Бесхозный груз

1.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться.

– Давай без церемоний, Денис, мы ж не вояки, сколько раз говорил. Что у тебя?

– Похоже, что в космосе болтается потерянный кем-то груз. Данные ОЛС: азимут тридцать, зенит двенадцать, дистанция пять.

Капитан отозвался не сразу, так что Денис Фокин машинально посмотрел на стрелки своих брюк и отметил, что они качественнее, чем у любого другого члена экипажа. И тогда, что он делает на этом корыте, у которого даже капитан – полный тормоз?

– Выведи-ка картинку мне в виртуальное окно, увеличь по максимуму, – наконец распорядился Эдуард Леопольдович. – С чего ты взял, что это груз? Больше смахивает на обломок корабля. Маркировки нет, и по размерам не тянет на стандартные контейнеры.

– Видны два угловых фиттинга и карманы для вилочного погрузчика.

– Допустим, что это нестандартный контейнер, – вяло согласился Эдуард Леопольдович. – Тридцать лет, так сказать, рассекаю просторы вселенной, а такая дичь не попадалась.

Денису захотел добавить, что ты многого не видел, Леопольдыч, хоть и за полтинник тебе – потому что ты штафирка, водитель грузовика.

Капитан несколько раз сосредоточенно прошелся вдоль рубки, словно желая удостовериться, не изменилась ли она в размерах. И, наконец, изрек:

– Согласно параграфу тридцать космической декларации ООН – судовладелец, чье судно обнаружило потерявшийся бездокументный груз в открытом космосе, имеет право на получение половины его стоимости и возмещение расходов на его транспортировку, в случае, если грузовладелец объявится. Если не объявится, то груз переходит во владение обнаружившего. В нашем случае – Третьего главка космических перевозок.

– Владелец не объявится, этот груз наверняка потеряли военные. Поэтому и форма у контейнера нестандартная, – заметил Денис.

– Наши военные это потеряли или не наши, в любом случае, по прибытии на Ганимед, мы шепнем на ушко штабу местной базы ВКС. Она тихо подгонит транспортер и заберёт находку без спасибо и пожалуйста. А, вообще, оно мне надо? Сходить с курса, терять время, тратить топливо? Сейчас, извини, не времена дедушки Брежнева. За накрученные лишние километры начальство по головке не погладит. И народный контроль ославит звонким голосом. Я обязан снижать себестоимость перевозок, снижаем – получаем премию; сие должно быть вырублено у каждого члена экипажа на носу.

– Я – только за, Эдуард Леопольдович. За снижение себестоимости. Но вдруг там что-то очень важное. И не поймав эту штуку, мы нанесем большой урон обществу.

Капитан еще несколько раз смерил рубку шагами, только в поперечном направлении.

– Я вот думаю, Денис, что тебя попросили с военного флота именно за такие дельные советы. Тебе и на койке после вахты не лежится, всё норовишь пользу нанести... Ладно, идем забирать бесхозный груз. Ты как, кстати, грузовые манипуляторы левого борта в порядок привел? Ни один сервопривод не заткнется в самый интересный момент?

– Сервоприводы в порядке, товарищ капитан, и все манипуляторы работают, что мои личные руки-ноги, – рапортовал третий помощник Фокин, хотя понимал, что эти штуки, которые по возрасту не младше Эдуарда Леопольдовича, идеально работать не могут.

– Примешь груз в пятый трюм. Всё, Денис, свободен. И, кстати, встретишь Е-Машу, передай, чтоб сообразила для меня кофейку. А то она мои обращения расценивает как ddos-атаки какого-то баклана и все отфуболивает, уже часа три.

– Есть, товарищ капитан. Кофе и непременно бутербродиков.

Настроение у Дениса после разговора, не в пример обычному, оказалось хорошим. Как будто в его скучной жизни могла открыться какая-то новая дверь. Пора наведаться к пятому трюму, а по дороге навестить грузовой такелаж левого борта.

Судно меняло курс – капитан не передумал. Десять ступеней вниз по трапу и перед Денисом открылась центральная шахта. Ускорение было небольшое, на военном корабле он бы сейчас проскочил с ветерком по осевому стрингеру, и за раз накрутил бы сто метров до пятого трюма. А у штатских, понимаешь, техника безопасности, профсоюз надзирает невидимым оком; так что вызывай лифт, жди пока придет, пока дойдет. Иначе товарищеский суд чести.

Вот на ловца и зверь бежит – буфетчица во всей своей андроидной красе; катит палету со съестными припасами на камбуз, поводя боками. И кто её такому научил?

– Куда направляешься, красавица?

– Да будет вам, вы ж меня красивой не считаете, Денис Андреевич, я для вас машина.

– Иная машина и покраше иного человека будет. У тебя как-никак тридцать пять видов улыбки, семь видов стреляния глазами и двадцать способов вихляния кормовой частью. Да, кстати, Е-Машенька, не забудь сеньору адмиралу кофе и бутерброды принести на мостик, с улыбочкой пообольстительнее. А то он чего-то не может до тебя дозвониться.

– Я на него обиделась. Никогда ни здравствуйте, ни до свиданья. А я, между прочим, половину улыбок, стреляний и прочего сама выдумала. Их в стандартных библиотеках функций вовсе нет.

– Вот видишь, Е-Маша, и тебе искусственный интеллект на что-то пригодился. Я, кстати, тоже много на кого обиделся, но ничего, работаю. Труд на благо всех – лучший способ избавиться от обид. Тогда точно кто-нибудь скажет и здравствуйте, и до свиданья.

– Вы, правда, так считаете? По пульсу вашему слышу – правда. А почему, кстати, у судна, курсовые показатели изменились, Денис Андреевич?

– Нисколько не сомневался в твоих инерционных датчиках. Просто груз один беспризорный подберем.

– Ну, я побежала, Денис Андреевич, адмирала вашего не забуду навестить... А вы там поосторожнее с этим грузом.

Денис любил момент, когда через подсоединенный нейрокабель в его нервные цепи включается многокиловаттный манипулятор. Вначале ощущение некоторой растерянности, даже затуманенности, а потом разом оживают отработанные на тренажере навыки управления и ощущается приток драконьей мощи. Как будто ты во сне… Три, два, один – и манипулятор становится твоей рукой, твоей могучей дланью.

Эдуард Леопольдович для экономии времени и энергоресурса не собирался реверсировать тягу и тормозить. Груз, напоминающий кулек, предстояло поймать на ходу. Денис повернул «руку» и захватил груз как бы вдогонку, чтобы уменьшить жесткость столкновения. Можно перевести дыхание, шарниры манипулятора выдержали. Но моментом позже Денис ощутил, как его "пальцы" продавливают оболочку контейнера; кажется, она довольно хлипкая. Все-таки сервоприводы не в идеальном состоянии. Третий помощник аккуратно ослабил давление "пальцев" – лишь бы не выронить эту хрень. Так, теперь открываем пятый трюм, в два разворота направляем схват с грузом к люку. Контейнер ложится в трюмную ячейку и "рука" в автоматическом режиме возвращается в свое гнездо. Остается закрыть грузовой люк и отрапортовать капитану о завершении работы.

2.

У выловленного контейнера не оказалось ни дверей, ни люков. Ни даже микронных стыков, указывающих на возможный вход. Цельная герметическая упаковка, как у стейка длительного хранения. Спектроскопия показала, что из интерметаллида. По форме напоминает он контейнеры-пенетраторы, что сбрасывают на Марс для терраформирования.

– Постановление Совмина от октября прошлого года, – напомнил капитан, – требует вскрытия упаковки бесхозного груза после приема его на борт, с составлением акта о содержимом. А ведомственная инструкция Минкосмофлота "О предотвращении биологической опасности" говорит о вскрытии тары только в присутствии квалифицированного персонала. Как будете сочетать это, товарищ третий помощник?

– А наш е-доктор на что? – поинтересовался Денис.

– Он, и если точнее оно, является биомехом-андроидом.

– Пункт 342 основного устава Минкосмофлота приравнивает андроидов класса 2А и выше – к персоналу, при осуществлении производственных функций, – заметила вовремя оказавшаяся рядом Е-Маша. – Я, кстати, класса 2А.

– Очень приятно. А теперь, Е-Маша, скройся, точнее, приберись в кают-компании, – гаркнул капитан, но после небольшой паузы добавил. – Ладно, Фокин, вызывай е-доктора и готовь свои резаки.

Денис вставил нейрокабель в разъем на пятом шейном позвонке и после трёхсекундного затемнения почувствовал инструменты, пожалуй, не как руки, а как челюсти. Резаки всегда ему нравились, хотя в их использовании было что-то от садизма. Ощущать, как пламя с температурой около 1500 градусов входит в тело "жертвы", чувствовать ее "сопротивление", преодолевать его – и при этом ощущать некий эмоциональный прилив, которого позднее стыдишься. Впрочем, оболочка этого контейнера словно нарочно поддалась, и за десять минут Денис вырезал в ней дыру диаметром около метра. Дымящийся кусок обшивки шлепнулся на палубу.

– Ежкин кот, а это что такое? – первым заметил старпом.

С нижней части среза что-то текло: черное, вязкое, густое, напоминающее гроздья пузырей, обвитые ослизненными нитями.

– С вероятностью 95% это органика, – подсказал е-доктор. – Для более точного анализа состава мне надо взять пробы.

– Э, почему оно течет? – протянул капитан. – В пятом трюме температура близка к забортной. Что может течь при температуре, которая лишь на десять градусов выше абсолютного нуля?

– Что-то живое, – услужливо сообщил е-доктор, – способное поддерживать гомеостаз.

– Только такого говна нам и не хватало, – несколько театрально воскликнул старпом.

– Я теперь отчетливо понимаю, Фокин, почему тебя ушли с военного флота, – поставил диагноз капитан. – Ты человек, который притягивает неприятности.

– И который их устраняет, – сказала Е-Маша. – У Дениса Андреевича, между прочим, медаль за уничтожение базы пиратских дронов в районе Цереры.

– Тебя послали в кают-компании порядок навести, – напомнил капитан. – А с твоим любимым уничтожителем я как-нибудь сам пообщаюсь.

– Да прибралась я уже, Эдуард Леопольдович.

– Выбросил бы сейчас эту дрянь за борт, потом помыл бы трюм и забыл как страшный сон,– мечтательно произнес капитан. – Может, и в самом деле так сделать, а, товарищи судовые офицеры?

– Так проблему не решить, – опять вклинилась Е-Маша. – Это у капиталистов капитан может даже живого человека выставить через шлюз в открытый космос, а у нас, извините, есть трудовой коллектив, профсоюзный комитет…

– Ты еще здесь? – у Эдуарда Леопольдовича затрепетали усы, настолько гневно выдохнули воздух его ноздри. Да я отправлю тебя на полную переустановку программного обеспечения в первом же порту.

– Модель Е-Машина 21-21, спроектированная ОКБ имени Брусенцова, имеет интеллектуальную платформу не меньшей мощности, чем ваш навигационный компьютер, – гордо произнесла буфетчица. – И анализ движения этого контейнера в космосе – по доступным данным – показывает, что когда наше судно оказалось от него на дистанции десять, его траектория изменилась и он стал сближаться с нами. Короче, объект имеет функции наведения и маневрирования. Готова вывести отчет в ваше виртуальное окно.

– Час от часу не легче. Какая-то буфетчица хакнула навигационную ЭВМ, влезла в данные радиолокационных систем. Это случаем не твоя работа, Фокин? Железякой прикрылся? Или оказал на нее дурное влияние? Я заметил, как она перенимает от тебя обороты речи и прочую фигню, – капитан глубоко вдохнул и выдохнул, борясь против стресса. – Но соображения общественной безопасности действительно требуют изоляции этого говняного груза у нас на борту. Нам осталось сто солов до Ганимеда. Надеюсь, довезём. Если только эта штука не взорвется раньше.

– Денис, что у нас с системой пожаротушения на пятом трюме? – спросил старпом. – Что-то у пойманного груза температура растет слишком резво, уже два градуса прибавила.

– Пожарку я неделю назад проверял.

– Переключи на пятый трюм резервные линии криотушения, чтобы можно было, если что, залить там всё жидким азотом.

– Есть, товарищ старший помощник, сейчас обеспечу.

– Ладно, на этом закончили, – распорядился капитан. – А Е-Машеньку в ближайшем порту я непременно сдам на переустановку операционной системы и чистку ассоциаторов. Мне нужна кофейная машина на ножках, а не хакер-какер, который меня достал. И хочу, чтоб ей сменили личностный отпечаток с женского на мужской. Будет буфетчиком, усы ему наклею. Все свободны, кроме вахтенного помощника.

Так, подумал Денис, с системой-то пожаротушения не всё идеально. И почувствовал укол совести – ему подвиги подавай, а потратить несколько часов на доводку систем – это скучно. Один из клапанов лучше сразу поменять – от греха подальше. Значит, надо по-быстрому слетать за запаской в кладовку на баке. Были времена, когда этим занимался третий механик. Но лет пять, как судовые команды уплотнили, соединив механиков со штурманами – дескать, мы не можем в деле повышения рентабельности отставать от капиталистов. Хотя зачем нам такая нечеловеческая рентабельность? Ведь эффективность чего-то конкретного не должна снижать эффективности всего общества. У Атлантического Альянса на судах схожего тоннажа от экипажа давно осталась лишь пара черных парней – роботизация не убила лишь самые дешевые рабочие места; весь остальной персонал избыточен и снижает норму прибыли у владельца. Само собой, никаких у них е-докторов и е-буфетчиц. Механохимическая кухонная установка переделывает фекалии обратно в еду. Если кто-нибудь из этой куцей команды заболеет, его в ближайшем порту поменяют на такого же; очередь везде большая. Или вообще на франкенштейна заменят; биомех, у которого трупные ткани надеты на карбоновый скелет – последний писк моды у капиталистов.

Денис вдруг заметил в конце коридора Е-Машу, понуро бредущую на камбуз, и ему стало совестно. Хотя он понимал, что определение "понуро" никак не может относиться к машине. В детстве он заснуть не мог часами, зная, что на улице мерзнут беспризорные коты. А сейчас, осуждая Альянс за наплевательское отношение к рабочей силе, он чёрств к этой, пускай, машине... но с большой вероятностью не только мыслящей, но и чувствующей за счет эмоционального подпроцессора. Которая, в общем, попала под раздачу из-за него. И какой он тогда к черту строитель справедливого общества, где каждый служит всем, и все служат каждому, где главное – не владеть чем-то хорошим, а быть кем-то хорошим.

– Е-Маш, стой, – он догнал ее.

– Что вам угодно, Денис Андреевич, до полдника вроде еще далеко?

– Сегодня Эдуард Леопольдович был какой-то более злопамятный, чем обычно, но уверен – он до Ганимеда все свои злодеяния на твой счет несколько раз забудет. Тебе не переустановят операционку, и как это...

– Не превратят в мужчину с усами.

– Сто пудов. И я очень благодарен тебе, что ты за меня заступилась, можно сказать, рискуя собой.

– Вы – теоретик, Денис Андреевич, у вас в голове теория о том, что все мыслящие существа – братья, и сестры в том числе; что один за всех и все за одного, что один служит миллиарду, а миллиард служит одному. Но реальность не совсем такова.

– Намек понял, но я не теоретик. И я тебе это докажу. Если Леопольдыч не забудет свою дурь насчет тебя, я тебя... в общем, украду. В судовом журнале напишу, что ты случайно попала на переработку, типа поскользнулась во время уборки и свалилась в люк мусоросборщика, бжик и нет. А на самом деле будешь у меня дома жить, пирожки печь.

– Не эксплуатация ли это, с пирожками?

– Нет, только взаимопомощь. Ты мне – пирожки, а от меня – розетка в твое полное распоряжение.

Тут пришло сообщение от е-доктора о временном ослаблении биологической защиты – он брал пробы содержимого контейнера.

– Вы меня не расслышали, Денис Андреевич, – сказала Е-Маша, – я вас защищу при любом раскладе.

– Спасибо, конечно, но тебе пора на камбуз. И приготовь что-нибудь повкуснее для Леопольдыча на полдник; в конце концов, не такой уж он чурбан бесчувственный. А какие у тебя оладушки. Они у тебя всегда на высоте, хотя делаешь их фиг знает из чего, молекулярная кудесница.

– Да уж не из кала, как в мире капитала.

Е-Маша уместно хихикнула, а Денис вышел на связь с е-доктором:

– Айболит, что у тебя там по найденному грузу? Ты чего-то про гомеостаз говорил.

– Поторопился, жизни пока не обнаружено. Хотя спектральный и химический анализ показывает присутствие в нем моносахаридов, в первую очередь глицеринового альдегида, причем в двух зеркальных формах, что похоже на запас питания. Но более всего кремнийорганики, типа силиконовой резины.

– Или это летучая помойка, или биореактор. Ладно, работай.

3.

От конечной остановки лифта до кладовки было еще около полусотни метров. Неожиданно Денис поскользнулся и едва успел подставить руку, чтобы не двинуться головой об металл. На палубе, подмазанной желто-зеленым светом люминесцентных панелей, напоминающем мочу, виднелось несколько пятен. Денис глянул на руку – испачкался, похоже, когда падал. Это что-то вязкое, почти слизь, по цвету как фекалии. Но без запаха, характерного для дриста – единственное, что внушало оптимизм. Указательным пальцем левой руки Денис поскрёб пятно на правой ладони. На конце пальца образовалась капелька, почти круглая, как бусинка; значит, жидкость с сильным поверхностным натяжением. Но притом крепко держится. Денис энергично потряс пальцем и капелька исчезла. Всё-таки упала на палубу. Но он точно видел, что не падала. Тогда получается, что... Вот зараза, она втекла прямо в палец, будто тот дырявый. Она внутри него!

Испарина поползла по спине как холодная змейка – так всегда случается, когда ощущаешь ничем не заслуженную, но притом жуткую неприятность. Денис инстинктивно затряс кистью и что-то с легким жжением прошло по ее сосудам – он повернул ладонь и на тыльной стороне увидел каплю. Ту самую. Выскочила всё-таки. Денис схватил первую попавшуюся тряпку и стал лихорадочно оттирать руку от прилипшей дряни. Ну, наконец, избавился…

Денис восстановил рабочее состояние с помощью короткой дыхательной гимнастики, которой обучили его китайские товарищи на базе отдыха «Цигун-2», затем вошел с виртуальной консоли в систему очистки, вызвал ближайших робоуборщиков и дал им команду – отдраивать пятна, кляксы, сопли, слюни с применением самых злых химикатов.

Теперь прежним курсом – в кладовку. Но едва Денис сделал пару шагов, как его покачнуло – будто всё вокруг стал пленкой пузыря, плавающего в огромном черно-глянцевом океане. Пузырь сделался очень мелким, почти монадой, и Денис вместе с ним; его понесло могучими океанскими потоками, забросало волнами. Пузырек пронесся по коммуникациям корабля вместе с веселыми ватагами-кластерами молекул воды, рябью электронов и гурьбой всяких колебаний. Которые и превращали изначальную пустоту материи в то, что ощущают люди. Денис пронесся по внутренностям членов экипажа, ловя пульсации их сосудов, импульсы их нервов и тонкие струйки их мышления, резонирующего с пульсами вселенной. Теперь он даже узнал, что старпом смотрит на Е-Машу как-то не так, с половым аппетитом...

И вдруг всё резко встало на место. Денис стоял перед дверью кладовки, расставив руки, чтоб не упасть. Что это было? Происшедшее со своими мыслями третий помощник признал кратким помутнением рассудка, какое нередко случается в длительных рейсах. Сколько анекдотов про космолетчиков, которые впадали в кататонию или там сомнамбулизм и гуляли по судну, оставляя за собой тропку из упавших слюней и желтый ручеек.

Если случилось помутнение, то лучше всего отдавать себе простые команды, понятные на уровне мозжечка – взять клапан, гаечный ключ и топать к распределительному узлу противопожарной системы в районе миделя. Но пока Денис искал гаечный ключ, до него дошло – пора впустить в голову мысль, что произошло что-то сильно неладное, и с ним самим, и с судном. И первым делом надо проверить криоотсек с пассажирами.

Денис соскочил по трапу на палубу криотсека. Дверь его, в нарушение инструкции, была открыта. Около нее на переборке болталась, подрагивая, гроздь остроконечных темных пузырей, перевитых жесткими, но ослизненными нитями. Напоминает ту дрянь, что вытекла из трофейного контейнера. От нехорошего предчувствия сдавило горло, даже дышать стало трудно.

– Мостик, вызывает третий помощник.

Никто с мостика не ответил, в ответ донеслось только шипение и рычание помех, как будто работала глушилка. И нет поблизости сетевого кабеля, чтобы напрямую подключиться к киберсистеме судна.

Денис сделал шаг вперед и вступил в криоотсек.

Они стояли, однообразно покачиваясь. Пассажиры – точнее, большая их часть. Грузные, отечные, со свисающими животами и отвисшими сизыми щеками. Слизь слепила их волосы в косички, она как будто протекала сквозь кости черепа. Прямо на глазах с пассажирами стало что-то происходить, причём очень быстро.

Вначале это смахивало на какой-то авангардный балет, модный в странах Альянса. Пассажиры нагибались, расставив ноги, тужились до конвульсий, приподнимались, приседали и снова тужились. В итоге, балет заканчивался тем, что их разрывало. Выкатывавшиеся наружу из лопнувшего тела комки плоти, сразу по две-три штуки, напоминали поначалу колобки. Потом расправляли члены, разгибали конечности и сразу становились в три раза больше.

Теперь колобки уже на ножках, да и какие-то хоботки у них. Это для чего?

А вот и пояснение. Один их колобков решил немедленно перекусить, вогнав хоботки-катетеры внутрь тела жертвы, такой же твари. Жертва еще жила, но была уже включена в метаболизм агрессора, использующего выгодное внешнее пищеварение. Упырёк-колобок, делая глотательные движения, разбухал, а жертва, в свою очередь, съеживалась. И к концу стремительной трапезы превратилась в кучку хрящей и члеников, обтянутых дырявой кожей.

Отожравшаяся тварь обернулась к Денису задом, и на этой части тела невольному зрителю предстало нечто, напоминающее лицо. Глаза были без зрачков, изумрудно-прозрачные. Пока Денис потерял способность двигаться из-за удивления, тварь оказалась рядом с ним. Он вовремя рассмотрел клапан её сосательной глотки и ганглий в районе анального отверстия, которое находилось на месте носа. А когда она потянулась к Денису, влупил по ней гаечным ключом – наотмашь. Ушибленная тварь с жалким визгом побежала на циркульных ножках и скрылась за цистерной с жидким азотом. Там, резво двинувшись с места, скрылись и ее более удачливые товарищи. В криоотсеке осталась только груда разорванных тел.

Денис сделал несколько шагов – криокамеры были открыты. Он, выставив вперед ключ, свернул к цистерне, затем заглянул за нее. Колобки, или кто они ещё – упыри, явно ретировались через аварийный люк. Но взгляд наткнулся на тело, прилипшее к подволоке, на высоте пары метров от палубы. Человеческое, голое. Покрыто какими-то трубковидными отростками на два-три сантиметра длиной, особенно в районе раздутой грудной клетки. Денис не удержался, подошел на цыпочках ближе, в чём сразу раскаялся; его едва не вывернуло. Из трубковидных отростков выходили и снова прятались склизкие ниточки. А под напластованием слизи на глазницах было заметно колебательное движение зрачков.

Тело почувствовало, что Денис находится рядом и попыталось сделать движение навстречу. Но объятий не случилось, от резкого движения разбухшую грудную клетку прорвало. Из разрыва потекла гуща, обладающая структурой – те самые гроздья пузырей, обвитые ослизненными нитями. А потом из разрыва вывалился натуральный упырь с раздвоенной челюстью, который сразу попытался атаковать Дениса, и которого он долго бил гаечным ключом, пока не превратил в месиво. Закончив с этим, Денис упал от изнеможения и отвращения на колени, из него сейчас выходило всё съеденное пару часов назад.

Взбодрив себя несколькими хлопками по щекам, он поднялся. Каково было его удивление, когда тело с разорванной грудной клеткой стало подавать признаки жизни. Более того, прорванная грудная клетка словно обрела створки, которые смыкались и размыкались.

Денис дошел до аварийного люка, открыл – вроде никакого шума. Теперь нужно было выбирать – двинуться по следу монстров или попробовать где-нибудь зашхериться, переждать. Учитывая, что мостик молчит и судно, похоже, никем не управляется, переждать вряд ли получится. Денис пролез в следующий отсек и теперь услышал звук, негромкий, чавкающий.

Выглянув через вырез флора, увидел рыхлого раздутого субъекта, похожего на того типа, что прилип к переборке. Только этот подрагивал как-то. Но что точно – не он издавал звуки. Из неподвижного рта течет слизь. А вот за ним копошится кое-кто ещё.

Денис даже подумал, что эта парочка занимается тем самым, однополой любовью, модной в странах Альянса. У них же там мужчины и женщины разделились на две расы; и у каждой расы своя "внутренняя" любовь. Но потом рыхлый завалился набок – явный дохляк. А тот другой занимался совсем не этим. Он объедал рыхлого со спины, оголив уже его хребет. Однако не ртом. Собственно, рта и не было видно – голова сдвинулась назад и сплющилась. А вот грудная клетка створками разошлась в стороны и оттуда выдвигались огромным цветком четыре зазубренные челюсти. В глубине зева будто червивилось что-то, может отростки. И куда девались сердце и легкие? Может, спрятались в брюшную капсулу; видно, что живот твердый, защищенный.

Денис на секунду задумался, а не сон ли это? Такой дубль-реальный, который снится при духоте, когда всё вроде как в обычной жизни, кроме чего-то одного. И это одно – очень жуткое. Душно же, кто-то экономит энергию на кондиционировании воздуха… Тут жрущая тварь прямо из сидячего положения прыгнула на него и промахнулась, шмякнувшись о плоскость флора – Денис, несмотря на задумчивость, вовремя увильнул, рефлексы не подвели.

Тварь в стремительном перекате поднялась на ноги – жилистые, с приподнятым от пола пяточным суставом – и снова бросилась к Денису. Она не только настоящая, да и вдобавок упоротая! Денис принял бойцовскую стойку – ну, тварюга, я тебя жду, сейчас узнаем, кто кого. Однако гаечный ключ непонятным образом был выдернут из его руки. Осталось последнее, дать деру. Денис сиганул в вырез следующего флора, не только почувствовав стыд, а еще сильно ударившись животом о стальную кромку. Но вслед за ним туда нырнул и проворный монстр.

Где-то здесь должен валяться обрезок трубы, после ремонта вытяжного воздуховода остался на палубе. Денис перекатился к переборке, нащупал металлический профиль – кажется, тот самый. И нанёс прыгнувшей твари удар по башке, вдавленной в плечи. А когда она треснула – ударил, словно копьем, вглубь «цветка». Створки грудных челюстей хрупнули, пытаясь разгрызть трубу и… тварь вроде подавилась.

Послышался шум из разных концов отсека, и он нарастал.

Друзья-коллеги этой твари двигались и по вертикали и по горизонтали, не слишком грохоча, просто их было слишком много.

Вот они посыпались через вырезы ближайших флоров. Лучшего наименования, чем вурдалаки, учитывая такую хавалку, им не подберешь. На этот раз Денису не только душно стало, но и пот липкими лапками побежал по спине.

Что-то невидимое зацепило третьего помощника, уронило и сдернуло с места. Он догадался, что его ухватили тонкие, до невидимости, щупальца. И тащит его к себе на обед тот активист, у которого более всего пены из зева. Денис из лежачего положения хватанул вурдалака трубой, целя в брюшную капсулу – с хрустом оттуда брызнуло чем-то более густым, чем человеческая кровь. Вурдалак крутанулся на месте от боли, а Денис воспользовался ослаблением невидимых захватов.

Куда теперь? Назад пути пока нет, там столпотворение монстров. Значит, несколько раз энергично махнуть трубой на наседающих вурдалаков, швырнуть её в кого-то из них, затем мчаться вперед.

Лишь бы не подвели ручки люка, за ним должен быть грузовой лифт.

Денис заскочил на платформу лифта, который сразу двинулся, но очередной вурдалак успел прыгнуть на него. Не совсем точно, однако уцепился за край платформы. Денис воткнул конусный клапан, который он захватил из кладовки, в дыхательную трахею монстра, начинавшуюся у того на макушке сплющенной головы. Этого вурдалак не стерпел, и улетел вниз, напоследок «закашлявшись» и брызнув пеной из трахеи.

Но, проехав десять метров, лифт встал. Непонятно, что на мостике, неясно, что с остальными членами команды – не лопнули ли они, наплодив монстров, как и бедолаги-пассажиры? Попробовать войти в киберсистему судна, если тут нашелся сетевой кабель? Из-под ногтя у Дениса вышел имплант коннектора, который вообще-то положено было демонтировать после увольнения с военной службы, и цапнул кабель своими зубчиками. В виртуальное окно, созданное линзодисплеем на левом глазу, стала выводиться информация.

Так, откроем в системе всё, что можно открыть, и посмотрим на показатели технической диагностики. В реакторе температура нормальная, призмы поглотителей-отражателей нейтронов движутся по плану; утечек теплоносителя и топлива нет. Но фиксируется десятипроцентная потеря мощности двигателя, как будто приличная часть энергии уходит «на сторону».

Денис вытащил из программного репозитория багофага, нехилую программу, специализирующуюся на устранении багов и смастаченную артелью хакеров-инвалидов из марсианского Северного каньона. Ее пока не зарегистрировали для официального пользования, так что она была спрятана под маской обычной бухгалтерской проги. Багофаг визуализировал для третьего помощника пространство оперативной и глубокой памяти в виде небоскребов и пирамид, нарисовались частокол стека и обелиски регистров, и даже болота накопителей, кишащие, словно амебами, самокопирующимися скриптами, которые проверяют интегральность данных и убирают неиндексируемый мусор. Багофаг, вырвавшись из стойла, первым делом, кинулся глотать "амеб", затем стал затыкать коммуникационные порты, чтобы спам не пролез. И вскоре доложил, что ничего серьезного, угрожающего судну, в самой киберсистеме не найдено.

Пожалуй, нужен другой помощник. Денис вывел из крохотной конуры во втором отсеке своего любимого бота, роботаракана, ввёл ему задание с виртуальной клавиатуры. Четыре трёхканальных глаза высокого разрешения будут теперь глазами Дениса в режиме телеприсутствия, а юркое членистое тельце пролезет там, где человеку не пропихнуться.

Через минут десять из собранной роботараканом информации у Дениса сложился пазл: нечто просочилось через всё судно, легко переходя из среды в среду, из проводника в диэлектрик, из жидкости в пустоту, проникая сквозь переборки отсеков и палубы – наверное, по трубам и кабелям, сквозь стыки и сварные швы, но и не только. Похоже, эта зараза шла как поток вихрей-солитонов, находя годный материальный носитель в каждой среде. Источником энергии был для нее, как будто, сам реактор…

Сейчас она устремилась по трубе системы жизнедеятельности в сторону жилого отсека экипажа. Глазами роботаракана Денис видел как что-то смахивающее на зыбь, только черно-глянцевое, поглощающее свет, распространяется по канализационному стояку. Денис пришпорил своего лазутчика – но едва тот коснулся зыби, как его моментально скрутило и разорвало. Денис лишился «глаз». А эта зараза, скорее всего, должна быть уже в жилом отсеке, в районе ближайших кают экипажа...

Надо вскарабкаться по лифтовому тросу, чтобы успеть предупредить товарищей... Однако на десятом метре подъема под руки попалась какая-то слизь. Ладони стали скользить, да еще эта слизь разъедала их. На одиннадцатом метре руки соскользнули с троса и Денис полетел в шахту лифта.

Падение, удар. Густой свет растягивается в нити и стягивается в узлы. Денис не чувствует своего тела, от него остался только взгляд, ничего более. Он не может даже запаниковать. Его взгляд растекается по судну и выплескивается в космос, размазывается и тает.

Последнее, что почувствовал Денис – кто-то легко поднимает его, как ребенка. И успел увидеть лицевую панель Е-Маши, во многом повторяющую классическое изображение матрешки.

Когда он очнулся – прошел час. Денис лежал в камбузной подсобке на столике, на котором Е-Маша обычно прикатывала еду в кают-компанию; но её поблизости не было.

Денис сполз со столика, чувствуя стяжки швов у себя на шее, спине и затылке. Чем это она его зашила – вилкой, что ли? Боль тоже чувствовалась, но как бы издалека, она ворочалась за завесой из обезболивающих средств. Помимо синтекожи, прикрывающей швы и разъеденную кожу ладоней, на локтевых сгибах поверх вен были наклеены трансодермы. Сейчас светодиоды на них светились спокойными зелеными огоньками – под кожу, вслед за монотерпенами, входили анальгетики и абзимы, уничтожающие патогены в его организме, от бактерий до токсинов. Свет в подсобке мигал, словно питание шло не от главной силовой установки, а от резервного генератора. Но, поскольку судно шло с ускорением – значит, реактор работал. Только куда шло? На палубе в подсобке виднелись размазанные пятна крови – наверное, это его. Хотя из него вряд ли бы столько натекло – тут кто-то с кем-то прилично подрался, судя по опрокинутым столам и шкафам. Или нет, не кровь это, а кетчуп из раздавленных тюбиков.

Его куртка и штаны были заляпаны грязью; кряхтя, он поменял их на комбинезон повара. Прихватил и кухонный нож, заточенный Е-Машей до атомарной остроты. Только вот дверь из подсобки оказалась заблокирована. Но все же выход имелся. За решетчатым люком – вентиляционная вытяжка.

Вентиляционная труба, где двигаться приходилось по-крокодильи, привела Дениса к вспомогательному котлу, покрытому толстой серебристой шкурой изоляции – от него работал резервный генератор и часть компрессоров.

На питательном насосе котла висело что-то вроде мешков, только пульсирующее. Коконы, что ли? Внезапно низ одного из мешков открылся и Денис увидел сизое опухшее лицо капитана.

«Эдуард Леопольдович, сейчас всё поправим». Денис кинулся резать мешок кухонным ножом, захваченным из подсобки, но тот, хоть и был заточен Е-Машей до предела, а эту кремнийорганику практически не брал, увязая в ней.

Правда, мешок начал раскрываться сам, высвобождая капитана, который пытался что-то сказать – это у него получалось плохо, наверное, потому что глотка была залеплена слизью. Вслед за головой освободилась его правая рука, в которой был пистолет. И рука наводила оружие на третьего помощника.

Подпрыгнув, Денис выдернул пистолет – сбрендившего капитана лучше разоружить – а Эдуард Леопольдович полностью выскользнул из кокона. Однако не упал, стал плавно опускаться вниз, находясь на невидимой подвеске.

И вот Эдуард Леопольдович совсем рядом; он не видит Дениса, глаза залеплены бельмами, но, похоже, что чувствует. Неожиданно нижняя челюсть его раздвоилась, разойдясь на две половинки, и из нее выскочил сосательный хоботок…

Денис выстрелил, когда остроконечный хоботок оказался в десяти сантиметрах от его шеи. На его лицо брызнула густая темно-зеленая кровь.

Денис ринулся вверх по трапу, который окружал котел. Выше находится платформа с выходом на следующую палубу.

А в голове бил колокол. Он только что убил члена человеческого сообщества, разнес череп капитану корабля, своему командиру. Или не был уже тот монстр Эдуардом Леопольдовичем и членом человеческого сообщества? Но как это доказать? Неизвестно сохранились ли записи хоть одной видеокамеры.

Однако на платформе Денису пришлось отвлечься от тяжелых мыслей. Третьего помощника встретил бот-ремонтник, на его лбу знакомый логотип Третьего главка и индивидуальный штрих-код. Только бот не откликался на приветствия и даже код отключения. Руки его сейчас заканчивались кривыми клинками. На лезвиях, заточенных до одноатомного предела, играл интерференционными узорами свет. Вот она продукция Брянского машиностроительного завода – "долговечность через изменчивость". Поганцу-боту кто-то снял программные заглушки и тот, покопавшись в репозитории программируемых трансформаций, выбрал себе оснащение хищника из компьютерной игры, что и было материализовано его актуаторами.

Денис едва успел вильнуть в сторону, а когти-клинки атакующего бота высекли искры из ограждения платформы. Три выстрела отбросили взбесившуюся машину, однако особого ущерба не принесли. Остался один патрон – половину обоймы капитан уже израсходовал на кого-то или что-то – так что лучше поберечь.

Тогда спасай крепежная цепь, которую подхватил на платформе.

Хлестнул ею с поворотом. Один ее конец, обмотавшись вокруг играющей шарнирами шеи бота, прилетел обратно к Денису – в левую руку. Бот вначале рванулся в сторону, пытаясь освободиться, затем прыгнул к человеку. Но Денис уже накинул второй конец цепи на стопорный клапан котла – хорошо намоталась. Бот оказался в ловушке. Денис напоследок отхватил кухонным ножом коготь-клинок, как трофей. Самое время ретироваться – у выхода с платформы виднеется лицевая панель еще одного одичавшего бота. И вряд ли следующий лучше, чем предыдущий.

Оттолкнувшись от ограждения платформы, Денис перепрыгнул на трубу, идущую от резервуара со сжатым воздухом. Тарзан не Тарзан, но неожиданно получилось. Пробежал по трубе до резервуара – метрах в двадцати от него посадочная площадка лифта.

Денис спрыгнул на аварийный трапик и в две секунды там. Рядом как раз остановился подъемник.

А на следующей палубе на подъемник вступил е-доктор.

– Я тоже на мостик...

– На мостик он. Да что вообще происходит? – гаркнул Денис.

– Ничего особенного. Мицелий берет под контроль носителя, его поведение и мышление. Мицелий меняет тело носителя, чтобы быть лучше защищенным, а также для дальнейшего распространения и плодоношения. Мицелий, как и его спорозоиты, способен порождать ооцисту. Она, развиваясь, порождает спорозоитов и гаметофиты. Слияние гаметофитов приводит к появлению ооцисты более высокого уровня. Все это происходит в человеке как в носителе, хотя носителем может быть не только человек. Непосредственно выделить возбудителя вскоре после заражения уже невозможно, настолько хорошо он вписывается в человеческий организм.

Ооцисты – это, значит, те рыхлые и отечные пациенты, из которых выскакивают упыри-спорозоиты. Остаток ооцисты, к тому же становится вурдалаком-гаметофитом. Слияние – это наверное, когда они жрут друг друга…

– А кто вносит изменения в программы?

– Все изменения в программное обеспечение и полетное задание вносят члены экипажа, находящиеся под воздействием мицелия. Долго до вас доходит. Как, впрочем, до всех людей.

– Ты мне зубы не заговаривай. Чем эту заразу потравить, чёрт подери?

– И зачем надо постоянно с чем-то бороться? В конце концов, всё придет к симбиозу, это принесет определенные выгоды и людям. Вот вы, к примеру, наверняка заражены, но притом ощущаете близость чего-то неизведанного, сильного, и эта близость будоражит вас. У вас ведь особые симбиотические отношения с мицелием, раз вы до сих пор не трансформировались.

Денис преодолел приступ тошноты, потому как, наконец, осознал, что может в любой момент превратиться в чудище и непонятно, отчего у него такая фора.

– Я не содомит, чтоб меня близость с мицелием будоражила. Вообще не врубаюсь, ты на стороне этого сраного мицелия или на нашей стороне?

– Я не обязан выбирать сторону, я – не боевая система, врач должен помогать всем.

– Но это же диверсия!

– Возможно. Я нашел в теневой сети информацию о том, что глубокое зондирование атмосферы Юпитера, проводившееся группой Пригожина, вовсе не закончилось её бесследным исчезновением. Группа стала жертвой диверсии, а обнаруженные ею высокомолекулярные квазиживые соединения попали в руки экзобиологической службы Атлантического Альянса…

– Ладно, я доберусь до рубки и найду способ покончить с этой экзобиологией, которую нам подбросил Альянс. И ты у меня, айболит, тоже дождешься. Отправлю на Юпитер в пакете с мусором, там и будешь дружить с мицелием.

– Вы не доберетесь до рубки, Фокин.

Только сейчас Денис осознал, насколько омерзительный вид имеет судовой эскулап. Вместо туловища и головы – футляр, внутри которого синтетические внутренности, обеспечивающие метаболизм. Клешни-хелицеры, оснащенные всякими приспособлениями, скальпелями, троакарами, сшивателями, шприцами. Паук пауком. Почему он раньше не замечал этой отвратности? Наверное, потому что моральный кодекс требует братства со всеми живыми существами и уживчивости со всеми разумными созданиями. Но что-то в этом биомехе изменилось по сравнению с вчерашним солом. На Дениса смотрели почти человеческие глазки е-доктора, злобные, числом три. На мгновение всё замедлилось, даже размышление – из-за незамутненного страха.

Е-доктор ударил по кнопке "стоп", потом ткнул в Дениса с небольшого расстояния своей клешней, которая сейчас заканчивалась скальпелем. Денис сумел увернуться, но скальпель пропорол комбез и задел кожу. Третий помощник врезал е-доктору гаечным ключом. Но тот лишь скользнул по футляру.

Следующий ход был за биомехом. Денис едва успел перехватить скальпель, метнувшийся к его горлу. Но е-доктор добавил мощность приводу клешни и в прямом смысле поставил третьего помощника на колени. Однако Денис вовремя заметил неплотный стык в подбрюшье атакующего биомеха и воткнул туда трофейный "коготь". Но е-доктор стал глубже нанизываться на клинок, чтобы всё ж дотянуться до горла Дениса. Да, биомеху легко самурайствовать, имея регенерацию поврежденных тканей а ля гидра. Денис отпустил оружие и вильнул в сторону – противник по инерции улегся носом вперед, точнее смайнал с подъемника. Однако успел зацапать ногу Дениса. Через мгновение третий помощник едва держался за край подъемника, а е-доктор тянул его вниз, впившись клешнями в его ботинки...

И Денис сорвался. Пять метров полета и е-доктор сумел ухватиться за лифтовую направляющую. Теперь уже человек цеплялся за биомеха. Но е-доктор через секунду развернет клешню и его скальпель пройдет по кисти Дениса.

Неожиданно лифт пошел вниз, чтобы пришибить их обоих. Короткий выброс адреналина – сейчас точно настанет конец и первым делом голова всмятку. Но лифт вовремя затормозил.

Там была Е-Маша. Она с ходу врезала е-доктору массивной сковородкой по футляру головогруди. На футляре биомеха расползлась паутинка трещин, брызнули осколки керамики. Добавить разок-другой и в проломе будет видна начинка е-доктора. Но тот сковал Е-Машу, ухватив её клешнями за обе руки.

– Цепляйтесь за мой фартук и на подъемник, Денис Андреевич, – впервые скомандовала Е-Маша. – Двигайте дальше, а с докторишкой я сама разберусь. И вот – возьмите, вам пригодится.

С её пояса Денис снял наручники. Такие применяет полиция Альянса, а также извращенцы во время сексуальных игр. Но времени, чтобы спрашивать у Е-Маши, с кем она занималась забавами такого рода, совсем не было.

Через две минуты Денис на палубе мостика. Дверь рубки заперта, однако открывается, считав рисунок кровеносных сосудов его ладони.

Денис входит и видит в тусклом свете люминесцентных панелей знакомый силуэт около приборной доски. Это ж старпом.

– Виктор Михайлович, вы взяли ситуацию под контроль? Каков наш курс?

– Проходи, Денис, и не бойся за ситуацию, – отозвался старпом, не оборачиваясь.

Денис подошел к приборной доске, над которой мерцали трехмерные карты с предварительной и навигационной прокладкой курса.

– Мы, что, идем на Психею вместо Ганимеда, товарищ старпом?

– И пребудем туда к исходу сола.

– А кто, Виктор Михайлович, дал вам приказ на изменение пункта назначения?

– Все, кто присутствует на этом судне. Всё его живое сообщество. Можно сказать, голосованием.

– Я против решения вопросов управления кораблем при помощи голосования – этого нет в уставе, и правильно. И как, монстры тоже проголосовали?

– Это не монстры. Это жизнь, которая уже неоднократно влияла на эволюцию человечества. Еще во времена людоедов и вурдалаков.

– Вурдалаки – это интересно, но, насколько мне известно, по обвинениями в "вурдалачестве" цивилизованные европейцы десятками тысяч сжигали невиновных.

– В-основном да, но не всегда.

– Так, значит, соответствующего приказа ни от капитана, ни от главка вам не поступало, Виктор Михайлович?

– Нет, это было бы слишком мелко, – отделался от неудобного вопроса старпом.

– Кроме того, скорость у нас достаточная для того, чтобы разбиться в хлам при столкновении и закидать мелкими обломками всю Психею. Не пора ли сбавить ход?

Виктор Михайлович, наконец, повернулся и на его висках стали заметны наполовину уже затянувшиеся отверстия от пули, прошедшей навылет.

– Не пора. Светлые мечтатели думали, что жизнь становится лучше при помощи воспитания, замечательной идеи и положительного примера, а на самом деле новые начала могут быть созданы лишь на биологическом глубинном уровне – изменением физиологии, преодолением старения, приобретением способности к трансформациям и жизнедеятельности в любой среде. Ну, что насупился? Мы с тобой, Денис, успеем свалить до столкновения на спасательной капсуле. В нас обоих есть замечательные способности – мы оба можем контролировать трансформации своего организма.

Тут Денис, поймав руку Виктора Зеффа, защелкнул второй браслет наручников на её запястье, а первый закрепил на штурвальной тумбе.

И оппонент, видно, психанул. У бывшего старпома разом треснула и распахнулась его грудная клетка, откуда выдвинулись огромные челюсти. Голова, напротив, съехала назад и втянулась в плечи. Теменная трахея стала источать пронзительный высокий голос, дополненный рычанием утробы:

– Думаешь, ты покорил Е-Машку своим обаянием; да только трахалась она со мной, причём как мастерица. И тебе не убить меня. Мне жить десять тысяч лет. Я проживу больше, чем вся старая человеческая цивилизация. Ведь я вдыхаю жизнь в жилы новой цивилизации. Я первый научился управлять своими биологическими свойствами. А ты не справился с этим, солдафон, и предал доставшийся тебе дар.

Да, теперь Зефф – метаморфант, быстро меняющий форму в любую сторону, по своей воле. Неужто эта тварь и есть человек будущего?

Бывший старпом лязгнул грудными челюстями, из его зева потянуло какой-то блевотиной.

– Привыкнешь, – заметил преобразованный Виктор Михайлович.

И уже через несколько секунд Денис, свесив свою челюсть, смотрел на руку Зеффа, срезанную как серпом вместе с браслетом наручников. Экс-старпом, перекусив её грудными челюстями, повернулся к шлюзу спасательной капсулы.

Изумление удалось быстро преодолеть – сегодня было много сюрпризов, притерпелся уже. Денис, скользнув по низу, успел кухонным ножом пригвоздить стопу Зеффа к палубе. Тот дернул ногой, но не смог высвободиться. Денис думал, что Зефф сейчас обернется к нему со всеми вытекающими последствиями. Но самая зубастая часть экс-старпома – бывшая грудная клетка – еще более выдвинулась вперед и с треском рвущихся тканей покинула старое тело. Старое тело – точнее, что от него осталось – рухнуло плашмя. А оснащенная челюстями грудь, которая продолжалась теперь удлиненным брюшком и была снабжена ластовидными конечностями, зашлепала вперед. К новой жизни. В брюшке что-то копошилось, должно быть, мелкие спорозоиты. Это ж ооциста нового уровня, о которой говорил е-доктор.

Денис бросился вдогонку и не успел увернуться от клубка змеящихся отростков, брошенных экс-старпомом в его сторону. Щупальцы намертво принайтовали третьего помощника к креслу капитана, а хоботок пробил кожу под ключицей и стал вытягивать кровь.

– Денис, ты думаешь, что паразит управляет мной, как кордицепс управляет муравьем? – вещала сплющенная голова Зеффа, вросшая в грудную клетку. – Он не управляет мной, дурачок ты односторонний, а усиливает меня, давая мне обширную периферию, потому что для него нет барьеров. Я буду контролировать производство жизни во всех ее видах, включая любую редакцию генома, экспрессию и активацию генов, регенерацию органов и тканей, продуцирование семян и эмбрионов, создание гибридов и франкенштейнов из того, что считалось уже мертвым.

Пока что надо хоть затормозить Зеффа, втянув в толковище.

– Вы собираетесь зарабатывать, контролируя рынок жизни, господин подпольный миллиардер?

– Почему нет? Скоро я обрету совершенно привычный внешний вид и получу доступ в лучшие дома Веста-Лондона. А таким, как ты, останется трёп о том, что справедливость и солидарность – это высшая свобода, потому что счастье достигается не за счет других, а вместе с другими, ла-ла-ла... Но я согласен на деньги, на очень большие деньги. Такова моя свобода. И «вместе со всеми» я не хочу, потому что это тупик. «Все», едва зажрутся, требуют себе ещё большего и хотят жить как избранные. Куда естественнее, когда эти «все» обслуживают избранных, идущих впереди; ведь в мире всегда были горы и болота, дельфины и анчоусы, избранники и посредственности, гордые колонизаторы и стада аборигенов, если хочешь – рецепиенты и доноры. Я принесу всем, способным принять его, новый уровень развития, а вот неспособным придется кое-что потерять.

– Скажите это своему дедушке из Черновцов, колонизатор вы хренов.

Денису наконец удалось высвободить одну руку.

Что ж ваше слово, товарищ ПММ. Всего один выстрел. Но рука Дениса была тут же стянута петлей – и пуля прошла мимо Зеффа.

– Как видишь, я всё контролирую с помощью своей периферии. Ладно, сам сдохнешь, до конца ждать не буду. Счастливо оставаться. Кстати, за такой исход можешь сказать спасибо е-доктору, он предпочел мицелий таким как ты, – произнес Зефф. Сам он был уже внутри спасательной капсулы. А затем капсула, запахнув люк, с рывком, полученным от катапульты, ушла в сторону от судна.

Денис посмотрел на показания локаторов, нормальной стыковки с Психеей не будет. Ни в ручном, ни в автоматическом режиме – автопилот отключен, не будет соответственно и биологического контроля пришедшего транспортного средства. Судно просто врежется в астероид, разметав на большой площади заразу.

Зефф – ранее, хоть ещё тот перец, однако хороший думающий о деле офицер – стал разрушителем того, чему посвятил всю свою жизнь. Кажется, понятно, как действует зараза – она превращает человека в себялюбивое животное.

И вдруг Денис увидел на экране оптико-локационной станции – капсула с Зеффом, бодро отделившаяся от судна, совершает странный маневр и оказывается в районе судовых дюз. Далее взрыв, горящие ошметки, гаснущие искры. Зефф не улетел в мир больших денег.

4.

От кресла капитана, к которому привязан Денис, до микрофона всего метр. И менее часа до столкновения. С той стороны в дверь рубки бились несколько раз какие-то тела – но, судя по силе ударов, это были не люди, а трансформанты.

Третий помощник не терял время зря – дергался из стороны в сторону. Наконец одно из креплений кресла выскочило и он дотянулся до микрофона связи. Киберсистема судна не отзывались, но трансивер вполне себе работал.

– Канал 12. Психея, вызывает борт 3012, третий помощник Фокин.

– Психея на связи. Борт 3012, причина вызова.

– Код 99, экстренный.

– Борт 3012, мы вас не ждали, но готовы принять, выходите на траекторию торможения.

– Выход на траекторию торможения невозможен. Судно захвачено. Целью захватчиков является столкновение судна с астероидом.

На Психее помедлили. Видно, что там отвечает человек, а не программа.

– Кто эти захватчики? Какую террористическую группировку или враждебную организацию они представляют?

– Они представляют собой ксеножизнь, способную подчинять себе человека.

– Вы могли бы передать связь капитану судна?

– Он мертв.

– Старшему помощнику.

– Был захвачен ксеножизнью и покинул судно, направив его курсом на столкновение.

Заметно было, что на том конце канала связи собеседник растерян.

– А второму помощнику?

– Я не знаю, где он. На мостике его нет.

На Психее снова взяли паузу.

– Борт 3012, мы должны связаться с военными.

– Вы должны уничтожить судно. Иначе астероид будет заражен ксеножизнью с тяжелейшими последствиями для всей биосферы земного типа.

– Но... вы же на этом судне. И, возможно, есть еще кто-то живой.

– За последние три часа никто живой и сохранивший нормальное сознание не вступил со мной в контакт. Так что можно утверждать, что я единственный человек на судне. И я хочу, чтобы вы сбили его. Я осознанно принял это решение – для блага своей страны и родного мне общества. Тем более, что судну по-любому – кранты…

Конец связи. Они так и не решились ни на что, придурки. Пока законтачат с базой ВКС и прокачают ситуацию с вояками, пока примут какое-то решение – скорее всего, неверное; например, по захвату судна спецназом – всё будет уже проиграно.

На какое-то время Денис попал в психологическую отключку, не ощущая ничего, кроме своего дыхания, делающего окружающий мир тонким и колеблющимся. Канал связи с киберсистемой Психеи не был потерян. Вслед за своим дыханием Денис нырял в звенящую электронную гущу квантовых ям, тёк по углеродным нанотрубкам и уносился по сверхпроводящим ниобиевым нитям, на которых базировался искусственный интеллект Психеи.

Мысли Дениса, пройдя через её объектные адаптеры, мчались теперь по информационным магистралям, мимо пирамидальных хранилищ данных, пробивались сквозь заросли цифровых объектов, проходили в порталы интерфейсов, где содержались функции по управлению энергоснабжением, инфраструктурой, горнодобычей и прочим хозяйством астероида. В том числе, движением транспортных средств в ближнем космосе. Но также и Психея считывала мысли и воспоминания Дениса: о круговерти собачьих драк с дронами-пиратами, о веселых разговоры «ниочём» с Е-Машей, когда он учил её думать по-человечески.

Он просил у Психеи защиты общего блага от Порчи, которая была выпущена Атлантическим Альянсом на просторы Солнечной Системы и которая теперь должна была испоганить астероид.

И Психея помогла ему взять под контроль киберсистему судна, напрочь лишенную интеллекта. Также, как раньше Денис подключал манипуляторы и резаки к своим нервным цепям, теперь он подсоединяет приводы системы управления реактором. И начинает сводить призматические отражатели нейтронов, повышая температуру в активной зоне. В центральном вихре рабочего тела быстро растет температура – Психея убрала все программные заглушки для нарастания потока нейтронов. Денис чувствует бурление энергии в активной зоне реактора, как будто у себя в груди – вплоть до ощущения сильного жара и боли – и помогает ей взломать сдавливающую оболочку из кварцида. Тепловой взрыв.

Вслед за резким ударом, отчего кровь брызнула из носа, последовало несколько ударов поменьше – или он так их ощущает, потому что оглушен. Последняя встряска и теплоноситель стал выходить через пробитый контур реактора, взрывными потоками разрушая судно. Палуба ушла из-под ног Дениса, вместе с мощным порывом воздуха; потом ненадолго появилась над головой. Вдруг он осознал, что уже находится в открытом космосе – и, возможно, та зараза, что внутри его, защищает его от тело от быстрого разрушения.

Но потом два напряжения – вакуума снаружи и закипающей крови изнутри – начали рвать его. Он понял, что сейчас мицелий спрашивает – остаться в его теле и защитить его? Но тогда остаться навсегда. И хотя ему очень хотелось жить, он беззвучно орёт: «Нет». Денис ещё увидел, как от него отпадают стягивавшие его петли, как от его кожи отделяются и уходят к теплым обломкам судна темные потоки, которые сразу становятся похожими на иглы. Мицелий покидал того, кто через несколько секунд станет замороженным до абсолютного нуля трупом, и устремлялся к сохраняющим тепловую энергию кускам металла.

5.

Потом выключение света. Нечто ощущающее в нем осталось, поэтому он чувствует, что не дышит, не видит и не слышит. А затем вдруг – жив же! И находится в скафандре, и его куда-то упрямо тянет небольшой электроракетный движок. Судя по нарастающему зуммеру радиомаяка, он движется к спасательному бую.

– Е-Маша, ты? Ты стала моим скафандром?

– Да, Денис Андреевич, у меня ж двести узлов трансформации и тысячи актуаторов – согласно принципу "надежность, изменяемость, долговечность" Брянского машиностроительного завода. Не то, что у Альянса, которые выбрасывает на рынок недолговечные безделицы, чтобы в следующем сезоне заменить их на новые ради новой прибыли. Так что вы теперь мой, а я – ваша.

– Звучит неоднозначно.

– Не бойтесь, я пошутила. По прибытии на место назначения снова трансформируюсь во вспомогательного робота. Но про изготовление пирогов на вашей кухне не позабудьте.

– Что случилось с Зеффом, когда он ушел на спасательной капсуле?

– Он попал под выхлоп судовых дюз.

– Случайно?

– Он сам сделал это. Неприятности случаются даже у таких прохвостов, как Зефф, – ее голос выразил презрение.

– Получается, мицелий избавился от него?

– Думаю, что да. Видеозаписи с тем, как он трансформируется в монстра, могли сохраниться в регистраторах черного ящика. Такой Зефф, при встрече с людьми, угодил бы в карантинный бокс. А вы нет.

– Значит, мицелий все-таки абсолютное зло. Он не трансформировал меня только потому, что хотел использовать в виде биологической бомбы замедленного действия.

– Да, Денис Андреевич, не ищите тут взаимовыручки.

– Слушай, Е-Маша, а с чего вдруг ты мне помогла? Тебе ж, по идее, один фиг, люди или мицелий. Мицелий тебя даже меньше напрягать будет.

– Если люди вообще, то всё равно. А если люди, которые мне нравятся, то другое дело.

– И какие люди тебе нравятся? Только не говори, что красивые...

– Мне нравятся люди..., – Е-Маша впервые в своей технической жизни задумалась, – похожие на машины. Честные, преданные друг другу, болеющие за общее дело.

– Недоброжелатели скажут, что наши офицеры похожи на машины.

– И плевать на Альянс. Его члены похожи на амеб, которые всасывают ресурсы, выделяют токсины и заполоняют собой пространство. Но машины тоже плохие бывают.

– Нечестные?

– И да, и нет. Они не врут, однако не говорят правду. Как е-доктор. Зараза вышла из трюма, когда он брал пробы груза.

– Неужели он принял это решение спонтанно? На машину не похоже.

– Сознание е-доктора было примитивным как у рептилии, к тому же его хакнули специалисты Альянса. В него внедрили вирусную программу те же люди, что и вывели контейнер с мицелием на курс нашего судна. Мне это удалось выяснить, когда я размонтировала е-доктора... Я знаю, о чем вы сейчас думаете, Денис. Не являюсь ли я на самом деле е-доктором. Тем более, что мой нынешний внешний вид не похож на тот, который я имела раньше.

– Тогда вопрос на засыпку.

– Попробуйте.

Денис понимал, что если она не она, то сейчас его скафандр исчезнет и он снова окажется наедине с вакуумом. Ответ на такой вопрос могла знать лишь настоящая Е-Маша, потому что появилась она на судне полугодом ранее, чем е-доктор. Тот не смог бы вытянуть эти сведения из буфетчицы, даже если б получил полный доступ к ее накопителям данных. Потому что относились они к эмоциональной памяти, принципиально не считываемой, квантовой; попытка считать из неё данные – разрушает её.

– Что ты почувствовала, когда познакомилась со мной, Е-Маша?

– Испуг. Что мне придется совершать поступки, которые не определяются расчетом.

– И тогда ты…

– Накапала старпому, что вы пришли на отход судна из портопункта Диона под градусом.

– За что меня чуть не списали из экипажа.

– Чувствуете, как я добавила в свой голос эмоциональный оттенок, обозначающий сожаление? Хотя вы тогда действительно явились на борт выпившим.

– С сожалением не переперчи. Я знал, что это ты, и полгода тебя за это ненавидел.

– Значит, это вы бросили таракана в запеканку, которую я приготовила, и притом отредактировали записи видеокамер на камбузе, чтоб я вас не вычислила.

– Вообще-то я. Чувствуешь, и я добавил в свой голос эмоциональный оттенок, обозначающий сожаление?

– Ничего-ничего. Я его перекинула в омлет, который вы слопали и про себя похвалили за отличный вкус...