Айк Дикий (СИ)

Глава 4

Ближе к вечеру в банкетном зале слуги накрывали столы, Айк объявил долгожданный пир в честь его возвращения и победы над врагами, которые осмелились напасть на его земли. В кухне замка вовсю кипела работа, умелые повара запекали поросят, в огромных чанах варилась луковая похлёбка, пшеничная каша с рубленой зеленью и чесноком… Из погребов выносили бочки с медовухой, вином и элем, а также копчёные свиные окорока да лосось.

Столы ломились от обилия яств, даже с улицы ощущались аппетитные запахи еды. В зале уже толпились пришедшие люди, среди которых были приближённые тэны Айка со своими семьями, а также приглашённые гости из соседних графств. Следует отметить, что к Айку Дикому относились с уважением и почтением, ведь будучи опытным и хорошим воином, он также являлся умелым управленцем, хотя порой и жестоким.

— Долгих лет жизни Его Сиятельству графу Айку Дикому! — верный воин Селвин поднял свой кубок с вином, традиционно выказывая почтение господину, зал наполнился гулом оживлённых голосов присутствующих, уже занявших места за столами.

Граф восседал на массивном дубовом троне, суровое лицо мужчины не выражало каких-либо эмоций. По правую руку почётное место занял Селвин, доказавший неоднократно в походах свою храбрость и преданность, для Айка он был аки родной брат. Слева от графа находился хмурый Дрого, выполняющий обязанности заместителя по делам хозяйским. Далее почётные места за столом господина заняли Эйлит со своим отцом Идгаром, которого Айк назначил главенствовать в казармах. Мужчина с радостью принял эту должность, закрывая глаза на порочную связь ненаглядной дочери и графа. Айк уже давно уяснил, добиваясь своей цели можно кого бы то ни было купить, влюбить либо убить. Престарелого воина Идгара он и сумел задобрить этой должностью, дабы тот не препятствовал любовной связи с красавицей Эйлит.

Зал наполнили звуки музыки и пения бродячих менестрелей, приглашённых развлекать гостей.

— Ходят слухи, что на юго-западе опять волнения, кернские бритты не желают признавать власть нашего короля, — Селвин сделал глоток вина и нахмурился.

— Я не сомневаюсь в военных силах нашего королевства, Его Величество сумел-таки покорить мерсийцев, их король Виглаф сбежал, когда наша армия пришла на север… В итоге наш король взял под контроль Лондонский монетный двор, на монетах он титулован, как король Мерсии, — молвил хрипло граф в ответ, рассуждая над делами государственными. — И этих бриттов также сумеем подчинить…

— Также ходят слухи, что корнуэльские бритты просят поддержки у данов-викингов… Если они смогут объединиться, так туго нам придётся, — вздохнул захмелевший Селвин.

— Господь не оставит нас в борьбе с язычниками, — голос сидящего рядом с Селвином воина прозвучал бодро и обнадёживающе.

— Бог всегда с нами, — спокойно молвил Айк, неспешно поедая луковую похлёбку, — хотя сказанное Селвином вполне реально, такая угроза существует… Но армия Его Величества сильна, а лично нам следует больше тренироваться да оттачивать военное мастерство, полагаться в первую очередь надо бы на собственные силы и на наше единство, тогда сумеем одолеть любого врага…

— Ваше Сиятельство, слыхал, что пленная девка у нас на конюшнях работает, — хмыкнул один из захмелевших воинов. — А собой ведь недурна, видал её тогда, после битвы…

— Надо бы ночью к конюшням наведаться да ту девку опробовать, — молвил кто-то из сидящих за столом мужчин. — Женщину хочется… и рыженьких люблю…

За столом громогласно прозвучал мужской одобрительный хохот, сказанное многим пришлось по душе.

— Вы же знаете законы моих земель? — голос Айка казался обманчиво-спокойным. — За насилие над женщиной десять плетей у позорного столба на площади, затем вышвырну лично за пределы крепости.

— Но господин! — воскликнул с досадой сидящий подле Селвина воин. — Она же пленница, рабыня… Она тут никто! Отчего бы и не попользовать-то?

— Закон один для всех! — внезапно рыкнул граф, опустошая свой кубок с вином несколькими жадными глотками, затем он резко шмякнул посудиной об стол. — Даже для неё!

Мужской хохот мгновенно стих, за столом воцарилось напряжённое молчание. Айк и сам не понял, почему слова этого воина вызвали неистовый прилив гнева. Какое ведь ему дело до этой дерзкой девки? Какая разница, кто её берёт?

Айк не терпел насилия над женщиной, ведь у него всегда происходило всё по согласию. Девицы частенько и сами были не прочь возлечь с графом, считая того привлекательным и мужественным. Он же считал, что по обоюдному согласию куда приятнее… В походах Айк часто закрывал глаза на подобные бесчинства своих людей, но в собственном графстве карал насильников жестоко, этим самым защищая честь девиц и женщин. А по поводу Эрны… Айк вдруг осознал, что никто не в праве причинять ей боль, окромя него… Эта дерзкая и непокорная пленница его личная собственность и наказывать Эрну позволительно лишь только ему.

«Рыжая упрямая ведьма…» — поневоле вспомнились сверкающие гневом серо-зелёные очи, дакие дикие и горящие, взирающие в саму душу… и с медным отблеском густые косы, за которые Айк так и норовил схватить её вновь, подмять под себя, сломить, подчинить…

— Моя прелестная Эйлит, как твоё самочувствие? — граф наконец-то обратил внимание на свою наложницу, которая уже успела отужинать и неторопливо смаковала красное вино из серебряного кубка.

— Великолепно, спасибо за заботу, мой господин, — она покорно и стыдливо опустила взор в свою тарелку, затем кокетливо взглянула из-под длинных ресниц графу в глаза, щёки девушки мгновенно вспыхнули. В горящем взоре господина читалось дикое желание, казалось, если бы не присутствующие гости, он бы взял Эйлит прямо сейчас…

— Прогуляемся немного, Эйлит? — хрипло молвил мужчина, буквально испепеляя взглядом свою наложницу.

— Как изволите, мой господин, — она покорно поднялась с кресла и вышла из-за стола.

— Я вскоре вернусь, развлекайтесь, — обратился граф к уже изрядно хмельным гостям, затем рывком поднялся со своего места и последовал за неспешно идущей девушкой, направляясь к выходу из залы. Сидящие за столом женщины и мужчины лишь тихонько хмыкали да прятали глаза, словно так и надо. О порочной связи графа и Эйлит всем уже давно было известно, ведь господину позволялось многое…

Одержимый похотью граф с грохотом отворил дверь в свои покои и набросился на Эйлит аки изголодавшийся зверь. Повалив женщину на ложе, он бесцеремонно задрал подол её платья. Наложнице нравились грубые ласки господина, она поспешно расстегивала ремень на мужских штанах, снедаемая ответным диким желанием.

— Возьми…возьми меня… — шептала хрипло Эйлит, изнывая от томящего предвкушения. Айк вошёл резким движением, продолжая толкаться с неистовым напором и силой. Он рычал, словно обезумевший самец, распалённый дикой страстью. Какая же Эйлит влажная и податливая, всегда готова принять своего господина и подчиниться… Изрядно хмельной граф всё никак не мог достичь разрядки, он рывком перевернул стонущую женщину на живот и овладел ею вновь, жёстко схватив за густую шелковистую косу.

— Ещё… ещё… — она буквально молила срывающимся голосом. Айк рычал, ускоряя темп и воображение внезапно подкинуло картинку, где он сжимает рукой на затылке медные волосы Эрны, словно сейчас она нагая извивается под ним и кричит, но не от боли… И эти зелёные горящие очи… Неистово захрипев, граф мгновенно достиг желаемого пика и одновременно наслаждаясь нелепой фантазией, словно под ним сейчас покорная рыжеволосая пленница…

Тяжело дыша, мужчина медленно слез с кровати, натягивая на себя кожаные штаны, а дрожащая Эйлит перевернулась на спину, поправляя измятое платье и пытаясь прийти в себя после страстного соития со своим господином.

— Ты принимаешь зелья, чтоб не понести? — тишину нарушил хриплый голос Айка, тот даже не взирал на лежащую на его кровати наложницу.

— Принимаю, как Вы и велели, мой господин… — в голосе женщины скользнула горечь, она отрешённо взирала на ткань балдахина. На самом деле Эйлит уже давно не принимала никаких снадобий, она безумно желала родить Айку дитя, чтоб привязать к себе этого мужчину. Старенький лекарь по прозвищу Мудрый снабжал жителей графства разными настоями и зельями, по велению господина он изготавливал для наложницы весьма эффективное снадобье, которое она должна была регулярно принимать, но Эйлит его выбрасывала. Как-то она наведалась к этому живущему в призамковом посёлке старцу и призналась, что хочет понести от господина. Лекарь тогда обследовал женщину и вынес свой вердикт…

«Ты бесплодна, Эйлит… Господь не сможет даровать тебе дитя…»

Эти слова ещё долго терзали наложницу, тогда она в гневе и отчаянии выскочила из хижины лекаря и упала наземь, содрогаясь в рыданиях.

«Сохраните мою тайну, никому не говорите, что я бесплодна…никому…» — умоляла она Мудрого, ведь Эйлит никак не могла смириться с этой позорной мыслью, таких женщин называли пустоцветом и считалось, что Господь их карал за грехи, не удостаивая радости материнства.

Граф застегнул на брюках ремень, прилизал назад свои смоляные косы и поправил кое-как нательную синюю рубаху с небольшим нагрудным вырезом.

— Приведи себя в порядок, Эйлит. Надо спуститься к гостям да почтить их своим присутствием, — его голос казался спокойным, Айк беглым взором окинул лежащую на ложе женщину и направился к выходу из покоев. Безумное наваждение похоти куда-то схлынуло, граф получил своё.

После тяжкого рабочего дня Эрна сидела у костра в компании конюхов и поварихи Саннивы, которая принесла с кухни пшеничных лепёшек, несколько свиных окороков, а также притащила и маленький бочонок с элем.

Майский вечер выдался довольно тёплый, в бескрайнем вечернем небе россыпью сияли звёзды, а лёгкий ветерок трепал медные пряди волос Эрны.

Девушка была, как ни странно, в хорошем настроении. Когда с пастбища пригнали табун лошадей, она ещё издалека узрела своего верного коня по кличке Дубок. После недавней битвы у стен крепости Айка вражеские трофейные доспехи и оружие перешли в собственность графа, как и лошади убитых данов.

— Так говоришь, конь твой тебя не бросил… — хмыкнул у костра дед, чуть закашлявшись. Он как раз поедал ячменную кашу из деревянной миски, периодически взирая на свиной окорок, лежащий на сбитом из грубых досок небольшом столе. Мяса-то хотелось, но жевать нечем, так как дед был почти беззубый, вот и довольствовался кашей да пенным элем.

— Мой Дубок… верный конь мой, — Эрна улыбнулась, радуясь аки дитя. — Почуял меня сразу, аж на дыбы встал! Его мне отец когда-то купил на рынке, ещё маленьким жеребцом…

Улыбка медленно сползла с уст девушки, едва она вспомнила о своём отце. Грозный ярл Торвальд… Лишь своим именем он нагонял страх на англосаксов, один из злейших врагов короля Эгберта и Айка Дикого… Доселе Эрна не призналась никому, чья она дочь, да и зачем? Своему деспотичному отцу она не особо нужна, ведь того заботили лишь сыновья.

«Что проку от баб?» — размышлял частенько ярл. — «Их удел детей рожать да услаждать мужчин…»

Маленькую Эрну отец не щадил, она тяжко работала с ранних лет по хозяйству, а также наравне с братьями училась военному искусству. Мать свою девушка помнила смутно, та умерла при родах, когда на свет явился младший братец Сигвальд. Эрне тогда было четыре года, в памяти остался лишь ласковый материнский голос и до боли родное тепло её рук… Детей выхаживала бабка Биргит, мудрая женщина всячески наставляла Эрну и утешала в трудные минуты. Когда девушка подросла и из гадкого утёнка превратилась в рыжеволосую красавицу, отец решил выдать её замуж за престарелого ярла-соседа. Этот брак для обоих мужчин был выгодным, таким образом они хотели объединить свои силы, скрепив союз родственными узами.

Эрна тогда рыдала всю ночь, а Биргит её утешала, твёрдо наставляя не соглашаться с участью разменной монеты.

«Сумей всегда постоять за себя, дитя моё… Страх и покорное безмолвие удел рабов… На рассвете ступай к отцу да твёрдо заяви о своём несогласии! Как он сумеет принудить? Коль сама не захочешь, не сумеет…» — бабка гладила медные косы плачущей Эрны, а на рассвете девушка так и поступила, как советовала Биргит. Она явилась в спальню к отцу и твёрдо заявила, что не станет женой нелюбимому соседу.

«Ты отцу смеешь перечить?» — глаза Торвальда налились кровью, он в мгновение превратился в разъярённого быка. — «Либо этот брак, либо в поход пойдёшь с моими воинами в Уэссекс, на земли пса Айка и если вернёшься с победой, тогда будешь иметь право сама выбирать себе мужа!»

И Эрна покинула свой родной посёлок, отправившись на драккаре с отрядом воинов Торвальда по водам Северного моря в сторону берегов Британии. Ранее ей уже доводилось бывать в походах, отец брал девушку с собой в качестве кухарки и помощницы. Эрна стряпала и стирала одежду воинов, а также несколько раз принимала участие в сражениях. Она никогда не забудет, когда впервые пришлось убивать… В одну из ночей их лагерь атаковали франки, и храбрая Эрна проткнула копьём напавшего на её брата врага, тогда она удостоилась скупой хвалебной речи своего грозного отца, который опосля сражения заливал глотку элем и с гордостью потрепал свою воинственную дочь по голове.

«Моя плоть и кровь…» — опосля ободрительных слов ярла его воины лишь громко хохотали у костра, пили медовуху и эль, празднуя очередную победу.

А прошлой осенью Торвальд вернулся из очередного похода в родной посёлок мрачнее тучи, младший сын и родной брат Эрны Сигвальд был убит англосаксами. Его тело с поля боя доставили домой, в датскую деревню… Погребли молодого воина со всеми почестями под огромной насыпью кургана на побережье залива Лим-фьорд, неподалёку от города Виборг, который основали викинги.

Эрна тяжко переживала смерть брата, ведь с детства они были не разлей вода, Сигвальд всегда поддерживал свою любимую сестрёнку, они вместе каждый день тренировались с клинками и метали копья, бегали босиком по зелёным лужайкам и рыбачили у озера… В отличии от двух старших братьев, Сигвальд лелеял и всячески оберегал Эрну, а потом его не стало…

Девушке часто снился сон, что душа младшего брата запуталась в ветвях корявых дубов где-то на чужбине, а она бродит по мрачной роще в туманных сумерках и пытается его найти. В ушах тревожным шелестом ветра звучал родной голос Сигвальда, он будто звал Эрну к себе…

«Убей чудовище! Освободи меня…» — слышала она во сне, в панике металась по холодной дубовой роще в клубнях молочного тумана, а затем появлялся ОН… Страшное чудовище в облике мужчины, облачённое в чёрные одежды, которое тянуло к Эрне длинные когтистые лапы, намереваясь схватить за горло и задушить…

«Люди Айка Дикого убили моего сына… Я доберусь до него лично и вырву его проклятое сердце!» — Торвальд в хмельном угаре неистово орал неоднократно, а в голове Эрны поселилась навязчивая мысль, что тот самый Айк и есть чудовище с её снов… Тёмное и жуткое… И его надо убить, чтоб душа Сигвальда обрела покой.

— Расскажи что-нибудь о себе, Эрна, — молвил конюх Гаррик, сидя у костра и теребя зубами длинную соломинку. — Зачем пришла на наши земли убивать? — он прищурился, глядя на задумчивую Эрну.

— Наш ярл приказал, — она пожала плечами да отвела взгляд в сторону. Не хотелось говорить об этом…

— А коль Айк Дикий не сумел бы нас защитить, то ты бы и нас всех убила? — спросил Гай, сделав глоток эля.

— Уж точно бы перерезала, аки диких поросят, — хмыкнул дед, развалившись на овечьей шкуре. — Натура у вашего народца такая, кто сильнее тот и прав, режь да грабь!

— Не стала бы я никого из вас убивать, — обиженно фыркнула Эрна, отставив в сторону пустую миску. — Воин убивает в бою, в сражении… А что проку беззащитных убивать? Тогда боги не примут в Вальхаллу…

— А что такое Вальхалла? — полюбопытствовала Сан. — Это ваш рай?

— Я не ведаю, что такое рай, — Эрна пристально взглянула девушке в глаза. — В Вальхаллу отправляются достойные воины к самому богу Одину на пир в его обитель Асгард…

— Бог лишь один, Эрна, — вздохнула Сан, молвив назидательно. — И Христос наш Спаситель…

— Да уж, странный у вас бог… Говорят, он запрещает убивать… А вы продолжаете это делать, как и мы… — Эрна горько усмехнулась, смахнув с чела рыжий локон.

— Я тебе платье принесла, погляди. Может, подойдёт, — Сан протянула рыжеволосой пленнице свёрток. — Там и поясок к нему…

— А отчего ты так добра ко мне? — Эрна подозрительно прищурила свои зелёные сверкающие очи. — Я ведь для вас грязная язычница!

— Перед Господом все равны, у тебя такая же душа, как и у нас… А Христос, Божий Сын, завещал делиться с ближним…

— Божий сын? Ха! А говорите, что у вас бог один! Так у вашего бога еще и сын есть, прямо как у наших богов! — воскликнула Эрна, разворачивая свёрток. А Сан лишь тяжко вздохнула, не желая далее развивать эту тему, ведь всё равно бесполезно… Эта Эрна казалась ей заблудшей душой, но она также заслуживает милости Божьей, как и все люди. Да и пленница не казалась Санниве мерзкой и опасной, наоборот, в этой храброй дикарке она чувствовала добрую и отзывчивую душу.