Балтийская Регата

Подарки Богов

Все опечаленно и несколько устало двинулись к выходу стройной толпой. Было жаль времени, потраченного впустую. Прямо руки опустились. Как-то нелепо всё. Зовут на бой, а ленд лиз не открывают. Жадные они все, вот что я вам скажу. Если бы не всемирный… конец, то есть, можно было бы и вообще пойти себе и жить в нормальном месте и прекрасном времени, пока помрёшь. И ведь каждый так думал, а ещё и обо мне что-то себе говорил неласково и непечатно.

Ладно, пускай себе идут, ещё не вечер. А может уже и вечер. Здесь солнца не видать.

Вышли к остановке омнибуса и Джасик занёс лапу, чтоб вызвать тарантас.

— Всем стоять! Джас, стой, твоя шерсть! — заорал я, осенённый гениальной и своей мыслью.

— Советчик, а как заказать то, что нам надо?

— Заполнить форму на складе.

— Все назад! Вперёд назад, вам сказано, а не вперёд вперёд! — толкнул я флегматичного и немного замедленного в реакциях от отсутствия воды Цыгана коленкой.

Цыган посмотрел на меня, как на бешенного и поплёлся назад вперёд, вернее наоборот. Хорошо хоть дверь ещё не закрылась, а то шарить, сгибаясь до пола неудобно, когда несёшь шестиметровую лестницу, как Спаситель свой крест. Плюнул я на лестницу и оставил её сиротливо стоять у стены. Когда все мы собрались опять в громадном предбаннике склада ништяков, оказалось, что опять необходимо приложить наши лапы и руки на выделенный квадрат, а он был на столе, а столешница была на высоте трёх метров. Похоже у всех компьютерных гениев всех планет и народов всегда на паролях крыша едет конкретно. В этом они очень похожи с полицейскими и их вопросами о безлошадных дровосеках на экзаменах по вождению. Но полицейские безвредны в своей и только этой конкретной дури, а тут за лестницей придётся идти… назад.

Когда я вышел в коридор, какой-то железный гад уже куда-то волок мою собственность, ковыляя на шести лапах, как паук. Я еле поймал этого ударника приборки и радетеля чистоты наших отношений с подземельем. Вырвал из загребущих лап лестницу и поплёлся назад. Видно я так и помру под ней или на ней.

Вернулся я в начало склада как раз тогда, когда Джас от нечего делать почесался боком о ножку стола. Стол принял команду и моментально упал под размер роста Джаса. Тот еле успел отскочить. Реакция у котов хорошая. Я, конечно, осатанел вовсе и попытался приложить руку к столешнице, держа в другой лестницу. Столешница уехала на шестиметровую высоту лестницы. Я развернулся и швырнул ненавистный предмет в показавшегося в двери паука. Тот в полёте подхватил её и уволок в коридор. Но тут уж я включил интуицию и почесался правым боком о ножку стола. Реакция у меня была не кошачья и столешница пребольно ударила моё правое плечо, когда падала вниз на удобную для меня высоту.

— Стул! — заорал я от боли.

Мгновенно получив стулом… с низу, я плюхнулся на него и успокоился. Надо было привести мысли в порядок. Не только я, но все мы приложили конечности к квадрату и на столе зажглась клавиатура незнакомого вида.

«Уважаемый» написал я медленно одним пальцем тыкая в незнакомые иероглифы. Затем стёр написанное и задумался. В конце второго часа печатанья и исправлений из-под моего пальца вылезло на голографический монитор следующее послание:

Нажал я клавишу «Отправить» и с чувством выполненного долга пнул левую переднюю столовую ногу своей единственной правой.

Стол немного подумал и выдал нам обед на семь персон.

Пообедав, чем стол послал, мы немного отдохнули и пошли в оружейку. Тарантас приехал быстро. До оружейки все осоловело кемарили в креслах.

Оружейный склад был раз в десять, меньше основного склада. На стеллажах лежали и стояли многочисленные аппараты убийства всех форм жизни на планете. Стеллажи были высокие, но теперь мы знали, что к ним необходимо прикоснуться. Начиналось всё с одноразовых стрелялок потайного (для Перуна) типа. Это были подобные мячам для тенниса шары. И заканчивалось всё какими-то громадными котлами, в которых можно было бы сварить до четырёх быков за раз.

Тут уж мы отвели свои душеньки мародёров Балтики. Я активировал скафандр, и мы грузили в его багажник всё подряд под чистую. У меня в скафандре оказалось был разрядник меньше среднего. Средние были похожи немного на черепа. В каждом из этих шаров было по три дырки для пальцев Перуна и размерами «черепа» были с большой арбуз. Дырки сразу подстраивались под руку нормального человека, но поднимать такой шар одной рукой было невозможно. Между дырками для пальцев у них были уже турели. Теперь мне стало понятно какие черепа искали нацисты по миру. Совсем не дураки они были, как я и предполагал ненароком.

Кончались шары, на тяжёлых образцах, которые были диаметром с метр. Дальше уже были какие-то кастрюли и громадные котлы. Похожие на кастрюли уже были оружием межпланетных и даже межзвёздных войн. Такое оружие могла своей мощью испепелить астероид или небольшую планету.

На что-то эти котлы были похожи. О, вспомнил. Они были похожи на котлы в Якутии. Правда в Якутии они были гораздо большего размера и, видимо, служили для обороны Земли от агрессивных цивилизаций, которые в незапамятные времена нападали на колонию Мидгард.

Впервые об этих котлах Якутии поведал Ричард Карлович Маака. Об огромном медном котле, «утонувшем в земле» в верховьях Вилюя, он написал во второй половине XIX века. С 1853 по 1855 год экспедиция Сибирского отдела Русского географического общества под его руководством проводила научные изыскания в бассейнах рек Вилюй, Олёкма и Чона. Она изучала рельеф местности, геологию, а также знакомился с народностями, населяющими этот край. Рассказ о котле представлен в качестве местной сказки в его книге «Вилюйский округ Якутской области».

Конечно здесь, в оружейке Хранителей, котлы были намного меньше по величине. Они были предназначены для обороны убежища, а не планеты. А вот действия котлов Сибири мы могли видеть при падении Челябинского метеорита, при падении Тунгусского астероида. Тогда «котлы Якутии», как они названы в Интернете, спасли миллионы жизней белковых тел.

Скорее всего и здесь, в Перу было что-то такое, какая-то цитадель обороны планеты, но о её существовании уже давно забыли даже сами Хранители. А может быть оборонительный комплекс уничтожен супостатом. Хранители об этом и не могли знать. Оборона колонии была делом Деструкторов, а не Хранителей, поэтому на этой запасной базе много оружия не держали.

Я много раз уже сталкивался с понятием Деструктора, но ещё не встречал их и не видел ни одного их трупа. Хорошо бы и не встречаться. Инопланетный гигант, вооружённый как межзвёздный крейсер это что-то нереально мощное и эпическое.

Мы забили багажник «Золотой лани» под завязку. Даже пару котлов прихватили небольших, метра по полтора в диаметре. Устали все, и я разрешил всем спать. Ехать в жилые помещения станции не стали, а повалились все там, где стояли. Здесь везде было чисто и даже, как я полагаю, стерильно. Да, а вот это я и забыл. Когда ещё буду здесь?

Пока все спят, смотаюсь я сам в медицинский блок. Опять шайтан арба, только теперь пришла на одного человека. Ехать пришлось не далеко. Медицинский блок не был похож на больницу. Он больше был похож на шиномонтажку напополам с гаражом-мастерской по ремонту автомобильного хлама где-нибудь в Урюпинске, только очень чистеньким и стерильным. На стенах висели устрашающего вида хирургические пилы и разные неприятного вида приспособления для мучений людей очень высокого роста. Была и постель, похожая на подъёмник для тачек. А уж о зубодробильных агрегатах я просто промолчу. Но оно мне было совсем фиолетово — не садист я, только учусь.

Искал я здесь лекарства от человеческих болезней. Так и спросил робота — врача. Конечно он был вовсе не гуманоидного облика, а был похож на мерзкого осьминога, только на воздухе, но ответил гораздо приветливее, вежливее и толковее моего Гошки. Была видна разница между начитанностью профессионала и апломбом молодого оболдуя.

Да, лекарства были в наличии. Ну я и затарился пилюлями и растворами на все случаи жизни предсмертной. Нет, не себе, а возможным бедолагам. Взял всё против всего, от поноса до рака и вируса иммунодефицита. Мало этого, заставил всё запомнить бездельника, сидевшего у меня в башке. Должен же он отрабатывать свой хлеб нелёгким трудом на ниве. Мне уже порядком надоело таскать с собой везде планшет и соплю в башне. Дождётся — высморкаюсь.

Ещё доктор дал небольшой дубликатор, размером со смартфон, который был способен выдавать все возможные лекарства и ставить самые заковыристые диагнозы на месте. Этакий походный спасатель всех хронических больных и дистрофиков. Но лекарства от Сирийской Черной лихорадки даже у него не было. Он не заливал мне туфту о хороших клиниках в Израиле, а честно и прямолинейно сказал, что это не лечиться пока никем.

Расстались мы с ним большими друзьями. И я поехал от него в оружейку — спать. Приехал, захожу. А это не это, а другая оружейка. Ещё не разграбленная нами.

— Ты куда, ирод, нас привёз? — спрашиваю мою соплю, а он молчит. Обиделся видимо.

— Как нам к своим-то попасть, охломон обидчивый?

Всё, терпежу носить этого в своей голове уже нет и вряд ли будет. Решено — сморкаюсь до потери сознания, но избавляюсь от него, а Гошке Банщиковому скажу, что он сам вылез и помер.

— Ладно уж и пошутить нельзя с ним! — раздался «внутренний голос».

— Дошутишься мне! Вертай меня тудой, куда не сюдой, да побыстрее! Одна сопля здесь — другая уже там! И не забудь запомнить это место. Я хочу потом ту би бэк как Шварценеггер. Запомнил?

Принял молчание за знак согласия, приложил руку и через два часа был на месте. Мои уже постепенно вставали. Ну как тут жить, если не спишь ночами?

Съездили в подземную прекрасную душевую, сходили ещё куда-то, а затем поели в столовке. Ребром встал вопрос о переходе на поверхность. Определились где мы и кто там на верху. Оказалось, что наверху давно амазонская сельва и кромешная ночь. Поехали в Аргентинские пампасы, они были ближе, чем Перуанская Титикака. Нет. Шлюза там не было, просто я помнил Пуэрто Мадеро Буэнос-Айреса и портал туда будет наладить не сложней, чем блинчик испечь.

Приказал хорошо запомнить место в подземельях. Буду делать несколько взлётов и посадок — нас много и всех надо доставить на поверхность, а затем на «Звезду». Почему не сразу перевозил всех на «Звезду». Просто схитрил. Хотел побывать в городе, где давно не был, но была жива память о моей милой. У каждого есть свои слабости и сердце моё не камень.