Айвенго

Глава 8

Правила турнира, которые во всеуслышание огласили герольды, были просты.

Пять рыцарей, выбранных по жребию, вызывают на бой желающих сразиться с ними. Каждый из желающих имеет право прикосновением к щиту выбрать себе противника из числа этих пяти. Если же он коснется щита острием копья, это будет означать, что он готов биться насмерть. В первый день имя победителя должен объявить принц Джон. Рыцарь, одержавший победу, получит в награду лучшего коня и выберет даму – королеву турнира, которая и назовет имя главного победителя на второй день, когда в состязаниях смогут принять участие все, кто пожелает.

К тому времени как герольды закончили чтение, огороженное пространство у северных ворот, ведущих на арену, начало заполняться всадниками. Затем ворота распахнулись и пятеро рыцарей медленно выехали на ристалище под гром литавр и ободряющие крики зрителей. Рыцари пересекли арену и остановили коней у палаток устроителей турнира; теперь каждому предстояло выбрать себе достойного противника. Сделав выбор, рыцари отъехали на другой конец арены и выстроились в ряд. Их доспехи и оружие сверкали на солнце, а пестрые флажки, украшавшие наконечники копий, и плюмажи из перьев на шлемах трепетали на ветру.

Все было готово к великолепным состязаниям.

В наступившей тишине взлетели голоса серебряных труб, и рыцари, набирая скорость, понеслись навстречу друг другу. Однако, к разочарованию публики, эта схватка продолжалась совсем недолго – четверо противников храмовника и норманнских баронов сразу же были повергнуты на землю. Лишь одного из рыцарей, пятого и последнего, схватившегося с Ральфом де Випонтом, зрители проводили рукоплесканиями. Вслед за первой группой на арене появилась вторая, потом – третья, но перевес и успех по-прежнему были на стороне тех, кто затеял турнир.

Никого так не огорчил исход первых поединков, как Седрика Сакса, который каждый успех норманнских рыцарей принимал словно личное оскорбление. Он то и дело вопросительно поглядывал на Ательстана, который был обучен рыцарским премудростям, пока впрямую не спросил соседа, не хочет ли тот попытать счастья.

– Я буду биться во второй день, – неохотно ответил Ательстан. – Сегодня уже не стоит надевать доспехи.

Тут и Вамба вставил свое словечко:

– Куда почетнее быть первым из ста, чем первым из двух…

Его шутку заглушил грохот литавр и рев труб, возвещающий о победе Бриана де Буагильбера, который на скаку, действуя одним тяжелым копьем, спешил двух противников. Один из них тут же безоговорочно признал свое поражение. Едва трубы и литавры смолкли, как разнесся звук одинокой трубы, означающий вызов, брошенный рыцарю-крестоносцу. Все взоры обратились к северной стороне арены.

Ворота поспешили распахнуть, и на поле на вороном скакуне появился новый боец в сверкающих стальных латах с богатой золотой насечкой. На гербе, украшавшем его щит, был изображен молодой дуб, вырванный с корнем, под которым был написан девиз рыцаря: «Утративший Наследство». Сделав круг, всадник с достоинством приветствовал принца и зрителей. Рыцарь ловко держался в седле, а его телосложение казалось скорее хрупким, чем крепким, какое бывает у опытного воина. К изумлению зрителей, он направился к шатру храмовника и с силой ударил острием копья в щит Буагильбера, вызывая того на смертный поединок.

Когда оба противника разъехались по разным концам арены, тревожное ожидание зрителей достигло предела; в глубокой тишине раздался высокий звук труб, и противники, словно две молнии, понеслись навстречу друг другу.

При столкновении их копья разлетелись в щепки по самые рукояти, а кони обоих рыцарей взвились на дыбы и, взметая комья земли, отпрянули назад. Сменив копья, противники вновь выехали на середину арены. На этот раз храмовник ударил так метко и с такой силой, что наконечник его копья вошел в самую середину щита неизвестного рыцаря. В свою очередь Утративший Наследство, вначале тоже метивший в щит Буагильбера, в последний момент схватки изменил направление копья и ударил по шлему противника. Это было гораздо труднее, но при удаче удар был почти неотразим. Так оно и случилось, удар пришелся по забралу, а острие копья задело перехват стальной решетки. Однако храмовник и тут не потерял присутствия духа и поддержал свою славу. Если б подпруга его седла случайно не лопнула, быть может, он и не упал бы. Но вышло так, что седло, конь и всадник рухнули на землю и скрылись в столбе пыли.

Вне себя от ярости, Бриан де Буагильбер вскочил на ноги и, выхватив меч, бросился на своего обидчика. Однако распорядители турнира тотчас напомнили ему, что правилами строго запрещены поединки один на один в первый день рыцарских состязаний.

– Мы еще встретимся, – злобно прохрипел храмовник, отшвырнув меч и ловя поводья коня.

Доспехи Буагильбера были сильно помяты, сам он заметно прихрамывал, покидая ристалище.

Не сходя с коня, рыцарь потребовал кубок вина и, осушив его до дна, дал знак своему трубачу бросить вызов остальным рыцарям – устроителям турнира.

Первым на арену выехал барон Фрон де Беф, настоящий великан в черной броне. У обоих противников копья переломились в первом же столкновении, но при этом барон потерял равновесие, едва не вылетев из седла, и судьи решили, что он проиграл. Следующая стычка произошла с бароном Мальвуазеном и была столь же «успешна», как и следующий бой с Гранменилем: оба признали себя побежденными. Ральф де Випонт пополнил список блестящих побед незнакомца, с такой силой грохнувшись оземь, что кровь хлынула из-под его забрала. Бесчувственного норманна пришлось унести с арены.

Тысячи восторженных голосов приветствовали решение принца и приговор судей. Победителем первого дня турнира был признан рыцарь Утративший Наследство.