Анютины глазки

Глава 25

– Моса! Моса, подождите!

Мы с Яшей едва-едва пробрались сквозь шумную толпу, толкающуюся у городских ворот. Время шло к закату, и нашлось немало спешащих по своим делам людей, желающих войти или выйти именно через эти ворота, которые вскоре должны были закрыться. Центральные городские открыты круглые сутки, но каждый выбирает те, что ближе и удобнее. Отвечающие всем этим требованиям для жителей Пристенной улицы были Восточные ворота. Через них мы с Яшей и ходили искать растения.

И вот когда до вожделенного отдыха и горячего обеда оставалось два квартала, дорогу преградил нарядный тук-тук с вычурной монограммой на пассажирской дверце. Слуга, сидящий рядом с водителем, ловко соскочил на землю и с почтительным поклоном помог выйти из машинки молодой красивой моте.

– Вы меня не узнаёте? – обратилась та ко мне. – Вот и я едва поняла, что это вы. Если бы не ваша тележка... Другой такой я никогда не видела…

И вот тут, по голосу, я её и признала – та самая несмеяна из беседки в придорожной гостинице. Только за то время, что мы не виделись, бесцветная моль превратилась в яркую бабочку.

– Как же вы изменились, досточтимая моса! – не сдерживая эмоций, воскликнула я.

– Не только я. Вся моя жизнь благодаря вам, моса, изменилась, – девушка шагнула ко мне и протянула руку, но я, показав свои запылённые ладони, спрятала их за спину. – Чуть ли не на следующий день после нашей встречи я загадала увидеться с вами вновь. Дабы отблагодарить за тот букетик.

Девушка открыла симпатичный ридикюль, висевший у неё на сгибе руки, и достала бархатный мешочек. Хотела было протянуть мне, но, что-то вспомнив, в умоляющем жесте приложила руки к груди:

– Ах, моса, простите меня! Я не назвала своё имя. Досточтимая мота Рина Дольская, – с лёгким намёком на поклон представилась собеседница.

– Моса Анюта Васечкина, – ответила я в тон ей и присела в книксене.

Как же всё-таки хорошо, что улицы нашего района безлюдны. Иначе любопытные горожане собрались бы вокруг двух странных девиц, стараясь понять, что может связывать юную даму из высшего общества и замарашку с тачкой, полной непонятных растений. Именно с таким выражением на лицах наблюдали за беседой наши сопровождающие.

Но мы с Риной не думали об этом. Я с восхищением рассматривала изящную брошь, сплетённую из серебристой проволоки, на своей ладони, а она рассказывала, как придумала, чем может меня отблагодарить.

– Уже и не помню, откуда у меня эта вещица. Скорее всего, в пансионе кто-то из приятельниц, увлекающихся рукоделием, подарил. Примите, моса Анюта, взамен вашего букета мой.

Брошь изображала цветы в корзинке. Анютины глазки, не растущие в этом мире. Цветная эмаль столь точно воссоздавала разноцветие лепестков, что они казались настоящими. Предложи мне мота деньги – ни в жизнь бы не взяла, а от этой красоты я отказаться была не в силах.

– Как я понимаю, вы в столицу переехали? А где вас найти можно? Я подруге рассказала о вашем счастливом букетике. Она такой же хочет. Сделаете для неё? – закидала меня вопросами Рина, пока я любовалась подарком.

– Да, я перебралась в Княжеград. Живу на улице Пристенной, дом пятнадцать. Там же и мастерская моя. Буду рада помочь вашим знакомым, досточтимая мота Рина. Если смогу, конечно.

На том и расстались.

Пока шла до дому, всё время размышляла о том, как изменился мир вокруг меня после посещения развалин. Туда шла – не видела ничего, кроме бурьяна да кустарника непролазного, а оттуда... то и дело взгляд натыкался на миниатюрные растения, столь необходимые мне для композиций. Останавливались, выкапывала аккуратно, складывала в тележку, но проходили десяток шагов, и вновь что-то интересное. А в городе и вовсе мою несмеяну встретила. «Ох, не просто так мне птица из кустов криками отвечала и ящерка по камням провожатой бегала. Надо получше разузнать, что там раньше было», – решила я, открывая калитку во двор.

Все последующие дни до визита в банк я занималась тем, что устраивала на участке питомник из привезённых растений, рассаживая их по размеченным делянкам. Деревца, высаженные в горшки, чувствовали себя хорошо, дружно приживаясь на новом месте, и радовали меня своей бодростью.

Я и прежде на интуитивном уровне чутко реагировала на состояние саженцев, с которыми возилась. В этом же мире, работая с ростками,я, казалось, слышала, как растения сами говорят о том, чего им недостаёт. Ягодные кустарники, посаженные по периметру, тоже изменились: ярко зазеленели, стали гуще и решили дать второй урожай.

Постепенно и в доме обжились. Каждый обитатель на своём месте обвыкся и в работе занял свою нишу. Яша возился на участке и в мастерской. Флор прикупил несколько амбарных книг и начал вести приходно-расходный учёт. А ещё взял на себя обязанности повара.

На помывочную в доме, обустроенную мне Васечкой, мужчины не то что не посягали, но даже руки мыть туда не заходили. Спросив у меня разрешения, раздобыли где-то доски и за несколько вечеров соорудили себе нечто похожее на летний душ со встроенным нагревательным кристаллом, где и поддерживали чистоту тела.

По совету Флора пригласили мага-водника, который наложил на выгребную яму участка, куда сливались все канализационные стоки, очищающее заклинание, превращающее содержимое ямы в чистую воду.

– Пить эту воду, конечно же, не стоит, но огород смело можете поливать. Гарантия конструкта – год. При повторном вызове пятипроцентная скидка, – принимая заслуженную серебряную монету, предупредил чародей.

– Анюта, поверь, что это заклинание даёт нам не только существенную экономию, но и хлопот меньше. А так золотаря вызови да организуй ему подъезд к яме, а потом ещё и водовозам платить за воду для посадок твоих. Для этого ёмкость купить надо, куда он сливать будет. Из водопровода-то запрещено поливать сады и огороды. Узнают в управе – штраф такой выпишут, что можно будет работу трёх магов оплатить. А так ночь под заклятием постоит, и наутро поливать можно, – непонятно почему оправдывался Флор.

Временами мне казалось, что мой управляющий радеет о моих деньгах намного больше, чем это делаю я сама. Но я не противилась.

Ни Троф, ни Васечка больше не появлялись.