Баженов

Введение

Среди славной плеяды русских зодчих второй половины XVIII века имя Баженова бесспорно занимает первое место. Созданные им произведения заслуженно пользуются широкой известностью. По глубине заложенных в них идей, по силе образного выражения и мастерству исполнения им мало равных в мировой архитектуре второй половины XVIII столетия. Вполне естественно рождается желание проникнуть в замыслы великого архитектора, раскрыть природу его могучего таланта.

Во второй половине XVIII века в жизни России произошли значительные перемены, обусловившие серьезные изменения и в области художественной культуры. Развитие товарно-денежного хозяйства на базе крепостнического строя сказалось на значительном росте мануфактурной промышленности. Многие помещики, и в первую очередь вышедшие из среды купечества, становятся крупными предпринимателями. В качестве примера достаточно назвать имена Строгановых, Демидовых, Барышниковых... За ними тянутся и отдельные представители старых дворянских родов, как Голицыны и др. Естественно, что рост доходов дворянства, стоявшего у власти, отразился и на хозяйственных достижениях государства в целом. Удачные войны второй половины XVIII века, открывшие доступ России к портам Черного моря, освобождение и присоединение Белоруссии - укрепили международное положение страны. Без участия России уже не обходится больше ни одно крупное событие в политической жизни Европы.

Существенно изменяется и внутреннее положение страны. Дворянство, поддерживая самодержавную императорскую власть, добивается в 1762 году манифеста "О вольности дворянской". Эксплуатация крестьянства достигает чудовищных размеров, что вызывает крестьянские волнения. Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева потрясает все государство. Желая привлечь на свою сторону не только все слои дворянства, но и купечество, правительство издает в 60-х годах так называемые жалованные грамоты, закреплявшие как привилегии дворянства, так и права и роль купечества в городах. Укрепляется администрация, что сказалось в создании в эти годы наместничеств и губерний с генерал-губернаторами и губернаторами во главе, осуществлявшими управление страной на местах.

Естественно, что в связи с этими сложными условиями жизни развитие русской культуры, художественной в частности, приобретает особый отпечаток. В искусстве наблюдается рост демократических народных элементов. Вначале эти явления отражали оппозиционные настроения передовой части среднего дворянства (так называемой дворянской интеллигенции), направленные против "верховников", т. е. крупных вельмож, заправляющих делами государства и широко пользовавшихся материальными благами за его счет. Эти оппозиционные настроения крепнут, получая общественно-политическую окраску. Деятельность Радищева, Новикова и близких ему лиц протекает именно в этом направлении.

Естественно, что эти передовые общественно-политические идеи должны были сказаться на содержании и форме искусства.

Высказанные видными деятелями русской культуры второй половины XVIII века суждения не только позволяют глубже проникнуть в творчество художников этого времени, но и раскрывают нам те принципы, за которые боролись ведущие русские живописцы, скульпторы, архитекторы. Так, в предисловии к книге, выпущенной в 1789 году видным художественным деятелем Архипом Ивановым, говорится, что произведения искусства великих мастеров должны считаться "...украшением государства, общественным сокровищем, коим пользоваться надлежало всем согражданам"^*. Архип Иванов предъявляет к искусству совершенно новые требования. Искусство по его мнению должно быть "...великое, одушевленное и необычайное, Удобное удивлять, пленять и научать". Эти слова, хотя и сказанные о живописи, в полной мере приложимы и к архитектуре. Они говорят о понимании целей и задач работы архитектора в ту эпоху.

^* (Архип Иванов, Понятие о совершенном живописце, служащее основанием судить о творениях живописцев, и примечание о портретах, СПБ. 1789.)

Эти новые требования к искусству исходили из демократических представлений. Н. Чекалевский в своем "Рассуждении о свободных художествах", вышедшем в свет в 1792 году, писал, что "...художник не должен был унижать разум свой для украшения безделушками дома какого-либо богатого человека по его вкусу, ибо все художнические произведения соответствовали мыслям всего народа". А эти мысли заключаются, по мнению автора "Рассуждения", в развитии идей патриотизма, общественной пользы и добродетелей, героической доблести, простоты и естественности человека. Однако подобным взглядам не отвечало искусство предшествовавших десятилетий (барокко) с его театральностью, переходящей порой в напыщенность, с его декоративностью, приводившей часто к излишествам в украшениях. Именно против такого искусства выступает ряд деятелей того времени. "Дома стали украшаться позолотою, шелковыми обоями во всех комнатах, дорогими мебелями, зеркалами и другими, - писал М. М. Щербатов, - Все сие составляло удовольствие самим хозяевам, вкус умножался, подражание роскошным народам возрастало..."^*.

^* (М. М. Щербатов, О повреждении нравов в России, Русская старина, 1870, книга VIII, стр. 102-103.)

Подобные взгляды на задачи и содержание искусства, обусловленные идеями общественной пользы, гражданственности и государственности, определили обращение к античности, ее демократической культуре и художественным произведениям.

Необходимо вместе с тем отметить, что эти прогрессивные идеи, развившиеся в русском искусстве второй половины XVIII века, понимались дворянским обществом ограниченно, в своих узких классовых целях. Однако как ни ограничены были эти воззрения, именно благодаря им русская художественная культура переживает в это время свой расцвет, а ее демократическая основа делает ее произведения особенно нам близкими.

Деятельность Баженова теснейшим образом связана с этим временем, со становлением и развитием искусства русского классицизма. Он явился не только одним из величайших художников своей эпохи, но и ярким выразителем передовых взглядов и воззрений, человеком, отдавшим весь свой талант на службу народа.

I

Василий Иванович Баженов родился 1 марта 1737 года. Детство его прошло в Москве. Ее прославленные памятники архитектуры, в особенности сказочно-нарядные и яркие сооружения конца XVII века, оказали большое воздействие на формирование художественного вкуса впечатлительного, увлекавшегося искусством юноши. Первые шаги Баженова связаны с живописью.

Вскоре он попадает к Д. В. Ухтомскому, передовому художественному деятелю Москвы середины XVIII века. Ухтомский организовал архитектурную школу, стремясь воспитать всесторонне образованных русских архитекторов, способных к решению серьезных задач тогдашнего градостроительства и архитектуры.

Наряду с деятельным участием в практическом строительстве ученики знакомились с классическими трактатами по архитектуре, учились безукоризненно выполнять чертежи и рисовать детали классических ордеров. Деятельность Ухтомского как архитектора служила образцом. Он умел с неподражаемым мастерством претворить в своих новых произведениях высокохудожественные приемы мастерства древнерусских зодчих. Вместе с тем Ухтомский оставался настоящим современным мастером в полном смысле этого слова, без тени стилизаторства и рабского копирования. Повидимому Ухтомский укрепил в своем юном ученике великую любовь к русскому национальному искусству, и эту любовь Баженов пронес через всю свою жизнь. Она вдохновляла его на создание его замечательных произведений, начиная от самых простых и скромных и кончая сложными и гигантскими по масштабу.

С открытием Московского университета Баженов становится одним из первых его студентов. Однако художественные наклонности зодчего влекут его в Петербург в только что открытую Академию художеств.

Учась в Академии художеств, он одновременно работает у С. И. Чевакинского, талантливого русского архитектора середины столетия. Можно думать, что именно ему должен был быть благодарен Баженов за мастерскую прорисовку и исключительную пластическую мягкость архитектурных деталей - свойства, которыми характерно творчество Чевакинского.

Баженов заканчивает Академию в три года и за свои работы удостаивается зачисления в заграничные пенсионеры. Пенсионерство, введенное еще Петром, с целью повышения знаний одаренных русских юношей не только давало им возможность познакомиться с наиболее ценными произведениями искусства Западной Европы, но и ставило себе целью их дополнительное обучение у лучших зарубежных мастеров.

Баженов едет в Париж, где занимается у французского архитектора де Вальи. Его работы вызывают восхищение, ему пророчат блестящую будущность, приглашают на службу. Но Баженов, стремясь послужить своей Родине и русскому народу, отклоняет лестные предложения. Для завершения своего образования он направляется в Италию с целью ознакомиться с лучшими произведениями античности и Возрождения. Его пребывание в Италии уподобляется сплошному триумфу.

В 1765 году он возвращается в Россию, увенчанный лаврами трех итальянских академий. В Петербурге молодого талантливого зодчего встретили, однако, неприязненно. Баженов столкнулся здесь с фаворитизмом придворных кругов и бюрократизмом чиновников. Его подвергают унизительным в его положении дополнительным испытаниям. Несмотря на блестящий проект Екатерингофского "увеселительного дома" и парка, двери Академии художеств, где он стремился применить весь свой талант, все приобретенные знания и опыт, остались перед ним закрытыми.

Баженов поступает на службу в Артиллерийское ведомство. Проект, а затем последовавшая постройка арсенала в Петербурге явились одной из первых работ молодого зодчего. Но Баженов стремился к значительно более широкой деятельности. Как бы ни было высоко качество архитектуры петербургского арсенала, в этом утилитарном сооружении Баженов не мог с должным размахом осуществить то, что волновало его. Используя слова его современника И. Урванова, мы можем сказать, что Баженову, как вдумчивому художнику, были свойственны "филозофические знания истории"^*, потребные для воплощения передовых идей и величественных образов в произведениях русского национального искусства. С наибольшей глубиной эти свойства гениального зодчего раскрылись в проекте Кремлевского дворца, начало работы над которым относится к 1767 году.

^* (И. У., Краткое руководство к познанию рисования и живописи исторического рода, основанное на умозрении и опытах, СПБ. 1793.)

Развитие общественной жизни в 60-80-х годах XVIII века вместе с ростом торговли и промышленности обусловило расцвет русского градостроительства. В годы ученичества зодчего возрождается комиссия по планировке столичных городов, основанная ранее по предложению русских архитекторов Еропкина, Земцова и Коробова. Ее функции быстро расширяются. На нее возлагается забота о составлении новых планов для многих городов. Новый план Твери, сгоревшей в мае 1763 года, созданный архитектором Никитиным и его молодой "командой", особенно привлек к себе всеобщее внимание своими высокими достоинствами.

Баженов, как и все передовые архитекторы того времени, весьма интересовался градостроительными вопросами. Успешный ход строительства в Твери, разговоры о создании новых планов для большинства городов России, вдохновляют его на решение грандиозной задачи. Баженов задумывает создать новый план центра Москвы, достойный великого города. В его пылком воображении возникают грандиозные архитектурные образы, величественные и смелые. Воспользовавшись командировкой в Москву, он усердно изучает ее особенности, архитектуру ее главнейших зданий, ее особый архитектурный строй и облик, сложившийся в течение веков.

Сердцам Москвы являлся Кремль. Главнейшим его зданием был величественный Успенский собор, увенчанный могучими шлемами пяти глав. Рядом с ним высилась колокольня Ивана Великого. Перед южным фасадом собора простиралась площадь, на которой не раз разыгрывались волнующие события, решавшие судьбы страны.

Вместе с собором Василия Блаженного на Красной площади, этим зданием-памятником русской славы и доблести, Московский Кремль с его башнями с течением времени сделался центром Москвы, возглавившим и объединившим город как сложный и обширный архитектурный организм.

Баженов решил в связи с новыми идеями своего времени создать центр Москвы новыми средствами, объединить все здания Кремля как бы в едином здании.

Он задумывает свой проект в виде одного гигантского сооружения, архитектура которого должна отразить могущество и славу русского народа. Однако осуществить полностью свой замысел Баженов не мог - он не мог построить общественное сооружение, предназначенное для народа и олицетворявшее его силу, так как этому мешала историческая действительность - самодержавный строй крепостнической России. Поэтому Баженов придает своему произведению вид грандиозного дворца, предназначенного для Екатерины. Со своей стороны императрица, разыгрывая роль просвещенной монархини, стремится использовать в своих целях высокие качества сооружения, задуманного Баженовым.

1. Кремлевский дворец. План

Центром задуманного ансамбля он делает овальную площадь. Она, по замыслу зодчего, как гигантский зал, перекрытый куполом неба, предназначалась для народных собраний. Сверкающие окна многочисленных парадных и приемных залов дворца и театра выходили бы на эту площадь, в центре которой должны были размещаться четыре обелиска и триумфальная колонна. По ее сторонам Баженов задумал поставить конные фигуры трубящих "слав". От площади, как лучи, расходились в разные стороны три улицы, переходившие за пределами города в дороги, ведшие к сердцу России - Москве - из Петербурга, Ярославля и Владимира.

Свои первые наброски Баженов показал всесильному тогда Г. Орлову. Тот, пораженный титаническим замыслом зодчего, рассказал все Екатерине. Императрица пришла в восхищение от замысла Баженова, решив, что такое сооружение будет иметь не только огромное художественное, но и политическое значение. О дворце, выстроенном во время войны с турками, заговорит вся Европа. Постройка дворца будет свидетельствовать о силе и могуществе императорской России. Так началась работа Баженова над проектом нового Кремлевского дворца.

Проект потребовал пятилетнего напряженного труда. Естественно, что Баженов не мог работать один. Ему потребовались преданные помощники, разделявшие его замыслы. Для осуществления задуманого была создана специальная "экспедиция Кремлевского строения". Баженов пригласил своим заместителем - "заархитектором" - молодого, но уже зарекомендовавшего себя на восстановительной застройке сгоревшей Твери М. Ф. Казакова. Помощниками Баженова стали архитекторы В. Яковлев и Е. Назаров. Так постепенно сложилась "архитекторская команда" Баженова. Несколько позднее сотрудником "экспедиции" сделался и давний друг Баженова - Федор Каржавин.

Эскизные чертежи были закончены в начале 1769 года; предстояла следующая, наиболее трудная стадия работы - детальная разработка плана дворца, его фасадов и внутреннего убранства. Для этого необходимо было не только обмерить весь Кремль, но и сделать модель будущего дворца. Лишь она одна могла дать полное представление о замысле в целом.

Около колокольни Ивана Великого в Кремле была устроена специальная мастерская - "модельный дом". Здесь искусные резчики начали изготовление модели.

Вместе с изготовлением модели началась разборка некоторых ветхих зданий Кремля.

Обвинения Баженова в неуважении к произведениям русского национального зодчества необоснованы, так как мастер писал в особой инструкции: "... старатся вам всячески надлежит, чтоб новым строением не повреждено было строение старое", т. е. соборы, терема и др. При всем уважении Баженова к произведениям древнерусского зодчества он не рассматривал город, как собрание одних лишь музейных ценностей. Он жертвовал второстепенными зданиями во имя создания новых, выражавших новые, передовые цели и задачи России.

Что же представлял собою проект дворца Баженова? Первые наброски, представленные летом 1768 года Екатерине, превратились в громадный детально продуманный проект. Во дворы этого колоссального сооружения вошли древние постройки Кремля. Сам дворец состоял из ряда зданий. Здесь был и собственно дворец, и театр, и корпуса коллегий - министерств XVIII века, и дома для придворных, и хозяйственные помещения, и новые улицы, и площади, группировавшиеся вокруг центральной.

Постоянные изменения и новые требования к проекту, приходившие из Петербурга, осложняли работу, раздражали Баженова и его помощников мелочными придирками и противоречиями.

Основная идея, которую Баженов положил в основу своего проекта, была следующая: Кремль - центр Москвы, а Москва - сердце России. Здесь собрано все самое дорогое для русского народа. Новый дворец должен воплотить славу новой России, преобразованной гением Петра. Дворец должен стать своего рода Акрополем русской столицы. В этом величественном здании отдельные художественные приемы древнерусского зодчества должны перекликаться с новыми, проникнутыми великими идеями, взращенными русским народом, а эти идеи - слава и величие народа, его трудов и военных подвигов, столь ярко проявившихся за последнее время.

Для воплощения своего великого замысла Баженов привлек формы античной классики с ее ордерами. Именно ордера - дорический, ионический, коринфский - со всеми их деталями более чем какие-либо другие архитектурные приемы связывали огромное здание с масштабом фигуры человека, служили основой соразмерности и гармонии. Помимо этого в классических формах и приемах художники видели выражение гармонического отношения отдельного человека и общества, воплощение "естественной закономерности природы", которая столь ценилась передовыми людьми того времени. Тот же И. Урванов ценил античное искусство за совершеннейшую красоту его природы "... наиприятнейшую своею простотою... впрочем, твердую и бодрую, в коей жизненные соки изобилуют". Именно этому принципу всецело отвечал проект Баженова.

Вместе с Казаковым Баженов внимательно изучал веками сложившееся расположение зданий Кремля. Он решил использовать в своем произведении отдельные принципы старой архитектурной композиции дворцовых зданий Кремля. В сторону Москвы-реки выходили своими фасадами древний дворец и приказы Кремля. Баженов решил сохранить этот планировочный прием. Фасад главного корпуса будущего дворца должен был быть обращен к Москве-реке. Река отразила бы в своих водах колоннады его портиков, как бы удвоила, усилила мощь величественного фасада дворца.

Главный корпус был запроектирован длиною в 600 с лишним метров. Его центральная часть слегка выдвигалась вперед. Влево от нее, если смотреть от реки, размещалось здание коллегий. По форме своей оно соответствовало петровскому арсеналу, расположенному за Троицкой башней. Между арсеналом и зданием коллегий должна была образоваться ромбовидная площадь, над которой возвышалась бы Троицкая башня. Справа же от центра была задумана огромная овальная центральная площадь, охваченная, как древнеримские форумы^*, колоннадами окружающих ее зданий. К колоннадам поднимались ступени, на которых в дни торжеств мог размещаться народ.

^* (Общественная площадь.)

Дворец со всеми его корпусами и колоннадами был задуман Баженовым словно гигантский храм - храм славы русского народа. Лес колонн, обрамлявший площадь, был подобен венку победы, венчавшему русского человека за подвиги во славу отчизны. Эту мысль Баженов последовательно стремился провести во всем своем проекте. И общий замысел всего сооружения, и отдельные его части и детали, и обработка внешних и внутренних стен - все было решено в радостном, торжественном, приподнятом тоне.

О своем произведении Баженов писал: "Народы европейские, узрев восставший из недр земных новый Кремль, объяты будут удивлением величавости и огромности оного и не увидят уже красы своих собственных великолепностей".

Баженов блестяще выполнил задачу, полную величайших трудностей. Множество зданий, старых и новых, самого разнообразного назначения он органически слил в своем проекте в одно целое, в одно колоссальное здание Кремлевского дворца. При этом обширные пространства площадей и улиц входили составной частью в его общую композицию. Гармоническое и высокое по мастерству сочетание открытого пространства и массы архитектуры корпусов дворца достигло в этом произведении Баженова высоких пределов. Кремлевский дворец, задуманный как центральная часть города, а не как большое здание в городе, представлял собой совершенно новое слово не только в русской архитектуре, но и в европейской.

В колоннадах Кремлевского дворца Баженов осуществил свою давнишнюю мечту, волновавшую его еще во времена занятий в Париже. Баженову всегда нравились исполинские здания. Часто они рисовались ему увенчанными гигантскими куполами. Он не раз использовал эту форму в своих проектах. Не менее излюбленными были для него величественные колоннады. В Кремлевском дворце колонны насчитывались не десятками, а сотнями. Они украшали не только фасады, но и внутренние многочисленные залы дворца. В залах они должны были быть выполненными из розового уральского мрамора, с вызолоченными капителями.

Основное здание дворца, выходившее на Москву-реку, Баженов задумал в четыре этажа. Два нижних этажа представляли собой грандиозный цоколь, опиравшийся, в свою очередь, на массивное ступенчатое подножие. Цоколь был покрыт глубокими продольными бороздами, создававшими впечатление мощных камней, лежащих в основании здания. Над этой нижней частью возвышалась верхняя, более легкая по своей архитектуре, часть. Здесь располагались парадные помещения дворца. Помимо колонн эта часть здания была богато украшена всевозможной лепниной, фигурами летящих "побед", трубящих в трубы, вазами, скульптурами и вензелями. В нижних двух цокольных этажах располагались служебные помещения, а самый верхний был отведен для жилья придворных и обслуживающего персонала.

В парадном этаже особенно выделялся красотой отделки центральный зал с коринфскими колоннами в два ряда. К нему подходили галлереи с колоннадами и вестибюль, тоже с колонной ротондой в центре. К последней вели сложно размещенные лестницы - мотив, столь излюбленный Баженовым. Внутренние стены дворца предполагалось украсить скульптурными барельефами и живописью.

Работа над проектом и моделью продолжалась свыше пяти лет. Дружная группа архитекторов, помощников Баженова, стала как бы высшей художественной архитектурной школой. В "команде" Баженова занимались скульптурой, рисовали, лепили, слушали лекции по физике и механике, изучали и "прочие науки, до строительства относящиеся". Баженов тепло и внимательно относился к своим сотрудникам, стремился расширить штат "экспедиции" с тем, чтобы в ее работах могли принять участие все желающие потрудиться ради великого общественного дела.

Характерна его просьба о принятии ученика Петра Кубасова в штат "экспедиции": "По долговременному упражнению в рисовании и в учении у меня придворного лакея сына, Петр Ив. Кубасов, которому от роду 14 лет, оказывается, как мною усмотрено, надежным со временем был помощником при таком великом строении, каково кремлевское; начало от меня оными учениками принято, как и после смерти моей останутся с несколькими моими мыслями по привычке с малых лет; и для этого имею честь сим представить экспедиции, чтобы соблаговолили оного Кубасова ко мне определить с жалованием на первый случай по 20 руб. в год".

2. Модель Кремлевского дворца. Закругленный переход от центрального выступа к боковым крыльям

3. Модель Кремлевского дворца. Главный подъезд

В "экспедиции" работал друг Баженова Федор Каржавин. Это был всесторонне образованный человек. Демократические взгляды Каржавина оказали большое влияние на Баженова. Для "команды" Каржавин перевел "Десять книг по архитектуре" Витрувия, а также книгу Перро "Сокращенный Витрувий или совершенный архитектор", сопроводив ее "Словарем архитектурных речений" (т. е. терминов). Но издать эти переводы во время работы в "экспедиции" ему так и не удалось. Первые две книги Витрувия вышли лишь в 1789 году со следующей надписью на титульном листе: "При Модельном доме, в пользу обучающегося архитектуре юношества иждивением... (следует перечисление всех званий мастера) Василия Баженова".

Наконец проект дворца был готов и утвержден. Баженов решил во время торжественной закладки дворца произнести речь. Надо было публично, всенародно разъяснить свой замысел. Народ должен был услышать голос мастера, создающего новый Кремль, не менее великий, чем Кремль древний.

Баженов в своей речи говорил о своем искусстве, о его великом значении для народа, о целях и задачах архитектуры.

"В сей день обновляется Москва, - говорил Баженов^*. - Взирающая на нас Оттоманская Порта трепещет. Пучина корабли туруцкие на воздух мечет^**. Там Голицын побивает многочисленное сарацинское войско. Хотин опустошается, и Молдавия покоряется Российскому скипетру. Там Румянцев гонит и разметает неприятелей, как прах, развеваемый ветром. Там Панин попаляет неприступный Бендер; там Орлов, разрезая валы морские, взрывает турецкие корабли. Там Крым, едва оказав сопротивление Долгорукому, полагает оружие и стократно ужасается грома и молнии северного Зевса...

^* (Речь приводится в сокращенном виде и с заменой некоторых старых оборотов речи.)

^** (В момент закладки дворца шла война с Турцией.)

А ты, о, благословенная река, орошающая кремлевские стены!.. Сегодня к твоему городу сбегаются жители многонародного обиталища... Ликуй, Кремль! В сегодняшний день полагается первый камень нового храма... А я, будучи удостоен исполнить повеление о сооружении огромного дома и великолепного здания Кремля, готовясь начать его, считаю необходимым сказать нечто о строениях московских, ибо это имеет прямое касательство и к сегодняшнему дню и начинаемому делу. Хочу сказать и о своей профессии, ибо здесь здание закладывается...".

Баженов изложил историю Москвы, как она строилась, украшалась новыми зданиями, прекрасными памятниками русского зодчества. В ней все росло и менялось. Древние чертоги, кремлевские приказы, сооруженные в XVII веке, стали тесны и неудобны; кроме того, они так обветшали, что грозили обвалом. Сама необходимость заставляет заменить их новым сооружением, которое должно не только украсить Москву, но и умножить славу России и всего ее народа.

"Желаю, - говорил Баженов, указывая на фундамент будущего дворца, - чтобы это творение на этом месте во всей своей славе воссияло.

Египтяне первые привели архитектуру в прекрасный порядок, но, не довольствуясь одним лишь хорошим вкусом и пристойным благолепием, начали почитать в первую очередь одну лишь огромность, отчего и пирамиды их, возносясь к небу, землю отягощают. Греки, хотя все от египтян и финикиян к просвещению своему получили, архитектуру привели в самое изящное состояние. От египетской несовершенной архитектуры родились три в Греции ордера, дорический, ионический и коринфский - важный, нежный и приукрашенный. В них разные размеры и расположение частей, но все приведено в совершенные правила, и все они могут быть посвящены большим зданиям.

Некоторые думают, что архитектура, как одежда, входит и выходит из моды, но как логика, физика и математика не подвержены моде, так и архитектура, ибо она подвержена основательным правилам, а не моде...".

Баженов перечислил наиболее им любимые произведения московского зодчества. Он назвал Меншикову башню, колокольню Новодевичьего монастыря, церкви "Никола Большой крест" и Успения на Покровке, кремлевские башни и терема, дом главной аптеки (стоявшей в то время на месте Исторического музея), дом князя Гагарина на Тверской, церковь Воскресения "в Кадашах". Он говорил и о том, как будет работать над проектом и постройкой сооружаемого дворца, который по его замыслу должен был быть таким же русским, как и перечисленные им здания.

"О, собравшиеся зрители заложения сего дома: Ум мой, сердце мое и мое знание не пощадят ни моего покоя, ни моего здравия...".

Так началось сооружение одного из самых грандиозных зданий Европы XVIII века. Казалось, перед Баженовым раскрывалось блистательное будущее... Но его замыслу не суждено было осуществиться.

Отшумели торжества и пиры. От рисунков, чертежей и модели надо было переходить уже к постройке. Баженову хотелось как можно скорее начать ее. Но работы шли медленно. Канцелярская волокита и переписка отнимали бездну времени. Зодчий обратился к Екатерине с письмом: "Я обязан... по несчастью, употребить... большую по моей непривычке часть времени на чтение указов и писание моих представлений. Едва строение началось, а уже у меня стопы дел накопились. Такое начало заставляет меня опасаться, чтобы сия переписка не сделалась со временем единственною моею работою...".

Нудная бюрократическая переписка - не его дело, его миссия другая. Он - художник. О своем назначении творца-художника он высказывался в другом представлении Екатерине. Он писал:

"Сие художество, будучи по справедливости почтено между свободными, натурально требует, чтобы художники ее были вольны в своем упражнении и не отягчены другими попечениями, а паче всего бедностью. Сие все отнимает у них совершенно половину способности и прилежания".

Но вместо ожидаемого ускорения работ неожиданно пришло такое известие, которое потрясло зодчего.

Из Петербурга был прислан приказ, предписывающий остановить работы. Это распоряжение пытались объяснить тем, что будто бы обнаружилась неустойчивость кремлевского холма. Но ©то был лишь предлог, так как главную роль в отмене постройки, повидимому, сыграла баснословная стоимость строительства. Кроме того, надобность в постройке к этому времени уже миновала. Война с турками была уже выиграна. А на постройку дворца императрица согласилась только потому, чтобы показать миру именно во время войны неистощимость своего богатства и могущества.

4. Предполагаемый проект Московского университета. Фасад (часть чертежа)

Баженов был сражен. Дело, которому он отдался со всей своей пылкостью, в которое он вложил всю свою душу, знания и талант, на которое потратил пять лет упорнейшего труда, которое потребовало обучения целой группы людей, рухнуло вдруг, как карточный домик.

Баженовский Кремлевский дворец не был выстроен. И тем не менее значение его для русского искусства было огромным. Карамзин сравнивал его с "Утопией" Томаса Моора и "Республикой" Платона. Баженов показал своим проектом, чем может стать градостроительство в руках мастера.

Можно утверждать, что баженовская перепланировка Кремля отразила в наиболее яркой форме градостроительные идеи того времени. В отдельных частях своего проекта Баженов пошел значительно дальше комиссии Бецкого, занимавшейся в течение последующих десятилетий перепланировкой русских городов. Планировка Ярославля, Одоева, Богородицка и других городов содержит в себе элементы тех мыслей, которые так блестяще развиты у Баженова. Баженов ввел в русскую архитектуру такие масштабы, какие давно уже не видела и архитектура Западной Европы. До Баженова даже знаменитый Растрелли строил лишь отдельные здания в городе, не решая больших градостроительных вопросов, Баженов же не только предложил подобное решение, но создал огромный по размерам и сложный по плану городской центр в виде единого колоссального сооружения. Замысла такой мощи не знал даже античный Рим.

Баженов вдохновлялся древнерусскими традициями, но, развивая их, шел дальше. Сооружая дворец, он думал не столько о царском дворце, сколько об общественном сооружении, принадлежащем народу, отвечающем его мыслям, его чувствам. Проект Кремлевского дворца Баженова можно смело поставить наравне с величайшими архитектурными памятниками человечества.

Великие архитектурные идеи Баженова не исчезли, не погибли. Их продолжали позднее его сверстник Старов, архитекторы Росси, Бове и др. Они также решали отдельные части города в виде единого комплекса, подчиняя все здания одной общей архитектурной идее. Поэтому мы с полным правом можем говорить, что в их произведениях живут мысли и идеи Баженова.

Вот что писали о модели дворца в начале XIX века: "Многие отличнейшие художники и архитекторы, даже и в наше время, заимствовали из нее или части фасадных видов, или некоторые отделения внутренних комнат и галлерей. Придворная церковь в той модели служит как бы программою, по которой построены церкви в некоторых благотворительных заведениях в Москве...". Даже иностранные путешественники, которые относились обычно с высокомерием к тому, что видели в России, были буквально потрясены величием и красотой этого произведения.

"Если бы дворец был построен согласно этой модели, - писал один из них, - то он превзошел бы своей грандиозностью храм Соломона, пропилеи Амазиса, виллу Адриана и форум Траяна".

Тяжкий удар, постигший Баженова, однако не сокрушил его могучего дарования. Он с прежним усердием, с прежним подъемом отдается новым замыслам. Вместе с тем то, что нашло свое воплощение в проекте Кремлевского дворца, служит ему вдохновляющим началом для создания последующих произведений. Так, в 1780 году он создает проект здания Московского университета. Начавшиеся интриги П. А. Демидова (отношения с которым у Баженова испортились), на средства которого осуществлялась постройка, вновь не позволили Баженову воплотить задуманное^*.

^* (Сведения о работе В. И. Баженова над проектом здания Московского университета были приведены в докладе Г. И. Гунькина, внимательно исследовавшего опубликованные известия о деятельности Баженова, сделанном им в Институте истории искусств АН СССР в марте 1952 г.)

Обращение Баженова к подобной теме весьма знаменательно. Зодчего привлекла к себе общественная, народная значимость будущего здания. Здесь в новом "Университетском доме" должно было разместиться первое в то время из учебных заведений России. Более того, само здание Университета олицетворяло собой торжество культурного роста страны, ее просвещения. Просвещение лежало в основе всей деятельности передовой дворянской интеллигенции того времени. Гением Ломоносова был создан Университет. За ним последовало основание Вольного экономического общества, выпуск его трудов, издательская деятельность Новикова, не говоря о великой миссии Радищева. Даже рядовые люди того времени, каким являлся Болотов, делали исключительно много для просвещения. Все лучшее и передовое стремилось к тому, чтобы:

Раченьем вашим показать, Что может собственных Платонов И быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать.

Естественно, что решение этой темы в условиях того времени представляло значительную трудность. Ведь во всей предшествовавшей архитектуре не было ничего подобного, от чего мог бы исходить зодчий. Баженову предстояло первому создать подобное здание. Проект этого здания дошел до нас и известен в литературе как проект Смольного института^*. Высокое архитектурное качество этого нового произведения Баженова свидетельствует о мастерстве архитектора, о глубине его мысли. Форма плана, как и общая композиция масс архитектуры, говорит о том, что здание было задумано как сооружение, охватывающее своими корпусами целую часть города, подобно зданию Академии художеств в Петербурге или Воспитательному дому в Москве. Снова в этом проекте звучит градостроительная подоснова - характерная черта творчества Баженова.

^* (Т. Н. Самохина установила, что этот проект стал считаться проектом Смольного института со времени работ над ним известного архитектурного деятеля прошлого столетия Мейера, сделавшего с него копию и поместившего на ней соответствующую надпись. Надпись Мейера была сделана им потому, что одновременно он снимал копии с чертежей Смольного монастыря.)

5. Предполагаемый проект Московского университета. Фрагмент фасада

Вглядываясь в замечательное по пропорциям здание, в красоту его простой, но в то же время изящной архитектуры, невольно вновь вспоминаешь мысль Баженова, высказанную им по поводу его Кремлевского дворца: надо стремиться в архитектуре достичь таких приемов, которые могли бы придать зданию "большую величавость и красоту". Эту же мысль полвека спустя выразил в поэтической форме и Пушкин:

"Прекрасное должно быть величаво".

В этом стремлении к "прекрасной величавости" Баженов достигает того, к чему он стремился еще в проекте Кремлевского дворца. Он создает замечательное общественное здание, архитектура которого проникнута уважением, любовью к человеку. Это не дворец властелина или вельможи, это здание предназначено для общества, призвано воспитывать человека, раскрывать все его дарования.

На первый взгляд может показаться, что в этом проекте Баженов уж не так далеко ушел от своего Кремлевского дворца - те же портики, то же деление на две части - цокольную и парадную, те же художественные приемы обработки стены... Но это первое впечатление обманчиво. Принципы, заложенные в проект, иные. Парадный этаж, обработанный колоннадами, действительно стоит на цоколе, напоминающем кремлевский. Но цоколь Кремлевского дворца по пропорциям и форме "возносит" дворец над городом, делает его основание могучим, "твердым". Он производит впечатление какой-то твердыни или холма, на котором стоит дворец. Цоколь же проекта "Университетского дома" совершенно иной как по форме, так и по пропорциям и обработке. Баженов стремится подчеркнуть здесь другое. Одной лишь деталью он придает этой части здания совершенно иной вид, иное выражение. Так, при входах в здание он ставит статуи. Эти статуи не только видоизменяют облик здания - они своей формой, своим масштабом и местоположением свидетельствуют об общественном назначении сооружения. Интересно, что государственная эмблема - герб - занимает здесь весьма скромное место. Он помещен в замке входных центральных арок, расположенных в цокольном этаже, а не над зданием, как это было в царских дворцовых сооружениях того времени.

6. Предполагаемый проект Московского университета. План

Верхний этаж также соответственно изменен. Баженов применяет в его композиции излюбленный им прием контрастного сопоставления по-разному скомпонованных масс архитектуры. Глубокая лоджия центра, портики угловых частей, полукруглые в плане выемки - своего рода ниши по сторонам центральной части и т. д. - все эти приемы придают проекту необычайную выразительность, легкость и пространственность.

Баженов с совершенством разработал здесь мотив противопоставления тяжелых и легких архитектурных форм, который впервые был осуществлен им еще в более раннем проекте фонтана. Вместе с тем следует подчеркнуть, что при всей грандиозности задуманного здания ясность соотношений и чистота его форм придают всему сооружению исключительное изящество, В этом неразрывном сочетании стройности, упорядоченности и вместе с тем эмоциональной теплоты, монументальной величавости и подлинной изысканности раскрываются замечательные свойства таланта Баженова, глубокий гуманизм его архитектурного мышления, его творчества^*.

^* (Г. В. Жидков, Русское искусство XVIII века, М. 1951, стр. 53.)

Благородство пропорций, человеческий масштаб (связь архитектуры с фигурой человека) являются лейтмотивами проекта "Университетского дома". Любопытно, что сама плановая композиция проекта Баженова имеет много общего с упомянутыми выше общественно-воспитательными зданиями - Академией художеств и Воспитательным домом. Баженов, создавая свой проект Московского университета, стремится продолжить и развить то, что получило общественное признание в этой области. Это сказывается больше всего в плане здания, в расположении его зал. Здесь мы наблюдаем пристрастие Баженова к формам круга, овала, восьмигранника. Значительные по толщине стены облегчены различного рода нишами, небольшими и оригинальными по очертанию комнатами - "кабинетами". Вместе с тем весь замысловатый план Университета подчинен законам строгой симметрии. Подобные плановые приемы столь часты в творчестве мастера, что по ним мы можем узнавать его руку. Они становятся своего рода лейтмотивом баженовского творчества.

Отмечая связь проекта Баженова с предшествующими по времени зданиями, следует все же отметить, что гуманистическая основа его произведения несравненно глубже, а мастерство архитектора выше. По качеству архитектурной композиции, по благородству пропорции и изяществу обработки этот проект один из лучших в творчестве Баженова.

7. Проект дома М. Л. Воронцова. Фасад

В проекте здания Университета нашло свое завершение все то, что было еще раньше намечено Баженовым в области архитектуры. Но там зодчий как бы пробовал свои силы, совершенствуя свои архитектурные и композиционные приемы. Будь здание Университета построено, мы имели бы одно из замечательнейших произведений русской архитектурной мысли второй половины XVIII века.

Те же качества и свойства архитектуры, те же приемы композиции и обработки здания Баженов использовал и в проекте дома Воронцова. Оно также бесспорно занимает одно из первых мест в творческом наследии великого мастера. Это свидетельствует о том, что великий мастер переносит и на архитектуру частного дома свои принципы. Изучая эти произведения, видишь, что Баженов рассматривал жилой дом, как часть города, как произведение, которому также присущи общественные черты.

Свои мечты о прекрасной и гармоничной архитектуре, служащей обществу, Баженов воплощает в красивейшем здании Москвы XVIII века - в Пашковом доме. Теперь в нем помещается читальный зал библиотеки имени Ленина.

Строительство Пашкова дома началось в 1784 году и было закончено в два года. Как бы продолжая линию подъема холма, расположенного на стыке двух улиц, Пашков дом с боковыми флигелями, украшенными колоннами, легко и свободно расположен на его вершине. Рассматривая его столь тщательно выполненное архитектурное убранство, убеждаешься в глубине замысла Баженова. Поэтому, несмотря на то, что здание являлось жилым домом частного лица, Баженов придал ему характер почти что общественного сооружения. Днем ли в лучах солнца, ночью ли, когда из окон шел свет от сверкающих люстр и свечей, этот изумительный по красоте дом казался словно предназначенным для общественных балов и празднеств.

Баженов как бы вступал здесь в соревнование с Казаковым. Если тот создал свой знаменитый Колонный зал, где все совершенство архитектуры было сосредоточено внутри здания, то Баженов создал Пашков дом, где все вдохновение архитектора сказалось на внешнем облике дома, который в многочисленных произведениях 80-х и 90-х годов отходит от типа дома-усадьбы и создает замечательные образцы городских домов.

Замысел Баженова легко находит себе соответствие в других областях русской культуры. Все передовые люди русского искусства того времени жили подобными идеями. Великий русский скульптор Шубин, поэт Державин с его кружком, в который входили талантливый архитектор Львов, поэт Капнист, художник Левицкий и др., - все они смотрели на свою миссию, как на службу русскому обществу, русскому народу. Поэтому в редком их произведении мы не найдем черт, говорящих об общественном значении искусства, о его большой воспитательной роли.

Холм, на котором стоит Пашков дом, был в свое время огорожен легкой изящной решеткой с массивными круглыми столбами. При кажущейся пышности и богатстве архитектурных украшений дом удивительно прост и не сложен по своей композиции. Но какая тонкая игра архитектурных линий и форм, какой поразительный эффект достигнут простейшими средствами! Центральный трехэтажный, сравнительно небольшой дом соединен галереями с небольшими флигелями. Первый этаж составляет цоколь - основание здания. Его стена покрыта продольными бороздами, придающими этой части здания устойчивость и силу. Окна, вторя аркаде центра, заканчиваются полукружиями арок. Над ними в замковых камнях - львиные маски, как бы символы силы этой части сооружения. Второй и третий этажи объединены стройными пилястрами композитного ордера, с пышными капителями из листьев аканфа. Пилястры покрыты ложбинками - каннелюрами, благодаря чему игра освещенных и затемненных частей усиливает пластические свойства фасада здания.

Зодчий учитывал, что отбрасываемая разными частями здания тень имеет большое значение. Тень подчеркивает сверкающую белизну колонн, матовую поверхность лепнины. Создавая карниз того или иного профиля, лепестки лепных розеток, гирлянд или венков, или завивающиеся листья аканта, помещая окна в небольшие прямоугольные или иной формы выемки - филенки, архитектор всегда должен помнить о том, как ляжет тень на соседние части, как будет выглядеть рисунок пластического объема той или иной детали. Тень сообразно деталям не должна быть ни резко угловатой, ни чрезмерно мягкой и расплывчатой. Баженов превосходно владел своим искусством, о чем свидетельствует архитектура Пашкова дома. Применяемые им формы отличаются таким совершенством, что, кажется, сделать их иначе невозможно.

8. Пашков дом. Старое здание Библиотеки имени Ленина. Общий вид после реконструкции Моховой улицы

Как бы продолжая пилястры, по краю крыши Пашкова дома стоят легкие вазы, соединенные друг с другом балюстрадой. Дом венчал род круглой беседки - так называемый бельведер - со своеобразным куполом. Некогда на куполе стояла статуя.

Если мы захотим вспомнить количество колонн в портиках Пашкова дома, то мы почти обязательно ошибемся, назвав вместо четырех - шесть или даже восемь. Эта ошибка вполне объяснима. Мастер вместо двух крайних колонн на выступающем вперед цоколе поставил две статуи. Благодаря этому создалось впечатление большего количества колонн, чем есть на самом деле. Это один из тех простых, но в то же время искусных приемов, которыми Баженов обогащает свои произведения, одновременно этой постановкой статуй Баженов вносит в архитектуру человеческий масштаб и пропорции.

9. Дашков дом. Дворовый фасад

Боковые флигели по существу так малы, что они могли бы легко потеряться рядом с объемом трехэтажного дома. Но Баженов избежал этого. Он подчеркнул их значение ионическими четырехколонными портиками, поставленными не на цоколь, а непосредственно на землю. Этот прием усилил их архитектурное значение в общей композиции. Мы не можем не заметить известной самостоятельности флигелей. Но, не желая их отрывать от главного дома, не желая придавать им чрезмерную обособленность, зодчий связал их с ним: галереи и первый этаж флигелей, аналогично цокольному этажу главного дома, продольно рустованы и украшены львиными масками. Тем самым здание сохраняет полное единство во всех своих частях. Здесь использован прием, в таком совершенстве примененный в проекте дома Воронцова.

С другой стороны дома, у входа во двор, поставлены массивные ворота с колоннами. От ворот под углом расходятся стены невысокой ограды, покрытой декоративными арками. Благодаря этому кажется, что выступающий вперед колонный портик дома сам устремляется навстречу входящему.

Общественное значение Пашкова дома и его идейно-художественный образ раскрываются с особой убедительностью при сравнении с вышеприведенной характеристикой М. Щербатова архитектуры жилых зданий середины XVIII века. К какой бы части дома, к какой бы его детали мы не обратились, всюду видна гениальная рука мастера с его особой полнокровностью и жизненностью.

Можно до бесконечности любоваться этим совершенным произведением архитектурного гения Баженова. Даже самые мельчайшие детали Пашкова дома выполнены мастерски.

Баженов остается до конца верен своим художественным идеалам. Классицизм его, несмотря на все новые и новые приемы и формы, которые он смело вносил в его архитектуру, не изменяется в своих основах на протяжении почти сорокалетнего периода его деятельности. Все его творчество предстает перед нами исключительно единым и целым.

Баженов оставался великим мастером и тогда, когда строил небольшие, скромные здания. Он с редким тактом соблюдал чувство меры: он не наделяет небольшое здание монументальностью дворца, а направляет свое внимание на изящество архитектурных пропорций и строгость немногих прекрасно прорисованных деталей. И эти его произведения имеют такое же художественное значение, как и его монументальные сооружения (дома Долгова, Прозоровского, Юшкова и др.).

II

Екатерина решила с блеском отпраздновать в Москве заключение Кучук-Кайнарджийского мира с Турцией. Желая сгладить тягостное впечатление, вызванное отменой постройки Кремлевского дворца, императрица поручила Баженову создать на Ходынском поле что-то необычайное. Представленный им проект действительно поразил всех своей выдумкой. В апреле 1775 года Екатерина самодовольно писала за границу барону Гримму, приписав всю оригинальность замысла себе: "Я призвала в одно прекрасное утро Баженова, моего архитектора, и сказала ему: друг мой, в трех верстах от города есть луг; представьте себе, что этот луг - Черное море; что из города к нему ведут две дороги: так пусть одна из этих дорог будет Танаисом (Дон), а другая - Борисфеном (Днепр); в устье первого Вы построите банкетную залу, которую назовете Азовом; в устье другого театр, который назовете Кинбурном; Вы начертите песком Крымский полуостров; поместите на нем Керчь и Бникале в виде бальных зал; налево от Танаиса устроите буфеты с вином и мясом для народа; напротив Крыма будет иллюминация, представляющая радость обеих империй по поводу восстановления мира; из-за Дуная Вы пустите фейерверк, а на площади, которая должна изображать Черное море, расставите и рассеете лодки и иллюминованные корабли".

Архитектура этих праздничных павильонов поразила всех своей оригинальностью. В этих сооружениях Баженов воплотил свою давнишнюю мечту о воссоздании и продолжении приемов и форм допетровского зодчества, той архитектуры, которую он так любил, которую особо отметил в своей речи на закладке Кремлевского дворца. Но, обращаясь к художественным традициям прошлого, Баженов глубоко перерабатывал их приемы и формы в связи с задачами своего времени.

Подготовка к торжеству началась еще зимой. С весны же работы развернулись еще шире. На пересечении Тверской и Садовой (на современной площади имени Маяковского) были сооружены огромные 32-метровые ворота, окруженные колоннадами (отсюда и прежнее название площади - Старые Триумфальные ворота).

Баженов решил связать национальное торжество победы над давним врагом России с торжеством новой национальной архитектуры. Он решил выстроить и "Азовский замок", и "город Таганрог", и "крепость Кинбурн", и здание театра, и прочие павильоны в новых архитектурных формах. Ведь праздновалась национальная русская победа над турками, поэтому здесь как нельзя более подходили русские национальные архитектурные формы.

Увеселительные павильоны открывали большой простор для творческой фантазии. И вот Ходынское поле покрылось сказочными, причудливыми зданиями. Казаков, помощник Баженова, не мог удержаться, чтобы не зарисовать эти волшебные сооружения из камня и дерева. Рисунки эти сохранились до наших дней.

На рисунках Казакова мы видим крепостные стены и башни, колоннады и купола, обелиски и затейливые украшения - все в изобилии и в бесконечном разнообразии. И на этот раз успех Баженова был полный. Празднество длилось две недели и было воспето в специально написанной оде Сумароковым.

Не успели отгореть праздничные огни и фейерверки, как Баженов получил новый заказ от Екатерины - составить проект подмосковной царской усадьбы в виде ряда отдельных павильонов, похожих на ходынские "увеселительные строения".

Недалеко от Коломенского, славившегося красотой пейзажа и древними зданиями, у родственников писателя начала XVIII столетия Кантемира была куплена небольшая усадьба, носившая название "Черная грязь". Здесь и началась постройка царской подмосковной, получившей вскоре новое название "Царицыно".

Баженову было предложено в наикратчайший срок сделать эскизный проект усадьбы. Зодчий в несколько дней набросал карандашом до полутора десятков планов различных по форме павильонов. Все они были невелики и не похожи друг на друга. Баженов, большой любитель сложных архитектурных плановых композиций, дал здесь себе полную волю. То круглые комнаты, чередующиеся с овальными, он располагает веером, то в простую форму полукруглого здания вписывает самые сложные по очертаниям помещения.

Находясь еще под впечатлением ходынских павильонов, Екатерина почти без поправок утвердила представленные эскизы. Вслед за этим началась детальная разработка чертежей многочисленных построек Царицына.

Баженов не хотел просто повторить в ином виде павильоны Ходынки. Он решил создать совершенно новый тип усадьбы. Обычно загородная царская усадьба мало чем отличалась от дворца в столице, разве только большей площадью и большим количеством построек. По мысли зодчего новая резиденция должна была получить совершенно иной характер, далекий от пышных и величественных дворцовых резиденций. Он не только хотел применить традиционную для древней Руси живописную композицию усадебного ансамбля, но подчеркнуть масштабом построек и характером убранства интимность и лирическую задушевность русской архитектуры.

Усадьба, состоявшая из ряда павильонов, широко раскинулась среди зелени обширного парка.

Если классические сооружения располагались по геометрически правильным осям и в полной симметрии друг с другом, то Древнерусские усадьбы и боярские дворы в городе производили не меньшее впечатление совершенно иным расположением построек. Древнерусский зодчий ценил живописную асимметрию различных зданий, образовавших не менее цельную единую композицию. Это качество и решил Баженов осуществить в своем новом проекте. Эти принципы живописной композиции, введенные в русскую архитектуру Баженовым, в XVIII веке нашли себе быстрое признание и распространение. Различные по форме и убранству павильоны стали наполнять сады и парки многих русских усадеб.

Царицыно было существенным продолжением предыдущих частных построек Баженова, выполненных им в том же духе (см. ниже). Кремлевские зубцы и башни, остроконечные пирамиды и оригинальные декоративные мотивы - все это еще раз послужило для убранства павильонов Царицына. Белокаменные висячие гирьки-шишки в арках окон и ворот, тонкие декоративные колонны и другие детали древнерусского зодчества вновь нашли здесь себе широкое применение. Особенно богаты этими мотивами "фигурный мост", мост через овраг, "фигурные ворота". Так, розетки с остроконечными "лучами" на мосту через овраг навеяны деталями церкви в селе Острове XVI века, расположенном в семи верстах от Царицына. К новым формам, выдуманным Баженовым, относится завершение маленького павильона, предназначавшегося для интимного пребывания Екатерины. Из резного белого камня на красном фоне Баженов создал белокаменный вензель императрицы, обрамленный лучами. Этот вензель напоминал о событии, имевшем место здесь еще до постройки здания. Тут заседал военный совет, решавший важнейшие вопросы войны с Турцией. Так называемый "оперный дом" - дворец для официальных приемов - Баженов украсил контурным белокаменным государственным гербом. В арке "фигурных ворот" он повесил замечательную ажурную белокаменную резьбу, державшуюся на невидных снаружи железных связях.

Кроме того, Баженов изобрел интересную кладку из специального ромбовидного кирпича, который то выступал вперед, то западал вглубь стены. Благодаря этому стена выглядела, как ковер, покрытый косыми шахматными клетками. Всю усадьбу должна была завершить высокая башня, близкая по своим очертаниям к Утичьей башне Троице-Сергиевской лавры.

Присматриваясь к зданиям, созданным Баженовым в Царицыне, видишь, что архитектор нигде не дает торжественно-величественных и монументальных форм. Наоборот, всюду видно желание при общем жизнерадостном характере новой национальной архитектуры сделать ее формы близкими человеку, соответствующими ему всем своим видом, строем, масштабом. Баженов не увлекается здесь массивностью средневековых крепостных форм. Он глубоко претворяет и видоизменяет их, добиваясь совершенно нового выражения, соответствующего его взглядам на общество и на задачи архитектуры.

В парке были построены во вкусе того времени "руины" - "обвалившаяся башня", легкая арка. Все это придавало парку и (Павильонам романтический вид. Даже острова на прудах были сделаны фигурными, например в виде полузамкнутого кольца. Один лишь этот перечень новых архитектурных приемов и деталей говорит об исключительной фантазии Баженова.

10. Фигурный мост в Царицыне. Общий вид

Начав новую работу, Баженов, как всегда, загорался, забывая обо всем. Он дни и ночи мог просиживать над проектом, рисуя все новые и новые варианты, пока не добивался того, чего хотел. Баженов был одержим идеей возрождения русской национальной архитектуры, не щадил себя, бескорыстно и радостно отдавался этому великому подвигу; в нем он видел свое призвание.

Но с отъездом двора в Петербург средства на строительство начинают отпускаться все в меньшем количестве, постройка ведется кое-как. Из-за недоделок построенные корпуса дворцовой усадьбы портятся, ветшают. Баженов шлет в Петербург нескончаемые просьбы о помощи, но все безрезультатно. Так проходит десять лет. И вот вновь в Москву приезжает Екатерина. Она пожелала увидеть то, что было сделано в Царицыне. Но за десять лет многое изменилось. Екатерина успела позабыть свое увлечение своеобразными творениями великого зодчего. Помимо этого у нее испортились отношения с наследником Павлом. Баженов запроектировал для него отдельный дворец - парный с дворцом Екатерины. Приехав в Царицыно и увидев недостроенные здания, в том числе и парные дворцы, Екатерина сочла это за вызов со стороны Баженова, тем более, что до нее уже дошли слухи о близости Баженова к кружку "вольнодумца" Новикова.

Вновь Баженова постиг страшный удар.

Разгневанная императрица велела сломать парные дворцы и поручила достройку Царицына Казакову. Помимо этого Баженов был уволен "в отпуск", т. е. по существу отстранен от государственной службы, от руководства "экспедицией Кремлевского строения", которая продолжала оставаться крупнейшей архитектурной организацией Москвы.

Однако труд Баженова в области использования русского национального наследия в архитектуре не пропал бесследно: он имел большое значение не только для той эпохи, но и для последующего времени - вплоть до наших дней. Соратник Баженова Казаков и другие ученики подхватывают начинание учителя и создают собственные варианты этого интересного архитектурного направления. Баженов смело брал древнерусские архитектурные формы, оживлял их своей творческой фантазией и наполнял новым содержанием с такой силой выразительности, что они получили право на существование наряду с классикой. Даже больше того: архитектурные принципы древнерусской архитектуры проникали в его классические произведения, видоизменяли классику, насыщали ее формы и приемы необыкновенной внутренней силой. Благодаря этому архитектура русского классицизма приобретала в руках Баженова особое своеобразие, отличавшее его произведения среди других произведений этой эпохи глубоко национальными чертами.

11. Фигурные ворота в Царицыне. Арка со стороны парка

В эпоху неизменно повторявшихся гладких стен, фронтонов и колонн произведения Баженова поражали современников новизной форм, необычайностью и остротой приемов, расцветкой и оригинальностью деталей. Казалось, красный кирпич и белый камень внесут однообразие и скуку в многочисленные здания, созданные Баженовым в этом духе. Нет, Баженов, применив эту цветовую гамму, не только возродил художественную расцветку древнерусского искусства, но внес в архитектуру необычайную жизнерадостность, которой так богато древнерусское зодчество. Используя всего лишь два цвета, два материала - белый камень и красный кирпич, Баженов наряду с Царицыным создал разнообразнейшие произведения: церковь в Старках, Знаменке, усадьбы - Михалково, Быково, Красное. В каждом из его созданий всегда есть нечто новое, неповторимое, и в то же время в каждом из них великий мастер остается самим собой. Его здание узнаешь, как почерк близкого человека.

Особенно поучительно сравнение дворца, выстроенного в Царицыне Казаковым, и павильонов, созданных Баженовым. Казаков аккуратно вытесал каждый камень, подогнал деталь к детали, линию к линии. Павильоны же Баженова производят такое впечатление, словно они созданы по волшебству, а не тяжелым трудом каменщика. Каким-то особым, ни с чем несравнимым очарованием веет от баженовских произведений. Внимательно изучая произведения Баженова, мы можем восстановить ход его мыслей, путь его творческих исканий, и каждый раз он предстает перед нами ярким, оригинальным, неповторимым мастером русской архитектуры.

Смелыми дерзаниями, стремлением к возрождению исконно русских традиций искусства в формах классики, продиктованными горячей любовью к Родине и русскому народу, глубиной и оригинальностью, непрестанной работой над собой - вот чем дорог и ценен нам Баженов.

III

Поразившее Баженова несчастье не сломило его духа. Оказавшись свободным, он посвящает свой труд и способности частным заказам. Несмотря на немилость двора, популярность Баженова была столь велика, что к нему сразу же обратились многие, прося составить проект то для городского дома, то для усадьбы, то для церкви. В 80-х годах и в начале 90-х годов Баженов всецело посвящает себя частным постройкам в Москве и ее округе (он и ранее исполнял отдельные заказы для частных лиц). Вместе с тем он задумывает создать свою собственную школу - "академию", в которой бы обучались искусству архитектуры все желающие. Стремление быть полезным обществу, передать свои знания ученикам как нельзя более сказывается в этих демократических гуманистических мероприятиях Баженова.

Произведения Баженова этого времени представляют большой интерес, хотя многое из того, что делал в эти годы зодчий, остается неизученным и невыясненным. Уже на примере Кремлевского дворца, проекта Московского университета и Пашкова дома отчетливо выступала одна из черт творчества Баженова. Удавшийся и понравившийся ему прием мастер не только многократно применяет в своих проектах и постройках, но варьирует его формы, добиваясь все большего совершенства и выразительности. Так, в творчестве Баженова появляются своего рода лейтмотивы, которые дают возможность проследить интересный и во многом поучительный путь его мысли и вместе с тем позволяют атрибутировать ему неизученные и безыменные произведения.

Среди частных построек 70-80 -х годов обращают на себя внимание "парные" здания, выполненные Баженовым для разных лиц. Таковы ныне не существующий дом Прозоровского на Б. Полянке и его почти полное повторение - дом Л. Долгова на 1-й Мещанской. Близкое сходство найдем мы и в садовых павильонах-эрмитажах в усадьбах: Кусково - Шереметева и Быково - М. Измайлова.

На Воздвиженке Баженов создает тип широкого и просторного усадебного дома с большим парадным двором перед ним (1782-1786 гг.). Несмотря на наличие двух этажей, расположенных на высоком цоколе, автор стремится всеми имеющимися средствами создать впечатление одноэтажного здания, что ему и удается. Небольшие окна второго, более низкого, этажа, так называемых антресолей, располагаясь по оси основных окон, тесно связаны с ними обрамляющими их деталями. Баженов добивается этим торжественности и монументальности. Следует также отметить, что композицию центрального величественного портика мастер как бы повторяет (в переработанном виде) в боковых выступающих частях здания. Типичные для баженовского творчества великолепно выполненные лепные или высеченные в белом камне детали украшают здание. Мастер добивается в своем произведении, наряду с отмеченной торжественностью и известной пышностью, впечатления свободы, широты, даже размаха, чему так упорно стремились вельможи того времени в своих дворцах и других постройках.

Сопоставляя это произведение Баженова с другими его постройками, приходится отметить, что дом Разумовского на Воздвиженке не находит в них себе параллелей. В известном смысле он отличен от всего того, что делал в это время и позднее великий зодчий. В то же время в архитектурном строе зданий видны отдельные черты, которые уже имели место в предшествующем зодчестве, в московском в частности. Изучая архитектуру дома Разумовского, надо вспомнить, что в это время в Москве и Подмосковье существовали произведения знаменитого Растрелли, к которому те же Разумовские обращались не раз. С баженовским зданием легко сопоставляются такие московские произведения, как дворцы в Рубцове, Перове и др. Повидимому, композиционная близость к этим дворцовым зданиям Растрелли (одноэтажность, система и характер общей композиции и т. д.) исходила из желания заказчика, чем и можно объяснить известную "уникальность" этого творения мастера в его творчестве^*.

^* (В конце 70-х годов был выстроен в дереве дворец Кусково. Здание представляет великолепный образец так называемого деревянного классицизма, столь пленяющего нас своей простотой, душевностью и интимностью. Возможно, что эти качества кусковского дома были достигнуты благодаря работе тех крепостных архитекторов, силами которых была создана эта знаменитая подмосковная. Не от этого ли здания исходил Баженов в своем Воздвиженском доме? Это родство отмечалось и в литературе.)

Дома Прозоровского (1773 год) и Долгова (1780 год) представляют не меньший интерес. Как уже говорилось, отличительные особенности обоих зданий настолько незначительны, что они не нарушают близкого объединяющего их родства. В творчестве Баженова архитектурное решение этих очень небольших по объему сооружений не явилось новостью. Еще в конце 60-х годов по просьбе известного рисовальщика и гравера М. Махаева он создает проект усадебного дома для помещика Тишинина. Это здание было выстроено в усадьбе последнего на берегу Волги, недалеко от Рыбинска. По плану и общему архитектурному решению этот усадебный дом является своего рода предтечей московских зданий. С близкими по объемно- и плановому решению домами мы встречаемся в малоизученной московской архитектуре середины XVIII столетия. Подобные дома строили себе средние по имущественному положению горожане, мелкие чиновники, небогатые купцы и дворяне, духовенство. Баженов, естественно, хорошо знал подобные произведения, так как сам происходил из семьи дьячка, как об этом писал его первый биограф и близкий друг Федор Каржавин.

Обратившись к теме небольшого жилого дома, Баженов внес в него много существенно нового. Если в плане таких домов середины XVIII века легко угадывалась старая традиция - строить в камне, подражая привычной планировке деревянного здания (сени с двумя жилыми помещениями по сторонам), то Баженов, не усложняя плана своих произведений, добивается не только определенной ясности и простоты, но и продуманной четкой плановой и объемной композиции. Особенно хорош в этом смысле дом его тестя Л. Долгова на 1-й Мещанской улице.

12. Дом Разумовского (Шереметева) на Воздвиженке. Из альбома М. Ф. Казакова

Не менее существенны изменения и во внешнем виде этих зданий. Предшественники Баженова, украшая наличниками и другими архитектурными деталями свои небольшие домики, любили расчленять их по этажам карнизами-тягами. Этот сам по себе неплохой прием в таких случаях не столько украшал здание, сколько подчеркивал незначительную высоту этажей. Баженов отказывается от подобных приемов. Свои "обывательские" дома он решает теми же средствами, теми же приемами, что и дворцовые сооружения. Он расчленяет фасады коринфскими и коническими пилястрами, связывая этажи друг с другом в одно архитектурное, стройное целое. Небольшие дома Баженова по их архитектурным качествам можно свободно поставить рядом не только с домом Пашкова, но и с проектом Кремлевского дворца. Архитектурный образ небольшого жилого здания существенно изменен Баженовым. Лежащая в его основе идея с достаточной ясностью говорит о том, какого человека имеет в виду Баженов, сооружая ему жилище. Это свободно чувствующий себя человек, равноправный член общества, создающий себе жилище в архитектуре которого, по словам Урванова, видна та простота, твердость и бодрость, в которых "жизненные соки изобилуют". Принцип благородной простоты и спокойной величавости проникает в архитектуру небольших зданий Баженова.

Исключительное значение архитектуры "малых" произведений Баженова раскрывается особенно полно, если учесть время их постройки. Ведь они были созданы до составления проектов Кремлевского дворца и Университета, до постройки дома Пашкова. Тем самым можно не только со всей определенностью утверждать, что архитектура этих зданий определила архитектуру прославленных, больших по масштабу творений Баженова, но и, что особенно важно, обусловила весь ее строй, весь гуманизм и демократичность ее содержания.

Совершенно естественно, что Баженов распространяет свои творческие принципы и свои архитектурные приемы и на позже построенные здания. Таков дом для А. Долгова, его родственника, на Б. Ордынке, таков дом Румянцева на Маросейке и многие другие. Сюда же можно отнести и вышеназванные эрмитажи Быкова и Кускова (последний выстроен неизвестным нам автором).

13. Дом Л. И. Долгова (ныне д. № 18) на 1-й Мещанской ул

14. Дом Л. И. Долгова. План

К этой же многочисленной группе зданий И. Э. Грабарь относит превосходный дом Бекетова на углу Тверской (ныне ул. Горького) и Георгиевского пер.^*. На первый взгляд мы видим здесь еще одно превосходное творение Баженова, осуществленное в том же духе. Однако автор, закругляя углы своего дома, выходившего на место пересечения двух магистралей, применяет на них уже не пилястры, а полуколонны. Этот мотив не раз привлекался зодчим. В вариантах он известен по проекту Кремлевского дворца, дому Воронцова и в наиболее раннем по времени проекте фонтана (60-е годы). Естественно, что такое композиционное построение особенно выгодно проявляло себя в угловых зданиях. План и набросок фасада собственного дома и дом Юшкова на Мясницкой (ныне ул. Кирова) свидетельствуют, что зодчий не оставляет привлекшего его внимание решения. Особенно показательно последнее здание, где автор на углу помещает почти полную ротонду, внутри же в малом виде повторяет мотив беседки из лестничного вестибюля Кремлевского дворца. Так отдельные лейтмотивы великого зодчего, повторяясь в его произведениях, создают те своеобразные, одному ему свойственные приемы, по которым мы узнаем его творения.

^* (Уточнено Е. А. Белецкой.)

Те же характерные для Баженова детали мы найдем и в его церковных постройках, столь близких по идейно-художественному образу и архитектуре к его светским постройкам. Таковы родственные друг другу Скорбященская церковь на Ордынке и усадебный храм в с. Влахернском (Кузминки) - оба начала 80-х годов XVIII века.

Знакомые уже нам приемы встречаются и в церкви усадьбы Пехра-Яковлевское, относящейся к тем же годам (1779- 1786) и являющейся одной из лучших в его творчестве. Здесь зодчий придает колоннам некоторую зрительную тяжеловесность, создает впечатление, что они действительно несут всю тяжесть верхних частей здания, а не только служат украшением фасада. Капители колонн словно раздавлены тяжестью монументального фронтона, в связи с этим завитки волют свисают несколько ниже, чем обычно, вдоль белоснежных стволов колонн, выложенных из подмосковного известняка.

С большой тщательностью и любовью выполнена каждая часть, каждая деталь. Кажется, будто сам мастер любовно вытесывал эти изящные завитки ионических капителей, закручивающихся в крутые спирали, сам лепил изящные гирлянды и венки, сам выверял совершенный бег линий карнизов.

Особое внимание уделил Баженов силуэту храма, стоящего на обрывистом берегу запруженной реки, образовавшей под склоном холма широкую гладь большого пруда. Со своим высоким куполом, увенчанным шпилем, с парными башнями-колокольнями, храм с. Пехра-Яковлевское представляет собой одно из совершеннейших произведений баженовского гения.

15. Дом И. И. Юшкова на ул. Кирова. Общий вид

16. Дом И. И. Юшкова. Вестибюль

IV

Параллельно с произведениями, где использовались классические формы композиции и ордера, Баженов создает другие, где по-новому оживают приемы древнерусского зодчества.

Баженов был убежден, что в произведениях древнерусского зодчества скрыт неиссякаемый источник вдохновения творческой фантазии архитектора. Еще в детские и юношеские годы он подолгу любовался своеобразной красотой русской архитектуры, столь отличной от того, чему его позже учили в Академии.

Баженов понял ту глубокую любовь к красоте, которая питала творчество безымянных русских мастеров, оставивших в наследство последующим поколениям свои чудесные, сказочные произведения. Изучая древние памятники Кремля, села Коломенского, Москвы и Подмосковья, сопоставляя и сравнивая их друг с другом, Баженов ясно видел, как от столетия к столетию, от памятника к памятнику нарастала "узорчатость" убранства русской архитектуры. Своего апогея она достигла в XVII веке, когда стены зданий покрылись такими обильными, такими изощренными деталями, что даже не стало видно стен. Все эти украшения - то белые, то многоцветные, сделанные нередко из изразцов, рельефно выделялись на обычно красном фоне стен. Мастера, словно соревнуясь друг с другом, стремились создавать все новые и новые формы. То любовно вытесывали они тонкий профиль из плиты белого камня, то выделывали специальный кирпич особой формы, дававший в кладке оригинальный рисунок с углублениями и выступами, со своеобразной, причудливой игрой теней.

Древнерусские зодчие знали в совершенстве свое мастерство не хуже, чем прославленные мастера Западной Европы. Но если западноевропейские архитекторы в своем творчестве руководствовались четкой, геометрически правильной композицией, подчиняя ей все - само здание и окружающую его природу, пейзаж, то древнерусский мастер шел в своем творчестве по другому пути. Русская природа с ее своеобразной красотой была тем животворным началом, из которого исходил русский зодчий. Поэтому он так умело ставил свои здания среди лесов и полей, на склонах холмов, на берегах рек и озер. Он словно лепил их от руки, сообразуясь с лиричной русской природой, с русским пейзажем. Здания древнерусского зодчества не имели, как множество западноевропейских сооружений, одного главного фасада - лишь одной точки зрения. Русские сооружения всегда надо обойти кругом, осмотреть их со всех сторон, полюбоваться ими с разных точек зрения. Одно и то же здание предстает перед зрителем часто совершенно другим, как только он изменит точку своего наблюдения - всегда таким неожиданным, новым, словно в нем одном соединилось несколько зданий. Этим то и объясняется пристрастие русского человека ко всякого рода пристройкам, многочисленным главам, куполам, островерхим Крышам, крыльцам, лестницам, так изменяющим вид здания, придающим ему такое разнообразие, такое богатство архитектурных форм и видов.

Как уже говорилось, Баженова глубоко волновало и влекло к себе великое искусство русских зодчих конца XVII века, полное необычайной неугасающей полнокровной жизни. Редкая красочность и нарядность этих зданий как нельзя более соответствовала описаниям в сказках и песнях дивных теремов и садов с алыми и лазоревыми цветами, жар-птицами и яблонями с золотыми наливными яблоками.

Спроектировать здание в духе древнерусской архитектуры в то время было большой смелостью. Это значило открыто итти против установившихся в архитектуре вкусов. Однако такой проект был создан Баженовым еще в начале его архитектурной деятельности для церкви в Старках-Черкизове - усадьбе князя Черкасского под Коломною.

Проект этот действительно, интересен. Зодчий не копировал старорусскую архитектуру. Он не был безличным подражателем. Он смело видоизменял, творчески перерабатывал ее. Так, к прямоугольному, сильно вытянутому вверх храму тесно примкнули низкие столбы-колонны, соединенные арками. На углах крыши Баженов поставил высокие остроугольные пирамидки-обелиски, увенчанные вызолоченными шарами, с торчащими во все стороны иглами. Такие же остроугольные пирамидки окружили венцом купол здания с высоким граненым шпилем. Церковь и рядом стоявшая колокольня были окрашены в красный и белый цвет. Храм высился над рекой, как олицетворение радостного устремления к чему-то своеобразному, прекрасному, сказочному.

В храме в Огарках архитектура проникнута жизнеутверждающей силой, говорящей о радостном, бодром и уверенном в себе человеке, осознавшем красоту и широту окружающего мира, своей родной страны, ее национального искусства.

Хотя в этом раннем произведении Баженова многое еще несовершенно, не доработано, но главное уже найдено. В нем есть уже все то, что с таким блеском разовьется впоследствии.

В новом проекте церкви принадлежавшего Татищеву села Знаменка Тамбовской губ. (законченной постройкой в 1784 году) Баженов решил показать все богатство форм древнерусского зодчества, доказать, что они не отмерли, живы, что русские архитекторы могут вдохновляться образцами, созданными замечательными русскими каменных дел мастерами, поддерживая тем самым русское национальное искусство.

17. Церковь в с. Знаменка. Общий вид

С особенной силой пробудила в Баженове эти мысли церковь Ивана-воина на Якиманке. Скромное, в деталях даже как-то неумело выполненное здание поразило Баженова своей художественной цельностью и гармонией. Оно было выстроено, когда еще живы были традиции русского зодчества, в 1709-1714 гг. С какой смелостью ее неведомый автор завершил этот простой прямоугольный храм сложно изгибающейся крышей с ярусной главой! Как изящно убранство этой церкви! Сколько в ней волнующей, неуловимой прелести! Ясно, думал он, что и языком древних русских зодчих можно попытаться высказать живые современные мысли и чувства.

Церковь Ивана-воина на Якиманке была, конечно, только поводом для совершенно нового произведения. Кое-что Баженов взял и из своего проекта церкви в Старках. Переработав все, он добился большей силы и совершенства. Так, маленькие угловые остроконечные пирамидки в Старках он переделал в высокие обелиски-шпили знаменской церкви. Если храм в Старках был лишь первой "пробой сил" Баженова в новом направлении, то знаменская церковь была произведением зрелого, уверенного в себе и своих убеждениях мастера, смело видоизменявшего старые формы и создавшего новые, не меньшей силы и выразительности. Работа над проектом церкви села Знаменка дала Баженову исключительно много. Он еще раз убедился, как важно и необходимо изучать памятники древнерусской архитектуры, вникать в мир образов и мыслей древних зодчих, познать их мастерство, раскрыть секрет их архитектурных приемов. И только когда поймешь основное и переработаешь его в духе своего времени станет для тебя возможным применение и дальнейшее развитие форм древнерусского зодчества. В противном случае будут созданы какие-то ненужные копии или нелепые здания, на которых великолепное древнерусское убранство будет выглядеть наброшенным сверху маскарадным костюмом.

Баженов убедился, что высокохудожественные приемы древнерусского зодчества можно не только развивать, но на основе их можно претворять и формы классической архитектуры на свой русский лад. Эти мысли, порожденные работой над проектом для Татищева, легли в основу многих дальнейших замыслов Баженова.

Из баженовских произведений Подмосковья наиболее интересны усадьбы "Михалково" Панина и "Быково" Измайлова.

Панинскую усадьбу Баженов спроектировал в 70-х годах в виде нескольких зданий-павильонов, слитых в единый архитектурный ансамбль, в одно целое, но не в живописной свободной композиции, как он это сделал в Царицыне, а строго по правилам симметрии. Здесь были и въездные башни, напоминавшие царицынские, и парные флигели рядом с главным домом, и "крепостные" стены и т. п. Все здания были разной высоты и размера, но соединялись в крепко связанную группу, благодаря правильному размещению по центральной оси - от въездных башен к главному дому.

По мысли Баженова усадебный комплекс зданий должен был напоминать владельцу взятую им крепость Бендеры. Он и спроектировал его так, что въездные парные башни и соединяющие их стены образуют замкнутую композицию с парадным двором, за которым были расположены, словно цитадель, главный дом усадьбы и боковые флигели. Это придавало усадьбе романтический вид с некоторым элементом непринужденности, так как все эти "крепостные сооружения" вряд ли кто мог счесть за настоящие.

18. Башни в парке усадьбы П. Панина 'Михалково'

За зданиями усадьбы с ее причудливым силуэтом был распланирован парк с расположенными в виде ступеней гигантской лестницы прудами. По сторонам одного из этих прудов до сих пор стоят оригинальные беседки с вазами, завершающими их купола.

Среди баженовских построек этого времени видное место занимает усадьба М. М. Измайлова под Москвой - Быково.

Начальник "Экспедиции кремлевского строения" решил поддержать своего бывшего подчиненного и заказал ему проект большой усадьбы. Ее осуществление относится к концу 80-х годов XVIII века.

Прежде чем приступить к проекту, Баженов приехал в Быково, чтобы на месте решить, как и что строить. Перед ним открылся один из красивейших подмосковных пейзажей. Покатый холм сбегал к небольшой речке. За ней зеленели широкие луга, среди которых змеилась серебристая лента Москвы-реки. За Москвой-рекой на холмистом берегу там и здесь виднелись сельские белые церкви с высокими колокольнями.

В первую очередь надо было как-то подчеркнуть приволье, свободу всего пейзажа; построить белые здания, чтобы они перекликались с белыми церквами, видными на горизонте, чтобы здесь легко было жить и дышать, любуясь природой.

К сожалению, дом в Быкове не сохранился. Уцелели лишь подъезды к нему с баллюстрадами и с тумбами, увенчанные шарами, а также беседка, имеющая в композиции много общего с беседками Михалкова. Зато сохранилась замечательная белокаменная церковь, выстроенная Баженовым в 1789 году. В первоначальном проекте церкви в Быкове еще видно значительное воздействие прежних храмов Баженова - в Старках и Знаменке. На углах высокого двухсветного прямоугольного храма стоят четыре башни, похожие по форме на колокольню в Знаменке и на одну из башен ходынских павильонов. Центральная глава словно иглами обнесена остроконечными обелисками. По сторонам церкви - маленькие домики сторожей, соединенные с ней белокаменной террасой - переходом с тумбами и цепями.

В окончательный вариант Баженов внес ряд изменений. Здание превратилось в двухэтажное, вместо четырех башен осталось только две и расположены они по краям трапезной, предшествующей храму. Форма плана быковского храма единственная в русской архитектуре: овальная. Здесь еще раз сказалось пристрастие Баженова к сложным планировочным приемам и объемным решениям. Благодаря этому приему здание в целом выглядит мягким и цельным, чего не было бы, если бы при острых углах и стрельчатых арках и шпилях были сохранены прямоугольные формы. Здесь сказалось, впрочем, и влияние классики, в которой так часто встречалась форма спокойного цилиндра.

19. Церковь в усадьбе М. И. Измайлова 'Быково'

Во второй этаж ведет двухмаршевая белокаменная парадная лестница с чудесной балюстрадой, напоминающая сохранившийся подъезд к быковскому дому. Она вдохновлена древнерусскими лестницами-всходами, которыми так богата допетровская архитектура. Между маршами лестницы - портал с висящей гирькой в арке. Парные двухколонные портики, с остроконечными пирамидками, украшают боковые фасады. Несмотря на свои относительно большие размеры, церковь в Быкове выглядит удивительно легкой, изящной, точно садовый павильон. Это впечатление еще усиливается благодаря материалу - белому камню, из которого она выстроена. С исключительным совершенством вытесаны из того же камня самые мелкие детали - висячие гирьки-шишки между колоннами, розетки и т. п.

Храм в Быкове - одно из замечательнейших произведений Баженова. В нем зодчий достиг высочайшего архитектурного мастерства и оригинальности. Если в Старках и Знаменке еще давали себя чувствовать предшествующие образцы, то церковь в Быкове совершенно самостоятельное, оригинальное и законченное произведение русского искусства.

Эти и другие здания, созданные Баженовым в эти годы, говорят о том, что зодчий оправился от тяжких потрясений, которые ему пришлось пережить. Он был полон энергии и прежней жизнерадостности. Он никогда не принадлежал к ушедшим в себя художникам-одиночкам.

В феврале 1790 года Баженов подает прошение об организации специальной архитектурной школы под его руководством. О характере своей школы мастер писал следующее: "Многие знаменитые особы, любители просвещения и распространения в отечестве нашем полезных наук и художеств, с давнего уже времени изъявляли ему (т. е. Баженову - М. И.) желание свое, чтобы он принимал к себе учеников для наставления их в тех художествах и искусствах, в которых он имел счастье почерпнуть некоторые посильные сведения... Ныне же, имея к тому удобный случай... решился уделить свободное время на образование дарований молодых людей, кои ему вверены будут от родителей своих господ или начальников, сообщая им все нужные сведения об архитектуре, живописи, скульптуре, перспективе, оптике, гравировании, мозаичной работе и во всех тех науках и художествах, которые с ними главными искусствами имеют непосредственное свое отношение". Когда же "...рассмотрена будет каждого учащегося склонность и острота, то, судя по оной и с согласия отдавшей особы, учащейся будет приуготовлен и образуем в архитектора, или в живописца, или в скульптора, или в гравера".

Срок обучения Баженов считал примерно в пять лет, но предупреждал, что ученики, "которые через три месяца первого года не окажут никаких способностей и надежды к изучению художеств", должны быть отчислены из школы.

Замечательна мысль, которой Баженов заключал свое прошение. Он говорит о необходимости открытия в Москве художественной галереи - первого публичного музея: "Ежели кто из патриотической любви к распространению художеств желает учинить ему (Баженову - М. И.) пособие в постройке галереи и в пополнении ее художественными произведениями, в каком доселе сия столица имеет еще недостаток, то он таковое предложение принимает с величайшей готовностью и приложит все свое старание к удовлетворению такого похвального и любовь к обществу знаменующего предначертания".

Такая свободная организация школы Баженова ярко обрисовывает его широкие демократические идеалы в области воспитания будущих деятелей искусств. Эти идеалы и принципы находились в полном противоречии с той рутиной и казенщиной, которая насаждалась Бецким в Академии художеств.

Особенно характерно для Баженова следующее место его прошения: "...бедных и неимущих родителей дети могут приходить к нему обучаться без всякой платы, лишь бы только имели они нужные способности и были бы добронравны и неиспорченного какого-либо поведения". Это глубоко человечное отношение к бедным и обездоленным красной нитью проходит через всю жизнь великого мастера. В своем завещании он наказывал своим детям: "Всячески старайтесь, чтобы крестьян излишне не отягощать работами... всегда помните, что они наши братья".

Эти взгляды Баженова были воспитаны в нем средой московских просвещенных деятелей второй половины XVIII века, в первую очередь - кружком Новикова. Университетская типография была очагом не только широкой издательской деятельности Новикова, но и русского просвещения, науки и культуры. Баженов, живой и отзывчивый, часто встречаясь с Новиковым и его друзьями, быстро воспринимал передовые идеи русского общества.

Баженову удалось открыть школу и издать "в пользу обучающегося архитектуре юношества" первый выпуск трактата Витрувия, переведенного когда-то Каржавиным при "модельном доме", где изготовлялась модель и чертежи Кремлевского дворца.

Но неожиданные события прервали развернувшуюся деятельность Баженова. Еще в 1774 году Баженов вступил в масонское "Дружное ученое общество". Задачей масонов было "внутреннее обновление" человечества, "самосовершенствование" на основе христианского мировоззрения. В 80-х и 90-х годах деятельность масонов приобрела политическую окраску. Французская революция 1789 года усилила этот политический характер русских масонских лож. Екатерина с тревогой следила за их деятельностью. Малейшее "неудовольствие" подданых она считала крамолой и "революцией".

Наконец, Екатерина решила покончить с просветительной деятельностью Новикова. Он был арестован и сослан. Одно из обвинений против Новикова состояло в "улавлении в свою секту известной особы", т. е. наследника престола Павла. Ведь Новикова и его друзей подозревали в тайном намерении свергнуть Екатерину и посадить на престол Павла. Грозные тучи нависли над Баженовым - Новиков не раз передавал через него книги для Павла.

Павел на допросе отрицал свою связь с масонами. Новиков в своих показаниях о последней поездке Баженова в Петербург в 1792 году в связи с заказом ему проекта дворца также по возможности выгораживал зодчего. Следствие в отношении Баженова не получило хода. Павел же, чтобы показать, что он всегда видел в Баженове только художника, назначил его главным архитектором своего двора в Гатчине.

Баженов еще раньше, в 1784 году, делал для Павла проект больницы. В этом новом общественном здании отчетливо звучат мотивы проекта здания Московского университета. В то же время несколько дворцовый характер последнего здесь совершенно преодолен Баженовым. Теперь с новой работой и назначением он покидает Москву и переезжает в Петербург. Здесь он разрабатывает порученный ему проект дворца. Но к постройке он приступил лишь спустя четыре года, когда умерла Екатерина и на престол вступил Павел.

Новый император уже на второй день своего царствования, 8 ноября 1796 года, издал указ о присвоении Баженову чина действительного статского советника. 4 декабря того же года Баженову было "пожаловано" 1 000 душ крестьян.

Запроектированный Баженовым в 1792 году дворец для Гатчины Павел решил построить на месте деревянного летнего дворца в Петербурге, в котором он родился. Спешно была организована "экспедиция" по строению нового дворца, и 26 февраля 1797 года состоялась торжественая его закладка. За несколько дней до этого торжества, когда, казалось бы, счастье улыбнулось наконец Баженову, его разбил паралич, и он на долгое время слег в постель. Уезжая в Москву на коронацию, Павел назначил архитектором-строителем дворца, или Михайловского замка, как его назвали, В. Бренна.

20. Михайловский замок. Фасад со стороны Летнего сада. Современный вид

Дворец этот, спроектированный Баженовым, был последним крупным дворцом XVIII века и вместе с тем последним произведением знаменитого зодчего. Со свойственной ему склонностью к сложным плановым решениям Баженов вписал в прямоугольник дворца восьмигранный двор - прием, некогда примененный им в одном из павильонов Царицына. Прямоугольные, овальные, круглые и иных форм комнаты и залы были размещены зодчим с прежней изобретательностью и совершенством.

Характерно то, что все четыре фасада замка разработаны им различно, в соответствии с древней русской традицией, которую так любил Баженов. Главный подъездной фасад выходит на юг. Его могучий портик с тяжелым фронтоном и обелисками, приставленными к стене, до сих пор производит исключительно сильное впечатление. Подъемный мост, перекинутый через существовавший тогда канал, вел к арке над въездом во внутренний двор, где помещался парадный вход с величественной лестницей. На западном фасаде выдается полукруглый выступ дворцовой церкви архангела Михаила (отсюда и название дворца). Церковь увенчивает вызолоченный шпиль. Как бы вторя западному выступу, на восточном фасаде расположен овальный, также выступающий вперед зал. Северный фасад дворца, выходящий в сторону Летнего сада, украшен незначительной по высоте колоннадой, соединяющей выдвинутые вперед боковые части здания. Она изменяет с этой стороны суровый облик дворца, задуманного, как замок, как образ грозной и сильной власти государя. Вместе с тем колоннада связывает здание с Летним садом. Ее масштаб человечен, соответствуя статуям, украшающим знаменитый сад, основанный некогда Петром. Стены дворца выкрашены в темный краснокирпичный цвет, а детали - в серый или отделаны серым камнем и мрамором.

Все обаяние таланта Баженова сказалось в парных флигелях, выстроенных перед въездом во дворец. Баженов вновь воспользовался здесь простой прямоугольной формой и небольшим масштабом своих жилых домов, выстроенных им в Москве. Но он срезает углы флигелей, украшая их в первом этаже портиками со спаренными колоннами. Второй же и третий этажи со стороны главного фасада он объединяет слегка выгнутой колоннадой большого ордера. Благодаря этому небольшие по размерам флигеля выглядят величественно, торжественно, соответствуя общему замыслу дворца. Кажется, что здания флигелей встречают идущего к ним, их легкие и изящные формы и пропорции, так напоминающие прежние творения мастера, подчеркивают могучий массив замка-дворца.

В день двухлетней годовищны со времени закладки Михайловского дворца - 26 февраля 1799 года - Баженов был назначен на специально учрежденный пост вице-президента Академии художеств и награжден орденом Анны 1-й степени, осыпанным бриллиантами. Так, через 34 года Баженов вернулся в Академию, когда-то его отвергнувшую.

Он с огромной энергией принялся за вновь порученное ему дело. Через три недели по его "вступлении в должность" Академия издает знаменательное постановление:

"Под особым смотрением вице-президента оной... приступить немедленно к собранию всех больших зданий, в обеих столицах состоящих, как-то: дворцов, академий, корпусов и всякого рода казенных строений, равно загородных домов и таковых же партикулярных, кои, по хорошему вкусу своему и архитектуре, то заслуживать будут, присовокупляя к тому, и все прожекты, каковые сделаны были для предполагаемых к действительному построению каковых-либо зданий, но почему-либо не были построены, буде они, по важности предметов своих и архитектуре, заслуживают быть изданными в свет. В книгах оных должны быть каждому зданию или прожекту - план, фасад, профиль и подробное к нему описание с показаниями как преимущества, так и недостатков оных, когда и кем таковые здания произведены, а прожекты сочинены".

Это многотомное издание должно было быть выпущено в свет под названием "Русская архитектура". Трудно было бы переоценить значение этой предпринятой Баженовым гигантской работы, если бы она была осуществлена.

В апреле того же года Баженов подал Павлу докладную записку, в которой изложил свои взгляды на реформу Академии. Он открыто шел против Бецкого.

Баженов считал, что обучать в Академии малолетних детей нe следует, так как Академия "есть училище, основанное для спознавания трех знатнейших художеств". Дарование же ребенка угадать невозможно. В Академию надо принимать подростков и юношей, когда уже определятся их склонности к искусствам. Академия "не может быть вместе и школою высших художеств, требующих расцвелого уже ума, и училищем воспитательным, где дается первое образование пребывающему еще в темной почве уму".

Методам преподавания в Академии Баженов посвятил особый пункт:

"Для лучшего успеха профессорам должно быть всякий день в своих классах в часы учения, ибо когда учитель не работает сам в классе, тогда ученик не может применяться к приемам учителя, не видит, как рука его действует молотом или владеет кистью. Эстампы, гипсы и картины суть учители немые, горячат идею; но без деятельного^* учения должен мальчик доходить до искусства ощупью, и, наконец, по хорошему образцу выйдет из него холодный подражатель, но не будет он никогда мастером своего художества..."

^* (Наглядного.)

Павел одобрил предложения Баженова. Осенью в Академии должны были начаться занятия на новых основах. Но 2 августа 1799 года В. И. Баженов внезапно умер от паралича сердца.

Смерть прервала интереснейшие и огромной важности начинания великого русского архитектора, одного из самых одаренных и разносторонних русских людей XVIII века.

Этот горячий, увлекающийся и порывистый человек был одновременно и теоретиком архитектуры, и гениальным продолжателем великих традиций русской архитектуры и творцом новой национальной русской архитектуры - великим мастером архитектуры классицизма. Творчество Баженова может быть поставлено наряду с творчеством величайших зодчих мира.

Отмечая всю оригинальность архитектуры Баженова, характеризуя его огромный и глубокий талант, нельзя не сказать нескольких слов о его школе. Баженов не только стремился создать и создавал русскую архитектуру, он воспитал целую группу русских архитекторов, которые восприняли его принципы и широко применили их в своих произведениях.

Под знаком баженовского понимания задач архитектуры, под воздействием произведений великого зодчего создается ряд произведений И. Старовым и М. Казаковым. Так, баженовские замыслы легко угадываются в Таврическом дворце и в здании Сената в Московском Кремле. Тоже можно сказать и о творчестве такого архитектора, как Е. Назаров. В его произведениях - в церкви Лазаревского кладбища, в здании Странноприимного дома (ныне институт им. Склифосовского и др.) отчетливо звучат баженовские мотивы как в планах, так и во внешней архитектуре. Помимо этого существует значительное количество зданий, выстроенных неизвестными нам зодчими, несущих на себе отпечаток баженовской архитектуры. Таковы усадебный дом в Николо-Погорелом Смоленской области, усадебные постройки подмосковных Тишкова, Марьинки-Бутурлино и т. д.

Творения и замыслы великого русского зодчего вдохновляют современных архитекторов так же, как когда-то вдохновляли Казакова и Воронихина, Жилярди и Григорьева. Проекты и здания Баженова - бессмертный вклад в мировую сокровищницу архитектуры, слава и гордость искусства русского народа.

О книге

В основу настоящей книги автор М. А. Ильин положил публичную лекцию, прочитанную им в 1952 г. в Центральном лектории по архитектуре, организованном Союзом Советских архитекторов совместно с Московским городским отделением Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний. Книга дает биографический очерк и описание творческой деятельности великого русского зодчего XVIII века В. И. Баженова. Автор использовал в своей работе новые материалы о В. И. Баженове, опубликованные за последние годы, а также ряд своих собственных исследований, посвященных его произведениям.

МОСКОВСКОЕ ГОРОДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ВСЕСОЮЗНОГО ОБЩЕСТВА ПО РАСПРОСТРАНЕНИЮ ПОЛИТИЧЕСКИХ И НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ

М. А. Ильин

БАЖЕНОВ

ЦИКЛ ЛЕКЦИЙ

МАСТЕРА РУССКОГО ЗОДЧЕСТВА

МОСКВА - 1954

М.А.ИЛЬИН

БАЖЕНОВ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ ПО СТРОИТЕЛЬСТВУ И АРХИТЕКТУРЕ

В основу настоящей книги автор М. А. Ильин положил публичную лекцию, прочитанную им в 1952 г. в Центральном лектории по архитектуре, организованном Союзом Советских архитекторов совместно с Московским городским отделением Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

Книга дает биографический очерк и описание творческой деятельности великого русского зодчего XVIII века В. И. Баженова. Автор использовал в своей работе новые материалы о В. И. Баженове, опубликованные за последние годы, а также ряд своих собственных исследований, посвященных его произведениям.

Редактор издательства С. И. Сахаров

Технический редактор В. А.Маганов

Сдано в набор 10/X1-1953 г. Подписаго в печать 2/IV-1954 г. T- 01390. Бумага 60x92/16-1,87 бум. л.-3,/5 печ. л. (3,55 уч.-изд. л.) Изд. № XV-16. Тираж 15 000 экз. Заказ № 1188. Цена 1 р. 60 к.

Тип. № 3 Государственного издательства литературы по строительству и архитектуре. Москва, Куйбышевский пр., 6/2.