Глава 16. Отблески Бездны. Ночь

Командиру Стражи Лурье, вступившему в тьму за воротами, показалось, что он перенёсся в иное место. Перед ним возвышались огромные белоснежные колонны, понизу украшенные орнаментом из золота, кости и драгоценных камней. Стоявшие возле подножья фонари подсвечивали их, и украшения сверкали и ослепляли своим блеском. Между колоннами развивались гигантские полотнища, разрисованные непонятными рисунками, и похожие на знамена неведомых королевств. Командир подошел к одному из таких «знамён» и, крепко схватив, дернул. Завеса удержалась — что-то там, наверху, не дало ей упасть. Что именно — было неясно, верх зала тонул в густом тумане, и казалось, будто бы колонны уходят к самым небесам. Стражи, раздвигая полотна и огибая колонны, осторожно продвигались вглубь, подсвечивая себе путь фонарями. С изумлением они смотрели на деревянные статуи, расставленные возле колонн — скрюченные длинные пальцы, жуткие морды с оскалом и ухмылками. Разрисованные всеми возможными цветами, они напоминали фигуры лесных созданий из сказочной Баури. Были тут и традиционные статуи из мрамора, но почему-то каждой из них на головы нацепили маски — железные, золотые, костяные. Казалось, будто бы они наблюдают за всяким, кто проходит мимо, и стражи опасливо ёжились под их пристальным взором.

Наконец, впереди замерцало разноцветное пламя, и Лурье решительно устремился к нему, увлекая за собой стражников.

Колонны расступились, и стражи вышли к необычному возвышению. Там, на троне из дерева и металла восседала юная девушка, а рядом с ней возвышалась огромная уродливая фигура, похожая на небрежно сшитую куклу.

Вершина была окружена тремя уровнями, которые, поднимаясь, словно бы служили ступенями, ведущими к трону. Первая ступень, широкая и низкая, была сделана из дерева и выкрашена в чёрный цвет. Вторая состояла из воды — она текла по кругу, не сдерживаемая ничем, и для своего спокойствия капитан решил, что там есть бортики из прозрачного стекла. Третья — языки разноцветного пламени в два метра высотой, чей свет и привлёк стражей. Воздух над огнём дрожал и искривлялся, и в свете разноцветных бликов казалось, что девочка на троне окружена водой.

Оглядевшись по сторонам, Лурье увидел, как другие стражи показываются из-за колонн, и это придало ему уверенности. Меж тем девочка, сидящая на троне, наконец заговорила.

— Я приветствую вас, господа. Вы ищите меня?

— Ты Русалка? — не стал отвечать на приветствие капитан.

— Да. Хотя мне больше нравится…

— Тогда нам нужна ты и твой брат! — крикнул Лурье, стараясь не смотреть на стоявшего наверху монстра — Где он?

— У меня нет брата, — покачала головой Элли — И напрасно вы пытаетесь скрыть страх за грубостью. В вашем деле страх — естественное чувство, и его нужно побеждать, а не прятать.

Капитан не нашёлся с ответом, и тут же вмешался один из стражей.

— Что это за место? — выкрикнул кто-то на левом краю — К чему все эти украшения?

— Зал Героев в королевском дворце Баури, — торжественно произнесла Элли — Конечно, копия не идеальна, но согласитесь, господа, времени вы мне дали немного.

— Зачем ты это устроила, ведьма? — выкрикнул ещё один страж.

Одним неуловимым движением Русалка поднялась со своего трона. Теперь было видно, что это девочка лет двенадцати, в легком зеленоватом платье, покрытым драгоценной вышивкой и с длинными волосами цвета серебра. Она вкинула голову, и голос её разнесся по залу, бросив в дрожь каждого, кто его слышал.

— Сегодня вы вступите в бой с частицей Бездны! И я хочу, чтобы те из вас, кто увидит Тьму, никогда не забывали о ней. Возможно, кто-то из вас выживет. И расскажет об этой ночи. И истории его будут не о нелепой смерти на грязном полу, не о подлых ударах ножом в спину, не о выстрелах из темноты — но о красоте этого места, о величии вашей гибели, о настоящих порождениях Бездны. И может так статься, что именно ваш рассказ, приукрашенный, возвеличенный, наполовину выдуманный — станет той искрой, что зажжет сердца новых героев и отправит их на борьбу с Изнанкой.

Пламя колебалось в такт её словам, увеличиваясь и опадая, гулкие шаги и шорохи раздавались со всех сторон, тьма, несмотря на фонари, поджидала стражей совсем рядом. Командир Лурье слышал сбивчивое дыхание своих подчиненных, и их молитвенный шёпот, чувствовал их страх и возбуждение. И сам испытывая те же чувства, командир нашёл в себе силы стряхнуть оцепенение и выхватить меч.

— Цельтесь в чудовище! — скомандовал он, и десятки стражников вскинули свои ружья. Девочка вскинула голову, и улыбнулась, словно бы подбадривая солдат. Лурье, обвел взглядом застывшие ряды, колеблясь, чувствуя какую-то неправильность, ловушку, но не в силах её разгадать, шагнул на первую ступень пьедестала.

— Именем короля! — закричал он, и Русалка ответила ему радостным смехом — Огонь!

Солдаты, что остались возле прилегающих к порту домов, пристально вглядывались в темноту за распахнутыми воротами. С тех пор, как стражи вошли внутрь, прошло уже десять минут — а на пристани по прежнему было тихо. Нехорошие предчувствия охватывали всех, кто с трёх сторон наблюдал за складом. Но вдруг внутри прогрохотал слитный залп, и лица солдат разгладились. Стражи первыми начали бой, а значит, противник сразу понёс потери. Но тут же изнутри загремели отдельные выстрелы, гулко хлопнули два взрыва, и едва-едва, на грани слышимости, донеслись отчаянные крики.

— Тихо, — скомандовал командир, и всякие разговоры прекратились. В наступившей тишине крики боли и ярости зазвучали громче. Выстрелы продолжали греметь, время от времени что-то взрывалось, но залпов больше не было.

Солдаты напротив главного входа напряженно наблюдали за тускло сверкающими в темноте вспышками.

— Капитан, — не выдержал один из старшин — Разве мы не должны вмешаться?

Капитан Бертье колебался. Его подразделение — резерв, и должен идти на помощь стражам. Но происходящее не походило на обычный бой. Кем станут его солдаты, отправленные на помощь — спасителями, или бессмысленной жертвой? Конец размышлениям положили выбегающие со склада фигуры. Стражи, бросив оружие, окровавленные, спотыкаясь, бежали по причалу. А за ними — в рядах солдат послышался испуганный шёпот — из ворот наползала волна тумана, словно гонясь по пятам за своими жертвами.

— Готовсь! — с облегчением скомандовал Бертье, и солдаты, разбитые по линиям, приняли ружья на изготовку. Раненые приближались, а вместе с ними приближался и туман, в котором мелькали огромные чёрные фигуры.

— Целься!

Кто-то из бегущих стражей падал, исчезая в наступающем тумане, но большинство успело добежать прежде, чем их настигли. Фигуры за их спинами приняли ясные очертания, и Бертье махнул рукой.

— Огонь!

Раздавшийся залп опрокинул двух чудовищ, но два других бросились на цепь стрелков. Трёхметровые монстры, с огромными руками и массивными телами, необычайно проворные и живучие. Они все истекали кровью, но всё равно сильными ударами раскидали ближайших к ним солдат, и вокруг них закружилась кровавя карусель — одни солдаты, выхватив мечи, пытались удержать чудовищ, а другие, отступив, перезаряжали ружья, готовясь к новому залпу.

В домах, что прилегали к порту, в эту ночь никто не спал. Все, кто мог, покинул свои жилища, но те, кто остался, чутко прислушивались к происходящему. И сейчас один из таких упёртых горожан, строитель первой ступени, наблюдал сверху, из своей мансарды, за боем, крепко сжимая в руках ружьё. Когда твари Русалки добрались до солдат, он не выдержал, и отбежав от окна в глубь комнаты, упал на колени, извергая содержимое желудка. На него испуганно смотрели жена и дочь, сжавшиеся в углу комнаты. Через несколько секунд, когда живот перестало скручивать и удалось перевести дух, мужчина уловил неясные звуки, исходившие снаружи дома. Будто бы кто-то карабкался по отвесной стене, скребясь металлом о камень. Прислушавшись, строитель услышал, как неизвестный добрался до крыши и пополз по ней. Аккуратно переступая ногами, мужчина, задрав голову, шагал вслед за шарканьем. Звук замер прямо перед окном, выходящим на крышу. Хозяин квартиры почувствовал, как по лбу стекает холодный пот, и начал поднимать ружье. И в тот же миг стекло разлетелось вдребезги, а в комнату запрыгнула какая-то тварь, похожая сразу и на человека, и на насекомое. Хозяин от ужаса нажал на спуск, не целясь, и тут же черная стремительная тень бросилась на него. Мужчина почувствовал, как по нему словно ударили десятки лезвий и дикая боль скрутила его. Сзади раздался вопль ужаса, и хозяин квартиры, рухнув на пол, еще успел проклясть себя за то, что не увёз семью.

Тем временем солдаты внизу приходили в себя, оглядывая следы побоища. Четыре уродливых туши безжизненно распластались на земле, но и солдатам победа далась недешево — десятки тел неподвижно лежали рядом с монстрами. Раздавшийся одиночный выстрел и отчаянные крики наверху привлекли общее внимание.

— Солдаты! — закричал командир, намереваясь перестроить отряд — Первому и второму…

— Свет Всемогущий! — перебил его отчаянный вопль. Из клубившегося тумана показались новые изломленные фигуры. Они были совсем близко, и те из солдат, кто успел перезарядить своё оружие, торопливо вскинули его.

— Огонь!

Полоса вспышек от края до края осветила улицы, и наполнила грохотом выстрелов. От мчавшихся на строй тварей полетели кровавые брызги, одна из них упала. Дрожащими руками солдаты, стоявшие на колене, торопливо перезаряжали ружья, а командир вновь поднял руку. И тут сверху несколько темных фигур, цепляясь за стены, обрушились на солдат. Их было немного, но они внесли сумятицу, и на новую команду капитана выстрелов раздалось куда меньше. Ещё одно уродливое тело рухнуло на камни площади, но большинство уже врывались в строй. Миг — и они очутились среди солдат. Начался не бой, но бойня. Рассеянные в предыдущем бою, солдаты не смогли собраться. Каждый удар чудовищных лап ломал кости, пробивал броню, и отбрасывал людей по сторонам. Кто-то выхватив мечи, бросился в атаку, но всё происходило слишком быстро.

И спустя несколько минут на залитом кровью поле боя на ногах не осталось никого из солдат. Но тварям этого было мало — они бросались на тех, кто кричал от боли, выжив после удара. Вскоре крики смолкли, и чудовища начали бродить среди упавших тел, выискивая тех, в ком ещё теплилась жизнь. Убедившись, что таких нет, твари устремились на улицы города. А позади них над складом разгоралось яркое пламя.

Звуки стрельбы заставили собравшихся в Северной башне собраться у окон, всматриваясь в портовые улицы.

— Кажется, пришла пора и нам вступить в бой — с радостью в голосе заметил Уоренгейт.

— Погоди, Вернон, — остановил его Холдгрейв — Мы даже не знаем…

— Что это? — вскинул голову Йерион, а за ним — и остальные. Внизу раздавался какой-то шум. Хлопнул выстрел, за ним — ещё и ещё. А в комнате распахнулись двери, ведущие на нижние этажи, и в них вошёл новый участник.

— Не волнуйтесь, господа, — раздался молодой звонкий голос — Это мои люди обеспечивают нам уединение.

Неожиданный гость приковал внимание собравшихся. Подросток, не старше тринадцати лет, одетый в рубашку и брюки, вооруженный огромным мечом. Он стоял в небрежной позе, слегка откинувшись назад и правой рукой опершись о рукоять меча, упертого в пол. Каждый из присутствующих понял, кто перед ним. Но мальчишеская фигура казалось такой хрупкой, такой беззащитной, что их разум отказывался воспринимать её всерьёз. Все изготовились к бою — Холдгрейв подхватил свою секиру, Хаш торопливо надевал шлем, Уоренгейт, Йерион, Эскил и Редвин разом выхватили мечи — но никто не спешил атаковать врага. А между тем Талли, убедившись в готовности противников к бою, качнулся, перехватив рукоять, и бросился вперёд.

Первым на его пути оказался Редвин. Капитан подобрался, готовясь принять удар, но Шторм вдруг оказался у него за спиной, а бок капитана окрасился кровью. Никто не понял, что произошло, кроме Редвина. Тот оценил и силу, и скорость противника. С отчаянной решимостью, уже не заботясь о своей жизни, капитан стремительно повернулся и атаковал врага. Тут же к сражающимся бросились Холдгрейв, Йерион и Эскил. Но прежде чем остальные вступили в бой, Талли, отбив два молниеносных удара, проскользнул под третьим, и оказался за спиной Редвина. Перехватив меч двумя руками, мальчик взмахнул им над головой и одним ударом перерубил капитана Стражи от правого плеча до поясницы. Редвин умер мгновенно, и тело его, с влажным звуком распавшись на две части, рухнуло на пол, исторгая из себя кровь и внутренности. Присутствующие замерли, пораженно глядя на останки, а Талли, едва заметно улыбнувшись, обвёл их взглядом, выбирая следующую жертву для атаки. Грянул выстрел. Пуля просвистела в миллиметрах от качнувшегося Шторма — и тот, высмотрев стрелявшего, расплылся в улыбке.

— Епископ! — отсалютовал он закованному в доспехи противнику. А затем одним невозможным прыжком преодолел разделявшее их пространство и обрушил на Хаша чудовищный удар. Епископ успел вскинуть свой меч, но сила удара отбросила его к самой стене. Тут же сбоку на Талли налетел Йерион, атакуя размашистыми ударами. Эскил, сохраняя осторожность, затаился позади, а Холдгрейв со своей секирой встал возле графа, защищая его.

Несколько ударов Данте прошли впустую — Талли легко уклонялся от них, а те, что принимал, мальчик отбивал с такой силой, что клинок Йериона всякий раз отбрасывало в сторону. Эскил дважды бросался на помощь шевалье — и дважды отступал, не сумев нанести врагу никакого вреда. Без брони каждый удар Талли был для капитана смертельным. Сам шевалье успел получить несколько ударов, и хотя Шторм не смог пробить броню, глубокие борозды на металле смотрелись пугающе.

Прошли считанные секунды боя, но Йерион чувствовал, как у него начинают дрожать руки от усталости. «Пора с ним кончать!» — думал шевалье, не спуская глаз с противника. Шторм был невероятно быстрым и сильным, но и у него имелся свой предел. Еписокп, придя в себя, держал наготове один из пистолетов, Эскил также был готов, и требовалось лишь отвлечь противника. И когда Данте ринулся в решительную атаку, левая ладонь Талли засветилась ярким пламенем. Он ударил быстрым и сильным движением сверху, простой замах, который шевалье встретил подставленным клинком — а Шторм вскинул руку — и из неё вырвалось ослепительное пламя. Огненным шаром оно ударило в грудь Иериона. «Кровавый» доспех тут же раскалился докрасна, и потёк расплавленным металлом. Шевалье, зарычав, начал отступать, а затем рухнул на колени, вцепившись в броню и сдирая её с себя.

Талли шагнул к Данте, но тут граф поднял к небу сжатый кулак, и там, где стоял Сумрачный Герцог, прогремело два сильных взрыва. Из окон повылетали стёкла, Йериона отшвырнуло в сторону, шкафы у стен затряслись, разбрасывая содержимое — но Шторм не пострадал. Даже одежда на нём осталась целой.

— Неплохо, граф, неплохо, — посмотрел Талли на изумлённого Уоренгейта — Но настоящего огня в вас нет.

Прогремел выстрел, и Шторм отшатнулся в сторону, а через мгновение на него бросился барон Холдгрейв, замахиваясь секирой.

Теперь уже Шторм подставил меч под лезвие, и когда оружие сцепилось, правой ногой нанес в живот барона удар чудовищной силы. Доспехи смялись, вонзаясь в тело и ломая кости, а самого барона откинуло назад. Тяжелый доспех в падении разметал столы в стороны, а затем с лязгом врезался в стену, после чего барон остался лежать неподвижно, бесчувственный, или мёртвый.

Такой выброс не прошел даром для Талли, и когда налетевший следом Эскил атаковал его, он с трудом отвечал на удары. Один выпад прошел и разрезал бок парня, от еще одного Талли не увернулся до конца, и лезвие прошло по груди, оставляя глубокий разрез. Подросток попытался сосредоточиться на противнике, и совершенно упустил из виду Уоренгейта. А тот, надев шлем, оставленный Йерионом на столе, осторожно подобравшись, выбрал момент и атаковал. Шторм заметил движение, но не успевая увернуться, с силой отбил удар Эскила, заставив того отшатнуться, и вскинул левую руку, отводя удар. Меч пронзил ладонь и замер, несмотря на всю силу удара. И тут же Талли, обхватив окровавленное лезвие, рывком вырвал меч у пошатнувшегося Уоренгейта и отшвырнул прочь. На мгновение граф замер, готовый к нападенью, но тут капитан Стражи вновь налетел на противника, и Вернон бросился за клинком.

Талли, шатаясь, отступал от врага, не делая попыток отбиваться. Улыбаясь, Эскил замахнулся и нанес сильнейший удар, но Талли, увернувшись, взмахнул мечом, ловя влекшегося противника врасплох. Левая рука шевалье до самого плеча отделилась от тела и в кровавых брызгах отлетела прочь. Захрипев от боли и ярости, Эскил бросился на Шторма и вцепился рукой ему в горло. И тут же Епископ, выпустив ружьё, захлопнул лежащую рядом шкатулку, ударил железным кулаком по ней, разбивая загадочные пузырьки, и что было силы метнул её в противника. Треснувшая шкатулка описала дугу, оставляя видимый зеленоватый дымный след, и ударила в спину Талли. В воздух вырвалась гнилостная зелёная дымка, мгновенно окутавшая сцепившихся бойцов. В тот же миг кожа на лицах бойцов начала пузыриться, и распадаться отвратительными язвами. Закричав от боли, шевалье выпустил Талли и рухнул на колени. Пытаясь отогнать от себя дымку, он делал только хуже, и Епископ, наблюдавший за действием своего оружия, почувствовал, как подкатывает тошнота. Талли же, отпрыгнув в угол комнаты, тряс головой, и на его лице отпадающая кожа тут же сменялась новой. Мальчик прижал левую руку к лицу, продолжая следить за врагами. Из горла его вырвался раздирающий кашель, и полилась кровь — очевидно, отрава Епископа добралась до лёгких. Хаш схватился за ружьё, но тут граф вновь атаковал противника. Металл лязгал о металл, искры сыпались во все стороны, противника наносили удар за ударом, и не было ясно, кто побеждает. Немного помедлив, в схватку вмешался и Епископ. Он атаковал широкими открытыми ударами, надеясь отвлечь противника на себя. Талли по достоинству оценил его замысел.

— Берегитесь! — закричал граф, когда Шторм, в несколько стремительных прыжков переместился за спину Хаша. Тот попытался развернуться и одновременно отмахнуться мечом, но Талли, размахнувшись, ткнул острием меча в коленный сгиб. Епископ рухнул на колено, издав крик боли, и тут же на него обрушился еще один удар. Талли попытался отрубить Хашу руку, но доспех смягчил недостаточно мощный выпад и меч увяз в плече. Уоренгейт попытался достать Талии, обойдя Епископа, но Шторм ушел от удара и вновь сместившись, оказался прямо перед лицом Хаша. Он взмахнул мечом, и Епископ безотчетно вскинул согнутую левую руку, прикрывая грудь и голову. Это его и спасло — удар, обрушившийся на руку, не достиг цели и лишь смял доспех. И тут же граф, весь вложившись в бросок, ударил Талли мечом в живот. Лезвие прошло парня насквозь, а сами противника оказались прижаты друг к другу. Не обращая внимания на рану, Шторм выпустил рукоять своего клинка, зажатого между телами, и обеими руками схватил графа за голову, сжав так, что заскрипел металл. Сам шлем мгновенно накалился докрасна и потёк ленивыми струйками расплавленного металла. Уоренгейт дико заорал и вцепился в кисти Талли, стремясь ослабить хатку. Шторм кровожадно ухмыльнулся и подался вперёд, готовясь раздавить голову графа, как вдруг позади него блеснуло лезвие меча, а в следующий миг мальчик содрогнулся от удара в спину. Окровавленное острие вышло из груди прямо там, где находилось сердце. В смертельной муке Талли вскинул голову и издал громкий рёв, полный ярости. Хватка его ослабла, и граф, вырвавшись, рухнул на спину. Тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, граф пополз прочь, сдирая расплавленный шлем с головы.

Данте рванул клинок обратно, доставая его из раны, и Талли обернулся, стремясь оказаться лицом к противнику. Из ран его сочилась кровь, лицо и грудь покрывали разъеденные кислотой язвы, но в глазах по-прежнему горел огонь. Страшась, что еще не все кончено и бой продолжится, Иероин взмахнул мечом и нанес удар в шею, стремясь срубить эту непокорную голову. Но Шторм вскинул руки, защищаясь, и меч, тяжелое лезвие которого без труда перерубало молодое дерево, намертво завяз в ладони. Шторм схватился пальцами за лезвие, и метал изогнулся, поддаваясь под его хват. Сжав сильнее, Талли вырвал лезвие из рук Йериона и шагнул к нему, скаля наполовину сожженное, окровавленное лицо в страшной гримасе. И столько ярости было в застланных кровью глазах, что Данте, закричав от ужаса, взмахнул левой рукой и что есть силы ударил латной перчаткой прямо по оголившейся до кости скуле. Талли отлетел в сторону, а сам шевалье согнулся от мучительной боли в груди. Шторм, перевернувшись, медленно вставал на ноги, опираясь на локти, и тут прогремел новый выстрел. Пуля пробила грудь мальчика, и он рухнул, потеряв сознание.

Эдмон Хаш, с трудом передвигаясь, направился к бесчувственному телу. Он уже вскидывал меч для завершающего удара, когда снаружи раздался громкий скрежет, а в следующее мгновение юалконная дверь разлетелась в щепки. В комнату ворвалось одно из чудовищ Русалки, и Епископ, чувствуя, как его пробирает холодный пот при виде нового противника, отступил в страхе. Но тварь не обратила на Хаша никакого внимания. Одним прыжком очутившись возле обмякшего тела Шторма, она сгребла его в свои лапы и унесла прочь, в темноту ночи.

Епископ, едва стоявший на подгибающихся ногах, оглядел место побоища. Шевалье Йерион, сцепив зубы, сидел на полу, привалившись к стене, и, едва удерживаясь в сознании, заживлял обожженную грудь. Граф Уоренгейт без движения лежал у перевернутого стола. Он сумел стянуть шлем, но вся голова и лицо были покрыты ожогами. Барон Холдгрейв валялся в груде разбитых шкафов. Эскил и Редвин изуродованными телами лежали на полу, истекая кровью. Епископ, судорожно дыша, шагнул было к графу, как вдруг услышал снизу звуки сражения.

— Гвардейцы, — со стоном отозвался Данте, поднимая голову — Кто-то должен им помочь.

— Только не я, — покачал головой Хаш.

Йерион, тяжело опираясь на стену, поднялся на ноги, и огляделся, ища глазами свой меч.

— Значит, заканчивать это сражение придётся мне, — вымолвил он, поднимая своё оружие, и медленно побрёл к лестнице.

А в городе всё только начиналось. Склад, охваченный пламенем, освещал множество тел на пристани, разбитые окна в соседних домах и фигуры солдат, подступающих к зданиям. Это были уцелевшие из третьего отряда. Они сумели прикончить всех напавших на них тварей, и сейчас медленно перемещались вдоль пристани, высматривая врага и выживших товарищей.

Кто-то сумел разобраться в происходящем, и набат гремел по всему городу. Испуганные горожане из Центрального Района видели, как из-за крыш домов в небо поднимается чёрное облако дыма, подсвеченное светом пожара.

За рекой, благородные вместе со слугами выходили на балконы, глядя, как полыхает портовой склад, и как сверкают вспышки на том берегу. Жители у реки слышали, как трещат в огне стропил и балки, и как с грохотом рушатся они внутрь пламени, выбрасывая в небо сноп искр.

Из Нового Города виднелось лишь зарево, но отчетливо доносились звуки ружейных залпов, а по улицам то и дело проносились телеги, набитые солдатами.

В Чёрном Квартале множество людей, взобравшись на крыши, наблюдали, как по улицам столицы текут реки света — фонари и лампы вступающих в бой солдат.

— Вон ещё, смотри, из Зеркального Замка выходят.

— А это что? Откуда у Торговых ворот столько людей?

— Гляди, через мост не меньше тысячи идёт.

— Это охранники Ларенберга.

— Они стягивают солдат со всего города!

— Да что же там происходит?!

— Чтобы там ни случилось, — раздался мрачный голос из темноты — Этот проклятый город заслужил намного большего.

Стоявшие на правом берегу солдаты наблюдали за боем, идущим на той стороне. По водной поверхности, освещенной пожарами, до них долетали крики тех, кто сражался и погибал, и то и дело в рядах солдат раздавался молитвенный шепот. Засмотревшись на пламя, они не сразу заметили вереницу лодок, приближающихся с севера.

То был отряд, которому поручалось захватить Русалку. Высадившись на заброшенной пристани, они убедились, что там никого нет, и устремились к логову Талли. Однако сильное волнение на воде и множество кораблей, отплывавших прочь от гавани, замедлили их движение. И сейчас, подплывая к складу, они растерянно замирали перед стеной разноцветного огня. Раскаленный ветер поднимал в небо огромные пылающие полотнища, и они, огненными столбами устремляясь ввысь, заворожили солдат. Мимо лодок по реке проплывали темные силуэты — трупы погибших. Один из солдат перегнулся через борт, разглядывая проплывавшие мимо тела. Один из трупов вдруг открыл глаза и слегка пошевелил руками. Солдат остолбенел от ужаса, силясь произнести хоть слово, а мертвец вдруг вскинул руки и вцепился в его форму, а затем откинулся обратно в воду. Солдат рухнул следом, чувствуя, как стремительно набирает вес его одежда, и как холодные мертвые руки тянут его ко дну. Он отчаянно забился, но с каждым рывком силы покидали его, тьма обволакивала всё сильнее, и в конце концов солдат, почувствовав, как ледяная вода хлынула в горло, обреченно рванулся, в последний раз, и испустил дух. Он уже не видел, как заметались солдаты на его лодке, как ещё несколько тел вдруг бросились на солдат и поволокли их за собой, как пули градом барабанили по поверхности воды, а в глубине, отчаянно сопротивляясь, погибали его товарищи.

Те солдаты, что стояли на противоположном берегу, с ужасом наблюдали за сражением среди волн, не заметив, как к ним самим подобрались уродливые твари. Одна из них, распрямившись во весь рост, издала глухой стон, и ближайшие к ней солдаты в страхе отшатнулись. Чудовище одним прыжком догнало их. Те, кто находился в отдалении, навскидку, не целясь, стреляли по твари, остальные, отбегая, перестраивались для залпа. А на берег выходили новые создания.

— Живо! Живо! — орали стоявшие возле повозок командиры, и нестройными рядами солдаты запрыгивали в телеги и занимали свои места. А над ними раздавался колокольный звон.

— Куда это нас?

— К порту гонят! — высказался один из солдат, уже разузнавший слухи — Там сейчас такое твориться, что только Четверо и помогут! Говорят, пробудилась сама Бездна.

— Свет Всемогущий!

— А наши-то три роты что поделать смогут?

— Дурень! Туда не одних же нас гонят!

И пока солдаты жадно выспрашивали подробности, телеги пересекли Железный мост и, свернув направо, погнали прямо к порту. Возницы всё подгоняли и подгоняли лошадей, и поэтому, когда сверху на них упала тёмная тень, они ничего не успели сделать. Тень взмахнула лапой, нанося удар по животному, а в следующее мгновение лошади, обезумев от страха, рванули вперед. Напрасно возничие натягивали поводья — лошади неслись не разбирая дороги. Одна из них, вся покрытая кровавой пеной, на всем скаку влетела в витрину.

— Спаси нас Свет! — только и успел воскликнуть второй возничий, прежде чем его разогнавшаяся телега, наскочив на разлетевшиеся тела, перевернулась. Люди, кувыркаясь, падали на землю, кого-то зажало бортом и протащило по мостовой. Один из солдат, привставший во время падения, подлетел в воздух, описал дугу и рухнул у стены. Удар отделался по всему телу, что-то хрустнуло и вывернулось, но солдат под действием сильных эмоций, не почувствовал боли. Он попытался подняться, не смог, и замер, наблюдая за разворачивавшееся картиной.

Слева от него гремели выстрелы, немногочисленными вспышками уцелевших с повозок. А справа прыжками неслись твари, страшнее которых солдат в жизни не представлял. Он видел, как чудовища добрались до его товарищей, как лапы тварей завертелись, оставляя за собой кровавую россыпь, и каждый удар сопровождался мерзким чавкающим звуком. Спустя пару минут всё было кончено. Твари, заслышав какой-то шум, дальше по дороге, устремились туда.

«Спасён», — подумал солдат, и запрокинул голову в благодарности к Свету. Резкое движение вызвало боль, и он невольно охнул. Ближайшая тварь обернулась на звук, и солдат, чувствуя, как леденящий ужас наполняет его душу, смотрел в её злобные яркие глаза. А в следующий миг тварь одним движением развернулась и прыгнула к солдату, вскидывая свои чудовищные лапы — и жизнь его оборвалась в брызгах костей и крови..

«Это конец» — думал старшина на правом берегу реки, видя, как очередной монстр поворачивает в их сторону. На берегу Старого Города лежало уже четыре чудовищных трупов, но оставшиеся в живых солдаты были рассеяны, изранены, у них не было времени отойти и подготовиться к бою. Всё, что они могли — броситься с мечами на двух последних тварей.

«Прими меня Свет» — подумал Орбан, сжимая клинок в дрожащих руках, и, заорав что-то бессвязное, бросился вперёд.

И тут в тварь перед ним ударило несколько огненных снарядов, она завопила, застонала своим жутким голосом, а затем вынырнувшие из темноты люди в богатых одеждах атаковали чудовище. Горящее, израненное, оно отчаянно сопротивлялось. Один из нападавших отлетел с распоротой грудью, ещё один упал и пополз прочь, придерживая рукой почти оторванную ногу. Бой длился несколько секунд — а затем чудовище, издав жалобный рёв, рухнуло на землю.

Вторая тварь сражалась с рыцарем, нанося один удар за другим, и получая удары в ответ. Она не могла пробить доспехи, а вот каждый взмах меча оставлял на ней жуткие следы. Было очевидно, кто победит, и когда рыцарь обрубил твари вторую лапу, чудовище набросилось на него и попыталось прокусить его шлем. Рыцарь закричал — скорее от страха, чем от реальной опасности — и ударом ноги откинул тварь. Тут же выхватив меч из туши, он отрубил чудовищу голову. Её сразу подхватил один из подоспевших благородных, а остальные окружили рыцаря, одобрительно хлопая его по доспехам. Старшина полностью разделял их веселье. Впервые в жизни он был благодарен благородным.

— Кажется, я ещё встречу рассвет, — прошептал Орбан и потерял сознание. Его слова оказались правдой — ведь праздник, устроенный Русалкой для города, подходил к концу.

Загрузка...