Баронесса де Крейс

Глава 29

Сборы в дорогу заняли куда больше времени чем я думала. И слишком многие вопросы мне надо было решить перед отъездом, чтобы в дороге я не волновалась о замке и своих землях. К тому же я несла ответственность не только за людей, населяющих мои земли, но и тех воинов, что оставлял Ронан в замке. Так что мне пришлось сразу донести до северян, что если они совершат преступление, то наказание они понесут по нашим, а не своим законам. И если их мне было не жаль, наемники, они знали что смерть их может поджидать на любой дороге, но я не могла не думать о последствиях их поступков.

Была бы моя воля я бы осталась в замке, и пусть будущий супруг сам отправился бы в путь за мной. Но договор есть договор. Особенно когда на стороне будущего деверя войско, а у меня горсть дряхлых стариков и не обученных юнцов.

Наставления, за несколько дней я дала их столько, что переплюнула месячные проповеди настоятельницы нашей обители. Но я ввела новые должности как для своих людей, так и для северян. Обсудила то, сколько и какой пищи должны получать наемники. Как должны они себя вести со сборщиками королевской подати и другими баронами.

Отдельный разговор у меня состоялся с одним из вожаков северян, что возглавит наемников после отъезда Ронана, а также возьмет на себя защиту замка.

Этому северянину было чуть за тридцать лет. Не такой высокий как остальные наемники, но на такого посмотришь и сразу поймешь — ему можно довериться. И он в отличие от Ронана и блондина не смел со мной разговаривать как с портовой девкой и не делал мне никаких двусмысленных комплиментов или предложений. Он был вежлив, рассудителен и спокоен. Что я даже поймала себя на мысли, что была бы рада, если и мой будущий муж оказался бы таким.

И хотя он не позволил себе ни одну вольность в разговоре со мной, но по его глазам было видно, что ему нравится смотреть на меня, и если бы я только дала ему знак, то...

Разговор я в конце скомкала. Слишком уж живо и красочно я представила как этот не особо разговорчивый северянин, подай я ему знак, скинул с себя все меха, а затем...

Вдохнула свежий морозный воздух, оказавшись на улице. Взгляды наемников преследовали меня все эти дни. Нет, из них никто не пытался перейти определенную черту, но вот эти взгляды меня порядком нервировали и вызывали еще какое-то непонятное чувство. В обители я была такой же тенью как и другие сестры. В замке соседи больше думали о выгоде, что могли получить от меня, а не о моих прелестях.

А эти воины смотрели на меня как на женщину. Да и служанки, которые бродили по замку с такими довольными лицами, пожирая глазами каждого наемника, заставляли меня задуматься о том, что же умели эти мужчины, что женщины сами искали их общества, а не бежали от него.

Наверное это матушка должна говорить с дочерью о таких вещах, но я с таким вопросом могла обратиться только к Лауре. Но не после слов Мелани о том, что искал в постели Уоррен с женой, но не находил, поэтому и утешался в объятиях той же Мелани. Конечно та хотела причинить как можно более сильную боль Лауре. И дело было не в ее умении доставить наслаждение мужчине, просто моногамия им была не свойственна. Зачем хранить брачные клятвы, когда можно без спроса портить служанок и селянок.

И даже Ронан лгал, когда говорил о том, что у них принято хранить верность в браке. Ну, по крайней мере им хватало такта не выставлять свои похождения, да внебрачных детей на показ.

И задумываясь о том, чего я жду в браке, я была готова довольствоваться тем, если с будущим мужем у нас будет царить взаимопонимание. Я на многое закрою глаза, особенно если он позволит мне часть года, а желательно его большую часть проводить в замке де Крейс. Но мечтать об этом пока было рано, для начала мне надо было узнать что он за человек.

Через неделю все приготовления были завершены. Даже мои вещи были упакованы в тюки и чемоданы. А я все медлила, думая о том, что жизнь вновь резко сменила направление.

Да и чувство, что я как бы живу взаймы не оставляло. И я окуналась мыслями в прошлое двадцатилетней давности. Если бы не лекарь, что спас мне жизнь, когда у матушки началось кровотечение, я бы умерла еще в ее чреве. Но тот незнакомец, что не испугался гнева барона, сражаясь за жизнь не рожденного и нежеланного чада, позволил мне дожить до родов. Барон пощадил меня и после рождения, хотя если он выполнил бы свою угрозу и утопил бы меня, даже моя мать не посмела бы роптать. Она жила бы ради других своих детей.

Остановилась на лестнице и прислонилась спиной к стене, прикрыв глаза. Не знаю, что нашло на меня, но я решила сегодня подняться по лестнице наверх центральной башни. Хотела с высоты увидеть замок и окружающие его земли, наверное...чтобы проститься с ними.

В десять лет, когда меня уносила карета, меня раздирало столько эмоций, что я просто забилась в угол кареты и не глазела по сторонам. Я ведь ни с кем тогда так и не попрощалась. И у меня не было даже сомнений — карета уносила меня прочь навсегда. Может поэтому я так вначале и возненавидела обитель. Из-за страха, что мне никогда не выбраться оттуда. Что меня заперли там как в темнице. И пусть на мне не было оков, а врата обители были открыты, но я чувствовала себя как раненный зверь, попавший в яму, умело вырытую охотником. Вот только у охотника то было лицо барона де Крейса, то лица Трех Отцов, не только всепрощающих, но и карающих. И маленькой мне казалось, что они наказывали меня за грязную кровь, что текла в моих венах, наказывали за мать, что нарушила их обеты.

Я знала, что от взоров Отцов не укрыться, так что они знали и о том, что я испытала, когда узнала о наследстве, а чуть ранее о смерти барона де Крейса. Они все знали, поэтому я и ждала что они вновь накажут меня за все эти мысли, за мои желания.

И этот страх держал меня в замке, не позволяя его покинуть. А вдруг мне не суждено было вернуться обратно? Вдруг я вообще сгину или будущий муж поступит как Феракс и, получив от меня наследника, избавится от меня?

Открыла глаза, впереди меня ожидало еще много ступеней. И я продолжила свой путь.

Я ведь в свое время ненавидела Катрин и Уоррена. А может зависть я путала с ненавистью, кто же теперь разберет.

Сверху с высоты башни фигуры людей казались мельче. Я даже ощутила себя великаном, всесильным, способным своей гигантской ногой растоптать муравейник внизу.

— Мы не можем дольше ждать. Если перевал на Лисьей горе окажется перекрыт, то мы до весны не попадем в Арайсвен.

Вздрогнула и резко обернулась, услышав за собой уже столь знакомый голос, который преследовал меня в последние дни не только днем, но и по ночам. О чем я правда боялась даже думать, я ведь уже невеста, почти жена, я не имела права на те желания, что волновали меня. Но я не знала, как не думать и не желать того, на что не имела право, чтобы не опорочить свое имя. Ведь другого имени кроме как Крейс я не знала с рождения. И я обязана была хранить его честь, если не для будущего мужа, то для спокойствия своей и так мечущейся души.

Попыталась отступить от Ронана, злясь на него за эту его привычку подходить так близко ко мне, что мне переставало хватать воздуха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так близко, что порой между нами практически оставались сантиметры, которые так легко было преодолеть.

Так близко, что как бы я не пыталась задержать дыхание, я все равно чувствовала его запах. Терпкий, сильный, травяной. Вообще у каждого северянина был свой запах, но будоражил меня так до дрожи только один.

Поэтому я и пыталась отстраниться от него, но неудачно, так как наступила на подол своего платья и едва не упала. Но он успел удержать меня, рывком притянув к себе. Слишком близко, что между нашими телами не осталось и зазорины. И даже через ворох одежды, что был надет на мне, я ощущала его тепло.

Он наклонился, едва не упершись носом мне в шею, втянул воздух, заставив меня возмущенно набрать в грудь воздух, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Но я не успела, так как в следующую секунду он поступил совершенно немыслимо.

Он лизнул меня в шею!

Я замерла в первую секунду — от удивления. Нет, Ронан с первого дня вел себя довольно нагло, но никогда он не переступал некую черту. То есть я догадывалась по его глазам и взглядам, что вызываю у него определенные чувства и желания. Но вот именно что догадывалась, ведь он ни разу не совершил нечто такое, что подтвердило бы мои подозрения. И вынудило бы меня начать этот разговор. До этого момента…Оттолкнула его, удивляясь откуда у меня взялись силы. А потом поняла, что он и сам отступил от меня, не пытаясь насильно удержать.

Мы вперлись взглядом в друг друга, глаза в глаза. На моем языке плескались бранные слова, а к горлу подступало возмущение. Я была баронессой и никто не смел так вести себя со мной против моей воли.

Но слова, что рвались из уст, так и не сорвались. Я сглотнула, чувствуя как в горле пересохло. К тому же меня по-настоящему напугал взгляд Ронана. И я подумала о том, что он гораздо сильнее меня. А на смотровой башни кроме нас двоих никого не было. И мои крики никто не услышит. Хотя… я не думала, что до этого дойдет. Он сам отпустил меня и отступил назад. Но вот синие глаза так сильно потемнели, что со стороны казалось, что даже белок сменил цвет. Ронан тяжело дышал будто пробежал от лесных угодий до замка не один раз, а затем, не переведя дыхания, поднялся по лестнице на эту площадку, откуда открывался вид на все мои земли. А ведь Ронан даже во время битвы с Фераксом не запыхался. А тут, такое чувство, что он пытался взять себя в руки, чтобы вновь не прикоснуться ко мне.

Не знаю сколько времени мы простояли на вершине центральной башни, продуваемой ветрами, смотря в глаза друг друга. Да и кто дышал более тяжело не понять, ведь в какой-то момент мне хотелось рвануть шнуровку платья, в котором стало так тесно, что я не могла вдохнуть воздуха, которого катастрофически не хватало. На миг у меня закралось подозрение, что меня вновь отравили, но я сразу же отбросила эту мысль.

Взгляд Ронана тем временем дрогнул и заскользил вниз, следуя за пульсирующей жилкой на моей шеи, а затем ниже, задержался на груди и...

Я была готова биться об заклад, что он вновь принюхался. Но на таком расстоянии он не мог унюхать никакой запах, ведь я не пользовалась даже розовой водой. Она в последнее время вызывала у меня только раздражение. Впрочем, и другие запахи зачастую меня злили. Чего нельзя было сказать об этих наемниках. Которые в отличие от местных аристократов, редко прибегающих к омовению, следили за своей чистотой. И пахли они хоть и по-разному, но так приятно, что я и сама порой ловила себя на том, что хочу принюхаться к ним. Чего я конечно не делала, никак не демонстрируя этого странного желания.

Время шло и постепенно мое дыхание выровнялось. И я поняла, что молчать и дальше уже не просто глупо, но и бессмысленно.

Несколько недель я и Ронан проведем в дороге. И хотя мы будем путешествовать не одни, но я не собиралась ему позволить вести себя и дальше столь вопиюще нагло.

— Никогда больше так не делайте, — прозвучало отнюдь не воинственно, а скорее просьбой.

Он усмехнулся, окинул меня уже привычным чуть насмешливым взглядом. Причем его глаза уже вновь были синего цвета.

— Что именно не делать? — чуть весело спросил он.

Подхватила подол юбки, понимая, что в противостоянии с Ронаном последнее слово будет за ним. И слишком уж я была не искушена для подобных бесед. Это при дворе леди умели указывать наглецам на их место, а мне легче было отдать приказ десяткам мужчинам и слугам, нежели выиграть в этом споре с Ронаном.

Сделала я три шага, когда меня догнал все еще насмешливый, но в тоже время и недовольный голос.

— Завтра на рассвете мы покинем эти земли. И если вы попытаетесь найти хотя бы одну причину вновь задержать отъезд, я лично усажу вас в карету, даже если мне придется вас связать.

Разозлилась, становясь сразу смелее и возможно безрассуднее. Я гордо вскинула подбородок.

— Я запрещаю вам ко мне прикасаться! — обернувшись к нему, заявила я.

— Я собирался всего лишь усадить вас в карету. Но коли вам так неприятны мои прикосновения...

— Неприятны! — поспешила я его прервать, но, видимо, зря.

Улыбка на лице Ронана стала шире, ему явно доставляло удовольствие испытывать мое терпение.

— Я хотел сказать, что никогда не прикасаюсь к женщинам, если они этого не желают.

На мгновение я почувствовала разочарование, что он так легко согласился с моими требованиями. Но я сразу же прогнала эти мысли, какие бы ни царили нравы на севере, я как и подобает невесте, собиралась принести в качестве приданого мужу и свое целомудрие. Так что глупо было засматриваться на других мужчин.

— Рада это слышать, — буркнула я.

— Завтра, Марго, не забудьте, — перевел он тему разговора, — мы покинем замок. И не стоит доводить до того, чтобы ваши люди видели, что вас помимо воли несут в карету.

Не стала ничего отвечать ему. Когда я дала клятву в том шатре у реки, я прекрасно осознавала — этот день настанет. Но у меня были еще сутки, чтобы отдать последние приказы, а главное принять еще одно непростое решение...