Бал цветов

Глава 17 Совет четырёх

— Вот, мы пришли, — сказал Розанчик, останавливаясь перед дверью в угловую комнату на третьем этаже.

Джордано посмотрел вверх.

На каждой двери во дворце был сделан по центру довольно большой медальон из дерева в позолоченной рамке. Придворные отделывали свои комнаты по своему же вкусу, и мастер-живописец изображал на каждой двери в медальоне герб владельца апартаментов. В комнатах для гостей поле медальонов было позолочено, и в центре красовался номер комнаты.

На двери, которую рассматривал Джордано, вместо герба в центре была прибита серебряная подкова, а внизу под ней вились две нарисованные перекрещивающиеся ленты — синяя и светло-лиловая. В целом, рисунок очень напоминал изображение черепа и костей на пиратском флаге, этакий "Весёлый Роджер", если не принимать во внимание роскошную отделку.

Проследив за взглядом Джордано, Розанчик улыбнулся и сказал:

— В этом — весь Гиацинт. У него всё не как у людей. Пошли, он нас ждёт.

И Розанчик, не постучав, толкнул дверь. Джордано следовал за ним.

Все придворные комнаты имели приблизительно одинаковую планировку. Кроме апартаментов для семей (где было несколько комнат, общий коридорчик, комнаты для слуг и потом — одна дверь в большой коридор), все апартаменты придворных состояли из небольшой прихожей и, собственно, комнаты хозяина. Иногда сбоку была ещё маленькая смежная комнатка — комната для слуги или кабинет, кому как больше нравилось. Внутренняя обстановка, в плане мебели, также была похожей: напротив двери — окно, занимавшее половину стены, огромная кровать под балдахином, стол, три кресла, шкаф и умывальник. Но все владельцы выбирали обивку для стен и мебели по своему вкусу, и она, как и шторы, ковры, занавески балдахина, была разного цвета. Поэтому жилища точно отражали характеры и вкусы своих владельцев. Джордано так и ахнул, остановившись на пороге.

Комната графа была, несомненно, самая замечательная во дворце. Она являла собой наполовину — музей, наполовину — оружейный зал какого-нибудь старого замка, но на большую половину, это была корабельная каюта, мастерская художника, кабинет поэта и гримёрная актёра вместе взятые.

Во-первых, по стенам была развешана роскошная коллекция оружия. Вернее, она занимала одну стену — левую от окна. Там висели пистолеты разных эпох, кинжалы: турецкие и индийские, с изогнутым лезвием, напоминающие клык саблезубого тигра, и флорентийские, тонкие и острые, словно скальпель. Старинный арбалет где-то XIV века, явно целившийся в огромный круглый щит, висящий посередине, с изображённым на нём белым якорным крестом на тёмно-лазурном фоне. В каждой четверти щита были изображены цветки древних гиацинтов — синего, розового, лилового и бледно-жёлтого цвета. По своему внушительному виду щит вполне мог принадлежать какому-нибудь воину крестовых походов. Это изображение с геральдическим крестом — и был настоящий герб графа Ориенталь.

Ближнюю к двери часть стены занимал довольно мирный предмет: там, разместившись между эфесом фамильной шпаги и небольшим чёрным пистолетом с узорчатой воронёной рукояткой, висела морская карта звёздного неба с серебряными контурами и точками на ультрамариновом фоне. Напротив, с соседней стены, на неё смотрела большая прямоугольная картина, выполненная тополиным пухом. Основой для неё служил чёрный бархат. На ней изображался летящий под всеми парусами фрегат с развевающимися на мачтах длинными лентами флагов с раздвоенными как у змей язычками. Чудесная чёрно-белая техника передавала все оттенки светотени, и фрегат казался воздушным призраком, который вот-вот выйдет из своей тяжёлой дубовой рамы.

Ниже картины располагался стол, заваленный всевозможными книгами и рукописями, единственный свободный пятачок пространства занимал глобус, на который была надета роскошная шляпа из светлого, почти белого фетра с переливающимся парчовым кантом и белыми, голубыми и лиловыми перьями. Сверху в прогибе тульи лежала шёлковая перчатка, свешиваясь со шляпы как фиолетовый петушиный гребешок. Вторая перчатка была заткнута за край большущего зеркала, в которое можно было видеть себя в полный рост. Его размерам позавидовала бы любая придворная модница. Под зеркалом, облокотившись о стол, стояла небольшая инкрустированная перламутром гитара. Шкаф вообще робко спрятался в дальний угол комнаты, и его не было видно, потому что его закрывала огромная кровать, как во всех покоях дворца. Занавески балдахина на ней шли широкими полосами разных оттенков фиолетового и синего, перемежаясь белыми, что делало кровать весьма похожей на цыганскую кибитку.

Пока Джордано с любопытством разглядывал интерьер, Розанчик недоумённо обводил взглядом комнату — она была пуста. Розанчика не удивляла ни карта, ни заваленный книгами стол, за которым при всём желании ничего нельзя было написать, просто не было места. Розанчик прекрасно знал, что у графа стол служит книжной полкой, а пишет он, сидя на подоконнике. Он сам перенял у Гиацинта эту манеру. Пажа гораздо больше занимал вопрос: где находится хозяин комнаты? Он невольно произнёс вслух:

— Очень интересно, куда же он делся?

— А мне интересно, долго ли вы намерены торчать на пороге, как будто вам нужно особое приглашение войти, — раздался с кровати голос Гиацинта.

Джордано вздрогнул, потом оба друга приблизились к кровати.

— Ты спишь, что ли?

— Конечно, нет, раз я вас вижу, — был ответ.

— Это ещё ничего не значит, — проворчал Розанчик, обходя царственное ложе.

Шторы балдахина были открыты только сбоку, и граф, полулёжа на кровати, располагался под окном с книжкой в руке.

— Ну сколько можно ждать?

Он сел и отложил книгу. Это была "Долина Лотосов", рассказ об экспедиции профессора Валерианы в Египет.

— Тащите кресла и устраивайтесь поудобней, дело очень важное. Как там наша мадемуазель, успокоилась?

— Всё в порядке, — отвечал Розанчик, придвигая кресла для себя и для Джордано. — Шиповничек решила поспать до обеда, чтобы с новыми силами веселиться всю ночь.

— Разумное решение… Но сейчас речь о другом. Джордано, ты знаешь мадемуазель Пассифлору?

— Прекрасную даму-благотворительницу? Конечно, знаю. Она часто бывала во Флоренции, даже приходила как-то на бал в Сад Боболи, где я живу. Она просто святая!

Гиацинт улыбнулся:

— Конечно. Именно поэтому у неё множество друзей и немало врагов.

— Разве кто-нибудь может желать ей зла? — изумился Джордано.

Розанчик только придвинулся ближе, вместе с креслом.

— Говори, что ты знаешь. Ей грозит опасность?

— Да. Есть подозрение, что…

И Гиацинт рассказал друзьям всё, что узнала Виола.

— А помнишь, какого цвета сделался принц, когда ты сказал ему, что это только деловая встреча, в беседке? — сказал Розанчик.

— Да, видимо, так оно и было, потому что он дико разозлился, — кивнул Гиацинт. — Виола считает…

В этот момент в дверь тихо постучали. Джордано, ближе всех сидящий к выходу сделал движение, чтобы встать, но Гиацинт опередил его. Он бесшумно по-кошачьи спрыгнул с кровати и сам открыл дверь.

— Мальчики, привет! Как ваши дела? — услышали они нежный голосок, и на пороге появилась сама мадемуазель Виола.

Она кивнула всем находящимся в комнате. Приветствуя даму, Розанчик и Джордано встали.

— Сидите, оставим церемонии, — сказала Виола, но позволила Гиацинту поцеловать ей руку. — Ты уже объяснил им ситуацию?

— Да. Только что. Дорогая, это наш новый друг, Джордано, граф Георгин.

— Очень приятно. Виола, — откликнулась фрейлина и дружески протянула юноше руку. Он почтительно пожал её.

Гиацинт подал ей кресло, а сам по привычке уселся на подоконник. Джордано и Розанчик также переместились ближе к окну.

— Ну, есть новости? — деловито осведомилась Виола. — Что ты уже успел натворить? — подозрительно спросила она Розанчика, заметив, как он опустил глаза при упоминании о новостях.

— Ничего особенного, — буркнул паж.

— Ничего особенного, дорогая. Он просто вызвал на дуэль Чёрного Тюльпана и всё, — откликнулся с окна Гиацинт.

Виола строго посмотрела на него.

— Надеюсь, ты всё устроил как надо?

— Естественно. Но главное не это. Ты говорила, что Ветреница пошла гулять в сад. Неро тоже примчался туда, сбежав от кузины Розанчика. Они устроили совещание, видимо, по поводу своей затеи, а Шиповничек выследила их. И, чувствуя себя оскорблённой в лучших чувствах, помчалась искать защиты у брата…

Виола с удовольствием выслушала историю о "непроросшей негритянской луковице" и весело смеялась, узнав о конце поединка. Потом она вновь приняла серьёзный вид.

— Всё это лишь подтверждает наши подозрения. К тому же, этот болван Нарцисс явно следит за мной. Я уверена, это приказ его дражайшей сестрицы, вернее, Чёрного Тюльпана. И ещё он принялся ухаживать за вашей сестрой, Джордано.

— Зачем ему Джорджи? — удивился юный флорентиец.

— За тем же, зачем принцу нужна была Шиповничек. Только она и ваша Джорджи "дебютируют" сегодня на балу. Скорее всего, кубок королевы дадут одной из них. Новенькие очень часто удостаиваются такой чести, — пояснила Виола. — Так что они правильно рассчитали.

Вмешался Розанчик:

— Ну, хорошо, девочки попали под прицел потому, что они впервые на балу и не знают здешних опасностей. Но ты-то тут при чём? Ведь у обеих принцесс хватает фрейлин и без тебя. Вот, Маргаритка, например, или Фрейзия, Незабудка, Вероника, Ромашка, наконец! Они ведь только о том и мечтают, чтобы хоть как-то отличиться на балу. Каждая с радостью понесёт кубок Пассифлоре. Да с ними и безопасней иметь дело, — добавил паж, покосившись на Гиацинта.

Виола вздохнула.

— Ты прав, конечно, но, во-первых, все знают, что я лично знакома с Пассифлорой, моя сестра Фиалка состоит в её ордене. Потом, стоит мне захотеть, и кубок, естественно, понесу я, как и в прошлый раз. И, наконец, самое главное: я — близкая подруга Скарлет, и подозрение, если что случится, падёт на принцессу, а ведь Чёрный Тюльпан её заклятый враг, так что вполне возможно, что это ему очень выгодно. А заодно и с тобой бы они рассчитались, мой милый граф, — добавила она, обращаясь к Гиацинту.

— Но ведь мы ничего не знаем точно, — заметил Джордано. — Если они хотят отравить Пассифлору, то нужен, как минимум, яд, который не имеет привкуса и убивает наверняка.

— Браво, Джордано! Сразу видно — флорентиец. Никто лучше вас не разбирается в ядах, — с улыбкой заметил Гиацинт. — Надо придумать способ узнать всё и перехватить отраву, пока не станет слишком поздно.

— Может, похитить Лютецию, и заставим её во всём признаться, — предложил Розанчик. Гиацинт усмехнулся:

— Интересно, как ты её заставишь, может, у тебя есть опыт работы в инквизиции?

— Даже это вряд ли поможет, — усомнилась Виола. — Тут нужна не сила, а хитрость.

— Может быть, напоить её каким-нибудь дурманом или загипнотизировать? — робко предложил Джордано.

— Хорошая мысль, но из рук ни одного из присутствующих она пить и есть не станет, — сказала Виола. — К тому же, отравить отравителя — это что-то новое во дворцовой практике.

Розанчик подпрыгнул на месте.

— Я знаю, кто загипнотизирует Лютецию! — воскликнул он. — Мак-Анатоль, помощник иранского посла, может. Он же с Востока, должен разбираться в таких вещах.

— Я сам "с Востока", но не могу же загипнотизировать Лютичную Ветреницу, — возразил Гиацинт.

— Только потому, что она тебя хорошо знает и сразу сбежит, а так, смог бы, — уверенно заметил Джордано.

Виола с улыбкой кивнула в ответ на это замечание. Она сказала:

— Действительно, Мак-Анатоль сможет быть нам полезен. Насчёт гипноза я, правда, не уверена, а вот поговорить с ним надо. Он наш самый верный союзник, потому что без памяти влюблён в Пассифлору.

— Значит, мы сейчас пойдём к нему, — решил Гиацинт, — как его найти?

— Он в левом крыле дворца, где помещаются апартаменты для официальных лиц. Там же комнаты лорда Гладиолуса и роскошные покои иранского посла.

— Отлично. Мы втроём постараемся придумать что-нибудь, чтобы заманить Лютецию в ловушку, а он нам поможет, — сказал Гиацинт.

— А я что буду делать? — спросила Виола.

— А ты будешь отвлекать внимание Нарцисса и останешься на празднике. Только будь осторожна, любовь моя.

— Хорошо. Встречаемся через полтора часа на обеде. Сообщите, что вам удастся выяснить.

— Только ни слова принцессам и самой Пассифлоре, — предупредил Гиацинт. — У них всё-таки праздник, не стоит их беспокоить.

— К тому же, мы ещё ничего толком не знаем, — добавил Джордано. — У нас пока нет фактов.

— Достанем, — откликнулся Розанчик. — А ты смотри, не проболтайся никому, — предостерёг он Виолу.

Она пренебрежительно фыркнула:

— Вот ещё. Лучше ты держи язык за зубами от своей дорогой кузины. Пока никому об этом знать не надо. Идите, — повелела фрейлина. — И всё мне потом расскажете.

Гиацинт проводил её до дверей и обернулся к друзьям.

— Ну, приказ ясен? Вперёд!

Они переглянулись и встали.

— Ждём ваших распоряжений, капитан!

Он усмехнулся и покачал головой:

— Пошли…