Баланс Темного 2

Глава 10 Персумор

Исилас вытер меч о спину взломщика Тафида, лежащего ничком на столе, и вместе с гулом разрезаемого воздуха повернулся к ширме. Заскрипели ботинки, загремела броня. Он подходил всё ближе и ближе…

Звякнули железные кольца, на которых держалась ширма, и потрёпанная ткань слетела на пол. Следующим рывком Исилас дёрнул купель. Для воина одиннадцатого уровня Митры сколоченная из толстых досок ванная показалась не тяжелее, чем тазик или ведро. Он отшвырнул её в сторону, та ударилась о стену и хрустнула под собственным весом.

Бирюзовый клинок уставился на меня с расстояния вытянутой руки, быть может, ближе. Я рассмотрел морщины, что прорезали лоб, грубую кожу лица и толстые ресницы. Исилас не был молоденьким мальчиком и даже не среднего возраста мужчиной, каким казался на первый взгляд. Ему было под пятьдесят. Он смотрел мне то ли в подбородок, то ли в шею и слегка покачивал головой:

— Тут никого! — громыхнул он басом.

Воздух из лёгких Бирюзового клинка шевельнул волосы у меня на лбу. Я задержал дыхание, переводя взгляд с Исиласа на всплывшую надпись:

На вас действует зелье краткосрочной невидимости. Длительность — 10 минут.

Это было чертовски странно видеть в отражении зрачков Исиласа каменную стену, к которой я прижимался спиной. Ещё сложнее было поверить, что склонившийся Исилас, подышав мне в лицо, развернётся и пойдёт к столу. Зелье Дарпинуса сработало. Я исчез, как исчезает испарившаяся вода или растаявший лёд, с той лишь разницей: меня можно было потрогать. Ведь можно было? Да, можно. Сидя на корточках, я чувствовал рукой колено, а коленом — вес лежащей на нём руки.

Исилас вернулся к столу и выпил залпом едва ли не полбутылки вина. Тихая и уютная коморка, где Гадир вместе с Согдой проводили романтические гастрономические вечера, походила теперь на логово для пыток. Пол, стены, стол и даже потолок украсили кровавые пятна различных художественных стилей. На полу кровь растеклась жирной кляксой с трёхмерной глубиной цвета, по столу расползлась резкими обрывающимися штрихами, на стенах — понятной только художнику абстракцией, на потолке — лёгкими весенними брызгами.

Бирюзовый клинок по очереди посмотрел на тела. Задерживая взгляд на убитых, он недовольно качал головой и опасливо поглядывал на колдуна. Надо полагать, репутация Исиласа знатно подпортится после такой встречи с Боргом.

Я медленно встал и тоже осмотрел комнату. Больше остальных меня беспокоила дверь подсобки со связанными Гадиром и Согдой, к счастью, она оставалась запертой. Затем я бросил взор по коридору вглубь и наткнулся на Хриплого! Тот, высунувшись в полкорпуса, с вытаращенными глазами смотрел на Исиласа. Проклятье, Хриплый заметил открытую дверь клетки! Именно об этом он собирался сказать Бирюзовому клинку, прежде чем колдун приказал заткнуться!

— От людей из гильдии воров мы отказываемся.

— Как это?! — Илилас уставился на колдуна. — У нас же договорённость! Воры откроют нужные двери и помогут с оружием, когда придёт время!

— Я поговорю с помощником Румли, — колдун зыркнул на Исиласа, смиряя его напористость и возмущение. — У Кипящей крови достаточно золота, чтобы обеспечить бунтарей оружием. Уж лучше мы сделаем это сами, чем будем рассчитывать на никчёмных бездарей и психов.

— А как же их связи?! Половина Бирюзовых клинков согласились участвовать в бунте из-за давления воров! Кто-то боится за свою семью, кто-то, что воры расскажут про их подноготную. Мы не можем так просто отказаться!

— Кипящая кровь может всё.

— Да, но зачем отказываться от помощи?! Из-за двух криворуких растяп?! К тому же этот идиот, — Исилас кивнул на обожжённый труп актёра, — смог убить Бирюзового клинка.

— Румли сомневается, что гильдия воров будет воевать на нашей стороне. Он сомневается, что гильдия воров вообще способна воевать на чей-либо стороне, кроме своей.

— Я лично говорил с Меченым! — Исилас ткнул себя пальцем в грудь. — Он не отнекивается, что воры убивают за деньги и власть. Ему не интересны королевские раздоры, торговые пути и наступающие Наблы. Меченый встал на сторону Кипящей крови, чтобы набить карманы золотом. Пускай, у нас с ним разные цели, но — один враг. Меченый разграбит дворец, а мы возьмём артефакты.

Борг промолчал. Кажется, Бирюзовый клинок его убедил.

— Когда в городе начнётся бунт, — продолжил Исилас, — от воров будет зависеть многое. У Меченного есть глаза в любой таверне, казарме и пекарне. Если Кипящая кровь не объявит Меченого и его людей союзниками, мы станем для них врагами. Поверьте, гильдия воров — последние, с кем хотелось бы воевать.

— Я передам твои слова, — Борг нехотя кивнул. — Детей отправляй в Плертон завтра.

— Хорошо, — Исилас развернулся. — Хриплый! Что там с дверью?!

Хриплый не ответил.

— Эй! Оглох что ли?! Что с дверью?!

Тишина.

— Хриплый, твою мать!

Сменщик толстяка Гадира, что прежде высунулся в коридор на полкорпуса, сунулся обратно. Из заляпанной кровью гостиной до комнаты с пленниками было не больше пятнадцати метров. Лишь глухой не услышал бы басистый рёв Исиласа. Тогда почему Хриплый не отвечал? Понятно почему! Как он, блин, ответит, лежа у меня на руках в глубоком нокауте?!

Пока Исилас с колдуном обсуждали детали бунта, я скользнул по коридору и, закрыв Хриплому рот, затащил его в комнату пленников. Сначала Хриплый офигел от неведомой силы, что закрыла ему рот, а затем — от двух тёмных ударов между глаз.

Вывалив язык и пуская по бороде слюни, Хриплый не мог не мог ответить Исиласу!

— Хриплый, сука! — за стенкой раздались шаги. — Ты от страха сознание потерял?! Сейчас я тебя растормошу!

— Всё в порядке! — ответил Хриплый. — Замок немного подклинил, но ничего страшного!

Шаги стихли. Я в непонятках посмотрел на Хриплого. Полоска красная, в глазах муть. Куда ему говорить, он дышал-то с трудом! Тогда откуда звук?! Подняв голову, я увидел Ката, а рядом с ним — Мимир. Пацан сжимал руками горло и шевелил губами. Изо рта вылетали осипшие звуки, очень похожие на голос Хриплого:

— Сейчас промажу замок, а потом наведу порядок в подвале!

— Хорошо, — ответил Исилас. — Я приду утром.

… … …

Дети есть дети. Минут десять они побаивались окровавленных и обожжённых тел в гостиной, но вскоре свыклись и разбрелись по подвалу в поисках еды. Будто прожорливая саранча, они доставали припасы из шкафов, ящиков, кладовой и жадно уплетали. Я часто просил их вести себя тише. Хватало ненадолго.

Согду, как и обещал, я отпустил, а её место в подсобке занял Хриплый. Гадир к тому времени очухался и мычал что-то через кляп. Я предложил ему поболтать с Хриплым и закрыл дверь.

Оставаться в подвале было небезопасно. Я думал, что сказать пацанам, но за меня всё сделал Кат. Забравшись на табуретку, он позвал всех идти в секретных ход городской стены. Тех, кто останется в Шэлесе, он научит прятаться и зарабатывать на хлеб. Тех, кто хочет вернуться домой, проведёт за стену.

Прежде чем уйти, Кат подошёл ко мне и протянул руку:

— Спасибо.

— Спасибо, что не бросил их, — ответил я и пожал маленькую детскую ладонь, ощутив мужское рукопожатие.

Глядя Кату в глаза, я думал: кем бы ни вырос этот мальчик, мир Отры преклонится пред его простой и решительностью. Я родился в мире интернета, подгузников и детской смеси вместо материнского молока, о судьбе брошенных детей в трущобах средневековья я мог только догадываться, но если такой мальчик как Кат не вырастет настоящим героем, кто вообще может им стать?

… … …

В съемную лачугу я вернулся к утру. Мин не спал, расхаживал по комнате, нюхая успокаивающие травы. У меня не было ни сил и ни желания объясняться: где я пропадал, и откуда взялся мешок с драгоценностями. Я лишь сказал, что у меня всё хорошо, хотя вряд ли это успокоило его больше, чем эффект от успокаивающих трав.

До рассвета оставалось несколько часов. Я попросил Мина — разбудить меня с первыми лучами солнца, и завалился спать. Мне снился Исилас. Бирюзовый клинок отыскал нашу съемную каморку, ворвался на второй этаж, выломал дверь и похлопал меня по щеке:

— Тродос, вставай!

Открыв глаза, я увидел склонившегося над собой Мина:

— Чего?

— Вставай! Скоро откроется лавка Персумора!

— Да ладно! Уже утро!?

— Ага.

Для достоверности я посмотрел на полоску выносливости. Та заполнилась. Прошло несколько часов, хотя казалось, я прикрыл глаза всего на пару секунд.

Наступил третий день безвылазного пребывания на Отре. Слабость, сонливость, накопившаяся усталость. Если состояние будет ухудшаться столь быстро, завтра я не поднимусь с кровати.

Мин принёс бодрящий чай и сладости. Как бы сильно заварка не воняла тиной и не горчила, чай я выпил. Поедая засахаренные фрукты и выпечку, я слушал историю о походе на рынок. Если верить словам травника, стоящий в углу мешок, набитый сеном, стружкой и насекомыми — это едва ли не выигрыш в лотерею.

— И всего за девятьсот золотых! — воскликнул Мин.

— Везёт же.

— Вот именно!

Травник растёкся в улыбке и с наслаждением втянул запах чая. Вкусы у нас сильно отличались. Да и вообще я подозревал, что, пользуясь золотым правилом травника: «чувствуешь горечь в горле — блюёшь», у Мина могли к хренам атрофироваться вкусовые рецепторы. Что, если травник вообще не различает вкусы? И ему пофигу: что бодрящий чай, что сваренная в рыбьем жиру крыса?

Гадир, Согда и Хриплый пускай и видели моё лицо, но не знали моего имени. А ведь в мире Отры имя — оно как номер банковской карты, мобильного телефона или номер машины. Стоит узнать одно из трёх на Земле, как на экране следователя появятся: фотография, характеристика и отпечатки пальцев. В Шэлесе принцип хоть и другой, но такой же быстрый. Можно распечатать листовку и пообещать вознаграждение за голову, а можно попросить Меченного, и тот отыщет человека за час.

Я побаивался выходить на улицу, хоть и понимал: найти человека в таком большом городе по описанию — не просто. К тому же, в первую очередь бандиты будут искать детей, потому что Борг приказал Исиласу отправить мальчиков в Плертон. Бирюзовому клинку придётся попотеть, иначе от второго промаха в течение суток его репутация скатится в помойную яму.

Гильдия воров обо мне не забудет, на это рассчитывать не стоило. Однако сейчас у них хватало других хлопот.

За ночь город не изменился. Для людей начинался обычный день: кузнецы растапливали печи, торговцы раскладывали товары, пекари готовили формы. О кровавом побоище под мостом знали лишь несколько человек. Быть может, это не такое уж значимое событие? Кто знает, сколько Бирюзовых клинков, мирных жителей, членов гильдии воров или жриц любви не дожили до этого утра. Что, если кровавая разборка с четырьмя трупами — такая же обыденность, как драка у ночного клуба субботним вечером?

К лавке Персумора мы пришли ещё до открытия, но были уже не первыми. Перед нами в очереди стоял парень седьмого уровня Митры. Когда внутри лавки щёлкнул замок, парень открыл деревянные воротца, что наглухо закрывали прилавок со стороны улицы, и протянул продавцу серебряный кубок:

— Доброе утро! Посмотрите, пожалуйста, вот это!

Персумор. Уровень Митры — 11. Торговец предстал перед нами худеньким бойким старичком. Он носил седую бороду и усы. Волосы зачёсывал на бок. На длинных и высохших пальцах я насчитал аж шесть перстней. В левой руке, прижимая мизинцем к ладони, он держал окуляр, какими пользуются ювелиры. На изрезанном морщинами носу сидели очки с толстыми выпуклыми линзами.

Парень смотрел на Персумора, пожёвывая губу и потирая ладони. Руки старика были худыми и морщинистыми, однако держали кубок крепко. Персумор осмотрел товар со всех сторон, провёл подушечкой пальца по гравировке и взялся за окуляр.

— Ну что? — спросил парень, когда Персумор вернул кубок.

— Обычное серебро, — бросил старик. — Неси на барахолку!

— Треул бы тебя побрал! Когда же мне повезёт?! — ругнулся парень и убежал, подхватив кубок.

— Что-то определённое интересует? — спросил Персумор.

— Здравствуйте, мы пришли из деревни Хандо, чтобы передать вам кое-что от мастера-травника Дарпинуса.

— Дарпинуса?

— Да, — я достал из сумки колбу. — Это зелье восстановления зрения. Выпив его, вы сможете снять свои очки навсегда.

— Хмм-м-м, — Персумор поправил очки, как будто боялся, что я их отберу, а затем подозрительно нахмурился. — Я должен что-то дать взамен?

— Нет. Дарпинус ничего не простил, но если вам не сложно, не могли бы вы ответить на один мой вопрос?

— Спрашивай.

— Мне нужно найти человека по имени Меркес, вы не знаете где он живёт?

— Он не живёт, — ответил старик, глядя мне в глаза.

— Как это?

— Меркеса убили три дня назад.

— Как? — непослушной рукой я поставил колбу на прилавок.

— Также, как убивают остальных, — Персумор взял зелье и, сощурив глаза, посмотрел на прозрачную жидкость. — Пришли домой и зарезали. Говорят, он нажил себе много врагов. Если это правда, значит Меркес — глупец. У него было достаточно золота, чтобы нанять телохранителя или даже двоих. Почему он этого не сделал?

— А? — я попытался ухватить нить разговора, но мысли уносились куда-то далеко, словно я опьянел.

— …или хотя бы клинки! Им не составило бы труда защитить старика. Тем более он работал на них! Уж не знаю, чем занимался Меркес, но Тирис — бывший придворный слуга сказал, что король рассвирепел, узнав эту новость.

Я отыскал глазами надпись: Доступное количество переходов — 5. Тело, будто по указке невидимого кукловода, стало зачерствевшим и неподатливым. Связанные в предложения слова Персумора превратились в набор звуков. Продавец что-то говорил, разглядывая банку с зельем восстановления зрения, а я выхватывал лишь отдельные слова, пропуская общий смысл. Во рту скопилась тягучая и неприятно-сладковатая слюна.

— И куда катится Отра?! Кому понадобилось убивать старика?! — Персумор откупорил колбу и понюхал.

Обращай я внимание на Персумора, заметил бы, что запах зелья ему понравился. Не будь я шокирован новостью о смерти Меркеса, заметил бы и радостный блеск в глазах старика и приподнятые уголки губ. Будто загипнотизированный, я уставился на круглую вещь, что висела на дальней стене лавки. Помнится, я очерчивал глазами узор на этой штуковине и залипал на каждом изгибе. Вместе с тем, если бы у меня спросили: что висело за спиной у Персумора, я бы не вспомнил. В памяти сохранилось что-то среднее между украшенным изумрудами золотым щитом и деревянной крышкой от кастрюли.

— Я и сам подумываю убраться из Шэлеса! — с этими словами Персумор присосался к горлышку и двумя большими глотками опустошил колбу. — С новым зрением сама Отра велит отправиться в путешествие по Хрустящему морю! Полагаю, пришло время — закрыть лавку.

Спустя пару секунд Персумор вздрогнул и, сощурив глаза, потянулся к очкам. Лоб покрылся глубокими складками. По всей видимости, ему было неудобно и даже больно — смотреть через двухсантиметровые линзы. Он убрал очки с носа и посмотрел на возвышающийся над городом колокол.

— Вот это да! — глаза старика забегали, будто у ребёнка, замирая на предметах, зданиях и прохожих. Он заново открыл для себя красочный и резкий мир, взамен серого и расплывчатого.

Зазевавшийся травник толкнул меня в плечо. Я отодвинулся на полшага в сторону. Мину этого оказалось мало, и он толкнул меня ещё раз! Прежде чем повернуться и навтыкать ему за криворукость, я заметил шевеление над головой Персумора. Что случилось?!

Старик больше не радовался зрению. Искривилось лицо, будто он съел что-то горькое или невкусное. Шея покрылась бугристыми венами, костлявые руки прижались к груди. В сжатом изо всех сил кулаке лопнула колба, впиваясь осколками в ладонь. Красные ручейки заструились по предплечью к локтю, а откуда, собираясь каплями, падали на ногу и пропитывали штаны. Глаза Персумора потускнели. Сквозь сжатые зубы вырвался шипящий стон.

Только спустя несколько секунд я разобрался с шевелением над головой старика. Его полоска! Шкала здоровья опустошалась также быстро, как опустошается перевёрнутая бутылка с водой, и также мерно, как утекают песчинки в песочных часах.

Грудь Персумора дважды наполнилась воздухом, полоска здоровья сменила цвет с зелёного на жёлтый. Ещё два вздоха и над головой старика — красная шкала. Не знаю зачем, но я потянул к Персумору руку, будто хотел закрыть пробоину в полоске его здоровья, но продавец антиквариата рухнул на прилавок прежде, чем я успел что-то сделать.

Персумор. Уровень Митры — 11. Торговец убит.

Получено Митры 500.

Митра 4590/5000.

Мужик, что стоял за нами в очереди, оттолкнул Мина и подошёл ближе. За спиной раздался женский крик. К нему присоединился ещё один. От брусчатки отбился топот бегущих ног. Травник что-то говорил и судорожно копался в сумке, из которой на землю валились мешочки и перевязанные пучки растений.

«Получено Митры 500» — прочитал я всплывшую надпись ещё раз. Зачем? Почему? Я же не знал! Виноват?! Самая весомая улика и доказательство вины в трёх словах зависли перед глазами, затмив мельтешащих поблизости людей, остолбеневшего Мина, рыдающую горничную господина Персумора и подоспевших Бирюзовых клинков.

Боль пронзила затылок. Я рухнул на землю, лишившись половины здоровья. Пара сильных рук накинула на запястье верёвку и стянула её до хруста костей.

— Разойдитесь! — взревел Бирюзовый клинок и рывком поднял меня на ноги. — Я отведу убийцу во дворец!

… … …

Следующие часы я пребывал в тумане. Помню, как рядом выросло неожиданно много Бирюзовых клинков, собралась шумная толпа. Рыцари взяли меня в кольцо и повели во дворец, подталкивая и норовя приложить по спине и затылку.

Усеянная булыжниками площадь сменилась гладкой мраморной дорожкой. Мы прошли за высокий забор, где мир грубого камня, железа и коптящих труб сменился миром открытых площадей, стриженных газонов, фонтанов и фундаментальных статуй бывших королей, отлитых из меди.

Парадный вход во дворец представлял из себя лестницу на сотню ступенек с двумя каменными паладинами по бокам, которые раскалывали землю под ногами. Из расколов полыхал магический голубой огонь.

Меня провели в дверь слева от парадного входа, протащили по светлым прибранным коридорам, после спустили в подвал. За первым этажом подземелья последовал второй и третий. Чем ниже мы спускались, тем становилось темнее и холоднее. Убранства на стенах заменил влажный камень, картины — паутина. На четвёртом уровне подземелья от королевского лоска остались лишь блестящие доспехи дворцовых стражников, что меня сопровождали. Когда они успели сменить Бирюзовых клинков?

— Жди!

Агрон. Уровень Митры — 16. Воин усадил меня на железный стул и надел кандалы. В тесной и сырой комнатушке не было ничего, кроме стула и шкафа. Свет источал стеклянный шар под потолком. Он напоминал люстру, только вместо лампочки в нём теплилось магическое пламя. Как оно там оказалось? Разве пламя способно гореть в закрытом пространстве?

Громыхнула дверь, в комнату вошёл Гравиус. Уровень Митры — 24. Воин. Мужчина со светлыми волосами и длинной тонкой шеей отличался от других Бирюзовых клинков, гремящих доспехами. Этот носил два коротких меча за спиной и тканевое одеяние. Защитой служили кожаные наручи, щитки и жилет. В отличие от бронированных рыцарей, натасканных рубиться плечом к плечу в боевой шеренге, Гравиус был одиночкой. Убийцей-одиночкой. Из смеси умений, опыта, подвижности и двадцать четвёртого уровня Митры, получался боец, способный противостоять целым группам.

— Послезавтра тебя казнят, — сухо сказал Гравиус.

— Я не хотел его убивать.

— Ещё бы! — хмыкнул он. — Назови имя!

— Что?

— Вряд ли ты знаешь, зачем люди Кипящей крови убили продавца антиквариатов, но имя того, кто тебя попросил, я узнаю, даже если мне придётся казнить тебя прямо сейчас.

— Его зовут Дарпинус, — я уставился в каменный пол. — Не думаю, что он имеет отношение к Кипящей крови.

— Не думай. Один раз за тебя уже подумали, — ответил Гравиус и открыл дверь. — На нижний этаж его!

В комнату вернулся Агрон и отвёл меня дальше по коридору. Мы упёрлись в железную дверь. В стене рядом светился рунный знак. Второй Бирюзовый клинок обвёл знак по контуру, и тот подсветился в два раза ярче. За стеной что-то громыхнуло, раздался монотонный гул трущихся друг о друга камней. Звук нарастал и приближался, а затем заглох, замерев прямо напротив нас. Агрон открыл металлическую дверь, и мы вошли в комнату размером два на два метра. Клинок повторил фокус со светящимся знаком, после чего пол дрогнул и поехал вниз.

На нижнем этаже Агрон передал меня в руки двум стражникам пятнадцатых уровней Митры, а сам вернулся в лифт. Фокус с рунным знаком повторили оба охранника, первый — рядом с лифтом, второй — на противоположной стене.

В помещении со столом, стульями и одной кроватью, где несли службу тюремщики, под потолком висели два пылающих магических шара, а вот дальше по коридору, света стало меньше. Подойдя к последней решётке, перед которой охранник снял с меня кандалы, я едва мог рассмотреть свои руки.

Меня затолкнули в темноту и закрыли за спиной клетку.

… … …

Ступая по рыхлой земле и спотыкаясь о камни, я добрался до стены, прижался и сполз по ней, усевшись на корточки. Глаза ещё не привыкли к свету, отчего темнота казалась непроглядной и почти осязаемой. На всякий случай я помахал рукой, надеясь, развеять темень, будто собравшийся дым или туман. Не помогло.

Темнота — отличное место для игры воображения. Я не боялся подземных монстров, чертей и тварей из темноты, но искривившееся лицо невинного старика Персумора то и дело проскакивало в очертаниях камней, трещин на стене и изгибах клетки. Прежде я убивал без угрызений совести, но тогда я убивал виновных, боролся за свою жизнь. В этот раз всё было по-другому…

С обеих сторон я слышал дыхание, кашель, возню. В клетке сидели другие люди, но похоже, держались раздельно: копошились каждый в своём углу, словно крысы.

Усталость от третьего дня пребывания на Отре пропитала не только мышцы, но и разум. Вопрос с предложением перехода и вожделенная мысль о согласии, будто паразит, поселились в голове. В отличие от других заключённых мне не составит труда — выбраться из клетки. И всё же я оттягивал возвращение.

Глаза привыкли к темноте, и я разглядел пять пленников. Чёрные пятна, будто ютившиеся в гнёздах птицы, сидели на подложенных под задницы досках и одеждах. Кажется, они смотрели на меня.

Почему Персумор погиб от зелья восстановления зрения? Что случилось? Причастен ли к этому Дарпинус? Помнится, в последние годы мастера-травника интересовало лишь зелье невидимости! Зачем ему убивать собственного брата? Или… Подождите!

В памяти всплыла встреча с психованным Андрогом. Не из-за зелья восстановления зрения ли он вспылил тогда? Точно! Кажется, разведчик прочитал в его описании что-то ещё! Что, если Дарпинус сделал зелье со скрытым эффектом, который можно прочитать только с определённым уровнем Митры?! Тогда всё сходится! Андрог боялся, что меня кто-то завербовал. И его опасения подтвердились, когда он нашёл у меня в сумке зелье, которое не способен сделать ни Мин, ни уж тем более я! Чёрт! Получается Дарпинус убил своего брата умышленно?! Да, но… Что дальше?

Откровение отвечало только лишь на часть вопросов, хотя по большому счёту ничего не меняло. Мои догадки теперь не имели значения. Для меня Персумор был лишь ключом к Меркесу, а того убили тремя днями ранее. Я попал в западню ровно тогда, когда надпись над головой Меркеса стала серой.

У меня в запасе осталось пять переходов, причём один я использую в ближайший час. Я заперт в клетке под землей на хрен знает какой глубине. Но даже если я выберусь… Что делать? Куда идти? Стоит ли возвращаться на Отру?

Интересно, пульт для перехода загорится розовым, если во время моего отсутствия какой-нибудь псих проковыряет дырку мне в шее?

Прежде чем вызвать надпись с предложением совершить переход, я вспомнил про выполненное задание. Отра посчитала дело сделанным даже не смотря на смерть старика:

Дополнительное задание — передать эликсир восстановления зрения Персумору в Шэлесе — выполнено.

Получено Митры — 1000.

Уровень Митры повышен до 6.

Митра 5590/8000.

Знак Митры «сильный телом» — улучшен.

Знак Митры «в гармонии с ветром» — улучшен.

Знак Треула «тёмный удар» — улучшен.

Вы получаете знак Треула — «частица тёмного».

Тёмная энергия 0/1000.

— Эй! — в метре от меня нарисовалось чёрное пятно.

От неожиданности я сжал кулаки и приподнялся:

— Чего надо?!

— Ты от Дарпинуса?