Балтийский ястреб

Глава 20

Трудные дни случаются у всех. Когда все идет не так, и новые неприятности возникают одна за другой, давая бесконечные поводы для раздражительности. И сэр Чарльз Нейпир — командующий Балтийской эскадрой английского королевского флота — нисколько не был тут исключением.

А началось все с пустяка. Поскольку служивший у него не один десяток лет камердинер Дженкинс захворал, его пришлось заменить одним из матросов по прозвищу красавчик Билли. По слухам, тот прежде был куафером у какого-то аристократа, но после одной темной истории был вынужден бежать и завербоваться на флот. Все это, разумеется, оказалось грязной ложью. Ведь стоило ему начать брить своего нового патрона, как рука предательски дрогнула и легонько порезала морщинистую шею. Ну, а поскольку терпение и деликатность никогда не были отличительными чертами сэра Чарльза, он, недолго думая, покрыл своего временного слугу площадной бранью.

И тут Билли совершил роковую и совершенно непростительную для человека его круга ошибку. Начал возмущаться. Для начавшего служить еще мальчишкой-юнгой и много повидавшего на этом поприще Нейпира это стало последней каплей, поэтому он приказал немедленно высечь негодяя.

— Сколько ударов, сэр? — зачем-то поинтересовался вахтенный.

— Пока не поумнеет! — процедил в ответ адмирал, подписав тем самым незадачливому матросу смертный приговор.

Затем ему не понравился завтрак. Кофе на вкус старого аристократа был сварен слишком горьким без ценимой им легкой кислинки, а тосты откровенно пережарены. Казалось, еще немного, и офицерский кок тоже сведет знакомство с кошкой-девятихвосткой, но тут ему принесли свежую почту. Одно из посланий было из адмиралтейства, и давно ждавший известий Нейпир решил отложить свою утреннюю трапезу.

— О! — удовлетворенно воскликнул он. — Мне наконец-то прислали подкрепления!

Но стоило углубиться в чтение, выяснилось, что вместо десятка испрашиваемых малых судов с небольшой осадкой, их лордства прислали два старых линкора, паровой шлюп «Драйвер» и яхту «Блэк Игл». И если шлюп еще как-то соответствовал заявке, то…

— На кой черт мне яхта⁈ — выругался сэр Чарльз и продолжил чтение.

Дальше было еще хуже. Оказывается, прикидывающиеся простачками русские ухитрились вывести в океан, по меньшей мере, два капера, и теперь те резвятся на торговых путях, как пробравшиеся в овчарню волки. В связи с чем первый лорд адмиралтейства выразил непременное желание, чтобы, получив этот старый хлам, он отправил на поимку русских пиратов свои лучшие фрегаты!

— Вот уж дудки! — разозлился адмирал и покосился в сторону поставца, в котором хранились по паре бутылок настоящего шотландского виски, отличного бренди и великолепного хереса.

Казалось, что хуже уже ничего быть не может, как в салон адмирала, в нарушение всех мыслимых норм приличий, вломился его же собственный адъютант.

— Прошу прощения, сэр, — взволнованно начал он, — но известия таковы…

— Очень надеюсь, Фергюссон, — ледяным тоном прокаркал Нейпир, — что принесенные вами новости и впрямь важны. Иначе, клянусь честью, вы пожалеете о своей дерзости!

Патрик Фергюссон, первый лейтенант флота Ее Величества королевы Виктории, едва дождался окончания брюзжания «старика», как за глаза называли семидесятидвухлетнего адмирала офицеры его флагмана — новейшего сто тридцати одно пушечного винтового линейного корабля «Дюк Веллингтон» [1].

— Русские атаковали «Валориус»! — выпалил уроженец Ольстера и, видя, что адмирала удалось-таки заинтересовать, добавил, — Бакл спустил флаг. Фрегат захвачен неприятелем.

— Что⁈ — не сдержавшись, Нейпир вскочил на ноги и вперил гневный взгляд в ничем не повинного адъютанта.

— Когда это случилось?

— Вчера вечером, сэр!

— Так значит, они все-таки решились и вывели в море линейные силы?

— Никак нет. Это были малые канонерские лодки…

— Не может быть! — фыркнул адмирал. — Кто мог выдумать столь неправдоподобную басню?

— Только что прибыл винтовой шлюп «Арчер». Его капитан Эдмунд Хиткоут передал срочное сообщение от кэптена Роберта Фицроя — командира фрегата «Аррогант» (Высокомерный). Они лично были свидетелями финальной части сражения.

— Почему не пришли на помощь?

— Не поспевали. Скорость «Высокомерного» не превышает восьми узлов…

— К чертям. Об этом поговорим после! Срочный сбор эскадре, мы идем к Кронштадту! А сейчас дайте мне окончить завтрак, Фергюссон, — и, видя, что лейтенант продолжает стоять у двери, добавил многозначительно, — в одиночестве.

Ему было, о чем подумать. Дождавшись, когда настырный адъютант выйдет, сэр Чарльз решительно отодвинул чашку с давно остывшим напитком и налил себе полный стакан крепчайшего бренди. Конечно, до обеда еще далеко, но суровые времена требуют неординарных мер!

Еще неделю назад адмирал Нейпир пришел к выводу, что укрывшиеся в своих гаванях русские решили играть от обороны и не станут предпринимать активных действий. С одной стороны, это было хорошо, поскольку развязывало руки флоту Её Величества. С другой, не давало возможности старому адмиралу проявить себя и завершить карьеру решительной победой.

И вот теперь выяснилось, что все это было византийской хитростью и коварные московиты ждали лишь, когда их противник совершит оплошность, чтобы воспользоваться ей.

Еще одним неприятным сюрпризом оказались высокие боевые качества винтовых канонерок. Судя по полученным перед походом сведениям, это должны были оказаться заурядные корабли со слабым вооружением, способные, впрочем, доставить немало неприятностей на мелководье. Но чтобы захватить исправный и готовый к бою фрегат?

Надо сказать, что у сэра Чарльза, как командующего Балтийской эскадрой, и без того хватало проблем. Мало того, что незадолго до отправления он вдрызг разругался с Первым Лордом Адмиралтейства сэром Джеймсом Грэхэмом, и тот в отместку не выделил ему столь необходимых малых судов. Так теперь еще тот же самый сэр Джеймс, черт бы подрал этого продажного политикана, требует отдать быстроходные фрегаты.

Еще хуже было то, что Нейпир не располагал и войсками, которыми могли бы осуществлять десантные операции. Еще в апреле командующий писал, что требуется не меньше пяти тысяч штыков, «чтобы сделать хоть что-то в Финском заливе». Его запрос удовлетворили, но словно в насмешку морских пехотинцев отправили из канадского Галифакса. И когда теперь можно будет ожидать их прибытия, не мог сказать никто, кроме разве что Господа Бога.

Вообще же, одной из самых главных проблем для Нейпира стала низкая подготовка экипажей, набранных большей частью из резервистов. На эскадре процветали пьянство, воровство, дисциплина не выдерживала никакой критики. Причин тому было много, но сейчас командующего они волновали мало. Куда важнее было отыскать ответ на вопрос, что ему со всем этим счастьем делать?

Именно в силу всех вышеперечисленных обстоятельств Нейпир и не спешил переходить к активных действиям, терпеливо дожидаясь запаздывающих французов. Но вот теперь, после такой хлесткой пощечины, полученной от русских, продолжать крейсировать, охотясь за рыбаками и мелкими финскими торговцами, становилось уже положительно невозможно. Оскорбление требовало ответных и решительных действий.

Тем более, что до него стали доходить слухи о гуляющей по Лондону меткой фразе острослова лорда Мэмсбери, что из двух адмиралов, командующих флотом, один в Черном море, а другой в Балтийском, один постоянно молится, а другой — постоянно ругается, и только в одном они оба сходятся: ни тот ни другой не сражаются. Для сэра Чарльза, до крайности болезненно воспринимающего всякий урон своей чести и имени, такие заявления были словно удар ножом в самое сердце.

Еще одним знаменательным событием, произошедшим в мае, стало установление телеграфной связи южными губерниями. Получивший заказ от казны Сименс не терял времени даром и успел за зиму не просто провести изыскания, но даже проложить большую часть линий. Весна с ее распутицей несколько замедлила работы, но совсем их не прекратила, и двадцать третьего мая состоялась первая передача текстового сообщения по проводам. Жаль, не успели до седьмого числа, но и это неплохо. [2]

Когда утихли первые восторги, и зачитали все верноподданнические депеши, выяснилось, что первую победу над англичанами одержали не мы, а черноморцы. Причем на две недели раньше нас!

Еще 30 апреля этого самого года пароходофрегат «Тайгер», на минуточку, один из лучших в британском флоте, крейсировал у берегов Одессы и, будучи застигнут туманом, имел неосторожность налететь на мель. Попытки экипажа спасти корабль оказались напрасными. Едва утреннее марево развеялось, как с берега заметили врага, быстро подтянули пушки и безжалостно расстреляли его. После переговоров с командующим обороной города бароном Остен-Сакеном команда корабля в полном составе сдалась в плен. Подошедшие вскоре на выручку британские корабли, поняв, что сделать уже ничего нельзя, сами подожгли фрегат. А когда огонь добрался до крюйт-камеры, корпус взлетел на воздух. По итогу бесплодная, в сущности, попытка обстрела Одессы закончилась полным провалом для союзников.

Что тут скажешь, молодцы черноморцы! Хотя, если подумать, «Тайгер» потопили береговые артиллеристы, а не моряки. Мои же балтийцы ухитрились не просто одержать верх над «Валориусом», но и заставили его спустить флаг. К слову сказать, поврежденное во время боя колесо скоро починят, и тогда он под именем «Доблестный» займет свое место в составе Русского флота. Есть такая традиция у наших моряков — оставлять взятым у противника кораблям их имена. Так сказать, в назидание потомству. А если корабли отличились, то называть в их честь новые. К примеру, один из линейных кораблей Балтийского флота до сих пор носит имя «Эмгейтен», в честь захваченного когда-то шведа. А вместо затонувшего в 1852 году «Ретвизана» скоро будет заложен новый парусно-винтовой линкор с таким же названием.

Но это все дела будущего. А теперь нам предстоит расплата за недавнюю лихость. Очевидно, известие о потере фрегата так взбесило Нейпира, что он решил разобраться с нами лично, не дожидаясь прибытия союзников. И вот теперь его эскадра в полном составе стоит перед фортами Кронштадта.

Судя по количеству собравшихся, полюбоваться этим зрелищем явились все, кто только смог. Военный губернатор Граббе со штабом, морские и сухопутные офицеры, мастеровые с матросами и даже местные обыватели. Ну и разумеется, ваш покорный слуга, только что вернувшийся из Петербурга. Перефразируя известную поговорку, из театра в бой!

— Вот, извольте видеть, ваше императорское высочество, — принялся объяснять мне Лисянский, никак не могущий привыкнуть, что у его начальника теперь нормальное зрение. — Это «Duke of Wellington». Рядом с ним винтовые «Royal George», «St. Jean d’Acre» и «Princess Royal», — произнес он четко и даже с неким апломбом на отличном английском.

К счастью, мой адъютант не имел привычки переводить иностранные названия на русский, как это делают не только газетчики, но и военные с чиновниками, и даже некоторые офицеры флота! Да и опыт недавней годичной командировки в Англию для надзора за постройкой парохода «Прут» ему в чистоте выговора, конечно, помог. Общим же правилом для этой эпохи была изрядно меня раздражающая к месту и не к месту преимущественно французская огласовка иностранных слов.

— Далее так называемые блокшипы — старые линейные корабли, на которые установили паровые машины. «Edinburgh», «Blenheim», «Hogue» и «Ajax». Если не ошибаюсь, командует ими контр-адмирал Чадс. Он знаменит как отличный артиллерист. Я имел честь встречаться с ним, когда посещал артиллерийскую школу Королевского флота HMS Excellent — «каменный фрегат», расположенную на Китовом острове недалеко от Портсмута.

— Вижу! — буркнул я, прервав поток его красноречия.

Лисянский помолчал пару секунд, а потом куда сдержаннее переспросил:

— Какие будут приказания?

— Канонерки готовы?

— Так точно! Вон они, Константин Николаевич…

Крохотные на фоне многопушечных левиафанов десять канонерок «Шанцевского типа», выстроившись в линию, маячили между фортами и неприятельской эскадрой, стараясь, впрочем, держаться от последней на почтительном расстоянии.

Бронированные «константиновки» пока в резерве, то есть стоят за минными заграждениями, перекрывшими проходы мимо крепости. Там же застыли на якорях ощетинившиеся пушками парусные линкоры, за которыми дымят наши немногочисленные пароходы. Если англичане полезут на рожон…

В этот момент противник как будто услышал мои мысли и послал отогнать наш «гвардейский отряд плохой погоды», как окрестили его флотские остряки: пару колесных шлюпов в сопровождении фрегата. Убрав паруса и разведя пары в машинах, они, изрыгая в светлое весеннее небо клубы черного дыма от сжигаемого в топках антрацита, медленно двинулись на рекогносцировку, старательно промеряя лагом Северный фарватер.

— А сэр Чарльз предпочитает не рисковать, — заметил Лисянский. — Послал тихоходных старичков «Amphion», «Gorgon» и «Driver».

— «Амфион» ведь винтовой? — хмыкнул я.

— Совершенно справедливо, — поддакнул адъютант. — Вот только машины неудачные!

— Жаль, если на мины налетят именно они. Хотелось бы дичь покрупнее.

— Ваше императорское высочество, — отвлёк меня от разговора чей-то нерешительный, но вместе с тем знакомый голос.

Обернувшись, увидел перед собой Якоби. Очевидно, ученый не смог усидеть дома и пришел на шанцы, чтобы полюбоваться на свое творение. Говоря так, ничуть не лукавлю. Несмотря на то, что идею мины Герца в этой реальности выдвинул ваш покорный слуга, довел до ума их именно он. Так что имя «Якоби» эти адские машинки носят вполне заслуженно.

— Проходи, Борис Семенович! Отсюда все хорошо видно…

— Благодарю, ваше…

— Опять за старое? — укоризненно посмотрел на него. — Просил же, в рабочей обстановке без чинов! А сейчас она именно такая…

— Ваша правда, Константин Николаевич!

В этот момент до нас донеслись звуки первых выстрелов. Приблизившись к канонеркам, англичане открыли сильный огонь. Те энергично им отвечали, стараясь при этом маневрами сбить противнику прицел. И тут выяснилось, что благодаря орудиям на поворотных станках наши «Шквалы» и «Смерчи» имеют преимущество перед более крупными англичанами. Вынужденные идти вперед, те не могли развернуться и накрыть нахального противника бортовым залпом, а потому могли отвечать только из погонных пушек.

Такой «обмен любезностями» продолжался около получаса без единого заметного попадания, после чего канонерки отряда Гвардейского экипажа, повинуясь приказу с берега, повернулись все вдруг и на полном ходу, выжимая из своих двигателей максимум скорости, решительно пошли на сближение с противником.

Маневр застал британских капитанов врасплох. Командир «Амфиона» Саттон приказал встать левым бортом к наступающим и открыть огонь плутонгам нижней батареи. Впрочем, эффект от его огня оказался куда скромнее ожидаемого. По юрким, довольно быстрым и малоразмерным целям канониры английского фрегата стрелять не умели от слова совсем. И безбожно мазали залп за залпом. Хотя да, время от времени их снаряды проносились в опасной близости от наших отчаянных гвардейцев. Наверное, стоило бы поддержать их атаку «константиновками», однако времени на это не оставалось…

Капитаны шлюпов постарались повторить маневр старшего товарища и развернулись к атакующим бортом. Не самая лучшая тактика в их положении, но, как говорится, хозяин — барин! На их счастье, русские артиллеристы оказались заняты более крупной целью и почти не обращали внимания на колесную «мелочь».

Теоретически, стоявшие на наших канонерских лодках пушки Баумгарта могли стрелять на тысячу триста саженей или, если угодно, пятнадцать кабельтовых, они же три тысячи ярдов (около 2770 метров). Но поскольку стрелять и попадать — вещи принципиально разные, дистанция прицельного огня не превышала километра. К тому же «шанцевки» не самые устойчивые артиллерийские платформы. Так что перестрелки на дальних дистанциях не их конек. Но стоило им сойтись с врагом поближе…

Первое попадание хоть и не нанесло англичанам особого вреда, но оказалось довольно эффектным. Угодившая в основание бизани бомба не сработала, но при этом умудрилась напрочь снести мачту вместе с кормовым флагом. Одна из рей при этом грохнулась на палубу, но по какой-то счастливой случайности никого не задела.

Следующий снаряд поначалу совсем не заметили, но именно он заставил британцев отступить, поскольку проломил борт у ватерлинии. А вот третий разорвался на батарейной палубе, убив, покалечив или оглушив большую часть суетившихся у своих пушек артиллеристов.

После этого чудом уцелевший капитан «Амфиона» решил не испытывать более судьбу и приказал выйти из боя. Оказавшиеся без лидера шлюпы тут же утратили прыть. После чего поспешили вслед за ним, показав русским канонеркам корму. Те, впрочем, не стали их преследовать, поскольку были заняты исправлением собственных повреждений и оказанием помощи лишившемуся хода «Шквалу».

— Смотрите, он уходит! — с восторгом прокричал Лисянский.

— Не спеши, это только начало, — остановил его радость я, хотя и у меня, признаться, от зрелища отступающего врага потеплело в груди.

Между тем Нейпир, наблюдавший за ходом боя со шканцев своего флагмана, отдал новый приказ, и навстречу нашим канонеркам пошли уже сразу три фрегата. «Амфион» предпочел укрыться за строем эскадры, занявшись срочным ремонтом и борьбой за живучесть корабля, а вот почти не пострадавшие шлюпы включились в общий строй.

Настал и мой черед распорядиться отвести отряд на исходные позиции. А затем, ввиду явного превосходства противника, они, опять же подчиняясь приказу с берега, начали отступать к первой линии заграждений.

На ней, в отличие от других, мины стояли на глубине около шестнадцати футов, то есть около пяти метров. Осадка наших канонерок не более пяти — семи футов, а стало быть, имелся изрядный запас. Но надо обладать поистине стальными яйцами, чтобы идти, доподлинно зная, что совсем рядом под толщей воды притаилась смерть, а длину минрепов отмеряли не так уж и точно.

На второй линии глубина еще меньше, но в ней оставлено несколько проходов. Но сейчас нам не до них, поскольку все внимание приковано к приближающимся английским кораблям. Однако те почему-то не стали гнаться за отступающими, и застопорили ход…

— Вот самки собаки! — выругался я вполголоса. — Узнаю, что кто-то слил наглам схемы минных постановок, с живого шкуру сдеру! Лично!

— Не думаю, Константин Николаевич, — покачал головой непонятно как услышавший меня Лисянский. — Просто наши английские друзья помнят о судьбе «Valorous» и не хотят попасть впросак.

— Тем более что за линией ряжей стоят линкоры, а им эти лоханки на один зуб! — поддакнул адмирал Мофет, с волнением следивший за действиями своих моряков, которым в этот раз досталась честь первыми вступить в бой.

— Ну, вот пусть и пошлют линкоры…

— А ведь они так и делают!

— Что⁈

— Благодарю тебя, Господи, что услышал наши молитвы!

Нет, Нейпир не послал против нас свои новейшие линкоры вроде флагманского «Дюка Веллингтона». Очевидно, решив приберечь их для более подходящего случая…

— Кто это?

— Первый, никаких сомнений, «Edinburgh», а второй, пожалуй, что «Hogue».

— Вот значит, как…

И тот и другой были старыми линейными кораблями, построенными в начале века еще во времена наполеоновских войн. В конце сороковых на них установили паровые машины, убрав при этом часть артиллерии, получив таким образом «блокшипы» — корабли, предназначенные для обороны гаваней. Не самые мощные единицы, но, как говорится, на безрыбье…

Следующие полчаса все присутствующие напряженно наблюдали за тем, как движутся английские корабли. Ход у них, прямо скажем, не велик, но шли бодро, попыхивая дымом из труб. Когда, по нашим подсчетам, корпус головного «Эдинбурга» должен был оказаться на минах, мы все задержали дыхание, но… одна за другой шли томительные секунды, и ничего не происходило! Наконец, «блокшип» совершенно точно миновал заграждения, и по рядам посвященных прошелестел вздох разочарования.

— Говорил же, что нужны дополнительные запалы от гальванических батарей на берегу, — буквально простонал Якоби.

— Может, поставили слишком глубоко? — подал голос Лисянский.

— Всех на британский флаг порву! — ни к кому конкретно не обращаясь, пообещал я окружающим.

— На второй линии непременно сработает! — стараясь убедить самого себя, твердил адъютант.

— Да хватит уже! — почти прорычал я, но как раз в этот момент под шедшим вторым «Хогом» наконец-то рвануло.

Взрыв был так силен, что буквально разорвал днище старого уже корабля. Хлынувшая внутрь вода мгновенно достигла котлов, из-за чего последовал новый взрыв, окутавший все клубами пара. А когда тот развеялся, на поверхности осталось только несколько обломков, цепляясь за которые держались на воде несколько оглохших и обезумевших людей.

— Ура! — грянуло вокруг меня.

В этот момент все мы от высших чинов и до последнего матроса были едины в своей безумной радости. Мы смогли! У нас получилось! Я тоже кричал вместе со всеми, потом сорвал с головы фуражку и подкинул ее вверх. Затем бросился обнимать всех по очереди, от Лисянского до Якоби, заодно крича в сторону противника.

— Видал! Накося выкуси! Хрен тебе, а не Кронштадт!

[1] HMS Duke of Wellington — линейный корабль «Герцог Веллингтон»

[2] 7 мая — день связи в СССР.