Бес. В Москву И Обратно

Глава 1. Знакомство с Зоной

Никто из нас не собирался всерьез направиться к тому-самому легендарному месту. У нас просто был небольшой тур по городам Украины. Толковая организация помогала зарабатывать даже теперь, в тяжелые времена тотального мирового кризиса, вызванного нехваткой ресурсов, как в энергетике, так и в прочей промышленности. Полярности смещались. Перепроизводство соседствовало с нищетой и голодом в странах Африки. Но наивным было бы полагать, что кризис затронул лишь Америку, как завещали наши экономисты, досталось всем, и вновь, как в лихие 90-ые в России выживали.

После очередного концерта мы сидели в клубе, отмечали успех, и, как всегда бывает, к нашему столику подошли фанаты, чтобы взять автографы, сфотографироваться, и обменяться последними новостями.

Не сказать, что граница со стороны России для них была закрыта, однако, теперешняя сугубо «демократическая» власть чинила всякие препоны на пути выезда своим гражданам, что смотрелось вдвойне смешно, из-за того, что в основном именно они наполняли реальными деньгами бюджет страны, заработав их в России.

Но после нескольких коктейлей геополитическая ситуация в мире отошла на второй план. Моя старая знакомая весело щебетала о последних новостях в Фан-клубе, но потом вдруг затихла на какое-то время, когда я спросил про одного паренька, который примелькался в течение последних пяти лет в первом ряду.

— Понимаете, — немного замявшись, сказала она, — Илья… ушел в… Зону… и… с тех пор никто не знает где он… и что с ним.

— Неужели кто-то по своей воле может отправиться туда? Это же настоящее безумие! — возразил я, — там же радиация, и масса опасных для жизни мутантов и аномалий, я видел по телевизору как-то.

— Илья был из тех, кто не боялся рисковать. А вы бы рискнули? — ее зеленые глаза с вызовом смотрели на меня. Она старалась доказать мне, что я бы не рискнул, что светлая память его друга не достойна сегодняшних разговоров о нем. И скорее всего ничего бы не было…

— Ну, разве что на экскурсию, — храбрился я, потому что знал, что за этим не последует ничего, или же она обидится, как это часто бывает. Я готов был к любому исходу, поэтому смотрел с некоторой наигранной важностью.

— Конечно, — скривила губы она, — какой-то фанат… какая-то Зона… вам-то что?

— Прости, а что я должен ломануться искать какого-то парня черт-знает-где?

— Вы давно никому ничего не должны, — резюмировала она, гордо встав из-за стола.

Вот так и началось мое путешествие в Зону.

На следующий день наша группа в полном составе отправилась в известную в Киеве гостиницу, где и собирались такие же любители приключений, как мы. Здесь устраивались платные автобусные мини-туры в Зону, или планировались индивидуальные экскурсии. С северной окраины Киева до Чернобыльской АЭС где-то сто двадцать километров.

Конечно, Юра, как самый нормальный из нас человек резюмировал наше предприятие следующим образом: «все вы спятили, особенно вы, молодежь! Вам же еще жить и жить, а какие у вас дети будут одному богу известно, после таких вот «экскурсий»!».

Но кто же слушает голос разума, когда впереди столько всего интересного? Да и к тому же желание доказать себе и всему миру, что ты чего-то стоишь! А тут еще один из таких же счастье — искателей заметил, что там и заработать неплохо можно.

Помниться по телевизору рассказывали что-то на эту тему, вскользь припомню несколько сайтов, где обсуждался тамошний «хабар». Ну, и некоторые приятели рассказывали о том, что какой-то знакомый-знакомого защитил диссертацию по одному из артефактов найденных там. Я себе все это представлял весьма условно, по книжке братьев Стругацких не более того.

В конечном итоге группы на экскурсию к концу первого дня так и не набралось, и желающих из моих бойцов так же убыло. В итоге, я вместе с Андреем обнаружили себя в похмельном состоянии в раздолбанном «москвиче» неподалеку от широкого поля.

— Значит так, — растолкав нас, начал какой-то мужик. Интересно, когда мы собственно успели познакомиться? — Сейчас через поле до деревни, там прикиньтесь лохами, типо на экскурсию приехали, идете до самого ее конца, остановитесь в последнем доме, скажите от меня, — мужик втиснул мне в руку записку с какими-то непонятными цифрами, — это покажешь хозяину. Скажешь, что все оплачено. Он даст вам снаряжение и проводника. На этом все, здравы будьте!

В небольшом домике на окраине богом позабытой деревни, окна были заколочены. Покосившаяся крыша, и просевшая дверь свидетельствовали о том, что редко здесь обитали люди. Но, обойдя вокруг дома, мы с Андреем натолкнулись на другую дверь, выглядела она как будто ее поставили едва ли месяц назад, на недавно смазанных петлях, она смотрелась архаично. Но отступать было поздно. Во всяком случае, дух авантюризма ли, или откровенная глупость, теперь полностью завладели нашими душами.

Постучав в дверь условным стуком, я, на всякий случай, отступил на пару шагов назад, оказалось не зря потому что, она довольно резко распахнулась, а на пороге появился невзрачный человек. Скривившись в противной ухмылке, он сделал нам приглашающий жест, и мы невольно шагнули под свод душных сеней.

— Ну, что сталкеры пожаловали? — раздался голос откуда-то изнутри.

В темной комнате было душно, сильно чадила керосиновая лампа, в тусклом круге света сидел еще один не менее серый человек. Лица обоих были обыкновенными. И в другой обстановке ни я, ни Андрей никогда не запомнили бы их.

— Приметные вы какие-то слишком, часом, не уголовники ли? — спросил «проводник».

— Нет, — ответил я, — мы музыканты, а сейчас хотели бы напроситься к вам на экстремальную экскурсию.

Тот человек, который сидел, снова нехорошо усмехнулся…

— Ну что же, можно, — рассудительно произнес он, — покажите ваши так сказать, гарантии.

Почему-то я сразу понял, о чем идет речь, и протянул тому бумажку, которую накануне вручил мне водитель.

— Что ж… раз так… — говоривший стал серьезнее, — тогда извольте… раз все оплачено… можете звать меня Малдер, это кличка такая… а вот его Проводник… стало быть, сейчас подберем вам амуницию, а на завтра и начало экскурсии. Стоит ли вам говорить, о том, что все правила, о которых я поведаю, написаны кровью?

Андрей уже был ни рад, что мы ввязались во всю эту авантюру. Ему уже хотелось домой. «Умный человек в Зону не пойдет» вертелось и у меня в голове.

— Первое правило, — начал Малдер, — никому не доверяй. Особенно не доверяй тому, что видишь, да и тому, что слышишь — тоже не доверяй. Мы с вами не станем забираться глубоко в Зону, тем не менее, учтите, что все порождения ее хуже, чем вы себе представляли, и опаснее, чем вы думаете. Трамплин, жарка, комариная плешь, ведьмин студень… это не просто «чтобы поржать». Зомби, черные собаки, слепые псы, кенги, псевдоплоть и псевдоовца; я думаю, уж на контролеров мы с вами нарваться точно не планируем, однако, чем черт не шутит. А раз так, то вам пока мы за вас отвечаем — надлежит учить матчасть.

По мимо вышесказанного, никакие предметы без необходимости не трогайте, стреляйте первыми, если увидите кого-то подозрительного… и последнее — отныне ваши прежние имена больше не существуют. Вот ты малой — будешь Заяц, потому что боишься, хоть и делаешь вид, что Лев. Тебе не хочется идти в Зону, но то ли боишься его вот ослушаться, Малдер показал на меня, то ли сам еще не знаешь, что Зона позвала. А ты… — наши взгляды встретились, я и сам было рад отказаться, лишь бы убраться отсюда, но что-то было здесь, что-то ради чего надо было остаться… — ты будешь Бес… — голос Малдера сделался другим, — потому, что ничего у тебя больше не осталось, и домой ты не вернешься, потому что ты знаешь, зачем пришел…

Я усмехнулся, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, чтобы Андрей не заподозрил, что мне сделалось очень сильно не по себе.

— Ну ладно, если таковы правила этой игры…

— А это не игра, — вмешался молчавший до толе Проводник.

— Не важно… — отмахнулся я… — мы принимаем их.

— Вот и славно, — примирительно заметил Малдер, — вам бы еще и подстричься не мешало обоим — противогаз-то неудобно надевать, и вот вам «Путеводитель» последнее издание. Изучите то, что может вас уничтожить.

На ночлег нас определили в сарае, выдали снарягу, в паре рюкзаков компактно размещалось все, что было необходимо для выживания в течение недели. Так же к ним крепились пенки и спальники.

Больше всего нас удивили незаряженные автоматы, большие охотничьи ножи и два пистолета, судя по всему, пневматика. Впрочем, за последние десять лет, мне не приходилось держать в руках, ничего страшнее винтовки, да и то в шутку. Андрей иногда ходил в тир, но как и все — больше дурачиться. Куда мы вляпались?

Андрей смотрел на меня несколько угрюмо.

— Мне хотелось бы покинуть это место… — немного нервно заметил он.

— Мне бы тоже.

— Так в чем проблема? Зачем нам все это надо?

— Ты слышал, что за некоторые камешки, принесенные с той стороны кордона можно получить вполне реальные деньги, да мало того нам этих денег на три альбома вперед хватит…

Это ненадолго ослабило сомнения солиста, но глаза его все еще светились недоверием. Я отлично понимал его, но теперь от меня требовалось одно — выспаться, и прочесть то пособие, иначе сложно было назвать «книгу» выданную Малдером и Проводником. Уже от первых строк мне сделалось нехорошо. Будто бы все детские кошмары разом материализовались здесь. Но все они, в отличие от детского подкроватья были реальными и очень опасными. Андрей почему-то читать «Путеводитель» отказался, признаться, я и не настаивал, нам предстояло очень опасное приключение и это заставляло течь кровь по жилам быстрее, и в то же время волосы шевелились на затылке при мыслях о том, что же может произойти завтра.

Рано утром Малдер пришел за нами. Ни слова не говоря, кинул пару армейский пайков, саморазогревающиеся консервы и еще что-то вроде того. Андрей суетился. Я буквально кожей ощущал, как ему претит вся та ситуация в которой волей своей глупости мы оказались.

Наскоро позавтракав, мы облачились в костюмы, которые принес тот же Малдер, получили патроны к оружию — пять рожков армейский стандарт, и отправились вслед за ним и Проводником к периметру Зоны. Кроме всего прочего нас предупредили об антирадах, которые непременно следовало принимать, и витаминах для общего укрепления организма так сказать, помощи ему-родимому в борьбе с окружающей средой.

Малдер покинул нас у колючки. Проводник был неразговорчив, лишь скупо командовал нашими действиями.

— Идете за мной след в след. Полоса заминирована. Всем понятно?

И мы пошли. Двигались медленно, хотя, казалось бы, какие-то пять-шесть метров. Когда колючка осталась позади мы вздохнули свободно, оказалось довольно рано. Проводник выдал нам ПДА — личный наручный компьютер, чем-то похожий на традиционный КПК. Своеобразный паспорт личности. ПДА, включал в себя детектор аномалий и живых движущихся объектов, датчиком радиации и непосредственно КПК.

Программ в ПДА было немного, но все они были жизненно необходимы здесь, как объяснил Проводник. В Зоне существовала своя интер-сеть с новостями, импровизированным чатом и идентификаторами сталкеров.

— Значит так, ПДА включите в ждущий режим, нечего зря внимание привлекать, идете за мной и запоминаете, что я делаю, смотрите на детекторы, смотрите на ПДА, постарайтесь почувствовать Зону. Вам же будет легче. Если подымится ветер — надевайте респираторы.

Мы согласно кивнули, и двинулись за ним, стараясь не очень глазеть по сторонам, а больше смотреть под ноги и на Проводника, но было уж очень интересно…

Раньше я едва ли мог поверить, что ауру какого-то места можно почувствовать, не мог поверить, в общем, и в то, что некая аура вообще может существовать, но здесь все было иначе, чем где-либо. Все мое естество откликалось на еле слышный шепот окружающего пространства. У меня появилось навязчивое чувство дежавю. Будто я бывал здесь раньше много раз. Вдруг вроде бы и ни к месту вспомнилось, как еще мальчишкой со своим закадычным другом мы лазили на стройке, нашли какую-то позолоченную проволоку, как приписали ей некие магические свойства, и что-то там даже срабатывало, или нам хотелось верить в то, что срабатывало. Наверное, только там, только «в тогда» — я чувствовал нечто похожее на это ощущение. Когда вся окружающая среда изучает тебя и ты, входя с ней в контакт, чувствуешь всякую ее вибрацию.

Мы шли по некой тропе проложенной Проводником среди аномалий. Как ни старались мы с Андреем смотреть под ноги, все равно больше получалось, что глазели по сторонам. Никто из нас мирно живущих по другую сторону колючей проволоки никогда ничего подобного не видел. Сложно было разобраться в себе, в своих чувствах, а уж когда мы увидели первое живое порождение Зоны…

Как сказал Проводник — это были крысы, только походили они больше уж скорее на тушканчиков. Здесь их обыкновенно называли кенги. В первый момент нам стало страшно, ведь так издеваться над природой, казалось, не мог ни один генный инженер. Но в следующие несколько минут в душе моей и в мыслях наступил полный штиль. Я топал за Проводником, пялясь на окрестности и детектор и чуть было не влетел в заботливо поставленную на нашем пути аномалию — ведьмин студень…

— С ума сошел! — прокомментировал мою беспечность Проводник, — то, что тебя приняла Зона, еще не значит, что она не станет испытывать тебя, и не значит, что ты должен стать абсолютным болваном и перестать смотреть себе под ноги.

Мне сделалось стыдно, и дальше мы шли, уже внимательно глядя себе под ноги, сверяясь с проложенным маршрутом и детекторами, углубляясь все дальше к заброшенному строению, коих в Зоне насчитывалось великое множество.

— Там мы проведем первую ночь, потом дойдем до заброшенного поселка, постреляем, если придется, вы соберете артефакты, если таковые будут иметься, потом снова сюда, еще одна ночь и домой.

Нас устроил такой расклад, а Андрей, по-моему, счастлив был уже теперь вернуться обратно, но выходило то всего — ничего — дело плевое. Ночью дежурить довелось мне, а под утро меня сменил Проводник. И все шло без неожиданностей. Я подремывал, и ощущал, что Проводник тоже прикорнул на посту. «Какое непростительное упущение», — подумал я, и понял, что мысль была не моей, а чьей-то чужой, я вскочил на ноги, очень резко, схватив автомат, снял его с предохранителя. Все, что происходило с моим телом, я видел будто бы со стороны, и в то же время отдавал себе отчет в том, что я делаю. Я толкнул Андрея, велел ему подниматься, не стал заморачиваться на сворачивание палатки, подхватил свой рюкзак. Андрей спросонья протестовал, пытался что-то говорить, однако, следы черной краски на нашей палатке говорили более красноречиво, чем все мои суетливые действия.

Андрею хотелось убедить себя, что это дурной сон, а другие, чужие сталкеры, или кто они там, просто испачкали нашу палатку, чтоб мы испугались до усрачки… это была вовсе не кровь! Проводник не погиб, а сейчас вернется, и спросит, чего это мы нарушаем технику безопасности.

Но этого не произошло, а мы двигались вперед. Куда вперед, я и сам точно не знал. Я не знал точной дороги, я не мог сейчас самостоятельно проложить курс. Я боялся послать сигнал о помощи, потому что, несмотря ни на что, самой страшной тварью в зоне оставался все же человек, поэтому я просто шел, поглядывая на детектор аномалий, и, следя за появлением неподалеку жизненных форм.

Нам удалось довольно быстро миновать пологий холм, и спуститься в низину, где трава искрилась серебром в неверном свете луны, следуя наитию, я повел Андрея в обход странного луга с серебряной травой, мимо странных растений, распускающих вокруг фосфорицирующие ни то усики, ни то ветки; по большому счету в Зоне все было странным. И я шел наобум, наудачу, повинуясь странному чувству, зародившемуся внутри меня, как будто раньше струны моей души не были натянуты и провисали, а теперь все было другим новым. Я не знаю, почему Андрей слушался меня, может быть потому, что больше некого здесь было слушаться, а может потому, что сильно боялся, и предпочел доверить принятие решений кому угодно, только, чтобы самому не пришлось принять неверного решения.

Рассвет застал нас на полпути к заброшенной деревне, теперь я, наконец, разобрался, как загрузить координаты в систему, и сориентировался на местности. Андрей был подавлен, но у него не было сил, чтобы бояться еще больше, мне казалось, что еще немного и я потеряю его. Это сложно было объяснить рационально. Поэтому когда мы остановились немного передохнуть, я посмотрел ему в глаза и сказал:

— Мы выберемся отсюда обязательно. Только в Зоне нельзя возвращаться тем же маршрутом, что пришли, сейчас мы передохнем немного, и двинемся курсом, который я набросал, как будто бы в той стороне все довольно спокойно, я думаю, мы справимся, и я тебе обещаю, что после этого уже никогда не решусь ни на какие авантюры.

Он слабо улыбнулся, но я увидел в его глазах главное — надежду. Значит теперь у нас появился шанс.

Двигаться мы начали медленно, я старательно вымерял маршрут, значительно этому способствовали гайки с белыми ленточками, которые я бросал впереди себя. Забавно, когда-то такие же привязывали на антенну моей машины. Теперь все прошлое казалось нереальным, как будто это происходило не со мной. Реальностью была Зона и наш долгий путь обратно.

Инстинктивно я поднял с землю продолговатый осколок стекла, он выглядел так, будто оплавленный. Осторожно я положил его в контейнер для артефактов, выданный мне Проводником вместе со всем прочем оборудованием, и мы двинулись дальше.

Когда на нашем пути стали попадаться разномастные сталкеры, я понял, что нам повезло. Мы выбрались живыми из Зоны. Я обратился к случайному встречному с вопросом, где можно передохнуть, тот был хмур, отозвался о нас весьма нелестно, ибо наша пара для него была хуже армейских духов, но он показал в сторону помещения называемого «Бункер».

«Бункер» оказался баром, обшарпанным и грязным, сейчас в нем почти не было народа, лишь бармен, если его можно было так назвать, и некий неприметный человек в камуфляжном костюме за столиком в тени. Мы опустили рюкзаки на пол и присели за стойку.

— Добро пожаловать, — улыбнулся бармен, — новенькие?

— Да, — не стал скрывать я, — вообще-то мы туристы… вроде как… экстрима захотелось, вот и нашли его на свою голову… нам бы до большой земли теперь добраться, вы не могли бы нам помочь?

— Отчего же не помочь? — улыбнулся бармен, и клянусь, я готов был в тот момент молиться на этого человека, и заплатить ему буквально любую цену, которую он попросит. Через минуту, я с удивлением понял, что эмоции эти не мои, скорее всего Андрея… — для новичков экипированы вы неплохо, но выглядите так, словно от смерти ушли.

Мы заказали пива, и за его употреблением, незаметно сами для себя рассказали Сторожу нашу историю.

— Вам еще очень повезло, — кивнул он многозначительно, — да очень-очень. Я думаю, вам Зона дает второй шанс. Отправить обоих сразу я, правда, не смогу, кому-то из вас придется перекантоваться как-то пару дней, но думаю, что это не страшнее, чем то, что вам уже довелось пережить.

Я утвердительно кивнул, и сказал, что на пару дней задержусь, в этом нет ничего страшного. Сторож кивнул, лукаво сощурившись. Как будто знал, что больше в тот мир, откуда мы явились, я уже не смогу вернуться.

Через пару дней в том же баре мы встретились с Варом, с удивлением я узнал в нем того самого парня из первого ряда, наверное, он с не меньшим удивлением пялился на меня. Он стянул с лица очки и маску, подсев за мой столик.

— Э… — замялся он.

— Бес, — ответил я.

— Вар, — откликнулся тот.

— Как вы сюда попали?

— Судьба, — я развел руками, — а ты, сгинувший без вести сталкер… можно сказать из-за тебя я здесь…

И мы разговорились.

Вар рассказал о том, как прошлой осенью он должен был стать женатым человеком, как волею судеб мое появление в их городе разбило его надежды, как, решив, что ему нечего терять он ушел в Зону, как искал смерти, думая, что хуже уже не будет, и как-то притерпелся с Зоной. Мы выпили еще кислого пива, потом еще…

Ночь мы встретили в его доме, который располагался в небольшом поселке на границе Зоны. Он уговорил меня пойти с ним в еще одну ходку. «Здесь недалеко», — улыбнулся мне Вар, — «Ты и не заметишь, как обратно обернемся! Артефакты сбагрим, подзаработаем немного, к тому же ты еще чему научишься…».

Я развел руками, я был готов, я внутренне ждал этого предложения. Выдвинулись на рассвете, лишь только солнце показалось из-за горизонта. Вар выдал мне две запасные обоймы и несколько гранат. Двигаться стало немного сложнее, такое количество оружия угнетающе действовало на меня, но Вар сказал, что это необходимо, и в Зоне без оружия не обойтись. А вот наши палатки обругал по-черному.

— Так ведь, любая тварь подобраться может — и не заметишь! Повезло, что живыми ушли. Я не спорил.

Теперь мы двигались быстрее, не тратя время на то, чтобы глазеть по сторонам, вымеряя путь буквально по метру. Наш маршрут отличался от прежнего тщательной продуманностью, мы двигались к заброшенному хутору, где по слухам сегодня можно было собрать неплохой урожай. Но местность предстояло зачистить предварительно от собак и крыс, и это в лучшем случае.

Здесь я первый раз увидел зомби. Я представлял себе их, скажем так, более жуткими, но менее живучими. Мне казалось, что моих представлений, полученных по одноименным фильмам вполне достаточно, но оказалось, что зомби были вовсе не такими кровожадными тварями, это, во-первых, но гораздо более трудноубиваемыми, это, во-вторых. К концу второго дня нашей «легкой прогулки за бирюльками» меня еще слегка мутило от царства смерти, царившей вокруг, но к исходу третьих суток настроение Вара передалось и мне.

Мы нашли несколько не очень ценных артефактов, мне, как и всякому новичку, повезло немного больше, Вар сказал, что потянет на полтыщи евро. Я согласно кивнул, и мы продолжили исследовать зачищенный накануне район.

— Завтра будет выброс, надо выбрать укрытие, аномалий прибавится, но и артефакты новые народятся, а пока монстрюки откочуют сюда, мы как раз успеем убраться, — рассуждал он, когда мы забились в полуподвальное помещение, и собрались отобедать.

Я почти во всем соглашался с Варом. Во-первых, он знал больше моего, а, во-вторых, пока у меня не было повода усомниться в его словах и знаниях.

Перед наступлением сумерек Вар разрешил мне немного поспать. Я устроился, привалившись к cтарой кладке спиной, держа в руках автомат. Мне казалось, будто еще мгновение назад я был напряжен и собран, но в следующий момент я уже провалился в сон. Мне снился бесконечный переход по пустыне, где я был одним из ведущих каравана, а в следующий момент, я падал с какого-то трухлявого моста в стоячую воду…

— Руку! — крикнул кто-то, мне не удалось разглядеть лица сталкера…

Стоп, где это я?

Я проснулся оттого, что Вар тряс меня за плечо.

— Ну, ты и спишь, завидую я твоей беззаботности.

Я спросонок щурился на Вара, и слабый отблеск костра, который он успел устроить, предварительно выкопав яму.

— До выброса немного осталось. Будет у тебя, так сказать крещение Зоной- улыбнулся он.

— Угу, — буркнул я.

Вар дремал, несмотря на то, что глаза его были закрыты, я мог бы поспорить, что приблизься к нему враг, он, не задумываясь, выстрелил бы. Небо над нами сделалось алым… Вар как по команде открыл глаза…

— Сейчас начнется, надо перебираться глубже, в подвал…

Быстро затушив костер, мы спустились в подвал полуразрушенного здания, и плотно придвинули за собой что-то вроде крышки. Светопредставление устроенное неведомой природой Зоны разгулялось ни на шутку, я как завороженный провожал глазами нередкие молнии, показывавшиеся в слуховом окошке.

— Долго лучше не смотри, а то потом глаза болеть будут.

Я рассеяно согласился… и отодвинулся от смотровой щели.

— И часто тут так?

— Регулярно, — отметил Вар, — вот кто не успел до укрытия дойти тем ясно — кирдык.

Не хотелось бы мне попасть в такое время на незащищенный участок Зоны. Я чувствовал, как пениться и бурлит ее структура, как меняются центры аномалий, как смещаются какие-то невидимые глазу потоки. Все это промелькнуло на горизонте сознания, поманив меня полным пониманием, будто пряником на веревочке, и скрылось, словно и не было ничего.

Для верности мы переждали еще пару часов в укрытии, затем направились к выходу. Ландшафт теперь несколько изменился, что было заметно и невооруженным взглядом. Несколько новых озер, даже не глубоких луж, а именно три озерца плескались на месте, где еще вчера стояли развалины домов.

— Можешь считать, что нам повезло, — улыбнулся Вар, — ты вообще фартовый, Бес…

Я лишь пожал плечами, вдыхая словно бы очищенный воздух обновленной Зоны. На странного вида чахлом кустике висели черные капли будто росы? Или дождя?

— Черная вода, — резюмировал Вар, — надо собрать ее, — ну-ка побди. Стреляй во все, что шевелиться.

Я снял автомат с предохранителя и, переставил на стрельбу очередями. Пока Вар по капле собирал «черную воду» в специальную пробирку, я взглядом обшаривал окрестности. Сначала ничто не казалось мне таким подозрительным, как вдруг будто бы из-под земли вынырнули две слепые собаки. На секунду страх сковал мое тело, собаки быстро приближались и вовсе не были похожи на своих домашних сородичей, я нажал на курок, автоматная очередь взорвала окрестную тишину. Стрелок из меня получился неважный, потому, что одна псина продолжала наступать, а вслед за первыми появились и другие слепые головы…

Вар закончил собирать капли черной воды и присоединился ко мне в вопросе обороны. Моя стрельба по сравнению с четко вымеренными действиями сталкера выглядела довольно бестолковой, однако, несмотря на это десяток тварей мы положили, а остальные предпочли ретироваться, чем проверять, когда же у нас кончаться патроны.

— А ты молодец, не сдрейфовал, — подбодрил меня Вар, — я думаю, что ты не зря-таки выбрал Зону, или черт его знает, может это она тебя выбрала…

Я пожал плечами… вообще странно, за колючей проволокой я был более разговорчив, мне был важен комфорт, и я большое внимание уделял своей внешности. А здесь, в Зоне все как будто очистилось от ненужного флера, продиктованного кем-то чуждым, все стало естественным. Я стал по-своему счастлив, поселившись вскоре в другом утлом домишке неподалеку от «норы» Вара. Порою мне было так жаль, что я не могу поделиться этим необыкновенным чувством с Андреем, по которому я скучал. Мне казалось иногда по вечерам, когда я, растопив печку, сидел у окна, глазея в беспросветную ночь, или на зарево выброса аномальной энергии в зоне, что он понял бы меня, он бы пошел со мной в центр Зоны, к легендарному монолиту…

Плох тот сталкер, кто не мечтает о том, что однажды его желание исполнит монолит. Моим желанием было поделиться с кем-то своим открытием. Возможно, я не осознавал до конца, чем вызвана моя тоска, которая то затихала на пару месяцев, то грызла меня с удвоенной силой…

Но кого я обманываю… Андрей не был создан для Зоны, она отторгла его, отпустив живым. Я знаю, что он говорил потом. Он говорил, что я повредился рассудком… до меня долетали слухи, что меня объявили в розыск — на всякий случай я сменил паспорт. Меня звали Александр Бессребреников. Никто не задавал лишних вопросов. Да и паспорт здесь никому показывать не требовалось.

Однажды в одну из моих самостоятельных ходок я напоролся на армейский патруль. И снова Зона была милостива ко мне, один из парней узнал меня и отпустил с миром, сказав, что я все равно не жилец.

— Он когда-то в Арии играл, — сказал он другому, — а потом вот мозгами повернулся и от своей группы в Зону сбежал… все равно пропадет…

Пришлось оставить им весь хабар, и на том спасибо, еще по-божески поступили, и в спину стрелять никто не стал, и доносить на меня тоже. Но я точно знал, что настанет день, когда за все придется платить.

И когда Сторож стал своим в доску парнем. Когда Вар присоединился к одному из отрядов, шедших к монолиту, а я уговаривал его не делать этого, когда многие молодые сталкеры разговаривали со мной исключительно на «вы», а сам я уже раза три побывал на «приеме» у Болотного Доктора, когда в волосах уже не осталось огня в Бункер, буквально скатился он. Разорванная армейская куртка и замызганные глиной кирзовые сапоги, на плечах несуразного вида баул. Выглядел новичок потрепано, ни сказать больше — убито. Он подошел к Сторожу, и вежливо поинтересовался нельзя ли продать артефакты, которые он принес. Сторож отнесся к парню слегка пренебрежительно, но не стал препятствовать, а уж когда парень выложил на стол свои бирюльки, я понял, что он оказался здесь не случайно.

В оплату ценных артефактов Сторож выдал парню новую экипировку, собираясь было направить к Болотному Доктору на осмотр, а после дать какое-то задание, но тот опередил его, сказав:

— Мне нужен проводник.

Я поднялся со стула, и сделал несколько шагов вперед.

— Куда ты хочешь идти?

— В Припять, — невозмутимо заметил тот.

— Что тебе там?

— Надо, — лаконично резюмировал он, но в тоне его не было наглой самоуверенности всех тех новичков, что встречались мне раньше.

— Хорошо, — ответил я, — я проведу.

Он кивнул, и вместе мы вышли из бара, я предложил скоротать время в моей норе. Парень согласился. Он не кичился хабаром и не хвалился победами, сказал, что в Зоне всего пару месяцев, и, что хочешь выжить, а в Припять ну очень надо, там дозревает новый артефакт, свойства которого может быть навсегда изменят понятие человечества о способе добычи энергии.

— Итаки? — улыбнулся я.

— Что-то вроде того.

— Я в доле.

— Идет.

— Бес.

— Лемур.

Глава 2. На пути в Припять

Второй день мы с Лемуром сидели на болоте. Недавно тут прошли военные сталкеры, и чтобы лишний раз не попадать в поле зрения кого не следует, мы пережидали в землянке. Обложенная укоренившимся дерном, расположенная между двумя аномалиями, она была незаметна с нахоженной тропы, особенно, если не знать что ты ищешь.

Парень держался молодцом, на рожон не лез, стрелял прицельно, лишних вопросов не задавал. Сперва, моя бесконечная паранойя подсказывала мне, что слишком уж покладистый нрав новичка не может быть «даром природы». Потому, что всем страшно, и хладнокровие достигается не путем самовнушений или установок, а привычкой и наработкой боевого опыта, откуда все это у парня, проведшего в Зоне месяца два от силы? Явно он что-то скрывал… а я мог получить и пулю в висок, когда доберемся до цели. Но кроме объективной реальности была еще и совсем другая. Я знал, что я должен платить по своим счетам, и, если мне суждено погибнуть от руки этого сталкера, значит, так решила Зона. Не может удача быть бесконечной, а порою мне казалось, что кредитов я набрал у нее — будь здоров.

Расписание выбросов, если не произойдет ничего внепланового — обещало нам еще четыре дня штиля.

Ночью все стихло. Я подумал, что самое время выдвигаться к Рыжему лесу, отделявшему нас от Дэд Сити. В Дэд жили весьма странные зомби, да и то, что они там жили — было весьма условным обозначением их существования. А странность заключалась в том, что они во всем подражали человеку, делая вид, что продолжают жить. Ходили в заброшенный кинотеатр, слонялись по улицам, как будто без дела, но если присмотреться, то можно было понять, что они имитируют человеческую социализацию. Многие были весьма свежие и могли даже говорить, но чем больше проходило времени с момента превращения человека в зомби, тем менее способным на мысли в нашем понимании этого слова они становились.

По словам Лемура, ему уже доводилось встречаться с зомби, и он испытал приступ острого омерзения. Под полуистлевшей одеждой зомби выглядели крайне неприглядным образом. Их не беспокоили незажившие раны, или простреленные конечности. От них исходило жуткое зловоние, особенно летом, когда все процессы гниения особенно сильны. Вообще сложно было понять, откуда в них берется жизнь, и жизнь ли это?

Мы не дураки, в Дэд не сунемся, говорят, кроме зомби, там засели какие-то фанатики и снайперские винтовки их без дела не остаются никогда. Набросав в уме план, я очень надеялся, что нам повезет, главное было в том, чтобы нас не накрыло поле выжигателя мозгов. Хоть и говорят, что легендарный Стрелок отключил его, но, во-первых, кто видел того Стрелка? А, во-вторых, если даже он и совершил этот подвиг, то есть ли гарантия, что выжигатель не запустили снова?

В Зоне рассказывали, что выжигатель был ни один, якобы военные совместно с учеными проводили опыты по управлению человеческим сознанием. Именно для этой цели были сконструированы эти устройства. Первый взрыв на ЧАЭС 1986 года сыграл всем на руку. В зоне отчуждения можно было делать фактически все, что угодно. Я уже запамятовал, кто именно донес до нас легенду о том, что с 1990 года на территории бывших исследовательских НИИ в Украине стали происходить странные вещи. Якобы излучение выжигателей было настолько сильным, что дотягивалось до Киева. Правда это все или просто байки выяснить так и не удалось, да и надо ли?

Лемур мазался репеллентом, я проверял оружие. Я посоветовал ему, как следует обработать руки и лицо…

— Знаешь, какие тут комарики водятся? — спросил я, и тут же, не дожидаясь ответа пояснил: — тело их напоминает червей, с мордочкой вроде комариной, сами они покрыты шерстью, с белым хоботком, без ножек, но с крыльями. Сами комарики длиной с руку… И хоботок — толщиной с трахею ребенка. Летит эта тварь цвета венозной крови, глядя грустными глазами. Разумная. Голодная. И взрослый мужик может рассудок потерять, если долго смотреть этой твари в глаза, а хоботок этот прокалывает кожу человека запросто через одежду, говорят даже через бронежилет…комарики-то кровососущие. И мысли такие странные на ум приходят, когда увидишь выводок… стоишь так с винтовкой, смотришь на детенышей этой заразы и думаешь: «Убить ли маленьких, беззащитных тварей, которые ничего не сделали (пока еще)? Или отпустить? Они же разумные! Вправе ли ты решать, кому жить — человеку или этой пиявочке? А вдруг за ними будущее, прогресс, защита окружающей среды и восстановление мира из живописно раскиданных хомосапиенсом обломков?». Если повезет — выстрелишь и останешься жить, а если нет… сам понимаешь — детеныши летать не умеют, конечно, но доползут и выпьют тебя.

— А репеллент помогает?

— Пока да…

— А почему же они всю Зону не захватили?

— А черт их знает, они живут только на болоте, и почему-то только на этом…

Парень поежился, для верности побрызгал защитный костюм… и правильно. Лучше пусть защитных мероприятий будет больше. Это не то, чтобы помогает выжить, это помогает быть спокойнее. В Зоне все весьма условно. Здесь нет четких правил, здесь одна аномалия перетекает в другую… вся Зона это большая аномалия. Возможно, мы лазаем по ней, как бомжи по помойке, собирая осколки погибшей цивилизации или погибшего мира; а возможно это нас изучают, подбрасывая нам очередной артефакт, догадаемся или нет, как его использовать?

В свою самую первую ходку я подобрал продолговатый осколок «стекла», он выглядел так, будто оплавленный, я до сих пор бился над загадкой этого странного предмета. Я чувствовал, что он является катализатором какой-то реакции, и сегодня как и всегда взял его с собой. Я не особо надеялся на удачную метаморфозу, но чувствовал необходимость присутствия его в своем кармане.

Иногда от неизученных свойств артефактов погибали ученые и особенно любопытные сталкеры. Меня же бог миловал, хотя бывали неудачи, когда один артефакт уничтожал вдруг другой, или начинал себя вести как-то уж слишком не правильно, однако, я умел предсказать подобные проявления, и успевал убраться подальше от опасного места. Теперь я ждал, ждал и надеялся, что все пройдет благополучно, и я успею «услышать» сигнал.

Лемур схватывал все налету. Он не включал фонаря, пользуясь фосфорицирующими палочками, шел вперед, тщательно выверяя каждый шаг. Я шел позади него, подспудно понимая, что использую его сейчас, очень не хорошо использую, как отмычку. Раньше было такое среди сталкеров, да и теперь есть. Берут новичков, из самых нетерпеливых, и ведут за собой, а если быть точным, впереди себя, чтобы в аномалию хитрую не вляпаться или типо того. Подло это, но жить хочется каждому. И мне доводилось, кто не без греха? Но теперь так было поступать нельзя.

Воздух пульсировал в нескольких шагах от нас. Комариная плешь или жарка? Лемур уверено обогнул аномалию, а я последовал за ним.

— Будь осторожен, смотри под ноги в бочагах может водиться такая гадость, которая с наступлением темноты только и показывается.

Он что-то невнятно хмыкнул, и мы продолжили движение.

Мрак вокруг нас казался густым и липким. Словно комья сладкой ваты, он облеплял наши защитные костюмы нитями паутины и мелкими лианами ночных хищных растений, нам еще очень повезло, что мы выбрали кислотоустойчивые. Совпадение или закономерность? Неясные лица, кажущиеся еще более бледными в неярком пульсирующем свете. Приблизившись к полю, где когда-то должно быть росла пшеница, а может быть оно возникло здесь стихийно, и просто пустырь зарос колосками со временем? Мы надели респираторы. Пыльца, поднимающаяся ночью, иногда имела эффект, сравнимый с наркотическим. Именно этого и ждал выводок псевдоплоти, спрятавшейся в зарослях травы. Псевдоплоть тварь трусливая, однако, не брезгующая человечинкой, если жертва находится в беспомощном состоянии, и поблизости не пахнет порохом.

За полем будет Рыжий лес. Дальше его кромки прежде мне не доводилось забираться. Хотя меня и считали одним из опытных сталкеров, но у меня не было никакого желания проверять насколько милостива ко мне фортуна. До сего дня. Если я скажу, что мне не было страшно, то я совру. Но я не могу сказать, что панический страх владел мною. Дурацкая установка, из когда-то прочитанной книги вертелась перед мысленным взором «Это твой путь, так предначертано».

Сейчас болтики и гайки с кусочком бинта или белой ленты так же помогали нам прокладывать тропу меж аномалиями, детектор все больше сбоил — верный признак того, что мы забираемся все глубже в Зону. Рыжий лес надвигался неотвратимо и уверено. У меня появилось гадкое чувство, будто кто-то следит за нами. Видимость была скверной, хотя, выйдя из болотной трясины, мы постепенно сменили неяркий свет на более уверенный свет фонарей, тем не менее — ночь не лучшее время для человека, а уж в Зоне и вовсе опасное. Я чувствовал, как кончики пальцев покалывает под защитными перчатками. Нечеловеческий разум был соперником нам, изломанная логика которого приводила в ужас бывалых бойцов. Либо контролер, либо кровосос, час от часу нелегче. Я постарался очистить разум от всяких мыслей, чтобы тварь потеряла наш ментальный след. Я видел, что поступь Лемура становится более неуверенной, он, несмотря на неопытность (а неопытность ли?) чувствует враждебность разума Зоны.

У границы «поля» и Рыжего леса мы резко забрали вправо. Ментальный «захват» ослабевал. Я видел, как все легче и легче давался парню каждый новый шаг. Это могло означать, что нам снова повезло, а могло — что мы топаем прямиком в расставленную ловушку.

Я никогда раньше не был в этих краях, поэтому мы замедлились еще больше, подолгу вымеряя каждый шаг, любое неосторожное или неосмотрительное движение могло стоить нам жизни. Бывалые рассказывали разное… и про стекловидную массу, прессовавшую внутренности, и про бескрылых фантомов, будто у них обязательно должны быть крылья; в общем много всего, много легенд и слухов ходило.

В Зоне никогда нельзя расслабляться, думать, что ты счастливчик и баловень судьбы. Зона возьмет свое — рано или поздно. И те, кто пренебрегает этим утверждением — долго не живут.

Когда уже темнело, на горизонте замаячил полуразрушенный блок пост на границе Припяти. Еще в 1986 город был закрыт после выброса, но, сколько не мыли его мостовые, все равно фонят нещадно. Мы приняли антирад, теперь он требовался все чаще, я почти физически чувствовал это.

Лемур сказал, что нам лучше всего остановиться на ночлег на деревьях, я очень удивился такому экстравагантному подходу, но парень пояснил.

— Знаешь, за что мне дали эту кличку? Первая моя ходка в Зону считалась безопасной. И ничего не представляло угрозы, трехдневный переход, так сказать, знакомство с местными красотами. Так вот, мне не захотелось спать на сырой земле, я забрался на раскидистое дерево, и пристегнул себя ремнями. Утро выдалось скверное, когда я спустился с дерева — все мои товарищи были мертвы. По дороге назад я встретил сталкеров, которые видели, как черные псы расправились с небольшой группой новичков… с той группой, в которой я был. Я рассказал им, как мне удалось избежать смерти — вот они и прозвали меня Лемуром.

— Забавно. Что ж я думаю, интуиции стоит доверять.

Ночевать на дереве было весьма неудобно, зато можно было расслабиться перед очередным выбросом, который предсказывали завтра. Во-первых, летающих тварей в Зоне не водилось, если не считать «комариков» на болоте, а, во-вторых, остальные тоже не особо были приспособлены к лазанью по деревьям. Ну, кроме, пожалуй, Химеры. А про нее-то как раз ничего известно, не было. Только то, что от нее нас бы уж точно не спасло ни дерево, ни даже танк, если бы мы захотели потягаться с этим порождением Зоны.

Не стоило вообще-то ее вспоминать. Непостижимая логика. Еще более изломанная, чем у контролера, желание играть с людьми, пока они не выходили из строя, проще говоря, не умирали, именно это, а вовсе не желание утолить голод двигало ей.

Химеру как будто почти никто не видел, наверное, потому, что никому не оставалось остаться в живых, однако Болотный Доктор рассказывал, будто у нее и вовсе два мозга, и ей глубоко наплевать на всех нас, наши проблемы, чувства, мир, а больше всего якобы она злиться, что ей не удается побывать вне Зоны.

Но все это не больше чем легенды, сказания, пересказанные тысячу раз, и, наверное, давно утратившие свой истинный смысл.

Ночь прошла вполне спокойно, если не считать того, что мне постоянно слышались чьи-то шаги и вздохи. Мне не хотелось думать о том, кому они могли бы принадлежать.

Однажды Охотник рассказывал мне одну увлекательную историю, о том, как он натолкнулся на ментальную аномалию. Ничего подобного мне не приходилось слышать раньше никогда. А дело было так.

Собрал он команду, вроде неплохую, пара отмычек, да и то, чтобы перестраховался, надо сказать, потому что так обыкновенно бывает, шел к станции собирать простые бирюльки ничего такого. Как говорится, никаких раритетов. Только говорили ему, что там де какая-то аномалия появилась, какая — никто не знает, для того он и отмычек взял.

И не успели они на поле выйти, как у всех случилось как будто помутнение какое-то. Будто марево колышется вокруг, и тихо: ни собственного голоса не слышно, а тех, кто пытался стрелять — их же пулями и накрыло. А потом будто и не было ничего, и стоит Охотник один возле покосившегося деревянного дома, а в нем его родители, родственники умершие раньше, сестра старшая… сидят за столом, вроде и его ждут. И стол этот такой праздничный, и, будто все они не замечают убогости домишка, и странность самой ситуации. А на столе все по-украински… и огромный котелок ухи из карася. Охотник снял шапку, откуда только взялась? Поклонился им в пояс, да пятится начал, мол, извините, не пора мне еще. Очнулся на КПП, будто и не был нигде, да только с ним нет никого.

Я потряс головой, так и не поняв, вслух я рассказывал историю, или про себя вспомнил. Дурной знак.

Лишь только чернильное пятно ночной тьмы разредилось на востоке ватной серостью, мы проснулись точно по команде. Мне казалось, что прошло не больше пары часов. Я как будто не проваливался в сон, так будто бы дремал, но когда взглянул на часы, понял, что я ошибаюсь. Отвязавшись от дерева, мы спустились вниз. Я понял, что Лемур не зря носит свое прозвище, потому что вся земля вокруг была истоптана непонятными существами. Следы их змеились, без какой-то последовательности, но видно некоторые даже пытались добраться до нашего укрытия, пробуя дерево на зуб. Я зябко поежился.

— Пойдем-ка отсюда, — резюмировал я, и мы зашали вперед, навстречу нашей призрачной цели.

Бой случился уже на второй час нашего пути. Стая черных собак во главе с Чернобыльским псом-поводырем прижали нас к первым домам. Нам еще очень повезло, что внутри изъеденных временем зданий никто не жил, да и аномалия виднелась одна, не особо опасная. Пока отстреливались от собак, стараясь достать главаря, пока отсиживались, потому что пришел кто-то более могущественный по местным меркам, и стаи как след простыл, похоже, мы того не интересовали, или сигнал наших ментальных волн пришелся ему не по душе, Лемур рассказал интересную историю из своей прошлой жизни.

— Говорят, — начал он, когда мы забаррикадировались в полуподвальном помещении, думая что часы наши почти сочтены, потому что не многие в Зоне могут напугать Чернобыльского пса, — говорят так просто в Зону никто не попадает. Она как храм, если желаешь, конечно, сравнением примитивное, но и храм примитивный, не в нашем понимании, так сказать, скорее даже языческое капище. Оно само выбирает себе жрецов, жертв, паломников. Кто мы первые вторые или третьи — не узнаем, наверное, никогда. А если узнаем, Зона либо поглотит нас, либо переведет на следующую ступень, если мы, конечно, не жертвы для заклания, что очень даже может быть.

— К чему ты все это? — спросил я, меняя рожок автомата.

— Ну… путь в Зону у каждого свой, но во многом, эти дороги очень похожи. Вот однажды ты просыпаешь и понимаешь, что все не то, чтобы плохо, а совсем никак, и что тебе больше не надо стараться, чтобы быть лучше, чем ты есть на самом деле. Или, например, тянуться к культурному уровню, еще вчера значимых людей, идущих впереди и подававших тебе-дураку пример. И ты понимаешь, что вся их авторитетность — напускное, культура — продажна, а уровень — ширпотреб, как и все, и ты не можешь оставаться на месте — в том мире тебе будто бы нет места, ты не то, чтобы не можешь — ты не хочешь соответствовать установленному, возможно, тобою самим стандарту. А есть еще одно… — Лемур проверил свой небольшой запас гранат на поясе, — когда ты перестаешь зависеть от их мнения тебе становится так пусто. Это сложно передать словами, но эту пустоту надо чем-то заполнить. Это как когда рухнул Советский союз, а может еще хуже, когда ты маленький и веришь, что в 2000 году наступил рай на земле, ну или очень близко к тому, и ты ведь по-настоящему Веришь, а потом такой облом, конечно, и на солнце пятна есть, но тебе больше не нужно такое солнце — и вот тогда ты приходишь в Зону. Тебе только кажется, что ты вот-вот найдешь какой-то артефакт, а на самом деле, не стоит себя обманывать — это навсегда.

И тут мы почувствовали, буквально кожей ощутили, что Оно отступило. Может быть то, что рассказал Лемур было мантрой, может и нет. В Зоне ничего не случается просто так. Нам позволяли пройти дальше. Может оттого, что мы заведомо принесли себя в жертву Зоне?

У меня на самом деле появилась мечта. Глупая такая, наверное, как и все мечты, вот найдем, думал я, его «итаки» и принесем пользу всему человечеству. Вот он альтернативный источник энергии, причем с каждым выбросом в Зоне возобновляемый. А потом, глядишь синтезируем, и пойдет-поедет, а мы вернемся на «большую землю» и все будет по-другому.

Теперь я понимал абсурдность этого утверждения, ведь даже если мы действительно найдем «итаки», то дальше сталкерских фонариков они все равно не продвинуться, слишком уж это не выгодно. Как же это так альтернативные? Да плевать на кризис и экологию, ведь что будет с ценой на нефть, на газ? И много таких факторов, которые сразу не приходят на ум, когда ты романтичен и полон грез о спасении человечества. Ведь на самом деле, нас надо спасать, разве что только от нас самих. Но теперь отступать было нельзя. И мы оба понимали это.

Переждав очередной выброс, мы скоротали новую ночь в подвале. Идти напролом было опасно. За то недолгое время, что мы отвели себе на отдых, ведь даже здесь могла, откуда ни возьмись появиться аномалия, мне успел присниться красочный сон. Признаться, я давно не видел ничего подобного. Будто бы снова все было как до Зоны. Будто бы я стоял на сцене, и зал рукоплескал мне. Во сне я мог все. Я творил с гитарой неимоверные вещи, пространство вокруг расширялось или напротив сужалось по одному моему аккорду. Странным казались лишь кнопки ctrl+alt+delete на деке, но во сне все было так, как надо. Я нажал Enter и проснулся. Край сознания еще оставался во сне, поэтому я увидел Лемура на сцене рядом со мной, вместо автомата он сжимал в руках микрофон… «какая емкая метафора» — подумалось мне, и я проснулся уже окончательно.

— Хорош дрыхнуть, — беззлобно упрекнул меня он, — мне ведь говорили, что ты самый лучший, что, по сути только ты можешь помочь мне найти этот артефакт.

Я тряхнул головой. Странно… к чему все это, он определенно не тот, за кого себя выдает, а не все ли равно?

Неожиданно с визгом из темноты появился кровосос.

Вот это подарочек Зоны, и как ему удалось миновать растяжки, которые мы поставили на подступах к нашему убежищу? Хотя, скорее всего их пожрала какая-то аномалия.

Кровосос был довольно молодым, поэтому мы расстреляли его в упор, но где гарантия, что за ним не прятался еще кто-то? Отвратительные щупальца, растущие под подбородком тыквообразной головы красноречиво свидетельствовали о том, что Зона-Творец позаботилась об аппарате питания этого гада.

Лемур выругался, но не испугался. Я скорее почувствовал, чем увидел остальных желающих нами позавтракать. Взрослые кровососы имеют хорошую защиту то ли от окружающей среды, то ли от человека — они почти полностью сливаются с окружающим пространством, как хамелеоны, и лишь на расстоянии броска издают душераздирающий крик.

Я открыл стрельбу, больше полагаясь на свое чутье и удачу, очередь подкосила одну крупную особь. Кровосос истошно заверещал, и на нас бросились его сородичи. Спиной к спине мы старались сдержать их уже не скрывающиеся за мимикрией уродливые тела. Мы стреляли, опустошая обоймы, а потом методично добивали монстров. Нужно было уходить как можно быстрее, на запах падали сюда придут и другие охотники пообедать, а некоторые кровососы вполне могут остаться живыми, у них потрясающая система регенерации, нам бы такую.

Мы продолжали путь, отстреливаясь от новых тварей, после выброса Зона кишела ими. Весь этот «пикник» порядком затягивался, Лемур сказал, что как будто здесь есть схрон и если нам удастся до него добраться, то проблем с оружием быть не должно. Я благоразумно не стал спрашивать, чей это схрон, и, откуда ему известно о его местонахождении. Чем дальше мы углублялись на территорию Припяти, тем больше я был уверен в том, что Лемур довольно опытный, если не сталкер, то где-то очень близко к тому. Возможно, он был в других Зонах, ходили слухи, что наша Зона была похожа чем-то на грибницу, и кое-где, говорят то и дело возникали очаги аномальной энергии. Обычно их загоняли обратно с помощью какого-то хитрого облучения, но место такое объявлялось карантинным, и в течении минимум пяти лет наблюдение не снимали. По слухам, такие «карантины» существовали в Белоруссии и во Львовской области, и кое-где в Европе. Может быть, Зона была своеобразной раковой опухолью Земли и теперь прорастала своими метастазами вширь? Никто не знает этого наверняка, как и о тех «карантинах», но вот теперь мне начинает казаться, что некоторые легенды-таки не врут.

Когда до схрона оставалось совсем немного, мы сделали еще один привал. Разогрели еду, подкрепились галетами, которые можно было найти в любом армейском пайке. Тут-то Лемур и подтвердил мои догадки.

— Знаешь, — сказал он, — на самом деле большой Земли не существует. И нам некуда будет вернуться потом, если мы не найдем наши «итаки». Именно с помощью их ученые сдерживают рост зоны. Я занимался пару лет у одного отступника, так сказать, от науки, так вот, он считает, что Зона это обратная сторона нашего мира, или наш мир обратная сторона мира Зоны, так вот, сейчас наступает такая эра порядка, когда и одного и другого будет поровну, ну что-то в этом роде. Мы с ним ходили в «карантины» в общем, такие же Зоны как здесь и с помощью «итаков» устраняли их. Скажу тебе, не от большой любви к искусству, а потому что иначе «карантин» стал бы более долгим, и никого бы туда не пустили. Мой, выражусь громким термином, наставник считал, что оттого, что «итаки» на время нейтрализуют действие небольших Зон, сами они эти Зоны, никуда не деваются, а лишь Эта Зона становится больше. И ее уже не остановить.

— Бред какой-то, — моя защитная реакция была понятной.

— Согласен, это звучит безумно, это звучит, как безумство, но… поверь мне это так. И пока «итаки», выросшие именно здесь, могут сработать — нам нужно сделать это. Во-первых, чтобы сохранить Зону в ее теперешних пределах, а, во-вторых, есть и другой вариант, ведь человек очень коварная тварь и самое опасное животное, даже здесь в Зоне. Возможно, люди найдут возможность уничтожить ее…

— Ты этого не хочешь?

— Нет.

— Почему?

— Я тоже человек, и думаю в первую очередь о себе. Ты-то сам думал, чем ты займешься, если Зоны не будет?

— Ну… у меня был неплохой заработок на Большой Земле.

Он только усмехнулся, и надвинул респиратор, в нашу сторону неслось нехорошее пыльное облако. Я искренне надеялся, что это не споры местных лишайников. Слышал я одну историю в баре. Как-то один парень вступил на «лишайное поле» говорят вроде ничего, когда не сезон. А вот он не знал когда там сезон, когда не сезон. Споры такие маленькие, что он даже не заметил… ну пыль, подумаешь. Вроде и респиратор был, и костюм прорезиненный, но только споры очень уж маленькие, просочились между волокнами ткани на шее и в респираторе, ну и проросли в нем. Умер через месяц в жутких мучениях. Если бы сразу к Болотному Доктору попал, может, и повезло бы, а так…

К нашему относительному счастью облако пыли оказалось «всего лишь» желтой росой, это значит, что нам предстояла еще одна усиленная доза антирада, поскольку фон подскочил сразу, и во рту появился нехороший металлический привкус.

После небольшой «пыльной бури» мы двинулись вперед, да дорога фонила ни на шутку, зато все аномалии были как на ладони. На всякий случая я все же сверялся с ПДА, но больше для очистки совести. Оставшееся расстояние до бывшего ДК преодолели довольно быстро. Лемур сказал, что необходимо спускаться в подвал, и мы приготовились к спуску. Отладив карабины, для верности, зачистив вход несколькими очередями, стали спускаться, сперва он, потом я. На самом деле, с моей стороны это снова было нехорошо. Но я не знал, как поступить иначе. Не знал оттого, что со спины могла подкрасться какая-нибудь неопознанная мерзость, тут этого в избытке, но и внизу не исключено гнездо кровососов, а может кого и похуже. Самые страшные порождения местной флоры и фауны — это менталы. А страшное в них, прежде всего то, что их разум совершенно отличен от нашего. Их желания, мысли, возможно, мечты, нам никогда не понять. Это хуже чем оказаться в незнакомой стране без переводчика, и даже хуже, чем разом нарушить все мусульманские традиции, люди есть люди… и даже где-нибудь в пыточной камере Освенцима все было бы гораздо проще и понятнее, чем здесь.

Еще один сталкер рассказывал, как однажды стал свидетелем чудовищной сцены, когда несколько его приятелей попали в свиту контролера. Уж не знаю, чего они там видели, но тот самый рассказчик говорил, что один вдумчиво приколачивал другого к дереву, пока тот первый пел что-то вроде «вставай страна огромная, вставай на смертный бой». Наигравшись всласть, а иначе и не скажешь потому, что контролер не стал есть своих жертв, то ли был сыт, то ли просто хотел «изучить людей», тот ушел, оставив их в таком состоянии. В себя оба так и не пришли, слишком долго оставались во власти порождения Зоны. Говорят, потом их видели в свите другого контролера, но они уже стали зомби.

Не вовремя все это, и мои ли это мысли?

Когда вдруг начинаешь думать о контролере, часто это не просто так.

Я снова постарался очистить свой разум, не сосредотачиваясь ни на чем конкретно. Мне повезло, год назад я был в числе тех самых 15 счастливчиков, кто обучился у Болотного Доктора этому нередко незаменимому приему. Кстати, именно тогда я понял истинный смысл и механизм медитации.

Я спрыгнул и увидел тщедушное серое тело перед собой, я понял, что Лемур попался на крючок, надо было что-то срочно предпринимать, но при этом нельзя было задумываться о том, что именно ты хочешь сделать — в состоянии, когда ты не думаешь, тело само выполняет команды, короткая очередь раскроила череп мутанта, он не успел издать не звука, мешком заваливая на пол, однако, меня больше пугал вовсе не этот аспект.

Резким движением я развернул Лемура к себе, глядя в его расширенные зрачки, я понял, что контакт произошел, почему я не почувствовал эту падаль раньше? Не было ли здесь других особей этого вида? Оставалось уповать на всех святых, если конечно, они имели власть над этой гиблой землей.

Я резко ударил наотмашь его по лицу, он зашатался, потерял равновесие, респиратор отлетел в сторону, Лемур споткнулся, и упал; он тряс головой, я видел, как осмысленное выражение лица медленно возвращается к нему. Но радоваться было рано, парень схватился за горло… — не…могу… — прошептал он… — дышать…

«Вот ведь блядское отродье! — думал я, — иногда контролер делал так, что человек вдруг терял возможность выполнять какую-то вполне естественную функцию, кое-кто навсегда остался слепым. Скорее всего, эта особь и сама не ожидала, что мы свалимся на ее голову, а услышав стрельбу, решали посмотреть что там происходит, скорее всего, сюда никто и не заглядывал… поэтому… не почувствовал….».

Я быстро расстегивал его костюм, теперь у меня не больше двух минут, было ощущение, что он весь превратился в камень, я яростно вдувал в его легкие воздух, грудная клетка показалась мне базальтовой глыбой, но я знал, что это возможно остатки ментального удара, и мне важно самому не переборщить… еще вдох… движение руками… как в замедленной съемке… едва хватает воздуха, кажется, что легкие разорвутся, так как уже работают на износ, точно кузнечные меха, какого черта!

— Мать твою! Если ты собрался так вот сдохнуть, хрен тебе! Я не выберусь отсюда без твоих ебаных знаний!

Не знаю мой ли эмоциональный монолог или все же быстрые действия вернули Лемура к жизни, он закашлялся, как если бы нахлебался воды…

— Что за хрень? — прохрипел он…

— Ничего, поцеловать тебя захотелось, — скривился я, отдышавшись…

— А… ну тогда ладно… — до него плохо доходил смысл моих слов, он ошалело огладывался вокруг… — что это было?

— Контролер…

— Я не почувствовал…

— Я тоже… будем надеяться, что нам повезло…

— Это ты называешь «повезло»?

— Мы все еще живы… давай скорее возьмем оружие и уйдем отсюда. Я чую остатки ментального удара.

Лемур не стал спорить. Выглядел он прямо сказать не важно. Шок отступил, теперь я представляю себе как болела у него голова, конечно, это были малые последствия того, что может сделать с человеком ментальный удар контролера, тем не менее, он все чаще дожидался меня и оглядывался по сторонам.

Я понимал его, и именно поэтому не спешил.

Наконец, в одном из помещений он нашарил фонариком лаз в полу. Сверху его прикрывал небольшая едва заметная крышка, похожая на те, что ставят в погребах, где-нибудь в гараже, или вроде того, он распахнул ее, проверил на наличие аномалий с помощью ПДА, затем убедился, что никаких жизненных форм не притаилось во мраке подземелья. На этот раз я пошел вперед, а Лемур поспешил за мною следом. Ему не хотелось оставаться один на один с неизвестностью. Когда мы закончили спуск, в свете фонаря, моему взгляду предстало довольно просторное помещение. Слева располагались полки, на которых под некоторым слоем пыли находились новенькие автоматы, я понял это, поскольку те были упакованы и явно еще в заводской смазке. Справа же лежали несколько рюкзаков с хорошими станками, три или четыре костюма с усиленной защитой, противогазы с кассетами и сухпайки.

Мы быстро затаривались всем необходимым, оставляя ненужное оборудование. Кто и зачем устроил здесь схрон? Мне кажется, что здесь вообще никто никогда не был. Судьба? Вот так вот, сам того не осознавая человек, часто идет по предначертанному. Раньше я относился к этому совсем по-другому. Ну, что такое судьба? Каждый сам хозяин своего счастья, ну и все такое прочее. Оказывается все не так просто, отнюдь! Это судьба часто выступает в роли хозяина человека, как бы он не сопротивлялся, а стоит сойти с ее рельс, как понимаешь, что делаешь что-то не то. Что-то не так, и пока не вернешься на рельсы, заготовленные тебе судьбой ничего в твоей жизни не измениться к лучшему.

По крайней мере, я представлял себе другую свою жизнь весьма относительно, а если признаться себе на все сто процентов, то не мог представить ее себе иначе. У меня не было другой судьбы, а у Зоны не было другого меня, а если и был, то это была совсем другая Зона и вовсе не я был тем сталкером.

Со мной иногда случались такие моменты выпадения из реальности. Однако к счастью проходили они довольно быстро. Сейчас оставаться дольше в схроне не было никакой надобности.

До предполагаемого места произрастания нужных артефактов (по-другому и не скажешь) оставалось не больше дня пути, и выбравшись на поверхность, мы увидели странно-непривычное яркое солнце, редкий подарок этих мест.

Глава 3. «Итаки»

— Начинается что-то интересное, ты не находишь? — просил я Лемура, улыбнувшись.

— Хочется верить в то, что мы успеем во время.

— А что будет, если мы не успеем?

— Остается только гадать. Честно говоря, у меня есть гипотеза. Но она ни на чем не основана, поэтому и не стану поминать лихо, пока оно тихо.

Я пожал плечами, и мы продолжили путь. И вот, в самом низу полуразрушенного квартала, поросшего бурьяном, мы увидели нечто. Если существовало в природе древо жизни, то это было древо смерти. Я думаю, каждый, кто увидел его, понял бы, что это так. У него не было листьев, их заменяли гроздья небольших вытянутых палок, при ближайшем рассмотрении они оказались полыми, как если бы это была музыка ветра. Они негромко звенели на легком ветру. Это было ужасное и в то же время, завораживающее зрелище. Дерево было черно, как смоль и по структуре больше всего напоминало изъеденный кислотой металл.

— Это они, — сказал Лемур.

— Кто они? — не понял я.

— «Итаки»…

— Вот эти трубочки?

— Да… только есть одна проблема… я… точно не знаю, как их собирать. Нам надо собрать достаточно много и как можно быстрее.

Я бездумно сунул руку в карман, достав продолговатый осколок «стекла», он выглядел так, будто оплавленный, я направил его в сторону дерева… трубочки завибрировали, издавая мелодичный звон.

— Ого, да у тебя и ключ имеется! — улыбнулся Лемур, — отлично!

Он быстро раскрывал контейнеры, расставляя их вокруг, и я бы никогда не поверил в то, что стало происходить дальше, потому что «итаки» сами планировали в них, укрепляясь в точно означенных пазах. Небо на востоке окрасилось пурпурным…

— Что это выброс? — робко предположил я.

— Выброс сейчас? У нас ведь еще как минимум неделя до нового выброса и то, если он будет внеплановым так сказать?

— Тогда что это за хрень?

— Давай скорее…

Воздух наполнился озоном, фон скакнул порядочно, я успел надвинуть противогаз, но несмотря на это в горле запершило… происходило что-то не то…

Лемур захлопнул контейнер и мы бегом бросились к ближайшему зданию, наплевав на опасность и аномалии… оно дышало в спину, подгоняло, торопило… мы свалились в подъезд, изъеденный временем, и, пощербленный пулями. Я ногой выбил плохонькую дверь в подвал, бросил световую гранату, тридцать секунд и мы внутри… все чисто никакого движения аномалия одна — гравипакет, не страшно, обошли, прижались к стене. Отключив все электроприборы точно по команде. Часы взбесились, стрелки вращались как ненормальные…

— Что происходит? — спросил я, уже догадываясь, что мы не успели.

— Говорят так было… в 1986, только не тогда, когда взорвался Чернобыль… а когда произошел первый мощный выброс аномальной энергии. Знаешь, что значит такой выброс сегодня? По всему миру сейчас прорываются Зоны из «Карантинов»… и, если хочешь, мы с ними меняемся местами…

— Что это значит?

— Сперва, мы ходили в их Зону, а теперь они будут ходить в нашу…

— Бред какой-то…

— А вот ты представь… это только гипотеза, мне ее рассказывал тот самый опальный ученый. Вот нормальная реальность, та к которой мы привыкли — стала Зоной для них. Для тех, кого мы называем мутантами, порождениями нечеловеческого разума. Для них, по сути, мы такие же мутанты… для них наша логика изломана и не поддается объяснению…

— Хочешь сказать, они будут изучать нас…

— Я ничего не хочу сказать, это гипотеза…

Задумчиво я огляделся вокруг. Новый мировой порядок создавался на наших глазах, значит придется вернуться… вернуться туда, где начался мой путь. Я прочно уверился в том, что очень скоро это произойдет.

Трясло долго, и мне казалось, что эти подземные толчки никогда не закончатся. Мне казалось, взорвалось уже ни одно солнце, а потом, что рассвет уже никогда не наступит… стало холодно, температура опустилась ниже нуля… Про себя я благодарил Лемура уже ни один раз за то, что мы взяли усиленные костюмы, не пожалели места для сменных кассет к противогазам и солидного запаса антирада и армейских сух. пайков.

В подвале мы провели несколько дней, пока небо в прямоугольнике слухового окна не сделалось серым.

Сверху моросил противный дождь, Зона казалась необитаемой… как будто мощнейший выброс уничтожил всех ее обитателей. ПДА безбожно сбоили, показывая десятки аномалий, хотя на самом деле реагировали на безбожный фон… мы старались держаться растрескавшихся дорог… когда выбрались из Припяти фон стал потихоньку снижаться, мы поменяли кассеты противогазов и приняли ударную дозу антирада… куда откочевали обитатели Зоны было понятно и так. Кордоны были сметены, посты уничтожены… через пару дней пути, нам стали попадаться изрядно погрызенные трупы сталкеров и военных. Оплавившиеся остовы спецтехники, которые фонили не хуже четвертого энергоблока. ПДА были отключены за ненадобностью… «уцелел ли кто-то из наших?».

Надо было топать к Бункеру, может это одно из немногих мест, где еще осталась жизнь и какой-никакой транспорт.

Часто мы сами не понимаем, что настало время возвращаться домой, но таких намеков не поймет разве что слепой. Мы двигались вперед, ведомые десницей судьбы. Старались задерживаться как можно реже, делая передышку лишь на необходимый отдых, и, превозмогая усталость, шли все дальше и дальше вперед. Когда перед нами замаячила знакомая застава, пришлось затаиться. Мы не знали, какая Зона ждет нас там, за прошлой границей ее обитания. Я попытался представить, но так и не смог, как люди просыпаясь в своих домах, обнаруживали вокруг жутких монстров, или попадали в аномалии, сгорая заживо, или умирали от радиации, так и не поняв, что случилось…

Это был один из моих самых худших кошмаров, который стал реальностью, но не врал ли я себе? По большому счету теперь весь мир стал прост и понятен. Мир ждал меня. И я шел навстречу миру, обновленный, полный сил, со странным радостным опьянением.

Лемур казалось, изначально знал, что мы не успеем, что вся затея обречена на провал, что он чувствовал? Чувствовал ли он вообще что-нибудь? Думал ли он о своих родных, которых еще возможно можно было спасти? Думал ли о друзьях, которые остались за кордоном?

Прислушиваясь к себе, я чувствовал, как ни странно уверенность в завтрашнем дне. В том, что он начнется с борьбы за существование, и если мне было суждено погибнуть, то лучше в такой борьбе, чем в нищете на завалинке цивилизации. «Каким я был эгоистом, таким и остался», — жестоко упрекнула совесть.

Мы снова шагали вперед, до «Бункера» оставалось совсем немного. Минного поля больше не существовало, а он гордый, вычерненный, но не сломленный возвышался на несколько метров над землей. Соседние холмики срезало точно ножом, фон понижался, чем ближе мы подходили к дверям «Бункера», и наконец сделался почти нормальным. Громко постучав сигналом «sos» мы ввалились внутрь, как только скрипнул засов.

Внутри было редкое перенаселение. Сюда должно быть, сползлись все сталкеры, кто успел добежать, наблюдалось несколько военных и гражданских. В «Бункере» приняли всех, кого сумели спасти.

— Здоровеньки булы! — радостно, почти как родных поприветствовал нас Сторож, — я и не сомневался, ребята, что вы вырветесь, а ну-ка быстренько на дезактивацию и вас ждет праздничный обед!

— А что мы празднуем? — недоумевал Лемур.

— Как это что? Теперь весь мир одна сплошная Зона, судя по сводкам, которые я подслушал на военных частотах.

— Чему ты так радуешься?

— У меня прибавится клиентов, — ехидно усмехнулся Сторож, — одно из самых безопасных мест в мире, не поверите, нынче в нашей родной Зоне, ну и тут конечно…

Пройдя дезактивацию, мы нашли местечко за барной стойкой, и Сторож довольный, что мы вернулись и, наверняка принесли что-то для него, угощал нас пивом за счет заведения.

— Зачем тебе теперь артефакты скажи мне, — спросил я, поневоле заражаясь его некоторой даже беспечностью.

— Теперь артефакты станут совсем другими, и исследовать на практике мы будем, скорее всего так же иные свойства…

— Ну, может быть…

— Так что у вас там?

— Ну… что-то вроде вечных, или почти вечных аккумуляторов…

— Вот… — протянул Сторож… — стало быть, уже без света не останемся, а ты говоришь…

— Но… — попытался, было возразить Лемур, но я жестом показал ему молчать и вытащил пару «итаков» для Сторожа.

— Если разберешься до конца, как они работают, это будет просто великолепно, — я подмигнул ему. Он деловито кивнул, и мы все втроем пошли вглубь его нарочито неубранной каморки. Он плотно притворил за собой дверь, оставив какого-то мальчонку за барной стойкой. Потом, спустились на несколько ступенек, затем он отпер дверь, которая была скрыта за ворохом каких-то досок и металлических конструкций. Мы спустились еще ниже в гараж…

— Для себя берег… на случай, если придется экстренно так сказать, эвакуироваться, но поздно не по годам мне подвиги… а вы так скорее доберетесь из пункта А в пункт Б…

— Только есть одно маленькое «но»… и то даже не военные, — размышлял я, — я не умею водить БТР…

— И я тоже… — откликнулся Лемур…

— Не стоит беспокоиться, — улыбнулся Сторож, — вам и не нужно ничего уметь, мои умельцы кое-что подредактировали. Сложно всегда держать наготове то, чем не сможешь воспользоваться, не так ли? Ваших автомобильных прав вполне хватит, чтобы управлять этой штукой, он улыбнулся, и положил мне руку на плечо, — Бес… я помню каким ты пришел, я видел каким ты стал, и я знаю, что, все было не зря…

Я ощерился в ответ, возможно, это были одни из самых теплых и нужных слов, которые я мог услышать здесь и сейчас.

Мы залезли в пахнущее смазкой и порохом нутро БТР’а, и он фырча, медленно пополз к выходу…

Трасса от последнего приграничного с Зоной поста была свободной, упиралась прямая точно стрела куда-то в горизонт, и мы медленно поехали. Спасибо Сторожу, он оставил внутри машины для нас снаряжение и новые чипы для ПДА, их как раз недавно завезли. Теперь они адекватно реагировали на реальность за толстым слоем брони. Аномалий наблюдалось немного, и все по краям дороги, точно специально. Можно считать меня чокнутым, но я знал, что Зона пропускает нас. Она открывает нам путь к предначертанному, что впереди? — Неизвестно, но назад не существовало, это уж точно.

По дороге нам попадались сгоревшие села и чадящие еще машины, одна угодила в жарку, и та, разрядившись, оставила от нее лишь оплавленный металл. На дороге все чаще появлялись человеческие останки и трупы убитых порождений зоны, на другой обочине псевдоплоть копошилась в подгнивших телах. Судя по форме, это были украинские военные. Но утверждать так я бы не стал, потому что давно отстал от жизни за пределами Зоны.

Лемур не отворачивался от смотровой щели, мы не могли себе позволить проморгать опасность. Я следил за показаниями ПДА, и втайне надеялся, что нам беспрепятственно удастся проехать по территории Украины, во всяком случае, со стороны людей.

Конечно, неожиданностей могло быть много, но мы привыкли к ним, и воспринимали все скорее как данность, нежели как-то иначе.

Интересно, каким теперь станет производство? Нам придется брать пример с бюрреров, которые, роя свои подземные ходы заботятся не только о том, чтобы снабжать себя подгнившем мясом врагов, но и тем, чтобы к нему была неплохая закуска в виде светящихся грибов. Некоторые сталкеры, верящие в то, что Зона — это живой организм тоже если эти грибы, говорят, что приближались к пониманию смысла жизни и смысла Зоны в целом, так вот, людям видимо тоже придется закапываться в землю, возводить новую систему бункеров? А для нас-сталкеров всегда работа найдется.

Теперь все стало на свои места и столь легка добыча «итаков» и наш марш-бросок на столицу России, где мы будем заправлять дизель? Как мы доберемся до границы и пересечем ее? Надо ли уходить в леса? У нас не было ответов на эти вопросы…

Наконец, когда солнце свалилось в закат, мы нашли первых живых людей. На мой взгляд, оставаться в этом мире им осталось недолго. Нет, они не были ранены, но обреченность сквозившая в их глазах свидетельствовала о том, что за жизнь они бороться не хотят или не могут, а может Зона выбрала их…

— Военные, слава богу! — вскрикнул седой, скрюченный дед, — видели бы вы, что тут творилось, сколько народу погибло! Что происходит-то? С кем воюем? С Америкой?

— Да нет больше вашей Америки, — хохотнул Лемур.

— Не уж-то разбомбили?

— Бывают вещи и похуже, — заключил я, — вот что, идите вдоль шоссе к Чернобылю, к Зоне, там безопаснее, если пойдете дальше на северо-восток, там есть бар, называется «Бункер», если доберетесь — передайте привет Сторожу от Беса. Он приютит.

Мужики непонимающе таращились на нас, но спорить не стали. Мы от щедрот дали им пару гранат и автомат Калашникова.

— Не жильцы, — покачал головой Лемур.

— И ты заметил?

— У человека на лице печать какая-то появляется, когда он бороться больше не хочет, как у отмычек, когда идешь с ними, но понимаешь — спеклись.

— Тебе-то откуда знать?

— А ты представь, что такое в «Карантин» без отмычки? Да и сам я потоптал не мало карантинного поля в свое время впереди отряда, но жить хотелось, я думаю, что во многом именно поэтому я жив до сих пор.

Отъехав на порядочное расстояние, мне показалось, что вдалеке прозвучали два взрыва… походили они правда больше на неясные хлопки, а быть может, мне почудилось, ведь за грохотом движка весьма проблематично было что-то расслышать.

Спустя пару часов мы сделали привал. Я дал Лемуру немного поспать, сам подкрепил силы, и принял антирад. Фон местами шкалил, местами был близок к тому, что было до того, как выброс аномальной энергии превратил Землю в одну большую Зону. У меня не было точного объяснения, что же собственно случилось на самом деле. А еще — дадут ли ядерные залпы мировые ядерные державы? И если дадут, то чем закончится этот такой долгий-долгий день?

Мне казалось, что я не спал с того времени, как мы нашли дерево «итаков». Я осторожно приоткрыл контейнер, и выудил одну полую палочку, цвета угля. Она слегка сверкнула в блике фонаря, я стал рассматривать ее, пробовал использовать в качестве подзорной трубы — ничего умнее в голову не пришло. Потом порылся в недрах рюкзака, отыскал мобильник, странно, я думал давно избавился от него.

Попробовал запустить — без толку, сколько лет он там провалялся, и как я его не раздолбал до сих пор? Заинтересованно я вскрыл крышку, отделяющую корпус от аккумулятора и провел «итаком» по нему, потом по контактам, как же эта штука работает?

Как ни странно, нажав еще раз на красную трубку, я увидел, что экран загорелся, а зарядку показывало полную, да и сим-карта почему-то не была отключена… что бы это значило? Стоило мне включить телефон, как он тут же зазвонил… «что за черт!». Чуть было не выронив его, я посмотрел на дисплей… «Aleksis call»…

Что за черт…. Почему… что происходит?

Я потер лоб… помотал головой… этого не может быть… телефон заблокировать должны это точно… надо мной сантиметров десять брони КАК? Может неподалеку был Контролер…

Но я явственно чувствовал, вибрацию телефонной трубки… я постарался отключить все мысли, впасть в то самое искомое почти медитативное состояние, что раньше мне удавалось без труда теперь заняло гораздо больше времени… телефон продолжал вибрировать, показывая неотвеченные звонки…

Я нажал на кнопку приема звонка….

— … я знал…. - раздалось сквозь треск и помехи…. - …ушай… внимательно… Москва… руины… в метро… люди… бомбежка… война… странные создания… знаю где ты… можешь помочь… много людей… долго не продержаться…

Связь прервалась… в голове царил сумбур…

Ну, наверняка спутники не задело… им-то что висят себе в стратосфере… или где там? Но sim-карта уже 2 года назад должна была отключиться…

С автоматом, и фонарем я обследовал окрестности БТР’а… чувствовал себя при этом жутко, но ментального следа не обнаружил… было ли это взаправду, или игры других менталов имели место быть?

Вернувшись в БТР, я закрыл за собой люк, Лемур спал непозволительно глубоко… но мне было жалко его будить, возможно, сейчас впервые за прошедшее с нашего выступления время он чувствовал себя в относительной безопасности, или сил оставалось настолько мало, что он просто не мог больше контролировать себя.

Иногда со сталкерами так бывает, с молодыми, или, наоборот, с очень опытными. Когда, кажется, что известная вешка близко, можно расслабиться, заснуть, да что там и со мною такое бывало, только бог или Зона миловали, а многих — нет.

Я позволил ему поспать подольше, потому что важнее, чтобы рядом был полный сил, выспавшийся напарник, чем дисциплинированный, но на последнем издыхании.

Внутри БТР'а фон был небольшой, почти нормальный. Я осторожно отложил автомат Лемура, расстегнул его защитный костюм, даже не шелохнулся, чтоб я так спал — как младенец, честное слово! А худющий! И как это все на себе носит? Где только силы берутся? Может быть, это последний его спокойный сон. Под защитным костюмом телогрейка, думаю больше для объема, чем для тепла, а под ней тельняшка вот и все ухищрения, жаль не зашли домой, — подумалось мне, помыться бы не мешало, а то как-то не по христиански это, — сам рассмеялся своим мыслям, вспоминая сказки, где богатыри, собираясь на подвиги сперва в баньку, а потом, стало быть, в путь дорогу. Да какие тут, к черту подвиги?

Лемур продрал глаза, чуть не подскочил, моя рука вовремя упредила его, иначе точно саданулся бы головой обо что-нибудь.

— Чего не разбудил, — прохрипел он со сна.

Я пожал плечами…

— Может, последний раз нормально спал.

Он неопределенно мотнул головой, застегнулся, занял место за штурвалом.

— Ну ладно, спасибо, давай отдыхай, да поедем потихонечку…

— Я на ходу… — ответил я, располагаясь в свободном пространстве. Машина взревела и небыстро покатила вперед. ПДА размеренно пищал, сообщая о наличие той или иной аномалии, я чувствовал, как Лемур маневрировал, счетчик Гейгера порою заливался соловьем, но, несмотря на это мы не останавливались.

Хорошо, что Сторож оказался хозяйственным, и пару канистр с дизельным топливом мы отыскали, но на первой же автозаправочной станции мы заправились под завязку, налили еще в оставшиеся пустые емкости соляры. Все указывало на то, что до границы осталось немного. Сердце нехорошо замирало…

— Мне показалось или у тебя звонил сотовый? — ни с того ни с сего спросил Лемур, когда я пересел за рычаги.

— Что-то вроде того.

— Поэтому мы торопимся в Москву?

— Ни то чтобы…

— А ты сам попробуй позвонить, вдруг получится.

— И кому я буду звонить?

— Ну, я не знаю, родным, друзьям, если они у тебя еще остались.

Я задумался. Могу ли я теперь позвонить кому-то из прошлого? Алексис нашел меня сам, а что я услышу, если услышу там? Хочу ли я слышать: предсмертные хрипы, или надсадное дыхание уходящего от погони, когда-то дорогого или близкого человека, вычеркнутого из жизни много лет назад. Вычеркнутого самой жизни, не существующей, далекой, нереальной.

Я не знаю, почему я не набрал телефон брата, или бывшей жены. Не знаю, почему не стал звонить родителям, но номер Валерия я помнил наизусть даже теперь. Несмотря на все годы и расстояния. Я хотел позвонить, но боялся — десятки ужасных картин, одна другой краше предлагал мне заботливый мозг. То он был в свите контролера, то живописно погибал в одной из аномалий, то, не успевал эвакуироваться вместе с семьей… бред… я решительно отринул все эти раздражители и набрал его номер. Телефон не был отключен. Я затаил дыхание и отсчитывал секунды. Гудок, еще один, и еще… не уверенное: «Алло?».

— Валерка… — выдохнул я, — это Сергей… слушай меня, позвони Алексису, узнай, где он, — почему-то стал говорить я, хотя хотелось не об этом, мало ли где он сейчас находился, — мне кажется, он нашел более ли менее нормальное укрытие, я скоро приеду…

— Ты откуда… тут такое творится… ты не представляешь, — заспешил Валера, — все думали ты погиб… вот так номер… сейчас везде как в Чернобыле… готовится эвакуация… в городе паника, как и во всей стране…

— Лер… послушай меня очень внимательно… — найди Алексиса… и внимательно следи за небом, если вдруг оно становится красным, немедленно, слышишь меня? Немедленно ищите укрытие, забивайтесь в подвалы, пережидайте там от двух до шести часов… аномальные выбросы… долго рассказывать, это как атомный взрыв попадешь под такой- погибнешь… слушай меня, найдите оружие, все что угодно… огнестрельное… Валера некуда уходить весь мир большая Зона… найди Алексиса…

Связь прервалась, заботливый оператор сообщил мне о том, что мой баланс равен нулю. Все было неожиданно и странно, голова шла кругом от происходящего. Я пометался по БТР’у потом успокоившись, прикорнул немного подремать. Усталость взяла свое. Мне снился странный сон, когда-то давным-давно, кажется, это было вообще в прошлой жизни и не со мной. В теперешней реальности не было места таким вещам, как музыка или искусство. В городе Львове одна девушка попросила помочь ей в выборе гитары. И наш техник, как ни странно, уломал меня в этом поучаствовать. Я пошел с ней вечером в одни из очень неплохих магазинов.

Мне было приятно помогать ей, наверное, даже не из-за того, что она была привлекательной, а что-то было такое в ее глазах, что-то притягательное, и еще, эти глаза не умели лгать. Глубокие как два озера, и радостные, несущие свет. Я понимал, что из нее может получиться неплохой музыкант, что она действительно может смочь, и, что я притащился сюда вовсе не зря. И губы сами собою складывались в улыбку.

Но все разбилось, точно хрустальный шар, брошенный на асфальт. Я понял, что совершенно не умею слушать, но понял слишком поздно. Каким дураком я был, я понял позднее, успокаивая себе мыслью, что ничего такого…

Ей ведь очень хотелось быть похожей на меня, ее имя почти стерлось из памяти, но взгляд, в котором поселилась всего лишь легкая тень разочарования, мне почему-то не удавалось забыть. Это было во сне. Конечно, наяву я давно не думал об этом эпизоде… и вдруг, раз за разом, повторяющиеся кадры: мы в магазине, она слушает меня очень внимательно, я рекомендую 22-х ладовый fender, денег достаточно, но ей ведь так хотелось быть похожей на меня, я должен был догадаться. Я ведь мог сменить Floyd rose на статичное тремоло, я мог улыбнуться и сказать: «давай будем братьями по оружию?»… я должен был предложить ей Jackson. Она слепо слушалась меня, хотя я подсознательно я понял, что она никогда не полюбит Эту гитару. Мне стоило быть чуть-чуть внимательнее, и даже мое предложение: «может еще что-нибудь подберем для сравнения?» уже не могло исправить положения. Момент был сломан. Мне было немного не по себе, как если бы я обрызгал первоклашку в парадном костюмчике водой из лужи.

Я очнулся ото сна разбитый, я вспомнил, как потом я видел ее на каком-то фестивале в Киеве. Ее группа играла совсем неплохо, но если бы я тогда поступил иначе… если бы…

Чтобы до конца избавится от наваждения, навеянного дорогой я обратился к Лемуру:

— Что там говорят указатели, далеко до границы?

— Хрен его знает, — отозвался тот, — вроде судя по указателям недолго осталось, главное в аномалию не вляпаться, тут как назло, замучался маневрировать…

— Думаешь, нас не хотят отпускать?

— Скорее уж, не хотят, чтобы мы думали, что у нас все так уж легко получится.

Я усмехнулся, сон прошел.

Давно мне не являлись призраки из прошлого.

Случайная встреча. Один взгляд в толпе. Или со сцены, или на автограф-сессии… сотни лиц… тысячи лиц… и, на самом деле, все знакомые… все оставались где-то внутри меня. Кажется, что совсем забыл, что ничего не связывает больше с теми людьми, а вот даже в Зоне такое бывало.

По дороге мы как-то не обращали внимание на то, что творится в деревеньках и небольших городках, которые мы проезжали, нам было некогда, но впереди замаячил поселок городского типа. Вывеска была покорежена и прочесть название не удавалось, но судя по ПДА двигались мы в верном направлении. Увидев бензоколонку, мы прощупали ее на предмет аномалий и жизненных форм. Небольшая стая слепых псов, но далеко, и небольшой выводок непонятных существ, обозначенных на экране ПДА, как скопление красных точек… псевдоплоть или мелкие псевдокабаны? Тушканы? Надеюсь, что не черные собаки… судя по массогабаритным характеристикам явно не кенги…

Я проверил автомат, надвинул респиратор на лицо и стремительно выскочил из БТР’а… стая, если это была стая не двинулась с места… «может семейство бюрреров переезжает?»… небольшими перебежками я добрался до топливозаправщика, миновав гравиконцентрат я чуть было с разбегу не влетел в комариную плешь, тьфу, что за черт! Я оперативно сделал знак Лемуру подъехать поближе, но передал на его ПДА точное расположение двух аномалий.

Существа за небольшим холмом не двинулись с места — «кто же они?»… кинув шланг Лемуру я направился к холму, пригибаясь, чтобы не быть увиденным, очистив свой разум от лишних мыслей, дабы менталы не обнаружили меня раньше времени… ветер в мою сторону… отлично… секунда … еще одна… и граната в сторону возможного неприятеля, описав в воздухе красивую дугу упала точно посередине … группы зомби…

Зря я это… ох зря…

Раздался взрыв, ошметки тел, тронутых гниением разлетелись во все стороны. Никто из них даже не пытался бежать, или атаковать в ответ… они сгрудились вокруг большой фуры с какими-то протухшими съестными припасами и продолжали толочься, переступая с ноги на ногу, у кого такие конечности еще остались, конечно… некоторые части тел зомби продолжали жить своей собственной жизнью, а их прежние владельцы не обращали на это никакого внимания.

Меня слегка мутило… хорошо, что я не попал в топливный резервуар… теперь тут соберется не дюжая толпа, желающая погрызть мертвечинку, надо же так лопухнуться! Все эти странные сны, и попытка хоть на время, но вернуться в прежний мир… нельзя терять бдительность, если мы хотим… нет, если я хочу, еще кого-то спасти и куда-то вернуться.

— Ты что совсем с катушек съехал? Псих ненормальный, за что ты зомбиков-то! — Лемур не скрывал эмоций, потом, немного отойдя, — с другой стороны нам Дэт тут новый не нужен, но хотим мы того или нет, он будет, и, думаю, не только здесь…

Я хотел было оправдаться, но знал, что сам виноват — мог бы сперва и посмотреть, а потом гранату кидать. Поэтому ничего не ответил. Надеюсь, что до псевдогигантов дело не дойдет, иначе наша песенка спета.

Несмотря на то, что мы снова довольно ощутимо прибавили в весе — надежная машина развила хорошую скорость. Впереди нас ждал развороченный кордон, но за ним, упираясь дулом в нашу сторону, высился с виду вполне боеспособный танк. На всякий случай мы выкинули белый флаг, мол, свои, живые, люди, — реакции не последовало. Мы остановились, и для пущей важности сделали выстрел сигналкой в воздух. Танк заворочался, дуло дернулось, башня повернулась в нашу сторону… «плохо дело» — подумалось мне. Однако дуло дернулось снова, ушло куда-то выше линии горизонта, раздался выстрел….

«Что за хрень?».

Мы вскочили в БТР и выжали из него все, что могли, оставляя странную заставу позади, с риском влететь в аномалию.

— Думаешь зомби? — заговорил, наконец Лемур, — видел какое там болото черной воды?

— Ну… почему сразу зомби…

— А кто еще?

— Думаешь, кто-то вообще выживет в этом кошмаре?

— Думаю да, и мы должны им помочь…

— Знаешь Бес, иногда в тебе столько патетики, я уж сомневаюсь в том, что ты здоров рассудком, — он хохотнул, и я улыбнулся в ответ.

— Мы все больны, но поздно строить лепрозорий…

— Господи, какая пошлятина…

Нам стало почему-то очень весело. Я чувствовал, что это было не наше настроение, но Зона пропускала нас. У нее было хорошее настроение, и у нас тоже. Через минуту оно вполне может смениться другим, через минуту, нас может вполне приплюснуть или швырнуть в аномалию, или стая Чернобыльских псов прикажет нам долго жить… или… да все что угодно «или», однако, граница была благополучно преодолена — мы были на пути в Москву.

Глава 4. На пути в столицу

Сгущались сумерки, зарядил противный, но привычный для Зоны, дождик. Вчера мы сделали интересное наблюдение — под воздействием аномальной энергии менялся животный и растительный мир. С одной стороны дороги вроде бы лес как лес, ничего в нем странного, пугающего или таинственного, а вот с другой ржавые палки с окалиной жгучего пуха, и вот уже горят поля, и разливаются болота с кислотой, насекомые вроде бы все те же, только почему-то крыльев у них стало в несколько раз больше. Переходные виды животных нам не попались, оно и к лучшему, зато вот зомби, просто в изобилии.

Меня несколько смущал тот факт, что мы еще не видели снорков и кровососов. Мне показалось, что я «слышал» контролера, однако ментальный след был настолько слабым, что это мог быть бюррер или еще какая-нибудь тварь, еще не известная сталкерскому брату.

Снорков я опасался, сильные и опасные твари. Вообще за мою «карьеру» в Зоне мне довелось прикончить четверых. Я не считал себя героем. Это далось мне нелегко. Один наградил меня внушительным шрамом, несмотря на усиленный костюм, ему удалось сорвать с меня один из нагрудных щитков, и если бы не подоспевший во время неравнодушный сталкер из «Долга», моя песенка была бы спета.

Снорки выносливые твари, передвигаются в основном на четырех конечностях, мне кажется, что когда-то они были людьми, но что-то изуродовало их внешне и внутренне. У Сторожа была гипотеза, что они такие из-за выжигателя мозгов, но, во-первых, встречались они и далеко за рамкой действия выжигателя, а, во-вторых, страдали от него, не меньше людей, я сам правда не был свидетелем, но один очевидец рассказывал так же в «Бункере» будто видел, как Снорк лишил себя жизни под воздействием излучателя. Верить этому или нет, я не знал. Но вот то, что они почти все носили или противогаз или респиратор, или разбитые очки, или еще что-то в этом роде, мне казалось весьма символичным. Как будто пытаясь скрыть свое уродство. А стоило сорвать с них маску — становились беспомощны, правда лишь на какой-то период времени, и если не успеть всадить в снорка нож, или не пробить башку прицельным выстрелом, то ярость его удвоит итак не человеческую силу. Поэтому победить снорка непросто, и я бы очень не советовал неподготовленному новичку заниматься этим весьма рискованным делом.

Хотя сейчас, по сути, все люди, которые выжили после колоссального выброса аномальной энергии были в таком положении. И с одной стороны я переживал за окружающих, а с другой был последней сволочью, и, когда нам встречались еще несколько групп людей, мы проезжали мимо, соврав, что эвакуационные автобусы должны вот-вот приехать, а им стоит затаиться в подвалах и тому подобных сооружениях, чтоб переждать возможные бомбардировки.

«А как же мы узнаем, что будет выброс, когда мы заметим что небо окрасилось багрянцем может быть уже слишком поздно…» — подумалось мне…

— Смотри-ка радио, давай попробуем чего-нибудь поймать, — наудачу предложил Лемур.

— Думаешь, кто-то еще может прорваться через помехи?

— Ну, на ПДА сети нету, то ли мы уже слишком далеко, то ли, просто упала…

Я пожал плечами, в принципе мне было все равно, почему-то мы с самого начала не заметили, что в нашей коробочке имеется радио. Наверное, слишком были увлечены заоконным пейзажем, так сказать. Я покрутил ручку и к моему удивлению, сквозь шум помех поймал отрывок радио передачи:

«… С вами снова Эдрадикал добро пожаловать на Обратную сторону реальности. Всем выжившим посвящается следующая песня Rummstein… так как вы почему-то не дозваниваетесь в прямой эфир я передаю свои координаты…»

Слова таинственного диджея потонули в первых аккордах «Reise, Reise» а мы как-то не сговариваясь сделали погромче. У нас появился маяк… более того, у нас появилась надежда. Теперь ПДА стали нашими глазами. Еще одно полезное наблюдение, которое было нами сделано музыка, тем паче такая тяжелая благотворно сказывалась на желании всяческих тварей напасть на нас, а именно его просто не возникало. Несколько раз, когда мы останавливались, чтобы подзаправиться нас окружала толпа зомби, но подходить ближе не решались, стояли полукругом, насколько хватало не сильного динамика, но за условную границу не заходили, то ли мы их не интересовали, то ли правда не нравился им тяжелый металл. Пока мы ехали, успели прослушать три альбома Rummstein, а потом диджей стал говорить по делу:

«…Обратная сторона реальности приветствует выживших. Вы слушаете нас, значит, вы и есть выжившие… или может зомби? Будьте внимательны и осторожны, прогноз центра таков выброс аномальной энергии случиться сегодня в 21 час по Московскому времени. Для тех, у кого время не московское сообщаем, осталось шесть часов тридцать пять минут. Кто не спрятался — я не виноват. Как обычно на период выброса мы уйдем в глубокое подполье, а будет ли завтрашний эфир, не знает никто… услышите ли вы его — зависит от вас… оставайтесь в этой жизни!».

Эдрадикал поставил песню, которую когда-то записала моя группа. «Пока боги спят» разорвала тишину. Лемур тихонько притопывал ногой, и напевал слова…

— Хорошая группа была когда-то, — отметил он, — жаль, гитарист погиб. Ты слышал, говорят в нашей Зоне…

— Нет… не знаю, — отмахнулся я…

Мне снова сделалось спокойно. Мы шли дорогой своей судьбы — сомнений быть не могло.

Когда хронометр отсчитал три положенных часа, небо стало розоветь, и мы озаботились поисками убежища. Должно быть, выброс был не первый, наверное, они происходили как-то не синхронно, но кроме Эддарадикала довериться нам сейчас было некому.

В одном из небольших городов мы поставили наш БТР на прикол, загнав его в пожарное депо сильно надеясь, что с ним ничего не сделается, а сами заняли бомбоубежище неподалеку, на всякий случай, перенеся наш поредевший арсенал туда.

Низкие своды советского бомбоубежища действовали удручающе. Но с другой стороны, из имеющегося выбора — этот был лучший. Герметичная дверь, чистые сухие коридоры, система фильтрации и жизнеобеспечения функционировала хорошо. В последние годы правительство озаботилось вопросами ГО и ЧС, и здесь это было особенно заметно. Убежище хоть и не было модернизировано, но было видно, что незадолго до известных событий здесь был проведен косметический ремонт, пополнены запасы продовольствия и воды, что было для нас удивительной находкой. Мы затарились антирадом, водой и консервами, приготовив все это для перегрузки в БТР, кроме того, пополнили свои аптечки всем необходимым, что смогли найти. Во всем хаосе, царящем вокруг, поражало почти полное отсутствие выживших людей. Не могли же монстры и аномалии прикончить всех, или скажем, обратить в зомби? Да и, честно сказать зомби не так уж часто нападали на людей, и вовсе не обращали их в себе подобных, представляя собой реальную угрозу лишь в очень большом количестве.

Что же случилось? Куда все делись? Отсиживались по подвалам, надеясь переждать? Были эвакуированы? Но куда? Были мобилизованы? Но за весь наш неблизкий путь мы встретили лишь несколько разоренных застав и кардонов.

Рации в бомбоубежище найти не удалось. После выброса стоило, как следует обшарить депо, может быть, найдется какое-то работающее средство связи? Раньше в Зоне был забавный такой домик, мы называли его телефонная будка. Стоял он на откосе у небольшой речушки, домик как домик. Многие имели здесь схроны, да и я тоже ни раз пополнял общак. Домик был чистым, пока не попал в центр магнитной аномалии, но до той поры стоял там на столе старый дисковый телефон. Ну, стоял он себе, и стоял, пока кто-то из сталкеров не прикололся, взял да и набрал домашний номер еще из прошлой жизни, так сказать, а ему возьми да и ответь… причем жена его бывшая. Все бы хорошо, но умерла она за пять лет до того, как он в Зону пришел. Ему совсем тогда говорят, плохо сделалось, долго не протянул. И не Зона убила его, не аномалия или чернобыльский пес, а тривиальный инфаркт. Как я слышал его смерть была единственной смертью в Зоне по естественным, так сказать, причинам.

Те, кто покрепче духом были — звонили своим родственникам, поднимали трубку не всегда те, кто умерли, но поверье такое было, что те, кто отвечал либо уже умерли, а звонивший просто не знал об этом, или скоро преставятся. Проверить поверье не было никакой возможности, потому что сталкеры назад не возвращались. Во всяком случае, я о подобном ничего не слышал, никогда.

Но вот звонили же ради шутки, а кто-то верил, что судьбу свою узнать может. Только ничего такого не получалось. Те, кто отвечал, не знали, что они умерли, а мне так кажется, это был некий телефон времени, потому что по слухам, родственники рассказывали о том промежутке времени, в котором находились, и ничего такого, что могло бы «перевернуть» наш мир.

Я не звонил. Суеверный страх мешал мне снять трубку и набрать известный номер, домашний или какой-либо еще. Мне было страшно, кто может мне там ответить, и было страшно одновременно, что именно мне не ответит никто. А еще было страшно, что я дозвонюсь в портовый город Владивосток, и поговорю сам с собой…

Однажды меня посещала странная мысль позвонить себе на сотовый. На тот номер, который затонул в Японском море, но я всякий раз отгонял от себя эту мысль. Предупреждать себя об опасности это так глупо, да и где гарантия, что кривизна пространства и времени будет правильной, и все эти звонки не уходили в параллельный мир? В Зоне все было зыбко, и не существовало четко очерченных границ. Ничего нельзя было утверждать наверняка…

Лемур забрался в спальник, предварительно приняв душ, вычистил костюм и пыльник. Я наблюдал за тем, как он чистил оружие, проверял боезапас. Мне понравилась его щепетильность в этом вопросе. Наверное, судьба, так или иначе, все равно свела бы нас вместе. Мы были похожи и, в то же время, мы были разные. У каждого свой собственный внутренний надлом. Нормальные люди не уходят в Зону. И пусть ему едва ли было больше тридцати, он был худощав, и теперь после длительного перехода глаза его запали, он выглядел еще более незащищенным, чем, когда заснул в БТР’е, но я был уверен, что его внутренняя сила может сделать гораздо больше, чем мышечная масса иного качка.

Готовясь к следующему этапу перехода, я тоже привел свою амуницию в порядок. Провел дезактивацию, насколько позволяли местные средства, с удовольствием помылся. Конечно порошковый душ — не лучшее, что можно себе представить, но иначе — запаршиветь недолго… а путь впереди в сотни километров. Так как дверь была надежно задраена, а подкопаться черед железобетон могли разве что бюрреры, я расслабился. Расстелив армейский спальник, забрался в него в одном термобелье и просто выключился, как телевизор, у которого выдернули вилку из розетки. Я спал без сновидений, и мне было неведомо, сколько времени прошло. Лишь взглянув на хронометр, я понял, что наступил следующий день. Проснулся я от запаха сублимированного кофе. Лемур сидел за столом, и разливал по алюминиевым кружкам «напиток завтрашнего дня». Он поставил на стол пару банок тушенки и нарезал соевого хлеба, еще нас ждали армейские галеты, антирад, витамины, какой-то джем в, подозрительного вида, тюбиках, для космонавтов что ли и саморазогревающаяся каша.

— Ну, ты прямо шеф-повар, — похвалил я парня. Он улыбнулся, пододвигая ко мне поближе чашку кофе. Я сделал пару глотков, редкостная гадость. Но ничего страшного, приходилось пробовать что и похуже, например сублимированный цыпленок, или сублимированное мясное питание. Однажды у меня закончились припасы, и я влез в тот самый общак, где стоял «телефон времени». Всю нормальную еду забрала с собой экспедиция «Долга», ну а я довольствовался этой дрянью пару дней, пока не добрался до «Бункера».

«Долг» … хорошая организация … была… со своим уставом, кодексом чести, если угодно, не чета сектантам — монолитовцам, охранявшим многие годы страшные тайны четвертого энергоблока, а был ли мальчик?

Я усмехнулся…

— Как ты думаешь, — спросил я, жуя, — сбылось пророчество монолитовцев, их слепая вера в то, что монолит защитит от всего, и дарует им вечное счастье?

Он хохотнул.

— Полагаю, догнало, и еще раз сбылось.

— И что они пытались доказать все эти годы, устраивая карательные рейды, поклоняясь своим странным богам Зоны и пользуясь железной дисциплиной воспитывая истинных солдат?

Лемур пожал плечами.

— Я что-то слышал, — сказал он, — что этих фанатиков спонсировали военные. Какие точно никто не знает, но… черт, какая теперь разница?

Монолит был одной из самых сильных группировок, если хотите, сект, действующих на территории Зоны. Базировались они в глубине, отвоевав в свое время один из военных блок-постов. Укрепились достаточно хорошо, всегда имея у себя лучшее вооружение, и лучшие научные разработки, они поставили себе цель — никого не подпускать к четвертому энергоблоку. Военные сперва старались отбить свои позиции, но скоро сдались, кроме того, так, или иначе монолитовцы оказывали им пассивную помощь в отстреле нарушителей запретной зоны. Но с другой стороны, мешали, конечно, проводить собственные изыскания… хотя может и помогали… тут теперь уже никто ничего точно понять не сможет, это уж точно.

Члены «Монолита» верили, что в четвертом энергоблоке чернобыльской АЭС находится артефакт-артефактов черный монолит. И, дескать, он, если подберется к нему человек, способен исполнить самое заветное желание, о котором, быть может, даже сам человек не догадывается. Они так же считали, что функция монолита этим не ограничивается, что он де открывает врата в наше измерение, существам из другого мира, и, что именно он является если не производителем, то проводником прочих артефактов в наш мир. Они были самопровозглашенной армией защитников монолита.

Еще один миф Зоны … или?

Я никогда не забирался так глубоко! Не мне судить об этом. Я не видел монолитовцев ни в баре, ни на каких-то так сказать общедоступных объектах, однажды, я случайно был свидетелем перестрелки, когда организованная группа в одинаковой форме расстреляла несколько квардов «Долга»… это была кровавая перестрелка, жестокая до последнего патрона. Борьба шла за какой-то редкий артефакт. Мне не удалось узнать какой, да и желания не было, ей богу. Те неизвестные взяли верх, костюмы укомплектованные экзоскелетами сделали свое дело. Вот нам бы такие теперь очень пригодились! Но такие понятное дело, на дороге не валяются… как бы там ни было, скорее всего, нет больше «Монолита», ведь их база была ближе всего к четвертому энергоблоку…

— Ты про «Монолит» вспомнил, а я вот про Болотного Доктора… кто ж нас теперь лечить будет? Он можно сказать всю жизнь на это положил. За винчестером с его компьютера надо бы вернуться, если жив еще… если там еще что-то цело…

— Ничего доберемся до Москвы, узнаем как там что.

— Москва — голова земли русской так, по-твоему? — задал вопрос Лемур.

— Что-то вроде того. Но нельзя возвращаться назад той же дорогой в любом случае, — улыбнулся я, — надо оставить весточку для других сталкеров, но как это сделать ума не приложу.

— Если бы можно было как-то позвонить на это радио.

Я пожал плечами, идея была хорошей, к тому же пора было выходить во внешнюю враждебную среду. Мы облачились в костюмы, сняли автоматы с предохранителя и осторожно разгерметизировали затвор.

Снаружи все было тихо. Тот же легкий ветерок, нависшая серость неба, грязные лохмотья облаков. Мы отметили несколько новых аномалий, но здесь они все были какие-то чахлые, если можно применить такое слово. Даже жарка не вызывала того трепета, который я испытывал всякий раз проходя мимо нее в Зоне, что это могло означать? Может быть то, было несколько источников выброса аномальной энергии и мы были где-то на краю такого? Сложно сказать. Фон слегка повысился, БТР стоял нетронутый, горючее и все остальное было на месте. Мы проверили его с помощью ПДА несколько раз и для верности обошли по периметру. Живность, расплодившаяся в Зоне, была не настолько умна, чтобы отпереть замок, а так как сам он был не тронут, следовательно, внутрь никто не пробрался. Я остался прикрывать Лемура на улице, подогнав машину максимально близко к бомбоубежищу, в котором мы пережили выброс, а он довольно ловко грузил припасы, быстро поднимаясь на броню и кидая тюки вниз. Он уже почти закончил, когда на нас вышла стая слепых псов.

«Вот черт!» — подумал я. Но когда все идет слишком гладко это тоже не хорошо.

Мне кажется, что они вышли на нас случайно, а не целенаправленно, однако как только учуяли человека — реакция их была однозначной, как будто повинуясь мысленному сигналу вожака они кинулись вперед. Убежать от собаки не возможно. Поэтому я открыл огонь на поражение, давая Лемуру небольшую фору. Он бросил груз и изо всех сил ринулся к машине… он и сам не понял, как оказался на броне, да у него была выигрышная позиция. До БТР’а — не больше ста пятидесяти метров, но и до собак не больше двух сотен. Собаки проявляли поразительную прыгучесть, и все пытались достать нас за ноги. Лемур юркнул в нутро машины и уже заводил двигатель, в то время как я методично отстреливался от собак, желающих поужинать человечиной.

Теперь торопиться было нельзя, выезд с площадки был блокирован комариной плешью, нет, мы бы ее проскочили, если бы смазанным пятном в ней или чуть левее не проросла бы карусель. Вот это уже опасно, когда несколько аномалий срастаются в одну, поэтому мы бочком стали объезжать эту конструкцию, нацелившись на забор из сетки-рабицы. Мы так и не обыскали депо, а собак становилось все больше, они остервенело бросались на колеса, конечно, даже если они порвут покрышки в лохмотья нам это особо не повредит, но вот скоростные характеристики мы потеряем, поэтому мы торопились покинуть это место. До того, как появились собаки, у меня была мысль написать на убежище, что в нем можно переждать выброс, но теперь без зачистки тут делать нечего.

Мы проложили новую трассу, оставив стаю позади себя. Лемур включил радио, и снова в наши уши просочились звуки тяжелой музыки. Насколько я сумел разобрать играл «Мастер», что-то из англоязычного. Песня была смикширована с чем-то из «Rummstein», и перетекала в классическую обработку одной из песен «Металлики». Однако этот безумный бредовый микс позволял удержать сконцентрированными все необходимые сейчас чувства.

Потом диджей взял слово, его было слышно гораздо лучше, чем вчера.

«Приветствую вас, если вы все еще находитесь на Обратной стороне реальности, значит, вы все еще живы. С вами ЭдРадикал. Я расскажу вам последние новости. Итак, на северо-западе Москвы хозяйничает шайка мародеров, наскоро сколоченная из любителей романтики. Будьте внимательны и осторожны. Люберецкая группировка, или ее остатки, или те, кто выдавал себя за оных, погибли, попав в мощную магнитную аномалию, которая занимает теперь четверть означенного района. Со спутника пришла любопытная картинка, два фронта высококонцентрированного нечто или простите за каламбур, нечта сформировались на стыке двух неизвестных фронтов и движутся с Атлантики на нас, что позволяет мне сделать прогноз не опираясь на сводки ученых о том, что дня через три четыре нас ждет турбо-пиздец товарищи. Ищите убежища понадежнее.

На повестке дня интересный вопрос — куда эвакуировали людей. ЭдРадикал заявляет вам, никуда их не эвакуировали, все погибли в дороге к бункерам и подземным городам. Тут я опираюсь лишь на официальные данные. Откуда у Эдда официальные данные? Все просто, вы можете сами их слушать, перенастроив ваши приемники на вторую немертвую волну. Правда, боюсь, ничего интересного вы не услышите.

Едем дальше… сталкеры с прежней Зоны это сообщение адресуется вам, если вы меня слышите, сбор объявлен у нашего общего маяка — останкинской телебашни. Не проходите мимо, сегодня, как никогда мы нуждаемся в вас. Если у вас сохранились средства связи, звоните мне, мой телефон пока доступен».

Эд выдал в эфир свой номер и снова поставил тяжелый металл.

— Почему он не шифруется от военных? — удивился Лемур.

— А смысл? — улыбнулся я, — его не тронут, он возможно где-то как-то и в оппозиции, но на самом деле вполне понятно, то все делают сейчас одно важное дело — выживают.

Лемур пожал плечами. Мы все это время так старательно бежали от мира, что нам так и не удалось главного — сбежать от самих себя. И сейчас каждая весточка из мира людей воспринималась нами с радостью. Это чувство было сложно описать словами. Я думаю, оно в них и не нуждается.

Наматывая километры, мы, наконец, встретили первую достойную заставу с брустверами, укрепленными позициями и, как я понял, неплохим укреплением, для защиты от выбросов аномальной энергии. На навстречу поднялись четыре дула скорострельных пулеметов, мы сбавили скорость и выбросили белый флаг. Это были люди. Так или иначе, это были свои.

Суровые лица немолодых мужчин смягчились, когда они увидели наши защитные костюмы.

— Сталкеры? — выдохнул он. Круги под глазами, и полопавшиеся капилляры в глазах выдавали усталость, а вздувшийся зоб — отсутствие или недостаток антирада.

Мы утвердительно кивнули в ответ. Его лицо просветлело.

— Пропустить! — рявкнул он. Самодельные ворота развели в разные стороны, и мы оказались на территории условной заставы. Измученные люди, видимо денно и нощно держащие здесь оборону, смотрели на нас с надеждой. Я почувствовал, как щиплет глаза. Мы не могли уйти отсюда просто так. Здесь были напуганные женщины и дети, мужчин с оружием было не так и много, и чувствовалось, что оно на вес золота.

— Мы постараемся вам помочь, — сказал я, голос плохо слушался, это было тяжело, потому, что я понимал, очевидно, большей половине из них ничто не поможет. Слишком поздно. Их укрытие, показавшееся надежным — на самом деле не отвечало требованиям радиационной защиты. По большому счету мы относили выбросы аномальной энергии к разновидности радиации.

Сначала мы хотели перевезти их в бомбарь к пожарному депо, но потом эта идея показалась нам не привлекательной здесь почти не осталось горючего, кольцо монстров все плотнее сжималось вокруг этих людей, и нам даже при всем желании не перебросить их всех, у нас не хватит боеприпасов, мы погубим их и себя. Но кое-что мы сделать могли.

Мы оставили им почти все лекарственные препараты и большую часть антирада. Мы сделали, несмотря на увеличивающуюся волну слепых псов, несколько ездок к тому бомбарю, за что были вознаграждены горючим. И мы отдали главному из них десяток «итаков», объяснив, что их необходимо расположить по периметру, чтобы местность стала более ли менее чистой. Нас благодарили, матери просили взять с собой своих детей, но мы понимали, что в Москве может начаться заварушка почище того, что мы видели до этого мы отказали всем, вернее почти всем.

На броню ловко вскарабкался парень лет пятнадцати, наверное, не больше, за спиной у него была плетеная корзина.

— Разрешите мне поехать с вами, — ровным голосом попросил он.

— Здесь безопаснее, — улыбнулся я, — наш путь далек и опасен…

Парень кивнул, и вместо объяснений показал мне керамический пистолет, заряженный вовсе не пулями, а транквилизатором. Сомнений быть не могло, только один человек в прежней Зоне заказывал себе такое оружие. Оружие, которое не убивало. И это был Болотный Доктор. Выходит, он жив? И он послал… своего … друга? Ученика? Соратника? Помочь нам… или … или не помочь, или помочь понять, или разведать…?

Рой мыслей пролетел в голове за долю секунды, но я уже открыл для него люк. Парень проворно скользнул в нутро коробочки, и мы продолжили путь, оставляя за собой один из, возможно, последних островков жизни…

Парень не встревал в разговоры, он лишь представился нам в начале пути:

— Зовите меня Змей.

Мы утвердительно кивнули, а Змей, спрятал лицо в длинных высветленных солнцем волосах и впал, как мне показалось в некое оцепенение. Может быть, просто задремал. Казалось, все пространство разделилось на две неравные части. Вся его инакость просто светилась неярким матовым светом, и это нельзя было объяснить. Нечто подобное я ощутил, когда встретил Болотного Доктора, потому как он двигался, говорил, рассуждал, можно было подумать, что он не человек, а скорее порождение Зоны. Вот так же и Змей.

На шее его висел простенький респиратор, из всей защиты — пыльник и широкополая шляпа. Ни защитного костюма, ни противогаза, ничего такого, а ведь он передвигался, во-первых, пешком, а, во-вторых, должен был выйти из Зоны гораздо раньше нас…

В душе шевелились нехорошие сомнения, но стоило взглянуть на парня, как они улетучивались; интересно, а что у него в корзине? И это было тоже странно, у него не было ни рюкзака, ни типичной сталкерской сумки, а лишь плетеная корзина за плечами.

Но вопросы задавать было некогда. Дорогу в самом неудобном месте перегородило упавшее дерево. Сдается мне, неспроста все это. Объезжать по болоту было опасно, а с другой стороны сгрудились несколько аномалий так, будто вынуждая нас закладывать большой крюк по полю. Делать нечего, потому что втроем мы это дерево не оттащим, конечно да, можно было бы, обмотать его веревками, оттащить с помощью БТР'а, и так было бы правильнее, но, признаюсь, мой суеверный страх не позволил мне сделать этого и не зря!

За деревом притаился целый выводок кровососов, сразу мы этого не заметили, а стали бы привязывать ствол, все бы полегли. Мы видели, как серые лоснящиеся тела сутулых гуманоидов со множеством щупалец на месте рта, жались друг к другу, выслеживая добычу. Если бы они почуяли нас, сделались бы невидимыми. Это наиболее удивительная из способностей кровососов. Бывало так, что неопытный сталкер вздохнет с облегчением и нагнется над телом мутанта, чтобы лучше рассмотреть мерзкую тварь а, сзади, прямо из воздуха, появится еще один кровосос… и ничего не попишешь, щупальца впиваются в шею живой жертвы, и парализует свою добычу. После такой процедуры от человека остается лишь высохшая, напоминающая мумию оболочка.

Так или иначе, мы преодолели опасность, на всякий случай сделали еще один большой крюк перед тем, как вернуться на дорогу. Мне очень сильно не понравилось болотце черной и вязкой, как нефть воды, или масла, сложно было сказать, но проверять сильно не хотелось, особенно учитывая то, что трава вокруг казалось хрустальной и ломкой.

Выкарабкавшись на дорогу, мы включили радио, Эдрадикал рассказывал о том, какие кто понес потери, какие фронты были развернуты в Москве и Питере. Что пропала связь с Казанью и Нижним, закончил он жизнеутверждающе:

«Мы все когда-нибудь умрем, и лучше сделать это под хорошую музыку!».

Я узнал альбом Мэрлина Мэнсона «Holly Wood» … да уж чувство юмора у парня было отменное.

Мы непроизвольно рассмеялись, и тут наш молчаливый попутчик выдал:

— Они не поджидали в засаде. Они прятались.

Мы сразу не поняли, что парень говорил о кровососах…

— Кто? От кого?

— Мы уже проехали, мы его не интересуем, — ответил Змей, и, достав из кармана коврижку черного хлеба, стал меланхолично ее жевать.

Мы хотели, было что-то спросить, но тут впереди замаячила фигура псевдо гиганта и Лемур стал готовить пулемет, пока это еще имело какой-то смысл.

Змей ненадолго оторвался от своего занятия. Поднял на нас свои глубокие серые глаза, в которых еле заметно светилась какая-то глубокая невысказанная, по видимому никому, боль.

— Почему вы их всех убиваете?

Мы опешили…

— Ну, видишь ли, — нашелся я, — если мы не убьем их, то они убьют нас.

— А с чего вы взяли, что все они хотят вас убивать?

— По-моему, все очевидно, — вмешался Лемур, — они пришли в наш мир с целью убивать.

— А мы в их мир пришли, с какой целью? Отнять у них ареал обитания? Ставить безумные опыты? Как, по-вашему, они не должны были защищаться?

— Пока мы тут рассуждаем опасность становиться все ближе. Давайте поговорим потом, когда опасность будет уничтожена…

— Но если его не трогать, псевдогигант пройдет мимо.

— Это если повезет, Змей. Есть вариант, что он уже в свите контролера.

Змей вернулся в свое молчаливо оцепенелое состояние, а Лемур пристрелялся, и уже вел прицельный огонь. Убить псевдогиганта дело непростое, потому что вся его кожа защищена надежно от всяческих повреждений, следует целиться по морде, где глаза, большие точно тарелки. Тогда есть шанс, и Лемур не упустил его.

Он знал, когда стоит передать управление, когда укрепить пулемет, высунувшись на броню. Кажется, что мы с ним уже ни первый год работали в связке. Как же все-таки опасность и общая, мне бы хотелось верить в то, что общая цель, меняет людей….

На подступах к крупным городам стали попадаться брустверы и наскоро сколоченные заставы. Из некоторых в нас постреливали, мы старались уйти на максимальной скорости, Москва маячила на горизонте путеводной звездой. Нам оставалось переждать один выброс…

Глава 5. Демон, ведьма и змея.

Эдрадикал предсказал нам мощный выброс, и мы не придумав ничего лучше решили остановиться в первом попавшимся нам городке. Змей настоятельно не рекомендовал нам этого делать, предлагая переждать выброс в броне, как есть, дескать, она выдержит. Но, выброс обещался быть сильным, и мы думали, что рассудили весьма здраво, рисковать мы не могли, и его жизнью в том числе.

Городок был видимо из военных, или профильных. Запустение царившее на улицах показалось нам подозрительным, но бдительность была уже подточена измотавшим силы переходом. Я заметил стреляные гильзы в пожухлой траве, когда мы слезли с брони, и было направились к приземистым постройкам. Я поднял руку, собираясь скомандовать: «Всем назад!», но слова эти прозвучали лишь в моем сознании, я почувствовал несильный укол в шею, и сознание провалилось в черноту.

Очнулся в тесном сыром помещении. Темно хоть глаз выколи. Повезло еще, что защитный костюм не сняли, а то, как-то помню в первый же год попал к воителям из мародеров, вроде и дорогу не перебегал, а вот поймали, сняли защиту, в одном пыльнике и простом костюме «ала новичок». И то повезло, что голым до кордона не пустили. Бывали и такие случаи, в «Бункере» рассказывали, что видели и таких горе-сталкеров.

Я понял, что не могу пошевелиться, видимо паралитическое действие транквилизатора еще не совсем прошло. Рядом я уловил едва слышное шевеление. Меня прошиб холодный пот. А что если меня решили скормить тушканам? Или что-то вроде того? Против своей собственной воли все самые мерзкие страхи выбрались наружу. Голова закружилась. Хотелось, чтобы это скорее закончилось. Контролер? Кровососы? Или все-таки тушканы? На самом деле эти животные не состоят в родстве со всем известными тушканами, хотя и весьма похожи на них. Указать вид, от которого произошли тушканы Зоны, не представляется возможным; можно лишь утверждать, что их предки были стайными животными, скорее всего грызунами. Достигая сорока сантиметров в холке, они значительно мобильнее, агрессивнее и прожорливее пустынного зверька. Обитают в основном в подземельях и разрушенных зданиях, питаясь всем, что попадется — от растений до зазевавшихся сталкеров. Иногда жертвой тушканов становятся даже крупные животные и мутанты: нападая большой стаей, они легко разорвут на части любое существо, не успевшее сбежать.

Существо рядом издало вполне человеческий стон… сердце упавшее было на дно желудка, вернулось в прежнее положение. Лемур. Проделав несколько дыхательных упражнений, я более или менее пришел в себя. Справившись с волнением, я позвал его вяло слушающимся языком…

— Лемур… ты … тут?

— Угу… — промычал он в ответ… — Змей… — выдавил он…

— Я… тут… — раздалось в ответ из дальнего от нас угла.

Ко мне вернулось хладнокровие и рассудительность. Нельзя допускать панических настроений. В самом деле, что это со мной? Еще вчера мне было наплевать на судьбу своей собственной шкуры, а сейчас маленький мальчик в штанишки наделал? Я рассердился сам на себя за малодушие, и внезапный приступ страха.

— Все живы? — голос все лучше повиновался мне.

— Да, — ответил Лемур.

— Угу, — согласился Змей.

— Прости, не послушались, — извинился я, — как выбираться будем? Хрен знает к кому мы собственно попали.

— Да брось, — примирительно заметил Змей, — чему быть, того не миновать. Иногда так бывает, что свернуть некуда. Каждый из нас, согласитесь, неплохо справился со своей ролью. Чудаки местные нас схватили, я предупредил вас об опасности, а вы проигнорировали предупреждение. Но и я, и вы, и они могли ошибаться, но вот как говорится, карта так легла.

Глаза привыкли к темноте, и вот она не казалась такой уж пугающей и отталкивающей. Звуки сделались более привычными. Мы ждали, ничего другого нам собственно не оставалось.

Мне было жаль потерянного времени и упущенных возможностей, но Змей, точно прочитав мои мысли сказал:

— Нам не стоит ни о чем жалеть, и уж точнее винить себя не стоит. Как бы там ни было, мы движемся вперед.

Утром, судя по хронометру, нас разбудил противный скрежещущий звук. Открылись засовы где-то наверху. Помещение озарилось неровным светом факелов. «Что за хрень?» — подумал я. Здоровенный детина с головой, похожей на арбуз волок на плече безвольное тело молодой девушки. Легкая маска, длинная рыжая коса, зеленый пыльник вот и все, что удалось мне рассмотреть. Он без церемоний скинул ее на пол, и принялся тщательно связывать ей руки и ноги.

— Вот, из-за таких как вы, — приговаривал он, — на мир свалилось такое несчастье, не лазили бы где не надо, так и не было бы ничего. Ну да ничего-ничего, мы умилостивим бога, и от вас, проклятых, ничего не останется, и земля, глядишь да угомониться.

— Что за бред? — спросил Лемур.

— Поговори мне еще, бесовское отродье! — сильный удар послал парня в нокаут.

Я крепко сцепил зубы, чтобы не выступить с пламенной речью в ответ? Ибо эффект, скорее всего, был бы тот же, а не добился бы я ровным счетом ничего.

— Это фанатики, — спокойно заключил Змей, когда детина ушел и запер за собой дверь, — я что-то слышал еще в Зоне. Они думали, что Зона нам послана за грехи. Вопрос в том, как они забрались так далеко и так быстро. Хотя ходили слухи, что все они приходили из вне, довольно неплохо вооруженные, но почти все и погибали, потому, как не умели себя вести. Самым любимым у них является ритуал жертвоприношения. Кстати, мы с вами, того жертвы.

— Это я уже понял, — откликнулся я, — какие будут идеи? Мне не хочется быть… принесенным в жертву.

— А знаешь, — продолжил Змей нарочито напуская в голос таинственности, — больше всего им нравится сжигать рыжих на костре, потому, что все беды от них.

— Утешил, — сказал я.

Путы, которые сковывали наши руки, были довольно крепкими, и поначалу высвободиться никак не удавалось. Они не стали обыскивать нас, и я готов был поспорить, что у каждого сталкера что-то имелось в рукаве. С большим трудом я перекатился поближе к Змею, кряхтя, сдирая кожу на пальцах, подбираясь ближе по бетонному полу.

— Сможешь достать мою дудочку? — поинтересовался тот так, как будто мы тут на пляже загорали.

— Какого хрена?

— Ты же вправду не хочешь стать жертвой?

— Что за бред ты несешь…

— Ну, как пожелаешь…

— Ты не будешь, блядь, так любезен, не пережжешь ли веревку, достав лезвие, да там, на плече?

Змей не зря носил свое прозвище. Он был удивительно гибким, мне на секунду показалось, что веревки не доставляют ему никакого беспокойства. Он вытянул лезвие из моего «пагона» и принялся пилить веревку. Поддавалась она плохо, но я что есть силы, тянул ее в разные стороны, стараясь ослабить…

Около четверти часа заняло мое освобождение. Я с удовольствием растер запястья, разгоняя кровь. Достав нож из ботинка, я окончательно освободился от веревок, освободил Лемура и Змея, мы хотели, было двигаться наверх, но тут зашевелилась девушка в углу…

— Уйдем, — категорично сказал Лемур.

— Куда? — съехидничал Змей, — думаешь, там, что за дверями стража не вооружена? А девушке надо помочь, не хорошо это.

— Какое наше дело?

— Мы все-таки сталкеры, а не наемники какие-то, — решил за всех я. Пошел к несчастной разрезая веревки, она сидя растирала затекшие запястья и лодыжки, — пойдешь с нами. И ни на шаг не отставать, если жить хочешь.

Она что-то пискнула в ответ, и мы направились вверх по ступенькам. Я еще точно не знал, что именно собираюсь делать. Это был спонтанный порыв. Змей меж тем достал свою дудочку и заиграл.

Это была простая мелодия, но не заслушаться было невозможно. Странно… необыкновенно… как будто вокруг тебя пахло сосновым лесом, я хотел пригрозить ему, попросить заткнуться, но не смог. Мелодия простая была чарующей. Я почти не удивился, что дверь перед нами распахнулась. За ней клубился зеленоватый туман, Змей бесстрашно ступил в него, не переставая играть, и мы как заколдованные последовали за ним, что-то прошелестело под ногами и, спустя пару секунд на шее у Змея красовалась кобра, она умиротворенно положила свою голову ему на плечо, сладко зевнула.

— Что за…? — слова застыли в горле.

Змея была зеленая, неестественно зеленая, и смотрела почти осмысленно, или мне показалось? Мы вышли из-под темных сводов в здания, миновав его, прошествовали на площадь. Я понимал, что со мной происходит, но не мог заставить свой разум и тело функционировать так, чтобы тело подчинялось моей воле. Похоже, такие метаморфозы случились со всеми. Создавалось ощущение, будто несколько контролеров орудовали здесь. Я старался избавить голову от мыслей, надо вырваться, может дело в этой змее? Определенно…

Сумев очистить свой разум, я поял, что я сам вполне способен управлять своим телом, я набросился на Змея сзади, змея впилась мне в запястье, но мне удалось сбросить ее, все обалдело обернулись, на площади началась свалка…

Кто-то палил в воздух… я пытался выцарапать аптечку из нагрудного кармана. Была у меня там одна драгоценность, берег можно сказать на крайний случай. Это ли не крайний? Американская разработка. Анализатор ядов — вкалываешь в ладонь, а она сама анализирует, чем тебя траванули и тут же вводит противоядие. Плохо, что больше двух раз ее не используешь. Естественно сменного картриджа у меня не было. Как ни странно, анализ показал, что яда в моей крови нет… никакого из известных. Но это не значило, что жить мне осталось больше, чем пятнадцать минут…

Я вскочил, выхватив, у кого-то винтовку… краем глаза успел заметить, что по мере того, как туман рассеивался в нашем веселом сабантуе прибавлялось участников. Отовсюду лезли все новые и новые вооруженные люди, и палили все больше в воздух, задевая ненароком своих товарищей, какой-то пронырливый малый схватил нашу принцессу за косу и, оттащил к специальному столбу.

— Гори в огне, ведьма! — крикнул он, — кидая зажженный факел к ее ногам. Девушка старалась выбраться, но запуталась в колючей проволоке, через которую тот легко перекинул ее.

«Вот черт, рыцарь на белом коне».

Так не хотелось словить шальную пулю, но я легко перемахнул невысокую насыпь, оказавшись подле нее…

— Сюда, — громко позвал я ее, от дыма она еще и не вдела ничего, девушка выбиралась ощупью, обдирая пальцы и лодыжки, пыльник порвался, и начал тлеть, я сделал еще один прыжок, и торопливо принялся скидывать и по возможности тушить занявшийся хворост…

На ее личике, показавшимся таким знакомым я увидел печать ужаса. Вся в копоти и гари, с опаленными бровями и ресницами, тем не менее она быстро взяла себя в руки. Я перекинул ее через плечо, с молчаливого согласия и понеся к гаражу, где я видел нашу броню, но счастье мое было преждевременно, потому, как от коробочки остался только корпус. Колеса были сняты и изрезаны… «дикари! И месяца не прошло, а они что творят!». Я оставил девушку за защитой брони. Дал ей винтовку, а сам вернулся втаскивать остальных, все вроде были целы, Змей уже где-то раздобыл свою котомку, и поддерживая Лемура, тот сильно припадал на левую ногу, двигался к нам.

— Плохо дело, — сказал я, эти хоть и сектанты безмозглые, во-первых, скорее всего, прикормили тут кого-то, а, во-вторых, броню нашу разобрали. Сейчас берем вещи и уходим в лес, если там что-то осталось естественно.

Нам повезло. Рюкзаки оказались нетронутыми. Исчезла лишь вся еда, которую мы добыли в бомбаре у пожарного депо. Лемур не мог быстро двигаться, отбиваясь от местных бойцов, он получил прикладом по ногам. У местного умельца кончились патроны, а сдаваться без боя он не желал. Странная тактика защитников непонятной идеи была вдвойне непонятна, потому, как они больше покалечили друг друга, чем куда-либо попали. Одно дело парализованных, связанных врагов побить, доставить на костер и наслаждаться средневековой пыткой, вдруг и взаправду Зона отступит? А если и нет, так что ж такого? Есть еще много сталкеров, всех не переловишь…

Вся суматоха с одной стороны выглядела довольно комично, с другой походила на часть какого-то заранее спланированного спектакля, в котором надо, чтобы нам дали фору, и чтобы не сильно пострадали загоняемые жертвы. Черт, может это после укуса кобры мне мерещится всякая гадость? Или? Не мерещиться…

Я успел скомандовать всем спрятаться за броню. Мы жались друг к другу от охватившего нас суеверного ужаса. Стало понятно, кому именно решили скормить нас сектанты. Услышав шум крыльев, бивших по воздуху, они рассыпались точно горох по углам, как будто бы и не было никого. А ведь еще минута-другая и мы вышли бы на открытое пространство. Да именно так мы и собирались поступить, если бы не Лемур. Он задержал наше продвижение, мы старались найти что-то, может быть брошенную машину, которая не сильно бы фонила, все что угодно… когда нас накрыло…

Большие кожистые крылья все слышнее хлопали по воздуху, в то время как мы не видели ничего. Змей снова поднес свою чертову дудку ко рту, что-то странное в ней было, и в том, откуда опять взялась зеленая кобра? Вдруг она еще кого-то укусит?

Однако в зеленом тумане я увидел демона, иначе это существо назвать было нельзя. У него была кожа, похожая на покров кровососа — защитного цвета, большие кожистые крылья метра два в высоту, и около пяти в размахе, с большими когтями на концах.

От одного его вида делалось очень и очень не по себе. Как ни странно я не испытал полного оцепенения как в прошлый раз, лишь небольшое покалывание в подушечках пальцев. Навстречу демону вывели молодую девушку. Она была одела в защитный костюм еще советского образца, тяжелый и громоздкий он предавал ей неуклюжую потешность. Она затравлено смотрела вперед, не решаясь сойти с вычерченного для нее маршрута.

И тут я не выдержал, ринутся вперед, как глупо это было. От меня до демона всего метров шестьдесят, что ему мой автомат с пол рожком патронов? Сектанты ждали именно этого. Герой должен быть героем. Исключительный человек, мать их, в исключительных обстоятельствах. Литература 10 класс. Романтизм… тьфу епт, ну вспомниться же!

Я загородил девчонку собой, наставив автомат туда, где еще клубились клочья зеленоватого тумана. Краем глаза я увидел, что рядом стоял Змей, угрожающе выставив вперед свою котомку, откуда надуваясь, выползала зеленая змея.

Демон в свою очередь широко разверз огромные крылья и грозно зашипел на нас. Я пошел на него, всаживая патрон за патроном в брюхо, откуда извиваясь, росли щупальца с присосками, уж точно не травой питался.

Он присел, закрываясь крыльями, кобра покачивалась за моей спиной, я передернул затвор, больше для собственной уверенности, чем из надобности. И тут случилось странное, кобра прыгнула вперед, вцепившись в перепончатое крыло демона. Она как будто уменьшалась в размерах. А демон на глазах проявлялся: его лоснящаяся черная шерсть выглядела уже не так жутко как до того. Самое удивительно было в том, что на его нижние конечности были надеты штаны! Я обалдел, от такого видения, так, что даже опустил автомат.

Змей заиграл свою странную мелодию, и мне показалось, что я понимаю мир вокруг себя лучше, чем даже тогда, когда был ребенком, и бегал по траве, глядя на солнышко сквозь дырявый лист клена.

Демон рычал и шипел на меня, и в этих странных звуках я разбирал слова… человеческие? Или это было наваждение? Такого просто не могло быть! Он был порождением не нашей вселенной, человек однозначно не мог так мутировать… или мог?

— Хватит! — говорило чудовище, — я не хочу, есть ваших девственниц! Что мы будем есть, когда вас людишек совсем не останется?

— Ты понимаешь меня? — наверное, я выглядел идиотом.

— Возможно, лучше, чем ты сам, — ощерился демон, — твои пули как видишь, не причинили мне никакого вреда. Я могу выпить тебя до капли, я ем вашу энергию, обнимая ваши хрупкие тела крыльями и выпиваю до дна при помощи когтей на крыльях и щупалец из живота, и вам кажется романтичным то, что я целую вас на прощанье, но что я буду делать, когда все вы умрете? Сейчас вы хуже зашуганой стаи кенгов!

— Э… у тебя имя-то есть?

— Странный ты… человек… называешь себя Бесом, боишься своего истинного лица?

— Да боюсь и бегу от него, — я прямо посмотрел в глаза демона. Он слегка наклонил клыкастую морду.

— Дарк. Меня зовут Дарк.

— Ты не будешь нас убивать?

— Я не вижу в этом больше смысла, вы не только погибаете от руки существ, которых породило ваше сознание, но и сами продолжаете убивать друг друга. Зона, как вы ее называете, появилась не просто так, и, если хотите знать, я не порождение Зоны. Я из тех сфер, которые вы считаете адом. Только смысл в том, что вы его уничтожили.

— Как?

— Я что похож на того, кого вы называете богом? Понятия не имею! Давай Бес прекратим все это. Я помогу вам добраться до вашей цели. А вы поможете мне… как бы это? Адаптироваться к новым реалиям.

Я пожал плечами, что такое адаптировать демона ада к новым реалиям? Доставлять ему грешных контролеров? Но вслух я ничего не сказал. Когда наша странная компания собралась вместе, я увидел, что неукушенных коброй уже не осталось и все понимали друг друга.

— У нее, что яд так действует? — спросил я Змея. Тот улыбнулся, и ответил:

— Она порождение Зоны, а нам как-никак в ней жить, а как ты можешь жить в том мире, которого не понимаешь? Она как будто артефакт, но в то же время живое существо. Вообще-то у нее имя есть, Ксюша.

— Ксюша? — большой нелепицы невозможно было придумать, он называл артефакта-мутанта по имени!

— Да, — сказала зеленая кобра, — КсеньДмитревна между прочим.

Я потерял сознание.

Очнулся я, лежа на раскладушке в какой-то из заброшенных квартир. Видимо ребята перенесли меня туда. На лбу у меня лежал холодный компресс, рядом сидела рыжеволосая ведьма.

— Он очнулся, — сказала она, обращаясь непонятно к кому.

— Наконец то, — отозвался демон, — вам нужно найти транспорт до захода солнца, иначе тут соберется много моих сородичей, которые считают, что человеческая плоть и энергия не иссякнет никогда. А если и иссякнет, так все это будет потом. В общем поживешь в вашем мире, еще не так очеловечишься.

— А… куда делась так девочка, которую мы от тебя спасли? — спросил я у Дарка.

— Какая девочка? — непонимающе спросил он, и я клянусь в желтых как спелая луна глазах с вертикальными глазами сквозило ехидство.

— Дурак, никто вообще не понял, куда ты кинулся, — поддержала его ведьма.

«Это заговор» — подумал я, закрыв глаза.

Ведьма добыла где-то сносной еды. Лемур уже не так сильно хромал. Они приготовили что-то совершенно невозможное, и я не мог представить себе чего-то вкуснее бомж-пакета ролтона с майонезом, грибным соусом и кошачьими консервами — сублимированные армейские пайки хотя и были более питательными, но не обладали таким вкусом и ароматом, даже Дарк не отказался принять участие в общей трапезе.

— А… грм… ничего… вы приспособились… это чтобы себе подобных не жрать? — осведомился он.

— Типо того, — ответил Лемур.

Почему все с таким спокойствием относятся к тому, что с нами шатается демон и говорящая змея, у которой есть не только имя, но еще и отчество? Ведьма старалась держаться меня, и при случае брала меня за руку, что мне сразу очень не понравилось. Я был суеверен, и считал, что женщина на корабле — точно к несчастью, а уж в такой миссии как наша — и подавно.

В последующие пару часов нам удалось отыскать какой-то убитый жизнью и российской эксплуатацией ПАЗик, следует отметить его главное преимущество — автобус был на ходу. Дарк помог укрепить его броней, которую он же и отодрал с БТР’а, чем не мало удивил нас. И вот, утяжеленные, слив дизель у БТР’а мы готовы были двигаться дальше. Нам удалось захватить оружие, которое сектанты побросали прямо на поле боя. Конечно, охотничьи винтовки — это не то, о чем может мечтать сталкер, но делать было нечего, к тому же, наша ведьмочка получив в руки обрез — почувствовала себя гораздо увереннее.

Итого: пара автоматов, десяток гранат не больше шести рожков патронов, десяток охотничьих винтовок, пара обрезов, пара коробок патронов — не густо, но выбирать не из чего. Дарк обещал найти нам железный огонь, так он называл наше огнестрельное оружие, по дороге на Москву. Он говорил, что если мы продолжим держаться ровного курса, то аккурат при въезде в столицу сможем взять неплохой арсенал, что собственно не может не радовать. Хотя он не уточнил, встретим ли мы на пути какие-то помехи. Странно было бы думать, что нам повезет так же, как и со схроном в Припяти. Обычно судьба не делает дважды таких подарков.

Мы выехали из злополучного города за полчаса до наступления сумерек, по бокам дороги мелькали чахлые деревца, фар мы не включали, Лемуру удалось сохранить свой ПДА, шли по приборам, да и Змей помогал корректировать курс в спорных местах. Ведьма и Лемур были измучены сильнее остальных, поэтому за рулем сидел я. Как много профессий приходится менять в Зоне. Я успел побывать в роли сварщика, строителя и альпиниста за эти годы, и вот теперь водитель. Так странно, это была моя детская мечта, быть водителем дальнобойщиком. Вот, по истине, не понятно где, что и, когда сбудется. Мы катились в ночь, лишь ПДА мерцал зеленым, и попискивал. На моторе сидел Змей и всматривался в чернильный мрак. Как ни странно кое-где стали появляться работающие фонари, причем стихийно… сто метров освещено — несколько километров в кромешной тьме. Чем это можно было объяснить, я не знал, но когда мы остановились в освещенном месте, чтобы осмотреться, уж больно часто были расположены аномалии, то я заметил неподалеку «древо смерти»… «итаки»! Вот оно! Мы собрали еще трубочек, с помощью «ключа», мы еще точно не могли понять, что за клад везем, но уже догадывались, что поворачивать назад нельзя…

Чтобы разметить путь по условным вешкам мы потеряли почти час, но с каждым преодоленном километром мы все как будто больше воодушевлялись от своей нужности и важности, если хотите.

Народ дремал, я включил радио, «маяк» работал исправно.

«С вами Эдрадикал, поздравляю, вы все еще живы. Прослушайте крайние новости. Меня тут упрекают, что я говорю «последние». В метрополитене жизнь постепенно налаживается, на резервных генераторах ходят моторизированные дрезины. На станции Кантемировская командование принял Черный Полковник, сейчас это направление является одним из самых сложных. Группа никак себя не обозначивших вооруженных людей сдерживает бюрреров. Каким-то чудом ребятам удалось установить ментальный щит, однако необходимо защитить всю подземку от этих тварей.

Возобновлены поставки боеприпасов из Тулы, спасибо сталкерам, они помогают при прохождении особо опасных участков пути.

После довольно сильного выброса замечены несколько крупных аномалий и, внимание стаи слепых псов откочевали к окраинам столицы в желтый туман, будьте внимательны и осторожны».

Мы ехали под звуки тяжелого металла, сегодня Halloween и Kiss. Ведьма проснулась и негромко подпевала, Лемур то впадал в дрему, то внимательно следил за заоконным пейзажем.

В ПАЗике неожиданно появился Дарк, вернее я бы сказал, материализовался.

— Вот здесь.

— Что здесь не понял я?

— Тормози, — отозвался Змей, — там мертвый металл.

— Блин хватит говорить, как проповедники.

Змей и Дарк переглянулись. Я остановил автобус.

— Тут была часть ПВО, или вроде того, — как будто пробуя на вкус новые слова, сказал Дарк, — там вы найдете то, что ищите, берегитесь тех, кто может выпить ваш разум.

— Контролеров?

— Наверное, я не силен в ваших терминах.

— Ты не пойдешь с нами?

— Это ваша битва… — Дарк сделал отстраненный вид, вроде как его все это не касается. В этот момент я был готов поспорить, что ему было интересно, справимся мы или нет. С собой я взял Змея, а ведьму оставил охранять Лемура. Не знаю, кто из них на самом деле больше нуждался в защите, тем не менее, Дарк тоже обещался не отходить от них не на шаг. Ксюша гордо висела на шее у Змея.

«А что если там ни один контролер, а несколько?» — думал я, — в любом случае, когда ты становишься слишком близко один удар, да пропустишь, а тут… хорошо, если они не будут атаковать сразу, а если… если… если… о чем я только думал?».

— Не переживай, — сказал Змей, — я думаю, что у нас все получится.

Вход отыскался не сразу. На плацу толклись военные, я сперва было испугался, но, увидев, что обмундирование их оборвано, а у некоторых не хватает конечностей, я понял, что перед нами зомби. Они шли, покачиваясь, поднимая плохо сгибающимися руками оружие, Змей достал свою дудочку и заиграл на ней. Зомби остановились как вкопанные, я почувствовал как минимум двух менталов на расстоянии удара. Стараясь очистить свой разум, подспудно понимая, что это невозможно сделать на сто процентов, однако, благодаря Змею было легче. У меня создавалось впечатление, будто вокруг нас облако статического электричества, и воздух стал жидким как кисель, будто бы еще минута и я захлебнусь… я сжал зубы… морок… возможно здесь не только контролер, или вовсе не контролер.

Несмотря ни на что, я продвигался вперед, действительно я боялся захлебнуться. Это внутренний ужас часто цеплял меня, когда я неожиданно оказывался в глубокой воде, но сейчас… сейчас все было вроде бы нормально, под контролем так сказать, а может мне так только казалось?

Я шел за Змеем, кажется, для него ментальные удары проходили бесследно. Но я оказался неправ. Его лицо осунулось, он сам из молодого парня будто бы на глазах превращался в старика, и вот, стало заметно, с каким трудом дается ему каждый новый шаг. Но он шел… шел и играл, расчищая мне путь тем самым… и вот я увидел контролера, стоящего на возвышении командного пункта, я встретился с ним взглядом, и выстрелил длинной очередью в тот же момент. Спина Змея распрямилась, шаг стал увереннее, морщины разглаживались, я видел точно в замедленной съемке, как контролер упал с крыши, перекувырнулся в воздухе, и нелепо размахивая конечностями, распластался на земле.

Многие зомби уронили оружие и бродили не подвластные ни Змею, ни контролеру в бесполезном беспорядке, бесцельно наталкиваясь друг на друга.

Но был еще один, судя по всему, матерый спец своего дела. Змей пошатнулся и упал, Ксеня создала вокруг него зеленоватый шар, и помотав головой кивнула на меня, «иди мол один». Ощущение будто уши забиты ватой, словно я не могу дышать, и все глубже погружаюсь в пучину вод. Я изо всех сил удерживал мысли в одной точке, если дам слабину — не выберусь. Я шел вперед, пытаясь почувствовать источник ментального удара, неожиданно на меня бросился Снорк… это было настолько резко, что я рухнул навзничь на землю, он готов был пойти на добивание, воздух похожий на кисель чрезвычайно медленно пропускал руку с охотничьим ножом, однако, несмотря на это, я опередил его, взрезав горло. Противная слизь напополам с кровью залила лицо, я вскочил, отряхнулся по собачьи, как будто на миг отпустили путы, осмотрелся, прыгнул в тень, как будто это могло меня спасти, если вдруг контролер не заметит, и тут же в нише нос к носу столкнулся с главным противником. Контролер истошно заорал, не знал, что они способны на такой ультразвук! На автомате я всадил нож ему в брюхо и раскроил до грудной клетки…

Я выбрался из арсенала, таща на себе пару автоматов и столько лент патронов, сколько сумел поднять.

В автобусе правильно поняли ситуацию и подъехали поближе. Надо отдать должное Лемуру — он снова трезво оценил сложившееся положение. — Ведьма вышла посмотреть на обстановку.

— Поди-ка сюда, — лучезарно улыбаясь, я повел ее за собой, — тебе надо приодеться.

Стащив костюм с зомби, который был посвежей, я протянул ей. Девушка сморщилась, но облачилась в защитный утяжеленный военный комбинезон.

— Какая гадость, — полушепотом промолвила она.

— А что делать? Как тебя зовут, красавица?

Ведьма улыбнулась.

— Арья, — сказала она.

— Очень приятно, Арья, вот тебе пара гранат на всякий случай, там чисто сходи-ка помоги нам поднять на свет божий все, что может нам пригодится. Да и покушать не помешает, перед решающим рывком.

Глава 6. В Столицу! В Метро!

Ночевать рядом с разоренной военной частью никто не захотел, бог знает, что там еще и где притаилось. Дарк заботливо принес Змея и КсеньДмитривну в автобус и собственноручно отпаивал сгущенным молоком, разведенным в кипятке, заделанным тут же на таблетке сухого спирта.

Змей и Ксеня в такт друг другу стучали зубами, как будто только что пришли с мороза и шептались на каком-то своем, непонятном для нас языке. Припарковались мы у границы, освещенного участка дороги, чтобы видеть, что впереди нас может выползти, и в то же время, оставаться незамеченными как с дороги, так и от кромки леса. Ночь прошла относительно спокойно. Арья иногда вскрикивала во сне, и тогда Дарк, принявший на себя какую-то крайне странную заботу обо всех нас укрывал ее армейским пледом, а она жмурилась от удовольствия. Иногда я думал, что она делала это специально. Одно слово — Ведьма.

Утром белесый туман был похож на молочную пенку, он кидался под колеса, ластился к бокам ПАЗика, норовил просочиться в щели не до конца запертых окон.

— Это еще цветочки, — усмехнулся Лемур, — я слушал Эддарадикала, туманы — верный знак, что до Москвы рукой подать.

Какой мы увидим ее? Разрушенной? Выжженной? Изменившейся? Насколько сильно? Я не был в Москве много лет, я не был готов, откровенно говоря, ни к каким переменам. В то же время, этот город стал мне родным. И чем ближе была невидимая граница, отделяющая меня от Москвы, тем сильнее билось мое сердце.

Молочный туман перетекал в желтый. Мы в черте города. Останавливаться здесь не рекомендовалось, поэтому, включив пару прожектов, взятых в той же части мы двинулись вперед. Медленно, но верно. Преодолевая улицу за улицей. ПДА нещадно сбоили. Временами Змей выходил вперед, чтобы разведать дорогу. Мне не нравилось это, особенно, когда он подолгу задерживался в тумане, и его не было видно. Мне казалось, проходили часы, прежде чем Змей показывался в поле зрения, хотя на самом деле не больше пары минут.

— Впереди засада, — лаконично заметил он, — люди не мирные, готовые к нападению, судя по количеству трупов с одной стороны их укрепления и с другой — это бандиты.

— Будем прорываться, район знакомый… — кивнул я, — до Царицыно осталось меньше пяти километров.

Что мне было известно про ведение боя в городских условиях, так это то, что характер действий штурмовой группы в городском бою определяет его природа. Городской бой — ближний бой; городская атака-штурм укрепленных домов, зданий и других объектов, превращенных противником в опорные пункты и узлы сопротивления. Следовательно, удары штурмовых групп должны быть короткими, действия — быстрыми и дерзкими.

Но какая из нас штурмовая группа? Во-первых, одна, во-вторых, не стоит отрицать тот факт, что Змей и Ведьма едва ли смогут грамотно вести бой, ведь информации у нас мало, а при отсутствии достаточной информации человек под действием страха начинает домысливать ее, чтобы восстановить полную картину происходящего, то есть фантазировать в сторону причин страха. Нередко солдату начинает казаться, что он воюет один против множества противников. Нередко возникает желание просто переждать, пока все это само собой не кончится. А какие у нас тут солдаты?

Тяжело принимать решения в таких ситуациях, потому что на каждое «за» найдется свое «против». Фактором, препятствующим принятию решений, является боевой стресс или психологическое истощение. Проявления боевого стресса могут быть разнообразны, поскольку каждый человек по-своему реагирует на большую психическую нагрузку. Результатом боевого стресса может быть и сверхактивность, и попытки не обращать внимания на трудности обстановки. Но если реакцией на боевой стресс является угнетение нервной системы, то последствием будет бездействие, безынициативность и халатность.

Кто там в ДОТах? Какие они? Змею удалось рассмотреть так много, и в то же время так мало… пожалуй, это было самое трудное испытание с того момента, как мы вышли из Зоны. Там, все было свое, родное, и про мутантов, мы знали, если не все, то многое, все они были во всяком случае, истребимы. А что до человека, так — нет страшнее монстра на земле. Я сталкер, а не солдат. И как я могу послать детей на смерть?

Задерживаться дольше в тумане было опасно. Эд предупреждал, что передознуться этим может быть не менее опасно, чем схватить немало рентген. Я сказал, что на штурм я хочу назначить Дарка, себя и Лемура. Остальным дано четкое указание — следовать к метро. Возражения не принимаются.

Надев на Арью и Змея все необходимые приспособления, отрядив им рюкзаки с «итаками» им было задано направление, а мы направились к позиции врага. Я был за рулем, Лемур сидел на пулеметах, а Дарк издавал душераздирающий крик, что, по его мнению, должно было дестабилизировать противника.

Противник действительно испытал шок, поскольку Дарка не было видно, он применил мимикрию, наш автобус стальной громадой вдруг вынырнул из тумана, моя хищная ухмылка, должно быть, тоже была очень кстати… и, видя их вытянувшиеся лица, заговорил наш пулемет.

Троих Лемур снял сразу. Я услышал, как пули барабанят по бортам, и пытаются достать радиатор, как бы не так! Не зря мы укрепили и утяжелили ПАЗик, спасибо тому же Дарку. Разметав укрепления противника, которые состояли их мешков с песком, хорошо, что никаких бетонных блоков, мы врубились в деморализованный взвод так, что никто не мог понять, сколько нас и насколько хорошо мы вооружены. Схватив автомат и патронташ, я выпрыгнул в окно, Лемур последовал моему примеру, автобус поливали огнем снова и снова, пока он ни вспыхнул, и ни взорвался, увлекая за собой некоторых незадачливых бойцов. Пока они подбирались к горящим обломкам, думая, что нам не удалось уйти, наша «штурмовая группа» ударила в тыл.

Я увидел, как двое убегают в туман, бросив оружие, стрелять в спину не стал, пройдя их «заставу» мы оказались на улице города.

Как замечательно было снова видеть этот город, и как щемило в груди. Теперь, когда первая опасность была преодолена. Чахлые кустики с ржавым мочалом — вот и все, что осталось от некогда цветущей растительности. Обожженные стены домов, а вот на фасаде шикарно разрослась мухоловка, думаю, и человека переварит, не подавится, она была такого размера, что в этом не оставалось ни малейших сомнений.

Выбитые стекла, разграбленные витрины, трупы в военной форме, и бесформенные груды мусора, перемещающиеся человеческими останками. Меня слегка замутило, отойдя от нашей ударной группы, я оперся о стену. Хорошо, что руки были в перчатках, иначе измазался бы в копоти. И зачем было жечь целенаправленно стены домов, чтобы было не так страшно? Или ни так стыдно?

В Зоне говорили «суть твою!» и «Черный сталкер с ним». Но теперь везде была Зона. Бог устал нас любить? Я оглядывался по сторонам, надеясь найти, зацепиться взглядом за что-то родное, восстановить в памяти район… мне удавалось, но с огромным трудом. Мое мышление стало другим. Я не увидел ни праздной толпы в своих представлениях, ни спешащих по своим делам «белых воротничком», только лишь огнеметы предстали перед мысленным взором. Огнемет это специализированное вооружение. Они убивают, сжигая солдат, но так же они поглощают кислород в подвалах и бункерах. Из огнемета можно так же стрелять, используя комбинации из, так называемых, «мокрых» (не зажженных) и «сухих» (зажженных) выстрелов. Несколько «мокрых» выстрелов делаются в амбразуру или окно, а затем следует «сухой» выстрел, который поджигает топливо…

От кого оборонялись солдаты на улицах Москвы? Кого загоняли в дома? Кого выжигали? Монстров? Или людей, когда толпа не выдержала «временного карантина», или не пожелала «эвакуации в безопасные районы»…

Стоило мне подумать об огнемете — вот он, пожалуйста, стоит красавец, укрепленный на остове 41-ого «москвича», закрыт защитной сеткой, видимо берегли про запас. Уже хорошо, будет, чем порадовать подземных жителей. Если там кто-то еще жив. До метро долетели быстро. Земля вокруг была выжжена, верный признак жарки, и как я понял ни одной. Наших увидели тоже быстро. Они отсиживались за грудой покореженных автомобилей.

— Путь внутрь закрыт, — сказала Арья, — там две жарки и гравиконцентрат, надо идти к другому входу.

— Идем.

«А неплохо соображает, для девушки» — отметил про себя я, и мы двинулись вперед. До другого входа в метро было немного тяжелее идти, потому что флора Зоны в богатом разнообразии предстала перед нашими очами.

Посмотрите налево, в живописном месте, в самом центре шоссе разлилось море ведьминого студня, ну хорошо не море, а хорошая такая добротная лужа, а вот справа, к гадалке не ходи — черная вода и толпа как свежих, так и не очень зомби вокруг.

Мы продвигались медленно, по метру выверяя путь. Гермоворота, как и ожидалось, были заперты, но я знал условный стук, на него не могли не открыть, если за дверью были еще живые. Я постучал по двери: «…-…»… SOS… я очень хотел верить, что там есть живые люди… конечно Дарк мог вынести дверь на раз-два. Но при таком раскладе, во-первых, нас могли положить сразу за кордоном, а, во-вторых, мы могли разгерметизировать станцию и туда ринуться монстры с поверхности.

Мне показалось, что прошел час, прежде чем засов сдвинулся, и мы услышали характерный звук спускаемого воздуха.

— Кого там радиоактивность принесла? — послышался хриплый голос.

— Сталкеры, открывай!

— Сталкеры все на дело ушли, в такую пору, лишь крохоборы да мародеры шарятся…

Впрочем, его тон не был свирепым, естественно при другом раскладе мы отжали бы переборку, или кинули бы в щель гранату, да и едва ли бандиты стали бы выстукивать SOS четко и монотонно в течение многих минут.

Дарк на всякий случай перешел в режим «стелс», а КсеньДмиртривна была заблаговременно спрятана в котомку.

На той стороне гермоворот нас встретил немолодой человек, однако, и стариком назвать его язык не поворачивался. Он полуулыбнулся нам, закрывая дверь.

— Пройдите в камеру очистки, а потом к Арагорну, он скажет вам, что делать дальше, и оружие сдайте, пожалуйста…

— Ну, держи — улыбнулся я, и мы стали разгружаться. Сначала в камеру хранения последовал огнемет, за ним пулемет и боеприпасы, связки гранат, несколько автоматов и рюкзаки, в которые мы наскоро покидали оставшееся вооружение, которое смогли унести из части.

— Да вы никак на войну?

— Сейчас везде война… за арсенал головой отвечаешь…

Может быть с моей стороны такое предупреждение и было лишним, но иногда так хочется доказать, и прежде всего себе самому какой ты сильный и крутой, даже если это совсем не так. Сказал и устыдился.

В Зоне нельзя ничего «слишком» стоит немного зазеваться, или увлечься — как аномалия тут как тут. В Зоне всегда кто-то кого-то ест, или убивает, и если это не ты — то тебя. А если учесть, что теперь весь мир это одна большая Зона ни на что особенно рассчитывать не приходится.

Спустя пару часов, когда мы прошли дезактивацию и приняли душ, чему я был несказанно рад, нас провели в полумрак станционных помещений к Арагорну. Как ни странно под этим громким псевдонимом скрывался молодой парень, каким-то образом сумевший взять станцию под свой контроль, это стало очевидно, когда мы оказались в его кабинете.

— Добрый день друзья, — начал он и улыбнулся, вьющиеся волосы, совсем недавно, без всякого сомнения, бывшие его гордостью, сейчас были блеклые и спутанные от пыли, вид у парня был изможденный, но в серых глазах горела решимость решать любые вопросы, — чем могу вам помочь?

— Мы проделали долгий путь, — начал я, — который занял у нас без малого, три недели, я думаю, что мне не стоит объяснять, откуда мы пришли. Вывел нас можно сказать, некто Эдрадикал. Теперь мы направляемся на Кантемировскую, там должны быть наши друзья. Кроме того, я думаю, в наших рюкзаках есть то, что существенно облегчит теперешнюю жизнь в новой реальности.

Парень погладил подбородок, видно, что щетина стала пробиваться совсем недавно. Арагорн старался оценить степень нашей опасности. Но думаю, то снаряжение, которое мы имели на себе, не заставило его долго раздумывать…

— Что же… давно мы не принимали гостей с той стороны, насколько я понимаю, вы пришли с тульского направления.

— С него самого.

— Говорят, там разлилось ядовитое болото, как будто не прорваться, да и желтые туманы…

— … с карамельным запахом, — поддержала разговор Арья.

— Вот-вот… эта мерзость зажимает нас в клещи.

— Не преувеличивай. Я терся в Зоне больше года, уж поверь, и могу тебе сказать, что нет зверя страшнее человека, ну а человек ко всему привыкает.

— Что же ты предлагаешь делать, сталкер?

— Меня зовут Бес, — запоздало представился я, — я дам тебе то, что позволит сдерживать бюрреров, я думаю, что с ними тут самая большая проблема. А если отрядишь нам охрану еще и в электричестве не будешь нуждаться.

— Ты предлагаешь интересную вещь, докажи, что не блефуешь, и я выполню свою часть договора.

Мы пожали друг другу руки, и я достал один из контейнеров с «итаками».

— Значит так, все, что тебе нужно это укрепить эти трубочки по периметру станции, как мы поняли, не слишком часто, но и не реже, чем через семь метров друг от друга. А потом можешь кидать к ним провода. Кроме того, снаружи есть аномалии, условно их можно назвать «разрядники» — это еще несколько мегаватт дармового электричества. Понятно, что сам ты в аномалию не полезешь, да и людей не пошлешь, а вот с зомби попробуй договориться, особенно с теми, которые из бывших твоих людей вышли, напившись черной воды.

— Ты говоришь непроверяемые вещи.

— На день мы задержимся у тебя, вот и проверишь.

Всю нашу команду расквартировали в палаточном лагере, который находился на платформе Царицыно. Раньше мне казалось, что здесь нет гермоворот, что ж, выходит, ошибался. Нас накормили нормальным обедом, это выпадало не часто, а с каждой следующей неделей все реже и реже.

Подспудно я понимал, что следует как-то налаживать производство хотя бы самых необходимых вещей, ведь меньше полутора месяцев прошло, а человечество уже отброшено в такую глубь веков, что ни в сказке сказать, ни вслух произнести.

Сейчас, конечно, можно тешить себя иллюзией, что где-то что-то да остались не тронутые Зоной земли, что кто-то успел понять что делать, что сейчас можно быстренько научить всех пользоваться «итаками» и все будет как раньше.

Насколько я понял из слухов, из рассказов Эддарадикала, в Туле как будто додумались местные умельцы, как с аномалиями бороться, я думаю, что прознали как-то про «итаки», но оружие говорят, выпускали стабильно. Их уже сейчас охраняли все, кто мог. А трасса из Тулы в Москву становилась все более опасной, с каждым новым выбросом, который случался примерно раз в неделю. Еще я понял, что выбросы были не однородными, и то, что происходили не одновременно, из этого следовало, что в неделю могло получиться минимум два выброса аномальной энергии для конкретного полушария, о большем я думать боялся.

Информации было, пожалуй, слишком много, даже для меня. Пока каша с тушенкой проваливалась в желудок, наполняя его блаженной тяжестью, интересно, бывает ли что-то вкуснее? Я понял, что без хорошего сна хорошего бойца из меня не выйдет.

Завтрашний день станет последним на этом пути, пути в Столицу.

Но, несмотря на это, лежа в палатке, я долго ворочался, не мог заснуть. Я смотрел вверх, где за тонкой перегородкой были слышны шаги часовых и не громкие разговоры соседей, красноватыми бликами отсвечивал аварийный свет, я думал о том, что принесет нам завтрашний день. Не лучше ли будет остаться здесь навсегда? Не лучше ли… не лучше ли уже осесть где-то, остановиться, прекратить гонку? Всю жизнь, как только я попал в «Арию» я занимался именно этим, я бежал. Бежал, опасаясь отстать от локомотива событий. И после… понимая, что проигрываю марафон более сильным соперникам, которые еще вчера были моими друзьями; и, тем не менее, я двигался вперед, или мне казалось, что я двигаюсь? И после мой побег в Зону. Где, как мне казалось, я обрел гармонию, странную, непонятную гармонию с самим собой. Но стоило голосу из прошлого ворваться в мой новый мир, как от гармонии не осталось и следа.

Какой урок давала мне Зона? Что она хотела, чтобы я усвоил? Или давала понять, что я не усвоил ничего? Что, как и прежде, заслышав зов трубы, спешу, забросив все. А вот жили бы мы с Лемуром, скажем, неподалеку от дома Болотного Доктора. Мы бы ходили в Зону, добывали артефакты, при необходимости, тренировали бы новичков. А потом пробурили бы скважину, как у Дока, чтобы всегда была вода, и можно говорят, даже некоторые растения в Зоне культивировать…

Ну, правда можно было бы туда еще и Арью… хорошая она, не обидчивая, дал ей костюм с трупака — даже глазом не моргнула — русская женщина! Ну, Змея можно, потому что он у Дока учился, принял бы смену. Дарка тоже, он бы всех неразумных ликвидировал, которые какого-то рожна лезут…

И Эддарадикала, потому, как говорят тот, на ком вся сталкерская сеть ПДА держится сдавать начал. Молодая смена — она везде нужна, а парень Эд явно толковый. Было бы здорово… а так никого больше не надо…

Под эти странные размышления я провалился в пустоту. И ничего мне не снилось. Ни тоннелей, ни монстров, ни прошлой жизни, полной нелепой суеты и возни. Мне было спокойно и как-то торжественно, как обычно бывает перед очень ответственным концертом, или перед экзаменом, но билеты ты все прекрасно знаешь. Это сложно описать словами.

Открыв, глаза я понял, что выспался. Сегодняшний день должен принести нам удачу. Арагорн встретил меня, не успел я умыться и отправиться в местную столовую.

— Я поражен, Бес, ты и твоя команда действительно те, за кого себя выдаете! — его глаза смеялись, — это шутка такая, а главное эти трубочки, как вы их называете? «Итаки»? Они работают!

— Я слово сдержал, теперь мне нужен проводник.

— Да конечно… я человек слова.

— И еще кое-что. Я хочу оставить здесь девушку. Она должна быть в безопасности. Дальше пойдем я и Лемур. Змею есть чем поделиться с местными. Только прошу вас, чтобы он не сделал, относитесь к этому серьезно. Малой учился у Болотного Доктора — зря ничего не скажет, — Арагорн внимательно выслушал меня, немного нахмурился, но кивнул. Судя по всему, он был привычен к разного рода сюрпризам, но не особенно любил их.

К вечеру, который возвещал здесь удар в гонг, мы спустились на пути, минуя стоящий на рельсах состав, вместе с сопровождающей группой, которую нас выделил Арагорн, мы двинулись в черную пасть туннеля.

У каждого из местных был с собой огнемет, конечно, не такой большой, как принесли мы, но достаточно мощный, чтобы испепелить кровососа, без шанса на регенерацию. С одной стороны выбор оружия был мне вполне понятен, а с другой — нет. Топливо пока еще не стало на вес золота, но такой день далеко не за горами. Сколько люди смогут сливать бензин из стоящих на вечном приколе машин? Год? Два? Три? Но не больше, а, если следовать крылатой фразе, нам всем здесь жить.

— Почему вы не взяли с собой огнестрельного оружия? — спросил я у командующего группой сопровождения.

— В туннеле есть не только фауна, но и флора. Сперва, все было вполне спокойно, но потом появились эти лианы. Они пробивают бетон, сползают в туннели. Каждый день мы выжигаем их, и каждый день они вырастают снова. Они высасывают из людей что-то, не могу сказать, что кровь или энергию, но после они становятся зомби. Или того хуже… становятся на четыре конечности, стараются прикрыть чем-то глаза и пожирают своих бывших сородичей.

— Ого, я думал, снорки по-другому появились — задумчиво сказал Лемур.

У Арагорна все было устроено грамотно, через каждые двести метров стояли посты. Где-то горел костерок, а на последней «заставе» несколько мощных прожекторов. На мой взгляд, это было несколько расточительно при местном дефиците ресурсов, хотя парень был молод. Да, безусловно, он был очень неглуп для своего возраста, но он был тактиком, а не стратегом.

Когда мы миновали последний рубеж, пятеро бойцов взяли нас в круг и, выжигая дорогу впереди себя, прокладывали путь по тоннелю дальше. Конечно, то, что образовали лианы нельзя было назвать подземными джунглями, тем не менее, воняло тут отвратительно, будто бы жженым мясом. К этому примешивался запах гниения, так, что хотелось опорожнить желудок прямо здесь. Тренированные бойцы Арагорна поступили умно, надвинув специальные респираторы, таких конструкций, откровенно говоря, я раньше не видел.

— Не волнуйтесь, запах не опасен, правда башка потом болеть будет, — «своевременно» предупредил старший.

Мы кивнули и стоически продолжили путь дальше. По дороге я успел вынуть из взятого с собой контейнера несколько «итаков» и воткнуть в трещины тоннеля, где сумел дотянуться. Пока мне не было известно, как бороться с флорой Зоны, признаться, такого растения я раньше не видел. Но если я его не видел, вовсе не обязательно, что его не существовало вовсе.

Мысленно я постепенно складывал план дальнейших действий. Люди Арагорна хорошо держали строй, не отвлекаясь на лишние разговоры, можно было не все время быть настороже.

Было понятно, что необходимо собирать «итаки» всюду, нужно рассказать о них людям, нужно рассказать всем выжившим о монстрах. Нужно узнать в каком состоянии армия, государство, существует ли такое еще? А что же будет с остановившимися заводами? С химикатами, с атомными электростанциями, с атомоходами? Что будет с ядерным оружием в чреве планеты? Ладно… сперва будем решать первоначальные задачи, а потом, все остальное.

Из ответвления в какой-то плохо освещенный тоннель на нас кинулась группа снорков, но наши защитники хорошо знали свое дело, трое тварей поджарились, успев совершить лишь один прыжок, но остальные подходили все ближе. Струя огненного пламени лизнула их обезображенные конечности, они стенали, но не желали отступать. Лемур открыл прицельный огонь, я присоединился к нему, и спустя несколько минут все было кончено.

— Часто у вас тут такое?

— Они приходят с поверхности, или получаются из тех, кого изменило растение… — ответил главный.

С одной стороны чего-там? Всего то миновать один перегон, но это в теории, а на практике, я могу сказать, это еще очень хорошо, что по каким-то неведомым причинам аномалий в метро почти не было. Если быть точным, я не встретил пока ни одной.

Когда с той стороны в лицо ударил прожектор, я думал, что ярче и теплее света я еще не видел в своей жизни никогда.

И даже команда: «Стой! Кто идет?». Не была для меня устрашающей. Сердце билось часто-часто… вот сейчас… мы их увидим… там… там… Люди… живые… Свои.

— Докладывает старший группы Петр Самойлов, отряд с Царицыно прибыл. В составе группы двое сталкеров из Зоны. Они принесли с собой ценные сведения. Рекомендовано проводить к Полковнику.

Караульный и наш провожатый отдали друг другу честь, нас проводили за кордон. Здесь все было иначе. Мешки с песком, грамотные укрепления, и просмоленные своды. Шпалы, залитые битумом, и покрытые досками… — ни одна тварь не подберется незамеченной. Я знал, что на Кантемировской нет гермоворот… если здесь закрепились люди, то отважные и отчаянные.

Когда мы поднялись на станцию, я понял, что не ошибся. Прямо на платформе наскоро сработанные теснились комнатушки, сложенные из кирпича, а вовсе не палатки, как на Царицыно. Почти все подстанционные помещения были зацементированы, около выходов на поверхность мешки с песком и те же кирпичные укрепления. Выходы хоть и закрыты листами стали, хорошо заметно, что их ни раз брали приступом с той стороны. Позади нас как раз работал автоген. Варился очередной шов. Должно быть, ликвидация следов былой атаки.

Нас конвоировали двое бравых бойцов, явно, что не вчерашние мальчишки, а тренированные и закаленные ни в одном локальном конфликте солдаты. Я встречал таких в Зоне. Вернее «встречал» будет очень громким словом, мне повезло, что наши интересы не пересекались. Едва ли мне было бы суждено выйти победителем.

Мы пришли в помещение, которое некогда служило комнатой милиции. Здесь за тяжелым советским столом сидел нестарый, но почти полностью седой человек. Он склонился над бумагами, и казалось, не замечал нас.

— Сегодня они нанесут решительный удар, я это чувствую, они хотят отбить у нас обратный тоннель для своих гнезд, выставите двойной кордон.

Человек затянулся добротной сигаретой, и, наконец, поднял на нас глаза. Что-то холодное, неуловимо-знакомое проскользнуло в его серо-голубых глазах.

— Полковник? — слегка прищурившись, спросил я, — Теря, ты?

Он кашлянул, для порядка затушил сигарету, шуганул сопровождающих, и широко раскрыл объятья навстречу мне.

— Жив, курилка?

— А то!

— Алексис говорил, что якобы до тебя дозвонился, и Сыч говорил, что ты ему звонил…

У меня случилось легкое головокружение, однако чьи-то заботливые руки усадили меня на стул, я смотрел из-под ресниц на то, что происходило вокруг, до конца не веря, что мы дошли. Что мы, наконец, сумели!

На своем плече я почувствовал невидимую руку Дарка, как ни странно он передавал мне часть своей энергии.

Глава 7. Полковник, Сыч и новая дорога

Полковник разливал по бокалам мутноватую жидкость. Я пил самогон впервые за все годы, которые провел вдали от Москвы. Так получилось, что в «Бункере» между ходками мы с Лемуром нередко потягивали кислое пиво — когда у Сторожа было плохое настроение, и свежий «Holstein», когда хорошее. Я никогда бы себе не позволил себе выйти на маршрут не трезвым. Тоже к счастью, касалось и Лемура. Но в Москве совсем другие реалии.

Обжигающая жидкость огненной волной прокатилась по горлу, и раскаленной каплей упала в желудок. Стало тепло, и разум очистился от лишних мыслей.

К нам зашли Сыч и Алексис. Изможденные, но с непоколебимой решимостью в глазах. Решимостью бороться за жизнь, за человечество. Оба при оружии. Как быстро Зона меняет людей! Еще когда я с ними говорил, я до конца не верил, что они доживут до встречи. Все получилось лучшим образом. Оба сразу узнали меня. Крепкие рукопожатия, суровое: «Где ты так долго шлялся?», и смех; мне кажется, что впервые за очень много лет я слышал настоящий смех, искренний, радостный, который невозможно перепутать ни с каким другим.

— Ну, что тут у вас, — спросил я нарочито деловым тоном.

— Бюрреры, правда, не только они, и других проблем хватает. Позавчера эти твари прорвали нашу оборону… мне кажется, они в каком-то смысле понимают нас.

— Правильно кажется, — перебил я Алексиса, — они менталы второго уровня. Хотя это весьма условно, когда бюрреров много, то их очень сложно победить, огнеметы — это вы выбрали правильно, и еще: когда вы будете стрелять в них прицельно, они будут изо всех сил стараться отвести удар, потому что они способны предугадать направление, в котором вы будете стрелять. Если вы думаете, что они не понимают вас, вы заблуждаетесь. На самом деле бюрреры делятся на два подвида. Условно говоря, разумеется. Одни еще сохранили связь так сказать с нашим миром, они более опасны, а другие, ушли вглубь земли, с людьми в разборки вступают редко. Но общее у них одно. Наша социальная система, если можно так сказать, совершенно для них непонятна, чужда и враждебна. Кроме того, мы для них — пища. Не лучшая, но весьма питательная.

Люди слушали меня, не перебивая.

— Ты должен рассказать об обитателях Зоны всем, — хрипло сказал Полковник, — к нам приходят сталкеры, по их словам из той самой Зоны, но мое мнение, что они либо недолго там пробыли, либо врут. Я думаю, ты знаешь больше, чем все то, что нам рассказали сейчас, тебе стоит идти наверх, на радио. Путь этот не легкий. Эдрадикал обосновался в Останкино, его офис, если можно так выразиться охраняют самый отъявленные головорезы, жестокие и беспощадные, лишний раз едва ли станут интересоваться кто ты и откуда. И, не стоит забывать о том, что есть еще и военные, тут у нас дилемма получается. Какие-то части вроде бы на стороне выживших людей, помогают, чем могут, а кто-то слепо следует присяге правительству, которого не существует.

— БЮРРЕРЫ НАПАЛИ!

Закричал кто-то, и все сдвинулось и зашевелилось.

Оперативно доставались боеприпасы, жилища превращались в надежные блок-посты, я услышал, как заработал пулемет. Да у этого есть шанс, хоть кого-то да заденет по косой, вот снайперка — плохой союзник в борьбе против любого ментала, тут надо стрелять рассеянными очередями. Бюрреры не люди, у них другая логика. Что совершенно не уместно для человеческой войны — тут самое то. Я схватил автомат, и припал к ближайшему окну, задавая тон своей импровизированной боевой группе. Стараясь не думать и не целиться, я уложил с десяток тварей, а они все лезли и лезли из дыры, проделанной ими же в полу. Вот почему заливают цементом! Я не предполагал что все настолько серьезно.

И я стрелял, стрелял и стрелял… даже когда карлики с ревом утекли вниз, забирая тебя павших собратий — это являлось для них так же неплохой пищей, как и человечина. Тут же к дыре прикатили небольшую бетономешалку и стали закидывать ход припасенным заранее мусором, всем, что попадалось под руку и заливать цементом. Как только пробка схватилась — ее заложили сверху деревяшками, и еще раз залили цементом.

После, казалось бы, недолгого боя, я чувствовал себя очень усталым. Помимо всего прочего бюрреры — были неплохими энергетическими вампирами. Не могу сказать, чтобы это очень сильно меня удивило. Я сделал мысленную пометку. «Об этом тоже нужно рассказать на радио».

Новая цель была ясна.

Глядя на лица Сыча и Алексиса, я понимал, что они стали совсем другими людьми, и в то же время, я понимал, что они стали ими не по своему собственному выбору. Я читал в их лицах усталость наряду с решимостью. Зона не была их миром, и миром их семей.

Полковник говорил, что всех, кого удалось спасти — переправили поближе к центру. Там больше запасов пищи и воды, там безопаснее, а сами остались на дальних подступах, чтобы охранять тех, кто дорог. Все очень просто, и дело в том, что если монстры станут смыкать «круг» метро все плотнее, а потом для людей ничего не останется.

Но они не слышали Зоны, я мог сказать, что и я начал прозревать лишь пустившись в это путешествие, а до того я был сталкером, наверное, не самым плохим. Я умел в основном, брать. Не больше, чем мне было нужно, нет. Я придерживался строгих правил, но все это были выдуманные мной ступени… ступени к достижению чего? Я пытался ответить себе на этот вопрос, но не мог.

На Кантемировской рацион был более скудным, но более питательным, мы подкрепляли силы, в то время как радиотехники готовили аппаратуру к тому, чтобы прослушать очередную передачу с поверхности, а позже подключить микрофон к динамикам.

Можно сказать, мне предстоял почти что концерт. Всего-то рассказать людям об обитателях Зоны, их нравах, повадках, происхождении. Поведать об «итаках», о пра-Зоне современного мира.

История писалась на наших глазах, и теперь я понимал, чьи имена, а вернее даже не имена, а прозвища, будут написаны на ее первых страницах.

Когда я был моложе, иногда я воображал себе, а что если мир погрузиться во мрак. Во мрак веков. Вдруг человечество утратит все достижения прогресса и вернется в первобытное состояние. Я всегда думал, что это произойдет после атомной войны. Что и сказать? Пропаганда работала что надо. И я думал, интересно, вот минет закат человечества, рассыплются в прах города и горы, сгниют поезда и самолеты, превращенные, возможно в места поклонений нашими далекими потомками…

А что же останется?

Все те же египетские пирамиды? Стоунхендж? Или обрывки истории, ну там, сталинские высотки, некоторые новостройки, где не разворовывали стройматериалы. Кремль… останется? Или великая китайская стена…

И вот придет новое поколение отважных археологов, и будут производить раскопки на месте наших теперешних городов. Где болота захватят верх, скорее всего предметы быта сохранятся лучше всего. Не будут ли шокированы те первопроходцы тем, что скажем, в высокотехнологичной ракете найдут палку-копалку или гребень, сделанный из рыбьего хребта?

Или это будут совсем другие люди, или вовсе не люди, существование и организацию которых нам с нашим мозгом совершенно не возможно представить. А вдруг это будут дети Химеры. Мне кажется, это вполне логично. Говорят, у нее не только мозга два, но и для большей так сказать, живучести все органы продублированы. Я не знаю, стоит ли верить рассказчикам или нет, ведь сам я никогда Химеру не препарировал.

Передача Эддарадикала была насыщенной. Теперь в Москве будет запущена своя сеть, которая поможет ориентироваться среди аномалий. ПДА можно было купить у военных за патроны и еду. Эд пространно намекнул, что приборы военных неплохо бы отдать спецам на доработку, из чего следовало, что вовсе не из человеколюбия армия помогает мирному населению. У меня были мысли и смутные сомнения на этот счет, однако, все их я предпочел оставить пока при себе. Лучше всего обсудить все это и многое другое в останкинской студии Эдда.

После передачи Эдда на Кантемировской настала моя очередь держать слово. Обратная сторона реальности, поведанная самопровозглашенным радикалом еще блуждала в умах собравшихся, а для меня уже соорудили трибуну, и установили микрофон. На языке вертелось что-то вроде «Сограждане! В эпоху трудовых свершений…», однако, я отринул пафос и ненужный сейчас юмор. Я вышел к трибуне… перед моим мысленным взором почему-то пронеслись кадры из фильма Тарковского «Сталкер», мне хотелось отчего-то говорить так же, немного сбиваясь и заикаясь. Почему-то мне казалось, что именно так и выходит.

— Я стал сталкером почти, что по своей воле, — начал я, почему-то мне казалось важно начать именно так. Понимаете, Зона… это не только враждебный организм, но и… я не знаю, как это объяснить? Он довольно разумно организованный, поэтому, все здесь для чего-то нужно. Я не могу сказать, что я понял все эти связи, у меня создается чувство, что я только-только начинаю что-то понимать, нащупывать какой-то путь. Так вот, Это «понимание» вовсе не значит, что тех тварей, которых порождает Зона, мы должны сделать своими вождями; я боюсь, если мы будем пытаться наладить контакты со многими из них, скоро сами станем такими же. Так вот, мой друг, Лемур, рассказал, что части Зоны появлялись и раньше во многих странах мира, но их задавливали с помощью «итаков» — я показал людям артефакт, рассказал о местах произрастания, о том, с помощью какого артефакта их легче собирать. Я говорит долго, рассказывал про бюрреров и кровососов, про химеру, про снорков, про контролеров, кенгов, тушканов, слепых псов и про всех, кто обитал в Зоне. Я рассказывал про взаимодействие артефактов друг с другом. О тех, что очищают воду, или избавляют от радиации, позволяют остановить кровь. Так же рассказывал о том, какие являются так сказать «противопоказания» при применении тех или иных артефактов, как определить «созрели ли они». После я еще долго говорил об аномалиях, о том, как заметить их, как пользоваться ПДА, как программировать ПДА, как распознать скрытые аномалии и скрытых мутантов, таких как полтергейст…

Потом я долго отпивался чаем у Полковника, он смотрел на меня, чуть усмехнувшись:

— Кто бы думал, что ты будешь рассказывать нам об опасностях Зоны, что ты вообще выживешь в этом аду. Все неожиданно, но я не думаю, что случайно.

Я улыбался. К нам присоединились Сыч и Алексис. Мне было тепло и хорошо, мне не хотелось никуда идти. Да, вот так абсолютно честно. Мои друзья были здесь. Я мог помочь им. Не стоило ли мне остаться тут коротать недолгий век?

Как бы ответом на мой мысленный вопрос стала реплика Сыча, который до той поры говорил довольно мало, больше слушал:

— Тебе надо рассказать людям… тебе надо идти в Останкино. Если Полковник отпустит меня, я пойду с тобой и твоим товарищем.

Я улыбнулся.

— Отлично.

Полковник дал добро на нашу экспедицию, и мы стали собираться в путь. Только на первый взгляд все выглядело довольно просто. Добраться до нужной станции метро, а последующей путь преодолеть пешком. Но, во-первых, не на всех станциях царил мир, не через все перегоны нас свободно пропустят, а, во-вторых, еще не известно где аномалии и монстры страшнее на земле или под ней, и, в-третьих, мы просто должны были идти через метро, чтобы донести информацию до людей.

Конечно, можно было пустить все на самотек, можно было надеяться на сарафанное радио, быть может рано или поздно оно бы сработало на всем протяжении метро, но, я предпочитал своими ногами проделать весь этот путь. Пусть это станет моей заключительной гастролью.

Проверив оружие, и доукомплектовав рюкзаки всем необходимым, под охраной, мы двинулись к северному кордону станции. Теперь нас было трое, не считая Дарка в режиме «стелс». Мне казалось, что с ним не должно возникнуть никаких особых проблем, но с содроганием сердца думал, как могут воспринять его истинное лицо мирные граждане, и, что они подумают о них, прекрасно знающих о наличии в составе группы демона ада, а, кроме того, нормально с ним общающихся. Здесь самая большая проблема заключалась в том, чтобы накормить Дарка. Как ни странно, демону пришлась по вкусу нормальная человеческая еда, что не могло нас не радовать, но, должно быть, сопровождающие нас бойцы, да и Сыч сильно бы удивились, если бы у костра в общем кругу вдруг еда стала бы употреблять сама себя, поэтому я оставлял подкрепление в заранее условленных местах, и пока все шло нормально.

Добравшись до Каховской мы стали забирать в переходные тоннели, другого пути в большое метро не было, да и этот был опасен. Бюрреры, лианы, радиация — нам пришлось несколько раз сменить фильтры на противогазах. Одна из станций на нашем пути вызвала опасения даже у Дарка, поэтому ее преодолели на большой скорости, не оборачиваясь, не думая, и не останавливаясь.

На привале Дарк шепнул мне, что этот проход скоро закроется, и нам возвращаться придется в любом случае поверху. Что-то «давило» в этих тоннелях. С одной стороны, это вполне мог быть контролер, с другой, один контролер не способен вызвать такой силы ментальный удар, а трое контролеров не ужились бы вместе, это точно. У этих существ все почти так же, как у рядовых москвичей, терпеть друг друга не могут, и в помещениях менее ста квадратных метров не поселяются.

В такие моменты я жалел, что не взял с собой Змея, но, я понимал, что он должен быть жив, жив, во что бы то ни стало. Он слишком много знал, и должен был делиться этим странным знанием со всеми, кто смог бы его принять. Наверное, иного пути не было. Была надежда. Пожалуй, кроме нее больше ничего и не оставалось. Мысль уже готова была оформиться, но тут наш небольшой отряд был атакован неизвестными, с ног до головы закутанными в какие-то лохмотья.

Люди стреляли по нам, целясь довольно условно. Они вышли из тоннеля, и передвигались не очень быстро. Вожак что-то кричал остальным. В обстреле нашей позиции, все больше принимали участие не пули, а стрелы. Это не были головорезы, или бандиты. Очевидно, таким образом эти несчастные пытались добыть еды. Мы положили первую линию обороны нападавших, остальные хотели убежать, это было видно по их затравленным лицами, но бежать и дальше скрываться в тоннелях не было смысла. И они остервенело отстреливались из духового и газового оружия выкрикивая что-то на непонятном нам языке. Наши костюмы с кевларовыми вставками отлично защищали от этого нехитрого оружия. Конечно, умей кто-то из них действительно хорошо стрелять хотя бы из лука, они могли бы убить, возможно, даже ни одного из нас.

Оставшихся сопротивленцев мы вжали в тоннель. Люди приняли верное решение и сдались нам. Облученные и измученные они походили на загнанных в угол диких зверей. И ведь прошло не так много времени! Как только мы попытались установить с ними контакт — все стало ясно. Это были иностранцы. Туристы, случайно оказавшиеся в московской подземке в день, когда Зона стала всеобщей. Одна женщина немного говорила по-английски с буквально на пальцах объясняла нам сложившуюся ситуацию. Они плохо понимали что происходит. Улучив момент, переводчик сбежал, и вместо красот столицы они увидели ад.

Я поражался тому, что им удалось не только выжить, но и сохранить какую-то организацию. Подумав немного, я послал нашу охрану вместе с группой туристов назад. Дарк сказал, что пока призрачный шанс на возвращение имеется, тем ни менее, я настоятельно рекомендовал проделать часть пути до Кантемировской или Царицыно поверху.

Нам придется туго, но жизни мирных жителей в гораздо большей опасности, чем наши. Да и Дарку будет уютней без глаз вездесущей стражи. Надо было вот только как-то рассказать о нем Сычу.

Но мы шли вперед, оставив позади не погребенные тела невинно-убиенных. Наверное, впервые за то время, как я научился убивать людей, во мне осталось некоторое чувство вины. С чего бы? Эмоции это лишнее, особенно теперь. Когда я застрелил патрульного впервые мне не было страшно. Мне было мерзко. Помню, тот стоял ни один в карауле, но поодаль от общей группы. Меня бы замели, если бы я не нажал на курок. Да, я поступил тогда расчетливо, использовав пистолет с глушителем. Парень упал, как мешок с картошкой, я затащил его тело в овраг, я действовал на автомате. Выпотрошив его рюкзак, я накрыл тело какой-то деревяшкой и, передвигаясь ползком, добрался до ближайшего леса, мои руки сами делали все. Под каким-то кустом я лежал до сумерек. Мне было плохо так, будто бы я схватил серьезную дозу облучения, а антирада с собой нет.

Потом рефлексия уступила место привычке. Как шутил один знакомый сталкер — в Зоне люди очень редко болеют, зато умирают часто. А ведь действительно… мои воспоминания снова переключились на тот отрывок времени, когда я только начинал. Ведь за все время, проведенное в безжалостной и коварной Зоне, я даже насморк обычный не подцепил. Я спал на холодной земле, пил черт знает какую воду. Я тысячу раз мог получить заражение крови, перевязывая раны не совсем чистым бинтом. Да и теперь я еще не встречал больных. Голодных — да, облученных — да. Но никто не кашлял и не испытывал головной боли. В голову лезли самые дурные мысли, но их плавно-пессимистическое течение прервал голос Сыча.

— Знаешь, я не думал, что мы еще когда-то встретимся, после того, как ты внезапно пропал… Бес… у тебя просто не может быть другого имени… Твой звонок стал для меня громом среди ясного неба. И вся эта неразбериха, но почему-то я знал, что слушаться стоит теперь только тебя. Забавно; я пошел в метро вместе с семьей, бросив почти все вещи, и то, что казалось ценностями там, мы взяли еду, побольше одежды и средства личной гигиены. Мы тогда не знали с чем столкнемся. И потом нас встретил Полковник. Я чудом дозвонился до Алексиса, и мой телефон умер. И вот… я здесь совершаю безумство за безумством.

Я улыбнулся.

— Это образ жизни.

— Может быть, и так, за какие грехи все наши страшные сны стали реальностью?

— Я не думаю, что это кара. Это больше похоже на очищение.

— Мне кажется это вздор…

Лемур сидел и деловито уминал ужин, поглядывая на нас изредка, как каждому ребенку нравится слушать разговоры взрослых и чувствовать себя при этом жутко значимым. Это было забавно. Атмосфера царила почти душевная. Я дома… это странное чувство в полуосвещенном метро, на далекой станции у костра, за многие, как я уже подозревал сотни лет, до начала возрождения былой мощи человечества. Или повезет и на этот раз?

Сыч протянул мне кусок черного теплого хлеба, немного подпаленного на костре, и ехидно улыбнувшись, дал маленький пакетик майонезного соуса из специального армейского пайка. Так же он угостил и Лемура. Я почувствовал себя ребенком, потому что это было необыкновенно вкусно.

— А можно и мне тоже, попробовать? — робкий голос Дарка ввел меня в легкий ступор, а уж Сыч и вовсе собрался отстреливаться…

— Ой, напугал, да бери конечно, — я протянул демону половину бутерброда.

Он явил себя нам во всей своей красе. К полному недоумению Сыча мы с Лемуром продолжили трапезу.

— БЕС! — рявкнул он, — это как понимать?

— Это Дарк, не бойся… он за нас…

Я не знал, что еще сказать, да и что еще можно было сказать? У Дарка явно было хорошо развито чувство юмора, или он от нас нахватался, но, в общем, он радостно помахал Сычу лапой.

— Спасибо, очень вкусно, — ответил Дарк.

Сыч застыл в нелепой позе, не зная то ли выхватить автомат, то ли кинуть в нас чем-то тяжелым. Взгляд его был растерянный, такой знакомый и в то же время немного чужой…

— Идиоты… — выдохнул он.

Мы рассмеялись. Дарк попробовал подражать нам, получилось не очень. Демон неспешно поведал Сычу свою историю, тот расчувствовался, они даже немного выпили на брудершафт, ведь в России знамо дело, первое лекарство от радиации — водка. Да и так сказать, укрепляет она межрасовые отношения.

Многие жители метро воспринимали нашу тотальную трезвость, как чудачество, все фонит в той или иной степени, но, не сговариваясь, мы с Лемуром не отступали от ранее взятого курса.

В пути сменились очередные сутки. Сыч указал на последний знакомый кордон. Дальше две дороги — одна уводит в относительную безопасность, тут можно и на моторизированной дрезине, там центр метро, там регулярная армия, элита так сказать. Там жены и дети. Мы решили попробовать выторговать себе относительно безопасный проезд по кольцу, благо ресурсами нас снабдили, а там, полагаю, наши знания должны сыграть нам на руку. Все получится. Все обязательно получится. Я внушал себе это, потому что былая уверенность разбилась о проснувшуюся вдруг сентиментальность. Как ни старался я все не мог отогнать от себя навязчивые воспоминания о прошлом.

Как будто подслушав мои мысли, Дарк сказал:

— Ты человек, Бес, не стоит этого стыдиться.

Сыч вздрогнул.

— Ты еще и философ? — несмотря на то, что он пил с демоном «горькую» он все никак не мог до конца смириться с самим фактом его существования.

— А что делать? — пространно заключил Дарк, и закашлялся, — проклятые рудники!

Мы рассмеялись…

Лемур предложил готовиться ко сну. В караул заступил сам, ну вместе с Дарком можно сказать, тот вообще никогда не спал. Ну, во всяком случае, я этого не видел.

Из рассказов Сыча и Полковника было ясно, что на ВДНХ, куда мы держали путь, был такой же укрепленный рубеж, как на Кантемировской и на Царицыно. Нам следовало сообщить им по внутренней связи, что мы вообще идем, и желаем выбраться на поверхность, да и неплохо было бы, чтобы нас встретили. С чего вдруг такая осторожность? Мало я катакомб, что ли на Агропроме излазил? Тут же было все свое родное, московское! Но Зона была теперь огромной, и ни в чем нельзя было оставаться уверенным до конца.

До Добрынинской путешествие было вполне гладким. Пара стычек с одиночными бандитами, небольшая группа бюрреров, идущая по своим делам — тут огонь открыл только Сыч, а мы с Лемуром были солидарны в том, что коли тварь идет мимо, так и пусть себе идет. Сычу сказать не успели, он положил всех троих…

— Вот оно твое человеколюбие, — улыбнулся я. Сыч не разделял моего оптимизма. До кордона Кольца шли молча. Там-то и начались первые неприятности.

— У нас проблемы, — зыркнув на нас в прицел автомата сказал дежурный на посту, — нам передали, кто вы откуда идете, но мы не можем вас пропустить потому, у нас карантин из-за полтергейста.

«Это как?», — хотел было спросить я, но не стал, дабы не злить человека, который итак, судя по всему был на взводе.

— Вы предлагаете нам повернуть назад? — как можно более учтиво поинтересовался я.

— Было бы прекрасно. Но знаю я, таких как вы, не отступитесь. Поэтому настоятельно рекомендую подниматься наверх тут…

Спорить с вооруженным человеком, который еще и раздражен, что может быть более бессмысленно? Но с другой стороны, мы должны были хотя бы узнать, что у них приключилось, каков уровень опасности, именно поэтому я осторожно поинтересовался:

— Да, приятель, мы пойдем наверх, ты ведь укажешь нам путь?

— Да… — он опустил ствол, нацеленный на нас, — поднимайтесь по крайней левой вентиляционной шахте.

— Идет. Скажи только, что у вас стряслось, быть может, мы сумеем вам помочь, когда вернемся, вдруг эта штука несет опасность для всего метро?

— Мне запрещено отвечать на такие вопросы, — парень смотрел, затравлено, но я чувствовал, что его нужно только немного дожать.

— Я понимаю, но мы ни какие-то там проходимцы. На Царицыно мы оставили лекаря из Зоны, из той самой первой Зоны, с которой все и началось, и возможно, если бы он мог узнать, что именно произошло, он мог бы вам помочь.

— Хорошо… только… не выдавайте… меня командованию… у нас люди жили не только на платформе, но и в подплатформенных помещениях. Оттуда все и пошло. Вроде полтергейст завелся. Мы читали, у нас есть одно пособие из Зоны. Мы и прочли что никакого особого вреда он не несет, и не отреагировали. Так вот, там стена как будто начала краснеть и истекать каким-то соком. Мы это дело заделали, да вот только те, кто заделывал, слышали постоянные стуки из-за нее, и кто трогал этот сок через несколько дней стали совсем плохи. Ну, жар, рвота, и тот же сок, все распухли ужасно, и все кто с ними контактировал… все то же самое…

— Звоните на Царицыно, — как можно более спокойно сказал я, — вам помогут. Поговорите со Змеем.

Парень кивнул, и в глазах его появилась надежда. Я, признаюсь, был не уверен, но если не Змей, то кто же? Едва ли у кого-то еще хватило бы ума и знаний о Зоне, чтобы что-то предпринять в этой ситуации. Мы же двинули к шахте, указанной охранником, и очень скоро оказались на поверхности.

«Прошло немногим больше месяца, — думал я, — а Москва уже фактически уничтожена. Она похожа сейчас на мертвого ламантина, выброшенного на берег, который все еще цепляется за свою жизнь, но с каждым новым днем ему все сложнее и сложнее делать это».

На город спустились первые сумерки. Опасное время, требующее повышенной внимательности и концентрации. Меня немного удивило, что в окнах некоторых домов горел свет, я подумал сперва про «итаки», затем Сыч объяснил, мне, что некоторые жители вопреки объявленной эвакуации остались в своих домах.

— Они надеяться, что этот кошмар скоро закончится, но все становится с каждым днем только хуже. Но люди не хотят понимать очевидного.

— Это естественно, — я пожал плечами, — нам снова предстоит дорога. Долгая, через всю Москву, через новую Зону…

— Значит надо идти, — спокойно сказал Лемур.

Сыч кивнул.

— Я знаю пару схронов по дороге, они нам понадобятся.

— Схронов? — удивился я.

— Магазинов охотничьего оружия, — уточнил Сыч, — я посбивал там вывески на всякий случай.

— Это все же лучше чем ничего.

— Еще стоит посмотреть ментовские конторы на удачу.

— Без надобности никуда не лезть. Итак, переждем ночь в том доме, где горит свет, я думаю, нас встретят с радостью…

— Вперед!

Глава 8. Прогулки по Москве

Такие странные мысли приходят в голову, когда ты приходишь в Зону. За последние месяцы в моей в общем понятной и размеренной жизни случилось, наверное, слишком много, даже для человека обосновавшегося в не самом спокойном месте земного шара.

Вычислив квартиру, где горел свет, мы неторопливо поднялись по лестнице, всякий раз готовясь отражать нападение. Постучав сигналом «SOS» мы ждали. Снова эти минуты показались мне слишком уж долгими, однако, медленно и несмело дверь отворилась. На пороге стоял мужчина вооруженный охотничьим ружьем.

— Кто здесь? — спросил он хрипло.

— Свои, — лаконично заметил я

— Сдайте оружие… — голос защитника квартиры чуть дрогнул.

Мы решили зря не нервировать его и выдали ему три пистолета и один автомат. Конечно это был не весь наш арсенал, но нам необходимо было попасть внутрь.

Мужчина снял цепочку, и пропустил нас внутрь. Увидев, что у нас есть и другое оружие, он, было, попятился, но мы убедили его в мирных целях, оставив оружие у входа, а Сыч для верности забаррикадировал дверь. Психологическая задача была решена. Среднестатистический инженер опустил оружие.

— Добрый вечер, простите, что мы без приглашения. Мы сталкеры, нам предстоит долгий путь. И мы решили заглянуть к вам на огонек.

— Слава богу, — сказал хозяин и заулыбался, — я Александр Петрович, проходите… познакомьтесь, это вот моя жена Светлана, и сын Анатолий.

Мы поздоровались с домочадцами Александра Петровича, которые до той поры прятались в ванной комнате, невесть какое убежище, но мужчина сделал все что мог, поставив там железную дверь, какие обычно делают при входе в квартиру.

— А вот на самом деле огонь вы зря разожгли, — начал Сыч, — я не думаю, что сейчас мародеров так мало. Они не станут разбираться кто хороший кто плохой. Так что либо ставьте сталь на окна, либо на ночь тушите костры.

Хозяин квартиры смотрел на нас несколько затравлено.

— Конечно, вы правы, я думаю, что мы так и поступим…

Сыч удовлетворенно кивнул и присел на диван, предварительно спросив разрешения.

— Мне кажется, я лет сто не был в нормальной обстановке.

У меня возникло такое же чувство. Чувство щемящей тоски. Наш верный спутник Дарк решил остаться снаружи, потому что боялся что-нибудь испортить или напугать людей. Да и лучшего охранника сложно было бы себе представить.

Проявив уважение к этому дому, мы разулись, чего, наверное, из нас никто не делал очень долго при входе в жилое помещение. Хозяйка Светлана Ивановна предложила нам принять душ, от чего мы не стали отказываться. Поделившись с семьей нашим небогатым рационом, мы узнали, как обстояли дела в городе. Оказалось, что некоторые больницы и социальные учреждения все еще функционировали, держась отчасти на энтузиазме людей, который с каждым новым днем становился все менее выраженным, а отчасти на помощи военных.

Александр Петрович выглядел измученным постоянной бдительностью. До того, как все началось — он был простым работником, занимал скромную инженерную должность в бюро архитектуры. А потом вышло так, что им не хватило квот на эвакуацию. Почему-то места стали продавать. Но они не отчаялись. А окопались в собственной квартире, запасая продовольствие по мере возможности.

Когда начались беспорядки — военные все хуже и хуже стали справляться с монстрами, которые появлялись волнами с весьма странной периодичностью, которую Александр Петрович сумел просчитать. На это время — они скрывались в своем убежище в ванной комнате. Ружье удалось раздобыть не сразу, но к счастью у соседа нашлось, а у того дома возникла странная штука.

Александр Петрович не знал слова «аномалия», поэтому старался описать все в мельчайших подробностях. Тело соседа превратилось в скелет, и только в руках поблескивала новенькая ручка Parker. Скелет сидел за столом, как ни в чем не бывало. А на стене висели охотничьи ружья — гордость и одна из главных ценностей соседа, пока тот был еще жив. Александр Петрович взял все, что смог унести, и теперь не жалел об этом. Мы выслушали этот невеселый рассказ, обещались завтра помочь им с окнами, потому что долго они могли так не продержаться.

— А как только появиться возможность — лучше бы вам укрыться в метро, — сказал Лемур, — скоро появятся подготовленные группировки бандитов и варваров, которые адаптируются к новым условиям… и боюсь, обычным гражданам придется несладко.

— Вы думаете, это так надолго? — вмешалась в разговор жена Александра Петровича.

Мы не смогли посмотреть женщине в глаза. Светлана все поняла, и сдерживалась, как могла, чтобы не заплакать.

С утра мы прикончили пару снорков, обитающих неподалеку. Все как обычно. Ничего сверхординарного. Сыч, Лемур и Александр Петрович, что называется, на коленке изготовили, и установили на окна закрывающиеся створки из металла, который удалось найти. Какая-никакая, а все защита… или имитация, для собственного успокоения, на самом деле уже не мало. Мы порекомендовали приютившим нас людям так же укрепить дверь, оставили пару «итаков», объяснив как ими пользоваться, и порекомендовали поймать волну Эддарадикала.

Похоже, мы сделали все что могли. Я бы сказал, то, что должны. Уходя дальше по захламленным московским улицам, стараясь не выходить на открытые пространства, но и домам особо не жаться, мы пошли дальше. Моя совесть заботливо подбрасывала мне картинки давно минувших дней о том, как и кого, я оставил без помощи в Зоне, мимо кого прошел, не оборачиваясь, а мог помочь! Ни за это ли предстоит мне расплатиться, и ни за это ли я плачу теперь… теперь, когда надо двигаться быстрее, теперь, когда цель близка и понятна, мы вынуждены постоянно сделав два шага вперед, делать шаг назад?

От неприятных мыслей меня отвлек Лемур.

— Активность на левом фланге. Не понятно друзья или враги.

— У нас все враги, — улыбнулся я, и мы передислоцировались ближе к раскуроченным машинам, впрочем, еще не потерявшим свой вид, но уже порядком обнесенным мародерами.

Еще одно удивительное явление, за все недолгое время, что мы находились в Москве, нам попались лишь пара машин на ходу. С чем это могло быть связано, для меня пока оставалось секретом. Хотя Сыч нашел этому явлению вполне разумное объяснение, предположив, что люди пытались эвакуироваться самостоятельно, только вот некуда было. Ну а дальше как кому повезло.

И несмотря ни на что, впечатление складывалось гнетущие. Одиннадцатимиллионный мегаполис, превратившийся в руины не только в физическом так сказать, смысле, Москва потеряла свой дух. Ни в 1942, ни в эпоху лихих 90-х я не мог припомнить ничего подобного, что бы давило с такой силой на сознание, и, в то же время, заставляло заворожено смотреть по сторонам.

Сейчас понятно было не до этого, но, рассматривая улицу в оптический прицел, я чувствовал себя первооткрывателем, и в то же время, человеком, потерявшим привычный мир.

По машине слева чиркнули пули. Лемур первым обнаружил огневую позицию противника и выстрелил в ответ, давая нам возможность прицелиться. Проблему решил Сыч, но радоваться было рано, потому, как выстрелы, загрохотали со всех сторон, распугивая стаю, не пойми откуда взявшихся слепых собак.

Соседняя группировка палила не переставая: то по нам, то по собакам. Скоординированности в их действиях было мало, в течение нескольких минут они пытались душить нас достаточно плотным огнем, не давая высунуться, стараясь подобраться поближе. Но человеческий крик возвестил о том, что собаки добрались до них раньше, стрельба поутихла, и преимущество перешло в наши руки.

Нападавших было человек восемь, но неожиданная «помощь» слепых псов уравняла шансы.

Группировка, очевидно, считала себя крутой. Бандиты были экипированы по уличным понятиям 90-х. Вязаные маски, скрывающие лица, черные комбинезоны, несколько обрезов и два автомата, вот и весь арсенал. Практически полное отсутствие защиты указывало на то, что эти люди еще не до конца осознали неприятности, с которым им довелось столкнуться. Мир их праху.

Один незадачливый бандит, спасаясь бегством от собаки, угодил в жарку. А я ее и не приметил! ПДА опять барахлит. А ведь мы собирались забрать левее, неровен час, и не досчитались бы кого-нибудь.

Неважным, стало быть, я был сталкером. Москва ли меня так расслабила? Или сам я уверовал в свою непобедимость. Нет союзника хуже в Зоне, чем самоуверенность. Я столько раз сам же наказывал себя за это. Как однажды, возвращаясь из лаборатории Агропрома, я был при хорошим хабаре, более того раздобыл одну из новых разработок — боты, работающие по принципу экзоскелета. Прикрепил за ухо специальный проводник и решил испытать находку, да и тащить на себе их было тяжеловато. Не успел я отойти на пару километров по безопасному, как мне казалось, району, как влип в захват.

Выбор был у меня не велик, либо оставить захвату чудо-ботинок, либо пытаться сменить захваченную ногу на руку, а потом руку на какую-нибудь палку. Но, во-первых, палку еще надо было суметь найти, а, во-вторых, вот-вот сюда могли нагрянуть военные, дабы проверить все ли в порядке, и почему двое ученых все еще не вышли на связь. Поэтому я позорно бросил новую разработку, высвободив ногу. Обувь пришлось снять с ближайшего трупа. В ужасно натирающих армейский ботинках не по размеру, я кое как доковылял до бара «100 рентген» и никому не рассказывал эту весьма поучительную историю, ибо было стыдно.

Захват мог не распознать, только новичок, который без году неделя в Зоне, да и того, наверное, бы насторожили странно топорщащиеся неравномерные травинки, некоторые из которых стали лиловыми. Уж по крайней мере, от греха подальше, новичок не стал бы наступать на странного вида кочку, а вот мне «повезло». Я чувствовал себя так же унизительно глупо. Но благодаря боевой ситуации это быстро прошло. Корить себя угрызениями совести было некогда.

— Неплохо было бы нам разжиться автомобилем на ходу, — предложил Лемур.

— Легче сказать, чем сделать, пока будем осматривать каждый автомобиль — потеряем время, или проморгаем опасность, кроме того, слышал когда-нибудь об аномалии автобус?

— Нет, а что это такое? — спросил Сыч, он вообще пока еще мало знал об аномалиях, в основном лишь то, что их следует обкидывать болтами, гайками, или любыми мелкими, но достаточно тяжелыми предметами, чтобы понять — можно продвигаться дальше или нет.

— Я слышал о ней, но никогда не думал, что она действительно существует. Где-то на холме не так далеко от Свалки, ну это такой район в прото-Зоне, стоит автобус. Старый такой, советского образца. И ничего бы не было в нем такого удивительного, если бы не был он новехонький, салон с иголочки, и билеты из разряда «честный пассажир» образца 1986 года. Что это никто не знает. Да вот только у сталкеров примета есть, если где-то найти 5 копеечную монету СССР, и купить билет, то сумма сложенных цифр и есть то число лет, которое тебе жить осталось. А еще говорят что ночевать там нельзя, люди исчезают. Дескать, все остается амуниция, оружие, даже коронки или там железные штифты у кого стояли, а человека нету.

— Думаешь здесь такое возможно? — Сыч смотрел на Лемура во все глаза не в силах поверить услышанному.

— Все возможно, — ответил Лемур.

Сверху спланировал Дарк.

— Все относительно спокойно, а если господа сталкеры ищут живой мотор, то вон та красная махина справа то, что вам нужно.

— Даже знать не хочу, откуда тебе это известно, — сплюнул Сыч, — и не нравится мне это твое «относительно».

— Для человека в Зоне всегда есть опасность, — философски заметил Дарк, никак не реагируя на некоторую пренебрежительность Сыча.

Перебежками мы добрались до авто. Лемур, как заправский угонщик завел мотор при помощи соединения двух проводов. С одной стороны передвигаться стало заметно легче, а с другой, я чувствовал, что мы непременно привлечем внимание местных авторитетов. Сыч напомнил нам, что неплохо будет немного пополнить наш арсенал, я не стал спорить и мы, немного попетляв, выехали в указанную им точку. Дарку и Лемуру не понадобилось много времени на поиски, в то время как мы с Сычом охраняли новоприобретенный транспорт.

Несколько охотничьих ружей и множество патронов. Да они брали все без разбора, но все же это было лучше, чем ничего. Здесь были и шокеры, и травматика класса «оса», даже это нам может пригодиться. Я жалел, что у нас не было ни солдатских аптечек, ни научных медикаментов, я привык что все, что мне было нужно — всегда оказывалось под рукой, а в Москве все было иначе, не думаю, что покривлю душой, если скажу, что и Зона здесь была другой. Менее агрессивной, но более коварной.

Все труднее давалось продвижение по основным трасам и мы петляли в переулках и небольших улочках. Я включил радио, чтобы послушать, когда нам обещают выброс и что вообще происходит на улицах столицы.

Добрый хард сменился очередной программой Эдда.

«Вы находитесь на обратной стороне реальности, и если вы все еще слышите нас, то вы все еще живы, — как всегда жизнеутверждающе начал он, — сводка за последние сутки. Итак, произошел взрыв на складе химпрома на севере Москвы, опасайтесь кислотных дождей, которые очень даже возможны, на юго-западе разграблен склад «Пфайфер», кто не успел, тот опоздал. В центре активизировались военные, снова пытаются взять приступом Кремль… ха-ха, не тут-то было, уважаемые, по чести сказать, мне кажется, и раньше там что-то выращивали, и вот теперь оно прорывается на свободу. А знаете ли вы, что сперва монстры в края наши перли собственно с Тульского направления, что понятно, как же тут не понять? Облако радиоактивной пыли 1986 года, ну за уши можно, конечно, и слона притянуть, но понятно, все просто и понятно, а теперь, что вы думаете? Нечисть прет из Кремля гнездо у нее там. Конечно, странно, что некая оборона прорвана только теперь. Но, похоже, господа и господамы у нас появился свой собственный «монолит». Или как там это называется. Не знаю уж чьи желания он исполняет, но думаю, нам с вами мало не покажется. Следующий выброс вы сумеете почувствовать на своей собственной шкуре через шестнадцать часов. А пока радуемся и слушаем группу Accept!».

— Приехали… — сказал я и сам неожиданно остановил машину прямо перед электрой, которая срослась с гравиконцентратом.

— Она размножаться как грибница, — резюмировал Лемур.

— А что будет с теми, кто под землей? — обеспокоено поинтересовался Сыч.

— Будем надеяться на лучшее, но никто не может ничего предсказать. Когда произошел второй взрыв на ЧАЭС говорили, что выжить в эпицентре не смог бы никто, но потом загадочным образом там появился клан «монолит», так вот, говорят только они и военные стакеры довольно свободно прогуливались под энергоблоком, между выбросами конечно. Однако что я могу еще сказать, там все-таки до этого было место зараженное, а здесь, могу поспорить, что сами окрестности фонят не особо, но вот куда уходят корни этого новообразования, и корни ли у него — все очень запутанно.

Мы вышли из машины, объехать сросшиеся аномалии было никак нельзя. Серость окружающего мира, приобретало все более и более насыщенный оттенок. Наступала новая ночь, а путь впереди лежал неблизкий. Как раньше бывало в Чернобыле, так и здесь зарядил противный мелкий дождик, фон несколько подпрыгнул, однако, был вполне в допустимых Зоной пределах. Сыча мы заставили съесть антирад, подземные жители мегаполиса пока не знали зашкаливающего фона, не принимали антирад, разве только препараты йода, и вообще я думаю, по сравнению с первыми сталкерами, они были счастливыми и беспечными людьми.

Без транспорта продвижение сильно замедлилось. Мы как и прежде выверяли аномалии «дедовским» способом. Мне все никак не удавалось подгрузить местную карту в ПДА, которые отчаянно барахлил, даже после перезагрузки. Очевидно, здесь уже тянули собственные сети. Для меня часто оставалось загадкой благодаря кому, или благодаря чему в Зоне работали сети для ПДА, но однажды, уходя от волны мутантов после выброса, расстреляв почти весь запас патронов я спустился в ничем не примечательный овраг. Как раз в этот момент кусок дерна слева от меня приподнялся. Я думал, что попал в засаду военных, и приготовился стрелять до последнего патрона, но все оказалось гораздо более прозаичным. Из-под земли выполз человек в костюме химзащиты, и тупо уставился на меня, а я на него. Он хотел, было поднять ствол, но я был быстрее.

Уже много позже, когда мы познакомились и пили чай, самый настоящий чай в его персональном бункере, Паук рассказал мне свою историю. О том, как отбился от лагеря ученых, да не то, чтобы сам вот так взял да отбился. Решил он молодой, тогда еще, выпускник факультета информационных технологий, сфотографировать Зону, что называется «на память». Он как и все думал, что все это ненадолго. Что пара месяцев на Янтаре, и место в отличной лаборатории генной инженерии ему обеспечено, будет себе сети настраивать, и всякую научную аппаратуру. Но Зона решила иначе. Пока он спустился к растительности, так его заинтересовавшей, пока настроил фотоаппарат, который все никак не хотел выстраивать нужную чувствительность диафрагмы — всю его группу расстреляли налетевшие ни пойми откуда бандиты. Ученые были вооружены плохо, зато защитные костюмы у них были хорошие. Признаться, из них и выстрелить-то толком никто не успел. А вот Паук понял, что произошло что-то неладное, стал отползать к кромке леса, потом скатился в тот же овраг, что и я, и увидел притворенную задвижку. Делать было нечего, спустился вниз, задраив за собой вход.

Паук не знал, чей это был бункер до этого. Но только очередной выброс расставил все точки над «и». Тогда думали, что вторым чернобыльским взрывом, и первым аномальным выбросом все и ограничится, но оказалось, не было ПДА, в той мере, как теперь, не было связи… мобильные телефоны не работали. Дорога в лагерь ученых ему была теперь заказана, и вот он начал потихоньку обживать свое убежище. Здесь был маломощный генератор, и немного провианта, пара стволов и несколько компьютеров прошлого поколения.

Паук начал с того, что иногда помогал сталкерам, которые проходили мимо, а после они стали помогать ему. Он разработал и претворил в жизнь ту систему, которой мы теперь пользовались. Детекторы аномалий, система обнаружения и система слежения — все это было его рук дело. Конечно, не все ретрансляторы он устанавливал собственноручно, ему помогали в той или иной мере все сталкеры, не исключая группировки «Грех» и «Монолит». Связь была нужна всем. И все старались, чтобы она работала хорошо. И никто никогда не покушался на жизнь Паука, и старались, чтобы ненадежные люди вообще не знали о самом факте его существования. Первые годы, говорят, все вопросы, возникающие по поводу правомерности и нужности действий Паука решались через расстрел их задающих. И все были рады, что Паук работает только сам на себя. Отчасти он был для Зоны тем же, кем Эдрадикал становился для современной Москвы. Главный связной. Я думаю, что Эдду еще предстоит пройти весь этот долгий путь, но многие наработки Паука здесь были бы очень кстати.

Оставшееся до Останкино расстояние, мы намеревались преодолеть за двое суток. Ночью все же передвигаться было рискованно, поэтому мы свернули в первый же переулок, показавшийся нам более ли менее безопасным. Следов от пуль на стенах домов было еще немного, а здесь и вовсе не было. В некоторых окнах загорались огни. Люди надеются. Любой огонек, будь то свет, питающийся энергией генераторов, или костер — это всегда надежда. Особенно в этом изменившемся мире.

Наверное, это покажется странным, но даже зомби иногда разводят костры, пока еще не совсем потеряли что-то человеческое. И не стоит думать, что все зомби непременно стараются напасть на человека, чтобы убить его. Если зомби не управляются контролером, или как в Зоне, выжигателем, или монолитом, то они ищут себя. Они пытаются снова, как бы научиться быть людьми, думая, если они конечно, способны думать, что человек — это то, к чему нужно стремиться.

Паук много рассказывал мне о Зоне, о том, что узнал, изучая звуковые записи сталкеров со всех ее участков. Им двигало желание знать, в то время как нами — желание выжить.

В эту ночь нашими соседями стала группа неформалов. Сложно было не определить этого по специфической экипировке людей сидящих у костра с гитарой. Все же компьютерные игры сделали хоть что-то хорошее для нашей молодежи. Я опустил оружие увидев часового.

— Доброго вечера, мир вам, братья, — сказал я первое, что пришло мне в голову.

— И вам не хворать… чьи будете?

— Мы сталкеры, идем на Останкино, имеем груз для Эдда.

Высокий парень утвердительно кивнул из укрытия вышли еще двое в той же экипировке, под косухами видны бронежилеты, на поясе я приметил несколько гранат. Молодежь воспринимала сложившуюся ситуацию больше как игру, я думаю, именно это спасало их от того, чтобы не сойти с ума, а так же позволяло, более ли менее адекватно реагировать на ситуацию.

Нас обыскали и проводили к главному в этой группе.

— Бес, — кратко представился я, — это Сыч и Лемур.

Дарк как и вчера предусмотрительно занял позицию на соседней крыше.

— Ветер.

Мы присели поближе к костру. С нас потребовали подробный отчет о наших действиях, было ясно, что с этими товарищами лучше говорить предельно честно. В большей степени не потому, что нам что-то угрожало, а по причине того, что люди должны помогать друг другу, особенно теперь.

— Что у вас есть для Эдда?

— Информация и «итаки».

— Я что-то слышал о них… подземники говорят, они дают свет и тепло, и отгоняют монстров.

— Ну… почти. Они позволяют делать некоторые участки Зоны стабильными, ну и использовать их как батарейки во всяческой технике.

— Мы собрали немного, ты покажешь, как это делается?

Я утвердительно кивнул и, что называется на пальцах, объяснил местному технику принцип работы «итаков» и механизм их использования.

Нам позволили провести ночь в их укрепленном штабе. Здесь действительно все было сделано грамотно, несмотря на внешнюю конспирацию под «простачков». Одно то, что непосредственно штабом было выбрано здание сбербанка говорило о том, что ребята заботились о своей безопасности. Деньги еще вчера бывшие великой ценностью были разбросаны по полу.

— Придет время, я думаю, именно монеты останутся в ходу, — сказал Ветер.

Мы побеседовали еще какое-то время, а затем он вместе с техником покинули нас. Было бы наивно предполагать, что нас бы оставили в штабе без охраны.

Молодой парень, выполняющий роль часового выглядел хмуро, с нами не разговаривал, периодически делал какие-то пометки в КПК. Мы не вмешивались. Эти ребята выживут. Вне всяких сомнений. Перекусив, мы чуток покемарили, а с первыми признаками рассвета выдвинулись дальше.

Перед уходом я поинтересовался, есть ли связь с Останкино, на что получил несколько настороженных взглядов, и скупой ответ: «Односторонняя», что могло означать все, что угодно, но, скорее всего, было неправдой. Раз Эдрадикал говорил про ПДА, возможно, скоро мы сумеем передать ему сообщение, хотя бы о том, что мы идем вовсе не с враждебными намерениями.

Выброс мы переждали в подвале. Трясло не сильно, зато перемен хватало, и были они ни то, чтобы чудовищны, но, по-своему удивительны и незаурядны. К примеру, один из продмагов восстановил свою былую форму. Я не был уверен, что то, что там теперь лежало на прилавках можно было есть, но выглядела новоявленная аномалия, словно издевка над нашими мыслительными способностями.

Еще вчера мы проходили здесь и витрины этого магазина были разграблены и разрушены, все, что могло быть вынесено — было вынесено в первые дни. А вот подижь ты, теперь фасад здания сиял новой краской и новенькими стеклами, забранными в хром. Внутри все сверкало и блестело — заходи ни хочу. Мы обошли странное место стороной. Сыч перекрестился.

— Черт знает что творится!

— Я такого раньше не видел, думаешь это как с тем автобусом? — отозвался Лемур.

— А вы проверьте, — пошутил я.

Пошутил, видимо, весьма неудачно, потому что лица моих попутчиков вытянулись. Затем я понял, что такая перемена вовсе не свидетельство моей неудачной шутки, на нас не разбирая дороги, перли два псевдогиганта; сперва мы их не услышали, но затем звуковая волна накрыла нас ревом и визгами, за ними двигался выводок псевдоплоти…

«Приехали», — подумал я, занимая огневую позицию за остовом какой-то машины.

Лемуру и Сычу не пришлось объяснять, что надо делать. Они двинулись вперед, расстреливая монстров, я кинул гранату, она оглушила псведогигантов, дав нам необходимое время, чтобы отойти; мы не могли сейчас сражаться с ними, того арсенала, что был на нас — едва ли хватит, чтобы завалить обоих, а путь нам предстоял не близкий, да и наши автоматы, которые пока мы сменили на ружья, взятые из первого условного «схрона» все-таки чего-то да весили.

Мы отступали все больше в жилые кварталы, оставив позади широкий проспект, по нам стреляли, впрочем, не прицельно, преодолев опасный сектор, мы взяли левее, и, стараясь передвигаться как можно быстрее, преодолели остаток пути до условно намеченной точки. В бывшем милицейском участке нам удалось пополнить запас патронов. Удивительно, что не все здесь растащили. Я все еще немного сомневался насчет того, стоит ли нам оставить ружья, хотя бы сделав где-то схрон, но в следующий момент мне стало уже вовсе не до размышлений, с диким криком на нас выбежал кровосос. Я даже не успел испугаться, как два синхронных выстрела разнесли его голову, точно спелую тыкву.

— Он даже не пытался замаскироваться… — удивленно сказал Лемур.

— А зачем? Если добыча итак боится? — отойдя от небольшого ступора и звона в ушах, сказал я.

— Что-то ты рассеянный стал, Бес, — упрекнул меня Лемур, — не дело это. Давай заканчивай ностальгировать и плыть по волне своей памяти, нам это не поможет, а очень даже наоборот.

Я кивнул. Лемур был прав.

Сделав схрон в одной из квартир, и отметив это место на карте, мы двинулись дальше. Кто бы мог подумать, что Сыч, который в своей, мирной жизни, за километр не подходил к компьютеру так быстро освоиться с наладонником?

В один из вечеров, которые мы скоротали в метро, Сыч рассказывал, что хотел начать писать историю нового времени, но все записи, которые он делал всегда терялись, или он не мог после расшифровать свой же собственный почерк. Тогда, видя его напрасные старания, Полковник из одного из рейдов принес ему КПК, одна из самых новый моделей, позволяющая заряжаться от солнечного света.

И вот Сыч уже неплохо составлял приблизительные карты местности, а когда освоился с ландшафтными программами — стал рисовать более подробно. Глядя на то, что он делает — я улыбнулся. «Будем жить, мать Россия!».

Каждый следующий подход к цели был длиннее предыдущего. Волна монстров постепенно схлынула, зато аномалий было кое-где видимо невидимо. «Юные» жарки и гравиконцентраты мы преодолевали сравнительно быстро, а вот около вызревшей электры как и карусели пришлось нащупывать путь буквально по метру, где шаг влево, шаг вправо — мог стать для кого-то из нас роковым.

Миновав опасный участок, переведя дух, мы увидели излома, ковыляющего нам навстречу. Клешня его еще не была приведена в боевую позицию, но он уже не пытался скрыть от нас свое истинное лицо. «Только этого нам не хватало!».

— Огонь! — скомандовал я.

Отступать было некуда, позади аномалии, впереди гравиконцентрат довольно приличной силы. Наконец-то ПДА заработал нормально! Излом понял, что мы все-таки представляем какую-то угрозу и взревев, кинулся в атаку; если кого-то заденет его клешней — мало не покажется. Надо хотя бы сбить траекторию!

— Туда! — крикнул я, стреляя по касательной в надвигающегося врага, я не особо надеялся, что Сыч и Лемур поймут, что я от них хочу, но они поняли. Раздались две короткие очереди, и мутант угодил в гравиконцентрат. Аномалия схлопнулась, затягивая в себя излома, затем раздался хлопок. На асфальте остался лежать небольшой кусочек камня, похожий на пемзу, такой же легкий и слегка подсвечивающийся голубым.

— Что это? — спросил Сыч.

— Отличная штука, называется — гексер, — объяснил Лемур, подбирая артефакт.

— А для чего она нужна?

— На самом деле, никто не знает, для чего нужны артефакты, но сталкеры используют их по-разному. Например, вот таким гексером можно очистить до шестисот литров воды.

— Неплохо! — Сыч тут же сделал снимок встроенной в КПК камерой, и занес данные в память наладонника, — а какие еще бывают артефакты? — спросил он.

— Ну, разные, — пожал плечами Лемур. Он рассказывал Сычу о тех свойствах и взаимодействиях артефактов, которые уже успел повидать и попробовать. Дорога, как ни странно, была свободной на несколько километров вперед, не поверив в удачу, мы потеряли немало времени проверяя увиденное. Но, как подсказывала моя практика, всегда лучше перестараться в вопросе безопасности.

После последнего выброса прошло сравнительно немного времени. Волну монстров мы пропустили откочевать к окраинам города, или страны, кто знает, а вот зомби нам пока почти не встречались. Но скоро видимо, пришел и их черед.

До того как Москва изменилась, я только лишь раз видел женщину-зомби. От этого стало как-то очень не по себе. Она шла по дороге, волоча за собой сумочку. Она очень старалась имитировать все те движения, которые делала раньше. Ее лицо было сильно обезображено, одежда порвана и грязна. Приблизившись к нам, она помахала рукой, мы сделали то же самое в ответ. Она свернула в развалины, которые раньше были магазином парфюмерии. Лемур поежился, Сыч отвернулся, пряча глаза…

— Идем, — как можно тверже произнес я.

До цели оставалось совсем немного.

Глава 9. Неожиданные союзники и третья сила

Пройти оставалось едва ли больше двадцати пяти километров. Продвигались мы неплохо. По плану нам предстоял еще один привал и, оставшийся марш-бросок. Мы распределили свои силы таким образом, чтобы быть готовыми на случай опасности с чьей бы то ни было стороны.

Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Эта старая истина сработала и на этот раз. Из подвала, мимо которого мы проходили, раздался душераздирающий, нечеловеческий крик на грани возможного. Мы отпрянули, занимая боевые позиции. Но тут же послышался смех нескольких вполне человеческих глоток. Кто бы знал, как мне хотелось убраться отсюда подобру-поздорову. Но я понимал, что этого делать нельзя. Я отдавал себе отчет в том, что должен развернуть группу, я знал, что мы должны спуститься в подвал. Должны, прежде всего, самим себе.

Ударом ноги я распахнул дверь, и бросил внутрь дымовую шашку. Подвал оказался помещением бывшего игрового клуба, где в некоторых компьютерах еще теплилась жизнь, это я понял по слабому мерцанию мониторов в дыму. У людей в подвале не было противогазов, они с проклятиями выбегали на улицу, а Сыч и Лемур награждали их методичными выстрелами. Скорее всего, это было неправильно. Нам следовало взять хотя бы одного живым. Нам следовало разобраться… но мы ворвались в помещение, где в наскоро сваренной клетке в шлеме «виртуальной реальности» корчилось полуодетое существо.

Сложно описать бешенство, которое овладело мной. Мне захотелось на какой-то миг воскресить всех тех, кого расстреляли Сыч и Лемур и повторить это снова, в изощренной форме. Наверное, эти люди, если их можно было назвать людьми, поддались обычному порыву — дескать, око за око, зуб за зуб… правильно ли это? Я не знаю, что и как правильно. Я вообще ничего не знаю. Только одно: то, что здесь было — не по-человечески. Лемур вскрыл клетку, я поднял на руки обессилившее существо, скомандовал всем выйти охранять проход. Я отдал свой автомат Лемуру. Я постарался сделать все так быстро, чтобы они не успели разглядеть небольшого Контролера в моих руках. Я знал, что могло случиться, и говорил себе, что нельзя было этого делать, не стоило убивать людей. Но людьми ли они были? Быть может, мы все подверглись влиянию этого Контролера.

Я отгонял навязчивую мысль выстрелить мутанту в голову, хотя рука то и дело норовила метнуться к рукояти пистолета. Я осторожно положил его на стол, боясь навредить ему, стал аккуратно стаскивать шлем, на меня посмотрели красные, почти невидящие глаза… в голове прозвучало «дай мне умереть»…

Я сделал успокаивающий жест, не знаю, насколько хорошо у меня это получилось. В десятый, кажется, раз я пожалел, что с нами нет Змея. Откуда я знаю, что может ли помочь Контролеру аптечки, которая была у меня. Я достал научную и попробовал представить ее содержимое, надеясь, что Контролер сам мне подскажет, однако он продолжал смотреть на меня невидящими глазами. Звона в ушах я не слышал, однако, это вовсе не значило, что я не подвергся воздействию. Достав раствор, разработанный Болотным доктором против слюны слепых псов я аккуратно протер ему веки. Кажется, это было то, что нужно. Дыхание мутанта сделалось ровнее и спокойнее. На теле несчастного я насчитал, как минимум пять не глубоких ножевых ран и еще больше ожогов от сигарет. Скрипнув зубами, я достал бинт. Игла мне не понадобилась. Бинт был пропитан специальным составом, ускоряющим заживление ран, для ожогов я использовал специальный пластырь. Закончив с этим, я достал тюбик «еды для космонавтов» что-то вроде мясного детского пюре. У меня оставалось немного из крутого по местным меркам американского сухпайка. Скормив Контролеру пюре, я дал ему воды, кажется, он начал приходить в себя, взяв у меня флягу, он не останавливался, пока не осушил ее, затем осторожно, все еще опасаясь меня, протянул пустую.

— Ты в порядке? — спросил я. Глупо спрашивать о чем-то мутанта, вообще все это глупо…

Мне показалось, что Контролер улыбнулся. Он коротко кивнул.

— Идти сможешь? — снова спросил я.

Он снова кивнул, осторожно слезая со стола. Потом мутант повернулся и протянул мне ладонь, в ней лежал бирюзовый кристалл, напоминающий по форме авторучку. Довольно редкий артефакт, с условный названием «эрго», служащий для быстрого восстановления сил, и помогающий заживлять некоторые раны, при должной концентрации.

— Это мне? — я осторожно протянул руку.

Контролер кивнул.

Я кивнул в ответ, и сказал «спасибо». Мутант помахал мне рукой и просто исчез… хотя скорее всего это был просто морок с его стороны. Я помотал головой из стороны в сторону. Никто не мешал мне идти или владеть собственным телом. Я выбрался на свет. Лемур и Сыч взяли меня на прицел, затем отвели оружие в сторону. Лемур вернул мне автомат.

— Этот парень выжил? — спросил меня Сыч.

— Нет, — зачем-то соврал я.

— Бедняга, сильно они его… свиньи! — сплюнул Лемур, — эти люди хуже мутантов!

Я слегка поежился, проходя между тел погибших отморозков.

— Это будущие бандиты и «грешники». Ничего хорошего от таких явно не будет. Я слишком долго проходил мимо и не вмешивался. Не могу сказать, что я тут воин справедливого возмездия. Но, неправильно это, хоть вы меня режьте!

— Ладно, чего ты так завелся-то? — осадил меня Сыч, — давайте-ка доберемся до заката, не хочется мне в «верхней» Москве больше ночевать.

— Идет, — кивнул я.

После того, как мы миновали пару кварталов, нам навстречу вышел человек, одетый точно сталкер, единственное отличие было в том, что у него был обтрепанный плащ с капюшоном, закрывающий лицо почти полностью. Мы взяли его на прицел, в ответ он поднял вверх винтовку, которую держал в руках. В таком положении он неторопливо приблизился к нам. К своему удивлению я понял, что это недавно спасенный нами Контролер… интересно, что он хочет… если бы он желал нанести ментальный удар, он уже сделал бы это, обратив нас в свою свиту, но может… он хотел изучить нас… или? Ответ возник в голове сам собой. «Не все люди одинаковы, ровно как и все другие существа».

— Меня зовут Болт, — сказал он, — я сталкер-одиночка. Пришел из дальних земель, разрешите мне немного пройти с вами?

Я присмотрелся еще раз к тому, кто намеревался нас сопровождать. Что если мы приведем убийцу к нашим связистам? К тому небольшому островку технологий, который сейчас держится там, в Останкино?

— Мне нужно пройти с вами всего несколько кварталов, — ответив на мой мысленный вопрос, сказал Болт.

— Почему бы и нет, — пожал плечами Лемур, — еще один ствол нам не помешает.

— Я согласен, — поддержал Сыч.

— Пойдем, — кивнул я.

Неожиданно Дарк оказался недалеко от меня, я не то, что увидел его, скорее почувствовал.

— Похоже, ты начинаешь что-то понимать, — шепнул он, — не волнуйся за экспедицию. Он хочет понять вас так же, как и я. Я думаю, что мы с Болтом покинем вас на подступах к Останкино. Нам есть, что обсудить.

«Надеюсь, они не будут собирать коалицию монстров», — подумал я. Эта мысль меня отчего-то очень развеселила, и я пропустил тот момент, когда Болт остановился и выстрелил вперед. Кровосос взревел и ринулся в атаку.

— Японский городовой! — выругался Сыч, открывая стрельбу. Только теперь мы заметили, как преломляется пейзаж перед нами. Такое ощущение, что кровососы устроили здесь ни то, что засаду, а просто пришли и стояли, ожидая зазевавшихся жертв. Их было никак не меньше десятка. Сорвав чеку, я метнул гранату вперед.

— На пол! — не своим голом рявкнул я

Граната упала не совсем удачно, меня слегка контузило… Изображение плясало перед глазами, один из мутантов выбрав момент, навалился на меня всей тушей, показав себя во всей красе… его жадные щупальца с нечеловеческим упорством тянулись к моему горлу, все сильнее сдавливая меня, так что мне показалось, что я слышал хруст костей. В глазах потемнело, но я не позволял себе сдаваться, все старался вытянуть нож из рукава… получалось медленно слишком медленно…

В следующий момент все кончилось… кровосос упал слева от меня, а Болт уже протягивал мне руку помогая встать. Кивком поблагодарив его, я продолжил истребление оставшихся тварей… левая рука сильно ныла и не очень хорошо слушалась, но я не останавливался, потому как любая передышка могла стоить жизни мне, или кому-то из нашего мини-отряда.

В драку не вмешивался только Дарк. Он считал, что пока для нас нет никакой опасности, а по большому счету Болт стоил десятка, таких как мы. Наверняка, восстановившись, он мог справиться со всеми этими мутантами, да и с нами заодно. Но он старался сражаться как человек.

Стычка с кровососами довольно дорого нам обошлась. Я не был уверен, что мы зачистили сектор полностью, и, что твари не отползли регенерироваться в ближайшие подвалы. Почему на них не среагировал ПДА? Ответ снова пришел сам собою, если бы он среагировал на кровососов, на Болта — он бы тоже среагировал.

Миновав еще пару опасных участков, мы остановились.

Болт поблагодарил нас.

— Я боялся не одолеть этот участок в одиночку. Спасибо вам за помощь.

Он отдал нам немного провизии и патронов, и пошел своей дорогой. Я увидел небольшое полупрозрачное облако, которое двинулось за ним. Это был Дарк. Достаточно ли эти двое узнали о людях? Будем ли мы друзьями? Или они теперь достаточно хорошо изучили наши слабые стороны? Я не знал, что думать, встретимся ли мы еще?

Привал перед решающим рывком был недолгим. Подкрепив свои силы, мы снова устремились к цели, ставшей такой близкой. Останкинская телебашня упиралась в затянутое серыми тучами небо, острой иглой. Я сразу приметил изменения в ее конструкции. Было ощущение, что над первыми этажами хорошо поработал безумный художник сюрреалист. Все они ощетинились антеннами, и многими кусками металлического мусора, устроенными, по всей видимости, для лучшего приема в форме антенн. Выше их количество уменьшалось, но они становились все более современными, и так, почти до самого верха. Конструкция была укреплена десятками тросов, видимо регулирующих крен башни. Чем ближе мы подходили к ней, тем очевиднее было, что шпиль действительно раскачивается, хотя и не очень сильно. «Уже очень скоро наше путешествие закончится», — думал я. Эти бесконечные блуждания из пункта «А» в пункт «Б» стали для меня чертовым замкнутым кругом. Но осознание того, что все это не напрасно грело душу, как ничто другое. Мы принесем пользу людям, поможем им выжить, расскажем о свойствах артефактов и повадках монстров. С каждым пройденным метром мы становились все ближе к цели.

И вдруг произошло непредвиденное.

Из-за как будто бы случайно столкнувшихся друг с другом машин в нашу сторону вылетела граната… отрезвление наступило мгновенно. Все здесь было устроено как тщательно укрепленный плацдарм, чтобы никто, ни одна живая душа не приблизилась, не подошла близко к башне. Мы как по команде упали на землю, раздался оглушительный взрыв. Сыча задело осколком, он отполз к машине и в спешном порядке перевязывал раненую ногу.

Я включил ПДА и был шокирован открытием. Во-первых, компьютер отлично работал, во вторых нас окружало, по меньшей мере, с десяток бойцов, многие из них имели письменный «ореол» над собой. В ореоле был идентификатор личности. Феликс — сорви голова, Алик — мизантроп, Вел — цепной пес, Бешенный Бри… эти имена были мне смутно знакомыми, но я никак не мог вспомнить где и при каких обстоятельствах я их слышал. Не все частоты были доступны нашему диапазону, но и то, что мы разглядели, и услышали, указывало на то, что мы вторглись на чужую территорию, никак не обозначив себя, а значит — были автоматически зачислены в мародеры или наемники, а значит…

Додумать я не успел…

Взрыв раздался совсем не далеко от того железного контейнера, за которым я прятался, половины его не стало, в ушах снова стоял звон… мне повезло, что наводчик был не очень точен в расчетах, однако они наверняка отлично просматривали наши укрытия. Я очень надеялся, что наша маленькая численность, информация, которая была распространена по всей живой Москве, подскажет им, что не стоит убивать нас, не поговорив.

Как сделать так, чтобы никто не погиб? Как не задеть бойцов Эддарадикала? Так быстро — как только мог — я набрал сообщение и выбросил его в сеть, назвав себя и сообщив цель визита. Ответа не было. Вместо ответа в нескольких метрах от меня пулемет выкосил изрядный участок того, что некогда было клумбой.

Ситуация не оставляла мне выбора, и я молился, чтобы в наши так сказать локальные разборки не вмешалась никакая третья сила. Порывшись в подсумке, я достал артефакт, названный в честь своей необычайной формы «сфинксом». Он был чем-то похож на лежащую кошку. В сталкерстве как ни странно, вообще много поэзии, если бы я умел я написал бы книгу о Зоне, или записал бы альбом, если бы кому-то в новом мире еще нужна была какая-то музыка. Но сейчас я только плотнее вжимался в землю, закрепляя гранату на корпусе сфинкса. Для того, чтобы все сработало я использовал липучки, которые в Зоне не собирал только ленивый. Они часто выручали, когда надо было скрепить порванную лямку рюкзака, или на время придать оторвавшейся подошве прежний вид, вот теперь сфинкс и граната были надежно прикреплены друг к другу, я выдернул чеку, прошептав «тридцать три» замахнулся, и кинул что было мочи…

«Защитники цитадели» отреагировали правильно, я вскрикнул от боли, пули достали меня как минимум в двух местах. Рука начала неметь… это действовал эрго, выталкивая инородные тела из моего тела, а мира снимала боль, лишь ту, что была за пределами моего личного болевого порога.

Я давно уже забыл, что повесил ее на пояс, а вот ведь не разрядилась еще. Конечно, у каждого артефакта есть свой определенный срок службы. У некоторых пятнадцать минут, у некоторых пятьдесят лет, а некоторые перезаряжаются от выбросов. Мира была из тех, чей срок жизни был не установлен. Но уж явно больше года…

Раздался взрыв.

Звуки перестали существовать.

Весь окружающий мир превратился в зеленоватое желе. Люди двигались медленно, а пули не успевали вылететь из дула орудий. Я сжал в руке банальный каменный цветок, и для меня время потекло быстрее. Действия сфинкса хватит на полчаса не больше, но я надеюсь, что большего и не потребуется. Радиус поражения около полукилометра…

Я подбежал к Сычу сунул ему у руку эрго, и вытряс еще один каменный цветок. Вместе мы доковыляли до Лемура, он тоже пострадал, но парню повезло больше нашего. Несмотря на контузию, ранен он не был, если не считать нескольких глубоких царапин — где пули пропоров костюм, добрались до его тела.

Сыч опирался о нас обоих. Мы подошли к главному входу, но поняли, что просчитались, потому что платформа, поднимающая людей наверх, была закреплена в среднем положении. И попасть на нее из такого положения не представлялось возможным.

Мы переглянулись. Лемур помог Сычу сесть.

— У меня есть кое-что… один артефакт. Он поможет тебе подняться на высоту, которая требуется. Если бы я знал, я бы конечно взял веревку. Из всех нас, ты сможешь убедить Эдда, как я надеюсь.

Он порылся в подсумке и достал выверт. Ничего особенного я в нем не заметил, однако Лемур соединил его с грави-кристаллом. Очень редко, когда удавалось нейтрализовать гравиконцентрат, на его месте обнаруживался кристалл. На самом деле очень сложно было найти ему применение, и кроме как увеличивать высоту прыжка никто его ни для чего не использовал, но, несмотря на это, кристалл стоил дорого, и пользовался большим спросом у ученых, до известных событий. Я никогда не соединял его прежде с другими артефактами. Дело было, прежде всего, в том, что я не видел в нем практической пользы.

— Ты взлетишь, — улыбнувшись, сказал Лемур, — и сможешь добраться до рубки…

Я показал ему большой палец и встал под площадкой. Зажав артефакты левой рукой я подумал о том, что хочу оказаться именно там, и через мгновение, открыв глаза я действительно стоял на движущейся платформе, которая поднимала меня вверх.

В контакте на ПДА появился Эдрадикал, он передавал сообщение свободным сталкерам и вольным стрелкам о совершенном нападении. Я мог уже говорить на коротких волнах с ним, потому как нас разделяло не более десятка этажей.

— Эд, это Бес. Труби отбой. Мы — свои. Артефакт сфинкс, что я бросил у подножья башни перестанет действовать через пятнадцать минут. Не дай своей армии положить моих ребят. Мы пришли с миром.

В эфире было пусто. Мне казалось слишком долго, хотя на самом деле не прошло и минуты. Затем раздалось.

— Внимание всем, отбой. Пропустить группу Беса. Бес зайди в лифт С-3 и он доставит тебя ко мне.

Следуя указаниям Эдда, я нашел нужный лифт и через минуту был в святая-святых новой эры цифровой Москвы. Комната была когда-то одним из телецентров Останкино, и здесь было очень много различного оборудования. Окна были забраны решетками, а над ними высились специальные пластины, которые, по всей видимости, экранировали выбросы аномальной энергии. Света было немного, однако я сумел сориентироваться. Эд сидел за пультом в наушниках с микрофоном и завершал команды отбоя, немного поодаль стоял человек в костюме монолитовца, но одного взгляда хватало, чтобы понять, что он не принадлежал к числу сектантов. У парня в руках был неплохой автомат, который сейчас был наставлен на меня. Его костюм утратил прежнюю новизну, и утерял часть своих деталей, тем не менее, это была одна из самых надежным моделей по части защиты от шальных пуль. За столиком справа копошилась над стволом девушка лет двадцати пяти не больше, поверх куртки, которая явно была с чужого плеча, на ней был надет бронежилет, волосы заплетены в тугую косу, а очки съехали почти на самый нос, чего она явно не замечала.

— Доброго времени суток, — сказал Эд, сняв наушники, — итак ты утверждаешь, что ты Бес… тот самый Бес, который пришел к нам с Украины, и принес… Знание?

— Да, так оно и есть.

— Позволь задать тебе вопрос, Бес, почему при подходе ни ты, ни твоя команда не дали знать о себе?

— Так получилось. ПДА сильно сбоили, по дороге мы наткнулись на кровососов… много чего случилось… Если бы я хотел убить тебя, или захватить власть я действовал бы по-другому.

— Это вполне логично… но есть ведь еще и третья сила… я думаю, Бес ты догадываешься, что я говорю о легитимной власти. Конечно, в эфире, они молчат уже больше недели, хотя до того рапортовали о каких-то успешных операциях, интересно, кто-нибудь их слушал…? Ладно, не важно, будем считать, что ты сдал тест. При случае Роннин пустит тебе пулю в голову.

Он улыбнулся, и в этой улыбке я узнал вчерашнего мальчишку… вернее нет, конечно, не вчерашнего, это было уйму лет назад, на задворках какого-то клуба, они подошли ко мне с компанией, им было весело и хорошо. Их задорное настроение передалось и мне, я спросил:

— Парень, откуда у тебя эта футболка?

— Я купил ее в старейшем рок-магазине Москвы «Давай-давай», — сказал мне он…

Как странно судьба распоряжается людьми. Сейчас, несмотря на свой далеко не почтенный возраст Эд был наполовину седой, на полу вокруг диджейского места валялись пустые банки из-под энергетиков. Эти люди живут здесь, чтобы остальные могли жить в Москве.

— Мои друзья ранены твоей охраной, спусти им платформу, или скажи, чтобы доставили их наверх, — попросил я.

— Хорошо. А что за хрень ты там устроил?

— Это взаимодействие артефактов.

— Я что-то слышал об этом… но мало знаю на самом деле, я надеюсь, что ты нас и этому обучишь, — он лукаво сощурился, как мне ни горько было признавать, в Радикале я узнавал себя, когда пришел первый год работать на радио. Только в отличие от меня парню приходилось несладко, потому что под его пальцами дышали новостями люди, ловя буквально каждое слово.

— Конечно, я расскажу все, что знаю сам. По всяческим болезням и прочим явлениям хорошо бы одного парнишку сюда доставить. Его зовут Змей. Мы очень ценим его, поэтому оставили на Царицыно под землей.

— Правильно сделали, сейчас черт знает что твориться. Пока с этим повременим. Ты начнешь рассказывать в сегодняшнем эфире про артефакты и монстров, каких знаешь, но о главном расскажешь потом. Я объясню тебе почему. Кроме того, мы сделаем записи, я думаю, так будет легче всего.

Прошло меньше четверти часа, прежде чем Лемур и Сыч присоединились к нам. Девушка, которая занималась починкой автомата, оторвалась от своего увлекательного занятия и перевязала наши раны. Эрго действовал хорошо, но она на всякий случай вколола нам противостолбнячную сыворотку, и заставила съесть местный антирад.

— На всякий случай, — пояснила она, возвращаясь к своему занятию.

Эдрадикал как заботливый хозяин сварил нам кофе. Ненавязчиво присоединив к нашей одежде микрофоны он, как бы между прочем, стал задавать нам вопросы, результатом которых стал наш рассказ о путешествии. Сперва мы с Лемуром рассказывали о том, как ехали в Москву из Зоны, а потом Сыч рассказывал, как он пережил катастрофу в Москве.

Покончив с этой частью импровизированного интервью, Эд сказал, что для грядущего часа, а то и двух того, что мы наговорили более чем достаточно.

Платформа снова поднялась, и лифт С-3 доставил к нам Феликса, Алика, Вела и Бри. Кинув взгляд на ПДА, я увидел, что десяток бойцов рангом, судя по всему, пониже остались снаружи, к ним подтянулось со стороны метро ВДНХ еще человек двадцать.

— Всем привет, — сказал Феликс, высокий худощавый парень с импортной винтовкой наперевес, — что за фигня зеленая была, секретом не поделишься? — его глаза лукаво улыбались, он несмотря ни на что был горд, и стоит сказать, не зря проделанной работой, — я чувствовал себя так, словно оказался в стакане желе. Интересно знать, почему вы не порешили нас, пока мы были в беспомощном состоянии?

— Мы не хотели никого убивать, — спокойно сказал Сыч.

— А… это радует.

Бри подсел поближе к девушке с автоматами, и они продолжили, видимо недавно прерванную беседу, изредка косясь в нашу сторону, похоже, их мы перестали интересовать после того, как с нас была снята маркировка «враг».

Алик — мизантроп ограничился беглым осмотром наших бренных тел, и, я понял, что он не зря носит свое прозвище. Почесав копну седеющих черных волос, он взял энергетик со стола у Эдда и негромко сказал:

— Принесет же нелегкая неприятности на нашу голову. Чует моя печень, через неделю у нас тут будет не продохнуть.

— Нам не нужна неделя, сладкий, — поддразнил его Эд, мы управимся за 12 часов, если господа хорошие наши гости не станут спать понапрасну, а кто-нибудь, например Велиар подменит меня на всенощной.

Тот осклабился, должно быть это означало улыбку. Диджей подъехал к нам на своем офисном кресле, Вел занял второе, надев наушники, включив синтезатор голоса он начал новый час эфира: «Вы находитесь на обратной стороне реальности, если вы нас слышите — вы все еще живы. Сегодня к нам заехали наши друзья из Украины, и привезли нам любопытный материал, интервью со сталкерами слушайте в течение следующего часа, а теперь немного отличного металла для вас. Если вы умрете сегодня, то под хорошую музыку!», — отчеканив текст Вел отвел микрофон в сторону, и со скучающем видом разжевал шоколадный батончик.

— Почему вы не сделаете запись? — удивился я.

— Так не интересно, мы можем пропустить какие-то важные события, да и вообще кредо у нас такое, — улыбнулся Эд.

Вместе с ним мы проследовали в другое помещение. Еще более укрепленное, чем радио рубка. Помещение было жилым, в одной из кроватей кто-то спал. Эд не обратил на это внимание, включил записывающую аппаратуру, кажется, она была здесь везде. В комнату вошла еще одна девушка, принесла кувшин свежесваренного кофе и несколько банок энергетиков.

«Это наш сумбурный стил лайф, — подумалось мне, — а в сущности что изменилось? Все против всех».

Мой взгляд скользнул по ее защитному костюму «однако, как много здесь девушек», — подумал я и невольно расплылся в широкой улыбке, и тут же она сползла с моего лица. Я помнил эти глаза, смотрящие на меня в неплохом по меркам Киева магазине музыкальных инструментов.

— Н…наташа? — чуть не поперхнулся я.

Девушка обожгла меня взглядом, брошенным как бы случайно из-под густых ресниц.

— Зовите меня Ночь.

Я быстро кивнул.

— Бес, не отвлекайтесь. Я рад, что вы встретили старых знакомых. Ночь один из высококлассных специалистов, кстати, весьма не заменимых, вы поймете это скоро, я так полагаю. Я хочу, чтобы вы все рассказали мне все о том мире, который прямо-таки свалился на нас. Все, что знаете, все даже самые мелкие детали. Они могут быть очень важны. Рассказывайте, ну же!

Я не знал с чего начать, мне казалось, что и целого года не хватит. Сперва вместо осмысленной речи у меня получалось нечто вроде «эм…» или «ну это…». Потом постепенно, благодаря подсказкам Лемура и наводящим вопросам Эдда рассказ получался, более ли менее связным.

Сыч пошел немного подремать. Годы давали знать о себе. Я сам не знаю, на каком честном слове держал себя в сознании. Ночь заботливо потчевала нас энергетическими напитками и кофе.

Через три часа Эд разрешил нам с полчасика покемарить, а после вернулся к расспросам. Он выспрашивал на первый взгляд совсем не значимые мелочи, возвращаясь к ним снова и снова. И мы говорили, говорили, говорили…

Мы рассказывали про артефакты и про монстров, про оружие, монолит, группировки, про бандитов и системы ценностей, про зомби и арену в баре «100 рентген». Мы рассказывали про то, как выживали, и про то, как было трудно, про аномалии и про то, что не все мутанты все же одинаково отвратительны. И только когда мы рухнули без сил, Эд растолкал Сыча, начав допрос с пристрастием о жизни в метро.

Вечером, или утром следующего дня, во времени мы потерялись, а вокруг было темно, так что невозможно было определить без хронометра, Эд вместе с Ночью накормили нас довольно сносной едой, и рассказал последние новости.

Эпидемия неизвестной болезни, разразившаяся в метро — была погашена не без помощи Змея, за которым послали расторопные подземники из центра. Транзит через кольцо был снова открыт, а благодаря «итакам» запустили небольшие составы, состоящие из 2–3 вагонов.

— Ребята, я боюсь, на все про все у вас не больше чем трое суток. Я не думаю, что военные оставили без внимания все наши передачи. Некоторые записи мы все же делали умышленно, дабы вам приличную фору перед ними. Но любая фора означает, что в конце-концов будет бой, и я советую быть вам к нему готовыми.

— А что вы не поделили с военными? — спросил я.

— Ни то, чтобы мы что-то не поделили… как ни крути, милчеловек, мы — повстанцы для них. Правительства нет, там пытались взять власть то одни, то другие, но в Кремле говорят такая заваруха, что туда лучше не соваться, но понимаешь, у вояк есть приказ, уничтожать сопротивление. Пока им было выгодно наше присутствие и наши эфиры — они нас терпели. У вас же есть знание, а стало быть, мы им больше не нужны. И сколько бы людей не пришло из той самой Зоны уже значения не имеет. После того, как знание о выживании в новых условиях получено вступает в действие простой приказ — «уничтожить помеху», а мы и есть «помеха»… а значит и вы… кто-то очень боится отступить от буквы Приказа, а есть вариант, что кто-то из верхушки — таки выжил и направляет эти части сюда. Могу сказать, что не все так плохо, есть контингент выступающий на нашей стороне. Успеет ли он добраться или нет, вот в чем вопрос.

— Если бы кто-то мог помочь нам с транспортом.

— Я помогу, — отозвался Эд, — но вы должны покинуть нас как можно скорее.

Глава 10. Покой нам только сниться

На отдых снова было выделено немного времени. Феликс помог нам в оружейной пополнить боезапас, молчаливая девушка по имени Терина осмотрев наше оружие, осталась недовольна состоянием ствола Сыча, и, бросив его в кучу других «калашей», выдала ему новый. Пожав плечами и резюмировав:

— Чинить сейчас — нет времени.

Здесь же мы получили новые аптечки и сухпайки американских войск. Я не уставал поражаться, когда эти люди успели наладить транзит как минимум с Зоны, или же, услышав на коротких волнах их позывные, сюда ринулся народ в надежде на что? Подзаработать? Или строить новый мир, что называется с нуля?

Пока мы с Лемуром кемарили, Сыч негромко переговаривался с Аликом и Эдом, до меня сквозь неглубокий сон долетали обрывки разговоров…

— … ну а дальше? Что там вы не слышали?

— Много долетает обрывков разговоров, мы все записываем, конечно, но не всегда можем перевести. На это уходит время… может быть, мы бы могли помочь, но из-за того, что потеряно время на перевод и расшифровки мы получаем информацию с недельным опозданием. Я не говорю про Америку. Там прием, кстати, более четкий. Помогаем, друг другу налаживать сеть ПДА, но там надо сказать, военные так не лютуют… цивилизация, блин.

— А Европа?

— Европа в руинах. Паника. Эпидемии невиданных болезней. Смерть. Но там со спутниковых снимков виден такой интересный барьер, вроде дымной стены. Американские «коллеги» говорят, что наблюдали: за барьер из Европы ничего выйти не может, кроме радио сигналов, а внутрь — пожалуйста. Один абонент предположил, что это кара такая Европе за излишнюю самоуверенность, так сказать. А другой сказал, что Зона на самом деле всегда нас окружала, и многие ну там шизофреники, и те, кого мы называем умалишенными видели ее, только как бы, тогда наши миры не соприкасались на физическом уровне. Но что-то… условно назовем это «человеческие отрицательные качества», я имею в виду: злобу, обиды, зависть… прорвало эту тонкую грань. Конечно, все это только гипотезы. Они не имеют подтверждений. А то, что вы рассказали про мутантов крайне интересно. Может быть, это кара не только для нас, но и для них… может быть, они натворили что-то ужасное в своем мире… и теперь должны «очеловечиться»? Мы можем только предполагать что-то. Как оно на самом деле я не знаю. Хорошо бы встретиться с тем человеком, кого ваши друзья называют Болотным Доктором, или хотя бы со Змеем, я думаю, эти люди смогли бы нам рассказать много всего интересного. Если бы я не был так сильно нужен здесь, я отправился бы в Прото-Зону, — говорил Эд.

— Это очень опасно… — отозвался Алик, — хотя весьма перспективно… может быть, когда-нибудь, конечно, надо ведь здесь закончить.

— А что вы планируете делать?

— Ну, самое главное сеть ретрансляторов, чтобы сначала покрыть всю Москву, а там видно будет. Мы хотим установить наше оборудование на Сталинских высотках… может, если у вашей команды будет время, мы могли бы помочь нам с этим?

— Надо подумать, — сказал Сыч, ведь это нужно всем нам. И метро надо так же связать с внешнем миром…

Все трое закурили. Я расслышал, как почти синхронно чиркнули кремниевые зажигалки. Наш удел сегодня — это суровые будни. Иногда мне начинало казаться, что так было всегда, и это — есть естественная для любого мужчины среда обитания. То, чем мы занимались раньше не входит ни в малейшее сравнение с тем, что мы делали теперь, ни по значимости, ни по мере ответственности перед ближними. Мы были другими, мы были цивилизованными… то, что мы теряем свой облик, что, несомненно, плохо, но лучше погибнуть в борьбе, чем прозябать в мнимом стремлении побороть обстоятельства. Было в этом что-то особенное, когда бежишь на пределе возможных сил, рюкзак давит тяжестью на стертые плечи, стая слепых собак идет по твоему следу, и ты не знаешь, что ждут тебя за углом, не получишь ли ты пулю в лоб от мародера, а может кровосос решит, что ты слишком задержался на этом свете? Или путь, бывший чистым уже тысячу ходок на тысяче первой «порадует» тебя внезапно появившейся аномалией? Незаметно сами для себя мы сроднились и сжились с таким порядком вещей. Я видел, что Сычу было тяжело, сцепив зубы, он шел за нами, шел напролом, с безотчетной обреченностью. Да, я бы сказал, в Зоне он не протянул бы больше года без опытного проводника. Изувеченный мир был чужд всей его человеческой природе… неужто мы так сильно изменились? Изменилось наше понятие о человеке и человечности. О ценностях, о смысле жизни. Если угодно. Теперь нам предстоял прорыв. Эд обещал помочь нам добраться до метро, но если будет поздно идти по прямой, мы пойдем на Царицыно другой дорогой, у военных не хватит сил перекрыть все дороги столицы. Нам обещали броню и даже поддержку с воздуха, насколько все это будет эффективно мы узнаем через несколько часов. Спать уже совершенно не хотелось, но я давал отдых мышцам. Раны, полученные накануне, больше не давали о себе знать. Сыча сперва не хотели пускать с нами, поскольку на поверку, ему досталось больше, чем всем остальным, но оставлять его в Останкино было еще более рискованно.

Сборы начались под вечер. Сложнее всего было не нагрузиться под завязку. Может статься так, что понадобиться быстрое отступление, а тяжелый груз может весьма замедлить продвижение.

Когда все были уже готовы, Эд позвал Ночь и Терину, девушки проводили нас до ангара с техникой, который уютно разместился в бывшей подземной парковке. Здесь было много чего интересного, однако, все очень спешили, и рассмотреть боевые машины не удалось.

— Позвольте представить капитан вашей брони — Сво.

Навстречу нам вышел невысокий человек без определенного возраста уверенный в себе и своей машине.

— Всем здравствуйте. Задачу мне уже объяснили. Стало быть, наш механик он же борт проводник — Леннон, — Сво усмехнулся своей шутке, — ну и куда ж мы без стюардессы. Познакомьтесь — Флэйм. Так сказать наш артиллерист.

— Э… — слегка удивившись, сказал я, — а может быть лучше девушек оставить на базе, а место Флэйм займет Лемур…

— У нас сработавшийся экипаж, можете не переживать.

Спорить было глупо. Нас снабжали транспортом, провиантом, командой, боеприпасами. Мы не имели права неправильно распорядится этим шансом. Сво провел быстрый инструктаж. Главная наша цель состояла в том, чтобы выжить.

Это было так привычно и так типично для Зоны, что другое здесь было, наверное, просто не возможно.

— С воздуха нас прикроют День и Ночь. У нас имеется арсенал и для летающих красоток. С солярой правда проблемы были, но ничего, теперь все в порядке, и мы можем вполне обеспечить себя, поэтому, мальчики, хватит хватать ворон, по машинам!

БТР протяжно просигналил пару раз, мы вскарабкались в люки, Флэйм заняла свое место за пулеметом, и мы поехали.

— Эй, сталкер, — обратился ко мне раззадорившийся Сво, — дай-ка мне вон тот рюкзак… — идти по приборам, конечно, славно, только я не вижу ни черта…

«Приехали…», — подумал я.

Однако рюкзак подал. Не отрываясь от своих прямых обязанностей, Сво лихо уселся на него, подложив на сиденье.

— Тормоза придумали трусы! — усмехнулся он, кидая на пол что-то тяжелое. Я понял, что скучно нам точно не будет. Глядя на все это обреченное веселье, мне неожиданно тоже стало легко и спокойно. Все будет хорошо, а даже если и нет, мы всегда сможем умереть под хорошую музыку.

Мы выметнулись на свободное шоссе, сперва, мне казалось, что Сво не справиться с управлением, однако курс выровнялся, и все стало получаться ровнее. Спустя считанные минуты даже сквозь толстую броню я услышал шум лопастей вертушки. За нами двигались День и Ночь. Наш небольшой отчаянный отряд направлялся назад к Царицыно. Плана как такового не было, хотя в последнее время, едва ли можно было что-либо планировать. Все менялось уж слишком стремительно. Во всяком случае, Сыча нужно было доставить туда целым и невредимым. В то время как еще один боец нам был просто необходим. Вообще я бы не отказался еще от парочки танков, небольшой армии, или хотя бы организованной группировки стволов в двести… но мечтать, как известно не вредно. Мои прикидки не были самыми утешительными. Регулярные части армии таки были в любом случае подготовлены и обучены гораздо лучше любого, даже очень и очень продвинутого сталкера, поскольку мы все были всего лишь любителями, даже самые лучшие из нас. Мы не занимались войной всю жизнь, мы не готовились к чрезвычайным ситуациям, даже жизнь и смерть в Зоне были чем-то сбалансированным, были в порядке вещей. Зона не была войной в полномасштабном смысле этого слова, поэтому мы заранее уступали любым военным силам в профессионализме.

С другой стороны, последние годы состояние нашей армии оценивалось как удовлетворительное. Переход на службу в течение всего одного года весьма этому поспособствовал. У нас был шанс. Это были не суровые силы натовского блока, как в Зоне. Но нельзя было исключать фактор естественного отбора. Наверняка за все время противостояния окружающей среде на нашу долю остались отнюдь не желторотые курсанты.

Наши ПДА не были детищем военных. Это являлось плюсом и минусом одновременно, потому как у них наверняка был включен антипеленг отсекающий чужих. По сути, для них мы были такими же невидимками, как и они для нас. С другой стороны, все это было весьма относительно учитывая наличие у обеих сторон какой-никакой но тяжелой техники и вертолетов.

За спиной оставались все новые и новые улицы, аномалии и стаи собак. Мы уже начинали верить в то, что достигнем метро, пусть и в относительной, но все-таки безопасности. Но, не тут-то было! На очередном перекрестке путь нам преградили два горящих автомобиля. Само по себе событие, казалось бы, ничего не значащее… Сво свернул на соседнюю улицу, судя по карте, мы были не так далеко от цели.

И тут мы услышали предупреждение Ночи:

— Нас засекли, меняем направление, будем пытаться уйти, а там посмотрим.

Сво выжимал из брони все, что можно попутно включив ПДА на звуковую передачу:

— Всем, кто меня слышит группа Эддарадикала просит помощи! Нас засекли военные. Передаю наши координаты…

Я понял, почему Сво назвал нас группой Эдда буквально через минуту. Глянув на ПДА, я увидел движение по параллельным улицам. Я насчитал пятнадцать средств передвижения. Я не знал, кто это, но догадывался, что не военные. Мы не успели еще соединиться с нашими добровольными помощниками, на пересечении Сущевского вала, Олимпийского проспекта и проспекта Мира, как рядом с броней разорвался первый снаряд.

Захлопали вертушки. Воздушный бой уже шел по трем направлениям, главным из которых был вертолет, где находились День и Ночь. Сво резко вывернул машину, лихо заложив вираж вокруг воронки, и не сбавляя скорости устремился вперед. Поймав цель, заработал пулемет Флэйм.

Нам повезло, что мы не нарвались на снайперов, но нельзя было исключать засады дальше. Мы бросались вперед очертя голову, и это было неправильно. Обученные убивать всегда выигрывают у любителей. Со стороны военных ударили гранатометы и, судя по звуку, один «Шмель». Слева и справа рушились фасады зданий. Пыльное крошево поднялось в воздух, по нам ударили еще и с вертолета. Сво остановил машину в укрытии стены дома. Несколько секунд и мы снаружи. Я слушал рев моторов, к нам стягивались все новые и новые силы. Пыль, поднятая взрывами, сыграла нам на руку, наша машина произвела удачное «десантирование». Застрочили автоматы, где-то я слышал разрывы автоматического дробовика, на ПДА пришло сообщение от Ветра, они обходили противника с тыла.

Легко сказать «взять противника в клещи», но на практике исполнить гораздо сложнее. Бой в городских условиях требует максимальной концентрации внимания. Твое укрытие в следующий момент легко может стать твоей же могилой. На какой-то миг мне показалось, что солдаты, воевавшие сейчас против нас — не думали. Им было все равно, зачем они это делают, какой закон и порядок пытаются защитить. Они были хороши в своем безразличии… а потом все смешалось, и мне стало некогда оценивать ситуацию.

Условным командиром стал Леннон, он координировал действия нашей новоявленной пехоты, в то время как Сво и Флейм стреляли по машинам противника. Еще один БТР с установленными пулеметами крупного калибра выехал из-за наших спин и дал сходу несколько залпов. В следующий момент из его нутра посыпались бойцы, и наша пехота утроилась — поддержка Клыка, подъезжали все новые и новые машины, стрельба ни затихала ни на минуту, военные теснили нас, потери были серьезными.

Военному вертолету удалось подорвать БТР, стоящий слева от машины Сво… у экипажа не было шансов спасти. Леденящие душу крики резали слух даже сквозь грохот снарядов и автоматные очереди.

А потом что-то сломалось. Происходящее превратилось для меня в красочную картинку. Я уже знал, куда следует бежать и что делать. Я стрелял, и бросал гранаты. Я сменил автомат, забрав улучшенный у павшего товарища, с которым даже не был знаком. По ПДА я узнал, что наша вертушка подбита, но ребята живы, и не только живы, но и унесли за собой вертолет военных, который собирался двигаться на дозапраку.

Слева Леннон и Сыч двигались, слажено, я не ожидал такого гнева и ярости от них. Я заметил как временами у Сыча страдает прицельность стрельбы, но на помощь ему приходил Леннон, и вот уже мы теснили вояк к их броне. И тут случилось то, чего я боялся — засада. Плотный огонь обрушился на нас, как только мы пересекли условную черту в их обороне. Справа уже шло подкрепление, пока мы отсиживались за остовом машины, понимая, что долго она не выдержит… два гранатометных залпа, снова серая пыль, звон в ушах, но я поднимаюсь и иду вперед.

Я почему-то знаю, я почему-то уверен, что умру не сейчас. Я еще не все закончил, и мне нужно вперед. Страха нет. Врываемся в ДОТ, работают автоматы. Мой клинит. Перезаряжаю, пока Сыч держит огневой рубеж. Они были уверены, что нам не взять это укрепление. Они почти не сопротивлялись.

У Сыча подрагивали пальцы. Он был бледен от психологического напряжения, но он так же как и я шел вперед. Каждый новый шаг давался ему все легче. Каждый новый противник, получивший пулю от его руки, был ступенькой перемалывания его мироощущения и сознания. На моих глазах рождался новый человек. И в нем оставалось все меньше и меньше от того, кого я когда-то знал. Когда я отстреливался от напирающих вояк, успел заметить, что солдат подбежал к Сычу с намерением сойтись видимо в рукопашной схватке, потому как автомата или другого огнестрельного оружия при нем не было. Тот без предисловий от души двинул ему прикладом под дых. Солдат не успел блокировать удар и согнулся пополам, на время лишившись дыхания. Сыч попытался прорваться вперед к следующему укреплению, но ему наперерез бросились сразу двое. Автоматами воспользоваться они не смогли, потому что Сыч, схватил за волосы, потерявшего от ослепительной боли всякую способность соображать, солдата и превратил его в живой щит. Командир того укрепления, судя по всему был уже застрелен, потому, как парни, видя ярость Сыча просто опустили оружие и сдались нам. Это была важная победа — победа духа. Численный перевес, несмотря на все пребывающую подмогу, был на стороне военных.

Сейчас стрельба велась с правого фланга. Один из стрелков залег у огромной кучи хлама, второй чуть левее. Возможно, был еще один или двое — огонь велся довольно плотный. Я откатился ближе к позиции неизвестного мне бойца с нашей стороны, который находился в мертвой зоне для противника. Пули с визгом крошили асфальт на том месте, где я только что находился. Стрелки из нападавших были средние, но, несмотря на это, один из наших валялся на земле с раскроенным черепом. Хорошо, что у них не было снайперской винтовки, иначе мне было бы точно несдобровать.

От автоматчиков мы ушли, а вот гранатометчик, которого чудом заметил мой случайный сосед, был наготове, и в последний момент, он ринулся в подвал, указав мне жестом «за мной!». Оторопело я несколько мгновений наблюдал как от гранатомета, больше похожего на базуку отделилась черная точка, и стремительно понеслась в нашу сторону. Тогда я тоже прыгнул в подвал вслед за случайным напарником, и, когда скатился на пролет вниз по бетонным ступеням, пару раз, едва не сломав себе шею, собирая в сторону весь мусор за собою, цепляясь защитным костюмом за какой-то хлам, я пропорол себе ладонь, но даже не почувствовал этого. Там наверху раскатился тяжелый, оглушительный треск.

Уши заложило. Невыносимые вибрации воздуха, казалось, разрывают тело. Пространство вокруг меня дрогнуло, и вместе со мной подалось назад и вверх, стремясь заполнить образовавшуюся в его ткани дыру. К счастью, боеприпас был небольшой, а я скатился достаточно глубоко, чтобы не оказаться разорванным взрывом.

Парень сильно ударился головой, но был в порядке. Около нас как из-под земли появился Призрак, помог встать бойцу, и они вместе неторопливо отступили… я направился ко второму выходу из подвала. Здесь меня могли уже ждать, но выкидывать вперед гранату было рискованно, поскольку мог зацепить своих.

У самого выхода я заметил две гравиконцентратные плеши, которые не просто прятались на бетонном полу, их еще скрывал полумрак. Отлично! Этого мне еще не доставало. Третьего выхода у подвала не было. Конечно, у меня оставался смутный шанс просочиться между двумя аномалиями, но веса моего едва ли хватило бы, в какую-нибудь точно бы вляпался. Оставалось еще одно — разрядить их, и выдать свое местонахождение тем самым, но… третьего не дано. Я швырнул горсть болтов наотмашь, а сам скрылся за стеной. Последовало два громких хлопка, и стены здания вновь сотряслись, на меня посыпался строительный мусор и штукатурка. Третьего удара здание могло не пережить. Я ждал… одна секунда, две, три… гранат никто не кидал, я одним прыжком преодолел место бывших ловушек, сейчас они как раз набирали силу, и оказался на ступеньке почти перед самым выходом. Но тут меня поджидала очередная напасть — небольшие мусорные смерчи, указывающие на наличие птичьих каруселей также таились в тени, смешиваясь с пылью от стрельбы, слышно из-за грохота и небольшой контузии мне было тоже не очень хорошо. Я кинул пару болтов, чтобы как можно точнее определить границы аномалии, и мне удалось найти довольно безопасную зону, с точки зрения затягивания меня в карусель, но вот, с точки зрения снайпера — весьма фиговую. Выбора все равно не было, кинув пару болтов в противоположном направлении, я метнулся за спасительный остов машины. Выстрелов не последовало — все было относительно спокойно.

Наши начали теснить военных дальше по проспекту. Я постарался как можно быстрее примкнуть к основному отряду. Я понимал, что шансов у нас не так много, и смутно уповал на то, что говорил Эд. Некоторые военизированные части были на нашей стороне. И он не ошибся! Я не мог бы припомнить дня, когда я так радовался шуму вертолетных лопастей, как сегодня. К нам подходило подкрепление, что не могло не радовать людей в нашей ситуации.

Когда, казалось бы, бой был завершен, и ничего не предвещало беды, из переулка прямо на нас, скрывающихся за броней, выскочил грузовик, армейских цветов.

«Черт! Черт! Черт!»…

Патронов оставалось не так уж и много, вернуться за пулемет ни Флэйм, ни кто-либо другой уже не мог. Как только их автоматчики поймали нас на прицел — нас накрыл ливень стального огня. Признаюсь, я был не готов к такому повороту событий, особенно теперь. Да, я позорно расслабился на поле боя, поверив в успех преждевременно. Сколько раз еще Зона накажет меня за мое легкомыслие?

Как только появилась возможность, я расстрелял половину рожка, понимая, что осталось немногим больше трех-четырех на поясе, и это все. Сыч помогал мне, у Сво осталась пара гранат… но мы потеряли время, машина приближалась с угрожающей быстротой, теряя бойцов. Вот пуля Сыча нашла свою цель, Сво метнул гранату, но не совсем удачно, обрушив козырек близлежащего здания…

На секунду я глянул вверх, как будто ожидая подвоха и оттуда, но то, что я увидел, заставило меня замереть. Дарк выступая в роли дельтаплана, кружил над нашим театром войны. И, к моему удивлению, выбросил десант в виде Болта точно перед нами…

«Какого черта?» — пронеслось в голове.

Мы со Сво только смотрели на то, что происходит, не понимая еще всего смысла действий Дарка, Болта, и Леннона, который кинулся к ним. Кажется, что все они уже давно сговорились. На деле же — Болт сейчас управлял нашей командой.

В руках у него был артефакт, условно называемый «шутиха» в ней не было ничего полезного на первый взгляд. Она могла усиливать действие некоторых артефактов, особенно тех, которые неплохо взрывались. А так, сталкеры использовали шутиху больше из озорства, как мегафон — усилитель речи, или в надежде отпугнуть мародеров, усиливая звуки стрельбы, создающие иллюзию, будто бы стреляет ни один человек, а несколько.

Но и этот кусочек металла, во всяком случае, на ощупь он напоминал металл, был мертв, и это видел, должно быть, не только я. Но Болт поднял артефакт высоко над головой, и я услышал голос Сыча, который до той поры довольно метко отстреливал солдат:

Утро в декабре туманом окутано

Под ногами белый снег — предатель!

Рядом сдетанировала аномалия фрост, осыпая нас искристым снегом, который закручивался в небольшие вихри, царапая кожу, неожиданным морозцем и кусочками льда.

Виден каждый след и холоду лютому,

Слишком просто сладить с тобой,

Все трудней дышать пронзительным воздухом,

Все труднее в небо слать проклятья.

Все трудней бежать, полжизни бы отдал ты

Чтоб забыть тот бой за спиной

Ты теперь дезертир!

«Чтоб он так всегда пел…» — зачаровано подумал я… а на последнем крещендо — посыпались остатки стекол из окон близлежащих домов.

Солдаты бросали оружие и разбегались, в разные стороны, некоторые почему-то стреляли друг в друга.

Когда Болт отпустил всех — команда непонимающе оглядывалась вокруг. Однако все больше улыбок проступало на изможденных лицах. Все жали руки Сычу и Болту, до входа в метрополитен оставались считанные метры.

Лишь свалившись в метро на Маяковской, мы смогли перевести дух. Эд делал все возможное, чтобы преследование не возобновилось. По мере того, как все больше и больше информации выходило в свет, все меньше и меньше была возможность контролировать ее. Вовремя появившаяся группа Ветра шла по следу оставшихся в живых формирований вооруженных сил и уничтожала, обнаруженные ранее радио-глушилки. Все должны были знать правду, как ни странно, наверное, впервые за всю историю современной России, это было выгодно не только определенной группе лиц, от этой правды зависело выживание каждого.

До сих пор я не мог понять, почему силовики, несмотря на все произошедшее хотели установить некую легитимную власть, а не помогать выжить тем несчастным, которые сейчас ютились по подвалам и метро? Почему не хотели служить своей стране, вернее тому, что от нее осталось? Ведь еще не поздно было что-то исправить, еще были возможности. И вместо того, чтобы защищать свой народ — они воевали против него.

С другой стороны, когда я сам служил в ракетных войсках — существовали некоторые приказы и распоряжения с грифом «секретно» на случай, скажем, атомной войны, или на случай пандемии неизвестного вируса. Однако на тот момент Зоны не существовало как таковой, быть может, это и был тот самый секретный приказ, который они выполняли на случай, если мутанты прорвутся в города. Но в чем он состоял? Уничтожить всех контактёров? Тех, кто видел создания Зоны? В таком случае, они должны были стройными рядами последовать на расстрел.

Как потом рассказал начальник станции Маяковской — Мирт, скорее всего так называемая легитимная власть действовала в известных ей рамках. То есть, узнав нужную информацию, убирала ее носителей, и становилась лучом света в темном цартсве, снова занимая свои законные позиции.

Долгое время для меня так же оставалось секретом, для чего Эдду нужны ретрансляторы, ведь его радиосигнал достигал границ Украины, а раз они могли говорить с заокеанскими, так сказать, коллегами по несчастью, тогда все было еще более загадочно, но Мирт объяснил, что даже в метро не всегда слышно передачи Эдда, по Москве расставлена сеть глушилок, не конкретно на «Обратную сторону реальности», конечно, но и их частоте достается. Не все глушилки удается найти, на самом деле, в большинстве случае не известно где они и кто их запустил, а еще спутник, через который вещает Радикал бывает, выпадает из зоны приема, а еще бывает, что выброс накрывает так, что ничего потом толком не работает, и связь еще долго восстанавливается после такого счастья.

— Надо бы помочь Эдду, — размышлял Мирт, — давайте ребята, вы отправляйтесь к Царицыно, а мы будем собирать группу для расстановки ретрансляторов. Это дело затягивать нельзя. Вы, конечно, хорошо постарались, но, поверьте моему слову, еще ни одна группировка федералов ли бывших, фанатиков ли будущих решит объявить Москву своей. И будет новая драка. С нами ли, или с нашими последователями… сейчас время такое.

Я криво усмехнулся. Нам действительно нужен был отдых. Команда была вымотана долгим и тяжелым боем. В эфире рапортовали о благополучном завершении компании. А я мысленно благодарил всех известных мне богов и демонов за то, что нам удалось выстоять.

Сво дремал, подложив рюкзак под голову, День и Ночь еще не вернулись из госпиталя, где им предстояло немного подштопаться. Леннон курил, сидя на краю платформы. Рядом с ним сидел Сыч, они негромко о чем-то переговаривались. Кто-то заснул в армейской палатке, а я, точно заботливая нянька ходил с Миртом, проверяя все ли устроены достаточно хорошо. Флэйм я сразу не приметил, однако в итоге и она была обнаружена — играла с Болтом в наперстки, непременно проигрывала, и весело хихикала по этому поводу, игра велась на интерес.

Я присел к чьему-то костру, прикрыл глаза, слушая разговоры. Мы стали героями. Одними из тех, чье имя теперь будет передаваться из уст в уста. Забавно, ведь так оно и должно было быть. Я понимал это теперь, как никогда отчетливо. Во всех моих странствиях, которые начались за много лет до той катастрофы, в которую угодило человечество, я могу сказать, что мне не хватало, пожалуй, двух вещей: горячего душа и настоящей постели. Хотелось заснуть однажды вовсе не в спальном мешке, и на завтрак вместо сухпайка, конечно, полезного и питательного, но не такого вкусного как чашка свежесваренного кофе с бутербродом. С одной стороны выходило так, что я сам лишил себя нормального мира, а с другой, я чувствовал себя по-настоящему счастливым, когда вдруг выпадал такой спокойный денек.

Бывало в Зоне придешь к своему нехитрому домику, и понимаешь — вот оно счастье, что вернулся, что живой. А там и кофе будет, и душ теплый, конечно сперва придется позаботиться о себе — да, что в самом деле трудного? Колонка во дворе, фильтры работают исправно… а потом приходит Лемур с короткой ходки, так, может каменный цветок где-то подобрал, или кровь камня, уже выменял кофе и чай с сахаром. И в бар тут уж вовсе не тянет идти, там понятно что — а тут покой и уют. Можно даже книжку почитать. В последнее время, конечно, читать было некогда, но состояние обретенного счастья было особенно ярким в такие моменты. Я понимал, что это мое… и чем больше я это понимал, тем теперь страшнее становилось мне.

Говорят ведь, бойтесь ваших желаний — они ведь могут исполниться. По сути, выходило, что мое-то желание как раз исполнилось. В то же время, исполнилось оно с массой проблем, страшных последствий, невосполнимых потерь… бед для всего человечества. Так не должно было быть. Это был вовсе не тот порядок вещей, который я мог бы желать своим друзьям, родным и близким. Я хотел бы, чтобы они были счастливы… но Зона для них была проклятьем, с которым они не желали мириться, они желали вернуться в свой мир. Понятный и простой. И с каждым днем, я все больше укреплялся во мнении, что я должен идти к монолиту, чтобы попробовать повернуть этот процесс вспять.

Глава 11. На штурм зиккуратов

На следующий день нам была выделена моторизированная дрезина, говорят на синей ветке на «итаках» запустили пару составов, что значительно облегчило грузоперевозки, ровно как и передвижение по метро. Теперь команде надлежало отбыть к Царицыно. У меня была мысль о том, чтобы заглянуть на старую квартиру. Что я мог там увидеть, я не знал, но чувствовал, что это было необходимо. Сыч хотел заглянуть к семье по дороге, мол, когда еще выпадет шанс, телефонные переговоры, все же не были полноценной заменой общения. Теперь, когда появилась надежда, можно было даже попробовать перебраться на какую-то более спокойную станцию, чем Царицыно, а там, глядишь — подняться на поверхность.

Люди начинали строить планы, всеобщая паника и депрессия постепенно проходили, и это было радостно видеть и сознавать. Впервые за долгое время улыбки на суровых лицах. Мне казалось, прошла целая вечность с того дня, как мы с Лемуром вышли из прото-Зоны, хотя, конечно, это было не так.

Сыч собирался ехать до Арбатской, команда Эдда, возвращалась на ВДНХ, а вот Лемур, Болт и я оставались в нерешительности, куда же податься нам? Сыч звал за собой, увидеть знакомых, но я не был уверен, что я готов к этим встречам. Я слышал, что Змей прошел пешком почти до самого ВДНХ, по словам тех людей, с которыми он общался, называли его новым пророком. Забавно. Я надеялся, что в итоге он доберется до «Обратной стороны» и прочитает цикл своих наблюдений, этого очень не хватает в сегодняшнем мире. Я оставил записку для него у Мирта, и хотел было передать такую же со Сво, черт знает, кто встретиться с ним раньше? Но пока мы рассуждали о том, о сем Болт приблизился к нашей компании:

— Мне кажется, — сказал он, — Эдду нужна наша помощь в установке ретрансляторов.

Я был очень и очень удивлен тому, что он сказал, ведь об истинной его сути — знал только я. И как бы я ни пытался перешагнуть через свои предрассудки, у меня это не всегда получалось.

— Это отличное дело, — улыбнулся Лемур, — давайте отправимся вместе со Сво и остальными на ВДНХ, кто знает, может, пересечемся со Змеем. Его за пульт, а мы — в путь.

— Хорошо у тебя все получается, а главное складно! — я дал беззлобный подзатыльник парню, — пожалей мои седины, мне ни двадцать пять лет, причем уже давно.

Он хохотнул:

— У тебя нет выбора, Бес, ты все равно пойдешь, на Царицыно, ровно как и в любой другой точке Москвы, где нужно выполнять определенную рутинную работу, тебе будет скучно, ты адреналино-зависимый.

Лемур был в чем-то прав. Я не мог больше сидеть спокойно на одном месте более недельного срока, особенно, если знал, что наклевывается очередное дело. А «делом» для меня было любое безумство, поиск редких артефактов, или сопровождение сумасшедших экспедиций. Однажды я с одним знакомым «долговцем» сопровождал смертельно-больного человека к последней надежде на излечение. Нет, не к монолиту, он думал, что, достигнув Зоны, он сможет измениться, или победить свою болезнь. Однако он оказался и прав и не прав одновременно. Я помню, как Мох погиб, сражаясь со стаей слепых собак, направляемых чернобыльским псом. Я катастрофически не успевал, позволив ему остаться одному «посмотреть на лунную ночь в Зоне». Действительно ничего не предвещало беды. Я не слышал никаких посторонних звуков. Вместе со мной в дороге был сталкер по имени Вампир. Он первым заметил собак, они шли молча, управляемые чернобыльским псом, и, казалось ни одна веточка не хрустнула под лапами, но Вампир был слишком не опытен, чтобы успеть правильно среагировать. Так мы потеряли того, кого сопровождали. Но Мох пришел как турист, пусть и заранее обреченный на смерть рано или поздно, а погиб как герой, защищая в большей степени нас, чем себя.

Решение было принято единогласно, мы присоединились к Сво и остальным. Имели ли мы право теперь отсиживаться? Ответ был столь же однозначен. Попрощавшись с Сычом, я обещал, что обязательно навещу его как-нибудь. Он обнял меня, передав небольшую флешку.

— Посмотри на досуге, если у кого-то есть шанс что-то узнать, то только у тебя…

В его серых, как лед глазах на миг мелькнула тень большой скорби, что это могло быть? О чем идет речь? Я кивнул в знак согласия. В висках заломило уже оттого, что мне хотелось немедленно загрузить флешку в ПДА и прочесть, что там написано. Но я сдержался. Во-первых, информация, содержащаяся там, могла повернуть вспять все мои планы по помощи Эддурадикалу, а, во-вторых, не гоже приниматься за дело, не окончив предыдущего.

Так, угомонив в себе азарт, я ступил на собирающуюся отъезжать дрезину, присел на сиденье, позаимствованное явно из наземного транспорта, даже с ремнями безопасности, чудеса! Мы поехали, я прикрыл глаза, где-то перекрывая встречный ветер, громко переговаривались Леннон и Сво. Мне казалось, что все, что окружает меня не реально, будто бы это всего лишь игра. И стоит мне нажать на паузу, я встану из-за компьютера, пойду, сделаю себе чашечку мятного чая, и вернусь к чтению воскресной газеты. Как радостно, и как грустно, что это было не так.

До ВДНХ, было рукой подать, поэтому мой мысленный полет закончился довольно скоро. На поверхности нас уже ожидала утяжеленная «газель». Эд уже обзавелся как тяжелым армейским транспортом, так и вполне привычным гражданским. Естественно, не стоит забывать, что умельцы, работающие сейчас на него — модифицировали некоторые модели, чтобы те стали более безопасными для езды в современных условиях.

По прибытии к Башне, которая теперь называлась именно так, День и Ночь отправились на заслуженный отдых, должно быть, им досталось больше всех. Когда мы приблизились к гаражам, у меня возникло нехорошее чувство, что вот сейчас снова произойдет расстрел мишеней в тире. Ребята времени даром не теряли, я увидел, по крайней мере, четыре новых укрепления, кроме того, явно намечалось строительство нескольких смотровых вышек. Я остался доволен увиденным; с тактической точки зрения, но нехороший холодок нет-нет, да и пробегал между лопаток. Не дай бог Башня однажды найдет нового хозяина.

И снова нас встретила платформа, уносящая вверх, снова суровая охрана, готовая отражать малейшую угрозу. Дисциплина была поставлена хорошо, несмотря на либеральную оплетку. Эд поблагодарил нас за то, что все его люди вернулись живыми. На установку ретрансляторов он обещал послать с нами половину лучших бойцов. Мы расположились в импровизированной казарме, где все было просто, почти по-спартански, жилой комплекс располагался на верхних этажах. Здесь Эд постарался создать настоящую крепость, разместив по периметру защитные укрепления и огневые точки, здесь я чувствовал себя в такой же безопасности, как у Сторожа в Бункере.

В рубке сейчас находились новенькие, во всяком случае, новенькие для меня. Раньше я не видел миловидную блондинку в легкомысленно короткой юбке и шерстяной кофточке, которая непонятно что должна была скрывать. Она как будто вышла из другой жизни, в которой не было Зоны, в которой не было монстров, и все были относительно приветливы и милы, и уж, конечно, выйдя на улицу, ей не стоило опасаться за то, что она получит пулю в лоб.

— Вы на «Обратной стороне реальности», если вы слышите нас — вы все еще живы, — щебетала она в микровой. Голос, проходя через специальный модулятор, прикрепленный на микрофоне, терял прежнюю окраску и становился голосом Эддарадикала, — с вами Эдрадикал, прослушайте последние новости. С северо-востока к Москве движется дивизия под командованием Галицкого Алексея, мы дважды выходили с ними на связь. Хорошие новости, столица, в наших рядах выживших скоро прибудет. Однако просим откликнуться тех, кто сейчас доблестно продолжает исполнять свои обязанности, сдерживая натиск монстров и мародеров, еще понятное дело, непонятно кто страшнее. Склиф и Боткино, просьба принять тяжелораненых бойцов, с транспортировкой обещаем помочь, необходимы добровольцы для охраны каравана.

Девушка закончила наговаривать текст и пустила в эфир старую-добрую «Арию».

— Привет! — воскликнула она, помахав нам рукой, — я Миса-Миса.

— Очень приятно, — застеснялся Лемур, глядя на красивую девушку, сложно держать себя в руках.

Миса же не предала откровенным взглядам никакого значения, тут же забыв о нашем существовании, продолжила что-то искать в компьютере.

— Она такая необычная, — негромко сказал мне Лемур, когда мы поднялись вместе с Эддом в зал, который прежде служил для конференций. Теперь в Башне был свет, и работали электрические приборы Теря и Алик-мизантроп вместе с Бри умело перенастраивали оборудование для работы на «итаках», молодцы, надо бы разжиться парочкой таких фонариков… эх, вот было бы здорово использовать «итаки» в усилителях. Но, что-то я размечтался. Обстановка в Башне с одной стороны расслабляла, а с другой мобилизировала, было тут что-то домашнее, но такое, которое нужно было непременно защищать.

Следующая новость на волне «Обратной стороны реальности» была о том, что клан «Долг», получивший свою жизнь в прото-Зоне теперь возрождается, как и клан «Свобода». Используя, передатчики и расставив свои ретрансляторы, я полагаю, не без помощи Паука, они вещали теперь на территории Украины. Россию тоже захватывали, но не так далеко как Эд, спутник им не поддался, хотя, скорее Паук не просто не захотел с этим возиться, наверняка теперь у него и без того забот хватало.

Эд расспрашивал нас обо всех подробностях боя с силовиками, и все подробно записывал, поясняя свои действия тем, что сейчас пишется новая история, и нельзя упускать деталей, поскольку, потом именно они, возможно, помогут объяснить все события тем, кто родится после нас.

— Появилась надежда, Бес, это очень и очень много. У меня тысячи планов, вот например ПДА — это прекрасно, но можно было бы неплохо снова наладить работу какого-то сотового оператора. На других частотах, но люди, я думаю, должны иметь связь. Может быть в ближайшие лет десять никто не сможет выйти на улицу без оружия, но потом… потом все начнет меняться… знаешь, все в наших руках.

— Я пришел не просто так, — сказал я, общество Радикала с его грандиозными планами хоть и было приятно мне, но я начинал быстро уставать, и сознание уже плохо откликалось на открывающиеся перспективы, поскольку, если быть честным с самим собой, мне хотелось сейчас вернуться в прото-Зону, и чтобы все вдруг стало как раньше.

Эд смотрел на меня немного не понимающе:

— Естественно, тебе причитается награда. Во-первых, можешь выбрать себе любое обмундирование, которое у нас имеется и, разумеется боеприпасы, во-вторых, можешь получить любое оборудование, медикаменты, или информацию — на выбор.

— Я пришел, чтобы помочь твоим ребятам установить ретрансляторы.

— Вот оно как, — Радикал улыбнулся, — хочешь войти в команду.

— Нет, я ни на кого не работаю.

Все это было похоже на штамповый диалог из боевика. Я чувствовал себя немного неуютно под взглядами Эдда и его команды. У меня создавалось впечатление, что я нашкодивший школьник, которого родители сейчас будут ругать за то, что пионер не всем ребятам пример. Странно, такое чувство меня не посещало уже очень давно.

— Я хотел бы отдохнуть перед тем, как мы отправимся в путь. Я был бы весьма признателен, если после этого экспедиция будет готова двинуться в путь.

Эд утвердительно кивнул, и я вместе с Болтом направился в «казарму». Лемур остался вместе со всеми, ему нравилось в Башне, и он больше склонялся к мысли, чтобы закрепиться именно здесь, к тому же я смутно улавливал суть его интереса — Миса пленила его, что называется с первого взгляда.

— Все люди такие разные, — говорил Болт, пока мы шли, — вы все чего-то боитесь, чем-то гордитесь, чему-то радуетесь. Зачастую, что для одного является предметом радости, то для другого разочарование, почему так?

— Я и сам не знаю. Знаешь, как говорят? Чужая душа — потемки.

— Душа… а что это такое? Я много думал, пока шел с вами. Это похоже на разум, только с чувствами? С эмоциями?

— Многие богословы спорили об этом, я не знаю. Пока еще не понял, говорят в момент смерти она вылетает из тела, чтобы соединится с Богом. Но что он такое, тоже никто не знает.

— Ты бы мог научить меня читать? Я видел, как люди читают книги, и записывают информацию своими символами. У нас никогда не было надобности делать это, потому что, по сути, мы итак знали все, что нужно изначально.

— А как бы ты передал опыт своему сыну? Или другим, тем, кто младше тебя?

— Я никогда не думал об этом.

— А как ты узнал, что такое мир? С какого момента ты помнишь себя?

Мне вдруг стало ужасно интересно, есть ли у Болта семья в нашем понимании этого слова. Беспокоятся ли о нем его родственники? Испытывает ли он какие-то чувства? Почему он вообще пошел с нами?

Болт задумался…

— Знаешь, мне кажется, что я был всегда. Я понимаю, почему светит солнце, и, почему растет трава, и знаю кто мои враги. Но один раз я проходил мимо магазина, была ночь, я вышел на охоту в четвертый раз, не потому, что хотел есть, а потому что мне было интересно, и я решил поиграть с людьми. Так я шел, и услышал странные звуки. В магазине горел костер прямо на полу, вокруг сидели люди. «Отлично», — подумал я, и стал пробираться внутрь. Я уже знал, что если я буду издавать боевой клич, то все быстро разбегутся, и в том прока нет. Я крался, стараясь слиться с тенями, отбрасываемыми многочисленными полками, потом я выбрал самый слабый разум, и стал воздействовать на него, заставляя его странно себя вести, ну с вашей точки зрения конечно. У них не было оружия, только палки и железная арматура, поэтому мне не захотелось их сразу убивать с помощью того человека. Но вдруг я услышал нечто, и оно поразило меня. Последний кто не поддался моему контролю — слушал плеер, и был далек ото всего, что происходило вокруг него. Он выглядел счастливым. Это была музыка. Я уже точно не помню какая.

Тогда я подумал, если человек может создать такое, может быть мне стоит попробовать узнать его получше? Хотя, я не думаю, что тебе пришло бы в голову разговаривать с банкой рыбных консервов, но, согласись, рыбные консервы не пишут песен, да и говорить не умеют. Хотя… — он усмехнулся, — кто его знает. Так вот, я решил сам прикинуться человеком. Перестав контролировать ту компанию, я вышел к костру. Они все вскочили на ноги, те, кто был подконтролен — не понимали, где и, почему они оказались. Я попросил разрешения присесть к костру, люди успокоились и пригласили меня. Высокий худощавый парень по имени Рэм принес мне еды. Я понял, что вы пошли далеко вперед нас в вопросе приготовления пищи и раздражения вкусовых рецепторов. Дарк мне потом рассказал, что с ним приключилась похожая история. И люди, те самые, которые уничтожали любых, кто не был похож на них существ, делились со мной едой и теплом. Это было так удивительно, что я решил, что на самом деле природа обманула нас. Или наши родители. Мне сложно сказать, откуда именно я появился. Что людей вовсе не обязательно уничтожать… но как ты знаешь, я ошибся. Оказалось, что не все люди были похожи на компанию Рэма. Те, кто поймал меня — хотели выжечь мой разум, так как считали, что я убивал их друзей, хотя это было не так. Им почти это удалось. Если бы не ты, я бы погиб. Ты не был похож на них. И более того, ты убил их! Ты и твоя команда убила представителей своего вида, ради меня. Причем, если до них я сумел дотянуться, чтобы заставить поверить во все, что ты скажешь, то ты действовал по собственной воле. А потом мне захотелось узнать о вас больше, и я прикинулся человеком… я очень старался, но, наверное, не все и не всегда у меня выходит ладно. Но я понял, что отчасти совершил ошибку, когда помог вам в разборках с военными. Дело в том, что когда я контролировал Сыча, он сам не был готов к такому повороту событий. Но это был единственный путь, чтобы все вы остались живы. Но я понял, что я был не прав. Вы совсем другие. И это хорошо… а мне еще очень многому предстоит научиться, ты же поможешь мне, правда?

— Конечно… ну чем смогу… — я улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.

Я понял, что Болту было вряд ли многим больше шестнадцати лет, по нашему исчислению. Он познавал мир, как умел, и как это ни парадоксально, все больше очеловечивался. Я заметил, накануне, что у него появились личные вещи. Он носил с собой небольшой рюкзак. Терина долго боролась над ПДА для него, тот все время определял его либо как неживую материю, либо как потенциальную угрозу.

— Ничего не могу понять! — сокрушалась она, — проклятая техника барахлит!

Но Теря была весьма образованным человеком, особенно в области электроники. Спустя сорок минут ПДА у Болта работал не хуже чем у нас. Я видел гордость и счастье, светившееся на его лице, ведь теперь он получил свой первый идентификатор — пропуск в человеческий мир.

Когда экспедиция была готова, машины были проверены и, на паре из них были доустановлены пулеметы. Ретрансляторы — пять небольших тарелок-антенн, были готовы к отправке и настроены, нам оставалось лишь доставить их к заданных точкам и, разумеется, закрепить.

В колонну были определены четыре машины, водителями которых стали Сво, Бри, Феликс и Алик. Эд не обманул, выделив лучших людей из собственной охраны. По общему согласию Лемур остался в Башне, а мы с Болтом заняли место в экипаже Сво. Наверное, оттого, что я уже был привычен к необычному стилю вождения этого пилота «формулы один».

У меня не всегда получалось хорошо разбираться в людях, но я думаю, что раньше Сво был военным, скорее всего из отставных подполковников, которым самим пришлось строить свою жизнь в лихие девяностые, когда, так сказать, государственный пряник для армии окончательно закончился.

Я знал многих сослуживцев моего отца, кто так и не смог адаптироваться к реалиям нового времени, а вот Сво, видимо, был из другого теста, он не собирался оплакивать судьбу-злодейку, а шел вперед с гордо поднятой головой. И вот теперь, судя по всему, очередной «кризис» времени не смог сломить его, из удобного сидения форда он пересел на вполне привычное с учебки сиденье БТР’а. А теперь утяжеленный УАЗ-патриот вез нас к месту установки первого ретранслятора.

Если кто-то думает, что сталкеры ничего не боятся, то это не правда. И может быть, у кого-то были сомнения на счет этих вчерашних тусовщиков, то не от хорошей жизни им пришлось взять в руки оружие. Как я понимал, НВП из них прошел едва ли каждый пятый, но в глазах их горела идея и мысль «мы должны», а это, наверное, было не лучшим поводом в мирное время, но сейчас… сейчас это компенсировало отсутствие мастерства.

С другой стороны, я не мог бы назвать нашу новую команду профанами, скорее в своей мирной жизни они были отчаянными страйкбойлерами, или городскими сталкерами, а может тем и другим вместе. По-видимому, сначала им было страшно стрелять в живых людей, но позже это прошло, да и тренировались, судя по количеству стреляных гильз перед Башней, они регулярно. Все правильно сделали.

Миновав целое семейство аномалий, мы шли по намеченному Аликом маршруту вполне споро. Снайперы бандитских группировок не беспокоили первые километров семь-восемь. Скорость была едва ли выше сорока в час, выше — опасно, некоторые аномалии не высвечивались на ПДА, да и по колебаниям воздуха не всегда их можно было засечь.

Ведущий колонну Феликс порой останавливался и, веером выкидывал гайки с привязанными к ним белыми ленточками впереди себя. Для этой цели неплохо подходила модифицированная теннисная ракетка, которую он использовал. В случае стрельбы — экипаж Алика прикрывал Фела огнем. Кажется, ему удалось снять двоих ли троих снайперов.

Наконец слева замаячила первая цель. За бортом царила серость и опустошение. Ватность облаков вновь готовилась сочиться осенним дождем, деревья теряли последние здоровые листья, и их скукоженные трупики разгоняли колеса тяжелых машин.

Мне доводилось читать где-то, что якобы столичные высотки были мистическими пирамидами, призванными усилить магическую силу власти и воскресить Ленина и Сталина.

Ведь в пирамиды возводили для общения людей с миром богов и духов, они были своеобразными магическими машинами исполнения желаний. Египетские фараоны надеялись обрести через пирамиды благополучие в загробной жизни. А вожди ацтеков — могущество на Земле. Древние пирамиды и в Африке, и в Америке строили обязательно группами, непременно в местах, обильно обагренных кровью. И сталинские высотки построены в строгом соответствии с древними магическими традициями и с теми же целями.

Если взглянуть на карту с расположением всех планировавшихся к постройке высоток (из девяти две не были достроены), то видно, что все они расположены группами по три (за исключением зданий МГУ и Дворца Советов). И обязательно в местах массовых кровопролитий с названием «красный» — символом крови и огня — важнейшего элемента в магии.

Стряхнув наваждение, я пригляделся к первой высотке, встречающей нас.

— Мне не нравится это место… — тихо сказал мне Болт…

Она была одной из второй группа высоток между Красными Воротами и площадью Трех Вокзалов. Здесь нам предстояло подняться на три зиккурата, где закрепить наши ретрансляторы.

Я списал мнение Болта, скорее, на его очеловечивание, чем на то, что ему действительно могло что-то не нравиться. Он по сути ничего не боялся. Так мне казалось тогда. По мере приближения к зданию проняло и меня. Я видел, как машина Феликса остановилась… а после будто в нерешительности продолжила движение.

Действие феномена неясной этимологии было похоже на выжигатель, установленный в прото-Зоне много лет назад, и так же немало лет назад отключенного легендарным Стрелком.

Мне снова вспомнилась та самая научно-популярная статья. В ней кажется, еще говорилось, что при изучении пирамид исследователи обнаружили ряд удивительных явлений. Якобы в них меняются свойства вещества. Также влияют пирамиды и на окружающую среду. Например, при проведенных исследованиях было доказано, что дистиллированная вода в емкости над пирамидальной конструкцией самопроизвольно изменяла свою электропроводность. Весьма вероятно, что при определенных условиях сталинские высотки-пирамиды могут работать как энергоинформационные генераторы и оказывать влияние на людей. Ведь тело, как известно, на восемьдесят процентов состоит из воды.

Может быть, настали они эти условия?

— У тебя же есть кристальная колючка — Болт выглядел изможденным, хотя как будто мы ничего и не делали…, - в одиночку я не удержу…

Я не совсем понимал, о чем он говорит, этот артефакт я хранил, что называется на черный день, возможно, отчасти он позволял мне видеть Болта таким, какой он есть. Эту диковинку мне подарил Сторож после выполнения особенно важного для него задания. Я не могу сказать, что цена его была очень высока, но я почему-то верил в него.

— Что мне нужно сделать? — наконец я осознал всю опасность странных зданий, уши закладывало, а изображение подрагивало и расплывалось перед глазами…

— Представь…. Вообрази… что у тебя в руках щит…

Я видел, что еще немного и Болт потеряет сознание, в то же время то, что он говорил, выглядело совсем уж из ряда вон… но мне ничего не оставалось. Я вышел из остановившейся машины, поднял колючку над головой, и представил себе щит который смог бы укрыть всю нашу колонну.

Феликс, Бри, Алик, Сво и остальные — снайперы и пулеметчики, механики и просто добровольцы выходили из машин шатаясь, как будто бы они все подверглись довольно сильному ментальному удару.

— Что это за фигня? — спросил Алик.

— Что с нами было?

— Мне показалось, голова вот-вот лопнет, — пожаловался Бри.

— Это кровососы… — сказал Болт, — их там не много, но они как-то научились… с помощью зданий глушить волю… людей.

— Бред какой-то… — вымолвил наконец Сво, — какого черта… как это получилось?

— Не только люди способны к эволюции… — заключил Болт.

С оружием наизготовку мы двигались вперед. Вскоре стало понятно, что теория Болта более чем жизнеспособна. На площадке перед зданием виднелись обглоданные человеческие кости, и некоторые личные вещи. Вместе с тем, я насчитал четыре ствола, и даже одну неиспользованную гранату Ф-1, видать совсем плохо дело. Ну, мы-то еще повоюем!

Как по команде Бри дал два залпа из гранатомета. Твари не ожидали подвоха, видимо, раньше им удавалось сломить волю людей гораздо быстрее. Послышался оглушительный рев. Судя по колебаниям воздуха, я заметил четыре крупные особи, мне и пришлось задавать направление стрельбы. Кровососы являли себя, переходя в активную атаку, но к счастью наши пули были эффективнее и быстрее их шупалец.

Одному удалось подкрасться к Бри незаметно. Тварь прыгнула на него, в тот момент, когда он менял оружие. Хищные щупальца уже тянулись к горлу потенциальной жертвы. Бри не мог скинуть с себя двухсоткилограммовую тушу, и дышать ему становилось все тяжелее. Болт произвел два выстрела один за одним, размозжив монстру голову. Бри выполз из-под распластавшейся туши, отряхиваясь и, заметно хромая…

— Сильно он приложил меня, — сказал парень, плюнув кровью.

— Так ты идешь в машину, Болт, позаботься о нем.

— Какого…

Однако Бри понимал справедливость моих слов, а назад двигаться сейчас было нельзя. Нужно закончить хотя бы одну треть задания. Иначе эти твари совсем озвереют, никакая колючка не поможет, да и зачистку произвести будет неплохо.

Детекторы барахлили, поле производимое монстрами с помощью сталинских пирамид усиливалось, поэтому полагаться оставалось только на свое зрение.

Я шел вместе с Болтом, он уже очень неплохо справлялся как с автоматом, так и с дробовиком, который ему почему-то нравился гораздо больше. Моторика пальцев еще отставала, поэтому я настоятельно рекомендовал ему предпочесть Калашников…

Метр за метром, этаж за этажом, мы расчищали себе путь наверх, неся потери виде раненных, кажется, Клинок погиб, этот парень был в экипаже Феликса. Его изображение перестало высвечиваться на ПДА как раз в тот момент, когда я бросил взгляд на дисплей. Я не знал его. Помню, только его легкомысленную улыбку, и наивную просьбу, ради прикола: «если пострелять дадут, то я на все согласен!».

В суматохе быстро летящих дней никто и не думал убирать с улиц трупы, или предавать их землей, самое большее чего мог удостоиться покойный, если он не сделался зомби после черного дождя — это сожжение или растворение в аномалии.

Мирт успел рассказать, что некоторые люди после смерти перерождаются, уничтожая аномалии и становясь артефактами. Такие «урны с прахом» они обычно возвращали родным. Все устроено не просто так, все имеет свой смысл, свое начало и конец.

Иногда у меня была мысль, что мы точно первые колонисты, кинутые правда, ни к берегам Америки, а скорее в мезозойскую эпоху, в которой уже скончалась одна человеческая цивилизация, а наша задача — выжить.

Наконец, мы поднялись до предполагаемых Эддом отметок. Теперь добровольцу предстояло выбраться на карниз, и балансируя над более чем пятидесятиметровой высотой произвести закрепление ретранслятора. И так ни единожды, поднимаясь на высотки, сражаясь с мутантами, которым очень уж приглянулись зиккураты советской эпохи, перманентно рискуя своей жизнью, продвигаться вперед, чтобы у жителей Москвы и близлежащих областей была связь с шатким миром.

В дальнейшем Эд обещал устроить телетрансляции, как только его умельцы поставят приборы, работающие на «итаках» на поток, либо же запустят электростанции с помощью них. Я уверен, что все планы непременно сбудутся, но сейчас от нас зависит то, будет ли сигнал или нет.

Мы торопились, до заката предстояло успеть на Ленинские горы. Здесь в ноябре 1917 года стояла батарея тяжелых пушек Красной гвардии, которые три дня и четыре ночи расстреливали Кремль, пролив море крови. Центральная часть сталинских пирамид — Дворец Советов должен был стоять вблизи Кремля. Рационально объяснить выбор места построек высоток не представлялось возможным, однако он вполне логичен, если возводили не просто здания, а магические капища. Или, выражаясь научным языком — «приемо-передающие энергоинформационные устройства для воздействия на большие массы людей».

Глава 12. Чужой среди своих

Московский государственный университет. Город в городе. Наверное, каждый рожденный в СССР мечтал учиться в этих стенах. Было время, и я так же хотел учиться здесь, мечтал двигать науку вперед. Особенно в те годы, когда особой популярностью пользовались фундаментальные дисциплины. И казалось, что именно мне удастся победить время, отодвинуть старость, а может быть изобрести такой прибор, с помощью которого люди стали бы перемещаться в пространстве и времени.

А потом я вырос, наверное, как и все мои сверстники. Мечты сделались скромнее и эгоистичнее. Больше не нужно было делать что-то для народа, совершать подвигов, достаточно было приносить пользу семье, а то и вовсе — быть самодостаточным, т. е. заботиться только о себе.

Не была ли случайная катастрофа — разворотом на триста шестьдесят градусов, по отношению к нашему сегодняшнему дню, который отдалялся все дальше, становясь вчерашнем. Быть может, наше новейшее время, это хорошо забытое советское прошлое?

В голове не укладывается! Всеобщий дефицит и самопожертвование во имя общей цели. Зиккураты Сталина и первый человек в космосе. Почему так? Возможна ли такая история в какой-то другой стране? Я сомневаюсь в этом.

Громада Университета приближалась, нависая над нами, точно монстр, готовый наброситься. Дождь еще недавно только лишь намечавшийся затянул окружающую реальность водяной пленкой, а после и вовсе обрушил на нашу потрепанную колонну ушат воды. Сперва Сво не понял, что произошло, но инстинктивно вывернул руль влево. Спустя секунду он констатировал: «Снайперы». Так и есть, нас обстреливали. Судя по ПДА — не менее тридцати вооруженных людей находились в здании, однако четкого указания позиций, разумеется, не было.

— Мы выбиваемся из графика, — сердито заметил Феликс по внутренней связи, — гаси пидоров.

Это, наверное, был особый сигнал, потому что залпы гранатометов, и, могу предположить что у Сво-таки был миномет, раздались почти одновременно со всех машин. То ли, засевшие в здании, не ожидали такого подвоха, то ли думали, что как обычно отстреляются от заезжих автолюбителей. Но стрельба по нам прекратилась, пользуясь пылевой завесой, мы приблизились на максимально возможное расстояние. Бри отогнал свою машину подальше, обеспечивая безопасность себе, и если что-то пойдет не по сценарию уж он-то угостит неприятеля гранатами.

Мы ворвались в здание, стремительно сметая баррикады. На нашей стороне был эффект неожиданности и разыгравшийся азарт. Точно чернобыльские псы, почувствовавшие запах крови, мы брали укрепление за укреплением, не чувствуя усталости и боли.

Я видел, что Фел и Алик были ранены, но несерьезно, казалось, укусившие их пули только предали им злости и желания победить.

Болт освоил метание гранаты за защитные укрепления противника, и кажется, ему это тоже нравилось. Он задерживал гранату без чеки ровно на 2 секунды, чтобы у бандитов уже не было времени метнуть ее обратно.

Правая рука Сво висела плетью, когда он прижался к моей спине.

— Попали, суки… ну ничего ща мы их…, - он уже успел вколоть себе обезболивающее из научных разработок, и снова рвался в бой, однако был среди нас один очень правильный и нужный человек по прозвищу Призрак. Он не участвовал в боевых действиях, однако, всегда очень вовремя оттаскивал героев в тыл. Вот и теперь он появился точно из-под земли, утянув за собой упирающегося Сво.

Зачистка прошла без потерь с нашей стороны, хотя я признаться опасался худшего. Численное преимущество было на стороне бандитов, ровно как и техническое, но у них не было ПДА, они не поверили тем силам, что остались за легитимную власть, и ни на какие контакты не пошли.

Окинув взглядов трупы, я не удивился — народ был самым разношерстным на ком-то бронежилеты и форма МВД, кто-то в гражданском и без всякой защиты, насчитал несколько женщин… Россия, что с нас возьмешь? Теперь нужно было скорее закончить с этим, выжечь коридоры, чтобы не расплодилась тут всякая гадость и уходить. Я и Призрак оказались самыми везучими в этой схватке. Я насчитал едва ли больше десятка царапин. Бронежилет, взятый у Эдда надежно защитил от нескольких пуль. Прото-Зона сделала свое дело, научила на уровне рефлекса уходить из-под огня. Дело за малым — установить ретранслятор — и свободны.

Я выбрался на карниз, а Призрак страховал меня. Да, высоты я побаивался, тем более, черт побери, такой! Для верности я воспользовался липучками, выросшими прямо у Башни несмотря на артефакты, пальцы скользили, и хоть я и надежно удерживался на стене, но впечатление было такое, что вот-вот рухну. Фактически Призрак только стравливал веревку, так, на всякий пожарный. В какой-то момент веревка дернулась как-то странно, я оглянулся… из окна, из которого я начал свой путь, выглянула химера. Подросток… но мне-то от этого не легче. Я задержал дыхание, вспоминая слова Вара, того самого сталкера, который подобрал меня в Бункере у Сторожа: «если химера выбрала тебя, тут уж ничего не попишешь, готовься к смерти, или пытайся отстреливаться». Выбор у меня был невелик, поскольку если полезу за пистолетом — упаду. Я закрыл глаза, готовясь к неизбежному, надеясь в глубине души, что она не убила Призрака… следующая мысль пришла в голову спонтанно — надо выполнить задание. Я двинулся вперед, химера махнула хвостом и пошла за мной. Я изо всех сил старался не смотреть в ее сторону. Я остановился, она сделала то же самое. Я стал крепить ретранслятор, огромная кошка с лапами размером больше львиных, заворчала, ударила хвостом и двинулась назад… прочь от меня. Что это значило? Она выбрала Призрака? Не меня? Какого черта! Я как мог быстро двинулся за ней… но не успевал. Липучка прилипала к стене, закреплялась, я переносил на нее вес, и лишь затем делал шаг. Черт. Черт. Черт!

Послышались выстрелы, еще пара метров, я неуклюже свалился в оконный проем, от картины, которую я увидел, меня замутило — на полу лежал Призрак с окровавленными руками, но живой! Он не мог произнести ни слова от испытанного шока, он никогда не видел живую химеру. Болт в одиночку пытался отстреливаться, то ли автомат заклинило, то ли он решил, что хватит и дробовика, но стрелял он именно из второго, мешкая слишком долго, чтобы перезарядить. Химера замахнулась лапой, ударила наотмашь, Болт отлетел к стене, все еще пытаясь совладать с дробовиком, я вытащил пистолет и, уже расстрелял пол-обоймы. Без толку! Химера даже не развернулась в мою сторону, я схватил какой-то стул, и шарахнул огромную кошку, что было силы, в дверном проеме показался Фел, дал очередь из калаша, химера рыкнула на него, но не повернулась. Фонтанчики темной крови вспыхивали на ее лоснящейся шкуре, и почти тотчас раны затягивались. Она прыгнула на Болта, одно движение челюстей и все было кончено. На помощь к Феликсу пришел Алик они изрешетили тварь, и она с рыком выскочила в окно, но не удержалась, рухнув с огромной высоты. Раздался протяжный вопль на грани человеческого. Химера была мертва, так же как и Болт. Она выбрала его. Черт, почему я сразу не понял. Я зачем-то пытался запустить регенерационный артефакты, остановить кровь из разорванной сонной артерии. Мне казалось, что он еще дышит, а Алик и Феликс стояли, боясь приблизиться.

Сильный удар по затылку опрокинул мое сознание в темноту.

Приходил в себя я как-то мучительно долго. Меня тошнило, перед глазами разбегались красные круги. Кто-то не пожалел сил.

— Ты хоть видел, кого ты пытался спасти? — хмыкнул Алик, обрабатывая шишку у меня на голове.

— Болта, кого же еще. А кто шарахнул меня по башке прикладом? — наугад спросил я.

— Ты уж прости… мы думали, ты не оклемаешься… — потупился Феликс.

— Ладно… как Призрак?

— Жить будет. Ты хоть знаешь, кем был этот Болт?

— Да.

— Ты уверен?

— А что ты хочешь мне рассказать? — нехороший холодок послышался мне в голосе Фела.

— Это был контролер. Наверняка он взял нас под контроль и привел на съедение химере.

— Что за бред ты несешь, он спасал жизнь Призраку! Да я знаю, что Болт был не человеком! — в запале выдал я, и понял, что лучше бы я этого не делал.

Все взгляды присутствующих устремились на меня, а Алик поднял ствол.

— Да пошли вы к черту! — схватив автомат я рванул к дверному проему, мои недавние спутники стреляли мне в спину, наугад врубившись в какую-то дверь, я рванул к окну, хорошо, что меня перенесли на нижний этаж, собственно, судя по всему, мы готовились уезжать…

Я вломился в окно, вынося остатки стекла, в конце моего полета я почувствовал, как свинец достал меня, я свалился в жидкую грязь и застыл.

— Оставь ты его, — послышалось где-то далеко, — у него мозг совсем спекся… хорошо, что эта тварь не достала нас, нам надо спешить.

— Забери его ПДА…

— Да ну нафик, еще трупы обыскивать буду, давайте зачистим коридоры, и уберемся отсюда.

— Помнишь, он рассказывал, что мутанты бывают разные? Может зря мы так…

— Зря? Сво, ты понимаешь, о чем ты говоришь? Ты сам все видел! Наверняка это этот наплел ему, ну свою программу зарядил, а мы уши-то и развесили. Надо рассказать Эдду.

— Я думаю, не стоит, — отозвался Феликс. Спишем как потери.

— Идет.

Когда на этажах, занятых раньше бандитами уже гудело пламя, я осторожно поднялся на ноги, цепляясь за стену, кое-как дохромал до одного из входов в здание, перед глазами картинка сильно расплывалась, а левая рука, наливающаяся железом, говорила о том, что пуля внутри. эрго больше не действовал. Черт…

Я забрался в подсобку, забаррикадировал дверь с внутренней стороны и включил фонарь, применив к нему усилитель в виде кристалла люм. Хорошо, что с меня не сняли подсумок! Тут должна оставаться одна армейская аптечка. Первым делом я вколол себе обезболивающее и средство против столбняка. Мыслить сразу стало легче. Ранение было слепым — огнестрельный заряд остался в теле. Слепые ранения обычно причиняются пулями, имеющими небольшую кинетическую энергию, вследствие малой начальной скорости пули, неустойчивого полета пули, конструктивных особенностей, приводящих к быстрому разрушению в тканях, большого расстояния до поражаемого объекта, предварительного взаимодействия пули с преградой, поражение в теле большого массива плотных и мягких тканей, внутреннего рикошета пули, например в полости черепа. Перед извлечением огнестрельного снаряда его локализация устанавливается рентгенографически. Огнестрельный снаряд следует извлекать с осторожностью. Кажется так муштровал Сторож своих молодых сталкеров-добытчиков.

Старые куски разговоров всплывали в памяти, пока я выудил нож из подсумка. Эх, неудобно-таки орудовать одной рукой.

Я усмехнулся. Где в МГУ мне взять работающий рентгеновский аппарат? Учитывая, что половина здания скоро выгорит дотла? После пары неудачных попыток дотянуться до раны под нужным углом, я бросил это занятие. Эрго не действует, что толку оттого, что я выну пулю?

Кое-как перевязав руку, я проверил затвор автомата, для верности вытащил рожок, пересчитал патроны, снова зарядил. Простые действия позволяли отвлечься от мыслей о моем незавидном положении.

Самозатягивающийся бинт, наконец, сделал свое дело, лекарство проникло в рану и стало намного легче. Я достал флешку, которую дал мне Сыч, и вставил ее в свой ПДА. «Только этого мне сейчас не доставало… наверняка какая-нибудь гадость, вроде, философского камня в почках», — я усмехнулся, открывая файлы, и почти сразу же опустился на пол, когда прочел первые строки, и увидел фотографию смутно знакомого паренька.

«…после неудачной попытки штурма Арбатской, юношу в последний раз видели в компании трех неизвестных вооруженных людей. Говорят, он пошел с ними сам, никто его не принуждал, он хотел принести пользу людям. Штурм был успешно отбит, а все кто хотели уйти, ушли со станции. Во главе группы штурмовиков был капитан Воронин. Он не успел найти достаточно квалифицированных бойцов, а штатские в условиях полной неразберихи были почти бесполезны. Но Воронин знал, что делает, он хорошо рассчитывал количество пушечного мяса, потому скоро предпринял новую попытку штурма, которая была так же отбита. На станции уже было много федералов.

Парня видели среди защитников станции. После второго штурма он и пропал бесследно. Известно, что его прозвище было Вереск, ушел получить ПДА у военных, якобы кто-то пеленговал его в районе площади революции».

Скорее всего, именно поэтому Сыч вызвался защищать Царицыно, старался уйти подальше от центра, все время рисковал и, был занят любой работой. Он понимал, что не готов один отправиться в рискованное путешествие к Кремлю, чтобы попробовать узнать, что случилось с его сыном, боялся, что тот мог превратиться в зомби, но продолжал надеяться, что тот вопреки всему жив.

В тот же момент я понял, что станет моей целью. Я не знал, сколько мне отпущено дней, часов, минут, но я должен попытаться дойти до Кремля. Если верить данным Эдда, то там «филиал монолита», а это значит, если пробраться к нему — можно загадать желание. Сейчас я не хотел ничего для себя, потому что меня почти не осталось. Друзья были далеко, да и друзья ли они мне теперь? Змей мог быть в не меньшей опасности, чем я, но я был уверен, что ему хватит сил со всеми справиться. Как промоют мозги Лемуру можно было только догадываться.

Вот и закончилась мифология Беса-героя. Началась новая. Беса — предателя. Одно радует — я погиб. А значит надо удалить из ПДА идентификатор. Или раздобыть новый… о чем я думаю… мне бы выбраться отсюда живым.

Поразмыслив над своим незавидным положением, я решил больше не оставаться в подсобке, и убрав свою нехитрую баррикаду, высунулся в коридор. Итак, чтобы добраться до Кремля мне нужно оружие, боеприпасы, какой-никакой но запас еды и воды, потому что одного дня мне явно будет недостаточно. Еще мне нужен отдых — хотя бы восемь часов сна. Не того промежуточного состояния, когда ты готов вскочить на ноги и стрелять во все, что движется, а нормального, полноценного сна.

В коридоре было чисто, больше всего я опасался нарваться на еще одну химеру, тогда бы мне уж точно не уйти. И откуда она взялась? Вот ведь, проклятье! Не надо думать об этом. Надо думать о цели. Методично обходя кабинет за кабинетом, я выбирал для обыска не огромные аудитории, а небольшие комнатки и технические помещения. В одной из аудиторий неподвижно сидели трое зомби, пялясь на кафедру, за которой сидел полуразложившийся труп. Судя по всему, в момент формирования Зоны тот человек попал в аномалию и погиб в ней. Она же не позволила его телу быть съеденным собаками или другими хищниками.

Патронов у меня было не много, поэтому я не стал стрелять. Левая рука почти не слушалась. Что-то заставило меня опустить оружие. Я подошел к зомби, которые когда-то были людьми. Во второй раз я увидел женщину-зомби, но не почувствовал того ужаса и отвращения, что в первый раз. У меня сейчас выбор был не велик. Положить этих и остаться без патронов, и погибнуть от клыков псевдособаки или удара псевдоплоти, или попробовать действовать по философии Змея.

— Всем привет, — сказал я, — лекций сегодня не будет.

Все трое повернулись и посмотрели на меня невидящими глазами, затем медленно поднялись с мест и пошли в сторону коридора.

— Эй, — сказал я, — а вы не могли бы поделиться со мной учебниками?

Один зомби остановился, пытаясь совладать со своим рюкзаком, неуклюже пытаясь сорвать молнию.

— Да стой ты, не рви… может я пока твою сумку потаскаю, потом верну, а?

Зомби задумался, если они вообще могли думать. Во всяком случае он застыл, я протянул руку, он ломанными движениями подал мне рюкзак.

— Спасибо тебе большое, — я улыбнулся, и как мог более беспечно зашагал от них подальше.

Зомби что-то промычал мне вслед, но преследовать меня никто не стал. На самом деле, зомби и в прото-Зоне никого не преследовали, если рядом не было контролера или выжигателя, то их действия были похожи на действия роботов со сбившейся программой, или просто на действия людей, потерявших память не только о том, кто они, но и о совсем элементарных вещах.

Я заглянул в другую аудиторию, здесь было гулко и пусто. Ветер гонял какие-то обрывки бумаг по полу, просачиваясь в разбитые окна. Я положил рюкзак на стол и стал осматривать содержимое. Цифровой фотоаппарат, несколько тетрадей, пара книг, ручки, PSP… в МГУ не учились простые смертные, и я так рассчитывал на это… В Кармане я нашел пакетик чипсов и целую банку энергетика. «Уже неплохо» — подумал я. Оставив книги, и дорогую, но никому не нужную сейчас электронику, я накинул рюкзак на правое плечо, подумав, вернулся, взял фотоаппарат, у меня еще оставалась парочка «итаков» в запасе. Я разломил одну трубочку и использовал ее вместо батареек. К счастью прибор не сгорел, а выдал содержимое флеш-карты. Вот все курят в студенческом туалете, корчат рожи, смеются. Вот молодой парень прижимает к себе смеющуюся девушку, а на следующей фотографии запечатлен учебный процесс, а вот потом окно. Казалось бы, ничего такого, но за окном аудитории, наверное, той самой, где я повстречал зомби — алеет пламя зари. Мне не надо объяснять, что заснял гуттаперчевый фотограф — это был выброс аномальной энергии… после него, видимо, он и стал тем, кем стал. Кстати о выбросе…

Я не могу сказать, как я чувствовал время его приближения, но сейчас, я был готов поклясться, что до выброса осталось не больше часа. ПДА я больше не включал, мной овладела страх — быть замеченным кем-либо. Для меня сейчас каждый был врагом. Мне предстояло пройти около пятнадцати километров, казалось бы, чего там? Но пятнадцать — это по прямой. А мне нужно не только бороться с собственной усталостью, болью и незащищенностью, но при всем при этом еще и оставаться невидимым для любого у кого есть ПДА.

Я убрал фотоаппарат в подсумок, и направился к подвалам, дабы схорониться там во время выброса. Я надеялся смутно на то, что последний «итак» не позволит добраться до меня особо прытким тварям. Надежда была небольшой, но на самом деле, это было уже что-то. Нечто такое — за что можно ухватиться.

Я забился в первую же секцию на минус первом этаже, которую сумел найти. По дороге мне попался в меру раздолбанный автомат по торговле всякими съедобными мелочами, где я выбрал все, что не испортилось. В своем убежище я наелся чипсов, сладких орешков и еще какой-то ерунды. Запив все это дело баночным «Спрайтом», какая же это гадость на самом деле, покончив с трапезой, я прикорнул у стены, как и прежде забаррикадировав за собой дверь. Надо мной бушевал выброс. Я слышал его, я практически кожей ощущал импульс, проходящий над Москвой. Когда земля перестала дрожать — я забылся сном, который был так необходим сейчас. Мне везло, мне чертовски везло с того дня, как я вышел из прото-Зоны. Сегодня меня не тронула ни одна тварь. Признаться, я не знал, сколько времени прошло час, два? А может быть, целый день я проспал? Рука отдавала тупой болью, и это было хорошо для меня — раз я чувствую боль, значит, я все еще жив. Употребив энергетик, я двинулся в путь. Я понимал, что полрожка патронов маловато для моей миссии, поэтому я надеялся найти хотя бы какое-то оружие в МГУ. Мой план был прост — найти пост охраны и пошерстить там, на предмет хотя бы какого-нибудь оружия, но проблем было гораздо больше, чем решений. План аудиторий и прочих помещений не был вывешен на каждом углу, а то, что я находил не вызывало у меня проблеска понимания. В воздухе слышался запах гари, я надеялся, что пожар не перекинулся на другие помещения. И еще я надеялся, что у меня есть немного времени, чтобы выбрать укрытия от волны монстров, которая в эти минуты устремилась от Кремля к окраинам Москвы, которая пойдет дальше, потому что останавливать мутантов здесь некому. Я надеялся, что тем военным, о которых говорил Эдрадикал, удалось добраться вовремя до укрытия, иначе мы получим несколько десятков неплохо вооруженных зомби. О чем я думаю?

Мое сознание все еще не могло до конца считать команду Эдда врагами, но вот они церемониться не станут, может быть, и правильно сделают? Проведя еще ровно тридцать минут в бесплодных поисках, я решил, что нужно выдвигаться, времени больше нет.

Закинув рюкзак за плечи, взяв автомат на изготовку, я пошел вперед, стараясь маскироваться, забираясь в опасные переулки и прижимаясь к зданиям, молясь, чтобы мне не встретился ни кровосос, ни контролер, ни стая псевдособак, или выводок псевдоплоти. Нож и пятнадцать патронов вот и все мое богатство… «мы будем драться, чтобы жить?»…

Я шел, уже смирившись с ноющей болью в руке, шел, стараясь не заострять внимания на шорохах и подозрительных звуках. В первый раз в жизни я начал молиться… я не знал, существует ли еще Бог, и если существует, то станет ли он меня слушать? Просьба моя получилась простой, я шел и твердил про себя что-то вроде: «позвольте мне узнать о судьбе Вереска… больше ничего не надо, не для себя прошу, своего у меня ничего не осталось». Стоило мне повторить про себя эту фразу несколько раз, как передо мной метрах в тридцати возникла фигура человека. Я сразу понял, что тот не был вооружен. Зомби? Контролер? Просто случайный прохожий из тех беспечных выживших, что и от псевдособак не убегает?

Я прицелился, человек поднял руки… мои худшие предположения не оправдались, и, чем ближе я подходил, тем радостнее становилось на душе… неужели? Быть того не может! Я побежал навстречу одинокому путнику, сейчас мне было абсолютно ясно — это был Змей.

«Спасибо», — прошептал я про себя, и отдал Зоне один из артефактов обратно. Благодарность — зачтется. Этому учишься позже, на первый взгляд нелепые ритуалы позволяют иногда спастись в самых невероятных переделках.

— Как ты тут оказался? — спросил я, разглядывая Змея.

— Это долгая история. Пойдем, — он махнул рукой в сторону центра, — со мной тебе бояться нечего… — он слегка улыбнулся, — если конечно, начнешь мне доверять наконец-то.

— У меня нет выбора, — я улыбнулся краешком рта.

— Вот и славно, — заключил Змей, открыв клапан котомки.

КсеньДмитриевна знала свое дело. Очнувшись от укуса, я понял, что рука болит не так как прежде. Повязка была свежей, мы находились в разграбленном банке, Змей стоял около двери, и временами зябко хлопал себя по плечам.

— Что-то не так? — спросил я.

— Да так… — Змей неопределенно качнул головой, — ранение было довольно сложным, не так как показалось вначале, но операция, ты увидишь, пойдет тебе на пользу.

Я мало что понял, но решил не переспрашивать. Чего ради? Ведь у меня появился спутник, это значило очень много для меня в той ситуации, в которой я оказался. Змей поделился со мной краюхой хлеба, мы продолжали путь. По дороге я рассказал ему все, что узнал о Вереске, и о своей решимости идти к Кремлю. Он был согласен со мной, в том, что идти необходимо. Нельзя отступить не попытавшись. Но у него имелись и свои цели — изучить, что такое монолит? Быть может узнать, почему он появился именно в Кремле? Почему вообще все происходит именно таким образом. Я не стал ему возражать. У каждого свой путь. Своя дорога в никуда.

— Змей, у меня осталось всего полрожка патронов, боюсь, я буду плохим помощником, — сказал я, удивляясь, что на самом деле мой голос прозвучал безэмоционально.

— Ты и сам не веришь в то, что говоришь, я думаю, что у нас все получится.

Он улыбнулся, наверное, Змей был один из немногих, кто встретился мне в этом бесконечном путешествии, в бегстве от самого себя, от мира, цивилизации, человечности; кто мог так улыбаться, кому хотелось верить, и верилось на самом деле. Он знал какой-то секрет, может быть? Шел тайными тропами? По магнитным полям? Кто его знает. Я просто двигался за ним. Змею сейчас не надо было помогать, на него стоило полагаться.

— Если сохраним такой же темп, я думаю, мы доберемся меньше, чем за шесть часов.

— Сейчас нельзя идти дальше, — спокойно сказал Змей, — Зона не пропустит.

— Почему? — удивился я.

— Теперь все не так просто, как раньше, — Змей улыбнулся, — а мы с тобой лучше выспимся хорошенько. Ты расскажешь мне, что на самом деле произошло…

— Ты не знаешь? — удивился я.

— Я только знаю, что ты погиб… понятное дело, ни я, ни Лемур не поверили этой болтовне, но официальная версия очень красива.

— Официальные версии всегда красивы…

Мы зашли в один из случайных домов, Змей указал на безопасную квартиру, где мы и расположились на вынужденный отдых. Змей мне казался не совсем нормальным с самого начала, но я не думал теперь упрекать его в чем-то. Я бы ломанулся вперед, и определенно погиб бы, не достигнув цели. Утешила ли бы меня мысль тогда о том, что я пытался? Едва ли. Я должен… Мысли были противоречивыми, они не давали мне покоя, я устроился на диване в одной из комнат, Змей где-то раздобыл одеяло. Впервые за долгое время я разулся перед сном. Мне хотелось снять костюм и бронежилет, однако, я ограничился тем, что снял подсумки и поставил автомат рядом с нехитрым скарбом.

Уснуть все не получалось.

— Змей, знаешь, я ведь предатель… — начал я.

— Могу себе представить, — хмыкнул он, — поэтому ты не включаешь ПДА?

— Да. Понимаешь, Болт был другим. Не совсем человеком…

— Я знаю, — он улыбнулся.

— И ты не считаешь, что я поступил неправильно?

— Ты поступил правильно. Но это «правильно» в новой истории человечества будет написано кровью тысяч жизней из тех, что сумели спастись к этому моменту.

— Он стал мне хорошим другом…

— Друзей терять всегда тяжело. А ты сумел переступить через предрассудки, это первый шаг к постижению истинного смысла вещей.

Глава 13. «Патриот» и отмычки

Тропа, которой придерживался Змей, временами казалась мне неоправданно длинной, но я, в который раз, уже убеждался в том, что тот знает, что делает. Бывало так, что в прото-Зоне маршрут длиною в десять километров приходилось преодолевать полтора суток. С чего я собственно решил, что здесь все будет проще? Потому что Москва?

Я чувствовал, что во мне накопилось очень много противоречий. Опыту и разуму приходилось сражаться с эмоциями и внезапными порывами, противоречившими логике.

Например, сам поход к Кремлю ради возможного получения информации о Вереске был чистой воды авантюрой, в которую не стоило ввязываться. Но я чувствовал, что должен попытаться. А почему я не убил Болта? Почему, я убил себе подобных, и оставил в живых мутанта, приносящего смерть?

— Не думай, Бес, в аномалию вляпаешься, — сказал Змей, стукнув меня палкой по плечу. И, правда, еще бы пара шагов и я бы изжарился на месте.

Улыбнувшись уголком рта, я постарался очистить свое сознание так, как если бы на меня собрался напасть контролер. Эта тактика раньше неплохо выручала меня, а теперь и подавно сослужила добрую службу. Разум очистился, показалось, что даже дышать стало легче.

Мимо нас, раззявясь осколками выбитых стекол окон проплывали посеревшие дома. Ощущение безысходности и готовности к смерти витало над ними. Будто бы выброшенные на сушу киты, бились они в агонии, из последних сил, стремясь сохранить былое величие.

Москва умирала. И снова я почувствовал укол совести. «Не ты ли этого хотел?». Но теперь я легко совладал с собой. И пообещал непонятно кому, что если выживу — решу и эту проблему.

Когда тебе нет восемнадцати лет, чаще всего ты прибываешь в таком блаженном состоянии, когда, просыпаясь по утрам, ты говоришь себе: «я все могу!», и, что удивительно, на самом деле можешь. Куда с годами уходит все это? Можно оправдывать себя тем, что, дескать, мы биологически взрослеем, можно говорить о том, что увеличивается наш жизненный опыт. Так к черту такой опыт! Разве не так? Если человек не счастлив уже тем, что он жив, зачем тогда?

Я передернул затвор автомата, и оказалось очень вовремя — из одной из улочек на нас выкатились две псевдособаки, и догонявший их снорк. Не дожидаясь, пока Змей среагирует, я одиночными уложил собак, но снорк, поняв, что противник изменился, сгруппировался и прыгнул на нас.

— Стой! — сказал Змей, выставив вперед руку.

У меня создалось ощущение, что мутант долбанулся о какую-то преграду выросшую из воздуха. Он неуклюже прервал свой прыжок, однако, остановился, продолжая при этом угрожающе рычать.

— Человек убил собак. У тебя будет еда. Еда твоя. Можешь забрать.

Мутант щерился, но отступал, огибая нас по широкой дуге, приближаясь к добыче. Схватив одну из собак за ногу, он потащил ее к кустам, не поворачиваясь к нам спиной, помогая себе свободной рукой, все еще готовый к сражению.

— Как ты это делаешь? — спросил я, когда мы отошли на довольно приличное расстояние от снорка.

— Я просто не хочу никого убивать, а ты хочешь. Тебе — все враги, а мутанты очень сильно чувствуют это, ведь они не такие как мы не только снаружи, но и внутри. А ты, кстати, никогда не думал, что наша оболочка и душевная организация кажется им столь же уродливой, как и нам их?

— Бред какой-то.

— Ну-ну, хозяин земли.

Я пожал плечами, продолжая идти след в след за Змеем. Действительно о некоторых вещах лучше не думать, а уж подавно — не произносить вслух.

Неровная, петляющая тропа, видимая, должно быть, только Змеем петляла. Забирая, то глубже в город, то напротив, выплескиваясь на широкий проспект. Я опасался, что нас могут заметить с воздуха, кажется, пару раз я слышал стрекот вертушки вдалеке, да и снайперы каких-либо формирований могли весьма досадить нам. Никто не мог поручиться за то, что сбитые наскоро преступные группировки уже не взяли под контроль эти лакомые кусочки Москвы.

Положение вещей в столице было странным. Непонятно куда делись люди, которых пытались эвакуировать власти. Непонятно куда делись те, что старались спасаться самостоятельно. Город с одиннадцати миллионным населением как будто вмиг превратился в пустыню, не по климатическим характеристикам, разумеется, но люди, не обращенные в зомби или снорков встречались крайне редко.

Нехорошее предчувствие гнездилось внутри. Куда все ушли? Спрятались? Самым густонаселенным казалось метро. Там, несмотря на условия — жизнь была наиболее близка к нормальной, более того, люди привыкали и адаптировались к новым реалиям.

Отдельной темой шел район Башни. Там была технология, информация, ресурсы, жизнь. Остальной же город будто держал оборону, разглядывая нас в холодный прицел выбитых стекол.

Воздух едва заметно колыхнулся. Я скорее почувствовал, чем заметил это. Повалив Змея на асфальт, я закрыл голову руками, над головой просвистело, пуля врезалась в стену соседнего дома, я потащил Змея за шиворот за собой, укрываясь в каком-то подъезде.

— Не стоит нам туда ходить, — вымолвил он, оправившись от шока.

— Выбора нет. Пройдем дворами.

— Это плохой путь.

— В Зоне нет хороших путей.

Я думаю, что снайпер был ни один, и, что он может сменить огневую позицию, более того, он мог быть не один, и тогда если мы потерям драгоценное время — нам не уйти. Сейчас пытаться вычислить стрелка и попасть в него из автомата — гиблое дело, потеряем время и боеприпас.

— Возьми, — сказал Змей, протягивая мне странный артефакт. Черная слеза, заключенная в Кристалл.

— Что это?

— Если ты не вычислишь стрелков нам дальше не пройти, там Зло, порожденное человеком.

— Перестань говорить загадками.

— Мы ни в том положении, используй каплю, как прицел, поторопись. Я выманю снайпера на себя, а ты уж будь добр, не оплошай.

Я приладил артефакт к автомату, как ни странно, тот закрепился как влитой и едва ли я смог бы нарушить это сцепление, просто оторвав его. Через кристалл и слезу все было видно очень четко и стоило подумать о том, чтобы объект приблизился — как он приближался. Это было удивительно и в то же время очень функционально. В который раз я подивился знаниям Змея.

Тем временем парень выскочил на открытый участок и побежал, постоянно меняя напраление, под конец, забился в раскуроченную машину, едва ли не лег под нее. Снайпер выдал себя, выпустив три пули по тем точкам, где кроссовки Змея еще пару секунд назад коснулись асфальта. Я воспользовался своим необычным прицелом и смог разглядеть не только человека с винтовкой, но и лейбл на его куртке… «ни фига себе!».

Переведя автомат в режим стрельбы одиночными патронами, я сделал два выстрела, мысленно досылая пули в цель. Какого же было мое удивление оттого, что они, вспоров воздух, вонзились в тело стрелка именно там, где я задумал. У второго стрелка сдали нервы, он стрелял по траектории своего соседа, с поправкой на остов машины, под которым прятался Змей, он слегка высунулся, мне казалось, что сделал это намерено, чтобы дать мне возможность целиться точнее. Почему снайпер не стрелял по направлению моих выстрелов? Неужели эта странная конструкция на моем автомате имела способность «отводить глаза». От осознания открывающихся перспектив на момент перехватило дыхание, но я приказал себе не думать. Выловив второго стрелка, я нажал на спуск, он был совсем еще мальчишкой, и я попросил свое оружие «не убивай»… это было так странно, я буквально чувствовал, как пуля меняет траекторию, и видел, как дернулся человек, как винтовка выпала у него из рук. Он лежал на полу, держась за развороченное плечо, но был жив.

Змей не упустил момента, шмыгнул в дом, где прятались горе-стрелки. Я наблюдал, как он забрал рюкзак у первого стрелка, прихватив его винтовку, и снял подсумки, кинув в рюкзак, затем приблизился ко второму, раскрывая котомку. КсеньДмитривна знала свое дело.

Змей был гуманистом. Оставив парню пистолет, аптечку и сухпаек он заспешил через улицу ко мне, я не убирал палец с курка, ожидая подвоха в любую минуту, но выстрелов более не последовало.

— Вот, — сказал Змей, — я конечно не мародер, но чего не сделаешь для твоего спокойствия. К тому же к Кремлю мы так просто не пробьемся. Там… что-то злое… рукотворное, такое же как там, в глубине дворов. Один сталкер, который проходил лечение у Болотного Доктора однажды рассказал, что ему довелось видеть эту аномалию. Ученые на Янтарном озере экспериментировали с материей, а в итоге создали аномалию, которая растворяет материю на некоторое время, и если что-либо живое оказывается в это время в зоне действия аномалии, то дни его сочтены, поскольку материя снова обретает прежние качества, а животное, или человек остаются вмурованными в стену, или, скажем в грунт, где и погибают, сжатые давлением породы. Выжить удавалось двум или трем счастливчикам, которых успели вытащить их попутчики. Появлялась рябь или зыбь, как ее прозвали сталкеры, не часто, но уж если такое место имело место быть, то опаснее этой аномалии, наверное, не было. И вот что характерно, она как будто имела свой собственный примитивный разум, направленный на разрушение всего живого.

— А… может, есть какое-то средство по борьбе с ней?

— Да, наверное, обходить ее стороной, потому как с каждым новым убитым живым существом аномалия становится больше и агрессивнее.

— Но откуда они в Москве?

— Дело в том, что сразу после эксперимента произошел выброс и рябь укрепилась на одном из участков Янтаря, а затем стала проявляться в произвольных местах, чаще за четыре пять часов до выброса.

— Я никогда не слышал о таком…

— Может оттого, что некому было рассказать? — Змей пожал плечами, и мы двинулись дальше.

Со снайперской винтовкой, добротным армейским рюкзаком и неплохим снаряжением я чувствовал себя гораздо увереннее. В подсумке, который притащил Змей, нашлось два рожка к автомату. Наскоро перекусив, мы снова мерили шагами одну из центральных улиц, Змей то и дело беспокойно оглядывался, как будто ждал нападения. Я поддался его чувству тревоги, и теперь тоже высматривал противника, пару раз включал ПДА, но никого поблизости не наблюдалось, ни людей, ни мутантов.

Но чем дальше мы шли, тем напряженнее становился воздух вокруг, мы замедлились весьма ощутимо, у меня создавалось впечатление, что мы идем сквозь кисель, и дышать становится тяжело, будто бы насильно я заталкивал в легкие кислородную смесь, загустевшую на морозе.

— Дддай нам пройти… — прохрипел Змей, — мы не причиним… вреддда.

Когда ноги миновали невидимый рубеж, я упал на дорогу, в последний момент, успев выбросить руку вперед, неуклюже перекатился, рассадив ладонь. Я так и не понял, что это было. Похоже на ментальный удар, но кто мог его осуществить здесь?

Змей выглядел постаревшим и обезвоженным, будто бы он прошагал ни сотню метров, а с десяток километров без глотка воды под палящим солнцем. Он снял с пояса флягу и быстро ополовинил ее.

— Контролер, — резюмировал он.

— Но они действуют по-другому, да и звона в ушах я не заметил.

— Это ты не заметил… — Змей сверкнул глазами, — моих сил не всегда хватает, чтобы противостоять агрессивным менталам. Его кто-то сильно обидел, вот он и отдувается на всех встречных.

— Ты выглядишь измученным…

— Много сил уходит на убеждение, противостояние и … ведь я не хотел бы убить его.

— Вот эта ваша гуманность, батенька, — я попытался рассмешить Змея, но, кажется, результат получился обратным.

— Нельзя защищать одного, убивая другого.

Я осекся. Странные они все же шаманы, или болотники Зоны. Многие называют их по-разному, но суть от этого не меняется. В прото-Зоне всегда чудного хватало. Были секты, которые считали что Зона — это след бога на земле, и надо его охранять от человечества. Были «долговцы», которые боролись против Зоны, дабы защитить от нее человечества. Были «свободовцы», «монолитовцы», «грешники». Были просто мародеры, убийцы, дезертиры. Военные сталкеры, проще говоря, военсталы, были простые бродяги, рыцари Зоны без страха и упрека, а были шаманы. Доктор конечно, не в счет. Он чудо Зоны, как бывают чудеса света.

Мне часто казалось, что теория Лемура об изнанке мира не далека от истины. В Зоне ведь был некоторый порядок, которого мы понять были не в состоянии, но система существовала, и, признаться, без человека она едва ли смогла бы существовать. Хотя, может, я и обманывал себя, вписывая человека, а стало быть, и себе, в эту цепочку — в любом случае, сдаваться я не собирался.

Птичья карусель расположилась прямо перед нами. В дворики Змей велел не забираться, а я не мог себе вообразить, как можно пройти, не задев аномалию. Карусель была довольно большая, и сил у нее только хватит, чтобы затянуть нас в центр и измолотить в фарш, а там — поминай как звали. Змей размышлял над непростой задачей, а я исследовал ближайшее здание. Он опустился по-турецки на асфальт, черт его знает, чего ему это давало, я сказал, что скоро вернусь, оставил ему пистолет, конфискованный вместе со всем имуществом у первого убитого мною снайпера.

— Если что, стреляй в воздух.

Змей рассеяно кивнул, а я скрылся в дверном проеме.

Подъезд выглядел мрачно, лампы не горели, где-то наверху потрескивал огонь, отчего становилось немного тревожно. Всполохи, отражаясь от стен, рисовали на них причудливые узоры, заставляя воображение интропретировать их с различным зловещим смыслом.

Я поднимался все выше, ища проходы, но, похоже, через само здание можно было пробраться дальше, лишь через крышу. Забираться так высоко, я признаться опасался, но путь Змея нравился мне еще меньше. Когда я оказался под площадкой, на которой был разведен огонь, до меня донеслись негромкие голоса. Разговаривали люди, сомнений быть не могло. Это не тупая болтовня бюрреров, или зомби, имитирующие поведение людей. Я старался держать стоянку на прицеле, показавшись им, спокойно сказал:

— Доброго дня добрые люди.

Мужчины вскочили на ноги, автоматы были сложены в углу — непростительная халатность. Они застыли на полушаге.

— Я не желаю зла. И не стану стрелять. Если и вы не проявите агрессии, — я старался не целиться ни в кого конкретно, а, увидев, что они присели к костру, опустил ствол, — прошу меня извинить… сейчас такое время, — сделал я краткое вступление, — я хочу пройти через крышу на ту сторону аномалии, которая расположилась посреди дороги.

Мужчины смотрели на меня все еще насторожено, но я видел, как напряжение более или менее спало.

— Там смерть. Чем ближе к центру, тем опаснее, ты выбрал плохой маршрут, — отозвался глухим голосом тот, что сидел ближе всего к закрытой двери в квартиры.

Дверь была железная, добротная, судя по всему на нее были наварены дополнительные листы железа — каждый защищался как мог.

— Я знаю, но мне нужно пройти, вы мне позволите сделать это?

— Если бы ты хотел, ты бы нас убил… — задумчиво смерил меня взглядом совсем дряхлый старичок, и как душа держится? — наверное, у тебя есть там важные дела, сталкер… пропустим, куда ж деваться…

Я повесил автомат на плечо:

— Спасибо. Разрешите мне присесть?

— Садись, чего ж не разрешить.

Я присел к костру. Мне казалось, что я сто лет не видел столько людей. Так странно, вроде бы еще вчера я шел в команде, потом встретил Змея, но теперь ощущения складывались совершенно другие. Впервые за долгое время меня не пытались убить.

— Расскажите, что происходит в этом районе? — начал я, — слушаете ли вы «Обратную сторону реальности»? Используете ли «Итаки»?

— А, так ты от Эдда, — улыбнулся первый мужчина, который заговорил со мной, будем знакомы, я — Алекс, а вот это Никита и Максим, и конечно Владлен Тигрыч.

Я кивнул в знак приветствия:

— Ну а я Сергей, — сказал я, улыбнувшись.

Как давно я не произносил своего имени, и как сложно мне удалось выговорить его теперь, не запнувшись, ведь Беса мог быть объявленным в розыск, или просто объявлен предателем, сумасшедшим, или вроде того, я не знал наверняка, поэтому опасался.

Старая сталкерская мудрость гласит — не говори своего имени в Зоне, иначе она услышит, и не выпустит тебя никогда. Я сказал. Что ж, отступать теперь некуда. Да и не та ситуация была сейчас.

Никита и Максим рассказали мне, что не смогли получить эвакуационный талоны на всех членов своих семей, и остались на свой страх и риск в городе. Сейчас, после того, как группа военных вошла в город — стало легче с оружием и едой. Говорят, запустили небольшую хлебопекарню на «итаках», так же военные помогли наладить водопровод, не везде, конечно, но дело движется. Если бы не выбросы, которые каждый раз перекраивают карту новой столицы — было легче жить, однако «итаки» тоже как оказалось не лыком шиты, держат, и кажется, они того от выбросов подзаряжаются. Думаем, что скоро все более ли менее устаканиться. Дело идет к выборам главнокомандующего. В условиях тотальной угрозы, понятно, что милитаризация будет главным упором руководителя новой Москвы.

Я улыбнулся. Все понятно, логично и предсказуемо. Мне помогли пробраться на крышу, здесь было дымно, почему-то пахло горелым хлебом и кислой капустой. Я пожелал удачи защитникам сей цитадели, и продолжил путь, на всякий случай, кидая болтики впереди себя. Мой внутренний детектор аномалий подсказывал мне, что аномалий здесь не наблюдается, однако я все же включил ПДА на двадцать секунд, чтобы убедиться в том, что чутье меня не подводит. Я был практически прав, но на самом краю ПДА мелькнула красная точка. Показалось? Сбой? Быть того не может. Несмотря на то, что искажения воздуха не были мною замечены, я дал короткую очередь, предварительно переключив режим огня. На меня с ревом кинулся кровосос, растопырив уродливые руки. Он уверено уходил с траектории огня, я выровнял автомат, уставившись на прицел, мысленно произнес «убей!». Ощущение было ни с чем не сравнимым, как будто бы дуло само выровнялось и пули легли точно в голову мутанту, он откинулся назад, заревел, по инерции тело еще какое-то время продолжало двигаться, пока не перевалилось через парапет.

Раздался странный звук, похожий на «хлюп». Я подошел к краю крыши, глянул вниз, кровосос попал точно в карусель и разрядил ее. Змей ошарашено поднял глаза, я показал ему большой палец, не знаю, видел он, или нет.

Встретились мы у последнего подъезда вполне благополучно.

— Ты что и десяти минут не можешь не убивать кого-то? — подчеркнуто раздраженно сказал он.

— Так получилось.

— Конечно… ладно, нам совсем немного осталось, теперь как раз придется держаться тех самых мест, откуда льется рукотворная зыбь. На тебя теоретически может кто-то да охотиться, чем ближе к центру, тем активнее передатчики. Я бы рекомендовал тебе сменить свой ПДА, — Змей протянул мне артефакт, который выдала карусель, когда в нее попал кровосос. Да он был прав, Душа является редким артефактом образующийся в аномалии карусель. Представляет собой желтовато-красное блестящее образование из спрессованных и причудливо изогнутых полимеризированных остатков растений, почвы и костей. У сталкеров существует поверье, что в этом артефакте заключены души погибших в аномалии людей. При ношении артефакта на поясе, неким мистическим образом, в течении нескольких секунд полностью восстанавливается здоровье человека и останавливаются любые кровотечения. В тоже время ухудшается выносливость и устойчивость к пси-атаке менталов. Также сталкеры отмечают забавный факт, когда носишь на поясе этот артефакт, постоянно хочется есть. Цена продажи очень высокая. Но вот вопрос, кому в теперешней Москве можно сбагрить артефакт, да еще в обмен на него получить новый ПДА?

Ответ не заставил себя долго ждать, к моему вящему удивлению, и насмешливому выражению лица Змея. Когда мы готовились пересечь Новоандреевский мост мы услышали, как мегафон вещал на всю округу: «Товарищи выжившие, приходите на милитари! Здесь восстанавливающаяся из руин Россия в лице клана «Патриот» поможет вам выжить. Вы будете обеспечены работой и круглосуточной охраной. Свободные сталкеры, военсталы и вчерашние криминализированные элементы, всем нам дан еще один шанс! Бродяги, пополните запасы провизии, обменяйте и почините свое оружие. Мы рады любым новостям!».

— Началось… посбиваются в стаи… — сплюнул Змей.

Я пожал плечами, нам обязательно нужно было наведаться на эту базу, расположенную на Лужнецкой набережной у самого третьего транспортного кольца. Другого шанса заиметь ПДА у меня могло и не появиться.

Зайдя во двор, мы увидели нехарактерную картину. Здесь стояло с десятка два разномастных машин, переоборудованных во что-то более удобное и надежное для перемещения по Зоне. Был здесь даже армейский БТР, не скажу, какой точно модификации, но не особо старый на вид.

Я предусмотрительно убрал автомат, подумав на пару минут, что мы теряем драгоценное время. Моя ли была эта мысль, или волнение Сыча столь явно передавалось мне теперь?

Скинув информацию на флешку, я незаметно выкинул свой ПДА в какие-то кусты, и мы решительным шагом направились к зданию с надписью, сделанной наспех на куске ржавой жести фосфорицирующим баллончиком: «Универмаг Вперед Патриот!».

Что ж, вперед, так вперед. Я зашел в здание. Оно было не высоким, и почти без окон. Странное дело, как будто бы не было в Москве столько оружие, да и хулиганья, а практически все дома были лишены стекол. Это традиция такая? Или первая печать смерти, ложащаяся на город или дом?

На импровизированной ярмарке в некотором ассортименте были представлены товары повседневного спроса. Сегодня спрос видоизменился, ровно как и валюта. За каждый товар, будь то огнестрельное оружие, или армейский сухпаек, или аптечка назначались трудодни, или определенные виды работ, измеряемые в часах. Так же можно было обменять старое оружие на новое, доплатив боеприпасами, здесь же имелась таблица измерений в патронах, гранатах и даже тротиле. Интересно, где в Москве можно взять тротил? Может, что-то изменилось, а я пропустил?

Я улыбнулся про себя, приближаясь к торжищу. Несмотря на систему трудодней и обмена самой ходовой валютой очень быстро стали артефакты. Естественно «итаки» лидировали в этом списке, потому, как были незаменимы в защите от монстров, они почему-то избегали даже «древ смерти», на которых росли артефакты, так артефакты служили элементами питания буквально всех электронных устройств, а некоторые умельцы говорят, переделали электромобиль работать на них.

К моему удивлению я заметил здесь одного смутно знакомого торговца, из мелкой шушеры, который обретался еще в прото-Зоне. Ну, ничего себе, мир тесен. Он бойко предлагал свой второсортный товар за довольно дорогие артефакты, и люди, в чьих домах разрядились аномалии, платили ему эту щедрую цену. Все еще встанет на свои места. Только должно пройти больше времени.

Я уверенно прошел к дальнему импровизированному прилавку, где торговал какой-то зачуханый человечек, похожий скорее на карлика. Впечатление оказалось обманчивым, у торговца не было ног. Почему-то я сразу подумал, что он угодил в ведьмин студень, причем отнюдь ни в районе МКАД.

— Приветствую тебя, добрый человек, — улыбнулся я, — как торговля продвигается?

Он зыркнул на меня опытным глазом. «Крысолов?» — подумалось мне. В прото-Зоне я только слышал о нем, но никогда не видел. Вот уж, правда, земля круглая. Мне показалось, что он тоже признал во мне «своего парня». Он скривился в ухмылке, которая должна была отражать вежливость на лице, задубелом, как подошва. На бритом черепе торговца красовался шрам, а левую руку украшала татуировка с мордой кровососа. В прото-Зоне это считалось своего рода оберегом от этих тварей. «Точно он», — подумалось мне.

— Да ничего, продвигается. Сталкер, откуда ты родом, я тебя здесь раньше не видел. Но дай-ка подумать… — он почесал массивный подбородок, заросший неопрятной щетиной, на минуту мне стало страшно, а что если он узнает меня, выдаст? С другой стороны… Крысолов торговец, торговец до мозга кости. Ему не важно кто и за что платит ему деньги, или в данном случае, предоставляет услуги и артефакты, а так же приносит еду, — кажется, ты еще ту Зону топтал. Рад встрече. Сейчас все в города потянулись, говорят там-то нечего ловить. Ну, чего изволишь?

— ПДА бы мне, а то потерял свой, в неравной борьбе с обстоятельствами.

Крысолов понимающе хмыкнул и поставил передо мной небольшую коробку, в которой было аккуратно сложено пять КПК со специальным креплением на руку.

— Вот выбирай, сталкер, не торопись. Ты воробей стреляный, наверняка найдешь, чем расплатиться.

Я подобрал ПДА со встроенным детектором аномалий и программой «свой-чужой». К своим я отнес бы не более десятка человек, но-таки оно того стоило. И самое главное, я получил отличный навигатор, без военного слежения, все, что надо было уже перепаяно, скомпилировано и отлажено.

У Крысолова я подобрал себе более надежный бронежилет, сомневаюсь, что он спасет меня от снайперский разрывных пуль, но от шальной бандитской точно прикроет. К жилету я взял наручи с металлическими пластинами, пусть у меня будет иллюзия защиты. Набрал рожков к автомату, сколько у торговца было, Крысолов только прищелкнул языком:

— На охоту собираешься?

— А то, за артефактами, дело-то привычное, — ухмыльнулся я.

— С тебя либо пятьдесят «итаков», либо сто сухожилий снорка… — усмехнулся он.

— Я думаю, что ты мне еще должен останешься, — подмигнул я, протянув ему контейнер с душой.

Крысолов осторожно приоткрыл крышку, затем быстро захлопнул ее.

— Как тебя зовут, — его голос изменился, стал более глухим, и лишенным выражения. Он как-то сразу подобрался, поняв, что прото-Зону я топтал ни один год, либо повезло дураку… но нет, дураки так не разговаривают.

— Я из группы Вара, — припомнив старого знакомого, сказал я.

Крысолов присвистнул.

— Тогда понятно… устанавливающаяся власть поприжала? Но ты не дрейфь, дружище, давай удачи, приходи с уловом, я тебе всегда помогу… а, кроме того, говорят «Свобода» скоро будет здесь, ты к ней прибейся, знаешь же их лозунг: «Свободу всем даром»…

— Типо того. Я, пожалуй, так и поступлю, сейчас вон тот парень сюда подойдет, дай ему еды на нас двоих на трое суток, а мы обещаю, с пустыми руками не вернемся.

Крысолов понимающе улыбнулся.

Змей подошел ко мне, подергал за рукав, что означало: «не нравится мне здесь». Да что делать? И мне здесь не нравилось. Однако спасение Вереска, почему-то я был уверен, что именно спасение, требовало затрат на приготовительные процедуры.

Котомка Змея была нагружена натовскими сухпайками, интересно, откуда такая роскошь? Шибко надеюсь, что не с грузинской стороны. Еще мы взяли несколько научных аптечек, приехавших из прото-Зоны. Сейчас они были большой редкостью, но Крысолов был щедр, он знал, что не расплатиться со мной и всем своим товаром, но я пообещал ему не возвращаться с пустыми руками, а значит, как минимум до следующего раза он меня не сдаст.

— Как ты считаешь, — обратился я к Змею, — стоит ли нам кого-то нанять?

— Пару отмычек я бы взял с собой, — равнодушно ответил тот.

— С каких пор ты стал таким циничным?

— Ты же застрелил кровососа, почему я должен думать иначе о людях.

— Ну, знаешь ли, — я крякнул и немного отодвинулся от Змея.

Тем не менее, мы пошли в местный бар, как хорошо, что одним идти нам не придется. Чем расплачиваться с отмычками — дело ясное, конечно, приключениями на вторые девяноста. Большинству отмычек вообще ничего не надо, только бы взрослые дяди сталкеры взяли их с собой в Зону. Конечно, так было там, у четвертого энергоблока. Мое сердце грелось надеждой, что и здесь ничего не изменилось.

Обстановка здесь была соответствующая. По неписаным правилам баром могло считаться только подвальное помещение, и мы, отсчитав около тридцати ступеней вниз, оказались в таком.

Но Москва есть Москва, гламур здесь соседствовал с милитари в такой тесной спайке, что у меня на несколько секунд зарябило в глазах. Как такое возможно? Вокруг катастрофа планетарного, между прочим, масштаба, а малолетние пигалицы продают себя, что называется, как обычно.

Стряхнув с себя мерзкую влажность этого впечатления, я прошел в следующий зал. Вслед за Змеем. Здесь было спокойно, вряд ли этот бар отличался от «Бункера». За небольшими столиками без скатертей сидели в основном мужчины, многие в военной форме, да и гражданские не уступали воякам в защите. Кажется, эти люди уже поняли, как следует вести себя, и какой стала жизнь теперь.

Около двух с половиной месяцев земля жила по-новому. Около двух с половиной месяцев назад Зона захватила мир. Только великое чудо не позволило ядерным боеголовкам великих держав довершить апокалипсис. Впрочем, я прекрасно понимал, что мир был весьма непредсказуем, и уцелевшие правительства запросто могли решить, что Зону можно уничтожить с помощью ядерного синтеза, что, в общем, было правдой, только с той разницей, что никто не знал, каким именно должен быть этот самый синтез, и, не распахнет ли всего одна ядерная боеголовка дверь между мирами, что монстры оттуда не просто полезут, а попрут нескончаемым потоком? И, чтобы не говорил Змей, в таком случае, наша песенка будет спета.

Отмычки всегда выделяются на общем фоне своим мельтешением, резкостью движений и излишней бравадой. Как и всякие новички — они стараются казаться старше и опытнее, чем есть на самом деле. Те, что поумнее — просто окружают бывалых, расспрашивают об их путешествиях, поят пивом, и покупают еду, чтобы либо присоединиться к тем, либо самим пойти разведанным маршрутом.

Конечно, отмычки не знают, что бывалые так их зовут, лишь пройдя несколько рейдов, либо погибают, либо, получая некоторый опыт, ищут таких же новичков, которых… стоит ли объяснять?

Как сказал один мой знакомый сталкер еще в прото-Зоне: «Интересно наблюдать за круговоротом отмычек в природе». Зло сказал, несправедливо, наверное, даже бесчеловечно, но правильно.

Мы присели за столик, заказав светлого пива. Интересное наблюдение, здесь оно было ни чуть не лучше, чем в «Бункере» у Сторожа. Не уж-то аномальная энергия так действует? Или все запасы алкоголя были разворованы и уничтожены в первые же дни?

Как и всегда в данной ситуации, я больше присматривался, чем пил. Один «итак», вынутый из фотоаппарата обеспечил нам неплохой ужин и выпивку на весь вечер.

Здесь пока еще не экономили на продуктах. Жареный картофель подавали с запеченной курицей и консервированными овощами. Давно я так не обедал, что ни говори — столица.

Змей небрежно прикурил от артефакта. Меня удивило абсолютно все в его поведении в этот момент. Во-первых, он никогда раньше не курил, во-вторых, он не показывал что у него в рукаве имеется хотя бы одна диковинка Зоны, не говоря уже о прилюдном ее использовании, и, наконец, я бы в жизни не подумал, что он будет курить листья трилистника, а, судя по сладковатому дымку с ноткой мяты и имбиря, это были именно они. Спустя минуту я понял для чего Змей делал это. На его самокрутку, точно мотыльки на огонек — слетелись отмычки. Их было трое.

Двое с виду крепкие ребята, а вот третий худой заморыш с большими серыми глазищами и лицом аристократически исхудавшим. Интересно в чем там душа держится? Они сходу предложили нам пива, мы сказали, что предпочтем чай, потенциальные отмычки обрадовались, видимо, просекали фишку, если сталкер отказывается от алкогольных напитков, стало быть, наклевывается интересное дело.

— Вы давно в городе? Что-то раньше я вас на базе «Патриота» не видел, — сказал парень, который был одет в легонькую сталкерскую куртку. Капюшон закрывал половину его лица, так что рассмотреть я не смог, но, несмотря на это, смог более ли менее точно мысленно нарисовать его портрет. А еще заключить, что «такие долго не живут».

Аристократ и еще один парень, который казался мне довольно обычным, отмалчивались. Они ничем не отличались в одежде от говорившего, но держались немного иначе, по-видимому, у них уже были ходки, и, наверное, не всегда удачные.

— Проездом, — уклончиво ответил я на вопрос.

— Ну, это хорошо, что заехали, — улыбнулся юный сталкер, который своим неиссякаемым оптимизмом уже начал раздражать меня, — мое имя Демократ, — гордо сказал он. «То-то он меня так раздражает…» — пронеслось в голове.

— Очень приятно вежливо ответил Змей, — а как ваши имена?

— Койот, — сказал Аристократ.

— Минт, — отозвался второй парень.

— Хорек, — не сговариваясь, засмеялись мы, глядя на Аристократа.

Парень вздрогнул.

— Не называйте меня так, пожалуйста.

— Как скажешь, — я развел руками, но мы со Змеем все еще продолжали хихикать.

Минт был не то, что неразговорчив, вообще молчалив. Он мне понравился. Когда ужин наш подошел к концу, когда мы договорились с отмычками, что они идут с нами, но куда не уточнили. Когда мы накормили их консервами, и Койот повел нас в место их дислокации.

Парням досталась просторная армейская палатка, стоящая под охраной «партиотов», интересно, чем они расплачивались за сию стоянку? Хотя, как я понял такие гостиничные условия были классом эконом, потому как товарищи побогаче — жили в близлежащих охраняемых зданиях.

Койот, Минт и Демократ делали вид, что вовсе не заинтересованы кто мы и откуда, хотя на самом деле, сгорали от любопытства, особенно это можно было сказать по Демократу, которому просто не сиделось на месте.

Он то без надобности чистил оружие, то предлагал нам заварить чай, в общем, мельтешил и мешался под ногами. Я злорадно подумал о том, что надо бы послать его первым, в особенности в Кремль, если доживет.

Змей прямо-таки спас положение.

— Итак, господа, как вы догадываетесь, мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы чаи гонять. Нам предстоит опасная экспедиция в центр современной столицы. Иначе не скажешь. Мы отправимся в самое опасное место в Москве — к Кремлю. Одному кровососу известно, какие там могут быть артефакты, в общем, сами понимаете. Возможно, кто-то из нас не доберется до цели, но оно того стоит.

Я видел, как у всех троих загорелись глаза. Змей-таки вел себя не типично. Видимо желание мне помочь было не единственным мотивом, который двигал его вперед. В разговор вступил Минт.

— Насколько реальны наши шансы выжить?

— Все зависит от тебя, — сказал я назидательно, — нет ничего не возможного, кроме того, чем прозябать в относительной безопасности и копить трудодни на банку тушенки, не легче ли самому добыть себе пирожок с повидлом?

Минт улыбнулся. Его улыбка показалась мне смутно знакомой, как и глаза Койота. Что ни говори мир, черт возьми, тесен.

— Вам стоит подобрать себе вооружение получше, — сказал я, — идите к Крысолову, скажите, что от меня, он выдаст вам все необходимое.

— Эй, а как тебя звать величать?

— Маверик, — ответил я.

Глава 14. Кремль. Вереск. Монолит

— Ты не стал менять ник, который дается любому, кто первый раз берет в руки ПДА, оригинально! — усмехнулся Демократ, приподымая полог.

— Не люблю сложности, — как можно любезнее ответил я.

Койот хмыкнул, последовав за товарищем.

Кажется, мы все же встречались в прошлой жизни, — подумалось мне, — то-то они так остро на все реагируют. Ну да ладно, что было то прошло. Сейчас все довольно сложно и нам предстоит вовсе не прогулка в парке культуры имени Горького.

Отмычки наши выглядели довольно бодро, хотя немного приуныли после того, как узнали мое новое прозвище, но азарт по-прежнему горел в их глазах. И мы намеривались этим воспользоваться.

Выйти было решено с рассветом. Мне хотелось отправиться в ночь, чтобы быстрее добраться до цели, но я прекрасно осознавал опасности таких подвигов. С нами не обстрелянные воробьи, это, во-первых, а, во-вторых, могу поспорить, что количество патрулей на душу оставшегося в живых населения гораздо больше, чем мы видели на базе «патриота». Вообще удивительно, что военные пока не заинтересовались нами, хотя недооценивать их было нельзя. Быть может, одна из наших отмычек и есть шпион легитимной власти? Псевдоплоть с ним! Не до интриг сейчас.

Мы располагались на ночлег, я уже было решил разуться, как вдруг по всему лагерю раздался дикий вой сирен. «Хочешь рассмешить монолит — расскажи ему о своих планах», — подумал я, хватая автомат, и легко надвинув рюкзак на плечи.

— Прорыв тварей на три часа, всем вооруженным сталкерам и патриотам занять огневые позиции! — вещал мегафон.

— Это наш шанс, — решительно сказал я Змею.

В палатку ввалились перепуганные отмычки, я улыбнулся.

— Пошли, мы уходим…

— А как же лагерь? — попытался было протестовать Койот.

— У нас есть великая цель, а они и сами справятся.

Молодежь беспрекословно последовала за мной. Не то, чтобы я знал, как выбраться отсюда незамеченным, но под весь этот шум и ураган эмоций, под беспорядочную пальбу, мы сумели преодолеть периметр лагеря и что есть мочи припустили дальше.

ПДА не подавал признаков аномалий около четырех километром. Нам пришлось сильно сместиться влево от намеченного курса. Мне это не очень нравилось, но выбора не было.

Интересно откуда прилезли все эти твари? Выброс был довольно давно, по моим расчетам, все монстры должны были уже откочевать к окраинам, но что-то привлекло их сюда, может быть разборки, учиненные военсталами, а может, просто запах еды. Ведь на базе «патриота» концентрация людей была выше, чем в среднем по городу. А быть может, контролер взял их к себе в свиту, а после у всех них слетели мозги, если они вообще присутствовали. Нас это больше не интересовало. Мы двигались по направлению к Кремлю.

Теперь мы двигались по малой Пироговской улице в сторону Новодевичьего монастыря. Соседство с кладбищем как-то не радовало, я все время помнил о зомби, которые под воздействием аномальной энергии легко получались не только из живых, но из давно мертвых людей. Благо, что большинство не имели возможности выбраться из гробов, но такое положение вещей еще не гарантировало нам легкой прогулки.

Дело было даже не в том, что зомби опасны. Вдали от источника ментального управления ими все скорее обстоит наоборот, однако, был еще один аспект. Большинство зомби отчего-то отчаянно пытались подражать людям, что было замечено мною не раз, и в прото-Зоне бывали случаи, что небольшая группа зомби сопровождала сталкера, как конвоиры. Если было жаль патронов, то они могли плестись до самого кордона, а там выбирать не приходилось — заметят вояки — всех положат. В общем и теперь я думал о живых мертвецах исключительно в негативном свете из-за того, что они могли обозначить наше местоположение для нежелательных свидетелей.

На наше счастье я могу сказать, что мутировавшие кабаны на нас еще не выходили. Может быть, не из кого было им тут мутировать, а так, Зона их побери, не известно чего ждать за следующим поворотом. Теперь помимо собственной безопасности приходилось следить за нашими бойцами, чтобы они не кончились раньше времени.

Думать о людях как о расходном материале было для меня не свойственно, но для пользы дела я внушал себе, что нам необходимо думать именно так, что нет ничего страшного в том, если кто-то из этих парней погибнет, но нельзя допустить того, чтобы они сделались бесполезными раньше времени.

— Стоять! — гаркнул я, когда зазевавшийся Минт, чуть было не вступил в созревший гравии-концентрат. Все остолбенели, впрочем, это вовсе не касалось Змея. Он, как ни в чем, ни бывало, продолжал движение по безопасной траектории; — придурок! Смотри куда прешь! — гнев готов был вот-вот высвободиться, но я сделал пару глубоких вдохов, «не пора Бес, не пора», — успокаивал я бешено стучащее сердце.

Минт кивком поблагодарил меня и очень медленно отступил назад.

Тут-то нас и накрыли какие-то отморозки. Может это были мародеры, что шерстили сейчас покинутые квартиры, может, военсталы… сейчас некогда было размышлять. Команды «рассыпаться» не потребовалось. Хоть в чем-то повезло. Отмычки довольно грамотно заняли огневые позиции. Расстояние между нами и противником сокращалось. Бравые ребята решили дожать нас при переходе малой Пироговки в большую. Должно быть, плотный ответный огонь не входил в их тактические расчеты.

Судя по ругани и отчаянному сленгу — это все же были мародеры. А стало быть, не люди вовсе. Я поймал в прицел одного из них и выстрелил точно в голову, он и понять не успел, с какой стороны смерть настигла его.

Прицел, сделанный из артефактов работал отлично. Кто бы мог подумать! Змей настоящий волшебник. Наши отмычки держались бодрячком, хотя я видел, как дрожали колени Демократа, назад он не отступил. Правда, палил он больше от страха, чем по делу, ну да ладно, сейчас это можно было пережить.

Змей точным выстрелом из керамического пистолета положил снайпера. Я показал ему большой палец и продвинулся немного вперед, занимая более выгодную позицию. Койот был единственным из парней, кто оставался спокойным, расходовал мало патронов, и его явно не мутило при виде трупов бандитов.

Перестрелка закончилась почти так же внезапно, как и началась. Мы тоже проявили себя ни с лучшей стороны, обыскав трупы на предмет пополнения боеприпасов. А, найдя на одном улучшенную защиту плечевого пояса, видимо переделанную из пластин экзоскелета, я велел Койоту одеть ее, точно зная, что ни Минт, ни Демократ не пойдут на это. Парень пожал плечами и легко разоблачил, не успевшее остыть, тела бандита. Койот брезгливо обтер новоприобретенный доспех об одежду убитого, Минт помог парню закрепить «доспех». Уже лучше, чем ничего. У парня есть будущее, как у бродяги или военстала, а вот в мирную жизнь он едва ли вернется.

Мой детектор аномалий заливался соловьем, хотя впереди все было довольно спокойно. Ничто не искажало пространство, не проблескивало, не грозилось ударить столбом огня из-под земли. Не было и характерного для гравии-концентрата ровного круга вдавленного вглубь асфальта. Но если я не видел аномалию, вовсе не значит, что ее там не было. Я достал из подсумка пару болтов, они звякнули об асфальт, показывая, что путь свободен. Однако что-то мне не понравилось в этом звуке. Я никак не мог понять что именно. Змей подошел ко мне совсем близко, напряженно нюхая воздух и всматриваясь вперед.

— Не нравится мне это, — прошептал он.

Я бросил еще пару болтов. Ничего не изменилось. Тот же звук и вон они болты, легли немного дальше предыдущих — иди не хочу.

— Вернемся? — предложил я.

— Слишком далеко, да и примета плохая. Надо через крышу, — резюмировал Змей.

— Какого хрена мы тут встали? — спросил Демократ, — вон же болты все в порядке, можно идти.

— Такой умный? — неожиданно огрызнулся Змей, — вот и иди!

Однако слова его не возымели действия на дурную молодую голову.

— И пойду, — упрямо сказал Демократ.

— Нечего тут смотреть, — рявкнул Змей, уходим к зданию.

Парни не посмели ослушаться его. Я раньше никогда не видел Змея таким напряженным. Ловко выбив стекло первого этажа, он вскарабкался в освободившийся оконный проем, протянул руку мне, потом и всем остальным. Минт не выдержал, и оглянулся, когда мы уже начинали подъем по лестнице, из-за спины раздался душераздирающий крик, переходящий в визг, а после в хрип. Пространство схлопнулось, вместо свободной дороги, куда мы еще совсем недавно кидали болты — зияла фиолетовая воронка.

— Что за черт, — пробормотал шокированный Минт.

— Плата за недоверие, — огрызнулся Змей, уходим быстрее, быстрее, непонятно что еще оттуда вылезет!

И вовремя Змей подтолкнул всех нас вперед, потому как из воронки во все стороны выстрелили уродливые щупальца, напоминающие ротовые присоски кровососа. Пошарив по пространству и не найдя ничего съедобного, они втянулись обратно и улица приобрела прежний дружелюбный вид.

Дом, через который мы продирались, был наполовину жилым. Здесь ютились как обычные люди, избежавшие страшной смерти, так и антисоциальные элементы. Кажется, что никого такое соседство не беспокоило. Жилые квартиры отличить несложно, двери в них укреплены, я полагаю, что окна тоже. На предпоследнем этаже импровизированный кордон. В наши планы не входила перестрелка с мирными жителями, поэтому я велел всем опустить оружие. Койот на редкость быстро договорился о транзите. Один из охранявших подъезд заметил нам, что мы очень правильно поступили, что не пошли напролом через улицу, дескать, после последнего выброса там поселилась какая-то гадость.

— Это мы уже видели, а почему люди продолжают здесь жить? — задал наивный вопрос Минт.

— Дык, понятное дело, — охотно отозвался охранник, — оно ж нас и охраняет, вон опять кого-то сожрало, а нечего тут ходить.

Я глубокомысленно согласился, не позволив Минту развить тему, и мы вполне спокойно переправились по нескольким прилегающим друг к другу крышам дальше. Чем ближе мы приближались к конечной цели нашего похода, тем больше нарастало волнение. Нехороший признак, что и говорить. Значит что-то пойдет не так, не по плану, не по правилам. Я не знал, что именно, да и предчувствия такого толка редко мучили меня своим назойливым присутствием. Но теперь мне было… страшно? Нет, наверное, не то слово. Но описать ту гамму эмоций, которая завладела мной, я был не в состоянии.

Змей упорно двигался впереди нашей группы. Сейчас он фактически был ведущим.

В центре шли Койот и Минт, я же замыкал процессию.

Обезлюдившие улицы и кварталы. Из окон некоторых домов выбиваются языки пламени. Пожары никто не тушит. По радио передавали, что где-то на юге взорвался газопровод и, огненным фонтаном под давлением идущего голубого топлива, буквально расплавило близлежащее здание. Еще говорили, что взорвался химический завод в области и облака, несущие в себе кислотный дождь через пять-шесть часов достигнет столицы.

— Надо бы поторапливаться, деловито сказал Минт.

— Надо бы, да нельзя, — ответил я, — если не хочешь разделить участь своего товарища.

Минт нервно поправил лямку рюкзака, ничего не ответив. Мне не хотелось останавливаться на привал, тем более ночевать где-то, но в следующем сегменте продвижение сильно замедлилось. Откуда-то со стороны Москвы реки перли бюрреры. Мне казалось, что вода вовсе не самое подходящее место для их обитания, но они шли, как будто у них вот теперь началась миграция.

— Водяные бюрреры, я не думаю, что смогу установить контакт с таким количеством, — крикнул Змей.

Большего нам не требовалось. Мы все почти одновременно открыли огонь по мутантам. Эти гномы были наделены не меньшей ментальной силой, чем их подземные собратья. У Минта то и дело клинило автомат. И наставления вроде «очисть свой разум от всяких мыслей» на него не действовали, зато Койот показал себя в полной красе. Он двигался как боевая машина, отстреливая обойму за обоймой почти в такт со мной, однако, его движения были настолько четкими, чтобы дать мне при случае возможность перезарядить и в тот момент, когда его пустая обойма падала на землю — я делал свои первые выстрелы.

Наконец монстры повернули вспять, но вовсе не мы такие отважные и отчаянные сыграли решающую роль в этом поединке. Над нашими головами прогремел гром.

— Все в укрытие! — крикнул Змей, — мы бросились к первому же попавшему дому, забыв о возможных аномалиях, расшибая буквально в щепы хилую дверь, мы ввалились в подъезд, где пахло нечистотами и чем-то давно прокисшим буквально за пару секунд до того, как на асфальт упали первые едкие капли дождя.

— Все привал, — скомандовал я.

Мы поднялись на несколько этажей, но не так, чтобы оказаться под самой крышей, черт его знает, что принесла с собой эта гроза. Змей вскрыл одну из дверей с помощью костяного кинжала, и мы оказались в темном коридоре, ведущим в просторный зал.

Минт подпер чем-то ручку входной двери, оно и правильно, сразу услышим, если кто будет ломиться. В квартире было пусто. Меньше всего хотелось бы сейчас увидеть зомби или протечников. Даже не знаю, что было бы отвратительнее.

Мне все больше казалось, что все это отдает какой-то коуплендовщиной, только я вот, все никак не могу разобраться, в чем подвох? Был ведь у Дугласа такой роман. И точно в насмешку знакомый оранжевый корешок в прошлом известного издательства попался мне на глаза. «Пока моя подружка в коме». После конца света, который настал весьма неожиданно, а в мире выжили что-то шесть или восемь человек. Они и продолжают жизнь, не понимая посланного им испытания. Вокруг трупы, горы мусора и нередкие взрывы химических заводов, АЭС и т. п., а герои, скучая по запаху новых вещей, отправляются в супермаркет, где развлекаются в свое удовольствие, что же им еще остается делать?

Заходя в дома соседей, и просто незнакомых людей они нередко находят протечников, т. е. тела умерших людей, которые очень сильно подверглись разложению. Чем мы собственно лучше тех выживших?

Я тяжело опустился в кресло, положив на колени автомат.

— Привал до окончания дождя.

Все было итак понятно. Пакетик с саморазогревающейся кашей и сублимированная курица. Я ел, не чувствуя вкуса, зная, что надо восстанавливать силы. Змей сменил мне повязку, я уже привык к тому, что рука периодически давала о себе знать, но боль была тупой и не выходила на первый план.

Дождь шелестел за окном и за мутью стихии я видел, как деревья теряли последние листья. Кинув взгляд на ПДА, я увидел обновленную страничку некрологов. Каждый час кто-то умирал. Вот сталкер не успел спрятаться от кислотного дождя. Кто-то попал в аномалию. Группу военсталов уничтожили кровососы-менталы. Бюрреры обрушили один из старых жилых домов, прорыв под ним подкоп. Как долго еще продержатся люди? И есть ли нам еще за что держаться?

Койот стоял на страже, я поглядывал в окна. Фонарей мы не зажигали от греха подальше. Минт и Змей отдыхали. Потом пришла наша очередь. Я старался как-то приободрить парня. С первого взгляда сложно было понять — какие чувства борются сейчас в нем, но я догадывался, что так близко смерть он еще никогда не видел.

— Ты хорошо проявил себя при стычке с бюррерами. Как будто ты знал, как и когда я буду стрелять.

— Ничего сложного, — буркнул он, — когда-то я был музыкантом. Ритм — это так сказать мое бывшее призвание. Сейчас позволяет обеспечивать хорошую линию огня с кем угодно.

Я улыбнулся уголком рта:

— Забавно, до Зоны я тоже не был чужд музыке, а потом как-то выветрилось…

Парень устроился на полу, подложив под голову рюкзак.

— Мне кажется, что тебе не пришлось эволюционировать столь быстро, как всем нам.

— Ты прав, — я устроился напротив, — я пришел из прото-Зоны.

— Как ты туда попал? — Койот выглядел весьма заинтересованным, я начал понимать, что когда-то мы были коллегами. И не зря все эти дежавю, мучающие меня какое-то время. Я решил не разоблачать себя перед Алексеем, моим бывшим басистом, потому, как не нужны лишние эмоции перед решающим боем. Но я поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы он остался жив.

— Это долгая история. Однако там мой дом, и он в опасности, так же как и твой.

— Почему? Как это понять?

Я пожал плечами. Из под моей банданы выбилась прядь седых волос. Я был убежден, в том, что Койот останется в неведении, во всяком случае, до нашего, как я надеюсь, триумфального возвращения.

После дождя мы выждали еще пару часов, перед тем как отправиться дальше. На улицах царил хаос. До той минуты, я не мог себе представить вариант, что что-то может причинить вред больший, чем уже причинен человеком своей планете. Чем собственно само создание Зоны. Но я ошибался. То ли в России всегда хуже есть куда, то ли одно из двух. Вдоль дороги лежали тела бюрреров. Их было не очень много, но надо всеми поработала кислота. Неподалеку валялась пара трупов слепых псов, они попытались полакомиться дармовым мясом, но просчитались кислотный дождь не пощадил и их. Что ж там делали на этом заводе, что даже привыкшим ко всему мутантам так поплохело? Воистину самое ужасное животное на земле — человек.

На одном из небольших перекрестков мы заметили лежащего человека. По показателям ПДА он был еще жив. Костюм хим. защиты предпоследнего поколения сохранил бедняге жизнь. Однако пластик и резина в некоторых местах склеились с кожей под действием кислоты. Бес специальных инструментов нечего было и думать спасать его. Но мы со Змеем подняли сталкера, подставляя ему свои плечи. Он стонал, бормотал что-то нечленораздельное, кое-как мы дотащили его до ближайшего укрытия, где я вколол парню обезболивающее, а Змей развязал свою котомку. Змея проворно выскользнула из его рук, оттолкнувшись спружинившим хвостом, отыскала мизерную щелку в костюме и втянулась внутрь.

Сталкер посмотрел на нас осмысленно и прошептал:

— Воды.

Змей приложил к его губам флягу, тот сделал несколько глотков и закрыл глаза. Когда КсеньДмитриевна вернулась в котомку котюм на сталкере распался на несколько неравных частей, а в местах где кислота сплавила воедино резину и кожный покров виднелись лишь красноватые рубцы.

— Ничего себе! — воскликнул я.

— Ей теперь долго придется восстанавливать силы, так что на нас можно не рассчитывать, — отозвался Змей.

Я кивнул, достал из рюкзака теплый свитер и, после того, как подоспевшие Минт и Койот закончили перевязку парня, осторожно одел его.

— Значит так, — сказал я, — Минт и Змей, доставьте пострадавшего туда, где за ним смогут обеспечить достаточный уход, а мы с Койотом пойдем дальше.

Змей кивнул, отдав мне непонятно откуда взявшиеся у него три рожка патронов, я решил, что он забрал у кого-то из убитых, не иначе. В колдовство я бы все равно не поверил, потому что даже для того, что непосвященный называют магией — требуется какое-то сырье. За примерами далеко ходить не надо. Вот мой прицел, созданный из двух артефактов, имел в родителях как минимум две аномалии и как минимум одного невинно-убиенного в них.

Чаще всего артефакты образуются в разряженных аномалиях, реже бывает наоборот, когда несколько артефактов, срастаются и дают начало новой аномалии. Зона эволюционирует, хочется нам того, или нет.

Фигуры Змея и Минта удалялись все дальше, они решили не мучить неизвестного парня, и соорудили носилки, теперь передвигаться им стало сложнее, но путь обещал быть чистым. Минт связался с Соколом, каким-то полевым командиром, как будто отбившимся от военсталов, они забрали сильно влево, чтобы не повторять своего маршрута. Мне очень хотелось верить, что все получится, и все трое выживут. Хлопнув Койота по плечу, я скомандовал:

— Вперед.

— Думаешь, они нагонят нас? — поинтересовался парень.

— Едва ли. И это правильно.

— Этот поход не совсем за артефактами ведь так?

— Не переживай, будут и артефакты, — улыбнулся я, передернув затвор автомата. «Присадка» Змея нравилась мне все больше и больше. Пока оружие еще ни разу не подвело меня, эх, как бы не сглазить.

— А какова конечная цель? Не думаю, что такой странной группе, как ваша понадобились бы только артефакты, раз уж вы прибыли из той самой Зоны.

— Я не разбойник, — ответил я, — мне очень нужно к центру Кремля. Возможно, это поможет спасти жизнь одного хорошего человека.

Койот хмыкнул.

— Тоже мне, рыцарь печального образа.

— Я не претендую, более того, я не могу обязывать тебя идти со мной, я могу только попросить. Когда мы нанимали всех вас в баре, я не думал, что все обернется именно так.

— Мы тоже думали, что вы много выпендриваетесь, думали, что вы мародерством добыли несколько редких артефактов, и поняли, что ошиблись, лишь после первого боя, и, когда Демократ погиб, все окончательно стало ясно. Я иду с тобой.

«Знает ли он про Сыча? Знает ли про то, как живет сегодня метрополитен, — думал я, — пошел бы он со мной, если бы знал, что где-то есть безопасное теплое местечко? Не важно. Только вперед, не жалея сил!».

Когда показался купол храма Христа спасителя, я вздохнул с облегчением. Осталось совсем немного. Конечно, этот путь может стать более опасным и полным неожиданных сюрпризов, чем все то, что мы преодолели до этого часа, однако, поворачивать назад я не собирался. Койот неотступно следовал по моим следам, четко выполняя указания. Полагаю, что даже не узнай я его, я бы старался сохранить жизнь парню, во что бы то ни стало.

Обходя очередное здание по широкой дуге, я на некоторое время упустил из виду боковой переулок, этого хватило притаившемуся там мутировавшему кабану, чтобы ринуться в атаку. Койот открыл огонь, развернувшись, я поддержал его. Мутант шел прямо на нас, упорно подминая под себя асфальтовую крошку.

Для такой махины и рожка патронов бывает мало, способности к регенерации у кабанов, конечно, не такие, как у кровососов, или химер, но весьма и весьма внушающие. Койот отстрелял свой рожок и до перезарядки у меня было еще пять, четыре, три, два патрона… ноги зверюги, наконец, подогнулись и кабан рухнул всей тушей подле нас, пропахав широкую борозду прямо посередине дороги.

— Я и не знал, что такие бывают, — заметил Койот, торопливо перезаряжая оружие.

— Я думал, признаюсь, что до Москвы такое вот не докатиться. Матерый был, видать издалека.

Я так же сменил рожок на автомате, теперь уже стараясь не упускать из виду ни одной темной ниши, или окна, а при малейших подозрениях стрелять на поражение. Койот следовал моему примеру, до цели оставалось менее двух километров. Я не рискнул двигаться по Арбату, поэтому мы сделали еще один последний крюк — выбрались на Калининский. Дорога ровная, аномалии есть, но их не так много. К домам старались не прижиматься, там как-то уж очень не хорошо выло и скрежетало, может гнездо кровососа, а может что и похуже. Лихо лучше не провоцировать, иначе можно ведь и костей не собрать.

Звезды кремля вспыхнули зловещим красным огнем в закатных лучах багряного точно кровь заката. Впереди притаились два гравиконцентрата, которые мы преодолели без особого труда. Теперь Храм Христа спасителя остался справа, а нам осталось преодолеть сущий пустяк несколько десятков метров мимо Манежа и Александровский сад.

Миновав серую громадину Библиотеки им. Ленина, мы остановились точно по команде. Как будто бы вдалеке послышалось движение, и все смолкло, как если бы телевизионная передача шла без звука. Пси-излучение? Неужели и здесь выжигатель? А мы сунулись сюда, как дураки без защиты? Неприятный холодок пробежал по спине.

Впереди виднелись остатки укреплений, мешки с песком, поставленные друг на друга, профессионально развернутые редуты, разве, что окопов не было. Я насчитал с десяток противотанковых ежей, сердце защемило… ни к тому готовились, ни того ждали…

Я показал Койоту жестом следовать за мной. Стараясь не шуметь, и как можно лучше слиться с ландшафтом, мы продвигались дальше буквально по метру. Я всей кожей чувствовал поджидающие нас неприятности, и точно по команде мы с Койотом открыли огонь он на пять патронов раньше меня, дорогу нам преградили солдаты зомби. Пальба велась беспорядочная, у некоторых кончались боеприпасы, и они щелкали курками, в то время как оружие их не издавало ни единого выстрела.

Я старался целиться в головы, тогда тело хоть и продолжалась какая-то странная жизнь, но оно уже не представляло такой опасности. Спрятавшись за бруствер, мы долго не могли сменить огневую позицию, не гнушаясь использовать оружие убитых, мы все же продвинулись к Александровскому саду, но не так далеко как хотелось бы. Пробиться по «туристическому» входу не стоило и пытаться, поэтому мы прорывались к главному. Уже наполовину пути, было видно развороченные ворота, вынесенные, скорее всего вовсе не человеческой силой. Слева высились танки, в беспорядке раскиданные, иначе и не скажешь по набережной. Дорога, изрытая следами тяжелой бронетехники. Черт знает, что здесь произошло. Надо бы поглядеть файлы Эдда, если выберемся.

Некоторые зомби, как будто получая команды, перезаряжали оружие, и стреляли уже намного точнее. Нам оставалось два рывка и мы у цели. Я бросил гранату, потом еще одну, взрывом опалило остовы деревьев, те вспыхнули, как подожженные спички. Обстрел на время прекратился. Но как только мы свалились за следующее укрепление — был возобновлен с новой силой.

Пули ударили совсем рядом, выбивая каменную крошку из закопченной брусчатки. Наверное, где-то на стене был снайпер, и наше счастье, если он был зомбированный. Нам оставался всего один рывок до ворот, но он мог стоить кому-то из нас жизни. И снова Койот понял меня без слов, оба мы схватили металлический лист, и, подняв его над головой, как могли скоро побежали к воротам. Поступок был более, чем опрометчивый. Но изнутри нас не встретили огнем, а где-то там по краешку листа чиркнула пуля. Мы отбросили его, забегая за угол, и прижимаясь к стене. Несколько слаженных выстрелов и мы уложили троих зомби.

Открытое пространство перед нами преграждали несколько полу разряженных аномалий. Груда сгоревшей бронетехники и завалы из обрушенных зданий. Там была оружейная палата, а вот там алмазный фонд. Кому это нужно сегодня?

В баре у Сторожа я слышал немало историй про монолит. Про опасности, которые таит в себе приближение к нему. А мы вот перли напролом, без всякой пси-защиты, если не считать пару-тройку артефактов, не совсем ясных свойств, или мой прицел-сборку. На том и все, пожалуй. Мы были самонадеянны, вернее я был, но я не жалел об этом.

У Сторожа честная компания, гораздая языком почесать говорила, что вернувшийся из ада Стрелок рассказывал, что незадолго до помещения, где непосредственно находится Монолит человек в защите он, или нет, начинает слышать Зов Монолита. И только сильный духом может противостоять соблазнам.

А еще Карась, напившись, рассказывал историю, в которую довольно сложно было не поверить, особенно, если учитывать тот факт, что резонанс того события в сталкерском мире был довольно большой. Рассказывал он, что как будто бы матерый сталкер по имени Гамбит отправился вглубь Зоны, к монолиту, и сгинул. Ну, случается, даже с лучшими из лучших, что ж такого? Да только пришел Карась к себе в хибару, а она у него очень и очень приличная была в приграничьи, с водопроводом и даже тэном для горячего душа, пришел, стало быть, а под тем самым душем стоит Гамбит и мычит чего-то, приставив пистолет к виску.

Не знаю уж, как он там его уговаривал и в чувства приводил, но Гамбит остался за периметром навсегда. Рассказал же он Карасю, что монолит выполнил его самое заветное желание на тот момент — почувствовать себя чистым. А после Гамбит решил, что мечтать больше не о чем и смерть показалась ему самым естественным и правильным выходом.

Не случиться ли с нами чего-то в этом роде?

Жизнь в Зоне, жизнь до Зоны короткими эпизодами вспыхивала перед глазами, пока мы пробивались к Кремлевскому дворцу съездов. Двуглавый орел, пришедший на смену советской эмблеме, закопченный и обгоревший свисал под самой крышей, покосившись, напоминая о бренности всего вокруг.

Окна почти все были выбиты, кое-где следы от пожара и разрушения, причиненные не понятным мне фактором, быть может, выброс аномальной энергии? Сложно сказать. Не успел я оценить масштабы разрушений, не успел до конца прочувствовать, так сказать, весь трагизм произошедших изменений, как Зов накрыл меня.

Уши будто были забиты ватой, а голос, звучащий в моей голове говорил о том, то путь мой завершается. Судя по тому, как яростно тряс головой Койот, с ним происходило то же самое. Я положил руку ему на плечо и сказал, как мне показалось довольно тихо:

— Не поддавайся, мы почти пришли.

Кремлевский дворец съездов был огромным. Осколки огромных стекол с фасада, точно россыпь драгоценных камней сверкали в спускавшихся сумерках, освещенные двумя средними электрами и одиноким фонарем. Должно быть, недалеко небольшой клочок стабильности, где растет древо смерти с «итаками». Так странно, называть стабильностью смерть. Я оставил Койота на пару минут, найдя деревце, и сорвав пару созревших полых трубочек. Кто знает, что там впереди?

Да, я старался обезопасить себя, да я страшился неизвестного, да, мне очень хотелось жить, но я знал, что я не могу не попробовать. Нагнав Койота, уже на ступенях я снова почувствовал Зов, и давление монолита. Мне казалось, что мы движемся не в воздухе, а в киселе, марево колыхалось перед глазами, и казалось, что из окружающего нас пространство можно лепить, как из пластилина. По ощущениям на зыбь было не похоже, это монолит… иначе быть не может. Уровень радиации был повышен, по сравнению с общим по Москве, но не выше, чем в прото-Зоне. Миновав несколько лестничных пролетов, я как будто оглох. Это было похоже на контузию и в то же время совершенно иначе. Неведомая сила заставляла меня остановиться. На губах стало солоно, на пол упали красные капли. Я подавил желание вытереть кровь рукавом, ничего бы не добился. Я лишь придвинул респиратор ближе, движения давались все сложнее, я чувствовал, как открываются старые раны. «Черт! За каким хреном я в это ввязался! Что мне не сиделось спокойно? На фига я вообще поперся в чертову Москву? Мне всегда больше всех надо! Когда пер на себе сдыхающего Хрома, я знал, что мужик не дотянет, я знал, что-то, как его порвал кабан не совместимо с жизнью, и все равно колол антибиотик, обезболивающее, тратил последнюю воду, и сооружал волокуши. И умер он в баре у Сторожа. На хрена? Мог бы пристрелить, было бы гуманнее! Или когда эти чертовы свободовцы попали в западню болотных бюрреров, которые каким-то образом привели за собой слепых псов, и еще какую-то погань, которую раньше и не видел никто. Кто ломанулся на помощь, хотя был в десяти километрах южнее? Конечно Бес. И чем отплатила потом пресловутая «Свобода»? Пожалели патронов, мрази, когда полз по уши в болотной грязи и траве, лишь бы никто не заметил. Монстры что? Они честно порвут и сожрут, а не дай бог попасться монолитовцам, или «грешникам» — верный путь к пыткам, или чему похуже. Или в Москве уже, ну ладно нелегкая принесла, нет, надо было спасать контролера, понятно же, что мне просто повезло, а так все вокруг враги, как же это все надоело! Ничего не меняется, подумаешь изменились условия окружающей среды, она просто стала агрессивнее во внешних проявлениях, а суть… суть осталась прежней, кровосос их всех задери!».

Я злился на себя, на непослушное тело, понимая, что это, скорее всего конец, чувствуя, как промокает одежда. «Все равно дойду!». Я опирался на приклад автомата, как на костыль, я делал шаг за шагом, еще одна ступенька, и еще одна. На следующем пролете меня начал бить озноб. «Интересно Койот еще жив?» — подумалось мне, но оглянуться не было сил. Мне казалось, что где-то рядом аномалия фрост. Обидно будет… если… Я достал «итаки» из кармана. Как будто бы стало легче, может это самовнушение? Я поднял их над головой точно факел, непроизвольно складывая крест-накрест, на что я надеялся? На заступничество ангелов? Ну да конечно, бог устал нас любить. Поднявшись, еще я посмотрел вниз, на месте где была сцена и зрительный зал, была огромная воронка, а в ее центре висел ничем не поддерживаемый черный кристалл. Это и был монолит. Еще четыре ступени и я на вершине импровизированного зиккурата.

— Чего ты хочешь, человек? — раздалось у меня в голове. Надсадный голос, похожий на гром, от него вибрировали стены, и вся конструкция, включая ту площадку, на которой я стоял. Вот он — звездный час. Я мог пожелать все, что угодно, и должно быть, логичнее было выкрикнуть «Чтобы Зоны больше не было!». И эти слова уже готовы были сорваться с моих губ. Но я прошептал:

— Верни Вереска, живого и здорового, прямо сейчас.

Мир для меня погрузился во тьму, где не было больше боли, страха и отчаяния, где все было хорошо. И, какого спрашивается, чернобыльского пса!

Раскаленная игла вонзилась мне в предплечье, я застонал, стиснув зубы. Свет больно резанул по глазам.

— Смотри-ка в себя, приходит, что я тебе говорил? А ты обезболивающее, обезболивающее…

Надо мной склонились трое. Койот был бледен, я видел две засохшие дорожки крови на его лице, шедшие от носа к подбородку, понятно — вырубился раньше, ему повезло. Молодой юноша со взором горящим, серпом и молотом на груди, в странном комбинезоне. Понятно — Вереск. Я даже разозлиться не сумел, насколько все это было смешно и неуместно. А третий… какой-то дед в шапке-ушанке и с архаичной двустволкой, это еще кто? И кстати, где мы?

Я приподнялся на локтях, все еще чувствуя слабость, огляделся. Мы были на Болотной площади, сомнений быть не могло. Интересно, сколько это я был в отключке? Мне помогли сесть.

— Так, — сказал я, голос не слушался, и немного дрожал, — что произошло?

Они посмотрели на меня как на идиота. Я бросил взгляд на Кремль, и понял, что мы явно причастны к тому столбу огня, который виднелся, должно быть из Подмосковья, если конечно, было, кому смотреть.

— Хорошо… — протянул я, — как мы оттуда выбрались?

Они заулыбались, и рассказывать взялся Койот:

— Настал момент, когда я не смог дальше идти, и вырубился, нашел меня Вереск, помог прийти в себя. Вокруг дым и гарь, мы не знали куда идти, и пошли наобум на какой-то этаж, потому что лестница обрушилась. Мы надеялись найти пожарный или запасной выход, чтобы подняться к тебе. В итоге нас нашел Михалыч, как оказалось, он сторожил это… ну этот кристалл. Тот приказал ему, а теперь вот Михалыч оказался свободным, и так как знал в Дворце все ходы помог нам и тебя спасти и самим эвакуироваться.

— А-то! — подтвердил Михалыч, — раскуривая сигарету без фильтра.

— Ладно… надо к метро…

— Да, мои, наверное, волнуются, — сказал Вереск.

— А с вами молодой человек, я бы лично разобрался, если бы чувствовал себя лучше.

— Да ты ничего не знаешь! — воскликнул он.

— Как ты там оказался?

— Как все, — размыто сказал он, — я пошел в регулярную часть, наверняка отец думал, что меня увели силой, мне нужно было достать эти документы — он помахал папкой перед моими глазами, — и принести их на «Обратную сторону реальности» у меня поручение от Феликса.

— Так… а как тебе удалось проникнуть в Кремль?

— В Кремль? Я что больной? Я был на Лубянке, а когда обстановка изменилась, то поспешил сюда, я был уверен, что это часть нашего отряда прорвалась и занимает позиции, кроме того, мне пришел приказ явиться к Дворцу, чтобы встретить штурмовую группу.

— Так у меня мозги кипят, — сказал я.

— А-то, — ответил Михалыч, — ты пошто ж сынок, под выжигатель полез? Под самый луч-то? А? Нет, конечно, ты доброе дело сделал, он от чего-то у тебя на ружьишке-то отразился, да и взорвался к чертям собачьим.

Старик мне хитро подмигнул, и в глазах его я увидел мимолетно-знакомое выражение, только вот вспомнить о том, где я его видел, раньше никак не мог.

Глава 15. Путь домой

До ближайшей станции метро мы шли довольно долго. Несмотря на то, что мне заметно полегчало, движения давались еще с большим трудом. Голова кружилась, я понимал, что схватил дозу, и, скорее всего, получил мощный пси-удар. Ну, надо же так, дурак он и есть дурак. Когда мы сделали вынужденный привал, я принял антирад и средство, гасящие последствия пси-ударов, спасибо ученым.

Я смутно помнил, как мы спускались по эскалатору, тут уже запустили на «итаках» один, как за нами пришла моторизированная дрезина, как Койот отзванивался на пост Кольцевой, как ехали, минуя кордон за кордоном. Вокруг менялись лица и голоса. Кажется, я бредил, мне давали какие-то таблетки. Помню вкус сублимированного цыпленка. Наконец остановились, станция Каширская была не обитаема, значит, до Царицыно осталось немного, мы делали здесь привал, а может, нет. Ребята развели костер, я глянул на ПДА, оказывается, мне пришло несколько сообщений от Минта, стало быть, живы. Все обошлось. Он писал, что добрались нормально, что раненого определили в восстановленный госпиталь, что парень пошел на поправку, что тот благодарил, и передавал нам, что Скай не забывает добрых дел, и долг возместит сторицей, лишь только представиться случай. Еще писал, что Змей недолго пробыл с ним. «Еще бы» — подумалось мне. Писал, что Змей отправился домой, оставив ему свой ПДА и пару артефактов в уплату за проделанный путь. Змей сказал, Минту, что грядут перемены, и он больше не может оставаться в Москве. Все, что мог — он передал Арагорну, и за медицину в столице теперь тревожиться не стоит. Еще парень спрашивал, жив ли Койот, и желал нам скорейшего возвращения. Я написал ему кратко, что все живы. Что мы в безопасности. Я пожелал ему удачу, и придвинулся поближе к костру.

Здесь уже провесили лампы, но, видимо, «итаков» пока было недостаточно для того, чтобы освещать станции, где люди постоянно не живут. Койот закипятил воды, мы сидели в молчании. Вереск перебирал документы, Михалыч курил, Койот шурудил железным прутиком в костре.

— А что там? В этих самых документах? — лениво спросил я.

— Разгадка, ну и информация о так называемом легитимном правительстве. Ну, и технология предвыборная, так сказать.

— Разгадка чего? — я отчего-то очень заволновался, и подумал, что должно быть прото-Зона вовсе и ни при чем, быть может, в Москве все случилось иначе, ровно как и в мире.

— Понимаешь, Эдду стало известно, что все это, я имею ввиду всемирность Зоны, началось во время предвыборной компании Григория Нерджоняна. Сперва, эти события никто не связывал воедино, но потом вскрылись некоторые подробности, особенно когда Галицкий возглавил временное правительство. Известно стало примерно следующее, Нерджонян спонсировал исследования в одном заокеанском институте, полигоном которого было некоторое озеро Янтарь, в Зоне, да-да той самой.

— Суть твою! — выругался я.

— Слушай дальше. Главным предметом спонсируемых им исследований были такие, где главными исследуемыми мутантами были экземпляры с ментальными способностями. Он старался получить такой прибор, или существо, в общем, нечто, что позволило бы ему контролировать людей в масштабах страны….

— А я таскал этим дегенератам артефакты, свято веруя в то, что они будут использованы в медицине, твою мать! Давно пора повзрослеть, ученые, что бы не делали, у них все равно получается оружие…

— Так вот, дальше, все на уровне слухов. Якобы ученым удалось выделить некоторую субстанцию, которую условно назвали «Черный кристалл».

— Монолит, — конкретизировал я.

— Допустим, так вот, этот монолит при некоторых условиях мог влиять на человека, только влияние это было всегда непредсказуемо. Тогда были проведены какие-то дополнительные изыскания, в ходе экспериментов и убито много мутантов и людей. В итоге был получен некий экстракт, поговаривают, что из спинного мозга контролеров, или что-то вроде того. С помощью какой-то сборки артефактов был создан луч, и все это вместе дало сей разрушительный эффект. Стоит отметить, что подобные установки были и в других странах мира. Судя по всему, Россия стала недостающим кирпичиком, чтобы запустить адскую машину по созданию всемирной Зоны…

Михалыч изменился в лице. Койота тоже передернуло.

— Ироды, что творят! — выругался старик, борода его топорщилась весьма воинственно. Он потряс тоненькой ручонкой, угрожая в пространство.

Я не знал, откуда у меня взялись силы, но я выхватил документы у Вереска из рук, и швырнул в костер. Михалыч, будто поняв меня, плеснул из фляжки, пламя разыгралось веселей, явно не чайком дедушка баловался.

— Ты что творишь! — вскрикнул Вереск.

— От этой информации хорошо не будет никому. Более того, насколько я понял это технические данные и характеристики устройства. Обладание ею не приведет ни к чему хорошему.

Я тяжело опустился, опершись на рюкзак Койота.

— Маверик говорит дело, — отозвался тот, — не гоже затевать войну, когда вокруг такое.

Вереск пробурчал что-то неразборчивое, про проваленное задание. У меня не было сил, чтобы что-то доказывать и объяснять. У парня родители есть, вот пусть они и разбираются с ним, не мое это дело. Революционеры чертовы, неужели семьдесят лет застоя так ничему и не научили? Не было в их жизни СССР. А ладно, чего уж теперь говорить. Старый я становлюсь что ли?

Михалыч подвинулся поближе ко мне.

— Ну, чего служивый, ты как?

Я улыбнулся. Старик рождал во мне противоречивые эмоции. С одной стороны в его обществе я чувствовал себя несколько спокойнее, и мне становилось легче, я не мог рационально этого объяснить. С другой стороны, сам факт его присутствия меня настораживал, но Зона есть Зона. Она нередко подбрасывает сюрпризы, скорее всего Михалыч не из ее худших проявлений.

— Нормально, уже легче.

— На вот, чайку попей, утро вечера мудренее. Завтра будет новый день.

— Спасибо, — я принял из его скрюченных артритом пальцев алюминиевую кружку. Заварка была спитой, но он кинул туда кусочки коры, и аромат у напитка стал просто непередаваемый. Сделав глоток, я понял, что не смогу остановиться, пока не допью до конца. Это было чертовски вкусно и, я чувствовал, как сила наполняла меня. Она была спокойной, но приятной, сродни уверенности, сродни тому чувству, которое наполняет легкие в детстве, когда бежишь по сельской дороге у кромки поля, и кажется, что ты можешь все, и крылья сами собой вырастают за спиной.

Мне показалось, что прошло едва ли больше минуты, но когда я обвел взглядом своих спутников — они крепко спали. Все, кроме Михалыча.

— Притомились в дороге, орлы, — констатировал он, — молодые, аще… но ничего, пройдет это, люди то, по глазам вижу, хорошие. Ты знаешь, служивый, был у меня внучок, чуть помладше Вереска, он меня все спрашивал, мол, деда, а люди, они хорошие? Что ему ответить? Ведь если не доверять, тем с кем ты рядом находишься, выходит и жить-то страшно. Я говорил, а ты, мол, попробуй. Ну, тут смутное время. Стрельба, страшно жить, ой страшно, служивый, народ на брата с вилами, а то и чего еще удумает. Везде вражда, всюду смерть. Но, знаешь, ведь внучок-то мой, несмотря на все ужасы, стал хорошим… — Михалыч задумался на некоторое время, — человеком, — заключил он, глядя куда-то сквозь меня, заглядывая мне в душу, читая мои мысли, так, как будто бы это была книга.

— А что с ним случилось? — шепотом спросил я, боясь прогнать наваждение, спугнув понимание, которое должно наступить секундой спустя.

— Он отдал жизнь. По своей воле. За тех, кого на самом деле любил.

— А как звали вашего внука?

— Он называл себя Болт. И ты знаешь, у меня нет оснований не гордиться им. Это новое чувство для меня. И я очень рад, что мой внук встретил именно тебя, служивый.

— Спасибо вам за помощь, — сказал я, — у вас очень вкусный чай.

— Старый дед знает, чем порадовать молодежь. Твои спутники скоро проснуться, скажи, что я ушел наверх. А тебе я пожелаю доброго здоровья, и пообещаю, что твои поступки не будут стерты из нашей коллективной памяти.

Я пожал его руку, и легонько кивнул.

— Спите спокойно, ничего не опасайтесь, ваш друг скоро будет здесь.

Михалыч исчез, как и не было его. Укутавшись в спальник, я впервые согрелся. Я спал крепко без сновидений, мне казалось, что все позади, что вокруг только друзья, настоящие, родом из детства…

Открыв глаза, я увидел рядом Дарка, сидевшего на задних лапах, и уминавшего кроличьи консервы за милую душу.

— Доброе утро, охранник, — сказал я. Тот подскочил на месте, едва не треснувшись головой о свод станции. Что-что, а в метро ему все же было тесновато.

— Твою налево! — гавкнул он.

— Ого, ты уже и ругаться научился.

— С вами поживешь, позеленеешь!

Из последней фразы я заключил, что Дарк общался с Сычом, причем довольно плотно, что ж, тем лучше. Бойцы просыпались неохотно, только с третьего пинка, Койот соизволил посмотреть в мои ясные очи. Я чувствовал себя превосходно, и был готов пройти еще много километров.

— Я гляжу, тебе полегчало, — промычал он, — блин мне так хорошо спалось…

— Пора возвращаться в реальность.

Он увидел Дарка, и отпрянул.

— Да примерно это я и имел ввиду. Не стреляй он свой. Его зовут Дарк. — Койот попятился, чуть не свалившись с платформы на пути, однако совладал с собой и вернулся на исходную позицию.

Вереск проснулся быстрее, Дарка не испугался, сказал, что разговаривал с таким однажды. Дарк объяснил, что род их резко сократился в виду ужасного качества пищи, и фактически, осталось всего три-четыре особи, и теперь лучше дружить с людьми, поскольку в пищу они не пригодны стали.

— Ну, ты жук, — рассмеялся я.

Сегодня мне все давалось легко, я рассказал, что Михалыч ушел наверх искать своих, в метро ему не понравилось. Вереск и Койот, кажется, и вовсе не тревожились по этому поводу. И вот, конвоируемые Дарком, мы снова направлялись в Царицыно. Я намеревался по дороге отстать, или перекантоваться на нейтральной территории. Понятно, что официально Бес мертв, но, тем не менее, и Полковник, и Сыч, и Арагорн поймут в чем подвох.

Найдя ПДА Сыча в системе, я отправил сообщение. «Бес погиб при выполнении вашего задания, однако, мне и Койоту удалось довести его до логического заключения». В подтверждении своих слов я скинул номер ПДА Вереска, и уже через пять минут он оправдывался перед отцом, а я улыбался в темноту. Нужно было возвращаться, возвращаться домой.

На первом кордоне я купил патронов на имеющиеся «итаки» и поднялся на поверхность. Я не знал, каким образом я попаду обратно, сейчас дороги начинали контролироваться временным правительством, проскочить через Тулу вряд ли получиться, оттуда в столицу идет оружие, стало быть, нужно выбрать другую трассу. Незамеченному на машине будет тоже сложно, а возвращаться пешком — и думать нечего. Для автомобиля правда, возникали дополнительные сложности, как я узнал из сети — Эдрадикал использует камеры, оставшиеся от наблюдений ГИБДД. Не то, чтобы я думал, что он немедленно вышлет за мной своих архаровцев, но осадок остался неприятный. Впрочем, если я и останусь неузнанным, то передвижение мое может вызвать ненужные расспросы, а расстреливать каждого встречного, это как-то не по-людски, хотя весьма заманчиво.

Рука уже почти не беспокоила меня. Снадобье Михалыча было поистине чудодейственным. Я решил, что прежде чем предпринимать какие-либо действия следует наведаться в тот дом, который был моим в те годы, когда я считал себя москвичом, и жил неподалеку от метро Домодедовская.

С одной стороны, этот визит страшил меня. В бетонной коробке квартиры могло оказаться все, что угодно, учитывая и то, что ее самой вообще могло более не существовать. Под воздействиями возникавших аномалий многие дома были разрушены, особенно сильно пострадали, вознесшиеся вверх небоскребы и новостройки из некачественных строй материалов.

Вторым и еще более пугающим аспектом был тот, что я не знал, что случилось с моими родителями. В сети я прочел немало рассказов о родственниках-зомби, встреченных сталкерами, некоторые потом сходили с ума. Еще читал про аномалии, имитирующие нормальную жизнь. Так вот заходит человек в свою квартиру, а там все как будто по-прежнему, и ничего не изменилось. Его родственники встречают, сажают за стол, скажем, жена там, или мать обед собирает. А стоит человеку посмотреть на все это под другим углом, или на отражение свое посмотреть, как сзади него зомби стоит, или он просто стоит посреди трех аномалий. Везунчики, кто выбрался — рассказывали, что сразу старше лет на десять делались.

С другой стороны я подумал, что неплохо было бы забрать свою гитару. Не потому, что я собирался там продолжить свое так сказать, творчество, просто вдруг какая-то сентиментальность на меня напала. По дороге я думал, чем бы занимался теперь, если бы не подался в сталкеры пять лет тому назад, что делал бы, если бы Зона не стала всемирной, какой альбом бы мы сейчас записали? Да никакой, пожалуй, — зло одернул себя я. Все разваливалось, и даже хуже того, я чувствовал, что должен уйти, закончить этот этап. Но в создавшихся рамках выхода не было… или был? А я просто не захотел его искать?

С каждым шагом я все ближе подходил к дому, в котором жил когда-то. Горло перехватило, точно передо мной была аномалия фрост. Я силился сделать следующее движение, но у меня все никак не получалось. Страх сковал мое сердце, я машинально обошел гравиконцентрат. Асфальт во дворе был разбит, от детской площадки осталось большое выжженное пятно, скорее всего жарка «сцепилась» с электрой. Дальше я засек пару жадинок, и обошел болотце студня, в остальном, путь был относительно чист. И только я справился с дрожью в коленях, обогнув угол дома, как на меня с козырька подъезда бросился снорк. Реакция не подвела меня, я прыгнул влево, взведя курок. Мутант пошел на второй заход, но очередь прошила его, оставив лежать на месте.

ПДА не засек других жизненных форм. Я прислушался, второй снорк мог прятаться в недосягаемости радиуса действия детектора.

Долгое время ничего не происходило, поэтому я решил продвигаться дальше. Кинув для верности впереди себя несколько болтов, я приблизился к подъезду еще на несколько метров.

Дальше все было гораздо сложнее — черный зев встречал меня запахом нечистот и прелой ветоши. Несмотря на выбитые стекла, в подъезде было темно, и сумрачный свет играл отнюдь не на руку мне, потому как делал тени подвижными, на каждом лестничном пролете мне мерещился снорк, или надвигающийся на меня кровосос. Я немного опасался бюрреров, хотя подъезд мало походил на подземелье, но от них можно было всего ожидать, ведь здесь есть почти все условия для их размножения и гнездования.

Однако до десятого этажа самое страшное, что я увидел это пара трупов мародеров. То, что тела принадлежали именно им — стало понятно, что рядом лежали четыре рюкзака, на двух из которых были срезаны лямки.

Судя по характеру повреждений, ребята напоролись на кровососа, вот это уже значительно хуже. Тварь в режиме «стелс» могла подкараулить меня где угодно. Я скромно надеялся на то, что мутант уже сыт, и не захочет пополнить свои запасы пищи с помощью меня. Но я не потерял бдительности. Едва заслышав наверху утробный рык, я выпустил туда с десяток патронов. Половина из них достигла цели, кровосос стал видим, взревел, и ринулся на меня. Я не оплошал, опустошая магазин, целясь в голову и ротовые присоски. Тварь старалась зацепить меня своими острыми когтями, однако мутант не добежал несколько метров до того места, где я находился секунду назад, он запнулся и рухнул вниз, пропахав мордой по ступенькам. Для верности я всадил в него еще три пули, я преодолел оставшееся расстояние до двери, за которой находился ряд квартир, в одной из которых когда-то жила моя семья. Мне казалось, что прошло чертовски много времени с тех пор, как Зона окутала мир, а еще, что сам я стар как черт, и что я был здесь последний раз лет сто тому назад.

Я выстрелил в замок, тем самым, открыв дверь. Жизненных форм, а так же аномалий в тамбуре, соединяющим несколько квартир, обнаружено не было, и я продолжил движение. Для успокоения собственных нервов — зажег фонарик, и проверил помещение еще раз. Все было так же необитаемо и мертво. Я подошел к двери, ручки которой я касался сотни раз. Перед глазами промелькнули эти моменты, как один день. Почудился даже приветственный лай с той стороны двери, но я усилием воли отогнал от себя наваждение. Я достал ключи из подсумка. У меня сохранилась надежда, что замок не сменили, пусть слабая, но лучше чем ничего. Замок действительно не был тем же самым, но ключ намертво заклинило. За это время ползания по болотам и купания в ледяной воде протоков в прото-Зоне он успел заржаветь. Тогда я помог ему ножом, мне не хотелось вышибать замок выстрелом, это казалось кощунством, хотя сам я едва ли отдавал себе отчет в том, почему это так.

Медленно и осторожно я вступил на порог своего собственного дома. Казалось, что ничего не изменилось здесь, и в то же время все стало совершенно чужим, другим не таким как я помнил. Родители сменили мебель в прихожей. И кухня выглядела не так. Видимо брат приложил руку ко всем этим переменам. Я испытывал смешанные чувства. Мне было тревожно, и в то же время я испытывал приятное ощущение оттого, что вернулся домой.

Когда я увидел, что в комнатах мебель укрыта белым материалом — легкий озноб прошел по коже. Что это могло значить? Мозг лихорадочно анализировал полученную информацию. Во-первых, это означало, что моя семья не уходила в спешке. А это значит — они могли быть живы, и уж точно ужасы, которые я нарисовал себе не более чем картинки в моем воображении. Никаких зомби и аномалий во времени дома не обнаружилось. Только белый конверт на зеркале. Я схватил его и нетерпеливо распаковал письмо. Писал отец. Сложно было не узнать его четкий почерк. Писал он по-военному точно, как и всегда: «Скорее всего, ты вернешься сюда. И вот на этот самый случай сообщаю. Мы отправились на дачу, чтобы пережить худшие времена. Как только станет легче, мы вернемся. Мой добрый друг полковник Смирнов помог нам с транспортом, и твою машину до ума довел. Так что, можешь отправляться спасать мир.

Твои мама, папа и брат».

Вот уж точно, военную выучку не пропьешь! Не бывает бывших разведчиков. У отца на случай войны был приготовлен отличный бомбарь, укрепленный по последнему слову техники. Правда, техники 80-х годов, но периодически он менял запас провианта, доставал жутко дефицитные резинки и пропитки для специальной герметичной двери, а мое пребывание в прото-Зоне показало, что именно эти строения и сооружения лучше всего выдерживали как выбросы, так и атаку ползучих аномалий. Ай-да папа! Ай-да молодец!

Настроение мое резко улучшилось. Они верили в меня. Верили в то, что я вернусь, и надеялись на то, что я смогу что-то изменить. Или все просто так совпало? Ладно. Теперь вниз… только гитару забрать.

Заглянув в свою комнату, я чуть было не влетел в жарку, она расположилась почти точно по центру. И как интересно не пострадали мои инструменты? Впрочем, синий «Джексан» выглядел крайне подозрительно, как будто бы был только вчера сколопирован мною. Что бы это могло значить? Я заподозрил, было, гриб-невидимку, или жадинку, но ПДА остался нем насчет этого участка, лишь отчаянно сигнализировал мне о наличии жарки.

Осторожно я прикоснулся к гитаре. Ничего не произошло. Привычная тяжесть согрела руку. Я взял чехол, приторочив гитару поверх рюкзака и, притворив за собой дверь, направился вниз, к ракушке, где укрывал машину до известных событий.

Наверное, я мог ожидать от отца чего угодно, только не того, что увидел. БТР новейшей разработки едва помещался в не по его габаритам сделанный алюминиевый гараж.

Вот это ни хрена себе! Спасибо папа.

Да эта машина была меньше, чем та броня, на которой мы доехали до Москвы. Однако мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я разобрал конструкцию гаража и освободил красавца. Внутри имелось все необходимое. Несколько сухпайков, автомат и боезапас к нему, несколько гранат, две противопехотные мины, небольшой запас горючего. Наскоро позавтракав, или пообедав, я забрался в кабину. Управление не представляло для меня особого труда, поэтому я не стал более ждать ни минуты и, выйдя на трассу, ввел координаты конечной точки моего путешествия в ПДА и, используя его, как навигатор, двинулся вперед, хотя, скорее более верно будет сказать, мое возвращение в прото-Зону началось.

Впервые за весь этот отрезок времени, который казался мне сотней лет — со мною не было никого. Никто не прикрывал мне спину. Это было непривычно, несмотря на то, что в Зоне всегда было полно одиночек, да и я пару лет успел потоптаться в их рядах. Сперва меня учил Вар, потом я встретил Лемура. А между этими двумя событиями я как раз и натоптался, да так, что не дай бог никому. И вот, будто бы снова военсталы шли по моему следу. Будто бы снова с полупустым последним рожком мне предстояло выбираться из непроходимых болот. Конечно ситуация была другой, помощь отца стала как нельзя кстати, но я снова был один. Как оказывается человек скоро привыкает к хорошему!

Я включил передачу Обратной стороны реальности, чтобы немного отвлечься, как раз передавали новости. Намечался выброс. Мне это было на руку, поскольку БТР экранировал аномальное излучение, пока еще радары очухаются — я успею проехать значительное расстояние. А еще перед выбросом аномалии как бы притухали, и, работали не в полную силу. Конечно, потом они доберут свое, но пара часов у меня будет. При благоприятном раскладе, я должен добраться за пару дней, при неблагоприятном — обратная дорога может растянуться на недели, а то и месяцы. В Зоне никогда не бывает одинаковых путей. В Зоне нельзя быть ни в чем уверенным до конца.

Каким стал мой дом теперь? Живы ли те, кого я знал? Увижу ли я Змея? Сторожа? Паштета? Вара? Да мало ли кого еще. Ожидает ли меня встреча с Доктором. Вопросов у меня было больше чем ответов. На Обратной стороне поставили Iron Maiden. Я улыбнулся, новый этап путешествия начинался хорошо.

Скоро стало понятно, что до выброса осталось совсем немного времени. Странное такое воздействие у него, как ни крути. Перед выбросом аномальной энергии все будто замирает. Сперва, я подумал, что пожар в Кремле уничтожил «филиал» монолита, наивный, он всего лишь повредил излучатель и к «исполнителю желаний» устремились все кому не лень. Уж не знаю, как там с ними справиться Михалыч, и исполниться ли чье-то желание, но то, что выброс грядет, почувствовал даже я.

Все вокруг точно замерло и перед тем, как окраситься лиловым, будто потеряло краски. Деревья и кустарники казались вырезанными из бумаги и застывшими серыми копиями себя же. Я остановился на обочине. Сейчас все люди и звери мутировавшие и не очень старались найти себе убежище, чтобы не попасть под смертоносное облучение. А я задраил люк, опустил защитные пластины на окна, Сел на пол, могло и тряхнуть, обхватил руками гитару и зажмурился. Выброс был мощный, хотя подземных толчков и не было, но земля содрогнулась, уши заложило, но после того, как я сделал пару глотков из фляги, это прошло. Подождав пару минут и укрепив гитару, мне очень не хотелось, чтобы с инструментом что-то произошло, я занял водительское место, поднял пару заслонок, и рванул вперед, выжимая все, что можно из машины. По скоростным характеристикам она превосходила своего предшественника, которым мне довелось управлять. Действительно военная техника на месте не стояла.

Сейчас благодаря скорости и тому, что с момента взрыва прошло едва ли больше десяти минут, я мог сделать себе приличную фору с возможными преследователями, да и тварями, порожденными Зоной, а вернее вытолкнутыми монолитом в наш мир.

Согласно ряду исследований, с которыми мне довелось познакомиться еще в прото-Зоне, монолит представлял собой установку по моделированию ноосферы. Но вследствие неудачных экспериментов установка создала прокол ноосферы и, посредствам выбросов аномальной энергии, стала выпускать в наш мир все то чудовищное мерзкое и страшное, что только когда-либо создавало человеческое сознание.

И я готов был бы поверить в это, если бы не встретил Болта и его дедушку. А еще если бы не познакомился с Дарком. Они были детьми другого мира. По идее, исключений быть не могло, но раз они были, стало быть, теория с проколом ноосферы не совершенна. Мне по душе было другое объяснение. Монолит стал вратами, ну или форточкой между нашим миром, и каким-то другим. Судя по Болту, я мог бы сказать, что существа изначально не были расстроены враждебно, но люди первым делом стали уничтожать все непонятное. А если верить словам дедушки Болта, выходило что разум, по крайней мере, контролеров был коллективным, а значит, после смерти одного от рук нашего племени все они знали от рождения, что люди это враги и их стоит убивать.

С другой стороны возникал логичный вопрос, а как же кровососы? Псевдоплоти? Псевдособаки? Ответа у меня не было, однако я предполагал, что большинство из них все же не разумные существа, а животные. А вот изломы, бюрреры, контролеры, возможно, что и химеры — это расы того мира. Насчет кровососов не знаю, они убивали как людей, так и мутантов.

Конечно из меня теоретик тот еще, но слова Михалыча я запомнил «наверное, Болту удалось стать хорошим человеком». Если бы я кому-нибудь рассказал эту историю, думаю меня упекли бы в дурку, а в условиях военного времени просто расстреляли, чтобы не повадно было проявлять инакомыслие. Но если не вернуть Зону в прежние границы, боюсь, человечество будет уничтожено. Ни это ли есть великий замысел Творца?

От таких мыслей на лбу выступил холодный пот. Радио покамест не работало, молчал и ПДА, вяло реагируя на затухшие аномалия. Сеть для ПДА должна восстановиться гораздо быстрее, чем все остальное, но пока особенно можно было не опасаться. А вот пройдет четверть часа и следует поискать укрытие для себя и транспортного средства, ибо даром мне эта прогулка тогда явно не обойдется.

Я успел оставить Москву за спиной, когда пропищал установленный мною же таймер. Я свернул с дороги, паркуясь под раскидистым деревом. ПДА определил его. Как безопасную зону. На всякий случай я надвинул респиратор и, заглушив двигатель, ждал.

«Вы находитесь на Обратной стороне реальности, если вы все еще слышите нас, значит, вы все еще живы! Итак, для всех выживших Rammstein!».

После музыкальной разминки Эдрадикал, или кто там за него сегодня? Прочитал некрологи по особо отличившимся сталкерам, остальные имена не нашедших укрытие просто произнес, заверив, что все желающие могут получить полный список на свой ПДА.

«Зона — это тебе ни два газона» — вспомнилось мне отчего-то. Вокруг вырастали аномалии, как грибы после дождя, вот наметился гравиконцентрат, а через метров пятнадцать жарка, а вот та карусель видно давно тут, только попритухла перед выбросом, а теперь любо-дорого посмотреть с разгона выкорчевала дерево нехилое такое, прямо скажем, и знай себе раскручивает.

Теперь дорогу приходилось буквально прощупывать. Никаких резких движений. Одну — две жарки я, пожалуй, миную без последствий, может быть даже одну электру, но не более того. Запас прочности брони не бесконечен со всей ее экранирующей мощью, уж не говоря про то, что компьютеризация таким машинам на пользу точно не идет. Особенно если, скажем, напороться на гравиконцентрат, лететь буду высоко, но вестимо недолго.

Поэтому я двигался медленно, огибая аномалии, забираясь все больше в лесную полосу, стараясь передвигаться деревнями и поселками, расположившимися по сторонам от основной трассы.

В опустевших деревнях хозяйничали мутанты. Порой целый выводок псевдоплоти пересекал дорогу в самом неудобном месте, я едва успевал затормозить, чтобы не врезаться. Уж больно не хотелось поднимать переполох, кто знает, что может прибежать на крик раненого зверя?

Ночью я не стал останавливаться, а только продолжил движение скорость не выше десяти километров в час, местность неизвестная, к опасностям Зоны могли добавиться неожиданности ландшафта. Хотя бортовой компьютер БТР’а ни о чем таком не сообщал, но опасения оставались.

На меня из леса вылетела небольшая свора псевдособак, ну эти вреда мне причинить не могли. Патроны тратить я не стал, а тем более раскидывать гранаты. Очень уж не хотелось, чтобы меня заметили представители временного правительства или какая-нибудь группировка вроде «Греха». Почему-то такие особенно быстро восстают из пепла, точно феникс. И дело, наверное, в том, что подлость человеческой натуры гораздо проще распространить пусть даже в треклятой оболочке ноосферы, чем возвышенные идеалы.

Огибая очередную электру я снова задумался о судьбах мира. О чем еще думать, направляясь домой? Ради мира на земле, ради того, чтобы кошмар закончился, я должен совершить еще один шаг, и еще… я объезжал столетние деревья, и машины, брошенные впопыхах их хозяевами, я двигался вдоль перекроенного аномалиями ландшафта, повторяя про себя точно мантру: «я должен».

Судя по всему, во мне осталось какое-то недобитое благородство что ли? Иначе как назвать это странное чувство долга перед всеми. Ну, допустим, родители, друзья, оно все понятно, но откуда этот груз ответственности за все человечество? Да сдалось оно мне! Вот Вар бы смеялся, или пошел бы первым меня в «Долг» записал.

А ведь бывало, мы сидели у костра, и он меня спрашивал, почему мол, не примкну ни к «Долгу», ни к «Свободе», ни еще к кому. А что тут ответить? По жизни всегда рвешься к свободе, и неизбежно вляпываешься в долг, вот как и я сейчас.

Почти неделю я полз вдоль основной трассы, скрываясь и пережидая. На вторые сутки пути я понял, что я не смогу столько просидеть на стимуляторах, поэтому стал передвигаться ночью, а днем прятал свое передвижное средство как мог. Отсутствие погони вселяло оптимизм, но не означало, что я стал невидимкой на всех радаров.

После пересечения украинской границы стало спокойнее. Воздух сделался как будто чище. Я не могу описать это ощущение, когда, кажется, что все самое страшное уже позади, но расслабляться рано. Прикидывал, что первым делом пойду на Кордон, загляну к Сидоровичу, в Бункер ломиться однозначное самоубийство. Там узнаю все новости, и буду действовать по обстоятельствам.

Чутье не обмануло меня, лучших из лучших сняли с КПП для того, чтобы они защищали мир от расползающейся заразы Зоны. В одной из деревень в амбаре я оставил БТР, закинув рюкзак и гитару за плечи, я направился дальше. Мне оставалось никак не меньше тридцати километров. Расстояние пустяковое, учитывая то, через что мне уже посчастливилось пройти.

В Украине все обстояло иначе, чем в России, Зона как будто вывернулась наизнанку, было похоже на то, что внутри она была гораздо больше и непригляднее, чем снаружи. По пути мне встречались редкие аномалии, а мутанты не бегали стаями, как по улицам столицы. Радиационный фон был повышен, и где-то на опорах ЛЭП созревал жгучий пух, но, а в остальном — полная идиллия, по сравнению с Москвой.

Ночью я забрался в первый же встреченный мною деревенский дом, и относительно спокойно выспался на чердаке, снова ни встретив, ни одного мутанта, даже кенги куда-то попрятались. То ли затишье перед бурей, то ли до периметра все же еще не добрался.

Утро выдалось туманное и сырое. На календаре середина лета, но как точно подметил однажды Сторож — в зоне всегда осень. Теплее она или холоднее, это вопрос второй, но летних денечков тут по пальцам перечесть.

Туман окутывал меня, вызывая неприятные ассоциации и воспоминания, я шел по колена в молоке, и думал, скорее бы Кордон … Местная сеть перехватила мой ПДА, вывалив на меня кучу информации. Опасных жизненных форм не обнаружено, аномалия карусель справа по борту. Ну, это знакомо, это мы проходили.

И, кажется, ничего не изменилось. Деревенька на краю периметра, срезанная колючка и Кордон. Я направился к Сидоровичу. Я вернулся домой.

Глава 16. Команда Сидоровича

— Кто это там у нас? — голос Сидоровича кажется, стал еще басовитее, да и сам он будто бы стал старше, и будто бы уменьшился. Хотя, я думаю, сказалось, то, что мы не виделись более полугода. Я не бывал на Кордоне, а хабар сбывал в Бункере. Но, несмотря на это, Сидорович помнил меня. Все, так или иначе, должны были знать этого человека, ведь Зона немыслима без Кордона особенно для новичков, а Сидорович давал им кров и помогал освоиться, иногда даже давал оружие в долг, и, надо отметить, что ни один не кинул его. Такая вот честность. А я грешным делом думаю, что те, кто и пытался, или помышлял о предательстве — давно отправились к черному сталкеру.

— Ну, привет, — сказал я, наклоняясь, чтобы не задеть головой низкий потолок.

Сидорович отпер железную дверь, отделяющую его коморку от «клиентской» части бывшего бомбаря.

— Бес! Глазам своим не верю! Мы уж по тебе панихиду справили, а ты живой, вернулся! — он искренне обнимал меня, — как же это? Говорят ты герой, в Москве сгинул, ну давай… давай… рассказывай все! Я хочу знать! Я, я это сейчас…

Он задраил дверь, достал откуда-то бутылку «Столичной» сообразил что-то на стол. Я не мог не улыбаться, доставая рыбные консервы и копченый сыр на закуску.

— Сидорович, не герой я вовсе, — сказал я, присаживаясь на стул, сработанный из армейского ящика, — это долгая история, и в подробности вдаваться не стану. Думаю, местная сеть в теневом сегменте скоро выдаст обо мне не мало грязи. Сейчас мне на север надо к ЧАЭС, я ради этого и вернулся.

— Совсем с ума сошел! После катастрофы тут такое началось, ты себе не представляешь! Мы еле выстояли. Если б я не был седой — поседел бы точно! Мутанты перли дня четыре от выброса, до выброса, потом стало тихо… ощущение, будто кто-то огромный разом вдохнул, а потом выдохнул. И на утро все в инее было, или в парше какой-то белесой… все твари, что тут остались — сдохли, людям тоже досталось. Половина померли от каких-то непонятных болезней, Доктор работал на износ, приходил и в нашу деревню. Я, понятное дело, всех кто перед выбросом пришел — впустил, а тех, кто после стучался, только по рации координировал, мало ли что, а у меня тут десяток малолеток жило, сам понимаешь. Так вот, человек пятьдесят мы потеряли, эта зараза никого не миловала, ни долговцев, ни свободовцев, ни монолитовцев, ни темных. Всем досталось, видно устала Зона терпеть… Потом оправились мы от потрясения, поняли, что надо выживать в новом мире, при изменившихся условиях. Вот как видишь, три месяца минуло, а мы, хе-хе все еще держимся.

Мы выпили. Сегодня я не собирался рвать жилы и переться к реактору, требовался костюм, хотя бы кто-нибудь, кто сумел бы прогуляться со мной до Припяти, в идеале группа. Я неделю спал вполглаза, все это давало о себе знать. Я не стал вдаваться в подробности, рассказывая Сидоровичу, как я спасся, что если вернусь, то, скорее всего меня посчитают предателем. Сидорович понимающе кивал, и подливал мне, я совсем раздобрел, кода он предложил мне остаться на ночлег, и не стал спорить, если ему не верить, тогда, кому же верить вообще?

Не знаю, сколько я был в отрубе, пять часов, а может и больше, но разбудил меня Сидорович.

— Эй, Бес, вставай, утро на дворе, солнечно кстати.

Я продрал, глаза, сладко зевнув. Торговец уже суетился над чаем.

— Вот за что я тебя люблю, Сидорыч, так это за верное понимание ситуации.

Он довольно крякнул.

— Куда пойдешь-то? Не уж-то сразу на ЧАЭС. Там говорят, у ученых чего-то с оборудованием случилось, короче, помнишь купол над Припятью, который бывало, появлялся? Нету его больше, не появляется, — Сидорович оживленно жестикулировал, — понятно, что в Припять и без того хаживали, а тут, ну после всех событий — ломанулись! Тут мы потеряли еще двадцать человек, — он погрустнел, — и не самых глупых я тебе скажу. Ну, так вот, путь относительно свободен. В связи с последними событиями опасаться стоит только мародеров, да тех отморозков, которые остались от «монолитовцев» и «грешников». Кто-то говорил, что «хамелеоны» все же реальность, уж не знаю насколько можно верить в то, что такие костюмы существуют, ты ведь сам мне говорил. Там такой расклад — первые верят, что апокалипсис настал, ну а вторые занимаются тем же, что и мародеры.

Я утвердительно кивнул.

— Один я к ЧАЭС не попру. Мне бы команду небольшую. Ну, это в идеале. Платить мне сейчас особо нечем, но слово сталкера, я тут броню пригнал, одну из последних моделей, не далеко оставил. Если поможешь с командой, или со спутником, на худой конец, то забирай себе.

Сидорович поглядел на меня с благодарностью.

— Я снаряжу твою экспедицию, можешь быть спокоен.

И мне действительно было спокойно, потому что здесь был мой дом, как бы это странно ни звучало, здесь было все привычно, даже более чем. И я знал, что здесь я нужен.

Прошло несколько часов с того момента, как Сидорович, наверное, впервые за долгие годы покинул свое убежище, чтобы пройтись хозяйской поступью по поверхности, потоптать так, сказать, обновленную Зону. Хотя, я не знаю, что чувствовал торговец, но то, что он определенно знал толк в людях не вызывало у меня никаких сомнений.

Когда в тесный предбанник протиснулись четверо мужчин, я готов был Сидоровича на руках носить. Потому что лучше команды за отпущенный срок собрать было просто невозможно. Во-первых, я увидел улыбающееся лицо Змея, что само по себе было не удивительно, но вызывало небольшую профессиональную ревность за то, что парень добрался раньше меня, но для него Зона была родной матерью, поэтому амбиции я засунул куда подальше. Вторым по счету, но, полагаю, вовсе не по значению был Вар. Этот человек научил меня искусству выживания в Зоне. Именно он был первым, кто разглядел во мне настоящего сталкера, да и о лучшем следопыте едва ли можно было мечтать. Мы пожали друг другу руки.

— Жив, сволочь рыжая! — тряся мою ладонь, приговаривал он, хоть и цвет моих волос давно сошел на серо-седой, но, несмотря на это, он порой называл меня Рыжим Бесом.

Я улыбался, и пожимал плечами, мол, вот оно как все обернулось.

Следующим поприветствовал меня Гуру. Он был, как всегда сдержан, и говорил голосом Бориса Гребенщикова:

— Здравствуй, странник, из-за тебя всегда что-нибудь случается, ну не смотри на меня так. Ладно, тебе больше понравиться выражение «с тобой».

Я улыбался, с Гуру всегда так, не понятно шутит он, или говорит серьезно, тридцать ему лет, или сорок, весел он или грустит… Гуру он всегда такой молчаливо-разговорчивый, и по его собственным словам, чертовски живуч для покойника.

У этого малого своя философия, он считает, что мы все давно в аду. А Зона попытка осознать это. Многие говорят, что он чокнутый, но я могу сказать, что он один из тех людей, на кого можно положиться.

Последним в команде был Лемур. Я чуть дар речи не потерял.

— Какого… гм… хрена?

Он развел руками, объясняя, мол не обессудь.

— Как ты тут оказался? — с разгона начал я допрос с пристрастием.

— Ну… существует такая штука, вертолет называется, а Ночь и День, твои старые знакомые, любезно согласились меня подвести.

— Знаешь ли…

Лемур подмигнул мне.

Все равно это было очень хорошо. Зона сегодня улыбнулась мне. Это вовсе не означало, что она поможет нам завтра, что она вообще намерена в чем-либо нам помогать. Отступать было поздно, нужно было посвятить ребят в мой нехитрый план.

— Идея у меня простая, и заключается она в следующем. Мы с вами отправимся на Янтарь, чтобы взять там защитные костюмы, иначе дальше придется совсем туго. Говорят, выжигатель не работает уже много лет, но я сторонник того, что защита должна быть максимальной. Там же возьмем защитные шлемы, Змей, я верю в твои способности, и в то, что ты сумеешь сконструировать такую сборку, чтобы мы не сошли с ума от зова Монолита. Дальше направимся через Припять к ЧАЭС, где нам будет необходимо добраться до исполнителя желаний. И, я надеюсь, что наши помыслы достаточно чисты, чтобы Зона если не исчезла, то заняла свои прежние границы в периметре. Чем больше людей доберется до цели, тем выше наш шанс все исправить. Я… прошу вас пойти со мной теперь, и еще я не смогу вам ничего пообещать взамен.

Вар улыбнулся:

— Не зря, Бес, ох не зря наши дорожки пересеклись однажды. Может быть мы, сейчас я буду весьма пафосен, последняя надежда человечества. Мне порой кажется, что такие вот простые парни держат в руках нить, которая связывает, даже не знаю, может Людей?

— Ну, ты выдал, брат! — сказал я, похлопав сталкера по плечу. Мы рассмеялись, в комнату вошел Сидорович.

Мы трясли его руку, благодарили за помощь. Он в свою очередь, желал нам удачи, просил непременно возвращаться. Я не знаю, существует ли на земле еще рыцарство, но сегодняшняя встреча заставила меня проявить сентиментальность. Я не знаю, как это описать другими словами, но речь Вара воодушевила меня, и мы вместе с Сидоровичем поднялись на поверхность. Там мы последний раз попрощались и, под взглядами молодых сталкеров, отправились в Зону.

Военного поста в том понимании, в котором он существовал раньше — больше не было. Мы спокойно преодолели этот рубеж, не пришлось лезть ни через железнодорожную насыпь, высящуюся немым упреком перед человечеством, сочащуюся радиацией во всех спектрах. Этот участок пред Зонья был так сильно нашпигован аномалиями, что мне нередко казалось, что это специально. Бывало, я проходил мимо кордона под мостом, но там время от времени с десяток электр резвились весело и задорно. Да и слепые псы отчего-то весьма жаловали этот отнюдь не райский уголок, совершая дерзкие вылазки по направлению к Зоне. Может быть, их тоже изгнали из родного дома, и они пытаются вернуться обратно? Бред конечно.

По дороге мы шли бодро, вдали носились две вспугнутые псевдоплоти, другой активности не наблюдалось. Несмотря на произошедшие выбросы картина аномалий так же оставалась прежней. Знакомый гравиконцентрат, трамплин и пара каруселей, ничего нового. Разве что кое-где белая парша, но Сидорвич предупреждал к ней не соваться, и, чем дальше в Зону, тем ее меньше. Места знакомые, погода нормальная, компания хорошая. Я не надеялся на то, что лагерь бандитов будет пустовать, лишь скромно уповал, что обстрела не будет. Однако как говориться, на благосклонность Зоны надейся, а снайперскую винтовку имей. У Вара была английская винтовка с глушителем, то, что надо. Перед заходом на известную территорию он как следует, прочесал местность в прицел с индикатором движения и тепловым сенсором. Что-что а денег и артефактов на вооружение он не жалел никогда. Помимо снайперки в арсенале сталкера имелась штурмовая винтовка. Вар всегда критиковал меня за приверженность к классике, мой Калашников вызывал у него ироническую улыбку, но за все это время я так и не смог пристреляться к чему-то более достойному, а вернее сказать, не захотел. У меня было некоторое чутье, если угодно. В Зоне не столь важно оружие, боеприпасы, или артефакты, сколько приспособленность конкретного человека для существования в ней. Не спорю, в моменты, когда казалось, что еще немного и остаться мне лежать в болотах Зоны навсегда; или быть разорванным чернобыльским псом я винил себя за простодырность, и что надо бы подствольный гранатомет, и надо бы «абакан» хотя бы, или вообще какой-то автомат на замену, пусть и под другим боеприпасом, но Зона решала, что мне можно еще немного ее потоптать.

Змей отрешенно смотрел вперед, он, бывало, покидал нас на час-другой, разведывал тропы, или может, общался с представителями местной фауны, чтобы наш путь не пересекался с их тропами.

Лемур был сосредоточен на дороге, временами проверяя болтами отдельные подозрительные участки, Гуру по обыкновению что-то бубнил себе под нос. Самым опасным, на мой взгляд, отрезком по пути на Янтарь был район железнодорожного депо. Здесь нередко встречались кровососы и снорки, не говоря уже о человеческом факторе. Было здесь одно противное местечко, которое облюбовали в свое время снайперы военсталов. Сейчас едва ли они бы представляли для нас угрозу, однако, их позиции вполне могли перейти в руки бандитов.

Мы не ошиблись в своих догадках, поскольку, как только здание показалось на горизонте — с его верхней точки был произведен выстрел. Вар расположился на удобной позиции, и стал выцеливать снайпера, пока мы старались вызвать его огонь на себя. Я думаю, здесь бандитам удавалось нередко одерживать верх над искателями приключений, потому что в паре десятков метров я заметил сразу два трупа, одетых в обычные пыльники. Скорее всего, молодые сталкеры.

Одна из пуль Вара достигла своей цели, этого было достаточно, чтобы взбудоражить муравейник. До нас долетали обрывки фраз:

. . — Какие-то уроды завалили Лося, слышь, гони ко мне свободных, срочно! Будем выжигать.

— Лося завалили!

— Огонь!

На нас обрушился шквал пуль, но наша команда знала, на что шла, дав возможность бандитам стрелять в молоко, надеясь на «авось попаду» мы продвигались вперед под вагонами. Был риск, что местные снорки решат узнать, кто это тут ползает, но Змей показал знаком, что опасаться не стоит.

Вар выстрелил еще несколько раз, три пули нашли своих жертв.

— Бля, Колян! — заорал кто-то наверху. В рядах бандитов начиналась паника. По все видимости местной шпане организованного отпора еще не давали. Я отдавал себе отчет в том, что сейчас численное преимущество явно не на нашей стороне. Но страха не было. Нам предстояла банальная зачистка. Хотя мы и не были профессиональными военными, но некоторый опыт в таких делах, так или иначе, имелся. Почти каждый тертый сталкер принимал участие в рейдах долга, направленных на зачистку территории от бандитов, мародеров или монолитовцев. Хотя, на самом деле, мы классифицировали их лишь по уровню защиты. Самыми защищенными конечно были монолитовцы, по причине наличия отличного оборудования и экзоскелетов. Сейчас от их оборудования мало что осталось, но бандиты подрастащили барахлишко, поэтому самым лучшим решением в борьбе с ними был прицельный огонь по незащищенным частям тела.

Лемур метнул дымовую гранату. Раздался взрыв, мы продвинулись вперед, вынырнув из-под вагонов. Завеса скрыла нас от противника на необходимое время, позволив группе появиться довольно неожиданно. Всего в недострое было три этажа, благо все они отлично просматривались. Вар успел снять еще одного бандита из снайперки, а после каждый занялся своим этажом, так будто бы мы всю жизнь работали в такой команде. Змей использовал ножи, ловко расправляясь с противниками. У меня вообще создалось впечатление, что он их гипнотизирует. Дело было в том, что бандиты даже не пытались стрелять в него.

Больше всех досталось Гуру. В центре здания он напоролся на засаду из трех бандитов. Бронежилет выдержал. Монолитовский трофей, отлично замаскированный под обычный армейский, жизнь Гуру он, конечно, сохранил, но удар на грудь пришелся хороший. Он отлетел к стене, закашлялся, пытаясь набрать в легкие воздух. Ему на помощь подоспел Вар, хладнокровно расстрелявший противника.

— Ты как? — спросил он парня, подавая тому руку.

— Я думал, черный сталкер за мной пришел, — усмехнулся тот, подымаясь.

Теперь мы могли двигаться дальше, пока Гуру приходил в себя, мы не торопились. Лишь пройдя условный коридор, полный жарок мы стали двигаться быстрее.

Лемур подпалил себе волосы, но теперь лишь смеялся над своей беспечностью.

— Ну, знаешь ли, — огрызнулся на него Вар, но, подумав, затих. Сейчас не время и не место для указывания молодежи на ошибки. Сейчас цель состоит в другом, и все это не увеселительная прогулка.

Зомби, что толклись вокруг исследовательского центра, сколько я его помню, куда-то подевались. То ли их перебили ретивые долговцы, то ли они просто решили эмигрировать. Снорков я не слышал, зато центр представлял собою жалкое зрелище. Он весь как будто потек под воздействием невиданной силы. Найти здесь костюмы защиты делалось все более не реальной миссией, но мы решили рискнуть.

Стены центра были черные как снаружи, так и внутри. Оборудование с корнем выдрано из укреплений и стен. Мы обнаружили два трупа в характерных оранжевых скафандрах — явно ученые. Черт знает что! Кто мог покуситься на Янтарь?

Лемур светил по сторонам с помощью довольно мощного фонаря. Дневного света из открытой двери не хватало. Я быстро обыскивал то, что осталось… Все было уничтожено.

— Нам не пройти в четвертый энергоблок без защитных костюмов.

— Проверь еще раз, — посоветовал Вар.

Я еще раз обошел лабораторию и примыкающие к ней комнаты с фонарем в руках. И неожиданно заметил то, чего не заметил в первый раз, один из железных шкафчиков был развернут к стене. Осторожно я перевернул его к себе, вскрыл замок, и как по мановению волшебной палочки обнаружил в нем не тронутый защитный костюм марки ЗК-11. Переоделся я очень быстро. Фон позволял проделать такой фортель прямо здесь, а не тащить на себе дополнительные семь килограммов веса. Серия ЗК была универсальной, не существовало двух разных размеров, тем не менее, подгонялся костюм довольно легко, и что приятно был оснащен всем, что необходимо.

— Итак, — сказал я, выйдя к остальным, — если по каким-то причинам я на определенном этапе не смогу продолжать путь, я полагаю, вы знаете, что делать.

Все согласно кивнули. Выбравшись к зачищенным ранее развалинам, правда, немного другим путем, мы решили сделать небольшой привал. Все оказалось несколько иначе, чем мы рассчитывали.

В любом случае сейчас мы направимся к бывшей базе «Свободы» быть может, там остался кто-нибудь в живых, и ребята одолжили бы нам необходимое снаряжение, ближе никого не было, а дальше лежала лишь дорога на Припять. Идти ли в бар «100 рентген» или нет, вопроса не стояло. Мы узнали из сети, что у парней дела совсем плохи, поэтому навязывать им свою миссию мы бы не рискнули. Да и не факт, что всем она так уж по нутру, не стоит думать, что освобождения от Зоны ждут все вокруг.

План менялся. В итоге сколько бы людей не добралось до ЧАЭС внутрь попасть сможет очевидно лишь один, если каким-то чудом у «Свободы» мы не найдем еще одного комплекта снаряжения.

Ладно. Подумаем об этом через пару часов. Нехитрая снедь была проглочена довольно быстро. Мы еще раз осмотрели местность, не предоставит ли она нам каких-то сюрпризов. Змей на время покинул нас. Примерно через полчаса он вернулся с новостями, что путь свободен, и если поторопимся, то нам потребуется меньше суток, чтобы добраться до свободовцев.

Мы решили послать запрос в сеть, дабы удостовериться в том, что делать крюк к базе «Свободы» имеет смысл. Ответа не было довольно долго, потом откликнулся сталкер по имени Триз. Дела «Свободы» обстояли еще хуже, чем на Кордоне, остро не хватало людей, давеча ребята еле отбили атаку волны мутантов.

— Терять время на «Свободу» не станем, — резюмировал я, — сразу двинем через развилку на Припять. Осмотрим тайник бандитов, вдруг что-то нужное найдем, и продолжим продвижение к цели. Моя команда поддерживала меня. Змей настаивал на том, чтобы мы засветло проделали как можно больший путь, потому что ночью будет опасно, и придется воспользоваться известной всем тактикой Лемура.

— Зверье местное тоже не в восторге от изменений, — сказал Змей, — есть стало нечего… вернее некого. Идет перестройка. Мутанты приспосабливаются, конечно, но почти так же как мы — по-людски не торопливо, наверное, нахватались за столько лет. В общем, на самом деле, от этой катастрофы еще не все оправились, и всем досталось.

— Ты предлагаешь мне всех пожалеть? — улыбнулся я.

— Было бы неплохо, — в тон мне сказал Гуру.

— Так ладо, настроились.

Пройти предстояло порядочно. Я полагал, что сегодня успеем только до развилки. На холме, по которому я обычно взбирался, повылазили новые аномалии, да такие, что первые минут двадцать мы не знали с какой стороны их стоит обходить, и стоит ли вообще.

Зона испытывала нас на прочность. Я ощутил неведомый ранее страх. Страх перед неизбежностью, как в первые ходки. Когда ведущим был Вар. Когда мне хотелось спрятаться, и не делать больше ни шага вперед. Будто в подтверждении моих слов небо над нами разразилось дождем.

Действительно так бывало только разве что здесь. Неожиданно свинцовое небо раскалывалось, и выливало на наши головы ушат воды. Гуру долго смотрел вперед, перебирая четки, сделанные из отполированных черепов кенгов. У каждого свои странности, что ж теперь? Он оглянулся на нас, и сказал:

— Кажется, я знаю дорогу. Идете за мной след в след.

Нам не стоило два раза объяснять и мы пошли. Гуру, я, Змей, Лемур и Вар — замыкающим, как всегда. Мы продвигались по шагу, мимо электры, которая стала сейчас вдвойне опасной, мимо гравиконцентрата, который вот-вот намеривался затянуть человека, чтобы не оставить от того и следа существования. Гуру чуял дорогу, а может быть, дождь помог ему сориентироваться. Вопросов никто не задавал. Как шедший первым Гуру очень сильно рисковал… и рисковал не зря.

На вершине холма фонило сильно, зато аномалии остались позади.

— И чего, позвольте спросить, мы не пошли по дороге? — спросил Вар.

— Нельзя по дороге, — отрезал Змей, Бес все правильно сделал.

— Я слышал он теперь Маверик, — усмехнулся Лемур.

— Один хрен, — сплюнул Вар.

— Вам не кажется, что я еще здесь, — примирительно заметил я.

С холма мы спустились в сносном расположении духа, устроившись во времянках, тут когда-то был пост «Свободы», сдерживающий монолитовцев. Теперь некому и некого было сдерживать. Вот так… судьба.

— Отбой, — сказал Змей, — сейчас я пойду на разведку до моего возвращения, чтобы никто с места не трогался… чую, что-то плохое впереди. То, чего раньше в наших краях не было. Черт знает, что там в наш мир притащило, боюсь, наше путешествие осложниться уже очень скоро.

— Вот не люблю я, когда кто-то так говорит, — сказал Вар, — кто просил с собой шамана брать?

— Я с ним прошел очень много километров, — ответил я, — без него нам не дойти до ЧАЭС.

— Возможно… но лучше уж встречать опасность лицом к лицу.

— По-моему, лучше знать, что ее вообще пора встречать.

Наши перепалки были беззлобны. Мы просто попали под влияние Зоны, которая было, ослабила хватку, но сейчас добирала очки. Гуру развел небольшой костер. С костром оно все уютнее, и мрак и тьма как будто отступают. Во времянке нашелся очаг, сооруженный из старой бочки и кирпичей, и немного сухих дров. То, что нужно. Гуру поставил закопченный чайник, налив туда воды из фляги.

— Плохие дела нынче в Зоне, — сказал Вар, — хорошо это, Бес, что ты вернулся. Даже вот в такой плачевной ситуации сталкеры между собой грызутся, доказывают все друг другу, кто прав, кто виноват. Боезапас тратят, и на что? Нет бы, монстров отгонять, или сообща с напастью бороться, а они…

— Люди всегда одинаковы, — заметил Гуру.

— Сталкеры действуют так, как привыкли, а то, что все изменилось, никто еще не понял, или понял, но не знает что делать… в общем, чего мы собственно из пустого в порожнее. Хорошо бы Змей скорее возвращался, не по себе как-то… складывается ощущение, что Зона на нас… злиться. Не то, что на конкретных Нас, а на человека в общем, а коли так, недолго нам топтать ее осталось.

Мы замолчали, вслушиваясь в дождь. Когда совсем стемнело, не взирая на то, что дождь все еще моросил, мы направились к ближайшим деревьям. У Гуру не было карабина, и Лемур одолжил ему запасной. Мы взобрались не слишком высоко, но выше прыжка любой псевдо собаки. Змей все не возвращался, я тревожился за него. Вдалеке раздался вой, а с юга в его направлении шло непонятное зеленоватое свечение.

— Никому не стрелять, — отдал я приказ, оденьте артефакты против радиации и на всякий случай примите антирад. Ждем Змея.

Больше всего я сомневался в том, что Вар будет выполнять мои команды, однако, видимо борьба за лидерство сейчас не имела смысла, и он понял это. Все действовали четко. Вой становился громче, и будто бы ближе. Твари двигались в нашем направлении — сомнений уже не оставалось. Холм, который мы пересекли, ненадолго задержал их, кажется, несколько существ попали в аномалии, которые мы преодолели сильно рискуя. Мы слышали визг и жалобный скулеж. Те, кто шли к нам делали это настойчиво, что гнало эту стаю сейчас на верную смерть? Мне сильно не хотелось об этом думать… где же, черт возьми, Змей!

Все мы, не отрываясь, смотрели в сторону холма, и вот теперь все стало понятно. Впереди стаи непонятных существ, похожих на собак и рыб одновременно, светящихся раздражающим зеленым, бежал Змей. Как он там очутился, успеет ли?

Гуру приник к биноклю, его губы шептали что-то на незнакомом языке…

«Быстрее же!» — переживал Лемур. Вар взвел винтовку, чтобы помочь товарищу:

— Не стрелять! — рявкнул я.

Змей метался из стороны в сторону, все ближе приближаясь к нам, еще несколько метров, и сильные руки Вара вдернули его буквально за волосы на дерево. Стая непонятных существ ударилась о дерево, на котором мы сидели, и исчезла, как и не было ничего.

— Что за хрень! — воскликнул Вар.

— Фантомы, — пытаясь отдышаться, объяснил Змей, — сейчас нас Зона не пропустит.

— Как ты там очутился? — недоуменно спросил Гуру.

— Мне пришлось делать большой крюк, — сказал Змей, думал не уйти, хорошо, что у вас хватило ума не стрелять, иначе бы всех накрыло!

— В смысле? — не понял Вар.

— Смысл в том, — объяснил Змей, — что фантомы реальны, но не совсем, а когда к их пропитанным аномальной энергией оболочкам применяется детонатор, достаточно одной пули, то может произойти взрыв. Не могу сказать какой, я наблюдал такую картину однажды со стороны, но пространство будто схлопывается. Это весьма похоже на действие гравиконцентрата, с той лишь разницей, что участники того взрыва фантомов, который мне довелось наблюдать, исчезли. Никто и никогда их больше не видел, и я бы не хотел оказаться в том месте, или мире, где оказались эти незадачливые стрелки.

Я кивнул. Змей закрепился на ветке немного выше меня.

— Думаю, покамест можно расслабится, утро вечера мудренее.

Я вздохнул с облегчением. Все были живы, все были в порядке. Несмотря на то, что обстановка становилось нервозной, что-то витало в воздухе, будто само дыхание Зоны сделалось ледяным и безжалостным. Нам предстояло не так много километров пути, но что-то подсказывало мне, что легкими они не будут.

Глава 17. S.T.A.L.K.E.R

С дерева нам пришлось спрыгивать, за ночь у корней его разлилось небольшое озеро ведьмина студня. Змей говорил, что некоторые аномалии изменили свои психофизические свойства. Зона мутировала, или эволюционировала, уж не знаю, как это еще можно охарактеризовать.

Добраться до Припяти, оттуда до ЧАЭС, звучит не очень-то и сложно, но на деле, в Припяти не так уж и спокойно. Говорят, Зомби устроили здесь второй Дэд. Но это полбеды, после того, как Припять окончательно покинули люди, я имею ввиду, прежде всего снайперов «монолита», на их место естественно пришли другие создания. В основном судя по данным местной Сети — кровососы и чернобыльские псы. По ПДА я узнал, что кто-то видел в окрестностях химеру, и чуть было не поседел от страха.

Странно было то, что жизненных форм по-прежнему на детекторе не было. По дороге к городу-призраку, мы натолкнулись на несколько несвежих трупов, и пару Зомби, которые дошли в своей загробной жизни до той степени разложения, в которой для нас опасности не представляли.

Военсталов и монолитовцев мы не обнаружили, мне хотелось поглядеть — чего мы можем найти в одном из тайников сектантов, но не стал, потому, что как раз к тайнику привязан радио маячок, явно тут имеется какой-то подвох, либо рванет, на вопрос ответ «свой-чужой», либо газом каким потравит, я слышал, бывали случаи. Я боялся идти в сердце зоны в одиночку. Я знал, что уже на подступах к саркофагу, никто, кроме разве что Змея, не сможет пойти со мной. Смертельная доза радиации станет наградой решившемуся.

На подступах к Припяти, Гуру заметил буквально на краю радара стаю слепых псов, что самое интересное, к мутировавшим собакам прибился какой-то крупный хищник. Я предполагал псевдоплоть или кабана, но странным было бы увидеть дичь в компании потенциальных хищников.

— Они ведут нас? — с интересом спросил Лемур.

— Не думаю, но раз на радаре, значит не фантомы, — откликнулся Вар.

Город встретил нас немым оцепенением, шалый ветер гонял чахлые листья по потрескавшемуся асфальту. Глазницы домов, как и всюду в Зоне провожали нас немым упреком, и мне чудилось, будто с верхних этажей как и прежде нас выцеливает снайпер.

Пуля выбила фонтанчик земли недалеко от нас. На детекторе никого не было. Зомби? Скорее всего, потому как выстрел был слишком не точен для снайпера. Вар тут же занял позицию, и выстрелил в ответ. Я понял, что стрелял сталкер на удачу, траекторию он проследил не вполне точно. Мы не то, чтобы расслабились, но не рассчитывали на появление вооруженного противника, а зря.

Рассредоточившись, мы наблюдали за близлежащими домами, выцеливая огневые рубежи, однако ни одно движение не выдало снайперов. Действительно ли зомби? Или оставшиеся в живых монолитовцы решили поиграть с нами в кошки мышки? Вроде того, что умирать, так с музыкой?

Хуже невидимых стрелков сейчас была только стая мутантов, повернувшая к городу. У меня возникла безумная мысль. Выстрел был сигналом для тех к нападению. Не уж-то мутанты поумнели настолько? Расстояние между нами и мутантами стремительно сокращалось. Я попробовал сменить позицию, пуля просвистела в десяти сантиметрах от меня. На этот раз Вар вычислил траекторию и послал заряд в незадачливого стрелка. Судя по вскрику, тот не был зомбированым. Тело сорвалось с четырехэтажной высоты, рухнув на гулкую улицу с характерным звуком. Почему его не было на радаре? Не уж-то монолит получил-таки новые костюмы «хамелеон», о которых я только читал в разделе «вооружение»?

Звери подходили все ближе, я слышал топот десятков ног и рык, предвещающий атаку стаи.

— Гуру, Вар — мутанты, Змей, Лемур — снайперы, — я отдавал короткие и четкие команды, будто переключая кнопки, на секунду мне показалось, что все это элемент компьютерной игры, или вроде того, пространство сделалось двумерным, но стоило мне встряхнуться, как все «изображение» сделалось привычным.

Мутанты хотели смять нас, однако напоролись на хорошее сопротивление. Один пес — одна пуля. Правило Вара. Гуру орудовал ножом и пистолетом, а, завидев чернобыльского кабана — швырнул гранату.

— Мать твою! — выругался Лемур, падая на землю, спасаясь от разрушения вызванного взрывом. Он чуть было не поплатился жизнью за свою невнимательность, второй стрелок резко показался в проеме окна в пятиэтажном доме позади нас. И только отличная реакция и чутье Змея позволило нам выйти победителями.

Змей метнул дротик с транквилизатором, иногда он умел быть гуманным, попал точно в цель. Когда последняя собака упала замертво на нас обрушились непонятно откуда набежавшие бюррерры. Это было весьма странно. У меня закралось подозрение, будто бы кто-то или что-то старается нас измотать, забрать все ресурсы, в данном случае, боезапас уменьшался внушительными темпами.

Бюррерры средь бела дня, событие прямо скажем не рядовое. С трудом мы одолели эту преграду. Рука и бедро Гуру кровоточили, он заметно хромал, твари здорово искусали его. После перевязки он выглядел немного более уверено, но лишь немного. После укола обезболивающего он вернулся в строй, но идти так же как и все не мог. От меня ждали решения.

— Гуру, Вар, вы возвращаетесь. Или дожидаетесь нас в Припяти. Патроны зря не тратить. Мы не можем продолжать путь с тобой, Гуру, но бросить тебя одного, мы тоже не можем. Если есть другие предложения — я их слушаю.

Вар было хотел вспылить, но сказал:

— Хорошо, Бес, я верю в то, что ты знаешь что делаешь. Мы с Варом будем ждать вас здесь, кто знает, может вам понадобится помощь. Мы забаррикадируемся в помещении, где раньше был какой-то сталкерский бар, пока сюда не пришли монолитовцы. Я думаю, что мы продержимся, так что удачи вам.

Мы пожали друг другу руки, и поредевший отряд двинулся дальше. Змей уже не забегал далеко вперед. Лемур старался не шуметь при передвижении. Саркофаг был виден отсюда, город редел, скоро, как я знал из карты Зоны, перед нами окажется поле, у его кромки останется Лемур. Мы со Змеем преодолеем минное заграждение, и спустимся в тоннель, который выведет нас к ЧАЭС. У этого последнего рубежа останется Змей. Дальше я пойду один.

ПДА начали барахлить, как только мы покинули город. Дальше сети Паука не распространялись, да и кому пришло бы в голову ставить здесь ретранслятор? Боковым зрением я заметил движение.

— Стоять! — выкрикнул Змей, еще раньше, чем я успел об этом подумать. Перед нами материализовалась огромная кошка. Хищно скалясь, она показала раздвоенный язык. Только химеры нам не доставало.

— Мы не причиним тебе зла! — кричал Змей, как будто бы иначе она не услышала или не поняла бы его, — мы идем туда, чтобы все исправить! Помоги нам! Мы хотим, чтобы ты и твои дети были в безопасности, чтобы Зона перестала давить на вас!

Мутант смотрел почти осмыслено. Он грозно рыкнул и, невиданное дело! Повернулся к нам спиной! Лемур чуть было не дернулся, чтобы убить химеру, я жестом остановил его.

— Ты останешься здесь, — сказал я спокойно, мы со Змеем идем дальше.

Змей шел точно по следам химеры, я, не веря во все происходящее, шел по его следам. Что это могло означать? Неужели он и Доктор были созданиями Зоны? Кто-то рассказывал мне, что Доктор появился здесь примерно в одно и то же время с Зоной, и, сколько бы лет ни проходило лет с того момента — оставался таким же, как и в первый день. Временами у него появлялись ученики, такие как Змей, они помогали ему добывать артефакты и нужные травы, а вскоре либо оседали в сталкерских кланах, либо бесследно исчезали в научных лабораториях. О судьбе парня было сложно рассуждать, мне кажется, что за последнее время он успел повзрослеть, весь тот путь, что он проделал, не был напрасен. И теперь я чувствовал, что с химерой он разговаривал впервые. Я знал, что он боится, что надежды на успех мало… химера ли так повлияла на мое восприятие, или сама ситуация, я не знаю.

Мы каждый день ходим по лезвию бритвы, а в Зоне, я бы даже сказал каждую минуту. Страх вообще свойственен здешнему климату, я бы даже сказал, что он наполовину соткан из страха, но другую его часть занимает мужество и готовность к Поступкам.

Химера довела нас до саркофага и, отпрыгнув куда-то в сторону, исчезла, точно и не было ее.

— Ну, что Змей, — улыбнулся я, — дальше наши пути расходятся, я хочу сказать тебе большое спасибо… за то, что ты был все это время рядом со мной… и… точно ангел хранитель появлялся точно из-под земли именно тогда, когда это было особенно нужно. Я… надеюсь, что не подведу тебя, не подведу всех вас!

Змей улыбнулся, обнял меня.

— Ты знаешь что делать, Бес.

Когда я оглянулся, чтобы посмотреть ему вслед, никакого Змея и в помине не было. Я пожал плечами, и шагнул вперед. В стене саркофага виднелся довольно объемный проем, я направился к нему. ПДА отказал, только счетчик Гейгера заливался соловьем. Несмотря на защитный шлем и пару артефактов я слышал зов монолита, и был момент, когда мне захотелось бросить все, и ринуться к нему не разбирая дороги. Я успокаивал себя мыслью о том, что все самое страшное уже позади, что мне осталось немного, что скоро все закончится. Я проходил мимо тел павших в борьбе за исполнение своего желания. Многие из них сорвались с большой высоты, сначала я не понял почему это, потом увидел шаткую железную лестницу, они слишком спешили исполнить свои желания. Я осторожно двинулся вперед, чувствуя, что давление извне усиливается, будто бы кто-то пытается вломиться в мой разум, подчинить волю себе. Я старался очистить свои мысли, сосредоточиться на избранном образе, делая шаг за шагом… неожиданно для себя, я оказался в узком коридоре, который освещали лампы дневного света, а стены были выложены кафелем. Коридор казался бесконечным, однако после того, как он свернул влево, я заметил дверь.

Дверь была ржавой и выцветшей, непохожей на дверь в «комнату желаний», но так, как она была единственной, я потянул ручку на себя. Внутри обозначилось помещение, развороченный потолок и обшарпанные стены, в центре переливаясь иссиня-черными гранями возвышался огромный кристалл.

Я сосредоточился на нем, нажав кнопку на защитным костюме, отключая шлем, я знал, что мой разум скорее всего испариться, но я должен был успеть пожелать… чтобы… все было как раньше!

Но вместо этого лишь только защитный барьер рухнул, я увидел лицо Ведьмы… да-да той самой, что мы оставили в московском метрополитене, которой я велел снять костюм с трупа военного, которая так часто стояла в первом ряду на моем концерте. Огромные распахнутые от удивления зеленые глаза, коса до пояса…

— Сергей!

«НЕТ!»….

Поток сознания оборвался… вокруг была чернота, а я все падал и падал, мне казалось, что невозможно достичь глубины этой черной пропасти, а потом я подумал, что меня нет. То, что было мной, осталось лежать там, у монолита, как многие другие искатели счастья… но если меня нет, то я не мог бы думать, не так ли?

Я попробовал пошевелить рукой, будто бы мне удалось это сделать, но я по прежнему ничего не видел. На мне не было ни костюма, ни подсумка… может Змей спас меня? Я попытался встать и тут же рухнул вниз. Падение не было долгим, но я сильно ударился рукой обо что-то…

— Твою налево! — тихонько выругался я.

Услышав свой голос, я понял, что все еще существую. Как это странно. Я потер ушибленный локоть… осязание не подвело меня… где-то далеко мерцал огонек… заслонив глаза я понял, что это свеча. Огонек приближался ко мне, становясь все отчетливее, пока я не увидел Ее лицо. Передо мной стояла Ведьма, растрепанная со сна, в каком-то нелепом наряде, на ней было термобелье и высокие шерстяные носки.

— Ты чего шумишь? Мы уже все спать легли… ну понимаю, добыл ты свой «итак» и что теперь? Напился на радостях в «Бункере», как обычно, но шуметь то зачем, чего тебе не спиться?

Я с удивлением посмотрел на нее.

— А Зона?

— Что Зона? Почему ты можешь говорить со мной только о Зоне? Как будто больше и тем нет.

— Нет… ты не понимаешь… — пытался сосредоточиться я.

— Конечно, я не понимаю. Нет, послушай, я не упрекаю тебя, ну пусть Зона, пусть! Ты ведь прекрасно обеспечиваешь нашу семью, но ты ведь постоянно рискуешь! Я знаю, что теперь это для тебя как наркотик, я всего лишь прошу тебя быть чуточку осторожнее. Что я буду говорить детям, если однажды…

«Стоп…». Я вскочил и, несколько грубо отодвинув Ведьму, влетел в ту комнату, откуда она недавно вышла, нашарив рукой выключатель, я зажег свет.

— Что ты творишь! — послышалось за спиной.

Удивлению моему не было предела. Домик был небольшой, но уютной. Подле основательной дубовой кровати стояла еще одна поменьше. Кроватка была двухъярусная, и в ней спали два ангелочка… их не разбудил ни свет, ни моя возня…

— Так… что же это? — прошептал я, бросаясь к Ведьме… — это наши дети?

— Совсем что ли с ума сошел, конечно, наши, чьи же еще…

Я подхватил ее на руки. И рассмеялся смешно и искренне.

— Так вот, что означает выражение: «монолит исполняет только самое заветное желание».

— Ты о чем? Бес, не пойму я тебя…

Но она смеялась, смеялась вместе со мной.

— Ты мне не поверишь… я такое пережил… я тебя встретил под Тулой… и Зона стала всемирной, а потом, потом мы были в Москве и я видел старых друзей, и вернулся сюда, а тут…

Она закрыла мне рот ладошкой.

— Тебя опять мучают кошмары. Давай ты завтра никуда не пойдешь?

Я согласно кивнул, забираясь вместе с ней на роскошное ложе, прижимая к себе ее, вкусно пахнущую солнцем и травами…

Я боялся просыпаться, боялся, что сон растворит новую реальность без следа, но на утро ничего не изменилось. За окном стояла серая смурная погода, я вышел на крыльцо, сразу понял, что домик наш находится в сталкерской деревне на Кордоне. Здесь уже кипела жизнь, новички и такие же семейные, как я сновали туда-сюда, на условно центральной улице шла торговля снедью, вот этого я как раз и не припомню… но раз уж история сделала столь странный виток, пусть будет так.

Армейского Кордона на месте тоже не было, до Зоны отсюда теперь километров десять не меньше, она сместилась на север. Мир стал другим, но снова стал нормальным. Заглянув в свой ПДА я нашел план недавнего маршрута, кажется, я с Лемуром успел побывать в Припяти, оттуда-то мы и принесли первый «итак»… надо связаться с ним, узнать, что здесь произошло… в этой, так сказать реальности. Лемура в деревне не оказалось, но Вар заметил, что он отправился за каменным цветком для Сидоровича.

Я улыбался всем и знакомым и не очень, сталкеры смотрели на меня с подозрением. А Гуру, даже не удержался и спросил:

— Бес, ты чего лыбу давишь? Или есть что отпраздновать, а ты молчишь?

— Да видишь ли, Гуру, мне тут такой сон приснился… что и говорить, думал кони двинул, а вот видишь, живой!

— А… я тут с бюрреррами сцепился, откуда повылазили только… не знаю, — делился он своими напастями, — покусали твари, крепко мне досталось…

Ощущение де жа вю не оставляло меня весь день. До меня слабо доносились полузабытые запахи, звуки, голоса. Все вокруг плыло точно в некой дымке. Я без толку шатался по деревне. Вечером Арья отправилась в «Бункер» у Сторожа было свое шоу теперь, и она в нем участвовала. Я не стал ей мешать, оставшись наедине с вернувшимися из какого-то детского учреждения детьми.

Ребята были почти эфемерны. Мне казалось, что их вообще не существует, я играл с ними в какие-то глупые игры, потом в сталкера, ну это, разумеется. У деток были свои ПДА с режимом «стелс» от чужих и имена их были более чем странными, а именно девочку звали Дара, а мальчика Легион. Мне кажется, имена не я придумывал.

На середины войны с кровососами нас довольно грубо прервало сообщение от Волка. Было оно срочным, как всегда, от Волка, насколько я помню, не срочных сообщений никогда не приходило. Выходило, что он будет у меня минут через десять. Я, улыбаясь, вышел на порог, на руках висли спиногрызы, и такая легкость в теле чувствовалась, даже странно.

— Привет, Бес.

— Здравствуй, Волк!

Мы пожали друг другу руки, и сталкер прошел в дом. Пока я ставил чай Легион и Дара крутились вокруг, норовя неловко попасться под руку. Я шикнул на них, велел идти в комнату, как ни странно детки послушались меня.

— Так вот Бес, — начал Волк, — дело есть одно, я знаю, что ты не из нуждающихся, но думаю, тебе с напарником будет интересно. Те «итаки», которые ты припер — весьма заинтересовали яйцеголовых умников с Янтаря, а не сгоняешь ли ты за ними еще разок. Они предложили приличную цену. И еще… вот это уже конкретно для тебя, говорят, где-то в районе Припяти ученые посеяли какой-то весьма ценный костюмчик. Хотели испытать, стало быть, а монолитовцы тут как тут всех почикали, а костюмчик не взяли из-за того, что на нем код доступа, а если его не знать, можно и с жизнью расстаться. Так вот, я тебе загружу его координаты, а вы с Лемуром смотаетесь быстренько, одна нога здесь, другая там?

— Мы тебе, что саперы что ли? — попробовал пошутить я, — если серьезно, я сейчас немного не в своей тарелке… я подумаю до завтра и скажу тебе идет?

— Ну, я не хотел бы видеть в исполнителях кого-то другого, ты понимаешь?

— Хорошо. Завтра я поговорю с Лемуром.

Волк ушел обрадованным и обнадеженным. Вот так всегда, стоит ему появиться, как у меня появляются новые задания, а вместе с ними и новые проблемы. Вот сейчас мне бы вообще ни на что не соглашаться, так нет ведь. Лесть Волка подействовала как всегда грамотно. Мы не были лучшими, не были легендарными, но могу похвастаться тем, что мы были довольно результативными, как говаривал один страус.

Арья вернулась, когда я уже накормил детей и рассказал, как умел сказочку на ночь. Она включала в себя без особых подробностей пересказ той истории, которая то ли была, то ли приснилась мне.

Я рассказал своей ведьмочке о том, что наклевывается очередное дело, она зябко повела плечами, как будто хотела возразить мне, но ничего не сказала. Когда в избушках зажглись огни, я направился к той, где во сне мы коротали дни безделья вместе с Лемуром, готовились к очередной вылазке, и травили пошлые шуточки про девушек в Зоне. Как и ожидал, я нашел парня именно там. Он чистил винтовку. Новое приобретение, это я сразу определил.

— Приветы! — бросил я, входя без стука.

— Бес, вечно ты! — Лемур рассмеялся, — чего пришел, есть че?

— А то, Волк задачку подкинул про «итаки» я думаю, и сам догадаешься, только там к «итакам» еще бонус имеется.

— Когда выходим? У меня тут новая игрушка, надо бы опробовать.

— Давай на сборы сутки. Мне надо все хорошенько подготовить, а то что-то мне сон какой-то нехороший приснился.

— Ясно, если б не то я так полагаю, в ночь бы вышли? — он подмигнул мне, и я не удержался от улыбки.

Лежа в теплой постели, я все думал о том, что было… могло ли это быть сном? Мог ли я дойти до ЧАЭС, подойти к самому монолиту… я бы не смог. Во-первых, как ни крути, годы берут свое, во-вторых, если бы мне действительно Так повезло, был бы я жив теперь? Не был. Там радиация, ни один костюм не спасет. Там много полегло счастливчиков, или как знать, несчастных?

Что теперь? Правильно ли я делаю, что соглашаюсь?

Ведьма водила пальчиком по моим татуировкам. Судя по всему, ей не нужен был свет, чтобы рассмотреть узор. Она так трогательно и беззащитно прижалась ко мне всем телом.

— Не дури, и обязательно возвращайся, — прошептала она.

Арья знала, что я не стану дожидаться времени, когда она проснется. Я собирался очень быстро, стараясь не шуметь. Это так странно, когда половину работы уже сделал кто-то другой. Например, в моем рюкзаке теплый свитер, носки и дополнительные обоймы лежали в герметичных целлофановых пакетах, я никогда так не делал, значит, в дорогу собираться помогала Ведьмочка. Я улыбнулся, такая жизнь мне была очень даже по душе.

Легкий червячок сомнения все еще нет-нет да и напоминал о себе. Он нашептывал мне, дескать, в Зоне детей не бывает, это все невозможно, ты бредишь наяву. Но, думаю, такой бред, был мне по душе, и, что бы там ни было на самом деле, сейчас мы с Лемуром отправимся к Припяти, добудем хабар, поднимем денег и, все будет отлично, можно будет вообще подумать о возвращении на большую землю, почему бы и нет?

Так я размышлял, подбираясь к нашему излюбленному месту для встречи под большой раскидистой березой. Тут же у нас был тайник на случай, если совсем прижмет, здесь всегда было несколько сотен долларов и пара обойм.

Лемур не опаздывал, мы пожали друг другу руки.

— Что там Волк на хвосте принес? — спросил он.

— Ну, во-первых, «итаки», а во-вторых, говорят, там ученые какой-то костюм потеряли, так мы за ним идем, собственно.

Лемур утвердительно кивнул, и мы направились к кордону, вернее к тому месту, где он когда-то был. За исключением того, что Зона сдвинулась немного севернее в ней, похоже, ничего не изменилось. Чувство повторение своих же шагов усиливалось. Мне сделалось не по себе, когда мы добрались до болота. Нам пришлось проторчать там целые сутки, потому как по всем признакам, было ясно — тут прошли военные сталкеры, и чтобы лишний раз не попадать в поле зрения, мы пережидали в землянке. Наше убежище располагалось между двумя аномалиями, и если не знать, что именно ты ищешь, то до нее не добраться.

Я достал таблетку сухого спирта, и в глубине землянки закипятил воду. Я почувствовал себя нехорошо от всего этого. Все это уже было. В этой реальности? В этом мире? На эти вопросы я не мог ответить, однако, все повторялось, неужели, мне придется пережить новую гибель цивилизации от расползающейся угрозы Зоны? Снова идти в Москву? Пытаться кого-то спасать…

Когда все стихло и военсталы, воспользовавшись вертушкой, убрались вглубь Зоны Лемур сказал, что самое время выдвигаться к Рыжему лесу. Я попросил его подождать еще несколько часов для верности, но парень был довольно упорен, поскольку после военсталов болото могли посетить монолитовцы. Они считали, что все люди, блуждающие по Зоне должны быть уничтожены потому, как угрожают безопасности Монолита. Во всяком случае, это была официальная версия. Военизированная секта «Монолит» противостояла не менее воинственным «Долговцам», наверное, это закон природы такой. Если есть те, кто защищают Зону от человека, должны быть и те, что будет защищать человечество от Зоны.

Жгучий пух сегодня был особенно густым. Мы не прошли и половины пути к Рыжему лесу, когда нам пришлось остановиться. Будто бы и ЛЭП здесь не было, а пух все равно летел, что за напасть такая? Мы укрылись в заброшенном домишке, намереваясь подождать, пока ветер перемениться. Через какое-то время небо прояснилось, даже странно, что выглянуло солнышко, приветливое такое, как будто бы и вовсе не осеннее. Мы выбрались из укрытия, щурясь, теперь можно было двигаться дальше, меня смущали только блики от солнечных лучей, мне казалось, мои защитные очки и пара кевларовых вставок светятся за километр, я думаю, что я не ошибся, и погода сыграла с нами дурную шутку.

Стоило нам приблизиться к Рыжему лесу, как мы попали под плотный огонь. Противник явно ждал нас, и превосходил по численности. Лемур бросил гранату, сперва осколочную, потом дымовую, мы прорывались к одиноко стоящей трансформаторной будке, чтобы там держать оборону, но расчет наш оказался неверным. Будка уже была занята, попав под перекрестный огонь, мы залегли в овражке. Отстреливаться удавалось все хуже, противник брал нас в клещи.

Мы не сдавались до последнего, используя сборки артефактов, для усиления действия боеприпаса, но все это было напрасно. Сборки вроде крови камня, соединенного со слизью, или скажем, морского ежа с гранатой не могли остановить вооруженный до зубов отряд монолитовцев.

Я не знаю, что за боеприпас использовали они, небо заполнилось ядовито синим. Я понял, что не могу двигаться, то же самое случилось с Лемуром, но ему повезло больше, он упал… где-то рядом прогремел взрыв, я видел, как комья земли разлетаются в разные стороны, это было похоже на замедленную съемку, парня накрыло… и в тот момент, когда я уже почти смог нажать на курок меня резко выдернули вверх две пары сильных рук. Они что-то кричали мне в лицо, я понимал, что шансов остаться в живых у меня не так много, я только надеялся, что они не заметят Лемура. Он лежал лицом вниз, не подавая признаков жизни, я видел что его ПДА был разбит, скорее всего, осколок гранаты, или камень… один монолитовец мельком оглядел его, и бросил:

— Этого с собой, этот пусть тут подыхает.

«Если Зона будет благосклонная, то у Лемура будет шанс» — подумал я.

Сектанты разоружили меня, на глаза надели повязку, затем, не церемонясь, связали, и закинули в грузовик. Судя по ощущениям, здесь я был не один. Я слышал голоса, люди переговаривались довольно тихо, в основном все реплики заглушал гул двигателя. Выходило одно нас везут на базу монолита, для промывки мозгов. Мне очень не хотелось становиться таким как они. Теперь я особенно хорошо ощущал ради чего мне стоит жить. Я хотел было отправить сообщение хотя бы на чей-нибудь на ПДА, но, во-первых, руки мои были связаны за спиной, а во-вторых, ПДА был так же изъят предприимчивыми сектантами. Неужели так вот просто и бесславно закончиться моя жизнь? Именно тогда, когда все самое страшное осталось позади, а самые невероятные мечты стали реальностью? Или это и есть расплата за содеянное?

Я слышал что-то про показательные казни, или кормление монстров Зоны дармовым мясом, а больше всего монолитовцам нравилось выставлять беззащитных сталкеров против контролера, чтобы посмотреть, что сделает с человеком мутант-ментал. Контролеры не знали жалости, только там… в моем сне, или в бреду все было иначе, а здесь перед нами лежала суровая реальность, и особого выбора у меня не было. С другой стороны погибнуть в бою это одно дело, это в конце-концов, пусть патетично прозвучит, но честь! А быть застреленным в спину, где-то за обшарпанным сараем и пойти на корм псевдоплоти сомнительная радость. Никогда не знал, как это бывает, когда все за тебя решает стая.

Я открыл глаза. Передо мною раскачивался плазменный экран, по экрану в странной последовательности ползли помехи, мне казалось, где-то я уже видел именно эту последовательность. Сильно мутило. В комнате было темно и холодно. Я попытался встать, но не смог проделать и двух шагов, как меня скрутило, я упал на колени, тошнота сделалась нестерпимой. Меня вывернуло наизнанку.

Однако в голове прояснилось, цепляясь за стену, я встал и выбрался в коридор. Вокруг было тихо и темно, я ощутил, что ступаю босыми ногами по холодному цементному полу… Вдалеке я услышал движение, и инстинктивно отпрянул. В темноте я влетел в какое-то подсобное помещение, загремела утварь, что-то посыпалось с полок, я наступил на что-то острое, боль пронзила ногу… черт! Я поскользнулся, и загремел на пол, меня придавила какая-то полка, стало тяжело дышать, я почувствовал стальной привкус крови во рту… вдалеке послышались выстрелы и торопливые шаги. Луч фонаря выхватывал фрагменты тесной коморки, в которой я оказался, я услышал громкий писк, что-то ринулось из дальнего угла.

— Да еб ты! — послышалось в дверях, раздались выстрелы. На время я оглох и, потерял координацию. Я не знаю, сколько я валялся на холодном полу, когда все стихло, с трудом я высвободился из-под груды хлама. В здании было гулко и пусто, я осторожно сел, постарался вытащить занозу… сперва ничего не получалось, пальцы плохо слушались, было холодно. Спустя некоторое время мне все-таки удалось извлечь занозу, хромая я пошел дальше, стараясь наступать только на пальцы больной ноги. Вооруженные люди не вселяли оптимизма. Почему они стреляли? Не заметили меня, это хорошо или плохо?

Я попытался восстановить в памяти картину минувших дней, выходило скверно. Грузовик, связанные руки… монолит… так стоп, монолит… что-то связано с этим словом… Москва… Эдрадикал… Обратная сторона реальности… Зона… где я? В Зоне? Все еще? Вот так без снаряжения? Сидорович. Лемур. Гуру. Сыч. Арья… Я тряхнул головой, впереди я заметил полоску света, под одной из дверей… стоило ли открывать ее? В любом случае, другого выхода не было. Я подошел поближе, коснулся двери кончиками пальцев, она не была заперта, сопротивление было минимальным. Я старался успокоить гулко стучащее сердце, сейчас или никогда… мне либо повезет, либо мой путь завершиться раз и навсегда.

Под моими руками дверь медленно подалась вперед. Спиной ко мне над пробирками колдовал человек в белом халате. Голову его венчала лысина, а непромытые седые волосы топорщились в разные стороны. Человек что-то бормотал себе под нос, переставляя пару артефактов так и этак, как будто пытался достигнуть оптимального положения. Я больше не медлил, сделав резкий рывок вперед, я схватил его за шею и принялся душить. Псевдоученый не ожидал такого подвоха, он выдохнул, а вдохнуть я ему уже не дал. Нельзя сказать, чтобы он не старался бороться за свою жизнь, его грязные ногти оставили глубокие царапины на моих руках. В тот момент я не думал об этом. Только когда он перестал дергаться, я ослабил хватку. Брезгливо переступив через тело, я бегло осмотрел помещение. На мое счастье здесь нашлась аптечка и неплохой монолитовский комбинезон с экзоскелетом. Отлично! Наскоро обработав царапины, забинтовав ногу, я сел пару капсул обезболивающего и противостолбнячного, затем влез в новый наряд. Костюм немного жал, это вам ни научная серия ЗК, но это было все равно лучше, чем все то, что мне приходилось носить до этого. Странно чесалась левая рука, как будто от недавно нанесенной татуировки, но я подумал, лишь что должно быть гигант местной науки наградил меня какой-нибудь чесоткой, и, скорее всего мне понадобиться помощь Болотного Доктора.

В шлемофоне экзоскелета был встроенный ПДА, так что оставалось только задать координаты, а мой мини-танк, потому что иначе монолитовское снаряжение назвать сложно, сам вынесет меня куда нужно.

Я где-то слышал, что последние модели научили даже летать с помощью каких-то артефактов. Ладно, это мы потом разберемся, а сейчас нужно выбраться отсюда, и узнать, что случилось с Лемуром.

На территории секты проблем у меня не возникло. Я присоединился к группе, которая сопровождала машину на окраину Зоны. Со мной никто не разговаривал, похоже, мой костюм сам давал ответы, и мне хотелось бы верить в то, что они были правильными. Иногда мне казалось, что монолитовцы зомбированные, потому что они не разговаривали друг с другом, но как только мы покинули базу, я услышал приветливый голос в шлемофоне.

— Привет новенький! Я слышал тебя звать 028? Как тебе у нас?

— Да отлично! — отозвался я, что я еще мог ему сказать?

— Вот и круто, сейчас поедем, хабар заберем и приконвоируем новобранцев, отлично, что ты выбрал нашу бригаду.

— Угу, — сказал я, — надеюсь, сработаемся.

— А-то! — ответил безымянный сектант.

Я лихорадочно соображал, как же поступить, хотя, в общем, до первой остановки я однозначно никуда не денусь.

На небе снова собирались тучи, где-то над ЧАЭС собиралась гроза. Интересно, почему все грозы приходят к нам именно оттуда?

— Знатная гроза будет, — заметил тот же голос в шлемофоне, — 028, держись крепче, а то мало ли что!

— Порядок! — отозвался я.

Дождь накрыл нас в мгновенье ока, лишь только мы вышли на трасу. Так не бывает, сказал бы среднестатистический обыватель, но в Зоне все было не так, не правильно, в противовес законам природы и физики, которые были общепринятой нормой, там, за периметром.

Молнии сверкали так близко, что я боялся, что следующая не оставит от нашего грузовика и следа. Раскат грома оглушал даже сквозь неплохой шлемофон.

— Защиту подыми, — посоветовал мой невольный напарник.

Повинуясь какому-то наитию, я не стал этого делать. Ведь когда затыкаешь уши, грома конечно не слышно, но и опасность проморгать легко.

Полыхнуло совсем рядом, я услышал мат, а в следующий момент понял, что мы больше не едем, а скорее летим. Секунды показались часами. Я оттолкнулся и выпрыгнул прочь, экзоскелет принял на себя весь удар, я свалился на землю, перекатившись несколько раз, увидел, как полыхнуло впереди, грузовик загорелся… что было дальше я не знал, раздался взрыв… должно быть бензобак рванул, а потом раздался еще один взрыв… его я слышал как в тумане… небо стало розовым… я понимал — это выброс. Теперь точно не выбраться.

Я закрыл глаза, смутно надеясь только на то, что не стану ни зомби, ни темным сталкером, я улыбнулся и подумал, как хорошо было бы сейчас оказаться на краю поселка в пред Зонье, забрать гитару из БТР’а и вернуться в Киев, посмотреть как там идут дела на большой земле.

Эпилог

Мне показалось, что прошло несколько лет, таким тяжелым было это пробуждение. Признаться, я совсем не ожидал, что вообще сумею очнуться. Перед глазами стояло красное марево. Я попробовал пошевелить рукой, не сразу, но мне это удалось. Плечи затекли, и сейчас тысячи иголочек пробегали под кожей, оставляя неприятное ощущение. Сильно болела голова. Я осторожно потрогал лоб. Костюма на мне отчего-то не было. На лбу возвышалась приличных таких размеров шишка. Подняв голову, и оглядевшись вокруг, я даже не сразу понял, где я нахожусь. Вокруг было тихо и безлюдно. Огромное поле тянулось насколько хватало глаз, лишь где-то на горизонте виднелась кромка леса. Я сидел на водительском месте, пристегнутый ремнем безопасности в своей собственной машине.

«Какого хрена?».

Осмотрев себя, я обнаружил, что одет точно в ту одежду, что и несколько лет назад… или? Кожаный черный пиджак, одна из моих любимых концертных кофт — тельняшка на молнии, концертные же джинсы, кеды, пара ремней. Кепки почему-то не было… вместо нее на голове повязана черная бандана… что за черт?

Где я?

Телефон, поставленный на вибрацию грохнулся куда-то на пол и требовательно вопил оттуда, как я понял на последних издыханиях. Кое-как нащупав его рукой, я ответил на звонок:

— Да?

— ТЫ ГДЕ! Мать твою! — Алексис был весьма лаконичен.

— Э, — сказал я, — потом еще подумал и сказал, — не знаю.

— Что значит, ты не знаешь? Мы тут с ног сбились, я народ отпустил поездом, ты можешь объяснить, куда ты сорвался?

— Э, — я завис, не находя новых слов для новой ситуации, — мне кажется, что я недалеко от Чернобыля.

— Чего? Где ты? Это на тебя так подействовал тот рассказ, который тебе кто-то на почту скинул, я надеюсь, ты не натворил там глупостей?

— Не знаю, — я усмехнулся, — все хорошо Юр, у меня батарея садиться… в общем, как доберусь до Киева, позвоню.

Я завел мотор — точно угрохаю подвеску здесь. Однако колею, которую я тут прочертил, было весьма сложно не заметить, поэтому я на задней передаче старался повторить весь героический маршрут.

Чтобы не было так уж тоскливо — я включил радио. Мне казалось, что в Украине все станции давно перешли на национальный язык, но мне попалась одна российская, в передаче рассказывали про ЧАЭС:

«Чернобыль становится все более востребованным туристическим центром. В этом ему помогает всемирная известность, а также близость столицы и главного аэропорта страны. Эти факторы особенно важны, поскольку большинство посетителей Чернобыля — иностранцы. В информационно-представительском отделе ЧАЭС, организующем визиты на станцию.

«Только посмотреть Чернобыльскую станцию ежедневно приходит 6–7 делегаций, а за весь март их было 83» — сообщили в информационно-представительском отделе ЧАЭС. В другие месяцы на станции принимают в среднем 20 делегаций».

Ничего себе! — подумал я, — туристический центр!

А репортер продолжал:

«Туроператоры классифицируют посещение Чернобыля как экологический или экстремальный туризм. Вместе с тем, разнообразием туры в Чернобыль не отличаются, практически у всех туроператоров они одинаковы. Это обусловлено ограничениями передвижения по зоне отчуждения. Для посетителей существуют отдельные маршруты и объекты для осмотра, при этом группу сопровождает представитель МинЧС. Роль туристических фирм ограничиваются организацией групп и предоставлением транспортных услуг».

«Классическая» однодневная поездка: утренний выезд из Киева, шестичасовая экскурсия, в которую входит посещение ЧАЭС, осмотр объекта «Саркофаг», знакомство с городом-призраком Припять, посещение стоянки зараженных транспортных средств (тысячи грузовых машин, вертолетов, бронетранспортеров). Еще встреча с престарелыми жителями «запретной зоны». Отдельные фирмы предлагают двухдневные поездки.

Желающих заработать на Чернобыле с каждым годом становится все больше»…

Я помотал головой, отгоняя наваждение, мне показалось, что в конце репортер сказал, что-то вроде: «если вы нас слушаете, значит, вы все еще живы».

Наконец я вырулил на дорогу раздираемый сомнениями и желанием убраться отсюда, причем подальше-подальше!

Проблема состояла лишь в том, что я не мог сориентироваться, в каком направлении мне двигаться, помог случай. На первом же повороте меня тормознул местный ГИБДДшник, или как они тут называются?

— Доброго ранку, сержант Марченко, ваші документи, будь ласка.

На мою машину было действительно страшно смотреть, заляпанные грязью борта, российские номера, слегка помятый бампер, что еще нужно для вызывания интереса у местной милиции?

Я протянул сержанту свои права, и как можно более доброжелательно спросил:

— Вы знаете, я немного заблудился, не могли бы вы подсказать мне, как добраться до Киева.

Предварительно оштрафовав меня за то, что у меня не работал левый поворотник, товарищ Марченко объяснил мне, как добраться до столицы Украины. Весь этот путь был для меня точно в тумане. Мой мозг, пытаясь переварить огромное количество информации, будто бы все больше увязал в ней. Иногда мне казалось, что выводок псевдоплоти бросается на дорогу, или что вдруг из ниоткуда вырастает птичья карусель, но все это было обманом. На дороге стали попадаться встречные машины, на одной из бензозаправок я остановился, купил немного еды и горячего чая. Подкрепившись, я начал приходить в себя. Что же это получается? Не было никакой Зоны? Все это мне просто приснилось под влиянием дурацкого рассказа и того, что давеча мы как-то особо бурно отметили состоявшийся концерт? Но ведь я точно помню… ну хорошо, если я не сошел с ума, тогда в подсумке у меня должны оставаться какие-то артефакты… черт… нет же ничего, не осталось…

Я горько усмехнулся, снова садясь за руль. Меньше надо читать всякую ересь в сети. До Киева добрался вполне споро. Алексис встретил меня у гостиницы, где я и получил весьма ощутимую головомойку от ритм-гитариста.

— В Чернобыль ему на экскурсию, видите ли, захотелось! — бурчал недовольный Юра, — мог бы сначала предупредить, а потом срываться с места.

Я только согласно кивал. Сейчас с ним безопаснее было во всем соглашаться. Но когда пыл его поостыл, я задал именно тот вопрос, который меня сейчас очень интересовал:

— И долго я там по просторам Украины рассекал?

— Почти полтора суток, — отозвался он.

— Я заехал на какое-то поле, и там вырубился, — рассмеялся я.

— Что молодость вспомнилась что ли?

— Вроде того. Слушай мне надо на мойку заехать, не будешь против, если мы совершим остановку, перед тем, как направимся к границе?

— Нет, я поесть чего-нибудь куплю.

В ближайшей точке автосервиса мою машину привели в порядок, заодно починили поворотник. Жизнь вернулась в привычную колею. Облака лениво плыли по синей лазури высокого небесного свода. Ничего не напоминало больше о том кошмаре, в котором я пребывал несколько… лет? Месяцев? Дней? Или часов? Наваждение было весьма реальным… может быть я схожу с ума?

Мы вышли на трассу Киев-Москва. Тысяча километров впереди. Через Черниговскую область непременный пост местного ГИБДД в близи Борзны. Я редко бывал в Украине на своей машине, вот же черт дернул и теперь, а эти гайцы меня почему-то никогда не пропускали, сколько раз бывал. Хуже было на таможне. Кто бывал, тот знает, что это такое. Если украинскую мы проскочили довольно быстро, часа за четыре, то на российской успели и поспать.

У меня даже возникла идея повесить вместо российского флага «Веселого Роджера». Таможенники часа два безуспешно выдаивали у нас что-то около двухсот уругвайских эскудо, стоит сказать, абсолютно безосновательно.

В десятом часу вечера мы отчалили от берегов Украины и углубились в Россию. Не долго думая, выбрали трассу на Брянск. По дороге остановились у придорожной кафешки, есть хотелось жутко, наверное, еще и эмоциональное напряжение сказывалось.

Когда-то давно в детстве я мечтал об этом непередаваемом чувстве дороги. Мне хотелось вести машину по бесконечной трассе, чтобы справа и слева мелькали деревеньки и города… реальность же показалась, как и всегда более удручающей.

Мы выбрались из машины, разминая затекшие конечности. Алексис выглядел весьма помято, полагаю, что и я не лучше.

В кафешке подавали шашлыки а-ля барбекю. Такие огромные куски мяса, занимающие всю плоскость тарелки. Я не понял, что к чему было гарниром: картошка к мясу или наоборот. Короче, после дня проведенного в машине почти без движения это мясо с картошкой было манной небесной. Вообще казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел. Вспомнив вкус сублимированной пищи я поморщился, запивая настоящую еду безалкогольным пивом. Непередаваемая эйфория ударила в голову. Я дошел! Сумел! Получилось! Теперь все исправлено… и скорее всего нет никакой Зоны…

Завершив бесподобную трапезу, доехали до Брянска, где на развилке, возле заправки и заночевали. Спать в машине удовольствие ниже среднего, скажу я вам, но сейчас выбирать было особенно не из чего. На утро болело, казалось все тело.

Я включил радио, выползая на свежий воздух. «Stein Um Stein» резанул воздух суровым немецким вокалом. Я едва не подпрыгнул на месте.

Доносилось из колонок. Машинально я перевел про себя текст… и добавил известную цитату.

Наш путь лежал через Наро-Фоминск, оставалось совсем немного. Я забросил Алексиса домой, обещал несколько дней отдыха перед началом репетиций. Впереди был довольно плотный гастрольный график. Нас ждали Луганск, Екатеринбург и Саратов.

Мастер класс в Луганске прошел вполне неплохо. Меня немного удивляло то, что я подписал все эти соглашения, почему мы не направились сюда всей группой? По ходу разговоров с фанатами и сторонними людьми выходило, что в группе имени меня случилась очередная смена состава, но отчего же я не мог вспомнить об этом? Почему, как ни старался, как ни напрягал память, выходило, что последнее мое воспоминание, связанное с музыкой — это украинский тур пятилетней давности, и мы вместе с Андреем заброшенные в Зону отчуждения…

Лучше поменьше думать об этом.

Все слилось в один нескончаемый поток былой рутины, однако, я чувствовал в себе как никогда много сил, чтобы продолжать. Казалось все те мысли, идеи, которые посетили меня на обратной стороне реальности никуда не ушли, никуда не делись, они просто ждали своего часа для того, чтобы быть реализованными.

И какого же было мое удивление, когда я вошел в студию и увидел в рубке Лемура, того самого парня, с которым мы пол Зоны истоптали, того самого, кого спасал от контролера, и кто прикрывал мою спину в прорыве на Припять.

«Ни фигово девки пляшут», — подумал я, улыбаясь, протягивая руку для приветствия.

— Эй, ты сделал новую татуировку, или подновил старую, никак не разберу? — такта басисту не занимать это точно.

— С чего ты взял? — я окинул придирчивым взглядом свою левую руку, у меня создалось такое впечатление, что будто бы на сегментах старой татуировки некоторые места выглядели темнее. Будто бы поверх уже существующего рисунка был нанесен другой с помощью лазерной технологии, помниться я читал о ней. Как будто такое приспособление было в разработке, и намеривались его использовать украинские власти для отслеживания передвижений и количества бездомных, но там речь шла о штрих коде. Да и поддержки естественно у местного населения такая инициатива не получила, а тут, подишь ты! Как будто бы какое-то слово, но невозможно было рассмотреть… а хрен бы с ним, когда съезжу к мастеру, просто обновлю старый рисунок и все.

Прошло несколько месяцев, мы успели выступить пару раз в Москве, и прокатиться по просторам нашей необъятной родины с новым вокалистом. Кажется, жизнь возвращается в свою обычную колею. Иногда в толпе фанатов на концерте или на автограф сессиях я замечаю смутно-знакомые лица. Будто бы мелькнет в толпе пыльник Змея, или вроде бы в просьбе автографа послышаться знакомая интонация… но я старался забыть весь этот украинский сон, иначе и не скажешь. К выходу готовился наш новый альбом, именно он сейчас занимает большую часть моего времени, так что некогда думать о чем-то другом.

Но, несмотря на это нет-нет да некоторые фанаты говорят, что иногда в клубе в лучах прожекторов в обновленной татуировке на моей левой руке можно прочитать слово «S.T.A.L.K.E.R.».

Если вы нас слушаете, вы все еще живы….

Все электронные книги серии «STALKER», фанфики, новости, анонсы: www.stalker-book.com