Белая

Глава 16

Нашел Анюту Василий. Он ожидал чего-то подобного — непреклонная Белая баба все дни поиска не выходила у Василия из головы — но в душе все равно теплилась надежда, что каким-то невероятным образом все утрясется.

Не утряслось.

Наклонившись над телом, Василий прикрыл полуоткрытые глаза погибшей девушки. Он держал Анюту за ледяную руку и просил прощения за то, что не сберег ее.

Прочесывать лес, на что агартовцы потратили уйму времени и сил, на самом деле не было необходимости. Анюта лежала в не таких уж пышных кустах, метрах в ста от дома с ярко-оранжевой крышей на окраине Агарта. Дома Бэллы.

Даже удивительно, как тело не обнаружили раньше, подумал Василий, доставая из кармана мобильный телефон.

Анюту забрали, чтобы выяснить причину смерти девушки. Животный вой матери Анюты и отчаянные крики отца, запрещавшего увозить его маленькую девочку, будто остались с Василием навсегда. В мыслях, в воспоминаниях, в повторяющихся ночных кошмарах.

Кое-как перетерпев ночь, единственный агартовский сотрудник полиции пошел к Максу на разговор. Буквально вытащив парня из теплой постели, Василий ощутил, как на него накатил сильный, пожалуй, даже чрезмерный, приступ злости. Ему хотелось отвесить парочку увесистых оплеух этому сонному благополучному красавчику.

Это Макс был виноват в том, что Анюта, у которой вся жизнь была впереди, теперь лежала в морге. Пусть даже он не убивал девушку собственными руками.

Под тревожным взглядом Ирины, едва удерживаясь от резких слов, Василий вывел юного бабника во двор. Увел подальше, в глубину ухоженного и красиво отцветающего сада, чтобы никто не услышал их разговора.

— Ты что творишь? — Василий схватил Макса за грудки и как следует встряхнул. — Разве я тебе не передавал слова Белой… Бэллы? Отстань от девок! Не губи жизни!

— Отпусти, дядь Вась, — Максим отстранился от уже утратившего молодые силы полицейского. Крепкий парень мог бы легко оттолкнуть Василия, не бывшего силачом даже в лучшие свои годы. Мог оттолкнуть, уйти, и не слушать нотации от должностного лица.

Все это Василий прекрасно понимал. Но Максим, хоть и высвободился, остался смирно стоять рядом. Словно чувствует свою вину, с горечью подумал Василий, и накинулся на Макса с прежним жаром:

— Предупреждал я тебя? Предупреждал! Так что творишь? Почему девчонок не пожалеешь?

— Ну каких таких девчонок, дядь Вась? — Максим сдул упавшую ему на лицо длинную светлую прядь. Василий, никак не могущий принять моду на длинноволосых мужчин, стиснул зубы, но удержался от комментариев. Внешний вид молодого негодяя отношения к делу не имел.

— Привиделась тебе Белка, — продолжил Максим. — Жарко же было. От жары людям часто бывает плохо. А с Анютой… Это просто случайность, очевидно же. Пошла девчонка непонятно куда, может, встретила кого-то плохого, и вот — закономерный итог. Все это очень печально, конечно, но я тут совершенно ни при чем. И в монастырь не уйду, не надейся даже.

Василий отметил, что на этот раз Макс был дипломатичен и не намекал на увлечение полицейского горячительными напитками. Но вежливость парня Василия ничуть не смягчила.

— Смотри мне, — пригрозил он. — Вот узнаю, от чего Анюта умерла, и тогда…

Что тогда — Василий и сам не знал. Что он сделает? Запрет взрослого, совершеннолетнего человека под замок? Так это будет возможно, только если выяснится, что Максим напрямую причастен к смерти Анюты. А Василий точно знал, что вина легкомысленного парня — лишь косвенная, а ее к делу не пришьешь.

Максим смотрел насмешливо, словно тоже понимал беспочвенность угроз агартовского представителя правопорядка.

— Пожалуйста, Максим, просто будь порядочным человеком. Не морочь девушкам головы. Так для всех будет лучше.

Василий сам слышал просительные интонации в своих словах, и ему было противно. Но деваться было некуда — ни увещевания, ни угрозы на Максима все равно бы не подействовали.

Макс кивнул с безразличной сдержанностью и подчеркнуто вежливо поинтересовался, может ли он идти. Василий отпустил парня и, провожая взглядом высокую стройную фигуру, выругался сквозь зубы, чего обычно себе не позволял, если поблизости были женщины или дети.

Хотя Максим уже не ребенок, вспомнил Василий. А как девчонкам головы кружить — так совсем взрослый.

Когда Василий уже подходил к скромному полицейскому участку, размещавшемуся в небольшом одноэтажном домике, ему позвонили. Веселый судмедэксперт чем-то хрустел в трубку и жизнерадостно осведомился у Василия, как его дела. Василию было не до любезной болтовни, и он попросил эксперта перейти прямо к делу.

— Дело ясное что дело темное, — сообщил эксперт и хихикнул. — Могу одно сказать — умерла ваша Трифонова Анна от сильного удара. Как будто машина ее сбила. Правда, странно… Удар такой, как если бы жертва, например, перебегала дорогу где-нибудь в оживленном месте, в большом городе, и невнимательный водитель ее сбил. Но в вашей глуши? Можно подумать, что специально девчушку сбили.

Василий поблагодарил веселого эксперта за информацию и нажал отбой, раздражаясь и из-за оптимизма коллеги, и из-за противного чавканья в трубке.

Значит, наезд. Свидетелей, ясное дело, не было, улик на месте происшествия — тоже.

Да и какие улики… Василий не подозревал и не предполагал, а точно знал, что к смерти Анюты приложила руку Белая баба. Найдет ее полиция, как же.

… Время шло, и трагедия с Анютой постепенно забылась агартовцами. Даже убитая горем мать Анюты стала выглядеть чуть поживее, сосредоточившись, видимо, на заботе о двух младших детях. И только отец ходил по улицам Агарта, как зомби, не в силах справиться с бедой, выпавшей на его долю. Каждый раз, встретив Василия, Анютин отец останавливал его и спрашивал, не выяснилось ли что-то еще о гибели его дочурки. И впадал в отчаяние или ярость, когда Василий прятал глаза и отрицательно качал головой. Отец вынимал из карманов потертые, сотни раз пересмотренные, фотографии Анюты и практически силой всучивал их полицейскому.

Василий уже знал эти фотографии так, словно на них была изображена егособственная дочь. Вот Анюта совсем малышка, сидит в коляске и застенчиво улыбается беззубым ротиком. А вот — она же, но постарше, с розовыми бантами в косах на утреннике в детском саду. На следующей фотографии запечатлена уже серьезная красивая школьница — большие карие глаза смотрят строго и серьезно, темные волосы уложены в высокий хвост.

Роняя фотографии и судорожно их собирая, Анютин отец всегда начинал рыдать. Василий понятия не имел, как помочь горю несчастного человека, и ему становилось до того тошно на душе, словно это он, Василий, был виноват в смерти красавицы Анюты.

Хотя он и был виноват, считал Василий. Пусть тоже косвенно. Но виноват.

Не в силах больше выносить страданий горюющего отца, Василий стал его избегать. Зато к Максиму, наоборот, начал проявлять повышенный интерес. При любом удобном случае прохаживался мимо дома Ирины и Макса и, практически не скрываясь, изучал, что происходит за забором. Ирина делала вид, что не замечает любопытного полицейского, зато ее сын был менее сдержан. Он отпускал колкие шуточки относительно сотрудников полиции, которые, вместо того чтобы заняться важными делами, тратят время непонятно на что, изображая бурную деятельность.

Но Василия абсолютно не трогали эти подколы. Тем более что никаких важных дел у него не было — преступность в Агарте была практически нулевая, и пропажа двух девочек подряд стала первым серьезным происшествием за несколько десятков лет.

Василий не ограничивался лишь наружным наблюдением. Периодически, словно невзначай, он расспрашивал знакомых школьников о их учебных делах и всегда подводил разговор к интересующей его теме. Для отвода глаз интересовался парочкой других учеников, а в конце беседы — задавал вопросы про Максима. Как учился, не курит ли, с кем дружит и близко общается. К тому времени Максим школу уже закончил, но вступительные на физико-математический неожиданно провалил. Как предполагали его школьные приятели — провалил из-за переживаний по поводу погибших девушек. Так что Максим остался в Агарте и усиленно готовился к поступлению в следующем году, а свободное время по старой памяти захаживал в сельскую школу.

Так что когда Макс стал ухаживать за бойкой Танюшей из десятого класса — Василий узнал об этом в числе первых. Выболтала информацию Танюшина подруга. Она, явно слегка завидуя, рассказала, что Максим теперь влюблен в Таню — делает ей милые сюрпризы, подкидывает записки и всегда подходит к девушке на переменах. Словом, ведет себя, как настоящий влюбленный романтик.

Пару дней Василий продумывал план действий, понимая, что если он побежит проводить очередную воспитательную беседу с Максимом — толку не будет. Парень просто посмеется над ним.

Василий принял логичное, как ему казалось, решение — действовать через вторую сторону отношений, десятиклассницу Татьяну. Будучи реалистом, Василий не рассчитывал на благоразумие влюбленной семнадцатилетней девочки. И сразу начал с Танюшиных родителей.

В выходной, будто случайно, Василий заглянул к Таниному отцу, Сергею. Они были хорошо знакомы и, можно сказать, приятельствовали, даже несколько раз вместе ездили на рыбалку. Спросив Сергея про дела, Василий сочувственно покивал на его жалобы о слишком снежной зиме и жене, ожидавшей шубу на Новый год, до которого оставалось всего две недели. Выслушав Сергея, Василий перешел к тому, ради чего, собственно, и пришел.

— Как Танечка? По-прежнему отличница?

Сергей расцвел от упоминания о младшей дочери, которой гордилась вся семья.

— Учится, учится Танюша. На олимпиаду вон в город каталась, второе место привезла. В медицинский будет поступать.

— Всегда дочка у тебя умница была, — польстил Василий отцовскому самолюбию. — Вот только б не помешало сейчас присматривать за ней получше, а то возраст такой. Мало ли, влюбится еще. А парни, сам знаешь, какие бывают… Оставит с животом, и привет.

Сергей застыл, будто обдумывая слова приятеля.

— А ходит она сейчас с одним, — медленно проговорил гордый отец. — С Максимом. Но он вроде с серьезными намерениями. Таня его с нами уже познакомила, и он мне лично клялся, что Танюшу любит, не обидит и пообещал беречь. Вроде он серьезный парень, Максим этот. Как думаешь?

— Да ты что! — всплеснул руками Василий, в душе довольный, что разговор свернул на нужные ему рельсы. — Это же очень подозрительный тип. Не пара он твоей Танюше.

— А производит вполне приятное впечатление.

— Производит… Ну как же! На Белку вон тоже впечатление производил. И на Анюту. Чем это закончилось, напомнить?

Сергей побледнел так, словно кто-то в один момент стер с его лица все краски.

— Я об этом совсем не подумал, — прошептал встревоженный отец.

— А надо бы, Сережа. Ой, надо, — значительно сказал Василий.

С того дня Таню Морозову из дома выпускали только в школу. И то — в сопровождении отца, матери или старшего брата, жившего тут же, в Агарте, уже своей семьей. Каждый раз при встрече с Максимом Сергей в весьма агрессивных выражениях запрещал парню приближаться к его дочери. Мать Танюши переговорила с учителями, чтобы и они следили за тем, чтобы между Танюшей и «этим малолетним бабником» (так в сердцах назвала Макса взволнованная мать) не было никаких контактов.

Родные сделали все — и, пожалуй, даже больше — чтобы Танюшу не постигла та же участь, что и предыдущих возлюбленных Макса.

Да только все это было зря. С Таней все вышло еще хуже, чем с другими девочками.