Бессердечный принц. Раскол

Глава 56. Алексей

Ярмарка проходила в самом разгаре. Вовсю веселился народ и шумно приветствовал нас с Евой, как только мы проходили мимо. Одни падали ниц, другие изображали глубокий поклон, а кто-то не стеснялся подойти и вручить мне маленький презент с обязательным пожеланием долголетия и счастливой жизни.

— Храни вас бог, Ваше Императорское Высочество, — в очередной раз услышал я от степенной старушки в пуховом платке. Сухонькая ручонка схватилась за протянутую ладонь и приникла к ней лбом на несколько секунд.

Я не возражал.

Подобное отношение к царской семье среди старшего поколения не редкость. Мою прабабку, императрицу Анастасию, многие любили и почитали, поэтому к ее потомкам относились с благоговейным трепетом.

Не все, конечно, но многие. Однако современная молодежь была не так лояльна к власти. В них жила мысль, что именно монархия виновата во всех нынешних бедах народа. И что без нее стало бы лучше.

Даже забавно наблюдать, как в отчаянной попытке сделать все правильно, новаторы совершали ряд типичных ошибок и ухудшали не только положение людей вокруг. Они и себя в итоге отправляли на казнь.

Потому что революция — дама безжалостная. Ей плевать, чья кровь прольется на землю. Она просто жаждала смертей. Много бессмысленных смертей. Но, увы, наивных дураков об этом никто не предупреждал.

— Народ любит тебя.

Ева спрятала озябшие руки в широких рукавах и улыбнулась.

— Любовь народа похожа на любовь юной и трепетной девицы. Достаточно разок оступиться, и тебя все кругом возненавидят, — я кивнул стоящим неподалеку казакам, а те в ответ отдали честь. — Насколько я понял, ты хочешь, чтобы я отправил твоего внучка подальше от столицы?

— В самую глушь империи.

— Отчего так жестоко, Ева? Надоел недалекий родственничек?

— У моего мужа чересчур трепетное отношение к Евгению после смерти сына. К сожалению, оно не имеет под собой оснований, поскольку парень вырос скудоумным, чересчур наглым и абсолютно непригодным к тому, чтобы взять семейный бизнес в свои руки. Авария на дороге — это не первый случай, когда он подставляет нашу семью под удар общественности.

Я усмехнулся и надел перчатки. Даже после обеда земля не прогрелась, наоборот, стало холоднее. Лютующий ветер погнал с неба первые снежинки, которые норовили забраться под ворот пальто.

— Ты прекрасно знаешь, Ева, что я не могу сослать внука Бесстужева без вреда для наших отношений, — протянул он.

— Но планировал? — она слегка приподняла подбородок и вздернула правую бровь.

Ее взгляд вновь полыхнул от игры света и магических искр, что зажглись в глубине темных зрачков. Я, слегка завороженный прекрасным зрелищем, на мгновение потерял нить разговора. А очнулся, когда позади послышались хлопки фейерверка. Наваждение прошло, и в мысли вернулось трезвое зерно.

— Допустим, — ответил я с задержкой и сцепил руки перед собой. — Парня накажут в назидание остальным, да и народ успокоится. Потом Евгений тихонько вернется ко двору, если не натворит ничего в ссылке.

— Так не пойдет.

Я прищурился, как только Ева подошла вплотную, и ощутил сладкий аромат, исходящий от нее.

Шоколад? Ваниль? Крем-брюле? Что-то из десертов.

— Ты возражаешь против царского указа?

— Я пытаюсь объяснить тебе, Алекс, чем чревато заигрывание со всеми силами сразу, — откликнулась Ева мягко, но в то же время очень настойчиво. — Нельзя угодить всем. Но две стороны останутся довольны, если Евгений больше никогда не ступит на улицы Петербурга или Москвы.

— Ковен и народ?

— Именно.

— Что делать с графом? И теми, кто прислушивается к его мнению?

Она достала пачку сигарет. Самых обычных, тонких женских. Выудила одну из упаковки и поднесла к ярко накрашенным губам так неспешно и красиво, что я снова застыл. Даже отвлекся от двоякости возникшей ситуации.

До этого я считал, что Ева станет заступаться за нерадивого внучка, а она… Она преследовала свои интересы.

— Моему дорогому мужу давно за семьдесят, Ваше Императорское Высочество, — Ева выдохнула дым и отвела руку с сигаретой в сторону. — Мужской век недолог, несмотря на современные достижения медицины. Сегодня человек есть, а завтра его уже нет. Так бывает.

— А остальная аристократия?

— Получи я необходимые ресурсы на реализацию своих проектов и расширение полномочий Ковена, а также полагающиеся имущество супруга по закону после его смерти, то я бы убедила большинство тех, кто живет за границей, что возвращение капитала в страну — выгодно с коммерческой точки зрения.

— И за ними потянутся остальные, — пробормотал я, и Ева усмехнулась, затем сделала еще одну затяжку.

— Именно.

— О каких полномочиях речь?

— Возможность проводить закрытые заседания суда без вмешательства со стороны властей и особенно Синода.

— Нет.

— Алекс…

— Никакой полной самостоятельности, Ева, — отрезал я. — Я не позволю превратить Ковен в отдельное государство в государстве. Либо вас и дальше контролирует Святейший Синод, либо вы переходите под контроль Военного министерства, но тогда твои сестры станут военнообязанными. Как в Штатах.

Ева поморщилась и недовольно искривила губы. Несколько минут у нее ушло на раздумья, затем она выдавила раздраженно:

— Хорошо. Министерство так министерство. Лишь бы не мерзкая церковь.

— Что ты хочешь расширить?

— Разреши набор из детей от шести лет, — она упрямо посмотрела на меня. — Мои сестры и братья триста лет служат роду Романовых, но, учитывая существующие ограничения, нам сложно заниматься новым поколением.

— Ваше обучение в пятидесяти процентах случаев заканчивается смертью адептов, — сухо перебил я. — Причем в довольно раннем возрасте.

Ева вздернула подбородок.

— Сопутствующие риски. Но не будь нас, кто бы поставил печать в Петергофе? Никто не знает о произошедшем и не узнает, если, конечно, кто-нибудь не проболтается. Через год или два место очистится, нечисть уйдет, а парк вновь откроется для посещений.

Я вздрогнул, крепко стиснул зубы и сжал кулаки до скрипа перчаток.

— Отцу следовало сразу мне все рассказать. А не оповещать по ходу дела, когда оттуда приехал начальник дворцовой полиции.

— Главное, что мы справились. При этом я лишилась шести сестер и их будущего потомства. Согласись, восполнить такую потерю нелегко. На обучение наших адептов уходит больше времени, чем на тех же магов. Но мы живем дольше, не подвержены хаосу и черпаем силу из чистого источника.

— Вас слишком мало, чтобы заменить весь магический ресурс страны, — я дернул плечом.

— Верно, Алекс, мало, — Ева сделала акцент на последнем слове. — И станет еще меньше, если ты не разрешишь нам брать на обучение несовершеннолетних. Хотя бы из детских домов и тех, кого родители добровольно передадут Ковену по коммерческому контракту.

Шумно вздохнув, я поковырял носком ботинка ледяную корку и задумчиво посмотрел снежные насыпи под ногами. Мысли бегали туда-сюда, точно испуганные насекомые, но все они касались слов Евы и ее предложений.

Весьма заманчивых, кстати, предложений.

С возвращением капитала в страну мы бы вышли из кризиса, укрепили рубль, стабилизировали экономику и остановили рост инфляции. Вливание инвесторов позволило бы нам избежать кабальных отношений с Австрией через политический брак с Вильгельминой.

Жениться-то все равно придется. Однако условия договора сильно зависят от нынешнего состояния бюджета. А он и так у нас весь в заплатках, потому что три поколения Романовых жили на грани гражданской войны. Каждые новые потрясения, теракты, бунты истощали без того прохудившуюся казну.

— Никакой агрессивной рекламы и манипуляций с договорами, — предупредил я, когда пришел к окончательному решению. — Узнаю, что твои люди обманывают систему, загоню вас в такое гетто, что сами вымрете. Без церковных казней.

Ева послушно склонила голову.

— Клянусь своим источником, Ваше Императорское Высочество.

— Получишь деньги на развитие и Бесстужевское наследство после того, как я вижу первые результаты.

— Ты не пожалеешь, Алекс.

— Надеюсь, — хмуро ответил я и заметил, как из машины вышла Вильгельмина. Близко она не подходила, но с беспокойством смотрела в нашу сторону. — Мне нужно идти.

— А что с Евгением? — задала интересующий ее вопрос Ева.

В ответ я едко усмехнулся.

— В тайге тоже всякое случается: то медведь загрызет, то нечисть нападет. Первые пять лет будешь номинально распоряжаться деньгами мужа, потом молодого графа объявят пропавшим без вести, оформят ему свидетельство о смерти и передадут все имущество в твое владение. Устроит?

Ева спалила в руке окурок и ссыпала пепел на землю, после чего улыбнулась и показала милые ямочки на щеках.

— Я знала, что с вами легко иметь дело, Ваше Императорское Высочество, — она низко поклонилась, затем выпрямилась и покосилась на Вильгельмину. — Уже можно пожелать счастья или обождать с поздравлениями?

— Пришлешь из Европы открытку к свадьбе, когда поедешь туда с делегацией МИДа на переговоры, — холодно сказал я.

— Как прикажете. Надеюсь, приглашение на скорый бал в силе?

— Без сомнений.

— Прекрасно, — Ева сунула руки в карманы. — Но грустно.

— Отчего же?

Я услышал звук пришедшего сообщения, но специально не достал телефон из кармана. Решил, что лучше сяду в машину и прочту без свидетелей.

Вильгельмина, разумеется, была не в счет.

— Наблюдать весь вечер за наивной эрцгерцогиней. Она же не в курсе, что ваша первая и единственная возлюбленная — власть.

Задрав голову, я коротко рассмеялся и без прощаний двинулся к ожидающей меня охране. Ведьмы низко поклонились и пробормотали привычную клятву, а я позволил каждой из них коснуться лбом своей руки.

— Ваше Императорское Высочество! — неожиданно окликнула меня Ева, и я обернулся в недоумении.

— В чем дело?

— Княгиня, — она растянула губы в подобие улыбки, — почему она?

Цокнув языком, я посмотрел сначала на хмурое небо, затем на Еву.

— Потому что Ольга олицетворяет власть.

Как только я сел в салон, Вильгельмина молча последовала за мной.

Ни одного вопроса не прозвучало от нее, пока я пристегивал ремень и раздавал приказы охране. Даже потом, когда мы тронулись, она по-прежнему сохраняла на лице невозмутимость. Будто опасалась, что лишние вопросы коснутся неприятных для нас обоих тем.

— Мне понравилась прогулка, — решилась Вильгельмина на разговор, как только мы выехали на трассу. — Ярмарка была… Замечательной.

— Я рад, — отозвался спокойно и без желания продолжать беседу. Только не учел силу женского любопытства.

— Та дама… Графиня Бесстужева-Рюмина?

— Да.

— Я слышала, что она ведьма.

— Так и есть.

— И ваша любовница.

Я повернул голову и внимательно посмотрел на смутившуюся Вильгельмину в полумраке салона. Растерянно кутаясь в искусственную шубку, она нервно прикусила губу, пока ждала продолжения разговора.

— Что вы желаете услышать от меня, эрцгерцогиня? — поинтересовался вместо прямого ответа. — Монахом я не жил, клятв хранить верность никому не давал. Женщины и мужчины свободны в своем выборе ровно до момента, пока не свяжут себя узами брака.

— Мне просто любопытно… — она неуверенно похлопала ресницами. — После заключения союза ваша позиция изменится?

Я поддался вперед, чтобы посмотреть в широко распахнутые глаза.

— Нет, — припечатал резко. — Оскорблять вас адюльтерами с другими женщинами я не намерен. Во всяком случае, открыто.

Уголки ее губ слегка приподнялись.

— Спасибо, Алекс.

— Пожалуйста, Мина.

Очередной писк телефона отвлек от неприятной темы, и я все-таки достал его из кармана. Разблокировав экран, увидел неизвестный номер, при виде которого внутри все перевернулось. Особенно когда я открыл первое сообщение.

Фотография Ольги в стенах какого-то ресторана, а напротив нее сидела мама. Вторым шло послание, от которого внутри все сжалось.

«Мне нравится твой выбор, Алекс. Надеюсь, что эта милая девушка доживет до дня, когда ты займешь трон и станешь императором».