Арестантка

Глава 18. Оркестр войны

— 3112~

Темнота. Красный всполох. Темнота. Красный всполох. Лицо Троя сквозь гермопластик освещённый раскалёным металлом корпуса. Я не чувствовала ничего кроме изуверского жара. Нас прижало к полу, мы оказалась словно погребены под потоком лавы. И только подумалось, что вот-вот наступит мучительная смерть, как инерция резкой остановки Кракена сорвала нас и через разбитое смотровое окно запулила в чрево Форс-Мажора. Трой был без сознания, и я помню, что держала его руку.

Меня ударило в бок, будто десятки ножей вонзились в кожу. Я глухо вскрикнула, впечатавшись в стену отсека. Я не могла вздохнуть, грудь пылала. В голове звенела только одна мысль:

«Где Трой?»

В полёте я не успела схватить его ускользающую ладонь. Его больше не было рядом.

Сердце билось, как камнедробильный молот об рудные жилы. Тело ужасно болело, жар проникал сквозь броню, словно я лежала в плавильной печи. Пот застилал глаза. Несколько мгновений не получалось подняться.

Стены отсека сотрясались от пульсирующего внутри обшивки эха катастрофы. Слышались гудение и лязг. Прилагая максимум усилий, я подняла голову, осмотрелась.

Сквозь завесу пыли и дыма виднелись очертания носа Кракена, который, словно снаряд прошил обшивку «Форс-Мажора» и застрял в ней уродливым наростом.

Рядом в почти кромешном мраке я смогла разглядеть обугленные прямоугольники консолей, скрюченные обрывки проводов. Команда? Трой? Волна леденящего ужаса прокатилась по спине. Вдруг все погибли? Кашляя, я встала.

В Кракене было тихо. Троя мой взгляд тоже нигде не выхватывал. Спокойно. Спокойно. Ребята целы. Это не худшая переделка в нашей жизни. Но точно самый экстремальный абордаж. Нервная улыбка дернула губы.

Я услышала щелчок. Кто-то жив. Облегчённый вздох сорвался с моего рта. Щелчок. Такой будто коротит проводка. Я обернулась на звук и замерла. Ком из горла вывалился жалобным смешком. В десяти метрах высоко над полом повисло три огромных диска, от которых протуберанцами отходили электрические дуги. Во тьме роботы выглядели, как шаровые молнии. Дроны охраны! О да! Электричеством меня шпарило аж позавчера. Надо повторить, а то я уже и забыла, каково это.

Почему они появились так быстро? Хотя логично, команда Эда же видела наш бот, когда он продирался сквозь лазерную сетку. Кислород из отсека успели откачать, чтобы корабль не разорвало. С другой стороны — это всего лишь дроны охраны, и они просто могли быть в отсеке, если это, скажем, гауптвахта. Рукой я нащупала винтовку. Теплилась надежда, что она не повредилась во время тарана.

— Трой? — зачем-то позвала я, и только пол отозвался гулким сотрясением.

Имперец тут точно не поможет, если он жив, то пусть полежит в сторонке. Герой хренов, хорошо, хоть перчатки надел.

С оружием всегда чувствуешь себя увереннее. Я спряталась за обломок панели и прицелилась. Кто бы что ни говорил, но лучше умереть так, чем униженной крысой на Пегасе. Хотя нет. Умирать я не собираюсь. Я должна попасть на Броссар, поговорить с братом. Он будет мною гордиться. Будет. Ломаная плеть электричества лизала пол и вспарывала пространство уже совсем близко ко мне. Благодаря яркой вспышке я увидела дверь. Она была прямо за вражеской эскадрой дронов.

Я не жалкая крыса, я не тащу Пегас за собой. Нажала на спусковой крючок и луч лазера вонзился в сверкающий летающий диск, сбивая его с курса. Другой залил меня током, так что задрожали руки. Бронескаф едва справлялся с таким напряжением. Стрекот электричества заполнил голову, но среди него я различила ещё звук — грохочущий. Двери Кракена открылись.

И тут одна за другой три нити индуцированного излучения ударили в дальнего робота, разваливая того на куски. Я обернулась. Сантьяго, Шёпот и Кали. Из Кракена выскакивали на подмогу остальные. Живы.

Сантьяго отступил на шаг, открывая Вараху, которая дала очередь из автоматического гранатомёта. Рой плазменных гранат пронёсся мимо меня. Под ногами вздрогнула палуба, и эхо взрыва припечатало меня к стене. Хорошо, что в отсеке нет воздуха, иначе меня бы точно убило. Панель, за которой я укрывалась, начала плавиться. Стена отсека, где раньше была дверь, зияла дырой.

Двойки десантников пробегали в образовавшийся проход. В гарнитуре раздался зычный голос Сантьяго:

— Группа, статус.

— Вараха, норма.

— Смарт, норм, но жарковато.

— Принс, норма, — сказала я.

— Панда, норма, повреждены сервоприводы левой руки.

— Гаки, жив.

Гаки — позывной пилота Исигуро, припомнила я. Один за другим отзывались остальные, только Трой не отозвался. Вряд ли он не понял, что говорить.

Когда электрические диски потухли и схлынул жар от гранат Варахи, снова стало ужасающе темно. Автоматика шлема переключилась на ночной режим. Я видела обломки консолей, исковерканный нос Кракена. Пятнадцать десантников, Исигуро вышел сам, Кадзуо Хил вынес из корабля. Неужели имперца выбросило в открытый космос, когда я не смогла его удержать?

— Фобос берёшь вторую группу и в охранение. Смарт, следующая дверь! — послышался рык Сантьяго, и он тут же задвинул меня себе за спину. — Принс, держись меня.

— Фобос принял, вторая группа за мной!

— Так точно капитан, — ответил Смарт.

Послышался треск обшивки, которую проломил наш бот в брюхе Форс-Мажора.

— Родригес, у нас четырнадцать минут, — сказал Альдо, обращаясь к Сантьяго и отмечая что-то в своём планшете.

Я ещё раз внимательно осмотрелась. Показалось, что увидела Троя. Сердце радостно подпрыгнуло. Но когда тот парень подошел ближе, поняла, что это Катран. В этих скафандрах все одинаковые. Я уже так отвыкла от того, как обезличивает броня.

— Ты не видела Троя? — растерянно спросила у Варахи.

— Нет, — она покачала головой. — Хорошо ещё, что ты уцелела.

Сердце сжалось. Конечно, Трой никому не важен, ведь он отдал доступ к планшету мне. Я хотела бросится к Кракену, чтобы проверить. Мало ли Трой в кабине пилотов, зацепился за что-то, его завалило грудой пластика или железа?

Только я дернулась, как от Кракена по фюзеляжу поползли черные трещины, словно огромные паучьи лапы, сквозь которые просвечивала бездна космоса и сияние лазерной сетки. С лязгом ломались переборки, но я почти не думая, кинулась в ту сторону. Там может быть Трой. Траханные звезды, мы знакомы три дня, а я до оцепенения боялась, что он умрёт. Хотя кто он мне?

Но я не успела сделать и двух шагов, как меня схватила сильная рука Варахи.

— У тебя приказ держаться командира, капрал! — закричал она.

Кипящее негодование погасил шипящий звук попадания луча бластера в переборку, затем ещё несколько. Вараха молниеносно впечатала меня в пол за небольшим контейнером и, бормоча проклятия, открыла огонь в направлении врага. Нас обдало новой волной лучей бластера. Страх разлился свинцом по сосудам.

— Смарт, выход нам нужен прямо сейчас! — закричал Сантьяго, перечеркивая особо ретивого защитника очередью импульсов.

Мне едва хватило смелости мельком выглянуть из-за укрытия. Каждый раз, когда начиналась массовая пальба, в мозгу будто включался тумблер оцепенения. Три года назад у меня не было такого, но сейчас… Я билась под пеленой страха, словно в толще воды, и всё никак не могла вынырнуть.

— Готово, — завопил Смарт, который взломал дверь.

«Первая группа, заходим», — сказал Сантьяго, закидывая третью гранату в открытую Смартом дверь.

Ещё не успел стихнуть последний взрыв, двойки штурмовиков одна за другой влетели в коридор.

— Ты же хотела поучаствовать? Или ты здесь, чтобы строить глазки командиру? — прорычала мне Вараха. — Стреляй!

Её голос был таким уверенным, сильным, в нём была поддержка, но не как мягкое прикосновение ладони Троя или увещевание Кали, это была поддержка — отрезвляющая пощёчина. Это то, что было нужно сейчас.

От очередного попадания плечевой сегмент брони Варахи раскололся. Она, шипя проклятия, вжалась в укрытие:

— Кто это там такой меткий!

Словно шагая с обрыва на одном дыхании, я высунулась из-за переборки, вскинула винтовку и нервно вдавила спусковой крючок. Длинная серия импульсов сорвалась с фокусировочного элемента. Кто-то из противников успел спрятаться, один упал крича и держась за гермошлем.

— Подвинься, сейчас научу их за девушками ухаживать, — сказала Вараха, пихнув меня локтём, и дала залп из гранатомёта.

В той части корабля на пару мгновений открылся филиал взрыва сверхновой. Эфир затянуло помехами. Сквозь треск и шипение раздался голос Матео:

«Дубль, статус»

— Кали, норма.

— Вараха, норма

— Скиф, норма

— Шахтер, норма

— Панда, норма, Стук ранен

«Оттягиваемся к первой группе, Шахтер, Панда — эвакуация», — снова вклинился в эфир Матео. — Кали, Вараха прикроете их. Скиф минируй всё, до чего сможешь дотянуться.

Посыпались доклады.

«У меня здесь безбилетник, что делать?» — спросила после них Вар.

«Отвечаешь за Принс головой»

«Принято».

— Спасибо, прибавила мне забот, — процедила сквозь зубы Вараха.

Я улыбнулась, уже как-то к ней привыкла, даже не хотелось никуда уходить. Она была пусть и ворчливой, но крепкой опорой. Мои руки больше не дрожали, страх не парализовывал.

— Говори, что делать, я готова, — вырвалось у меня.

— Счаз, ты берёшь свой траханный дрын и прикрываешь меня, пока я перезаряжаю гранатомёт, потом чешем к той дыре в стене.

Я вглядывалась в темные искрящиеся и дымящиеся развалины, которые раньше были отсеком корабля.

«На позиции», — раздался голос Кали из эфира.

— Не спи, отстаём, — проворчала Вараха.

Только мы бросились занять новое укрытие, как я увидела, что из стены на расстоянии метра друг от друга вырвались два ярких язычка плазмы, и металл, словно жидкий воск, ручейками потёк вниз.

— Кажется, к нам торопятся новые гости, — сказала я.

«Противник на шесть часов режет переборку», — Вараха отчеканила в эфир.

«Заканчиваю, нужно ещё сорок секунд», — сказал Скиф.

Я посмотрела по сторонам в поисках лучшего укрытия. Всё было раскурочено и подорвано гранатами Варахи. Я взглянула на потолок, а затем опустила глаза, и наши с Варахой взгляды встретились.

— Ты о том же подумала? — спросила Вараха. — Крепимся к потолку, там такая классная балка.

Мы обе включили гарпуны на бронескафе, и те выстрелили вверх. Меня охватил какой-то детский восторг, и чувство, будто мы с Вар действительно в одной команде, и даже ближе, чем три года назад. Оно было ярче, чем страх и мандраж. Чем все мои чувства в данный момент. Мы взлетели к потолку и затаились на массивной балке:

«На позиции».

Мой взгляд был прикован к краснеющей части стены.

«Скиф, уходи», — сказала в эфир Кали.

«Ещё пятнадцать секунд», — пришёл ответ.

«Нет у тебя пятнадцати секунд, вали немедленно!»

Кусок переборки упал на пол, распахнув шлюз для вторжения новых врагов. Едва тёмные фигуры в бронескафандрах выбросились из темной дыры, их накрыл огонь стрелкового комплекса Кали.

Мы с Варахой стреляли без остановки, потому что противников развелось, как тараканов. Скифу удалось спрятаться. Хорошо. Я выдохнула. Кали ушла на перезарядку, и пираты навалились атакой на нас. Металлическая стружка со скрипом врезалась в гермопластик моего шлема. Вараха вскрикнула.

— Ранена? — спросила я, подавляя огонь противников.

— Мелочи, — ответила она.

Кали снова выдала залп лучей, и вскоре отсек захватила тишина.

«Чисто»

«Вторая группа, отход. Хил, Катран прикройте ребят», — бас Сантьяго заполнил эфир.

— Трой? — зачем-то сказала вслух я, меня ещё не покидала мысль вернуться за ним, проверить, может, он в Кракене.

— Люди умирают, Принс, — Вараха покачала головой и приготовилась прыгать вниз. — Тебе ли не знать?

Я, к сожалению, это слишком хорошо знала. Но от этого не становилось легче. Мне так хотелось, чтобы Трой был рядом, чтобы пялился на меня вечно ошарашенным взглядом, чтобы тайно трогал мою руку. Чтобы просто жил.

Мы с грохотом спрыгнули на пол, и быстро, перескакивая хаос из оплавленного металла, раскуроченных дронов и тел, понеслись к двери. Я вернулась домой, в команду, и одновременно в ад бесконечных потерь, имя которому война.

«Вторая группа, статус», — запросил Сантьяго, когда мы уже подбегали к нему.

— Вараха, норма.

— Кали, норма.

— Панда, норма

— Скиф, норма

— Шахтер, норма

— Стук, ранен

Я всё ждала, когда отзовётся Матео. Но секунда за секундой исчезали в небытие, а он не отзывался.

Перед глазами встал момент, когда лет шесть назад, он толкал меня кулаком в предплечье, подбадривая перед первым заданием. Как помогал с тренировками. Как играл нам с Сантьяго на гитаре. Как два дня назад провел меня в кубрик, невзирая на приказ Альдо.

— Люди умирают, — выдавила из себя Вараха, и хлопнула сестру по плечу. — Даже такие надоедливые добряки.

— Тода уна вида ë бускандоте, — тихо пробормотала Кали слова той испанской песни, которую Матео так любил ей петь, что вся команда запомнила её наизусть.

Показалось, что смуглое лицо Санти дрогнуло и потемнело. Он посмотрел на меня так, что я опустила глаза, не выдержав его боли. Сморгнула выступившие слёзы. Потери. Сразу двое важных мне людей. Как же больно, траханные звёзды.

— Двигаем дальше, времени осталось восемь минут, — раздавленным голосом сказал Шёпот, отворачиваясь.

— Шёпот~

Я никогда не хотел детей. Полная опасности работа этого не подразумевала. А я был так в неё погружен, что не видел ничего больше. Не хотел брать на себя ответственность? Или жить со страхом, что однажды дети погибнут из-за меня? Или будут вынуждены жить без отца, потому что я погиб? Никак не мог дать себе ответ на этот вопрос.

Зато на моей работе было много друзей — людей, которым каждый день я доверял свою жизнь.

Таким был Альфонсо Родригес и его жена Клара. Они зачем-то взвалили на себя груз ответственности в виде отпрысков. У них был дом под Мехико, красивый такой, в далеком от цивилизации месте, где их парни Сантьяго и Матео жили с бабушкой. И временами после заданий я вместе с Альфонсо приезжал к ним. Мы жарили мясо на гриле, выпивали на веранде. В один из таких дней, мясо было съедено, и пара моих друзей отвлеклась на помощь бабушке с оросителем почвы, а я остался один у догорающих углей на гриле.

Разлёгшись в кресле, я проверил пистолет. Мало ли что? Враги могут взяться откуда не жди, и из гриля тоже. Я усмехнулся собственной глупой шутке. Даже в спокойной обстановке мне нравилось чувствовать тяжесть в кобуре. Благо по долгу службы мне было разрешено не расставаться с оружием.

— Мистер Корнелли, — обратился ко мне одиннадцатилетний Сантьяго, вынырнув из дома. — Вы когда-нибудь участвовали в турнире Императора?

— Ты имеешь в виду эту глупость, где сыновья чиновников соревнуются, кто кого коснётся зубочисткой?

— Не зубочисткой, а катаной, — осклабился парень.

— Предпочитаю что-то понадёжнее. Бластерный пулемёт, винтовку, пистолет на крайний случай, — ответил я, вставая с кресла, и отошел к оградке, за которой начинался лес, надеясь улизнуть.

Честно говоря, мне хотелось сбежать от этого довольно приятного мальчишки. Удивительно, я никогда не любил пустую болтовню, но когда Сантьяго лип ко мне, я был по-настоящему рад с ним поболтать.

— Отец злится, когда я прошу у него пострелять из пушки, — он последовал за мной.

И черт меня дёрнул остановиться. Ну как так, мальчишке не дают пострелять из пушки… Меня бы это сильно огорчало.

— А ты хочешь? — обернувшись, спросил я.

Для меня было странным, что Альфонсо не разрешал своему парню учиться стрелять. Неужели хотел, чтобы он влился в бесхребетное стадо изнеженных овец, как другие имперские пижоны, для которых высший почёт поучаствовать в соревнованиях с незаточенным ножиком?

— Папа будет ругаться…

Эти слова пробились через всю толщу моей черствости, заставив принять дурацкое, сумасбродное решение.

— Здесь, в двадцати минутах лета, есть полигон, которым командует мой друг, слетаем к нему, а Альфонсо скажем, что ездили за интеллектуальным мороженым, — ответил я, проверяя ключи от аэромобиля в кармане, и вышел за пределы участка. Сантьяго посомневавшись пару секунд, ринулся за мной.

Сзади взвизгнула свирель. Мы оба замерли, словно грабители, пойманные на месте преступления.

— Санти, куда ты без меня? — послышался писклявый голосок Матео. — Я тоже хочу интеллектуальное моложеное!

Я выдохнул и поджал губы, одно дело учить стрелять одиннадцатилетнего парня, другое — пятилетнего. Но в тот момент мне подумалось, что мелкий может просто поглазеть.

Всю дорогу, пока мы летели до полигона, над ухом играла свирель. И что удивительно, играла в иные моменты приятно. Мелодия была какая-то задорная, ладная. Матео для малявки справлялся совсем неплохо, хотя я ничего не понимал в музыке.

Когда мы прибыли на полигон, я быстро договорился с Густавом и провёл ребят к стрельбищу.

— Из чего будем стрелять? — сказал ребятам, показывая недюжий арсенал, который мне выложили для пробы. — Здесь только лазерного граномёта нет.

— А где моложеное? — пискнул Матео.

Но его недовольство осталось незамеченным за восхищёнными криками Сантьяго:

— Ничего себе! Вы правда, мне из этого пострелять дадите?!

Мне так понравилась его интонация, этот подростковый восторг. Направленный на меня. Клятая работа, междоусобицы закончились, наступил мир, смутьян генерал Гонсалес уже почти двадцать лет, как сослан на Альфа Центавры. Может, правда, уже стоит и мне подумать о чём-то вроде семьи. У меня, конечно, семья будет не такой. Своих сыновей я бы с пелёнок учил стрелять… Они у меня выросли бы настоящими мужчинами.

— Мистер Коннелли? — голос Сантьяго вытащил меня из странной грёзы. — Так вы мне разрешите пострелять?

— А ты стрелял когда-то?

— Только в тире из пневматики… — Сантьяго пожал плечами.

— Да не стелял он в тиле! Смотлел только, как длугие стеляют, — сдал брата Матео.

— Даже в тире не стрелял? — с улыбкой спросил я.

— Отец не разрешил, — выпалил Санти, гневно глядя на маленького брата, который снова насвистывал веселую мелодию на свирели. — Он хочет, чтобы я стал инженером, а этот вредитель — в императорский оркестр пошёл. Хотя он отвратительно играет.

— Я отлично иглаю! Меня мама хвалит! — отрываясь от инструмента, произнёс ребёнок.

— Ладно, рядовой Сантьяго Родригес, — шутливо сказал я. — Выбирай пушку, исправим недоразумение.

Он подошёл к ряду оружия. Выбрал небольшой лазерный стрелковый комплекс. Для одиннадцатилетнего парня Санти был крупным, и мне подумалось, что из него мог бы получится хороший боец. Особенно, если прямо сейчас начинать готовить.

Он взял оружие и зачарованно улыбнулся:

— Тяжёлый, — сказал Санти.

— Убойный, — парировал я.

— Папа не лазлешает тебе с таким иглать, — скривился Матео.

— Скажешь ему, и я тебе дудку сломаю, — прорычал Сантьяго.

Матео не ответил и снова заиграл на свирели, видимо, угроза была достаточной.

— Попробуешь выстрелить? — спросил я у Санти, подошёл ближе и поправил ему руки на оружии. — Целься в дальнюю силуэтную мишень.

— Мистер Корнелли, да я в такую маленькую не попаду, — нервно сказал он. — Может, вон в ту, поближе?

— Да ты и в ближнюю не попадёшь, мазила. Мама говолила, что тебе нужно оценки исплавлять и иглать в констлуктол, — снова вмешался Матео, и я почему-то так на него разозлился, что выхватил из маленькой ручки свирель и выбросил за пределы полигона.

— Дядя Колнелли! — закричал мальчик. — Мой инстлумент! Зачем вы?!

— Будешь стоять молча, когда закончим, найдем её, — сурово сказал я.

Видимо, прозвучало это так жёстко, что мальчик заплакал и побежал в сторону выхода с полигона.

— Мистер Корнелли, он же потеряется, — опасливо сказал Сантьяго, и хотел было пойти за братом.

— Отставить, рядовой, солдаты за ним присмотрят, никуда он не денется, — я строго глянул на парня. — Стреляй в дальнюю, не теряй время. Он скоро вернётся.

У Сантьяго на скулах заиграли желваки, он посмотрел на меня с затаённой злостью. Он точно волновался. Но вряд ли из-за того, что промажет. За брата переживал. Я внимательно смотрел, куда убежал малец, и увидел, что он уже болтал с женщиной-офицером. Видимо, жаловался.

Помедлив лишь мгновение, Сантьяго прицелился, почти сразу выстрелил. Раздался хлопок. Я удивлённо приподнял бровь.

— Вот это да! — воскликнул я. — С первого раза попал.

Гневное выражение подростка сменилось какой-то растерянностью, будто он сам не верил, что смог.

— Давай ещё раз?

— Но только раз, а потом пойдем за Матео, — процедил Санти, — Только я не умею перезаряжать.

— Здесь всё просто, он автоматический.

В этот раз луч прошел рядом со второй мишенью, но мимо.

— Выстрелишь ещё раз, чтобы всё-таки разбить вторую?

— Нет, сэр, — хрипло ответил он, отдавая мне оружие. — Пойду искать Матео…

А мальца даже искать не пришлось. Ему уже принесли дудку, и он играл, очаровывая двух дам-офицеров. Третья несла Матео мороженое.

Сейчас, спустя двадцать три года, шагая по Форс-Мажору, совершая этот чёртов абордаж, я вдруг ощутил, что у меня всё-таки были сыновья, и я только что лишился одного из них. Это было больнее, чем все ранения в жизни. В мозгу навязчиво играла свирель, красиво, задорно. Так только Матео умел.