Ассистентка

Глава 8

– Вы только скажите и я еще раз обзвоню агентов, – нервно говорю я. – Перезвоню тем, кого записала, и откажусь от их услуг, если вы не желаете с ними работать. Обязательно найду других!

– Нет, оставь все как есть, – поднимается с дивана Авдеев и подходит ко мне. – Видимо это судьба, – усмехается он. – Перезвони Славину и скажи, что я согласен на его помощь и буду очень рад, если он приедет и поможет с организацией.

– Хорошо, а что передать Бергеру Кириллу Викторовичу? – подглядываю в листочек, чтобы правильно назвать фамилию.

Начальник немного мрачнеет, а в глазах появляется отблеск неведомой мне обиды.

– Все то же, Лия, – спокойно отвечает мужчина и протягивает листок.

– Хорошо, я сейчас же все сделаю! – часто киваю, стараясь показать весь свой рабочий энтузиазм.

Станислав как-то слишком пристально рассматривает мое лицо, словно цепляясь взглядом за мелкие черты. Ощущаю себя более чем неловко и не знаю как вести себя дальше, тишина и этот странный взгляд щекочут и без того напряженные нервишки.

– У тебя линзы? – вдруг спрашивает Авдеев, глядя прямо в глаза.

– Нет, – смущенно опускаю взгляд. Вот и он заметил мои идиотские разноцветные глаза…

– Невероятно, – с улыбкой произносит Станислав. – Очень необычно и красиво, даже сказал бы, что волшебно.

– Спасибо, – краснею, как помидор, но мне приятны его слова. Щеки жжет, уши пылают, а сердце колотится, как заведенное.

– Прости, что смутил, просто никогда подобного не видел, – усмехается Авдеев и смотрит на свои наручные часы. – Хочешь пообедать? Как раз время обеда, между прочим.

– Я хотела у вас отпроситься, чтобы съездить в больницу в это время. Вы позволите? – с надеждой спрашиваю я, сминая уголки на листке с контактами спонсора и судьи.

– Что-то серьезное? – обеспокоенно уточняет начальник.

– Не со мной. В первую больницу, у меня там мама, – ответ получается слишком тихим, а голос сам собой срывается на последнем слове.

– Ты не поверишь, мне тоже нужно в эту больничку, – отвечает начальник. – Собирайся, Лия Яновицкая, поехали.

Не стала отпираться, раз Авдееву было по пути. Села на переднее сиденье его машины и погрузилась в телефон, наслаждаясь какой-то приятной иностранной мелодией по радио. Не знаю о чем говорить с мужчиной и стоит ли вообще, поэтому открываю диалог с Ингой, так жаждущей моего внимания.

Инга: «Ты решила зажопить свою днюху?»

Я: «С чего ты взяла?»

«Не слышу объявления о месте

и времени тусовки, красотка!»

«Еще целая неделя, угомонись!

Уж тебя и Вову я точно позову, не переживай.»

«Как первый рабочий день?

Опоздала, нагрубила, не справилась?»

«А ты в меня веришь, подруга.

Все хорошо, еду с начальником в больницу к маме.»

«Когда это у нас стало обязательным

знакомить босса с родителями?»

«Нам просто по пути, дуреха!»

«Как Виктор? Ничего не писал?»

«Нет.»

«Пригласи его на днюху, напиши сама!»

Убираю телефон и с грустью смотрю на пролетающие мимо автомобили. И ведь правда, возможно, что мое приглашение на вечеринку послужит первым шагом. Вот только проводить эту вечеринку негде, не на что и не хочется совсем.

– А что с мамой? – вдруг прерывает тишину Авдеев, как бы невзначай задавая вопрос.

– У нее не так давно был сердечный приступ, она в очень тяжелом состоянии в больнице. На аппарате жизнеобеспечения…

– Значит, ты живешь с отцом?

– Да, – искренне надеюсь, что Станислав не спросит что-то про отца или его работу. Не станет уточнять, почему я еду одна. Не хочу рассказывать слезливых историй. – А вы к кому едете? – стало невыносимо интересно мне.

– К Рику, он лежит там в отделении хирургии вроде бы, весь поломанный, бедняга, – вздыхает Авдеев, заворачивая на парковку. – Номер мой запиши, если освободишься раньше – позвони.

Поднялась на нужный этаж, провела все необходимый стерильные процедуры, надела халат. Как-то слишком печально в этот раз смотрела на меня дежурная медсестра, пропуская в палату.

– Доктор скоро подойдет к вам, – коротко говорит милая женщина и оставляет меня наедине с самым родным и близким человеком.

Куча разных трубок, проводов, лампочек и каких-то показателей. Когда я в первый раз увидела маму в таком состоянии – мне стало до ужаса страшно, не могла смотреть на нее без слез, рыдала днями и ночами. Но со временем человек способен адаптироваться ко всему в его жизни, при этом надеясь на лучшее.

Рассказываю маме про работу, про Виктора, про своего начальника – все, что произошло со мной за эти пару дней. В ответ получаю лишь размеренное пиканье медицинского прибора.

– Добрый день, – заходит в палату пожилой доктор. – Лия, нам с вами нужно поговорить.

Сердце словно чувствует неладное, а по позвоночнику бежит холодок. Мы выходим в коридор, где доктор обрушивает на мою голову слишком тяжелую для принятия правду.

– Жизненные показатели вашей мамы стремительно падают, – словно обухом по голове, а перед глазами в миг все расплывается от нахлынувших слез. – В силу отсутствия должного финансирования и материальной части, мы не сможем больше ничего сделать.

– Чем ей можно помочь? – стараясь сдержать всхлип, спрашиваю я. Снова чувствую холодный страх, пожирающий душу изнутри.

– В наших условиях ничем, – грустно пожимает плечами врач. – Если бы вы смогли транспортировать ее в какую-то коммерческую клинику, а лучше всего – заграницу…

– Сколько это может стоить? – в ответ получаю страшную сумму. Тут даже продажей себя на органы не расплатиться. – Вы мне предлагаете сидеть и ждать, смотреть, как моя мама медленно умирает? Неужели нет никакого другого пути?!

– Простите, но мы и так делаем все возможное, – вздыхает врач.

Не помню, как выбралась на улицу. Задыхаюсь от бессилия, мне катастрофически не хватает воздуха. Трясущимися руками расстегиваю воротник блузки, безжалостно отрывая неподдающуюся пуговицу. Прислоняюсь к стене спиной, размазывая по щекам горькие слезы, а в голове лишь одна отчаянная мысль:

Как же так, Господи, за что, почему?!