Бер и Берегиня (СИ)

18. Варвара Миронова.

Спит! Эта сволочь в погонах дрыхнет натуральным образом, пока я себе не нахожу места от беспокойства! Смотрите. Еще и причмокивает! Козлина!

— Кх-кх, — раздавшееся прямо над моей головой покашливание заставляет подпрыгнуть и взвизгнуть.

Надо мной возвышался огромный широкоплечий и абсолютно седой мужчина. Прямые плечи покрывала камуфляжная куртка, на спине- большой рюкзак. Высокие скулы, черные брови, еще более черные глаза, прямой нос, аккуратная седая бородка, на вид — лет 50, максимум, 55. Хотя обильные морщинки вокруг черных глаз явно говорили о том, что мужчина значительно старше. В чертах лица было что-то знакомое.

— Ну здравствуй, внучка! — добродушно гудит он, окидывая меня взглядом с ног до головы, красноречиво задержавшись взглядом на тонкой майке, которую я одела под водолазку, выходя из дома.

— Вы не мой дедушка, — встаю в полный рост, стараясь закрыть спиной беззащитного майора.

— Не твой, — соглашается мужчина, и тычет мне пальцем за спину, явно указывая на Кирилла. — Вот этого спящего красавца я дедушка.

— Кирилла? Дедушка? — только и могу повторить я.

— Кирилла. Дедушка. — мужчина отодвигает меня в сторону одной рукой, словно я и не вешу ровным счетом ничего, и присаживается на корточки рядом с Коноваловым. — Глеб Иванович я. А ты, сталбыть, Варррварра? — произносит мое имя рычаще, рокочуще.

— А откуда вы…

— Слушай, малыха, — перебивает он меня, склоняясь над Кирилллом и озабоченно вглядываясь в его лицо. Хмурится точно так же, как и Кир. — Я все же отвечаю за этого распизд… малолетку несмышленную. Сам воспитывал, все-таки Поэтому и приглядывал за ним из далека, чтоб моя старушка не волновалась.

Глеб Иванович окидывает взглядом мои художества с раной Кирилла, и продолжает:

— Ты мне лучше расскажи, каким макаром вы в Нави оказались? Это ведь не внучок вас перекинул сюда. — длинные пальцы приподнимают край импровизированной повязки, и мужчина присвистывает:-Эвоно как… Ну-ка, Варррварра, подсоби дедушке! — и скидывает мне в руки свой рюкзак, под весом которого я крякнула, ноги подогнулись, но устояла. А Глеб Иванович, просунув руки под спину Кирилла, взваливает его себе на плечи, словно мешок с картошкой.

— Ну, малыха, пошли домой! — мужчина положил мне на плечо свою лопатообразную ладонь. Перед глазами снова все поплыло, все вокруг а мгновение стало смазанным, словно по невысохшим краскам провели тряпкой, и мы оказались на крыльце дома. На высокой крыше с резным коньком толстым слоем лежал пушистый снег. Хорошо ощутимый морозец моментом пробрался под кожу.

Дверь перед нами распахнулась, и на крыльцо вышла, нет, все-таки выплыла, невысокая дородная пышнотелая женщина. Светлые густые волосы заплетены в тугую косу, а небесно-голубые глаза смотрели на меня с лаской и теплотой.

— Варенька, доченька! — улыбнулась она мне, заключая в крепкие объятия.

— Здрасте, — только смогла вякнуть я. Как много родни сразу!

— Мать, успеешь еще намиловаться с Варррей, — пророкотал позади меня Глеб Иванович, — У нас тут вон чего случилось.

Всплеснув пухлыми руками, женщина раскрыла дверь пошире, посторонясь и пропуская Глеба Ивановича, чтобы тот прошел спокойно, не посшибав бессознательным Коноваловым косяки.

Я протопала в дом следом, без заззрения совести сбросив тяжеленный рюкзак в сенях. В доме было очень светло, тепло, и пахло вкусной едой. Нерешительно потоптавшись, я скинула кроссовки и пошла за внезапными родственниками моего мужчины.

Нашла их в большой светлой комнате, Кирилл уже лежал на широченном столе И все так же спал.

— Почему он все еще спит? — шепотом спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Понять не могу, — пожимает широкими плечами Глеб Иванович. — Такая рана для него не опаснее, чем бумажный порез. Да, неприятно, но не смертельно.

Супруга же Глеба Ивановича уже хлопотала вокруг майора. Рана была тут же осмотрена, промыта, края раны были сухие, не гиперимированы.

— Варенька, дочка, вспомни, что там былов подробностях? — попросила она меня, и тутже обратилась к мужу: — Глебушка, принеси Вареньке успокоительного, а мне ту мазь из холодильника.

— Хорошо, Шурочка, — мужчина, не смотря на свои габариты, испаряется из комнаты, чтоб вернуться буквально через 2 минуты. Всунул в руки мне стакан с прозрачной жидкостью.

— Пей! — будто приказал. Семейное это у них что ли? Опрокидываю жидкость в себя. По телу разливается легкость и умиротворение.

— Так что там было-то? — напоминает о себе Александра, колдуя над раной внука, накладывая огромными порциями мазь. Я постаралась в мельчайших подробностях рассказать все, что было. А когда я повторила произнесенные слова, дед Кирилла громогласно расхохотался:

— Ну Варррварра! Ну учудила!

А его жена лишь ласково улыбнулась.

— А что я такого сделала-то?

— Ничего. Просто усыпила его крепко, он теперь как в той сказке.

— Проснется только от поцелуя прекрасного принца? — ляпаю я.

— Если он проснется от поцелуя прекрасного прынца- то не у меня больше внука!

Александра гладит мужа по плечу:

— Тише, Глебушка. Девочка пошутила.

— Да знаю я, — отмахивается Глеб Иванович. — Скажи-ка мне, мать, ты тоже чувствуешь?

— Еще при входе почуяла, — нежно улыбается Александра, хитро косясь на меня. — А вот они пока не в курсе оба, иначе бы Кирилл в город бы ее не повез. Да и познакомились бы мы раньше.

— Вы о чем?

— Пойдем покушаем, внучка. — Глеб Иванович с хрустом потягивается. — Там и познакомимся. Все-таки ты теперь нашей крови. Внучок пока поспит. Ему это сейчас полезно.

Как вам родня нашего Кира? Веселые старички, мне понравились)