного толчка ударился головой об какую-то железку. Все исчезло. Пришел в себя разом. Тишина, кругом завалы оборудования, обломков. Голова звенела, в глазах мелькали цветные пятна, но острой боли не было.

Он пошевелился и, въезжая в реальность, осмотрелся.

Смятая в гармошку, носовая часть салона стала похожа на огромную свалку. Из кучи обломков, торчала нога, обутая в армейский ботинок. Нога слабо дергалась.

А совсем рядом, в неровном разломе фюзеляжной дюрали, виднелась невзрачная поросль и кусок серой, каменистой земли.

Леха отстегнул ремень и выбрался из-под прижавшего его мешка со снаряжением.

«Надо выбираться». - Он вытолкнул мешок в пролом. Следом еще один и, кое как расчистив проход, двинулся вперед, Сделав два шага, увидел висящего на ремнях командира.

Вколол капитану тюбик «промедола», попытался сдвинуть с места. Кое-как удалось.

Взвалив на плечо некрупную фигуру, доковылял к проему и осторожно уронил тело на мешки.

«Может, очнется?» - Подумал он, дергано озираясь.

Взгляд наткнулся на Вовку. Тот лежал на боку, глаза были закрыты, из неглубокой раны на скуле текла струйка крови.

«Вроде неопасная, потом перевяжу». - Леха истратил еще один антидот и потянул друга из завала. Тот очнулся и закричал.

Осторожно, стараясь не тревожить сломаную ногу, оттащил Вовку к пролому.

Навстречу приподнялся Влад. Похоже он еще не до конца пришел в себя, и туго соображал где он находится. Наконец, глаза капитана приобрели осмысленность, он протянул руки и принял раненого.

- Что там, как остальные? - Задал вопрос командир.

- Не успел еще. - Голос Алексея перешел в скрип. - Ребята в носу, там завал, попробую отыскать.

Он подобрался к месту, где заметил кого-то из сержантов. Нога уже не шевелилась. Ломая ногти, Алексей раскидал обломки и освободил тело. «Черный» был уже мертв, голова залита кровью, из раны выступила серая масса.

Бессонов подтащил труп к забравшемуся в салон Владу. Тот принял тело и приказал. - Ищи оружие и снаряжение, спасать уже некого. Только быстро, может рвануть.

Под руку попался автомат Влада, чья-то СВД. Леха выглянул из отверстия, осмотрелся. Склон, изуродованный пропахавшим его самолетом, и куски смятой, исковерканной дюрали, разбросанные вокруг. Влад уже оттащил в сторону раненого и возвращался забрать вещмешки. Передав оружие, Алексей выбросил наружу еще два цинка с патронами.

- Уходи, - закричал капитан, увидев, что в обломках фюзеляжа показались языки пламени. - Сейчас рванет.

Едва Леха успел отбежать к большому камню, как по ушам ударила тугая волна, и в глазах вспыхнуло от взрыва.

Грохот он не услышал, уши заложило. Упав за валун и дождавшись, когда с неба перестанут падать мелкие обломки, выглянул. На месте самолета полыхал огромный факел, а в стороне, укрыв телом Вовку, лежал Влад. Но вот и он приподнял голову, потряс ею и огляделся.

- Давай сюда, - махнул командир подчиненному. Взвалили на себя товарищей и отнесли вверх по склону. Следом доставили мешки и снаряжение. Отдышавшись и глотнув воды из фляги, капитан распорол штанину и снял ботинок с Вовкиной ноги. Быстро ощупал ногу.

- Перелом, обе кости, плохой, - держи его, пристраивать буду, - и, когда Алексей прижал тело друга к земле, принялся осторожно вправлять кости.

Вовка очнулся и задергался. Сейчас закончу. - Командир подобрал кусок дюрали, забинтовал. Осмотрел рану на скуле.

Сержанта похоронили недалеко от места падения.

- Хороший пацан был. - Произнес Влад, - Две командировки без царапины… Земля ему пухом. Вечная память.

Шли третий день. Вес уменьшили до предела и все равно - тащить два рюкзака, оружие и раненого было тяжело.

Алексей нес Вовку, посадив на спину. Тот уже чуть оклемался и пробовал ругаться, уговаривая отпустить.

«Не было счастья, да несчастье помогло». - Говорит русская пословица. Конечно, у них уже были занятия в поле, но все это не шло в сравнение с действительностью.

На переходе особо не поболтаешь, да и на привале, Влад, не страдая многословием, больше молчал. Но, глядя, как он проходит завалы, ставит ногу, осматривает поверхность камней, Алексей делал заметки и старался повторять. Ночевали в спальниках, благо сентябрь выдался теплый. Скорость была низкой, чтобы не сбить дыхание, часто останавливались и одну-две минуты отдыхали.

Однако, за три дня прошли километров тридцать.

- Упали мы где-то в предгорьях Гиндукуша, летели от Душанбе, идти надо на запад, так больше шансов выйти, и через ледник не надо лезть. Главное… - Влад не закончил, но и так поняли, что главное, не нарваться на местных. Причем, любых.

Те сообщат духам о гяурах мигом.

Утром четвертого дня капитан замер, вглядываясь в точку на дальнем склоне, который миновали вчера.

Он помолчал, сплюнул. - Все, отбегались… Во-он видишь? Баран, на склоне, голову повернул, человека почуял, а здесь, кроме «бабаев», ждать некого. За нами идут, у бабки не гадай.

Наконец, приняв решение, заговорил. Коротко, отрывисто. - Рядовой Бессонов, слушай приказ, берешь раненого и уходишь. Я остаюсь. Иди на северо-запад по предгорью, вверх не лезь. А там уж, как повезет.

Алексей, поняв, что капитан намерен остаться, что бы прикрывать их, попытался дернуться.

- Отставить. - Рявкнул Влад так, что охота спорить пропала. - Не в колхозе. Приказываю выполнять. Как понял?

- Есть выполнять. - Сник Леха.

- Ты пойми, - чуть мягче закончил командир, - втроем мы точно не уйдем, а так, я их уведу, а бог даст, и сам оторвусь. Мне, он кивнул на Вовку, - его не утащить, да и ты, как заслон, ноль без палочки. Логично?

Алексей понимал справедливость его рассуждений, но уходить одному, с раненым на плечах, было еще страшнее.

Вышел через полчаса. Теперь идти стало труднее, он иногда путался, попадая на сложный участок, приходилось возвращаться. Ночевали без огня.

Звук выстрелов донесся ближе к полудню. Капитан завернул на юг, в горы. Стрельба то затихала, то раздавалась вновь, пока не стихла совсем. Они долго вслушивались, надеясь услышать хоть что-то, но тишина уже не нарушалась. И только ближе к вечеру вдруг ухнул слабый взрыв. «Граната» - Понял Алексей и, глянув через плечо на заскучавшего приятеля, тяжело вздохнул. Все было понятно без слов.

Капитан подарил им полтора дня. Афганцы догнали на следующий вечер. Повезло еще, что беглецы как раз отдыхали и первыми смогли засечь мелькнувший на склоне тюрбан. Солдаты укрылись за выступ скалы. Сверху их не достать, отвесная скала нависала обрывом. Выждав несколько минут, пока в пределах видимости появится еще один преследователь. Леха расчехлил «Драгунку» и, с первого выстрела, снял идущего чуть впереди низкорослого проводника. Остальные залегли и, аккуратно постреливая из автоматов, начали перегруппировываться, стремясь обойти их с флангов.

Опытные бойцы, прижав их с двух сторон огнем, не давали поднять головы. Ситуация была конечная. Дело времени, заставят расстрелять боезапас, а потом или гранатами закидают, или в плен.

Спасло чудо. «Волна» из трех вертолетов, обходя грозовой фронт, свернула с курса чуть дальше. Кто-то заметил душманов и, пока «Шмель» гонял бабаев, второй, МИ-8, подобрал своих.

Видение оборвалось среди ночи. Тишина в голове, только на окраине сознания ее сон, почти не различимый для Алексея.

А наутро пришло понимание причины этого сна, ставшего вещим. Оказалось, что окрепшее Олино сознание вытеснило Лехину волю.

Осталась способность видеть, чувствовать, переживать, и только. ОН чувствовал себя зрителем, сидящим в первом ряду суперсовременного голографического кинотеатра. Все видел, слышал, осязал, но при этом не имел возможности не уйти с сеанса, ни нажать кнопку стоп. Увы, этого следовало ожидать. Его душа и разум вломились в чужое тело, как незваные гости. Прошло какое-то время и оправившийся от такой наглости «хозяин» призвал разгулявшегося постояльца к порядку.

Глава 8. Прощание с детством

Никто, даже Макс, не знал насколько хитрым и опасным мог быть «Сотник», когда между ним и его деньгами кто-то вставал.

Отпустив Максима Геннадьевича он, вызвал уголовного консультанта по вовсе уж сомнительным делам и «нарезал задачу».

- Гони в Краснодар, «маляву» я нацарапаю. «Перетрешь» с местным «положенцем», пусть даст несколько отморозков. Надо вытащить сюда одну девку. А у нее там, в городе, родные. Понял? И еще, мне нужен такой маленький компьютер. Девка его с собой носит. Доставить мне. Все ясно? - Закончив короткий инструктаж, он вернулся к насущным заботам о стрижке подопечных торгашей.

Разбудил Олю звонок телефона. В трубку ворвался отчаянный женский голос.

- Оленька, это я, Марь Степановна. Соседка ваша. Ты не волнуйся только. В больнице родители твои. В аварию попали. Беда. - Собеседница зашлась в плаче, на редкость надрывном и неутешном, произнесла сквозь душащие ее слезы: «Отец в реанимации, а Нина в палате лежит. Позвонить вот попросила. Приезжай Оленька! Ради бога, скорее».

Ольга заполошно заметалась по комнате, собирая вещи. Уже через двадцать минут, сдерживая грозящие политься слезы, ждала у входа.

Сейчас Леха бы с радостью согласился и на то, чтоб ее захватили присланные Максом горлохваты, но, как на грех, утомленный ожиданием соглядатай просто сомлел в кресле, а Ольга пролетела мимо, даже не заметив его.

Подъехал желтый «Рено». Оля запрыгнула в салон и застыла, сжимая кулачки в тревожных предчувствиях. Сознание Алексея, устав от безуспешных попыток пробить незримую стену, тоже замолкло.

То, что не могло даже краем задеть ее внимание, для него било в набат.

- Странности и нестыковки сквозили в каждом слове вестницы беды. Будь она трижды жалостливый и сердечный человек, не могла чужая беда вызвать у нее столь явного страха и таких отчаянных слов. В голосе читался больше страх за свою жизнь, и связан он был почему-то с приездом Ольги.

Чтобы не стать дурным пророком, даже про себя не посмел озвучить догадку.

«Ох, неспроста лишился он возможности ей помочь. Похоже, судьбе угодно провести ее еще по одному кругу ада?»

Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа она уже мчалась на такси по узеньким краснодарским улочкам.

Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.

Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни ее безмолвного советчика, не увлекла красота бабьего лета.

Оля повторяла короткую молитву, а Леха безуспешно искал выход.

Не зная, в какой больнице родители, она попыталась дозвониться до соседки, но трубка была поднята.

- Может, с больницей говорит? - Возникла у Оли безрассудная с моей точки зрения мысль. Девушка наклонилась к водителю и назвала домашний адрес.

- Логично заехать к тете Маше и с ней вместе в больницу. - Подумалось ей.

«Все логично, - согласился Леха. - Разработчик сыграл в десятку. Продумал все, учел даже снятую трубку телефона».

Алексей с содроганием представил, что произойдет через пять, максимум десять минут. Он оказался прав.

Едва открылась дверь соседской квартиры, куда Ольга бросилась, оставив в машине вещи, ее оглушил тяжелый удар в голову. Девушка рухнула в прихожей, а сознание Алексея, лишенное возможности пользоваться ее зрением, очутилось в полном мраке, только слух позволял ориентироваться в происходящем.

- Сходи к таксисту. - Скомандовал уверенный голос. - Слышь, Лось, кому говорю. Расплатись, забери вещи, и чтоб без базаров там. Нам шум не нужен. Пусть уедет.

- Несколько минут голоса неторопливо болтали о совершенно посторонних вещах, словно и не лежала на полу оглушенная жертва. Для них это была такая же рутина, как и выбивание долгов. Вернулся, посланный во двор, Лось.

- Чисто, - выдохнул он, тяжело сопя от подъема по ступеням невысокой лестницы.

В другое время только одного хрипа хватило бы разведчику, чтоб составить его портрет и тактику боя. Но сейчас все это было бессмысленно. Лехина роль свелась к безмолвному присутствию.

- Скрипнула молния, послышался шорох разбрасываемых вещей. Поиски завершились радостным возгласом.

- Есть, вот он! У самой низ сховала. - Захлебываясь от избытка эмоций, гундосил кто-то.

- Ну-ка, дай. - Рявкнул бандит. - Не вздумай включать. Нам Сотник башку снимет, если что не так. Буди эту шуструю, только руки замкни, а то она опять подлянку выдумает.

- Спокуха, бо я устрою подляну. - Пробормотал гундос, грубо перевернув Ольгу, и защелкнул оковы. Он по-хозяйски охлопал ее бедро. - А ниче, самое то.

Распаляясь, ухватил уже посильнее, но голос старшего заставил прерваться. - Эй, Кострома, погоди. Мы ее поспрошаем, а потом и оторвемся. Шеф сказал, можно не церемониться. Главное, чтоб живую.

- Живая будет, но еле-еле. - Заржал Лось.

- Ладно, буди. - Распорядился Старший.

- Подручный ухватил Олю за растрепавшиеся волосы и с оттягом влепил две пощечины.

Голова опасно мотнулась, но глаза приоткрылись.

Замерев, она с ужасом глядела на кажущиеся громадными фигуры налетчиков. На взгляд Алексея, обычные шестерки, но ей эти ублюдки казались воплощением вселенского зла.

- Кто с тобой еще? - Задал вопрос предводитель городских шакалов.

- Никого. - Она замотала головой.

- Никого? А вот мы сейчас иначе спросим. Значит и Камаза ты одна завалила, и Ахмеда? - Бандит постепенно входил в состояние истерического азарта, которым так умеют заводить себя уголовники.

- Чего ты гонишь? - здоровый кулак с размаху врезался в солнечное сплетение девочки. Она рухнула на пол и, падая, ударилась головой в стену. Из раны потекла струйка крови.

- Эй, Петро, ты никак ее мочить собрался? Мы ж еще не попользовали? - Недоуменно влез тощий верзила с морщинистым серым лицом лагерного «тубика».

«-Ах ты, страдалец». - Ярость выжигала мозг, Леха физически ощущал, как его воля рвется из отведенного ей закутка.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

- Ладно, тащи папашку. - Распорядился голос. - Чтоб не дергалась, его на пику поставим.

- Как шелковая будет. - Глумливо ощерился тот, которого звали Петром.

«Черт, ну какой паскудный народ - урки.» - Диверсант, в силу специфики своей профессии, редко желал чьей-то смерти душой, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил он у Всевышнего дать возможность управлять ее телом.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связанного. По тому, как вздрогнула Оля, понял - отец. Лехиного, примерно, возраста, но крепко мятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника, пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо - огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

«Крепкий мужик, - с искренним уважением, несмотря на трагичность момента, подумал Леха. - А вот то, что они мать не вытащили, признак плохой. Похоже, в живых ее уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?»

«Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может, стоило тогда, на горке, „духам“ сдаться? - Мелькнула бестолковая мысль, - они бы только меня замучили».

- Оленька. - Сипло выдохнул отец и вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты. - Будьте вы прокляты.

- Из распухших щелей, в которые превратились его глаза, потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

«Лось» - мелкий, парашного вида урок, синими от наколок пальцами ухватил его за сломанную руку и, повалив на пол, прижал лезвие к горлу.

- Ну, давай, не тяни. - Бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

- Слышь, подруга, сейчас мы чуть побалуем, а ты, если хочешь, чтоб папаша жив остался, примешь.

Обрюзгшие щеки, исчерченные мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Браслеты зацепились, и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники и придавил жертву своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу сломил сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. «Лось» дернулся, вырывая клинок. Отточенное жало финки скользнуло и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезанным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза ее захлестнула багровая пелена. Из глубины сознания поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери и бог знает, что еще сплелось в ней. Но главное, все знания и навыки, весь опыт профессионального диверсанта, выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Ольга выдернула из кармана ручку и вонзила ее в глаз насильнику. Пробив зрачок, и глубоко уйдя в мозг, пика навечно успокоила бандита.

А она, выскользнув из-под тела, молнией кинулась к Лосю. Хлестким круговым ударом достала висок убийцы.

Тот закатил глаза и, выронив нож, завалился в сторону.

«Кострома», увидев, с какой стремительностью жертва вырубила его подельников, метнулся на выход, но успел только развернуться. Подхватив нож, Ольга махнула рукой. С хрустом вспоров ткань, клинок вошел под лопатку. После такого добивать не требуется. Страшная, с безумным взглядом, она работала как автомат. Подойдя к лежащему, вырвала нож и развернулась к оглушенному Лосю.

Она не подарила изуверу легкой смерти.

«Странно», - Алексей замечал, как смерть меняет людей. Одни вдруг приобретают благообразность, другие наоборот ее теряют. Он лежал совершенно такой же, как был при жизни.

Смешной венчик пегих волос, довольно заметная лысина. Резкие, словно вырубленные резцом скулы… Казалось, человек просто прилег отдохнуть после тяжелой, но выполненной на совесть работы.

Леха даже засомневался: «Неужели опыт меня обманул, и он жив».

Увы, рана оказалась смертельной. Сделав все, чтобы спасти дочь, отец не сумел уберечь себя.

Она сидела, обняв его голову, слепо глядя в пустоту. Но безумия не было. Девочка говорила с отцом, а он говорил с ней. Она уже знала, что ее мать, не выдержав пытки, умерла, что соседку даже не били, а лишь припугнули.

- Не сердись на нее, Оленька, - попросил отец. - Она уже наказана. Не плачь, - попросил он на прощанье. Его душа уносилась куда-то, в ту даль, где Лехе еще только суждено было оказаться.

И тут Алексей понял. - «Теперь она знает о нем все. Их души, расплавленные вспышкой эмоций, слились в единое целое.»

Леха шептал какие-то слова утешения. Но они были не нужны, девочка изменилась. Боль из ее сердца не ушла, но появилась способность рассуждать. Просто, словно мы сто лет знакомы и близки, она спросила - Алеша, и как теперь жить? Скажи?

- Оля, побудь с отцом. Я все сделаю. Держись.

- Хорошо, - беззвучно прошептала она, и Алексей осознал, что опять один.

Канитель с милицией, протоколами, допросами, очными ставками, продлилась насколько дней.

Кто знает, смогла бы она перенести армейскую простоту манер наших Ментов, заботы о похоронах и прочие тягостные мелочи. Наконец, признав самооборону, отцепились.

Беглых уголовников списали на боевые потери. Удивились, как удалось такой пигалице совладать с ними, и только.

Ее сознание вернулось в день похорон. Она стояла над двумя холмиками и молчала. Молчал и Алексей. Каждый думал о своем. Он знал, о чем думает Оля. Она слышала его мысли.

Но все когда-то кончается, кончился и этот невыносимо длинный день.

Прошло еще несколько. Она понемногу оживала. Но, все это время невысказанным вопросом давило на Леху понимание того, что ничего еще не закончено. Расправившись с исполнителями, она не решила проблем. И вот настал день решающего разговора.

Однако, никаких споров и сложностей не возникло.

«Ты спец, - коротко прошелестели ее мысли, - тебе и выполнять».

«Вот и все, девочка повзрослела. Но чего ей это стоило?» - Подумал Алексей.

Дальше действовал почти на автомате: Билет до Москвы взял на чужой, купленный на рынке, паспорт. А загримировать постаревшую от горя Ольгу оказалось куда проще, чем после ее памятного бегства с Останкинского отстойника.

Продремав три часа в салоне эконом-класса, она спустилась по трапу в промозглую тьму московского тумана.

- Начнем завтра. - Коротко произнес Алексей, начав отсчет перед последним броском.

Глава 9. «Мне отмщение, и аз воздам»

Приехав в Москву, Алексей поразился, насколько тяжелый город для психики - столица нашей Родины. Мегаполис, на подсознательном уровне, говорит: «Ты чужой, не место здесь тебе. В этом мире успешных и самодостаточных людей».

Лехе вспомнилась интересная методика, которую внушал работавший с ними психолог. - «Главное - не противопоставлять себя окружающему пространству. Китайский принцип взаимопроникновения един во всех проявлениях. Стоит подумать, что ты одинок и затерян во враждебной среде, и она, эта среда, тут же начнет отторгать тебя. Примется, словно разумный организм, бороться с чужаком. В чем беда и проблема эмигрантов? Они приезжают в чужой мир. В новую обстановку нужно входить, словно возвращаешься в давно оставленный, прочно позабытый, но родной мир. Не важно, что ты здесь никогда не был. Важно твое отношение.

И, ни в коем случае, нельзя сравнивать новое место с тем, откуда человек ушел. Противопоставление не конструктивно.

Приходят к этим простым и несложным истинам, как правило, интуитивно. Разработчики спецметодичек не стремятся к широкой известности. Это может показаться смешным и в чем-то несерьезным разглагольствованием. Однако, почти все в этом мире смешно и несерьезно. Самые сложные и закрученные события и хитросплетения политики, бизнеса имеют в основе одну, максимум две изначальных причины. Остальное - камуфляж и сбивающая с толку маскировка».

Леха все не мог успокоиться и, пользуясь каждой свободной минутой, словно боясь не успеть, пичкал ее сознание все новой и новой пищей.

«Если хочешь спрятаться в большом сообществе, стань как все». Полчаса в модной лавке, короткая стрижка, и вот уже неотличимая от сотен тысяч московских тинэйджеров Ольга могла идти хоть куда, не опасаясь быть узнанной. «Конечно, сверстники на раз вычисляли пижонящую старушку. В таком возрасте три года - это почти вечность. Но в бандитах ходит народ чуть старше и у них подобное чутье уже пропало».

В удобной кожаной сумке вместо ракетки уместился завернутый в картон инструмент. Снятый приклад и глушитель преобразили его в компактную игрушку.

Несколько дней, проведенных в московской сутолоке, не пропали даром. Прежде всего, он вышел на офис компании «Галеон», которая чуть заметно обозначала на российском рынке этот криминальный айсберг, и в коридорах узнал достаточно, чтобы составить представление о новостях в фирме. После внезапной смерти ее бывшего руководителя главой компании стал некий Кривицкий Андрей Петрович. Он же, неоднократно судимый уголовник по кличке Сотник.

Уголовные моменты его деятельности, естественно, не обсуждались, но, имея ноутбук, Интернет и базы данных, выяснить «кто есть кто» в серпентарии преступного мира, несложно. Остальную информацию Леха примитивно подслушал. Закупив на Горбушке несколько слепленных в Китае, но достаточно качественных жучков и лазерный съемник звука, уже через день знал о настроениях в высших уголовных кругах. Конечно, имей разведчик дело с солидной корпорацией, где безопасность возведена в культ языческой религии, такие примитивные способы, естественно бы не сработали. Но, поменявшие окрас уголовники вовсе не поменяли образ мышления. Поэтому, отгородив себя от окружающего «быдла» тонированными стеклами джипов, они, совершенно спокойно вели разговоры на самые горячие темы. В результате, сложилась картина вопиющего скандала в благородном семействе.

Новости пришедшие из Краснодара вызвали у Сотника замешательство. Не имея времени выяснить, что за «непонятка» там произошла, он сорвал зло на Максиме.

Чудом пережив показательную порку, устроенную ему шефом, и, понимая, что его жизнь висит на волоске, Максим Геннадьевич развил бешеную деятельность. Но, все мимо кассы. Единственный разговор, который насторожил Алексея, прозвучал после безрадостного визита его к ревущему от злости шефу. Максим Геннадьевич долго мялся, нерешительно чесал себя в разных местах, наконец, позвонил неизвестному абоненту и попросил выручать. Было заметно, что удовольствия от беседы он вовсе не испытывает, наоборот откровенно побаивается собеседника. Результат его обнадежил. Он ожил и повеселел. Алексей понял, что просил он никак не совета, а специалиста по антикризисной политике. Интеллигентно говоря, он Ольгу заказал. Причем, не уркам с мыльного завода, а структуре, которая привыкла отвечать за свои поступки.

Обозлился Леха до невозможности: «Что это за беспредел такой. Одного и того же человека, три раза? Ребята, совесть у вас имеется? Не собирался встревать, простить даже хотел. И ведь почти смог. Честно. Никакой обиды, так, легкая надежда встретить их в новом качестве и потолковать. Они ведь тоже не бессмертные, могу подождать. Но теперь, фигушки. Будем выяснять и разбираться. По полной, до упора».

Чтобы противник начал совершать ошибки и подставился, нужно загнать его в ситуацию стресса. А лучший стресс - это угроза жизни: собственной и близких.

К тому же, пришло время платить по векселям. Не имело значения, что не он держал нож у горла ее отца. Он отдал приказ. Этого достаточно. Когда играешь в серьезные игры, нужно быть готовым к любой ставке.

Выяснить, где проживает пресловутый Сотник оказалось значительно проще, чем купить упаковку пластита. Ну, не сезон в этом году на пластит. Однако, знание химии, особенно прикладной ее части, помноженное на семинар в сорок третьем учебном центре, помогло обойтись подручными средствами.

Алексей упаковал полученную массу в теннисный мячик и, не мудрствуя лукаво, забросил его на корт, расположенный в угодьях особняка оружейного барона. Среди десятка других мячей, валявшихся вокруг площадки, этот смотрелся абсолютно естественно.

Разжиревшему игроку лень ходить за мячами, поэтому рано или поздно он подберет и его или просто окажется поблизости. Дистанционный взрыватель, утопленный в пластичную массу и срабатывающий от радиолуча, позволял выполнить задуманное в любой удобный момент. А случится это, как резонно рассудил Алесей, именно в воскресенье утром. Пятница, банный день-это святое, суббота на поправку, а вот с утречка, в воскресенье - милое дело.

Предчувствия не обманули. Сотник, обряженный в роскошный спортивный костюм, появился на корте в десять часов. А еще в субботу Леха дозвонился жене «Особиста» и передал личную просьбу господина Кривицкого к ее мужу, посетить теннисный корт, на предмет совместного времяпрепровождения.

Мелькнуло краем подленькое желание добавить: «C супругой», но сдержался: «Чем она виновата, если ей в мужья гнида досталась?»

Макс, не избалованный вниманием нового шефа, ломаться и уточнять не стал. В его положении, звонить - лишний раз напомнить о фиаско.

Поэтому, за пятнадцать минут до назначенного времени опальный советник безропотно топтался у ворот фазенды.

Слегка удивленный неурочным появлением гостя Сотник почесал в затылке, соображая, мог ли он по пьяной лавочке ляпнуть подобное приглашение, но, вспомнив о необходимости прояснить дополнительные меры по возврату наследства, приказал впустить.

Удобно присев на склоне, поросшем редким кустарником и открыв термос с горячим чаем, Алексей лениво наблюдал за общением подельников. Вообще-то, цели подрывать «Особиста» Леха не имел. А вот присутствовать на экзекуции, ему будет полезно.

Дождавшись, когда Максим Геннадьевич сообщит о наличии прогресса в поисках и отойдет на порядочное расстояние, Леха нажал сенсор передатчика. Кустарный заряд рванул не хуже фабричного. Ждать продолжения сцены не стал, усевшись на новенький велосипед, девчонка возобновила поездку, оставив взволнованную челядь мучиться в неведении относительно причин столь неожиданной кончины их босса.

«Сказать, что смертоубийство совершенно мне незнакомого, пусть и не совсем законопослушного, члена общества доставило удовольствие, нельзя. С другой стороны, он честно давал им возможность избежать неприятных последствий. Но эта сволочная порода никогда не примирится с тем, что кто-то увел у них жирный кусок.»

«Так, простите, о чем говорить? Надеяться на их милость? Или прятаться, вздрагивая от каждого скрипа и косого взгляда? Да, все понятно. Нет другой альтернативы при решении таких проблем. Если потребуется, не задумываясь, развешу на фонарях и самого „Особиста“ и десяток его подручных». - Сердито рассуждал Алексей, крутя педали.

Надежда на то, что сцена наказания станет для Максима Геннадьевича достаточным стимулом, что бы прекратить непродуктивные телодвижения в поисках исчезнувшего куша, не оправдалась. Как говорят вышел «разговор в пользу бедных». Никаких выводов он не сделал. Испугался, конечно. Нал дергаться, проверяя наличие за собой хвоста. Подключил к охране своей драгоценной персоны еще пятерку телохранителей, но не успокоился.

«Ну, нет, так нет». - Вздохнул Алексей. - Намеки тут не помогут. Придется учить делами.

Сканер обошелся как самолет, дорого. Но, когда с его помощью Алексей сумел перехватить телефонный разговор осиротевшего консиглиоре с новым, только что прибывшим в город контактом, затраты окупились сторицей.

Спокойный, чем-то вроде бы даже знакомый, голос назначил Максу встречу и дал отбой.

«Неужели знаю? Или это кастовая принадлежность накладывает отпечаток? Тогда следует утроить внимание и осторожность. Проколоться нельзя. Специалист, однозначно, сильнее моего нынешнего воплощения. Даже, если по опыту и навыкам мы ровня, то физически он в плюсе. А в запасе остался всего один день».

Именно по этой причине сама собой отпала и первоначальная задумка положить их на месте встречи отпадает. Опытный диверсант, гарантировано обставится так, чтобы не угодить в прицел. Да и «Особист» не подарок. Легкость с которой Леха убрал Сотника, скорее вина самого авторитета. Отстранив прежнего «безопасника» от дел, он не озаботился заменить его никам другим. «Нет ничего хуже времени перемен». - Гласит китайская мудрость. Охрана, расслабленная отсутствием контроля, как любая структура, начальника которой снимают, работала спустя рукава.

Подарки, судя по всему, кончились. Домой Максим Геннадьевич не вернулся.

«Лег на тюфяки», как говорят итальянские мастера гаротты. В распоряжении наблюдателя остался только номер его телефона. А когда он его отключил, осталась единственная ниточка.

«Как там у классика? Место встречи изменить нельзя? Но это у классика, а вот эти делопуты вполне способны поменять и его.»

Поэтому Алексей настроил свой чудо сканер на волну телефона супруги Макса, и, слепив небольшой заряд, подорвал хлопушку на двери их квартиры.

Как и следовало ожидать, перепуганный женский голос тут же сообщил мужу о взрыве. Геннадьевич всполошился, но вида не подал. Как сумел успокоил свою дражайшую половину, и приказал уехать на дачу. Единственной целью Лехиной мистификацией был новый номер, высветившийся на дисплее хитрой машинки. Однако, предосторожность оказалась излишней. В назначенное время Геннадьевич дисциплинированно прибыл на берег Москвы-реки и нервно гулял по набережной в ожидании.

«Отлично понимаю его беспокойство. Он вполне может предположить, что девчонка решит убрать его до встречи с киллером и обрубить все контакты. В принципе, идея здравая, не будь у него желания встретиться с типом, который надеется заработать на очередной смерти. К тому же, этот человек, единственный выход на контр… Стоп, а это еще кто?» - Алексей хоть и сидел далеко, все же, не мог ошибиться. К дергано озирающемуся Максу небрежной походкой случайного прохожего шел его старый, проверенный годами учебы и службы дружок. Вовка, он же «Лютый», он же «Рыжий» стоял на гранитной набережной, и ветерок с реки теребил его пегие, немного отросшие волосы. Алексей зажмурил глаза, открыл вновь. Точь в точь, как тогда, после ослепительной вспышки последней гранаты: «Сомнений не было, это он.

„Но ведь, как же так, мы ведь…?“ И тут Леха понял. Все. Сразу и до конца. Так вот, кто был так оберегаемый духами, казачок, Вот кого они прикрыли от провала смертью капитана Бессонова. И тот, кто сдал его „духам“ в злосчастном рейде.

Слишком уж сильным оказался удар, даже для покойника. Признаться, от такого открытия Алексей прослезился. Вернее, на глазах у Ольги выступили слезинки. От волнения упустил не только момент заказа, но и то, как они разбежались. Вернее, исчез Вовка, а заказчик безжизненно поплелся к своему Мерседесу. Но „тянуть“ его до лежки» сил просто не было. Нужна была пауза. Чтобы все осознать и привыкнуть к новому миру.

Новость была настолько дикой, что на ее осознание понадобилось с десяток минут, но выручила армейская привычка к неожиданностям.

«Ну, продал. Ну, Иуда. Это бывает. И куда чаще, чем принято думать. Выходит, я в нем ошибся. Значит, нужно внести корректуру и продолжать работу. А эмоции оставить на потом. Прежде всего дело. О причинах и мотивах его поступков будем думать после, если сумеем остаться живым.» - Смирился Леха.

Однако теперь ситуация коренным образом усложнилась. «Лютый» был профессионал высшего класса. Единственный козырь, оставшийся у Лехи - знание его привычек и психологии. тогда как он о его новой сущности не догадывался.

«Будем исходить из этого. Что он сделает? Прежде всего, выйдет на объект и определится. Как бы я поступил на его месте. Зацепка для начала слежки, это „Особист“. Резонно предположить, что я буду охотиться на него. А Вова - на меня. Значит, он будет где-то на дальних подступах к объекту отслеживать контакты и передвижения. Очевидно, и Геннадьевич получил соответствующие указания. Его может привлечь и сам Вовка. В свою очередь, „Лютый“ отнесется к непонятному заказу с полной серьезностью. И будет работать без скидок на внешнюю легковесность противника. Значит, очень возможна двойная подстраховка. Или подстава. Стоп, я размышляю так, словно имею дело с незнакомым. Стоит напрячь память и подумать, что такого я знаю про его привычки, которые не меняются с годами. Он выдумщик, азартен, но и хитер. Нет, это не то. Слишком большое количество переменных. Есть десятки готовых наработок.

После некоторого размышления Леха решил поступить следующим образом: он меня ищет, прекрасно, пусть найдет. А там видно будет. - План вертелся в голове, Алексей отбросил ненужное и выбрал главное. - Высота, он с детства боится высоты. И никакие тренировки не смогли этот страх изжить. Вот на этом и будем играть».

Леха не стал тянуть и засветился у дома Геннадьевича уже на следующий день. Конечно, засечь хвост ему не удалось. Но, ощущение «неодиночества» появилось. Это не описать, уверенность, что ему сели на хвост была почти стопроцентная. Без малейших послаблений, проверяясь и путая следы, он вернулся на съемную квартиру.

В том, что его пропасут, не сомневался. Единственно о чем позаботился - это пригасить наиболее характерные способы проверки и уходов. «Ни к чему наводить его на размышления о природе столь высокой квалификации. Попроще, в чуть забугорном стиле. Второе: Вова - снайпер, логично, что закладывать мину или бегать за мной с ТТшником, он будет в последнюю очередь. Выберет наиболее привлекательное место и спокойно отработает на дистанции». - Проанализировал все подходы к лежке. Много подходящих мест. Слишком много. Значит, нужно менять привычки. У него должно быть всего несколько мгновений на выцеливание и работу. С трудом нашел вариант подходящего развития. Спрессованное время неслось галопом.

Наблюдать, запоминать обстановку и анализировать новую информацию. И вот, наконец, засек признаки его деятельности. Осматривая возможные направления засады, в самом конце длинного бульвара на месте канализационного люка неожиданно обнаружилась старая, до неприличия ржавая и замасленная бадья, навроде тех, что применяют строители для растопки битума. Неподъемная на вид, вросшая в асфальт, она казалась неотъемлемой частью пейзажа. Спроси кого-нибудь из ежедневно проходящих по этому маршруту местных жителей, любой из них поклянется, что помнит ее с детства. В том и состоит мастерство оборудования и маскировки засады в городе. Место выбрано идеально. Стрелок, даже вооруженный не самой лучшей винтовкой, имеет шансы сделать свое дело и уйти незамеченным в ста случаях из ста. Он рассмотрел умело изготовленный

«городской пенек», как называют такое приспособление снайперы. В мощную оптику разглядел замаскированную пластину в нижней части бочонка, которая в нужный момент легко убирается изнутри и предоставляет возможность, практически не высовывая ствол наружу, вести прицельную стрельбу. «Пути отхода, вероятно, тоже продуманы. Колодец уходит в коллектор, а оттуда на сотни метров в любую сторону. Запах? Ну, ему с дерьмом не впервой». Была у Алексея мысль натравить на Вову «конторских», однако, зная, как работают «смежники», раздумал. Вполне могут упустить и к тому же потерять кучу народа. «Это наше, семейное, дело. Сами разберемся».

Когда с лестничной площадки, на которой располагалась дверь съемной квартиры, исчезло оконное стекло, понял: вышли на финишную прямую. Сделал это противник с одной целью: иметь возможность отслеживать перемещение объекта. Чем проще, тем эффективней.

Спать лег рано. День предстоял суматошный.

И даже не удивился, когда, едва Олина голова коснулась подушки, как вновь пришел сон.

Сон, из старой, советской еще жизни, вынырнул в растревоженном сознании. Снилось давным-давно забытое.

Счастливые курсантские годы, он сидит за потертой, исцарапанной партой и, уперев ручку в конспект.

- При стрельбе спереди, солнечное сплетение является основной точкой прицеливания «по корпусу». Внешним признаком его является падение стоящего человека «мешком» - вертикально вниз на подогнутые ноги. - Уныло бубнил сидящий у исчерченной мелом доски преподаватель.

Уловив в невнятном бормотании майора последнее слово, Алексей с замиранием сердца вновь вернулся в мыслях к вчерашнему свиданию.

«Ах, как она ему понравилась. Стройная, c волосами, заплетенными в невероятно тугую, русую косу, девчонка неуловимо походила на тургеневских барышень».

«Такие ноги красят человека, - отыскал наконец возвышенно-философское сравнение курсант. - Папа профессор, мама искусствовед, значит, девушка правильная, не какая-то там. Хотя и с такими ногами…»

Он вновь уткнулся в тетрадь мечтательным взглядом, бездумно записывая мудреные термины: «Может, стоит пригласить в кино? Или в театр?»

Акцентируя внимание аудитории, преподаватель заговорил громче: Поскольку, стреляя спереди, перебить спинной мозг пулей можно скорее случайно, из этого положения эффективнее целиться лишь в точку между глаз, в переносицу.

«Ой, а глаза синие, синие». - У Лехи сладко сжалось сердце от воспоминания о взгляде, который бросила девчонка на него, прощаясь.

- …Касательное ранение позвоночника вызывает рауш - кратковременное оглушение. Спустя какое-то время оно проходит. Поэтому, приближаться к раненому противнику всегда следует осторожно, наблюдать за ним из укрытия и сохранять готовность к производству немедленного выстрела - Зудел капитан.

Алексей перевернул страницу, добросовестно законспектировал что-то и решительно сжал губы. - «Немедленного… Точно, чего ждать, вот после пары, немедленно иду на КПП и звоню.

Только куда? В кино, или все же в театр? - Вновь засомневался он. - В театр, конечно, приличнее и вообще, в кино - не серьезно. А куда? В „Оперный“ дорого. Да и как потом из города в училище добираться? Хорошо бы в Академе что-нибудь отыскать. У Вовки, вроде, в Доме Ученых прихват имеется? Только, он ведь тот еще жук. Потом его СВДху неделю чистить придется. А, ладно, дел-то. Почищу».

Леха прислушался и, выхватив начало фразы, быстро зачеркал в тетради, едва поспевая за майором, торопящимся отчитать тему до перерыва.

- Действительно, стресс, - Сознание вернулось к прерванному размышлению. - Поэтому, надо собраться, подготовить первую фразу и…, главное - не мямлить… В театр и точка… А ну, как скажет: занята? Тогда - послезавтра. И точка. - Алексей перевел дух, успокаивая застучавшее, словно он уже набирает заветный номер, сердце, с волнением глянул на часы. До перемены еще пять минут.

- Ох, и правда, стресс. Да не откажется она. - Попытался успокоиться он. - Cама ведь сказала - звони.

Майор, продолжая диктовать, неожиданно встал и двинулся между рядами.

- Курсант Бессонов. - Заметил он Лехин мечтательный взгляд. - Повторите, что я сказал?

Алексей напрягся, пытаясь вспомнить. - … Ранения лицевой части черепа болезненны, но не смертельны. - Медленно произнес он, косясь в тетрадь, и, чувствуя, что несет чушь.

- Все ясно, - инструктор укоризненно постучал указкой по столу. - Сам-то понял, что сказал? Командир отделения. - Обернулся к передней парте майор.

«Комод» подпрыгнул. - Я!

- Доложите «классной даме» - Объявляю курсанту Бессонову лишение увольнительных, на неделю… - Гневный монолог оборвал звонок.

- Дежурный, собрать тетради, все свободны. - Мгновенно успокоился инструктор, подхватил с кафедры тетрадь, развернулся и двинулся к выходу.

Леха стоял возле стола и с удивлением чувствовал, как в глазах невольно выступали слезы.

- Как же так…? Мы ведь в театр собрались? - Прошептал он, понимая, что Наташи ему уже не видать, как своих ушей. - «Прохиндей Вовка, тоже имеющий на нее виды, ждать не станет. Уведет. Точно уведет. Вся личная жизнь псу под хвост».

Оборвался сон так же внезапно…

Наступило утро следующего дня. Ровно в восемь Оля открыла дверь и двинулась вниз по лестнице, но едва миновала окно, как опустилась на колени и, стараясь не высовываться, проскочила наверх, а затем еще выше, на чердак.

Леха занял подготовленную позицию, Винтовка, укрытая рваной тряпкой, уже стояла, нацеленная в пенек. Свой план Алексей построил на том, что Вовка не станет устраивать засаду на втором ярусе. Поэтому, когда настроил прицел, и увидел заваленную мусором битумную поверхность, был твердо уверен, что за подтеками скрыт противник. Чуть сдвинул ствол и осторожно выбрал ход спускового крючка.

Расцвела на черной поверхности розочка разорванного металла. Тяжелая пуля прошила тонкий слой маскировки и лист жестянки, словно картон. Еще одна, чуть выше. Контрольная. Вот, пожалуй, и все. Можно…

Удар в плечо отбросил на стропила. Огонь, разливаясь по телу, пошел в руку. Настоящая боль еще не пришла. Только одна мысль. «Переиграл. Посадив в укрытие напарника, сам занял позицию на соседней крыше. Когда я „купился“ на его заготовку и проявил себя, Вова спокойно поразил цель. Единственный прокол: стреляя вторым номером, не учел отдачу и немного промазал, пуля вошла в плечо, чуть ниже ключицы, а не в висок, как задумывалось.» Прижав рану, Алексей выскреб аптечку, вколол антишок и попытался наложить повязку. Пуля прошла навылет, но, судя по всему, напакостила изрядно, кость точно задела.

«Молодец. Грамотно сработал. - Без особой даже досады подумал Леха, лежа на пыльных досках. - Вова наверняка понял, что промазал, и будет зачищать. Поднимется и добьет».

Ждать пришлось недолго. Ничего такого не думалось, разве что насмешила мысль: Ожидание смерти входит в привычку.

«Хотя нет, будь он один, возможно. Не стал бы и дергаться. Проиграл, ничего не попишешь, плати.»

«Хрен-то вы угадали». - Алексей Сцепил зубы и встал. Придерживая руку, которую уже вовсю дергало болью, укрылся за вентиляционной шахтой. Замер.

Тихо скрипнула дверь, мелькнуло неясное пятно. Умело зашагивая, и тут же прячась, приятель осматривал чердак, пробираясь через завалы.

Алексей сосредоточено ждал, воспроизводя в памяти все трубы и провода, через которые охотнику нужно перебраться.

Наконец решился: «Пора». Ухватил нож здоровой рукой и, сделав короткий шаг из-за трубы, взмахнул рукой. Бросок был практически наугад. Но, опыт не пропьешь. Все же он неплохо изучил своего кореша. Вовка стоял, чуть пригнувшись, спиной. Звериная реакция кинула матерого диверсанта в сторону. Однако, нож уже летел. Сколько раз Леха выполнял это упражнение? На тренировках и в боевых. И всегда в десятку. Не промахнулся и сейчас. Сталь вошла в плечо. Пистолет выпал из отнявшейся руки, поднять, перехватить его он уже не успел. Кирпич, не новодел, крошащийся от легкого толчка, а старый, красный в белую крапинку, удобно лег в руку.

Противник успел выхватить второй ствол из поясной кобуры, когда кирпич смачно влепился в его проплешину на затылке.

Алексей охнул, от резкого движения руку обожгло ледяным ветром, но, собрав силы, доковылял к лежащему. Назвать его другом как-то не повернулся язык.

Сцепив браслетами безвольно опадающие кисти, примотал знакомца к стропилам. «Так-то надежней. Иначе он меня и с завязанными руками уделать может».

«Лютый» очнулся, навел резкость, сплюнул кровь и криво ухмыльнулся. - Ну, ты, девка… мастер. Признаю, мастер.

- А ты, Вова, тогда, кто? - Не стал Алексей тянуть резину, чувствуя, как набухает бинт кровью.

- Откуда имя знаешь?

- Оттуда… - Зря ты наверх полез. Ты же всегда высоты боялся, или уже привык? После вышки, что ли?

- Какой вышки? - Вовка переспросил, но видно было, что все отлично понял. Он не мог понять одного. «Как девчонка могла узнать про ту парашютную вышку. Кто рассказал?»

- Надо было мне тебя в самолете бросить. Тогда бы и Влад жив остался.

- Кто тебе рассказал? - Как заведенный повторял Вовка, словно это было так уж важно.

- Никто, Вова. Просто я это. Тот самый, которого ты духам сдал, а после в дерьме вывалял.

- Как? Кто сказал? - Недоверие в глазах бывшего товарища сменилось мистическим страхом.

- А ты это скоро сам узнаешь. - Не стал тешить его несбыточной надеждой Алексей. - Одно мне интересно. Почему? Не могу понять. Ты ведь меня не просто убить хотел. Ты и память обо мне постарался испоганить.

Владимир тихонько пошевелился, проверяя крепость связывающих веревок.

- Зачем? - Повторил он, раздумывая.

- Леха, говоришь? - Он как будто приучал себя к новому облику старого приятеля. - Ну, если так, то жаль, что я промахнулся. - Отрезал он. Была бы возможность, зубами бы погрыз.

- Да с чего ты кровожадный такой? - Леха даже удивился.

- Если ты Леха, то должен Наташку помнить. - Вовка уперся ногами в хрустящие окатыши и приподнялся, упираясь спиной в стропила.

«Здраствуйте, а это причем?» - Даже оторопел Алексей, вспомнив вчерашний сон.

- А помнишь, в 91, когда в загранке работал, тебе задание на партийного было? Тебе команду дали, его убрать, а его жена под пулю сунулась. И ты ведь, сука, секунды не подумал. «Есть, так точно, лапу к уху». А то, что это Наташка была, тебе по барабану? Я ведь ее до сих пор каждую ночь во сне вижу. - Владимир оборвал себя, провел языком по сухим губам. - Неужели не мог по другому?

- Ну, пойми, не мог я тогда отказаться. Сам бы как поступил? Если бы не сработал, я бы всю группу подставил. - Ладно, выходит, за Наташку ты мстил. Но почему тогда попросту, не всадил мне рожок в спину в рейде, а вот так… с выдумкой?

- Ишь, какой. Героем умереть легко, а ты гнидой помер. - Усмехнулся Вовка.

- Огорчил ты меня, Вова. Да, так уж вышло. Убил я Наташку. Это факт. А то, что хотел, не хотел - не извиняет. Одно могу сказать, сегодня ты тоже не на меня охотился, а на девчонку эту. Ее Ольгой, кстати, зовут. Так что оба мы с тобой твари последние. - Медленно произнес Алексей.

- Ну а мне что было сегодня делать? Ради незнакомой девчонки я должен был тоже все бросить? - Вынужденно отозвался Вовка, и вдруг рванулся в немыслимой попытке разорвать браслеты. Не смог.

- Ты, сволочь, и так всю жизнь перед носом, как красная тряпка, и сейчас мне мораль читать. С первого дня в любимцах у «Груздя» ходил. Все тебе. И после «Вышки» направление в группу тебе одному дали. Что, лучше всех, да? А мы, значит, быдло? Не прогибались, как некоторые. Все в войска, а его в белую кость. На валютные командировки….И Натаху убил… - Теперь он уже не пытался вырваться, ему просто нужно было высказать наболевшее. Бессвязно, рвано, но Леха его понял.

- Так ты из-за этого меня сдал?.. - Даже не поверил сперва он. - Из-за валюты…, и всей этой, херни?

Алексей резко выдохнул, успокаивая нервы, и закончил: Понял, но это все лирика. О чем теперь говорить? Ты меня уже кончил, можешь радоваться… Только, вот что, я тебя убивать не буду. Я тебя здесь оставлю. В пеньке, наверное «Особист» сидел? Угадал? Вот и объяснишь теперь людям из конторы, кто «Сотника» и завалил. Заодно расскажешь как ты с «Камазом» стволы с Кавказа гнал. Вопросов к тебе много будет. И если за жизнь Наташкину ты со мной рассчитался, то за остальное - я с тобой. Пусть теперь у тебя в деревне, в школе, где бюст герою во дворе стоит, и о тебе правду узнают. Я думаю, справедливо будет. А мне что с тех наветов? Я же умер. Там, на горке. Да клал я на вас на всех, я сейчас самый счастливый человек в мире. Тем, что за все рассчитаться сумел. И девочку эту от пули твоей уберег. Мне помирать не страшно. Я умер уже. А тебе с этим жить придется.

Леха махнул рукой и, бессильно шатаясь, побрел к выходу с чердака. Держась за стенку, спустился во двор. Упал на скамейку и выудил телефон. Набрал короткий номер. Чувствуя, что сознание уплывает, ослабил блок, удерживающий ее разум. Она, словно проснулась, охнула.

- Оля, - уже из последних сил сказал он, - тут, такое дело. Стреляли в тебя. Что мог, сделал. Держись, не умирай. Тебе еще столько песен спеть надо. За себя, за меня, за всех пацанов, что на своих горках лежать остались. Прощай. Извини, если что не так.

Его сознание растворялось, исчезало бесформенной дымкой. Издалека, чуть слышно, пробился вой сирены. И все пропало. Теперь навсегда.

Вступление

…Оля…, такое дело, подстрелили тебя. Прости. Не уберег. Что мог - сделал… - Разжав руку, почувствовала, как прыгнула на ладони граната, и вдруг очнулась от его голоса.

Боль разлеталась по телу и пульсировала. Сначала медленно, потом быстрей и быстрей. И все закружилось, слилось в один поток. Издалека донесся затихающий голос. - Прощай… И вдруг накрыло, как сугробом. Пропали звуки, цвета, даже боль ушла, лишь спокойствие и парение. Без страха и тревоги. Полет….

Вспышка, легкие тени. Непонятная сила несет меня к светлому пятну.

Проснулась я вдруг. Дождалась, когда глаза приноровятся к свету, осмотрелась.

Больничная палата. Кровати, капельница, силуэты людей. Невнятный разговор. Пошевелилась, вернее, попыталась шевельнуться.

Чей-то голос бесстрастно произнес. - Маша, скажи, там новенькая проснулась, они просили…

Хотела сказать, но пересохшие губы не послушались.

Возникло противное щекотание, словно тысячи муравьев копошатся в груди, в легком. Склонилось лицо кого-то в белом.

Как вы себя чувствуете? - Вопрос прозвучал риторически.

- Нормально, - беззвучно шепнула я. Остро пахнуло спиртом. В руку кольнуло, и вновь подкралась дремота.

Глава 1. Бесплатно лечиться - лечиться даром

Окончательно пришла в себя только на следующее утро. А уже на следующий день начались перевязки, осмотры, уколы. Уже в первый день мне стало ясно, что не могу говорить. Как пояснил врач, пуля задела связки и легкое. Голос восстановится, но о пении речь не идет. Дай бог сумеете потихоньку разговаривать.

Соседки, заинтригованные глухими сплетнями, а после кровавыми статьями в желтой прессе, заинтересованно перешептывались. Однако, видя, что говорун из меня неважный, интерес потеряли.

Газетчики наплели семь верст до небес. По их словам, выходило, что молодая певица, любовница преступного короля, сбежала от него с молодым композитором. Посланных за мной бандитов я в припадке ярости исхитрилась убить, но и моих родителей преступники не пощадили. А после, в Москве, меня и якобы моего любовника хотел застрелить нанятый авторитетом киллер. Любовника, который оказался вовсе не композитором, а бывшим военным, задержали. Меня в тяжелом состоянии доставили в больницу. Дичь, пересыпанная подленькими намеками и умозаключениями, высосанными из пальца.

Если честно, я и сама не смогла бы объяснить, как все было на самом деле. Обрывки, вырванные из контекста фразы. Полная сумятица. Запомнилась только гибель папы. Я уже смирилась со смертью родных. Но смакование кровавых деталей безжалостными писаками было невыносимо.

Приходили следователи, задавали нелепые вопросы. Сначала по нескольку раз в день. Но, видя, что отвечать я не могу, временно отстали.

Конечно, многое я сумела вспомнить за эти дни, пока лежала в вынужденном безмолвии.

История невероятная, но все - же реальная. Ту, прежнюю девчонку, вполне возможно напугали бы все эти страшные детали и подробности, которые таила его память, но теперь, мне было все равно. Словно, я прожила его жизнь.

Трудно объяснить это чувство. Вроде, твои и в то же время чужие воспоминания, но есть огромное отличие от киношных и книжных.

Слабость наваливалась приступами. То вставала и даже прогуливалась по коридору, то не могла оторвать головы от подушки. Наконец, стало легче. Состояние, как пробурчал бородатый доктор, стабилизировалось. Осмотрел и, вильнув глазами, предупредил, что выпишут через день.

«Честно, и самой надоела убогость нашей медицины. Крашеные в серый цвет, ободранные стены, хамство медсестер, вонь от „лежачих“».

Выписали обыденно. После завтрака спустилась в подвал. Кастелянша отыскала завернутую в мешок одежду.

Залитые кровью, простреленные тряпки выкинули, а из всех денег оказалось свернутая в комочек сотенная купюра в заднем кармане джинсов.

Без денег, в чужом городе. А осень уже полностью сдала вахту зиме. Конец ноября, и, хоть снега еще нет, но мороз и ветер навалились всерьез, и совсем по-зимнему задувает по утрам в щели палатных окон.

Особая гнусность была в том, что, зная о лежащих на счете деньгах, огромных, по-моему, я абсолютно не помнила ни номеров, ни кодов. Ничего. Компьютер, на котором эти данные были, исчез. То ли доблестные работники милиции изъяли под «вещдоки», то ли прихватили санитары, а может, просто затерялся в суете.

Тетка, пожевав губами, забралась в кладовку и, кряхтя, вытянула старый искусственный полушубок пятидесятого размера, растянутую мохеровую шапку и китайскую кофту. - Вот, на-ка. Они с прожарки, ты не боись. Хоть и старье, но все лучше, чем голышом-то. Скрепя сердце, я нацепила предложенный наряд.

Хоть момент, прямо сказать, не самый подходящий, но смех, который меня разобрал от увиденного в мутном зеркале, заразил даже хмурую санитарку. На моем «сорок четвертом» полушубок, который после термообработки больше походил на линялую шкуру пожилого медведя, висел тулупом. И уже совсем убила шапка с торчащими в разные стороны клочками свалявшегося мохера. Ни один, самый последний бомж славного города-героя, не рискнет вырядиться в подобный наряд. Отсмеялась и задумалась. Но вариантов не возникло.

Как я хотела в тот момент, чтобы на помощь пришел мой нечаянный спутник. Но только сумбур в растрепанных мыслях.

Сообразив, что надеяться не на кого, вышла в коридор. Паспорт, история болезни, анамнез. Уложила в покоробленную сумочку. Когда-то роскошная сумка от Ферерро, пролежав месяц возле нестерпимо жарящей батареи, годилась, разве что, для хранения домашнего архива. Вспомнив о доме, совсем расклеилась. Возвращаться в Краснодар, где все напоминало о близких, было невмоготу. К тому же, добраться туда, в таком виде, без денег было нереально. Подумав, нашла выход. Номер в Питерской гостинице был оплачен на три месяца вперед, а в вещах, по меньшей мере, тысяч двадцать рублей. Был еще продюсерский центр, в который вложены очень большие деньги. Пусть я и не смогу продолжить карьеру, но, может, удастся вернуть хоть часть. По всему, выходит, нужно ехать в Питер. Но как? Взгляд упал на колечко. Теперь я знала, что Алексей отдал за него полторы тысячи долларов.

«Если продать, может, хоть половину дадут? Доеду». - Решительно вышла на улицу, не обращая внимания на смех, то и дело вспыхивающий среди прохожих. Я не осуждала их. Если уж сама не удержалась, что говорить о других.

Холод обжег легкие. Я согнулась в мучительном кашле. Справилась, но головокружение, и слабость не проходили. Кое-как добрела к одинокой скамье и плюхнулась на заиндевелые бруски. Тут они и нашли меня.

- Патрульный, чего-то там, сержант Брынкин, - неразборчиво пробубнил закутанный в светло-серый, пятнистый наряд милиционер. - Документики предъявим, гражданочка.

Паспорт и справка из больницы совершенно не впечатлили.

- Регистрация отсутствует. - Удовлетворенно констатировал, полистав книжку, розовощекий парень и повернулся к напарнику. Тот стоял, согласно инструкции, чуть сзади и сбоку.

- Да хрен с ней, Серега. - Отозвался второй патрульный: «Таскаться еще с этой теткой. Блох только нацепляем».

Я даже оскорбилась: «Тоже мне. Нашли тетку. Однако болезнь не красит, а в таком наряде и мисс Америки за Квазимодо сойдет».

- А чего? - не согласился настырный сержант. - И так план горит, снова прапор орать будет. Вызывай канарейку. Закинем, и пусть в участке разбираются.

«Вот чего мне совсем не хотелось, так это разборок. Дело еще не закрыто. Начнут выяснять, что да как, точно в камере насижусь. А с моим легким - это смерть. Верная чахотка. Чужой опыт подсказал. Что угодно, только не в околоток.

- Ребятки, милые. - Откуда только взялась эта сутулость, шамканье, ставшего беззубым, рта. Губы истончились и, как нельзя кстати, выбилась прядь отросших пегих волос из под уродливой шапки.

- Сынки, - я закашлялась, - отпустите, я сейчас на вокзал, мужик должон на востребование прислать, с Краснодара. Домой поеду. Вот, денежку возьми, сынок, купи гостинцев подружке. - Я лихорадочно заскребла помятую купюру, разглаживая ее, чтобы сунуть в оттопыренный карман бушлата. Сержант понятливо отвернул голову, высматривая нечто, чрезвычайно важное, на другой стороне улицы.

Однако его спутник оказался глазастей. Углядел колечко. Хоть я и успела повернуть его камешком внутрь. Однако тренированный взгляд ППСа выхватил блеск драгметалла. - Ну-ка? - Он протиснулся ближе. - Покажь, тетка, руку?

Разжав ладонь, присвистнул. - Ого, Серега, ты глянь. Вот народ. - На пальце состояние, а тебе сотню сует. Ты помнишь, ориентировка была? - Он подмигнул приятелю, не особенно и пряча издевку. Точно, помыла тетка колечко и хотела назад свалить, в свой Мухосранск. Так, протокол изъятия составим на месте. Он потянул за колечко. Распухший от лекарств палец мешал сдернуть добычу.

- Слушай, Витек, да она сопротивление оказывает. - Сержант привычно ухватил рукоятку „демократизатора“. - Сама снимешь или помочь? - Он замахнулся, норовя превентивно огреть несуразную бомжиху по спине.

Рука дернулась, ставя мягкий блок. Дубинка скользнула, уходя в сторону. Автоматически продолжив связку, колющим ударом сжатых в щепоть пальцев, достала Серегин висок.

Одновременно, другая кисть, ухватив палец мародера, стягивающего кольцо, легонько дернула, чуть повернув. Выскочив из сустава, указательный загнулся под прямым углом. И вот, страж закона, оставив глупые мысли о неправедном заработке, взвыл, согнувшись от боли. Сереге было совсем худо. Он плавно, как в замедленном кино, сполз на скамью и уткнулся носом в крашеную доску. Я обмерла и, не раздумывая, поковыляла прочь, торопясь скрыться в ближайшей подворотне.

„Рассуждать будем после. Гнал вперед Лехин опыт. Влево. Еще раз. Парадное, должен быть черный ход“. - Миновала загаженный кошками подъезд и вынырнула на людный проспект. Смешавшись с толпой, двинулась вдоль проезжей части, фиксируя краем глаза проезжающие машины. Спасибо гаишникам, не удосужившимся запретить тонировку. В стеклах авто отчетливо видно, что творится сзади. Чисто. Витьке пока не до меня. Вставить палец на место самому, нужны умение и сноровка. А вид подельника заставит судорожно голосить в рацию, вызывая подмогу. Потом, конечно, разберутся, что сержант только слегка „притомился“ и задремал, но это потом».

Только пройдя полквартала, заметила, что мертво сжимаю выхваченный у сержанта паспорт. Даже после, в спокойной обстановке, не смогла восстановить в памяти, когда успела забрать столь нужный в моей ситуации документ. А пока я просто запихала его глубже в карман необъятного малахая и продолжила движение. Глаз выхватил неприметную вывеску. - «Скупка золота, ломбард».

Плюнув на палец, стянула колечко. Оглянулась и шмыгнула в тамбур старого дома. Полуподвальное помещение, затертый линолеум, давно немытые стекла. Вид соответствовал содержанию. Плюгавого вида старик, в меховой безрукавке поверх клетчатой байковой рубахи вопросов не задавал. Осмотрел кольцо, задержал взгляд на камне.

- Сдаете, или в залог?

- Лучше продавайте, - посоветовал он. - Все говорят, что выкупят, но это бывает редко. Зачем терять деньги?

- Ну, в залог, так в залог. - Он заполнил квитанцию, взвесил изделие, вписал каратность камня. - Десять тысяч.

Я вновь молча кивнула головой, опасаясь нового приступа кашля: «Согласна».

- Девушка, - разглядев, что клиентка достаточно молода, повторил опытный ювелир. - Рекомендую продать, дам восемнадцать.

Я чуть было не согласилась, но, вспомнив, что это кольцо выбирал Алексей, передумала. Воспоминания понемногу слабели, а такое, материальное подтверждение реальности его присутствия, не давало списать все на обыденное сумасшествие.

Барыга тяжко вздохнул и отсчитал десять тысячных купюр.

Спрятав деньги в заветный паспорт выскочила на продуваемый свирепым ветродуем проспект. Вещи купила в стоковом магазине. Очень похожем на обычный секонд-хэнд.

Новые, но какие-то залежалые, пахнущие плесенью тряпки стоили копейки. Теплая спортивная куртка, шапочка, джинсы и сапожки. Весь наряд обошелся в четыре тысячи рублей.

Спортивный наряд сделал меня похожей на типичного подростка, узнать в котором полусумасшедшую бомжиху мог наверное только Шерлок Холмс.

Повторное возвращение в город Петра и трех революций прошло совсем обыденно. Билет в плацкарт стоил недорого, осталось и на такси, и на ужин. В гостиницу вернулась утром следующего дня. Вышколенный администратор проверил документы, но, не моргнув глазом, выдал ключ.

Словно возвращаясь в родной дом, зашла в свою одноместную комнатку. В глаза бросилась гитара, прислоненная к стене.

«Как мало человеку нужно, и как просто сгинуть в этом мире». Я сбросила куртку и, плеснув из стоящей на столике бутылки коньяка, уселась в кресло возле теплой батареи. Помедли я чуть в том продуваемом ветром парке, где меня прихватили обнаглевшие от вседозволенности патрульные, все могло сложиться гораздо хуже.

Запоздалый страх кольнул в желудок. Отогревшись, убрала бутылку и начала методичный обыск. В карманах, сумках нашлось около двадцати тысяч рублей.

«Совсем плохая? - тупо разглядывая документы на машину, изумилась я. - У тебя десять тысяч евро под окном стоит, а ты по карманам мелочь собираешь». Взглянув в заснеженное окно, разглядела серенький кузов мерзнущей на парковке «Реношки».

Однако с продажей спешить не стала.

Повинуясь безотчетному порыву, достала гитару и, тихонько перебирая струны, наиграла пришедший в голову мотив. Сами собой пришли слова. Куплет, второй. Негромко пропела.

Голос, слабый и хриплый, конечно, в подметки не годился прежнему, но все же сохранил какое-то подобие музыкальности. Телефон с функцией записи сошел за магнитофон. Я спела, исправила корявую рифму. Добавила припев.

Песенка вроде бы ни о чем.

Ни рифмы, ни размера. Но с эстрадой закончено, а для себя - нормально. И как-то сразу вдруг полегчало. - «Ну и что, что одна, никого родных, знакомых, никакой работы, специальности. Ну и что? У меня есть память, не пропадем».

День посвятила новому образу. Уже знакомая парикмахер, повинуясь указаниям, изменила прическу. Длинные волосы уступили место короткой стрижке. В зеркале на меня глядела уже и не девчонка. Глубокие тени вокруг глаз, осунувшиеся щеки, но, главное, изменился взгляд.

«Понимание и спокойствие. Интересно, чем еще должна меня стукнуть жизнь, чтобы я сломалась? Уверенность и готовность к испытаниям».

Новый образ завершил строгий костюм. Элегантный пиджак, юбка, сапоги на каблуке, не очень высоком, но и не кроссовки. Шубка из стриженого меха неизвестной породы, прикинувшегося норкой. Простенько и сдержанно. Главное, ни что не напоминало ту провинциалку с гитарой, приехавшую сюда всего несколько месяцев назад.

А вечером навалилась боль в груди. Набегавшись, растревожила не до конца залеченную рану. Швы уже сняли, и входное отверстие почти затянулось тонкой кожей. А вот выходное, неровное безобразное пятно, с рубцами от десятка швов и стянутых краев, никак не заживало. И, наконец, самое противное. Что там внутри? Легкий хрип временами сменялся свистом и лающим кашлем. Дыхания хватало только на короткие прогулки. «Здорово киношным героям, у которых раны заживают в три дня. Легкое недомогание, симпатичная повязка, и вот уже снова погони и драки. А по жизни, увы, гораздо противней. Тело почему-то крайне негативно относится к тому, что его протыкают железом. Казалось бы?»

Визит к продюсеру оставил тягостное впечатление. Радостно вскинувшийся при моем появлении Евгений Петрович, узнав, что ранение не позволяет продолжать карьеру, поскучнел. Взгляд затуманился, он начал поглядывать на часы, а на робкую просьбу вернуть часть средств тяжело вздохнул, порылся в документах и, отчеркнув пункт с форс-мажорными обстоятельствами, показал мне.

- Ну, и что? - Я глянула, пытаясь поймать ускользающий взгляд. - Вы на мне ничего не потеряли. Затраты составили максимум тысяч триста. Заработали четыре сотни. Верните хоть сто, - напрямик попросила я. - Неужели вам мало прибыли?

- Девочка, - после долгой паузы выдохнул продюсер, - за сотню, как ты сказала, пятерых, таких как ты, на кусочки разобрать и зарыть могут. Понимаешь?

Сегодня я верну твои деньги тебе, завтра придут и заберут мои. Нет, договор есть договор. Это бизнес.

«Вот про лопату говорить не стоило». - Что-то в моем взгляде ему явно не понравилось. А мне до жути явственно почудилось. - Вошла в перекрестие прицела переносица холеного лица шоумена, замерла, расчерченная короткими линиями дистанции. Палец непроизвольно повел курок, выбирая слабину. По гладковыбритой щеке продюсера медленно сползла капля пота. Он вытянул из пачки длинную тонкую сигарету, и, начал закуривать, пряча взгляд.

- Все, сказал, ни копейки. - Отрезал деляга. По всему было видно, что он крепко струсил, но изо всех сил старается сохранить внешнее спокойствие.

- Ну, что ж. Вы свое решение приняли. - Я поднялась и, спиной ощущая его страх, вышла из кабинета.

Конечно, надежда была слабая, но мне он показался относительно порядочным человеком. Хотя порядочные в таком бизнесе долго не задерживаются. Всплеск раздражения быстро схлынул. Однако состояние выцеливания и спуска крючка показалось мне забавным. Вдруг дико захотелось испытать его вновь. И потому, набрав телефон справочной, в два счета выяснила, где находится ближайший тир.

В спорткомплексе было пусто. Многолюдные вечерами и в выходные, сейчас коридоры стрелкового клуба были пусты. Полутемный тир встретил запахом въевшихся в стены пороховых газов. Оплатив десять выстрелов, приняла у густо пробитого сединой инструктора спортивную ТОЗовку и три обоймы.

- Стреляли? - недовольный тем, что его оторвали от книги, угрюмо спросил тот.

- Ну… немного. - Ушла я от прямого ответа.

- Значит, так…, - он привычно собрался начать инструктаж. - Заряжается следующим образом…

- Простите, я знаю.

- Он пожал плечами: «Сама, так сама».

Но не удержался: Ружье-то хоть знаешь, как называется.

- Не ружье, а карабин. ТОЗ-18. Затвор продольно-скользящий, имеет предохранитель. Запирается поворотом рукоятки в поперечном пазу ствольной коробки. - Я передернула затвор, иллюстрируя его работу. - Магазин сменный, на 5 патронов. Детали ударного механизма смонтированы в затворе, спускового механизма - - в коробке. Может хватит?

Инструктор откашлялся: - Ну, хорошо… прошу к стенду.

Встав в стойку, набросила петлю ремня и уперла локоть в бедро. Вщелкнула магазин, опустила флажок предохранителя. Замерла на огневом рубеже.

- К стрельбе готова. - Вырвались вдруг незнакомые слова.

Инструктор, отошел за ограждение, склонился к оптике: - Ваша крайняя слева. Пять пристрелочных, пять контрольных.

Я выровняла мушку, остановила дыхание, замерла. Фаланга пальца, словно ведомая извне, плавно спустила курок.

- Cемерка, на три часа. - Сообщил наблюдатель.

Взяла небольшую поправку, и вновь продолжила стрельбу, уже не обращая внимание на инструктора.

Итогом стали семерка, две восьмерки, остальные пришли точно в центр.

Закончив стрельбу, совершенно автоматически, не думая, вздернула руку, сообщая об окончании.

Инструктор внимательно посмотрел на меня.

- Разряд имеете? - В голосе прозвучало удивление, пополам с признанием класса.

- Да нет, так в детстве баловалась. У нас в парке тир был. - Резкий укол в груди не дал продолжить. Пороховая взвесь вызвала реакцию в простреленном легком. Я опустила винтовку, присела на стул. Медленно, сквозь зубы, втянула ставший вдруг тугим и плотным воздух. Наконец кое-как продышалась.

Тем временем пенсионер уже убрал оружие в металлический шкаф, и вернулся обратно.

- И где же ты, дочка, повоевать успела?

- Почему Вы решили? Не воевала я нигде…

Ты сначала выучку спрячь, и ранение, тоже. А то я не вижу. Эх, дочка, война - не игрушки. - Он вдруг поднял руку и осторожно погладил меня по голове. - Что совсем худо?

- Ничуть. - Хотела соврать я, однако только вздохнула.

Он помолчал.

- Понимаю. Сам через это прошел. - Он легонько стукнул в грудь. - Думал совсем кранты. Без астмопена из дома не выходил. А сейчас, смотри. Весь день здесь гарью дышу, и хоть бы что. А еще полгода назад всего выворачивало.

Он порылся в заваленном бумагами столе: - Вот, держи. Китаец один. Лечит иголками, травами. Гимнастика еще. Сходи, дочка. Советую.

Поблагодарив, забрала карточку с телефоном и адресом и отправилась на выход.

Звонить китайцу надумала только через несколько дней. Дел особых не было, просто мешала слабость. Ничего не хотелось. Лежала в постели, спала, смотрела в окно на засыпанный снегом парк. Метель шла два дня, навалило целые сугробы. Наконец стихло, и я насмелилась позвонить.

- Слушаю. - Отозвался голос.

- Посоветовали к Вам обратиться. У меня проблема с… со здоровьем. Сказали, что Вы можете помочь.

- Тогда плиезжай, смотреть будем. - Смешно закончил он.

Таксист долго плутал в поисках адреса, костеря градостроителей, наконец, остановил машину возле типовой девятиэтажки.

Квартира целителя оказалась на третьем этаже. Простая металлическая дверь, истертый коврик у входа. На мой звонок вышел маленький, непонятного возраста, азиат.

Жиденькая бородка, перекошенные в разные стороны зубы, шапочка, кургузый кафтанчик с палочками вместо пуговиц, тапочки с войлочными подошвами.

- Чжан Сю Вин? - прочитала я с визитки, вопросительно глядя на азиата.

- Моя есть Цзян. Заходи. - Человечек посторонился, впуская меня в прихожую.

Осмотр он начал странно. Усадил на низенькую скамейку, и, положив сухую горячую ладошку мне на голову, замолчал. Постояв так секунд десять, поднес пальцы к груди. Точно к месту ранения, вновь замер. На лице, однако, не отразилось никаких эмоций.

- Лечить надо. - Он умывающим жестом потер руки. - Иголка надо. Трава пить надо.

- Хорошо. Давайте попробуем. - Уныло согласилась я, разочарованно думая о зря потраченных на поездку к шарлатану деньгах.

В соседней комнате, где кроме массажного стола не было ничего, он приказал снять кофту, лечь на живот, и истыкал всю спину тонкими позолоченными иголками. Последнюю вкрутил где-то за ухом.

Остановился и буднично произнес: - Спать пока.

Плавный шум, словно океанский прибой, зазвучал в ушах. Тепло и покой обволакивали тело. Неожиданно я задремала. Проснулась от негромкого хлопка.

Китаец стоял в той же позе.

- Вставай. Дыши, глубоко дыши. - Приказал он.

Осторожно вдохнув, впервые за последний месяц не почувствовала боли в груди.

- «Здорово». - Охнула я.

- Не совсем, - остановил лекарь мои готовые сорваться слова благодарности. - Завтра опять плохо будет. - Лечить надо.

- Твоя истинная Ци сильна, - вдруг произнес он. - Ты могла бы справиться с болезнью сама, но твой разум слаб. Я не знаю, почему так. - Он, словно извиняясь, развел руки. - Я скажу много непонятного, для западного человека. Но с помощью привычных образов невозможно до конца постичь мир древних знаний.

Удивили не сами слова, а то, каким точным и четким языком они были сказаны. Куда делся полуграмотный старик? Передо мной стоял философ, знающий такие тайны мироздания, что становилось не по себе.

- Ладно, - он вновь умыл ладони. - Хорошо. Давай денег, приходи завтра. Будем лечить и учить.

С этого дня я начала ежедневно приезжать к мастеру Чжану. Иголки и настойка помогали. Дыхание выровнялось и стало глубже. Слабость иногда накатывала, но гораздо реже.

Но главное - старик научил медитации.

- Главное правило. - Начал он. - Спокойствие.

Прикрыл глаза и прочел несколько напевных китайских фраз. Потом перевел:

«Вокруг в смятенье все, спокоен я,

Страстями их сердца полны, спокоен я,

Внимая мудрости святых - в покое нахожусь,

Cвоим путем иду по миру»…

- Это сказал Лу - Ю, поэт южной династии Сун, он жил почти две тысячи лет назад. - Закончил учитель.

Упражнения оказались на удивление просты. Наверное, помогло и то, что Алексей занимался этим всю свою жизнь. Иногда думала, может и меня навстречу мастеру подтолкнула его суть. То, чего обычный человек достигает длительными тренировками, просыпалось через несколько занятий. Чжан качал головой, но от вопросов воздерживался. Он вообще был нелюбопытен. Даже не поинтересовался, откуда рана, и чем я занимаюсь.

Что значит слово «даньтянь» осознала, когда в животе началось легкое движение.

- Котел разгорается, - прокомментировал китаец. - Вся Ци накапливается в нем. Из него выходит и в него возвращается.

Медитации, иглоукалывания, настои. Двух месяцев хватило, чтобы забыть про недомогание. Лицо разгладилось, синяки под глазами исчезли.

Упражнялась три раза в сутки. Медитации и дыхание.

«Ребенок молится Будде», «Удержание неба», «Тигр в засаде». - Простые и несложные статические упражнения он описывал красочными сравнениями и метафорами.

Зима пролетела незаметно. Как-то между делом продала машину. В один из январских дней смахнула с капота слой снега и отогнала в автосалон. Заплатили на три тысячи меньше, но все равно, вышло почти десять тысяч евро.

«На жизнь пока хватит». - Решила я.

Как только смогла нормально передвигаться, съездила в Москву. Мужичок в ломбарде не сразу признал в элегантной даме бомжиху, сдавшую дорогое кольцо. Он уже не рискнул предлагать выкупить его.

Вечерами я играла на гитаре, потихоньку бормоча слова к незамысловатым песенкам, записывая их на маленький цифровой плеер. Иногда ходила в театр, но с парнями старалась не знакомиться. Какое-то нежелание впускать чужих в свой мир.

Учитель сказал: «Работа должна занимать все мысли и разум посвященного. Когда сможешь провести Ци по всем двенадцати меридианам, тогда станет легче. А пока сосредоточение и воздержание от соблазнов».

- Сдается, хитрил. Сам он не раз бывал в изрядном подпитии. Выпив, танцевал замысловатые танцы, вполголоса напевал. Но никогда не терял разумения и ясности мысли. Ближе к весне, удивленный моими успехами, мастер перешел к другим упражнениям. А вскоре я и сама почувствовала, что могу управлять некоей энергией, заключенной в моем теле. Она не имеет ни цвета, ни запаха, только ощущения. Мастер назвал ее истинной Ци.

Однажды Чжан, задумчиво глядя на меня, произнес: - Не будь ты настолько европейка, я мог бы сказать, что в тебе живет дух могучего воина. Но тебе будет сложно это понять. Прими на веру. Способности, которыми ты обладаешь, не твоя заслуга. Это труд и постижение мудрости целого рода воинов. Почему в тебе сосредоточена эта сила, мне неведомо. Усердно тренируйся, и ты поймешь эту мудрость.

Тренировки сами по себе ничто. Они направлены для просветления сознания. В наш век автоматического оружия и бомб техника соколиного когтя - песчинка. Но рост духовный поможет тебе значительно больше, чем внешние результаты тренировок.

Не знаю, как с духовным ростом, но стаканы я смогла ломать гораздо раньше, чем постигла мудрость. Стоит собрать Ци в пальцах и вместе с усилием мысленно направлять энергию наружу. Сначала тепло, затем едва приметная вибрация, и вдруг стакан разлетается на мелкие кусочки.

Занятия продолжались, но я все чаще с тревогой задумывалась, как жить дальше. Деньги таяли. Уроки мастера стоили дорого. Ради меня он забросил лечебную практику.

«Для чего мне все эти знания» - Иногда задавалась я вопросом. Но, вместо поисков ответа, просто вставала в стойку и начинала работать. Тело и душа просили подкачки этой энергии. Стремление к измененному состоянию - чем не цель?

Все когда-то кончается. Осенью Чжан сказал, что ему пора возвращаться на родину. Он уехал, и я опять осталась совсем одна.

Глава 2. Служба Безопасности

Свободное время - вещь хорошая. Но, без друзей, в чужом городе?

Иной раз позавидуешь тем, у кого весь день расписан по минутам. Тренировки, безделье, книжки - вот и весь график. Бег по утрам стал таким же привычным, как холодный душ.

Сентябрь выдался на редкость паскудным. Сыро, холодно. Грязь из-под колес, только успевай уворачиваться.

Накинув капюшон, я трусцой бежала по серой листве парка. Отчаявшись бороться с ней, дворники махнули рукой, поэтому дорожки больше походили на тропинки в лесу. Бег не мешал размышлениям.

«Денег почти нет. Прописки, как ни называй, тоже. На работу не возьмут, да и некуда. Всего образования - десять классов и коридор. Решено, еду домой. Какое ни есть жилье, да и родителей проведать надо, так на могиле и не была…»

Подняла голову, мазнув глазами знакомый пейзаж: «Что-то не так. Бегун, впереди меня, такой же полудурок, как я, только постарше. Сам он ничем от других не отличался и вопросов не вызывал. Трехцветный „бундес“, кроссовки, шапочка, типичный представитель среднего класса, заботящийся о своем здоровье. А вот парочка бомжей, сидящих на корточках возле дерева мне не понравились крайне. Сыро, а они костер разводят. Бомж - животное умное и сырые дрова в костер не сунет. А главное, с такой рожей на заводе об холку кирпичи ломать надо, а не кабель жечь, как они собираются. Да и сидят не правильно. Словно в пружине. Напряглись.»

Я добавила хода, и, когда черно-желтый бегун поравнялся с отдыхающими, краем глаза поймала рвущее ствол движение одного из опереточных злодеев.

Прыжок, подсечка, и мишень кубарем повалилась на грязную листву. Стрелок опешил, сделал шаг в сторону, ища глазами улетевшего с линии прицеливания клиента. Тем самым перекрыл обзор и напарнику. Наконец, поймал концом ствола упавшее тело, но тут раздался крик и выстрел, не задавленный глушителем. Это охранники джоггера среагировали на нештатную ситуацию и рванули к драгоценному телу. «Сейчас еще и мне достанется. Сваливать надо,» - мелькнула здравая мысль.

«Киллеры» не выдержали и рванули к ограде.

Понимая, что сейчас не самый подходящий момент кричать, в духе старых фильмов, - «я свой», присела и, заведя руки на голову, стала дожидаться прибытия охраны.

Дальше все развивалось вовсе не по стандартному варианту. Вместо того, чтобы всем коллективом прикрыть шефа от возможного дубля подстраховки неудачливых стрелков, секьюрити гурьбой ринулись за успевшими перескочить ограду лиходеями. Только один здоровяк, в приступе служебного рвения, подбежал ко мне, собираясь ухватить за ворот и уложить мордой в грязь. «Ага, сейчас». После нескольких неудачных попыток сцапать волшебным образом ускользающую девчонку, он разозлился и сжал меня в объятьях словно родную тещу,.

Подождав, когда ручищи сомкнутся, я дозировано сжала его запястье. Рука обвисла, лицо перекосила гримаса.

Тихонько шепнула: - Не дергайся, земля сырая, испачкаю, а еще и лицо потеряешь, хозяин выгонит. Громила замер, изображая готовность повторить безуспешную попытку.

- Оля? - Голос принадлежал вернувшемуся в реальность объекту охраны. Перемазанный грязью он, наконец, поднялся с земли и вгляделся в мое лицо.

- Юрий Петрович? - Я с удивлением признала в нем случайного знакомого, который так тепло отозвался о моих песнях. В том кафе я изредка бывала, но этого человека больше не встречала.

- Я тебя и не признал сразу. - Он, словно и не валялся только что в мокрой листве, галантно пожал мне руку.

Заметив, что девчонка знакома с шефом, охранник тут же дистанцировался.

Вернулись остальные секьюрити. Тяжело дыша, распаленные погоней, они стояли полукругом, озирая окрестности. И вроде как ожидали приказов.

- Ну, и? - Задал риторический вопрос мой собеседник, обращаясь к старшему охраны.

- Ушли, - выдохнул тот. - Жигули, девятая модель. Сейчас свяжусь с дежурным, пусть менты объявят «перехват».

- Ладно, чего теперь-то. Делай, как знаешь. - Отмахнулся Юрий Петрович .

«Мне понравилось его спокойствие. Для человека, на которого устроили покушение, он держится очень прилично».

- А ведь это ты меня спасла, - наконец, сообразил он. - Как ты заметила?

- Я пожала плечами, не видя смысла отвечать банальностью. А собеседник продолжал. - В курсе, что у тебя случилось. Кошмар. Прими соболезнования.

Он помолчал. - Оля, я твой должник, позволь пригласить на ужин. Посидим, поболтаем. Ты меня, действительно, очень здорово выручила.

- А что? Давайте поужинаем.

- Тогда, сегодня в восемь? Куда подослать машину?

- В «приют», - схохмила я, вспомнив, как называют питерцы гостиницу Прибалтийская. - Я выйду.

- Значит, в восемь.

Вежливо раскланялась и, незаметно подмигнув все еще придерживавшему руку горлохвату, потрусила к выходу из парка.

«Не то, что мне хотелось на халяву поужинать… Мыслишка возникла гораздо более интересная, но это нужно было еще обдумать».

День пролетел в суете, я так отвыкла от спешки, что даже удивилась, как оказывается здорово не успевать. Покупка платья - дело ответственное и требует серьезного подхода, поэтому, измучив себя, кое-как выбрала закрытое, темно-синего цвета. Похоже, только такие мне придется носить до конца дней. Дорого, но, если я не ошибаюсь, после этого вечера мне деньги либо совсем уже не понадобятся, либо заработок позволит себя прокормить.

Вырвав час у косметолога, пробежала поисковики, собирая информацию о новом знакомом.

«Юрий Петрович Звягин. Генерал-лейтенант запаса. Директор фирмы „FDS Консалтинг“». - Вспомнился старый анекдот.

- Что производит ваша фирма?

- Фирма производит хорошее впечатление.

«Похоже, мои подозрения сбываются. Хотя, когда-то это должно было произойти».

Когда зашла в ресторан, выбранный господином Звягиным, поняла: дорого и сердито. Солидность и какой-то неуловимый респект. И публика соответственная. В сопровождении вежливого, но крайне молчаливого молодого человека, который назвал себя помощником шефа, прошла к столику.

Генерал поднялся и церемонно усадил за столик. Однако разговор начал после ужина.

- Оля, скажите, Вас не удивило то, что после таких событий, я имею в виду покушение, органы Вас не тревожат?

«Ну, вот и началось. Выходит, права оказалась».

Ответила: - Есть немного, но с другой стороны, я ведь не преступница, что меня таскать?

Юрий Петрович улыбнулся скрытой иронии, прозвучавшей в моих словах. - Вижу, Вы гораздо лучше готовы к нашей беседе, чем хотите казаться. Поэтому, бог с ними, с церемониями. Давайте напрямик.

Я изложу, как мы, - он слегка акцентировал это мы, - видим ситуацию, а потом будет видно.

- Итак. - Он повертел вилку и, со вздохом положив на скатерть, продолжил. - Итак. После окончания школы Вы приехали поступать в театральный институт. Провалились и, решив зайти в мир искусства с другой стороны, пришли в фирму «Арт Дизайн».

Фирма оказалась примитивной бандитской точкой по набору живого товара для турецких борделей. Договориться с вами они не смогли, а через несколько дней были найдены в квартире, в несколько разобранном виде… - Генерал хмыкнул, подбирая выражение, - так вот, нашли их в разных позах, но в одинаковом состоянии, то есть неживыми. Причем, тот, кто с ними расправился, поступил крайне изобретательно. Не хочу травмировать Вас подробностями. - Он чуть заметно улыбнулся. - Кстати, вот ведь какой парадокс. На оружии, из которого были убиты двое из них, обнаружены Ваши, Оля, отпечатки. И на пленке, которой удавили третьего, тоже.

Он, как бы припоминая, глянул вдаль: - А Вы, забрав деньги и джип главного мерзавца, исчезли в неизвестном направлении.

Далее. Вы, уже в компании некоего редактора небольшого журнала. У Вашего спутника возникла ссора с некими молодыми людьми. Очевидцы рассказали очень смешную историю, как трое здоровых парней были до полусмерти избиты девушкой субтильного телосложения, чрезвычайно похожей на Вас. Да так здорово, что попали в больницу. Все трое, причем тот, что оскорбил Вас в кафе, попал крепче всех.

- Не повезло ребятам. Бывает. - Решилась я оживить монолог. - Что ж теперь вспоминать? Дело прошлое.

- Оля, Вы совершенно верно оценили мои слова. Будь я в настоящий момент, как говорится, карающей десницей закона, мы бы говорили с Вами в другом месте и под протокол. Но, продолжу. Вам, наверное, тоже интересно, что мы знаем об… известных Вам событиях. Заметьте, как я ловко ухожу от каких-либо намеков. - Он собрал морщинки в уголках глаз в улыбку.

«Симпатичный мужик, - в который раз подумалось мне. - Ведь явно сволочь, а располагает. Умеют, когда захотят».

- А Вы отвезли избитого редактора домой и остались там. На следующую ночь некто решил проникнуть в эту квартиру. Бог с ним, решил и решил, люди разные, но встретил он неожиданный отпор. В виде двух ножевых ранений. А в доме, кроме хозяйки и Вас, ну, еще малолетней дочки, никого не было. Кстати, хозяйка рассказывает про эту ночь дикие вещи. Кровь, нож! Кошмар! - Искусно спародировал кого-то рассказчик. - Казалось бы, окончен триллер, ан, нет. На следующий день Вас захватывают несколько человек и везут на дачу к небезызвестному гражданину Камазаеву в просторечии Камазу.

Короче, Оля, пересказывать мне надоело. Давайте, я просто перечислю только покойников, которые остались после Вашего посещения жилища данного гражданина. Это охранник - дважды судимый Петров Семен Аркадьевич. Он же Грек. И сам Камаз. Такую мелочь, как угнанный Мерседес, и вспоминать неловко. Что там далее? Мы условились говорить только о трупах.

- Это Вы, Юрий Петрович, говорите, а мне и сказать нечего. - Вставила я свои пять копеек. - Я вообще покойников боюсь, с детства.

Он заржал так, что из-за соседнего столика обернулись несколько пар.

- Оля, Вы прелесть, но нельзя же так… Нас выведут, если я буду столько смеяться.

- Ладно, я, так я. - Легко согласился рассказчик. - Совсем коротко: Дом редактора. Еще трое. Пока все. А Вы, очевидно, устав от столичной суеты, уезжаете в город Санкт-Петербург. Мелкое хулиганство в театральном институте и ночном клубе я опущу. К слову, в Питере количество покойников вокруг вашей персоны резко уменьшилось. Вы даже заключаете контракт с продюсерсской фирмой и записываете диск. Это, если совсем коротко. Стоимость контракта - семьсот пятьдесят тысяч евро. Согласитесь, деньги неслабые? Но, это деньги, отнятые вами у гражданина Камазаева. Прямых доказательств, у меня нет, поэтому можете возмутиться.

Я промолчала, с нарастающей тревогой ожидая, когда он перейдет к Краснодарским событиям. «И не дай бог ему сострить над ними в своей манере. Будь он хоть трижды генерал, только зубы ему точно придется вставлять новые». Но тут, (все же дураков там не держат), Юрий Петрович сменил тон: - Оля. Сочувствую твоему горю, но пойми, вольно или невольно ты влезла в жестокие игры. Иной раз в них собственная смерть - самый легкий выход. А что до тех троих подонков, так я сам порвал бы их на части. - Он перестал кривляться, и заговорил серьезно. - Ты вернулась в Москву и разобралась с подельником Камаза, отдавшим приказ убить твоих родителей и захватить тебя. Есть показания продавцов, у которых ты покупала реактивы, имеются и результаты экспертизы. В общем. Ты, Оля. Хотя по мне - помёр Егор, да и пес с ним. Дрянь был человечишко этот Сотник.

Мне надоело ходить кругами: - «Юрий Петрович, позвольте, тогда уж я сама закончу. А то Вы и так весь вечер за меня говорите».

Он слегка удивился и, хотя вида не подал, такого поворота явно не ожидал.

- А попробуйте. - Кавалер вновь перешел на Вы.

- Чтобы не копировать Вас, начну с конца. - Я сосредоточилась и начала перечислять. - Когда Вы получили доклад от Максима Геннадьевича Праскудина, информацию о происшествиях в неблагородном семействе Камаза-Сотника, то решили посмотреть на странное дитя, «замочившее» кучу народа, сами. Я имею в виду нашу с Вами беседу в кафе.

Цель операции, которую проводил, если позволите, буду называть его «Особистом», Максим Геннадьевич….

Слушатель, еще не сумев справиться с изумлением от первых слов, не отозвался.

- Так вот, целью его было выйти на Иуду в нашей группе войск. И это ему почти удалось. Более того, видя, что ситуация выходит из-под контроля, контрагенты с Кавказа направили решать проблему именно того, кого и требовалось.

Господин «Особист», кстати, чуть было не провалился из-за попытки сыграть против меня помягче. Я про его поведение на даче у Камаза и Московских казачков, «заснувших» под носом у объекта в гостинице.

Юрий Петрович вытянул из кармана серебряный портсигар и начал копаться в нем, вытаскивая сигарету.

- Хм, - я слегка спародировала его хулиганскую манеру в начале беседы. - Конечно, у меня нет доказательств, но если это он сидел в то злополучное утро в «пеньке», то это не опер, а круглый идиот, и я в нем крупно ошиблась.

А вот то, что Во…, что снайпер «зацепил» меня - целиком на Вашей совести. Я, почему-то считала, что его возьмут со стволом, но до стрельбы. Извините, мне собственное тело дорого, как ничье. Но как видно вы решили повязать его наверняка, кровью.

А вот мне сохранить ему жизнь, после всего, стоило очень больших усилий. Пришлось от души врезать ему по голове. И я не удивлюсь, что после задержания стрелок даже слегка подвинулся рассудком и несет всякую дичь по поводу бывшего армейского дружка, капитана Бессонова. - Я чуть улыбнулась, ожидая реакции генерала. Но он молчал.

- Юрий Петрович, ну не устраивайте Вы сцен. Подумаешь? Так рассказывать?

Он поиграл желваками.

- Ну, а теперь совершенно примитивные умозаключения. - Я решила идти ва-банк.

- По чьему-то недогляду, Вы упустили момент, когда меня выгнали из больницы, и вновь «зацепили» уже в Питере. Мое общение с китайцем, видимо, вызвало огромный переполох, но после беседы с господином Чжан, надеюсь, вопрос прояснился. Хотя, на всякий случай, Вы поспособствовали его возвращению на историческую родину. - Переходя к главному, я взяла со стола бокал и глотнула сок. - Чжан наверняка рассказал о моих успехах. Но, поскольку, как сказал бард: «Верить нельзя никому»… Вы решили проверить. И инсценировали сегодняшнее покушение. Прекрасно Вас понимаю. Расскажи мне самой такую историю…

- Вы позволите? - Решила я слегка пошалить перед серьезным разговором.

Он поднял бровь и заинтересованно уставился на меня.

Справиться оказалось не просто. Толстый бокал не поддавался. Наконец, хрустнул и рассыпался в мелкие крошки. С легким стуком обломки высыпались из ладони на стол.

- И вот теперь…, - закончила я, - Вы решаете, что со мной делать. Мастер очень много мне дал, но, самое главное, он научил меня управлять собой, и то, что я Вам рассказала, вовсе не результат моей прозорливости, а работа энергии. Голова такой же орган. Скажу честно, то, что «Особист» сидел в пеньке и жив, я сообразила только в процессе своего рассказа, а когда стреляла, была уверена, что в засаде находится снайпер. - Последнюю фразу добавила, чтобы Юрий Петрович сумел прийти в себя и не так сильно расстраивался.

Он затушил сигарету и, наконец, произнес. - Ты знаешь, я не поверил рассказу снайпера. Слишком фантастично он звучал. Какое-то переселение душ…, воскресший приятель, мистика. Но сейчас… У меня просто нет другого объяснения. Приходиться… Хотя, озвучить ее я не решусь.

Молча крутанула пальцем, изобразив телефонный диск.

Он хлопнул ладонью. - Оля, перестань делать из меня идиота. С тобой невозможно разговаривать.

Мало, что ты испортила мне сценарий вербовки, который писали не самые глупые люди, еще и сейчас… Да, именно. Все там. - Он ткнул пальцем в потолок.

- А что делать? Подскажи, если ты такая умная. - Он не на шутку рассердился или сыграл, беря «на слабо».

- . Я думала об этом: «Вот и настал момент истины. Или они разберут меня на атомы, пытаясь понять механизм произошедшего, либо»…

- Использовать меня в качестве ликвидатора не получится. Ведь, в принципе, разбирался со всеми Алексей. Сейчас он ушел. И я, к сожалению, уверена, навсегда. Могу отмстить, защититься, но хладнокровно осуществить ликвидацию? Увы, нет.

- Второе. Разведка. - Ни образования, ни опыта, ни языка. Учить? А зачем? И так в Академии конкурс… Телохранитель - слишком мелко. Хотя, будь Вы представителем частного капитала, вполне приемлемый вариант. Но, для государства?

- Секс агент? Боюсь, тоже нет. И не по вопросам морали. Его сознание оставило слишком глубокий след в моем мозгу, да еще память, в которой не только способы ведения разведки, диверсионная подготовка, но и личные моменты. Я, кстати, заметила, что стала несколько по-мужски рассуждать. Нет, не в «этом» плане. В смысле подхода к проблеме. И это станет помехой.

Юрий Петрович задумчиво смотрел на меня, прикидывая. Ясно было, что все мои доводы он и сам давно знал.

- Третье. Могла бы, конечно, исчезнуть. Но, быть нелегалом в родной стране. Уж совсем, ни в какие ворота. А что касается крючка. Они, там на верху, все равно поднимут этот вопрос, и Вам придется его со мной оговаривать. Так вот, крючок. Три покойника, как Вы правильно заметили, при двух свидетелях, это никакими пределами самообороны не объяснить. Пожизненное, не пожизненное, однако на три срока хватит. Чем не аргумент?

Можно даже не забивать голову, а оформить дело. Посадить легче всего. Но, без ложной скромности, надолго ли? Мне придется бежать, уходить за границу. Искать работодателя. А тот потребует информацию… Оно Вам надо? Много, не много, но что-то я ведь смогу рассказать.

- Наконец, последнее. Незатейливо ликвидировать. Это, конечно, вовсе неприемлемый для меня вариант. И тогда я, в свою очередь, с себя ответственность снимаю. Во всех смыслах. Сколько народа поляжет?

Это в том случае, конечно, если Вы представляете государство, а не собственную персону…

- Откровенно? - Собеседник задумчиво выстучал пальцами маршевый ритм, но мягкая поверхность скатерти поглотила дробь.

- Привычка. - Заметив мой взгляд, пояснил он. - Что ж, сказано. Что сказано, то сказано. Может и правильно, к чему хвост по кускам рубить? Долгие проводы, лишние слезы. Однако Вы ждете, как я понимаю, моего ответа?

Генерал почесал бровь: - Скажу, как есть. На встречу я шел с готовым решением. Однако Вы, случайно или, что более вероятно, сознательно, ответили на невысказанное предложение. Это правильно. Лишний отказ дает меньше возможностей договориться.

- Теперь вижу, учили капитана хорошо. Заставить меня поменять тактику на ходу, полбеды. А вот принимать стратегические решения экспромтом куда как сложнее. Конечно, все сказанное аксиома. Как понимаю, Вы озвучили ход рассуждений, чтобы еще раз подтвердить сумасшедшую версию о…, даже произносить-то дико. О переселении…, тьфу… Дурдом. Ладно, будем считать - сказал.

Он болтал о мелочах, но я не без основания полагала, что изощренный мозг аналитика ведет сложный расчет вариантов. Я произнесла свою часть диалога почти на одном дыхании. Слова сами складывались в предложения. И только сейчас осознала, о чем идет речь. А речь идет о моем самом ближайшем будущем. Придется ли мне спокойно лечь спать в уже привычном гостиничном номере, или в камере, а может, предстоит ночь в подвале какой-нибудь хрущевки, прячась от погони.

От напряжения пробил озноб.

«Эк, угораздило. - Невесело подумалось мне. - Поесть хоть напоследок, что ли? Когда потом удастся?»

Подвинула ближе тарелку с необычайно вкусным салатом и, не забивая голову церемониями, принялась за ужин. Однако краем глаза присматривая за жестами Юрия Петровича: «Решение, каким бы оно ни было, проявится внешне, главное - не упустить момент к действию. Однако пока все спокойно».

Генерал выкурил еще одну сигарету. Затянутая пауза показала, что он и впрямь серьезно размышляет. Наконец, его лицо успокоилось, решение созрело.

Я напряглась, продолжая ковырять в тарелке.

- Успокойтесь, - он положил руку на мою ладонь, - не будем же мы здесь устраивать вестерн. Никто не собирается выводить тебя из игры. Слишком глупо не воспользоваться таким подарком судьбы.

Давай еще выпьем, а затем вернемся к нашим баранам.

- Ты меня просчитала. - Слова дались ему нелегко. - Признаюсь, когда шел сюда, собирался вербовать втемную. Теперь понял, иметь дело с памятью одно, а с естеством, совсем другое. Права и в другом. Никого за мной нет. Да и кто даст добро на разработку столь дикого варианта? Какой руководитель? «Особист», как ты его назвала, работал не только на фирму, но и на меня. Мы решили не выпячивать твою роль в этом деле. Но мне стало жаль упустить такую прекрасную возможность.

Короче. Я предлагаю тебе сотрудничество. Лично со мной или с моей фирмой, что одно и то же. Мы занимаемся коммерческой разведкой, есть заказчик, есть исполнители. Принципы те же. Оплата совсем иная. Работа, конечно, рискованная, но, если до тебя доберется комитет, единственным итогом станет твоя посадка. Никто не поверит в эту историю и не предложит тебе ничего. И ты, мне кажется, это понимаешь тоже.

Жить, как раньше, ты не сможешь. А без моего прикрытия, тебе останется только одно, податься в бега.

Глава 3. «Атолл» - это не остров

Большая компания, государство в миниатюре. Свои законы, порядки, история, герои, шуты. Именно в такое мини-государство, неторопливо обходя лужи на подсыхающем асфальте, я двигалась поступать на службу, как писали в старых романах. А по-нынешнему, устраиваться на работу.

Встреться мне сейчас кто-нибудь из старых знакомых, не думаю, что он узнал бы в очкастой, чуть сутулой, девице прежнюю Ольгу, не без оснований считавшуюся первой красавицей школы.

Да и не было никакой Ольги из города Краснодара.

Ярким мартовским утром, по неприметной Московской улочке, знаменитой соседством с воспетым классиком Арбатом, шла Ирина Авдеева, выпускница Питерской Академии менеджмента и маркетинга. Шарашкиной конторы с громким названием, гнавшей поток девчонок из обеспеченных семей, которые могли выложить за раскрученное название десяток-другой тысяч евро. Умело сфабрикованный имидж обеспечил Академии солидное положение в российском рейтинге негосударственных вузов. Но говоря откровенно, выпускницы этого храма науки поступали на работу, как правило, в родительские фирмы и корпорации, либо, на крайний случай, в компании партнеров, где проверку их знаний устраивать не рисковали.

Согласно легенде родители у меня были состоятельные и, возникни такое желание, ни на какую работу меня бы не отправили. Но отец вдруг решил, что дочь обязана сама встать на ноги. Поэтому, снял небольшую квартирку в Москве, правда в тихом районе, где стоимость квадратного метра равнялась цене комнаты на окраине. А протекцию в выбранной компании составили такие люди, что отказать им не решился даже могущественный олигарх, совладелец шикарного двадцатиэтажного здания в центре столицы. Головной офис металлургического гиганта, который словно спрут опутал своими щупальцами всю Сибирь и стремительно тянул к себе все новые и новые куски, требовал огромного количества служащих. Мелкая услуга влиятельному просителю не стоила олигарху ничего. Тогда как отказ мог принести в обозримом будущем серьезные проблемы.

Должность моя в архивном отделе называлась совершенно непроизносимо. Входящие, исходящие, описи. Легенду питерской девчонки лепила на памяти Алексея. Колодцы дворов и садики Черной речки. Неистребимый говор коренного Ленинградца. Да мало ли плюсов может дать чужая память. Но за основу взяли реальную историю попавшей в аварию дочери известного Питерского бизнесмена. Машина, на которой она, возвращаясь из пригорода, попала в туман.

Шофер из Дагестана, который вез в город фрукты, поздно заметил стоп сигнал ее машинки и на полной скорости смял легковушку в дрова.

Ирина оказалась в больнице, лежала в реанимации, поддерживаемая только аппаратами. Трагедия мобилизовала родителей Ирины на борьбу. Но через два месяца, когда стало окончательно ясно, что вернуть жизнедеятельность организма не удастся, пришлось принять решение об отключении ее от аппаратов. И вот тогда, хороший товарищ Ивана Авдеева пришел к нему и попросил о необычном, даже кощунственном одолжении.

Я видела потом ее фото, действительно, сходство оказалось поразительное.

Предприниматель сперва категорически отказался, даже врезал товарищу по физиономии, но отчего-то передумал и согласился. Замысел генерала был до идеальности прост. Мне нужна была новая биография, новая жизнь. Чем уж генерал убедил своего товарища, осталось неизвестно. Но, факт есть факт. Ирина умерла, но никто об этом так и не узнал. А я заняла ее место. Лежала в больнице, потом начала выздоравливать. Поправлять здоровье меня отправили в закрытый санаторий.

Сначала вся эта затея показалась мне глупостью. Из-за денег - такие сложности?

Но, как ужиться с памятью бойца? Она меня в покое уже не оставит. Да и не только о памяти теперь шла речь. Понемногу менялось мое естество. Скука обыденной жизни утомляла больше, чем работа. Как наркомана тянет к порошку, так и мне хотелось испытать всплеск адреналина. Полгода изучения основ экономического шпионажа. На базовые знания разведчика информация легла без особых усилий. Немного практики, и вот он, первый экзамен. Собеседования и тест на полиграфе проскочила запросто. Мой шеф и это предусмотрел. Машина, обработав правдивые ответы из Лехиного боевого опыта, «свихнулась» и выдала абракадабру. Специалист дал краткое заключение. «Постэмоциональное восприятие». Говоря по-русски, насмотрелась девчонка сериалов, напридумывала, плюс травма. Соответственно отнесся и служащий СБ, который меня проверял. Дочка уважаемого человека, солидные рекомендации, а то, что машина среагировала на юношеские заскоки в голове, так это пройдет.

Задача стояла: внедриться, обрасти связям. Иными словами, создать резидентуру. Об активном сборе информации или диверсиях речь даже не шла. Служба безопасности огромной корпорации построена по образу и подобию контрразведывательной структуры и хлеб ест, как правило, не зря. Первое время они будут не просто присматриваться к новому работнику, но и временами даже провоцировать его. Каждый мой шаг или контакт станет поводом для анализа. Но, в то же время, рассиживаться и врастать годами в окружение времени нет.

Служебные обязанности мои особой сложности не представляли. Труднее оказалось соответствовать уровню выпускницы «курсов кройки и шитья»? И не проколоться на тех моментах, знать которые по определению не могла. Днем я перебирала бумажки, болтала с девчонками из соседних отделов, шлепала на компьютере, забивая кучу совершенно ненужных цифр в непонятные таблицы. А вечером, придя домой, открывала ноутбук и начинала систематизировать информацию.

С чего начала я? Конечно, с людей. Кадры решают все - затертый лозунг, тем не менее, весьма актуальный и сто лет назад, и сегодня.

Список сотрудников, их первичные данные добыть несложно. И в обнародованных сведениях о фирме, и в служебной информации.

Конечно, самой мне не хватило бы ни сил, ни времени. Список, отправленный архивным файлом на совершенно невинный адрес в сети, вернулся через несколько дней развернутой базой данных.

Вся информация на сотрудников прогонялись через огромные фильтры, которые включали не только факты их биографии, но и биографии родственников, родных, а в некоторых случаях и знакомых. В результате определились наиболее предпочтительные кандидаты на вербовку. Какой смысл вербовать девочку-бухгалтера, которая через полгода уйдет в декрет, да и в работе неграмотна, безынициативна, туповата.

Людей для перспективной разработки предстояло отсортировать, и решить главное: Пойдет ли человек на вербовку, станет ли достойным помощником. Насколько качественно сможет выполнять задачи.

К тому же необходимо было держать в голове и другое - как поведет себя объект вербовки в случае отказа, и как с ним тогда поступить.

Одно дело, что я «лоханусь» и некая Марь Петровна, в негодовании поджав губы, откажется со мной сотрудничать, но в силу имеемого на нее компромата, или ее моральных устоев, не побежит к нашему «безопаснику». Другое дело, если вся предварительная работа сорвется из-за ее праведного гнева на бессовестных конкурентов.

И что тогда? Боюсь, что вполне может Марь Петровна скоропостижно угодить под трамвай или получить острое пищевое от несвежего пирожка. Конечно, заниматься этой проблемой будут совсем другие люди, однако…

Звучит дико, но, если вспомнить, что на кону стоят миллионы, а иногда и сотни их, то иллюзии пропадают.

Я, конечно, размышляла на тему нравственности моего занятия. Не знаю, может виной тому мое Альтер эго, может еще какие факторы, но никаких моральных терзаний я не испытывала. Чем-то мне это напомнило рыбалку или охоту. Есть дичь, есть охотник. Действия контрразведки фирмы тоже характерны полным отсутствием морали, так что мы играем на равных.

Отобрав несколько кандидатур, принялась за работу.

Леночка Иванова родилась в Москве. Родители смогли переломить уклад своей жизни, и когда она подросла, ничто уже не напоминало о первых годах постсоветского бардака. Отец работал в крупной компании технологом по сырью, мать служила в одном из департаментов городского хозяйства. Лена особенно и не интересовалась где.

Окончив институт, устроилась в фирму «Атолл». Начинала с менеджера, через год получила повышение. Однако двадцать три года - возраст, как говорят у летчиков, принятия решения. А вот с женихами как-то не складывалось. Избалованные москвичи жениться не спешили. Иногородние как-то не вдохновляли. Столичная жизнь блестела неоном рекламы и убеждала. - Ты москвичка, ты лучшая, все это для тебя. Однако деньги для того, чтобы попробовать это лучшее, почему-то к рекламе не прилагались. Просить у родителей, получая примерно в два раза больше каждого, было неудобно. А уровень службы в солидной фирме требовал подтверждения. Выручали банки. Три кредита позволили обновить гардероб и завести несколько перспективных знакомств в модном клубе.

Настроение ее портил тот факт, что должность старшего менеджера отдали «вредной и настырной Верке», как про себя обозвала ее Лена. «Мало того, что выскочка, так еще на чужих костях норовит выехать. - Бурчала она в курилке. - У самой муж алкаш, а туда же, на прошлом „корпоративе“ мне выговорила. „Если пьешь, говорит, то голову не теряй“. А кто она, чтобы воспитывать».

Я и приметила ее на вечеринке, посвященной дню металлурга. Выданные премии и преддверие выходных вылились в безудержное веселье. Недоглядев за количеством спиртного, закупленного на столы, администрация кое-как соблюла относительные приличия и сохранила лицо. У меня вообще сложилось твердое убеждение, что «загул» активно использовала и служба безопасности. Уж больно разухабисто вели себя ее руководители на этом празднике жизни. Пресечь загул, кажется, что проще? Но никто не ударил палец о палец. Не удивлюсь, что записи вечера стали темой аналитического исследования целого коллектива психологов и «оперов». Кто на что способен - лучший способ узнать - алкоголь. Неосторожно оброненная шутка под воздействием его может стать чуть острее и вскрыть подсознательное отношение к объекту розыгрыша.

Леночка же просто напилась. Тяжело и угрюмо. Она угрюмо глядела на свою конкурентку, отплясывающих мужчин, кривя губы, комментировала их нелепые движения.

Я опустилась рядом, удачно поддакнула, плеснула в подставленный фужер и уже через пять минут Леночка с пьяной откровенностью поливала грязью «дуру Верку», и начальника отдела, не замечающего тупость этой крашеной выдры. Когда мелькнула фраза о деньгах, стало интересно. Разница в оплате небольшая. Неужели она ей так важна? Данные подтвердили. Три кредита, один из которых пошел на погашение предыдущего, - сумма месячного дохода родителей. Ее расходы. Баланс отрицательный. Удивительно, сколько можно разболтать за один вечер. Конечно, не о работе. Но неудовлетворенность жизнью в родительском доме, как следствие, попытки отыскать жениха.

Что касается работы, то, используя мотивированный интерес новичка, его неосведомленность, я получила краткие, но емкие характеристики окружающих. Причем, характеризующие, в первую очередь, саму рассказчицу. Не секрет, что, говоря о качествах кого-либо, человек берет за эталон, как правило, себя, и, когда описываемая черта у него ярко выражена, то оценка других будет занижена и наоборот.

Важно установить симметричную программу общения. Когда стороны не подавляют друг друга.

Леночка стала первым кандидатом. Подвести к ней отвечающего ее критериям молодого человека оказалось совсем просто. А дальше, как по учебнику. Расходы потерявшей голову дурочки выросли втрое, долги зашкалили. И тут на помощь пришел претендент на руку и сердце. Однако обставил ее малюсенькой просьбой. Выяснить одно, другое. А коготок увяз, птичке пропасть.

Моя роль теперь сводилась к наблюдению. Светиться перед кротом, непрофессионально. А вот то, как она созревает, не появятся ли вдруг у нее глупые мысли пойти к добрым людям с третьего этажа, где разместилась СБ фирмы. Да и кому еще не поддержать в дружеской беседе как лучшей подруге. Подбросить дровишек в разгорающийся костер хрестоматийного треугольника корпоративного мошенничества.

Сама по себе акция примитивная. Примиряло одно - место, где работала девочка. Отдел, ведающий учетом акций и активов. Данные, которые она обрабатывала, для Леночки не говорили абсолютно ничего. Это аналитику рынка многое скажет аккумуляция тех или иных активов. Или приобретение, реализация доли тем или другим акционером. Руководство тоже не выдает готовое распоряжение. Задание составляется так, чтобы ни кто не мог определить область интересов. Но, для того и щука в озере, чтоб карась не дремал. Если честно, то и мне тоже не было никакой нужды знать результаты ее деятельности. Каждый занимается своим делом. Мое дело искать подходящую кандидатуру, присматриваться к ней, оценивать перспективность вербовки и последующее сопровождение агента. Ни к чему допускать, чтобы у противника появились вопросы. Вроде того, каким образом та же Леночка смогла вдруг погасить кредиты, не получая дополнительных денежных субсидий. Тут и до провала один шаг. А мы ей аккуратный советик, подсказку. Помощь, наконец. Агента нужно беречь. От нервных срывов, от истерик. Когда имеешь дело с женщинами, это немаловажно. Поэтому, я постоянно культивировала у Леночки иллюзию того, что ее поступки ничем особым не являются. Вовремя подсунутая статья, пересказанный сюжет телепередачи, исподволь убеждали мою подопечную в том, что ее поступки - мелочь в сравнении с тем, что творят…эти ворюги, на самом верху. Какие деньги хапают. Так а мы что?

Следующее задание генерала было конкретным. Новая технология.

Отдел главного технолога невелик. И каждый человек на виду. Тем более, имеющий отношение к Ноу Хау. Сплетни о мужиках удобны тем, что можно проявить интерес без опаски косого взгляда от агента влияния СБ. Стукачей я вычислила достаточно просто и быстро. Приемы, которыми они пользуются, как правило, незамысловаты и просты. Самый распространенный - провокация. Когда стукач хочет выяснить отношение собеседника к тому или иному предмету, он вынужден первым заводить речь о нем. А если разговор не поддерживается, то возвращаться к теме позднее. Интерес этот, малообъяснимый, фиксируется на раз. И, если единичный случай может быть случайностью, пара - совпадением, то три - уже система. К тому же сотрудники безопасности, как правило, учились в тех же вузах, что и мои кураторы. Вербовку своих кадров они осуществляли по тем же канонам. Стоило лишь вдумчиво перебрать служащих и зафиксировать отвечающих требованиям методичек, и вот вам практически полный расклад агентуры контрразведки.

После долгого изучения решила взять в разработку достаточно молодого, но амбициозного конструктора. Слабость у него была всего одна. Мотоциклы. Толковый инженер, но вне работы помешанный на железных монстрах гонщик. Байкер, как их называют. Мне требовалось определить уровень внутренней зависимости Альберта Жукова от чужого мнения. Особенно тех, кого он уважал. Несколько случайных разговоров, беседа с подружкой из «конструкторского» позволила внимательно присмотреться к его столу. И уже на основании первичных наработок приступила к операции. Мир столичного байкерства тесен. И слух о том, что «Каспер», такое прозвище имел Альберт, просто «скамеечник», а своего «коня» не имеет, разошелся очень быстро. И, как нельзя удачно, случилось ДТП с его участием. Подрезав «Жигуль», и справедливо ожидая, что водитель пропустит мотоцикл вперед, «Каспер» жестоко, во всех смыслах, ошибся. Его повреждения оказались небольшими, но мотоцикл разнесло в хлам. Так или иначе, но коня не было. Объяснять всем не станешь. «Каспер» затосковал. Хороший аппарат стоит дорого.

Через пару дней, сидя в пивной, байкеры обсуждали достоинства и недостатки мотоциклов, тянули пиво, вечер развивался по обычному сценарию. Однако в разгар посиделок к Альберту подсел малознакомый парень с роскошной лапшой на фирменной косухе и, невинно улыбаясь, спросил. - Слышал ты «Каву» разбил?

«Каспер» махнул рукой, не желая травить душу. Выпили, потрепались. Парень оказался что надо. Мало того, к концу вечера он, словно какую-то мелочь, предложил новому приятелю свой чоппер. - «Я другой взял, а этот в гараже пылится.

Не дело, когда аппарат стоит. Конь бегать должен. Бери, катайся, свой починишь, вернешь». Уже на следующий сбор «Каспер» гордо подрулил на сурово тюнингованом Харлее, стоимостью не менее десяти тысяч долларов. Вопрос был закрыт. Но, беда одна не ходит. Забежав на секунду в магазин, он обнаружил, что его новый мотоцикл, несмотря на фирменную сигнализацию, увели. Никаких следов. Милиция заявление приняла, но искать явно не собиралась. Ганс позвонил через три дня. Выслушал историю и мрачно пошутил. - «Не делай добрых дел, жалеть не будешь. Ладно. Готовь бабки, по-божески оценю. Но - завтра». Классический развод завершился мягкой просьбой помочь в написании «курсовой». Увидев, какую задачку ему предложили решить, Альберт всполошился и хотел бежать к руководству. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что предъявить злодею нечего. То, что условия задачи разительно схожи с его производственными расчетами? Так он скажет - Ну и что? Я у него секреты не выведывал, мало ли совпадений. А вот репутация Альберта в мототусовке, которой он весьма дорожил, рухнет в миг, это к бабке не ходи. Мало того, что мотоцикл зажал, вещь, кстати, не копеечную, так еще «волкодавов» своих натравил. Да ему руки никто не подаст. И другим накажут.

Психологи рассчитали верно. Написав решение, Альберт затянул удавку. Теперь этот документ явно свидетельствовал о нарушении конструктором служебной подписки, со всеми вытекающими. А мотоцикл, кстати, нашелся через день. И, нужно отдать должное Юрию Петровичу, забирать его у Каспера обратно Ганс не стал. Подарил.

Моя работа в отделе регистрации текла своим чередом. Начальница особенно не придиралась. Поняв, что девчонка звезд с неба не хватает, и подсидеть у нее ума не хватит, успокоилась и только изредка шпыняла, в профилактических целях.

Полгода пролетело незаметно. На мой счет в банке Юрий Петрович исправно переводил зарплату, раз в десять превышающую официальную. И, считаю, справедливо. Пятеро кротов, завербованных с моей подачи, добросовестно гнали информацию.

Так успешно, что качество их работы начало даже мешать. Некоторые симптомы позволили сделать вывод, что СБ «Атолла» активизировалась. Несколько неудачных операций с активами, внезапно утерянное первенство на технологическую новинку, разработка которой обошлась в круглую сумму, другие, менее серьезные, но весьма чувствительные неприятности. Каждле по отдельности эти неудачи можно было срисать на объективные причины, но взятые вместе они говорили сами за себя. Реакция «гестапо» последовала незамедлительно. Ужесточился пропускной режим, появился десяток новых замаскированных камер слежения. Засуетились агенты, цепляя любое неаккуратно сказанное слово сотрудников.

Необходимость в смене места работы стала более, чем насущна.

Вспомнился бессмертный Папановский гэг: «…Начальство приказало рвать когти, перебазироваться».

Командировка в сибирский город, предложенная Ирине, решала все проблемы. Возглавляли ревизию руководители высокого уровня с неслабыми полномочиями. И как водится, сановных проверяющих сопровождал целый штат свиты. Фирма, имеющая свой авиалайнер, могла позволить направить любое количество клерков. От нашего отдела послали, естественно, самую молодую. В чем будет выражаться мое участие, я так и не поняла, скорее, вписали на всякий случай.

Проверка намечалась давно, и вот, в самый июльский солнцепек, когда все уважающие себя руководители жарятся на солнышке в отпускных широтах, внезапно была объявлена ревизия.

Производственный комплекс, выкупленный холдингом, получил серьезные вливания и на режим еще не вышел, однако работа, как говорится, велась, и шефы сочли нелишним проверить освоение инвестиций.

А то, что среди лета, может и верно. Людей мало, даже при желании, навести марафет в документации, будет некому, да и местные руководители почти все в отпусках. А если, узнав о проверке, срочно вернутся, значит, вдвойне есть причина копать. Интересный момент. Я настолько срослась со своей ролью, что уже прорабатывала возможность «агентурки» в этом регионе, хотя никаких распоряжений от своего шефа не получала.

Город встретил духотой. Большой, вернее раскиданный по обеим берегам великой сибирской реки, чистый центр, менее ухоженные окраины. Но для меня он показался родным. Пусть и не мои воспоминания вели по улочкам и паркам. Но, странное дело. Всего-то двадцати лет от роду, я помнила, как выглядели тридцать лет назад эти дома и парки, когда мальчишка с русым чубом каждый день мотался через весь город на тренировки в спортклуб института водного транспорта. Где он, а не я, убегал с уроков в кино. Где в старом, хрущевской постройки доме, жила когда-то его мать.

Днем я бесцельно торчала в новом офисе компании, слушая сплетни и разговоры своих сослуживцев, а вечером гуляла по его заветным местам. Однако прошло несколько дней, и безделье надоело. Проверка затягивалась, к разбору документов начали привлекать и «прислугу за все», как нас окрестили недовольные нашествием варягов сибиряки. Нашлось дело и для меня. Отобрав несколько папок с договорами, я засела за работу. Разобралась быстро. Стандартные договора. Стандартные условия. На первый взгляд, все чисто и пристойно. Однако смутил один момент: В течение года аренда, к примеру, бульдозеров заключалась с тремя фирмами. Следующий год - другие, а в третий - опять новые. В принципе, ничего криминального. Хозяин - барин.

Но, взяв договора на автомиксеры для перевозки бетона, увидела ту же картину. Год одни, год другие. Так же и по самосвалам и экскаваторам. В чем-то здесь подвох? Начала копать. В отличие от аудиторов фирмы, которые проверяли бумажки, пошла другим путем. В первый же выходной съездила на рынок, расположенный возле клуба имени знаменитого летчика, и закупила все базы данных, которые смогла, пользуясь субтильной, не вызывающей опаски внешностью, приобрести. МВД, РУБОП, Пенсионный, Соцстрах, Налоговая, несколько кредитных историй больших банков и даже перепись. Не говоря о телефонных компаниях. Кстати, телефонные базы, одни из самых информационных. Зарегистрированные на совершенно разных людей, которые иногда оказываются жильцами одной квартиры, что само по себе информация.

Вторым шагом стала загрузка в ноутбук. За программу, позволяющую параллельно сканировать по нескольким ключевым позициям сразу все загруженные базы, генерал выложил приличную сумму. Программист, который слепил ее перед отъездом на работу в штаты, нуждался в деньгах, и постарался на совесть.

Информация, пройдя сквозь мясорубку высоких технологий, приобрела вид неразорвавшейся бомбы, красноречиво рисуя систему простого и на редкость эффективного воровства.

Руководитель производства регионального филиала подключив к делу нескольких своих знакомых создал около двадцати мелких фирмочек. Конторы с солидными названиями, но копеечным уставным капиталом брали ссуды в банках города. Причем поручителем выступал филиал Аттола, а затем покупали на эти деньги нужную технику. Причем, согласно данным технадзора, состояние техники было совершенно безобразным. Стоили эти, давным-давно проржавевшие трактора и экскаваторы, копейки. Дальнейший механизм можно представить на примере одного экскаватора. Агрегат середины семидесятых годов стоил пятьдесят тысяч рублей. Можно представить, что это был за хлам. Купившая его фирма с громким названием «Техинвест», тут же перепродавала этот металлолом фирме «Промэкология», но уже за пятьсот тысяч, обосновав повышение цены проведеным ремонтом. В аренду Аттолу экскаватор уходил уже вовсе в тридорога. Причем, ремонт техники в прцессе эксплуатации возолагался именно на арендатора. Нужн о ли говорить, что все затраты списывались за счет себестоимости работ.

Получилось прилично. До пяти тысяч процентов в год. Такому финту мог позавидовать даже небезызвестный Мавроди.

Учитывая, что исполнялась эта нехитрая комбинация м ногократно и, в принципе, не особенно секретно, поняла, что местный воротила проверки либо не боится во все, либо дурак.

Всерьез разбирать второй вариант не стала. По всему выходило, что сибиряки просто платят. Кому-то из сидящих в головном офисе. Как говорится, за «крышу». Ради интереса просмотрела акты предыдущих проверок, и почти сразу выяснила имя того, кому платят.

Заместитель главного инженера холдинга. Блеклый тип со скользким взглядом и похабной улыбочкой. Вся эта бодяга с ревизиями, как правило, проводилась им. А в этот раз, их отец и благодетель неожиданно угодил в больницу с обострением язвы. Потому сюда и послали сборную солянку.

«Фигура такой величины будет весьма полезна. Пригодятся и местные делопуты. Рыло в пуху по самые уши. - Собрав компромат, я, конечно, и в мыслях не держала нести его главному ревизору. - Сами пусть работают».

Но дело приняло другой оборот. То ли приставленый ко мне хвост оказался весьма искусным и проследил мои приобретения на рынке информации, или постарался кто-то из офисных стукачей, но, так или иначе, сибирские жулики сообразили, что девчонка отыскала хвосты их махинаций. И узнать об этом мне пришлось самым примитивным образом.

Я возвращалась в гостиницу, дорожка проходила через небольшой парк. Вечерний воздух чуть посвежел, и прогулка, скрашенная воспоминаниями, доставляла истинное наслаждение. Может потому и не насторожилась, когда услышала шаги за спиной. Прохожий почти поравнялся со мной, но отчего-то не стал обгонять сразу. Инстинкт сработал лишь в последний момент. Удар, нанесенный из-за спины, был нацелен в голову. Только реакция спасла меня от неминуемого перелома черепа. Железо скользнуло по коже, ободрав скулу, пришел в ключицу.

Острая боль согнула пополам. Мгновение, и тут же последовал еще один. Этот, ожидаемый, встретила по всем правилам железного панциря. Но первый все-таки успел вывести руку из строя. Я рухнула на колени и, превозмогая боль в плече, откатилась в сторону.

Каким бы ловким и тренированным ты ни был, но не зря гласит народная пословица: «Против лома - нет приема».

Хоть это и было не полноценное изделие ЛС-6, (Лом строительный шестикилограммовый, как пишут в инструкциях), но все-таки и не прутик. Приличных габаритов мужик, держащий в руке «монтировку», сделал шаг следом за мной, рассчитывая добить верткую жертву. И на полном ходу напоролся коленом на острый каблук моей туфельки. Нога, выброшенная вперед с резвостью хорошо пущенного снаряда, вынесла коленную чашечку лиходея из сустава, заставив его охнуть от боли и неожиданности. Второй удар повредил жевательный аппарат, а третий - проломил височную кость. Конечно, можно было ограничиться двумя, но когда голова у тебя гудит как колокол, перед глазами мелькают светлые пятна, а рука залита дикой болью, не до рассудочных построений. Он рухнул головой в траву и, слабо дергаясь, пытался удержаться на краю жизни.

«Сомнительно. - Сделала я вывод, глянув, куда попал носок моего остроносого орудия. - Не повезло мужику».

Кряхтя, встала на дрожащие ноги, прижала поврежденную руку к груди и побрела к выходу из парка.

Сомнения в том, что нападавший это не просто шальной маньяк или грабитель не посетили. Слишком жестоко он действовал для маньяка, хотя бы поначалу. Разве, что был некрофилом, но это вряд ли. А для грабителя слишком рано. Да и непрофессионально. Грабитель рвет сумку сразу после удара. А здесь не было даже попытки отобрать. Работал на добивание.

«Сибирские отморозки» - Хорошее название для команды КВН. Но в бизнесе надо погибче. - С раздражением подумала я. - Теперь уж не обессудьте. Никакой вербовки, никаких соглашений.

«Я мзду не беру… Мне за руку обидно», - если перефразировать небезызвестного Верещагина из «Белого солнца пустыни».

«Для шефа агентов еще навербую, а вот с этими будем разбираться по - взрослому. Главное, с плечом что?»

Как и предполагала, перелом ключицы, но, слава богу, хоть без смещения. А могла бы, пока в горячке вертелась, и свернуть. Повезло.

Шум на фирме мои травмы вызвали неслабый. Глава службы безопасности рыл землю копытами. Делал умное лицо и, вообще, разве что за наган не хватался.

Однако что-то мне в его поведении не понравилось. Уж больно угрюмый взгляд поймала я краем глаза, когда, выходя от шефа местной охранки, незаметно глянула в зеркало.

Медицинскую помощь оказали в дорогой и первоклассно оборудованной клинике. Но в палате я оставаться категорически отказалась. Хватило мне последнего больничного опыта. Беспокоило одно. Если раньше, когда я ненароком обнажала при сослуживицах грудь или спину, то на вопросы о шрамах всегда отговаривалась автокатастрофой. Девчонки охали и верили. А вот хирург, который обрабатывал мне ключицу, смотрел очень пристально. Выходное от пулевого ранения он наверняка отличил. Ох, как тревожно мне стало. Брякнет, ненароком, кому-нибудь, и все, сплился ваш агент, господин генерал. Не та фактура у девчонки для «огнестрела» этакой специализированной пулькой.

Однако обошлось. Уже на следующий день улетела в Питер, отлежалась на больничном, а потом вновь началась размеренная жизнь. Работа, медитации, бег трусцой. Изредка встречалась с кем-нибудь, благо, что в фирме было достаточно молодых людей.

Наступил сентябрь. Заметила, что в моих приключениях осень становится временем, когда что-то происходит. Вот и теперь, новость на пятом канале прозвучала в двадцатых числах сентября.

Субботний день, ранние сумерки, пасмурное настроение. Сидя в теплом кресле, я щелкала кнопками, переключая каналы. Мелькнула картинка. Скороговорка читающей по бегущей строке диктора озвучила малопонятную чехарду кадров.

«Громкое покушение на семью питерского предпринимателя завершилось гибелью». - Дурно скроенная фраза привлекла внимание. И тут поняла - Явно знакомый пейзаж. Крыша особняка, кирпичный забор, частокол высоких тополей. Это же Комарово, дом Авдеева, отца Ирины. «Киллеры расстреляли Ивана Николаевича Авдеева и его жену, находившихся в автомобиле. Так же погибли охранник и водитель». Сюжет закончился, пошла реклама, а я сидела, тупо глядя в экран. С Иваном и его женой я встречалась один раз. Спокойный, уверенный человек. Горе, которое он пережил, было спрятано глубоко внутри. Какие доводы привел Юрий Петрович, убедив его выдать меня за свою погибшую дочь, так и осталось неизвестным. Но вражды я не почувствовала, скорее, жалость к вынужденной заниматься не своим делом девочке. Однако ситуация в корне изменилась. Являясь в глазах всех его дочерью, я столкнусь с множеством проблем, которые могут не только раскрыть меня, но и создать угрозу для всех заинтересованных лиц.

Первое, что пришло в голову: «А не приложил ли к этому покушению руку мой любезный шеф. Комбинация получалась очень красивая. Единственная наследница немалого состояния, находясь в интересном положении нелегала, вряд ли сможет отказать, приди ему в голову идея переписать наследство. Тут не откажешь.»

Принять эту версию мешало единственное умозаключение. Моя работа в компании «Атолл» приносила ему неплохую прибыль. Насколько могу судить, цифра отнятого у олигархов значительно превышала десять миллионов, понятно, не рублей. А собственность Авдеева, по данным печати, едва перевалила за пять миллионов. Овчинка выделки не стоит. Устраивать триллер из-за относительно небольших денег, с невнятным исходом? Не думаю, что это ему выгодно.

Открыла «почту» и обнаружила экстренное сообщение. Такая возможность оговаривалась на крайний случай, когда земля будет гореть под ногами.

Значило это сообщение: «Бросай все и беги».

Никакого компромата у меня на квартире не было. Сумка с набором вещей на случай эвакуации в шкафу. Короткой медитации хватило, чтобы настроить себя для активных действий. Время словно начало растягиваться. Движения стали пластичней. Такое бывает, когда руки выполняют заученную годами повторений работу. Натянув теплый джемпер и куртку, я вышла в коридор. На площадке тихо. Однако, уходить все равно лучше по-английски. Позвонив соседям, я поздоровалась с хозяином и наврала, что потеряла ключ. Позвольте через вас на балкон залезу. Симпатизирующий вежливой соседке мужичок с готовностью распахнул лоджию. Однако, приоткрыв штору, заметила, что в доме напротив, на лестничной площадке между четвертым и пятым этажом, кто-то стоит: «На парочку не похоже, те выше второго не поднимаются. А здесь? Ладно, береженого бог бережет».

- Ой, уже не нужно. Нашла. - Я вытянула из кармана связку и вернулась в комнату. Сосед безразлично кивнул, закрывая дверь.

- Бывает. Ты заходи, если что.

Для виду поковырялась в замке, одновременно перебирая варианты дальнейших действий: «Если пасут, то обложили плотно. Кто? А вот это как раз не главное. Не друзья, понятное дело».

И вдруг услышала, как скрипнула, открываясь подъездная дверь и так же тихо закрылась. Только щелкнул магнитный замок. Насторожила совершенно не свойственная манера входящего. Жильцы, зная, что дверь закрывается сама, придерживать ленились, и хлопало от души. По всему выходило, что идет кто-то чужой. Загудел вызванный лифт.

«Если по мою душу, то заходить будут с двух сторон. Напарник поднимется на девятый, а основной фигурант двинет пешком, чтобы не упустить жертву и заодно проверить лестницу. Разумно. Не удивлюсь, если кто-то остался и во дворе».

Времени на размышления не осталось. Тело сработало так, как подсказала моя…, не моя, но память . Марш-броску по ступеням позавидовал бы спринтер. Успела. Хватило даже времени выровнять дыхание и собраться. Кабина остановилась на последнем этаже, двери лифта медленно поползли в стороны. Замерла, прижимаясь к стене.

«Работать нужно на „противоходе“. - Выдало подсознание новую порцию специфичной информации. - Обычно прячутся справа, потому грамотный поисковик всегда зашагивает при осмотре влево. Держа ствол как можно ближе к себе. Это ежели „спец“».

Нападающий был профессионалом. Вынырнул из кабины, бросил взгляд вправо, и тут же дернул корпус назад, страхуясь от возможной засады.

Мой удар сжатыми в щепоть пальцами пришелся ему в точку между правым ухом и челюстью. Грамотно проведенный он гарантирует мгновенную, но кратковременную потерю сознания. Однако человек успел среагировать и в последний момент расслабил мышцы шеи, что стоило признать, было единственно верным решением. Удар не достиг цели, а только слегка оглушил незваного гостя. Пришлось добивать, уже не думая о последствиях. Шума особого не наделала, а крикнуть он не успел. Двойка в голову. Один удар в основание носа, второй, контрольный, в гортань - блокировать крик.

Мужчина тяжело опустился на пол лифта.

Рассматривать результаты было некогда. Успела заметить лишь ствол. Что-то специальное, с глушителем.

Вывернула из намертво сжатой руки оружие, мимоходом проверила пульс. - «Вроде жив? Жаль будет, если дойдет, но тут он сам виноват. Не надо было дергаться».

Хоть и опаздывала, но пробежалась по карманам. И почувствовала явное облегчение, не обнаружив «ксивы».

«Одно дело завалить „лиходея“, который пришел за твоей жизнью, другое - почти коллегу, выполняющего свой долг. Неприятно. Да и за собственную шкуру тревожно. Не самое безопасное дело в нынешней России поднимать руку на действующего сотрудника органов. При таких раскладах могут и до камеры „не довезти“. Если живой возьмут, конечно.

А так нормально? Все по-честному. Или ты или тебя. Сегодня не повезло ему». - О сложностях судьбы разведчика рассуждала, уже сбегая по ступеням вниз.

На мою удачу дожидаться напарника на площадке второй гость не стал. Дверь моей квартиры была закрыта, однако половичек, который я, убегая, подвинула к ней вплотную, лежал иначе. Значит - «Мышка в норке. Сейчас осмотрит помещение, свяжется с подстраховкой на улице, потом с „верхним“».

Когда завибрировал вызов стоящего на беззвучке телефона, я приоткрыла дверцу щитка и повернула выключатель. Свет в квартире погас.

Рванув дверь перекатом влетела в прихожую. Крутанулась на скользком паркете, ловя концом ствола мишень. Незваный гость стоял на фоне окна, рука метнулась подмышку, выдергивая спрятанный в кобуру ствол.

Среагировать, уронить из пальцев трубку, рвануть из-за пазухи ствол… Нужно быть весьма тренированным, чтобы исполнить такой фокус без помарок. Этот не успел. Мое оружие издало короткий треск, словно провели деревяшкой по ребрам батареи отопления. Поймал он минимум пять пуль, причем била я треугольником, с подстраховкой, чтобы попасть не только в тело, но и в голову. Жилета на противнике не оказалось, и потому рухнувший в угол противник выглядел неважно. Кое-как, превозмогая естественное отвращение, проверила карманы. Увы, и ура. Тоже без ксивы.

Вернулась в подъезд и просмотрела вызовы трофейного телефона. Так и есть. Вызов был за двадцать секунд до звонка на телефон сообщника, лежащего возле мусоропровода на девятом этаже.

Краткая СМСка, набранная мной, гласила: «Поднимайся, у нас „ноль два один“».

«Расчет на психологию. Во всех спецслужбах этот код означает убитого. Вряд ли они поехали вчетвером. Насколько я понимаю, хотели захватить меня живой, потому оружие не особо и грели. Не собираясь стрелять, особенно работая первым номером, как то подсознательно не ждешь и „ответки“. Значит их трое. Простая логика; два пассажира и девчонка всяко пристойней, чем машина, набитая битком.

Любой патруль, увидев на заднем сидении парочку мужиков и спящую между ними тетку, будет проверять строже.

Значит так и запишем - „трое“».

Дверь тихонько отворилась. В проеме возникла темная фигура. В отличие от первых, этот не сторожился. За что и получил. Лег тихо получив кратковременный рауш.

«Слава богу, хоть этот живой. - Чем-то мне это напомнило старт суматошной Одиссеи. Опять „жмуры“, допрос по-горячему, неизбежная зачистка… Как надоело-то. Господи. Хоть немного дали бы по-людски пожить. Однако какой с него прок. Скорее всего, просто наемный исполнитель-водила. Пусть отдыхает».

Если честно, дала слабину: «Алексей понятно, ему к такому не привыкать. А мне все-же страшновато. Одно дело в схватке, когда все по честному. Да и жаль человека. Ничего мое знание их личностей не изменит. Это пусть у генерала голова болит».

Все найденное в карманах посетителей, ссыпала в пакет и, двинулась по лестнице вниз.

Глава 4. Наследница

Куратор ждал меня в неприметной легковушке на тихой окраинной улочке.

- Здравствуй, Оля, - Юрий Петрович обернулся из-за руля и похлопал по плечу: - Словно с «холода» встречаю.

- Так понял, новость уже слышала, - продолжил он, посчитав торжественную часть оконченной. - Я рад, что ты на меня не подумала. Опасался, честно скажу. Потом вспомнил, что опыта у тебя на троих, успокоился. Поверь, Иван был моим лучшим другом. Я его дважды от верной гибели спасал, и он меня не раз выручал.

- Я тоже кое-кому помогла, - вырвалось у меня против воли. - А сейчас даже и не знаю… стоило ли…

- Оля, не о том речь, - мягко прервал куратор.

- Минуту, - не согласилась я. - Позвольте мне закончить.

Короткий доклад и предъявленный мешок с барахлом заставили генерала задуматься. Не заглядывая внутрь, поинтересовался: - Кто, по-твоему?

- Не контора. По крайней мере, не «действующие», но опыт и ухватки налицо. Потому и «валить» пришлось. Иначе было не справиться. Шли они грамотно. Но, скорее, по привычке. А так, особо не сторожились. Для выводов информации мало. Я не в курсе раскладов по Питеру. Как это вышло? Почему? И вообще, что это за хрень?

- Господи, ну что за жаргон… - задумчиво произнес собеседник и оборвал себя: - Человека убили, а я… Знаю, с тобой хитрить сложно, поэтому буду говорить начистоту.

- Деньги, которые мы с тобой заработали на «Атолле», я инвестировал в его бизнес. Сейчас в активах примерно сорок миллионов. Строительство дает гарантированный доход в пятьдесят. А вот что стало причиной покушения… я пока не знаю. Только по всему выходит, что кому-то он дорогу перешел… Кашу мы с покойным, сама знаешь, крутую заварили.

Заметив, что я молчу, продолжил: - Ты нас совсем упырями-то не считай. Ирину я с детских лет знал. А Иван, как тебя увидел, еще больше затосковал. Я ему рассказал твою историю, без Алексея, конечно. Ты знаешь, они ведь ребенка поздно завели… Он даже тебя назад отозвать хотел… чтобы с ними жила. Похожа ты с ней очень… Конечно, и дело вплелось. Что уж тут говорить. Но ты бы все равно, влезла. По собственному опыту знаю. Так, думал, пусть лучше под присмотром будет, дело, в принципе, спокойное. И для опыта полезно… Теперь надо хвосты рубить. Расклеился я что-то.

- Так, все. Собрался, - оборвал себя генерал. Заговорил отрывисто, словно отдавая приказы: - Отправишь телеграмму. Заявление по семейным обстоятельствам. Я дам команду, в квартире приберут. «Атолловские» тебя с кротами не свяжут. Сейчас возвращаешься в Питер. Иван с Ниной в морге. Похороны послезавтра. Организацию похорон я обеспечил. Твоя задача… Прости, говорю прямо, идешь за наживку. Целью, судя по сегодняшним событиям, была ты. Поэтому, должны продолжить попытки захватить и вынудить передать права на бизнес. Охрану в коттедже я выставил, поэтому брать тебя, скорее, будут после похорон, в городе. О твоей роли никто, кроме меня и покойного Ивана, не знал. Поэтому, я для тебя дядя Юра, приятель отца. Сходство у вас с Ириной поразительное, документы в порядке. Никто ничего не заподозрит. Но все равно, ухо востро держи. В доме, и вообще, больше ни слова. Нет Ольги. И не было. Все поняла? Ну, тогда приехали.

Он тормознул у вокзала: - Вот билет, поезд через полчаса.

- Да, вот еще, - он нагнулся к рулю, выглядывая в проем. - Там тебя встретnbsp;ят. Зовут его Глеб. Я ему, вроде, верю. Хотя, присмотрись. Он в охране у Ивана старшим был.

И снова купе. Одна в коврово-занавесочной тишине. Умывальник, обшитый кожей диванчик напротив двухъярусной кровати. Вагон, легко качаясь на стыках, летел по ночному Подмосковью. Опустив штору, легла. Разве можно привыкнуть к таким кульбитам судьбы. Конечно, жизнь в Москве назвать спокойной можно только в шутку, но все же какая-то стабильность, хотя бы внешняя.

Раннее утро в осеннем городе - время особое. В такую пору хорошо дремать под шорох падающих листьев, которые порывами ветра вперемешку с каплями дождя бросает в открытое оконное стекло. Когда нет нужды вздрагивать от визга будильника. И нет нужнды, толкаясь в переполненном такими же сонными бедолагами вагоне метро, тащиться на «любимую» работу.

И уж совсем не годится приезжать в такое время в другой город. Выходить на продуваемый всеми ветрами, промозглый перрон. Зная, что нет здесь ни родных, ни знакомых, а ждет только забота, суета и нервотрепка.

Вот с такими декадентскими рассуждениями я выползла из сумрачной духоты вагона в не менее пасмурное питерское привокзальное пространство. Неожиданно быстро перрон опустел. Встречающих оказалось мало, а пассажиры, в основном, командировочные, поэтому я не мучилась в сомненьях, кто бы из них мог оказаться моим провожатым по имени Глеб. Лицо проверенное, однако, требующий к себе присмотра, как обмолвился генерал. Юрий Петрович, как я заметила, редко говорил что-то просто так. Поэтому, слова его поняла правильно.

Начальник охраны, который не уберег подопечных, по-любому, вызывает подозрение. Примета такая. Если ты жив и не досмотрел, значит, либо хлопал ушами, либо… ну, понятно. Однако, так думаю, явных подозрений нет. И стоит глянуть на этого Глеба свежим глазом.

Мужчина в коротком кожаном плаще одиноко стоял на краю перрона, заложив руки за спину. Он безразлично наблюдал за моим спуском, и только когда я сделала шаг от тамбура, словно очнулся, подошел ближе, и склонил голову. Слова соболезнования пробормотал скомкано. Спросил, как доехала, и, указав рукой направление, коротко уведомил: - Нам туда.

«Однако, фрукт. У него полное корыто дерьма, а он не забыл рубашечку погладить и парфюм освежить.» - Вспыхнуло у меня невольное раздражение. Одернула себя. - «Может, придираюсь? Ну, убили работодателей. Что ж теперь, не жить?»

Дверь провожатый мне открывать не стал. Забрался в салон довольно приличной «Аудио», щелкнул центральным замком и остался за рулем.

«Может, ему денег не доплачивали? Чего это он?» - я опустилась на переднее сиденье, утонув в далеко отодвинутом ковше кресла. Регулировки искать не стала: «Потерпим. А вот кто это у нас такой здоровый? Промелькнула мысль: может, таксует?»

- Куда едем? - он и впрямь задал сакраментальный вопрос.

- В город, командир, - невольно сорвалось у меня. - Гони, не обижу.

Бровь провожатого дрогнула.

«Сейчас посмотрим, какой такой Сухов», - хмыкнула я. - «Если промолчит, значит, что-то скрывает, или просто дурак. Если отработает извинения, то, соответственно, наоборот».

Глеб оказался понятлив: - Ирина, Вы не обижайтесь, на нервах второй день. Задергался. Простите, - он смягчил тон и провел руками по обтянутому превосходной кожей рулевому колесу. - Так, в Комарово?

- Да, - отстраненно бросила я.

Улицы еще не успели заполнить машины спешащих на работу горожан, поэтому шли ходко. Встав на третий ряд, Глеб втопил педаль газа и на зеленой волне проскочил пяток светофоров. Свободный ряд позволял идти, не снижая скорости.

- А почему охраны нет? - мотивированно оглянулась я .

- Так больше и нет никого, - ответил, не задумываясь.

Я удивленно повернулась к нему, заглядывая в лицо: - Как нет?

- Двоих подстрелили. А остальные сами уволились.

Ответ слегка удивил. - «Вона, как? Крут мужчина».

- Уволились? - повторила удивленно. - А почему?

- Я попросил. Слишком много вопросов к ним накопилось.

«Ну, я сейчас тебе устрою», - играть почти не пришлось. Терпеть не могу этаких пижонов, крепких «задним», иначе не сказать, умом.

- А раньше, значит, доверяли? Пока отца не убили, значит, все в порядке было? А сам где был? - вырвалось у меня почти искренне.

Он покосился, опасаясь истерики: - Ирина, сейчас не время устраивать разбирательства. Поверь, я не виноват. Надо пережить это горе…

Я отвернулась к стеклу, уперлась лбом в холодный триплекс.

Остаток дороги молчали.

Изображать истеричку мне отчего-то расхотелось. Не знаю, стыдно… играть горе перед незнакомым человеком. За неплохого, наверное, мужика Ивана Авдеева и его жену, которую я почти не знала, стыдно: «Жаль, что у него все так вышло. Сначала дочь, потом сам…

Стыдно устраивать из его гибели дешевый спектакль. А вертухай обойдется. Если он при делах, то его уже ничто не спасет. Генерал из-под земли достанет. Ну а ежели, и вправду, не виноват, тем более. Мне охрана не нужна, а соглядатай - тем более».

Дорога к поселку, выстроенному недалеко от знаменитого Комарово, была отличная. Почти как правительственная трасса. На въезде шлагбаум. Суровый мужичок в черной форме полицая высунулся из будки но, узнав машину и водителя, нажал кнопку. Пропетляв немного по узеньким дорожкам, подъехали к воротам. Особняк в глубине участка почти не видно. Высокий забор, камера слежения по верху. Мелькнула мысль - «Не забыть попросить проверить запись, - тут же одернула себя: - „Ольги нет, а Ирина этого знать не может“. Я выбралась из машины, прошла вдоль обочины, вспоминая по кадрам из новостей ракурс, и остановилась возле осколков стекла. Конечно, основную массу прибрали, но в траве, видно, не стали выбирать. Вот тут все и случилось. Глеб подошел сзади и теперь стоял в шаге от меня. Опять донесся раздражающе дорогой запах французского одеколона. Я покосилась на него, одновременно присматриваясь к обстановке. Выбрано место было качественно: Типичная мертвая зона. На камере ничего видно не было.

Не сдержалась: - Машина уже ехала, или они в нее только садились?

- Выскочили из-за поворота и в два ствола начали поливать уже на ходу. Изрешетили всю машину. - Нехотя отозвался Глеб.

„Зарубка первая: Выскочили, когда машина отъехала и вошла в мертвую зону. Значит, кто-то стрелков вел. Кто?“

Постояв возле места трагедии, я перекрестилась, развернулась и медленно пошла к воротам. Глеб нажал кнопку дистанционного отключения замка. Калитка автоматически распахнулась.

- Я первый, - аккуратно протиснулся вперед мой сопровождающий».

Дорожку от ворот к дому за три дня усыпала мокрая листва. Лужи никто не разметал. «Зарубка вторая: Машину мой провожатый бросил за воротами. Почему не загнал, и почему не убирали во дворе? Или дворника он тоже уволил?»

Большой, построенный в стиле классической помещичьей усадьбы, двухэтажный дом. Парадное крыльцо, огромные резные двери. Вазы из белого мрамора возле входа. Два крыла, комнат по десять в каждом. Французские окна, затянутые гардинами. Что сказать, роскошно.

Прошлый свой визит я почти не смотрела по сторонам и сейчас с интересом разглядывала обстановку. А посмотреть, и вправду, было на что. Просторный холл, широкая полукруглая лестница с ажурными, покрытыми темным лаком, балясинами и перилами. Ковровая дорожка на ступенях. Хрустальная, дворцовая люстра под потолком. Все гармонично. Не знаю, как называется стиль, но чувствуется рука дизайнера. Господи, но как в этом саркофаге одной ночевать?

- В доме кто-нибудь есть? - Задала я естественный вопрос.

- А? Нет, прислуга уехала в город к похоронам готовить. - Ответил Глеб, думая о чем-то своем

«Странно. Где готовить, чего? Непонятно».

- Ирина, я буду в кабинете охраны, - он махнул рукой куда-то в правое крыло, - а ты уж здесь сама. - Глеб выждал, когда я начну подниматься по лестнице, и двинулся к незаметной дверке, спрятанной за дубовыми панелями.

Автоматика добросовестно поддерживала в помещении комфортное тепло. После промозглости приморского утра тепло и уют особняка расслабляли. Я расстегнула замок куртки и двинулась наверх.

Пустой дом, тишина, полумрак. «А если бы вместо меня была обычная двадцатилетняя девчонка? Да еще расстроенная кончиной близких? Странно все. Неправильно».

Медленно двигаясь по застеленному пушистым ковром коридору, начала осмотр.

Первая дверь - кабинет Хозяина. Дальше - две комнаты, судя по всему, спальни, его и жены. Немного размыслив, вернулась в кабинет. Это сейчас самое важное помещение.

Возле порога остановилась, окинула взглядом довольно уютный интерьер. Огромное окно, во всю стену выходит на балкон, скорее, веранду. Тяжелые шторы, камин в углу. Ряды книжных полок упираются в потолок, кожаный диван, кресло. Стол массивным утесом перегораживает угол комнаты. Ковер ручной работы во весь периметр. Что сказать, умел Иван устроить быт.

«Но прежде дело. Сейчас главное отыскать камеру. Вряд ли он разрешил бы кому-то ставить ее у себя в кабинете. Если найду, значит, крот в его хозяйстве точно был.

После тренировок на „Атолловских“ штукарях, которые маскировали свою технику куда как грамотно, жучка вычислила довольно быстро. Просто отсекла ненужные для просмотра сектора и оставшиеся прошла разбив на квадраты. Камера, едва заметное пятнышко в стене, позволяла отслеживать стол, диван и дверь. Что и требовалось доказать. Ставил человек с понятием, а раз так, то дубль искать смысла нет. Разве уж совсем над столом? Но это уже, по-моему, перебор. Возможно, что друг Глеб, проверенный, но непонятный, как раз сейчас наблюдает за моими изысканиями. Ну и фиг с ним».

Не забивая голову сложностями, разжевала пластик «Дирола» и плотно залепила пуговку объектива: «Фиг вам, а не кино».

«А если придет возмущаться, что будет уже верхом наглости, пошлю в пешую прогулку…»

Присев в мягкое, уютное кресло, задумалась: «Что мы имеем? Охрана, скорее, не стерегла, а шпионила за хозяином. Вести наблюдение в одиночку невозможно, значит, как минимум трое в курсе. Техник и два оператора. Может, конечно, просто запись на диск, но тогда все равно кто-то должен просматривать, и делать это регулярно. У шефа возможности ограничены. На контроле, а я не удивлюсь, что камеры стоят и в других неположенных местах, должен сидеть штатный, к тому же тренированный, оператор. Значит, трое уже замазаны. Не считая связного. Ладно. Вопрос на потом - Кто нанимал охрану?

Далее, судя по всему, обыска не было. Порядок хозяйский, менты навели бы полный бардак, а прочие любопытствующие наоборот - полный порядок. Хотя, это все же не кино, чтобы при негласном обыске восстанавливать прежний вид. И главное, для кого? Дочка в отъезде, хозяева убиты. Никто не предъявит. Значит, обыска не было. Почему? Нечего искать? Или не было необходимости. Кто может иметь твердую уверенность, что у человека нет здесь ничего важного или опасного? Только доверенное лицо. Переходим от размышлений к действиям».

Беглый осмотр выявил наличие сейфа: «Вещь дорогая, компактная, склепали его наши японские товарищи по планете. Значит, сделали на совесть. Это у них национальная традиция, наверное, такая. Если чего делают, то, блин, не сломаешь. Выходит, нужно искать ключ. Кабинетный, класс „С“, код не менее двенадцати знаков, плюс пять буквенных символов. Запомнить сложно, таскать с собой неразумно, а вдруг потеряешь. Искать рано, нужно сперва ассоциировать себя с хозяином и просчитать ход его рассуждений», - я замерла, погружаясь в спокойную медитацию. Несколько минут безмятежного созерцания зарядили бодростью и энергией, словно полноценный шестичасовой сон.

«Итак: стол, диван, книги. Камин, часы, ковер. Светильник, картина. Не так уж и мало. Но код должен быть на глазах, когда открываешь. Не бегать же хозяину по комнате. Солидный бизнесмен, ползает под столом, ища клочок бумаги. Несерьезно. Что остается?»

Я остановилась напротив вмурованного в стену шедевра японских металлистов: «Элементарно, Ватсон. Картина. Какая-то абстракционистская, чуть было не сорвалось мазня, фантазия. Только в углу разборчивая подпись: Арсен Калюжный. Пять букв, пожалуй, есть. Имя имеет только латинские буквы. Набираем. На полотне цифр нет. Разводы, пятна, полосы. Но, ни одной цифры. А вот на раме явные потертости. От чего? Правильно. Переворачивали. Об стенку и вытерлось. Обратная сторона. Подпись автора, ну, тут размашистый автограф. Дата, явно не подходит. А вот это горячее. Приклеенный кусочек картона с фиолетовой печаткой - Инв. 753893685400. Ну, что, попробуем?»

Сейф распахнулся легко, как будто и не был заперт. «Молодец. Но гордиться нечем. Похоже, что хозяин просто не забивал себе голову ерундой. Мы вообще с трудом представляем, что кто-то будет рыться в наших вещах. Это при наличии целого штата охраны. Ну и хорошо, что не умножал сущностей».

Покончив с аналитикой, занялась более прозаическим делом.

Прикрыв входную дверь на замок, чтобы не отвлекаться на возможный визит моего сторожа-охранника, методично начала осмотр содержимого сейфа.

На верхней полке отыскалоь только три стопки евро.пейской валюты. Тысяч пятнадцать. Вторая оказалась забита более плотно. Папка с файлами. Договора, сертификаты. Это тоже после. Третья пуста. Только скрепленный двойной листок с рукописным текстом. Текст оказался на редкость занимательным.

Отложила письмо и, чтобы немного успокоиться, села, откинув голову на подголовник: «Ах, Юрий Петрович, ах, жук. Всех „поимел“. И ведь как удачно совпало, что мое дело и показания подаренного ему снайпера курировал именно он? Но если, как следует из этого заявления, наезд на Ирину организовал Лютый, то значит он вовсе не был арестован?»

Картина сложилась словно собранный умелой рукой кубик.

«Показания Лютого и сведения, собранные Максимом Геннадьевичем наверняка заинтересовали Звягина. Свою роль сыграла и наша с Ириной схожесть. А поскольку дело с поставками оружия на тот момент стало уже слишком опасным, ему пришла в голову неплохая идея подгрести фирму Авдеева, ну а заодно и пощипать моими стараниями ни в чем ни повинный Аттол? А что, вполне возможно. Ну почему это меня все время „разводят“? Хотя, был ли выбор? Стоило отказаться, и он „сдал“ бы меня как уголовницу с неясным прошлым, или просто ликвидировал руками того-же Лютого».

Немного передохнув, перевернула страницу.

Текст, выведенный твердым, уверенным почерком, гласил:

Я отложила письмо и перелистала стопку других документов, лежащих в папке.

Договор о капитализации, акции в количестве, на сумму… внесены в реестр… заверены нотариусом…

Акт о захоронении неустановленного лица. Могила… место, согласно плана, печать, подпись.

Детские фотографии, медицинская карта из детской поликлиники на имя Ирины Авдеевой.

Протокол допроса некоего Асланбека Измаилова, полевого командира Марата Газаева, подполковника Азарова… Грузовые акты на передачу и получение какого-то груза.

Пара миниатюрных коробочек с крошечными магнитофонными кассетами…

«Все понятно. Не успел Иван Андреевич, не успел. А вот почему сам Звягин в сейф не залез? Не понятно. - Я попыталась сопоставить дату, проставленную на записке генерала Авдеева с моими рассуждениями и поняла. - Да по той же причине. Оказавшись после моего провала в жутком цейтноте, Авдеев вынужден был действовать на два фронта. И ему куда важнее было вытащить меня из Москвы. Еще бы, ведь сейчас фактически именно Ирина Авдеева является наследницей неслабого состояния. Зато теперь, когда я у него под рукой, можно и действовать.

Заставить меня подписать „отказную“ на пакет акций при нынешнем уровне фармакологии, ему не составит никакого труда. Может быть даже и убивать не станет. Пока. Но и помешать не позволит. А этот Глеб, скорее, просто соглядатай. Сторож. А подтянется Юрий Петрович со своими мордоворотами, и возьмут меня в оборот».

Я упрятала содержимое сейфа в красочный пакет, неизвестно каким образом оказавшийся в кармане, и направилась к двери, собираясь продолжить осмотр дома. Но едва распахнула дверь, как в лицо мне уставилось дуло пистолета. Ствол держал, естественно, Глеб.

- Стоять, - проорал он.

Ноги подкосились и, неловко взмахнув пластиковой сумкой, я грохнулась в обморок. Упала настолько красиво, что самой понравилось. Опешив от столь неожиданной реакции, «вертухай», опустив ствол, и зачаровано следил за падением бесчувственного тела, не удосужившись отступить назад. За что и поплатился. Крутанув ноги в классической вертушке, сбила вооруженную руку в сторону, а второй достала по первичным признакам. Грохнул выстрел, но пуля ушла в сторону, испортила роскошный гобелен, и застряла в дубовой панели. Боль заставила стрелка непроизвольно сложиться в земном поклоне и получить уже на возврате той же ногой в голову. Рефери в таких случаях открывает счет. Я пнула ствол от поверженного «соглядатая» и, выдернув из чехла, висевшего у него же на поясе, превосходные швейцарские браслеты, защелкнула одно кольцо на руке, а второе прицепила к перилам. Дуб - это вам не осина. Зараз не сломает.

Присела на ступеньку и приготовилась к недолгому ожиданию.

«Однако, непонятно, если его послал Звягин, то почему этот хлопец действовал настолько безалаберно? Уж кому, как не генералу знать, что на меня троих таких надо. Да и то, пожалуй, как повезет. А этот, словно на прогулку вышел. - Руки, - передразнила я самоубийцу. - Ну, ничего, сейчас оклемается, поговорим».

Ухватив пистолет за скобу, бросила в пакет к документам: «Оружие - не игрушки, махать без дела не стоит». Пока наводила порядок, пленник, наконец, очухался. Он рванулся и чуть не оторвал себе кисть. Боль от затянутого браслета успокоила. Пленник зашипел, сжимая здоровой рукой пораненное запястье.

- Глеб, не знаю отчества, позвольте спросить, чем вызвано столь грубое отношение к хозяйке? Может, Вы педофил?

- Какая ты, б…, хозяйка? - грубо ответил потерявший всю импозантность охранник. - Подстилка Звягинская. Мало вам, сволочам, Иринки было, вы все захапать решили. Ивана не пожалели. Скотина. Выплеснув эмоции, попытался еще раз испытать на прочность лестницу. Безуспешно.

- Идиоты! Неужели я бы тебя с ней перепутать мог? - вырвалось у него.

«Если играет, то качественно. Хотя, вряд-ли. Так с ходу отработать версию. Вряд ли успел бы.

Тогда становится ясно, почему сунулся вязать меня без страховки. И среагировал на обморок. Знай он про мою подготовку хоть немного, вряд ли поверил бы, что упаду в обморок от вида оружия и громкого крика».

- А ты, выходит, «…славный парень Робин Гуд - защитник обездоленных?» - задала я провокационный вопрос. Поднялась на ноги, и уже сделав пару шагов по лестнице вниз, обронила: - Что ж тогда Ивана не уберег? Ты же этот, секью-ри-ти?

Он уже не дергался. Сидел спокойно, но в этом спокойствии было куда больше опасности, чем в заполошных рывках. Боюсь, попадись я сейчас ему в руки, вряд ли остановился бы, пока не удавил.

- Вчера из Киева вернулся, в командировке был. Приехал уже к разбору. Охрану-то вы сами разогнали, хотя наполовину из «ваших» была. А теперь еще спрашивает.

- Ладно, чего болтать, - он внезапно потерял интерес к беседе. - Вы победили, но, хочу верить, и на вас управа найдется.

«Ох, не просто так брякнул. Вроде и не грозит, а что-то мне почудилось в его словах странное, - села на ступеньку и задумалась. - Что делать? Если парень сам по себе, а не холуй генеральский, то сдавать его Петровичу как-то не хочется. Может, вырубить и бросить ключ рядом?» - мелькнула здравая мысль.

«Пока очухается, освободится, уже далеко буду. Однако нельзя. Как и в случае с „Камазом“, полумера не выход. Генерал подключит все связи, и меня выловят в течение суток. Значит, надо рубить сразу. Или пан, или пропал».

Наконец, решилась.

- Слушай, Рембо, - произнесла я обращаясь уже к Глебу. - Говорю коротко, верить или не верить - твое право. Но я сама на него втемную работала. Прихватил меня свет Петрович на компромате. Да так, что или на нары или в «Атолл». А к убийствам я вообще никаким краем. Доказывать не собираюсь, но история вышла такая запутанная, что без бутылки не разобраться.

- Короче. Сейчас я для генерала самый ценный приз. И, думаю, не позднее ночи он с горлохватами за мной придет. А ты меня куда, вообще, деть-то хотел? В милицию? Так через час он и оттуда бы вытащил. Или может стрелять собирался? Ну, это не так просто. Чего молчишь? Предлагаю союз. Сейчас у нас один враг. Победим и уже потом между собой как ни будь разберемся.

Глеб помолчал, потом криво ухмыльнулся и вдруг спросил: - И что, правда отцепишь? А не боишься?

- Не-а, - ухмыльнулась я в ответ. - Мог бы уж догадаться, меня не с помойки взяли. Извини, молод ты еще со мной тягаться. Я не про возраст. Отвяжу и даже пушку отдам. Если в спину стрельнешь, значит, я ошиблась, и в разведку начали дураков набирать. Но, что-то мне говорит, генерала нашего ты куда сильнее, чем меня, ненавидишь.

Все еще разминая затекшую кисть, он дернул плечом: - А ты молодец, девчонка. Говорили мне, что ты пятерых в «Атолле» завербовала, не верил. Теперь готов согласиться. Работать умеешь. И согласен, до него мне куда важнее добраться.

- Вот и славно, Ствол, извини, пока не отдам. Так надо.

Он расстегнул браслеты и встал.

- Пойдем, что ли? - спросил, кивая на кабинет. - Чего на лестнице торчать. Мы вернулись в комнату и уселись в разных углах. Я забралась на диван, подобрав ноги, а Глеб сел в кресло.

- Значит, так, давай коротко. Истории после. Что, как, почему. Все потом. Главное - пережить эту ночь. Оружие в доме есть?

Он кивнул: - В «оружейке» три ствола, помповухи.

- Ерунда это. Слону дробина, - я понимала, что привлекать спецназ комитетчик не решится. А будет с ним, скорее всего, старая гвардия, но тоже не дети.

Максим Геннадьевич, недострелянный. Кто еще? Ну, тройка питерских охламонов, это те, кого я знаю. Своих телохранителей с фирмы он вряд ли подтянет. Свидетели лишние ему ни к чему.

И тут вспомнила кривую усмешку мстителя: - Ты почему про укорот сказал? Только не ври. Я верхним чутьем разберу.

Глеб помялся, потом, нехотя, буркнул: - Мину я им в фасад заделал. Хотел вас рвануть ночью, и все дела. Потом испугался, что он меня раньше ликвидирует, как свидетеля.

«Во, как! Скромненько и со вкусом».

- Мину, говоришь? - раздумчиво протянула я. - Оно, конечно, дело хорошее, но он тоже не дурак.

«Да и мне второй раз подрываться не хочется, - вырвалось у меня: - Вот блин, как не вовремя». Сердце сдавила непонятная печаль.

«Почему такие, как Алексей, должны гибнуть, а эти суки, Лютые и Петровичи разные, жировать?»

- Дистанционка есть? - спросила, возвращаясь к реальности.

Он кивнул.

- Ну да, сейчас с этой сотовой связью только ленивый взрыватель не соорудит. Но, отпадает. Генерал не пацан. На тебя он может и не подумает, а от меня любой гадости ожидать будет. С него станется, он и «глушилку» может притащить. Связь блокировать. И вся задумка коту под хвост.

Рисуя возможные варианты, разговорились. Ну, я-то к пареньку вообще вражды не испытывала. А он вроде как поверил, что всерьез хочу генерала остановить. Странно, такое чувство, где-то я этого Глеба видела. Или не я?

«По возрасту ему лет тридцать, пересекаться нам, вроде, негде было».

- Слушай, - решила я проверить неясную догадку, - ты срочную где служил?

Глеб осекся, ответил обтекаемо: - Там, за речкой. На Юге в общем, а что?

- А конкретно?

- В/Ч двадцать два восемьсот семьдесят девять. - Буркнул мой новый подельник. - Тебе это что ни будь говорит?

«Ага, теплее».

- В сто тридцать седьмом отряде, значит? Как же, знакомо. Тогда, еще вопрос. Изначально на шевроне твоей бригады волк был, потом на змеюку поменяли. Почему знаешь?

- Так это…, «дедушки» рассказывали. Волка себе полста четвертый отряд спер, - отозвался спутник. - Вот, а наш призыв себе уже кобру шил, - он осекся, и обалдело уставился на меня.

Я облегченно хлопнула себя по лбу: - «Вспомнила!»

- А ты откуда?.. Кто тебе про волка рассказал? - Глеб озадаченно захлопал ресницами.

- Не бери в голову. Все равно не поверишь. Главное, я тебя знаю.

Действительно, такое забыть трудно. В Лехиной Роте таких архаровцев было несколько десятков. Неудивительно, что не сразу вспомнила этого пацана.

План не план, скорее, наметки составила начерно. Чтобы лучше сориентироваться, решила все же пройтись по дому. Глеб выступил в роли гида. Спальни и гостевые комнаты интересовали с точки зрения обзора. Другое крыло - тоже.

«Господи, чего, наверное, никогда не пойму, зачем нужен такой громадный дом? Хотя, кто его знает, может, из-за того, что слаще морковки ничего не пробовала, вот и кажется диким».

Закончив осмотр, вернулись на лестницу.

- А в библиотеку пойдем? - обронил Глеб.

- Так вот же? - я кивнула на кабинет, стена которого была забита книгами.

- Ну, это он для работы держал. А библиотека у Ивана внизу.

Идти не хотелось, но победило чувство долга. Раз начали, нужно закончить. Спустились куда-то почти в полуподвал. Открыв дверь, остолбенела. Большая комната, посредине огромный биллиардный стол, над ним несколько ламп, в специальных абажурах, или как там они называются. И книги. Вдоль всех стен полки, забитые разномастными фолиантами.

- Неужели он это все читал?

- Не знаю, я не видел, - Глеб хмыкнул. - Какая теперь разница. Иринка точно оттуда брала несколько раз.

- Извини, если вопрос бестактный, она тебе очень нравилась? - спросила я, и грубо выругала себя за глупость.

Он не ответил. Да, в принципе, я и сама все поняла: - Извини.

Мой провожатый вздохнул: - Ты на нее действительно похожа. Очень. Но только внешне. Она другая… была. Ты старше и жестче.

Помолчал, невесело усмехнулся: - Банальная история. Телохранитель и клиентка. А вот не уберег. Да что теперь, я за этот грех остаток жизни себя грызть буду. Но мне главное с «ним» рассчитаться.

- Думаешь, станет легче? - мне вспомнилась краснодарская бойня.

- Не знаю. Но так еще хуже.

Разговор оборвался. Я повернулась, собираясь выйти наружу. Но тут взгляд выцепил небольшой металлический ящик, прикрепленный к стене возле книжной полки.

- А это что? - ткнула пальцем.

- По-моему, охотничье ружье. Иван его открывал редко. При мне не разу.

- Так давай глянем?

- Давай, только ключа нет.

- Обойдемся, - Я вынула «Макаров», прицелилась и снесла петлю. Повезло дважды, пуля не срикошетила, а застряла в стене.

Открыла дверцу сейфа и обмерла. В специальной стойке стоял обычный с виду чемоданчик-дипломат.

Вынула чехол из сейфа по одному только весу поняв, что сто к одному, но лежит там не пара носков и бритва, а нечто иное. Ожидания оправдались. Разобраный на несколько десятков частей, уложенных в свои ячейки лежал так называемый бесшумной стрелковый комплекс. А именно «винтовка снайперская специальная». Винторез как его называют в войсках. Вещь до боли родная для каждого хоть немного служившего в специальных войсках.

Вынув инструмент, принялась разглядывать. Не удержалась, спросила: - Ты знаешь, что это?

- Обидеть хочешь? - Фыркнул Глеб. - Я из нее столько…

- Ладно, ладно, верю. - Я вытянула из углубления ствольную коробку, вставила ствол, вщелкнула в пазы приклад. Разглядев на полке несколько магазинов удовлетворенно хмыкнула, разглядев, что снаряжены оба, причем один из них обычными СП-5, а второй черноголовкой.

- Конечно СВД для снайперских дел предпочтительнее, ВСС скорей оружие первого номера. Незаменимо для внезапного, скоротечного боестолкновения. Но как говорится, спасибо и на этом.

- У этой красавицы точность на трехстах метрах менее семидесяти пяти миллиметров.

- Слушай, - мой партнер подозрительно глянул на то, как я оглаживаю винтовку. - Ты, случаем, не из этих будешь?

- Из которых?

- Ну, что по горам, как говорится, «в колготках» бегают. Больно хорошо в снайперском барахле рубишь. И мульки спецназовские разбираешь. Рукопашка, опять-же. Ох, непростая ты штучка.

- Я, вообще, если хочешь знать полтора года назад как десять классов закончила. А с оружием меня один очень хороший человек познакомил. Может, от него и у меня к этой «кормилице» такое отношение.

Глеб вскинул голову: - Странно, мой… командир свой рабочий «ствол» так называл. Давно, правда это было. Классный мужик был. Только невезучий. Погиб он.

Я кинула ему пистолет: - На, забирай твой шпалер, иначе опять начнешь себе мозги догадками крутить. А ответ простой. Алексей, ведь это ты его имел в виду, он меня всему сам научил. От меня у него секретов не было.

- Так уж и не было? - Глеб явно не поверил.

- Сомневаешься? Ну, сам напросился… А скажи мне, мил друг, кто, перед самой командировкой с местными в Перикишкюле подрался, и кого Леха от самосуда спас? - спародировала я одесский говорок: - Ты хочешь деталей? Их есть у меня.

На Глеба невозможно было глядеть. Мужик, за тридцать, залился румянцем. История, и впрямь, вышла комичная. Глеб, тогда еще прослуживший неполный год, салага, познакомился с местной барышней, и назначил ей свидание. Однако не учел международную обстановку и восточный менталитет. И потому запросто мог угодить в суровый переплет, если бы не Алексей, который на вечерней проверке заметил, что бойца нет в строю. Лейтенант кинулся в поселок и отбил бойца. Рязанского «Казанову» уже успели крепко извалять в грязи и, похоже, собирались немедленно устроить ему обрезание, причем по самое, как говорится, не балуй.

- Блин…, - ошалело выдохнул Глеб, - я все понял! Ты его дочка. Точно. Нашего ротного дочь. То-то, смотрю, ухватки у тебя. Все его. И словечки тоже. Нет, правда?

- История длинная, хотя, можно и так сказать, жизнь он мне подарил. Если доживем, я расскажу, - отмахнулась я.

Мы болтали, словно были знакомы не первый год. Теперь, когда Глеб твердо уверился, что случайно повстречал дочь своего легендарного командира, он проникся ко мне полным доверием, и даже больше. Он подсознательно перенес часть своего юношеского преклонения перед Алексеем, казавшимся ему во время службы настоящим суперменом, и на меня.

- А ты-то как здесь оказался? - в свою очередь поинтересовалась я у неудачливого охранника.

- Демобилизовался в девяностом. Мой призыв на полгода в Карабахе завис Пришел, покрутился, а тут «румыны», мы так молдаван звали, вербовать приехали. А чего, денег пообещали, мол за свободу воюем, ну я и поехал, но там какой-то балаган. Махновцы, одно слово. Я через месяц от них и ушел. Через Польшу в Боснию перебрался. Года полтора там воевал, пока янкосы не влезли. Разнесли нас в дрова со своих этажерок. Кружным путем в Россию вернулся. Два ранения, правда, вскользь. И тысяча «баксов» за все про все. Закончил курсы телохранителей. Женился. Год прожили, разошлись. С тех пор так в охранной фирме и работал. До старшего смены дослужился.

- А потом меня Иван Андреевич к себе пригласил. Мы с Иринкой расписаться хотели. Правда, никто не знал… - он погрустнел и скомкано закончил: - Ты не подумай чего. У нас охрана нормальная была, это когда он с Юрием Петровичем работать стал, тот потихоньку своих людей подтянул. Меня Ира не отпускала, а мужики все поувольнялись. А когда ее… не стало, я уйти уже и сам не смог. Как-то прикипел. И решил - с ним буду, до последнего. Как смогу, прикрою. Однако… не смог.

Видишь, какая биография. В трех словах рассказал. А ты так спросила, будто това…, будто Алексей. Такие же интонации. Все… Все… - видя, что я не хочу отвечать, он замолчал.

- Послушай, а как же ты узнал, что ее, ну Иру твою люди Звягина исполнили? - задала я давно беспокоящий меня вопрос, и вновь огорченно скривилась. - Привычное для Лехиного лексикона словечко про звучало сейчас на редкость погано. - Извини, ну… сбил?

Глеб посмотрел на развороченный сейф, перевел взгляд на ряды золотящихся форзацем томов, и только потом отозвался мерным, лишенным краски голосом: Очевидцев нашел. Описали водилу. Никакой там не дагестанец сидел. Наш - российский. Больше того, узнал я его. Этот… - Глеб сжал зубы, давя резкое слово, - он раньше у нас служил. В отряде. Тоже офицером. Толстенький, волосики рыжеватые, нос картошкой. А еще… шрам у него, ну примета у него была. Узнал в общем. А я эту гниду всего за три дня до этого со Звягиным случайно видел. Тот к генералу приехал, а я как раз с парнями систему наблюдения отлаживал. Там, на заднем дворе камера есть, которой не пользуемся обычно. А тут врубили. Он, падла, из тачки Звягинской даже не выходил. Стекло тонированное чуть опустил только. Я еще удивился, мол, чего это Лютый здесь делает? Он ведь в …

- Как сказал? - хотя подозрение возникло еще после перечисления примет, переспросила я.

- Майор Сидоров. - Развеял мои сомнения Глеб. - Лютый это его позывной в отряде был. - Хотя по мне так…

После. Не рвы после. - Я даже не заметила, как в голосе прорезались Лехины интонации. - Докладывай дальше. Когда приезжал, появлялся ли потом, все вспоминай.

Глеб вздрогнул, мотнул головой, словно стряхивая наваждение: - Ирины в апреле … не стало, а он за три дня до этого, в конце марта появился. Больше я его и не видел.

- Все, достаточно. - Мне действительно стало понятно все. Никто и не собирался отдавать моего бывшего друга-приятеля в суровые лапы российского закона. В дурке, поди, отсиделся, и к марту уже на свободу вышел. И как показало дальнейшее, на пользу ему урок не пошел. Каким ты был, таким б… и остался.

«Ладно, если жив еще, то даст бог, свидимся. Хорошо, если б поскорее». - Я глянула на часы: «Ого, два часа уже».

- Давай перекусим и начнем готовиться. Сдается мне, в эту ночь все и решится.

Остаток дня пролетел в суете. А ближе к вечеру, часов в семь, позвонил Генерал.

- Здравствуй, Ира, - со значением произнес он. - Ну, как добралась, все нормально?

- Да. Юрий Петрович. Все хорошо. Только скучно. Сижу в спальне, телевизор смотрю.

- А Глеб где? - оборвал меня Звягин.

- В город уехал. Часа два как уже, - ответила я, глядя на замершего рядом со мной телохранителя.

- Вот, паразит, - искренне возмутился генерал. - Так ты что, одна осталась?

- Ну да. Никакой охраны, никого. Тишина.

- Ладно, я с ним после разберусь, - заверил собеседник. - А сейчас к тебе своих ребят отправлю. Переночуешь там, а я утром в город заберу. День трудный будет. Группа через час не позднее будет. Поняла?

- Поняла. Все поняла, - повторила я, отключая сотовый. - Эх, генерал, генерал. А с виду порядочный человек.

- На все про все у нас час, - сообщила Глебу новую информацию. - Уходим.

До намеченного пригорка добирались минут двадцать.

- Может, стоило машину забрать? - Глеб оглянулся на едва приметную среди других особняков крышу.

- Договорились уже. Что по волосам плакать, если голову оторвать хотят.

Пока шли, стемнело.

Едва успела устроиться за стволом поваленной березы и настроить прицел, как с трассы донесся слабый звук двигателя.

- Они? - вскинулся Глеб. - Угу, - отозвалась я, глядя в окуляр .

Пригорок, заросший мелкими деревцами, позволял наблюдать за площадкой перед домом, а если чуть повернуться, видны были окна левого крыла, в котором располагались спальни.

Джип вполз на территорию особняка. Остановился. В прицеле возникла морда большой машины. Чуть поведя стволом, разглядела, как из салона горохом высыпалось несколько затянутых в «Ночку» мужиков с оружием.

Часть их, грамотно прикрывая друг друга, рванула к дверям, другие скрылись за углом особняка.

Медленно тянулись секунды. Но вот дверь дома распахнулась, и боец из группы захвата подбежал к машине.

Тонированное стекло уползло вниз, и в прицеле возник благообразный профиль Юрия Петровича.

Приняв доклад, он с досадой хлопнул ладонью по дверце. Что-то скомандовал «опричникам», и двинулся в дом.

- По-ора, - в растяжку скомандовала я, переводя прицел в точку фасада, помеченную крестом. Чтобы нарисовать этот символ Глебу пришлось лезть на крышу.

По моему сигналу Глеб набрал номер. «Абонент недоступен», - прозвучал бесстрастный голос. Что и требовалось доказать. - Попробуй второй.

Городской телефон дачи Авдеева оказался свободен. Длинная пауза. Наконец, Глеб протянул мне трубку.

- Алло, - повторил знакомый голос. - Говорите.

- Максим Геннадьевич, и ты тут? Ну и замечательно. Генерала к аппарату позови, скажи, Оля звонит.

Еще одна пауза. Наконец генерал отозвался. - Ты с ума сошла, - Кинулся он в атаку. - Куда ты делась? Почему… - он замялся, не желая произносить вслух имя.

- Юрий Петрович, - произнесла я, плавно совмещая пунктир перекрестия с крестом на стене. - Как же Вы сейф-то Авдеевский не проверили? Надо было в первую очередь там посмотреть.

- Какой еще сейф?.. - начал тянуть время бывший куратор, хотя наверняка уже успел все понять.

- С доказухой. С железными доказательствами вашей преступной деятельности. На вас, на…

Курок пошел, звук выстрела, не задавленный глушителем, прозвучал почти одновременно с грохотом. Взрыв разметал крыло здания, и в небо рванулись языки пламени. Винтовка лежала на траве, а я зачарованно смотрела на бешеную пляску огня.

- Однако ты постарался, - попеняла я Глебу, который молча вглядывался в картину пожара.

- Там еще бойлер был и котел с топливом, - простодушно пояснил он. - Хотел уж наверняка.

- Это точно. Их сейчас всех поди на атомы разнесло.

А уже через десять минут, перевалив через горку и закопав оружие в неприметном лесочке, мы стояли на берегу небольшого озерца.

- Оля! - Попытался отвлечь меня спутник. - Может…

- Слушай, погуляй минут десять. - Отозвалась я. - Мне сейчас одной надо побыть, понимаешь?

- Хорошо. Я пока там… гляну. - Глеб крутанулся, и торопливо двинулся в сторону опушки.

Тишина, слабый плеск воды, пятна фар редких машин, проезжающих где-то далеко в стороне.

- Я остановилась на самом краю уходящего вниз обрыва, замерла, чувствуя в душе непонятную пустоту. Глянула вниз. В неярком свете луны сверкнули, отразившись в воде, первые звезды.

«Я ведь всего-навсего обычный человек. И мне свойственно уставать, ошибаться. Хочется…да как всем бабам: Любить хочется. Семью, детей. Просто жить… Не с винторезом по горкам, а у подъезда, с коляской. Господи, за что мне это? За что ноша такая?»

Вновь вгляделась в темноту плещущей где-то там внизу воды, и вдруг четко, на полном серьезе, представила отличный способ разделаться разом со всеми своими проблемами, но внезапно заметила, что вместо едва заметных волн вижу неясное свечение. Оно словно поднималось из глубины. И вот начали проявляться вполне различимые детали. На меня смотрел Алексей. Не тот помятый жизнью сорокалетний капитан-неудачник, с клочком седины над правой бровью, усталыми глазами и глубокими складками возле обветренных губ, а отчаянный лейтенант, которого сослуживцы прозвали Викингом. Он смотрел на меня из этого светящегося пространства и улыбался.

- Здравствуй. - Прошептала я. - Странно видеть тебя таким. Молодым, веселым. Ну как ты?

- Он кивнул головой: Нормально.

- И тут я услышала его голос.

- Но здесь, - Мой Ангел-хранитель глянул мне за спину, - было лучше. И пива там нет…

- Ты все шутишь? - Удивилась я.

- Алексей не ответил. И тут я поняла, что пришло время спросить о главном.

- Ты все знаешь, тогда скажи: за что это мне?

- Ответа не было долго. Затем голос произнес: Не просто… объяснить непросто. Это твоя горка. Как у меня, у других. У каждого она своя. Ноша иной раз выпадает тяжкая и может сломать. Но нужно через это пройти. Будут и еще испытания. Но будет и счастье. А все плохое пройдет. Главное, ты будешь жить и любить.

- Изображение расплылось и начало темнеть.

- Прощай. - Донеслось откуда-то издалека. - Или до встречи…

Оторвала взгляд от темной поверхности, и подняла голову вверх, стараясь удержать внезапно выступившие слезы.

Вздрогнула от прозвучавшего за спиной голоса.

- Электричка в десять, - буднично произнес, выходя на поляну, Глеб. - Успеем?

Я молча кивнула. Говорить было не о чем. Доедем до города и разойдемся в разные стороны.

И тут меня осенило: «Сегодня двадцатое сентября. Мой день рождения. Двадцать лет всего. А кажется, целая жизнь прожита».

Словно подслушав мои мысли, Глеб помялся и неожиданно сказал:

- Ты не подумай, что пристаю, но знаешь, поехали ко мне. Переночуешь. Заодно и про командира расскажешь. А? Ведь обещала. Я это…, я приставать не буду, ты не бойся.

Мне вдруг стало смешно: «Рассказать, конечно, можно, но вот сможешь ли ты поверить?»

- Ладно, если приставать не будешь, тогда поехали. - Я улыбнулась. - Только тогда быстрее надо, а то на поезд не успеем.

Мы выбрались на проселок, и побежали к мерцающим в ночной дымке станционным огням.

Конец первой книги