Байки негевского бабайки. Том1

1. ХИХАНЬКИ

1.1 Good Omens

Кто-то режет вены,

кто-то рушит стены

в маленькой вселенной

скука и бардак

Дамы, джентльмены

ждут нас перемены.

После непременно

будет всё не так.

Будет все как надо,

ни врага ни гада,

добрые улыбки

праведных людей.

Летом свежесть сада,

умная эстрада,

золотые рыбки-

кушай и балдей.

Будут на балконе

розовые пони

И не будет смерти,

только бытие

Перлы на мольберте

вишенки в десерте.

Вы уж мне поверьте,

дамы и месье!

Пани и панове,

будет всё нам внове

Тещи и свекрови

станут лучше мам.

Добрые соседи

Герры и миледи,

никаких трагедий

и кровавых драм.

Сэры и сеньоры

споры, драки ссоры

позабудут вскоре

как ночной кошмар.

Всюду на планете

вежливые дети

дарят всем букеты

в отзвуках фанфар.

Это будет завтра,

может послезавтра

ну на крайний случай

в будущем году…

Не бейте мне ипальник

гражданин начальник!

Я уже молчальник!

Слушаюсь! Иду!

1.2 Рубаи, рубленные рубилом

1

Я любимой дарил и цветы, и духи,

Я читал ей стихи про любовь и грехи.

Но к утру уходила любимая, хмурясь.

Может, я подобрал неудачно стихи?

2

Я милую трепетной ланью назвал

Я пэри своей, луноликой назвал.

Не мог, хоть убей, ее имени вспомнить!

Склероз. То есть в памяти полный провал.

3

Разменяв сто динаров у местных менял

Я продажную деву на площади снял.

Но когда она лик свой слегка приоткрыла

я, в испуге, немедля в Медину слинял.

4

Пить вино запретил правоверным Аллах

В том согласны мулла, шах-ин-шах и феллах.

Я же только гашиш продаю правоверным.

Я с Аллахом не спорю и не при делах.

5

В раю мужчинам праведным вольнО

И сладостно грешить, и пить вино

Вот грешниц в рай к мужчинам и отправят:

Ведь праведницам то запрещено.

6

– Как хотелось бы мне жить хотя бы сто лет!

– Так женись! Уж поверь, лучше способа нет!

– Что, женюсь и прожить сотню лет я сумею?

– Нет! Желанья жить долго исчезнет и след.

7

Пил вино. Подкатила девица одна.

Ах, какой мне красивой казалась она!

Утром гуля увидел с собою в постели.

Где бы взять еще десять кувшинов вина?

8

Если стол твой обилен питьём и едой

не гнети себя страхом и мыслью худой

Ты не делай забор свой плотнее и выше

Сделай шире свой стол, будь за ним тамадой!

9

Ценили Хайяма во все времена,

за строфы в честь лени, и дев, и вина.

Так мир изначала устроил Создатель,

что мудрость поэтов ему не нужна.

10

Ох, Стихира! У нас графоман и поэт,

каждый мнит, что он Пушкин, ну минимум Фет.

Но читатели думают как-то иначе.

Видно, просто достойных читателей нет.

1.3 Хаечки

АССОЦИАЦИИ

Утром за серым окном

Сакуры цветок распустился…

Вся молодежь распустилась!

МОРСКОЕ

Люди плавают в море

Море любит отважных

Акулы тоже.

Цели корабль не достиг

Море его погребло

Но Оскара дали.

КСТАТИ, О ПТИЧКАХ

Как выступал павлин,

царственно хвост распустив!

А в супе невкусен.

Поздняя осень пришла.

Птицы на запад летят.

Даром ведь, сволочи!

Осень.

Синицы сидят на крыльце.

Выпущу кошку.

Целую ночь за окном

пел соловей.

Напился, наверно.

1.4 Обыкновенная история

Я правдоруб. Мне врать невместно,

и потому бываю груб.

Гулял Петрарка, как известно,

хоть был великий однолюб.

Но тут, поверь мне, нет измены:

природа наша такова.

Мужик вернется непременно,

уплыв порой на день, на два.

Горит звездой любовь поэта,

пока поэт уверен в ней.

Она сильнее тьмы и света

и неподвластна бегу дней.

Нельзя душить той веры пламя!

Звезда погаснет и, когда

любовь остынет между вами,

скуют весь мир покровы льда!

Теплом любви живет планета,

Творец её благослови!

Она б замерзла без поэта,

и без его большой любви.

Тоску развеет, успокоит

как звезды в небе по ночам.

Любовь огромна! И не стоит

так придираться к мелочам!

Она как солнца ясный лучик,

когда корабль плывёт домой.

Бывает, солнце скроют тучи,

и ветер в лоб, и бури вой,

но буря кончится, я знаю,

и путь к причалу кораблю.

Пусти ж домой меня, родная!

Ведь я тебя одну люблю.

1.5 Мечты-мечты…

Когда возляжет лев с ягненком,

не станет муху жрать паук,

и крокодил, с урчаньем тонким,

начнет конфетки есть из рук,

Когда дракон, объевшись маком,

взлетит как птичка, над селом,

Машины, из любви к собакам

себя сдадут в металлолом.

И розы шип уже не ранит,

и скажет правду адвокат,

А носорог, нежнее лани,

замрет, любуясь на закат.

Голодные съедят обеды,

из СМИ прогонят всех лжецов,

И ночь придёт, и канут беды

и перфоратор у соседа

сломается в конце-концов!

1.6 Басня о дисциплине

Ну почему Господь устроил так:

народ страдает, если царь дурак.

Но стоит сбросить дурака, и вот -

страдает в десять раз сильней народ.

В стране восточной правил хан Борис.

Был глуповат, и нос его был сиз.

Пил алкоголь (прости его, Аллах!)

и портил воздух даже при послах.

Никто уже не уважал страны,

хоть, слава Богу, не было войны.

А ханский визирь, подлинный урод,

мздоимцем был, и обирал народ.

Когда свой плов без мяса ел бедняк,

то все ворчал: "Виновен хан-дурак.

Всё тяжелей простых людей стезя.

И знают все: "Так дальше жить нельзя!"

А из толпы неслось в базарный день:

"Зачем нам хан, который туп, как пень?"

Ворует визирь не боясь при нем,

народ же все беднее с каждым днем"

И как-то в среду, совершив намаз,

сказали люди: "Хватит! Пробил час!"

И взвилось пламя бунта до небес,

и хан Борис в том пламени исчез.

На ханский трон взошел Башка-Секир.

Жестокий карлик ненавидел мир.

Он непрестанно с кем-то вел войну,

и лихорадка бед трясла страну.

Доход стал низок, а налог высок.

Ушли улыбки, как вода в песок.

Мздоимец визирь сажен был на кол,

народ остался голоден и гол.

Умен ли хан, никто не знал, увы.

Кто смог узнать – лишился головы.

О бунте вновь не заводили речь:

у болтунов башка летела с плеч.

И всюду слышен крик издалека:

"Как мудрец он, наш Секир-Башка!"

Лишь изредка смельчак шептал в кулак:

"Уж лучше б правил прежний хан дурак!"

Читатель! Здесь мораль как мир стара:

не стоит от добра искать добра.

Начальник дурень? Слушай, как отца

и не проси другого у Творца.

Не ровен час, на место дурака

придет не умник, а Секир-башка.

1.7 Притча о нектаре

Вспоминаю о преданьи старом:

На Востоке, на краю Земли

под сухим раскидистым чинаром,

полные божественным нектаром

лилии волшебные цвели.

За неделей быстро шла неделя.

В той земле летал под видом шмеля,

заколдован ведьмою на срок,

местный принц, по имени Емеля

женских прелестей большой знаток.

Облетев округу шибче птицы

вот он к нежным лилиям стремится,

говорит, настойчив, но не груб:

"Дайте мне напиться, чаровницы

пряным соком с ваших сладких губ"

Первая ответила сначала:

«Много вас, шмели да мотыльки.

Чтобы я да каждому давала?"

А вторая просто промолчала,

но зато раскрыла лепестки.

И когда отведал шмель гостинца,

приняв от цветка заветный дар,

из букашки, не крупней мизинца,

он мгновенно превратился в принца.

Видно, с витамином был нектар.

Принц Емеля знал, к чему стремится:

Колдуна знакомого позвал.

Лилию тот превратил в девицу,

принц же поспешил на ней жениться.

Очень ожидаемый финал.

А другая лилия нимало

никому нектара не дала.

и она, когда пора настала,

осенью бессмысленно увяла.

Вот такие грустные дела.

В наше время это каждый знает,

мудрый аксакал или дебил:

И вино от старости скисает.

Кто не отдает – всегда теряет.

Тот, кто отдал – больше сохранил

Пусть старо преданье, но, конечно,

Вы поймали этой притчи нить?

Милая, ведь красота не вечна.

Ах, не стоит быть Вам бессердечной,

и нектар до пенсии хранить.

1.8 Басня о соловье и розе

Хранит преданья старина

И слышал стар и млад,

Что есть волшебная страна

И в ней чудесный сад.

Там звезды целый день горят

Течет вино в реке

Цветы и птицы говорят

На общем языке.

И в том саду, и в той стране,

как указал Аллах,

Однажды Роза по весне

Как пери расцвела.

И Соловей в ту розу был

Без памяти влюблен

Он для нее семью забыл,

Забыл покой и сон.

С утра до ночи песни пел

Ей пламенный артист

Но скоро Розе надоел

Его любовный свист.

Она ему сказала: «Вон!

Катись туда, где жил!

Пусть ты влюблен, но ты смешон,

И мне совсем не мил!

И Соловей покинул сад,

Хоть был он этому не рад,

И клял свое житье.

К жене он прилетел назад.

И после много лет подряд

Он пел лишь для нее.

Увы. Мораль всего одну

Сумел придумать я:

Люби, мужик, свою жену,

Причем, желательно, одну.

А то попрут, – как в старину

Поперли Соловья!

1.9 А Минздрав предупреждал!

Капля никотина убивает лошадь, а хомяка разрывает на куски!

Из приколов Фоменко

Белый потолок забрызган кровью,

Лаборант в углу без чувств обмяк.

Новой жертвой в битве за здоровье

Пал отважный молодой хомяк.

Не дурак, не псих и не калека,

веруя в науку и закон,

За лошадку и за человека

Каплю никотина принял он

Не дождутся сына мама с папой,

и до поздней слякотной поры

слез ручьи с усов стирая лапой

будет ждать невеста у норы

Плакала уборщица Томара.

Помянувши чью-то мать и дочь,

два слегка взбледнувших санитара

вынесли остатки тела прочь.

И теперь ужасные кошмары,

разрывая сердце, снятся мне:

хомячок с кубинскою сигарой

в маршальской фуражке на коне,

по холмам зеленым, гладким склонам,

движимы желанием одним

миллионы хомяков в колоннах

молча маршируют перед ним.

В касках маскировочной расцветки,

в сапогах из хромовых пластин.

Каждый, как ружье, несет пипетку

с надписью по-русски: "Никотин"

Ужас оккупирует планету,

в панике и взрывах города…

Я, вскочив, хватаю сигарету.

Так курить не брошу никогда!

1.10 Вольный перевод латинских крылатых фраз

А PEDIBUS USQUE AD CAPUT

пешком до инфаркта

......................................

DO UT FACIAS

дам по фэйсу

....................................................

DUM SPIRO, SPERO

надумал спереть, – сопри

.........................................................

HOMO HOMINI LUPUS EST

гей для гея волка съест

........................

QUOD LICET JOVI, NON LICET BOVI

что лижут Юпитеру, не лижут быку

........................................

NOTA BENE

хорошая мелодия

...............................................

OMNIA MEA MECUM PORTO

всё мое мне кум портит

1.11 Magic Art

Свинг на сонет 18 Шекспира

Букет, стоящий долго в вазе,

теряет лепестки цветов

и скоро, гол и безобразен,

предстать перед тобой готов.

Вот и тебе, красотка,стоит

постичь, как я давно постиг:

природа дарит красотою

лишь на единый краткий миг.

Но образ твой художник смело

запечатлеет на холсте

и вдруг бессмертным станет тело,

и нет пределов красоте.

Картина, статуя, камея

стоят веками без помех.

Ведь лишь одно искусство смеет

остановить мгновений бег.

Так время не теряй беспечно

пока прекрасна и юна.

Жизнь коротка, искусство – вечно,

а ты в своих страстях вольна.

Взгляни: вот, посланный судьбою,

способный красоту воспеть,

стоит поэт перед тобою.

А вдруг других не будет впредь?

Не упусти возможность эту

сопротивленья забытью,

и подари любовь поэту!

Он воспоёт красу твою.

Пусть не смущает робость мнима,

и про грехи поклёп и ложь.

И ты, прекрасна и любима

в его стихах в века войдешь!

1.12 Кому на Руси жить…

1 (О тяготах)

Как то раз, в конце недели,

продолжая старый спор,

на златом крыльце сидели

олигарх, чиновник, вор.

Ели гурьевскую кашу

(с маслицем – деликатес).

Бражку тоже пили нашу:

ту, что с лейбою «О.С.»

И до третьей смены блюда

обсуждали, гой еси,

а кому живется худо

в наше время на Руси.

Подтянув трусы Кардена

олигарх сказал: «Так вот,

нам, ведущим бизнесменам,

жизнь – не мед и не компот.

От Москвы до Самотлора

знает каждая семья:

это я страны опора

и кормилец – тоже я!

И налоги, между прочим –

и бабульке и врачу.

Это я плачу рабочим.

И министрам я плачу.

Но обидам нету счета…

А ведь кровь течет из жил:

столько трачу сил и пота,

чтоб народ наш лучше жил!

Просыпаюсь среди ночи -

нету сил прилечь в кровать.

Все печалюсь о рабочем:

как ему зарплату дать?

Нет расслабиться момента.

Все такая маета:

тянут лапы конкуренты,

рвут заказы изо рта.

Маюсь с зорьки до заката,

и копейке мелкой рад.

Тут же лезут бюрократы:

– А пожалуйте откат.

За кредиты, за залоги.

Уж за крышу я молчу.

Взятки, подкупы, налоги –

только Крезу по плечу.

Выйдешь в поле,

шепчешь матом

как в груди огонь печет…

А рабочему зарплату?

Все замой же личный счет.

И когда ты на пределе

Отдохнуть нельзя опять:

Даже в сраном Куршевеле

не дают шалаву снять.

Так что, братцы, вот вам слово,

и уж вы поверьте мне:

Олигархом быть хреново

в нашей гребаной стране.

И, откинувшись на стуле

он смахнул устало пот.

Все сочувственно кивнули:

врет. Но как красиво врет!

Вор приподнял кружку с квасом,

осушил ее на треть,

И слегка пропитым басом

стал старинный шлягер петь:

«На Земле весь род людской

полон дуриков и ло-о-охов

что давало жить непло-о-охо

не горбатясь день деньской.

О богатстве грезя, люди

без заботы и труда,

приносили нам на блюде

что скопилось за года.

Но пришел наш звездный час,

но пришел наш звездный час!

Вся страна пошла под нас…

Пошла под нас!

Вся страна пошла под нас,

пошла-а-а под нас!

Люд про ваучер узнал,

люд поехал за грани-и-ицу

чтоб хоть чем-то поживи-и-иться.

Воцарился черный нал.

Продавали братья брата

и отца сынок родной,

От мента и до комбата

все пошло одной ценой.

Миром правил черный нал,

миром правил черный нал!

Криминал там правил бал,

там правил бал!

Криминал там правил бал,

там пра-а-авил бал!

И пока тупой шахтер

чах над ваучером хи-и-илым,

Продавалось все, что бы-ы-ыло,

крышевал бандит и вор.

По велению министров

шахты, банки, города,

продавались быстро-быстро

за копейки навсегда.

Прославляя криминал,

прославляя криминал,

правил всем откат и нал,

Откат и нал!

Правил всем откат и нал,

отка-ат и нал!

Гости хлопали в ладоши,

олигарх добавил свист.

Голос вправду был хороший.

Явно – «камерный» артист.

Тут слеза из глаза вора

заструилась на стекло.

Он сказал с тоской во взоре:

все что было – все прошло.

Бизнес стал иной местами,

Черный нал ушел на дно.

Конкурировать с ментами

Рекетиру не дано.

И кому теперь я нужен?

Тыришь, чтоб не склеить ласт.

Заработать бы на ужин.

А на завтрак – Бог подаст.

Не копил в былую пору.

Пропивал. Считал – фигня.

Нет в стране несчастней вора!

То есть ясно, что меня.

И, присев на стул устало,

Он допил из кружки квас.

Все сочувственно молчали:

так, с душою, врет лишь асс.

3.

Словно приняв эстафету,

подняв рюмку коньяка,

бюрократ, в ответ на это,

начал так издалека:

Кто читал в Завете Новом,

кто-то знает из газет,

Что вначале было слово.

А какое – данных нет.

И, хоть я там не был лично,

но готов свой пост закласть:

не про свет сказал Всевышний,

Бог сказал: «Да будет власть!»

Так намечена дорога.

И, с теченьем лет, видней:

всяка власть идет от Бога,

мир наш зиждется на ней.

Почитай что бесполезны

вера, преданность, мораль.

Мы, чтоб мир не канул в бездну,

строим власти вертикаль.

Тут ведь целая наука:

кто кому за что должОн.

Вертикаль – такая штука

Как гарем на 300 жен.

Что под кем, и кто в ответе,

чтобы ясно понимать:

Мы Премьеру, скажем, дети,

А Премьер нам, скажем, мать.

Ржать не надо без причины,

получите аргумент:

Может мама быть мужчиной,

если папа – Президент.

Младший старшим должен долю,

и не отдавать грешно.

Потому: по Божьей воле

все давно заведено.

И живу, работник Божий,

на оклад один, хоть плачь

Чуть споткнусь – и враз заложат,

и лишат машин и дач.

Так кормлю я маму-папу

у инфаркта на краю.

Иногда беру на лапу.

Но ведь долю отдаю!

И ругают все в газетах,

нас, чинуш, согбенный род.

Но печаль ведь не об этом.

Все грустим: А как народ?

Бюрократ – беспечен внешне,

но внутри – как лук тугой.

И тяжелее всех, конечно,

Президент наш дорогой.

Я ночной порой в подушку

в умиленьи слезы лью:

Президент – такая душка,

не найти в другом краю.

С страстотерпцем Николаем

светлым ликом сходен он.

Я других таких не знаю.

Хоть сейчас сажай на трон.

И как он престол получит,

очень зримо мнится мне,

сразу станут люди лучше,

нефть поднимется в цене,

и над Русью православной

Разлился бы Божий свет…

Потому-то он и главный,

что другого папы нет.

Дланью, щедрой от природы,

Президент изволил дасть

демократию народу,

братство, равенство, свободу,

А чиновникам – лишь власть.

На банкете я, порою,

беспокоюсь: Ё-моё!

Перед ним бадья с икрою -

Он не смотрит на нее.

И о том его кручина,

ажно, бедный, похудел:

где беда, и в чем причина

неустройства наших дел.

Все чиновники, без меры,

словно маясь животом,

от курьера до премьера

Всё печалятся о том.

О крестьянстве и рабочих,

как их всех держать в руках.

И о детях всяких прочих,

и о древних стариках.

Как без порно в Интернете,

как наладить труд и быт.

И про НАНО, что на свете

вообще не может быть.

От курьера до премьера

умирая на постах…

Что и радости в карьере,

если жисть уходит нах…?

И слеза бежит порою,

разрывается душа, -

И, заев коньяк икрою,

Он добавил неспеша:

– Мы в заботах ежечасно,

и почти без средств подчас.

Быть чиновником – ужасно!

Нет в стране несчастней нас!

Тут, читатель, хлопнув дверью,

я сей долгий спор уйму.

Разрешить его доверю

многознанью твоему

Вникни в дело беспристрастно,

и решенье выноси:

Кто ж живет всего несчастней

на прекрасной на Руси?

2 (О МОРАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЯХ)

Вышел месяц из тумана,

заглянул в знакомый двор.

Там, как прежде, три пузана -

Олигарх, чиновник, вор.

И весьма принципиально

на крыльце златом, меж тем,

обсуждают, "гениальный"

самый актуальный мем.

Рек чиновник важным тоном:

"Сверху был посыл вчера,

что о ценностях посконных

призадуматься пора.

Славно жили предки наши

от меча да от земли.

Ели просто: щи да кашу.

Но зато мораль блюли.

Предки веру уважали,

мать-Отчизну и семью

Вот и мы по той морали

будем строить жизнь свою."

Бросил олигарх ехидно:

"Князь Владимир, Грозный царь…

Те по бабам – аж завидно

как наяривали встарь.

Домострой, конечно, славно…

Токо где ж его блюли?

Может, чуть ошибся Главный?

В смысле крепости семьи."

Вор отметил: "Да, едва ли

правда эта пастораль:

Воровали, убивали,

в голод и детей едали.

Вряд ли знали про мораль.

Но чиновник лишь сурово,

поднял палец на-гора.

Молвил он четыре слова:

СВЕРХУ! БЫЛ ! ПОСЫЛ! ВЧЕРА!

Олигарх сказал солидно:

"Пикировка не нужна.

Даже нищим очевидна

наших ценностей цена.

Все мирское – иллюзорно.

Что нам злато, звон монет…

Вера – главное, бесспорно!

Ничего важнее нет.

Бог – закон нам, щит и мера.

И чего тут говорить?

Разве смог бы я без веры

конкурентов разорить?

Пресса мне вовсю грозится.

мол, зарплаты не плачу,

деньги прячу за границей

Это зависть к богачу!

Зря воняют, демократы!

Я прошу иметь в виду

что на эти недоплаты

церковь Божью возведу.

Поп любой на деньги падок,

Я плачу им по греху.

С верой у меня порядок.

Можешь доложить вверху."

В руку взяв бокал хрустальный

вор продолжил темы нить:

"Нынче, братцы, актуально

вечно ценное ценить.

Я за прочих не в ответе

Но скажу: сдается мне

что важней всего на свете

отношение к семье.

Рассуждая без придирки

и не вешая лапшу…

Дважды в год отцу в Бутырки

передачу я ношу.

Женам всем (которых помню)

на Восьмое марта я

пусть хоть по открытке скромной

посылаю. Ведь семья!

А как выйду я на волю

(Вот ей-Богу не гоню!)

я жену-то бью не боле

нежли только раз на дню.

Но люблю ее сердечно,

Такова моя стезя.

И тащу в семью, конечно,

все что можно и низзя.

Разводился. Грешен малость.

Долго жить с одной не в мочь

Дети. Ну не получалось

из тюрьмы мне им помочь.

Не судите вора строго.

Дело в принципе, братья!

Вечных ценностей – немного

И важнейшая – семья!"

Взял чиновник груздь моченый,

улыбнулся тяжело,

и заметил облегченно:

"Наконец до них дошло!

Пусть хоть голод! Грипп зловонный!

Наш народ – непобедим!

Наших ценностей посконных

за грошѝ не продадим.

Вот уж не было печали

чтобы эти щелкуны

нас, Рассею, поучали

что мы все ценить должны.

Пусть та свара голубая

с ихней кучей ассамблей…

Я другой страны не знаю!

Не впускают из своей.

Холод, голод и заботы

не заставят есть с горстей

Потому мы патриоты

все, от бабок до детей.

Что достаток матерьяльный?

Лишь бы Родина цвела!"

И Мартеля куб хрустальный

выпил прямо из горлА.

Закусив коньяк лимоном,

галстук снял, чтоб не мешал,

И, уже слегка смягченный,

чуть спокойней продолжал:

"Путь неровный и горбатый

наших предков был жесток.

Запад нас учил разврату,

и ругать разврат – Восток.

В общем, есть такой мненье,

Учтено должно быть впредь:

Учим мы народ терпенью,

ибо трудно нас стерпеть.

Не завися от закона

то терпенье вмененО.

Все на ценностях посконных

обосновано оно.

И не Западу в угоду,

дерьмократам-щелкунам,

будут ценности – народу,

Остальное будет нам."

И за это выпив рьяно

продолжали свой разбор

три внеценностных пузана:

олигарх, чиновник, вор.

1.13 Ода виски

Всяко лучше с наркотиком шприца

доброго виски стакан.

Его и кариес страшный боится,

и всякий паук- таракан.

Вы защитите себя и близких

ночью, средь темных троп

если литровой бутылкой виски

маньяку закатите в лоб.

Зимой спасет он Вас от ангины

и прочих простудных хвороб:

Втирайте виски в грудь или в спину,

и в горле убейте микроб.

Пьют пролетарий и буржуазия,

Мажут от вшей и от блох.

Виски – снотворное, анестезия

и как собеседник неплох.

В скалах шотландских, в болотах индийских

полезней воды стократ.

И лишь похмелье плохое от виски.

Но это же мелочи, брат!

1.14 Размышления о балете

Ах, как все воздушно. Ох, какие чувства!

Ощутишь такое лишь раз за много лет.

Мы пришли на праздник высшего искусства

Пиршество для избранных с названием "БАЛЕТ"

Фейерверк эмоций – от любви до драмы!

Пластика движений,– упоенье глаз.

Но, что восхищает – там молчат все дамы.

И месье обходятся без матерных фраз.

Ах, не там искал ты гений совершенства.

Истине внимаешь как мудрый дзен-монах:

Музыка и танцы – апогей блаженства.

А словосочетания? Да ну их вовсе нах!

Вывод однозначен. К месту замечание,-

Если сходишь на балет,– тоже, друг, поймешь:

Бог искусства требует строго молчания.

Слово изреченное – пустота и ложь.

И в душе звучат уже ангельские трубы

Истинной гармонии переливам в такт…

Вдруг удар под ребра, и жена сквозь зубы:

Прекрати храпеть, придурок! Начался антракт!

1.15 Сюрпиз

Мы с дочкой целый день трудились неустанно,

собрали все игрушки и смогли носок найти.

Чтоб веселее жить, мы крокодила в ванной

в награду за труды решили завести.

Как лучший ученик на выступленье мэтра

с восторгом он смотрел из-под воды на нас,

был ростом невелик: не более двух метров,

и слезы доброты так и лились из глаз.

Мы знали, что жена одобрит нас едва ли.

А вечером, когда упало солнце вниз,

пошла супруга в душ, а мы с дочуркой ждали

понравится ли ей зеленый наш сюрприз.

Был слышен женский визг, и грозное урчанье,

удары, звук борьбы, и булькала вода.

Еще один толчок, и тихо стало в ванной.

Тогда мы заглянули с дочерью туда.

Дочь плачет. За околицей есть свежая могила.

С кровати общей согнан я (совсем не по-людски).

Жена у скорняка из кожи крокодила

шьет сумку и сапожки казаки.

1.16 Мистика today

Белеют над могилой

шиповника цветы,

Там труп лежит унылый,

Глаза его пусты.

Истлела ткань на ложе,

И просто, без затей,

Зелененькая кожа

Свисает вдоль костей.

Там вонь стоит густая,

И стоны день и ночь,

И даже волчьи стаи

Скорей сбегают прочь.

Нет ни избенки хилой

На много верст окрест,

И в яму у могилы

Упал трухлявый крест.

Там ни зимой ни летом

Не слышен птичий хор,

Проклятым место это

Прозвали с давних пор.

А там, где труп и яма,

Скажу я не тая,

Могла бы быть РЕКЛАМА

Прекрасная твоя.

1.17 Колыбельная упырю

Кто милее всех на свете?

Прочим деткам не в упрек

на вопрос мы так ответим:

наш любимый Упырек!

Мы от прадедов и дедов

всех нежней и веселей,

и без всяких Блендомедов

наши зубки всех белей!

Солнце прячется за тучку,

солнце нам не нужно тут,

наши ножки, наши ручки

лучше при луне растут.

Папа ходит по дорогам,

по болотам вдаль и вширь

у него работы много

он ответственный Упырь!

И не бабочек он ловит,

не шмелей и не стрекоз,

принесет он свежей крови,

что сынок здоровым рос.

Чтобы стала детка наша

всех умней и всех сильней,

мы не будем кушать кашу,

очень мало пользы в ней.

Ушки шевелятся чутко

и качается кровать,

ты еще совсем малютка,

не умеешь убивать.

Будешь слушать папу- маму

вшей выкусывать в шерсти,

кушать трупики с костями,

много кушать и расти.

Поступать не станешь плохо,

или слабых обижать.

и сумеешь легче вздоха

зубки в шейку погружать.

А как выйдешь из могилы

много крови соберем.

Станешь ты большим, но милым

самым главным упырем.

1.18 С сочувствием к нечисти

Зомби

Я отрою окно, и о прошлом скорбя

я отрою тебя и отрою себя,

И на завтрак отрою себе банку шпрот.

Что нас, зомби, бояться? Мы мирный народ.

Кощей Бессмертный

На Руси разлилась долгожданная тишь

ни захватчика, ни лиходея.

Ты на троне в короне железной сидишь

о заботах народных радея.

Пусть полны сундуки, не изгонишь тоски

сердце словно зажато в горсти.

Хоть багаты палаты, без женской руки

разве можно покой обрести?

Ты скорбишь об одном, что слабеет геном,

вырождается племя людское

И хватаешь ты баб. Чтоб геном не ослаб,

даришь им свое семя мужское.

Но покой не найти от зари до зари

и не тешат комфорт и уют:

Прут без спроса в палаццо твой богатыри

и по яйцам безжалостно бьют.

Змей Горыныч

Небо мне словно мать. В облаках благодать

Воздух пьян, так что хоть не дыши

Приземлённые люди! Вам ввек не понять

Упоений летучей души.

Что орёте да мечете стрелы в меня?

Не со мною идти вам на рать

Есть могучие крылья и сила огня

чтоб назойливых мошек сжигать.

И зачем нарушать ввечеру тишину,

сыпать сулицы, рвать тетивЫ

Я и взял-то всего коровёнку одну…

По одной да на три головы.

Ну голодный я был, попросить позабыл.

Да гореть вам за жадность в огне!

И плевать мне огнём на ваш воинский пыл.

Только вечер испортили мне.

Не полезу я боле на ваш огород

Всё равно там лишь копоть и дым.

Мы, рептилии, гордый, свободный народ.

И летаем везде, где хотим!

Баба Яга

Ты стоишь у испорченных душ на пути

и огонь твой горит день и ночь.

Сердце сжато в горсти, ты не можешь уйти,

хоть кому-то ты можешь помочь.

Мы не строим мосты, забываем мечты

доброту умножаем на ноль.

Почему в нашем мире полно черноты?

почему в нём то злоба, то боль?

Таково бытиё! Пусть кричит вороньё.

Если ты благороден и смел

будешь, зубы сцепив, делать дело своё,

избавляя наш мир от плевел.

Пусть растит молодежь в душах подлость и ложь

не достигнет она ни фига.

Ты мальца украдёшь, и в печи запечёшь.

Тяжек путь твой, бабуля Яга!

ПРАЗДНИК

Не все, быть может, знают

мне ведомо точь-в-точь:

ночь перед Первомаем -

Вальпургиева ночь.

Замечется в испуге

в постелях детвора

А нечисть всей округи

вдруг слышит зов:"Пора!"

Летят где бес со свистом,

где ведьмы на чертях

Сегодня пир нечистый

у Дьявола в гостях.

А над горою лысой

летают колдуны

и туча черной крысой

сгрызает сыр луны.

Жрут мясо, кости гложут

и скачут во всю мочь.

Такая вот, быть может,

Вальпугиева ночь.

1.19 Победа света над тьмой

Все это было ужасно давно,

не было даже ТиВи и кино,

и вечерами во всех казино

сэры рубились на ф-но в домино.

В маленьком домике маленький гном

пил из бокала вино под окном.

И невзначай подавился вином

в маленьком домике маленький гном.

Мухи роями слетались в окно

словно давно знали все эту но-

вость. Очевидцы сошлись на одном:

гном был на запах изрядным г-ном.

Под клекотанье людских пересуд

с гномиком домик в некрополь несут.

Окна и двери забиты доской

каркают с кровли вороны с тоской.

Может быть дни, или годы прошли

маленький зомби восстал из земли.

Видом ужасен стал маленький гном.

Пах, почему-то, как прежде г-ном.

Гном и при жизни-то был аморал,

песни без голоса-слуха орал,

А как подгнил, да как стал зомбаком

вовсе несдержанным стал языком.

Ночью, влюбленных гоняя взашей,

тайно он мату учил малышей.

Кладбище пользуя как кинозал,

много пикантных вещей показал.

Кошек царапал, облаял собак,

байкеру пальцем пробил бензобак,

Бабушку, что продавала цветы

он зазывал на свиданье в кусты,

и на заборе, твердила молва,

мелом писал он плохие слова.

Ночью прохожим пугалки шептал,

Вот, наконец, всю округу ДОСТАЛ.

И приходила священников рать

нечисть обратно в могилу загнать.

Поп православный и пастор-баптист,

коэн, диакон, и так адвентист,

гуру индийский, какой-то шаман,

всех их за деньги собрался шалман.

Пели, кадили, плясали они,

знаки чертили и ночи, и дни.

Книги читали, а зомби-нахал

крыл их по маме и не затихал.

Длилось так многое множество лет.

Вдруг измышлен электрический свет!

Лампы, столбов-фонарей целый лес.

Зомби от ужаса в землю залез!

И ПРОСВЕЩЕНЬЕ (спасибо ему!)

так победило извечную ТЬМУ.

1.20 Соловей разбойник

Кто не знает- пусть не лает:

В стародавние лета

Русь была совсем иная –

Благодатна и свята:

Волки в елках, лисы в норах,

Хоть в бутик не заходи.

Рыба в реках и озерах.

Хочешь жрать, – иди уди.

А уж репа в самом деле

Удавалась хоть куда.

Вот ее одну и ели

Все голодные года.

Деток в хате было много

(благо – Интернета нет)

И за то любили Бога

Что чума лишь раз в пять лет.

Да ходили табунами

По Руси богатыри.

Прокормить их, между нами,

Трудно, прах их всех дери.

И хотя вражина лютый

Лез со всех концов земли

Но единственной валютой

Были царские рубли.

Жил намного интересней,

Содержательней народ

А в деревнях пели песни

И водили хоровод.

И на печку бабка с дедкой

Стлали враз по пять перин.

Мясо, правда, ели редко.

Но ведь в ем холестерин.

Жисть была совсем простая

И заместо всех машин

В море – рыбка золотая,

В речке – щука, в лампе – джин.

Колобок лежал на блюде

И железо ело ржу.

Про то время, добры люди

Вам всю правду расскажу.

На неведомых дорожках

Как-то Леший с бабкой Ёжкой

Куролесили немножко,

Дринкали вино.

И вовсю нечиста сила

В чаще леса их носила.

Что еще меж ними было

Толковать грешно.

Плодовита их порода,

И прошло чуть мене года

родила Яга урода, -

Ухи, – что лопух,

Тело хило, голос звонок

А заместо волосенок

Перышки и пух.

Рос ребенок в гуще леса,

Но не раз из интереса

Про него писала пресса

Мол, растет мутант:

Голосок в четыре года

Что гудок у парохода, -

Йоперный диска'нт!

А прошло еще три лета

И пошел слушок по свету

Что припевки да куплеты

Все, что мы поем,

Так поет уродец гадкий,

Что не жалко шоколадки.

Стали звать его украдкой

«нашим соловьем»

А потом возникли слухи:

Мол, в своем развратном духе

Много девок лопоухих,

Сбившихся с пути

Этот тип неблагородный

Без согласья мамы родной

Приобщил к любви свободной,

Мать его итти!

Братья девок всем народом

Кто пешком, кто на подводах,

В лес пошли учить урода:

Был народ сердит.

Все вернулись с битой мордой.

С той поры он звался гордо:

Соловей-бандит.

И, особенно не споря

Пообвыкли люди вскоре

К порожденью тьмы..

Ведь напасти и покруче

Зачастую массы мучат

Терпеливы мы.

Бают, что, ворча для вида,

Люди не были в обиде,

Их не мучил стресс.

И, погожею порою

Бабы часто чуть не строем

Перли в оный лес.

И шепталися украдкой,

Мол, поет разбойник сладко,

Хоть он вор и тать.

Бабки плакали, бывало.

Мексиканских сериалов

Мало им, видать.

А, бывало, после бани

Обсуждали все миряне

Монстрию свою.

Мол, когда б была эстрада

Нам и импортных не надо:

Круче, зуб даю!

Время шло, гремели грозы,

Падал желтый лист с березы,

Клевер рос для пчел.

И кому какое дело –

Много лет ли пролетело?

Кто бы их сочел?

Но народ вам скажет здраво:

Даже тех ломает слава,

Кто во всем хорош

Медных труб дурная сила

Слишком много душ сгубила

Ни за медный грош.

Вот ушел из темной чащи,

Одеваться стал кричаще,

Гордый Соловей

На краю Большой дороги

Строит царские чертоги

Из больших ветвей.

Позабыл былые песни,

Ищет хит поинтересней

Стал совсем другой

Он завел агентов ловких,

Без подпевки-подтанцовки

К сцене ни ногой.

На лице тоска и скука.

И не ест, как люди, лука,

На глазах у всех.

А ко всем грехам привычным

Подхватил он заграничный

Мужеложский грех.

Баб уже из дому гонит,

И девчоночки не тронет –

Даже молодой

На ребят он пялит очи

Стал до мужиков охочей

Драной ПОП-звездой.

А потом и вовсе слухи

Стали мутны, стрáнны, глýхи

И склонить к тем слухам ухо

Не желаю я.

И не верю я кошмару:

Соловей нашел, мол, пару

И ему составил пару

Богатырь Илья.

Я вам твердо заявляю:

Слухам тем не доверяю!

(Есть слушок честней)

Да узрит имевший уши:

Соловей и наш Ильюша

Бились, вкруг деревья руша,

К ряду десять дней.

И, повергнув лицедея,

Притащил Илья злодея

В путах в Киев-град.

А уж князь Владимир вроде

Похотлив был по природе

И, судачили в народе,

Алчен на разврат.

Но умолкнем. Ни словечка!

Не держал у них я свечку.

Рад тому весьма.

Людям ведомо прекрасно:

Про князей болтать опасно.

Сгинуть ни за что напрасно

Дураков нема!

Этот Соловей-разбойник

Больше тыщи лет покойник.

В сказках нету зла!

Я прошу вас, ради Бога:

Не судите, люди, строго!

Позабавил вас немного, -

Вот и все дела.

1.21 Принцесса и дракон

У озера ивы склонились к земле

И каменный замок стоит на скале.

А там, за горой, где в орешнике склон,

В пещере ужасной ужасный дракон.

И рёв у дракона ужасен на слух,

И двух до инфаркта довёл он старух,

Крадёт у крестьян он коров и овец,

Ну кто же положит бесчинствам конец?

А в каменном замке принцесса живёт

И зря много лет избавителя ждёт.

Кто сгубит чудовище в битве честнОй

принцесса тому сразу станет женой.

Вначале свершить благородную месть

И принцев и рыцарей было не счесть.

Но только заслышав драконовый вой

Бежали, и латы оставив порой.

Недели потом утекли и года,

Тянулась печальная дней череда,

Мужчины исчезли незнамо куда,

И это не горе уже. а беда.

И нынче ворота открыты с утра,

Но рыцарей нет на брусчатке двора.

Принцесса поникшая ждёт у окна,

А рыцарей даже и тень не видна.

И девушка, кудри откинувши с плеч,

Достала из ящика дедовский меч,

Отцовские латы (из Рура броня),

Седлает в конюшне гнедого коня,

Не взяв ни пажá ни служанки с собой

отважная девушка ринулась в бой.

И к страшной пещере она на пути

Чтоб голову злому дракону снести.

Подъехав к пещере, где скрылся дракон

Принцесса услышала жалобный стон:

– Как штрашно поломанный жуп мой болит!

Ах бедный я бедный, шовсем инвалид

Я шъел по ошибке ш подковой коня,

Ах, кто бы сейчас пошалел бы меня?

Нашелся бы врач, он проблему б решил

Но нет штоматологов в нашей глуши.

Принцесса девицей отважной была,

К дракону в пещеру без страха вошла

И носик поморщив (ведь запах какой!),

Погладила ласково нежной рукой.

И страшную пасть попросила открыть

Кусаться, царапаться тоже забыть

хвостом не мотать и не ныть, и не выть.

И тут проявила особую прыть.

Принцесса из сумки, что с нею была,

Железные клещи тотчас извлекла,

И нежности и состраданья полна

Поломанный зуб удалила она!

Не плакал, и даже не дернулся он.

Принцесса довольна и счастлив дракон!

Вернулись в пещеру покой и уют

и птички им радостно "Славу" поют.

И в замок вернулись они на обед

И прожили вместе сто семьдесят лет.

Принцесса ни с кем не пошла под венец…

Вот тут бы, пожалуй, и сказке конец.

Но скажет придира, утратив покой:

Мораль не понятна у сказки такой!

Что умного автор хотел в ней сказать?

Что нужно конину не жрать, а лизать?

Что принца не стоило ждать много дней?

Что стоит бояться с подковой коней?

Что рыцарь приличный обязан с собой

Брать пару наушников «Сони» на бой?

Отвечу: конечно, железный закон -

Ешь всё аккуратно, хоть будь ты дракон

Принцессам скажу – без особых причин

Не стоит рассчитывать вам на мужчин,

Дракон лучше мужа (сравним лишь с котом)

Но главное, всё же, конечно, не в том:

Важнее всех прочих, так важных вещей

ИЗ ДОМА НЕЛЬЗЯ ВЫХОДИТЬ БЕЗ КЛЕЩЕЙ!!!

Эта детская песенка хорошо поется на мелодию

«Хромой король» – песни Александра Дулова,

широко известной в исполнении Мулермана

1.22 Еще раз о мачо и мачизме

Сьерра-серые горы

мексиканской границы.

где летают кондоры,

те, которые птицы.

Отражается в сланцах

сумасшедшее солнце.

Там живут мексиканцы

(что-то вроде чухонцев).

А из Штатов к ним катит

жадных гринго орава.

Гринго много не платит.

Жрет почти на халяву.

Потому и привычны,

ездя точно на дачу.

Там все дамы публичны,

все мужчины там мачо.

Дамы носят браслеты

из кораллов некрупных

Дамы любят монеты,

горячи и доступны.

Мачо в пончо одеты,

при усах и в ботинках.

Носят мачо мачете

(ножик, вроде как финка).

А еще своих милых

называют "мучача".

А их водка текила-

гадость, хуже, чем чача.

Мачо в шляпах-сомбреро,

напиваются к ночи,

а как слезут со Сьерры,

так до женщин охочи.

Мажут волосы салом

чтоб понравиться даме.

Потому в сериалах

их снимают годами.

Мачо очень упрямы

и блудливы, как кошки.

Все российские дамы

влюблены в них немножко.

И чего они млеют

с этих франтиков слабых?

Ведь мужчины Рассеи

тоже любят – "по бабам".

И с мужицкою силой,

ежедневно и четко

пьют не гадость-текилу,

а хорошую водку.

Дамы же месяцами

то рыдают, то плачут.

завладел их сердцами

тот занюханный мачо.

А без сердца ведь нету

ни надежды, ни веры.

Кто за это в ответе?

Но вернемся на Сьерру.

Там, у местной мечети,

под мелодию Стинга,

машет мачо мачете,

мочит бледного гринго.

Есть у гринги монеты,

есть с таможни бумага,

только нету мачете.

Не запасся, бедняга.

И загнется без звука,

и погибнет без славы.

Будет гринге наука -

чтоб не лез нахаляву.

А у мачи нет силы,

а у мачи нет духу.

Мача выпил текилы

(я ж сказал – бормотуха).

А могло получиться

так красиво у гада…

Если хочешь мочиться -

пить текилы не надо!

А как снова напьется

так откинет ботинки.

Тяжело им живется

в мексиканской глубинке!

1.23 Поэмочка о завтраке

«Не наедайся!», – учат нас со школы.

А я не верю в таинства диет.

И мне всегда милей толстяк веселый,

Чем все вокруг ругающий аскет.

Ем для души. Не бегаю с испугом

То к зеркалу в комоде, то к весам.

Обед делю, когда возможно, с другом.

Но завтрак есть предпочитаю сам.

Хорош обед в прокуренной шашлычной,

И ужин при свечах – высокий класс.

Но завтрак – это так интимно – лично!

О завтраке и будет мой рассказ.

Рецептов сто (а может, даже тыщу)

Вы в книгах прочитаете в тоске.

А я люблю совсем простую пищу

(и вилку в правой я держу руке).

В рабочий день, не скрою, завтрак скучен.

Священнодействовать в рабочий день – смешно.

Суббота. Утро. Телефон отключен.

И воробьи чирикают в окно.

Приемник чуть мурлычет звуки блюза

Весь мир в покой и благость погружен.

Аминь! Аминь Советскому Союзу!

Я завтракаю так с его времен.

Готовлю. Запах проникает в вены,

И будет дрожь, как дуло у виска,

И завтрак возникает постепенно

Как храм из куч щебенки и песка.

Картошечка, варенная, в мундире.

Хоть жаренная тоже хороша.

Не будь картошки в нашем бренном мире,

Он, право бы, не стоил ни шиша.

Я режу лук. Его душа сырая

Всю мировую горечь вобрала

И я слезами душу отмываю

От всех пороков, черствости и зла.

А если этот лук ядреный очень

(Купить болгарский можно не везде)

его мы предварительно отмочим

в чуть сладковатой уксусной воде.

Соления (из банки, не из бочки)

Селедочка в кусочках (пара штук),

Опята, или белые грибочки.

К ним уксус, и еще, конечно, лук.

И то, что не меняется нимало,

хотя я не сторонник жестких схем:

нарезанное очень тонко сало

(еврей во мне молчит, когда я ем).

О вкусах я, конечно же, не спорю.

И пьянства вред известен мне сполна.

Пить не люблю ни с радости, ни с горя.

Но водка на столе стоять должна!

Чем запивать? В ближайшем гастрономе

Найдется масса соков, вод и вин.

Но я на завтрак выберу Боржоми:

В него не добавляют анилин.

И пусть мой пафос не звучит фальшиво

(я знаю: повод к шуткам подаю)

но никогда не пью на завтрак пива

(Хотя в обед или на ужин – пью).

Эксперимент в еде, замечу, кстати,

Мне не претит, ведь в целом я не трус.

Но что-то извращенное в салате

Где овощ свой родной теряет вкус.

Уж ежли любопытство не погасло

Я заверяю вас без всяких «но»,

Что помидор с лучком и постным маслом

К картошке будет самое оно.

Рассказывают (это быль иль небыль?)

Что хлеб к столу не нужно подавать,

Что где-то стало модно есть без хлеба.

Мне на такую моду наплевать.

И у меня под нож идут покорно

Батон, или французской булки кус,

И мой любимый Бородинский черный.

Без них мой завтрак потеряет вкус.

И о десерте: на сегодня в моде

Йогурты, сливки с кремом или мусс.

И можно апельсины (по погоде).

Но летом я, конечно, ем арбуз.

Чуть охлажденный, этот самый «ягод»

Прекрасен сам собою, без затей.

И я б его наелся впрок хоть на год.

Он лучше всяких «баночных» сластей.

Но вот слетает шелуха с картошки,

Вот уксус подливается к грибам,

И рюмка, запотев на тонкой ножке,

Ждет приглашенья вознестись к губам.

Часы бьют девять, время «Ч» подперло,

Я руку протянул вперед и вот:

Немиров льется, согревая горло,

Чтоб приготовить к пище пищевод.

Да, кайф ловлю! Полезно кушать сытно.

Любители диет безбожно врут.

И если Вам хоть чуточку завидно

То, видно, я не зря писал сей труд.

Я Вас веду к заветному итогу.

Рецепт от Пини (подпись и печать):

Хотите – ешьте мало или много,

Но только с аппетитом, ради Бога!

От жизни нужно радость получать!

1.24 Эволюция бывает разная

Где-то за Альфой Центавра,

без революций и смут,

скромно живут людозавры.

Очень подолгу живут.

Для заполненья досуга

(длится он тысячи лет)

яйца крадут друг у друга:

очень уж любят омлет.

Были они эрудиты,

старец любой и юнец.

Только давно позабыты

все их науки вконец.

Бродят где пары, где стаи,

бедра прикрывши едва.

Книжек они не читают,

все позабыли слова.

Ход эволюции квёлый,

явно достигший венца,

до совершенства довёл им

методы кражи яйца.

Люди! Примите на веру

и запишите в тетрадь,

что с людозавров примера

вам бы не стоило брать!

1.25 Наставления оптимисту

Не сдайся пессимизму

в эпоху перемен!

Есть польза организму:

ты станешь супермен,

а может супервумен,

а может супергёл.

Но будь благоразумен

и не меняй свой пол.

И не меняй диету

волосьев цвет и грудь

дабы иммунитету

не повредить ничуть.

Ни в чем, скажу короче,

себе не измени

ни в утра и не в ночи,

ни в вечера, ни в дни.

Пускай грозит нечисто

тот вирус, пресловут,

но только оптимисты

его переживут.

Эпоха Водолея -

то вирус, то война

но были и пошлее

(поверь мне!), времена.

И вирус был покруче

и войны пострашней

Так не наделай кучу!

Не трусь! Не цепеней!

Иди путём тернистым

"вперёд и вверх, а там…"

почиешь оптимистом

годам к четыремстам.

И над твоей могилой,

создав мемориал,

напишут: "Был чудилой

но верил в идеал"

1.26 О пении

С детства жил я в горе и печали.

Прочим людям с песней жить легко,

мне же петь жестоко запрещали.

И ведь что причиной называли?

У соседок кисло молоко.

Прям в грудях, мол, кисло молоко.

Изредка ходил попеть на речку

(я ведь, как назло, попеть любил).

Так в соседней церкви гасли свечки,

из загона вырвались овечки,

в речке щуки зарывались в ил.

Сом огромный кверху брюхом всплыл.

Юность всю провел я одиноким.

Раз в общаге, сочинив стишок

спел его девчонкам синеоким.

Их как будто всех пришибло током.

Трое не успели на горшок.

Врач потом сказал: «Культурный шок»

С той поры (давно) меня невольно

слушают шакал и дикобраз

Петь хожу в пустыню, на приволье.

И когда зовут меня в застолье,

зубы крепко сжав, шепчу отказ:

мол, спою, но лишь не в этот раз

И живу не шатко и не валко,

усмиряя пыл своих страстей.

Вслух не стану петь, хоть из-под палки.

Очень окружающих мне жалко.

Пусть хоть и непрошенных гостей.

И особо – женщин и детей

1.27 Ужасная история накануне Рождества

Черной ночью гроза бушевала впотьмах.

Гром рычал и сверкали разряды зарниц.

Люди в страхе дрожали в убогих домах,

на коленях стояли и падали ниц.

В детской спаленке маленький мальчик лежал.

И как все он боялся до спазмов нутра,

и зарылся в подушку, и тоже дрожал,

и молился, чтоб смог он дожить до утра.

Вдруг настало затишье, и шепот в тиши

зазвучал. Леденящими были слова:

– Мальчик, мальчик, я встала уже. Поспеши.

Ты обязан сказать, где моя голова.

И забилось сердечко в груди у него,

холодела, в предчувствии страшном, душа:

что хотело то шепчущее существо

от него, от него, от него, малыша?

В черных тучах сверкнула зарница, бела.

Громыхнуло. И шепот как зуд изнутри:

– Мальчик, мальчик, вот в город уже я вошла.

Говори, где моя голова, говори!

Мальчик молча лежал, как убит наповал,

лишь глазами в испуге на окна косил.

Если б мог, он бы встал, маму с папой позвал,

только встать у него уже не было сил.

Вновь зарница, и грохнул раскатисто гром,

снова шепот загробный раздался в ночи:

– Мальчик, мальчик, уже захожу я в твой дом.

Где ж моя голова? Говори, не молчи!

Желтоватым свеченьем сквозь стену прошло

нечто жуткое, будто гниющая слизь

и шагнуло по комнате так тяжело

что, казалось, все страхи в единый сошлись.

И под тяжестью чьей-то скрипели полы

и сосульки повисли над каждой стеной

И заполнили страшные тени углы.

Снова в комнате шепот поплыл ледяной:

– Мальчик, мальчик, не ты ли лишь из озорства

склеп мой вскрыл и похитил богатство моё?

Говори же скорей, где моя голова!

Так тоскливо в могиле мне быть без неё.

Тут малыш, на кроватке привстав заблажил:

– Погляди, мертвечѝна, как слаб я и мал.

Не зорѝл я ни склепов ничьих, ни могил

и голов никаких я из склепа не брал.

Стен от инея мигом очистилась гладь.

Шепот тише звучал, улетая во тьму:

– Ну не брал и не брал. И чего так орать?

Обозналась. Бывает. Другого дожму.

И затихла, умаявшись, в далях гроза

И блаженно окутала мир тишина.

Мальчик взял узелок*. Развязал и сказал:

Дура! Мне голова, может, больше нужна!

––

* узелок – сумка в виде свёрнутой материи, подвешиваемой на палке

1.28 Пародия на "Ледяной остров" Маршака

(По интернету ходит уже немаленькая подборка пародий

на тему Ковида и прививок (ну как пресловутые "Веверлеи" и "Козлики").

В числе пародируемых авторов не было еще Самуила Маршака.

Я хочу восполнить недостающее.

Над тундрой сибирской гудит самолёт.

Грозят ему ветры и вьюги

В нем врач для прививок вакцину везет

И в руку колоть её будет.

Для этого врач будет прыгать с высот

В седой океан, на изрезанный лед,

Куда не пройти пешеходу,

Куда не доплыть пароходу,

Где лодки своей не причалит рыбак,

Не ждет самолётов посадочный знак,

Где даже упряжке полярных собак

В такую погоду нет ходу!

Туда, где за тысячи миль никого.

Но ради полярника лишь одного.

Такая России планида.

Своих не сдаём мы Ковиду!

1.29 А тьмы то и нет!

Как знает каждый мудровед

из многих умных книг:

Творец сказал: «Да будет свет!»

И сразу свет возник.

А чтоб всё было по уму,

по графику точь-в-точь,

Творец хотел создать и тьму,

но получилась ночь.

Так кривоватым вышел мир.

Наверно неспроста

Творец наделал черных дыр

и черного кота.

Нилотов, дёготь и ворон,

смолу, пласты угля…

Но всюду проникал фотон,

Творца до плача зля.

Так всякий злобный индивид,

когда настанет ночь,

все мысли темные таит,

их воплотить невмочь.

И нам, товарищ, задарма

о том страдать не след

Зачем орать: «Да сгинет тьма!»?

Ведь тьмы на свете нет.

1.30 Зазеркалье

Взглянул на зеркало, и вот

Который день придавлен стрессом:

Ведь кто-то там, внутри, живет.

Своим, заметьте, интересом!

Заглядывая в каждый дом,

и в каждой растворясь квартире,

"они", те люди за стеклом,

живут в своем, особом мире.

И пялятся на нас в упор

Из серых сумерек стеклянных:

Как мы храпим, выносим сор.

В носках дырявых! Голых в ванной!

И кто себя свободным мнит,

взгляни на них, шагая мимо!

И как их только не стошнит

от нас, без масок и без грима?

И мысль одна, чернее тьмы,

сознанье острым жалом жалит:

Что если не они, а мы?

Мы пребываем в зазеркалье?

Все чудеса свои стеклом

они от нас огородили

чтоб наша жадность, боль и зло

в их мир дорогу не пробили.

Таращат хитрые глаза

из-за вуалей серебристых,

как мы, отбросив тормоза,

в кривляньях корчимся нечистых.

А вдруг они глядят на нас,

но ощущают всё иначе?

И слезы пьют из наших глаз,

а притворяются, что плачут,

подмигивают, кривят рот

и, насмехаясь, корча рожи,

они, те "мы наоборот",

как звери наши чувства гложут?

Ах, как бы, хоть одним глазком,

Увидеть, что за амальгамой?

Где все не так, и кувырком,

И где «Обратно!» значит: «Прямо!»

Прижавшись к зеркалу губой,

Шепчу, прочувственные речи:

Пустите, братцы, я же свой!

НУ, ГАДЫ, Я ЕЩЕ ВАС ВСТРЕЧУ!

1.31 Февральская небывальщина

Ветер, флейта чумовая,

То скулит, то подвывает,

И несёт, не уставая,

Кучеряшки облаков

Воздух бьёт в лицо упруго

Я спешу к тебе, подруга,

И завидует округа

блюду с тортом из белков.

Этот ветер шалунишка

Целлулоидную крышку

Вдруг схватил, как кошка мышку,

Опрокинул и унёс.

И белками словно ватой

Этот клоун плутоватый

Изукрасил мне, ребята,

Грудь и плечи, рот и нос.

С мордой в виде натюрморта,

С блюдом, где остатки торта,

Я бежал, как мастер спорта,

Ветер-хулиган кляня.

Дверь открывши мне, подруга

Замерлá сперва с испуга,

А затем, прижав упруго,

Затащила внутрь меня.

Ничего мне не сказала,

Но, поставив в центре зала,

Все белки с лица слизала.

и халат дала: «Надень!»

А про ночь с тобой, Татьяна,

Я рассказывать не стану.

Просто бред эротомана.

Вот такой февральский день.

1.32 Еще одна версия "Отелло"

Ах, драма про семейный тот скандал

и верных и неверных жен пугает.

Шекспир сюжет у Чинтио содрал,

но в хрониках есть версия другая:

Наскучив генералом (вот дела!)

в мечтах о ласках необыкновенных,

его жена интрижку завела,

но не с одним, а с дюжиной военных.

Отелло с Яго, выпив как-то раз,

домой с работы в ранний час приперли.

Итог: один убит кинжалом в глаз,

а у второго перебито горло.

Историю придумав на ходу,

И, промакнув платочком крови лужу,

пустила Дездемона лабуду

про Яго, про платок и ревность мужа.

Рыдала Дездемона: "Яго, мразь!

Его не допустила я до тела…"

Свидетелей аж дюжина нашлась.

И все – коллеги Яго и Отелло.

Об этой драме так скажу, друзья:

Не верьте песням, пьесам и сонетам!

Поэтам верить вообще нельзя.

Да и откуда правду знать поэтам?

1.33 Пародия на «Смелая мышка» Тюльки

…

"Дверь, выбив сразу:

«Где?» -муж в экстазе.

–«Кто?» – заикаясь…

–«Он! Тот мерзавец!»

–«Господи! Тише!

В доме есть мыши!»

(Конева Елена (Тюлька)

Чьи здесь туфли чужие, скажи напрямик, -

Муж спросил, возвратившись с вокзала.

– Из санслужбы забыл их какой-то мужик,

в доме мыши, и я вызывала.

– Может, кто посторонний скрывается тут?

Под диваном я шорохи слышу.

Нет! Соседи за стенкой, конечно, живут,

А у нас, мой родной, только мыши

А на полку в кладовке скажи, кто залез?

Я увидел мужскую там ногу.

– То соседа- калеки, наверно, протез.

Тащат мыши всего понемногу.

– Почему я открыть не могу шифоньер?

Кто-то держит внутри там, и дышит.

– Там сломался замок. Я не приняла мер.

А внутри, мой родной, только мыши.

– А в кровати, скажи-ка мне, с кем ты лежишь?

Он с усами и с шестью на теле!

– Ну, теперь ты мне веришь? Огромная мышь!

Вот, родной, до чего обнаглели!

1.34 Пародия на «Крысиный волк» Весса Блюменбаум

Обычай завели во флоте англичане

(стравили б хоть кого, и в этом знали толк):

собрав голодных крыс в большом железном чане

пари держали кто из них "крысиный волк".

И вот, под свист толпы сжирали те друг-друга.

И победитель был – кто всех в конце загрыз.

Как кот по кораблю вышагивал упруго,

и не пускал на борт и к грузу прочих крыс.

Английским морякам наш мир казался б раем

На нашем корабле мы счастливы стократ:

Бросаем бюллетень и Волка выбираем

Наш Самый Главный Крыс известный демократ.

Крысиные бои ушли, как сон премерзкий

и заняли места заслуженно везде

Партийный секретарь, чиновник министерский,

и генералы войск простых и МВД.

И мирит Главный Крыс их олигархов кланы

которые пока ему еще верны.

А мелких крыс стада заполнили чуланы

и вожделеют на амбары всей страны.

1.35 Бесы одолели Бесогона

На выступление почетного члена и Всероссийского дворянина

Никиты Михалкова о причинах спецоперации в 2022г

Дворянину страху нет спокона,

Но трясёт от ужаса его.

Мучают комары Бесогона.

Крестит пузо, лоб и естество.

Чудище огромно, многоглаво

Разевает огненную пасть.

Украина если не напала,

Но, кажись, готовилась напасть.

Страшные, чубатые солдаты,

Чтоб пройти заслон святых границ,

Химию варили где-то в хатах,

Заражали перелетных птиц.

Молится пред Путина портретцем.

Мучает виденье роково,

Как козак зубатый с оселдцем

Кормит салом с вирусом его.

Не дрожи, как лист по непогоде,

Во стенаньях проявляя прыть!

Эти сказки дедушки Володи

Только чтобы с ручек кровь отмыть.

1.36 Российская патриотическая колыбельная

Спи, младенец мой прекрасный

Баюшки-баю

Как платить кредит неясно

за колыбель твою.

Потерял отец два глаза,

Лермонтов убит,

Только гонят нас с Кавказа, -

вот такой кульбит.

Бьется Терек в безднах узких,

катит мутный вал,

Злой чечен давно всех русских

из Чечни прогнал,

Будет время, все исправишь

Справишься с врагом

Всю Хохляндию придавишь

твердым сапогом.

Сядешь в танк, возьмешь гранаты,

(Осподи, спаси!)

И прогонишь на хрен НАТО

от границ Руси.

Пусть не соблазняют змии,

Будем голодать

Но за танки для России

можно все отдать.

Будут внуки по полатям

жить почти в раю.

Мы как раз кредит оплатим

за колыбель твою.

1.37 Басня об ограблении.

(см. Будапештский меморандум 1994 г)

Блатной авторитет* приехал раз в село.

Расслабиться в селе ему не западло.

На солнце у реки бродяга* грел бока,

И рядом вдруг узрел простого паренька.

Такой обычный лох*, в потертом пиджаке

но носит рыжие бочата* на руке.

И глядь – топорщится волына* под рукой.

Не мент и не блатной. Да кто же он такой?

И урка* без труда, поскольку дело днем,

Разговорил лошка* и вызнал все о нем.

Чуть лести, чуть понтов, и вызнал уркаган

Про папины часы и дедушкин наган.

И, убедив лошка, что он, мол, честный мент,

Взял ствол себе «на срок, чтоб выдать документ»

Повелся паренёк на столь простой развод.

И мигом этот ствол упёрт ему в живот.

Бандит взял кошелёк, и снял часы с руки.

И в наше время есть такие пареньки.

Бандиты тоже есть. Такой вот грустный факт.

Вы поняли намек на Будапештский акт?

И что кричать «Грабеж!», и что кричать «Обман!»

И на кого похож из басни уркаган?

* БЛАТНОЙ ЖАРГОН:

Рыжие бочата – золотые часы

Волына – пистолет

Блатной авторитет, урка, уркаган, бродяга – элементы

воровского сообщества

Лох, лошок – обычные граждане вне

воровского сообщества

1.38 Дай, Джим, на счастье…

Хотя Есенин мой кумир, однако,

я лапу Джиму не желаю жать.

Он, Джим, моей возлюбленной собака,

всегда некстати лезет к нам в кровать.

Скормил ему охотничьи сосиски,

Грозил наслать трясучку и лишай,

пил с ним по вечерам шотландский виски…

Просил, как человека: "Не мешай!"

Но, наконец, одну придумал штучку

когда совсем измучил зов телес:

украл для Джима у соседей сучку.

Так Джим и с нею к нам в кровать залез

1.39 Пародия на "Кровавое болото. Страшилка"

"…Слонялся по мхам и трясинам

Иван, безутешный царевич…

«Не верю!…» – он топнул, свалился,

И топь поглотила дебила…

Напрасно ждала Василиса,

Вздыхая: «Кого я любила…»

Упала бедняжка со стула

в уме повредилася малость

На шее платок затянула

и тут же, на месте, скончалась.

Кащей, как узнал, рассмеялся:

Ну Ваня! Вот выкинул номер!

За горло, за сердце хватался,

Да тут же от смеха и помер.

Читатель прочел эту драму

и проклял, средь слез и стенаний

и Автора и его маму,

и умер от переживаний.

А Автор смеялся, от смеха трясясь,

аж стул поломался от тряски.

И Автор об угол затылочком – хрясь!

Ой! Тут и конец нашей сказке.

1.40 Пародия на «Цейтнот» (Neivanov)

"всех нас – спешащих, и ленивых,

поставит ра… пардон, в цейтнот…"

Спешащим – горе спозаранку!

Всегда так было и везде.

Их ставит ра… на штрафстоянку

чудовище ГИБДД

Спешащим днем, им тоже горе!

Уж днем спешить не вариант.

Их посылают в пи… за море

чиновник, шеф, официант.

В вечерних сумерках моргая

спешить нельзя! Спокойней будь!

Так отху… словом, отругают,

когда толкнешь кого-нибудь.

И по ночам, во тьме кромешной

не поспешать – совет не нов.

Получишь пи… пилюль, конечно,

от хулиганов-шалунов.

И людям всем в огромном мире

совет могу достойный дать:

Спешите снять штаны в сортире

чтоб не обос… не опоздать!

1.41 Пародия на "Призвание варягов" Вита Балашова

На дальнем Свейском юге,

среди шенгенских стран

водились раньше Руги

из Северных Славян.

Строгали лодки-струги,

вникали в суть вещей,

а также, на досуге,

хлебали лаптем щей.

Когда уж – врать не стану,

не знаю точно я,

явились к ним Славяне

Восточные братья́.

И говорят дебильно:

мол, братцы, е-мое!

Земля у нас обильна,

но князи – все ворье.

Пусть лучше нас захватит

какой заморский гад:

зарплату князь не платит

четвертый год подряд.

Мы, братья, так и знайте,

давно не ели всласть.

Короче: жрать давайте,

и забирайте власть.

Сказали Руги: "Братие!

Неужто ж не спасем?

Основы демократии

мы вам преподнесем.

Подкрасьте чуть заплаты,

да сделайте рентген.

А мы вас примем в НАТО,

Европу и Шанген"

А ихний главный – Рюрик,

был очень даже рад:

"Я, я! Их бин, натюрлих,

ваш самый кровный брат!"

Как много приходило

с тех пор на Русь князьёв:

и умных, и дебилов,

и мамок и зятьёв.

Богатство про…зевали

народ изведал бед…

Зачем их только звали?

Порядка ж нет как нет!

Не от ума большого.

Но я здесь – не при чем.

Читайте Балашова:

он знает что-почем!

1.42 На «Я люблю смотреть как мрут поэты» Андрей Мартынов

Я купил особые билеты

и по ним меня пускают в ад.

Там гляжу, как корчатся поэты,

и тому почти до смерти рад.

Знаешь, по какому алгоритму

муки подбираются в аду?

Глянь: поэт, бедняга ищет рифму

голой попой сев в сковороду.

А какой под ней огонь пылает:

покраснел чугун, сгорел тефлон.

Рифма получается сырая

и коптит поэтов афедон*.

Видишь: из метафор битых горка,

плод труда восторженных невежд?

Там скользят, раскаиваясь горько,

поэтессы вовсе без одежд.

Зрелище богов достойно это:

Так и не сознав своей вины,

Варятся в котлах смолы поэты

за стихи, что смысла лишены.

И поэты есть еще, поверьте,

Муки их прияты мне вдвойне:

Их стихи – без чувств. За это черти

топят эту публику в говне.

Пусть я продал душу за билеты

Не жалею. Право, я не вру!

Именины сердца для поэта

Муки всех собратьев по перу.

* афедрон – устар., шутл. задница

1.43 Пародия на "Мэри и баран" С. Маршак

РОКОВОЕ ВЛЕЧЕНИЕ

У Мэри Энн барашек рос

не год а много лет.

И был он верен, словно пес,

и шел всегда ей вслед.

На рынок, в церковь, на рентген,

и даже в школьный класс.

Любил барашек Мэри Энн,

как мало кто из нас.

Уж шел слушок между людьми…

но им плевать на всех.

Зоофилия, черт возьми,

не самый страшный грех!

1.44 Пародия «Зимняя ночь» Пастернак

СВЕЧНЫЕ СТРАСТИ

В литературе я давно

ходок не новый.

Поэтов знаю по кино

и Пугачевой,

Не то, чтоб мозгом -мозжечком,

по зову тела,

ценил я с детства высоко

"Свеча горела"

Подруге раз, среди зимы,

сказал нахально:

– А что, – могли б вот так и мы, -

со свечкой в спальне?

На стол поставим мы свечу,

окно завесим,

тебя я, милка, научу

любовных песен.

И тень падет на потолок

объятий близких,

скрещенье рук, скрещенье ног,

и все по списку…

Сказала милая: "Хочу!

И сильно очень!"

И вот, на столике свечу

зажгли мы ночью

И при свече процесс пошел:

скрестились руки,

мы туфли сбросили на пол

с отменным стуком…

Но, в потолке ли был порок,

в свече ли дело,

скрещенье ног на потолок

лезть не хотело.

Тень зависала у окна,

у стенки (малость)

но только к потолку она

не поднималась.

На стол залезли мы потом,

и там, в итоге

над самой свечкою, с трудом

скрестили ноги

Чтоб тень легла на потолок

по Пастернаку.

А я ведь сжечь мошонку мог

себе, однако!

И так скажу вам, господа,

об деле этом:

Нигде, ни в чем и никогда

не верь поэтам!

1.45 Пародия на «Скифы» Александра Блока

"Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы

…Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы!

…Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых,

Ломать коням тяжелые крестцы…"

«Скифы» – древние племена в Северном Причерноморье (VII в. до н.э.– III в. н.э.) т.е в Европе за 1000 лет ДО татаро-монгольского нашествия.

Энциклопедический словарь "История Отечества"

СКИФСКИЕ НЕСКЛАДУШКИ

Я скиф, и, Саша Блок сказал, –

Я также «азиат»

Географ в обморок упал.

Но я не виноват.

Перед монголом щит держал,

грозил ему мечом.

Историк в обморок упал,

Но я здесь не при чем.

Я всадник, очень молодец:

По десять раз на дню

Уздой ломаю я крестец

Ретивому коню.

Сей миф присочинил дебил

для девок из Дворца.

Степняк бы за коня прибил

ломателя крестца.

Не подсказали мудрецы

из Питерской шпаны:

не на крестцах висят уздцы –

с обратной стороны.

Насчет раскосых жадных глаз-

Другой расхожий миф.

Ведь Саша Блок – шалун у нас,

Сам – азиатский скиф.

1.46 Пародия на балладу Маршака "Вересковый мед"

ВЕРЕСКОВЫЕ СМЕСИ

Очень страшно. Нервных прошу вкурить и не читать.

.

Балдежные растворы

придуманы давно

Варили мухоморы,

и пиво и вино.

А пикты в своих пещерах,

в Шотландии глуши,

курили сушеный вереск,

балдея от души.

Толкли они смеси в ступке,

чтоб был позабористей бред.

Чего они сыпали в трубки

главнейший был их секрет.

Может, и мухоморов,

или другой фигни.

Поэтому очень скоро

вымерли все они.

Бывало, севши кучно,

курили всей семьей

Ведь вечерами скучно

в пещерах под землей.

По слухам, вставляет вереск,

смешанный с чем-то умнО,

в сто раз круче, чем херес

и ледяное вино.

Пришел король Шотландский,

безжалостный к врагам.

Узнал про этот способ

понравится богам.

Рычит шотландец зверем:

"Опять в краю моем

цветет медвяный вереск

а мы винище пьем."

Но вот, согласно эдикта,

ведут к королю старичка,

на вид совершенно пикта:

обкуренного торчка.

Король сказал: "Открой-ка

секрет ваш. Озолочу.

Мне надоела попойка.

Я покурить хочу"

Ответил пикт: "Как два пальца!

Хули той тайны, *ля.

Нужны человечьи яйца.

И лучше всего – короля.

А лучше бы яйца пикта,

Шотландца хуже уже

Но это вроде реликта.

Мы, *ля, вымерли же.

А чтоб сильней забирало

не жмоться, себя веселя.

Яйца двух сотен вассалов

заменят одно – короля.

И не жалей приближенных,

коль надоело вино.

Я и свои бы отдал,

но я их скурил давно."

И вот, под гудение горнов,

стоны слышны и плач.

У четырех сотен придворных

яйца отрезал палач.

От боли зелено-сини

дети Шотландской земли

старому пикту в корзине

яйца свои принесли.

Как раз во дворце королевском

замер последний крик.

И эхом ему ответил

балдея торчок-старик:

Выглядит вроде жутко,

но ты посмеяться изволь:

Ведь правда, прикольная шутка

вышла, братец король?

Кури ты что хочешь, зая!

Я, видишь ли, просто псих.

Состава смеси не знаю.

Балдею от шуток своих.

1.47 Пародия на "ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ" М.Ю.Лермонтова

По паковым льдам океана

где пАзорей блеск в небесах

скрипит броневик одинокий

на мощных литых колесАх.

Ничто ему снежные бури,

разводы, дрейфующий лед

И молча в одной амбразуре

как пенис торчит пулемет.

Не видно знамен пролетарских

плакатов не видно вокруг

лишь кое-где белые мишки

со льдины срываются вдруг.

А в гордой столице России

разлегся, немножко смердя,

безмозглый (итог биопсии)

труп доброго Вовы. Вождя.

Лежит он в большой пирамиде

у самой Кремлевской стены

и Вовиным Слову и Делу

молились России сыны.

Прославили Вову народы:

Мол, был всех мудрей и добрей.

И строили царство свободы:

колоний и трудлагерей.

Народней Вождя и милее

чем Вова и быть не могло.

За это он был в Мавзолее

упрятан за бронестекло.

И чтобы из этой гробницы

случайно вдруг не улизнул

стоял на виду у столицы

Кремлевских ребят караул.

А рядом попрятались в стенке,

порядок и благость блюдя,

генсеки и прочая пенка,

что делала дело вождя.

И парни кремлевские бают,

Что полночью под юбилей

во тьме броневик подъезжает

под самый под тот Мавзолей.

И будто, проходит мгновенье,

и слышится стон или крик,

И Вова крылатою тенью

взлетает на тот броневик.

Не взявшись за поручень крепкий

Одною рукой, как атлет

он вытянет в сторону кепку

И всунет вторую в жилет.

И в Васю Блаженного тыча,

И матом ругая режим,

Соратников верных он кличет:

"В Швейцагию, бгатья! Бежим!

Власть снова в стгане захватила

компания вгеменщиков

в их лапах финансы и сила,

нагод превгатился в габов.

Товагищи! Дети и внуки!

Тегпеть ли нам эту напасть?

Зачем геволюции муки,

коль суки присвоили власть?!"

Соратники в стенах рыдают,

им тоже б в Европу удрать.

Но вдруг из ворот вылетает

чиновников черная рать.

Разносяться жуткие звуки,

вой волка и свист патрулей,

а Вову хватают за руки

и тащат в его Мавзолей.

А Вова то маму их хает

То грозно клянет за обман…

Но звук постепенно стихает

и площадь скрывает туман.

И, если рассказам поверить,

Пройдет еще десять минут

Чиновники выйдут сквозь двери

и прах с рукавов отряхнут.

И, лица скрывая стыдливо,

чиновничья стая бредет

И тает толпой молчаливой

под сводами Спасских ворот.

И горько взвывая, пиано,

Сквозь стены Кремля, напрямик

Укатит опять к океану

ненужный пока броневик.

1.48 Пародия на Сказка о царе Салтане А С Пушкина

ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ кн.ГВИДОНА

Читатель, дай шепну на ушко,

И этим груз сниму с души:

Ко мне во сне явился Пушкин

И с матом требовал: 'Пиши!'

А я, как дядя честных правил

Болел и с горя пил 'Кристалл'

И если б Пушкин не заставил,

Писать пародию б не стал.

Здесь срамота, и мат не в меру,

Глагольна рифма режет глаз.

Ханжи, эстеты, лицемеры -

Сие писалось не для вас!

Да, плод моих полночных бдений

Не завоюет мне наград,

Тем более, что я не гений,

А стихоблуд и рифмокрад.

За стиль краснею до макушки

За слог готов хоть сесть в тюрьму.

Но виноват не я, а Пушкин.

И все претензии – ему!

…

В Беловежской пуще сраной

князь Бориска, в жопу пьяный

проиграл в очко с задору

Лукоморье Черномору.

В Лукоморье нынче всяк

вор, философ и дурак.

Нас достала невезуха

На панель пошла Старуха

И с умом недружен шибко

Дед схарчил Златую Рыбку.

Вместе жрали карася.

Вот и присказка Вам вся.

Только присказка- фуйня.

Сказка круче у меня.

Три девицы вечерком,

разговелись коньяком.

Разболтавшись незаметно

о девичьем, о заветном,

в баньке парили бока,

мастурбируя слегка.

Разметавшись в неге томной

под божницей полутемной

в абсолютной наготе

(лишь снурочек на кресте)

говорит одна девица:

Скучно мне, хоть удавиться!

Кавалера не поймать -

Все жлобы, ити их мать!

Уж какие там амуры!

Сексуальной нет культуры.

Всяк мужик бежит в кабак.

Оттого в стране бардак.

Честно вам скажу, сестрицы:

– Кабы я была царица

я б построила бордель

для послов иных земель,

для бояр да прочей знати

в самой теплой, светлой хате.

Чтоб культурно, гой-еси

поипаться на Руси.

И чтоб пить там мед да пиво

И чтоб было все красиво,

Чистота, помилуй Бог,

ни клопов, ни вшей, ни блох!

А культурные мамзели

по французскому гундели.

Чтоб хоть секс слегка порой

оживлял наш домострой.

Так, культурой сексуальной

Мы прославимся глобально

чтоб в бордель со всей земли

перли валом короли.

Люд к культуре приобщится,

нрав у мужиков смягчится.

Так, что бабу станут звать

"куртизанка", а не "плядь"

И Рассея возродится

c сексуальною столицей.

Честь царю. Спасибо мне.

Прибавление казне.

– Фи, бордель! Как это грубо!

Ей вторая кривит губы. -

И, склонив головку вбок,

облизнула свой сосок.

– Впрочем, я с тобой согласна:

Без культуры жизнь ужасна.

Рвется к празднику душа

Да не выйдет ни шиша.

Плюнуть некуда культурно:

В царстве ни единой урны,

Ни театра, ни кино.

Только лебля да вино.

Кабы я была царицей,

я бы создала, сестрицы,

посреди столичных луж

наш, Российский, Мулен Руж.

От Пекину до Британи

Лучший зад – у русской Мани,

Что германец, что араб -

Все падки на наших баб.

Груди – словно те арбузы.

Обалдели б все французы

ежли б мы средь ихних Канн

да исполнили канкан.

Я б расклеила афиши

от подвала и до крыши,

и билетики б народ

раскупал на год вперед.

А потом, по Божьей воле,

покатили б на гастроли,

чтоб в Европе кажный гад

целовал Российский зад.

Докатили б до Парижу.

Мужики там хоть пожиже,

но культурные уже:

любят, чтобы в неглиже.

Не меха богатство наше,

а Дуняши и Наташи.

Но такая уж страна -

их не ценят ни хрена.

Наши попы, наши танцы

покорили б иностранцев.

От культурного обмена

стала б польза непременно.

Уж какая там война,

если задница видна?

Закрепим культурны узы

политическим союзом.

Благоденствие стране,

честь царю и слава – мне!

– Удивляюсь вам, сестрицы,-

третья молвила девица,

Наклонясь вперед слегка,-

и лизнула низ лобка.

– Вы болтаете пустое!

Дело бабское простое:

чтоб мужья довольны были.

А об этом вы забыли.

Коль не спит с царем жена -

Это ж хуже, чем война.

Говорят в народе грубо:

уд царя, что сук у дуба-

Он торчит и вдень и в ночь,

Кончить с бабою невмочь.

А стояк для мужика, -

что в пишде с гвоздем доска.

Так, сестрицы, не годится!

Если б я была царица

царь намного больше б знал

про минет и про анал.

Свечку взяв ладошкой нежной

в щелку сунула небрежно,

приоткрыв призывно рот,

стала двигать взад-вперед.

И притом вздыхала тяжко:

'Как страдает он, бедняжка!

Я б стояк ему снимала,

Я бы так его ласкала,

чтобы царь забыл и знать,

как хотеть и не кончать.

А спустя два-три годочка

родила б ему сыночка.

Молодца-богатыря,

Словом, копию царя.

Мужики всегда гордятся,

коль у них сынки родятся.

Вот на этой-то волне

Честь и слава будет мне'.

Только вымолвить успела,

бани дверь с петель слетела.

Царь ворвался, бос и наг.

уд подьят, как ратный стяг.

Во все время разговора

он дрочил позад забора.

Два часа (помилуй, Бог!)

кончить все никак не мог.

– Здравствуй, красная девица! -

закричал он. – Будь царица!

Я ваш царь. Салтаном звать.

С лавки можешь не вставать.

Без вины и без причины

Я наказан как мужчина

Третий год как тот маньяк:

У меня всегда стояк.

Я уж радости не чаю,

хоть ипу, да не кончаю.

На хера мне царский трон,

Если этого лишен?

Лекарь, сука, ставит клизмы,

Кличет немощь приапизмом,

Только ентот демагог

Ни на грош мне не помог.

Коль спасешь меня, девица,

на тебе готов жениться.

Вот бумага, вот печать.

Начинай со мной кончать!

Вам же, милые сестрицы,

всем по лавкам разложиться

и лежать с закрытым ртом!

Вами я займусь потом.

Царь недолго собирался.

Здесь же, в баньке обвенчался.

Пред налоем, босиком.

Только пуй накрыл платком.

Уж была ль любовь – признаю,

что до сих времен не знаю.

Да и царский перец с ней:

По расчету брак прочней.

Царь доволен был, как слон.

Лишь священник вышел вон,

Повалил на пол девицу

И давай на ней жениться

чтоб обычай соблюсти,

раз, так, около шести.

А царица молодая,

дела вдаль не отлагая,

уж не знаю, чем да как,

но сняла царю стояк.

Говорит Салтан сестрицам:

– Я вас всех беру в столицу.

Хватит вам, ипёна мать,

В глухомани прозябать.

Я вас выдам за министров!

Но не сразу, и не быстро.

Надо практику пройти,

лет не менее пяти.

Для одной на той неделе

место я найду в борделе

Поработаешь на складе -

позже вырастешь до пляди,

А не острамишься там-

может, станешь и "Мадам".

А тебя, на днях, сестрица,

Чтобы культуре подучиться

И искусству разных стран,

Я отправлю в балаган.

Пообтешешься в кулисах,

Станешь знатною актрисой,

И тогда, едрена вошь,

заголяйся скоко хошь!

Перед дальнею дорогой

поиплись еще немного,

и уже, в сплетеньи тел,

царь кончал, когда хотел.

Вот приехали в столицу.

В церковь царь повел царицу,

И пред всей тусой блатной

Он назвал ее женой.

Показал ее народу,

дал колодникам свободу,

чтобы знали стар и млад,

как их царь женитьбе рад.

Пир веселый задал знати,

роздал по полтине рати,

приказал: "Всем ликовать!"

и отправился в кровать.

Царский терем закачался -

царь, считай, с цепи сорвался.

Гадом буду, коль загну:

месяц кряду ял жену.

Сверху, снизу, сбоку, сзади.

И при свете, и не глядя.

На полу и на полати,

и привязанным к кровати,

в позе рыбки, в позе птички,

всунув внутрь две клубнички.

А к пятнадцатому утру,

изучая Кама-сутру

принимал такие позы,-

хрен распутаешь без дозы.

И использовал игриво

масло розы и оливы

лепестки цветов из сада,

благовония Багдада,

и египетский экстракт

чтоб острей казался акт.

Да с массажем, со щекоткой,

с воском, льдом и даже с плеткой.

А в святое воскресенье

облизал жену с вареньем.

И царица так старалась,

что кровать под ей сломалась.

Стоны сладки их объятий

да скрипение кроватей

шло в оконны изразцы,

так, что бравые стрельцы,

опершися на пищали,

по пять раз за ночь кончали.

С той поры царицы сестры

зависть чувствовали остро.

Ведь и им хотелось чтоб

Их хоть кто-то тако ёп.

Сговорились со свекрухой,

Мол, готовы на мокруху,

лишь придумать не могли,

как бы их не замели.

Царь дороден, крепок телом,

ел немало и умело,

но и тратил много сил.

Царский кравчий заносил

в терем кучу всякой снеди

и на злате, и на меди.

Но ипаться без конца…?

Царь сперва опал с лица.

Не прошло и три недели -

руки, ноги похудели.

Через месяц царь-отец

стаял, словно леденец,

и уже поссать с потели

поднимался еле-еле.

Не спасали ни снетки,

и не взбитые белки,

ни орех кедрова бора,

ни женьшень, ни мандрагора.

Месяц полный миновал -

царь, видать, затосковал,

и, в одну уставясь точку,

с блюд не тронув ни кусочка,

у стола сидел полдня,

повторяя: "Все фуйня!"

Лишь одна мужская сила

в нем по – прежнему бурлила.

Но видать, и ЭТО дело

потихоньку надоело.

Царь врубился, наконец,

что настал ему писсец.

Со здоровьем вовсе худо,

надо когти рвать, покуда

в прах жена не заипла.