Белогорская крепость

Этим летом мы с мужем решили побывать в одном старинном русском городе, куда давно стремились. Однажды утром мы сели в наш старый "Москвич" и двинулись в путь. Почти через двести километров пути мы увидели гостиницу, называющуюся "Березка", и ресторан, называющийся так же. Теперь принято давать магазинам и ресторанам оригинальные названия, чтобы они отличались друг от друга. Поэтому почти все рестораны и многие магазины оригинально называются "Березка".

Данная "Березка" помещалась в белом красивом, совсем новом здании, и мы вообразили чистые скатерти, и бифштексы, и улыбающихся подавальщиц. Но ворота были заперты. Пожилая вахтерша, которая вязала, сидя на стуле у дверей гостиницы, спросила:

– Вам чего?

У мужа задергалось веко – верный признак раздражения. И я сама быстро сказала, что мы хотим пообедать. Вахтерша ничего не ответила: она шевелила губами, считая про себя петли. Мой раздражительный муж собрался было нажать гудок машины, но я успела схватить его за руку и шепотом объяснила, почему молчит вахтерша. Наконец она досчитала и сообщила нам, что буфет откроется в семь вечера, а в ресторан заходить она не советует и вообще советует ехать дальше. Тут я не успела удержать мужа, и он закричал вахтерше, что ее дело открывать ворота, а не давать советы. Я боялась, что вахтерша рассердится и нас не пустит, но она пустила, что-то сердито бормоча... Я ее понимала. Она вяжет дорожку на комод, это требует внимания, и ей трудно постоянно отрываться, вот она и старается убедить приезжих ехать дальше. Такой у меня характер: я всегда умею поставить себя на место другого, а мой муж, эгоистичный, как все мужчины, думает только о себе...

Здание было новенькое, и зал ресторана очень красив. Ни колонн, ни лепных потолков, ни плюшевых портьер, ни копии с известной картины Шишкина "Утро в сосновом лесу"... Легкие, прозрачные занавески, серо-лиловые тона стен, вьющиеся растения, керамика, много света... Мне захотелось написать горячую благодарность тем, кто строит такие красивые здания, но муж сразу схватился за меню. К нам подошла премаленькая подавальщица в белой наколке и сказала, что смотреть в меню не нужно: есть только суп-лапша и макароны. У поварихи семейная радость – свадьба дочери. Естественно, что поварихе некогда было делать разносолы. Она наспех сварила суп, кинула в котел макароны и побежала домой, где стряпает свадебный ужин. У мужа задергалось веко.

– У нее что ж, сегодня выходной день, у вашей поварихи?

Девушка ответила, что нет, день рабочий, но ведь такое событие – свадьба! Другие посетители ресторана понимают, едят лапшу и нисколько не обижаются.

– Мы ведь тоже люди! – с упреком сказала девушка.

И мне стало стыдно за своего раздражительного мужа.

Я попросила поскорее принести лапшу: стоит мужу поесть, как он подобреет и перестанет осуждать повариху.

Лапшу нам дали, но хлеба не было.

– Пока не подвезли, – сказала девушка и разъяснила, что развозчик накануне гулял на дне рождения у приятеля и еще, видимо, не отоспался.

К счастью, у нас в машине был батон белого хлеба, и мы вполне прилично пообедали. Мне даже захотелось написать в ресторанную книгу благодарность: в конце концов, повариха, занятая семейными хлопотами, могла и лапши не сварить!

Чем ближе мы подъезжали к старинному городу, тем мрачнее становился муж. Я знала, о чем он думает. Я думала о том же. Но мы были наказаны за свои дурные мысли: номер нам оставили. Надо заметить, что мы заказали его за две недели и деньги перевели телеграфом, так что не следовало удивляться тому, что номер был. Следовало бы удивиться, если бы его не было. Но мы почему-то ужасно удивились, что номер оставили, и обрадовались чрезвычайно. Я хотела тут же написать несколько теплых слов в гостиничную книгу предложений и жалоб, но муж очень устал и торопился в номер...

Гостиница была совсем новенькая, недавно построенная в этом старом городе. Здесь были даже номера люкс из двух комнат с ванной, и именно такой номер нам достался. Но из кранов не шла вода. Не горячая, разумеется, это бы еще ладно, но и холодная не шла. Заметив, что у мужа снова дергается веко, я побежала искать кого-нибудь из администрации, но никого не было на месте. Из дежурной комнаты слышались оживленные голоса, дверь была на запоре, и на мой стук долго не отзывались. Потом все объяснилось: уборщица тетя Лиза купила новое платье, примеряла его и стеснялась показываться посторонним неодетой. Весь персонал гостиницы сидел в дежурке, горячо обсуждая покупку тети Лизы, поэтому на местах и не было никого. Объяснили мне и насчет воды. Утром лопнула труба, и воду пришлось перекрыть, а слесарь, немного не дочинивший трубу, ушел на обед и не вернулся. Подозревают, что он запил. У него семейная драма – жена недавно ушла к другому, и слесарь на нервной почве иногда пьет. Мне хотели сообщить все подробности семейных неурядиц слесаря, но я торопилась... Я спросила: где же можно достать воды? Оказалось, за углом есть водоразборная колонка. И через несколько минут я притащила в наш номер люкс ведро воды, и мы спокойно умылись.

На следующий день было воскресенье, погода великолепная. Река, на которой стоит город, зеленые склоны, стены и архитектурные ансамбли кремля – это было так красиво, что мне все хотелось писать кому-то благодарность, я только не знала кому. В музее мы встретили наших друзей, приехавших этим утром на автобусе с экскурсией. Узнав, что в пять вечера экскурсия собирается быть в старом монастыре в десяти километрах от города, мы условились там встретиться.

Обедать мы пошли в ресторан нашей гостиницы, которая, кстати, тоже называлась "Березка". И тут были легкие занавески, вьющиеся растения, много света, а в широкие окна открывался вид на замшелую крепостную стену и на церковь XIII века, и это сочетание старины и современности радовало, даже умиляло... Подавальщица долго не подходила к нам. Когда у мужа стало дергаться веко, я пошла подавальщицу искать. Все объяснилось: у этой девушки случилась неприятность. То ли она дала кому-то больше сдачи, чем следовало, то ли у нее украли в трамвае деньги, я как следует не поняла. Во всяком случае, она сидела в задней комнате и рассказывала всем о своем горе, а другие подавальщицы, толпясь в дверях, громко ей сочувствовали... Я попросила дать нам обедать и пошла обратно. Вслед мне сказали:

– И куда торопятся? Не на работе ведь, на отдыхе, ну и сидели бы, отдыхали... Только нервы треплют себе и другим!

Обед был очень невкусный. Но все объяснилось: прежнюю повариху недавно проводили на пенсию, а новая еще не умеет готовить, только учится...

В монастырь мы приехали с опозданием – к шести. Но автобус с нашими друзьями прибыл лишь к семи вечера... Вызвано это было вот чем: у шофера автобуса в этом городе живет теща, и сегодня как раз день ее рождения. Шофер должен был приехать за экскурсантами на туристскую базу к пяти, а заехал к половине седьмого. Раньше не успел: рыскал по магазинам в поисках подарка теще. В результате он купил премиленькую вязаную кофту, и все экскурсанты его выбор одобрили, лишь некоторые не хотели смотреть на кофту, обижались, что их заставили ждать. Но шофер им сказал:

– Вы разве на работе? Вы на отдыхе. Куда вам торопиться?

Но сам он торопился. Он не дал как следует осмотреть монастырь и все время нетерпеливо гудел. Это потому, что он не хотел опаздывать на праздничный ужин к теще.

К гостинице нашей мы подъехали засветло. Оживление у водоразборной колонки сказало нам о том, что слесарь еще не приступил к своим обязанностям. Люди с ведрами входили в стеклянные двери гостиницы, ступали по цветным квадратам пластика вестибюля, но это сочетание старого с новым моего мужа нисколько не умиляло. У него дергалось веко.

Коридорной, которой мы оставили ключ от номера, на месте не было, и мы ее немного подождали: она ходила в гости к своей приятельнице.

– Варенье сварила подружка, – сказала коридорная, – пробу снимать позвала! Что ж, мы не люди? И отлучиться нам нельзя? И зачем ключ оставляли? Носили бы с собой!

Муж, махнув рукой, быстро ушел в номер, а я ответила: мы оставили ключ потому, что думали, номер будут убирать.

– Кто это вам будет убирать в воскресный день? – удивилась коридорная.

Ночью я проснулась от сильного шума и с минуту лежала, испуганно прислушиваясь, пока не поняла, в чем дело. Из всех кранов ванной лилась вода. Это было прекрасно. Это говорило о том, что слесарь очнулся, устыдился и поздний час не помешал ему заняться делом... Муж закрыл краны, я своим полотенцем вытерла пол ванной комнаты, а потом мы снова легли... В темноте я не могла видеть, дергалось ли у мужа веко, но по голосу чувствовала – дергалось.

– Почему, – громко спрашивал муж, обращаясь неизвестно к кому, – почему в сфере обслуживания до сих пор присутствует этот милый элемент домашности? Не пора ли кончать с Белогорской крепостью?

– Ты о чем?

– О крепости, о Белогорской, – загремел в ответ муж. – О той самой, описанной А. С. Пушкиным, где капитанша собственноручно наказывала подчиненных мужа, где по ее приказанию девка Палашка отбирала у офицеров-дуэлянтов шпаги и запирала их в чулане. Эта трогательная неофициальность, эта буколическая простота нравов, кое-как уместная в восемнадцатом веке, сегодня неуместна совершенно – пора это понять! Я не хочу вникать в ваши семейные драмы и личные дела! – продолжал греметь муж. – Вы на работе! Я не хочу слушать объяснения: дескать, тетя Лиза все утро простояла в магазине за плащом, поэтому номер не убран, а обед несъедобен, ибо повариха еще только учится! Это не мое дело, черт возьми! Я плачу деньги, которые мне трудом достаются! Благоволите обделывать ваши личные дела в нерабочее время! Ваше настроение и ваши неприятности меня не касаются! Врач, когда он на работе, или инженер, или... Нет, почему, почему считается, что везде надо работать хорошо, а в сфере обслуживания – кое-как? Почему?

Наутро, покидая гостиницу, муж потребовал книгу жалоб.

Администраторша сказала:

– Пожалуйста, но только с условием: вы жалоб на нас не пишите. А то нас премий лишат! Деньги знаете как нужны. У меня внучка недавно родилась, то ей одно надо, то другое, прямо не напасешься!

Муж застонал, махнул рукой и пробормотал: "Нет! Она бессмертна!" И быстро вышел, не притронувшись к книге. Притронулась я. Я написала туда благодарность за хорошее обслуживание, потому что вообразила себе малютку внучку, которой нужно то одно, то другое...

Садясь в наш "Москвич", я спросила мужа:

– Кто бессмертен?

– Крепость, – ответил он. – Белогорская.

1968