Бела Кун

Бела Йозкефович Желицки Бела Кун

С именем Бела Куна неразрывно связан ряд важных событий венгерского революционного и международного рабочего движения, истории борьбы за социализм. Как партийный и политический деятель он сформировался под влиянием ленинизма. В России он прошел суровую школу революционной закалки и борьбы. В. И. Ленин отзывался о нем так: «Бела Кун… не раз приходил ко мне беседовать на темы о коммунизме и коммунистической революции», он «наш товарищ и коммунист, полностью прошедший практический путь большевизма в России»^[1].

Родился Бела Кун 20 февраля 1886 г. в одном из трансильванских сел^[2] комитата Силадь. Его отец, Мор Кон, был волостным нотарем (писарем), мать, Розалия Гольдбергер, вела домашнее хозяйство. Начальные классы школы Бела Кун закончил в Леле, затем с 1894 г. учился в гимназии в г. Зилах. Его репетитором был будущий поэт-революционер Э. Ади, тогда ученик последнего класса гимназии. Для продолжения учебы было решено отправить его в г. Коложвар (ныне Клуж в Румынии) в знаменитую реформаторско-евангелическую гимназию, лучшую во всей Трансильвании. Он поселился на квартире у одного из руководителей, а впоследствии секретаря коложварской организации Социал-демократической партии Венгрии Я. Клейна.

Уже на этом этапе жизни, во многом определившем интересы и развитие молодого Куна, обнаружилась его острая восприимчивость к социальным проблемам. Правда, еще вряд ли можно говорить о его конкретном участии в рабочем движении, но процесс приобщения к нему, несомненно, начался. Годы учебы, особенно начиная с 1900 г., были наполнены упорной работой по самообразованию, развитию кругозора, к этому времени относятся первые опыты в литературе и первые сознательные шаги в усвоении и пропаганде социалистических идей.

Коложвар был культурным центром края. Кун с большим интересом участвует в гимназических литературных конкурсах, в которых он на седьмом и восьмом году обучения завоевывал первое место. В сочинении «Патриотическая лирика Петефи и Араня» молодой Кун писал о политическом, революционном содержании и звучании творчества Ш. Петефи. Идеи Петефи и окружающая действительность оказали на Куна сильное воздействие, воодушевляли его на революционное сопротивление всякому угнетению. Гимназию он окончил в 1903 году. Директор гимназии, признавая успехи и талант молодого человека, предупреждал его отца: «Если вы сумеете удержать сына от пропаганды бунтарских идей, тогда, может быть, он станет большим человеком, но может случиться и так, что его повесят»^[3].

Кун поступил на юридический факультет Коложварского университета, где проучился три года. К этому времени он уже приобрел определенные навыки работы в социал-демократическом движении, т. к. с весны 1902 г. включился в деятельность по просвещению рабочих, пропаганде политических мероприятий СДПВ, распространению социалистической печати и поэтому с полным правом считал себя социал — демократом, членом партии (характер и форма членства в ней в те годы были иными, чем сегодня). В 1904–1906 гг. Кун был связан с будапештской социалистической организацией студентов^[4]. К сожалению, работа его в среде коложварского студенчества и в городской организации СДПВ пока еще не изучена в полной мере.

В те годы Кун проявлял живой интерес к публицистике. Профессия журналиста увлекала его больше, чем изучение юридических наук. Первые газетные статьи Куна (псевдонимом Кун он начал пользоваться с 1905 г., а его семья официально поменяла фамилию на Кун в 1916 г.) увидели свет в апреле 1905 г. на страницах оппозиционной буржуазной газеты «Kolozsväri Friss Ujsäg», местного органа Партии 1848 года и независимости, пользовавшейся популярностью не только среди местной интеллигенции и мелкобуржуазных кругов города, но и среди рабочих и крестьян. Эти статьи, уже отмеченные влиянием марксизма, были посвящены самой различной проблематике, в том числе положению рабочих, подъему забастовочного движения в России и Австро-Венгрии весной 1905 года. Они выделялись своей социальной и идейно-политической направленностью. В одной из статей Кун писал: «Самой могущественной идеей, которая приводит в движение весь мир, является идея социализма. Полная человеческая свобода, полное равноправие, особенно в сфере экономики — вот цели, за осуществление которых борется сегодня половина или даже девять десятых человечества» ^[5].

Кун с большим интересом и симпатией относился к развернувшемуся в России в 1905 г. революционному движению. На страницах газеты были опубликованы его статьи «Русские дела» (21.IV), «Борьба против просвещения» (9.IV). В них, в частности, говорилось: «Горит земля в огне революции… Нельзя остановить могучее, славное и благородное развитие идеи до тех пор пока жива тирания… пока жива ненависть»; «рушится дворец царя… и на руинах аристократии будет воздвигнуто царство свободы»[6]. В газете было напечатано приветствие восставшим матросам «Потемкина», пролетариям Петербурга и Москвы (статьи «Броненосец революции» от 2.VII.1905, «Революция» от 2.VIII, «Бурлящая Россия» от 6.XI и др.).

В «Kolozsväri Friss Ujsäg», как и других подобного рода изданиях, публиковались самые различные материалы и не было четкого разделения буржуазно-радикальных и социалистических взглядов. Отдельные статьи 19-летнего Куна позволяют судить о его тогдашних настроениях. Так, в статье «Национальности и демократия» (29.IV.1905) он пришел к важному выводу, что за национальной рознью скрываются на деле классовые противоречия, что в Венгрии нет демократической буржуазии^[7]. Редакция газеты сочла необходимым отмежеваться от этого вывода.

В Трансильвании, как и в Восточной Венгрии в целом, к тому времени получили распространение идеи народного (куруцского) антигабсбургского движения, а следовательно, и политического антикатолицизма. Здесь налицо была широкая социальная база для освободительного и реформаторского движения, что способствовало росту влияния оппозиционных партий и борьбе за независимость. С критикой церковного латифундизма и клерикализма были согласны и социалисты, понимавшие, что христианско-социалистическое движение уводило рабочих от политической борьбы. Б. Кун сумел развернуть на страницах «Kolozsväri Friss Ujsäg» острую политическую дискуссию против клерикальных кругов, которая продолжалась с весны до осени 1905 года.

Коложвар дал Куну многое — первый опыт работы в газете, осмысление актуальных проблем современности, знакомство с проблемами рабочего движения, с его руководителями. В это время он особенно сблизился с поэтом Э. Ади. Кун, работая в газете, непосредственно участвовал в рабочем и социал-демократическом движении, выступал на митингах и собраниях, занимался пропагандистской работой^[8].

Весной или летом 1906 г. Кун уехал из Коложвара и стал сотрудником консервативной газеты «Szabadsäg» в г. Надьварад (ныне Орадя в Румынии), издателем которой был А. Ласки^[9]. Еще до этого Кун участвовал в попытке (видимо, по поручению того же А. Ласки под псевдонимом Арпад Лашаи) вместе с другими студентами наладить в Коложваре выпуск еженедельной газеты «Elöre», однако она просуществовала недолго. Главный редактор «Szabadsäg» Л. Ронаи так вспоминал впоследствии о появлении Куна в газете: явился «молодой человек среднего роста в изношенной, оборванной одежде… в большой с очень широкими полями шляпе на голове и, представляясь, тут же произнес какие-то социалистические фразы, прямо-таки дал мне знать, что является убежденным социалистом… Я сообщил Бела Куну… что меня и „Szabadsäg“ вовсе не интересует его политическое вероисповедание, а поскольку ему самому придется ходить в здание городского муниципалитета, то будет лучше, чтобы он не выпячивал свою приверженность идеям социализма… Как мне удалось заметить, в Надьвараде он не участвовал в социалистическом движении, хотя… я часто видел его в обществе секретаря социалистической партии и других руководителей рабочих» ^[10].

По поручению А. Ласки Кун начинает в сентябре 1906 г. выпуск вечерней ежедневной газеты «Elöre», ответственным редактором и единственным сотрудником которой он и стал, продолжая сотрудничать в «Szabadsäg». В то время Куна интересовали не столько внутриполитические распри между партиями, сколько их классовые позиции, отношение к борьбе против социальной несправедливости. В статье «Последний классовый парламент» («Elöre», 6.Х.1906) в связи с петицией, поданной в парламент, он писал: «Эти петиции нельзя откладывать в сторону. За ними стоит народ. Бесправный, но пробуждающийся народ!.. Нужна народная свобода, вслед за которой наступит и настоящая национальная независимость»[11]. Статьи Куна в «Elöre» перекликались с материалами социал-демократической печати Надьварада. В них поднимались проблемы реформы избирательной системы, публиковались отчеты о собраниях рабочих социал-демократов, с нескрываемой симпатией говорилось о забастовочном движении, разоблачалась социальная несправедливость.

Заслуживает внимания отношение Куна к Ф. Ракоци, руководителю куруцского освободительного движения начала XVIII века. Серия статей, посвященных памяти Ракоци, была опубликована в октябре 1906 года. В них выделялись социальные аспекты возглавленного им движения. Кун писал: «Великая освободительная борьба, под знаменем которой собирались Тамаш Эсе и крепостные крестьяне, была попросту борьбой за хлеб. Крепостные не выдержали неимоверного бремени, накладываемого на них законом, государственной властью и помещиками. Когда они взялись за оружие во имя свободы, то они рисковали жизнью в борьбе за права человека, за жизненные условия… Вот что являлось исходным мотивом освободительной борьбы во главе с Ференцем Ракоци»[12]. Кун обвинял представителей господствующих классов в трусости, а некоторых социал-демократов столицы критиковал за безразличие к истории Венгрии.

В Надьвараде формировалась жизненная позиция Куна. Здесь он подружился с секретарем городской организации СДПВ К. Вантушем; их судьбы и жизненные пути в будущем тесно переплелись. Здесь познакомился он и с приезжавшими сюда видными деятелями центрального руководства партии — Д. Бокани, Ш. Гарбаи, Ж. Кунфи и др. Работа в Надьвараде, однако, вскоре прервалась. За резкую критику власть имущих, за выступление против полицейского произвола, разоблачение незаконных действий комитатского начальства Кун был обвинен в «подстрекательстве» и приговорен к денежному штрафу и тюремному заключению сроком на 6 месяцев^[13]. Находясь с ноября 1907 по 16 мая 1908 г. в сегедской тюрьме, он изучал английский язык, поддерживал связи с газетой «Nepszava», писал для нее статьи, выступал перед заключенными, отметил вместе с ними день 1 Мая.

Летом 1908 г. Кун вернулся в Коложвар и снова включился в рабочее движение, в качестве освобожденного функционера сначала работая в страховой кассе рабочих, а с декабря — в составе Исполкома Трансильванского районного комитета СДПВ. Он много разъезжает по краю, глубже знакомится с проблемами рабочих, занимается их просвещением и организацией. В 1910–1912 гг. он — частый оратор на социал-демократических собраниях. В своих выступлениях Кун разоблачает пороки существующей системы, защищает интересы рабочих, критикует милитаризм Габсбургов. Авторитет и влияние Куна росли как среди рабочих, так и в партии в целом. Вскоре он стал широко известной личностью. Не случайно его избрали делегатом XX съезда СДПВ (октябрь 1913 г.), где он выступил с критикой тактической линии правого крыла руководства партии, с осуждением его курса на коалицию с правительством, дезориентировавшего рабочих ^[14].

Летом 1916 г. младший офицер австро-венгерской армии Кун во время Брусиловского прорыва на Восточном фронте попал в плен и был отправлен в Томск в лагерь для военнопленных, где он находился в 1916–1917 годах. Там он встретился с группой антигабсбургски настроенных венгров: Ф. Мюннихом, Б. Ярошем, К. Райнером, И. Силади, Э. Зейдлером, Й. Рабиновичем и другими, взгляды которых представляли тогда своеобразную смесь социалистических и буржуазно-радикальных идей. Под влиянием Э. Зейдлера эта группа стала все больше интересоваться идеями социализма. С прибытием в лагерь Куна, как вспоминал впоследствии Мюнних, в деятельности группы многое изменилось: «Наше движение приняло решительное социалистическое, классовое направление» ^[15].

Через членов революционного Солдатского социалистического союза, действовавшего в рядах солдатской массы, осуществлявшей охрану лагерей военнопленных, Куну удалось установить связи с томскими социал-демократами^[16]. Когда весть о победе Февральской революции дошла до Томска, Кун вопреки всем запретам и приказам, вместе со своими товарищами принял участие в митингах и демонстрациях трудящихся и солдат города в поддержку революции. Он, видимо, с ведома Солдатского союза и руководства Совета солдатских депутатов обратился к солдатам с речью, выдержанной в интернационалистском и революционном духе. Этот смелый и решительный политический шаг в поддержку российской революции пленные венгерские офицеры расценили как «антипатриотический» и сообщили об этом в Венгрию.

В апреле 1917 г., находясь на лечении в городской больнице, Кун обратился с письмом к председателю томской организации РСДРП, которое было опубликовано в газете «Новая жизнь». В нем, в частности, говорилось: «Как член Трансильванского комитета Венгерской социал — демократической партии и активный борец пролетариата, которого обстоятельства забросили в Томск, поздравляю Вас и вместе с Вами победоносную русскую социал-демократию, поздравляю во имя международной солидарности пролетариата. С радостью и завистью смотрю я на удивительные достижения революции и страстно жду того дня, когда мы сообща будем продолжать наше общее дело — освобождение пролетариата всех стран, когда социал-демократия, выполняя историческую миссию всего современного пролетариата, осуществит великое дело всемирного освобождения» ^[17]. Это было первое выступление Куна в российской печати.

Как отмечал в своих воспоминаниях Мюнних, Кун в то время основательно изучал труды К. Маркса и Ф. Энгельса, знакомился со статьями и речами В. И. Ленина, которые передавались из рук в руки среди военнопленных. «Среди нас только один он обладал значительным опытом рабочего движения, и поэтому с самого начала знакомства фактически стал нашим лидером, — отмечал впоследствии Мюнних. — Во время наших вечерних бесед, когда мы, опираясь на газетные сообщения, пытались разобраться в международном положении, чтобы найти пути выхода из войны, мы… все больше стали понимать, что неизбежным завершением империалистической войны может быть только социалистическая революция»^[18]. Эта проблема часто обсуждалась в среде военнопленных при активном участии Куна. Ему удалось «направить деятельность группы (венгров. — Б. Ж.) по твердой марксистской линии и повысить интерес к событиям русской революции, — писал Мюнних, — Члены группы установили связь с сибирскими организациями большевиков и впервые познакомились с некоторыми трудами Ленина. В них Бела Кун и нашел ответ на множество вопросов, которые занимали его уже десять лет»[19].

Неудивительно, что когда в сентябре 1917 г. в Томске произошел раскол между большевиками и меньшевиками, группа венгерских военнопленных во главе с Куном без колебания стала на сторону первых. Он еще раньше сблизился с представителями большевистской фракции. Именно они помогли ему еще в апреле — июне, а затем и осенью регулярно бывать в университетской библиотеке и в горкоме партии, а затем выйти из лагеря и поселиться в городе. Редактор большевистской газеты «Знамя революции» считал его большевиком еще с 1917 года[20]. В своей партийной анкете в 1921 г. Кун писал, что с марта по октябрь 1917 г. он был пропагандистом-литератором, помощником секретаря горкома партии^[21]. Именно в этой газете опубликовал Кун свою статью «Положение крестьянства в Венгрии» (28.X. 1917), в которой выражал убежденность, что венгерский крестьянин последует русскому примеру, что из искры русской революции «по всей Европе возгорится пламя».

Накануне октябрьских событий 1917 г. Кун активно выступал в сибирской печати, создавал кружки, организовывал собрания и митинги среди военнопленных. На собрании с участием около 100 венгров-военнопленных Кун рассказал о причинах, приведших к войне, об агрессивных устремлениях империализма, о Февральской революции, о героической борьбе большевиков, отмечая при этом, что «в будущем обязательно вспыхнет революция и в Венгрии, что в первых ее рядах будем мы — те, кто являлся активными участниками российских революционных событий, венгерские рабочие, оказавшиеся в плену»[22]. Собрание приняло резолюцию, в которой говорилось о необходимости превращения войны империалистической в войну гражданскую, о том, что трудящиеся должны направить оружие против собственных эксплуататоров и угнетателей.

Именно в Сибири, под влиянием бурных революционных событий началось становление Куна как политического деятеля, ставшего на путь усвоения ленинизма в теории и на практике. Кун стал членом РСДРП, видимо, весной 1917 г., когда, как указывалось в его личном листке партийного учета 1921 г., он начал выполнять конкретные партийные поручения^[23]. Татьяна Сибирцева, давшая Куну рекомендацию при его вступлении в партию, охарактеризовала его как «исключительно образованного марксиста, хорошо ориентированного в вопросах международного рабочего движения, хорошего пропагандиста и публициста»[24]. Газета «Сибирский рабочий», в которой 1 декабря 1917 г. была опубликована статья Куна «Возможна ли революция в Германии?», представляла автора как «выдающегося венгерского теоретика, социал-демократа и организатора».

В этой статье Кун попытался определить место и роль, значение Великого Октября в мировом революционном процессе, опыт перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, практической деятельности Советов, превращавшихся в органы пролетарской власти. Октябрьская революция воспринималась им как пример для пролетариев других стран. В статье он осудил оппортунизм II Интернационала, горячо поддержал требование о создании революционного Интернационала, «сплоченного, настоящего союза пролетариев всего мира»[25].

В статьях, написанных Куном в декабре 1917 г. и январе 1918 г. он делает вывод, что в силу объективных условий «шанс революции в Венгрии выше, чем в Германии»[26]. Находясь далеко от родины, он внимательно изучал положение в Венгрии, глубоко анализировал его, верил в то, что венгерские рабочие и крестьяне последуют примеру революционной России. Он был убежден, что российский пролетариат выполнит до конца свою историческую задачу, ибо осознает, что дело революции «выходит за национальные рамки и непосредственно совпадает с делом социализма всех стран»[27]. 1 февраля 1918 г. он писал на страницах «Правды»: «Социалистическая революция с неудержимой силой и быстротой шагает с Востока на Запад. Пролетариат доведет мировую революцию до полного завершения».

В начале 1918 г. в Петрограде для налаживания и пропаганды социалистических идей среди военнопленных и солдат были собраны иностранные социалисты-журналисты. Прибытие в Петроград, а затем переезд в Москву, сама атмосфера революционной столицы, встречи и беседы с В. И. Лениным, Н. К. Крупской, Я. М. Свердловым, Н. И. Бухариным и др. открыли новый важный этап в жизни Куна, новые возможности для его формирования как будущего революционера и политического деятеля, одаренного не только журналистским талантом, но и выдающимися организаторскими способностями и трудолюбием. В Москве он познакомился с Д. Ридом и сблизился с ним, а также с венгерскими интернационалистами, участниками борьбы за победу Октября (Ф. Янчик, Ф. Карикаш), журналистами Э. Пор, Т. Самуэли, Э. Руднянски и др.^[28].

В январе — феврале 1918 г. Кун работает в отделе пропаганды Наркомата иностранных дел, участвует в издании газет для солдат на иностранных языках, в том числе на венгерском — «Nemzetközi Szocialista». Эти газеты и листовки призывали солдат на фронте и военнопленных бороться за революционный выход из войны и справедливый мир. Кун проводил активную работу также в немецкой газете «Die Fakel», выступал на страницах «Известий», занимался делами военнопленных.

В феврале 1918 г., когда немецкие войска перешли в наступление против молодой Республики Советов, Кун, отвечая на призыв Ленина, опубликовал 23 февраля 1918 г. в «Nemzetközi Szocialista», написанное им обращение Революционного центра венгерских военнопленных, призывающее всех военнопленных и солдат к оружию во имя защиты «общей родины социалистов»[29]. Кун сам отправился на фронт во главе интернационального отряда и участвовал в боях под Нарвой^[30]. В мае 1918 г. он в Москве отстаивает завоевания революции в борьбе против анархистских групп, в июле участвует в подавлении контрреволюционного мятежа левых эсеров, а осенью сражается на фронтах Урала и Сибири против белогвардейцев и белочехов в качестве комиссара отряда интернационалистов. За работу по организации почти 100 тыс. венгров-интернационалистов, участвовавших в боях на фронтах гражданской войны^[31], Кун в 1927 г. (по случаю десятилетия Октября) был награжден орденом Красного Знамени.

Большим испытанием для многих венгерских революционеров в России, в том числе и для Куна, был Брестский мир. Известно, что многие из них, как и Кун, попали в начале 1918 г. под влияние «левых коммунистов», требовавших продолжения «революционной войны» до победного конца. Тогда Кун не успел еще достаточно изучить и усвоить ленинскую теорию революции. Для него проблема заключения мира естественным образом связывалась с вопросами стратегии мировой революции, которую он считал делом самого ближайшего будущего. Как и «левые коммунисты», он опасался, что кабальные условия мирного договора ослабят первое в мире государство рабочих и это помешает развертыванию мировой революции. Кун не понимал тогда всей сложности ситуации и глубины опасности, угрожавшей самому существованию Советской власти в случае отказа принять условия Брестского мира.

Ленин, хорошо относившийся к Куну, нашел в середине февраля 1918 г. время для того, чтобы несколько раз побеседовать с ним, убедить его в необходимости заключения Брестского мира. По свидетельству Крупской, во время одной из таких встреч Владимир Ильич предложил Куну завтра же выехать на фронт и посмотреть, хотят ли солдаты вести «революционную войну», о которой говорили «левые коммунисты»^[32]. Эти беседы, а затем и собственное участие в боях убедили Куна в правильности ленинской позиции, после чего он порвал с «левыми коммунистами».

При этом он не только признал свою ошибку, но на страницах редактируемой им и Самуэли газеты «Szociälis Forradalom» 10 июля 1918 г., после убийства Мирбаха, опубликовал статью «Кто такие революционные социалисты?», в которой критиковал тех, кто «не считаясь с тем, что рабочий класс России устал от борьбы против собственных и иностранных империалистов, не в силах один на один бороться в открытой войне против германских империалистов, с помощью индивидуального террора хотят навязать войну представителям рабочего класса, партии большинства, коммунистам». Еще больше Кун оценил значение ленинской линии в вопросе о Брестском мире позже, когда он был одним из руководителей Венгерской Советской республики. Именно тогда он писал Ленину: «В вопросе Брестского мира Ваша политика была правильной, а точка зрения тех, кто утверждал противное, не являлась ни исторической, ни марксистской»[33].

Кун все более осознавал необходимость создания венгерской партии ленинского типа. Судя по статьям, опубликованным им в центральной советской печати после переезда в Петроград, а затем в Москву, он постепенно отдалился от СДПВ, а в итоге и порвал с нею и сосредоточился на формировании коммунистического ядра в среде военнопленных. В статье «Новые пути агитации среди военнопленных», опубликованной в московской газете «Социал-демократ» 14 марта 1918 г., он заявлял: «Мы идем по стопам русских товарищей… Мы не питаем иллюзий, не думаем, что можно сделать революцию извне. Но история русских эмигрантских организаций научит нас всему тому, что необходимо для создания революционных организаций, для налаживания связей с пролетарско-крестьянскими массами дома. Мы, в противовес легальному кретинизму организованных социал-демократических партий, провозглашаем по-настоящему большевистские принципы. Мы провозглашаем коммунистическую революцию, осуществляемую с помощью вооруженного восстания рабочих и крестьян»[34].

Кун видел, что и в Венгрии и во всей Европе зреют предпосылки «будущего Коммунистического Интернационала»^[35], частью которого будет и партия венгерских коммунистов. Венгерская коммунистическая группа РКП (б) была создана 24 марта 1918 г. им и его ближайшими соратниками (Пор, Руднянски, Самуэли и др.) при поддержке Ленина, Свердлова и Бухарина и непосредственной помощи Ивана Ульянова, московского комиссара по делам военнопленных^[36]. В группу входили также Янчик, Карикаш, Вантуш, Рабинович и др. Она объединяла прежде всего пропагандистов и агитаторов.

В письме от 25 марта 1918 г. в адрес ЦК РКП (б), подписанном Куном и Пором, говорилось, что группа «теоретически и практически стоит на платформе Российской Коммунистической партии (большевиков)» и принимает программу, выработанную ее последним партийным съездом, что она намерена через свою газету «Социальная революция» осуществлять «распространение коммунистических идей среди военнопленных в России и пролетариев и крестьян в Венгрии в интересах социальной революции при помощи вооруженного восстания»[37]. В этом документе говорилось, что группа устраивает агитаторские курсы, слушателей которых она намерена «отправить в качестве эмиссаров в Венгрию» для того, чтобы «создать там коммунистическую организацию, поддерживающую связь с оставшимися здесь группами эмигрантов и тамошним левым крылом социал-демократической партии»^[38]. К осени 1918 г. Венгерская коммунистическая группа объединяла уже сотни венгерских интернационалистов в различных районах Центральной России, Урала и Западной Сибири.

Вслед за созданием Венгерской коммунистической группы РКП (б) Кун принимает деятельное участие в образовании подобных групп среди представителей ряда других национальностей. В упоминавшейся выше программной статье в «Социал-демократе» он писал, что «мы создадим в рамках Российской Коммунистической партии собственные, венгерскую, немецкую, румынскую и другие секции и продолжим свою революционную работу в федеративном союзе». И в самом деле, при его активном участии были созданы румынская, чехословацкая, немецкая, югославская, болгарская, англо-американская и французская группы, которые в мае 1918 г. уже объединились в Федерацию иностранных коммунистических групп при РКП (б). Это был первый и решительный шаг по пути образования национальных коммунистических партий и Коммунистического Интернационала. И венгерская группа, а затем и Федерация избрали своим председателем Куна, завоевавшего к тому времени широкую популярность и авторитет благодаря своему таланту организатора, демократизму и интернационализму, теоретической подготовленности и принципиальным партийным позициям.

Весной и летом 1918 г. Кун ведет напряженную пропагандистскую и агитационную работу: выступает на митингах и собраниях, пишет статьи, обращения и брошюры, занимается организационной деятельностью, переводит работы Маркса, Энгельса, Ленина, Бухарина на венгерский язык. Куну принадлежит первая на венгерском языке биография Ленина. Пропаганде ленинского учения о революции содействовала и серия «Коммунистическая библиотека», которая начала издаваться с мая 1918 года. В ней была опубликована брошюра Куна «Чего хотят коммунисты?», а в серии «Революционные сочинения» — другие его работы, в том числе «Кому принадлежит земля?», «Кому платить за войну?» и др. В них содержалось популярное изложение идей большевизма, поднимались и разъяснялись актуальные проблемы. В брошюре «Что такое Советская Республика?» рассказывалось о Конституции РСФСР.

Эти издания получили широкое хождение среди военнопленных и солдат австро-венгерской армии на фронте и имели неоценимое значение для воспитания их классового и политического сознания, для их подготовки к революции. В своих многочисленных статьях и выступлениях Кун доказывал, что и в Венгрии капиталистическое развитие вступило в империалистическую фазу и там также созрели объективные условия для социалистической революции. Кун и его единомышленники делали все необходимое для ее подготовки.

Осенью 1918 г., когда революционное движение в странах Европы набирало силу, Кун, вернувшись с Уральского фронта, углубился в изучение вестей, поступающих из Венгрии, Австрии и Германии. В одной из статей он констатировал, что СДПВ не способна повести за собой массы на революцию, что «для Венгрии тоже нужна новая партия, вокруг которой сплотился бы рабочий класс — революционная коммунистическая партия, способная свергнуть господство буржуазии»[39]. Осознанию Куном этой исторической необходимости, безусловно, помогли встречи и беседы с Лениным. Во время одной из таких бесед летом 1918 г., в которой участвовал и Самуэли, Ленин подробно расспрашивал их о положении в Венгрии, в социал-демократической партии, о том, готовы ли они создать самостоятельную коммунистическую партию, одобрил стремление венгерских товарищей к скорейшему ее созданию^[40].

23 октября «Szociälis Forradalom» опубликовала обращение к членам РКП (б), выходцам из Венгрии (венграм, немцам, румынам, югославянам, чехам и словакам), собраться 24 октября 1918 г. на совместное совещание. На нем была принята подготовленная Куном конкретная программа действий — «Обращение к трудовому народу Венгрии». В этом документе провозглашались цели венгерских коммунистов: пролетарская революция, под руководством рабочего класса, возглавленного революционной партией, создание пролетарской диктатуры, провозглашение Республики Советов и образование международной федерации советских республик. Под обращением стояла подпись: «Союз коммунистов Венгрии»[41].

Второе совещание 4 ноября 1918 г., прошедшее при деятельном участии Куна, стало партийной конференцией, которая подтвердила принципиальные программные установки первого совещания и провозгласила создание Коммунистической партии Венгрии как органической части международного коммунистического движения^[42]. Выло сделано заявление, что до создания III Интернационала выразителем интересов всего международного пролетариата, в том числе и КПВ, остается РКП (б). Решением конференции все члены партии обязаны были вернуться на родину с тем, чтобы там служить делу мировой революции. Конференция избрала многонациональный ЦК КПВ (в его состав вошли от венгров — Кун, Вантуш, Пор, от румын — X. Пескариу, Э. Боздог, от словаков — М. Ковач, М. Кришяк, от югославов — И. Матузович, Ф. Дробник). Знамя КПВ с вышитыми на нем словами на русском и венгерском языках «Коммунистическая партия Венгрии» 7 ноября 1918 г., в первую годовщину Октябрьской революции, венгерские коммунисты принесли на Красную площадь ^[43].

Находясь далеко от родины, венгерские коммунисты не могли составить полного и четкого представления о политической ситуации в Австро-Венгрии, правильно оценить реальное состояние дел (в частности, учесть в полной мере такой фактор, как подъем национальных движений, которые в итоге привели к образованию новых государств на развалинах Габсбургской империи). Вернувшиеся на родину в ноябре Кун, Вантуш, Пор, Рабинович, Мюнних, Карикаш, Г. Месарош, Л. Немети, Г. Полицер и др. вынуждены были пересмотреть отдельные положения решения, принятого 4 ноября 1918 года.

Кун прибыл в Будапешт 17 ноября 1918 г. с документами на имя полкового врача Э. Шебештена. В тот же вечер он собрал представителей коммунистов, бывших военнопленных, левых социал-демократов и радикалов, имевших непосредственные связи с рабочими столицы, в частности с революционной синдикалистской группой О. Корвина. Были обсуждены проблемы рабочего движения Венгрии, положение в руководстве СДПВ, в армии, положение пролетариата, вопрос об образовании компартии. Кун в изменившихся условиях предложил такую программу действий: не отказываясь от большинства основных принципов и целей принятого ранее решения, сосредоточить усилия на том, чтобы «вырастить КПВ из лучших представителей рабочего класса на месте, в самой Венгрии» ^[44]. Кун стремился убедить своих соратников в необходимости партии нового типа, независимой от СДПВ.

Далеко не все социал-демократы, готовые к борьбе за пролетарскую революцию, соглашались с этим, опасаясь раскола рабочего движения. Они считали, что нужно сначала провести длительную подготовительную работу внутри самой СДПВ. К тому же большинство организованных рабочих Венгрии воспитывались на традициях СДПВ и профсоюзного движения и относились с недоверием к той централизации партии, которую предлагали коммунисты. Кун ссылался на реальный опыт российского рабочего движения, опирался на учение Ленина о партии. Он вел интенсивные переговоры с различными группами социалистов, боролся буквально за каждого человека. Правда, группу Е. Ландлера, Д. Нистора, Й. Поганя и др. ему не удалось убедить в необходимости порвать с СДПВ.

Усилия Куна и его соратников увенчались успехом. Вернувшиеся из России коммунисты, а также революционные социалисты и левые социал-демократы, представители которых 24 ноября 1918 г. собрались для проведения учредительной конференции, приняли единодушное решение о создании Коммунистической партии Венгрии. Конференция избрала ЦК КПВ в составе 15 человек: Б. Кун, Э. Зейдлер, К. Вантуш, Й. Рабинович, Э. Пор, Ф. Янчик (от коммунистов), Б. Ваго, Э. Клепко, Э. Ласло, Л. Рудаш, Б. Санто, Р. Фидлер, Я. Хирошик (от левых социал — демократов), О. Корвин, И. Микулик (от революционных социалистов). Председателем ЦК был избран Кун, а секретарями — Вантуш и Хирошик. Впоследствии в состав ЦК был кооптирован Самуэли, возвратившийся из России позже.

Создание КПВ имело исключительно важное значение для развития революционного процесса в стране. В лице КПВ рабочий класс страны получил вооруженный марксистско-ленинской теорией революционный авангард, способный возглавить борьбу за завоевание власти, за социализм. Создание КПВ положило начало новому этапу в истории венгерского рабочего движения. Для пропаганды идей социализма КПВ основала газету «Vorös Üjsag», которая начала выходить с 7 декабря 1918 года. Редколлегию возглавили Кун, Ласло, Ваго, Рудаш, Самуэли. ЦК и центральный орган партии превратились в штаб по подготовке пролетарской революции. В первом же номере газеты выдвигалось требование передачи власти рабоче-крестьянским и солдатским Советам.

Кун и его товарищи вели активную агитационную работу на заводах и фабриках, среди рабочих и солдат, крестьян и молодежи, налаживали выпуск специальных газет. В результате была создана чепельская Красная гвардия, насчитывавшая около 2,5 тыс. человек, Всевенгерский союз рабочей молодежи, ставшие опорой и верными помощниками партии, на предприятиях вводился рабочий контроль. Влияние партии быстро росло. О проделанной коммунистами работе, о проблемах и трудностях борьбы, о развитии революционного процесса Кун старался постоянно информировать Ленина. В начале 1919 г. он направил в Москву специальных курьеров — бывшего русского военнопленного, большевика В. Урасова, и венгра Л. Немети, которые подробно рассказали Ленину о положении в стране. 9 января Кун писал Ленину, что коммунистам страны, ввиду их растущего влияния в массах, как это было и в России, вскоре предстоят «июльские дни»; контрреволюционеры попытаются взять верх над силами революции^[45].

Его прогнозы оправдались. Успехи коммунистов вызвали тревогу как среди правых лидеров СДПВ, так и у коалиционного правительства.

В начале февраля был совершен полицейский налет на редакцию центрального органа КПВ, разгромлены помещения, конфискованы рукописи. А 20 февраля, используя как повод перестрелку между полицейскими отрядами и рабочими во время организованной коммунистами демонстрации безработных (во время которой было убито 8 человек), власти обезглавили КПВ, арестовав значительную часть ее руководителей и активистов, среди них и Куна, который был при этом жестоко избит. Он был предупрежден о грозящем ему аресте, но не скрылся, а разделил судьбу 77 арестованных коммунистов.

В феврале — марте 1919 г. по всей стране прокатилась волна массовых митингов и собраний трудящихся, требовавших освобождения арестованных. Лидеры СДПВ и правительство вынуждены были пойти на уступки: часть арестованных была освобождена, а оставшиеся в пересыльной тюрьме руководители КПВ были объявлены политическими заключенными^[46] и получили возможность встречаться друг с другом, принимать посетителей, даже проводить заседания. Из тюрьмы Кун и его товарищи координировали действия ЦК и партийной печати, вели оживленную партийную работу. Кун читал заключенным лекции о марксизме-ленинизме, принимал представителей руководства КПВ и СДПВ, профсоюзов, вел с ними переговоры, встречался с уполномоченными рабочих фабрик и заводов, диктовал и писал листовки и обращения, приглашал к себе Немети и отправлял его с новой информацией к Ленину, т. е. практически имел широкие возможности не только для общения, но и для конкретных действий^[47].

Он регулярно получал информацию о положении в стране, настроениях масс и рядов СДПВ, об осложняющемся международном положении народной республики. Левое и центристское крыло социал-демократического руководства вынуждено было вступить в переговоры с находившимися в тюрьме коммунистами. По предложению руководителя профсоюза печатников И. Богара Кун разработал платформу объединения двух рабочих партий, которую 11 марта обсудил с другими арестованными руководителями КПВ^[48]. Этот документ содержал не только условия объединения двух партий, но и программные требования КПВ по социалистическому переустройству венгерского общества.

В стране назрела революционная обстановка, осложнившаяся международными факторами, и в первую очередь требованием Антанты передать Румынии значительные территории с автохтонным венгерским населением и не только в Трансильвании, но и на востоке и юге страны. Ультиматум ускорил нарастание революции, вызвал сопротивление со стороны рабочего класса, стремившегося к установлению Советской власти в стране, обострил противоречия и в правящем лагере. 20 марта коалиционное правительство подало в отставку. Руководители СДПВ, входившие в правительственную коалицию, учитывая растущее влияние КПВ, приняли разработанную Куном платформу об объединении рабочих партий и согласились на провозглашение диктатуры пролетариата. Коммунисты во главе с Куном понимали, что объединение КПВ и СДПВ является важной и необходимой предпосылкой для взятия власти рабочим классом.

Когда руководители коммунистов вышли из тюрьмы, были обсуждены условия объединения партий. В официальном документе отмечалось, что новая Социалистическая партия Венгрии (СПВ) «от имени пролетариата немедленно принимает на себя всю полноту власти. Диктатуру пролетариата осуществляют Советы рабочих, солдат и крестьян…

Для обеспечения господства пролетариата будет заключен полный и самый тесный союз с Советским правительством России»[49].

21 марта 1919 г. состоялось официальное объединение двух рабочих партий, а в ночь на 22 марта было образовано первое Советское правительство страны. Во всех этих важных политических актах Куну принадлежала определяющая роль. Внутри Революционного правительственного совета (РПС) была образована Директория, в состав которой от KПB вошли Б. Кун и Б. Ваго, от левого крыла СДПВ — Е. Ландлер и Й. Погань, а от центристов — Ж. Кунфи^[50]. Отряды рабочих и солдат почти без сопротивления заняли важнейшие стратегические пункты Будапешта. Установление диктатуры пролетариата практически не встретило серьезного внутреннего сопротивления. В стране победила социалистическая революция и произошло это мирным путем.

Победа социалистической революции и начавшееся строительство нового общества на венгерской земле, безусловно, явились вершиной политической деятельности Куна. Председателем РПС стал центрист, социал — демократ Ш. Гарбаи. Кун хотя и являлся одним из 13 народных комиссаров республики, возглавлявшим наркомат иностранных дел, а затем и коллегию военных дел, пользовался громадным влиянием и авторитетом. Он автор всех важнейших программных документов Венгерской Советской республики (ВСР) и СПВ, инициатор основных мероприятий по социалистическому переустройству страны.

Ленин, как только Кун сообщил ему о победе революции, об установлении диктатуры пролетариата, незамедлительно ответил: «Искренний привет пролетарскому правительству Венгерской Советской республики и особенно т. Бела Куну. Ваше приветствие я передал съезду Российской коммунистической партии большевиков. Огромный энтузиазм». В следующей телеграмме, 23 марта, он запрашивал Куна о расстановке сил в правительстве, об обстоятельствах признания социал-демократами диктатуры пролетариата, о гарантиях ее прочности и вместе с тем счел своим долгом предостеречь Куна от «голого подражания нашей русской тактике» во всех ее подробностях, о необходимости учитывать своеобразные условия венгерской революции^[51]. Отвечая Ленину, Кун подчеркивал: «Мое личное влияние на Революционный правительственный Совет является таковым, что гарантирована прочная пролетарская диктатура. Массы стоят за мной»[52]. Он сообщил Ленину, что объединение партий произошло на платформе, разработанной коммунистами, при признании диктатуры пролетариата и системы Советов.

Ленин высоко ценил действия возглавляемых Куном коммунистов по выбору мирного пути завоевания политической власти и сделал из венгерского опыта важные и принципиальные теоретические выводы: «Форма перехода к диктатуре пролетариата в Венгрии совсем не та, что в России: добровольная отставка буржуазного правительства, моментальное восстановление единства рабочего класса, единства социализма на коммунистической программе. Сущность Советской власти выступает теперь тем яснее: никакая иная власть, поддерживаемая трудящимися и пролетариатом во главе их, теперь невозможна нигде в мире, кроме как Советская власть, кроме как диктатура пролетариата». Обращаясь к венгерским рабочим, он давал их революционным действиям следующую оценку: «Вы дали миру еще лучший образец, чем Советская Россия, тем, что сумели сразу объединить на платформе настоящей пролетарской диктатуры всех социалистов»[53].

Объединение КПВ и СДПВ было необходимым условием взятия пролетариатом политической власти в Венгрии и в этом деле роль Куна как руководителя коммунистов неоценима. Правда, по этому вопросу и по сей день продолжаются дискуссии. За объединение с социал-демократами Куна неоднократно критиковали его оппоненты, не желавшие учитывать всю сложность реальных исторических обстоятельств. Да и сам он впоследствии признавал, что после объединения партий и провозглашения диктатуры пролетариата у него тоже оставалось чувство определенной неудовлетворенности, т. к. все это произошло слишком гладко; но при этом он подчеркивал: «В настоящей ситуации не было другого решения»^[54]. Нельзя было упустить шанс, предоставленный историей.

Кун ясно понимал, что единство рабочего движения — основная предпосылка победы социалистической революции, поскольку без деятельного участия руководителей СДПВ, сети ее организаций новая власть не может быть дееспособной. Поэтому он упорно работал над сохранением единства новой партии, выступал как против левых, так и против правых, стремившихся нарушить его. Впрочем, позже, когда изменились внешние и внутренние условия, он в интересах сохранения единства вынужден был сделать некоторые уступки правым. Но даже тогда благодаря его усилиям последние так и не осмелились открыто выступить перед массами с требованием порвать с коммунистами^[55]. Необходимо сказать, однако, что сам Кун грешил против истины, когда 22 апреля 1919 г. сообщал Ленину, что «правые элементы вытеснены из партии»[56]. Правда, объединенную партию и он не считал полностью способной выполнить миссию политического авангарда и поэтому предполагал необходимым отделить ее от профсоюзов и начать ее реорганизацию на ленинских принципах как единой и организованной партии. Кратковременное существование республики не позволило, однако, это сделать. Большое внимание он придавал укреплению системы Советов, реорганизации всего госаппарата, что было оговорено еще в обращении РПС от 22 марта, составленном при его активном участии. Характерно, что государственное устройство и правовые функции государственных органов ВСР базировались на советском опыте^[57], а Основной закон республики был разработан по образцу Конституции РСФСР. Мероприятия, направленные на коренное преобразование всей общественно-политической и экономической жизни, отражали революционные цели, сформулированные объединенной Социалистической партией Венгрии: ликвидация эксплуатации человека человеком на базе обобществления собственности на средства производства, распределение исключительно по труду, отмена монополии господствующих классов на культуру, решение аграрно-крестьянской проблемы и др.

РПС принял ряд мер по реализации этих задач^[58]. Как позже самокритично признавал Кун, народными комиссарами и им самим были допущены ошибки, такие, как использование в первую очередь административно-командных методов для скорейшего и более полного установления социалистических производственных отношений, недостаточный учет интересов непролетарских слоев трудящихся, отказ от раздела земли среди крестьянства, а тем самым и от удовлетворения его вековых чаяний, незамедлительный перевод его на рельсы коллективного социалистического хозяйствования[59]. Говоря об этих ошибках, нельзя абстрагироваться от тех представлений, которые господствовали в то время в мировом коммунистическом движении. Венгерский ученый Э. Липтаи подчеркивает, что ранее ответственность венгерских коммунистов, и в частности Куна, за эти ошибки, в том числе за тяжкие последствия отказа коммунистов от раздела земли, «расценивали так, будто бы они противоречили представлениям наиболее авторитетных деятелей мирового коммунистического движения по этим вопросам, тогда как это не соответствует действительности»[60].

На том этапе, когда венгерским коммунистам приходилось принимать конкретные практические решения по важнейшим проблемам текущей политики, они исходили, хотя иногда упрощенно и однобоко, из достигнутого к тому времени коммунистическим движением уровня их понимания, установившихся взглядов и представлений. Только интервенция и назревающая контрреволюция заставили заметить эти ошибки, помешавшие расширить и укрепить массовую социальную базу революции. Кун и другие руководители ВСР, конечно, ответственны за допущенные просчеты, которые явились, однако, не столько виной, сколько общей бедой и слабостью тогдашнего коммунистического движения.

Куну и другим руководителям ВСР стало ясно, что судьбу первого венгерского пролетарского государства в конечном итоге решат международные факторы, поскольку основная опасность его существованию грозит именно извне. Основной целью внешней политики республики Кун как нарком иностранных дел считал предотвращение интервенции против нее, укрепление дружбы, всестороннего союза и сотрудничества с Советской Россией; большое внимание уделял налаживанию добрососедских отношений с соседними государствами. Он предпринимал все возможное, чтобы даже в самой сложной обстановке продлить существование пролетарской власти, создать благоприятные внешние условия для социалистического строительства.

Кун внес существенный вклад и в создание и укрепление армии, в организацию обороны республики. Это особенно ощущалось после нападения на ВСР румынской королевской армии и захвата ею значительной территории восточнее р. Тиссы. В начале мая 1919 г. эти события вызвали острый политический кризис в руководстве ВСР, угрожавший существованию пролетарской диктатуры; отдельные лидеры СПВ уже тогда ставили вопрос об отказе от нее[61]. Тогда именно благодаря решительности Куна и его сторонников удалось предотвратить угрозу, мобилизовать все силы на борьбу против интервентов, существенно упрочить положение пролетарской власти. Последующие боевые успехи революционных войск на севере, провозглашение Словацкой советской республики, еще больше укрепили позиции ВСР, но затем июньский ультиматум премьер-министра Франции Ж. Клемансо, потребовавшего прервать наступление и вывести венгерские войска из Словакии, снова привел к изменению обстановки. От имени Антанты Клемансо обещал освободить взамен занятую румынами территорию за Тиссой. Руководители ВСР, и среди них Кун, поверили этому обещанию.

Многие исследователи справедливо видят в этом ошибку руководства ВСР, которое, несмотря на предупреждение Ленина «ни на минуту не верить Антанте» ^[62], не потребовало от Клемансо конкретных гарантий и положившись на его обещание вывело войска из Словакии, в то время как румынская армия не была отведена за демаркационную линию. Это снизило боевой дух армии, ослабило позиции республики, вызвало разлад в блоке революционных сил. Более правильную позицию занимал в этом вопросе Самуэли, выступавший за то, чтобы потребовать гарантий от Антанты, прежде чем выводить войска из Словакии. Впоследствии это признал и сам Кун^[63]. И все же вопрос остается открытым: какие варианты и возможности существовали у ВСР в тех конкретных международных и военно-политических условиях? Могла ли выстоять республика, не выполнив этого ультиматума? Возможно, что дальнейшим наступлением на севере можно было бы добиться определенных гарантий и несколько продлить ее существование. Однако думается, что конечный результат в тех конкретных исторических условиях оказался бы таким же.

С июля 1919 г. существенно ухудшились как внешнее, так и внутреннее положение пролетарской власти: превосходящие силы Антанты, использовавшие чешскую и особенно румынскую армии, представляли существенную угрозу республике, несмотря на героическое сопротивление революционных войск. К тому же летом в результате деятельности правых сил и присоединившихся к ним центристов было нарушено единство и в СПВ, и в рабочем классе. Но Кун продолжал надеяться на новый революционный подъем в странах Европы. Он последним признал неизбежность поражения революции. Выступая 1 августа на заседании Будапештского Рабочего Совета Кун с горечью и болью говорил, что диктатура пролетариата «потерпела поражение, но не навсегда… Если останемся живы, то мы в более объективных и реальных условиях, с более зрелым пролетариатом, окрепшие и обогащенные опытом, снова вступим в бой за пролетарскую диктатуру и начнем новую фазу международной пролетарской революции»[64].

1 августа Кун в специальной телеграмме информировал Ленина о двух внутренних причинах поражения ВСР: разложение армии и настроение рабочих против диктатуры пролетариата; и добавил, что «когда это произошло, положение было таково, что всякая борьба была бесполезна ради удержания правильной, но шаткой диктатуры»[65]. На деле же эти факторы являлись лишь производным от внешних причин, предопределивших падение Республики. После героических 133 дней борьбы Венгерская Коммуна пала под ударами превосходящих сил противника, задушивших революционный очаг, разгоревшийся в самом центре Европы.

После падения ВСР Кун вместе с другими венгерскими коммунистами получил политическое убежище в Австрии. Он сразу же начал думать о реорганизации рядов партии и подготовке к новым революционным боям. 7 декабря 1919 г. он писал Ленину: «Развал диктатуры имел полезное воздействие на наш пролетариат, сегодня он располагает тем, чего ему раньше недоставало: революционным прошлым. Несмотря на белый террор, число наших парторганизаций растет; хотя и в подполье, но работа ведется. Издаем листовки, как можно побольше, удалось наладить и партийную печать… Как только где-нибудь на Западе начнется революция, Венгрия пойдет за ней»[66]. Этой же идеей, верой в близкую новую революционную вспышку, убежденностью в необходимости срочной подготовки пролетариата к новым битвам была проникнута и брошюра Куна «От революции к революции», изданная в Вене и подписанная псевдонимом Коложвари.

Именно пропагандистская работа, изучение уроков и причин поражения ВСР, глубокий анализ состояния европейского революционного движения, поиски путей будущей борьбы и не в последнюю очередь стремление к воссозданию КПВ и ее организаций составляли суть деятельности Куна в период его пребывания в Австрии. Все эти проблемы нашли отражение в его обширной переписке и многочисленных статьях, написанных там. В них много говорилось о колебаниях социал-демократов, о предательстве отдельных правых руководителей, о пассивности значительных слоев крестьянства, но основную причину поражения ВСР все же Кун правильно видел в неблагоприятных международных условиях, в изоляции страны, в превосходящих военных силах интервентов.

11 августа 1920 г. Кун приехал в Советскую Россию. Во время его торжественной встречи в Петрограде он заявил, что надеется на скорую победу повой революции в Венгрии. На открывшемся 1 сентября 1920 г. в Баку съезде народов Востока Кун выступил с докладом об актуальных политических задачах по созданию системы Советов в странах Востока, в котором отверг утверждение, что этому региону необходимо пройти все стадии капитализма и лишь потом приступить к социалистическим преобразованиям.

В сентябре 1920 г. Куном была созвана конференция бывших венгерских военнопленных, где он сделал доклад о причинах поражения революции, Е. Варга — об экономической политике ВСР и Й. Погань — о белом терроре после революции. В дальнейшем Кун занимался подготовкой к немедленной отправке в Венгрию коммунистов с целью налаживания деятельности КПВ на родине. Этому вопросу была посвящена в январе 1921 г. специальная статья московской газеты «Vörös Üjsäg». Такая тактика вызвала недовольство и непонимание возглавляемой Ландлером в Вене венгерской коммунистической эмиграции, считавшей, что она в тех сложных условиях может привести только к провалу. Эти тактические расхождения между руководителями двух центров эмиграции стали началом развернувшейся между ними борьбы[67].

В начале октября 1920 г. Реввоенсовет РСФСР назначил Куна членом Военного совета Южного фронта, которым командовал М. В. Фрунзе. После освобожения Крыма Кун остался в Симферополе и в качестве члена, а затем председателя Крымревкома принимал активное участие в наведении революционного порядка, налаживании мирной жизни и благоустройстве края.

В середине января 1921 г. он вернулся в Москву, где активно включился в работу Исполкома Коминтерна (ИККИ), членом которого он являлся с осени 1920 года. Это было время, когда еще не все руководители компартий увидели спад революционной волны, когда велись острые споры и дискуссии по вопросам тактики коммунистического движения. Кун часто занимал «левые» позиции, неправильно оценивал реальную обстановку, исходя из убеждения в скорой победе мировой революции. Выполняя поручение ИККИ, он в начале 1921 г. выезжал в Германию для оказания помощи Объединенной компартии. Здесь он вопреки позиции большинства ОКПГ поддержал сторонников «теории наступления» и лично участвовал в руководстве боями во время мартовских выступлений немецких рабочих^[68]. Ленин, как известно, резко критиковал руководителей этих выступлений, в том числе и Куна. Суровой ленинской критике подвергся он и когда участвовал в подготовке проекта тезисов о тактике для III конгресса Коминтерна^[69] и ратовал за «тактику наступления».

Как писала впоследствии К. Цеткин, Ленин отмечал, что Кун «прекрасный и преданный революционер», но «чувствует себя обязательным быть всегда левее левого». Кун с подобных позиций критиковал в июне 1921 г. на заседании ИККИ Французскую компартию, призывавшую к «хладнокровию и дисциплине». Он требовал, чтобы она действовала наступательно, революционно. Ленин в этой связи сказал, что если послушаться «советов Куна и его друзей по французскому вопросу, то коммунистическое движение во Франции может быть на долгие годы просто уничтожено»[70]. Однако после того как ИККИ отклонил левацкие установки по вопросам тактики и утвердил тезисы в ленинском духе, Кун согласился с ними. И все же для образа мыслей Куна было характерно резко критическое отношение в адрес социал-демократии[71].

На III конгрессе Коминтерна Кун отказался от своих левых взглядов в вопросах тактики и голосовал за предложение Ленина. Однако это далеко не в полной мере отразилось на политике КПВ, т. к. практически не был отменен принятый ранее курс на непосредственную подготовку социалистической революции[72].

Кун был представителем КПВ в ИККИ. Здесь он активно включился в борьбу за завоевание масс на сторону коммунистов и создание единого фронта. Он был избран секретарем ИККИ и по предложению Г. Зиновьева стал членом Бюро узкого состава (7 человек), которое позже стало именоваться Президиумом ИККИ. По поручению последнего и ЦК РКП (б) он в 1921 г. занимался координацией усилий по оказанию международной поддержки голодающим в России. В этой кампании участвовали не только пролетарские, но и буржуазные и пацифистские организации. Кун внес свой вклад в составление ряда принципиальных документов Коминтерна, руководил работой отдела агитации и пропаганды Коминтерна, присутствовал на заседаниях КИМ и Профинтерна.

Между тем в рядах КПВ усиливалась внутрипартийная борьба, и Коминтерн был вынужден весной 1922 г. отстранить Ландлера и Куна от непосредственного руководства партией и реорганизовать ее ЦК^[73]. Весной 1922 г. в самый разгар осуществления нэпа по предложению Ленина Куну было поручено возглавить партийную работу на одном из важных и сложных участков хозяйственного фронта — на Урале. Он стал членом Уралбюро ЦК РКП (б). Его с любовью и доверием встретили бывшие фронтовики, с которыми он воевал против белочехов и контрреволюционеров и которые теперь вместе с ним взялись за восстановление народного хозяйства, укрепление органов Советской власти, за идейно-воспитательную работу. Деятельность Куна на Урале не оторвала его полностью от работы в ИККИ. Он часто приезжал в Москву, встречался с Лениным и другими руководителями большевистской партии. На IV конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 г. Куну было поручено выступить по докладу Ленина о пятой годовщине революции и перспективах мирового революционного движения.

В 20—30-е годы Кун активно участвовал в общественно-политической жизни Страны Советов. Еще в 1920 г. он был избран депутатом Моссовета, а начиная с 1921 г. — депутатом ВЦИК нескольких созывов, являлся членом его Президиума. После возвращения с Урала Кун был назначен представителем РКП (б) в ЦК комсомола. На этом посту в 1923–1924 гг. он участвует в начавшемся идейном разгроме троцкизма, искавшем поддержку в молодежной среде. Много лет подряд Кун преподавал в Коммунистическом университете, Институте красной профессуры, Коммунистической академии.

После смерти Ленина Кун уделял большое внимание пропаганде ленинских идей за рубежом. Он — инициатор издания собрания его сочинений на иностранных языках, возглавил комиссию по их переводу и печатанию. Кун очень чутко относился к ленинскому наследию. Его жена вспоминала, что, когда он говорил с нею о Ленине, «в его голосе всегда чувствовались гордость и благодарность. Он гордился тем, что Ленин любит его, что смог быть учеником Ленина и был благодарен Ленину за то, что тот поправлял его, когда в каких-либо вопросах он занимал ошибочные позиции. Убеждающая ленинская критика научила Бела Куна многому, и позже, когда в каких-либо крупных вопросах необходимо было принимать решение, он всегда думал о том, какое бы решение принял Ленин»[74].

На V конгрессе Коминтерна (июнь 1924 г.), где изменился подход к политике единого фронта и к социал-демократии, Кун стал членом Оргбюро ИККИ, за ним было закреплено руководство отделом пропаганды и агитации. Кун организовал издание ряда особенно актуальных ленинских трудов (среди них — «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме»), координировал работу органов коммунистической печати, организовывал кампании по различным актуальным вопросам, выступал в печати. В своих статьях он подчеркивал необходимость глубокого овладения теорией ленинизма, выступал за большевизацию компартий с учетом специфики стран, предостерегал от схематизма, разоблачал антисоветизм.

В 20-е годы в РКП (б) после выступления Троцкого, поставившего под сомнение возможность победы социализма в одной, отдельно взятой стране и утверждавшего, что без победы мировой революции в условиях капиталистического окружения советское общество неминуемо приобретет милитаристский и бюрократический характер, что Коминтерн больше не служит делу мировой революции, а идет по пути «обуржуазивания», развернулась острая дискуссия, в которой принял участие и Кун. Когда дискуссия вышла за рамки партии, он в январе 1925 г. выступил на расширенном пленуме ЦК партии с острой критикой взглядов Троцкого, а затем в печати со статьей «Идеологические основы троцкизма», высказался против оппозиционных взглядов, угрожающих пролетарской диктатуре и единству партии. Осудил Кун и «новую оппозицию» Зиновьева, хотя с руководителем ленинградской парторганизации, первым председателем Коминтерна его связывали добрые отношения.

Одним из важнейших участков деятельности Куна оставалась работа в венгерском коммунистическом движении. Он опасался, что приближающаяся революционная волна застанет коммунистов врасплох, добивался скорейшего восстановления единства партии, способной мобилизовать рабочих и в условиях подполья. Прибыв в 1920 г. в Советскую Россию он приступил к реорганизации КПВ и, опираясь на 3,5 тыс. коммунистов, состоявших в венгерской секции при ЦК РКП (б), провел работу по их мобилизации[75]. Выступая на II Всероссийском совещании представителей их агитационных отделов в сентябре 1920 г., он в качестве главной задачи поставил воспитание преданных, сознательных и опытных борцов, которые должны были готовиться к возвращению на родину вместе с 10 тыс. военнопленных, выходцев из Венгрии. Кун рассчитывал на то, что около 2 тыс. коммунистов вернутся на родину и в соседние страны, создадут там парторганизации, проникнут в профсоюзы, начнут проводить забастовки, а затем поднимут восстание, в результате чего произойдет совместное революционное выступление пролетариата этих стран. Оптимизма Куна не разделяла венская эмиграция во главе с Ландлером, которая лучше знала положение в стране. Она считала, что коммунистическое движение в Венгрии можно возродить лишь опираясь на различные легальные организации.

ИККИ в июле 1921 г. фактически поддержал модифицированный вариант, предложенный Куном, «о создании централизованной подпольной организации», утвердил новый состав временного ЦК КПВ, в который вошло больше сторонников Куна, но в то же время отметил, что наиболее важной сферой деятельности КПВ должны стать профсоюзы, а коммунисты не должны покидать ряды СДПВ. В подпольном партийном строительстве и в забастовочном движении Венгрии впоследствии были достигнуты определенные результаты, но внутрипартийная борьба на деле возобновилась, так как не было единства в руководстве движением по вопросам тактики. V конгрессу Коминтерна пришлось предпринимать новые шаги для прекращения внутренней борьбы в КПВ^[76]. Была создана специальная комиссия, которая при участии Куна, Ландлера и Д. Алнари пришла к единству в оценке ситуации и в понимании задач, стоящих перед партией.

Поездка Купа в Вену в ноябре 1924 г. дала ему возможность лучше понять проблемы коммунистического движения в Венгрии. Все его течения осознали, что сейчас время не прямых и открытых выступлений, а тщательной подготовки и собирания сил. С середины 1924 г. Кун и Ландлер искали пути для совместной работы коммунистов в СДПВ и профсоюзах. Они договорились, что опираясь на левую оппозицию в этой партии создадут и легальную Социалистическую рабочую партию Венгрии (СРПВ — партию «прикрытия», т. е. фактически коммунистическую). Такая партия в апреле 1925 г. была создана. Ее программа, разработанная с участием Куна, не выдвигала задачи завоевания власти и содержала лишь умеренные требования.

Летом 1925 г. Кун снова поехал в Вену, чтобы совместно с членами оргкомитета, представителями эмиграции и делегатами венгерских рабочих принять участие в новой партконференции. Она собралась 18 августа и провозгласила себя первым Восстановительным съездом КПВ^[77]. Кун был избран в состав ЦК КПВ. На съезде он выступил с основными докладами о политическом положении в Венгрии, о задачах рабочего класса и партии, об отношении коммунистов к крестьянскому вопросу[78](в последнем учитывался и отрицательный опыт ВСР по аграрному вопросу). Предложенные им тезисы стали важными программными положениями КПВ, вооружившими коммунистов марксистско-ленинскими взглядами по этим вопросам. Партия признала, что требуется новая тактика, но от борьбы за диктатуру пролетариата как стратегической цели не отказалась^[79]. Эта идея получила выражение в написанной Куном для нового партийного журнала «Üj Märcius» статье «Будет ли еще революция в Венгрии?». Нелегальные организации КПВ, как и было задумано, действовали в самой Венгрии. Однако ее руководители (М. Ракоши, К. Эри, К. Хаман, И. Гёгёш, З. Ваш и др.) уже в сентябре 1925 г. были арестованы хортистской полицией.

В последующие годы Кун, осознав справедливость доводов венского центра, сосредоточил внимание на подготовке коммунистов для деятельности в легальных организациях и идейно-воспитательной работы, заботился о том, чтобы рабочие на родном языке могли читать труды Ленина, часто выступал в печати, организовывал издание новых газет и журналов, в том числе с 1926 г. «Szocialista Munkäs», с 1928 г. — «Kommunista» и др. Продолжая возглавлять отдел пропаганды и агитации Коминтерна, он бывал в Вене и Берлине, где было налажено обучение партийных кадров для КПВ (в этих партийных школах преподавали Кун, Ландлер, Варга. Й. Реваи, А. Комят и др.), часто встречался и беседовал с руководителями Социалистической рабочей партии Венгрии, СДПВ и венгерского комсомола, изучал положение в стране.

В феврале 1927 г. легальным организациям «прикрытия» также был нанесен ощутимый урон — полиция обезглавила СРПВ и Союз молодежи (из числа их руководителей было арестовано 72 человека), а в апреле 1928 г. в Вене был арестован Кун, было разгромлено помещение Загранбюро ЦК КПВ. И все же коммунисты в легальных организациях страны продолжали действовать. Над Куном нависла опасность выдачи венгерским властям. Под руководством Коминтерна была организована международная кампания в его защиту, за его спасение. С обращением о спасении его 8 мая 1928 г. выступила газета «Правда», а Советское правительство потребовало его освобождения. После трехмесячного заключения «за фальшивую прописку», Кун был освобожден и 1 августа прибыл в Ленинград.

Вскоре после возвращения Куна в Россию состоялся VI конгресс Коминтерна (июнь 1928 г.), который избрал его членом Президиума ИККИ, но в состав Секретариата он уже не вошел. (Членом ИККИ и его Президиума Кун оставался до 1935 года.) Конгресс одобрил новую, уже реализуемую тогда на практике политическую линию, направленную на усиление борьбы не только против буржуазных, по и социал — демократических партий, которые были объявлены стоящими в одном ряду с фашизмом, а левое их крыло — наиболее опасной фракцией в рабочем движении^[80]. Эту ошибочную линию полностью разделял и Кун, о чем свидетельствует Открытое письмо Президиума ИККИ членам КПВ (осень 1929 г.), подготовленное при его активном участии и подтвердившее сектантский курс политики руководства КПВ. В нем отмечалось, что в Венгрии «может быть только социалистическая революция», а социал-демократия «превращается в социал-фашизм»^[81].

Эти положения Программы Коминтерна и Открытого письма ослабляли единство революционных сил, вредили коммунистическому движению. На основе этого курса в начале 1929 г. были отвергнуты известные в венгерском коммунистическом движении «тезисы Блюма», подготовленные Д. Лукачем, в которых предлагалось считать Венгрию среднеразвитым капиталистическим государством, а следовательно, допускать для нее в стратегическом плане в будущей революционной ситуации борьбу за демократическую революцию, которая, однако, затем в относительно короткий срок может перерасти в социалистическую^[82]. Позиция же Куна в последнем вопросе была однозначной — в стране, где уже была диктатура пролетариата, новая революция может быть только социалистической^[83]. После смерти Ландлера (февраль 1928 г.) борьба внутри КПВ возобновилась.

С конца 20-х годов Кун уже не мог принимать активного участия в практической работе КПВ. Как вспоминает его жена, освободившись из австрийского заключения и вернувшись в СССР он больше не имел возможности выезжать за границу, так как «в официальных инстанциях приняли решение „не рекомендовать“ впредь Бела Куну выезжать за границу (т. е. на нелегальную партийную работу)» в интересах его же безопасности; руководители Коминтерна не хотели подвергать его возможным новым арестам. Кун «тогда впервые почувствовал и понял, что его тоже постигла трагическая судьба эмигранта»[84].

Кун, однако, подумывал о том, чтобы оставить работу в Коминтерне, выехать в Австрию, и посвятить себя целиком работе в КПВ. Но после X пленума ИККИ (июль 1929 г.), освободившего Н. И. Бухарина с поста председателя Коминтерна, Куну было поручено возглавить Балканский секретариат. Эта работа потребовала от него много времени не только по изучению истории, но и решению сложных внутренних проблем болгарского, румынского, югославского, греческого и кипрского коммунистического движения[85]. С 1930 г. он возглавил коллектив Коминтерна по изучению идеологии фашизма, вновь включился в работу по руководству Профинтерном и МОПР, продолжал выступать в печати по проблемам ленинизма, организовал издание первых сборников документов Коминтерна, выступал с докладами на пленумах и конгрессах этой организации.

Одновременно Кун уделял внимание и организации сил венгерских коммунистов в СССР. В феврале — марте 1930 г. в подмосковной Апрелевке проходил II съезд КПВ, где с основным докладом о задачах партии выступил Кун. Отдельные положения доклада, в том числе и сектантского характера, вошли в решения, принятые съездом. В то время, когда международное коммунистическое движение уже приступило к поиску новых путей, Кун все еще защищал ошибочный тезис, что на смену буржуазным и фашистским режимам может прийти только диктатура пролетариата и призывал к ее установлению в Венгрии. Он не видел перспективы сближения КПВ с социал-демократами и демократическими организациями ради создания Народного фронта, отверг принятые I съездом правильные политические требования демократической республики и всеобщего избирательного права^[86]. Кун продолжал защищать эти позиции даже после того, как Коминтерн изменил подход к этим проблемам. В ноябре 1934 г. он все еще выражал сомнение в том, что после победы Народного фронта в Венгрии может быть установлена иная, чем диктатура пролетариата, форма власти[87].

После прихода в 1933 г. к власти в Германии фашистов, Кун в 1933–1935 гг. резко критиковал буржуазные и социал-демократические партии, а также коммунистов, требовавших пересмотра отношения к социал-демократам. Он до конца оставался сторонником узкого понимания единого фронта^[88]. Правда, с конца 1933 г. он постепенно пересматривал свою прежнюю точку зрения на «социал-фашизм», и в его публикациях призыв к борьбе с фашистской опасностью дополнялся требованием различных конкретных свобод, а с июня 1934 г. — даже единого фронта всех рабочих партий. Одна из его статей по данному вопросу определила известное письмо Г. Димитрова Сталину от 1 июля 1934 г., в котором предлагалось пересмотреть отношение коммунистов к социал-демократии^[89].

25 июля 1935 г. в Москве собрался VII конгресс Коминтерна. Еще до начала его работы Кун почувствовал, что отношение к нему резко изменилось. Случилось это после того, как главу венгерской делегации Ф. Хусти предупредили, что, несмотря на настоятельную просьбу делегации, Кун не будет выдвинут в состав Президиума. Кун четко оценил значение этого жеста, но не понял причин.

В начале заседаний Кун открыто продемонстрировал свое недовольство этим в адрес руководства Коминтерна во главе с Д. 3. Мануильским, а затем попытался выяснить причину у самого Сталина, но тот не принял его^[90].

В своем же выступлении на конгрессе он поддержал новый стратегический курс, изложенный в докладе Димитрова, присоединился к политике Народного фронта, самокритично оценил свои прежние взгляды на буржуазную демократию и социал-демократию, подчеркнув при этом, что КПВ уже начала применять новые принципы на практике. Таким образом он с большим трудом, но пересмотрел свои прежние взгляды.

Об этом свидетельствовали его последующие письма в ЦК КПВ и статьи. Он осознал, что совместная борьба против фашизма требует преодоления разногласий между коммунистами и социал-демократами, а также отверг тезис о «социал-фашизме»[91].

Однако, несмотря на то что Кун публично заявил о поддержке нового курса Коминтерна, он не был избран в Президиум ИККИ, более того, проблематичным стало даже его пребывание в составе Исполкома.

К концу работы конгресса Ф. Хусти узнал от Мануильского, в чем, собственно обвиняется Кун. Здесь были противопоставление «зиновьевского» периода и нового этапа руководства в деятельности Коминтерна, ошибки, допущенные в оценке Народного фронта во Франции, позиция в вопросе об исключении Троцкого из партии (в конце 1926 г. Кун предложил отложить обсуждение этого вопроса), встреча Нового года у Каменева после исключения последнего из партии и др. По мнению венгерского исследователя Д. Боршани, истинной причиной изменившегося отношения было несогласие Куна с политикой Народного фронта, новым руководством Коминтерна, и прежде всего Мануильским и Димитровым[92]. Но вопрос этот, с учетом пересмотра своих взглядов Куном, не настолько однозначен и, видимо, требует дальнейшего изучения.

Вопрос о Купе не был закрыт и после VII конгресса Коминтерна. Велось дальнейшее разбирательство его дела. 5 сентября 1936 г. на заседании Секретариата ИККИ он был освобожден от всех постов не только в Коминтерне, по и в руководстве КПВ. Его обвинили в кампании против линии Коминтерна и руководства ИККИ, в «разлагающих действиях» в рядах КПВ. Еще до вынесения этих решений, Кун, которого ознакомили с проектом решения, 7 мая 1936 г. писал Димитрову, что «за положение в партии я несу политическую ответственность вместе с другими членами ЦК; более того, моя ответственность самая тяжкая. Однако… я не могу на себя брать ответственность за то, в чем я не виноват. Я никогда не саботировал решений VII конгресса и, насколько имел возможность, даже участвовал в выработке его решений…

Я никогда не врал Коминтерну, как это утверждается в проекте решения по вопросу о профсоюзах»[93]. И в самом деле, Кун начал исправлять свои ошибки, искренне стремился изменить сектантскую линию КПВ, приступил к реализации политики Народного фронта. Однако вокруг него уже сложилась обстановка недоверия.

Сегодня трудно сказать, на основании каких конкретных документов был составлен проект решения Секретариата ИККИ по делу Куна.

Но нельзя не учитывать, что в 30-е годы отдельные, даже незначительные ошибки, возможные заблуждения могли стать роковыми. Таковыми они стали и для Куна. Практически наступил конец его политической деятельности. Его жена в своих воспоминаниях указала еще одну, по ее мнению, главную причину гибели мужа — отношение к нему Сталина. Она пишет: «Суть заключалась в том, что Бела Кун не популяризировал Сталина перед зарубежными рабочими партиями в такой мере, как это тому хотелось. Справедливости ради следует сказать, что тогда Бела Кун признавал способности Сталина, особенно как энергичного организатора, в котором нуждалась страна в тех экономических условиях. Но он ни в коем случае не соглашался с тем, чтобы, принижая роль Ленина, создавать ему культ личности… Он считал также, что, хотя российская делегация в Коминтерне и играет решающую роль, но зарубежные партии, в том числе и небольшие… должны иметь больше самостоятельности. Из-за этого попал он в „немилость“ у Сталина» ⁹⁴.

И тем не менее за помощью Кун был вынужден обратиться именно к Сталину. Согласно утверждениям жены Куна, Сталин заявил, что он не может вмешиваться в дела Коминтерна, а затем в присутствии Молотова и Кагановича предложил Куну несколько должностей. Кун выбрал должность директора Соцэкгиза, которую и занимал с конца 1936 до 29 июня 1937 года. За это время его дважды вызывал по телефону Сталин. В последний раз в конце июня 1937 г. он попросил Куна дать опровержение французской газете о распространяемом на западе слухе, что он, Кун, арестован. Кун сделал это. А через несколько дней его арестовали по сфабрикованному обвинению.⁹⁵