Бал цветов

Глава 30 "Здоровье тёщи Гиацинта!"

Стемнело, и оркестр переместился в сад, увитый паутиной разноцветных фонариков. Гирлянды иллюминации соединяли ряды апельсиновых деревьев и освещали гуляющие пары. На одной из полян был сооружён помост для принцесс. Там стояли два лёгких кресла. Скарлет и Бьянка приветствовали проходящих гостей. А Пассифлора должна была следить, чтобы никто не скучал, поэтому она ходила среди приглашённых.

Принцессы с удивлением заметили в толпе гуляющих свою бабушку, державшуюся очень свободно в обществе английского лорда. Проходя мимо помоста, Глэд и Рута низко поклонились принцессам.

Шиповничек оставила на минуту Адониса: он сочинял стихи в её честь и просил немного подождать. Она подошла к "троице" гуляющей вдоль аллеи. Розанчик, Гиацинт и Джордано о чём‑то оживленно беседовали.

— Могу я вам выразить своё восхищение? — сделала перед ними милый реверанс Шиповничек. — Розанчик мне всё рассказал, и я хочу, очень хочу поздравить вас всех, мальчики. Вы — просто ангелы!

— Спасибо за комплимент, — кивнул Гиацинт.

— Ну, вот ещё выдумала, ангелы! — хмыкнул розовый ангелочек, бывший в родстве с Шиповничек. — Кстати, сестра, тебя можно тоже поздравить?

Даже в темноте было видно, как зарделась Шиповничек, тем более что фонарики, гроздьями свисавшие с обеих сторон аллеи, давали достаточно света.

— С чем можно поздравить мадемуазель? — живо осведомился Джордано.

— Я сделала выбор… Мальчики, перед вами — новая фрейлина двора Алой и белой Розы из свиты принцессы Скарлет! — она ещё раз скромно поклонилась.

Все трое по очереди поцеловали ручку новой фрейлины, а Гиацинт — даже обе щёчки. Шиповничек была на седьмом небе.

Мак-Анатоль грустно бродил в одиночестве в дальней аллее сада. Услышав лёгкий шорох, он оглянулся… Перед ним стояла сама королева.

— Добрый вечер, дорогой Мак, — промолвила Пассифлора.

Юноша поспешно поклонился:

— Ваше величество!

Она засмеялась серебряным смехом и взяла его за руку:

— Я королева лишь на этот вечер. Пойдёмте, прогуляемся.

Не смея поверить своему счастью, Мак-Анатоль предложил руку Великой Мадемуазель.

— Я хочу поблагодарить вас, Мак.

— О, Господи, за что?

Пассифлора улыбнулась:

— За вашу преданность, мой юный друг. Поверьте, я ценю её очень дорого.

Они пошли вместе в сторону помоста и поклонились принцессам.

"Это счастливейший миг в моей жизни, — подумал Мак. — Жаль, только миг…"

Проходя мимо группы друзей, поздравлявших Шиповничек, Пассифлора поздоровалась с ними. Гиацинт поцеловал её руку.

— Вы мне обещали, граф. Сегодня вечером! — тихо сказала она. Гиацинт склонил голову:

— Благословите, мадемуазель…

Пассифлора весело рассмеялась и потрепала его по волосам:

— Иди, ты ведь обещал мне!

И она проплыла дальше, словно фея, не касаясь земли. Гиацинт сжал челюсти:

— Проклятье! Такой был чудный вечер, только начинался! — Он яростно засунул руки в карманы.

— Что случилось? — удивился Розанчик.

— Да ничего, меньше надо языком болтать! — зло ответил Гиацинт.

— Кому? — Достойнейший из пажей собирался обидеться.

— Мне, — вздохнул Гиацинт.

— А‑а, — протянул Розанчик и тут же спросил: — А почему? Что ты сказал?

— Ничего хорошего. Джордано, исполнишь последнюю просьбу приговорённого? — спросил граф у второго друга. Флорентиец пожал плечами:

— Конечно… Если ты объяснишь сперва, что я должен сделать.

Гиацинт прищёлкнул языком, потом сказал:

— Будь другом, передай сиятельной маркизе Матиоле, что граф Ориенталь оч‑чень желал бы переговорить с ней по важному делу.

— Ты спятил, — убеждённо изрёк Розанчик. — Мадам маркиза растерзает тебя на месте, и все наши старания предотвратить убийство на празднике пойдут прахом.

— Возможно, — хладнокровно согласился Гиацинт.

— Может, вы и мне объясните, что к чему? — возмутился Джордано. — Кто эта маркиза?

— Это мама Виолы, — пояснил Розанчик. — Этот красавец собрался сейчас просить у маркизы руки её младшей дочери. Я же говорю — спятил!

— Она что, настолько против вашего брака?

Гиацинт усмехнулся:

— "Против" не то слово. Слушай, ты ведь из Италии, её земляк, уговори её хотя бы выслушать нас. Скажи, что хочешь! — взмолился граф.

— Она итальянка?

— Неаполитанка! — вмешался Розанчик. — Она обещала зарезать его, если Гиацинт ещё раз заикнётся о женитьбе на её доченьке. И она это сделает!

Джордано перевёл взгляд на Гиацинта:

— Ты её боишься?

Граф засмеялся:

— Конечно, нет! Я просто, гм… опасаюсь её.

— Надо ей рассказать о том, как ты спас жизнь Пассифлоре, она немедленно согласится…

— Не вздумай даже заговаривать об этом! — зло зашипел Гиацинт. — Это будет служить для неё лишним подтверждением тому, что я вечно ввязываюсь во всякие сомнительные авантюры и втягиваю туда же её дочь!

Розанчик сочувственно шмыгнул носом.

— Чего вдруг, ты решил говорить с ней именно сегодня? Никак не пойму…

— Я дал слово Пассифлоре, что сегодня поговорю с маркизой, — ответил Гиацинт

— Кошмар, — сокрушённо констатировал Розанчик.

Гиацинт засмеялся:

— Рискнём! Джордано, попробуй уговорить маркизу. А ты найди, пожалуйста Виолу.

— Ну ты даёшь, друг! — восхитился Розанчик. — Тебе полагается орден, за доблесть!

— Посмертно, — иронически уточнил Гиацинт. — Позови Виолу. Я буду ждать её под дверью маркизы. Вперёд! Это гораздо опаснее, чем букет чёрных тюльпанов, нарциссов и всяких ядовитых анемон вместе взятых…

И, выслав вперёд Джордано для переговоров, друзья пошли на приступ крепости, носившей гордое имя: Матиола…

Маркиза Матиола отдыхала у себя в комнате. Эта черноволосая, смуглая сорокалетняя женщина с очень сильным характером, была первой красавицей двора короля Тонкошипа VII, его тайным советником и дипломатическим посланником в других странах. Все теневые, секретные миссии за границей поручались только ей. И никто, кроме мадам маркизы, не умел с таким блеском проводить подобные дела. Она снисходительно взирала на "молодёжный" двор принцесс, где служила её дочь. Здесь мадам отдыхала.

Маркиза как раз собиралась спуститься в сад к вечернему фейерверку. Она уже надела свой праздничный наряд. Белое, скорее серебристо-серое платье простого покроя, меняющее оттенки от лилово-голубого до светло-жёлтого, очень шло к её смуглой коже. Тонкие, прекрасной формы руки сейчас были спокойно сложены на коленях.

В дверь деликатно постучали:

— Signiora? Posso entrare?[13]— услышала она обращение по-итальянски. Голос был ей не знаком.

— Si, certo, — машинально ответила она.

В дверь вошёл красивый молодой человек, совсем мальчик.

— Джордано, граф Георгин, — представился он.

Маркиза мило улыбнулась ему:

— Садитесь. Я могу быть вам чем-нибудь полезной?

— Понимаете, синьора маркиза, я здесь был совсем одинок, вдали от родины… Вам, вероятно, знакомо это чувство. Но судьба свела меня с прекрасными людьми, они стали моими друзьями. И вот, один мой друг…

Виола застала Гиацинта нервно расхаживающим перед дверью в покои её матери. Увидев возлюбленную, он мгновенно принял беспечно-весёлый вид.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Разве Розанчик не сказал тебе?

— Конечно, сказал. Он сказал, что ты сошёл с ума. Я вижу, он был прав. Кто там у неё? — Виола кивнула на дверь.

— Джордано. Надеется растопить лёд её сердца слезами преданного друга, — изрёк Гиацинт.

— Давно он там? — с тревогой спросила Виола

— Минут десять… Грома и молний пока не слышно.

Дверь тихо приоткрылась:

— Синьора маркиза согласна принять вас, граф, — официально передал Джордано.

Гиацинт одёрнул камзол. Шляпу он опять забыл в комнате.

"А впрочем, какая разница!" — подумал он и посмотрел на Виолу:

— Подождёшь здесь?

— Ни за что! Пойдём вместе, — решила любящая дочь маркизы Матиолы.

Внешне абсолютно спокойный, Гиацинт переступил порог комнаты маркизы. Матиола сидела в кресле лицом к ним. Прекрасная, как статуя античной богини, и такая же холодная.

— Я приветствую вас, граф.

Гиацинт коротко поклонился:

— Добрый вечер, мадам.

— Мне передали вашу просьбу. Я согласна выслушать вас.

Матиола выжидательно подняла подбородок и, полузакрыв глаза, смотрела на вошедших. Гиацинт не упал перед ней на колени, не стал заверять её в вечной преданности и в вечной же Любви к её дочери, он так и остался спокойно стоять рядом с Виолой. Сказал так же, по-деловому, в тон ей:

— Мадам, я люблю вашу дочь и прошу у вас её руки.

Маркиза слегка наклонила голову набок и посмотрела на него в упор:

— Вы, граф, уверены, что я соглашусь?

— Да, мадам. Любая мать желает своей дочери счастья, — спокойно ответил Гиацинт, не повышая голоса. Маркиза чуть улыбнулась:

— Вы из Прованса, граф?

— Да, маркиза. Я родился близ Марселя. На Юге. На берегу моря.

— Какое совпадение, я тоже, — насмешливо сказала Матиола.

— Я знаю, мадам. Прошу простить мою дерзость, но вы не допускаете мысли, что наша встреча с Виолой была неслучайной? Мадам маркиза, мы будем счастливы вместе — это наша судьба.

— Возможно. Я вполне допускаю такую мысль, — хладнокровно изрекла маркиза.

Это могло означать и "да" и "нет". Гиацинт начинал нервничать.

— Мадам, можно ли это понять так, что вы согласны удовлетворить мою просьбу и… благословляете наш союз с Виолой?

Он внимательно посмотрел на неё. Матиола улыбнулась вполне явно:

— Да. Я согласна, при одном условии…

— Каком? — слишком поспешно спросил Гиацинт.

Она засмеялась.

— Никогда не говорите мне "вы" и "мадам", ясно?

Жених и невеста переглянулись.

— Да, мамочка! — в один голос пообещали они.

Матиола встала и обняла обоих детей. Что-то громко хлопнуло. Они оглянулись.

— Уже начался фейерверк? — удивилась маркиза.

На пороге стоял Розанчик, держа пять бокалов. Джордано разлил в них шампанское из бутылки, которая вдруг появилась у него в руках.

— Здоровье тёщи Гиацинта! — провозгласили друзья.

Граф поднял бокал и, прищурив один глаз, чокнулся с Матиолой:

— За тебя, мамочка. — И отпил вино.

Маркиза, шутя, ущипнула его за ухо:

— Ну, мальчишка, ты ещё узнаешь, каково это — быть моим зятем!

— Не сомневаюсь, — со смирением согласился Гиацинт.

Виола перевела взгляд с матери на жениха и обратно.

— Да, — кивнула она, смакуя вино и пряча улыбку за край бокала. — Фиалка была права: вы — жутко похожи!