Аргонавтика

Феб мой! С тебя начиная, я вспомню о славе героев

Древлерожденных, которые, Пелия следуя воле,

Между темными скалами и по пучинному Понту

Быстро прогнали корабль Арго со скамьями на диво,

5 Мысля назад привести в Иолк руно золотое.

Пелию сказано было*, что ожидает в грядущем

Лютая доля его: погибнуть от человека,

Кто однообутым придет к нему в землю Иолка.

А перед тем незадолго Ясон, по велению бога,

10 Переходя холодные струи Анавра, сандалью

Только одну среди ила сберег, а другую оставил

В тине глубокой — увязла она у брега речного.

К Пелию шел Эсонид, потому что услышал о пире.

Пелий пир посвящал Посидону и прочим бессмертным,

15 Но среди всех богинь пренебрег Пеласгийскою Герой.

Лишь Ясона Пелий узрел, тотчас же задумал

Горестный путь для него в надежде, что в море погибнет

Иль сгинет в дальних краях средь людей чужеземных.

Дней минувших певцы и доныне корабль тот славят.

20 Арг герой создал его сам по совету Афины.

Я же теперь* о роде и именах всех героев

Вам поведать хочу и про путь их долгий по морю,

И про деяния их. Пусть Музы подскажут мне песню.*

Вспомним сперва про Орфея. Его сама Каллиопа,

25 Как гласит молва, родила у горы Пимплеиды,

Некогда ложе свое разделив с фракийцем Эагром.

А говорят про него, что он нерушимые скалы

Звуками песен своих чаровал и потоки речные.

В тесном толпятся строю вблизи Фракийского мыса

30 В пышном убранстве дубы. Их однажды вслед за собою,

Лирой чаруя своей, он свел с Пиерии дальней.

Вот такого Орфея в помощь деяньям грядущим

Принял к себе Эсонид, послушный советам Хирона*.

Был же владыкой Орфей в краю Пиерии Бистонской.

35 Прибыл к Ясону Астерион, рожденный Коматом.

Жил он близко от бурных стремнин реки Апидана,

В городе людном Пиресиях, возле кручи Филлейской.

Там Апидан многоводный и Энипей достославный

Рядом сперва, а потом в едином потоке несутся.

40 Следом шел Полифем* Элатид, покинув Ларису.

Некогда юношей он среди могучих лапифов

Бился в первом ряду, избивая дерзких кентавров.

Телом он ослабел, но дух пребывал неизменным.

Также долго Ификл не стал оставаться в Филаке,

45 Дядя родной Эсонида. С сестрою его Алкимедой

Из Филаки* когда-то Эсон пожелал сочетаться.

Ныне же верность сестре и свойству призвали Ификла.

В Ферах, водою обильных, под Халкодонийскою кручей,

Не задержался нимало Адмет*, владыка отважный.

50 Не остались в Алопе* и хитроумные дети

Бога Гермеса, Эрит и Эхион, искусные в кознях.

Третьим брат Эфалид за ними прийти не замедлил.

Дочь Мирмидона Евполемея из Фгии у брега

Амфрисса-реки его родила, а те двое

55 Антианирою рождены, Менетия дщерью.

Прибыл, покинув Гиртон* богатый, Корон, сын Кенея.

Доблестным был он героем, отцу уступал он, однако.

Славу Кенею доныне певцы поют, словно живому.

Стал он жертвой кентавров, которых сумел от лапифов

60 Лишь один отогнать. Кентавры, вновь нападая,

Ни обратить его вспять не могли, ни насмерть поранить —

Неодолим, нерушим, погрузился он в недра земные,

Яростно в землю забитый ударами сосен могучих.

Мопс прибыл Титарисийский*, его больше всех смертных

65 Сам Летоид обучил прорицать по полету пернатых.

Евридамант появился, сын Ктимена. Он близ Ксиниды

Озера жил в Ктимене, среди народа Долопов.

Актор пришел и сына* с собою привел из Опунта

Юного, чтобы Менойтий мог видеть лучших из лучших.

70 Следом явился Евритион с Эриботом могучим.

Сын Телеонта — один, другой — Акторида Ира.

Эрибот достославный сыном был Телеонта,

Сыном Ира — Евритион, а третьим за ними

Был Оилей, отменно силен и отменно обучен

75 В тыл устремляться врагам, если те прорывали фаланги.

Шел еще Канф* из Евбеи, проникнутый жаждою славы.

Каниф, сын Абанта, отправил его. Не предстояло

Снова в Киринф ему возвратиться. Судьба повелела,

Чтобы вместе с Мопсом, столь в порицаньях искусным,

80 Был он в скитаньях убит у далеких ливийских пределов.

Вот как людям легко с бедой нежданной столкнуться.

Их обоих в Ливийской земле навсегда схоронили.

85 Вслед за ним подошли Ифит и Клитий, владыки

Славной Эхалии*, дети сурового сердцем Еврита.

Некогда дал Евриту в подарок лук Дальновержец.

Он же дар бога презрел и не стал с дарителем ладить.

Далее за ними* пришли Эакиды, но только не вместе

90 И не из той же страны. Вдали от Эгины скрывались

Порознь оба, с тех пор, как они, неразумные, Фока

Брата убили. На острове жил Теламон, на Атфиде,

А Пелей далеко устремился в тучную Фтию.

Вслед им Бут появился*, любезный Аресу. Пришел он

95 Из Кекропейской страны, сын славного Телеонта.

С ним копьеносца Фалера отправил отец его Алкон.

Старец, он не имел других сыновей, чтобы дома

Старость его берегли б и заботой его окружали.

Единородного все же послал, хоть очень лелеял.

100 Только Тесея, кто всех* превзошел Эрехфея потомков,

Под Тенарийской землей держали оковы Аида.

За Перифоем пошел он по общей дороге. А были б

Вместе они, много легче свой труд завершили б герои.

Тифис, Гагния сын*, Сифейский народ феспийцев

105 Бросил. Всегда он умел волненье широкого моря

Предвозвестить, хорошо знал бурь неизбежных приметы,

Путь проложить по солнцу умел, по звезде путеводной.

Это сама Тритонида Афина прийти побудила

К сонму героев его, и сама к многождавшим предстала.

110 Это она созидала корабль, и с нею трудился

Сын Арестора Арг*, повинуясь ее указаньям.

Так у них получился корабль из всех наилучший,

Сколько бы ни было их, терзавших веслами море.

Вслед за ними шел Флиант* из Арифиреи,

115 Где он по воле отца Диониса средь изобилья

Жил в чертоге своем у самых истоков Асопа.

Трое Бианта сынов — это Арий, Талай и Лаодик

Мощный из Аргоса града пришли. Их всех породила

Дочь Нелея Перо*. За нее тяжелую муку

120 Принял Меламп, сын Эола, при стойлах владыки Ификла

Ведомо, сам Геракл*, могучий силой и духом,

Не пожелал пренебречь Эсонида страстным призывом:

Только дошла до него молва о сборе героев, —

Сразу, пройдя из Аркадии* далее в Аргос Лиркейский,

125 С вепрем живым на плечах, кто пасся в долине Лампейской

Возле горы Эриманфа, вблизи большого болота, —

Он у первых Микенских столбов, веревками спутав,

С мощной спины его сбросил, а сам по собственной воле

130 В путь устремился. С ним Гил пошел, его преданный спутник

Отрок прекрасный, стрелы несущий и лука хранитель.

После пришел и потомок Даная славного Навплий*.

Был ему отцом Клитоний, Навбола отпрыск.

Навбол рожден от Лерна героя, а Лерн, как мы знаем,

135 Прета был сын Навплиада. Данаева дочь Амимона

Навплия встарь еще родила Посидону владыке.

Навплий всех людей превзошел в мореплаванье смелом.

Далее Идмон пришел* последним из тех, кто жили

В Аргосе. Впрочем, участь свою ведал он по пернатым;

140 Шел тем не менее, боясь, что народ ему в славе откажет.

Сыном Абанта, по правде, он не был, его породил сам

Летоид, и стал он своим среди Эолидов.

Бог его обучил следить за птичьим полетом,

Дар прорицанья вложил и огненных знаков познанье.

145 А этолиянка Леда* отправила к ним Полидевка

С мощной десницей и Кастора, в конском искусного беге,

Нежно любимых, из Спарты. А там в Тиндареевом доме

Их породила она в единой муке рожденья:

Не отказала она, достойная, Зевсу на ложе.

150 И сыновья Афарея*, Линкей и Ид горделивый,

Из-под Арены пришли, на силу свою уповая

Оба. Линкей из них прославился зреньем отменным,

Если только правдива молва, что якобы муж сей

Даже в подземную мглу легко проникал своим взором.

155 С ними Периклимен Нелеид в дорогу пустился;

Старший из всех сыновей, сколько их у Нелея героя

В Пилосе было. Ему Посидон дал особую силу:

Все, о чем он бога молил, вступая в сраженье,

Сразу сбывалось сполна в неистовой воинской распре.

160 Также Кифей пришел* из Аркадии с Амфидамантом.

Жили они, два сына Алея, в земле Афиданта

И в Тегее. Анкей* пошел с ними спутником третьим.

Был он сыном Ликурга, их старшего брата. Послал тот

Сына, а сам опекать отца и город остался.

165 Сдерживать сына не стал он, пустив его с братьями вместе.

Шел Анкей одетым медвежьей мэнальскою шкурой,

Нес в руке с двумя остриями большую секиру,

Ей потрясая. Доспех получил он от деда Алея —

Этим Алей хотел при себе удерживать внука.

170 Прибыл и Авгий.* О нем говорили, что Гелия сыном

Был он. А властвовал он над людьми в Элиде, богатством

Гордый своим. Спешил он Колхиду увидеть, а с нею

Тоже и Колхов вождя, самого владыку Эета.

Гипересия дети пришли*, Амфион и Астерий,

175 Из Пеллены Ахейской; ее основал когда-то

Пеллес, отец их отца, на прибрежных холмах Эгиала.

Следом за ними пришел и Евфим* от утесов Тенара.

Посидону его, в состязаньях быстрейшего прочих,

Тития, силой могучего, дочь породила Европа.

180 Этот муж пробегал пучиной лазурного моря,

Не омочивши ног, лишь следы наверху оставляя;

Вихрем он несся вперед по влажным пучинным дорогам.

Прибыли также и двое других сыновей Посидона.

Первым Эргин, покинув* Милета славного город,

185 Вслед ему надменный Анкей, оставив твердыню

Геры, Имбросийской богини. Оба хвалились

Быть мореходами, также отличными слыли борцами.

Из Калидона* уйдя, не замедлил прибыть сын Ойнея,

Храбрый герой Мелеагр. С ним Лаокоонт заодно шел;

190 Лаокоонт Ойнею был брат, не единоутробный,

Был он служанкой рожден. Его-то, уже пожилого,

К отроку сыну приставил Ойней, чтоб того охранял он.

Так вошел Лаокоонт, как юноша, к прочим героям.

Сам же был Мелеагр таков, что никто из прибывших

195 Не превзошел бы его, не считая, конечно, Геракла,

Если бы год лишь один тот пробыл среди этолийцев.

Также и брат его* матери, в копьеметанье умевший

И в рукопашном бою противостать супостату,

Фестия сын Ификл пошел по общей дороге.

200 И с ним шел Палемоний, сын Лерна, из Олена града

Был он сыном Гефеста, а сыном Лерна лишь звался.

Как отец, был он хром, но никто не решился бы слабым

Или трусом его обозвать, сколь был он достоин

Прочих героев, к вящей славе Эсонова сына.

205 А из Фокиды явился* Ифит, сын Орнитиада

Навбола. Гостеприимцем тот был Ясону во время,

Как герой в Дельфы пришел вопросить о плаванье бога.

Там Ифит под кров и в дом свой принял Ясона.

Прибыли также и Зет* с Калаидом, два сына Борея.

210 Некогда их родила Орифия, дочь Эрехфея,

В Фракии дальней, холодной, куда Борей фракиец

В вихре ее умчал, из страны Кекропов похитив,

Где на Илисских брегах кружилась она в хороводе.

Деву принес он к горе Сарпедонской, святыне фракийцев,

215 И близ потоков реки Эригина сделал супругой,

Темною тучей окутав ее, словно брачным покровом.

Темные крылья у их сыновей по обеим лодыжкам.

Их колебля, несутся они — просто чудо увидеть!

А по крыльям сверху чешуйки блестят золотые.

220 Вниз с макушки голов по затылку и шее их кудри

Черные, длинные вьются, гонимы дыханием ветра.

Даже Акаст*, могучего Пелия сын, не пытался

В доме отца своего хотя бы немного помедлить.

С ним и Арг собрался, богини Афины помощник.

225 Не пожелали они отстать от общего дела.

Столько собралось мужей, соратников в деле Ясона.

Окрест живущие люди всем доблестным дали героям

Славное имя минийцев. Ведь большая часть из пришедших

И самых лучших гордились, что род их ведется от крови

230 Миниевых дочерей. А Ясонова мать Алкимеда

Минию внучкой слыла, рожденной от дщери Климены.

После того как слуги все приготовить успели,

Чем снаряжают корабль, уже готовый к отплытью,

Надобность если придет для кого пуститься по морю,

235 Прямо герои пошли* к кораблю через город туда, где

Расстилается мирный берег Пагас Магнесийских.

Их окружая, спешила толпа. Они в ней сверкали

Словно звезды меж туч, и каждый, в толпе озирая

Шедших в доспехах с оружием, так восклицал, размышляя:

240 «Зевс владыка! Что Пелий задумал? Куда же он столько

Мощных героев и сильных шлет из страны Пан ахейской?

Лютым огнем они тотчас спалят у Эета чертоги,

Если руна золотого он им добровольно не выдаст.

Неизбежен их путь, а труд да не будет бесцельным!»

245 Так здесь и там говорили повсюду. А женщины руки

Не уставали к небу вздымать, умоляя бессмертных,

Чтобы опасный закончился путь возвращеньем желанным.

И обращались одна к другой с причитанием слезным:

«Бедная ты, Алкимеда! Все же к тебе, хоть и поздно,

250 Горе пришло! Ты нерадостно жизни конец завершаешь!

Ах, как несчастен Эсон! Уж лучше было бы раньше

В саван ему завернуться и в недра земные спуститься.

О, если б темной волною и Фрикс, когда Гелла погибла,

Был поглощен, и баран! Ведь это чудовище злое

255 Даже и голос людской поимело, словно желая

Много страданья и горя в грядущем нести Алкимеде».

Так говорили они, провожая идущих героев.

Там же толпой собрались отовсюду служанки и слуги.

Мать в молчании к сыну припала. И в каждое сердце

260 Горе проникло. А с ними, пагубной старости пленник,

Горько плакал отец, на ложе плотно укрытый.

Сын же пытался смягчить их страданье и в горе утешить.

Слугам затем приказал он носить на корабль все оружье.

Молча они подчинились, взоры долу потупив.

265 Мать, руками сына обняв, на грудь его пала

И рыдала сильнее, чем малая девочка плачет,

С глазу на глаз обнимая в отчаянье няню седую:

Больше заступников нет других никого у бедняжки,

И она от мачехи злой поношения терпит —

270 Только что мачеха бранью жестокой ее разругала,

И теперь она в плаче свои изливает страданья.

Так рыдала теперь, в объятиях сына сжимая,

Мать Алкимеда. И вот что сказала, терзаясь печалью:

«О, погибнуть бы мне в тот день, когда я узнала,

275 Что правитель Пелий изрек свое грозное слово!

Я побудила забыть свою душу про горе и слезы.

Пусть бы меня схоронил своими руками

Сын дорогой! Лишь об этом одном я ныне мечтаю.

Все же иное давно далось мне с полным избытком.

280 Ныне же я, к кому зависть питали ахейские жены,

Словно служанка, останусь одна в опустелых палатах,

Жгучей тоской по тебе изнывая, в котором имела

Прежде я радость и честь, по тебе, для кого распустила

Некогда в первый раз и последний свой женственный пояс.

285 Ведь Илифия богиня мне в детях других отказала.

О, моя злая судьба! Как мне во сне не открылось,

Сколько страшных бед доставит нам Фриксово бегство».

Так в тоске она причитала, и с нею служанки

Плакали горько вокруг. Ясон же ласковой речью

290 Мать свою утешал и с речью такой обратился:

«Не умножай мне, мать дорогая, скорбного горя!

Это напрасно! Слезами никак ты беды не избегнешь,

Только к страданьям своим прибавишь ты новых терзаний.

Боги смертным в удел даруют так много несчастий!

295 В сердце горюя своем, дерзай их сносить терпеливо!

Вверься союзу с Афиной, так же поверь прорицаньям!

Ведомо нам, что Феб душою к нам расположен.

Даже помощь свою обещал нам в нашем походе.

Ты, спокойство храня, останься с служанками дома.

300 Да не будешь ты здесь вещающей бедствие птицей!

Вслед мне друзья и родные пойдут, а слуги за ними».

Молвил и быстро от дома пошел, вперед поспешая.

Как Аполлон, благовонный свой храм покидая, вступает

В Делос священный, или в Кларос, или же в Дельфы,

305 Или в просторы Ликийской земли над водами Ксанфа, —

Так он шел сквозь толпу. Кругом раздавалися крики

Тех, кто к нему обращался. Тут подошла Ифиада,

Дряхлая жрица самой Артемиды градодержавной:

Правую руку его удержала, но не успела

310 Слово желанное молвить, бегущие ей помешали.

Так и осталась она стоять в стороне, как бывает

Старым среди молодых. А Ясон шагал, удаляясь.

После того как покинул прекрасные улицы града,

Он Пагасийского брега достиг. Там друзья его ждали

315 Возле Арго корабля, и радостно все зашумели.

Перед ними он встал, а они напротив столпились.

Вдруг внезапно они Акаста заметили с Аргом,

Шедших из города, и изумление всех охватило,

Сколь поспешно сумели уйти против Пелия воли.

320 Черной шкурой быка, покрывающей волосом ноги,

Плечи окутал себе сын Арестора Арг. У Акаста

Плащ был красивый двойной, подарок сестры Пелопеи.

Их обоих отдельно Ясон расспросить воздержался.

А другим приказал на сходку поспешно собраться.

325 Здесь же на свернутых сели они парусах и на мачте,

Книзу пригнутой, один за другим соблюдая порядок.

Сын Эсона разумный повел к ним речи такие:

«Что кораблю надлежит приготовить для выхода в море,

Сделано в полной мере у нас накануне похода,

330 Значит, для этого нам не нужна никакая отсрочка.

Всем остается одно — ожидать попутного ветра.

Общий обратный путь предстоит, друзья, нам в Элладу.

Общие также дороги нас ждут в Эетово царство.

Вам ныне выбрать придется того среди вас, кто достоин

335 Стать наилучшим вождем, обо всем заботиться сможет,

Ссоры улаживать, мир заключать с побратимами станет».

Так он сказал. На Геракла отважного все поглядели.

Он в середине сидел; и все его криком единым

Выступить звали. Он, с места не двигаясь, руку

340 Сильную кверху простер и голосом зычным воскликнул:

«Пусть никто не воздаст мне чести такой! Не приму я!

Даже любого сдержу, кто сможет на это решиться.

Тот, кто собрал нас сюда, пусть теперь поведет нас!»

Так он гордо сказал. И все хвалили Геракла.

345 С места встал отважный Ясон и, радуясь втайне,

Слово желанное молвил, друзей призывая к молчанью:

«Если вы мне доверяете честь взять ваши заботы,

То, как и прежде, теперь не будем медлить с отплытьем.

А сейчас, умилостив жертвами Феба, давайте

350 Пир немедля устроим. Но пока не прибудут

Слуги, хлеба хранители (им надлежало из стада

Лучших быков отобрать и гнать к нам скорее),

В море нам надо корабль спустить, а боевые доспехи

Внутрь сложить и по жребью вложить в уключины весла.

355 Также прибрежный алтарь Аполлону Эмбасию надо

Здесь нам воздвигнуть: он мне дал свое обещанье

Руководить и пути указать незнакомого моря,

Если жертвы ему принесу, с царем состязаясь».

Молвил и первым за дело взялся. Другие же встали

360 И, повинуясь, один за другим сложили одежду

На прибрежном камне, где море их не касалось,

Только зимою его затопляла пена морская.

Прежде всего, как Арг приказал, опоясали судно

Скрученным крепко канатом; туго его натянули

365 С той и другой стороны, чтобы лучше держались болтами

Брусья и стойко могли противиться плещущим волнам.

Брусья вкопали потом в ширину, сколько место давало,

И насколько нос корабля, руками влекомый,

Должен был вниз без преград легко продвигаться к заливу.

370 Здесь, чем дальше, тем глубже вскопали землю для киля.

Там, где корабль стоял, бруски настелили проворно,

Их перед тем хорошо обтесав. Арго наклонили

Так над брусками, чтоб он, по ним скользя, ниспускался.

Весла с обеих сторон корабля, приподнявши на локоть,

375 На уключины крепко приладили. Встав по порядку,

По бокам корабля, налегли руками и грудью.

Тифий на корабль взошел, чтоб друзья молодые

Судно вниз подтолкнули, его приказаниям внемля.

Вот он громко вскричал, поспешно они устремились.

380 Сразу все налегли и с криком в напоре столкнули

С места Арго. Ногами крепко уставившись в землю,

Шаг за шагом они, напрягаясь, вперед продвигались.

Им повинуясь, Арго Пелионский быстрей и быстрее

Тронулся вниз. По бокам герои со смехом бежали.

385 Прочные брусья под килем тяжелым громко стонали —

Так он давил. Постепенно вкруг них под нажимом тяжелым

Темный дым заклубился. Корабль касается моря —

Но они, опасаясь, что слишком далеко уйдет он,

Снова его назад оттянули. В уключины весла

390 Быстро вложили, подняли мачту и к ней прикрепили

Ладный парус. Для себя положили припасы.

После того как это все предусмотрено было,

Весла по жребью сперва разделили они меж собою,

По два назначив гребца на скамью к уключине каждой.

395 Среднее место досталось* Гераклу, всех прочих минуя,

С ним — Анкею, живущему в городе славном Тегее.

Им лишь двоим посредине скамья без жребья досталась.

Тифию руль прочно сбитого судна решили доверить.

Камни затем, возле моря собрав, воедино стащили,

400 Грудой сложив, алтарь хранителю общему, Фебу

Соорудили, прозваньем Эмбасию, Береголюбцу.

Ветви оливы сухой поверх алтаря возложили.

А между тем* двух быков уж пригнали из стада

Волопасы Ясона, приказу его повинуясь.

405 Те меж героев, кто был помоложе, волов потащили

К алтарю, другие держали сосуды с водою

И с ячменем для жертв наготове. Ясон, не замедлив,

Начал молиться, воззвав* к Аполлону, отчему богу:

«Внемли, владыка! Недаром в Пагасах и в граде Эсона

410 Ты обитаешь, отцу соименном. В Дельфах недавно

Ты обещал мне, когда я спросил, удачен ли будет

Путь мой, стать нам вождем: не ты ли виновник похода?

В добром здравии нас и Арго вперед поведи же

Ты туда и обратно в родную Элладу. А после

415 Сколько нас домой возвратится, столько и будет

Новых быков тебе в дивную жертву. Дары обещаю

Я для тебя принести несметные в Делос и в Дельфы.

Ныне приди, Дальновержец, и здесь прими нашу жертву!

Мы ее приносим за спуск корабля в благодарность.

420 Дай мне, владыка, удачно поднять причалы в час добрый

По твоему разуменью! Пусть ветер подует попутный!

С ним легко поплывем мы вперед по спокойному морю».

Молвил и вместе с молитвой ячмень заветный подбросил.

425 Двое героев — Геракл с могучим Анкеем — к закланью

Двух быков подвели. Геракл с размаха дубиной

В лоб поразил одного. Тот, рухнув, в землю воткнулся.

Медной секирой ударил Анкей по шее громадной, —

Рядом с первым упал другой с перерубленной щеей.

430 Быстро товарищи их закололи, шкуры содрали,

Мясо на части разъяли, священные бедра сложили.

Вместе все собрав, покрыли распластанным жиром.

Дров наколов, стали жечь. А Ясон совершал возлиянье

Чистым вином. Ликовал Идмон, как пламя увидел.

435 Искрами сыпля, оно от жертв к небесам поднималось.

Благовещающий дым взвивался в багровом сиянье.

Тотчас Идмон не таясь изрек Летоидову волю:

«Вам суждено от богов и дано обратно вернуться

Вместе с руном. Беспредельным будет грядущее бремя;

440 Там, как и здесь, суждено идущим нам испытанья.

Мне же горькою долей придется велением бога

Где-то вдали умереть в пределах земли Азиатской.

Были известны мне беды мои уже раньше по птицам.

Участь моя такова! Я отчизну оставил затем, чтоб

445 Можно мне было вступить на корабль и прославиться дома».

Так говорил он. Пророчеству вняв, веселились герои:

Рады все были домой возвратиться. Лишь Идмона участь

Скорбь вызывала. Уж солнце устойчивый день миновало,

Светлые пашни вновь покрылись тенью утесов,

450 Сумрак вечерний спешил сменить уходящее солнце.

Той порой они все, насыпав на бреге песчаном

Густо листву, возлегли по порядку близ моря седого.

Яства пред ними обильные с чудным вином появились,

Кравчие черпали щедро вино и кружки носили.

455 Пили они, и шумно вразброд меж собою болтали.

Юность ведет себя так, когда на пирах выпивает.

Радостно все веселятся, и нет своеволию места.

Лишь один Эсонид, свое волненье скрывая,

Полный тревоги лежал, печальному мужу подобно.

460 Это подметив, Ид упрекнул его голосом зычным:

«Друг Эсонид! Что за думу в душе обращаешь?

Нам поведай о ней! Неужели тебя подавляет

Страх, подступая? Страх пугает только трусливых.

Пусть он узнает копье мое буйное! Им я в сраженьях

465 Славу других на себя принимаю. Мне и не нужно,

Чтобы Зевес осенял мне копье губительной дланью.

Труд твой не завершен*, коль Ид идет за тобою,

Будь хоть противником бог. Таким меня из Арены

Ты с собою берешь борцом себе на подмогу».

470 Кончил. Руками обеими кубок держа пред собою,

Начал пить, не смешавши вино. Вином оросились

Губы и щеки в темном пушке. Кругом зашумели

Разом все. Поднялся Идмон и в лицо ему молвил:

«О безумец! До срока беду ты себе замышляешь.

475 Крепкое, видно, вино на беду тебе дерзкое сердце

Раздувает в груди, презирать богов побуждая?

Есть еще речи другие, благие, которыми можно

Друга взбодрить, а ты сказал нечестивое слово.

Есть преданье о тех, кто прежде с богами тягался:

480 Алоады то были, а с ними тебе не равняться

Мужеством. Их обоих смирили быстрые стрелы

Сына Лето, хоть и были оба они всемогущи».

Молвил. Ид Афареид в ответ заливается смехом

И, ему подмигнув, отвечает дерзостной речью:

485 «Ну-ка скорей возвести и мне своим прорицаньям

Гибель, подобную той от богов, что отец твой устроил

Алоадам, но помни сказать, избегнешь ли здравым

Рук моих, если тебя уличат в пророчестве лживом!»

В гневе кричал он. И ссора меж ними уже закипела,

490 Но товарищи окриком громким обоих смирили.

Не дал им воли Ясон. Меж тем Орфей взял рукою

Левой кифару свою и начал готовиться к песне.

Пел он о том*, как некогда суша, небо и море,

Между собой единую форму являя на диво,

495 В пагубной распре затем двинулись врозь друг от друга.

И как в эфире всегда постоянное место имеют

Звезды, и как пути луны неизменны и солнца.

Как были созданы горы и с шумом текущие реки

С нимфами вместе самими, и все живое родилось.

500 Пел он о том, как сначала Офйон и с ним Евринома

Океанида над снежным Олимпом владыками были,

И как под натиском силы Офион Кроносу сдался

С Реей, супругой его, и в волнах они оба исчезли.

Пел, как Кронос и Рея средь блаженных Титанов царили,

505 Зевс пока маленьким был, пока, разумея по-детски,

Жил в пещере Диктейской; киклопы, земли порожденье,

Не собирались еще укреплять его силу перуном,

Громом и молнией, Зевсу принесшими грозную славу.

Кончил Орфей, и форминга дивноголосая смолкла.

510 Смолк и он, но сидели они, головами поникнув.

Слух еще у всех был охвачен чарами звуков.

Песня пропетая всех осенила таким наслажденьем.

Встали недолго спустя. Развели возлиянье для Зевса,

Чтобы им залить алтарный огонь, как ведется.

515 И улеглись и сну предались в ожиданье рассвета.

А когда, засверкав очами ясными, Эос

Взором окинула Пелиона крутые вершины.

И по брегам зашумело ветром гонимое море,

Первым Тифис поднялся. Товарищей он будить начал:

520 Им предстояло вступить на Арго и налаживать весла.

Тут загудел Пелионский Арго и залив Пагасийский —

Время пришло кораблю в далекий путь направляться.

В киля среднюю часть Афина сама поместила

Доску чудесную ту, что взяла из додонского дуба.

525 Друг за другом взойдя, на палубу встали герои,

Как им раньше жребий велел грести по порядку.

Каждый из них к своему веслу уселся спокойно.

На середине Анкей и могучая сила Геракла

Сели. А возле Геракла дубина лежала, и гнулось

530 Днище Арго под ногами его. Вот убрали канаты,

Вот вино возливать стали чистое в море. Ясон же

Со слезами очи отвел от родимой отчизны.

Все остальные, подобно тем, кто ведет хороводы,

Славя Феба в Дельфах ли, в Делосе ль, близ ли Йемена*,

535 И под формингу, вокруг алтаря в едином круженье

В такт ногами проворными землю стремительно топчут, —

Так и они под кифару Орфея веслами били

Моря воду тугую. Кругом же волны плескались

Пеной, а здесь и там бежали темные струи,

540 Страшно кипя и бушуя. Под силой мужей многомощных

Несся корабль, и под солнечным светом сверкали, как пламя,

Снасти его, а за ним непрерывно белели дорожки,

Словно заметная глазу тропинка на поле зеленом.

В день тот все боги смотрели вниз с широкого неба

545 И на чудный корабль, и на сонм мужей боговидных,

Тех героев, что плыли тогда. А на горных вершинах

Нимфы Пелейские в страхе* виду тому изумлялись,

Глядя как на творенье Афины великой Итонской,

Так на героев самих, сотрясающих весла руками.

550 Даже Хирон, сын Филиры, вблизи волны седовласой

Стопы мочил, рукою могучей привет посылая

Путникам, их провожая и много желая вернуться.

С ним и супруга стояла, в руках поднимая Ахилла,

Сына Пелея, чтобы мог отца увидеть младенец.

555 Лишь когда обогнули герои берег залива

С помощью мудрого знанья Тифиса, смелого сына

Гагния, это ведь он двумя руками искусно

Гладким кормилом владел, держа его твердо и ровно, —

Сразу высокую мачту в гнездо они вставили прямо

560 И укрепили канатами, с двух сторон натянув их,

Парус с нее спустили и на верхушке связали.

Звонкий ветер на парус напал. Они же канаты

Прочно со всех сторон закрепили за гладкие скобы

И спокойно неслись вкруг Тисейского длинного мыса*.

565 Начал петь для них* под формингу стройную песню

Сын Эагра про судов заступницу в море,

Достославную родом своим Артемиду. Она ведь,

Скалы морские храня, бережет и землю Иолка.

Меж тем рыбы* морские, из подводных глубин поспешая,

570 Прыгали, малые и большие, по влажной дороге,

Словно за пастырем сельским несметные овцы и козы

Следом плетутся во хлев, вдоволь насытясь травою,

Он же идет впереди, играя на звонкой свирели

Чудную песню пастушью, — вот так проплывали и рыбы.

575 Ветер попутный Арго уносил все дальше и дальше.

Скоро вместе с утром Пеласгов край плодородный

Скрылся. Герои прошли уже Пелионские скалы,

Двигаясь вдаль непрестанно. Исчез и мыс Сепиадский*.

Вот показался приморский Скиаф. Вдали стали видны

580 Город Пиресии и на тихом Магнесии бреге

Виден стал и Долопский курган. К нему-то под вечер,

Одолевая ветер противный*, пристали герои.

Тут во славу Долопа они среди мрака ночного

В жертву овец принесли волне бушевавшего моря.

585 Отдых здесь длился два дня, а на третий корабль отпустили

Снова в дорогу отплыть, растянув по возможности парус.

Берег тот и теперь «Арго Отпустивший» зовется.

Дальше оттуда, поплыв, миновали они Мелибею,

Видя берег приморский крутой и ветру открытый*.

590 На заре же совсем вблизи увидали Гомолу,

Плотно к морю прильнувшую. Быстро ее миновали.

Долго не медлили и сквозь потоки реки Амира

На Арго пронеслись. А там Евримены и скалы

Морем омытые Оссы с Олимпом узрели. Потом же

595 Склоны Пеллены и мыс Канастрейский они обогнули

Ночью, гонимые ветра дыханьем все дальше и дальше.

Утром явились пред ними* Афона Фракийского выси.

Вздыбилась та, что Лемнос вершиной своей затеняет.

Столько меж ними лежало пути, сколько лодке груженой

600 Можно пройти до полудни. Вершина горы уж темнела

Весь этот день. Даже в сумерках дул на пользу им ветер

Сильный, попутный, и был у них парус до края натянут.

С первыми солнца лучами ветер утих постепенно.

К острову Синтеиде герои на веслах приплыли.

605 В те времена там был весь народ преступлением женщин

Жестокосердным взволнован. За год до прибытья героев

Жен законных своих мужья их с презреньем отвергли —

Жаркой любовью открыто они воспылали к рабыням,

К тем, что сумели добыть, разорив лежащую против

610 Землю фракийцев. Страшная ярость богини Киприды

Их посетила за то, что ей в дарах отказали

Жены несчастные, неукротимые в ревности злобной:

Ибо не только они мужей и наложниц убили —

Всех мужчин истребили, чтоб в будущем кары избегнуть.

615 Лишь одна изо всех дорогого отца пощадила

Гипсипила — Фоанта, народом он Лемноса правил.

В полом ларце она его в море спустила носиться,

На спасенье надеясь. Его же спасли* у Энойи

(Прежде так звали нынешний остров Сикин) рыболовы

620 (Остров Сикином назвали потом по сыну Фоанта;

Нимфа Энойя его родила здесь, назвавши Сикином).

Женам на Лемносе легче казалось править стадами,

Хлебоносные пашни пахать и доспехи и бронзу

На себя надевать, чем трудами Афины заняться, —

625 Раньше всегда их работа была такова. Зачастую

Ныне, однако, взирали они на широкое море

В ужасе смутном, страшась набегов жестоких фракийцев.

Вот почему и теперь, увидав, как на веслах подходит

К острову быстро Арго, поспешно они за ворота

630 Вышли на берег Мирины, надев боевые доспехи,

На кровожадных вакханок* похожи. Все говорили,

Будто фракийцы идут. А с ними сама Гипсипила,

Дочь Фоанта, доспехи отцовы скорее надела.

Всех охватило отчаянье, молча в страхе метались.

635 Между тем вестником быстрым вперед герои послали

Эфалида*, который этот удел себе выбрал:

Скипетр дивный ему Гермеса, отца его, дали.

Сыну бог подарил навек нетленную память:

Ведь и ныне еще, хоть он отошел к Ахеронту,

640 Не коснулось души, волнуемой в вихрях, забвенье,

Но живет та душа, постоянно место меняя,

То пополняя сонм подземных, то к свету являясь

Солнца, чтоб жить средь живых... Зачем, однако, я начал

Об Эфалиде преданья рассказывать вам столь подробно?

645 Просьбой сумел он тогда Гипсипилу смягчить, убедивши

Дать пришельцам на ночь приют. Уже ведь с рассвета*

Не опускали причалов они под дыханьем Борея.

В город обратно пошли лемносские женщины быстро —

Так повелела им Гипсипила, владычица града.

650 Лишь собрались они все, она обратилась к ним с речью:

«Надо, конечно, подруги, вручить дары этим людям,

Всем их снабдить, что с собою возить корабельщикам нужно, —

Пищей и вкусным вином. Но пусть вне стен остаются

И не узнают случайно, с нами общаясь, о правде.

655 Ведь худая молва далеко разбегается в людях.

Мы же свершили недоброе дело. Совсем неподобно

Будет теперь им узнать, если что-то где-то услышат.

Мой совет вам таков, и им наполните души.

Если какая из вас подскажет решение лучше,

660 Пусть говорит. Я вас для этого и созывала».

Молвила так и воссела на каменном троне отцовском.

Тут поднялась Поликсо, дорогая с младенчества няня.

Старость согнула ее; но она, опираясь на посох

И ковыляя хромыми ногами, рвалась к разговору.

665 Возле нее сидели четыре старые девы,

Все непорочны, на лица их падали пряди седые.

Встала она средь собранья и шею с трудом распрямила

Над согбенной спиной и слово такое сказала:

«Как Гипсипиле угодно, давайте дары им отправим:

670 Лучше, если с тем чужеземцы от нас удалятся,

Что, однако, скажете вы о будущей нашей

Жизни, если нагрянут фракийцы или другие

К нам неприятели? Так у людей нередко бывает!

Разве не так ли сейчас появилось полчище это?

675 Если же кто из блаженных отклонит такую опасность,

Множество бед, пострашнее войны, у вас остается.

После того как старухи умрут одна за другою,

Вы, кто моложе, бездетными в тяжкую старость войдете.

Как станете жить, злополучные! Иль на обильных

680 Пашнях сами волы, ярмо на себя надевая,

Вам тащить целиной будут плуг, врезающий землю,

А когда кончится срок, соберут вам созревшее жито?

Я же сама, если Керы еще дрожат предо мною,

В предстоящем году, уже верно, в земле упокоюсь,

685 Долю свою погребальную взяв, как положено людям,

Прежде, чем беду, что вас караулит, увижу.

Всех молодых призываю над этим очень подумать!

Ныне у наших ног появилась случайно защита,

Стоит только вручить дома и имущество наше

690 Все чужеземцам и дать им чудесным городом править».

Молвила так. И площадь наполнилась шумом. По нраву

Им пришлась эта речь. И вновь поднялась Гипсипила

И, прерывая других, такое промолвила слово:

«Если нравится всем Поликсо такое желанье,

695 Я смогу к кораблю и вестницу сразу отправить».

Молвила и обратилась к служанке, рядом стоящей:

«Ну-ка ступай, Ифиноя, найди того человека,

Кто возглавляет этот поход, передай ему просьбу

В город прийти и узнать отрадную волю народа.

700 Также и прочих людей позови, коль они пожелают,

Смело в нашу страну и в город войти благосклонно».

Кончила и, распустив собранье, домой возвратилась.

А Ифиноя тотчас к минийцам быстро помчалась.

Там ее спрашивать стали, какая нужда привела к ним.

705 Им Ифиноя в ответ такие слова говорила:

«Дочь Фоанта послала меня, Гипсипила, с наказом

Вызвать того, кто у вас вождем похода зовется,

Чтобы ему передать отрадную волю народа.

Также позвать остальных, если всем вам будет угодно

710 Смело вступить в нашу землю и, благомысля, в наш город».

Так говорила, и речь ко времени всем была в радость.

О Гипсипиле решили, что после смерти Фоанта

Дочь, любимая им, отныне правит страною.

Все торопили Ясона пойти, и сами спешили.

715 Он же, накинув на плечи дар Итониды богини,

Плащ застегнул пурпурный, двойной, который вручила

Дева Паллада ему, когда поспешила наладить

Для Арго подпоры впервые и мерить учила

Для скамеек гребцам промежуток потребный правилом.

720 Легче было б тебе узреть восходящее солнце

Чем упорно смотреть на багрянец плаща Эсонида.

Вся середина его сияла алою тканью,

А края целиком пурпурными были, и там же

Вытканы были искусно чудесной чредою картины.

725 Были средь них киклопы за вечным сидящие делом:

Зевсу владыке ковали перун. Он, ярко сиявший,

Был почти завершен, одного лишь луча не хватало.

Вот его молотами железными быстро ковали.

Было там двое сынов* Антиопы, дщери Асопа,

730 Зет с Амфионом. Вдали еще без башни виднелись

Фивы. Братья уже основу для крепости клали.

Зет на плечи взвалил вершину крутого утеса,

Мужу подобен он был, который тяжко трудился.

Шел за ним Амфион с золотою звонкою лирой.

735 Глыба вдвое крупней катилась вслед его песне.

Дальше Киприда была*, распустившая пышные кудри,

Крепко Ареса державшая легкий щит. С плеч и до локтя

Левая лямка хитона спустилася, грудь обнажая.

Образ ее, казалось, был ясно виден напротив,

740 В медно блестящем щите отражаясь точно таким же.

Было там пастбище тучное для коров, за которых

Телебои с сынами* Гелектриона сражались.

Те — защищая себя, а тафийцы, разбойники эти, —

Грабить стремясь. И кровью луг увлажнялся росистый.

745 Многие все же немногих они пастухов победили.

Было выткано также* двух колесниц состязанье.

Первой из них управлял Пелоп, потрясая вожжами,

Гипподамия рядом была как боец колесничный;

Сзади вдогонку мчался Миртил, коней погоняя,

750 С ним Эномай, простерший копье, и уже он валился,

Бедный, не зная, что хрупкая ось надломилась в ступице,

Прежде чем он устремился пронзить Пелопову спину.

Выткан был Феб Аполлон, но не взрослый, а юноша сильный;

Стрелы метал он свои* в ухватившего мать его дерзко

755 За покрывало ее могучего Тития, сына

Славной Элары, которого Гея взяла и вскормила.

Выткан был Фрикс* миниец, словно он вправду

Слушал барана, который с ним будто бы вел разговоры;

Глядя на них, ты бы мог замолчать и в душе ошибиться,

760 Воображая, что можешь услышать разумные речи, —

С этой надеждой ты стал бы долго смотреть неотрывно.

Вот подарок какой Итонида вручила Ясону.

В правую руку он взял копье дальнобойное. Это

Дар Аталанты ему, когда он гостил на Мэнале.

765 Встреча столь радушной была*, потому что охотница-дева

Тоже с ним мечтала отплыть. Он и сам был согласен,

Но удержал Аталанту, боясь любовных раздоров.

К городу в путь он пошел, звезде блестящей подобный,

Той, на восход которой над домом юные жены

770 В новых жилищах своих взаперти с тоскою взирают;

Очи чарует она, сквозь темное небо сверкая

Чудно. Рада звезде и дева, тоскуя по другу,

Если он пребывает вдали средь людей чужеземных,

А ее, как невесту, держат родители дома.

775 Этой звезде подобен, герой шагал по тропинке.

А когда вступили они в ворота и в город,

Женщины местные, сзади толпясь, зашумели с восторгом,

Радуясь гостю. А он, потупив скромные очи,

Дальше шел неуклонно, пока не достиг Гипсипилы

780 Дома блестящего. Он появился, и девушки двери

Сразу пред ним распахнули, двойные, имевшие створы,

Укрепленные ловко. А Ифиноя поспешно

В дивный портик его провела и на стул усадила

Перед своей госпожой. Она же, очи потупив,

785 Хоть и смутилась немало и щеки румянцем зарделись,

Все же приветную речь с улыбкой к нему обратила:

«Гость мой! Зачем за стеной городской вы ждете так долго?

В городе нашем мужчины теперь не живут, как бывало.

Но, поселясь на Фракийской земле, они нас позабыли

790 И поля хлебородные пашут. Про наше несчастье

Я расскажу откровенно*, и все вы узнаете сами.

В пору, когда Фоант, мой родитель, страной этой правил,

Люди, Лемнос покинув, фракийцев, напротив живущих,

Начали грабить с своих кораблей, и с богатой добычей

795 Дев фракийских сюда привезли. И в этом явился

Пагубный гнев богини Киприды. Она им вложила

Страшное душ помраченье, людей губящее сильных.

Жен законных своих вдруг стали они ненавидеть,

Начали гнать из жилищ, пребывая во власти безумья.

800 С теми ложе делили, кого добывали оружьем.

Дерзкие! Долго уже терпели мы это, в надежде,

Хоть и поздно, былое воротится к ним разуменье.

Тут, как всегда упреждая, второе несчастье возникло:

В доме были унижены дети законные, вместо

805 Них процветало чужое отродье тех пленниц внебрачных.

Так-то наши девы и наши матери-вдовы

Скорбно бродили по городу, пренебреженные всеми.

Ни отец свою дочь не спешил защитить, хоть и видел,

Что на глазах его девочку била мачеха злая,

810 Ни сыновья, как бывало, от матери не отражали

Горькой обиды, и участь сестры не тревожила братьев.

Всюду всех волновали лишь пленные девы —

Дома ли иль на пирах, в хороводах иль на собранье.

Так вот и шло, пока бог не вложил в нас безмерную смелость,

815 В город назад не впускать ушедших к фракийцам с набегом,

Чтоб они в разум вошли иль, пленниц забравши, уплыли.

Вот и уплыли они, забрав сыновей малолетних,

Сколько их было на Лемносе, и обитают поныне

В снежных фракийских полях. Потому-то и увидали

820 Здесь вы женщин одних. И если бы вы пожелали

Здесь остаться, и ты захотел, то смог получить бы

Власть Фоанта, отца моего. И я полагаю,

Что не осудишь ты нашу страну, ведь она плодородней

Всех иных островов, что в Эгейском рассеяны море.

825 Ты, придя к кораблю, друзьям передай мои речи

И за стенами города дольше не оставайся».

Так говорила, скрывая историю мужеубийства,

Как случилось оно. Ясон же к ней обратился:

«Гипсипила! Большая отрада нам встретить такую

830 Помощь твою. Мы в ней имеем великую нужду.

Тотчас обратно я в город вернусь, тогда по порядку

Речи твои передам моим спутникам. Власть же и остров

Пусть у тебя остаются. Я вправе себя не считаю

Их принимать. Лихие дела меня подгоняют».

835 Молвил, подал ей правую руку. Нимало не медля,

В путь он обратный пошел, а вокруг вереницей со смехом

Девушки с разных сторон кружились, пока за ворота

Он не вышел. Потом в повозках крепкоколесных

Много подарков они привезли им к морскому прибрежью.

840 Он же друзьям рассказал про речь Гипсипилы, про то, что

В город его пригласила, чтоб в нем остаться надолго.

Тут Киприда сама в них любовную страсть пробудила

Ради Гефеста премудрого, чтобы и дальше мужами

Мог заселяться богом любимый нетронутый Лемнос.

845 Сам Эсонид направился в царственный дом Гипсипилы.

Все остальные пошли, куда кого случай направил,

Кроме Геракла. Он сам по своей доброй воле остался

При корабле, и немногие с ним от друзей отделились.

Возликовал город весь, душистым наполнившись дымом.

850 Радость несли хороводы, пиры пировали повсюду.

Больше других бессмертных в песнях они величали

И ароматами славили сына Геры с Кипридой.

День ото дня все длилась и длилась отсрочка отплытья.

Там пребывая, они бы еще помедлили долго,

855 Если б Геракл, поодаль* от женщин собрав всех героев,

Их не стал порицать и бранить крутыми словами:

«О безумцы! Иль соплеменников кровь из отчизны

Вас отвращает? Иль, в браках нуждаясь, оттуда пришли вы?

Или, землячек отвергнув, сейчас вам стало угодно

860 Здесь обитать, взрезая лемносские тучные пашни?

Мы бесславим себя, с чужеземками долго общаясь,

И никакой нам бог не даст руно за молитву.

Разойдемся-ка к нашим делам! А Ясона оставим

Целые дни пребывать с Гипсипилой на ложе, пока он

865 Лемнос детьми не наполнит, и этим себя воспрославит».

Так он друзей поносил. Никто не дерзнул за упреки

Взгляд на него обратить иль прервать его речью своею.

Но, разойдясь, поспешно готовиться стали к уходу.

Женщины тотчас сбежались, лишь только об этом узнали.

870 Словно пчелы жужжат, летая вкруг лилий прекрасных,

Улей покинув в горах, и вокруг росистый и светлый

Луг улыбается им, а они одна за другою,

Сладкий сок собирая повсюду, гудят непрестанно —

Так эти женщины с криком печальным мужчин окружали,

875 И кто рукой, кто словами привет своему посылали

И умоляли бессмертных богов о счастливом возврате.

А Гипсипила твердила, сжимая Ясоновы руки,

Горькие слезы из глаз источая в тоске по разлуке:

«Что ж, отправляйся, пусть боги помогут тебе и дружине

880 Вместе с руном золотым к царю воротиться удачно,

Если ты так пожелаешь и так тебе будет угодно.

Остров же этот и скипетр отца моего остаются,

Если ты на обратном пути пожелаешь вернуться.

Кроме своих, соберешь ты людей легко и без счета

885 Из других городов. Но, увы, такое желанье

Будет чуждо тебе, и сама я предчувствую это.

Помни, однако, вдали находясь, и когда возвратишься,

О Гипсипиле. Оставь мне зарок, что смогу я исполнить

С радостью, ежели боги мне дитя обещают».

890 Сын Эсона, придя в восхищенье, так ей ответил:

«Пусть, Гипсипила, все будет так, как угодно бессмертным!

Ты же, прошу, обо мне сохрани хорошую память!

Знай, что мне достаточно будет, коль Пелий позволит*,

Жить в отчизне моей, лишь бы боги труды с меня сняли.

895 Если же не суждено мне обратно в Элладу вернуться,

В море далеко уплывшему, будь мне матерью сына.

Вышли его возмужавшим в наш Иолк Пеласгийский

Горе утешить отцу моему и матери милой,

Если застанет живыми их он. Без хозяина дома

900 Пусть им окажет почет, чтоб они ни в чем не нуждались».

Молвил и первым взошел на корабль, за ним остальные

Вслед вступили пловцы и руками схватились за весла,

Все по порядку рассевшись. Арг отвязал все канаты

Из-под скалы, омываемой морем. И тотчас герои

905 По морской воде ударили в длинные весла.

Вечер настал. И пристали они по совету Орфея

К острову Атлантиды* Электры, затем, чтоб уведать

В посвящениях полных обряды подобных таинств,

Знанье которых поможет им плыть по холодному морю.

910 Больше об этом я ничего не скажу. Пусть же остров

Здравствует равно с живущими там богами.

Коим свершаются таинства, — петь же о них не дано нам!

Темного моря пучину* они проходили на веслах,

Слева Фракию видя. С другой стороны перед ними

915 Остров Имброс напротив виднелся. Когда же склонилось

Солнце к закату, прямо предстал Херсонес перед ними.

Там навстречу подул им Нот и, поставив по ветру

Парус, вплыли в глубокие Афамантийские воды.

Утром большое море уже позади оставалось.

920 За ночь они обошли* весь берег Ретейский и справа

Землю Иды имели. Страну Дар дана покинув,

Дальше они Абидос миновали, за ним же Перкоту.

После нее Абарниды песчаный берег остался.

Мимо священной Питийи они проплывали под вечер.

925 Ночью в водовороте корабль с бока на бок кренился,

Все же они миновали бурлящую хлябь Геллеспонта.

Некий остров скалистый* лежит далеко в Пропонтиде,

Против Фригийской страны с ее плодородною нивой.

Остров к морю имеет наклон, переход же на сушу

930 Столь покат и залит водой, что доступен плывущим:

С той и другой стороны берега* кораблям безопасны.

К ним подходит река Эсип и гора нависает.

Гору «Медвежьей» зовут у жителей местных и диких.

Землеродными их прозвали* на диво соседям.

935 Целых шесть у каждого рук простираются мощных:

Две растут из сильных плечей, а другие четыре

Ниже тех к могучим бокам прилажены крепко.

По берегам перехода и дальше там жили в долине

Долионы. Правителем их сын был Энеев,

940 Кизик, его родила дочь владыки Евсера Энита.

Лютые столь землеродные их не грабили вовсе.

Был им защитой бог Посидон, морей повелитель,

Ибо свой род долионы вели от него изначально.

Вот сюда и примчался Арго, фракийским гонимый

945 Ветром. Охотно его приняла* Прекрасная Гавань.

Тут же взяли они небольшой от якоря камень,

Тифис им указал родник, где его положили, —

Артакийский родник. Затем другой, тяжелее,

Взяли и после того, вещанию вняв Дальновержца,

950 Близ Нелеиды его возложили, как велено было,

Ионийцы, опора Ясона, Афине великой.

Все долионы толпой приветливо вышли навстречу.

С ними сам Кизик пришел узнать про поход и про род их.

Выслушав их ответ, долионы довольны остались

955 И убедили гостей на веслах продвинуться в гавань,

К городу ближе, и там корабельные бросить причалы.

Так они сразу алтарь Аполлону Экбасию* богу

На берегу возвели и справили должную жертву.

Царь им вкусного дал вина, в котором нуждались,

960 Дал и овец. Ему было вещанье: как только прибудет

Славных героев чудесный отряд, принять их немедля

Кротко и по добру и отнюдь не затеивать схватку.

А у царя, подобно Ясону, щеки покрыты

Были первым пушком, еще не знал он отцовства.

965 Но жила в его доме, не ведая муки рожденья,

Клита, супруга прекрасноволосая*, дочерь Меропа.

Этот Мероп Перкотою правил, и Кизик недавно

В дом свой ее перевез от отца за богатое вено.

Но теперь, оставив чертог и ложе супруги,

970 Царь пировал с гостями, отбросив от сердца тревогу.

Шла оживленно беседа. Вопросы сменяли вопросы.

Он вопрошал про Пелия и о цели похода.

А мореходам хотелось услышать о ближних селеньях

И про весь залив Пропонтиды широкой. Но Кизик

975 Мало знал о далеком, как им того ни хотелось.

Утром с зарею они поднялись на Диндим высокий,

Чтобы увидеть морские пути. А другие в то время

С прежнего места корабль провели в «Просторную Гавань».

Путь, где прошел Арго, «Дорогой Ясона» зовется.

980 Тут землеродных толпа, нагрянув по горной дороге,

Загородила устье «Просторной» с моря камнями

Столь несметными, словно ловушку поставили зверю.

К счастью, при корабле с молодыми Геракл оставался.

Тотчас упругий лук против них натянул он и многих

985 На земле раскидал. Тогда они бросились сами,

Пористых скал отрывая куски, метать их в Геракла.

Некогда этих ужасных чудовищ богиня вскормила

Гера, супруга великого Зевса, отпором Гераклу.

Тут подоспели на помощь ему остальные герои.

990 И, не дойдя до вершины горы, принялись за расправу,

На землеродных дружно ударив во имя Ареса.

Стрелы и копья метали они в бегущих навстречу

В буйном порыве, пока не смогли уложить их на землю.

Словно, только срубив топорами деревья большие,

995 Их лесорубы рядами кладут вблизи от приморья,

Чтобы, намокнув, могли они прочно выдержать скрепы,

Так у теснины седого залива лежали рядами

Трупы убитых. Одни — погрузясь в соленую воду

Грудью и головой, а всем телом лежать оставшись на суше;

1000 На песок прибрежный другие легли головами,

Так что ноги у них омывались морскими волнами.

Рыбам и птицам в добычу остались те и другие.

А герои, когда свой подвиг бесстрашно свершили,

Сразу канаты Арго отвязали и с ветром попутным

1005 Быстро вперед понеслись по волнам соленого моря.

Под парусами корабль бежал весь день, но с приходом

Ночи ветра порыв изменился, и встречною бурей

Их назад отнесло. Так приплыли они к долионам

Гостеприимным опять. В ту же ночь вступили на берег.

1010 Ныне «Священный» утес тот зовется, куда привязали

В спешке канаты они, и никто из них не заметил

Этих знакомых мест. И так же в ночи долионы

Не распознали знакомых героев. Им показалось,

Будто прислал Пеласгийский Apec соседей макрийцев*.

1015 Тотчас вооружась, ударяют они на прибывших.

Те хватают щиты и копья, как долионы.

Быстро, как огонь, который напал и бушует,

Вмиг кустарник объявши сухой. И ужас смятенья

Сильный вдруг обуял внезапно людей долионских.

1020 Не воротился домой их царь и правитель народа,

Брачных чертогов и ложа супруги он больше не видел,

Ибо его Эсонид, лишь тот на него устремился,

Прямо в грудь копьем поразил и попал в середину.

Кость от удара сломалась, упал тот на берег песчаный,

1025 Долю свою исчерпав, — ее избежать невозможно

Смертным; со всех сторон окружает их волю ограда.

Так вот и Кизик считал, что не ждет его смертная участь

От аргонавтов. А смерть в ту же ночь его оковала

С ними в бою. Там многие из долионов погибли.

1030 Сам Геракл уложил Телекла и Мегабронта

Сфодра смерти предал Акаст. Пелей же настигнул

Дзелиса и Гефара проворного. А копьеборец

Славный герой Теламон сразил наповал Басилея.

Ид Промея убил, а Клитий убил Гиакинфа.

1035 Мегалоссак и Флогий погибли от рук тиндаридов*.

Вслед за тем Ойнеад сразил храбреца Итимона

И Артака, вождя мужей. Им всем и поныне

Местные жители честь воздают и героями славят.

В бегство пустились дрожа остальные, подобно как в страхе

1040 Стая летит голубей от ястребов быстрокрылых.

Так беглецы влетали с шумом в ворота. И тотчас

Город наполнился воплем исхода битвы плачевной.

Утром те и другие свою опознали ошибку

Страшную. Всех героев минийцев печаль охватила

1045 Тяжкая, лишь пред собою Энеева сына узрели

Кизика. Он распростертым лежал в крови и во прахе.

И напролет три дня* рыдали и волосы рвали

Вместе с людьми долионскими те, кто пришел к ним гостями.

После в медных доспехах они обошли троекратно

1050 Вкруг могилы, где Кизик был похоронен с почетом.

Как надлежит, на лугу в долине устроены были

Игры. Курган там высится в память потомкам и ныне.

Клита, супруга погибшего*, дальше жить не осталась,

Мужа утратив и ложе. Горем к этому горю

1055 Заплатила себе, накинув петлю на шею.

Нимфы лесные над ней безутешно и долго рыдали,

Наземь их слезы лились из юных очей беспрестанно.

Эти слезы в светлый ручей превратили богини,

Клитой зовется ручей в память о бедной супруге —

1060 Имя ее живет в веках до сих пор и навеки.

День тот волею Зевса стал днем печали ужасной

Для мужчин и жен долионских. Никто был не в силах

Пищи отведать. И после надолго в скорби всеобщей

Не вспоминали вовсе они о мельничном деле,

1065 Но так и жили, вкушая неиспеченную пищу.

Даже теперь, когда ежегодные там возлиянья

В жертву несут, ионийцы, живущие в Кизике, мелют

Для лепешек сырых муку на мельнице общей.

После того бушевали жестокие бури в теченье

1070 Целых двенадцати дней и ночей и мешали им снова

В плаванье выйти. В последнюю ночь остальные герои,

Все к отправленью окончив, в изнеможении спали.

Только Акаст и Мопс Ампикид их сон охраняли.

Вдруг одна гальциона* над русой главою Ясона

1075 Стала летать, своим голосом звонким им предвещая

Бурных ветров прекращенье. Сразу Мопс ее понял.

Вещий глас распознал он той птицы прибрежной.

Тут погнала богиня ее, и она, вспорхнувши,

На вершину кормы красиво изогнутой села.

1080 Мопс же Ясона, на мягких спящего шкурах овечьих,

Тронул слегка, разбудил и слово тотчас промолвил:

«Нужно тебе, Эсонид, подняться на эту вершину

Диндима, столь крутого, чтобы молиться богине*

Матери всех богов, пышнотронной. Буйные бури

1085 Скоро утихнут. Я слышал сейчас морской гальционы

Крик; кружась над твоей головой, пока почивал ты,

Все мне сказала она. От нее, от богини, зависят

Ветры и море до самых глубин, вся земля и обитель

Снегом укрытой вершины Олимпа. Пред ней отступает

1090 Сам Кронид, когда всходит она с гор к вышнему небу,

Так и другие бессмертные грозной покорны богине».

Молвил, и эта речь была желанна Ясону.

Радостный с ложа он встал и сразу спутников поднял

Всех поспешно. Лишь только они его обступили,

1095 Он им поведал пророчество Мопса, Ампикова сына.

Тотчас все юноши, быков согнав со стоянки,

Прямо направили их к вершине горы высочайшей.

Прочие же, отвязав от «Священной скалы» все канаты,

Вышли в Фракийскую бухту. А там, оставив немногих

1100 При корабле, на сушу сошли и тоже взобрались

В гору. С горы они увидели, как под рукою,

Макриадские кручи и Фракию всю, что напротив.

Виден в тумане стал вход в Боспор и Мисийские кручи,

А на другой стороне течение потока Эсипа,

1105 Город затем и долина Непейская Адрастеи.

Стебель твердый лозы нашелся в лесу, там возросший,

Высохший, старый. Они его срезали, чтоб изготовить

Горной богине кумир. Его искусной рукою

Вырезал Арг, и его на гребень горы поместили,

1110 Как полагается, скрыв под сенью дубов исполинских, —

Эти дубы выше всех корнями в земле утвердились.

Жертвенник после сложили из мелких камней, увенчали

Листьями дуба его и жертву свершить поспешили,

Многовладычную Диндимийскую мать призывая,

1115 Каждые девять лет Фригийской ее величают.

Тития также с Киленом* совместно они умоляли —

Только этим одним, согласным и сопрестольным,

Право дается носить Идейской матери имя,

Жившей на Крите средь тех чародеев Идейских,

1120 Коих когда-то, руками коснувшись земли Эаксийской,

Нимфа Анхиала явила в Диктейской пещере.

Много и долго молился Ясон на коленях, просил он

Бури от них отвести и свершал возлиянье на жертву,

Тлевшую на костре. Меж тем молодые герои,

1125 Лире Орфея послушны, с оружием в пляске кружились

И ударяли мечами в щиты, чтобы в воздухе не был

Слышен зловещий вопль, который над царской могилой

Люди еще испускали. С тех пор постоянно фригийцы

Бубнами и тимпанами славят Рею богиню.

1130 К чистым жертвам пловцов богиня сердце склонила, —

Раньше сердясь на них, теперь явила им чудо.

Дали деревья плодов без конца, и земля под ногами

Вдруг сама по себе травой и цветами покрылась.

Дикие звери, покинув свои берлоги и норы,

1135 Вышли на горы, махая хвостами. И чудо другое

Рея свершила. До сей поры на вершине Диндима

Не было вовсе воды, а теперь вдруг с жаждущей кручи

Плеск зазвучал непрерывно. Источник зовут «Ясонийским»

С тех времен и поныне кругом живущие люди.

1140 Пир был устроен тогда на горе по прозванью «Медвежья»

В честь Великой богини. Многовладычную звали

Рею они. С зарей же, ветры как только утихли,

Остров покинули и на веслах дальше поплыли.

Стали спорить они о том, кто самым последним

1145 Бросит весло, уставши грести. Ибо в полном затишье.

Море разгладило волны и спокойно заснуло.

Силою весел они подгоняли корабль, вверяясь

Глади морской, и Арго так быстро по морю несся,

Что Посидона проворные кони догнать не сумели б.

1150 Но вот на море зыбь поднялась под порывами ветра,

Ветра, который с морских берегов в предвечерье повеял.

Стали герои тише грести, сказалась усталость.

Изнемогавших совсем подменил силой рук своих мощных

Зевсов сын, он один тащил корабль крепко сбитый.

1155 Но когда миновали, стремясь к берегам Мисийским,

Риндакийские устья* они и курган Эгеона,

Из-под Фригийской земли вблизи на все это глядя,

Тут Геракл, взрезая волны бурного моря,

Переломил весло пополам. Сжимая обломок,

1160 С ним в руках на скамью неожиданно он повалился,

Море другой поглотило обломок. Геракл, озираясь,

Сел и молчал. Ведь руки его не привыкли к безделью.

Час наступил, когда с поля идет садовник иль пахарь

Радостно к месту ночлега, лишь об еде помышляя,

1165 И на пороге свои утомленно склоняет колени,

Черные пылью и солнцем, взирая на стертые руки,

Многие беды суля своему ненасытному чреву.

В это время достигли герои границ Кианиды

Возле Арганфонейской горы* и Киосского устья.

1170 Приняли их дружелюбно, прибывших гостями, мисийцы,

Жители этой страны; и все, в чем нуждались пришельцы,

Туши баранов и много вина, принесли им в подарок.

После одни стали хворост сухой собирать, а другие,

Срезав зелени мягкой в лугах, несли в изобилье

1175 Для подстилок, а третьи усердно крутили огниво;

Все остальные, вино разведя, готовили ужин,

Аполлону Экбасию справив вечернюю жертву.

Зевсов сын, друзьям наказав пир наладить на славу,

Сам отправился в лес, надеясь весло себе выбрать

1180 Новое и по руке взамен того, что сломалось.

Там побродив, он сосну увидал без веток обильных

И не цветущую вовсе, скорее сравнить ее было

С отпрыском тополя стройного, ибо такою широкой

Видом была и длиною. Быстро наземь он сбросил

1185 Лук свой и колчан, вмещающий острые стрелы,

С плеч широких затем он скинул львиную шкуру.

Палицей, медью обитой, снизу ударил по древу,

Ствол обхватил руками, на силу свою полагаясь,

Ноги широко расставив, плечом могучим уперся

1190 И, хоть и были у той сосны глубокие корни,

Вырвал ее из земли с корнями и комьями вместе.

Как корабельную мачту, когда Орион* погубитель

В зимнюю стужу начнет склоняться к закату, внезапно

Бури шквальный порыв, пронзительным ветром ударив

1195 Сверху, с клиньями вместе из-под канатов уносит, —

Так он вырвал сосну. Потом взял лук свой и стрелы,

Палицу поднял свою и шкуру, спеша возвратиться.

Гил между тем*, оставив всех прочих, с медным кувшином

Стал источник священный искать, чтоб к приходу Геракла

1200 Ужин успеть приготовить, воду и все остальное,

Что положено в быстром порядке идущему делать.

Так его воспитал сам Геракл по правилам строгим,

Малым ребенком его забрав из отчего дома,

Где беспощадно убил достойного Феодаманта,

1205 Мужа дриопского, из-за вола вступившего в ссору.

Феодамант, целину поднимая тогда своим плугом,

Очень устал от труда. Геракл побуждать его начал,

Чтобы тот против воли вола ему пахаря отдал —

Так он предлога искал, желая с дриопами битвы,

1210 Ибо жили они, не думая вовсе о правде.

Впрочем, этот рассказ далеко нас увел бы от песни.

Быстро Гил к роднику подошел. Называют «Ключами»

Этот родник окрестные люди. А в Гилову пору

Нимфы здесь в пляске резвились. Всегда им было в отраду,

1215 Сколько их ни помнили там на вершине чудесной,

Песней ночной до утра воспевать Артемиду богиню.

Вышли нимфы, живущие в горных пещерах и в гротах,

Вышли и нимфы лесные, что скрывались от взоров,

Из родника же прекрасного тоже выплыла нимфа,

1220 В нем обитавшая, и сейчас же заметила Гила, —

Он вблизи оказался, сияя юной красою.

Ибо с неба блестящий свет на него проливала

В час полнолунья луна. К ней в душу вспорхнула Киприда.

Долго нимфа в смущенье пыталась справиться с сердцем,

1225 Но как только Гил опустил кувшин свой в источник,

Набок склоня, и стала вода обильно и с шумом

В медный кувшин, звеня, наливаться, нимфа немедля

Левой своею рукой обвила его нежную шею,

С уст стремясь сорвать поцелуй, а правой за локоть

1230 Вдруг к себе потянула его. И упал он в пучину.

Крик его услыхал лишь один из славных героев —

Элатид Полифем, по дороге пошедший затем, чтоб

Встретить Геракла огромного здесь по дороге обратной.

Быстро меч обнажив, он вперед и в тревоге помчался,

1235 Мысля, Гил попался зверям или местные люди

Подстерегли его одного и уводят добычей.

Быстро бежал он к Ключам, подобно дикому зверю,

Блеянье стад который откуда-то издали слышит,

Голод терзает его, и на голос бежит он поспешно.

1240 Стад, однако, уж нет, пастухи их загнали в загоны.

Долго стонет он и рычит, пока не устанет.

Так и теперь Элатид застонал и вокруг того места

Стал крича бродить, но крик и призыв был напрасен.

Тут на дороге внезапно с самим он столкнулся Гераклом,

1245 Меч обнаженный вращая в руке. Он признал того сразу.

В сумерках тот спешил к кораблю. Полифем про несчастье

Страшное стал говорить, борясь с тяжелой одышкой:

«Бедный, о горе ужасном тебе я поведаю первым!

Гил, уйдя к роднику, невредимым назад не вернулся.

1250 То ли разбойники злые подкрались к нему и уводят,

То ли звери терзают его, — я крик его слышал».

Так он сказал. У Геракла с висков заструился обильный

Пот. Сразу черная кровь у него закипела под сердцем.

В гневе бросил он наземь сосну и в путь устремился,

1255 Сам не зная, куда несут его быстрые ноги.

Как подгоняемый оводом бык* без устали мчится,

Луг заливной и поля покидая, не думая вовсе

О пастухах и о стаде, то мчится без остановки,

То внезапно встает, подняв широкую выю,

1260 Громко мыча, измученный жалом овода злого, —

Так в исступлении мчался Геракл, то перебирая

Быстро ногами, то в тягостном беге на миг застывая.

Голосом зычным он громко кричал, — отвечало лишь Эхо.

Вскоре рассветная встала звезда над горной грядою,

1265 Легкий ветер подул. Тифис велел всем героям

На корабль взойти и с ветром попутным отчалить.

Все поднялись на борт, наверх якоря подтянули

И принялись грести, укрепив канаты у мачты.

Парус под ветром вздулся у них округлой дугою.

1270 Радостно мимо промчались они Посидейского мыса

В пору, когда начинает светить ясноликая Эос,

С края земли поднимаясь, и тропы взорам открыты,

И долины росистые в блеске лучей засияли.

Тут увидели они, что случайно двоих позабыли.

1275 Сразу средь них поднялся и спор, и шум несказанный

Из-за того, что отплыли они, друга лучшего бросив.

Был растерян Ясон, и сидел сказать не умея

Никому ничего, лишь молча душу терзая

Новой бедою. И в гневе к нему Теламон обратился:

1280 «Ты сидишь и молчишь! Видать, тебе и хотелось

Бросить Геракла! Твой умысел был, чтобы слава героя,

Всю Элладу пройдя, твою собой не затмила,

Если нам боги дадут на родину снова вернуться.

Слава тебе дорога! Ну а я товарищей брошу

1285 Тех, что вместе с тобой подстроили хитрость такую!»

Молвил и сразу бросился к Тифису, Гагния сыну.

Искрами жгучего пламени очи обоих казались.

И повернули б они обратно в Мисийскую землю,

Ветра рев неумолчный презрев и пучины морские,

1290 Если бы двое сынов Борея фракийца суровой

Речью своей сдержать не сумели бы сына Эака.

Бедные! Тяжкая выпала им за это расплата

От Геракловых рук, что его разыскать помешали.

Их, идущих назад после игр на Пелия тризне,

1295 Он убил на острове Теносе*, землю насыпал

Над телами убитых, и им поставил две стелы,

Из которых одна, к удивлению взору людскому,

Движется взад и вперед под дыханьем и плачем Борея.

Этому долго спустя надлежало в Элладе случиться.

1300 А тогда из ревущего моря* вдруг Главк появился,

Мудрый глашатай божественной воли морского Нерея.

Вверх он поднялся по пояс с косматой главой из пучины,

Прочный корабль схватил могучей рукою и крикнул:

«Вы почему вопреки великого Зевса желанью

1305 В город Эета хотите везти героя Геракла?

Доля ему суждена для дерзкого Еврисфея

В Аргосе, изнемогая, все двенадцать исполнить

Подвигов, жить же затем сотрапезником между бессмертных,

Если сверх этих двенадцати он совершит и другие.

1310 Пусть стремленье найти Геракла теперь вас покинет!

Также и Полифему назначено в устье Киосском

Славный город в трудах возвести для мисийского люда,

Жизнь потом завершив в стране запредельной Халибов.

В Гила же нимфа богиня влюбилась и выбрала мужем.

1315 В поисках долгих его и отстали оба героя».

Молвил и, в воду нырнув, подхвачен был сильной волною.

Вихрем кружась, там, пеной покрывшись, вода потемнела,

Быстро долбленный корабль подняла и помчала по морю.

В радость то было героям. Тогда поспешно к Ясону

1320 Теламон подошел, схватил его руку рукою,

Обнял крепко, к себе прижав, и в волнении молвил:

«О Эсонид! не сердись на меня, если по неразумью

Так я впал в заблужденье! Я сам огорчен и немало

Дерзкою той и несдержанной речью. Но бросим на ветер

1325 Эту ошибку и будем опять как прежде друзьями!»

Сын Эсона ему ответил разумною речью:

«Милый, конечно, меня оскорбил ты негожею бранью,

Всем заявив, что обидел я благородного мужа.

Я, однако, в ответ не скажу жестокого слова,

1330 Даже столь оскорбленный. Ведь ты на меня рассердился

Не из-за стада овечьего, не за имущества долю,

А из-за друга Геракла. Надеюсь, за каждого тоже

Вступишься передо мною, коль нечто еще раз случится».

Молвил. Они помирились и сели, где раньше сидели.

1335 А за тех двоих по Зевесовой воле был должен

Град возвести, соименный реке, в стране у мисийцев

Полифем Элатид, а Геракл на царя Еврисфея

Снова был должен трудиться. Но прежде того пригрозил он

Всю Мисийскую землю совсем обезлюдить, коль участь

1340 Гила не будет раскрыта, в живых он или же умер.

И за Гила в залог Гераклу отобраны были

Лучших мужей сыновья, и клятвой они подтвердили,

Что никогда не бросят искать пропавшего Гила.

Вот почему вопрошают киосцы доныне про Гила

1345 Феодомантова сына, и дальний Трахин* опекают,

Дивно созданный город, в котором Геракл оставил

Юношей тех, что ему из Мисии отданы были.

Ветер, неистово дуя, корабль уносил днем и ночью.

Он нисколько не стих с появленьем зари. Увидали

1350 Вдруг неожиданно берег они, вдающийся в море.

Берег тот из залива на вид казался широким.

Солнце взошло, и они к нему на веслах пристали.

Был там загон для скота и шатер владыки Амика.

Он у бебриков правил* надменно. Мать его нимфа

Посидону его родила, взойдя с ним на ложе, —

Мелия, нимфа Вифинская. Спесью Амик был наполнен:

5 Для иноземцев закон непотребный им был установлен,

Чтобы никто уйти не посмел, кулачного боя

С ним избежав, и соседей кругом немало погибло.

Вот и теперь, к кораблю подойдя и вызнать желая,

Кто на нем и куда плывет, обратился он грубо,

10 Речь свою в присутствии всех произнесши такую:

«Слушайте вы, бродяги морские, что знать надлежит вам.

Установлено так, что никто из мужей чужеземных,

Если в страну сюда к бебрикам прибыл, назад не вернется,

Прежде чем руки свои не скрестит с руками моими.

15 Так вот и вы мне представьте того храбреца, кто решится

Биться в кулачном бою один на один здесь со мною.

Ежели мой закон с презреньем презреть возомните,

Вслед за вами беда ужасная быть не замедлит».

Так надменно сказал им. Они же внимали

20 В гневе жестоком. Особенно вызов задел Полидевка.

Первым среди друзей он встал и громко промолвил:

«Кем бы ты быть ни хвалился, постой-ка теперь, не являй нам

Злую силу свою. Принять твою речь мы согласны.

Сам с тобой добровольно готов я тут же сразиться».

25 Так он с презреньем сказал. А тот взглянул, покосившись,

Льву подобен, которого люди в горах окружили.

Ранен острым копьем он, но нет до толпы ему дела.

Взором он ищет того, кто, убить не сумев, его ранил.

Скинул плащ Тиндарид, на диво сотканный, тонкий,

30 В дар от одной из лемниянок взял он его на прощанье.

Темный свой двойной, с застежками плащ и тяжелый

Посох отбросил Амик — всегда он носил этот посох,

Срезанный в местных горах из дикорастущей оливы.

Тут же быстро вблизи, приглядев удобное место,

35 Оба они товарищей в ряд на песке усадили.

Оба несхожими были на вид ни статью, ни телом.

Был подобен Амик Тифию* губителю, сыну

Геи-Земли, — чудовище жуткое это когда-то

В гневе на Зевса она родила. Тиндарид был подобен

40 Той небесной звезде, чьи лучи прекраснее блещут

Всех других, сияющих с ней на ночном небосводе.

Был сын Зевса таков, опушенный первой бородкой,

С ярким блеском в глазах, но гнев увеличивал силу,

Словно в звере. Взмахнул он руками, желая проверить,

45 Столь ли гибки они, как некогда раньше бывали,

Не повредили ли им усталость и трудная гребля.

Царь Амик пренебрег испытаньем. Он молча, поодаль

Стоя, надменно смотрел на соперника. Сердце стремилось

Кровь у него из груди пролить как можно скорее.

50 Между тем к их ногам Ликорей, Амика прислужник,

С двух сторон положил* по паре ремней сыромятных,

Были сухими они и еще подсушены очень.

Дерзкое слово промолвил Амик, обратясь к Полидевку:

«Сам охотно без жребья вручу я, какой ты захочешь,

55 Чтобы после меня не считал в пораженье виновном.

Их по рукам обмотай и, узнав, ты скажешь, конечно,

Сколь я искусен в умении резать воловьи шкуры

На ремни и кровью кропить ими щеки мужские».

Так он сказал, а тот в ответ ничего не промолвил,

60 Лишь улыбнулся слегка и те ремни, что лежали

Возле ног у него, молча поднял. Вышли навстречу

Брат его Кастор и с ним могучий Талай, сын Бианта,

Руки ремнями ему обернув, ободрили словами,

Пущую силу придав. Амику же вышли на помощь

65 Орнит с Аритом. Не знали, глупцы, что готовят на гибель.

После того как они, против стоя, в ремнях оказались,

Тотчас перед собою подняв тяжелые руки,

Бросились, силой своей грозя, один на другого.

Бебриков вождь, подобно тому как морская свирепо

70 Мчится волна, на быстрый корабль нападая, а мудрый

Кормчий его отклоняет, спасая привычным искусством

Всякий раз, как волна о борт ударить стремится, —

Так Амик, грозя, Тиндарида теснил, не позволив

Даже помедлить тому. Полидевк невредим оставался.

75 Он умел уклоняться проворно быстрым движеньем.

Понял он быстро законы жестокого боя, и всюду,

Где сильней удар, где слабей, вставал неизменно,

Чтобы руки свои скрестить с руками Амика.

Как корабельные брусья, гвоздям враждебные острым,

80 Плотники мастерски, один приладив к другому,

Бьют молотками, и поочередно* гул раздается, —

Громко так трещали у них подбородки и щеки.

Скрежет зубов несказанный кругом раздавался, но драться

Не прекращали они дотоле, пока у обоих

85 Дух не зашелся внезапно в тлетворной тяжкой одышке.

Встав немного поодаль, с лица они стерли обильный

Пот, и оба едва овладели усталым дыханьем.

Снова друг на друга взглянули, быкам двум подобно,

Что из-за телки, пасущейся рядом, злобно дерутся.

90 Первым Амик, быкобойцу подобен, на цыпочки вставший,

Ноги расставил широко и сильной рукой размахнулся

Над Полидевком. Но тот устоял под натиском страшным,

Голову вбок отклонив, и плечом кулак его принял.

Сам же немного на шаг от него отступил он и сильно

95 В ухо ударил с размаха, внутри раздробив ему кости.

Сразу Амик на колени от боли упал. Закричали

Все герои минийцы. Душа от него отлетела.

Бебрики не презрели вождя внезапную гибель.

Все они вместе, схватив обычные палки и копья,

100 Сразу всей толпой помчались бить Полидевка.

Но друзья заслонили его, мечи свои вынув.

Первый Кастор мечом напавшего в темя ударил,

И голова от плеча до плеча пополам раскололась.

Сам Полидевк поразил огромного Итимоная

105 И заодно Миманта. Он Итимоная ударил

В подреберье легкой ногой, опрокинув на землю,

А подошедшему близко Миманту удар кулаком он

В левую бровь нанес, и было оторвано веко,

Раненый глаз один совсем обнаженный остался.

110 Орит, гордыней и силой достойный соперник Амика,

Тут же в пах поражает Талая, сына Бианта.

Он, однако, его не убил, только кожу немного,

Не касаясь кишок, в животе копье прокололо.

Также Арит Ифита, стойкого сына Еврита,

115 Палицей крепкой сухой с разбега сильно ударил.

Но не достался Ифит в добычу смерти — напротив,

Ариту гибель была уготована Клития дланью.

Вот тогда-то Анкей, отважный отпрыск Ликурга,

Взяв секиру большую, а в левую руку медвежью

120 Темную шкуру схватив, стремительно прыгнул в средину

Бебриков. Вслед за ним устремились вперед Эакиды,

С ними бежал Ясон, боевой охваченный страстью.

Словно в отары овец, несметные в крепких загонах,

Серые волки зимней порой проникают, пугая,

125 Тайно от пастухов неусыпных и псов чутконосых,

Взоры бросают вокруг, где сгрудились испуганно овцы,

И выбирают спеша, на какую им кинуться первой,

Рыща около них, — вот так напугали герои

Бебриков буйных толпу, обрушась внезапным ударом.

130 Словно пчелиный рой нежданно в скале обнаружив,

Дымом его пчеловоды иль пастухи выгоняют, —

Пчелы, попав врасплох, сперва сбиваются в улье,

Громко жужжа, а потом, задыхаясь дымом чадящим,

Прочь из скалы улетают все как можно скорее и дальше, —

135 Так и те не смогли дольше выдержать, бросившись в бегство

По Бебрикии, весть разнося о смерти Амика.

Глупые! Вовсе не знали они, что другое несчастье

Близится к ним неизбежно. Их виноградники гибнуть

Стали вместе с домами тогда под враждебным оружьем

140 Лика и мариандинов*; вождя уже не было с ними.

Вечно сражались они за железоносные земли —

Ныне враги разорили дворы их и скотные стойла.

Без числа и без сметы герои овец закололи,

И один среди них промолвил слово такое:

145 «Только подумать, что сталось бы с ними в бессилье и страхе,

Если бы бог судил оказаться с нами Гераклу!

Я несомненно уверен, тогда бы тут никакого

Боя кулачного не было, только б Амик попытался

О законах сказать. Про эти законы и дерзость

150 Сразу бы он позабыл под ударом дубинки Геракла.

Ну а теперь, в нераденье его покинув на суше,

По морю плыть мы должны. Теперь от нас он далеко

И оттого суждено нам изведать жестокие беды».

Так он сказал. Но все случилось по воле Зевеса.

155 Там они всю ночь, оставаясь на месте сраженья,

Раны лечили, друзьям нанесенные, жертвы свершали

В честь бессмертных богов, а себе приготовили ужин.

Сон никого не сморил за кратером при жертвах горящих,

Но, увенчав себе русые головы лиственным лавром

160 (К лавру на берегу привязаны были канаты),

Пели согласную песню под формингу Орфея.

Славили песней они ферапнийского Зевсова сына*.

Вкруг же поющих в безветрии берег морской веселился.

Лишь осветило холмы, росою покрытые, солнце,

165 С края взойдя земли, овцепасов оно пробудило.

Быстро они, отвязав от прибрежного лавра канаты,

И внеся на корабль добычу, сколько им нужно,

С ветром попутным поплыли к водоворотам Боспора.

Там волна, как крутая гора, несется навстречу,

170 Над парусами вставая. И ты никогда не уверен,

Что избежишь смертельной судьбы — волна нависает

Над кораблем внезапно, как туча, однако же сразу

Вниз опускается, если искусного кормчего встретит.

Так невредимо, хотя и в испуге, вперед они плыли,

175 Опыту Тифия вверясь. День прошел. А назавтра

Против Финейской земли* причалы Арго привязали.

Сын Агенора Финей владел там прибрежным жилищем.

Самые страшные беды терпел он за прорицанья.

Даром вещим его наградил Аполлон, сын Латоны,

180 И потому Финей не страшился даже Зевеса,

Если людям хотел поведать священную волю.

Зевс за то, ему ниспослав долговечную старость,

Сладостный свет очей у него отобрал, не позволив

Яства вкушать обильные, их постоянно соседи

185 В дом для него приносили, услышав его предсказанья, —

Но внезапно, стремительно* сквозь облака пролетая,

Гарпии изо рта. и из рук неизменно хватали

Клювами пищу его, порой не оставив ни крошки

Иль иногда оставляя хоть что-то для жизни убогой.

190 Кроме того, на еде оставался зловоннейший запах,

И никто не был в силах не только взять ее в горло,

Но и стоять вдалеке, так пахли эти объедки.

Сразу крик услыхав и шум мореходов прибывших,

Понял Финей, что прибыли те, с приходом которых

195 Он наконец, по пророчеству Зевса, насытится пищей.

С ложа встал старик, похожий на призрак бездушный.

Опираясь на посох, ногами дрожащими к двери,

Щупая стены, он шел, тряслись его руки и ноги.

Стар он был и слаб, от грязи ссохлось все тело.

200 Кожа с костями только одни у него оставались.

Выйдя из дома, он тут же сел в дверях на пороге —

Так подогнулись колени, окутал обморок темный.

Он подумал, что это земля под ним закружилась,

И погрузился в сон внезапный, слабый и тихий.

205 Лишь они увидали его, кругом обступили

И поразились. А он, с трудом собравшися с духом,

К ним обратился и речь произнес с таким прорицаньем:

«Слушайте вы, из всех эллинов лучшие! Ежели только

Правда, что это вы, кого повеленьем суровым

210 Властно ведет на Арго за колхидским руном предводитель

Ваш, Ясон. К прорицаньям своим еще я способен,

Разум мой не угас. Хвала тебе, о владыка

Сын Латоны! К тебе припадаю я в тягостных муках.

Ради Гикесия Зевса, который нещаден к несчастным,

215 Ради Феба молю* вас и самой ради Геры —

Тех, кого более всех должны вы славить в дороге, —

Мне помогите! Спасите несчастного мужа от скверны!

Не отплывайте отсюда, покинув меня в небреженье!

Ведь не Эриния только* пятой на глаза мне ступила

220 И неизбывную старость велела влачить мне до века, —

Горе другое, горше всех, надо мною повисло:

Гарпии пищу мою из самых уст похищают.

В дом мой слетясь отовсюду погибелью несказанной!

И не придумаю я, помочь чем. Легче, наверно,

225 Сам от ума своего я скрыл бы заботу о пище,

Чем от них: таковы стремительны птицы в полете.

Если даже они хоть малость еды оставляют —

Мокрая, пахнет она, и запах стоит нестерпимый;

Даже издали став, никто из людей бы не вынес,

230 Пусть даже сердце его выносливей было железа.

Но нужда непреложная ждать меня вынуждает

И, дождавшись, в гадкий живот вмещать эту пищу.

По прорицанью, Борея сыны* от меня их прогонят

И защищать меня станут, являясь мне не чужими.

235 Если Финей я, известный людям добрым достатком

И прорицанием прежде, то я порожден Агенором,

Их же родную сестру, когда я фракийцами правил,

Взял я с приданым в свой дом, Клеопатру, законной супругой».

Агенорид прорек. Печаль жестокую каждый

240 Претерпел из героев, всех сильней — Бореады.

Слезы смахнув, подошли они оба поближе, и молвил

Зет, своею рукой взяв за руку скорбного старца:

«Бедный! Скажу, что несчастней тебя людей нет на свете!

Все же беды такие откуда к тебе привязались?

245 Не оскорбил ли богов* ты случайно опасным безумьем,

Прорицанья давая? Из-за чего они гневны?

Ум содрогается наш, однако помочь мы желаем,

Если всецело на нас божество эту честь возложило.

Людям земным угрозы всегда заметны бессмертных.

250 Вот почему мы не прежде прогнали бы Гарпий прибывших,

Даже очень желая, чем ты бы не дал нам клятвы

В том, что мы этим деяньем не станем богам ненавистны».

Так он промолвил: Тотчас зрачки свои поднял пустые

Старец и, очи раскрыв широко, Бореаду ответил:

255 «Смолкни, дитя, не смей допускать себе в разум такое!

Сын Латоны пусть знает, который меня благосклонно

Прорицать научил! Пусть дурноименная знает

Кера и облако это слепое, прикрывшее очи!

А подземные боги пусть мертвому милость не явят!

260 Вам от богов ничуть за помощь гнева не будет».

Оба затем после клятвы ему помогать пожелали.

Юноши стали пир готовить тут же поспешно

Старцу, добычу последнюю Гарпий. Братья же оба

Встали, чтобы мечами примчавшихся гнать, лишь прибудут.

265 Вот, едва только старец еды коснулся рукою,

Гарпии, бурям ужасным подобно иль молнии вспышкам,

Из облаков налетев, к еде торопливо примчались,

С криком жаждая пищи коснуться. Тут Бореады,

Их над едою увидев, громко оба вскричали.

270 Те же, все пожрав, шумя полетели над морем

Вдаль назад, за собой оставляя все то же зловонье.

Вслед за ними сейчас же вместе два сына Борея

Бросились вслед, мечи обнажив. Неустанную силу

Зевс им ниспослал; без Зевса они не могли бы

275 Вдаль пролететь, ибо Гарпии мчались в вихрях Зефира

Вечно, когда к Финею и от Финея носились.

Будто по склонам горы искусные в травле собаки,

Коз ли, оленей по следу найдя, по пятам настигают.

Так Калаид и Зет, почти настигавшие Гарпий,

280 Чуть ли не пальцами рук хотели за них ухватиться.

И, вероятно, бы их растерзали богов против воли,

На Плавучих догнав островах, лежащих далеко, —

Если бы их Ирида проворная не увидала.

Быстро с небес сквозь Эфир пролетев, она объявила:

285 «Дети Борея, нельзя поражать этих Гарпий мечами,

Псов великого Зевса. Сама я готова вам клятву

Дать, что больше не будут к Финею они приближаться».

Так сказав, водою* Стикса она поклялася

(Он у богов самый страшный из всех в почете особом),

290 Что никогда отныне не будет их в доме Финея

Агенорида. Ведь именно так назначено свыше.

Речь такую услышав и клятву приняв, повернули

На корабль назад Бореады. А народ называет

Те острова Строфадами, что «Поворотные» значит;

295 Раньше «Плевтами» их*, иначе «Плавучими», звали.

Вместе с Иридой и Гарпии прочь улетели поспешно —

В недра они опустились* Минойского Крита. За ними

Ввысь Ирида взлетела к Олимпу на быстрых крыльях.

Меж тем герои усердно мыть стали старцу

300 Грязное тело. Затем, отобрав старательно лучших

Тех овец, что с собою везли из добычи Амика,

Их закололи и в доме устроили ужин богатый.

Сидя они угощались. И с ними едой наслаждался

Жадно старец Финей, как во сне веселя себе душу.

305 После, когда едой и питьем насытились вдоволь,

Стали они поджидать всю ночь напролет Бореадов.

Старец сам среди них всю ночь восседал неусыпно,

Им говоря о пределах пути и его завершенье:

«Слушайте же! Все знать достоверно вам невозможно.

310 Ну, а что любезно богам, того я не скрою.

Я неразумно ошибся однажды, замыслы Зевса

Все один за другим до конца возвещая желавшим.

Сам он желает богов неполные лишь изреченья

Людям явить в прорицаньях. Иначе люди не будут

315 Чтить всевышних богов, если помощь их будет излишней.

Прежде всего, отплыв от меня, вы увидите скалы.

Две их темных стоят* в самых узких моря теснинах.

Я говорю, что никто не прошел сквозь них безопасно.

Ни одна из них не имеет поддонной опоры.

320 Эти скалы идут вновь и вновь навстречу друг другу,

Вместе сходясь, а над ними хлещет влага морская,

Бурная, с громом вокруг ударяясь о каменный берег.

Так склоните же слух к увещаньям моим непреложным!

Если в здравом уме и бессмертных богов почитая,

325 Вы взрезаете зыбь не с тем, чтобы вольно погибнуть,

То не стремитесь вперед неразумно в новом порыве!

Я велю вам путь испробовать голубем-птицей!

Должно его с корабля вперед отпустить. Ну, а если

Он пролетит невредим по морю сквозь эти утесы,

330 Вам самим пора не медля в путь устремляться.

Сколько в руках ваших сил, налегая на крепкие весла,

Моря теснину взрезайте! Спасенье вам будет не столько

В ваших молитвах, сколько в мощи рук богатырских.

Так, презрев остальное, старайтесь смело трудиться

335 С пользой. А прежде того и к богам вознесите молитвы.

Коли же, прямо летя, меж скалами птица погибнет,

Вы назад отправляйтесь. Лучше гораздо бессмертным

Здесь уступить; избежать вам доли злой невозможно,

Даже будь ваш корабль Арго целиком из железа.

340 Верно вам говорю; не дерзните мои прорицанья

Переступить, если даже сочтете меня Уранидам*

Трижды и больше намного отвратным. Никак не дерзните

На корабле без птицы прорваться узкой дорогой.

Как свершиться дано, так и будет! А коль избежите

345 Скал столкновения, вы невредимо в Понтийские воды

Тут же, имея по правую руку Вифинскую землю,

Дальше плывите вперед, избегая скалистых прибрежий.

Будет вам Черный мыс* и река быстротечная Риба.

Их обогнув, вы войдете в Финейского острова гавань.

350 А от нее пройдете по морю дальше немного

К мариандинам*. Узнав их страну, спокойно причальте.

В том краю спускается путь в обитель Аида.

Ввысь над ним простирается Ахерусийская круча,

Понизу пересекает его Ахеронт бурливый,

355 Из ущелья огромного воды свои извергая.

Далее вам миновать придется холмы пафлагонян:

Там, в Пафлагонии, правил* Пелоп Энетский, и люди

Хвалятся тем, что с ним они братья по крови единой.

Есть там некий утес Гелики Медведицы против,

360 Крут он со всех сторон, и его называют Карамбис*.

Над вершиной его разделяются ветры Борея.

В море врезался он, а лбом коснулся Эфира.

Пред обогнувшим его* возникнет Большой Эгиалий.

Там на его краю у крутого утеса потоки

365 Галиса с шумом несутся. За этой рекою Ирида

В белых круженьях, река небольшая, к морю стремится.

Дальше оттуда большим углом земля выступает;

Устье реки Фермрдонта, вливаясь в спокойную бухту,

За Фемискирским мысом течет, материк омывая.

370 Там Дейанта* долина, а рядом три амазонок

Града лежат. За ними многострадальные люди!

Там живут халибы в трудах на земле каменистой,

И потому и приходится им заниматься железом.

Далее села стоят Тибаренов*, богатых стадами,

375 Их отделил Генитейский мыс Евксинского Зевса.

Рядом — моссинеки в лесной стране обитают, —

По предгорьям близким они привыкли селиться,

Строя из бревен жилища себе в крепостях деревянных.

Крепости эти сколочены крепко; зовут их моссины,

380 И обитатели их зовутся по ним моссинеки.

Их миновав, причальте к острову с берегом гладким*,

Птиц, весьма непристойных, прогнав разумным приемом.

Стая несметная птиц посещает пустой этот остров;

Здесь перед битвой Аресу каменный храм учредили

385 Антиопа с Отрирой, амазонок царицы.

Тут вам тайная помощь придет из соленого моря,

Дружески вас полюбив, я советую там и причалить.

Впрочем, мне-то зачем суждено опять провиняться

Здесь в прорицанье моем, подробно все вам излагая!

390 Дальше за островом этим и на земле, что напротив,

Люди филиры живут, за ними повыше — макроны,

Выше еще и поодаль немалое племя бехиров,

Возле них соседи сапиры давно проживают.

Дружные с ними бизиры живут немного подальше,

395 А за ними уже сами колхи, любимцы Ареса.

На корабле продолжайте свой путь, пока не войдете

В море ущелью подобное*, где на земле Китаиды

С гор Амарантских издалека по равнине Киркейской

Фасис бурливый в море несет широкие воды.

400 К устью этой реки корабль Арго направляя,

Сможете вы увидать Эета город Китейский

И тенистую рощу Ареса, где на вершине

Дуба руно висит, а дракон, ужасный по виду,

Смотрит, кругом наблюдая. И ни днем и ни ночью

405 Сладкий сон никогда не сомкнет очей его зорких».

Так говорил он. Сразу страх охватил их, внимавших.

Долго безмолвны они пребывали. После же молвил

Сын Эсона, герой, теряясь в несмелых догадках:

«Старец любезный, уже ты дошел до предела похода.

410 Знак нам явил, по которому мы сквозь страшные скалы

Понта достигнем, ему повинуясь. А если обратно

Нам предстоит их пройти, в Элладу домой направляясь, —

С радостью от тебя и это мы бы узнали.

Как поступать? Как вновь пройти морскую дорогу?

415 Я и товарищи — не знатоки. А Колхидская Эя*

Самый дальний край занимает суши и Понта».

Так произнес он. Старик ему ответил немедля:

«Сын мой! Стоит тебе пробежать сквозь опасные скалы,

Смелым будь! Другой небожитель укажет обратный

420 Путь. После Эи у вас немало спутников будет.

Но не забудьте, друзья, про помощь коварной богини —

От Киприды зависит славный конец испытанья.

Вас же прошу я об этом меня не расспрашивать больше».

Молвил Агенорид. И явились фракийца Борея

425 Двое сынов, летевших поспешно вниз по Эфиру.

Быстрые ноги свои придержали они на пороге.

С мест повскакали герои, увидев их появленье.

Зет, от усталости справясь с дыханьем едва, на расспросы

Им отвечал, как Гарпий они отогнали далеко

430 И как Ирида их помешала убить, и охотно

Клятвы богиня дала. А Гарпии в страхе ужасном

В недра огромной Диктейской пещеры стремглав погрузились.

Радостно весть такую Финей и все аргонавты

В доме узнали. В восторге Ясон обратился к Финею:

435 «Верно, Финей, какой-то бог хранил тебя в горе;

Нас сюда к тебе он привел из дальнего края,

Чтобы тебя от беды сыны защитили Борея.

Если смог бы еще он и свет пролить в твои очи,

Радость такую познав, я бы словно вернулся в отчизну».

440 Так он сказал, а Финей ему печально ответил:

«Друг Эсонид, невозможно и способа нет никакого —

Очи пустые вновь никогда загореться не смогут.

Вместо этого скоро пошлют мне боги кончину,

И по смерти я буду причастен к радости многой».

445 Так они без устали между собой говорили.

Ночь проходила, вставала уже к собеседникам Эос.

Стали к Финею сходиться возле живущие люди.

Каждый день по утрам они сюда приходили,

Долю своей еды ему принося постоянно.

450 Старец же им за это всем, даже самым убогим,

Прорицанья свои вещал и спасал от несчастья.

Вот почему, заботясь о нем, сюда собирались

Люди. Меж ними Паребий*, особенно старцем любимый.

С радостью в доме Финея увидел он этих героев.

455 Много Финей говорил о походе мужей превосходных,

Из далекой Эллады отплывших ко граду Эета.

Их корабль причалит к Финейской земле, говорил он,

И отогнать они смогут Гарпий, ниспосланных Зевсом.

Всех пришедших старик отпустил с напутствием добрым.

460 Лишь Паребия он задержал с аргонавтами вместе

И приказал ему овец привести для закланья.

Вышел Паребий, и царь сказал гребцам аргонавтам:

«О друзья, далеко не все ведь люди преступны,

И о добрых делах не все забывают. Паребий

465 К нам однажды пришел затем, чтоб узнать свою долю,

Много пред тем он горя терпел и мучился много.

Злая бедность терзала его, чем дальше, тем больше

День за днем нарастая невыносимо ужасно,

И никакой бедняку передышки не было вовсе.

470 Он за проступок отца своего платил воздаянье.

Тот однажды, деревья в лесу вырубая, вниманья

Не обратил на моленье нимфы гамадриады.*

Громко рыдая, она взывала жалобной речью,

Чтоб не рубил он ствола ее сверстника дуба, где долго

475 Жизнь она свою проводила; а он, не внимая,

Дуб срубил топором, молодой неразумный упрямец!

Вот почему столь тяжелую жизнь в дальнейшем послала

Нимфа ему и всем детям его. А я, как пришел сын,

О преступленье узнал и велел ему нимфе поставить

480 Жертвенник и совершить самому искупления жертвы,

Об искупленье молясь отцовской доли ужасной.

Он же, мною спасенный от богов ниспосланной кары,

Далее мной не гнушался, меня не забыл, и с печалью

Я отсылаю его, так хочет он быть при несчастном».

485 Так Финей произнес. Паребий же быстро явился,

Двух ведя из отары овец. Ясон благородный

Встал и с ним Борея сыны по веленью Финея,

Быстро воззвав к Аполлону, молясь прорицателю богу,

Жертву на алтаре ему совершили. К закату

490 День склонялся. Они приготовили пир изобильный;

А как насытились вдоволь вином и пищей, заснули

Возле канатов одни, другие же в доме Финея.

Утром напали пассатные ветры*, которые дуют

Сразу по всей стране. На то была Зевсова воля.

495 Есть молва, что нимфа Кирена в лугах у Пенея

Во времена стародавние стадо пасла. Было любо

Чистое ложе и девственность ей. Но бог стреловержец

Деву, пасшую стадо овец у реки, вдруг похитил

И от земли Гемонийской унес к окраинным нимфам,

500 В Ливии что обитают у самой горы Миртосийской.

Фебу она родила Аристея. Его называют

«Ловчим» и «Пастырем стад» в своих полях гемонийцы.

Бог из любви к Кирене сделал ее долговечной

И охотницей. Сына-малютку в пещеру Хирона

505 Феб перенес, чтобы храбрым и мудрым был он воспитан.

Вырос сын, и невесту нашли ему Музы богини.

Прорицать и лечить они же его научили,

Сделав хранителем стад овечьих своих, что пасутся

В Афамантийской долине Фгии, в отрогах Отриса,

510 Вдоль берегов священных вод реки Апидана.

В пору когда с небес острова Минойские начал

Сириус жечь и у жителей вовсе не стало спасенья,

Вняв Аполлона веленью, позвали они Аристея,

Чтобы их спас от голода. Он, повинуясь приказу

515 Бога отца, Фгию оставив, прибыл на Кеос.

Там он собрал паррасийский народ Ликаонова корня

И воздвиг большой алтарь Икмийскому Зевсу.

Сириусу — звезде и Зевсу Крониду обильно

Жертву он совершил в горах. И по Зевсовой воле

520 Ветры-пассаты отныне дыханьем Зевсовым землю

Сорок дней подряд охлаждают. С тех пор и доныне

Пред восхождением Пса вершат на Кеосе жертвы.

Так говорит молва. Герои же снова спокойно

Начали ждать пути, пока финейцы, ликуя,

525 Неисчислимые в радость Финею несли приношенья.

После того двенадцать богов* они жертвой почтили,

Им алтари возведя на морском берегу каменистом,

И на корабль быстроходный взошли, и взялись за весла.

Не позабыли они и робкого голубя-птицу —

530 В страхе лежавшего поднял его Евфим и в руке нес.

Вот уже канаты двойные они от земли отвязали,

Скрыть от Афины отплытье свое не сумели герои.

Сразу богиня поспешно ногами на тучу вступила

Легкую, но ее, мощную, туча всегда понесла бы.

535 Путь держала она на Понт аргонавтам в подмогу.

Словно странник, вдали* от страны родной пребывая, —

Ах, как много мы, люди, блуждаем в скитаньях! — повсюду

Мучится сильным волненьем, и все города озирает,

Лишь своего не найдет, когда же заметит родимый

540 Дом, то мчится к нему, желанному, морем и сушей.

Так, заметив корабль*, спешила дочь громовержца

И опустила стопы на берег Финейский угрюмый.

Той порой им открылась теснина кривого залива,

С двух сторон крутые утесы ее прикрывали.

545 Бурный поток, кружась, стал мучить корабль бегущий.

Путь свой они продолжали, ужасным объятые страхом.

Грохот сходящихся скал непрерывно в ушах раздавался,

Берег моря вокруг ему отвечал грозным гуденьем.

В шуме встал Евфим, в руке держа голубя крепко.

550 Он прошел на нос корабля. Остальные герои,

Волею Тифиса, Гагния сына, схватились за весла,

В лад ударяя волну и на руки свои полагаясь.

Им предстояло между утесов пройти. Огибая

Узкий извив, увидели они: раздвинулись скалы.

555 Дрогнули духом друзья. А Евфим ввысь голубя бросил.

Крылья тот раскинул, вспорхнул и вперед устремился.

Все мореходы смотрели за птицей, летящей к утесам.

Обе на миг застыли* скалы напротив друг друга

И пошли друг на друга опять. Огромные волны,

560 Словно тучи гремя, вскипели. Откликнулось сразу

Море. Огромный Эфир кругом наполнился гулом.

Бездны полых пещер в подножьях гор каменистых

Звуком глухим отзывались на всплески морские. На берег

Белая пена с бурлящей волной извергалась клубами.

565 Тут помчало теченье корабль. Тем временем скалы

Перья хвоста оторвали, а голубя смерть миновала.

Все ликовали гребцы. Но Тифис окриком громким

К веслам их призвал. А скалы раздвинулись снова.

Трепет гребцов объял, когда отхлынувшим валом

570 Уносимый корабль помчался между утесов.

Все сердца почуяли страх. Над их головами

Смерть неизбывная участью грозной, казалось, нависла.

Вот уже Понт широкий открылся и справа и слева.

Вдруг пред ними волна взнялась нежданно из глуби,

575 Гребнем восстав, подобно вершине кряжа. Пред нею

Все они головами поникли. Не сомневались,

Что, налетев на корабль, волна его скроет в пучине.

Тифис, однако, ее предварил, велев приказаньем

Скорость гребли сдержать, и волна под килем глубоко

580 Перекатилась, корабль кормой от скал увлекая,

И на гребне этой волны он долго качался.

Тут Евфим, друзей обходя, закричал громогласно,

Чтобы на весла они налегли, насколько возможно.

Дружно с криком победным они ударили воду.

585 Дважды их веслам послушно Арго поддавался и дважды

Вновь отдалялся назад, а весла сбивались и гнулись,

Лукам согбенным подобно, так напрягались их руки.

Тут внезапно волна перекатная вновь поспешила;

Тотчас корабль помчался по хваткой волне, словно валик,

590 Падая вниз и вперед катясь по глубокому морю.

Бурный поток, завертев, задержал его между утесов;

Две скалы сдвигались, гудя, а ладья цепенела.

Тут-то Афина, левой рукой* от скал отстранившись,

Правою мощно толкнула корабль вперед, чтобы мчался.

595 Он же, подхвачен, понесся, подобно стреле оперенной.

Только верхушку кормы с украшеньем ее отрубили

Скалы, ударив друг в друга. И тотчас богиня Афина,

Лишь корабль проскользнул невредим, взлетела к Олимпу.

А утесы почти вплотную* сошлись и застыли,

600 В месте одном укрепясь. Назначено было богами

Так им застыть, если чья-то ладья минует их схватку.

Все герои в себя пришли от хладного страха.

Воздух и моря пучину, что далеко простиралась,

Молча они созерцали. А в мыслях себе говорили:

605 «Мы от Аида спаслись». Вслух первым Тифис промолвил:

«Думаю, наше спасенье в самом корабле несомненно,

И никто не причастен к нему, одна лишь Афина.

Божью силу в него вдохнувши, покуда гвоздями

Арг его скреплял. Погибнуть ему невозможно,

610 Ты, Эсонид, царя своего приказанья отныне,

Между такими скалами когда провела нас богиня,

Не опасайся так сильно! Теперь трудов завершенье

Будет победным для нас — такова Финеева слава».

Молвил и дальше вперед он к Вифинскому брегу

615 По середине открытого моря корабль направляет.

С ласковой речью Ясон в ответ к нему обратился:

«Тифис, зачем мне ты говоришь слова утешенья?

Я ошибся и вверг вас в беду безысходную, злую.

Мне надлежало в ответ на то, что велел тогда Пелий,

620 Тотчас отвергнуть этот поход, если бы даже

Смерть пришлось мне принять рассеченным на мелкие части.

Ныне же страх с заботами тяжкими вместе

Обременяют меня. Мне страшно по леденящим

Плыть морям. Страшно, как мы вступим на сушу.

625 Люди, враждебные нам, живут, мы знаем, повсюду.

День за днем я ночь провожу в постоянной тревоге,

С тех самых пор, когда у меня собрались вы на радость,

Думаю я обо всем. А ты легко рассуждаешь,

Мысля лишь о себе, за себя и заботясь. Меня же

630 Вовсе ничто за себя не пугает. Но или за это,

Или за то, за тебя, за друзей остальных опасаюсь».

Так говорил он, друзей проверяя. Они зашумели,

Смело ему возражая. Он же душой исцелился

В этих криках и вновь ко всем обращается с речью:

635 «В доблести вашей, друзья, расти начнет моя смелость.

Вот почему я пошел бы теперь и в пропасть Аида.

Страху я не поддамся, только бы в ужасах жутких

Вы мне были верны. Однако, когда миновали

Мы Симплегадские скалы, я думаю, больше не будет

640 Страха другого у нас подобного, если мы станем

Дальше наш путь совершать согласно советам Финея».

Так он сказал. И тотчас кончились все разговоры.

Труд неустанный в гребле они обрели и проплыли

Рибу, реку быстроводную*; дальше утес был Колоны.

645 Вскоре вслед за тем и Черный мыс миновался

И Филлеида река, на бреге которой когда-то

Дипсак в покоях своих принимал Афамантова сына

В дни, когда Фрикс на баране покинул град Орхомена.

Нимфа его родила луговая. Не зная гордыни,

650 Он охотно жил близ вод отца дорогого

С матерью милой и пас стада на лугах прибережных.

Знак священный его и реки его побережья

Вдаль уходящие, дол и реку глубокую* Калпис

Видя, плыли они и днем, и безветренной ночью,

655 Воду без устали били сосновыми веслами молча.

Словно рыхлую пашню волы-трудолюбцы взрезают,

Тянутся, пот ручьями льется с боков и по шеям,

Из-под ярма глазами они косятся устало,

Дышат прерывисто, шум изо ртов непрерывно исходит,

660 День изо дня они, упираясь в землю, трудятся.

Так герои влеклись, выгребая веслами в море.

В час, когда божественный свет еще не являлся,

Но уж не слишком темно и луч взбегает по мраку, —

Тот, кто проснуться успел, зовет этот луч предрассветным, —

665 В пору такую, войдя кораблем в пустынную гавань,

Очень усталыми вышли* на землю они Финиады.

Сын Лето, направляясь из Ликии к северным людям,

К Гипербореям* бесчисленным, им внезапно явился.

Щеки его обрамляли пряди волос золотые

670 И колыхались в ходьбе, как гроздья лозы виноградной.

В левой руке держал он серебряный лук. За спиною

С плеч опускался колчан. Под стопами божьими остров

Стал колебаться. Волна набежала проворно на сушу.

Трепет всех аргонавтов объял превеликий. Не смели

675 Даже в очи взглянуть они чудесного бога.

Встали все, головами поникли и в землю глядели.

Он же по воздуху мимо прошел, стремясь через море.

Слово не сразу промолвил Орфей, обращаясь к героям:

«Имя следует нам Рассветного дать Аполлона

680 Острову этому. Он — священный, ибо явился

Всем нам бог, здесь мимо идущий, на самом рассвете.

В честь него следует нам алтарь поставить прибрежный:

Если обратно он дарует нам в Гемонийскую землю

Всем безопасно вернуться, то в жертву ему принесем мы

685 Тучные бедра рогатых коз на жертвенник этот.

Ныне же мы его усладим возлияньем и туком.

Милостив, милостив будь владыка, сюда снизошедший!»

Так он сказал. Немедля одни алтарь созидают

Из больших камней, бродить пошли остальные

690 В поисках диких коз по острову или оленей.

Кормится в чаще лесной зверей подобных немало.

Им Летоид предоставил добычу. Благоговейно

Начали жечь они бедра по паре из общей добычи

На алтаре святом, хваля Рассветного бога.

695 Вкруг пылающих жертв они расступаются кругом,

Фебу, защитнику Фебу, спасителю дивному в громкой

Песне хвалу воздавая. А сын благородный Эагра

Звонкую песню завел под звуки Бистонской форминги.

Пел он о том, как когда-то под горным кряжем Парнаса

700 Стрелами насмерть бог* поразил Дельфийского змея.

Был он тогда нагим еще отроком, гордым кудрями.

(Милостив будь! всегда у тебя, о владыка, нестрижены кудри,

Вечно они у тебя нетронуты, — так подобает,

Только Латона сама, рожденная Кеем, руками

705 Трогает их золотыми.) А Корикийские нимфы,*

Дочери Плиста, все время Орфея приободряли

Криками: «Милостив будь, спаситель, иэй, наш защитник!»

И отныне для Феба этот призыв несравненный.

А когда воспели его хоровой они песней,

710 При возлияниях чистых дают они клятву на помощь

Всегда приходить друг другу в общем согласье.

С этим и жертв коснулись они. Стоит и доныне

Храм Гемонеи благой*, который воздвигли герои

Сами тогда, предоставив его славнейшей богине.

715 Третий свет подошел, и в ту же добрую пору

Остров высокий с попутным Зефиром корабль оставляет.

Мимо проплыли они напротив лежащего устья

Быстрой реки Сангария*, мимо земли плодоносной

Мариандинских мужей, и потоков Лика, и топи

720 Антемоисской, взирая на них. Канаты под ветром

И корабельные снасти, напрягшись, в пути трепетали.

Утром, когда в темноте рассеялся ветер попутный,

С радостью в гавань они вошли Ахеронтского мыса.

Ввысь этот мыс крутизной непомерной утесов восходит.

725 Корни пустили они, и моет их море. Отвсюду

Грозно гремит волна перекатная. Сверху над мысом

Возле самого края растут большие платаны.

Вниз из гавани вглубь спускается в сторону суши

Путь неширокий, в лощину ведет, где пещера Аида,

730 Лесом с горами покрытая. Пар оттуда холодный,

Недр ужасных дыханием вверх поднимаясь, все время

Инеем ярким и белым тотчас вокруг замерзает,

Если только его полуденный луч не растопит.

Вечно чуждо безмолвие грозному этому краю,

735 Но непрестанно, без устали, стонет под рокот он моря

Или когда трепещет листва от дыханий бездонных.

И там находится устье смертной реки Ахеронта;

Эта река, через мыс прорываясь, с востока впадает

В море, и полый утес прикрывает текущую сверху.

740 Этой реке мегарцы нисийские дали названье*

В пору, когда Мариандский край заселить пожелали,

«Мореходов спасенье». Река их спасла с кораблями,

Бурей застигнутых грозной. Туда аргонавты пристали,

И в утихающем ветре глядели на мыс Ахеронтский.

745 Но недолго вошедшие в гавань укрылись от Лика,

Повелителя острова и от мужей мариандян.

Весть долетела сюда о славных убийцах Амика,

И оттого они с пришельцами мир заключили,

А самого Полидевка как бога повсюду встречали,

750 Возле него собираясь. Давно они воевали

Против бебриков дерзких и их правителя злого.

Всей толпой аргонавты в тот день, пройдя через город,

В царских покоях Лика с друзьями без сна пировали

И беседами тешили души. Ясон же поведал

755 Лику про имя и род своих пловцов. О приказе

Пелия он рассказал и о дружеской встрече лемносской,

Также про Кизика и про случай в краю Долионском.

Прибыли как в мисиян страну и на Киос, пришлось где

Им против воли покинуть героя Геракла. Про Главка

760 Речь он повел и про то, как у бебриков свергли Амика,

И про Финея царя, про его прорицанье и беды,

Как избежали сбегавшихся скал и как повстречали

Сына Латоны на острове. Лик, внимая Ясону,

Душу свою услаждал. Однако его огорчила

765 Весть, что оставлен Геракл. И ко всем он так обратился:

«Гости мои! Такого мужа утративши помощь,

Вы ли решаетесь плыть в далекое царство Эета!

Знаю Геракла я хорошо. Его я увидел

Здесь у отца моего*, у Даскила, в доме гостящим.

770 Пешим Геракл пришел* из страны Азиатской. Принес он

Пояс Гипполиты бранелюбивой. Меня же

В первом юном пушке застало его посещенье.

Брат мой умер тогда* Приол с мисийцами в схватке.

Брат, в чью честь и поныне поет погребальные песни

775 Наш народ. И в кулачном Геракл одолел поединке

Тития мощного. Тот среди всех всегда отличался

Силой и обликом. Зубы Геракл ему выбил на землю.

Он подчинил отцу и мисийцев, и ближних мигдонов,

Возле наших земель давно постоянно живущих,

780 И вифинский народ с Вифинской землею в придачу,

Вплоть до устья Рибы реки и утеса Колоны,

И покорился ему Пелопов народ пафлагонян,

Вдоль границ огибаемый темной водою Биллея*.

Так как Геракл теперь от нас далеко пребывает,

785 Бебриков дерзость настигла меня и наглость Амика.

Много земель уж давно оттягали они от низины

Гиппия* быстротекущего, где находились границы.

Все же от вас они понесли наказанье. Скажу я,

Что в тот день не без воли богов похитил победу

790 Сын Тиндарея у бебриков, смерти предавши злодея.

Я же такой отплатить благодарностью вам постараюсь,

Как велит душа. Подобает мужам благодарность

Слабым, когда другие, сильнейшие, помощь окажут.

Спутником в вашем пути готов я милого сына

795 Дать своего, по имени Даскил. Коль скоро он будет

С вами всегда и повсюду, радушно вас встретят народы,

Кто живет в прибрежных краях до реки Фермодонта.

Я же высокий храм воздвигну богам Тиндаридам

На вершине скалы Ахеронтской. Все мореходы,

800 С моря завидев его, будут издали им поклоняться.

Кроме того, отведу я для них священную ниву

За городскою стеной, в долине, удобной для пашни».

Целые сутки у Лика в беседах они проводили,

Утром же ранним опять поспешили на борт корабельный.

805 С ними следовал Лик, и Ликовы слуги с несметной

Ношей даров, и царский сын, по имени Даскил.

Тут предрешенная Идмону смерть Абантида настигла.

Был наделен он пророческим даром, сам же не спасся.

Свыше ему предстояло быть от врагов пораженным.

810 Там в низине лежал у реки, тростниками заросшей,

Чресла свои охлаждая и необъятное чрево,

В иле чудовищный злобный вепрь, клыков его белых

Даже болотные нимфы страшатся. Никто не заметил,

Мимо него проходя, что лежит далеко он в болоте.

815 Сверху с холма спускался в долину, покрытую илом

Сын Абанта. И вепрь, на него из зарослей прянув,

Клык вонзил в бедро, разрубив с костью средние жилы.

Вскрикнув громко, Идмон упал. На крик его тотчас

Вскинулись все друзья. Пелей с копьем устремился

820 К вепрю, тот обратно бежать уж пустился в болото,

Но, Пелея почуяв, герою навстречу метнулся.

Ид ему рану нанес, и вот на копье заревел он.

Вепрь на землю упал. Издыхать его там и оставив,

Идмона взяли друзья и снесли к кораблю чуть живого.

825 Вскоре среди друзей на борту несчастный скончался.

В горе они задержались, забыв про плаванье думать.

Тело погибшего друга, скорбя, земле предавали,

Плакали целых три дня. На четвертый, как подобает,

Пышно его погребли. И с ними его хоронили

830 Мириандинский народ и Лик, их правитель. Для тризны,

Как по закону ведется, овец привели на закланье

Столько, что их сосчитать никому невозможно казалось.

На берегу затем курган был насыпан высокий

Этому мужу. На нем есть знак в назиданье потомкам —

835 Дикой маслины ствол корабельный листвой зеленеет

Возле подножья скалы Ахеронтской. Ежели Музы

Мне повелят, то я про это поведаю больше.

Город воздвигнув вокруг ствола той маслины древней,

Феб повелел почитать беотийцам и также нисейцам

840 Идмона как Градодержца в своих речах и молитвах.

Богобоязненный Идмон славится там и поныне, —

Жители этой страны* называют его Агаместор.

Кто еще умер в этом краю? Ведь снова героям

Выпало новый курган насыпать для почившего друга.

845 И по сегодня там две могилы стоят аргонавтов.

Умер, как говорят*, сын Гагния Тифис. Дороги

Не было дальше ему. Вдали от милой отчизны

Он усыплен оказался внезапным и кратким недугом

В день, когда хоронили Абантова славного сына.

850 Скорбь неизбывная всех объяла при страшном несчастье.

Тотчас после того, как свершили они погребенье

Тифиса, вместе они легли в тоске безысходной

На морском берегу, себя плащами окутав,

И без движенья, забыв про питье и про пищу. Томились

855 Горем, утратив совсем надежду на возвращенье.

Долго они бы еще горевали, медля с отплытьем,

Если бы смелость безмерную не вложила Анкею

Гера. Его родила Посидону близ вод Имбросийских

Астипалея; и он давно был искусен всемерно

860 В море корабль вести. К Пелею приблизясь, сказал он:

«Сын Эака, пристало ли нам, забывшим про подвиг,

Здесь в чужедальнем краю оставаться? В Аресовом деле

Я не похож на тех, кого, из Парфении взявши,

В путь за руном ведет Ясон. Я — знаток корабельный.

865 Вот потому-то за Арго нисколько не бойтесь!

В этом сведущи здесь и другие ратные мужи,

Всякий станет кормчим, ставши на кормчее место.

Всем об этом скажи! Напомни про веленный подвиг!»

Молвил он так. У Пелея от радости дрогнуло сердце.

870 Встав среди спутников милых, начал им говорить он:

«О безумные! Тщетную скорбь зачем мы лелеем?

Участь свою обрели друзья погибшие наши —

Но и другие есть кормчие многие в, нашем отряде.

Вот потому-то пора конец положить промедленью!

875 Прочь отбросьте вы горе! Вставайте скорее на дело!»

Сын Эсона ответил ему, безысходности полный:

«О Эакид! Но где твои кормчие? Где пребывают?

Те, кого мы считали богоподобными прежде,

Ныне, печали полны, вижу, больше меня безутешны.

880 Я потому и предвижу от мертвых злое несчастье-

Верно, мы не достигнем Эета свирепого града,

Или в Элладу обратно не суждено нам вернуться

Через страшные скалы. Тут в этом месте сокроет

Нас бесславная смерть, до старости праздно доживших».

885 Молвил такое. Анкей поспешно ему обещает

Быстро корабль повести. Ведь направляла богиня Анкея.

После него Эргин, Евфим и Навплий восстали,

Также кормчими быть желая. Но их не пустили

Спутники, ведь большинство Анкею отдали голос.

890 Вот на двенадцатый день все всходят на борт корабельный.

Утренний свежий Зефир попутно им повевает.

Быстро на веслах они Ахеронтское минули устье.

Далее парус подняли и, ветру доверясь, помчались.

Радуясь ясной погоде, волны они рассекали,

895 И простирался парус по ветру. Быстро приплыли

К устьям реки Каллихора.* Преданье гласит, что когда-то

Зевса сын Нисийский, покинув индийские страны,

В Фивы спешил и здесь свои оргии справил, устроив

Перед пещерой, в которой провел лишенные смеха

900 Ночи священные, площадь большую для хора и плясок.

Местные жители реку зовут с тех пор Каллихором.

А пещеру зовут, приютившую бога, Авлийской.

Дальше Сфенела* курган увидали они Акторида.

Некогда он возвращался домой с отчаянной битвы

905 Вместе с Гераклом, сражались они в земле амазонок,

Ранен был стрелою в пути, и у моря скончался.

Дальше немного вперед проплыли наши герои, —

Тут и Персефона* сама взослала на свет Акторида

Слез обильных достойную душу, молил погребенный

910 Хоть ненадолго опять увидеть сверстников милых.

Встав на вершину кургана, Сфенел глядел кораблю вслед.

Был он таким, каким шел на войну, сверкая прекрасным

Шлемом о четырех навершьях с пурпурною гривой.

После он вновь спустился во мрак подземного царства.

915 Издали все же увидев его, они поразились.

Мопс прорицатель, сын Ампика, велел им героя

Душу на берегу возлияньем пристойным утешить.

Парус свернули они, у камней закрепили канаты,

После же стали трудиться возле кургана Сфенела.

920 С возлияний начав, сожгли они овчие жертвы

И, пополам разделив возлиянья, алтарь Аполлону,

Стражу судов, возвели и стали жечь тучные бедра.

Лиру Орфей возложил*, и Лирою место зовется.

После того к кораблю поспешили, теснимые ветром,

925 Снова раскинули парус, подняв с двух сторон на канатах.

В море Арго помчался, словно ястреб, который

В высь поднебесную мчится, дыханием ветра несомый,

Крылья спокойны его, он весь отдается полету.

Мимо проплыли они потоков стремившейся в море

930 Самой спокойной реки* Парфения, где Латонида

После охоты всегда, когда восходит на небо,

Тело свое вожделенной водой охлаждает, ликуя.

Ночью затем, беспрестанно стремясь все дальше и дальше,

Сесам они миновали, крутые за ним Эрифины,

935 И Кробиал и Кромну, а дальше Китор лесистый.

После они обогнули в лучах восходящего солнца

Мыс Карамбис, весь день и всю ночь гребя неустанно,

Глаз не сомкнув вдоль длинного берега темного моря.

Утром на берег земли Ассирийской* спустились герои,

940 Где Синопу, Асопову дочь, поселил, даровав ей

Девство свое сохранить, сам Зевс, себя обманувший.

Зевс возжелал сочетаться в любви с ней и дал обещанье

То сохранить, что она в душе для себя пожелает.

А она у него попросила ей девство оставить.

945 Так же она, прельстив Аполлона, желавшего с нею

Ложе ее разделить, обманула и реку, чье имя

Галис, и смертные мужи ее не имели в объятиях.

Жили там сыновья Деимаха*, героя из Трикки,

Деимонт с Автоликом и Флогием, младшим из братьев,

950 Жили с тех пор, как в скитаньях ушли от Геракла.

Лишь увидали они отряд знаменитых героев,

Выйдя навстречу с готовностью к ним, о себе рассказали.

Там задержаться не пожелали герои и снова

Поднялись на корабль, побуждаемы ветром Аргестом*.

955 Быстро, вперед уносимые ветра дыханьем,

Галис оставили реку, прошли соседку Ириду.

Мимо проплыли лугов заливных земли Ассирийской.

Днем обогнули мыс Амазонок и скрытую гавань.

Там однажды Геракл* подстерег Меланиппу, Ареса

960 Дочь, и, как выкуп, ему вручила сама Гипполита

Пояс свой за сестру*, и тогда вернул невредимой

Деву герой. Они пристают в залив возле мыса

Около устья реки Фермодонта, затем что на море

Волны взыграли. Река Фермодонт с другими не схожа —

965 Ни одна река не расходится в столько потоков;

Коль сосчитать кто захочет, до ста четырех досчитает.

Есть единый у них источник, который на суше

С гор ниспадает крутых, — Амазонскими горы зовутся,

Этот родник разливается вширь по высоким предгорьям,

970 Вот почему настолько пути у него прихотливы.

Вечно в разные стороны он извивается, силясь

Путь найти для себя, куда излиться пониже.

Издали льется струя одна, а рядом другая.

Многих пути исчезают бесследно, где-то теряясь.

975 Главный поток на виду низвергается с малыми вместе,

В Понт Авксинский впадая под крайним обрывистым мысом.

Если бы там задержались герои, то им бы случилась

Битва с толпой амазонок, и бой бы не был бескровным.

Ведь амазонки совсем не добры и не ценят законы.

980 Все они живут* в цветущей Дойантской долине,

И занимает их дерзость лихая с делами Ареса.

Даже свой род они ведут от Ареса и нимфы,

Имя же нимфы Гармония. Дев этих войнолюбивых

Нимфа богу войны родила, сочетавшись любовью

985 В зарослях дальних рощи густой Акмонийской на ложе.

Если бы вновь не пришло дуновенье Аргеста на море,

Зевса покорное воле, друзьям не пришлось бы покинуть

Берег извилистый тот, Фемискирские где амазонки

В бой снаряжались. Не в городе общем они обитают,

990 Но в широких полях, по трем племенам разделяясь.

Те из них, где царит Гипполита, жили особо,

Ликастийки отдельно, и хадисиянки отдельно

Славные боем копья. На новую ночь аргонавты

Свой корабль отвели к берегам народа халибов.

995 Этих людей не заботит ни пахота в поле с волами,

Ни уход за плодами, что радуют душу, овечьих

Стад они не пасут по пастбищам в росных долинах.

Но, рассекая недра земли, несущей железо,

Плату в обмен получают для жизни. Для них не восходит

1000 Утро с зарей без трудов. Беспросветная в копоти черной,

В едком дыму, в работе, всегда их жизнь протекает.

После халибов затем, обогнув мыс родителя Зевса,

Мимо земли Тибаренской они успешно проплыли.

Там, когда рождают детей законные жены,

1005 Их мужья, в постели ложась, стонать начинают,

Голову скрыв покрывалом, а жены заботливо носят

Им еду, омовенья, как будто они роженицы.

Гору святую и землю потом миновали герои.

В этой земле по горам живет народ моссинеков.

1010 Право иное у них, совсем иные законы.

Все, что мы, не таясь, при всех совершаем открыто,

Даже на площадях, они в домах выполняют.

Чем занимаемся мы в жилищах, они своенравно

И без укора творят вне дома, на улицах людных.

1015 Совокупленье у них не дома, но словно в свинарне,

И не стыдятся они людей, находящихся возле,

В общей любви на виду сочетается с женами каждый.

Царь их сидел в деревянной башне высокой. Ту башню

Звали Моссином. Он суд творил над немалым народом.

1020 Бедный! Ежели он в сужденьях своих ошибется,

Голодом морят его моссинеки весь день под затвором.

Эту страну миновав, уже находились герои

Близко от острова Аретиады*, гребя неустанно

Целый день, и остров почти простирался напротив.

1025 В сумерках ветер попутный затих, и они увидали

Птицу Ареса, жилицу острова, вдруг над собою.

В воздухе над головами она парила высоко,

И, распластавши крыла над судном, внизу пробегавшим,

Сбросила острое вниз перо. Оно пробивает

1030 Левую мышцу Ойлея богоподобного. Бросил,

Раненный, он из рук весло. Поразились герои,

Видя стрелу окрыленной. Извлек ее рядом сидящий

Друг Эрибот и рану бинтом обвязал, от своих же

Ножен сорвав повязку, концами свисавшую книзу.

1035 Вслед за первой птицей другая явилась под небом.

Клитий, сын Еврита, сумел упредить ее раньше,

Чем успела она стрелу свою сбросить, схватил он

Лук, тетиву натянул и тотчас выстрелил в птицу,

И вблизи корабля она низвергается в волны.

1040 Сын Алея Амфидамант* пловцам объявляет:

«Остров Аретиада пред нами, — то знаете сами,

Видя Ареевых птиц. Не хватает полных колчанов

Здесь при высадке нам. Но что-нибудь надо придумать

В помощь себе, коли нам назначена здесь остановка.

1045 В том вещанье Финея, которое слышали все мы.

Даже Геракл не смог, когда в Аркадию прибыл

Птиц одолеть, живущих в озере Стимфалийском.

Стрелам не поддавались они, я сам это видел.

Взяв трещотку медную в руку и ею махая,

1050 Он гремел с высокой скалы. В испуге и с криком

Птицы в небо взвились и прочь улетели оттуда.

Нужно теперь и нам придумать подобное нечто.

Сам я, подумав, как мог, предложил бы такое решенье:

Шлемы скорее наденьте с торчащими гребнями кверху,

1055 Надвое разделитесь, одни грести начинайте,

Попеременно, другие по кораблю разложите

Гладкие копья с щитами, а после всею толпою

Крик подымайте. Пусть устрашатся они с непривычки

Шума такого, реющих гребней, вскинутых копий.

1060 Только мы приблизимся к берегу острова, сразу

Бейте сильно в щиты и страшный вопль заводите».

Так молвил он. И всем понравился замысел этот.

Медные шлемы подняв, на лбы их они возложили.

Страшно сверкали они, колыхались багряные гребни.

1065 Поочередно одни корабль вперед продвигали,

Копьями и щитами его укрывали другие.

Словно какой-либо муж черепицею кроет ограду,

Чтобы красою дому была и защитой от ливней,

И черепицы одна с другой смыкаются плотно, —

1070 Так, щиты наложив, они корабль свой укрыли.

Крик военный, какой бывает в шагающем строе,

Если в бой устремляются друг на друга фаланги,

Точно такой с корабля по воздуху вопль раздавался.

Птиц ни одной не видали они. Только, приблизясь,

1075 Тут и там поднялись и вдаль помчались, спасаясь.

Так, когда Кронид ливень и град посылает

Из облаков на дома, то в городе люди такой же

Слыша над крышами шум, но дома сидят безмятежно,

Ведь ненастья пора уже их врасплох не застанет,

1080 Дом свой прочно давно перед тем укрепивших.

Так свои перья птицы во множестве слали героям,

Прочь улетая к земным пределам за море и в горы.

Что задумал вещий Финей, когда повелел он

Здесь причалить всему отряду великих героев?

1085 Или же польза какая прибывших сюда ожидала?

В город Орхомен направлялись Фриксовы дети.

Плыли они на колхидской ладье из царства Эета,

Чтобы там получить за отца большое богатство.

Это Фрикс, умирая, детям своим заповедал.

1090 Были они в тот день от острова неподалеку.

Вдруг заставил Зевс Борееву силу повеять,

Влажный путь Арктура* дождем, как всегда, обозначив.

Днем Борей листву по горам колебал понемногу,

По высочайшим ветвям деревьев легко пробегая,

1095 Ночью же страшно на море вступил, волну взбудоражив

Шумным порывом. Мрак беспросветный все небо окутал.

Звезд нигде из-за туч невозможно было увидеть.

Тьма непроглядная в небе и в море кругом утвердилась.

Все промокнув и трепеща пред страшною смертью,

1100 Фриксовы сыновья носились, волнам предаваясь.

Ветра порыв сорвал паруса, и корабль был разломан

Надвое в сильных натисках волн, непрерывно шумящих.

Тут по внушенью богов все четверо юношей этих

За большое бревно ухватились. Бревен немало

1105 От корабля носилось, сколоченных прочно гвоздями.

Их, едва не погибших, волны и ветра порывы

К острову, им неизвестному, мчали, полных испуга.

Тотчас и неистовый дождь внезапно прорвался и залил

Море и остров вместе с землей, напротив лежащей, —

1110 В той земле обитал дерзновенный народ моссинеков.

Фриксовых сыновей с бревном их крепким на берег

Острова натиск волны набежавшей выбросил ночью.

Зевсом посланный дождь затих на раннем рассвете.

Вскоре они повстречали героев, и Арг им промолвил:

1115 «Кто бы вы ни были, мужи, во имя всезрящего Зевса,

Молим о милости вас и о помощи просим посильной, —

Ибо ужасные ветры, на море обрушась, по бревнам

Весь наш жалкий корабль тут и там по воде раскидали,

Мы же пытались проплыть через море по нужному делу,

1120 И потому, если верите нам, умоляем смиренно,

Дайте чем-нибудь тело окутать, явите заботу

К людям несчастным, сверстникам вашим, в тяжкой невзгоде.

Зевса ради почтите просителей иноземных,

Странникам Зевс и молящим защитник. Те и другие

1125 Под охраною Зевса, который свыше взирает».

Сын Эсона его расспрашивать начал, подумав

И решив, что сбывается тут прорицанье Финея:

«Все это мы, конечно, тотчас дадим вам охотно.

Но скажи мне правдиво, в какой стране вы живете

1130 И какая нужда побуждает вас плыть через море?

Славное имя нам назови и прозвание рода».

Арг, бедой потрясенный, молвил в ответ Эсониду:

«Фрикс Эолид из Эллады явился на дальнюю Эю, —

Думается, что вы и сами об этом слыхали.

1135 Этот Фрикс явился в город владыки Эета,

Сидя верхом на баране. Баран его был золоченым

Волею бога Гермеса. Руно его можно увидеть

На ветвях, заросших листвой, могучего дуба,

Ибо Фрикс заклал барана Зевсу Крониду,

1140 По своему разумению из всех Зевса Фиксия* выбрав.

Там владыка Эет к себе его принял радушно,

Дочь Халкиопу сосватав ему и ради приязни

Выкупа даже не взял. Они-то родители наши.

Фрикс уже стариком скончался в доме Эета,

1145 Мы же, его сыновья*, о заветах заботясь отцовских,

Ныне плывем в Орхомен, сокровища взять Афаманта.

Если же хочешь знать, какие мы носим прозванья, —

Китисор этому имя, вот этому — Фронтис,

Мелас зовут вон того, а меня называйте вы Аргом».

1150 Так он сказал. И были герои радостны встрече,

И удивлялись, их окружая. Как полагалось,

К ним Ясон Эсонид обратился с речью такою:

«Вы действительно будете по отцу нам родными,

С просьбой взывая к тем, кто вам по дружбе поможет.

1155 Ведь Афамант и Крефей родными братьями были, —

Я же Крефеев внук, со всеми вместе друзьями

Из Эллады иду в тот самый город Эета.

Но об этом друг другу потом сказать мы успеем.

Ныне сперва вы оденетесь. А я полагаю, по воле

1160 Только бессмертных в беде со мною вы повстречались».

Молвил и с корабля им одежду принес облачаться.

После того все вместе отправились к храму Ареса,

Чтобы в жертву овец принести. Там алтарь обступили

Быстро. Был он вне не покрытого крышею храма

1165 Сложен из гальки, внутри был черный камень положен,

Перед которым встарь амазонки давали обеты.

Не для того приходили они с берегов супротивных,

Чтобы в жертву взлагать на алтарь быков и баранов, —

Но коней они резали, выходя их для убоя.

1170 Жертвы свершили герои, отведали жареной снеди.

К ним тогда Эсонид обратился с такими словами:

«Подлинно сам Зевес за всем наблюдает, не скрыты

Люди пред ним никогда, ни праведный, ни нечестивец.

Как отца исторг он для вас из-под гибельных козней

1175 Мачехи злой и богатства несметные вам предоставил,

Так и теперь невредимыми спас от пагубной бури.

Можно вам с кораблем нашим плыть, куда вам угодно,

И туда и сюда, либо в Эю, либо в богатый

Град Орхомена великий. Построен самою Афиной

1180 Наш корабль, и она срубила сама те деревья

С Пелионской вершины, a Арг помогал ей в строенье.

Вашу же ладью волна разметала свирепо,

Раньше чем вы подошли к тем скалам, которые в море

Каждый день идут друг на друга в узком проливе.

1185 Станьте же вы опорой желающим в землю Эллады

Это руно увезти золотое! Нам путь укажите!

Жертву за Фрикса свершить* я в Эю плыву из-за гнева

Зевса на род Эолидов». Так молвил он, их убеждая.

Фриксовы дети, внимая речам его, ужасались,

1190 Между собой говоря, что Эет приязнен не будет

С тем, кто возжелает руно забрать золотое.

Арг, осуждая подобный подход, сказал им такое:

«О друзья, насколько сильны мы, настолько и рады

Мы всегда вам помочь, когда нужда приключится.

1195 Грозен, однако, Эет и к жестокости пагубной склонен,

Вот почему я очень боюсь за плаванье ваше.

Гелия сыном себя он зовет. Кругом же несметно

Колхов живут племена. Он сам с Аресом сравняться

Мог вполне бы голосом зычным и силой великой.

1200 Кроме того, не легко унести руно без Эета.

Змей сторожит руно, вокруг него извиваясь.

Змей неусыпный, бессмертный, рожденный Геей-Землею

На вершине Кавказа, где скала Тифаона.

Там, говорят, Тифаон, пораженный перуном Кронида

1205 Из-за того, что на Зевса* простер свои мощные руки,

Жаркую кровь излил с головы, устремляясь паденьем

В горы и долы Нисейские, где Тифаон и поныне

Распростертый лежит под стоячей водой Сербониды».

Так говорил он. У многих бледностью щеки покрылись,

1210 Лишь услыхали про трудность такую. Пелей же проворно

Словом отважным его перебил и ему возразил так:

«Не пугай нас, друг, через меру подобным рассказом!

Мы не столь нуждаемся в силе и ниже не будем,

Чем Эет, когда с ним придется сразиться оружьем.

1215 Я полагаю, не меньше мы сведущи в деле военном,

Если сюда мы пошли, родясь почти от бессмертных.

А потому, коль миром не даст он руна золотого,

Не помогут, надеюсь, ему и ратные колхи».

Так, прерывая друг друга, они вели разговоры

1220 Трапезы после, пока не заснули, пищей насытясь.

Утром лишь пробудились, повеял ветер попутный.

Подняли парус они, и под дыханием ветра

Парус затрепетал, и покинулся остров Ареса.

Новая ночь приближалась, когда прошли Филириду

1225 Остров, где Кронос*, сын Урана (а правил тогда он

На Олимпе титанами, Зевс же в Критской пещере

У куретов Идейских лежал еще в колыбели),

Ложе с Филирой делил, от Реи таясь. Но богиня

Все же сумела застать их. Кронос умчался,

1230 Тотчас облик приняв коня с размашистой гривой;

А Океанова дочь Филира в горах у пеласгов

Спряталась, там родив Хирона огромного, частью —

Бога, частью — коня, с родителем схожего сына.

Край макронов и беспредельную землю бехиров

1235 Дальше они миновали, а также надменных сапиров,

Рядом с ними бизиров. Все время дальше и дальше

Мчались быстро они с порывами теплого ветра.

Вот уж плывущим явилась вдали извилина Понта,

И постепенно стали расти* высокие кручи

1240 Гор Кавказских. Там к нерушимым скалам прикручен

Медными узами был Прометей, и питал он своею

Печенью птицу большую. Орел прилетал беспрестанно.

Вечером вдруг орла увидали герои в испуге.

Над кораблем к облакам пролетал он высоко. Но все же

1245 Парус стал колыхаться от веянья крыльев широких.

Птица такая несхожа по виду с орлом поднебесным,

Быстро крыльями машет она, подобными веслам.

Громкий стон Прометея затем услыхали герои;

Печень орел пожирал, куски вырывая. От вопля

1250 Весь Эфир содрогнулся. А вскоре орел возвращался

Тем же путем, и опять увидали кровавую птицу.

К ночи, знаниям Арга доверясь, приплыли герои

К широководному Фасису, Понта конечным пределам.

Рею и парус убрав, их поспешно вниз положили,

1255 Мачту, сперва наклонив, туда же в гнездо опустили.

После на веслах ввели корабль в речную стремнину.

Перед ними с журчаньем поток расступился. А слева

Виден был могучий Кавказ с Китаидой Эета.

После они увидали долину Ареса и рощу

1260 Бога священную, змей где руно охранял неусыпно.

В реку стал Эсонид* из кубка лить золотого

Чистым вином возлияния, меду подобные вкусом,

Геи, подземным богам и душам усопших героев.

Их преклоненно молил он на помощь героям явиться

1265 И принять якоря корабля своим благостным сердцем.

Вслед за ним и Анкей такое вымолвил слово:

«Мы пришли к Колхидской земле и Фасийскому устью.

Ныне настала пора о деле задуматься нашем;

Либо мирно мы захотим поладить с Эетом,

1270 Либо иной какой-нибудь путь придется нам выбрать!»

Так он сказал. Ясон, советам Арга внимая,

Им приказал увести корабль с якорями поглубже.

Он вошел в болото заросшее с берегом рядом.

Там в ночной темноте на ночлег разместились герои.

1275 Эос, которую ждали с тревогой, вскоре явилась.

Ныне ко мне подойди*, Эрато, встань рядом со мною!

Молви, как увез Ясон* руно золотое,

Как ему помогла влюбленная дева Медея.

Ты ведь сама сопричастна Киприде, ты песней чаруешь

5 Дев непорочных, имя твое созвучно Эроту.

Утра ждали герои, в густом тростнике укрываясь.

Их заметили Гера с Афиной.* Покинув чертоги

Зевса и всех бессмертных, вдвоем удалились богини,

Чтобы держать совет. И Гера Афину спросила:

10 «Зевса мудрая дочь, придумай без промедленья,

Как нам теперь поступать. Помочь хитроумно нам надо,

Чтобы, руно золотое забрав у Эета, уплыли

Наши герои обратно в Элладу. Как бы Эета

Речью медоточивой они обольстить бы сумели?

15 Дерзок очень Эет и сердцем всегда непреклонен.

Впрочем, не следует нам отказаться от всяких попыток».

Так говорила. Афина ей тотчас охотно сказала:

«Гера, сама я о том беспокоюсь душою немало.

Очень волнует меня все то, о чем говоришь ты,

20 Но ничего не могу я найти для спасенья героев,

Много решений в уме перебрав и все их отвергнув».

Молвила. Обе богини потупили взоры*, заботой

Души терзая свои, размышляя о разных уловках.

Первой Гера после раздумья Афине сказала:

25 «Сходим к Киприде*! Давай вдвоем попросим, пусть сыну,

Если он ей послушен, прикажет искусную в зельях

Дочь Эета к Ясону склонить, стрелой своей ранив.

По советам ее, полагаю, руно он сумеет

В землю Эллады назад привезти». Так Гера сказала.

30 Замысел этот разумный Афину обрадовал очень.

Сразу она отвечала Гере радостной речью:

«Гера, отец меня породил несведущей в стрелах

Этих, и мне никакие не нужны подобные чувства.

Если тебе по душе эта мысль, то я за тобою

35 Следом пойду, но с Кипридой сама заводи разговоры».

Молвила, и поспешно пошли они к дому большому.

Был он построен Киприде супругом ее хромоногим*

В ту далекую пору, когда сам Зевс их сосватал.

Вот вошли во двор, перед портиком встали чертога,

40 Где богиня обычно ложе стелила Гефесту.

Рано утром ушел к себе в кузницу он к наковальням

В грот просторный* на остров Планкту. Всегда там ковал он

В искрах огня всевозможные вещи. Дома Киприда

В кресле, искусно обточенном, перед дверью сидела

45 И по плечам распускала волос роскошные пряди.

Гребнем чесала их золотым и плести собиралась

В длинные локоны. Издали их увидав, пригласила

В дом их она войти и с кресла встала поспешно.

Стулья им предложила, сама с богинями села,

50 Пряди волос нерасчесанных быстро руками скрутила

И, улыбаясь, с такой обратилась приветливой речью:

«Милые, что за мысль и дела сюда привели вас?

Редкие гости вы здесь! С чем пришли? Не зря ведь, конечно,

Ходите вы, богини, высшие между другими».

55 Гера к ней в ответ с такой обратилася речью:

«Ты смеешься, а наши сердца преисполнены горем.

Там, на Фасийской реке, корабль задержали герои,

Те, кто вместе с Ясоном руно увезти снарядились.

Вот за них за всех, великий предведая подвиг,

60 Очень тревожимся мы, особенно за Эсонида.

Ради него, если даже к Аиду отправится в путь он,

Чтобы из медных оков изъять самого Иксиона*,

Я готова стоять всей силой ему во спасенье,

Чтобы Пелий, ликуя*, не смог избежать наказанья,

65 Дерзкий, который меня обездолил должною жертвой.

Мне Ясон любезен давно: с тех пор, как когда-то,

В прежние дни в речном половодье близ устья Анавра,

Он повстречался мне, людей проверяющий честность.

Шел он с охоты. Кругом все было засыпано снегом —

70 Горы и кручи самых высоких утесов. Оттуда,

Вниз низвергаясь, мчались потоки с пугающим гулом.

Он пожалел меня*, принявшую облик старушки,

Сам на плечах меня перенес через бурные воды.

Вот почему неизменно его я так почитаю.

75 Не помоги ты Ясону, Пелий не будет наказан».

Так говорила. Киприда не сразу собралась с ответом.

С благоговеньем взирала она на просящую Геру.

После же к ней она обратилася с кроткою речью:

«О богиня почтенная! Пусть никто не предстанет

80 В мире хуже меня, Киприды, если отвергну

Просьбу твою, будь то слово иль дело, свершить каковое

Смогут и слабые руки. Не будь мне в радость награда».

Так говорила. А Гера, подумав, ей отвечала:

«Мы пришли, не жалея ни силы, ни рук для деяний,

85 Сыну только отдай твоему приказание: деву,

Дочь Эета, увлечь любовью к герою Ясону.

Если она благосклонно ему помощницей станет,

Я полагаю, легко он, взяв руно золотое,

С ним вернется в Иолк, она ведь искусна в волшебстве».

90 Молвила так. А Киприда обеим богиням сказала:

«Гера, Афина! Вас он послушал бы много скорее*,

Чем меня. Всегда со мною он только бесстыден,

А перед вами немного стыда в глазах он проявит.

Он меня совсем не боится и, споря, глумится.

95 Я рассердилась однажды и, вне себя от проделок,

Даже хотела лук разломать и противные стрелы

На виду у него. Так он пригрозил, обозленный,

Что хоть не держит он гнева пока, но ежели волю

Дам я своим рукам, то потом я могу поплатиться».

100 Молвила так. Улыбнулись богини, взглянув друг на друга.

Снова Киприда печальная с речью к ним обратилась:

«Муки мои другим лишь смех доставляют. Не должно

Всем о них говорить; пускай одной мне довлеют.

Ныне же, коль по душе вам это обеим придется,

105 Я постараюсь и буду просить у него послушанья».

Молвила так. А Гера руки ее нежно коснулась

И, с улыбкой взглянув, Киприде с любовью сказала:

«Как обещаешь теперь, Киферея, дело исполни!

А на сына сердясь, не гневись и не спорь понапрасну;

110 Время придет, подожди, и скоро станет он лучше!»

Молвила. Встала со стула, с ней поднялась и Афина.

Обе из дома неспешно пошли обратно. Киприда

Тоже пошла в закоулки Олимпа на поиски сына.

Вскоре нашла его далеко* в винограднике Зевса,

115 Не одного, он был с Ганимедом, которого в небе

Некогда Зевс поселил у себя с бессмертными рядом.

Чары красы его Зевса пленили. Дети играли,

Как подобает их возрасту, в бабки свои золотые.

Встав во весь рост, Эрот пригоршню полную с верхом

120 Алчно левой рукой к груди прижимал, его щеки

Рдели жарким румянцем.* А тот вблизи на коленях,

Очи потупив, стоял: у него лишь две бабки осталось.

В гневе на хохот соперника вновь он мечет их на кон,

Но немного спустя и их потерял с остальными.

125 Жалкий, с пустыми руками он прочь пошел, не заметив,

Как Киприда пришла. А та перед сыном явилась

И, по щеке потрепав, ему смеясь говорила:

«Что ты смеешься, горе мое несказанное? Или

Снова его обманул и провел неученого гнусно?

130 Ну, а теперь с удовольствием сделай мне то, что скажу я,

И тогда подарю игрушку чудесную Зевса —

Ту, что ему подарила нянька его Адрастея*

В гроте Идейском, когда был он младенцем безгласным.

Это быстро вертящийся мяч. Другого такого

135 Ты бы не смог получить от искусника даже Гефеста.

Тесно прижаты ободья двойные со скрытыми швами,

Темный пояс кругом их всех огибает красиво.

Стоит тебе его кверху руками высоко подбросить,

Как звезда, он в воздухе след оставляет блестящий.

140 Дам тебе этот мяч, но сперва подстрели-ка из лука

Дочь Эета, любовь внуши ей к герою Ясону.

Медлить нельзя! Смотри, чтоб подарок не сделался меньше!»

Так говорила. Эрот был рад такое услышать.

Бабки он выбросил прочь и руками обеими начал

145 Дергать богини хитон, за него непрестанно хватаясь.

Он молил, чтобы сразу дала ему мяч, а богиня

В щеки его целовала, нежно обняв, и, умильной

Речью его убеждая, ответила сыну с улыбкой:

«Знает пусть голова твоя милая вместе с моею,

150 Что, конечно, подарок отдам я тебе без обмана,

Если ты только сумеешь попасть стрелою в Медею».

Молвила. Он же старательно бабки собрал, сосчитав их.

Спрятал за пазухой матери в яркие складки одежды.

Тотчас колчан, прислоненный к пню, подхватил, перекинув

155 На золотом кушаке, воружился изогнутым луком,

Быстро пошел через сад плодоносный великого Зевса,

Скоро потом за ворота Олимпа небесного вышел.

Там наклонный путь с небес уходит на землю.

Гор высоких две оси*, исходы земли, охраняют

160 Место, где первое солнце всю землю красит багрянцем.

Видны Эроту, летящему в беспредельном Эфире,

То внизу земля живоносная, грады людские,

То потоки священные рек и окружное море.

А герои меж тем на скамьях корабля, на болоте

165 В устье реки затаясь, говорили между собою.

Вот обратился к ним Эсонид, они же умолкли,

Слушая тихо, каждый на месте своем пребывая:

«Вам, друзья, открою*, что мне самому по сердцу,

Знайте замысел этот. Конечно, спешить подобает.

170 Общая ведь нужда* у всех и общие речи.

Кто от нас таит свои советы и мысли,

Знает пусть, что он один нас лишает возврата.

Все остальные на корабле оставайтесь с оружьем!

Я же направлюсь один в жилище владыки Эета,

175 Фриксовых взяв с собой сыновей и двух спутников наших.

Там при встрече сперва узнать попытаюсь,

То ли он дружелюбно отдаст нам руно золотое

Или, напротив, уверенный в силе, откажет пришельцам.

Вот тогда-то, из слов его узнав об отказе,

180 Думать давайте, сражаться ли будем или иначе

В помощь себе решим поступать, чтоб битвы избегнуть.

Нам невозможно отнять его достояние силой,

Прежде чем мы не попробуем словом успеха достигнуть.

Много лучше, придя, сперва угодить ему речью.

185 Часто того, что сила с трудом могла бы содеять,

С легкостью слово добиться смогло, смягчая что нужно.

Речь убедила его принять непорочного Фрикса

В те времена, когда он бежал от мачехи козней

И от отца, на алтарь его возлагавшего жертвой.

190 Право, даже тот, кто наглостью славен повсюду,

Чтит покровителя Зевса и на закон уповает».

Так говорил. Похвалили его за подобные речи,

И никто не сумел предложить другое решенье.

Фриксовых взял он с собой сыновей, за собой Теламону

195 С Авгием следовать он* предложил, сам бога Гермеса

Скипетр взял. Они сошли с корабельного борта

И по болоту пошли в камыши и далее к суше.

Плоский там виднелся холм* по прозванью Киркейский.

В ряд обильно ракиты росли и плакучие ивы,

200 К их вершинам веревками были привязаны трупы.

Даже теперь у колхов преступным считается делом

Тело почивших огню предавать. Не дозволено также,

Их обрядив, на земле насыпать могилу над ними.

Но, закутанных в сыромятные шкуры воловьи,

205 Мертвых за городом на деревьях принято вешать.

С воздухом равную долю, однако, земля получает.

Женщин они хоронят в земле. Таковы их законы.

Гера, путникам этим* загодя помощь замыслив,

Город окутала плотным туманом, чтобы укрыть их,

210 К дому Эета спокойно идущих, от множества колхов.

К городу лишь из долины они подошли и жилище

Близко Эета увидели, Гера развеяла тучу.

Встали в преддверьях они*, восхищаясь оградою дома

И шириною ворот и колоннами, вставшими строем

215 Возле стен. Над домом триглифами медными сверху

Был прилажен искусно венец из светлого камня.

После через порог перешли они без помехи.

Возле порога пышно цвели виноградные лозы,

Ввысь подымаясь зеленой листвой. А под ними журчали

220 Вечной струей четыре ключа, прорытых Гефестом.

Тек один молоком, второй — виноградного влагой,

Третий маслом бежал благовонным, ручей же четвертый

Лился водой, и она с заходом Плеяд* согревалась,

А при их восхожденье ключом выбегала холодным,

225 Сходно кристаллу прозрачному, в гроте пустом зарождаясь.

Столько дивных творений в доме Эета китайца

Мастер искусный Гефест, придумать сумев, изготовил.

Он же ему создал быков медноногих. Их пасти

Были из меди, ужасное пламя они выдыхали.

230 Кроме того, он плуг из крепкой выделал стали.

Гелиос в дар его получил* за то, что Гефесту,

В битве Флегрейской уставшему, место он дал в колеснице.

Был там внутренний двор, и много в него выходило

Слаженных крепко дверей двустворчатых. Дальше покои

235 Были справа и слева. Вокруг двора превосходный

Портик выстроен был.* По бокам дома возвышались.

В том, который был выше других и красой выделялся,

Сам владыка Эет обитал со своею супругой.

Сын Эета Апсирт в другом. Его породила

240 Нимфа кавказская Астеродейя, а после уж выбрал

В жены Эет себе деву* Идию, рожденную младшей

Из дочерей Ураниды Тифиды и Океана.

Колхов сыны Фаэтоном прозвали красавца Апсирта,

Ибо средь юношей он выдавался своей красотою.

245 В прочих покоях дочери жили владыки Эета

Со служанками. Младшую звали Медея, другой же

Имя было дано Халкиопа. Медея случайно

Шла по дороге к сестре, ее увидали герои.

Дома Гера ее задержала. Редко она здесь

250 Раньше бывала, дни проводя за пределами дома

В храме Гекаты, где жрицей была она у богини.

Этих людей внезапно заметив, Медея вскричала,

Возглас ее Халкиопа услышала. Тотчас служанки,

Прялки и пряжу забросив, смотреть гурьбой побежали.

255 Следом пошла Халкиопа и вдруг сыновей увидала.

Руки от радости к небу подняв, она речи лишилась.

Юноши стали мать обнимать, утешать ее нежно,

Ласково с ней говорить, а она им печально сказала:

«Больше не следует вам искать путей неизвестных,

260 Без защиты оставив меня. Вас боги вернули!

Бедная я! Какое наитие злое вселило

По указанию Фрикса отца в вас тоску по Элладе?

Мне же он, умирая, в сердце лишь муки оставил.

И для чего захотели вы в город идти Орхомена?

265 Что бы ни было в нем, но ради богатств Афиманта

Как решились вы мать оставить на горькое горе?»

Так говорила она. Эет выходит последним

В двери покоев вместе с своей супругой Идией.

Дочери голос она услыхала. Двор многолюдный

270 Шумом наполнился. Одни трудились усердно

Возле туши большого быка, другие кололи

Тут же сухие дрова и воду грели в купальнях.

Заняты были все, прилежно царю угождая.

Между тем Эрот невидимкою* в воздухе мчался.

275 Грозный овод на телок так молодых нападает.

Овод, кого пастухи именуют коровьим стрекалом.

Быстро Эрот в сенях за дверным косяком, перекинув

Лук, из колчана стрелу вынимает, полную стонов.

После, через порог перепрыгнув легко и незримо,

280 Зорко глядя, у ног завертелся возле Ясона.

Перья стрелы посреди тетивы удобно приладил

И, тетиву оттянув руками обоими, прямо

Цель поразил, в Медею попав. Она онемела.

Сам же Эрот обратно, чертог высокий покинув,

285 Громко смеясь, улетел. Стрела же в деве засела,

В сердце глубоко запавши огнем. Медея стояла,

Взоры кидая навстречу Ясону. Вдруг поневоле

Прочь улетели устало разумные мысли. Забыла

Дева про все, лишь душу томила сладостной болью.

290 Так бывает, когда за прялкой женщина, сидя,

Хворост подбросит сухой в очаг еще не потухший,

Чтобы в ночь для себя домашний свет приготовить,

Встанет слишком близко к огню. Вдруг огромное пламя

От головни незаметной с хворостом все истребляет.

295 Так, под сердцем Медеи таясь, любовь запылала

Ей на погибель. Нежные щеки или бледнели,

Иль покрывались румянцем, против воли рассудка.

А когда для них еду приготовили слуги,

И пришельцы успели умыться в теплых купальнях,

300 С радостью душу они ублажали питьем и едою,

А повелитель Эет своих внуков расспрашивать начал.

К ним четырем обратился Эет с такими словами:

«Дочери дети моей и Фрикса, которого выше

Всех иноземцев однажды почтил я в наших чертогах!

305 В Эе зачем оказались? Назад почему вы вернулись?

Или несчастье в пути далеком вам помешало?

Вы не поверили мне, что туда беспредельны дороги.

Это некогда я испытал, кружась в колеснице

Солнца, когда отец увозил сестру мою Кирку

310 В глубь вечерней земли* к побережьям Тирренского моря.

Ныне там сестра обитает. Поэтому знаю,

От Колхидской земли то место очень далеко.

Но какая отрада в речах? Вы лучше скажите,

Что теперь случилось у вас и кто эти люди,

315 С вами идущие? Где с корабля долбленого вышли?»

Так он спросил. И прежде всех братьев ответил поспешно

Арг, немного страшась за Ясона и всех аргонавтов.

Ласково он говорил. А был меж братьев он старшим:

«Сразу, Эет, наш корабль сломали буйные ветры.

320 Мы спаслись на бревне корабельном, и вынесло море

К берегу острова нас, посвященного богу Аресу,

Темною ночью. Какой-то спас нас бог несомненно.

Ведь на острове этом пустынном не обитают

Птицы Ареса, как прежде, их ни одной не нашли мы.

325 Их прогнали эти люди, пристав накануне

Там со своим кораблем и выйдя на берег безлюдный.

Их задержала из жалости к нам воля Зевеса

Либо случай какой. Они уделили нам вдоволь

Тотчас еды и одежды, услышав славное имя

330 Фрикса, а также твое, Эет. А плывут к тебе в город.

Если же хочешь причину узнать, скрывать я не стану.

Некий правитель желал изгнать вот этого мужа

И богатства лишить. Насильственный этот правитель*

Всех Эолидов превысил в мощи своей непомерной.

335 В путь невозможный сюда он его посылает и молвит,

Что не избегнет род Эолидов страшного гнева

Неумолимого Зевса, проклятий клянущего бога

И наказанья за Фрикса, если руно не вернется.

Соорудила корабль сама Афина Паллада.

340 Этот корабль совсем иной, чем у колхов бывают.

Мы же попали на худший колхидский. Его раскололи

Алчная сразу вода и порывистый ветер. А этот

Равно по воздуху мчится и равно бежит, когда люди

345 Сами гонят его, налегая на крепкие весла.

На корабле, собрав с собой наилучших ахейцев,

Этот муж в твой край пришел, скитаясь немало

По городам и пучинам свирепого моря, в надежде,

Что удоволишь его и все рассудишь, как хочешь.

350 Знай, не силою рук на желанное он посягает,

Хочет достойно тебе он воздать за этот подарок.

Он услыхал от меня про савроматов* враждебных, —

Их он готов усмирить, чтоб они тебе покорились.

Если же, верно, ты хочешь узнать, каковы имена их

355 И каков их род, то и здесь ничего не сокрою.

Тот, кого ради все прочие собраны были в Элладе,

Носит имя Ясона, сына Эсона, Крефея

Внука. А если он восходит к роду Крефея,

Значит, нам по отцу родным он может считаться;

360 Были оба, Крефей с Афамантом, сынами Эола;

Фрикс, отец наш, был сын Афаманта, внука Эола.

Этот — Авгий, сын высокого Гелия-Солнца;

Верно, ты знаешь о нем. А вот Теламон, он Эака

Достославного сын, и внук великого Зевса.

365 Так и все остальные, прибывшие вместе с Ясоном,

Либо бессмертных сыны, либо внуки этих бессмертных».

Арг такое сказал. Эет, разгневанный речью,

Ярость сдержать не сумел. Колотилось неистово сердце.

Начал он говорить, досадуя больше иного

370 На сыновей Халкиопы, приведших с собой аргонавтов.

Очи грозно сверкали из-под бровей возмущеньем:

«Не уйдете ли вы, безобразники, тотчас обратно

Вон с моих глаз из страны со своими затеями вместе,

Прежде чем кто повидает руно злополучного Фрикса!

375 Не за руном, а за скиптром сюда, не доплыв до Эллады,

Вы воротились ко мне, приплыли за царскою властью.

Если бы вы за столом угощений моих не вкусили,

Я не замедлил бы вам отрубить ваши руки, отрезать

Вам языки и с одними ногами отправить обратно.

380 Чтобы вы позабыли в дальнейшем свои дерзновенья

И о бессмертных богах не болтали бы лживого вздора».

Так говорил разъяренный. Тут сильно в душе Эакида*

Сердце забилось. Все в нем уже порывалось сейчас же

Гибельным словом ответить. Ясон поспешает вступиться,

385 Первый к царю обратясь с такой ласковой речью:

«Ты успокойся, Эет! Иная задача похода!

В город твой и в жилище твое мы пришли не за этим!

Кто рискнул бы море такое пройти добровольно

Ради сокровищ чужих? Но меня божество побудило

390 И царя нечестивого воля недобрая. Ты же

Нам, просящим, милость яви! А я по Элладе

Всем возвещу про твою богоданную славу. А мы все

Делом Ареса готовы тебе отплатить за услугу.

Если впрямь стремишься ты подчинить савроматов

395 Или любой иной народ под царственный скипетр».

Так произнес Ясон речь льстивую голосом кротким.

Сердце Эетово вновь закипело от мысли двоякой:

Либо сразу напасть на них и убить их на месте,

Либо сначала силу их испытать. Показалась

400 Лучшей такая мысль. И он ответил Ясону:

«Муж иноземный, зачем говоришь обо всем так подробно?

Если действительно вы из рода богов, это значит

Вы, как люди, во всем мне подобны, к тому же явились

Волей чужой. Отдам я руно золотое обратно

405 Вам с собой увезти, если ты его пожелаешь,

После того как тебя испытаю. Ведь я не завистлив

К храбрым мужам, как тот правитель в Элладе. О нем

Вы поведали сами. Но пробою силы и мощи

Подвиг окажется. Сам я руками его совершаю,

410 Сколь бы пагубным мне ни казалось подобное дело.

Двое быков медноногих пасется в роще Ареса,

Двое быков у меня, изо рта выдыхающих пламя.

Их, запрягши в ярмо, гоню я по четырехдольной

Твердой ниве Ареса, взрезая стремительным плугом

415 Ниву ту до конца, не семя Деметры кидаю

В борозды я, а змея ужасного крепкие зубы;

И вырастают из них мужи в военных доспехах.

С ними затем я сражаюсь, всех поражаю, как будто

В поле колосья стригу, предаю противников смерти.

420 Утром я запрягаю быков, а вечерней порою

Жатву кончаю. Ты же, если такое сумеешь,

В тот же день руно повезешь к твоему господину.

Прежде отдать не могу, не надейся. Ведь неприлично

Мужу, рожденному славным, перед худшим смиряться».

425 Так он промолвил. Ясон в молчанье очи потупил

И оставался сидеть, удрученный внезапной бедою.

Долгое время прикидывал он, что делать, затем, что

Вызов принять не решался, ведь трудным дело казалось.

И наконец обратился к Эету с хитрою речью:

430 «Правда, много, Эет, ты мне преград выставляешь,

Все же готов я на подвиг, сколько он трудным ни будет,

Если мне даже суждено умереть. Что другое

Хуже злой неизбежности в жизни людям дается?

Ею и я принужден быть здесь по правительской воле».

435 Так говорил он в тоске безысходной. Эет же ответил,

Видя, что тот огорчен, такой суровою речью:

«Ныне к своим отправляйся друзьям, коли принял задачу;

Если же ты иль ярмо на быков поднять убоишься,

Или назад отойдешь перед жатвой, несущей погибель,

440 Я позабочусь о всем остальном, чтоб другой содрогнулся,

Прежде чем попросить что-нибудь у сильнейшего мужа».

Прямо так и сказал. Ясон встает от застолья,

Следом встают Теламон и Авгий. Арг вышел за ними.

Братьям своим он кивком приказал оставаться на месте.

445 Так герои пошли из чертогов. Средь них выдавался

Сын Эсона Ясон благородством и обликом дивным.

Искоса, скрыв глаза* под светлым платком, дочь Эета

Вслед глядела ему, свое сердце болью сжигая.

Мысль ее, сну подобно, за ним неслась неприметно.

450 А герои меж тем в тревоге ушли за ограду,

Гнева Эета страшась. Халкиопа домой поспешила;

С нею пошли сыновья, а Медея к себе удалилась.

Душу ее волновало много того, что обычно

Чувства любви возбуждают. Все у нее перед взором

455 Вновь и вновь представлялось. Сам он, каким он тогда был,

Как был одет, и что говорил, и как восседал он,

И как вышел он из дверей. Волнуясь, решила,

Что такого другого нельзя найти во всем мире.

Голос его все время в ушах у нее раздавался

460 И благозвучные речи, которые им произнес он.

И страшится она, что будет погублен быками

Или Эетом самим, и плачет, словно над мертвым.

От заботы и от мучительной жалости капли

Нежные слез по девичьим щекам струились обильно.

465 Слезы тихо лились, и вслух она говорила:

«О, почему эта скорбь завладела мною, несчастной?

Если погибнет он из героев лучшим иль худшим,

Пусть умирает! Ах, если бы мог невредимым остаться!

Пусть, Персеида* владычица, с ним ничего не случится!

470 Пусть вернется домой, избегнув смерти ужасной!

Если ему суждено от быков этих страшных погибнуть,

Пусть узнает заране — несчастье его мне не в радость!»

Так в заботах своих металась бедная мыслью.

А герои, мимо пройдя и толпу и столицу,

475 Вновь на прежний путь, которым пришли, возвратились.

Тут к Ясону Арг обратился с такими словами:

«Будешь бранить, Эсонид, за совет, предложенный мною?

Все же в беде не пристало всякой гнушаться попытки.

Сам ты слыхал от меня о некой девице и раньше,

480 Сведущей по наставлениям Персеиды Гекаты

В чарах. Если мы сможем ее убедить, полагаю,

Страх поражения вовсе покинет борца. Но немало

Я опасаюсь, что мать нам в этом помочь не захочет.

Все же готов я вернуться домой и с ней повстречаться.

485 Ведь нависает над нами всеми общая гибель».

Так он разумно сказал. Ясон же ответил немедля:

«Друг мой! Не возражаю, если тебе так угодно.

Дома, назад воротясь, попробуй разумною речью

Мать убедить. Но тщетною нам остается надежда,

490 Если победу с возвратом в отчизну возложим на женщин».

Молвив, он замолчал. К болоту пришли они быстро.

Радостно стали товарищи спрашивать их, подошедших.

Всем им грустно Ясон такое вымолвил слово:

«О друзья! Направлен на нас гнев злого Эета.

495 Но коли я рассказывать буду в подробностях или

Спрашивать станете вы, то конца никогда не найти нам.

Он нам сказал, что в долине Ареса находится пара

Медноногих быков, изо рта выдыхающих пламя.

Четырехдольное поле на них вспахать приказал он:

500 Семя он даст из змеиных зубов. Из семени выйдут

Землеродные в медных доспехах. Тогда ж до заката

Нужно их истребить. И вот, ничего не придумав

Лучшего, дал я согласие выйти на подвиг подобный».

Так говорил он. И всем показался подвиг напрасным.

505 Долго в общем молчании все друг на друга смотрели,

Горем неисцелимым охвачены. С духом собрался

Первым Пелей и сказал, обращаясь ко всем аргонавтам:

«Время подумать, что сделаем мы. Я совсем не надеюсь,

Что окажется наш совет полезнее силы рук.

510 Если ж, герой Эсонид, ты запрячь и вправду намерен

Этих Эета быков и готов устремиться на подвиг,

То приготовься слово свое, конечно, исполнить.

Если твоя душа не склоняется к храбрым поступкам,

Сам не спеши отправляться и из героев другого

515 Не выбирай взамен. Такого снести не могу я —

Самым ужасным горем тут смерть неизбежная будет».

Молвил так Эакид. Возбудилась душа Теламона.

Быстро он поднялся, и следом Ид горделивый

Встал, потом сыновья Тиндарея. За ними поднялся

520 Сын Ойнея*, среди молодых считавшийся равным,

Хоть и не обросли пушком еще нежные щеки;

Дух возбуждался в нем мощью подобной. Все остальные,

Им уступив, хранили молчанье. Первым сын Фрикса

Слово такое сказал, обратясь к готовым на подвиг:

525 «Это пока оставим, друзья. Я думаю все же,

Что полезна будет для нас моей матери помощь.

А потому, хоть вы и полны отваги, останьтесь

У корабля ненадолго, как прежде. Лучше сдержаться,

Чем, себя не щадя, принять недостойную гибель.

530 Некая девушка есть у нас в покоях Эета,

Научена от богини Гекаты умению ведать

Зелья, какие земля и струистые воды рождают.

Ими смягчает она огня неустанное пламя,

Рокот текущих вод легко успокоить умеет,

535 Путь перекрыть светил и луны дороги святые.

Вспомнил я про нее, из дома сюда направляясь.

Мать моя — ей сестра и смогла бы, я полагаю,

Ей внушить, что нужно помочь нам в борьбе предстоящей.

Если и вам по сердцу такое, я не колеблясь

540 В сей же час обратно пойду в хоромы Эета

Сделать попытку. Ведь с помощью бога попробовать стоит».

Так говорил. А боги им подали знак благосклонно.

Вдруг, от ястреба сильного в страхе голубка спасаясь,

Сверху упала, вся трепеща, на грудь Эсонида.

545 Ястреб же рухнул на верх кормы. И Мопс не замедлил,

Волю толкуя богов, такое вымолвить слово:

«Вам, друзья, это знаменье боги свыше послали.

Лучше иначе никак его объяснить невозможно.

Следует вам, как угодно, речами склонить ту девицу.

550 Кажется мне, что она не откажет такому прошенью,

Если верно Финей предсказал, что путь наш обратный

Будет во власти богини Киприды: ведь нежная птица

Смерти своей избежала. И как в груди моей сердце

Птице той отвечает, так точно пусть и случится!

555 И посему, друзья, на помощь призвав Киферею,

Вы, не медля уже, доверьтесь замыслам Арга».

Так произнес, и одобрили все аргонавты, Финея

Вспомнив слова. Но вскочил неожиданно сын Афарея

Ид, негодуя ужасно*, и крикнул голосом зычным:

560 «Горе нам! Оказались мы с бабами в общем походе!

Это они называют помощницей нашей Киприду,

А не великую мощь Эниалия! Предпочитают,

Вместо борьбы, следить за голубками и ястребами!

Видно, сподручнее вам девиц улещать словесами».

565 Так восклицал он во гневе. И многие тут зашумели.

Вслух, однако, никто возразить ему не решился.

Он со злостью уселся. Тогда Ясон не сдержался.

Мысли свои подстрекая, волнуясь, так говорил он:

«Пусть отправляется Арг, корабль покинув. Угодно

570 Это решение всем. Давайте сами открыто

Из реки подтянем канат и привяжем на суше;

Нам не пристало таиться, словно скрываясь от битвы».

Так он сказал и сразу Арга отправил обратно,

Чтобы ему поскорее в город прийти. Остальные

575 У корабля по приказу Ясона подняли якорь

И, отойдя от болота, на веслах причалили к суше.

А Эет сейчас же созвал на собрание колхов,

Где и раньше они собирались поодаль от дома,

Нестерпимые козни и муки готовя минийцам.

580 Он обещал*, что лишь только быки растерзают героя,

Смело который взялся свершить этот подвиг тяжелый,

То на вершине холма лесистого, вырубив чащу,

Он и людей и корабль предаст огню, чтобы те, кто

Дерзкое дело замыслил, смогли покипеть в своей спеси.

585 Он и Эолова Фрикса, сколько бы тот ни нуждался,

Ввек бы не принял просителем в доме, хоть тот отличался

Между всеми пришельцами кротостью и благочестьем,

Если бы Зевс не послал сам вестником с неба Гермеса,

Повелевая принять Эолида к себе как родного.

590 Он говорил, что разбойники, даже придя в его землю,

Долго не будут жить в безопасности, если привыкли

Руки свои всегда простирать к достоянью чужому,

Тайные козни готовить и пастушьи жилища

В шумных набегах громить, уводя с собою добычу.

595 Также отдельно сказал про себя, что намерен особо

Фриксовых сыновей покарать. Они воротились

Вместе с оравой злонравных мужей, стремясь без помехи

Честь и власть отнять. Он слышал однажды и помнит*

Ту неприятную речь, где Гелий давал предсказанья:

600 Нужно ему опасаться уловок, беды и коварства

Больше всего от своих же ближайших потомков. Тогда-то

Он согласился на просьбу Фриксидов и прочь отослал их

По наказу Фрикса отца в Ахейскую землю.

Впрочем, двух своих дочерей он ничуть не боится,

605 Зная, что здесь не смогут они на него злоумыслить.

Даже сын Апсирт не страшен. Беда угрожает

Лишь от сынов Халкиопы. Он в ярости дал обещанье

Людям своим, что гостям небывалый дар приготовит,

И пригрозил, что будет стеречь корабль и пришельцев,

610 Чтобы из них ни один не ушел от заслуженной казни.

Арг между тем пришел в хоромы Эета и начал

Мать Халкиопу склонять проникновенною речью

В помощь Медею призвать. Но уже сама Халкиопа

Думала тоже об этом. Страх лишь сдерживал душу,

615 Как бы не отказалась сестра в девичьем испуге,

Остерегаясь отца в его погибельном гневе;

Если же и согласится, то тайну хранить вряд ли сможет.

А Медею крепкий сон* от печали избавил,

Лишь в постель она прилегла. Однако же тотчас

620 Сон приснился ей огорченный и начал тревожить

И обольщать. Чужеземец приснился. Свой подвиг, однако,

Начал он, не стремясь увезти руно золотое,

И не ради него приплыл он в город Эета,

А захотел ввести ее в дом свой законной супругой.

625 Ей казалось, что битву с быками она начинает

И завершает успешно. Родители ей заявляют,

Что ему, а не ей запрягать быков надлежало.

Ссора взаимная вспыхнула между отцом и гостями.

К ней обратились они, сказав: все будет, как скажешь.

630 Тут чужеземца она предпочла и родным изменила,

Тех ужасная скорбь обуяла, они закричали.

С криком сон покинул ее. Поднялась она в страхе

И оглянулась вокруг на белые стены светлицы.

Затрепетало сердце в груди, как недавно. Шептала:

635 «Бедная я! Как меня напугал этот сон нехороший!

Страшно мне, что прибытье героев злом обернется, —

Все же за чужеземца мое волнуется сердце.

Пусть вдали у себя на ахейской он женится девег

Мне же забота — отеческий дом и девичья доля.

640 Все же, бесстыдное сердце смирив, не буду пытаться

От сестры моей втайне что-нибудь делать. Быть может,

Будет она сама просить меня о подмоге,

О своих сыновьях сокрушаясь. Просьба такая

Мне бы сделала легче тоску безотрадную в сердце».

645 Молвила так и, снова вскочив, дверь спальни открыла.

Как была, босиком, в одном лишь хитоне, хотела

Тотчас пойти к сестре, перешла границу порога,

Но остановилась пред входом в покой Халкиопы —

Стыд ее не пускал. И она повернула обратно.

650 Снова решилась дальше пойти и опять отступила.

Тщетно вперед и назад ее легкие ноги носили.

Только пускалась в путь, как стыд ей сковывал поступь;

Если сдавалась стыду, то страсть побуждала к отваге;

Снова назад побежала и снова упала на ложе.

655 Так молодая жена* о муже достойном рыдает

В спальне, а он, ее взяв у родителей или у братьев,

Смерть нежданную ныне нашел, и они не успели

Мысли друг друга узнать и оба утешиться ими:

Горем сердце терзая, рыдает она втихомолку,

660 Глядя на вдовье ложе, своих служанок боится

Из-за стыда по рассудку, сидит и тоскует,

Чтоб не могли судачить о ней насмешницы злые.

Ей подобно слезы Медея лила. Но внезапно

Плач услыхала идущая мимо одна из служанок,

665 Та, что с детских лет при ней всегда пребывала,

И Халкиопе тотчас сказала. А та с сыновьями

Вместе сидела и думала, как сестру упросить ей.

Эту нежданную весть услыхав от служанки, вскочила

Халкиопа и сразу поверила ей с удивленьем.

670 Бросилась в спальню она, где в печали Медея лежала,

Щеки в кровь расцарапав. Как только сестра увидала,

Что глаза ее слез полны, подошла и сказала:

«Горе мне, о Медея! Зачем ты льешь эти слезы?

Что случилось? Какая ужасная скорбь посетила

675 Душу твою? Иль напал недуг нестерпимый, что боги

Нам посылают? Или узнала о страшной угрозе

Против меня и детей от отца? О, пусть бы не видеть

Мне никогда ни отцовского дома, ни нашего града, —

Жить бы мне в дальнем краю, где никто о Колхиде не знает».

680 Так говорила. А щеки Медеи румянцем покрылись.

Долго девичий стыд ей мешал, но хотелось ответить.

То на край языка слова у нее поднимались,

То обратно глубоко в грудь опять улетали,

Часто с губ прелестных готовы были сорваться,

685 Но оставались беззвучны. И вот говорить она стала,

Все же лукавя, любовь отважная правила ею:

«За твоих сыновей, Халкиопа, тревожится сердце.

Как бы отец наш их не сгубил с иноземцами вместе.

Только что нынче, когда я уснула, такие мне снились

690 Страшные сны! Пусть бог не даст им сделаться явью!

Пусть о детях злая печаль тебя не тревожит!»

Молвила так, сестру проверяя, быть может, сама та

Первой начнет умолять прийти ее детям на помощь.

Боль нестерпимая сердце у той поразила от страха

695 При таких словах, и она отвечала Медее:

«Я и сама пришла к тебе с такою же думой;

Ты, быть может, придумаешь что и помощь окажешь?

Но поклянись и Ураном и Геею, все, что скажу я,

В сердце своем удержать и мне во всем покориться.

700 Ради блаженных богов, тебя самой и родных всех

Я молю: не дай их увидеть бесславно погибших!

Буду иначе тебе я суровой Эринией вечно».

Так сказала, и вмиг полились обильные слезы.

Сжав колени Медеи обеими снизу руками,

705 Голову ей на грудь сестра опустила, и обе

Начали жалобный плач одна за другою, и слабый

Отзвук в доме пронесся, как отклик рыданий обеих.

Первой Медея к сестре огорченной так обратилась:

«Бедная! Что за средство могу я тебе приготовить?

710 Что говоришь про Эринию и о проклятьях жестоких?

О, когда бы детей твоих было спасти мне по силам!

Ведает гордая клятва* колхидян, которой поклясться

Ты меня заставляешь, Уран великий и Гея,

Навзничь лежащая матерь богов: сколько силы найдется

715 У меня, в поддержке тебе не придется нуждаться».

Молвила. А Халкиопа в ответ ей такое сказала:

«А чужеземцу тому, который в опасности тоже,

Ты не решишься ль помочь уловкою или советом

В схватке его за моих сыновей? От него с порученьем

720 Прибыл Арг, чтобы я попросила тебя о подмоге.

Дома я задержала его, сюда направляясь».

Так говорила. Сердце Медеи открылось для счастья.

Сразу нежная кожа зарделась. Тайная радость

Очи туманом окутала, и она отвечала:

725 «Чтобы вам приятно стало, сестра дорогая,

Так я и сделаю. Пусть заря мне сиять перестанет,

Пусть меня средь живых ты будешь видеть недолго,

Если я предпочту что-нибудь тебе с сыновьями!

Братья они для меня, и сверстники, и родные.

Ведь и себя я считаю твоей и сестрою и дочкой.

730 Так же их и меня кормила ты грудью своею,

Крошкой когда я была, так мать моя говорила.

Ну, иди! И услугу мою скрывай под безмолвьем,

Чтобы родители не заметили, что мы готовим.

Утром отправлюсь я в храм Гекаты. Волшебное зелье

735 Для быков принесу тому чужеземцу, который

Стал виновником этой ссоры в городе нашем».

Тут Халкиопа из спальни ушла и детям про помощь,

Что обещала Медея, сказала. А ту охватил вновь

Стыд и страх цепенящий, когда одна очутилась, —

740 Страх, что волю отца преступает для этого мужа.

Вскоре ночь на землю сошла. И искали во мраке

Неба все мореходы Гелику и звезд Ориона,

А сухопутник и воин о ласковом сне помышляют.

Даже страдалица мать усопших детей засыпала.

745 Лай собак не был слышен по городу. Смолк говор шумный.

Ночь непроглядную всюду молчание крепко держало.

Лишь одной Медеи сладостный сон не касался.

Много забот у нее пробуждала любовь к Эсониду.

Мощная сила быков ужасала ее, от которой

750 Мог он пасть на Аресовом поле постыдною смертью.

Жалость слезы ручьем у нее исторгала. Все время

Боль удручала, огнем проникая по телу, до тонких

Жилок, входя в горячую голову вплоть до затылка,

Где обычно гнездится печаль неустанная, если

755 В сердце живое любовь нестерпимые муки вонзает.

Сердце в груди у нее трепетало и билось прыжками.

Солнечное пятно так скачет* по комнатам дома,

Из сосуда с водой взлетая лучом отраженным,

Иль из ведра с молоком, что вносят в дом через сени.

760 В вихре стремительный луч то сюда, то туда убегает.

Так в девичьей груди трепетало пылкое сердце.

То про себя говорила*, что волшебное зелье

Даст, то твердила, не даст, но сама уже лучше погибнет,

То восклицала, что, нет, не умрет и зелья не выдаст,

765 Но несчастье свое спокойно выдерживать будет.

Сидя в раздумье на ложе, затем сказала такое:

«О несчастная! Быть мне в той беде или в этой!

Ум мой в полном бессилии! Выхода нет из мучений!

Жжет непрестанно страданье! Лучше б мне раньше погибнуть

770 От Артемиды стремительных стрел*, вонзившихся в сердце,

Раньше, чем я увидала его, и раньше, чем дети

Халкиопы сестры в Ахейскую отбыли землю.

Бог ли какой-то, Эриния ли привели на погибель

К нам оттуда этих людей для слезных печалей?

775 В битве пускай он погибнет, коль смерть принять ему нужно

Здесь на ниве у нас! Ведь как я смогу приготовить

Зелье ему тайком от родных? Что можно сказать им?

Хитрость какая, лукавая мысль какая помогут?

Может быть, стоит мне с ним одним, без друзей, повидаться?

780 Как я несчастна! И если он вдруг погибнет, не станет

Легче горе мое. Он станет моею бедою

Сразу, как дух испустит. Но что же? Пусть стыд пропадает!

Пусть пропадает вся радость жизни! Спасенный моею

Волей, пусть он уйдет невредимым, куда сам захочет.

785 Я же в тот самый миг, как только он труд свой окончит,

Смерть найду или дома, накинувши петлю на шею,

Или себе приготовив яд, сокрушающий душу.

Но ведь погибшей вослед начнут раздаваться насмешки,

Целый город повсюду начнет кричать о моем злополучье,

790 Колхидянки все из уст в уста друг за другом

Про позор мой станут злословить: «Она-де погибла,

О человеке печалясь чужом! Она посрамила

Дом и родителей милых в угоду страсти безумной».

Есть ли гнусность какая, что меня не коснется?

795 Горе мне! Для меня гораздо было бы лучше

Этой самой ночью в спальне с жизнью расстаться,

Всяких низких толков избегнув внезапною смертью».

Молвила и к ларцу подошла поспешно, в котором

Зелий много хранилось, полезных и вредных. Схватила

800 Эту шкатулку, и села, и, положив на колени,

Стала рыдать без умолку, грудь орошая слезами.

Слезы потоком лились, о своей она плакала доле.

Смертные зелья себе она отобрать захотела,

Мысля тотчас отведать. Была уж готова шкатулку

805 Освободить от ремней. Но внезапно ужас нещадный

Перед Аидом свирепым в недужную душу ворвался.

Долго безмолвно сидела она. Пред ней проносились

Радости жизни отрадные. Вспомнились все те забавы,

Что доступны бывают одним лишь на свете живущим.

810 Солнца луч повидать показалось приятней, чем прежде,

Если разумно она обо всем рассуждала отдельно.

И поспешно с колен шкатулку она убирает.

Это внушила ей Гера, и тотчас ее перестали

Мучить сомнения. Ей захотелось скорее дождаться

815 Утра, чтобы отдать чужеземцу волшебные зелья.

Прямо в руки из рук и лицом к лицу повстречаться.

Часто она засовы своих дверей отпирала,

Глядя, не брезжит ли свет. Наконец желанное утро

Стало светать, и в городе сразу вскипело движенье.

820 Арг велел своим братьям пока оставаться на месте

И следить, что решила и как поступит Медея,

Сам же от дома ушел далеко, к кораблю поспешая.

Девушка, лишь увидела свет* наступившего утра,

Русые кудри руками обеими с плеч подобрала,

825 Ибо они растрепались у ней и небрежно свисали,

Жаркие щеки чуть охладив, благовонною мазью

Тело натерла кругом и пеплос красивый надела —

Он на булавках искусно изогнутых прочно держался,

Голову милую скрыла блестящим она покрывалом.

830 Так нарядясь, по комнате взад и вперед походила,

Чтобы забыть о печалях, которые волей всевышних

Ей предстали уже, и тех, что еще предстояли.

Вслед за тем созвала служанок — их было двенадцать

Сверстниц, спали они перед спальней ее благовонной,

835 И ни одна не делила еще с мужчиною ложе.

Им приказала она запрячь в повозку ей мулов,

Чтобы доехать в храм прекрасной богини Гекаты.

Сразу служанки пошли снаряжать Медее повозку.

А она из шкатулки узорной зелье достала.

840 Как говорят, оно Прометеевым* зельем зовется.

Если кто, Мудрой, Единородной понравясь богине,

В жертвах ее ночных, увлажнит свое тело тем зельем,

Станет он тогда недоступен ударам металла,

Перед горящим не дрогнет огнем, но мощью и силой

845 Будет в наставший день отмечен превыше иного.

Вырос этот цветок оттого, что упали на землю

Капли божественной крови того Прометея страдальца,

Тело которого рвал на куски орел сыроядный.

Ростом в локоть растет цветок по склонам Кавказским,

850 На корикийский шафран похожий яркостью цвета.

Вверх он тянулся двумя стеблями, в земле залегая

Корнем глубоким, подобным куску кровавого мяса.

Сок его, сходный с темным соком горного дуба,

В ракушку с Каспия* быстро Медея для колдовского

855 Зелья отжала. В воде постоянно текущей умылась,

Семь раз и семь раз призвала* Бримо, молодежи опору,

Мертвых царицу Бримо* подземную, только лишь ночью

В темных покоях бродящую в мраке ночном непроглядном.

Черная с ревом ужасным земля содрогнулась, лишь только

860 От цветка отторгнут был корень. Сам Иапетов

Сын застонал, не выдержав сердцем тягостной боли.

Корень тот взяв, Медея вложила его в благовонный

Пояс, который дивную грудь поддерживал снизу.

Выйдя из храма, на быструю сразу вступила повозку.

865 Две служанки взошли и встали справа и слева.

Вожжи и кнут* превосходной работы взяла она в руку

Правую и понеслась по городу. Двое служанок

Вместе с ней на повозке стояли справа и слева,

А остальные сзади бежали, держась за повозку

870 Вдоль по широкой дороге. Надетые вольно хитоны

Девушек бились у ног, до белых бедр воздымаясь.

Именно так Летоида богиня после купанья

В струях Амниса* реки или в теплых Парфения водах,

На золотую свою взойдя колесницу, несется.

875 Мчат ее быстроногие лани по горным дорогам

Издалека, чтоб вкусить от жертвы, дымящейся жиром;

Следом мчатся спутницы нимфы; одни собираясь

От Амниса реки, другие — покинувши рощи,

Где под холмами плещут ключи, а дикие звери

880 С визгом машут хвостами, пугаясь ловчей богини.

Так они неслись через город, а встречные люди

Им уступали дорогу, боясь царевнина взгляда.

А когда хорошо проведенные улицы града

Сзади остались, равнину пройдя и подъехавши к храму,

885 Быстро спустилась она с повозки на крепких колесах,

Наземь сошла и такое служанкам промолвила слово:

«Милые, я допустила большую ошибку, не зная,

Что общаться нельзя* нам с теми, кто издали прибыл

В нашу страну. Теперь весь город охвачен смятеньем —

890 Вот почему ни одна из женщин сюда не явилась,

Прежде которые здесь, что ни день, всегда собирались.

Ну, а раз мы пришли и нет никого посторонних,

Сердце давайте насытим как следует песней приятной.

В мягкой траве наберем побольше цветов ароматных,

895 После же в добрый час обратно воротимся к дому.

Можете вы сегодня домой воротиться с немалой

Пользою, ежели вам мой замысел будет угоден.

Арг речами меня убеждает, а с ним Халкиопа

(Вам я об этом скажу, а вы неотступно следите,

900 Чтобы до слуха отца не дошло ни одно мое слово) —

Оба они мне велят того чужеземца, кто принял

Наших быков на себя, спасти в его гибельном деле,

Дар от него получив. Мне нравится замысел этот.

Я ему одному сюда приказала явиться

905 Без товарищей, с тем чтобы мы меж собой обменялись

Теми дарами. Приму его дар и в обмен ему выдам

Зелье опасное. Коли придет он, вы отойдите!»

Так говорила, и всем понравился замысел хитрый.

А Эсонида меж тем отвел от товарищей прочих

910 Арг, как только от братьев узнал о Медее, ушедшей

Рано утром в священный храм богини Гекаты.

Через равнину повел он Ясона, сопутствуем Мопсом,

Сыном Ампика, который умел толковать появленье

Встречных птиц и знал, как советы давать на дорогу.

915 Ни единый красавец* не мог с Ясоном сравниться

Ни из Зевсова рода, ни из прочих героев,

Кто был рожден из плоти и крови великих бессмертных.

Сделала облик такой ему супруга Зевеса.

Был таков он на вид и таков для важной беседы,

920 И, смотря на него, товарищи диву дивились,

Столь он сиял красотой. И в пути веселился

Сын Ампика, который о всем подумал заране.

Есть по дороге в долине, совсем недалеко от храма,

Тополь темный один, густою листвою покрытый.

925 Часто сидели на нем вороны, каркая громко.

Вдруг одна внезапно захлопала крыльями, сидя

Где-то в ветвях высоко и крикнула слово от Геры:

«Тот бесславен пророк*, который постигнуть не может

То, что ведомо детям. Вовек никогда б не дерзнула

930 Девушка нежное слово юноше ласково молвить,

Если с ним идут какие-то люди другие.

Прочь ступай, злопророк, злосоветник! Тебя ни Киприда,

Ни Эроты кроткие не окрыляют любовью!»

Молвила так, издеваясь. Мопс рассмеялся, услышав

935 Голос птицы, внушенный богами. Ясону сказал он:

«Ты направляйся к храму богини, найдешь там девицу,

Друг Эсонид! Она по внушенью царицы Киприды

Нежной подругою станет, в трудах помощницей будет,

Как уже раньше сказал тебе Финей Агенорид.

940 Мы же, я и Арг, будем ждать, пока ты возвратишься,

Здесь в этом месте вдвоем. Ты только единое помни:

Первым ее умоляй, убеждая разумною речью».

Так умно он сказал, и тотчас они согласились.

Сердце Медеи, хоть пела она, к иному склонялось.

945 Песни все, какими она отвлекалась, недолго

Нравились ей; в смятенье она всякий раз умолкала.

Очи ее не хотели смотреть на девушек рядом,

Лик и взор обращала она на дальние тропы.

Часто сердце в груди у нее разрывалось, лишь только

950 Слышался шум шагов или звук перелетного ветра.

Тут-то Ясон перед ней, ожиданьем томимой, явился

Быстро идущий, словно Сириус* из Океана

Всходит, который на вид для всех прекрасен и светел,

Но несказанные беды на коз и овец навлекает.

955 Столь же прекрасный на вид Эсонид предстал пред Медеей.

Но приход его тревогу в Медеевом сердце

Вдруг возбудил. И сердце, ей показалось,

Выпало из груди, и сразу в глазах потемнело,

Щеки зарозовелись у ней горячим румянцем,

960 Сил не хватало колени вперед иль назад передвинуть.

Обе застыли ступни. А меж тем двенадцать служанок

Прочь от нее отошли и там в отдаленье столпились.

Оба, Ясон и Медея, долго безмолвно стояли,

Или высоким дубам, иль стройным соснам подобны.

965 %5 Эти деревья в горах коренятся спокойно, недвижно

В пору безветрия, но порывом задетые ветра,

Вдруг зашумят, непрерывно качаясь. Так же обоим

Много слов предстояло сказать под дыханьем Эрота.

Понял Ясон, что по воле богов беду она видит,

970 И, молчанье прервав, ей молвил слово такое:

«Девушка, зачем ты боишься меня? Здесь один я.

Я непохож на других мужчин, непомерно хвастливых.

Не был и прежде таким в моей любезной отчизне.

Девушка! Вот потому и не бойся меня; нет помехи

975 Ни расспросить о чем хочешь, ни сказать что угодно.

А уж если пришли мы сюда из приязни друг к другу

В это священное место, не с тем, чтоб другим заниматься,

Прямо со мной говори и спрашивай, только не льсти мне

Ласковой речью, коль скоро ты дала обещанье

980 Милой своей сестре отдать мне столь нужное зелье.

Ради Гекаты, родителей ради и ради Зевеса,

Руку который простер над просителем и иноземцем.

Я сюда пришел просителем и чужеземцем,

Чтоб умолять в насущной нужде. Без помощи этой

985 Я не смогу никогда победить в мучительной схватке.

После же я окажу тебе благодарность за помощь,

Как повелось, как принято меж далеко живущих.

Доброе имя и славу тебе я создам, остальные

Все герои прославят тебя, как только вернутся.

990 Матери их и жены прославят, которые ныне

Плачут горько о нас, на морских побережьях тоскуя,

Ибо одна только ты их жестокие муки рассеешь.

Так однажды Тесея спасла* от гибели страшной

Миноса дочь Ариадна, явив благосклонную помощь.

995 Матерью ей была Пасифая, дочь Гелия бога.

Как только Миносов гнев прошел, она за Тесеем

На корабле отчизну покинула. Деву любили

Сами бессмертные боги, и в середине Эфира

Памятник ей возвели. Несет венок этот звездный

1000 Славное имя венка Ариадны. В течение ночи

Не устает он вращаться среди небесных собратьев.

Так и тебя будет ждать за спасенье награда

Ради достойных мужей. Ведь обликом и красотою

Ты похожа на тех, кто доброй душою украшен».

1005 Так он молвил, ее прославляя. Потупивши очи,

Нежно ему улыбнулась она. Восторг согревает

Душу; от похвалы воспрянув, она на Ясона

Смотрит, все никак не решится начать с ним беседу,

Так как хочется ей обо всем ему сразу поведать.

1010 Просто она взяла из душистого пояса зелье;

Тотчас счастливый Ясон протянул к нему радостно руки.

А она из груди готова извлечь свою душу

И, восхищаясь, отдать, если он того пожелает, —

Так сверкал Эрот над русой главою Ясона

1015 Пламенем страстным и похищал в мгновенье умело

Девичьи взоры. В груди Медеи душа растекалась.

Точно так роса в лепестках распустившейся розы

Каплями тает с зарей, согретая солнца лучами.

Оба они, смущаясь, то вниз глаза опускали,

1020 То опять друг на друга снова взоры бросали

Из-под светлых бровей, расточая отрадно улыбки.

Но под конец, уста разомкнув, сказала Медея:

«Слушай меня и пойми, в чем будет тебе моя помощь.

Только появишься ты, мой отец передаст тебе в руки

1025 Страшные зубы из челюстей змея, чтоб в землю посеять.

Ты тогда обожди, дождись полуночного часа,

Тело омой в потоках воды, неустанно текущих,

Темный плащ накинь и один, без товарищей прочих,

Круглую выкопай яму и в ней зарежь ты овечку.*

1030 Тушку ее расчленив, сложи ее там не для яства;

Тщательно все собрав, возложи на костер для сожженья

И вознеси мольбы к Персеиде, богине Гекате,

Единородной, ульев пчелиных труды возливая.

После, когда, помянув богиню, к себе ее склонишь,

1035 Быстро прочь поспешай от костра. Назад обернуться

Пусть не заставит тебя ни шум внезапного шага,

Ни собачий лай, чтоб этим все не испортить

И вернуться потом к друзьям своим в виде пристойном.

Утром, зелье мое увлажнив, обнаженное тело,

1040 Словно мазью, до блеска натри. И тотчас наполнит

Крайная сила тебя и великая мощь, и захочешь

Молвить, что не с людьми, а с самими сравнялся богами.

Этим зельем намажь и меч, и копье, и широкий

Щит — тогда тебя не сразит никакое оружье

1045 Землерожденных мужей и пламя тебя не настигнет

Неустрашимое страшных быков. Но недолго так будет —

Только этот единый день. Но от схватки не думай

Ты отказаться. Еще один я поведаю способ.

После того как могучих быков запряжешь и пропашешь

1050 Быстро сильной своей рукой всю твердую ниву,

И когда по черным глыбам засеяны будут

Зубы дракона, расти в бороздах начнут великаны.

Как заметишь, что их поднялось уже много на ниве,

Скрытно камень подбрось покрупней. Они из-за камня,

1055 Словно хриплые псы из-за кости, друг друга погубят, —

Сам тогда поспеши ввязаться в зловещую битву.

Так поступая, руно золотое ты сможешь в Элладу

Взять из нашей страны и с собой увезти куда хочешь;

Где угодно тебе и приятно, туда и отправься».

1060 Молвила так и, умолкнув, очи к земле опустила.

Щеки ее омочили обильные теплые слезы, —

Горько ей стало от мысли, что должен он столько скитаться.

Силы собравши, она ему молвит печальное слово,

Правой касаясь руки, подымая смущенные очи:

1065 «Помни, когда придется назад домой возвратиться,

Имя Медеи! А я о тебе, где бы ты ни случился,

Буду помнить всегда. Теперь прошу, расскажи мне,

Где ты живешь и отсюда куда помчишься по морю

На корабле? Поплывешь ли к богатому ты Орхомену?

1070 Или останешься здесь, возле острова Эи? О деве

Славной ты говорил и сказал, она дочь Пасифаи;

Молви о ней, родная сестра ведь отца Пасифая».

Так говорила. При виде девичьих слез на Ясона

Вдруг низошла безоглядная страсть. И он ей ответил:

1075 «Я убежден, никогда, ни ночью, ни днем, не забуду

Я о тебе, грозной смерти избегнув, коль вправду отсюда

Я невредимым в Ахею уйду и если работы

Новой владыка Эет не потребует более тяжкой.

Если угодно узнать тебе про родину нашу,

1080 Я расскажу: меня и душа к тому побуждает.

Некая есть страна далеко среди гор высочайших.

В ней изобилие пастбищ прекрасных и стад. Породил там

Иапетид* Прометей превосходного Девкалиона.

Первым тот заложил города и храмы воздвигнул

1085 Для бессмертных богов и над людьми воцарился.

Все соседи Гемонией эту страну прозывают.

Мой там город Иолк, и других городов там немало,

Где даже имени острова Эи совсем не слыхали.

Молвят, что Миний, Эола сын, оттуда ушедший,

1090 Наш Орхомен основал недалеко от славной Кадмеи...

Но зачем говорю я про все такое напрасно —

Об отчизне, об Ариадне, прославленной всеми,

Дочери Миноса? Светлым именем девушку эту

Милую так называют. О ней ты меня вопрошаешь?

1095 Пусть бы как Минос тогда решил сговориться с Тесеем

Об Ариадне, отец твой был бы к нам милосерден!»

Так говорил, чарующей речью ее обольщая.

У нее в груди волновалось муками сердце.

Грустно взглянула она на Ясона и так отвечала:

1100 «Вашей Элладе пристало заботиться о договорах.

Средь людей Эет не такой, каким по рассказу

Был супруг Пасифаи Минос, и на Ариадну

Я не похожа. Про радушье отца ты не думай!

Ты лишь припомни меня, когда Иолка достигнешь,

1105 Я ж о тебе буду помнить и против родительской воли.

Пусть дойдет до меня издалека молва ли какая,

Или птица-вещунья, когда обо мне позабудешь,

Или меня саму помчат через дальнее море

Быстрые ветры туда, в Иолк, отсюда похитив,

1110 Чтобы, представ пред тобою, в глаза я тебя упрекнула,

Вспомнить заставив, что только мной ты спасен оказался.

О, когда бы и впрямь я в доме твоем пригостилась».

Так сказала она, и щеки ее оросились,

Горькие слезы по ним потекли. Ясон же ответил:

1115 «Странная ты! Предоставь скитаться вихрям напрасным,

Как и птицам-вещуньям! Ведь ты пустое болтаешь.

Если ты в наши дома и в страну Элладу прибудешь,

Станешь меж жен и мужей всегда в почете великом.

Словно к богине начнут они к тебе относиться,

1120 Ибо по воле твоей у одних сыновья воротились

С края земли, у других — мужья, родные и братья

В цвете сильных лет спасены от бедствия злого.

Ты мое ложе в супружеской спальне со мною разделишь,

И ничто не будет разлукой в любви, кроме смерти,

1125 Смерти одной неизбежной дано разлучить нас обоих».

Так он сказал. От вести такой ее таяло сердце.

Все же страшилась она дела несомненные видеть.

Скоро ей, бедной, пришлось согласиться уехать в Элладу.

Гера задумала так*, чтоб в священные стены Иолка,

1130 Эю, отчизну свою, покинув, явилась Медея

Пелию на несчастье, сама того не предвидя.

Вот уже стали служанки, издали глядя за ними,

Молча от скуки томиться. Время дневное кончалось.

Нужно ведь девушке в дом возвращаться к матери милой.

1135 Но об этом не вспоминала она. Душа ее грелась

Как его обликом, так и нежными всеми словами.

Но наконец Эсонид осторожно промолвить решился:

«Нам пора разойтись, чтобы успеть по домам до заката,

Прежде чем кто-нибудь из посторонних нас сможет заметить.

1140 Мы же с тобою сюда придем и свидимся снова».

Так друг друга они проверяли речью любовной.

Вслед за тем разошлись. Герой Эсонид, всеконечно

Радостный, к спутникам и к кораблю поспешил возвратиться.

А она к служанкам пошла. Торопливо навстречу

1145 Бросились девушки к ней. Медея на них не смотрела.

Время забыв, душа у нее в поднебесье парила.

Не замечая она ничего, занесла быстро ногу

И вступила на повозку свою*, взяв прочные вожжи

В руку одну, а в другую бич искусной работы,

1150 Мулов чтоб подгонять. И мулы со всеми спешили,

К дому стремясь. Ее возвращенья ждала Халкиопа,

За сыновей опасаясь, расспрашивать стала Медею.

Та же, в мыслях витая, совсем сестре не внимала

И на расспросы ее ничего отвечать не хотела.

1155 Рядом с ложем, внизу, она села на малой скамейке*,

Набок склонясь и щеку левой рукой подпирая.

Полные слез глаза в ресницах влажных смотрели

С мыслью, в сколь страшном деле участвовать стала советом.

А Эсонид, повстречавши друзей в том месте, откуда

1160 Он от них ушел и ждать себя приказал им,

С ними теперь обратно пошел, обо всем повествуя.

Вместе они к кораблю подошли, где спутники ждали.

Те их ласково встретили, тотчас расспрашивать стали.

Он им все рассказал о замыслах девушки этой

1165 И показал ее снадобье грозное. Ид в отдаленье*,

Гневом терзаем, один сидел. А все остальные

Радостно делом своим занялись. Тогда было поздно

В мраке ночном что-нибудь начинать. Поутру же скорее

Двух человек послали к Эету пойти за посевом.

1170 Был один из них Теламон, любимец Ареса,

А второй — Эфалид, знаменитый отпрыск Гермеса.

Оба отправились в путь. Не была им тщетна дорога —

Дал посланцам Эет для подвига страшные зубы

Аонийского змея.* Его в Огигее Фиванской

1175 Некогда Кадм поразил, в ту пору как шел за Европой.

Змей этот страшный был стражем источника бога Ареса.

Там, идя за коровой, которую дал провожатой

Сам Аполлон ему в прорицании, Кадм поселился.

Зубы же Тритонида богиня, из челюстей вынув,

1180 В дар Эету дала, а часть досталась убийце.

Кадм зубами засеял поля Аонийской долины

И поселил там Агенорид тот народ землеродный,

Сколько осталось в живых от копья после жатвы Ареса.

Дал охотно Эет аргонавтам змеиные зубы —

1185 Он считал, что Ясон не осилит свое испытанье,

Даже если ярмо на быков наложить он сумеет.

Солнце вдали между тем погружалось в мрачную землю

Мимо самых крайних вершин эфирпов вечерних.

Ночь уже наложила ярмо на коней. А герои

1190 Стали готовить себе постель на земле у причалов.

Сразу Ясон, лишь Гелики-Медведицы яркие звезды

Книзу склонились, и с неба спокойный Эфир разливался,

Тайному вору подобно*, пошел в пустынное место,

Взяв с собой все, что нужно; он днем еще приготовил.

1195 Арг из стада овцу привел и принес молоко с ней.

Прочее все Ясон забрал с корабельного борта.

Он увидел место вдали, в стороне от дороги, —

Между чистых низких лугов оно расстилалось.

В струях священной реки омыл он нежное тело

1200 Тщательною рукой и в темный плащ обернулся.

Этот плащ когда-то ему дала Гипсипила

С Лемноса в памятный дар об их любовном союзе.

После яму он вырыл в земле глубиной в один локоть,

Дров в нее наложил и горло овце перерезал.

1205 Сверху овцу распластав, огнем запалил он поленья.

После, свершив возлияния, медом полил он жертву,

Для борьбы на подмогу Гекату Бримо вызывая.

С тем он обратно пошел, богиню призвав. На призванье

Встала из глубины богиня страшная к жертвам

1210 Сына Эсона. Вокруг обвивались черные змеи

С ветвями дуба. Вспыхнули факелы пламенем ярым;

Лаем жутким везде подземные псы отозвались.

Возле тропы задрожала трава. Болотные нимфы

Взвыли, нимфы, которые возле реки и в низинах

1215 Амарантского Фасиса вечно ведут хороводы.

Страх охватил Эсонида. Вперед несли его ноги,

Не позволяя назад оглянуться, пока не пришел он

Снова к спящим друзьям. А уж над снежным Кавказом

Утром рожденная Эос, вставая, свет разливала.

1220 Вот тогда-то Эет облачается панцирем твердым.

В дар он его получил от Ареса, снявши доспехи

С мертвого тела Миманта* флегрийца, которого свергнул.

Голову шлемом прикрыл золотым с четырьмя козырьками.

Шлем сиял, как солнечный луч, взлетающий к небу,

1225 Первым когда восстает из мрачных глубин Океана.

Поднял он тяжкий щит, обшитый плотною кожей,

Страшное поднял копье, необорное против любого

С той поры, как меж аргонавтов не стало Геракла,

Тот лишь один из всех мог выступить против Эета.

1230 Рядом держал Фаэтон колесницу, сбитую крепко,

И быстроногих коней, ожидая всхожденья Эета.

Вот Эет взошел и принял ременные вожжи.

Быстро из города гнал он коней по широкой дороге,

Чтобы начать поединок. За ним весь люд устремлялся.

1235 Был он как Посидон, когда на своей колеснице

Мчится бог на Истмийские игры*, или к Тенару,

Или в Лернейскую заводь, иль в сень гиантийца Онхеста,

Или в Калабрию быстрых коней своих направляет,

Иль к Гемонийской горе, иль к покрытому лесом Гересту.

1240 Вот таким казался Эет, владыка колхидян.

А в ту пору Ясон по советам мудрой Медеи

Зелье водою смочив, свой щит им густо намазал

Вместе с крепким копьем, натер с обеих сторон меч.

Тут же друзья, его обступив, испытывать стали

1245 Прочность оружия, но не сумели ни на немного

Это копье согнуть — напротив, в сильных ладонях

Тверже и крепче оно становилась. Сильно озлобясь,

Сын Афарея Ид по концу копья ударяет

Тяжким с размаха мечом, но лезвие вверх подскочило,

1250 Словно молот от наковальни. И громко герои

В радости стали кричать, на успех состязанья надеясь.

Сам затем натерся Ясон. Вошла в него сила

Страшная, невыразимая, дерзкая. Сразу же руки

Вдруг могучими стали, влились в них мощь и могучесть.

1255 Словно конь боевой*, который в битву стремится,

Землю с ржаньем копытом бьет и, гордо красуясь,

Голову вскинет свою и прядет чутко ушами, —

Так Эсонид гордился своей богатырскою силой.

То туда, то сюда он шагал, не стоя на месте,

1260 Бронзовый щит и копье неустанно в руке сотрясая.

Тут герои решили уже не откладывать битву.

Быстро заняв места свои при уключинах судна,

Сидя один за другим, поплыли к равнине Ареса.*

А уж Эет от города был на таком расстоянье,

1265 Сколь далеко пролегает заветная цель колеснице

На состязаньях, когда по смерти царя на поминках

Спорят между собой борцы пешком и на конях.

Здесь повстречали герои Эета и полчища колхов.

Колхи стояли уже на высоких Кавказских утесах,

1270 Он же вдали бродил в нетерпенье по брегу речному.

Как только прочно друзья привязали на суше канаты,

Спрыгнув наземь, Ясон приготовился сразу сражаться.

Взял и щит и копье, взял бронзовый шлем свой блестящий,

Весь в торчащих клыках, а через плечо перекинул

1275 Меч. А сам был наг и похож на бога Ареса

И не меньше подобен с мечом золотым Аполлону.

Поле кругом оглядев, ярмо для быков он заметил*

Медное, возле цельный плуг из стали надежной.

К плугу приблизясь, воткнул он копье могучее в землю,

1280 На него надел свой шлем, сверкающий ярко,

И пошел с одним лишь щитом на поиски бычьих

Страшных следов. А быки откуда-то из незаметной

Щели подземной, где их стойло укромное было,

Скрытое прочно от всех густым и удушливым дымом,

1285 Вдруг появились оба, пламя огня выдыхая.

Ты бы, пожалуй, сказал, так, в ненастную бурную пору

С темного неба срываясь, молния часто мелькает

В тучах, и вспышки ее мрачнейший дождь производят.

В страхе, увидев такое, все задрожали герои.

1290 Он же уверенно встал и ждал их идущих навстречу, —

Так приморский утес в бесчисленных ветра порывах

Волны бегущие ждет, влекомые бурей ужасной.

Он держал пред собою щит. Быки, разъяряясь,

С диким мычаньем в него ударяли крутыми рогами,

1295 Но опрокинуть никак не могли, стараясь напрасно.

Как кузнечный мех, из крепкой слаженный кожи,

То вдруг выдохнет воздух в горн, и тогда засверкает

Страшное пламя в отверстьях, а то замедлит на вдохе.

Шум порождая ужасный при каждой огненной вспышке,

1300 Так и быки, выдыхая из пасти яркое пламя,

Гулко ревели. Ясона жар охватил нестерпимый,

Словно от молний, но зелье его защищало девичье.

Тут герой, схватив за рог стоящего справа,

Сильно его поволок, чтобы встал он скорее вплотную

1305 К медному гнету, и быка опрокинул на землю,

Быстро по медной ноге ударив ногою. Другого

Так же сбил на колени одним могучим ударом.

Щит свой широкий на землю швырнув, перебежкой проворной

Тут и там становясь, он упасть заставил обоих

1310 На колени передних ног, окутанный в пламя.

Мощи его изумился Эет. А меж тем Тиндариды, —

С ними так уже условлено было заране, —

Рядом встав, ярмо ему дали с земли, чтоб накинуть.

Он его быкам надел на загривки, а после

1315 Медное плужное дышло приподнял, крючком приспособив

Прямо к ярму. Из-под огня Тиндариды обратно

Отошли к кораблю. Эсонид щитом своим длинным

Спину сзади накрыл, свой шлем, торчащий клыками,

На главу возложил, копье необорное в руки

1320 Взял и стал им быков колоть в бока, как их колет

Между ребер стрекалом любой пеласгийский пахарь.

Плужную рукоять он двинул. Она была прочно

Закреплена и сделана вся из стали искусно.

А быки между тем непрестанно ярились и злились,

1325 Жаркое пламя огня выдыхая. И гул поднимался,

Словно грохот встречных ветров, от которых скорее

В страхе спешат моряки убрать огромный свой парус.

Долго ли или нет, шли быки, острию повинуясь.

Вслед за ними твердая пашня в куски разлеталась,

1330 Как от мощи быков, так от пахаря силы могучей.

Комья гудели громко по бороздам, взрезанным плугом.

Глыбы такие ломать было сверх человеческой силы.

Вслед за быками шел Ясон, ногой напирая на лемех,

И за собою кидал в проведенные борозды зубы,

1335 Зорко глядя, чтоб злой урожай мужей землеродных

Раньше, чем надо, навстречу ему не стал устремляться.

Труд продолжали быки, опираясь на медные ноги.

Третья часть когда остается от раннего утра,

И земледельцы усталые сладкого отдыха чают, —

1340 К этому часу пахарь Ясон вспахал уже пашню,

Четырехдольным хотя было поле. Быков он из плуга

Выпряг и их погнал в испуге бежать по долине.

Сам же обратно пошел к кораблю, пока еще видел

Борозды без мужей землеродных. Друзья обступили

1345 И его ободряли речами. Он шлемом поспешно

Из реки зачерпнул воды, утолив свою жажду,

После легко колени согнул и сердце наполнил

Мощною силой, свирепствуя вепрю подобный, который

Точит клыки в ожиданье ловчих, и пена обильно

1350 Из устрашающей пасти, клубясь, стекает на землю.

А уж по пашне по всей подымались колосьями к небу

Землеродные. Поле густо покрылось щетиной

Прочных щитов, двуострых копий и шлемов блестящих,

Как твердыня Ареса мужеубийцы. Сверканье,

1355 Ввысь устремляясь, сияя сквозь воздух, достигло Олимпа.

Так бывает, когда на земле после снега густого

Ветры опять с небес разгоняют зимние тучи,

И все вместе в темной ночи являются звезды,

Вновь разливая свет среди мрака. Так точно блестели

1360 Землеродные, из земли вырастая. Но вспомнил

Сразу Ясон хитроумный Медеи наказы благие.

Вмиг схватил он с земли огромный камень округлый,

Шар метательный страшный бога сражений Ареса.

Даже немного с земли приподнять его не могли бы

1365 Четверо юношей крепких. А он легко его поднял

И метнул далеко в середину, высоко подпрыгнув,

Сам же за своим щитом притаился отважно.

Колхи же начали громко шуметь, как гудит, отзываясь

Меж островерхих утесов, доселе спокойное море,

1370 Только Эет и на этот бросок оставался безмолвным.

Землеродные псам подобно, проворно скакали

Злобно вкруг камня, рыча, поражая насмерть друг друга,

И от копий своих на землю шумно валились —

Рушатся так дубы и сосны от ветра порывов.

1375 Словно с неба звезда огневая быстро несется,

Яркий след оставляя на диво тем, кто увидел,

Как она мчится, сияя, по воздуху, полному мрака, —

Ей подобно Ясон Эсонид к землеродным понесся.

Вырвав из ножен меч, обнаженным мечом без разбора

1380 Жатву он стал пожинать меж тех, кто сумел приподняться

Только до пояса, или до бедер явился на воздух,

Или кто вышел уже* до колен, или на ноги встали,

Или уже кто бегом устремились на дело Ареса.

Так земледелец, когда война идет у соседей,

1385 В страхе, как бы враги урожая его не лишили,

Взяв рукой недавно отточенный серп-полумесяц,

Колос незрелый срезает поспешно, ждать не желая,

Чтобы дозрел он к хорошей поре под лучащимся солнцем.

Так подрезал Ясон землеродных колосья. Их кровью

1390 Борозды были полны, как канавы водой ключевою.

Падали ниц одни, хватая изрытые комья

Ртом, другие — навзничь, третьи — на руки павши

Или же на бок, по виду подобные чудищам страшным.

Многие ранены были прежде, чем вырвали ноги

1395 Из-под упорной земли и, насколько смогли приподняться,

Вновь настолько они склоняли влажное тело.

Точно так, когда Зевс посылает дождь непроглядный,

Свежие никнут побеги в саду, ломаясь под корень,

Труд садоводов; печаль и тяжкая скорбь поражают

1400 Мужа, владельца такого участка. Подобные муки

В миг тот ужасный настигли душу владыки Эета.

В город обратной дорогой поехал он с колхами вместе,

Думой волнуемый, как скорей отпор дать героям.

День погас. Вместе с ним завершился подвиг Ясона.

Ныне, богиня, сама* про мысли и про деянья

Девы Колхидской поведай нам, Муза, дочь Зевса! Ведь разум

Так у меня неустойчив в моем умолчанье. Не знаю,

Либо направить его на муки любви безотрадной,

5 Либо сказать, как она постыдно бежала от колхов.

Всю ту ночь Эет с мужами, что лучшими слыли

Между народом колхидским, обдумывал гибель героям

Быструю в доме своем. Сердясь на подвиг ужасный,

Гневом себя неустанно он распалял, угадавши,

10 Что деянье по воле его дочерей совершилось.

Гера же в сердце Медеи мучительный страх заронила.

Трепет ее охватил, как у лани, которая в чаще

Леса густого до дрожи напугана лаем собачьим.

Вдруг она поняла, что не скрыть от отца свою помощь

15 И что скоро она претерпит страданье иное.

Даже служанок-пособниц страшилась она. Ее очи

Ярким пылали огнем, в ушах постоянно звенело.

Часто к горлу она прикасалась и часто пыталась

Волосы рвать над челом, поддаваясь тягостной муке.

20 Тут, судьбе вопреки, Медея* могла бы погибнуть,

Замыслы Геры нарушив и зелья лихого отведав.

Но богиня ее побудила вслед за сынами

Фрикса из дома в страхе бежать. Исцелился в Медее

Дух окрыленный. Сразу с груди сняв зелья, обратно

25 Стала она высыпать их в ларец. Потом целовала

Ложе, двойные двери, к стенам прикоснулась в спальне.

Вырвала прядь густую* волос и оставила в доме

Памятью девства для матери милой. Вздыхая, сказала:

30 «Мать, уходя, я тебе оставляю девический локон!

Милая мать! Будь здорова ради себя и ушедшей!

Будь Халкиопа здорова и дом весь! О чужеземец,

Если бы море сгубило тебя до прибытья в Колхиду!»

Молвила так, и слезы ручьем из-под век заструились.

35 Словно пленница* из богатого дома, украдкой,

Пленница та, что недавно судьбой отчизны лишилась,

И хоть еще незнакома она ни с какими трудами,

Но не может никак привыкнуть к невзгодам и рабству

И в перепуге идет под тяжелую руку хозяйки, —

40 Девушка дивная так спешила выйти из дома.

Сами собой перед ней* открылись дверные засовы,

Двигаясь быстро в пазах, повинуясь ее заклинаньям.

Быстро бежала она босиком по улицам узким,

Левой рукою пеплос держа, до бровей прикрывший

45 Лоб и прекрасные щеки, а правою вверх поднимала

Нижний край хитона*, чтоб не был препятствием в беге.

Спешно по темной тропинке от башен широкой столицы

В страхе она удалялась. Никто ее не заметил

Из сторожей городских, их тайно она миновала.

50 Дальше решила направиться к храму дорогой знакомой, —

Часто она здесь ходила. Не раз случалось Медее

В этих местах среди мертвецов и корней вредоносных

Долго бродить, чародейкам подобно, а ныне боялась.

Вдруг Титанида богиня* Луна, восходящая в небо

55 С края земли, тревогу заметив ее, усмехнулась,

Возликовала и про себя сказала такое:

«Видно, не я одна* убегаю к пещере Латмийской,

И не одна я терзаюсь по Эндимиону-красавцу!

Часто до этого пряталась я, про любовь вспоминая,

60 Песням коварным твоим внимая, чтоб в сумерках ночи

Ты спокойно могла ворожить, свои зелья готовя.

Ныне, как вижу, тебе самой суждена эта мука:

Бог жестокий тебе Ясона дал на страданье.

Ну, ступай же! все претерпи! И поскольку умна ты,

65 Бремя сумей поднять печали, рождающей стоны».

Так шептала она. А Медея поспешно бежала.

Радость ее охватила, лишь берег реки увидала

И огни на той стороне. Всю ночь аргонавты

Жгли костры, веселясь победе вождя в испытаньях.

70 В сумерках голосом громким* звать она издали стала

Фронтиса, младшего из четырех наследников Фрикса.

Фронтис с братьями вместе и сын Эсона признали

Голос Медеи. Друзья остальные безмолвно дивились,

Не доверяя ушам, что действительно крик раздается.

75 Трижды вскричала она, и трижды ей Фронтис ответил

По приказанью друзей. И тотчас корабль отплывает

К ней на веслах проворных, к другому берегу правя.

И еще они спустить не успели причала,

Как Ясон стремительно спрыгнул с палубы наземь.

80 Вслед за ним и Фронтис, и Арг, два Фриксова сына,

Бросились вниз. А Медея, припав к их коленам, руками

Их обнимая, волнуясь и плача им говорила:

«Милые, будьте защитой мне, злополучной, а также

И себя самих от Эета спасите. Ведь стало

85 Все уже явным, и не найти никакого исхода.

На корабле нам нужно бежать, пока не взойдет он

На быстроногих коней. Я дам вам руно золотое,

Стража дракона сумев усыпить. Но ты, чужеземец,

Вновь пред друзьями своими богам повтори обещанья

90 Те, что давал мне тогда, что я, уйдя за тобою,

Не окажусь в тоске о родных горемыкой позорной».

Грустно так говорила. И сердце забилось Ясона.

Быстро с колен ее поднял и обнял, так утешая:

«Чудная! Зевс Олимпиец пусть сам* свидетелем будет

95 Клятвы, с ним Гера, браки хранящая, Зевса супруга!

Вступишь ты, всеконечно, в мой дом законной женою

Тотчас, как мы возвратимся обратно в землю Эллады».

Так произнес и правую руку вложил в ее руку.

Сразу Медея велела направить к священной дубраве

100 Быстрый корабль, чтобы там похитить руно золотое

Ночью и увезти поскорей против воли Эета.

Речь ее в дело они претворили тут же поспешно.

Ей помогли взойти на борт и корабль оттолкнули

С берега. Шумно на весла в ряд уселись герои.

105 А Медея, на шаг отступив, вновь к суше простерла

Руки в отчаянье. Тотчас Ясон утешать ее начал

Ласковой речью и ободрять печальную в скорби.

В час, когда поселяне дремоту от глаз отгоняют,

Ловчие мужи торопятся встать, на псов уповая,

110 До рассветной зари, потому что она ослабляет

Запах звериный и свежий след стирает лучами, —

В этот час Ясон и Медея на берег спустились

К лугу, травою поросшему, с именем «Ложе барана».

Там впервые баран преклонил усталые ноги,

115 В этот край принеся на спине Афамантова сына.

Тут же вблизи алтаря закоптелого было подножье —

Фрикс Эолид поставил его в честь Фиксия Зевса;

В жертву принес он там золотого чудо-барана —

Так Гермес повелел, спустившись к нему благосклонно.

120 Их вдвоем отпустили герои, вняв Арга совету.

Вот вступили они по тропе в священную рощу

В поисках мощного дуба, руно где повешено было.

С облаком было сходно оно, что при утреннем солнце

Рдеет в жарких его лучах багряным румянцем.

125 Около дуба вверх простер огромную шею

Змей неусыпный, глядящий очами быстрыми зорко

На идущих. Страшно шипел он, и звук раздавался

Вдоль берегов большой реки и по роще обширной.

Даже те шипение слышали, кто жили в Колхиде

130 Возле истоков Лика вдали от Титановой Эи.

Лик же отходит от потоков бурных Аракса,

С Фасисом воды свои сливая священные, чтобы

Стать единой рекой и влиться в Кавказское море*.

И пробудились от ужаса матери возле младенцев, —

135 Дети, едва уснув у них на руках, от шипенья

Стали во сне дрожать, а матери в страхе качать их.

И, как над лесом горящим всегда начинают кружиться

Клубы несметного темного дыма и друг за другом

Быстро взвиваются к небу* в своем непрестанном вращенье,

140 Каждый клубком летя отдельно зигзагообразно, —

Так чудовище это свивалось в несметные кольца.

Змей извивался, но девушка смело пред ним предстояла,

Голосом сладким взывая* к помощи Сна, чтоб сильнейший

Между богами пришел усмирить свирепого змея.

145 И умоляла богиню ночную, подземных царицу,

Дать до конца свершить, что ею задумано было.

Следовал ей Эсонид, охваченный страхом. Прельщенный

Песней дракон понемногу стал расслаблять напряженно

Скрученный длинный хребет, выпрямляя несчетные кольца, —

150 Точно как в море уставшем волна, непрерывно волнуясь,

Вдруг обретает покой, лишь глухо шуметь продолжая.

Змей, однако, голову страшную ввысь подымая,

Все их стремился сдавить в челюстях, им гибель несущих.

Тут Медея, сломав можжевельника ветку*, сбрызнув

155 Жидкостью, с наговором этим зельем коснулась

Глаз дракона. И сразу запах вокруг несказанный

Зелья чудесного сон причинил. Голова у дракона

Пала и наземь легла, а его несметные кольца

Через лес многоствольный вдаль за ним протянулись.

160 Тут Ясон руно золотое с могучего дуба

По приказу Медеи сорвал. А она, стоя рядом*,

Зельем тереть продолжала голову змея, пока ей

Не приказал Ясон к кораблю возвращаться обратно.

Вместе вышли они из тенистой рощи Ареса.

165 Как в полнолуние лунный луч, под кровлю скользнувший

В спальню с высот* на одежду тонкую, дева хватает

И при виде прекрасного света всем сердцем ликует,

Так восторгался Ясон, руками руно обымая.

А по лицу у него и щекам в бороде светло-русой*

170 Отблеск руна представлялся сверкающим пламенем шерсти.

Сколь большой бывает вола годовалого шкура

Или лани, — Ахейской зовут ее поселяне, —

Столь же большим простиралось руно золотое, а сверху

Шерстью было покрыто густой. На пути у Ясона

175 Даже земля под ногами его постоянно светилась.

То на левом плече он нес руно золотое,

И оно от шеи до ног ему доходило.

То снимал, желая ощупать. Он очень боялся,

Как бы смертный иль бог не отнял руна, повстречавшись.

180 Эос уже просияла, когда Ясон и Медея

К лагерю вышли. Руно увидав, поразились герои.

Молниям Зевса подобно сияло оно, и невольно

Каждый с места вставал, чтобы взять или только потрогать.

Но Эсонид их всех удержал. На руно же набросил

185 Новый покров, на корму его положивши. Медею

Ввел он с собой* и с речью такой ко всем обратился:

«Ныне не медлите больше, друзья, домой возвратиться!

Ради чего мы рискнули пуститься в плаванье это,

Тяжкое столь под гнетом столь многих отчаянных бедствий, —

190 Все теперь свершено по замыслу девушки этой.

Я добровольно ее увожу законной женою.

Вы же все охраняйте ее, помощницу видя

Дивную в ней всей Ахейи и вашу. Насколько я знаю,

Вместе с своими людьми Эет отправится, чтобы

195 Нам помешать из реки спуститься в открытое море.

Пусть же одни из вас, непрестанно сменяя друг друга,

Будут на веслах грести, другая же пусть половина,

Выставив перед собою воловьи щиты, как защиту

Верную против ударов врагов, возвращенью поможет.

200 Ныне мы держим в руках* судьбу и отцов и отчизны,

И своих сыновей затем, что от наших поступков

Ждет Эллада, позор ли принять на себя или славу».

Молвил так и надел на себя боевые доспехи.

Криком друзья отозвались. Ясон обнажает спокойно

205 Меч из ножен, разрубает канат кормового причала

И на корме корабля возле девы встает при оружье

Рядом с кормчим Анкеем. Корабль под веслами несся

Что было сил. Спешили гребцы в открытое море.

А Эету надменному с прочими колхами вместе

210 Стали известны уже Медеи любовь и деянья.

Все в оружье на площадь они собираются. Сколько

Волн морских вздымается с натиском бурного ветра,

Сколько листьев ветвистого леса упало на землю

В листопадную пору, — никто сосчитать не возьмется.

215 Столь несметны толпились по берегу Фасиса колхи

С воплями и беснованьем. Эет на его колеснице

С парою славных коней меж ними стоял, возвышаясь.

Дал ему этих коней, дуновеньям ветра подобных,

Гелий. Левой рукой Эет поднимал исполинский

220 Щит из шкур и меди, а правой — факел сосновый.

Прямо пред ним копье его мощное воткнуто было.

Вожжи коней держал руками Апсирт. Выплывает

В море Арго, уносимый могучими взмахами весел

И потоком быстрым широкой реки многоводной.

225 А Эет в помраченье от гнева* ужасном, к светилам

Руки воздев, призывал в свидетели злого поступка

Зевса и Гелиоса, к всему обращаясь народу:

Если ему своевольную дочь не найдут, на земле ли

Или на корабле в волнах судоходного моря,

230 И не насытит обидчик души его праведной местью,

На себя приняв весь царский гнев и невзгоду,

Колхи за это поплатятся тут головами своими.

Так Эет пригрозил. И колхи тотчас поспешили

В реку спустить свои корабли, приладили снасти,

235 Быстро вышли в открытое море. И каждый сказал бы,

Что не морской то поход, а птиц несметная стая

С шумом мчится вперед над просторами пенного моря.

С ветром попутным неслись по волнам аргонавты по воле

Геры, желавшей скорее на горе Пелия дому

240 В Пеласгийскую землю из Эи доставить Медею.

С третьей зарею они привязали причал корабельный

Там, где Галис-река течет в Пафлагонские воды.

Здесь приказала Медея сойти*, повелевши Гекату

Жертвой к себе призвать. Но как эту страшную жертву

245 Дева готовила, что она делала, знать да не будет

Ни один человек, и меня душа не заставит

Петь про эти дела. Я боюсь. Но жертвенник этот

Все еще стоит, как его герои воздвигли

На берегу для потомков, он издали виден прекрасно.

250 Вспомнил тут Эсонид, а с ним и все аргонавты,

Как Финей говорил, что иной из Эи обратный

Будет путь перед ними. Казался тот путь неизведан.

Арг тогда сказал всем внемлющим слово такое:

«Мы в Орхомен поплывем, как велел еще до Колхиды

255 Тот неложный пророк*, с которым вы повстречались.

Есть, однако, для нас и другая дорога, жрецами

Найдена теми, кто Тритонидскую Фиву покинул*

В дни, когда никто ничего не знал про данаев

Род святой и не мог проведать. (Разве что знали

260 Апиданийцы аркадяне — те, которые жили

Много раньше Луны, в горах желудями питаясь,

И не владели еще Девкалиды* страной Пеласгийской.

Славен в те времена был полями обильный Египет,

Край туманный, родитель юношей прежде рожденных,

265 И река Тритон* широко текущая, ею

Весь орошаем Египет, и вышнею волею Зевса

Дождь не льется над ним и поля колосятся в разливах.

Некто, как говорят*, оттуда кругом всю Европу

С Азией вместе прошел, полагаясь на силу и смелость

270 Войск своих и на мощь их. В этом походе возвел он

Многие города. Одни существуют поныне,

А других уже нет — ведь много веков миновало.

Эя доныне стоит, и в ней обитают потомки

Тех мужей, которых здесь водворил покоритель.

275 Предков своих письмена хранят заботливо колхи.

Там на трехгранных столбах* начертались пути и пределы

Моря и суши для всех людей, бродящих по свету.

Есть там одна река, самый крайний рукав Океана,

Очень она широка, глубока и судам проходима.

280 Кто ее Истром назвал*, те знают ее протяженье.

В нижнем теченье пространные пашни она разрезает

И остается единым руслом. Истоки имеет

Там далеко в Рипейских горах за дыханьем Борея.

Льется оттуда с журчанием Истр; но только доходит

285 Он в теченье своем до народов фракийских и скифских,

Как разделяется на два потока, один — в наше море,

А другой позади изливается в некую бухту,

А уж она раскрывается в ширь Тринакрийского моря —

К вашей земле оно прилегает, если, конечно,

290 Как говорят, Ахелой по вашей стране протекает».

Так он сказал. Богиня сама им чудо явила

К счастью, и все, увидав, одобрили Арга:

«Здесь нам, здесь нам путь!» — закричали. Тут показался

В небе след луча, и велел он, где плыть надлежало.

295 Сына Лика оставив на берегу, с ликованьем,

На корабле распустив паруса, они выплыли в море,

Издали глядя на Пафлагонские горы. Карамбис

Не обогнули. Ни ведший огонь, ни гнавший их ветер

Все не стихали, пока не открылось течение Истра.

300 Между тем из колхов одни, в напрасной погоне

Через Темные скалы пройдя, доплыли до Понта.

А другие с Апсиртом вошли в течение Истра.

Там он их стороною провел чрез Прекрасное устье, —

Так, обогнав аргонавтов и миновав перешеек,

305 Смог он пройти в самый крайний залив Ионийского моря.

Остров есть в этом самом заливе*, «Сосна» ему имя;

Сам трехконечный, широкою частью он смотрит на берег,

Узким углом он к реке обращен, вокруг же два устья.

«Нарик» зовется одно, а другое, у края, — «Прекрасным».

310 Через него-то и плыл Апсирт с колхийскою ратью.

Между тем как Арго еще не доплыл до вершины

Острова. Видя их, стада покидали в низинах

Пастыри дикие; их корабли напугали безмерно,

Им показалось, что чудища страшные вышли из моря.

315 Ведь морских судов никогда здесь не видели прежде,

Их не знали ни скифы* — они полукровки фракийцам, —

Ни сигинны, ни гравкены, ни синдов народы,

Ибо они проживают среди Лаврийской равнины,

Очень пустынной. Когда же гору Ангур миновали

320 И далеко от горы лежащий утес Кавлиака,

Колхи успели пройти то место, где Истр разветвился

На два рукава, и Лаврий сзади остался,

И выплывают они на простор Кронийского моря,

С двух сторон замыкая пути кораблю аргонавтов.

325 Позже них пройдя по реке, аргонавты спустились

К двум на этом пути островам Артемиды Бригийской;

На одном из тех островов алтарь возвышался,

А на другой сошли, от Апсирта скрываясь, герои.

Только эти два острова и миновали колхийцы,

330 Гнева страшась Артемиды, великой дочери Зевса.

Все остальные там острова Эетовы люди

Заняли от Салангона и далее*, вплоть до Нестиды,

Доступ к морю везде перекрыв кораблю аргонавтов.

Тут бы минийцы могли в неравном противоборстве,

335 Будучи в меньшинстве, противнику мощному сдаться;

Но заключен договор,что битвы меж ними не будет,

Ибо так положил Эет, что руно золотое,

Ежели подвиг они совершили, то будет по праву

Их достояньем навеки, как бы им ни досталось —

340 Хитростью ли, либо явно, либо отняв против воли.

Но Медею (о ней был главный спор между ними)

Должно, у аргонавтов забрав, передать Артемиде.

А уж потом кто-нибудь из владык, суд творящих, укажет,

Нужно ли ей в отеческий дом воротиться обратно

345 Или же в землю Эллады с героями следовать дальше.

Девушка это все в уме про себя прочитала,

И непомерная боль терзать начала ее сердце.

Отозвала она Эсонида подальше от прочих

И повела за собой, пока не скрылись от взоров.

350 Тут, в глаза ему глядя, сказала Медея печально:

«О Ясон! Что теперь вы задумали с колхами вместе

Против меня? Неужели ты разум утратил от счастья?

Может быть, ты забыл, что сказал, в нужде пребывая?

Где твои клятвы Зевсом Гикесием? Где обещанья

355 Сладкие? Им внимая, бесстыдная, я вероломно

Землю родную, славу чертогов, родителей милых

Бросила. Было мне это дороже всего. И далеко

С чайками жалкими рядом одна лечу я по морю

Из-за деяний твоих, чтоб ты невредим оставался

360 В битве с землею рожденными, с медными в схватке быками.

Да и руно, наконец, за которым в путь вы пустились,

Взял ты злодейством моим. Срам пагубный мною оставлен

Женщинам. Вот потому я считаю*, что милой твоею

И супругой законной, а прочим сестрой отправляюсь

365 Вместе с тобою в землю Эллады. Во всем благосклонно

Мне защитником стань и меня не бросай одинокой

От себя далеко, к своим отправляясь владыкам!

Мне защитником будь! Пусть станет незыблемой правда,

Правда и с ней договор*, что мы вдвоем заключили!

370 Или же сразу кинжалом возьми перережь мое горло —

Так, несчастная, я получу достойно за глупость!

Если же вправду правитель, с которым вы сговорились

Обо мне на таких плачевных условьях, присудит

Брату меня передать, как отцу покажусь на глаза я?

375 Славы ли буду достойна? Ну, а расплату какую,

Страшные казни какие мне испытать там придется

За поступки ужасные, здесь совершенные мною?

Если же ты возвращенья, любезного сердцу, желаешь,

Пусть не даст его вседержавная Зевса супруга!*

380 Слишком уж ты на нее возлагаешь надежду большую,

Пусть когда-нибудь ты обо мне, изнуренный, припомнишь!

Пусть руно как сон, как призрак выскользнет в Тартар!

Из отчизны тебя пусть Эринии прочь мои гонят!

Многое из-за обмана я твоего испытала.

385 Но не может такое пасть и пропасть без последствий, —

Ибо ты нарушил жестоко* великую клятву.

И, конечно, недолго за глумление мною

И за свой договор пребывать вам придется в покое».

Так говорила она, распаляясь в тягостном гневе,

390 И грозила поджечь корабль, изрубить его брусья,

Чтобы затем самой в жестокое ринуться пламя.

В страхе Ясон ей ответил такою кроткою речью:

«Милая, ты погоди! Самому мне не нравится это.

Но приходится нам начало битвы отсрочить.

395 Будто туча, враги вкруг нас собрались отовсюду

Из-за тебя. Ведь все живущие здесь поселенцы

Жаждут Апсирту помочь, чтоб смог тебя он обратно

В дом к отцу твоему отвезти, подобно добыче.

Можем мы все, как один, погибнуть лютою смертью,

400 В бой неравный вступив. Но это тебе обернется

Новым еще страданием, если, погибнув, оставим

Им тебя на расправу. А наш договор заключенный —

Это хитрость, и станет худшей бедой для Апсирта.*

Местные жители против нас не поднимут оружье

405 Колхам в угоду лишь ради тебя, коль погибнет колхийский

Вождь, твой брат родной и колхов лучший защитник.

Колхам же я не поддамся без боя. Готов я к сраженью,

Если только они мне мимо проплыть помешают».

Льстя ей, так говорил он. Она же ответила грозно:

410 «Что ж, подумай, к каким делам позорным какие

Мне еще предстоит прибавить! Но первый проступок

Мной уж содеян, по воле богов я исполнила злое.

Так отражай в бою смертоносные копья колхидян!

Брата же я заманю, чтобы он в твои руки явился.

415 Его ласково встреть, дай подарок богатый,

Если сумею я после ухода его провожатых

С глаза на глаз его убедить со мной к разговору,

Ты, если же мысль такая угодна тебе, — не мешаю, —

То умертви его и начни с колхийцами битву».

420 Так сговорясь, они стали готовить Апсирту приманку

Щедрую и отправляют к нему посольство с дарами.

Был средь этих даров и священный покров Гипсипилы* —

Пеплос багряный, который когда-то богини Хариты

Богу Дионису выткали на окруженном водою

425 Острове Дии. Бог вручил его сыну Фоанту,

Тот его Гипсипиле, любимой дочери, отдал,

А она Эсониду вручила с другими дарами,

Чтобы носил он на память о ней чудесный подарок.

Всякий, только ощупав его или только увидев,

430 Стал бы весь желанием сладостным сразу наполнен.

Он расточал вокруг себя аромат благовонный

С той поры, когда сам нисиец на нем распростерся

Пьяный видом и нектаром, дивную грудь обнимая

Девы, дочери Миноса — ибо и взял и оставил

435 Богу подругу свою Тесей на острове Дни.

Быстро Медея в беседу вступила с посланцами колхов,

Чтоб убедить их уйти, лишь Апсирт приблизится к храму

Для разговора и мрак ночной их обоих прикроет.

Хитрость ей нужно обдумать с ним, как руно золотое

440 Взять и вернуться назад в чертоги владыки Эета.

Фриксовы сыновья ее предали в плен чужеземцам.

Так обманув их, она обрызгала зельем волшебным

Воздух и дышащий ветер. Чудесными зельями теми

Можно и дикого зверя с лесистой выманить кручи.

445 Дерзкий Эрот!* Зло большое! Беда превеликая смертным!

Не от тебя ли раздоры, вопли, стоны и плачи?

И остальные несчетные скорби, разящие смертных?

Злобный в оружии бог, ты на юных всегда нападаешь!

Вот таким ты вложил злое дело в сердце Медеи.

450 Как, однако, Апсирта прибывшего страшной смертью

Погубила она, про то в песне дальше поется.

Деву одну на острове Артемиды оставив,

По договору они, разделясь на две части, отплыли

На своих судах. Ясон находился в засаде,

455 Чтобы Апсирта дождаться и товарищей также.

А Апсирт, обманутый речью коварной, спокойно

Через морской пролив прошел с кораблем и поспешно

Темной ночью вступил к Артемиде на остров священный.

Встретив сестру одну, он речами пытать ее начал.

460 (Так пытается мальчик* пройти по бурной теснине,

На которую взрослые даже вступить не решатся.)

Брат хотел узнать, как обманет она чужеземцев,

И они во всем соглашались между собою.

Выскочил вдруг Эсонид из своей потаенной засады,

465 Меч обнаженный сжимая в руке. Медея же тотчас

Взор назад обратив, лицо покрывалом прикрыла,

Чтоб не увидеть ей кончину павшего брата.

Словно мясник большого быка с крутыми рогами,

С силой такой Ясон поразил его возле храма —

470 Храма, который окрестные бриги взвели Артемиде.

Рухнул Апсирт на колени в преддверии этого храма,

Дух испуская. Однако, двумя руками из раны

Темную кровь зачерпнув, обагрил покрывало Медеи

Белое с пеплосом вместе, хотя она сторонилась.

475 Тотчас Эриния та, что всех укрощает, узрела

Глазом недобрым, какое свершилось жестокое дело.

Тут же отсек Эсонид* у мертвого руки и ноги,

Трижды кровь лизнул и выплюнул трижды сквозь зубы:

Так от преступленья должны очищаться убийцы.

480 Нежное тело убитого он зарыл под землею,

Где и теперь лежат* Апсирта и спутников кости.

Аргонавты, лишь только увидели издали пламя, —

Был Медеи то знак подойти и начать нападенье, —

Как на своем корабле к колхидскому близко подплыли.

485 Колхов стали они губить, словно ястребы стаю

Бьют голубей или страшные львы разгоняют большое

Стадо овец, внезапно проникнув в овечьи загоны.

Так из колхов никто от смерти не спасся. Герои,

Словно огонь, налетев, истребили дружину Апсирта.

490 После Ясон подошел, желая помочь. Но подмога

Им была не нужна, лишь о нем они волновались.

Все на важный совет собрались и начали думать,

Как им плыть. Пока они размышляли, Медея

К ним подошла, и первым Пелей промолвил такое:

495 «Я призываю теперь же взойти на корабль этой ночью

И на веслах уплыть мимо места того, где засели

Наши противники. Утром, надеюсь, они все увидят,

И ничья уже речь, которая прежде вела их,

Больше их не погонит за нами. Они разойдутся

500 В тяжких распрях, бесспорно, вождя своего потерявши,

А разбредутся когда они, и путь наш окажется легок.

Так обратно домой без помех мы сможем вернуться».

Кончил он. Все друзья одобрили речь Эакида.

Сразу взойдя на корабль, они дружно взялись за весла

505 И неустанно гребли, пока не увидели остров;

Он Электридой зовется* и крайний к реке Эридану.

Лишь про страшную гибель вождя стало колхам известно,

Все решили они искать по Кронийскому морю

И Арго и минийцев, но их удержала богиня

510 Гера сама, ниспослав из Эфира множество молний.

Тут-то им, уж напуганным диким гневом Эета,

Страшными стали казаться нравы земли Китаидской.

И расселились они, куда занесло их случайно, —

На островах, где стояли герои. Одни оказались

515 И теперь там живут, где осталось прозванье Апсирта, —

У реки Иллирика глубокой и темной, другие,

Где курган над Кадмом с Гармонией, крепость воздвигли

Рядом с людьми энхелийскими; третьи теперь обитают

В тех горах*, что стали звать Керавнийскими люди

520 После того, как перуны владыки Кронида по воле

Геры колхам не дали остаться у этих подножий.

Лишь посчитали герои свой путь совсем безопасным,

Вышли они на Гиллейской земле*, укрепив там причалы.

Мелких много пред ней островов, и путь для плывущих

525 Труден меж ними. Гиллеи встретили их не как прежде —

Даже миролюбиво сами им путь указали,

Платою взяв за совет треножник большой Аполлона.

Два треножника Феб предоставил везти Эсониду

В те времена, когда тот пришел к Пифийскому храму,

530 Чтобы узнать от бога про путешествие это.

Он узнал, что в стране, где он оставит треножник,

От подступивших врагов никогда разрушений не будет.

Вот почему даже ныне треножник сокрыт остается

Глубоко под землей у града Аганы Гиллейской.*

535 Там он уже навсегда для смертных людей недоступен.

Только правителя их аргонавты в живых не застали.

Гилл был Гераклу рожден* прекрасною девой Мелитой

В Феакийской земле. Геракл пришел в Феакийский

Царский дом к Навсифою с Макридой*, которой Дионис

540 Вскормлен. Геракл хотел поплатиться за детоубийство

Страшное. Дочь реки Эгея ему полюбилась,

Нимфа речная Мелита, от нее и родился

Мощный Гилл. Возмужав, не хотел он на острове этом

Впредь оставаться, терпя жестокую власть Навсифоя.

545 Местных набрав феакийцев, ушел он в Кронийское море, —

Сам Навсифой ему помогал в подготовке похода.

Там он остался*, и менторы там его умертвили

Из-за сельских волов, которых они защищали.

Но почему, о богиня, вне Кронийского моря,

550 У Авсонийской земли* и близ островов Лигистийских, —

Их еще зовут Стойхадами, — можно увидеть

Столько следов пребыванья Арго? В такую далекость

Что увлекло? Нужда иль неволя? Ветры какие?

После того, как Апсирта убили, нещадная ярость

555 Зевса, царя богов, охватила за это деянье.

Он положил, что герои должны принять очищенье

От убийства только из рук эеянки Кирки,

А перед этим их ждут еще немалые беды.

Но неизвестным осталось решение это героям.

560 Дальше поплыли они, страну Гиллеиду покинув.

Мимо прошли острова*, лежащие в море, их звали

Либурнийскими. Раньше там жили опять-таки колхи.

Ныне казались безлюдными все. Три острова были:

Исса, Дискелад и прелестная Питиейя.

565 Их обойдя, затем миновали герои Керкиру*.

Некогда там Посидон поселил дочь Асопа Керкиру,

Деву пышноволосую, взяв из страны Флионтийской,

Движим страстной любовью. А этот темнеющий остров,

Видя, что черным он лесом повсюду покрыт, называют

570 Все моряки, кто здесь проплывал, «Керкирою Черной».

Дальше Мелиту прошли, попутному радуясь ветру.

Керосс крутой простирался* за ней, а выше немного

Остров Нимфея, где давно уже правит Атланта

Дочь Калипсо. Показалося им, что видны в тумане

575 Горы Керавнийские.Тут-то, однако, узнала

Гера, как гневен Зевс и какая придумана кара.

В мыслях о том, чтобы цели пути аргонавтам достигнуть,

Бурю она подняла, и подул им ветер обратный.

Снова помчался Арго к берегам Электриды скалистым.

580 Вдруг возглашать человеческим голосом* стала та балка

Между другими, которую в киля средину вложила,

Для корабля долбленого взяв от Додонского дуба,

Ради Ясона сама дочь Зевса богиня Афина.

Страх смертельный объял услышавших голос, вещавший

585 О Зевсовом гневе. Теперь им приказано было,

Что скитания долгие* в море и страшные бури

Не прекратятся, пока не сможет Кирка очистить

Их от крови Апсирта, пролитой столь беспощадно.

Кастор и Полидевк должны молиться бессмертным,

590 Чтобы открыли им боги пути в Авсонийское море,

Где герои отыщут дочь Гелия с Персою Кирку.

Так во мраке Арго предвещал. Тиндариды вскочили,

Руки свои простирая к бессмертным, о всем умоляя.

Прочих героев печаль поразила. Арго же

595 Под парусами вперед устремился в залив Эридана.*

Там когда-то, в грудь пораженный перуном горящим,

Полусожженный упал Фаэтон с колесницы отцовской.

Все еще дым густой идет из пылающей раны.

И ни одна не может птица, раскинувши крылья,

600 Там пролететь над водой — на лету она падает в пламя.

Дочери Гелия, встав* вокруг тополями прямыми,

Льют непрерывно тщетные слезы, и светлые капли

Тут же с их ресниц янтарем ниспадают на землю.

И одни из тех капель в песке засыхают под солнцем, —

605 Но лишь только начнут берега утопать под приливом

Темных озерных волн, гонимых дыханием ветра,

Сразу тогда в Эридан другие капли катятся

Вместе с потоками вод. А кельты молвят* к тому же,

Якобы это слезы Феба, сына Латоны,

610 Носятся в вихрях речных волн. А пролил их много он раньше, —

В те времена, когда направлялся к Гипербореям,

Светлое небо покинув из-за отцовской угрозы.

Бог рассердился за сына того, что в Лакрее* богатой

У потоков Амира ему родила Коронида.

615 Песня такая у кельтских мужей об этом поется.

А у героев желание есть и пить пропадало,

Ум не склонялся к веселью. Они постоянно страдали,

Смрадом томясь в изнуренье. Он шел с волной Эридана

С тела тлевшего там Фаэтона. А ночью внимали

620 Громкому горькому плачу дев Гелиад. Тогда слезы

Их самих уносила волна, как капли елея.

После вступили они в глубокие струи Родана.

Он переходит в реку* Эридан, и оба потока

В узком проливе сливаясь, ревут постоянно. Родится

625 В недрах земных Родан у ворот, где прибежище Ночи,

И, устремляясь вверх, то несется к брегам Океана,

То кидает свою волну в Ионийское море,

То в Сардонийскую бездну с ее беспредельным заливом

Мчится через семь жерл. Из Родана герои попали

630 В воды бурных озер. По кельтским широким просторам

Их сосчитать невозможно. И там едва аргонавты

Все не погибли. Некий рукав вел* в залив Океана,

А они по нему спастись надеялись, выплыв.

Ждать спасенья нельзя было там. Вдруг вскрикнула Гера

635 На Геркинской скале, из-под неба слетев торопливо,

И от крика ее герои вздрогнули в страхе,

А могучий Эфир взгремел. Так по воле богини

В путь обратный они повернули, заметив дорогу,

Где потом предстояло им домой возвратиться.

640 Долгое время спустя вдоль этого брега морского

Волею Геры прошли несметные сонмы народов,

Кельтов и лигийцев*. Герои плыли все дальше.

Гера же каждый день окружала их мглистым туманом.

Вот наконец их корабль спокойно прошел через устье

645 Прямо к Стойхадам*. Спасенье им принесли Диоскуры.

Храмы и алтари теперь им везде воздвигают,

Ибо не только одних они спасли аргонавтов —

Зевс позволил им охранять корабли всех потомков.

Дальше, оставив Стойхады, они на Эфалию* вышли,

650 Остров, где, усталые, с тела стирали обильный

Пот. И на берегу лежат там круглые камни

Цвета кожи*, а рядом лохмотья одежды.

Эта бухта в память о них зовется Аргойской.

Дальше и дальше пучиной морской затем они плыли,

655 Видя вдали пред собой Авсонии берег Тирренский.

Вышли они наконец в знаменитую Эйскую гавань,

Бросили наземь причал с корабля и увидели Кирку.

Голову мыла она там свежей влагой морскою,

Ибо ночью ее напугали внезапные страхи.

660 Ей приснилось, что все жилище и дома ограда

Кровью рыдали. Огонь истреблял все лежащие зелья —

Прежде ими она чаровала странников пришлых.

Ей пришлось самой затушить то красное пламя,

Кровь рукой зачерпнув, и сразу страх прекратился.

665 Вот потому на заре она встала с постели и тотчас

К морю пошла, чтоб водою обмыть одежду и кудри.

Звери, нисколько на зверей* не похожие хищных,

Но по общему виду не люди, а странные смеси

Самых различных тел, толпой шли овцам подобно

670 Тем, что стадом идут за своим пастухом из загонов.

Ибо такими впервые из тины земля сотворила

Их сама и, разные части смешав, укрепила.

Та земля не была сухим еще воздухом сжата.

Влаги еще не лишилась в лучах палящего солнца, —

675 Время одно навело порядок. Создания эти

Так небывалыми и остались. Ужас безмерный

Всех героев объял. Узнали они без ошибки

Кирку, взирая вблизи на облик ее и на очи;

Сразу в ней, говорили, сестру Эета узрели.

680 Между тем она, отогнавши сонные страхи,

Снова пошла назад и стала манить их рукою

Вслед за собой идти, тая коварные мысли.

Помня, однако, наказы Ясона, все аргонавты,

Не обращая вниманья, остались где были. Ясон же

685 Вместе с девой колхидской за Киркой пошли по дороге.

Вскоре достигли они дома Кирки, и та пригласила

Сесть на прекрасные кресла, не узнавая пришельцев.

Молча, безгласные*, у очага они сели поспешно,

Как ведется давно среди просителей жалких.

690 На простертые руки Медея лицо опустила.

Он же в землю вонзил огромный меч с рукояткой —

Сына Эета которым убил. Постигнула Кирка

Горькую участь изгнанья и все нечестье убийства.

Вот почему, чтя великий закон Гикесия Зевса,

695 Очень грозный закон, который, однако, приходит

Часто на помощь убийцам, стала свершать она жертву.

В жертве такой и злодеи находят себе очищенье.

Прежде всего, как средство омыть несомненность убийства,

Взяв поросенка, который, отъят от сосцов материнских,

700 Полных от недавних родов, ему шею разрезав,

Кровью руки убийц оросила. Иным омовеньем

Стала богов умягчать, призывая Катарсия Зевса, —

Он заступник тех, кто прощенья ждет за убийство.

Все нечистоты вон из дома наяды-служанки

705 Вынесли сразу; Кирке они во всем помогали.

После она лепешки и дары примиренья

У очага с возлияньями трезвыми жгла, умоляя

Зевса, чтоб удержал Эриний от страшного гнева

И для обоих стал благосклонным защитником добрым,

710 Если кровью чужой они руки свои осквернили

Или если попался под меч сородич иль близкий.

После того как все она совершила обряды,

От очага гостей подняла, усадила на кресла.

С ними рядом села сама и спрашивать стала,

715 Держат путь они куда, зачем и откуда

И почему они у ее очага оказались.

Страшный недавний сон невольно пришел ей на память.

Звук речи родной захотелось Кирке услышать

Из девичьих уст, лишь та на нее посмотрела, —

720 Ибо Гелия род узнать всегда очень просто

По сиянию глаз, лучащихся солнечным светом.

Кирке Медея на все вопросы сказала ответы

На родном языке. Угрюмого дочь Эета

Мягко рассказ повела про поход и дороги героев

725 И о том, сколько тяжких трудов они совершили,

Как провинилась сама, к сестре прислушавшись бедной,

И как сбежала, страшась угрозы отцовского гнева,

С Фриксовыми сынами, и лишь об Апсирте ни слова.

Кирка все поняла. Хотя она и жалела

730 Братнину дочь в печали ее, но сурово сказала:

«Жалкая! Ты бежать захотела постыдно и дурно.

Я, однако, надеюсь, недолго ты сможешь избегнуть

Тяжкого гнева Эета. Скоро он будет в Элладе,

Чтоб отомстить за сына, которого ты погубила.

735 Но, поскольку смиренной родней ко мне ты явилась,

Зла иного тебе, пришедшей сюда, не замыслю.

Прочь из дома ступай, подругою став чужеземца!

Ты такого его, отцу вопреки, отыскала.

У очага моего не моли! Не могу я рдобрить

740 Ни решений твоих, ни столь постыдного бегства».

Молвила так, а Медею печаль охватила немая.

Скрыв лицо под пеплосом, слезы она проливала.

Тут Эсонид ее за руку взял и увел из покоев

Кирки деву, дрожащую в страхе. Так уходили

745 Оба печально. Проведала все супруга Кронида.

Ей сообщила Ирида, заметив идущих из дома.

Гера сама приказала ей смотреть, когда вступят

Оба на свой корабль. Ириде она объявила:

«Если и раньше мои поручения ты исполняла,

750 То теперь, дорогая Ирида, на крыльях проворных

Ты Фетиде вели прийти ко мне из пучины —

Мне она очень нужна. А потом к берегам отправляйся,

Где наковальня Гефеста* гулко звенит от ударов

Молотов крепких. Скажи, пусть огня усмирит дуновенья

755 Он до поры, пока берега те Арго не минует.

И к Эолу зайди, Эолу, который владеет

Всеми ветрами холодными, небом рожденными ясным.

Ты ему передай желанье мое — успокоить

В воздухе ветры все, и пусть ни одно дуновенье,

760 Кроме Зефира попутного, моря пучин не волнует,

Чтобы помочь им приплыть к Алкиною на остров Феаков».

Молвила так, и тотчас Ирида, вспорхнувши с Олимпа,

Бросилась вниз, раскинув широкие крылья, нырнула

В море Эгейское там, где в глубинах жилище Нерея.

765 К первой Фетиде пришла, чтоб ей передать приказанье

Геры, и побудила ее отправляться к богине.

После к Гефесту вошла и его отвлекла от железных

Молотов быстро. Мехи закоптелые дуть перестали.

Третьим Эола нашла Гиппота славного сына,

770 Передала ему весть и утишила легкую поступь.

Тут же Фетида, покинув* сестер и бездны Нерея,

К Гере богине взошла на Олимп из пучинного моря.

Та ее возле себя усадила и так говорила:

«Ныне послушай, Фетида прекрасная, что мне поведать

775 Надо тебе. Ты знаешь, как чту я героя Ясона

И остальных аргонавтов, а сердце мое неизменно.

Знаешь, как я их спасла проходящих сквозь Планктские скалы.

Там, где страшно пышут огнем, гремя, бури

И где волны морские бьют по могучим утесам.

780 Ныне путь им лежит мимо Скиллы* на камне огромном

И Харибды с ее грохочущим водоворотом.

С детства ты вскормлена мною, тебя я любила превыше

Всех твоих сестер, в глубинах моря живущих.

Ты ведь не дерзнула взойти на Зевсово ложе,

785 Хоть принуждал он тебя. У него одна лишь забота,

Как бы с бессмертными спать и со смертными женами вместе.

Ты устыдилась меня и в душе оробела от страха.

Он хотя и грозно поклялся тогда, что не будешь

Ты никогда называться супругой бессмертного бога,

790 Все же и дальше следил за тобой, его избегавшей,

Вплоть до поры, как Фемида почтенная тайну открыла,

Что тебе суждено сделаться матерью сына, который

Будет лучше отца своего. Так тебя, и желая,

Он решил отпустить, опасаясь, чтоб кто-то владыкой

795 Равным ему не стал и власть бы тому не досталась.

Но тебе средь людей* я нашла наилучшего мужа,

Чтобы и ты от радостей брака детей породила.

Всех богов созвала я на пир, и факел твой брачный,

Высшей чести знак, был поднят моими руками.

800 Ну, а теперь скажу я тебе непреложное слово:

Сын твой однажды войдет в Элисий, жилище блаженных.

Ныне нянчат его* в покоях кентавра Хирона

(Ведь твоего молока он лишен) твои сестры наяды.

Должно потом ему стать супругом Медеи, Эета

805 Дочери. Ты как ее свекровь окажи-ка невестке

Помощь, а с ней и Пелею. Зачем все время сердиться?

Он виноват. Но ошибки даже с богами бывают.

Думаю я, что Гефест, внимая приказу, уймется

И раздувать перестанет огни. И верно, Гиппотов

810 Сын удержит Эол порывы быстрые ветров,

Мирному дуть предоставив Зефиру, пока они вступят

В гавань феаков. А ты позаботься, чтоб им возвратиться

Мирно. Пусть страх один перед скалами в них сохранится

И перед волнами грозными. С сестрами ты поддержи их.

815 Также не дай беспомощным им столкнуться с Харибдой;

Пусть она всех не умчит, с потоком корабль поглощая.

Пусть они не осмелятся плыть и у страшной пещеры

Злоумышленной Скиллы* Авсонской, которую Форку

Встарь родила Ночная Геката, чье имя Кратейя

820 Между людей. Смотри, чтоб, набросившись, в челюстях страшных

Не погубила она наилучших мужей средь героев,

А направь корабль туда, где возможен, пусть малый,

Гибели жуткий обход». И ей отвечала Фетида:

«Если, конечно, мощь огня и буйные бури

825 Стихнут, тогда я смело сказать была бы готова,

Что Арго спасу я даже в схватке с волнами.

Только пусть шумит Зефир. Теперь отправляться

Время мне пришло в мой путь, и долгий и длинный,

К сестрам моим, которые мне всеконечно помогут.

830 Нужно еще мне туда, где корабль стоит на причале,

И напомнить пловцам, что с зарею им в путь отправляться».

Молвила и, с Эфира слетев, погрузилась в пучину

Темного моря. Там себе в помощь окликнула прочих

Милых сестер Нереид. А они, услыхав ее голос,

835 Ей навстречу пошли. Фетида им сообщила

Геры наказ и всех отослала в Авсонию к морю.

А сама, скорей чем перун или восходящего солнца

Первый луч, когда солнце встает у края земного,

Быстро помчалась по морю седому, пока не достигла

840 Суши Тирренской страны и дальнего берега Эи.

Там и Арго и героев нашла. Они развлекались

Диска и стрел метанием. Встала она и коснулась

Сына Эака, Пелея, рукой — он был ей супругом.

Больше никто ее не увидел, была она зрима

845 Лишь одному Пелею, и так она говорила:

«Дольше нельзя вам теперь пребывать у Тирренского моря.

На корабле быстроходном плывите отсюда с рассветом —

Гера так приказала, заступница ваша. Для Геры

Все Нереиды толпой соберутся Арго переправить

850 Мимо опасных скал*, которые названы Планкты, —

Это путь,, который давно вам богами указан.

Ты же не разреши никому мой облик увидеть.

Лишь тебе одному со мною общенье дается.

Помни, меня не серди, иначе больше, чем прежде,

855 Не считаясь ни с чем, с тобой расправлюсь я в гневе».

Молвила так и опять невидимкой нырнула в пучину.

Грусть безграничная тут же его поразила; ни разу

Он ее не видел с тех пор*, как оставила ложе

И жилище Пелея, сердясь за Ахилла младенца.

860 Ибо она сына смертную плоть в часы полуночи

В пламени огненном жгла неусыпно, а днем натирала

Нежное тело амвросией, сделать бессмертным стараясь

И навсегда его защитить от старости гнусной.

Но однажды Пелей заметил, встав с ложа, как милый

865 Сын его крутится в пламени ярком. Не удержал он,

Муж неразумный, при зрелище этом громкого крика.

Голос его услыхав, она подхватила ребенка,

Кинула, льющего слезы, на землю. Сама же как ветер,

Сну подобно, в гневе сразу исчезла из дома.

870 В недра морские она погрузилась и не вернулась.

Ныне Пелей был смущен и взволнован. Но все же решился

Спутникам тотчас поведать все, что Фетида сказала.

Тотчас те, завершив состязанья свои, поскорее

Стали готовить себе еду и постель для ночлега.

875 Пищи на ложе вкусив, ко сну отошли, как обычно.

Край небес светоносная Эос тихонько задела,

С нею вместе быстрый Зефир дохнул и повеял.

К веслам своим герои пошли, готовясь к отплытью.

Из воды извлекли тяжелые камни, свернули

880 Быстро снасти как надо, потом подтянули широкий

Парус, его укрепив ремнями на мачте и райне.

Ветер попутный понес корабль. И вскоре чудесный

Остров Анфемоесса внезапно предстал перед ними.

Там Ахелоевы дочери, звонкоголосые девы,

885 Пели Сирены*, сладостной песнею всех привлекая.

Тех губили, кто смел причалить к их острову. Мать их

Терпсихора была одна из сестер многославных;

Их она родила, на ложе взойдя Ахелоя.

Некогда дочь Део достославную сестры Сирены

890 Песнею тешили общей, когда та была незамужней.

Тела одной половиной на птиц они были похожи,

А другой половиной подобны прекрасным девицам.

С места высокого зорко, сидя над гаванью, ждали

Жертв они неустанно и многих лишали возврата

895 Сладкого дня, убивая в томлении. Сразу героям

Голосом нежным из уст они прозвенели навстречу.

Те уже были готовы у берега бросить причалы,

Если бы сын Эагра, Орфей Фракиец, поспешно,

Струн Бистонийской лиры* касаясь умелой рукою,

900 Громкий напев прекрасно бегущей песни не начал,

Чтобы уши героев его лишь песне внимали.

Голос Сирен смогла заглушить форминга Орфея.

Вдаль понесли Арго Зефир и шумливые волны,

Что поднимались с кормы. Им вслед звенели Сирены.

905 Сын Телеонта Бут*, единый из аргонавтов,

Пеньем прельщенный Сирен, оставил всех за собою,

Спрыгнув в море с гладкой скалы, поддавшись соблазну.

Он поплыл по пурпурной волне, устремляясь на берег.

Глупый, ведь тут же на месте мог он лишиться бы жизни!

910 Но, его пожалев, царица Эрика Киприда

Вырвать его из волн и спасти успела. Богиня

Доброй была к нему, чтоб он жил на мысу Лилибейском,

Скорбью томясь. Аргонавты Сирен уже миновали.

Но страшный удар их ждал на морском перекрестке.

915 Здесь внезапно Скиллы скала из моря явилась;

Здесь же все время ревела, водой изливаясь, Харибда;

Дальше из-под волны рокотали Бродячие скалы.

Там, где прежде с крутых утесов огонь подымался

И высоко восходил над горою, дышащей жаром,

920 Был от дыма черным Эфир, и нельзя было видеть

Солнца лучей; и хотя Гефест завершил уж работу,

Море еще продолжало струиться паром горячим.

Вдруг отовсюду навстречу* Арго Нереиды примчались.

И сама богиня Фетида тронула сзади

925 Руль за крыло, чтоб корабль провести сквозь Бродячие скалы.

И как дельфины порой при спокойной погоде из моря

Скачут толпой вокруг корабля, плывущего быстро,

То вперед устремляясь, то сзади иль сбоку играя,

А морякам на них глядеть великая радость,

930 Так Нереиды, вперед устремляясь, чредою кружились

Возле Арго корабля. Фетида его направляла.

А когда подошел им час приблизиться к Планктам, —

Тотчас, ноги до белых колен обнажив, Нереиды

Поверху этих скал и над волною высокой

935 Начали взапуски бегать, то тут, то там появляясь,

И в корабль поток ударял. Волна, подымаясь

С шумом вокруг и с шумом над ним, плескалась о скалы.

Девы же, то утесом подобно в воздух вздымаясь,

То спускаясь вниз и в морских скрываясь пещерах,

940 Где над их головой разбегались высокие волны, —

Были похожи на дев* земных Нереиды морские,

Дев, которые на прибрежном песке возле моря,

Платье свое подвернув и за пояс засунув до бедер,

В мяч играют, одна от другой его принимая;

945 Мяч у них иногда высоко взвивается в воздух,

Но никогда и ни у какой не падает наземь.

Так Нереиды, одна от другой Арго принимая,

От волны к волне вперед посылали, поодаль

От ужасающих скал, где вода, изливаясь, кипела.

950 Сам владыка Гефест, на вершине горы стоя гладкой,

Локтем опершись на свой поставленный молот,

Прямо на них смотрел. А сверху, на небе блестящем,

Зевса супруга стояла и обнимала Афину —

Страх такой ее охватил глядящую в море.

955 Сколько длится с утра и до вечера весь день весенний,

Нереиды трудились, корабль вперед продвигая

Меж утесов многогудящих. Герои, надеясь

Снова на ветер попутный, мчались все дальше и дальше.

Луг миновали Тринакрии* Гелия, бога кормильца, —

960 Тут Нереиды в море, подобно ныркам, спустились,

Выполнив все наказы Геры, супруги Зевеса.

Тут героев слуха коснулось блеяние стада,

Воздух к ним принес коровье и бычье мычанье.

Младшая Гелия дочь Фаэтуса по рощам росистым

965 Стадо большое коз и овец пасла постоянно,

Посох из серебра сжимая в ладонях. А следом

Шла за стадом коров Лампетйя, махая пастушьим

Посохом; был он из горной меди, кривой и блестящий.

Скоро сами герои коров увидали в долине;

970 Там по лугам заливным они паслись над рекою.

Ни одной там черной коровы не было в стаде,

Все молочного цвета, у всех рога золотые.

Днем герои прошли мимо них, а в течение ночи

Радостно плыли по морской широкой пучине,

975 Снова пока не послала им света ранняя Эос.

Остров есть большой* и богатый, перед проливом

Он лежит Ионийским, среди Керавнийского моря.

Скрыт под ним серп, говорят (да простят меня Музы;

Против воли своей изложу я древнее слово),

980 Серп, которым Крон отсек у отца детородный

Член. По другому сказанию этот серп, подрезавший

Стебли, был Деметры земной: в старинное время

Здесь она жила и сама научила Титанов

Колос спелый сжинать, полюбив Титаниду Макриду.

985 Вот почему этот остров, священный кормилец феаков,

Стал называться Дрепаною — ибо феаки и сами

Род свой от крови Урана ведут. Сюда-то с попутным

Ветром Арго подошел, оставив труды за собою,

И Тринакрийское море покинув.* Принял пришельцев

990 Царь Алкиной и народ, принеся достойные жертвы.

Город весь ликовал.* Казалось, сказать было можно,

Всякий был им рад, как будто родным своим детям.

Сами герои вместе с толпой ликовали не меньше;

Чудилось им, что уже они в земле Гемонийской.

995 Но предстояло опять им к новой готовиться битве;

Очень близко стояли несметные полчища колхов,

Тех, кто в пути прошел вход в Понт и Черные скалы,

След Арго стремясь найти. А нужно им было

Только то — вернуть отцу Эету Медею,

1000 Если же нет, то они завязать многослезную битву

Были намерены сразу и здесь, средь народа чужого,

А затем и позднее, призвав на подмогу Эета.

Их, спешивших не медля в битву вступить за Медею,

Сдерживать стал Алкиной* повелитель. Хотел он обеим

1005 Спор разрешить сторонам без распри с оружною силой.

Девушка в страхе безмерном металась, с мольбой обращаясь

То к друзьям Эсонида, то обвивая руками

Ноги царицы Ареты, жены Алкиноя законной:

«Я тебя умоляю, владычица, будь милосердна!

1010 Не выдавай меня колхам, чтобы к отцу возвратили,

Если сама рождена ты среди того рода людского,

Где искрометный ум толкает к пустым заблужденьям.

Так случилось со мной. Вдруг предало здравое сердце,

Но не для сладострастья. Пусть знает священное солнце!

1015 Пусть узнают и таинства девы ночной Персеиды!

Я с родной земли ушла с чужими мужами

Против воли своей. Жестокий ужас заставил

Броситься в бегство меня, едва я свершила ошибку.

Не было мысли иной у меня. Мой пояс доныне,

1020 Как в покоях отца, пребывает чист и нетронут.

Сжалься, владычица, и умоляй любезного мужа!

Пусть бессмертные боги тебя красотою одарят,

Жизнью спокойной, детьми и славой страны нерушимой!»

Так в слезах Арету помочь она умоляла.

1025 Каждому из аргонавтов она говорила отдельно:

«Ради вас, о храбрейшие, ради подвигов ваших

Я теперь дрожу в испуге. А вам помогла я

Впрячь быков и землерожденных ужасную ниву

Сжать. Лишь я помогла увезти руно золотое.

1030 И в Гемонию вам дорога будет открыта.

Ну, а я, которая дом и отчизну сгубила,

Милых лишилась родителей, радостей жизни счастливой —

Все это ради вас, чтобы вы увидали воочью

Счастья полными близких. В этом мне отказали

1035 Боги, и с чужеземцами я скитаюсь несчастной.

Бойтесь же договоров* и клятв, Эринии бойтесь,

Верной заступницы жертв и свершителя кары, коль

В руки Эета мне придется попасть на погибель

Многострадальную! Я не найду ни Геиных храмов,

1040 Ни защиты иной. К вам одним припадаю я в горе!

Вы жестоки в бездействии и лишены состраданья.

Вам не стыдно глядеть, как в отчаянье я простираю

Руки свои к ногам чужеземной царицы? Хотите

Вы лишь руно увезти. И ради этого копья

1045 С колхами вы готовы скрестить и с Эетом надменным.

Ныне же мужество вы позабыли, встретясь с такою

Сворой?» Так говорила с мольбой. И всякий, услышав,

Дух поднимал ей в печали и бодрость внушить ей стремился;

Острыми копьями стали махать, в ладонях сжимая,

1050 Или мечами, из ножен их обнажая, и помощь

Ей обещали, если ее кто признает виновной.

Ночь подошла в утешенье мужам, что собрались на сходку.

Стихло все на земле. Однако Медеи коснуться

Сон не сумел. В груди ее сердце тоской волновалось.

1055 Так бывает, когда* всю ночь несчастная пряха

Крутит пряжу, сироты же дети вокруг нее плачут,

Дети вдовы, и слеза у нее по щекам струится,

Стоит ей только подумать, сколь тяжела ее доля.

Так орошались и щеки Медеи. Все время дрожало

1060 Сердце у ней, глубоко пораженное острою скорбью.

В городе между тем, как прежде, царица Арета,

Многопочтенная, с мужем своим, царем Алкиноем

Лежа дома в постелях, одни рассуждали о деве.

Ночью с лаской супруга просила законного мужа*:

1065 «Мой дорогой, спаси от колхов несчастную деву.

Ты услугу минийцам окажешь. Близок ведь Аргос

К острову нашему и близки гемонийские мужи.

А Эет живет далеко, и вовсе не знаем

Мы о нем ничего, лишь слышим. А девушка эта,

1070 Столь несчастная, жалобой сердце мое поразила.

Не отдавай ее колхам к отцу увозить, о владыка!

В первый раз ошиблась она, дав волшебное зелье

Против быков. Злом близкое зло исправляя, мы часто

Много ошибок творим. Она от отца убежала

1075 Грозного, гнева боясь ужасного. Я же слыхала,

Будто Ясон Эсонид ей дал великие клятвы,

Обещанье ввести ее в дом законной супругой.

Милый, вот почему ты сам добровольно не сделай

И его нарушителем клятвы и будь неповинен

1080 В том, что отец Эет в озлоблении дочку погубит.

Ведь к своим дочерям отцы чрезмерно ревнивы.

Что, например, учинил* Никтей с Антиопой прекрасной?

Что претерпела Даная по воле отца беззаконной

В море открытом? Совсем недавно от нас недалеко

1085 Злобный Эхет две спицы вонзил в глаза дочери бедной;

Сохнет она из-за участи страшной в мрачной пещере,

Где постоянно теперь занята дроблением меди».

Молвила, так умоляя. Сердце его размягчилось

От речей супруги. И слово такое сказал он:

1090 «Без сомненья, Арета, сумел бы я и оружьем

Колхов изгнать, помогая героям девушки ради.

Но боюсь я нарушить закон справедливого Зевса.

Никого нет могучее колхов владыки Эета;

Стоит ему пожелать, он вдаль пойдет на Элладу.

1095 Вот потому надлежит нам так решать это дело,

Чтобы всем казалось лучшим решение наше.

Я не стану скрывать от тебя; я вот что придумал:

Если она еще девственна, будь ей отец повелитель;

Если же ложе с мужчиной делила, тогда я, конечно,

1100 Не отдам от мужа ее, и если младенца

Носит она во чреве, предать врагам не позволю».

Так он сказал, и тотчас сон его успокоил.

Ей же эта мудрая речь ударила в душу.

С ложа поспешно она поднялась и пошла по чертогам.

1105 Быстро служанки сбежались*, к хозяйке своей поспешая.

Вестника вызвав к себе, его она вразумляет

Тайно внушить Эсониду сблизиться с девой-невестой

Тотчас, и не просить ни о чем Алкиноя владыку.

Ибо он сам рассудил, когда отправился к колхам:

1110 Если она еще дева, отдать ее отчему дому,

Если она уже разделила ложе с мужчиной,

То не позволит царь расторгнуть их брачные узы.

Молвила так, и того умчали быстрые ноги,

С тем чтоб Ясону отрадную речь возвестить от Ареты, —

1115 Речь о том, что решил Алкиной, богов почитатель.

Всех аргонавтов застал он у корабля при оружье.

Спать не ложились они, ожидая от города близко

В бухте Гилликской. Гонец им сказал не тая все известья.

Каждый в душе обрадован был словами такими.

1120 Тотчас они с вином и водой кратер для бессмертных,

Как надлежит, приготовив, алтарных овец притащили.

Девушке этой же ночью устроили брачное ложе

В той священной пещере, где когда-то Макрида,

Дочь Аристея, жила — того, который изделье

1125 Пчел и жир многотрудной оливы явил для народа.

Первой Макрида Нисейского Зевсова сына в Евбее

Абантидской на грудь приняла и медом смочила

Губы младенца сухие, когда из огня его вынес

Бог Гермес. Но Гера, заметив, прогнала Макриду

1130 С острова. В дальней пещере Макрида здесь поселилась

У феаков в стране, принеся им богатство и счастье.

Там аргонавты просторное ложе Ясону с Медеей

Начали стлать и сверху накрыли в честь им сверкающим

Ярко руном золотым, чтоб этот брак возвеличить.

1135 Нимфы, к белой груди прижимая, носили охапки

Разных цветов и, словно огонь, от них блеск разливался.

От золотых поясов горячим веяло светом.

Он зажигал в их очах* желанную страсть, но, однако,

Каждой нимфе препятствовал стыд устремиться в объятья.

1140 Нимфы одни прозывались Эгея-реки дочерями,

По вершинам горы Мелитийской селились другие,

Третьи, насельницы рощ, из долин поспешали. Ведь Гера,

Зевса супруга, сама их послала во славу Ясона.

До сих пор пещера священная носит Медеи

1145 Славное имя, — в ней сочетали друг с другом их нимфы,

Ложе душистое им застелив. Остальные герои,

Ратные копья подняв, чтобы вражий отряд, налетевши,

Силу не применил бы, ветвями с листвой увенчали

Головы, и под лиру Орфея, звучащую громко,

1150 Начали петь гименей, перед брачным стоя покоем.

Не во владеньях царя Алкиноя хотелось Ясону

Брак заключить, но в доме отца своего, когда снова

Смогут вернуться в Иолк. Медея так же считала.

Вынудила нужда на чужбине справить их свадьбу.

1155 Ведь никогда нам, роду злосчастных людей, всей ногою

Не наступить на усладу, но для нас постоянно

Некая горькая скорбь с удовольствием вместе приходит.

Так и теперь на них в наслажденьях близости страстной

Страх находил, чем может закончиться суд Алкиноя.

1160 Эос, взошедшая скоро, своим божественным светом

Прочь отогнала по воздуху темную ночь. Рассмеялись

На островах берега и тропинки в долинах зеленых,

Где лежала роса. По улицам сделалось шумно.

Жители стали ходить по городу с места на место.

1165 Колхи вдали, на краю полуострова девы Макриды,

Ждали. Скоро пришел Алкиной, как условлено было,

Слово сказать о Медее. В руке подымал он

Скипетр судейский из золота весь, с которым уж многих

Правым судом он судил, разбирая тяжбы феаков.

1170 Вслед за ним толпой, одетые в ратные латы,

Лучшие из феакийских мужей поспешно шагали.

Женщины тут же гурьбой за стены пришли городские,

Чтобы взглянуть на героев. Жители сел услыхали

И устремились навстречу; Гера сама распустила

1175 Слух об этом повсюду. Один вел с собою барана,

Самого лучшего выбрав, другой притаскивал телку,

Третий амфоры ставил вина для смешенья с водою.

Дым и чад, всходящий от жертв, далеко поднимался.

Женщины, как и положено им, искусной работы

1180 Платья несли, золотые уборы и всякую роскошь,

Чем в народе пристало всегда украшать новобрачных.

Глядя на облик и лица славных героев, дивились

Женщины все, но больше других поражал сын Эагра.

Он под чудесные звуки форминги и собственной песни

1185 Часто сандалией такт отбивал красивой о землю.

Нимфы же в общий голос, когда вспоминал он о свадьбе,

Петь гименей начинали желанный, и сами порою

Без него, одни, запевали, кружась в хороводе.

Гера, все для тебя! Ты мысль вложила Арете

1190 Мудрый замысел царский тайно открыть аргонавтам.

Лишь он только сказал свое решенье прилюдно,

Эта свадьба, конечно, стала повсюду известна.

Свой приговор Алкиной продолжал повторять, как и раньше.

Ужас смертельный его не пугал, Эет был не страшен.

1195 Он полагал, приговор скреплен нерушимою клятвой.

И потому, когда поняли колхи, что битвы не будет,

Он приказал им теперь соблюдать либо это решенье,

Либо прочь увести корабли от страны и от порта.

Вот тогда, страшась угроз своего властелина,

1200 Колхи в союзники взять их стали просить Алкиноя.

Долго на острове у феаков* они обитали,

До тех пор пока не пришли туда бакхиады,

Жившие раньше в Эфире*, и там навсегда поселились.

Колхи тогда перешли на остров, напротив лежащий.

1205 А оттуда пришлось перейти в Керавнийские горы,

Где аманты*, к нестеям и к городу именем Орик.

Все это через много веков, однако, случилось.

Так же еще и теперь мойр и нимф алтари ежегодно

У Аполлона Номия* в храме имеют куренья.

1210 Те алтари в то время сама Медея воздвигла.

Много подарков минийцам дал Алкиной при отъезде.

Много Арета дала и еще подарила Медее,

В путь ее снаряжая, двенадцать усердных служанок.

В день седьмой аргонавты ушли с Дрепаны. Попутный

1215 Ветер подул, спокойный с утра. Гонимые ветром,

Мчались они вперед. Но еще не велела судьба им

Видеть Ахейскую землю. Им еще предстояло

Много всего претерпеть в пределах Ливийского края.

Вот уже позади* остался залив Амбракийский,

1220 Вот и землю куретов они миновали под ветром

На парусах. И теснину прошли островов Эхин адских,

И уже, как казалось, увидели землю Пелопа.

Но внезапно Борей, подхватив со злобным порывом,

По середине моря Ливийского начал крутить их

1225 Девять дней и девять ночей, пока не вступили

В Сирт пловцы, откуда* судам не бывает возврата,

Если в этом заливе насильно они оказались.

Мель там всюду. Всюду глубокие заросли ила,

А по зарослям тихо колышется пена морская.

1230 Рядом лежит кругом лишь песок, сколько в воздухе видно.

Там ни зверь никакой не идет, ни воздушная птица.

Их корабль приливом воды, что уходит от суши,

А потом переменной волной несется обратно,

К берегу жадно кидаясь, — вогнало в приморские мели;

1235 Часть лишь малая киля в воде у них оказалась.

Спрыгнули все с корабля, и увидевших горе настигло.

Только воздух был перед ними, земля расстилалась

Тоже как воздух и вдаль без конца простиралась равниной.

Ни водопоя, ни тропы, ни пастушьих загонов

1240 Где-то вдали; в неподвижном покое все пребывает.

Полный печали один задавал вопросы другому:

«Что нам сулит этот край? Куда нас примчали невзгоды?

Если бы мы, о пагубном страхе забывши, рискнули

Выбрать эти дороги сквозь ужасные скалы!

1245 Лучше было бы нам вопреки Зевесовой воле

Биться и гибнуть, но только за важное дело.

Нынче что можем мы сделать, если нас заставляют

Ветры, пусть и немногие, здесь оставаться впустую!

Сколь бесконечен пустынный край по земле распростертый?»

1250 Так говорили пловцы. Бессильный перед бедою,

Славный кормчий Анкей товарищам грустный промолвил:

«Губит, увы, нас доля ужасная, нет избавленья

От невзгод. Предстоит принять нам страшные муки,

В эту пустыню попав; ведь только и вижу вдали я

1255 Топкое море кругом. Вода, в него проникая,

Снова и снова вбирается здесь песками седыми.

Наш священный корабль давно бы, конечно, разбился

В море, далеко от суши. Прилив обернулся спасеньем,

В миг последний сумев унести нас из моря на землю.

1260 А теперь корабль готов и в море, но влага

Плыть не дает и только мутится, чуть землю скрывая.

И потому говорю: у нас не осталось надежды

Дальше плыть и домой возвращаться. Другой, коли хочет,

Пусть покажет себя, пусть к тщетному сядет кормилу.

1265 Но не захочет Зевс блаженным днем возвращенья

Увенчать наконец усилия трудные наши».

Так говорил со слезами, и в скорби с ним соглашались

Все аргонавты, кто сведущи были в делах корабельных.

Оцепенели сердца их; покрылись бледностью щеки.

1270 Как, подобные призракам, души утратившим, кружат

В городе толпы людские, что ждут конца либо мора,

Либо ужасной войны иль внезапного страшного ливня,

Мрачного, смывшего разом труды воловьих упряжек,

Или когда кумиры богов источать начинают

1275 Пот кровавый и вдруг в храмах раздастся мычанье,

Или в полдень солнце ночь низводит на землю

С неба и яркие звезды опять пылают в Эфире, —

Так и герои теперь по берегу длинному в горе

Праздно везде бродили. Настало вечернее время.

1280 Горестно плача, прощались они, обнимая друг друга,

Думая, не миновать, что жизни придется лишиться,

Рано иль поздно упавши в пески. На сон уповая,

Все разбрелись и легли, закутав своими плащами

Головы. Так они провели без питья и без пищи

1285 Ночь и день напролет в ожидании смерти плачевной.

Девушки в стороне, толпой* окружая Медею,

Плакали, словно бесперый птенец кричать начинает,

Если из горного выпал гнезда и один остается,

Или же как у холмов Пактола, текущего славно,

1290 Лебеди песню свою петь начнут, а вторить им будут

Вместе луг росистый и дивные струи речные, —

Так и они, разметав в пыли свои русые кудри,

Целую ночь напролет изнывали в жалобных стонах.

Все могли бы теперь навек распрощаться с жизнью

1295 И остаться бесславными и неизвестными в людях,

Подвиг мог напрасным стать для лучших героев,

Лишь пожалели бы их, в безысходности силы терявших, —

Все героини ливийские, мест хранители этих,

Те, что, когда явилась* Афина из темени Зевса,

1300 Ей навстречу пришли, омытые в водах Тритона.

Ныне в полуденный час, когда уже солнце палило

Ливию всю, героини встали возле Ясона.

Сняли быстро руками с его головы осторожно

Пеплос, а он отвел свой взгляд и от них отвернулся —

1305 Стыдно было богинь. Но только один он их видел.

А они оробевшему ласково так говорили:

«О несчастный! Зачем столь беспомощен ты оказался?

Знаем мы, что пошли вы искать руно золотое,

Знаем о ваших трудах, и сколько вы претерпели,

1310 И на суше, и сколько на море вынесли бедствий.

Мы, богини, живущие здесь, мы — с голосом звонким,

Ливии мы героини, заступницы этого края.

Ну-ка встань! Не печалься более так в огорченье!

Всех остальных подыми! Когда для тебя Амфитрита*

1315 Быструю Посидона сама отпряжет колесницу,

Матери вы тогда сполна своей отплатите,

Ради того, как трудилась она, вынося вас во чреве.

И в Ахейиду священную вы тогда и вернетесь».

Молвили так и внезапно исчезли там, где стояли;

1320 Голос с собой унесли. Ясон, кругом озираясь,

Долго сначала сидел на земле, а после воскликнул:

«Милость явите к нам, пустынь жилицы, богини

Чудные! Я не пойму возвращенья, какое сулите?

Нужно собрать друзей, чтобы им об этом поведать, —

1325 Может быть, тогда поймем мы ваши намеки.

Многих людей всегда совет бывает полезней».

Молвил, вскочил и начал друзей созывать громогласно.

Грязный от пыли*, как лев, который ищет подругу,

По лесу зычно рыча, и его откликаясь рычанью,

1330 Всюду в горах далеко гудят лесные лощины,

А в открытом поле дрожат от страха коровы

И пастухи коров. Но этот крик аргонавтам

Зовом друга был, товарищей призывал он.

Быстро они собрались печальные к Эсониду.

1335 Он у стоянки Арго им, грустным, с девами вместе

Сесть приказал и стал им все говорить по порядку:

«Знайте, друзья! Передо мною унылым сегодня

Три богини явились. Были они покрыты

Шкурами козьими с верха затылка, и дальше по спинам

1340 И по бедрам. Они на девушек были похожи.

Над головой моей встали они и легкой рукою

Пеплос скинули мой, которым я покрывался.

Встать приказали мне и вас приказали заставить

Всех подниматься. Сказали, чтоб мать мы почтили родную

1345 Должной наградой за то, что она утомилась по чреве

С ношей тяжелой такой, ибо долго она нас носила, —

Лишь Амфитрита сама быстроходную ту колесницу

Отпряжет Посидона. Я же вовсе не в силах

Вещую речь их понять. Себя они называли

1350 Стражами и дочерьми, героинями Ливии края.

И хвалились, что доподлинно знают, что сами

Мы претерпели раньше на земле и на море.

Больше я их не видел, но некий мрак или туча,

Вдруг между нами встав, их скрыли от смертного взора».

1355 Так говорил он, и все, услыхав эту речь, подивились.

Тут величайшее чудо минийцам внезапно явилось.

Конь огромный из моря нежданно на берег прыгнул,

Мощный, шею высоко подняв с золотистою гривой.

Быстро с тела стряхнув обильную пену морскую,

1360 Со всех ног он унесся, вихрю подобный. Ликуя,

Так обратился тогда Пелей ко всем аргонавтам:

«Я утверждаю, что ныне руками милой супруги

Распряжена уже колесница подводного бога.

Нашей матерью*, я полагаю, никто быть не может,

1365 Кроме Арго. Ведь этот корабль все время, во чреве

Нас сберегая, упорно терпел несказанные муки.

Мы же его, на плечах некрушимых с силою твердой

Возложив, понесем по той песчаной дороге,

Где перед нами сейчас промчался конь быстроногий.

1370 Он не сойдет в сухую землю. Следы нам укажут,

Я уверен, морской залив в каком-нибудь месте».

Он сказал, и всем понравилось слово такое.

Муз это повесть*, я же пою, Пиеридам послушный,

И откровение это богинь я слыхал достоверно, —

1375 Будто бы вы, владык сыновья достославные сильных,

Силу и доблесть свою явив, сквозь пустынные степи

В Ливии свой корабль несли и все, что в нем было,

На плечах двенадцать дней и ночей непрерывно.

Кто бы поведать сумел про те несчастья и беды,

1380 Что они, непрерывно трудясь, во всем претерпели?

Подлинно были они от крови бессмертных, сумевши

Муку такую осилить, теснимые властной нуждою.

Вдаль несли они груз вперед до залива Тритона*,

Радостно в воду вошли и с плеч могучих спустили.

1385 Долго затем, как бешеным псам, пришлось им рыскать

В поисках ключа, томясь, что добавилось жаждой

К прежним их лишеньям. И не были розыски тщетны:

К месту они подошли знаменитому, где ужасный

Змей Ладон еще вчера охранял золотые

1390 В поле Атланта плоды. При нем Геспериды резвились*

С песней чудесной своей. А ныне чудовищный этот

Змей был Гераклом повержен и возле яблони брошен,

Только дрожал еще кончик хвоста. С головы же до темной

Был он спины неподвижен совсем и уже бездыханен.

1395 Лишь оставалась в теле* его желчь гидры Лернейской

И гнездились в гниющих ранах присохшие мухи.

Близ него Геспериды, над головой своей русой

Белоснежные руки подняв, протяжно стенали.

К ним герои толпой подошли. Геспериды же тотчас

1400 Стали с их появленьем* землей и пылью. Единый

Понял божье чудо Орфей и воззвал, умоляя:

«О богини разумные, светлые, милость явите!

О владычицы! Вы сродни богам ли небесным

Или земным, пустыни ли нимфами вас называют!

1405 Нимфы! Придите, о нимфы, священный род Океана!

К нам, молящим усердно, явитесь и покажите

Либо горный родник с водою, либо на суше

Из-под земли струящийся ключ, которым, богини,

Мы смогли бы унять непрерывно палящую жажду!

1410 Если же вновь морским путем придем мы в Ахейю,

Много тысяч даров вам дадим, как и главным богиням,

И возлиянья свершим и начнем пировать в благодарность».

Громко так говорил, умоляя. Они пожалели

Тех, кто страдал возле них. Из земли они вдруг прорастили

1415 Прежде всего траву, из травы протянулись все выше

Длинные ветви, потом побеги цветущих деревьев.

Вскоре, прямо встав над землей, они выросли к небу;

Тополем черным стала Геспера, Эрифеида

Вязом предстала очам, а Эгла — священною ивой.

1420 Из-под этих деревьев вышли они и свой прежний

Приняли облик. Дивное чудо! А Эгла героям,

Жаждой томящимся, молвила ласково слово такое:

«Знайте, что недавно в помощь большую в трудах вам

Тяжких прибыл сюда один негодяй, который,

1425 Жизни лишив хранителя-змея, взял золотые

Яблоки наших богинь и прочь ушел, нам оставив

Горе ужасное. Только вчера пришел сюда страшный

Муж, испугавший нас и телом, и дикостью вида.

Был он лют, и сверкали глаза под нахмуренной бровью;

1430 Был в шкуре огромного льва, недубленой и жесткой;

Ствол нерушимой оливы он нес и лук напряженный.

Стрелами и погубил он здесь чудовище это.

Прибыл он, как любой, кто пешим идет по дорогам;

Жажда его томила, он мчался по нашему краю

1435 В поисках влаги. Однако найти не дано ему было.

Есть скала здесь одна вблизи болота Тритона.

Знал ли он сам про нее, по внушенью ли бога какого

Пяткою он ударил по ней, и вода заструилась.

Тут он лег на грудь, уперся в землю руками

1440 И без конца пил из щели скалы, пока не насытил

Чрева глубокого, словно телка у водопоя».

Так она говорила. Они же, где Эглой указан

Был желанный родник, туда, веселясь, побежали,

Чтобы найти. Как возле узкого входа* кружатся

1445 Трудолюбцы толпой муравьи или мухи, летая

Стаей над малою каплей сладкого меда, желают

Вместе к ней припасть, вот так герои минийцы толкались

Возле ключа у скалы всей толпой, веселясь непрестанно.

И, ликуя, один произнес, омочив себе губы:

1450 «Диво какое! Хоть был Геракл далеко, но спасенье

Нам, страдающим жаждой, смогло прийти от Геракла.

О, кабы мы могли его встретить здесь и сегодня!»

Молвил. Затем из собравшихся каждый взялся за дело,

Кто к чему был пригоден, тот с тем и собрался на поиск,

1455 Ибо Геракла следы уже под ветрами стерлись ночными

При движенье песка. Бореады вперед устремились,

Крыльям доверясь своим. Положась на проворные ноги,

В путь помчался Евфим, с ним Линкей, умеющий видеть.

Пятым отправился с ними Канф, а его призывала

1460 К этому поиску воля богов и природная храбрость;

Он от Геракла хотел узнать, где был им покинут

Полифем Элатид. Волновала забота о друге

Канфа, и ему хотелось подробных рассказов.

А Полифем, воздвигнув* прославленный город мисийский,

1465 С думой о возвращенье искать Арго устремился

Вдаль по земле и дошел до страны приморских халибов.

Там его смертная доля настигла. И под высоким

Тополем белым еще и доныне видна та могила

Возле морских берегов. А Геракла в Ливийской пустыне

1470 Издали только и мог Линкей различить в отдаленье.

Ибо видел он* так, как в дни полнолуния месяц

Виден, иль кажется людям, что увидали в тумане.

Он вернулся обратно к друзьям и сказал, что другому

Никому никогда не догнать уже больше Геракла.

1475 Также вернулись следом за ним Евфим быстроногий

И сыновья фракийца Борея с поисков трудных.

Канф, а тебя настигли в Ливии лютые Керы!

Их повстречал ты, сойдясь с пастухом при пасшемся стаде;

Он за своих овец вступился, когда ты решился

1480 Их для голодных друзей увести. Овец защищая,

Камень схватил и тебя он убил, ведь был он не слабым.

Звали Кафавр его, был он внук Ликорейского* Феба

И Акакаллиды, девы стыдливой*, которую Минос,

Дочь свою, привез в край Ливийский. Дитя Аполлона

1485 В чреве понесши, она родила прекрасного сына, —

Амфитемисом и Гарамантом его именуют.

Амфитемис сочетался затем с Тритонидою нимфой,

А она родила Насамона с могучим Кафавром.

Он и убил тогда Канфа, застав его в стаде овечьем.

1490 Но не сумел избежать расправы минийских героев

Сразу, как только они узнали о том, что случилось.

Тело же Канфа* герои к себе унесли и в могилу,

Горько плача, зарыли и стадо с собою угнали.

В этот самый день и Мопса достиг Ампикида

1495 Жребий жестокий. Его не спасли прорицанья от горькой

Доли. Ведь нет никому избавленья от смертного часа.

Там в песках залегал*, от полдневного зноя скрываясь,

Змей ядовитый, который первым не нападает

И не преследует тех, кто явно спасается бегством, —

1500 Но коли яд его черный отравит собою кого-то

Из живых существ, что земля плодородная кормит,

Путь того в Аид окажется локтя короче.

Пусть хотя бы Пэан (да простится мне слово прямое)

Станет лечить, коли змей коснется только зубами.

1505 Ибо когда богоравный Персей* пролетал над землею

Ливии (мать называла Персея Евримедонтом),

Голову держа Горгоны с отрубленной шеей, —

Капли той черной крови, сколько их наземь скатилось,

Все они обратились той самой змеиной породой.

1510 Вот такому змею на кончик хребта наступает

Левой Мопс ступней. Вокруг икры и колена

Змей обвился и зубами тело царапнул. Медея

И служанки ее задрожали. Мопс ощупал

Рану кровавую смело*; боль не была еще сильной, —

1515 О несчастный! Но в тело проникли забвенье и слабость,

А на глаза затем надвинулся сумрак глубокий.

Тотчас, припав к земле всем телом своим отягченным,

Стал коченеть он в бессилье. Друзья его обступили,

И между них Эсонид, потрясенные страшной бедою.

1520 Даже короткое время нельзя мертвецу находиться

Прямо под солнцем палящим: тело внутри разлагалось

Быстрым ядом, гниющие падали волосы с кожи.

Медные заступы взяв, глубокую стали могилу

Рыть поспешно герои. А после и сами и девы

1525 Волосы рвали себе. Погибшего смертию жалкой

Все поминали в слезах. Вкруг могилы с оружием трижды

Свой совершили обход и насыпали холм там высокий.

Веял Нот, когда на корабль они снова вступили.

Путь им искать пришлось, ведущий из вод Тритониды.

1530 Долго, не зная его, целый день провели неразумно.

Словно петляющий змей* ползет путем искривленным,

Если палит его зноем луч раскаленного солнца.

Шумно он вертит туда и сюда головою, и очи

Искрам подобно огня, сверкают в неистовстве злобном;

1535 Трещины ищет в земле, чтоб скрыть свое тело от зноя, —

Так и Арго то сюда, то туда все время носился

В поисках годного для корабля озерного устья.

Долго вращался кругом. Но Орфей приказал им

Снять с корабля на берег большой Аполлонов треножник

1540 И посвятить его местным богам, чтоб домой возвратиться.

И они сошли и поставили Фебов подарок.

Тотчас им повстречался на юношу с виду похожий

Бог Тритон. Он, ком земли поднявши рукою,

Подал его героям в подарок с такими словами:

1545 «Вот, держите, друзья! Никак не смог бы дороже

Вам, попавшим сюда, подарка я предоставить.

Если найти пути из этого моря хотите, —

Их обычно ищут все люди, попав на чужбину, —

Я расскажу вам. Отец Посидон высокою властью

1550 Сделал когда-то меня знатоком этих вод и прибрежий.

Я здесь владыка поморья, коль слышали вы, чужеземцы,

Об Еврипиле из Ливии*, столь богатой зверями».

Так говорил. А Евфим под ком свои руки подставил

С радостью и во ответ такое слово промолвил:

1555 «Если, герой, ты слыхал об Апиде* и море Минойском,

То ответь на вопрос нам: ведь велика наша трудность.

Против воли своей мы явились сюда. Нас пригнали

Бури жестокие в ваши края и заморские страны.

Мы, изнуренные, наш корабль донесли до истоков

1560 Озера этого и не знаем теперь, где проходит

Путь морской, чтобы нам отъехать в Пелопову землю».

Так он сказал. Тот руку простер, вдали указав им

Море и близкий из озера выход, громко промолвил:

«Там есть в море проход, где тихо чернеет пучина.

1565 С двух сторон берега поднимаются белые в блеске.

А в середине, меж берегов, таится протока,

Через которую можно выйти в закритское море

И повести корабль в священную землю Пелопа.

Но, когда вам придется войти из озера в море,

1570 Вправо путь свой держите, идите к суше поближе,

И до тех пор, пока держаться вы будете суши,

Вбок клоня, безопасно будет плаванье ваше.

Так обойдете вы мыс. Друзья, отправляйтесь спокойно.

Пусть беда вас минует и не измучает тело!»

1575 Молвил так дружелюбно. Они на корабль свой вступили,

Страстно желая на веслах из озера выйти скорее.

Быстро помчались вперед. А Тритон в то время, треножник

Взяв большой, на виду у всех опускается в воду,

И уж никто не видит его. Вот так он и скрылся

1580 Вместе с треножником. Сердце героев тогда умягчилось;

Явно, некий бог к ним вестником добрым явился.

Стали они Эсонида просить овцу изготовить

Лучшую к жертве и промолвить отменное слово.

Он отобрал овцу, поспешно с кормы ее поднял

1585 Вверх, заколол и так произнес со смиренной молитвой:

«Боже, явившийся нам из дальних озерных пределов!

Будь ты Тритон, диво моря, иль Форком, или Нереем

Дочери, в море рожденные девы, тебя называют, —

Милостив к нам пребудь и даруй конец наших странствий!»

1590 Молвил, жертву разрезав с молитвой, бросает он в воду.

Бог тогда из пучины предстал, каким был от природы.

Словно коня быстроногого* в круг просторный на играх

Муж направляет послушного, гривы косматой касаясь,

С ним и сам торопясь, а конь, гордо шею вздымая,

1595 Скачет и, резвясь, удила украдкой кусает,

А они, с двух сторон рта сверкая, звенят потихоньку, —

Так и Тритон, касаясь кормы, долбленое судно

Вел вперед и вперед. Был очень похож он по виду

От макушки, по спине, по бедрам и чреву

1600 На бессмертных богов и казался во всем им подобен,

Но с боков и вниз тянулся раздвоенный рыбий

Хвост, и этим хвостом, как веслами по морю, бил он;

А концы хвоста на лунный изгиб походили.

Так он вел Арго, пока не довел его к морю.

1605 Тут погрузился он быстро в бездну морскую. Герои

Все закричали, воочию чудо увидев такое.

Там и доныне есть* знаки Арго в заливе Аргойском.

Есть алтарь Тритона и есть алтарь Посидона.

Их мореходы воздвигли, целый день проработав.

1610 А на заре, распустив паруса, ту пустынную землю

Справа имея, отплыли они с дуновеньем Зефира

И увидали изгиб земли и далее море, —

За рукавом протоки к нему оно простиралось.

Вскоре утих Зефир.* Пришло дуновение Нота

1615 Сменой ему кормового. В восторге гребцы зашумели,

Солнце когда зашло и звезда явилась пастушья,

Та, что пахарям жалким отдых с собою приносит.

Тотчас они, поскольку ночью ветра не стало,

Парус свернув и книзу пригнув огромную мачту,

1620 Все налегли на сосновые гладко скобленные весла,

Ночь гребли и день гребли и за днем этим снова

Ночь другую гребли. Затем их издали принял

Карпаф* утестый. А потом они собирались

Переправляться на Крит, который в море был виден

1625 Лучше других островов, на пути их в то время лежащих.

Медный Талос*, от крепкой скалы срывающий камни,

Им, однако, мешал подойти к Диктейской стоянке

И у твердой земли укрепить причал корабельный.

Самым последним он был из медных ясенеродных

1630 Между полубогами. Европе Кронид его отдал

Остров Крит охранять неизменно, чтоб трижды обегал

Весь тот край на медных ногах каждый день неустанно.

Медным он был. Хотя всем телом и всяким членом

Был нерушим, под лодыжкой ноги кровавая жила

1635 Вилась, ему назначая пределы жизни и смерти.

Против воли, полные страха, герои от суши

Быстро на веслах корабль отвели, едва не покинув

Крит, в печали жаждой томясь и от бедствий страдая.

Но Медея к ним, спешащим уйти, обратилась:

1640 «Мне внемлите! Одна я, наверное, знаю, смирить как

Этого мужа, кем бы он ни был, даже сверхмедным.

Тело его нерушимо, а все же век ограничен.

Здесь вы корабль держите спокойно вдали от полета

Каменных глыб, пока не окажется он укрощенным».

1645 Так сказала она. Отошли на веслах герои

Вдаль от его бросков, о ее гадая затее,

А она, скрыв щеки в складках темного платья,

На мостки взошла. Эсонид, держа ее руку,

Вел идущую между уключин. И там она песней*

1650 Стала услаждать тех Кер, пожирающих души,

Кер, Аидовых псов, которые в воздухе рыщут

И в быстролетном кругу живых за собою уводят.

Встав на колени, трижды их песней она вызывала,

Трижды молитвой. Злой храня свой умысел в тайне,

1655 Талосу медному в очи очами впилась напряженно,

Взором влила в него желчь и взором наслала виденья

Черные, пагубные, сама волнуема гневом.

Зевс отец! Великий страх я чувствую в сердце,

Если гибель не только болезнями нас поджидает,

1660 Но и дальним злом, когда найдется вредящий.

Так и ему, хотя медный он был, пришлось покориться

Силам волшебным Медеи. Сдвигая огромные камни,

Чтоб не пустить корабль и героев в Критскую гавань,

Камнем он острым царапнул лодыжку себе. И мгновенно

1665 Ихор, кровь, потекла*, подобная массе свинцовой.

На крутой взойдя утес, недолго стоял он,

Но подобно тому*, как большая сосна на вершине,

Если не дорубили ее и ушли дровосеки,

Взяв свои топоры, — сначала темною ночью

1670 Под порывами ветра колеблется, после же с корнем

Рушится наземь, — так Талос сперва на ногах еще твердых

Некое время качался, а после, уже обессилев,

Жизни лишился и вниз низвергся с грохотом страшным.

Так на критский ночлег и отдых попали герои.

1675 Утром, едва заря появилась, они воздвигают

Храм в честь своей великой богини Афины Минойской;

После воды зачерпнули и вновь на корабль вступили,

Чтобы прежде всего обойти им мыс Салмонидский*.

Вскоре их, по большой пучине критской плывущих,

1680 Ночь пугать начала. Этой гибельной ночи* прозванье —

«Скрытная». Звезды и лунный блеск сквозь нее не проходят;

Черная тьма встает с небес или мрак из Аида,

Из неизвестных подземных глубин вздымается к высям.

Сами они не знали, плывут по воде иль в Аиде,

1685 И, на возврат полагаясь, всецело доверились морю,

Недоуменья полны, где их носит. Тогда-то, ладони

Вверх воздев, Ясон стал громко взывать к Аполлону,

О спасенье моля. У несчастного слезы струились.

Много в Дельфы он обещал* и много в Амиклы,

1690 Много в Ортигию он обещал несметных дарений.

О Летоид! Стремительно ты с небес ниспустился

К Мелантийским утесам*, лежат которые в море,

И, на одну из скал опустясь, десницею поднял

Над головой свой лук золотой. И лук осиялся

1695 Ослепительно ярко, все кругом озаряя.

Некий маленький остров из Спор ад показался.

Был он вблизи столь же малого острова Гиппуриды.

Там причалив, герои бросили каменный якорь.

Вскоре и Эос стала сверкать, восходя. Аполлону

1700 В роще тенистой участок священный они освятили

И алтарь в тени возвели и назвали Эглетом:

Ибо Феб им предстал Светоносным в разлившемся блеске.

Остров и скалу они назвали Анафой, —

Ибо Феб их сам явил тогда удрученным тоскою.

1705 Все они делали то, что обычно делают люди

На берегу пустынном. Когда ж увидали служанки,

Феакийские девы, что чистой водой поливают

Все герои усердно в костре горящие ветки,

Долго затем не могли они удержаться от смеха.

1710 Ведь в Алкиноя покоях закланье быков они раньше

Не однажды видали. Герои же стали в ответ им

Бранной речью осмеивать их, хохоча увлеченно.

И перебранка с насмешкою сладкой была им на радость.

Ныне на острове в память былой забавы героев

1715 Женщины спорят с мужчинами* в дни, когда Аполлона

Жертвами чтут Эглета по всей земле Анафийской.

Лишь затишье настало, причалы они отвязали.

Вспомнил Евфим свой сон, ему приснившийся ночью.

Он всегда перед сном чтил сына преславного Майи.

1720 Снилось ему, что божественный ком, на груди его бывший,

Стал молочными каплями течь у него по ладони.

А из комка, хотя маленьким был он, жена появилась,

Деве подобная. С ней он в любви сочетался, томимый

Страстью, заплакавши горько, как будто с родною сошелся

1725 Дочерью, сам он своим молоком кормить ее начал.

Вдруг она к нему обращается с нежною речью:

«Друг мой, я от Тритона, твоих потомков опора,

Дочь не твоя: Тритон и Ливия — вот мне родные.

Вверь меня дочерям Нерея, чтоб было мне можно

1730 Жить при Анафе в пучине морской. К лучистому солнцу

Выйду потом я, готова на помощь прийти твоим внукам».

Сердце его этот сон заставило вспомнить. Позвал он

Эсонида к себе и ему рассказал. Дальновержца

Тот в уме прорицанья сочтя, не скрыл и промолвил:

1735 «Как удивительно! Ждет тебя блестящая слава.

Бросишь ты ком в пучину, из кома вырастет остров,

Где детей твоих младшие дети отыщут жилище.

Сам ведь Тритон в подарок тебе вложил эту глыбу

Из Ливийской земли, и никто другой из бессмертных

1740 Кроме него. Вручил он ее при встрече с тобою».

Так говорил, и внял Евфим словам Эсонида.

Радуясь прорицаньям, на дно он метнул эту глыбу.

Тотчас остров Каллиста* возник, кормилец священный

Всех потомков Евфима. Прежде они населяли

1745 Лемнос Синтоидский, но тирренские люди

Всех изгнали. Пришли они в Спарту, моля о защите.

Доблестный сын Автесиона их, покинувших Спарту,

Сам привел на остров Каллисту, назвав его Ферой.

Так его звали. Но это все было после Евфима.

1750 Словно на крыльях, взрезая несметные воды, пристали

Скоро они к побережью* Эгины и начали спорить,

Кто быстрее, воды зачерпнув, на корабль вернется.

К этому их нужда гнала и ветер чрезмерный.

Там до сих пор, подняв на плечи с водою кувшины,

1755 В легком беге мирмидонские юноши спорят

О победе в привычном для них состязании местном.

Милость явите, герои! Вы, род богов преблаженных!

Пусть из года в год приятнее людям поются

Песни. А я дошел до исхода великих и славных

1760 Ваших трудов. Уже ведь не ждут вас иные свершенья,

После того как вы от Эгины отчалили мирно

И порывы ветров вам не мешали. Спокойно

Вы Кекропейскую землю* отмерили, дальше — Авлиду

Против Евбеи и дальше — грады Опунтские локров,

1765 И причалили в добрый час к берегам Пагасийским.