А. Сахаров (редактор) АННА ИОАНОВНА (Романовы. Династия в романах-9)

АННА ИОАННОВНА – императрица Всероссийская, родилась 28 января 1693 года, коронована 28 апреля 1730 года, умерла 17 октября 1740 года. Вторая дочь царя Иоанна Алексеевича и царицы Прасковьи Фёдоровны (урождённой Салтыковой), Анна Иоанновна росла при довольно неблагоприятных условиях тяжёлой семейной обстановки. Слабый и нищий духом, царь Иоанн не имел значения в семье, а царица Прасковья не любила дочь. Естественно поэтому, что царевна Анна не получила хорошего воспитания, которое могло бы развить её природные дарования. Учителями её были Дидрих Остерман (брат вице-канцлера) и Рамбурх, «танцевальный мастер». Результаты такого обучения были ничтожными: Анна Иоанновна приобрела некоторые познания в немецком языке, а от танцевального мастера могла научиться «телесному благополучию и комплиментам чином немецким и французским», но плохо и безграмотно писала по-русски. До семнадцатилетнего возраста Анна Иоанновна большею частью проводила время в селе Измайлово, Москве или Петербурге под надзором тётки Екатерины и дяди Петра Великого, который, однако, не позаботился исправить недостатки её воспитания и из-за политических расчётов выдал её замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма осенью 1710 года. Но вскоре после шумной свадьбы, отпразднованной с разными торжествами и «курьёзами», 9 января 1711 года герцог заболел и умер. С тех пор Анна Иоанновна провела 19 лет в Курляндии. Ещё молодая, но овдовевшая герцогиня жила здесь не особенно весёлой жизнью; она нуждалась в материальных средствах и поставлена была в довольно щекотливое положение среди иностранцев в стране, которая была постоянным яблоком раздора между сильными соседями – Россией, Швецией, Пруссией и Польшей. Со смертью Фридриха Вильгельма и после ссоры его преемника Фердинанда с курляндским рыцарством претендентами на Курляндское герцогство явились князь А. Д. Меньшиков и Мориц Саксонский (побочный сын короля Августа II). Мориц притворялся даже влюблённым в Анну Иоанновну, но планы его были расстроены благодаря вмешательству петербургского кабинета. Во время пребывания своего в Курляндии Анна Иоанновна жила преимущественно в Митаве. Сблизившись (около 1727 года) с Э. И. Бироном и окружённая небольшим штатом придворных, в числе которых особенным значением пользовался Пётр Михайлович Бестужев с сыновьями Михаилом и Алексеем, она находилась в мирных отношениях с курляндским дворянством, хотя и не прерывала связей с Россией, куда ездила изредка, например, в 1728 году на коронацию Петра II, внезапная смерть которого (19 января 1730 года) изменила судьбу герцогини. Старая знать хотела воспользоваться преждевременной кончиной Петра Алексеевича для осуществления своих политических притязаний. В собрании Верховного Тайного Совета, 19 января 1730 года, по предложению князя Д. М. Голицына решено было обойти внука Петра Великого и его дочь. На престол избрана была Анна Иоанновна, а с предложением об этом избрании, под условием ограничения власти, немедленно посланы были в Митаву князь В. Л. Долгорукий, князь М. М. Голицын и генерал Леонтьев. Герцогиня подписала поднесённые ей «кондиции» и, следовательно, обязалась без согласия Верховного Тайного Совета, состоявшего из восьми «персон», ни с кем войны не начинать и мира не заключать, верных подданных никакими новыми податями не отягощать и государственных доходов в расход не употреблять, в придворные чины как русских, так и иноземцев не производить, в знатные чины, как в светские, так и в военные, сухопутные и морские «выше полковничья ранга» никого не жаловать, наконец, у шляхетства «живота, имения и чести» без суда не отнимать. В случае нарушения этих условий императрица лишалась короны российской. По приезде в Москву императрица, однако, не обнаружила особенного желания подчиниться подписанным ею условиям. В столице она застала целую партию (графов Головкина, Остермана), которая готова была противодействовать олигархическим стремлениям верховников и, быть может, знала, что офицеры гвардейских полков и мелкое шляхетство, приехавшие на предполагавшуюся свадьбу императора Петра II, собираются в домах князей Трубецких, Барятинских, Черкасских и явно высказывают своё недовольство по поводу «властолюбия» Верховного Тайного Совета. Князья эти вместе со многими дворянами допущены были во дворец и уговорили императрицу собрать Совет и Сенат. На этом торжественном собрании 25 февраля 1730 года князь Черкасский подал от шляхетства челобитную, которую прочёл вслух В. Н. Татищев и в которой оно просило императрицу обсудить кондиции и шляхетские проекты выборными от генералитета и шляхетства. Государыня подписала челобитную, но выразила желание, чтобы шляхетство немедленно обсудило поданное ей прошение. После недолговременного обсуждения князь Трубецкой от лица всего дворянства подал императрице адрес, который составлен и прочитан был князем Антиохом Кантемиром. В адресе дворянство просило императрицу принять «самодержавство, благорассудно править государством в правосудии и в облегчении податей», уничтожить Верховный Совет и возвысить значение Сената, а также предоставить право шляхетству в члены Сената «на упалые места», в президенты и губернаторы выбирать «баллотированием». Императрица охотно согласилась принять самодержавие и в тот же день (25 февраля) разорвала незадолго перед тем подписанные ею «кондиции». Так рушилась политическая затея старой московской знати. Князья Долгорукие были сосланы в свои деревни или в Сибирь, а вскоре затем некоторые из них казнены. Князья Голицыны претерпели менее: «сначала никто из них не был послан в ссылку; их только отдалили от двора и от важнейших государственных дел, возложив, впрочем, на них управление сибирскими губерниями».

Анне Иоанновне было 37 лет, когда она стала самодержавной императрицей Всероссийской. Одарённая чувствительным сердцем и природным умом, она, как её отец, лишена была, однако, твёрдой воли, а поэтому легко мирилась с той первенствующей ролью, которую играл её любимый Э. И. Бирон при дворе и в управлении. Подобно деду (царю Алексею Михаиловичу) она охотно беседовала с монахами, любила церковное благолепие, но, с другой стороны, страстно увлекалась стрельбой в цель, псарями, травлей и зверинцами. Старый московский дворцовый чин не мог уже удовлетворять новым потребностям придворной жизни XVIII века. Необыкновенная роскошь мирилась нередко с безвкусием и плохо прикрывала грязь; западноевропейское платье и светская вежливость не всегда сглаживали природную грубость нравов, которая так резко сказывалась в характере придворных развлечений того времени. Императрица оказывала своё покровительство святошам и приживалкам, держала при дворе разных шутов (князя Волконского, князя Голицына, Апраксина, Балакирева, Лакосту, Педрилло), устраивала «машкерады» и курьёзные процессии; из них наиболее известны те, которые состоялись по случаю женитьбы шута князя Голицына и постройки ледяного дома в конце зимы 1739 года. Таким образом, придворная жизнь этого времени уже не регулировалась строгим и скучным ритуалом московского терема, но и не привыкла ещё к утончённым формам западноевропейского придворного быта.

По принятии самодержавия императрица поспешила уничтожить учреждение, которое обнаружило стремление к ограничению её верховной власти. Верховный Совет в 1731 году заменён был Кабинетом, впрочем, равным ему по значению. Кабинет, в сущности, управлял всеми делами, хотя и действовал иногда в смешанном составе с Сенатом. Последний приобрёл большее значение, чем прежде, разделён на пять департаментов (духовных, дел, военных, финансовых, судебных и торгово-промышленных), но решал дела на общих собраниях. Сделана была также попытка (указом 1 июня 1730 года) привлечь «добрых и знающих людей» из шляхетства, духовенства и купечества к составлению нового Уложения. Но, по случаю неявки большинства выборных к сроку (1 сентября), дело это указом 10 декабря 1730 года поручено ведению особой комиссии, которая работала над составлением вотчинной и судной глав Уложения до 1744 года. Таким образом, просьбы, высказанные дворянством 25 февраля 1730 года, остались далеко не выполненными. Тем не менее, в его положении произошли перемены политического и экономического свойства, перемены, благодаря которым существенно изменилось и его служебное значение. Эти перемены вызваны были, с одной стороны, помимо правительства тем участием, какое принимало дворянство в дворцовых переворотах со смерти Преобразователя, с другой – стремлением самого правительства облегчить сильное напряжение, в котором находилось народное хозяйство со времён Петра. Под влиянием этих причин облегчена была и военная служба. Манифестом 31 декабря 1736 года дозволено одному из шляхетских сыновей, «кому отец заблагорассудит, оставаться дома для содержания экономии»; однако этот сын должен был обучаться грамоте и, по крайней мере, арифметике для того, чтобы быть годным к гражданской службе. Жалование тех из шляхетских детей, которые отправлялись на службу, ещё с января 1732 года сравнено было с жалованием иностранцев, а манифестом 31 декабря самая служба их ограничена двадцатипятилетним сроком, считая её действительной с двадцатилетнего возраста. Вместе с облегчением службы увеличены привилегии землевладельцев. Указом 17 марта 1731 года отменён закон о единонаследии (майорат), окончательно уравнены поместья с вотчинами, определён порядок наследования супругов, причём вдова получала одну седьмую недвижимой и четверть движимой собственности покойного мужа даже и в том случае, если вступала во второй брак. Военная служба была тяжела не только для дворян, но и для крестьян, которые нанимали рекрутов за большие деньги (средним числом сто пятьдесят рублей за каждого). В 1732 году Миних предложил сбирать рекрутов от пятнадцати до тридцати лет по жребию с крестьянских семей, где находится более одного сына или брата, и выдавать рекрутам уверительные письма в том, что если они прослужат десять лет рядовым и не получат повышения, то могут выйти в отставку. Но если во внутренней деятельности правительства заметны довольно значительные отступления от взглядов Петра, то в отношениях к Малороссии и во внешней политике оно, напротив, стремилось выполнить петровские планы. Правда, правительство отказалось от мысли утвердиться на берегах Каспийского моря и в начале 1732 года возвратило Персии завоёванные у неё Петром области. Зато в Малороссии, по смерти гетмана Апостола в 1734 году, нового гетмана не назначили, а учредили «правление гетманского уряда» из шести «персон», трёх великороссов и трёх малороссов, которые под ведением Сената, но «в особливой конторе» управляли Малороссией. В отношении к Польше и Турции также продолжали действовать прежние начала петровской политики. По смерти Августа II Россия в союзе с Австрией стремилась водворить на польском престоле сына его Августа III, который обещал содействовать русским видам на Курляндию и Лифляндию. Но Станислав Лещинский продолжал высказывать свои претензии на польский престол, а бракосочетание его дочери Марии с Людовиком XV усилило влияние его партии. Тогда польская партия, сочувствовавшая избранию Августа, сама обратилась с просьбой о помощи к императрице, которая не замедлила воспользоваться таким случаем. Вслед за появлением двадцатитысячного русского войска под начальством графа Ласси в Литве состоялось избрание Августа (24 сентября 1733 года). Станислав Лещинский бежал в Данциг. Сюда же прибыл Ласси, но осада города пошла удачно лишь с приездом Миниха (5 марта), и с появлением русского флота (28 июня 1734 года) город сдался, и Лещинский принуждён бежать. Осада Данцига продолжалась 135 дней и стоила русским войскам более восьми тысяч человек, а с города взят был миллион червонцев контрибуции. Но русские силы не столько нужны были на северо-западе, сколько на юго-востоке. Пётр Великий не мог без досады вспомнить о Прутском мире и, по-видимому, предполагал начать новую войну с Турцией; в нескольких стратегических пунктах южной Украины он заготовил значительное количество разного рода военных припасов (муки, солдатской одежды и оружия), которые при обозрении их генерал-инспектором Кейтом в 1732 году оказались, однако, почти все сгнившими и испортившимися. Ближайшим поводом к объявлению войны послужили набеги татар на Украину. Правительство воспользовалось временем, когда турецкий султан занят был тяжёлой войной с Персией и когда крымский хан находился в отлучке с отборными войсками в Дагестане, для открытия военных действий. Тем не менее первая экспедиция генерала Леонтьева в Крым с двадцатитысячным отрядом оказалась неудачной (в октябре 1735 года). Леонтьев потерял более девяти тысяч человек без всяких результатов. Дальнейшие действия были удачнее; они частью обращены были на Азов, частью на Крым. Азовская армия (1736 год) находилась под начальством Ласси, который после довольно тяжкой осады овладел Азовом (20 июня). В то же время Миних взял Перекоп (22 мая) и дошёл до Бахчисарайских теснин, а Кинбурун сдался генералу Леонтьеву. В 1737 году Ласси опустошил западную часть Крыма, а Миних приступил к осаде Очакова, который взят был 2 июля. Осенью того же года храбро защищался генерал Штофелен от осаждавших его турок. Этим, однако, военные действия не закончились. В 1739 году Ласси снова вторгся в Крым с целью завладеть Кафою, а Миних двинулся на юго-запад, одержал блестящую победу при Ставучанах (17 августа), взял Хотин (19 числа того же месяца), 1 сентября вступил в город Яссы и принял от светских и духовных чинов Молдавии изъявление покорности императрице. Но в начале сентября Миних получил приказание прекратить военные действия. Русское правительство желало мира, давно начатая война требовала больших средств и становилась утомительной для самого войска, которое в дикой, степной местности должно было возить с собой не только припасы, но и воду, даже дрова, больных и раненых. Императрица принуждена была заключить этот мир поспешно и далеко не выгодно для России ввиду неудачных действий союзных австрийских войск. Ещё в конце 1738 года русское правительство обещало Карлу VI выслать вспомогательный корпус в Трансильванию, но не могло выполнить своё обещание, так как русским пришлось бы в таком случае пройти через Польшу, а поляки не соглашались пропустить их. Австрийский двор, однако, продолжал требовать высылки этого вспомогательного корпуса. Между тем, неудачные действия австрийских войск и происки французских дипломатов, которые в интересах Франции стремились к разделению двух союзнических дворов, побудили Австрию заключить крайне невыгодный для неё и притом сепаратный, подписанный без ведома союзников, мир с Портой. Лишённая союзников и предвидя близкое окончание войны султана с Персией, императрица решила также заключить (Белградский) мир, по которому Азов остался за Россией, но без укреплений, Таганрогский порт не мог быть возобновлён, Россия не могла держать кораблей на Чёрном море и имела право вести торговлю на нём только посредством турецких судов. Но Россия получала право построить себе крепость на донском острове Черкасске, Турция – на Кубани. Наконец, Россия приобретала кусок степи между Бугом и Днепром. Таким образом, война, которая стоила России до ста тысяч солдат, оказалась бесполезной, как это и предсказывал граф Остерман ещё до начала военных действий. Заключение мира пышно отпраздновано было в Петербурге 14 февраля 1740 года.

Походы Миниха и Ласси не только не принесли почти никаких выгод России, уже истощённой петровскими войнами, но повели к вредным последствиям в сфере государственного и народного хозяйства. В конце царствования императрицы Анны Иоанновны в великороссийских губерниях насчитывалось всего лишь 5 565 259 человек мужского пола и 5 327 929 женского пола. Государственные расходы, между тем, были довольно значительны. В 1734 году, например, на содержание двора требовалось 160 000 рублей, императорской конюшни – 100 000 рублей. На пенсии разным родственникам и родственницам императрицы выходило 77 111 рублей, на жалование и дачи разным гражданским чинам 460 118 рублей, на артиллерию 370 000 рублей, в адмиралтейство 1 200 000 рублей, на войско 4 935 154 рубля. Кроме того, отпущено в две академии (Наук и Адмиралтейскую) – 47 371 рубль, геодезистам и школьным учителям 4500 рублей, на пенсионные дачи 38 096 рублей, на строения 256 813 рублей и на мелкие, случайные расходы 42 622 рубля. Но эти потребности удовлетворялись, да и то не вполне, лишь при крайнем напряжении народных сил. Тяжёлые подати и повинности, падавшие на незначительное население, и народные бедствия, такие, как голод (в 1734 году), пожары и разбои, приводили народное хозяйство в печальное состояние. Многие крестьяне убегали из бесхлебных мест, так что в деревнях иногда оставалось лишь половина населения, занесённого в последнюю переписную книгу. Снять хлеб было некому, а оставшиеся крестьяне были, между тем, принуждены платить подати за бежавших и разорялись ещё больше. Неудивительно поэтому, что население неисправно платило подати. В 1732 году, например, в губерниях и провинциях надлежало собрать таможенных, кабацких «и прочих» доходов 2 439 573 рубля, а по присланным «репортам» в сборе оказалось всего 186 982 рубля; «а остальные сполна ли в сборе и что в доимке осталось – неизвестно, потому что из многих губерний в провинции репортов не прислано». Для того, чтобы, по возможности, сократить всё более и более нараставшее количество недоимок, правительство, с одной стороны, стремилось облегчить положение тяглых классов, с другой – прибегало к предохранительным и карательным мерам. Первая цель достигалась упорядочением областного управления, например, известным распоряжением о том, чтобы воеводы в городах сменялись каждые два года и по смене отдавали отчёт в своей деятельности перед Сенатом, сложением недоимок, как это было в 1730 году на майскую треть и на первую половину 1735 года, наконец, промышленной политикой, поощрявшей фабричное производство. Так, указом 6 апреля 1731 года дозволено фабрикантам торговать своими товарами в собственных лавках; указом 7 января 1736 года хотя и запрещено фабрикантам покупать деревни, но дозволено приобретать крепостных без земли. Тот же самый указ прикреплял к фабрикам мастеров (но не чернорабочих), бежавших от помещиков, приписывал к фабрикам на пятилетний срок лиц несостоятельных, бродяг и нищих, но не дозволял принимать новых рабочих на фабрики без паспортов, заботился об устройстве технических школ при фабриках, давал даже слишком большие права фабрикантам наказывать рабочих, поручал надзор за фабриками и определение торговых оборотов каждой из них Коммерц-коллегии, и, наконец, фабрикантов и выдававших себя за таковых для посторонних целей лишал привилегий, дарованных законом лицам этого состояния. Центральное управление по торговой части несколько видоизменилось ещё по указу 8 октября 1731 года; по этому указу Мануфактур-контора и Берг-коллегия соединены с Коммерц-коллегией, которая разделена на три секции, заведовавшие горным делом, мануфактурами и торговлей. В царствование Анны Иоанновны обращено также внимание на горное дело. В 1733 году учреждена особая комиссия под председательством графа М. Головкина для решения вопроса, полезнее ли содержать горные заводы на казённые средства или отдавать их частным лицам. Вопрос этот, не решённый комиссией 1733 года, снова обсуждался в комиссии 1738 года. Последняя решила, что выгоднее горное дело предоставить частной предприимчивости, что и утверждено было государыней. Ещё за четыре года до созыва этой комиссии, для приведения в порядок горного дела, в Сибирскую и Казанскую губернии послан был В. Н. Татищев, который, однако, не успел докончить начатого им дела; он возбудил недовольство Бирона, ибо обнаружил злоупотребления герцога, который под подставным именем выписанного им из Саксонии барона Шенберга взял казённые заводы себе в аренду и сделал Шенберга начальником Берг-директориума, заменившего Берг-коллегию, и устроенного бюрократически, а не коллегиально. Кроме забот о промышленности, горном деле и торговле, правительство стремилось пополнить недостаток частного кредита, хотя в этом случае и имело в виду скорее казённые, чем частные выгоды. В 1733 году велено было открыть заём из монетной конторы под восемь процентов, а также под залог золота и серебра, которые четвертью доли превосходили бы выданные деньги; «но алмазных и прочих вещей, также деревень и дворов под заклад и на выкуп не брать». При годовом сроке займа дозволялась, однако, трёхлетняя рассрочка.

Но все эти попечения правительства о поднятии уровня народного благосостояния далеко не вполне приводили к желанной цели. В 1740 году недоимок можно было насчитать «несколько миллионов». Поэтому принимались строгие меры относительно розыска беглых крестьян, учреждён особый доимочный приказ, из которого дела по сбору недоимок впоследствии перешли в канцелярию конфискации, а с 1738 года в доимочную комиссию. Учреждена была также особая генеральная счётная комиссия, впрочем, скоро упразднённая, и восстановлена Ревизион-коллегия, для которой был составлен особый регламент, по которому коллегия получала «вышнюю дирекцию в свидетельстве и в ревизии счетов о всех государственных доходах и расходах, какого бы звания они ни были», начиная с 1732 года.

Внешняя политика направляла правительственную деятельность и народный труд к выполнению не особенно плодотворных целей. Тем не менее, внимание правительства не настолько поглощено было этими целями, чтобы вовсе не обращать внимания на потребности народного образования. При академии, как известно, читались лекции «российскому юношеству»; впрочем, с 1733 по 1738 год таких лекций «не преподано». В 1731 году по предложению Миниха основан Кадетский корпус, состоявший первоначально из двухсот, затем из трёхсот шестидесяти воспитанников. Обязательными для всех были закон Божий, арифметика и «военные экзерциции»; остальным наукам также, как и языкам, учился кто хотел. По указу 1737 года недоросли, шляхетские дети, когда являлись во второй раз в Петербурге к герольдмейстеру, в Москве и губерниях к губернатору, то должны были знать читать и писать; отцу или родственникам, желавшим было продолжить это воспитание, дозволено было приводить детей через четыре года, но уже со знанием закона Божия, арифметики и геометрии. Наконец и после третьего смотра шестнадцатилетних недорослей в Москве или Петербурге возможно было молодым людям оставаться при родителях, но с обязательством изучить географию, фортификацию и историю. В двадцать лет назначалась последняя явка в герольдию, причём тех из шляхетских детей, которые обнаруживали наибольшие успехи в науках, скорее других производили в чины. Кроме образования высших классов, правительство обратило внимание и на образование низших слоёв общества. Указом 29 октября 1735 года велено было устраивать школы при фабриках для детей фабричных рабочих, а 12 декабря того же года велено основать церкви при фабриках с многочисленным персоналом, если эти фабрики отдалены от приходских церквей. Впрочем, 28 сентября 1736 года издано было распоряжение, по которому всех церковнослужителей, не присягавших императрице, велено было взять в солдаты. От этого в 1740 году церквей без причта, праздных, оказалось до шестисот.

Наука и литература в царствование императрицы Анны Иоанновны также имели своих довольно видных представителей. В. Н. Татищев знакомился с рукописями, издавал Судебник, составлял свой лексикон, написал известную «Историю Российскую», наставлял сына в своей духовной. Байер, «профессор антиквитетов», занимался исследованием скифо-сарматской древности, бывший лейпцигский студент Герард Миллер участвовал в Камчатской экспедиции в 1733 году, собирал памятники, касавшиеся истории Сибири, и издавал рукописные тексты; академики Гольдбах, Делил, Винигейм, Гензиус, Дювернуа, Крафт, Эйлер, Вейбрехт, Аммон – занимались изучением математических и естественных наук. Князь Ан. Кантемир переводил Анакреона, Юстина и других писателей, а также в известных своих сатирах выставлял недостатки современного ему общества. В. Тредиаковский составлял «Новый и краткий способ к сложению стихов российских» (издан в 1735 году), занимался переводами и упражнялся в стихотворчестве. В области духовной литературы продолжалась полемика, которая возбуждена была изданием «Камня веры» Стефана Яворского. В этой полемике принимал деятельное участие Феофилакт Лопатинский, написавший «Апокризис и возражение на письмо Буддея» и сочинение «О лютеранской и кальвинской ереси».

Несмотря на заметное развитие науки и литературы при Анне Иоанновне, положение государства в последние годы её царствования было довольно печальным. Петровские войны и тяжёлые походы 1733—1739 годов, а также жестокое правление и злоупотребления Бирона давали себя чувствовать, вредно отзывались на состоянии народного хозяйства. Если служебные обязанности шляхетства и были облегчены в некоторых отношениях, то податные обязанности по-прежнему тяжёлым бременем ложились на низший класс и становились ещё тяжелее под влиянием той строгости, с которой производилось взимание недоимок. При таких условиях власть землевладельцев над крестьянами чувствовалась сильнее. Неудивительно поэтому, что кое-где замечаются вспышки народного неудовольствия. Сохранились известия, например, о появлении в селе Ярославцево Киевского полка лжецаревича Алексея Петровича, которого поспешили признать местный священник и солдаты; есть сведения о заговоре против жизни хозяина, составленном рабочими на Ярославской полотняной фабрике Ивана Затрапезного в 1739 году, о возмущении крестьян против одного из данковских помещиков, причём для их усмирения понадобилось содействие «городской команды». С 1735 года по 1740 год происходило несколько восстаний башкирцев, к которым с 1738 года присоединились и киргизы. Их усмиряли А. Румянцев, В. Татищев и князь В. Урусов. Ропот и неудовольствие возбуждали подозрения правительства; лазутчики роились всюду. Терпели не только низшие классы, но и некоторые из представителей аристократии, если чем-либо мешали усилению Бирона. Фельдмаршал князь В. В. Долгорукий был сослан, в 1733 году также сослан был ни в чём не повинный князь А. Черкасский. Указом 12 ноября 1739 года обнародовано, что князю Ивану Долгорукому после колесования отсечена голова, что тому же наказанию подвергнуты князья Василий Лукич, Сергей и Иван Григорьевичи и что князья Василий и Михаил Владимировичи сосланы; Алексей Васильевич Макаров содержался под арестом. Наконец известна печальная судьба А. П. Волынского, который восстановил против себя бывшего своего покровителя Остермана и Куракина. Обвинённый в государственных преступлениях, он был казнён 27 июня 1740 года вместе с несколькими сообщниками; других били кнутом и сослали в Сибирь на каторжную работу. Тяжело было правление временщика; но ропот и неудовольствие народное благодаря его стараниям почти вовсе не доходили до императрицы. Притом в последнее время Анна Иоанновна чувствовала себя не совсем здоровой. 5 октября 1740 года за обедом ей стало дурно, а 17 числа того же месяца она скончалась, назначив преемником малолетнего Иоанна Антоновича и регентом до его совершеннолетия Бирона, герцога Курляндского.

Энциклопедический словарь,

Изд. Брокгауза и Ефрона.

т. IБ СПб, 1890 г.

Загрузка...