Берегись, Ангел!

Глава 42

Данияр

— Очень смешно, Дан, — выдает Вероника, подходя ко мне и улыбаясь так глупо, что хочется хорошенько встряхнуть эту дурочку, чтобы пришла в себя, — с каких пор ты защищаешь падшую? — Она складывает руки на груди и смотрит на меня, явно чувствуя свое превосходство из-за унижения Цветковой.

Противно.

Не от нее.

От себя.

Раньше сам упивался злостью Ангелочка, а теперь видел, как мерзко выглядели мои поступки.

Фотка и выражение лица Цветковой, когда она ее увидела, не исчезали, а въедались в мозг, заставляя чувствовать себя настоящим отморозком.

Вкупе мерзкие ощущения.

— Рот закрыла, Ника, — приближаюсь к ней и скриплю зубами, сжимая кулаки, потому что они очень сильно чешутся, и останавливает то, что передо мной девчонка, которую бить нельзя, но хочется, — продолжишь в том же духе, и в чате окажется другая фотка. Я думаю, не стоит говорить, какая именно. — Произношу так, что последние слова слышит только она.

— Ты не посмеешь! — Шипит Листовская, а ее лицо моментально краснеет.

Еще бы. Фотки-то горячие.

— Хочешь проверить? — Бросаю уже спокойнее, но злость никуда не уходит.

— Дан, ты ведь шутишь, да? — Пытается улыбнуться, но она меня знает лучше, чем другие, особенно плохую сторону.

— Можешь вытворить еще что-то, — пожимаю плечами, поправляя сумку на плече и ловя злобный взгляд Круга, который почему-то сегодня держался от Цветковой на расстоянии, — но настоятельно не советую.

Листовская хватает меня за рукав, играя на публику. Слезливое выражение лица начинает бесить, ведь я знаю, какая она на самом деле стерва.

— Почему ты так со мной поступаешь?! Данияр, за что такие унижения?! — Хнычет, пока одноклассники перешептываются, собирая вещи.

— Ему просто трусы Цветковой понравились. — Кидает Лунев, проходя мимо, и я тут же цепляю его за пиджак.

— Что сказал? — Цежу сквозь зубы, на что Пашка поднимает руки вверх.

— Да, ладно тебе, Дан. Чего взбесился? Пошутил я.

— Еще одна такая шутка и заменишь зубы. — Отпускаю его и смотрю на каждого, кто проходит мимо.

— Чем она лучше меня?! — Продолжает ныть Вероника, цепляясь тонкими пальчиками за мой пиджак.

— Хватит унижаться, Ник. Противно смотреть. — Кривлюсь и убираю ее руки от себя.

— Я это так просто не оставлю!!! — Кричит мне в спину и топает ногой.

Наплевать, у меня есть острая необходимость оказаться рядом с Цветковой.

Утром хватило пары секунд, чтобы оценить обстановку в классе. Круг отсел от Лики и не обращал на нее внимания все занятия.

Для меня лучше.

Пусть привыкает, что я нахожусь рядом.

Хотя становилось смешно, когда она дышала через раз, когда я наклонялся за ручкой, задевая то ее руку, то ногу.

Хотелось дотронуться до ее волос, которые на первом уроке были влажными от дождя. Сам не понимал, зачем мне это, но желание не проходило, а заточкой входило под кожу и заставляло скрипеть зубами.

Что за хрень со мной творится, стоит ей оказаться поблизости?!

Злюсь на себя, но стараюсь отвлечься, глядя в телефон и тупо пролистывая сайты один за другим.

Сконцентрироваться невозможно, потому что в десяти сантиметрах от меня находится Цветкова.

А чего стоило держать себя в руках во время вальса?

Тонкая талия.

Прерывистое дыхание.

Щеки, покрытые нежным румянцем.

И почему я не замечал, какая красивая у нее кожа?

Ни одного изъяна, кроме бледности.

Она напряжена, и у меня не получается настроить нормальную волну общения.

Вдыхаю ее запах, и меня кроет. Хочется намного больше, чем простые потанцульки.

Не могу дать Ангелочку так просто упорхнуть. Нужно отвезти ее до дома.

Только девчонка точно думает иначе. Злится и не верит мне.

Бесит одним словом.

Пока она лепечет про церковь, в моей голове уже проносятся греховные картинки с участием ее губ, которые буквально просят попробовать их на вкус.

— Что ты… — Выдыхает Цветкова, когда я осуществляю задуманное, притягивая ее к себе.

Мне много раз сносило крышу.

От злости.

В большинстве случаев.

От боли.

Того чаще.

А сейчас унесло от нее.

От девчонки, которую я терпеть не мог. Не переносил этих глаз, ненавидел звук ее голоса и стирал зубы в пыль от того, что она находилась рядом с Кругом.

Видел ее алые губы и потерял контроль. Сделал то, что хотел.

То, что забыл.

Какой-то миссионерский чмок, а меня током прошибло.

Каждый нерв натянуло так, что дрожью пробило все тело.

Мягкие…

Нежные…

Теплые…

И сладкие.

Это даже не вишня на глазури…

Десерт, которого мало.

Таким можно объедаться, наплевав на здоровье.

Хочется больше.

Хочется ответа, но она замерла в моих руках.

Трясется, словно лист на ветру.

Отстраняюсь и смотрю на бледное лицо. Глаза увеличились.

Не моргает.

Мне кажется, и не дышит, да я и сам не лучше.

Часто вдыхаю, но мало, как и ее губ.

Пока не успела сообразить, снова притягиваю к себе и целую.

Жадно.

Нагло.

Не оставляя возможности на сопротивление.

А к черту!

Если и грешить, то вместе.

Сминаю податливые губки, чувствуя, как Цветкову трясет, и это передается.

Вроде поцелуи были не раз, а сейчас…

Это что-то другое.

То, чего еще не было.

Запускаю руку в ее волосы. Наощупь, как шелк. Мать твою, а!

Не могу остановиться и углубляю поцелуй, надавливая на ее скулы и не обращая внимания, что она так и не отвечает. Бесит! Прижимаю крепче, но ее состояние бревна и ладошки, которые уперлись мне в грудную клетку отрезвляют.

Отпускаю и вижу, как ее подбородок подергивается, а губы…

Они еще больше требуют поцелуя.

— Как ты смеешь?! — Сипит Цветкова, вздрагивая и отступая назад, когда я хочу подойти.

Кровь закипает от ее вида. Взъерошенные волосы, алые губки, припухшие от моей наглости, и чертовы бездонные глазища.

— Ты просто… Просто больной! — Переходит на крик и толкает меня в грудь, собираясь удрать, но я ловлю ее за талию.

Прижимаю ее к себе, чувствуя, как она дрожит.

Идиот.

Опять напугал.

— Отпусти! Озабоченный! Иди лечись, Аристов! Убери руки немедленно! — Цветкова явно недовольна, и меня это выводит из себя.

Все тают от поцелуев и не только, а она… Как дерево, ей богу!

— Не отпущу. — Говорю ей на ухо и тащу к тачке.

— Я буду кричать. — Шипит, пытаясь убрать мои руки. — Не трогай меня!

— Буду трогать, Цветкова, и не говори, что тебе не нравится, — усмехаюсь, разворачивая к себе лицом, прижимая к споркару и смотря, как капли дождя стекают по манящим губам, — сама заговорила про грехи, а они, — перевожу взгляд ниже бездонных глазок, — просят согрешить. — Наклоняюсь, чтобы доказать, насколько это правда, и тут же ловлю звезды глазами.

Твою же мать, Ангелочек!