Анютины глазки

Глава 32

Запущенность парка очаровала меня с первого взгляда. Отсутствие нарочитой ухоженности и своевольная брутальность растений настолько гармонично сочетались с грубоватыми формами замковых стен и строений, что этот союз казался продуманной и выверенной работой талантливого дизайнера.

– И что вы хотите здесь исправить? – растерянно спросила я Князя.

– Проложить дорожки, вычистить сухие ветки, выкорчевать колючие кустарники, разбить и вывезти валуны… – начал было перечислять Сиятельный Троф, но я так энергично замотала головой, что мужчина замолчал. Но помолчав пару секунд, спросил: – Вы не согласны?

Пришлось излагать свой взгляд на оформление зелёной зоны внутри замка.

– Видите ли, архитектура крепости настолько характерно грубовата, что стриженые кустики, экзотические пышные цветы, ажурные беседки и элегантные лавочки рядом с древними стенами смотреться будут как золотая рыбка в уличной канаве. Понимаете?

– Не очень, – приподнял бровь Князь. – Но продолжайте.

– Я полностью с вами согласна, что парк требует заботы. Некоторые растения нуждаются в обрезке, и кусты, засоряющие пространство, убрать необходимо. А вот валуны – это же украшения и акценты. Я знаю людей, которые заплатили бы за такие камни – со следами веков, поросшие разноцветными мхами и лишайниками, – немалые деньги. Их не то что разбивать, их трогать нельзя. Конечно, необходимо подчеркнуть невероятную притягательность и мощь глыб, но это уже моя работа. Вот смотрите, как всё это может выглядеть.

Выхватив из дамской сумочки тетрадку и карандаш – знала же, куда собираюсь, как же без писчих принадлежностей, – размашистыми штрихами, без проработки деталей, я набросала грубый эскиз ближайшего к нам утёса. У подножия схематично обозначила кусты можжевельника и нарочито грубоватый кованый садовый светильник.

– Вот, смотрите! – протянула я Князю тетрадь.

Троф, держа рисунок в отведённой руке, переводил взгляд с эскиза на объект зарисовки и удивлённо хмыкал:

– А ведь действительно может очень интересно получиться. Необычно, но стильно.

– Дай! Дай и мне взглянуть! – потянул тетрадь к себе крутившийся рядом Васечка.

Не думаю, что Троф не желал отдавать альбом или не хотел приобщать к планированию парка младшего брата, но рукой дёрнул. Тетрадь испуганной птицей вырвалась и, крыльями распластав страницы, приземлилась под ноги Князя. Только раскрыта она была на других рисунках.

– Ух ты! Троф, смотри, это ты! – с непосредственностью балованного ребёнка ткнул пальцем в рисунок Васечка.

А я от стыда даже глаза прикрыла. Потому что каждому понятно: просто так девицы правителей в своих альбомах не рисуют. Только такие влюблённые дурёхи, как я.

– Не думаю, – услышала я голос, от которого замирает сердце в груди. – Мне кажется, Васил, это твой портрет. Я прав, моса Анюта?

Светлейший Князь с улыбкой протягивал мне не только тетрадь, но и предлагал помощь, которой я с радостью воспользовалась.

– Да! Конечно, это ты, дружочек. Тебя долго не было, я скучала. Вот и попыталась нарисовать твой портрет. А то, что ты рисунке на мота Трофа похож, ну так вы же братья, а я не особо умелый художник, – со скоростью скорострельного автомата тарахтела я, убирая в сумку злосчастную тетрадь и облегчённо выдыхая. Никто не смеётся, не издевается над глупой цветочницей, возомнившей себе невесть что. Теперь главное – красиво завершить разговор. – Светлейший Князь, если вам понравилось моё предложение по стилю преображения парка, я готова начать работу хоть завтра. Возьму помощников, сделаем замеры, нарисую эскизы акцентных участков, составлю смету и представлю вам в течение недели. Сами работы займут, если я привлеку ваших садовников, ещё неделю. Плюс неделя на устранение всяких косяков и неполадок, которые обязательно вылезут.

Высказалась, перевела дух и украдкой взглянула на Трофа. Он смотрел на меня с доброй улыбкой, в которой не было насмешки или презрения. Дав мне возможность отдышаться, князь ответил:

– Мне нравится ваш план, уважаемая моса Анюта. Жду от вас более развёрнутого предложения. Об оплате не беспокойтесь, в бюджете подготовки Замка к празднованию пункт реконструкции парка присутствует. – После чего повернулся к брату и приказал: – Проводи мосу коротким путём. Незачем ей лишнее время на дорогу тратить.

Изобразил лёгкий поклон – чуть-чуть голову склонив – и, не дожидаясь, когда я отвечу почтительным реверансом, пошёл к ожидавшим его мужчинам. Я смотрела вслед Трофу, одновременно печалясь тому, что время аудиенции истекло, и радуясь, что завтра увижу его вновь.

– Анюта, – подёргал меня за руку Васечка, – ты идёшь?

– Иду, дружочек, конечно иду, – пробормотала я и только после этого спросила: – Куда?

Мальчик выразительно закатил глаза, вздохнул и сказал:

– И всё же ты рисовала Трофа. У тебя, когда ты на него смотришь, мозг перестаёт работать. Влюбилась, что ли?

– Кто? Я? Да ты что! – горячо запротестовала я. – Он же жениться собрался, а мне чужого не надо.

– Запретили ему жениться, – пробормотал Васил, продолжая тянуть меня по разбитой дорожке в сторону от главного входа.

Я даже остановилась. «Свадьбы не будет!» – чуть было ликующе не взвизгнула я. Но вовремя спохватилась. Плохо это – чужому горю радоваться. Может, у пары любовь была неземная.

– Постой, а кто ему может запретить? Он же князь. Правитель, и всё такое… – опять затормозила я.

– Кто-кто… Совет магов, грязные дряки их забери, – ворчливо ответил мальчик и опять дёрнул мою руку, предлагая ускорить шаг.

– Так у вас не абсолютная монархия, а эта, как её… – я пыталась вспомнить виды царствований, но в голове малиновым звоном разливалось: «Свадьбы не будет!»

Васечка остановился, посмотрел на меня своими невероятными глазами и ответил:

– Не знаю, о чём ты спрашиваешь, но мне Трофа жалко. Он хоть вида и не подаёт, но разозлился на Совет страшно. Понимаешь, говорит, они не только мой выбор не одобрили. Они пытаются нашу власть ограничить. Слишком много воли взяли, надо это пресечь. Так он сказал. А мне его жалко стало до слёз. Представляешь, если он со мной такими серьёзными мыслями делится, получается, ему даже поговорить не с кем. Значит, ему одиноко и трудно.

– Васечка, а ничего, что ты мне сейчас это рассказываешь? – осторожно спросила я.

Но мальчишка легкомысленно отмахнулся:

– Никто не услышит. Я полог тишины поставил. А ты никому не расскажешь, потому что друг.

После чего он раздвинул кусты, подошёл к стене и проделал там какието манипуляции. Не то на камень нажал, не то заклинание пробурчал, но несколько рядов кладки стены раздвинулись, открывая проход в мой огород.

– Анюта, пусть Гамлет ещё у меня погостит. Ты не возражаешь? А завтра приходи сюда в девять часов, я снова путь открою, – вместо прощания прокричал мне Васечка в щель закрывающегося прохода.

– Нахалёнок! – Единственное слово, которое нашлось в моём лексиконе для характеристики братца Светлейшего Князя.

А когда выбралась из кустов, растущих вдоль стены, вспомнила, что так и не спросила – откуда в Замке знают о моей профессии?