Бессмертный

Анюта Соколова Бессмертный

– Ты помнишь все свои жизни?

– Нет. Десяток последних, и то чем дальше, тем плотнее они скрываются в тумане. Остальные и вовсе, расплываясь, ускользают обрывками бессвязных видений, голосов, образов… Кто они, что значили для меня? Иногда мне становится страшно – ведь и те люди, которых я сейчас считаю самыми близкими, однажды так же забудутся, сотрутся из моей памяти…

– Как могут быть близкие у такого, как ты?!

– Никто ведь не отменяет любовь, Райвэна. Бессмертный – не значит бездушный.

***

Я выхожу из Артахенги опустошённая и выжатая как лимон. Чтобы попасть к себе, мне проще обойти здание снаружи, чем петлять по бесконечной паутине коридоров внутри. На улице жара, душно, влажный воздух тут же обволакивает меня липким облаком. Волосы прилипают к шее, забираю их в хвост и думаю, думаю, думаю…

Он не простой человек, иначе верховный магистр давно подчинил бы его себе. Силки Забвения – страшная вещь. Этот же парень сопротивляется до сих пор, за месяц сохранив не только разум, но и волю, крепкую, словно корабельные снасти. В то же время я, целительница, не нашла в нём никаких отличий – обычный молодой мужчина, невысокий, неброский, разве что золотистые волосы длинноваты и кожа непривычно светлая для жителя Ноории. На вопрос, откуда он, мой подопечный лишь усмехается. В ответ на все мои попытки узнать что-то конкретное – возраст, место рождения, имена родителей – он и теперь щурит свои жёлтые, словно у кошки, глаза и повторяет: «Всему своё время, Райвэна».

Райвэна – это я. Целитель высшего уровня, личная помощница верховного магистра Валтиара Рэгарена, выпускница высшей школы Нори, столицы нашего славного государства. Если полностью – Райвэна Аэ Лийшен Гроунг. Однако в Ноории родовые имена не в ходу, а вторыми, личными, имеют право звать разве что друзья, супруги, на худой конец, любовники.

Парень, что вот уже месяц томится в роскошной резиденции Валтиара, официально пользуясь гостеприимством Ордена, а фактически – являясь пленником Артахенги, ни к тем, ни к другим не относится. Выглядит он моим ровесником, вот только взгляд у него словно у мага, прожившего не одну сотню лет. Он и утверждает, что бессмертен. Своё имя он тоже не называет, зато на моё скупое «госпожа Гроунг» в самую первую минуту нашего знакомства реагирует сухим смешком.

– Имя рода хорошо смотрится лишь на могильной плите, прекрасная госпожа. Или в официальных депешах. Я должен как-то обращаться к девушке перед собой, чтобы выделить её из других.

В этот миг я озираюсь, ища рядом красивую девушку. После чего наконец догадываюсь, что он имеет в виду меня. Древние стены Артахенги отражают мой язвительный смех.

– Этим неуклюжим комплиментом вы надеетесь снискать мою симпатию?

– Симпатию той, что сдёрнули с места, заставив исследовать необъяснимое? При этом, несомненно, оторвав от других, более интересных и важных дел? Вынужденную тратить время на загадку, не имеющую смысла? Каким же наивным надо быть, чтобы полагать подобное! Нет, госпожа, я не так глуп. Но раз уж вы будете изучать меня, словно подопытную зверюшку в клетке, мне хотелось бы знать о вас что-нибудь личное, хотя бы имя. Это сделает наше общение более… продуктивным, что ли.

Он умеет вызывать замешательство одной фразой, а я давно научилась не давать волю эмоциям. Так что получается ничья.

Уже потом в коридоре меня догоняет Алькус Тарпентер, юный вездесущий секретарь магистра.

– Госпожа Райвэна, – пылко заявляет он, – верховный просил передать, что с завтрашнего утра вы переселяетесь в Артахенгу. Теперь к вашим обязанностям добавляется ещё и присмотр за нашим… гостем.

Выражение моего лица заставляет Алькуса быстро добавить:

– Таково распоряжение господина магистра.

Мне очень хочется поведать юноше, где и в какой позе я видела Валтиара, но язык не поворачивается смущать невинного мальчика. Вместо этого я бросаю:

– У главы Ордена мало подчинённых?

– Достаточно, – машет рукой Алькус, – но, госпожа Райвэна, возможно, вы смените гнев на милость, узнав, что вы – единственная, с кем этот гость стал разговаривать.

***

Магистру я, разумеется, всё высказываю – на следующий день.

– Ал, я привыкла, что ты дёргаешь меня по поводу и без. Я твоя личная целительница и провожу в Артахенге больше времени, чем в Иркоре, поскольку тебя кромсают чаще, чем я успеваю штопать. Но, скажи, исследованиями своими на благо Ордена я когда-нибудь должна заниматься?

Валтиар посылает мне пламенный взгляд свинцово-серых глаз, которых до одури боится вся Ноория.

– Аэ, я подкидываю тебе потрясающую загадку, а уж как Орден будет тебе благодарен! Это просто чудо, что ты смогла его хоть как-то расшевелить. Не хочу даже спрашивать – как; за неделю всё, что мы услышали – «да», «нет», «спасибо»… Один раз он рассмеялся – в ответ на мою демонстрацию силы.

Высоченный красавец-магистр – двести двадцать стенов! – прохаживается взад-вперёд по своему кабинету, нервно сжимая кулаки.

– Парень свалился нам будто снег на голову. Просто пришёл на совещание Ордена, сел в сторонке и стал внимательно слушать. Не прорывался с боем, не снимал охранные заклятия – для него их словно не существовало вовсе. При этом я не чувствую в нём ни капли магии – обычный мужчина, каких пруд пруди. На вопрос, зачем ему это понадобилось, он ответил, мол, случайно попал и заинтересовался.

– После чего вы схватили его и заключили под стражу? – усмехаюсь я.

– Ты плохого мнения об Ордене. Я вежливо (повторяю – вежливо) попросил незваного гостя покинуть зал. Он не стал спорить – взял и исчез. Исчез, Аэ! Из помещения, пронизанного охранными заклинаниями, как медойский сыр дырками. Я лично ставил печати на всё, до чего мог дотянуться, – не представляю уровень силы, способной не уничтожить, не снять, не повредить – просто игнорировать мои плетения.

Пожимаю плечами (есть у меня такая дурная привычка). Я целитель, не маг. Силу не вижу, в заклятиях разбираюсь плохо. Единственное, что меня интересует, – как в таком случае парень оказался в Артахенге.

– Так сам отдался нам в руки, – отвечает на невысказанный вопрос Валтиар. – Явился на следующий день в Орден, прямо в разгар заседания, посвящённого его поимке. Сказал – я ему любопытен… Знаешь, словно о диковинной букашке – безобидной и суетной.

Назвать безобидным верховного магистра не повернулся бы язык ни у одного здравомыслящего человека. Рэгарен шутя повелевает стихиями, ломает волю, вытворяет такое, что провинившихся учеников школы Нори пугают его именем. Вот в целительстве он – полный ноль, и зачастую мне приходится заживлять раны, убирать ожоги и сращивать переломанные кости великого и ужасного, но об этом тс-с! Страшная тайна. Для подчинённых глава Ордена должен быть всемогущ и неуязвим.

– А в Артахенгу он, конечно, тоже напросился сам, – издевательски протягиваю я.

Пройдясь по кабинету, ухватываю яблоко из вазы и вгрызаюсь в сочную мякоть. Обожаю яблоки! Особенно такие, зелёные и сочные, с глянцевой тонкой кожицей и белой хрустящей сердцевиной. Иногда мне кажется, что Ал покупает их специально для меня, чтобы я почаще заглядывала.

– А где я, по-твоему, должен его держать? – в тон мне откликается Валтиар. – Не в Риагире же. Он не разбойник, не шпион и не убийца. Я, между прочим, в эту жуткую тюрьму заключаю исключительно отъявленных преступников – остальных жалко.

Непочтительно хихикаю. Ал – и жалость! Да поможет Всевышний тому, кто попадёт в эти изящные крепкие руки с длинными чуткими пальцами истинного мага.

– Аэ! – возмущается магистр. – Твоё счастье, что ты – женщина. Любого мужчину с подобной миной я давно вызвал бы на дуэль.

– Любой другой не посмел бы громко дышать в твоём присутствии, – привычно отмахиваюсь я, – не то что смеяться… Ал, я не хочу возиться с этим парнем. Обыкновенный мужчина, сорока с небольшим, в прекрасной физической форме, все параметры соответствуют возрасту. С его способностями к магии разбирайся сам, я в этом ничего не смыслю. За сим разреши откланяться.

– Не разрешаю, – Валтиар хмурится и тяжело вздыхает. – Аэ, ты вынуждаешь меня злоупотреблять властью. Райвэна, прости – с сегодняшнего дня ты переселяешься в Артахенгу.

***

– Если ты живёшь тысячи лет, тебе, должно быть, всё давно надоело?

– Что – «всё», Райвэна? Каждый восход исключителен, закат неповторим. Даже звёзды на небе мерцают по-разному. Нет двух одинаковых деревьев, одна и та же вишня в саду весной зацветает по-новому.

– А люди?

– Люди уникальные создания. Они умудряются меняться даже в течение своей короткой жизни. Вчерашний трус становится героем, храбрый военачальник проигрывает сражение и постыдно бежит.

– Но подлец останется подлецом, а зло…

– Ты уверена, что можешь судить о зле, Райвэна? Сколько тебе лет? Сорок два?

– Сорок три года.

– Ты так молода… Почему ты редко улыбаешься? Холодная усмешка на твоих губах тебе совсем не идёт.

– У меня мало поводов для улыбки. Я целитель… и речь сейчас не обо мне.

– Ошибаешься. Я остался здесь только из-за тебя, Райвэна.

***

Моя комната в Артахенге поражает роскошью – как, впрочем, и весь этот старинный, выстроенный с размахом дворец. Восемь лет назад, принимая его у бывшего верховного магистра, Валтиар ругался сквозь зубы, что придётся вложить годовой бюджет Ордена и потратить несколько лет для того, чтобы привести здание в порядок. Но Ал – это Ал: меньше чем через год Артахенга поражала тщательно отреставрированным фасадом снаружи и удобством вкупе с пышностью внутри. Исключением стала лишь спальня самого Валтиара, но это предмет отдельного рассказа. После недолгой прогулки по улице я мечтаю только об одном: освежающий душ и стакан ледяного сока… Получается, всё же о двух вещах. Ещё очень хочется плюнуть на всё и вернуться к себе в Иркор, тем более что ближайшая арка портала, расположенная как раз под моим окном, призывно манит.

С тех пор, как пятьсот лет назад изобрели заклинание перехода и арки порталов проре́зали Карбинду плотной сетью, в нашем мире живые лошади сохранились разве что на самом юге Осамаха – в качестве диких животных. От арки до арки расстояния не превышают и тысячи стенде, в самый раз для неспешных прогулок. Каждый дом в городе имеет свой собственный переход, а некоторые огромные здания, вроде Артахенги, – и по нескольку.

Я с самого детства мечтала о доме. Родители не то чтоб концы с концами сводили, но считали каждую монетку. Полуразрушенный родовой замок доходов не приносил, отец исправно трудился в государственной больнице, мама, вернее, мачеха, безропотно тянула воз домашних хлопот. Мы жили в крошечном домике в Исэнде, маленьком городке на юге Ноории, на самой границе с Осамахом. Когда у меня обнаружились способности к целительству, замок продали – чтобы отправить меня учиться в столицу. Слава Всевышнему, мне хватило таланта и усердия недолго платить за обучение в высшей школе Нори: вскоре я получила стипендию Граальса как особо прилежная ученица. К моменту раздачи дипломов была в состоянии и себя прокормить, и родителям помогать, вот только ни отец, ни мачеха до того дня не дожили. А к тому времени, как я стала помощницей магистра, собственных средств хватило на покупку небольшого особняка в ближайшем пригороде столицы.

Сейчас я больше всего хочу оказаться в любимом кресле своего уютного кабинета, выбрать наугад любую книгу из огромного шкафа – без разницы какую, случайных и неинтересных там нет – и с головой окунуться в придуманный мир, на несколько часов оторваться от суровой реальности, переживать за героев, хвалить их и даже ругать. Ещё лучше – притащить из морозильника кувшин сока и попивать маленькими глоточками под стремительный бег повествования. Главные герой и героиня немножко пострадают, преодолеют все препятствия, радостно сыграют свадьбу, я облегчённо вздохну и…

Раздражённо я плюхаюсь на парчовую обивку дивана. Чтоб все демоны мира забодали Валтиара!

***

– Ал, мне не нравится быть на виду. Личный помощник магистра Ордена слишком значительная должность, всегда в центре внимания. Своё будущее я вижу в исследованиях, поисках новых лекарств, искоренении болезней.

– Иными словами, собираешься запереться в пыльной лаборатории.

– В лабораториях нет пыли, неуч!

– Хорошо, в стерильно вылизанном помещении. Замкнуться в четырёх стенах. И до гробовой доски тихо вешаться с тоски… хм, рифма!

В юного (тогда, семнадцать лет назад) и ещё не верховного магистра летит подушка с дивана, затем мягкая игрушка, после рука тянется к книге – и опускается. Книга старинная, в кожаном переплёте, с золотым обрезом… попаду в паршивца – испорчу редчайшее издание времён Рарунга Третьего.

– Аэ, мы с тобой зубами прогрызали себе путь из нищеты не для того, чтобы остаться в безвестности. Вспомни, как в школе мы часто на пару голодали, обноски донашивали. Мы вместе пришли в Орден…

– Ты притащил!

– Хорошо, я. Теперь я полноправный магистр – в двадцать шесть лет, заметь! Твои труды прогремели на всю Карбинду… Ты ничего не потеряешь. Я обеспечу тебе лабораторию – хоть в самой Риагире. Мне нужен помощник – настоящий, в котором я полностью уверен, что не предаст и не продаст в погоне за выгодой. Соглашайся!

Валтиар выпрямляется во весь свой рост – суровый и неприступный красавец, недостижимая мечта всех невест столицы – и умоляюще впивается в меня своими глазищами цвета ненастного неба.

– Аэ-э, ты же не бросишь меня одного на растерзание аж двенадцати грозным магистрам высшего магического Ордена Ноории?

Жалобный тон до боли напоминает мне школьное время, когда вот так же лучший во всём, кроме целительства, будущий магистр клянчил помочь ему с домашним заданием.

– Ну пожа-алуйста!..

И, как когда-то в школе, я позволяю себя уговорить. О чём я думаю?

***

Алькус Тарпентер, доверенный секретарь верховного магистра, имеет дурную привычку влетать в дверь без стука. Однажды подобная небрежность стоила ему расцарапанной щеки – очередная любовница Валтиара не ожидала появления юноши в самый ответственный момент. В другой раз я залечивала проломленный череп – гость Ала принял нашего вездесущего мальчика за убийцу. Сращивая кость, я ворчала, что ни один уважающий себя убийца не станет вламываться столь бесцеремонно, однако господин Тарпентер выводов не сделал.

Ко мне он врывается в любое время дня и ночи, независимо от того, в Артахенге я или в Иркоре, считая меня чем-то средним между величайшей целительницей Карбинды и личной собственностью магистра. Не будь он при этом неизменно вежлив, я давно пресекла бы это безобразие, но порой Тарпентер даже слишком любезен для юноши, за что в Ордене милого изящного мальчика незаслуженно подозревают в сомнительных склонностях. Поскольку я не раз заставала Алькуса в компании его очаровательных подружек, то лишь посмеиваюсь над сплетнями.

– Госпожа Райвэна! – театральный шёпот секретаря отрывает меня от воспоминаний. – Магистр просил вас сразу же, как вернётесь, заглянуть к нему.

– Демоны! – ругаюсь я, хороню мечту о соке и, поднявшись, иду.

До личных покоев Валтиара два шага: Ал, по примеру своего секретаря, не может обходиться без моей скромной персоны, требует к себе десять раз на дню и столь же часто заскакивает, разве что в дверь стучаться не забывает.

В коридоре я натыкаюсь на Алесию: юная и прелестная любовница магистра вылетает из комнаты как пробка из бутылки с игристым вином. Меня девушка не удостаивает даже мимолётным взглядом: немолодая и не блещущая красотой целительница в её системе ценностей не представляет ни интереса, ни угрозы. И плечом она задевает меня не намеренно, а лишь потому, что от злости не замечает на своём пути. Тем не менее я здороваюсь. Напрасно: девица проносится мимо.

Стук-стук.

– Аэ, это ты?

– Кто же ещё, – захожу и оглядываюсь.

Кабинет напоминает поле боя. Идеальный порядок на столе нарушен, бесценные документы и письменные принадлежности сметены на пол. Осколки вазы на ковре прикрыты ошмётками цветов: старинная вещь заслужила достойные похороны. Магистр невозмутимо потирает щёку, что гораздо краснее, чем ей положено.

– Пора искать новую любовницу, – со вздохом сообщает мне Ал.

– Предлагаю взять оптом, – пожимаю я плечами, – ещё лучше заключить контракт на поставку партиями. Скажем, в год полдюжины. Они же у тебя всё равно не держатся больше пары месяцев.

– Отличная идея, – угрюмо бросает Валтиар, подбирая с пола бумаги. – Проследишь, чтобы подобрали помоложе и покрасивее?

– Блондинки, не старше двадцати, сто семьдесят стенов, пышногрудые, зеленоглазые? – деловито уточняю я.

– Сто семьдесят – не слишком мало? – задумчиво отмеряет рост претенденток ладонью глава ордена, останавливаясь на уровне грудины. – Неудобно… целовать.

– А ты целуйся сидя, – язвлю я, – или лёжа… Ал! Ты меня позвал обсудить свои постельные проблемы?

– Нет.

Передо мной возникает объёмное изображение. Мужчина в роскошной одежде, незнакомый пожилой тучный, развалился в кресле. Кожа неестественно белая, глаза остекленело таращатся в потолок. Труп.

– Только что обнаружили мёртвым официального посла Варгерно в Ноории. Подозревают отравление. Мы немедленно отправляемся на место преступления.

***

В «Орсирии», крупнейшей гостинице Нори, нас уже встречают – и маги Ордена, и тайные службы, и сам министр иностранных дел – сутулый тощий и печальный человечек неопределённого возраста и незапоминающейся наружности. С Валтиаром он почтительно раскланивается, а я удостаиваюсь заискивающей улыбки.

– Вся надежда на вас, госпожа Гроунг, – уныло качает прилизанной сивой головой министр, – хотя какая, к демонам, надежда. Отравление – вещь недоказуемая: «чем», «как», «когда»?..

– Насколько я понял, эти подробности второстепенны, – резко бросает Ал, почему-то разом становясь ещё выше, – ведь вас, господин Герини, в первую очередь интересует – «кто»?

– Клянусь, Рэгарен, – человечек на секунду распрямляется, – что выполню любое пожелание Ордена, если вы распутаете клубок. Ну а за поимку убийцы можешь просить всё что хочешь… лично!

В сурово прищуренных глазах Валтиара лишь я могу рассмотреть мелькнувший презрительный блеск, сменяющийся привычной холодностью.

– У верховного магистра нет личных желаний, Герини.

Нас ведут по устланной пурпурным ковром лестнице наверх, на самый престижный, третий, этаж. Номер с видом на море и центральную набережную, в распахнутые окна дует живительный прохладный ветерок. Вот только покойному, вцепившемуся в мягкий подлокотник шикарного кресла, уже ни жарко, ни холодно. Даю знак Алу, и тот накладывает заморозку: теперь процесс разложения тела мне не помешает.

Целитель – дар редкий, востребованный и наследственный. До моего отца в нашем роду он уже проявлялся – у моей бабки, весьма примечательной личности. Эльгарда Лийшен, мать моей матери, особа стервозная и склочная, тем не менее прославилась как великая целительница, чей счёт спасённых жизней шёл на тысячи. В родовом замке был её портрет: властная и очень похожая на меня светловолосая женщина гордо взирала с полотна холодными изумрудами глаз. Их цвет – это самая привлекательная в моём облике черта, остальное, поверьте, не заслуживает даже упоминания. Ни один мужчина, пройдя мимо меня по улице, не обернётся мне вслед, ни одна девушка не приревнует ко мне своего парня.

А вот целительница я исключительная, могу утаскивать людей практически у демонов из-под носа. Говорю об этом с гордостью, поскольку, несмотря на врождённые способности, я немало трудилась над развитием дара. Всё то время, что мои одногруппницы тратили на свидания и приготовления к оным, я посвящала занятиям, конспектам и тренировкам. Моя дипломная работа вызвала неподдельный интерес учителей, и в Орден меня приняли едва ли не с большей радостью, чем Ала, лучшего мага школы. К слову, моей практикой стал год работы в Риагире, по личному разрешению Ордена, с заключёнными, что предпочли участие в опасных экспериментах смертной казни. При этом Валтиар, сражающийся тогда с сектантами в Майгре, систематично поставлял мне материал для исследований.

Постороннему наблюдателю может показаться, что сейчас я просто стою наклонившись над креслом с телом. Иные представители моей профессии потому и предпочитают всякие бессмысленные и забавные трюки – водят руками, бормочут под нос, причмокивают и морщат лоб. На заказчиков действует безотказно. Поскольку мои услуги оплачивает Орден, я в подобных фокусах не нуждаюсь. Валтиар прекрасно знает, какая напряжённая работа скрывается под внешним бездействием.

Через пару минут я с шумом выдыхаю.

– Это не отравление. Его сердце просто остановилось.

– Магия? – незамедлительно подскакивает министр.

И он, и я смотрим на Ала.

Тот отрицательно качает головой:

– Никаких остаточных следов. Номер чист от воздействий. Кроме того, по всей «Орсирии» стоят охранные заклинания, в самой комнате защитный контур не потревожен.

Хмурюсь. Какая-то мелочь не даёт покоя. Всматриваюсь в лицо умершего – с отвисшими щеками, двойным подбородком, золотистой щетиной. Без малейшего стеснения задираю штанины брюк, убеждаясь в отсутствии отёков. Расстёгиваю рубашку, больше напоминающую халат, проверяю складки на животе. Заглядываю под нижнее бельё, вызывая реакцию обоих – брезгливую гримасу Герини и удивлённо вскинутую бровь Валтиара. Напоследок тщательно исследую ротовую полость и волосы на голове.

– Что известно о личности убитого?

Министр нерешительно переминается с ноги на ногу, зато Ал не колеблется ни секунды:

– Покойный – господин Кависаар Ардари, чиновник первой степени, уполномоченный посол Варгерно в Ноории. Сто три года, магических способностей не выявлено, окончил королевский университет в Погории, проживает в Варуше, женат, имеет сына семидесяти шести лет, увлекается коллекционированием кубков…

– Достаточно.

Кошусь на Герини. Делаю глазами знак магистру. Он понятливо накрывает нас двоих Пологом Тишины – теперь никто не услышит то, что я сейчас скажу.

– Аэ?

– Этот человек не может иметь семидесятишестилетнего сына. Ему самому нет и двадцати. То, что мы видим, – наложенная трансформация. Необратимая. Тело сопротивлялось до последнего, зубы искривлены, под седыми волосами можно разглядеть отросшие светлые корни. Покойный – юный целитель со слабым даром. Сколько господин Ардари официально находился в Нори?

– Две недели.

– Невероятно, что он продержался так долго. Зато теперь ясна причина остановки сердца – отторжение. Изменения были столь значительны, что органы не выдержали. Не будь он целителем, не протянул бы и трёх дней. Мучительная смерть, растянутая во времени.

Валтиар смотрит на меня, на министра, на умершего… В свинцовых глазах плещется гнев.

– Могла жертва пойти на такое добровольно?

– Сложно сказать. Необратимая трансформация под запретом и у нас, и в Варгерно. Карается пожизненным заключением для того, кто её наложил, и внушительным штрафом для того, на кого она наложена. Мало есть желающих нарушить закон. Притом, Ал… Я могу понять, когда дурнушка мечтает принять облик красотки, а стареющий сластолюбец получить молодое мускулистое тело. Здесь риск оправдан. Но чтобы двадцатилетний мальчик добровольно согласился навсегда остаться пожилым, непривлекательным толстяком… Должны быть очень веские причины!

– Возможно ли наложить трансформацию насильственно? – мысли у нас с магистром текут в одном направлении.

– Вполне. Связать, обездвижить магией, лишить сознания, подкараулить спящего. Зависит от уровня целителя, но, как правило, на всё уходит час – полтора. А дальше… изменения необратимы. Жертва понимает, что заперта в чужом облике навсегда. Все известные нам случаи заканчивались самоубийством. Этот же несчастный сопротивлялся две недели, медленно умирал, страдал, но мужественно исполнял роль другого человека.

Верховный магистр нехорошо усмехается.

– Что ж… Мы имеем дело с насилием в отношении целителя на территории Ноории. И это попадает под юрисдикцию Ордена.

От его усмешки по комнате словно проносится ледяной ветер. Валтиар снимает заклинание и поворачивается к Герини, ещё более унылому, чем вначале.

– У меня для вас две новости.

– Плохая и хорошая? – невесело хмыкает министр иностранных дел.

– Плохая и совсем плохая. Первая – этот человек убит насильственным наложением необратимой трансформации. Вторая – это не посол Ардари.

– Но… – на Герини жалко смотреть – до того он расстроен, – господин Рэгарен… Кто же он?

– А вот этим займётся Орден. Вам же настоятельно рекомендую немедленно связаться со своими людьми в Варгерно. Искать настоящего посла… и пока держать язык за зубами. Всего доброго, господин Герини!

***

– Ты домой? – спрашивает Ал, едва мы оказываемся на улице.

– «Домой» я бы рванула хоть сейчас, – тоскливо кошусь на общественную арку портала, – но ведь в Иркор ты меня не отпустишь?

– Аэ, – устало вздыхает Валтиар, – не начинай. У меня и так тяжёлый день.

– Любовница бросила, – поддакиваю я.

– Наоборот – я дал ей отставку… Аэ, ты ведь поможешь мне с расследованием?

– Демоны! – в гневе я топаю ногой. – У тебя что – больше никого нет? К твоим услугам вся сила Ордена, специально натасканные ищейки!

– Гончие, – беззлобно поправляет меня магистр. – Парням не нравится, когда их называют ищейками. Они – воины и телохранители, присягнувшие на верность Ордену. Но они привыкли охранять или сражаться, а не ловить государственных преступников. Мы же с тобой попали в область межгосударственной политики: хочешь, чтобы я привлёк боевых магов к хитросплетениям дипломатов?

– Я хочу продолжить исследования сопротивляемости организмов при низких температурах! – огрызаюсь я. – Хорошо: не желаешь трогать своих бойцов – поручи Следящим. А меня оставь в покое! Мне достаточно одного твоего… бессмертного.

– Аэ! – патетически воздевает руки к небу магистр. – Теперь ты предлагаешь подключить к тонким интригам специалистов по преступлениям, совершённым с помощью магии. Следующих исключительно законам Ноории. Не делающих различия между членом Правительства и последним бродяжкой. А тут – Варгерно! Монархия! Знать! Герцоги и герцогини!

– Тем более! Я – целительница. Повторяю – це-ли-тель-ни-ца! Ни в коем разе не гений сыска, не дипломат и не герцогиня!

– Ты – Лийшен, – в секунду становится серьёзным верховный магистр. – Как бы ты ни упиралась, это даёт тебе право говорить с благородными на равных. В отличие от меня. Которого при всём моём положении в Варгерно если и не спустят с лестницы, то сочтут недостойным откровенности… Да что там! Аэ, тебе ли не знать, как везде, кроме Ноории, презирают тех, чьё имя не состоит как минимум из трёх частей. Это в Нори «господин Рэгарен» звучит гордо. И то для тех, кто не знает, как мы с тобой на задворках школы придумывали мне имя рода.

Сердито сверкнув глазами, я вспоминаю упомянутый момент. И невольно улыбаюсь. Глава высшего магического Ордена Ноории в моей памяти тогда был всего лишь Алом – долговязым и угловатым подростком в потёртых штанах, вспыльчивым и лезущим в драку по любому поводу и оттого вечно разукрашенным синяками и ссадинами…

***

– Райвэна, скажи… Имя верховного магистра не настоящее?

Смотрю в жёлтые кошачьи глаза под короткими острыми ресницами.

– С чего ты так решил?

– «Рэгарен» на древнем языке Осамаха означает «ветерок». Ему очень подходит.

Пожимаю плечами.

– Сейчас никто не помнит старых языков Варгерно, Осамаха и Ноории. Самого Осамаха три века как не существует. Карбинда говорит на всеобщем. Да и глава Ордена мало напоминает ветер. Скорее уж, ураган.

На жёстких губах – насмешливая улыбка.

– Он такой… хрупкий мальчик. И нежный.

Мой хохот заставляет звенеть бокалы на столике.

– Ты нарочно пытаешься вывести меня из себя? Или издеваешься?

– Я вижу ду́ши, Райвэна.

***

Если мы не успеваем поругаться с Валтиаром, то лишь потому, что нас нагоняют люди Ордена – пара молодых магов и тройка тех самых Гончих – совсем молодых, задиристых мальчишек, неуловимо похожих между собой одинаково сосредоточенным выражением лиц. Двух из них я знаю – Сонейг и Версон, правая и левая руки магистра, толковые, вежливые и многообещающие юноши. Третьего, скуластого брюнета, мне встречать не доводилось. Он не представляется, коротко кланяется и с щенячьим обожанием пялится на Ала. Я усмехаюсь. Молодёжь боготворит верховного до тех пор, пока не столкнётся с его железной волей и отсутствием каких-либо симпатий. В личном словаре магистра слово «дружба» находится с пометкой «неупотребляемое».

Валтиар Рэгарен – двести двадцать стенов неукротимой энергии, направленной на службу… нет, не Правительству. И даже не Ордену. Как это ни банально звучит, Ал – патриот. Наверно, поэтому он и не может выбрать себе постоянную спутницу жизни – его любовь отдана Ноории.

– Господин магистр, – выпячивает накачанную грудь скуластик, – мы в полном вашем распоряжении!

– Отлично, – только я различаю в холодном голосе главы Ордена смешинку. – Проводите госпожу Гроунг в Артахенгу. С этого дня – она ваш непосредственный начальник. Из казарм переселяетесь в резиденцию, господин Тарпентер выделит вам комнату поближе к моей помощнице. На время расследования обеспечиваете её безопасность.

Внутри меня поднимается буря. Пусть я привыкла к тому, что Ал распоряжается моей жизнью, но такое наглое вмешательство – перебор. Однако внешне я невозмутима. Всё, что я имею сказать господину Рэгарену, я выложу Алу наедине. А вот мальчишка не обладает подобным терпением – вспыхивает с головы до ног. Слава Всевышнему, у него хватает благоразумия не озвучивать свои мысли. Я удостаиваюсь повторного поклона – чуть ниже, чем в первый раз. Впечатление от вежливости портит вызывающий блеск зелёных глаз.

– Я к услугам госпожи Гроунг.

Сдались мне твои услуги…

– Не забудь переправить тело погибшего в лабораторию, – напоминаю Валтиару. – Лучше в Риагире – там выше уровень защищённости. Заморозку не снимай.

– Ты надеешься обнаружить ещё что-то? – жадно загорается свинцовый взор магистра.

– Проверю свои теории. Не особенно обольщайся, – фыркнуть при подчинённых я себе не позволяю, достаточно и того, что к великому и ужасному я обращаюсь на ты.

К нам подходят ещё люди. Один из них, высокий смазливый магистр, мне особенно неприятен. Вергиес Стайсге, назвать его скотиной – обидеть животное. Вот уж кто с лёгкостью плюёт на законы, даром что претендовал когда-то на место Валтиара. То, что в свои девяносто четыре года он выглядит от силы на двадцать, вряд ли объясняется чем-то ещё, кроме преступного вмешательства целителя. Но господин Стайсге осторожен и умён, все выдвинутые ему когда-либо обвинения не подтверждены.

Задерживаться у «Орсирии» дольше нет смысла, арка портала в сотне стенде. Вежливо кланяюсь и разворачиваюсь.

– Госпожа Гроунг! – голос приставленной ко мне Гончей настигает меня у самых ступеней перехода. – Не желаете ли подождать меня?

Не самое лучшее начало. Поворачиваюсь и спокойно смотрю в перекошенное гневом лицо:

– Нет.

К обиде на несправедливость судьбы добавляется некоторая доля растерянности.

– Но господин магистр приказал!..

– Проводить меня. И выполнять все мои распоряжения. Сейчас у меня поручений нет, портал прекрасно справится с переносом без вашей помощи. Можете ступать к господину Тарпентеру. Если вы мне понадобитесь, я вас найду.

А если мне повезёт, то каприз Ала я как-нибудь деликатно пресеку и больше никогда тебя не увижу.

Члены Ордена могут обладать любыми недостатками, однако отнюдь не глупостью. Поэтому юная Гончая оставляет меня в покое. Интересный мальчик. Судя по чуть удлинённому разрезу глаз и жгуче-чёрному цвету волос, он с юга Ноории. Высокие скулы указывают на Карфий, где после катастрофы осело большинство выживших благородных родов Осамаха, включая и Лийшен.

Поставив в уме зарубку, я выкидываю все посторонние мысли из головы. Кроме одной: обязательного ежедневного визита к нашему «гостю». Поэтому порталом переношусь не к центральному парадному входу, а к незаметной дверке западного фасада.

Охрана, пожилые степенные маги, прекрасно меня знает и всё равно добросовестно сличает ауру. Дисциплина в Ордене железная.

Прохожу холл насквозь и выбираюсь в неожиданное буйство света и ярких красок – внутренний двор. Артахенга в плане представляет собой квадрат с вырезанной внутри внушительной дыркой. Валтиар долго хмуро чесал в затылке, а потом расплылся в улыбке и устроил на месте булыжного плаца сад. С цветущими клумбами и фонтанами, скамейками, беседками и всем, чем полагается очаровывать и восхищать. Его любовница, на тот момент Тайсэя, девица избалованная и обладающая тонким вкусом (или считающая, что её привычка отставлять мизинчик, когда она берёт чашечку с сорго, – образец безупречных манер), пришла от нововведения в восторг. Да и следующие за ней красотки не обделяли своим вниманием дивный уголок, отчего в Ордене двор получил негласное название «Сад тысячи прелестниц».

Сейчас здесь царит блаженная прохлада и полутень. Умиротворяющее журчание фонтана настраивает на благодушный лад. При моём появлении мужчина, сидящий на бортике каменной чаши, приветливо улыбается.

– Добрый день, Райвэна!

Его свободу передвижения в стенах Артахенги Валтиар не ограничивает, справедливо рассудив, что все старания явятся лишь бесполезной тратой магии. Сам дворец опутывают мощнейшие чары, выйти из него без ведома магистра не получится.

Только, боюсь, знаменитая защита резиденции Ордена нашему гостю-пленнику тоже не помеха, скорее, забава. Уж больно насмешливо косится «гость» на растянутые тут и там заклинания, подозреваю, и Силки Забвения, накинутые на него с самого первого дня его пребывания в Артахенге, он просто проигнорировал.

А ещё он так и не воспользовался услугами парикмахера, и кончики длиннющих золотистых волос купаются в фонтане.

– И тебе того же… – выразительная пауза. Должен же он однажды проговориться.

В ответ я получаю заразительный смех.

– Не оставляешь попытки? Сразу чувствуется влияние Валтиара! Но пока не время. Присаживайся. Как прошёл твой день?

– Он ещё не прошёл, – сажусь с ним рядом, стараясь не смотреть в затягивающую желтизну огромных глаз.

– Сердишься? – безошибочно угадывает он. – Почему?

Потому, что меня оторвали от интересной работы, когда я была близка к прорыву. Возможность существования людей далеко за границами обитаемых земель, в нетающих южных льдах и бескрайних снежных просторах – сколько перемен она принесёт Карбинде! Варгерно перестанет воевать с одичавшим Осамахом за территории, Ноория продвинется далеко на север… А я трачу бесценное время на то, чтобы рассматривать трупы и развлекать человека, не желающего сообщить мне даже такую малость, как собственное имя!

– Сегодня мне пришлось побывать на месте преступления…

Слова складываются легко – за месяц я привыкла пересказывать нашему «гостю» подробности своего скучного, размеренного существования. Не очень-то занимательные истории, но не молчать же. Так хоть создаётся видимость дружеской беседы. Парень слушает меня внимательно, на светлом лице – выражение искренней заинтересованности. Иногда мне кажется, что любопытство – единственное испытываемое им чувство. Вопросы, которые он задаёт, говорят о его уме и великолепной памяти: соврать ему практически невозможно. В довершение я зачем-то жалуюсь на произвол Ала и его попытку приставить ко мне дерзкого мальчишку.

– Валтиар прав, – слышу убеждённое, – внешняя политика – дело грязное. И опасное. Сегодня ищут убийцу посла, завтра будут стараться всеми силами замять произошедшее. И в приступе служебного рвения решат, что целительница, установившая факт замены, представляет угрозу…. Скажи, пожалуйста, а необратимая трансформация всегда смертельна?

– Зависит от обстоятельств. В том случае, если ты решил изменить цвет глаз или волос, форму носа, бровей, прибавил пару стенов роста или убрал мешающие жировые складки, организм и не заметит изменений. Но если тебе пришла в голову блажь «подрасти» на целый стенде, скинуть сотню корудов или поменять пол – вряд ли подобная идея окончится к твоему удовольствию. Самое малое – это хронические боли, от которых ты будешь страдать пожизненно, ну а крайний итог – мучительная смерть.

– Какой чудовищной жестокостью нужно обладать, чтобы так поступить с человеком, – мужчина качает головой, только сейчас замечая, что его волосы плавают в воде. Вытаскивает их, старательно отжимает.

– Не просто жестокостью, – поправляю я. – Для насильственной трансформации, даже обратимой, целитель обязан обладать огромной силой. Первый и высший уровень – прочие не потянут. Напрасно искалечат и убьют.

– Целитель? – оживляется мой собеседник. – Не маг?

– Да, это две разные силы. Магия – принуждение, в какой-то мере власть над миром. Переносы, порталы, подчинение стихий, боевые заклинания, превращения, мороки, иллюзии… Целительство – это внутренняя энергия человека. Она способна воздействовать лишь на живые организмы. Я с одинаковым успехом залечу рану и сращу сломанную ветку, но ни в коей мере не вырву это дерево с корнем одним словом.

– Но ты можешь приказать ему засохнуть, – жёлтые глаза в очередной раз заглядывают мне в душу. – А человеку – перестать дышать.

– Могу, – не спорю я. – Как и этот человек может применить топор для колки дров или же для рубки голов. Магия и целительство – это только инструменты. Как ими воспользоваться, зависит от того, кто держит их в руках.

– Ножом допустимо разделывать и плоть, и фрукты, – очередная загадочная улыбка, – однако топором ты не нарежешь окорок к столу.

Не знаю, чего он хочет добиться, глядя на меня со странным выражением вызова и сочувствия одновременно. Признания, что боевые заклятия, созданы исключительно для разрушения? Так я не правительственная служащая – изрекать прописные истины. Поэтому отвожу взгляд и любуюсь игрой радужных брызг в фонтане. Уверенную поступь магистра мы слышим одновременно.

Валтиар приближается, на ходу натягивая любезную улыбку поверх озабоченности.

– Добрый день.

Бессмертный ограничивается коротким кивком на грани приличия. Ал делает вид, что его подобное пренебрежение не задевает. Странные у них отношения. С одной стороны, наш гость держится от хозяина Артахенги на расстоянии. С другой… ни о ком больше он не отзывается с такой странной теплотой и тоской.

– Прошу прощения, – кланяется ему магистр и обращается уже ко мне одной: – Аэ, всё необходимое доставлено в Риагире. Если понадобится что-нибудь дополнительное – свяжись со мной. Я буду в Кирене.

«Всё необходимое» – это тело несчастного, погибшего сегодня утром. Не самое приятное времяпрепровождение. Только эксперименты с трупом, и то для меня предпочтительнее вынужденного безделья среди цветущего сада в непонятной, навязанной мне роли то ли наперсницы, то ли воспитуемой.

Поднимаюсь резким рывком.

– Я с тобой до портала. Всего хорошего, – уже в сторону заметно погрустневшего бессмертного.

– До завтра, Райвэна.

Ал позволяет себе возмутиться, лишь когда мы оказываемся внутри здания:

– Демонов молчун! Вот если я ему так категорически не нравлюсь, зачем он тут торчит, спрашивается?

– Возможно, потому, что ты навесил на Артахенгу непробиваемую сеть заклинаний? – ухмыляюсь я.

– Аэ! – патетический вопль. – Их тут не больше, чем в том пресловутом зале Ордена. Подозреваю, что все мои сети вместе взятые для него тьфу и растереть!

В подтверждение глава Ордена плюёт на восхитительный ковёр на полу, ловит мой укоризненный взгляд и упрямо сдвигает брови.

– Здесь самоочищающие заклинания, – ворчит Валтиар. – Не корчи такое страшное лицо, что хочется сразу сбе́гать за тряпкой.

– За учебником этикета лучше сбегай, – поджимаю я губы, – или заведи себе образованную любовницу. Хоть какая-то польза от них будет в кои-то веки.

– Любовницы не манерам обучать должны, а… – Ал коротко хохочет, показывая белоснежные зубы. – От них иная польза.

Равнодушно пожимаю плечами. Не моё дело.

– Райвэна, в Кирене бунт, – уже у самой арки портала спокойным тоном сообщает мне магистр.

– Опять?

– Не всех тогда пересажали… Так что ты от парнишки моего не особенно бегай, ладно? Он хороший маг, прикроет в случае чего.

Стройная спина Валтиара скрывается в мареве перехода. Думая о своём, я следую за ним, но в иное место, не в Кирен. Кирен – маленький городок на юго-западе. Бесконечные леса, в которых так привольно прятаться преступникам. Полгода назад Орден прихватил целую группировку магов, практиковавших запретные заклятия и нацелившихся ни много ни мало на смену государственного строя. Монархии, видите ли, им захотелось! В тот момент я очень жалела, что у нас, в отличие от Варгерно, отсутствует смертная казнь – вот прочувствовали бы все прелести правления одного самодура. Я залечивала повреждения Гончих, но некоторые из ребят уже не нуждались в услугах целительницы. Их тела́ хоронили с почестями на лучшем кладбище Нори. Двадцать шесть молодых, сильных магов, у каждого из которых была впереди вся жизнь.

В Риагире содержатся виновники случившегося. Выходя из портала, обвожу старейшую тюрьму Ноории оценивающим взглядом. Суровые стены толщиной в десять стенде – не пробьёт ни одно заклинание. Окон нет. Несколько уровней защиты. Глубокий ров с раскалённым воздухом на полсотни стенде вокруг. Единственный пространственный переход со встроенным считывателем аур: не имеющий допуска незамедлительно развеивается в пыль.

И здесь находится моя лучшая и любимая лаборатория. Благодаря мерам предосторожности тут безопасно проводить рискованные опыты, вроде того, который я собираюсь провернуть.

Несмотря на проверку ауры, на входе в здание меня осматривают повторно – гораздо придирчивее, нежели в Артахенге. Сверяют сетчатку глаза и отпечатки пальцев, энергетические потоки и направленность дара. Охранники под иллюзией, вместо лиц – размытое марево, на руках – плотные перчатки. Службу в Риагире несут проверенные боевые маги, их имена известны лишь главе Ордена. Побегов из этой тюрьмы не случалось за всю истории Карбинды.

Внутри не действуют ни порталы, ни магия. Важно шествую пешком по знакомому во всех подробностях, прекрасно освещённому коридору. Воздух свежий и чистый, стены свежеокрашены, каменные плиты под ногами выскоблены до блеска. Это в детских сказках тюрьмы мрачны и страшны: ужас Риагире в её ослепительном свете, в котором не останется незамеченным даже случайно залетевшее насекомое. А уж тем более тёмная фигура, торчащая у входа в моё святая святых.

– Госпожа Гроунг? – голос Гончей суров, но губы слегка побелели.

Страшно? Не мудрено. В отличие от меня, парнишка чувствует магию. Коленки у зеленоглазика ходят ходуном, но я старательно не замечаю этого. В конце концов, когда сама впервые попала в Риагире, тряслась ещё больше.

– Вам незачем было следовать за мной сюда, – бросаю, отпирая замок. – Было бы достаточно подождать в помещении охраны.

Там всё-таки не настолько жутко. И люди Ордена рядом.

– Господин магистр велел мне не отходить от вас ни на шаг, – парирует южанин.

«Господин магистр», внутренне передразниваю его я, забыл, как упал в обморок при первом посещении Риагире. На его счастье, свидетелей тому, кроме меня, не оказалась, а я быстренько надавала Алу оплеух, приведя в чувство только что принятого в Орден мага. Этот брюнет оказался покрепче. Или, тут же поправилась я, не столь одарённым, чтобы впитать всю многовековую зловещую ауру тюрьмы.

Внутри лаборатории меня встречает идеальный порядок. Ровные ряды шкафов с пробирками, ящики с инструментами. Посреди на столе бесформенной массой громоздится труп. Мой охранник громко сглатывает.

– Располагайтесь там, – указываю я Гончей на стул в дальнем углу и теряю к нему интерес. Надеюсь, у него хватит ума держаться от меня на расстоянии.

Некто, выдававший себя за чиновника первой степени Кависаара Ардари, стеклянными глазами смотрит в потолок. Честно говоря, мне глубоко плевать на политику и заносчивое Варгерно в том числе. А вот мальчика, убитого ради неизвестных целей, искренне жаль. Юный целитель… сердце ноет. Нас так мало! Гораздо меньше, чем тех же магов. И каждый целитель, даже слабый, бесценен, способен спасать сотни, тысячи жизней.

– Прости, – тихонько шепчу покойному, – я найду тех, кто поступил с тобой столь бесчеловечно.

Одежда «посла» мешает, потому я срезаю её специальными остро заточенными ножницами и отбрасываю в сторону. Стареющее, дряблое, полное тело вызывает брезгливость. Сто три года не повод, чтобы так запустить физическую форму. Учителя́ в нашей школе и в сто тридцать поражали подтянутыми мускулистыми телами. Бедный мальчик! Как он, должно быть, мучился – и от физической боли, и от душевной. Я закусываю губу. Эмоции в сторону, Райвэна. Струя воды из гибкого душа омывает тело. Затем в ход идёт сила.

Наверно, я вожусь долго. Разбираю остатки ауры, разглядываю частицы. Тихонько проговариваю формулы, пытаясь восстановить изменённые потоки. В какой-то момент я умудряюсь подхватить обрывки перестроенной энергии и, прежде чем сознаю, что делаю, тяну…

***

– Райвэна, а ты знаешь, что означает твоё собственное имя?

– Разумеется. «Безрассудная».

Звонкий смех переплетается с шумом фонтана.

– Как быстро люди забывают истинные языки! И переиначивают слова! За какие-то жалких пятьсот лет ставят всё с ног на голову… Род Лийшен из Осамаха, не так ли?

– Моя бабка была с юго-запада Карбинды.

– Как и твоё имя. Райвэна означает «думающая сердцем».

***

Уж чем я там думаю, известно одному Всевышнему. Тело на столе дёргается и плывёт. Сжимается, трансформируется, меняется…

– Что происходит?

Гончая. Тебя мне ещё не хватало! Парень и впрямь не робкого десятка, раз, вместо того чтобы от страха забиться в угол, подскакивает и вытягивается передо мной, закрывая обзор. Охранничек…

– Отойди! – пытаюсь подвинуть мага.

Безрезультатно. С таким же успехом я могла бы упираться в гранитную плиту весом в тысячу корудов.

Пока мы боремся, движение прекращается. Южанин позволяет обогнуть себя, и я вижу результаты моих трудов. Честно, и сама не ожидаю, что из моей затеи выйдет что-то путное. Конечно, я и добивалась того, чтобы подвергнутый трансформации человек вернул первоначальную форму. При жизни это невозможно из-за неминуемой гибели необратимо изменённого, в моём случае подобных ограничений нет. Но до конца не верю.

Перед моим потрясённым взором предстаёт юноша, почти мальчик. Щуплый и тщедушный. Разница в весе с Ардари – полторы сотни корудов… у бедняжки не было шансов выжить. На секунду мои глаза наполняются злыми слезами… Подожди, тварь! Однажды мы встретимся.

– Всевышний! – Гончая тихо стонет. – Да это ребёнок! Мерзавцы!..

Выпускаю воздух сквозь сжатые зубы. Придержи свою жалость до более подходящих времён, Райвэна. Вместо того чтобы судорожно рыдать, займись делом. Собери все улики, чтобы отыскать и наказать убийцу.

Из специального ящика я достаю три пластины для снятия изображений. Скрупулёзно запечатлеваю облик, провожу измерения, делаю записи – всё в трёх экземплярах. Один я передам Ордену, второй – Правительству, третий сохраню у себя. У дряни, сотворившей подобное, не останется ни единого шанса уйти от возмездия.

Говорят, целители не плачут. Мол, они видели столько боли, что ко всему привыкли. Это правда, я ни разу в жизни не билась в истерике. Но слезинка всё же предательски скатывается и теряется среди короткого ёжика золотистых волос мёртвого мальчика. Решительно выдыхаю и продолжаю писать.

«Стрижка соответствует стандартам, принятым в регулярных войсках Варгерно. О том же свидетельствуют мозоли на ступнях. Подходит и возраст – около восемнадцати. Кисти рук грубоватой формы, фаланги пальцев утолщены – следствие физического труда. Как вариант – сельскохозяйственные работы…»

Маг давно вернулся к своему стулу, а я пишу, пишу, пишу… Перенесённые вирусные заболевания – однозначно указывают на Варгерно, только там всех детей не прививают поголовно. Наше Правительство однажды попыталось вякнуть на тему недостачи средств, Орден быстро показал ему, кто в Ноории хозяин. Нехватка средств, ха! Как на фейерверки да приёмы, так всегда пожалуйста, а как о здоровье неимущих заботиться, так сразу всё до копейки истрачено.

Когда-то высший магический Орден существовал и в Варгерно, и в Осамахе. Но на юго-западе после трагедии, уничтожившей половину страны, он из реальной силы превратился в религиозную секту, а в восточном королевстве монархия забрала всю власть себе. Поэтому Ноория – огромное государство, занимающее центральную и северную часть Карбинды, а соседи лишь скалят на нас зубы.

Силы почти оставляют меня, когда я заканчиваю. Облегчённо выпрямляюсь, оглядываюсь:

– Эй! – окликаю понуро свесившего голову южанина. – Подойди, пожалуйста!

Гончая вскакивает как ошпаренный. Задремал, что ли?

– Госпожа? – уже без издёвки.

– Поставь обратно заморозку. Надо сохранить тело… возможно, найдём родственников.

Или даже не найдём – но похороним по-человечески.

Маг ставит заклинание, старательно шевеля губами. Затем вопросительно смотрит на меня.

– Возвращаемся в Артахенгу.

Третий экземпляр записей я закрываю на замок в шкаф, два беру с собой. На выходе из Риагире процедура осмотра повторяется, затем переход, проверка ауры – и мы на улице. С удивлением поднимаю лицо: оказывается, уже глубокая ночь. Небо над Нори усыпано звёздами, лу́ны величаво плывут в небе. Резиденция главы Ордена встречает нас огоньками фонарей и светом окон.

– Алькус выделил тебе комнату? – интересуюсь у зеленоглазика.

– Что?.. Да… – несколько растерянно отвечает тот.

Киваю, думая о манящей мягкости кровати и подушек.

– Госпожа Гроунг! – вдруг произносит брюнет. – Моё имя – Роулен Ре Калейш Нерсиг.

Вот откуда гонор. Сын или внук знаменитых Калейш!

– Райвэна Аэ Лийшен Гроунг. Очень приятно.

***

В моей комнате кто-то заботливый – не иначе Алькус – подвесил магический светлячок. Благодаря чему я не зажигаю светильников, а сразу сбрасываю платье и ложусь (точнее, падаю) в постель. Похоже, сон принимает меня в свои ласковые объятия ещё в полёте, так как касания к поверхности я не помню.

Зато вырывает меня из сладкого забвения отнюдь не столь нежное прикосновение.

– Аэ! – стон под ухом. – Аэ, проснись!

Демоны! С трудом разлепляю глаза. Валтиар стоит на коленях у моей кровати, огонёк, который я забыла погасить, освещает неловкую, скорченную позу, руку, вывернутую под неестественным углом, почему-то чёрную с одного бока рубашку.

– Ал! Ты ранен?

– Нет, я припёрся к тебе посреди ночи, чтобы рассказать последний анекдот… Аэ, сначала грудь. Рука потерпит.

Ругая на все корки заговорщиков, Кирен, Орден, ненормальных магистров, лезущих в самое пекло, магию вообще и боевые заклинания в частности, я сращиваю кости, восстанавливаю мышцы, убираю ожоги, вытягиваю и распределяю нервы. Боль страшная. Валтиар кусает губы, пытаясь не кричать. Обезболивающее на магов его уровня не действует. Под конец я подобно удару ремня влепляю поток энергии и обессиленно откидываюсь на спинку кровати. Какое-то время мы молчим и тяжело дышим.

– Всех схватили? – спрашиваю я, нарушая тишину.

– Да, – магистр встряхивает разлохмаченной гривой. – Риагире пополнилась новыми постояльцами… Как твои успехи?

– Мне удалось провести обратную трансформацию. – Восхищённый вздох собеседника. – Утром передам тебе записи – для Ордена и Правительства.

– Завтра мы идём в Варгерно. Герцог Ардари желает лично услышать о ходе расследования смерти его отца.

– А он в курсе, что его папочка жив? И может быть где угодно – хоть во льдах Соржа, хоть в пустыне Самиах?

– Пока нет. Мы договорились с Герини попридержать столь ценную информацию.

– Надеюсь, ты дашь мне спокойно позавтракать? – заранее готовлюсь выразить возмущение.

– И позавтракать, и пообщаться с нашим «гостем», – Ал с ухмылкой поднимается с пола покачиваясь. – Также обрадовать юного Нерсига, что он сопровождает тебя.

– Ты приставил его ко мне потому, что он – Калейш?

– Нет, – смешок, – просто он лучший маг из всех наших новобранцев. Ну и Калейш, конечно… Аэ…

– Что? – я заползаю обратно на кровать и блаженно вытягиваюсь.

– Спасибо.

– За то, что в очередной раз собрала тебя по кусочкам? Пожалуйста!

– Ты помнишь, что это…

– Тайна Ордена. Верховный магистр не может показать свою слабость. Иди к себе, Ал! Поскорее прими горизонтальное положение, а то грохнешься сейчас, и к демонам твои тайны.

Магистр исчезает, а я проваливаюсь в сон.

***

Утро наступает издевательски рано. Мадейна, суровая дама в расцвете старости (да-да, и такое бывает), как обычно, является будить меня и приносит мне поднос с завтраком. Яблочный сок и омлет – ура!

– Мей, не знаешь, куда Алькус запихнул Гончую? – в ответ на расширенные от удивления глаза я быстро добавляю: – Юношу, с коим я вечером вернулась из Риагире. Такой смуглый зеленоглазый брюнет.

– Ах, Роулен! Он в бывшей спальне Алесии.

Хихикаю, представив воинственного молодого мага в покоях небесно-голубого цвета, с кроватью, полог над которой расшит незабудками.

– А сама бывшая хозяйка уже освободила помещение?

Мадейна заговорщически склоняется ко мне:

– Кабы сама! Она собиралась на попятный, да господин магистр велел сложить её вещи и самолично переправил коробки в её квартиру. Красотка наша к нему в одной сорочке вышла, позу такую томную приняла – бровки домиком, губки бантиком, сиськи вперёд… А Рэгарен ей: «Потрудитесь принять приличный вид – портал вас ждёт». Так ей и надо! Это куда ж годится – руки распускать, верховному магистру, как последнему юнцу, пощёчину влепить! И за что – за просьбу не путать личные отношения с интересами государства!

Так-так-так…

– Мэй, а поподробнее?

– Госпоже Алесии намекнули, что пора бы и честь знать, хотели, мол, месяц в Артахенге «погостить», месяц истёк. А она, стерва такая, прости, Всевышний, за свои «услуги» протекцию захотела. И куда – в министерство иностранных дел! Да кому она там сдалась, век бы её не видеть.

Похоже, девушка и впрямь была не так проста. Может, и вправду любовниц пора закупать оптом на рынке? И дешевле, и честнее.

Улыбаюсь, благодарю Мадейну. Одевшись, иду искать Роулена. Расположение комнаты Алесии, постоянно распекающей служащих, благодаря её воплям, мне известно. Осторожно постучать – я же не Алькус, право слово!

– Открыто.

Конечно открыто! Это же Артахенга. Здесь все запоры на дверях – чисто условные, пока Ал не вмешается лично.

Давлю смешок и захожу.

На фоне голубеньких обоев с весёленькими цветочками суровый брюнет с мужественными чертами хищного лица кажется не более уместен, чем прелестная, изящная Алесия в горячке магического сражения. Стараюсь не выдать своих мыслей – парню вряд ли по нраву этакое заселение. У Алькуса вчера явно случился перебор с чувством юмора.

– Доброе утро, Роулен.

– Доброе, госпожа Гроунг.

– Райвэна, – с самого начала я хочу определить наши отношения. Если Ал настаивает и мне никуда от телохранителя не деться, общаться я предпочитаю без всяких расшаркиваний и церемоний.

– Госпожа Райвэна? – зелёные глаза изучают меня.

– Без госпожи. Экономит время – например, в бою. Никогда не задумывался, почему все Гончие зовут друг друга личными именами? Две-три буквы проще выговорить, чем дюжину.

Потомок прославленного рода Калейш согласно склоняет голову.

– Уже позавтракал?

– Да. Привык рано вставать, к тому же здесь так неестественно тихо.

Вспомнив казарменные дома Ордена, я улыбаюсь: сотня юных мальчишек-магов спросонья галдят не хуже птичьего двора.

– Давно в Нори?

– Год почти. Всё никак не освоюсь. Летом жарища страшная, зимой – морозы.

– Я тоже долго мучилась. Ничего, терморегуляцию освоишь – про климат вообще забудешь. Ты из Карфия?

Удивлённый взгляд.

– Господин магистр рассказывал обо мне?

– Скулы выдают в тебе южанина, разрез и цвет глаз подтверждает кровь Осамаха. Калейш ты по отцу?

– По матери.

Встречного вопроса – откуда во мне кровь Лийшен – я не дожидаюсь. Не потому, что Роулен не осмеливается задать. Дверь распахивается, и на пороге предстаёт Валтиар – весьма сердитый:

– Райвэна, почему я должен тебя искать?

Странный вопрос, учитывая, что сам же и просил меня предупредить Гончую о том, что мы идём в Варгерно. Смотрю прищурившись: может, у него раны ночью ныли? Не выспался?

– И тебе светлого дня, верховный!

Завуалированный упрёк не подействовал. Окинув грозным взором меня, Ал обращает свой неожиданный гнев на подчинённого:

– Нерсиг, почему вы позволяете себе разгуливать в полуодетом виде? Артахенга не казарма! Здесь дамы!

Пристально оглядываю молодого человека. Штаны, ботинки, форменная чёрная рубашка… Неужели «полуодетый вид» – это две незастёгнутые пуговички сверху, открывающие шею и ключицы? Как же тогда надо было называть Алесию, разгуливавшую по дворцу в прозрачном неглиже? А Стэфию, обожающую разрезы до попы? И какие, спрашивается, дамы здесь сейчас, кроме меня и Мэй?

Чтобы не расхохотаться в голос, я раскланиваюсь и вылетаю в коридор. Натыкаюсь на Алькуса, чуть не сбив его с ног. На приветствие быстро киваю и спешу исчезнуть.

– Аэ! – яростный рык.

Обречённо поворачиваюсь. Двести двадцать стенов нависают надо мной, яростно сверкая глазищами. Ноздри тонкого носа раздуваются.

– Что ты делала у него в комнате?!

Всё… хохот рвётся наружу… Что я – я! – делала в комнате у приставленного им же телохранителя!

– Соблазняла! Ал, я понимаю, у тебя была трудная ночь, но это же не повод…

Следующая минута становится для меня лишним подтверждением, что я никогда не пойму мужчин – магистры они или школяры. Потому что всемогущий глава Ордена тихо скрипит зубами, разворачивается и уходит прочь не сказав ни слова.

Господин Тарпентер тщетно пытается подобрать челюсть. Я снисходительно развожу руками. Побыстрее бы Валтиар новую пассию завёл, что ли. Да так скоро и случится: слухи по Нори об отставке Алесии уже понеслись, сегодня к вечеру набегут очередные претендентки. Ал, мало того, что жених завидный, он же и собой хорош невероятно. Со старших классов школы к нему в постель девицы лезли.

– Госпожа Райвэна, чего это с магистром, а? – выдавливает из себя Алькус.

– Плохая ночь выдалась, – глубокомысленно изрекаю и оставляю юношу наедине с деловыми документами.

Поскольку мне так и неясно, когда мы отправимся к сыну «убитого» посла, я спешу навестить своего подопечного. Для Сада тысячи прелестниц слишком рано, придётся идти сквозь всё здание, подниматься на этаж, преодолевать коридор, два поворота… уф!

Бессмертный распахивает дверь, едва я касаюсь ручки. В кошачьих глазах плещется живейший интерес:

– Райвэна, удалось?

Вот ненормальный человек – сразу о главном!

– Удалось… а почему ты не завтракаешь?

– Нет аппетита. Рассказывай скорее!

Он тащит меня к дивану, усаживается, подхватывает подушку и прижимает к животу. Первый раз я вижу в нём столь явное проявление эмоций. Золотистые волосы со сна лохматятся и падают на лоб.

– Я вчера сразу подумал, что ты попытаешься снять наложенную трансформацию. Чтобы отомстить за смерть целителя. Кем он оказался?

– Совсем ребёнок. Из Варгерно, служил в армии, – невольно прикусываю губу.

– Мужественный мальчик, – парень вздыхает. – Райвэна, он сам решился на этот поступок.

Внутренне я с ним соглашаюсь. Но для порядка протестую:

– Что может заставить пойти на то, чтобы позволить медленно убивать себя?!

– Патриотизм. Самопожертвование ради чьей-то безопасности. Угроза близким. Желание обеспечить дорогих людей… Много чего. Разве у тебя нет никого, для кого бы ты пожертвовала жизнью?

– Я абсолютно одинока, – стараюсь, чтобы мой ответ не выглядел попыткой разжалобить. – Мама умерла при родах, папа, целитель со слабым даром, так и не простил себе её смерти. Ради меня он женился на очень хорошей, достойной женщине, но все силы отдавал работе и рано выгорел. Мачеха похоронила его в Исэнде и вскоре ушла за ним. Других родственников у меня нет.

– А друзья, возлюбленные?

– У меня плохо получается дружить, – вторую половину его фразы я предпочитаю не расслышать. – Дружба предполагает наличие общих интересов, совместный досуг, частое общение… Я личный помощник магистра Рэгарена вот уже семнадцать лет. Должна по первому зову прыгнуть в портал и оказаться демоны знают где – в незнакомом месте, в гуще боёв, паутине интриг… В своё свободное время предпочитаю научные исследования и возню в лаборатории. Ни один друг не выдержит подобного небрежения.

– А Валтиар? – ехидный прищур жёлтых глаз.

– Что – Валтиар?

– Он твой друг? У вас много общего.

– Не смеши меня. Для Ала я со школы нечто среднее между пользой и привычкой. Или же любимой самопиской – всегда под рукой и никогда не откажет. Он может мне доверять, не обязан отчитываться и в любой момент вправе запихнуть подальше. Иметь личного целителя моего уровня – это… удобно.

Мужчина утыкается в подушку носом:

– Доверие – это очень важно, Райвэна. Я вот ни разу за тысячи лет так и не смог полностью кому-то довериться.

Пользуюсь поводом перевести разговор:

– А у тебя были любимые? Жёны? Дети?

– Жёны. Мужья. И дети конечно. Тело, в отличие от разума, каждую жизнь даётся новое.

Аж подпрыгиваю.

– Это как?!

– Я рождаюсь, живу, умираю. Потом какое-то время не сознаю себя – как все новорождённые. Около пяти-шести лет во мне начинает просыпаться память. Обрывки прошлых жизней, имена, чувства. Это очень больно – вспоминать тех, кого ты потерял. Настолько больно, что мелькает мысль никогда больше не любить и не привязываться. Но ни разу мне не удалось остаться бесстрастным. Проходит время, и рядом оказывается человек, который заставляет понять, что нет ничего важнее любви.

– И тем не менее ты никому не доверяешь.

Он грустно улыбается.

– Я не перестаю надеяться, что однажды испытаю и это счастье. Любить того, кому ты веришь. Кто не предаст, не оттолкнёт, будет с тобой до конца, примет последний вздох и закроет глаза.

– И кого ты всё равно потеряешь.

Бессмертный дёргается, словно от удара, вцепляется в подушку.

– Это не самое страшное, Райвэна. Ужаснее вообще не испытать любви.

Сердце тоскливо сжимается.

– Давай сменим тему. Я старая целительница, чуждая романтики. Не всем же быть возвышенными и очаровательными: существуют и такие, как я. Созданные для тишины лабораторий и библиотек, привыкшие к одиночеству, получающие удовольствие от результатов своего труда.

Да я в зеркало на себя смотрю лишь затем, чтобы не ходить неряшливой! Какая таким, как я, любовь? Это пассии у Ала – одна другой краше, хочется все дела бросить, сесть, ручкой подпершись, и любоваться. Сады для них разбивать, цветы и украшения дарить, стихи писать… Чего там привлекательным девушкам положено? У меня этого никогда не будет, давно поняла, в школе ещё, а может, и раньше. А теперь и подавно – пятый десяток пошёл, хоть целители, как и маги, подольше других живут, но кому старушки нужны, когда юных красоток море?

Вот если я добьюсь успеха в исследовании, принесу пользу Карбинде, раздвину границы обитаемых земель – это будет счастье. Ордену послужу, Валтиару помогу – совсем хорошо.

Я светло улыбаюсь.

– Своей жизнью я полностью довольна.

Парень смотрит мне прямо в душу.

– Ты в это веришь? Или убеждаешь себя?

Стук в дверь иногда – самый желанный звук на свете. Мадейна осторожно просовывает голову, не отрывая при этом взгляд от пола.

– Госпожа Райвэна, там магистр вас требует. Серчает сильно.

– Спасибо, Мэй, – ловлю себя на том, что последнее время каждый раз сбегаю от нашего гостя.

Жёлтые глаза подмигивают мне.

– Райвэна, возьмите меня в Варгерно!

Вздрагиваю. Про визит в королевство я не упоминала. Вдруг он и правда читает мысли?

***

Кабинет Валтиара – сердце Артахенги. Здесь, не побоюсь этого слова, вершатся великие дела. Если Орден и не лезет в политику, он зачастую формирует её. Верховный магистр – должность гораздо более почётная, нежели член Правительства. У последнего, кстати, главы́ нет, все равны. Вот и спорят на своих заседаниях до хрипоты, а толку ноль.

Глава Ордена выбирается из лучших. Из Гончих, зарекомендовавших себя в бою, магов, овладевших высшей степенью мастерства, доказавших гибкость ума, силу духа, выдержку и мудрость. Однажды верховным магистром стал бывший Следящий, история помнит и возвеличившихся целителей. Направленность дара не важна – всё определяют личные качества. Восемь лет назад Совет Ордена единогласно избрал Валтиара Рэгарена своим верховным магистром, с тех пор ежегодно переизбирают без единого проголосовавшего против.

Дверь в кабинет приоткрыта. Ал, одетый в официальный костюм магистра – тёмно-синий, прошитый золотой нитью, с парчовой мантией, подметающей пол, меряет пустое пространство от стола до дальнего окна. Помпезную форму Ордена он терпеть не может, потому, верно, и лютует.

– Мне тоже следует переодеться? – невинно спрашиваю, помахивая ресничками.

– Сядь! – звериный рык.

Сажусь, кротко складывая руки на коленях.

– Аэ!

Глаза долу, как положено подчинённой. Пятна́ от разбитой вазы не наблюдается, ковёр явно тоже самоочищающийся. Хорошо обладать силой, позволяющей применять сильнейшие заклинания в быту.

– Райвэна! Я с тобой разговариваю!

– Ты не разговариваешь, – спокойно поднимаю голову, – ты орёшь и командуешь. Кстати, держи, – вынимаю из кармана и протягиваю ему вчерашние записи. – Одна тебе, вторая – Правительству. Пока ты смотришь, схожу надену форменную робу.

– Не уходи.

Пожимаю плечами. Мне не трудно посидеть, и в Варгерно я готова отправиться в том платье, что на мне. Вся одежда у меня приличная, соответствующая и статусу, и возрасту, и даже моде. Это мачеха мне привила: не можешь исправить то, что есть, – не усугубляй. Невзрачная девица, которая выглядит как пугало, гораздо хуже, чем просто непривлекательная, но одетая со вкусом.

Растравил-таки мне душу этот… бессмертный.

– Ал, – зову негромко, слух у магистра отменный, – так мне надо переодеваться? Или ты передумал меня брать с собой?

– Ты и так прекрасно выглядишь.

Потрясающий ответ.

Если на мне не рабочий халат, то, видимо, всё остальное неважно.

– Аэ, извини… что повысил голос.

Второй раз мои плечи приходят в движение.

– Надо передать запись как можно быстрее. Пусть объявят мальчика в розыск. Не объявляя о смерти – под любым предлогом.

– Аэ, это больше не повторится.

И чего пристал? Третий раз, что ли, плечами пожать?

– Если ты расхотел тащить меня к герцогу Ардари, то с тобой другой спутник напрашивается. Твой гость. Заскучал в Артахенге, не иначе. А я к себе в Иркор пойду, поработаю. Хочешь, даже Гончую твою прихвачу, пусть парень отдохнёт.

Яростный блеск глаз напоминает молнию в тучах такого же цвета.

– Ты идёшь со мной! И подопечного своего можешь взять, всё равно его никакие запоры не удержат.

На вызов в кабинет являются Алькус и магистр Таверен, почтенный и всеми уважаемый мастер. Второму с наложением всех степеней защиты вручается сделанная мной запись для передачи Правительству. Тарпентеру же даются полные подробные инструкции, в которые я не вслушиваюсь. Поднимаюсь и подхожу к окну, выходящему на центральную площадь Нори.

Утро, а солнце уже нещадно печёт, птицы купаются в городском фонтане, немногочисленные прохожие косятся на них с завистью, пробегая мимо.

Будь я бессмертна – к чему бы стремилась? Попробовать себя в разных областях? В детстве, до того как прорезался дар, я хотела писать книги. Романы о приключениях, пиратах и океанах. В Исэнде нет моря, нет даже озёр, а я мечтала о ветре в лицо и солёных брызгах. Потом, убедившись, что кроме названия и первых двух строчек мне не удаётся сочинить ничего путного, я загорелась идеей играть на арфе. В воображении это было так красиво – изящный инструмент и я, вся такая нежная, воздушная… После первого же урока я приобрела ненависть к музыке вообще и привычку прятать руки в карманы сразу же, как речь заходила о струнных. Слава Всевышнему, больше я ничего пожелать не успела, в девять лет у меня проявились способности к целительству, родители отдали меня в школу, а там на фантазии времени не было.

Но если бы я знала, что вслед за этой настанет вторая, третья жизнь? Стала бы я с большим усердием терзать самописное перо или пальцы? Решилась бы путешествовать, переезжать из города в город, любоваться дальними берегами?

У парня с кошачьими глазами множество вариантов судьбы. Прожить в теле мужчины, женщины, матери, отца… Возвыситься до полководца и остаться солдатом, выбрать путь странника или домоседа, посвятить себя искусству или науке…

Человека, идущего через площадь, я замечаю сразу, хоть он и не выделяется из толпы. Унылый сверх меры, он задирает голову и окидывает Артахенгу с беспросветной тоской. При этом ни один волосок в старательно зализанной причёске не шевелится. Как целительнице мне известно, что министр на самом деле не седой – просто его волосы такого необычного, сизо-пепельного цвета. И не так уж он стар – пятьдесят с хвостиком, расцвет сил.

– Герини идёт, – предупреждаю Валтиара.

– Отлично. Я его ждал. Аэ, можешь взять своего подопечного, всё равно его никакие запоры не удержат. Ждите меня у портала.

Встречаться с министром нет никакого желания. Незамеченная, выскальзываю за дверь. И натыкаюсь на Гончую. Роулен ждёт в коридоре, застёгнутый на все пуговички.

– Гос… Райвэна!

Солнце бьёт в окна, южанин щурится, прикрываясь ладонью:

– Почему магистр на меня взъелся? Хотел даже обратно в казармы отправить.

– Не бери в голову, – успокаивающе машу рукой, – Рэгарен вспыльчивый и отходчивый, наорёт и забудет. Ты ещё ко мне приставлен или как?

– Приставлен, – улыбается брюнет. – Мы к арке?

– Захватим кой-кого.

Читает ли мысли, видит ли будущее – но бессмертный встречает нас полностью собранный, в конце коридора. Знакомлю его с Гончей и заранее гадаю: как он отреагирует на нового человека? Поведение парня непредсказуемо: иных он удостаивает кивка, кого-то – слова, на многих просто пронзительно смотрит, словно изучает, препарирует их своим дерзким взглядом. Были и такие, кого он умудрялся вовсе не замечать, глядя как на пустое место. Роулену бессмертный кивает и тут же теряет к нему интерес. Южанин предпочитает сделать вид, что так и полагается, и мы спокойно выходим на улицу к арке перехода.

– Райвэна, – в жёлтых глазах горят весёлые огоньки, – Валтиар тебя не растерзал?

– Пожевал и выплюнул, – откликаюсь ему в тон, – слишком невкусная. А ты надеялся меня больше не увидеть?

– И обзавестись новым целителем, изучающим меня отнюдь не с такой восхитительной деликатностью?

На миг сбиваюсь с шага. То, что я каждый день снимаю все его показатели, снимок ауры, измеряю вес, температуру, давление, движение энергетических потоков, я стараюсь не афишировать. Хочется сохранить хотя бы видимость того, что в Артахенге он в гостях. В конце концов, он же и впрямь не преступник, не вор и не убийца, чтобы издеваться над ним в открытую! Утешает меня только то, что, если бы он был против, давно дал бы это понять.

У арки перехода мы останавливаемся в ожидании Валтиара. Изнуряющая жара здесь, на открытом месте, непереносима. Вытираю ползущие по лбу капли пота – и замираю: надо мной одновременно возникают два охлаждающих зонтика. Приятно удивлена – ладно, Гончая, он действует по приказу магистра, но от своего подопечного подобной любезности не ожидала.

Первую неделю мы с ним занимались тем, что пытались вывести друг друга из себя. Я – в открытую, он – под маской безупречной галантности. Мне, оторванной от работы и запертой в Артахенге насильно, только и оставалось, что срывать на нём злобу. Что двигало этим странным созданием – не представляю. Почему он заговорил со мной, начал делиться мыслями, воспоминаниями… Не случись этого, я не оказалась бы прикованной к нему – кто скажет: как надолго?! Пока его невероятные способности остаются тайной для Ордена? Или до того момента, когда ему надоест скучать в роскошной пустынной резиденции?

Валтиар нарушает ход моих размышлений, косится на Гончую, проявляющего заботу обо мне, и первым устремляется к переходу. Привычка сильных – не звать за собой, не задумываться о том, следуют за ним или нет. Роулен бросается за магистром, а мы с бессмертным обмениваемся быстрыми ироничными взглядами.

– В Варгерно сейчас прохладно, – вскользь замечает парень.

Это веская причина нагнать верховного. Заодно вдруг спросить себя – с чего вдруг Ал стал таким беспечным? Не оглядываться на меня – естественно, но мой спутник?

– Райвэна, кажется, Орден плюнул на меня – раньше, чем я предполагал.

В голосе – усмешка и удовольствие.

– Так что вскоре ты вернёшься в свой Иркор.

Наклоняется к самому уху.

– А я вот возьму и откажусь покидать Артахенгу! Шикарные покои, отменная кухня, вежливые служащие, прекрасный сад. Одеждой снабдили – наилучшей. Первая целительница Карбинды за самочувствием следит.

Начинаю подхихикивать.

– Тем более что у меня в этой жизни пока никакой привязки не образовалось – ни дóма, ни близких, родители умерли, родственников нет…

Напрягаюсь – это уже что-то! Первый раз он говорит о себе именно в настоящем времени!

– Аэ! Что вы там шепчетесь?

У-у! Демоны тебя затопчи, Валтиар!

***

В Варгерно я наведываюсь частенько. В его столице, Погории, расположен королевский университет, в котором нередки интереснейшие исследования. В Аркуе, маленьком городке у самых южных льдов, я сейчас провожу часть собственных экспериментов. Мы же переносимся в Варуш – центр всевозможных увеселений для знати, где мне побывать до сих пор не доводилось, но спутать его невозможно: гигантская статуя на площади возносит высоко над головой золотой кубок победителей.

Задрав голову, я рассматриваю лицо скульптуры, пытаясь угадать – мужчина передо мной или женщина (тело в хламиде не даёт никаких намёков).

– Не напрягай мозг, – ухмыляется бессмертный. – Её специально создали бесполой, чтобы таким образом подчеркнуть, что победа не зависит от такой мелочи, как штаны или платье.

– Спорный вопрос, – возражаю я. – В штанах бороться удобнее. И потом…

Шагнув к Валтиару, я выпрямляюсь и подмигиваю парню.

– Смекаешь, о чём я?

Кошачьи глаза скользят по моей фигурке, макушка которой оканчивается на уровне живота Верховного – сто пятьдесят четыре стена против двухсот двадцати оценивают ширину наших плеч и прочее.

– М-да… – вздыхает наш спутник. – Ты права.

Роулен старается сохранить серьёзное выражение лица, ну а на Ала я не смотрю – ещё сержусь за то, что он так не вовремя полез с замечаниями.

Из арки между тем появляется Герини, его сопровождают маги в форме правительственной службы, и все вместе мы направляемся к ближайшему особняку.

Особняк Ардари выстроен в духе Варгерно – изящное двухэтажное здание с центральным фронтоном и ажурными башенками по углам. Дом окружён защитой, и Герини долго кому-то с той стороны рассказывает по переговорному устройству, кто мы такие и зачем явились. Я оглядываю нашу честную компанию: у меня бы тоже вызвала подозрения столь разношёрстная группа иностранцев. Но всё заканчивается мирно, охранное заклинание пропускает нас внутрь.

Сын чиновника первой степени Кависаара Ардари, отправленного уполномоченным послом Варгерно в Ноорию и где-то в пути подменённого на мальчика, искажённого трансформацией, встречает нас в роскошной гостиной дома. Со всех стен на нас взирают парадные портреты предков блистательного (или не очень, я, к примеру, о герцогах Ардари ничего не слышала) рода, старательно выпячивая золотые цепи, награды, объёмистые животы, двойные подбородки и мясистые носы. Неудивительно, что господин Кависаар так расплылся.

Сам новоявленный герцог пока с успехом борется с наследственностью: до стройности Валтиара ему далеко, но и тучным я его не назвала бы, скорее, плотным. Едва поприветствовав нас, хозяин опускается в мягкое кресло, предложив последовать его примеру. Хотя как предложив… Слова предназначаются Герини, жест – главе Ордена, взгляд разделяем мы с Роуленом. Магам и бессмертному за моей спиной внимания не достаётся.

– Господин Рэгарен, вы понимаете, что, принимая вас в своём доме и не устраивая публичный скандал, я оказываю Ноории услугу?

Брови верховного магистра ползут вверх. Любопытное начало!

– Насколько я в курсе, смерть вашего отца произошла от естественных причин, – холодно откликается Валтиар. – Каким образом его кончина имеет отношение к Ноории, мне неясно.

И мне. В официальных документах упоминается лишь «остановка сердца», сведения о наложенной трансформации, разумеется, держат в секрете.

– Но покойный герцог являлся уполномоченным послом Варгерно! – всплеск полных рук. – Находился под защитой Ордена!

– Господин Ардари, очевидно, путает наш Орден со Всевышним, – от улыбочки магистра дрожь проходит по спине. – Мы ещё не научились предупреждать смерть. И уж тем более воскрешать.

Я редко сопровождаю Валтиара на подобные встречи. Политика не моё дело. И сейчас здесь лишь затем, чтобы, как целительница, что осмотрела тело и выдала заключение, ответить на вопросы скорбящего сыночка, если таковые возникнут. Поэтому к обмену колкостями и угрозам, замаскированным под любезность, почти не прислушиваюсь, выхватывая разве что обещание верховного передать тело Кависаара для погребения – после окончания расследования. Меня это не пугает – расследование завершится лишь тогда, когда Ал докопается до правды, соответственно, и тело он предъявит всенепременно. Возможно, даже живое и благоденствующее.

Вопреки моим ожиданиям, обстоятельства самой смерти сына посла не интересуют – как отец умер, мучился ли, успел что-нибудь сказать, передать ему. Больше герцога занимает вопрос, нельзя ли как-нибудь переложить вину за несчастный случай на враждебное государство. Я начинаю злиться, меряю толстую рожу гневным взглядом… и невольно считываю ауру.

Ого…

Или у меня двоится в мозгах, или это точная копия той самой ауры, что была наложена трансформацией. Но тогда перед нами – сам господин Кависаар собственной персоной! Беспомощно смотрю на Ала. Увлечённый пикировкой, магистр на меня не оглядывается. Будь я магом, попробовала бы дотронуться до него заклинанием, привлечь внимание. Что же мне делать, что? Обвинить прилюдно? Вдруг я ошибаюсь, близкородственные ауры похожи… Дождаться конца разговора, сообщить Валтиару? Но в любой момент Ардари может извиниться, выйти и сбежать… Ёрзаю в кресле, навлекая неодобрительный взгляд Герини.

В комнату входит молодой человек в ливрее – Варгерно до сих пор предпочитает слуг, а не служащих. Наклоняется над хозяином, говорит что-то одними губами. «Сын» незамедлительно встаёт, коротко кивает:

– Прошу прошения, господа, мне придётся покинуть вас на пару минут.

Не выдерживаю, вскакиваю, преграждаю путь к двери.

– Не раньше, чем вы объясните, почему у вас аура покойного!

Я встречаюсь с его глазами – мутно-зелёными под набухшими и покрасневшими веками. И читаю в них страх. Не удивление неожиданным поступком целительницы, не желание оправдаться, объяснить, даже не стыд перед разоблачением – глубокий животный ужас, бездну отчаяния.

– Какая… способная целительница.

Тихий шёпот раздаётся сбоку от того самого слуги, что вошёл, и в меня летит заклинание – боевое, судя по тому, что я его вижу. Лишь грубые, атакующие, узконаправленные заклятия становятся зримыми и выдают себя светом. И я понимаю: это последнее, что разглядываю в своей жизни, – разве можно промахнуться с пары стенде? Но поток силы натыкается на незримую преграду и растекается по ней алым огнём.

Господин Ардари рядом со мной в этом пламени нелепо взмахивает руками – и тихо рассеивается облаком пыли, почти не различимой на светлом узоре ковра.

Дальше – хаос в комнате, когда все одновременно приходят в движение, начинают орать, бегать, командовать. Министр запоздало прячется за кресло, маги мечутся в поисках виновного, успевшего благополучно выскользнуть за дверь, пока все пребывали в шоковом состоянии.

А меня хватают неприлично трясущиеся руки Валтиара.

– Аэ! Ты цела?!

Чтобы ответить утвердительно, я добросовестно прислушиваюсь к себе.

– Абсолютно. Ал, какое заклинание это было? Никогда не сталкивалась.

– Заклятие Праха. Редкостная дрянь… Аэ! Ты чуть не погибла!

– Так не погибла же.

Смешок позади меня заставляет повернуться и встретиться взглядом с тем, кому я обязана своим чудесным спасением.

– А ты не мог и Ардари прикрыть? Как мы теперь узнаем, кто за всем этим стоит?

– Разберётесь, – бессмертный, похоже, так и не покидал своего места, – схва́тите беглеца, допро́сите… Райвэна, где твоё «спасибо»?

– Спасибо, – отвечает за меня Валтиар, – спасибо тебе!

Чего это с ним? Голос какой-то жалкий. Да, преступника упустил – это для верховного позор, но зачем так убиваться-то!

– Ал! Пусти ты, хватка у тебя – кости трещат. Глянь лучше, Роулен, похоже, этого лже-слугу помчался догонять, – я пытаюсь высвободиться.

Валтиар отпускает меня и уходит – так же резко, как схватил. Странный он, право слово.

– Г-госпожа Гроунг, – подаёт голос Герини, – вы как догадались-то?

– К ауре пригляделась. Вчера в Риагире изучила её внимательно, запомнила. Не бывает двух одинаковых аур, даже у близнецов. И в разговоре… любой, хоть из любопытства, не испытывая тёплых чувств, да о подробностях спросит. Ардари же вообще до этого дела не было.

Министр кивает сивой головой.

Маги, Роулен и Валтиар возвращаются одновременно – все с пустыми руками.

– Как сквозь землю провалился, – цедит сквозь зубы магистр. – Райвэна, вернись пожалуйста, в Артахенгу. Господин Нерсиг проводит тебя и… – быстрый взгляд в сторону бессмертного, – нашего уважаемого гостя.

– А меня? – с робкой надеждой подаёт голос министр.

– А мы с вами, господин Герини, будем расхлёбывать этот пренеприятнейший инцидент, – широко ухмыляется Валтиар.

***

Артахенга встречает нас величественной невозмутимостью – и совершенно невменяемым Алькусом.

Секретарь выскакивает словно из-под земли, едва я вхожу в холл.

– Госпожа Райвэна! Там… там… в кабинете магистра…

Юноша хватает меня за руку, тянет, натыкается на удивлённые взгляды моих спутников, но пыл не умеряет. Учитывая, что не часто мне доводилось видеть Тарпентера в подобном состоянии, я не протестую, иду недоумевая. Мы отсутствовали не более пары часов – что могло случиться?

Распахнутая дверь настораживает издали. Валтиар к своему святая святых относится трепетно, защита на кабинете стоит отдельная. А увидев, что творится в комнате, я просто застываю на пороге.

– Кто ж её так? – выдыхает за моей спиной Роулен.

Перевёрнутая мебель, разбитые стёкла в дверцах шкафов отходят на второй план перед неестественно выгнутой женской фигурой. В груди – рваная дыра, ошмётки плоти вокруг, брызги крови на ковре, стенах, даже на потолке. Странно… несмотря на подобное зверство, лицо умершей спокойно, не искажено болью. Тем проще её опознать.

– Госпожа Алесия! – восклицает Алькус. – Как она сюда проникла?

– Валтиар, похоже, не исключил её ауру из защитного контура, – нагибаюсь над телом, рассматривая повреждения. – А вот что её убило…

– Охранная магия, – бессмертный указывает на лист бумаги, невероятным образом чистый от крови и даже не помявшийся. – Девица прокралась в кабинет. Нашла нужный документ, схватила, прижала к груди…

– Скорее, спрятала в декольте, – я показываю жестом. – Платья у юных прелестниц такие, что больше некуда – ни карманов, ни рукавов.

– После чего – бум… – мужчина, ёжась, тянется к лежащей на полу бумаге.

– Не трогай! – взвиваюсь я. – Там защитные чары!

– Мне это не страшно, – нахальная усмешка. – Магия на меня не действует.

Вот я и получила подтверждение своей догадки о Силках.

– Так, что тут у нас… – жёлтые глаза скользят по строчкам, написанным ровным, чётким почерком Валтиара. – Сводная по Варгерно… Король Рарунг Шестой, предложение подписания мирного договора… Посол Ардари, передача текста предварительного соглашения. Правительство Ноории, время на обсуждение… естественно – как же без тягомотины! Смерть посла, трансформация, жертва… ля-ля-ля.

– Ничего такого, о чём бы не говорилось открыто, – мотает головой Роулен, – это общедоступная информация. За исключением трансформации.

– Я могу взглянуть? – хмуро прошу бессмертного и бессовестного типа, столь нагло читающего бумаги главы Ордена. Я за семнадцать лет ни разу не позволила себе копаться в документах Валтиара!

Парень держит лист передо мной. Внимательно вчитываюсь в слова. «Рарунг Шестой пользуется поддержкой большинства, но существует младший брат, Мэрден… Неоднократные заявления о несоответствии правящего короля положению, упрёки в недостаточной знатности матери, попытка переворота…» Гадюшник, однако, в Варгерно, брат с братом воюет.

«Посол Кависаар Ардари…» Ого, сколько данных! Гораздо больше, чем то, что я услышала в «Орсирии». Отец – внебрачный сын короля Рарунга Четвёртого. Блудливый был монарх, это точно. Мать – Савиэлла Шеньен Ренекра. Шеньен! Как много благородной крови Осамаха, лишённой родины, рассеяно по Карбинде! Имя жены мне ни о чём не говорит, сына и невестки – тоже, а вот строчку о внучке я читаю аж два раза. Алесейра Шеньен Ардари, девятнадцать лет.

– Алькус! – (Спокойно, Райвэна, спокойно) – Ты ведь собираешь подробнейшую информацию о всех любовницах магистра. Как полностью зовут Алесию?

Натыкаюсь на понимающий кошачий взгляд.

– Алесия Ренекра, – уныло отвечает Тарпентер.

Прекрасно… Она чуть сократила имя и взяла фамилию бабки. Но Ал-то о чём думал! Или ему мозги отказывают, когда речь идёт о постели?

– Скажи мне, – подступаю к юноше, – Валтиар это вчера написал? Когда из «Орсирии» вернулся?

– Ну да… Затребовал все сведения, к нему ещё из Правительства прибегали, потом —из Ордена, Сонейг с Версоном носились как ошпаренные.

– А к нему Алесия наведывалась?

Юноша замялся:

– Как бы сказать… Госпожа Алесия через Мадейну попросила его зайти. Он ругнулся, оторвался, а она к нему выходит… полуголая. Господин магистр не поддался, велел ей складывать вещи и убираться, обратно вернулся, а госпожа за ним помчалась, в кабинет ворвалась, последнюю сорочку скинула – мол, прости, любимый, всю себя отдаю! – и полезла обниматься… Через весь стол, в чём мать родила! Позорище!..

– А там документик лежал, – усмехаюсь я, – с перечислением её родственников… Алькус, ты вроде, мальчик неглупый. И преданный. Что ж ты в постель к своему магистру всяческих проходимок пропускаешь? А вдруг в следующий раз очередная красотка не бумажку со стола стянет, а его самого ножиком пырнёт?

– Не будет следующего раза, – вздыхает Тарпентер. – Господин Валтиар сказал – всё, последняя капля, всё равно не де…

Конец фразы испуганно обрывается.

– Что? – переспрашиваю я.

– Не дело посторонним в Артахенге жить, – находится Алькус. – Госпожа Райвэна, тело надо бы убрать, кабинет в порядок привести. Не дай Всевышний, магистр её так застанет, расстроится.

Согласна. Как бы Ал к девушке не относился, отношения у них всё же были. Не стоит ему её видеть такую… разбросанную.

– Вызывай Следящих. Лучше Грисона, он хороший специалист. Я засвидетельствую смерть, оформлю бумаги.

– Слушаюсь… Госпожа!

– У-у? – занятая поиском пластин для записей, даже не поворачиваю голову.

– Не говорите магистру о том, что я вам рассказал… про вчерашнее. Он не хотел, чтобы вы знали.

Смешно. За семнадцать лет я пережила с полсотни интрижек Валтиара и столько же скандалов. Ни одна из девиц не сдавалась без боя, не желая отпускать красавца-магистра, иные потом долго старались отомстить, некоторые действительно любили и страдали. Их переживания Ала мало трогали, мои же чувства вообще вряд ли когда-нибудь что-то значили. Я для него даже не друг – удобство и привычка. Личная целительница. А он для меня…

Я ни разу не задавала себе этого вопроса – ни в школе, ни в тот момент, когда мы вместе пришли в Орден, ни став помощником магистра. И сейчас не собираюсь. На любой вопрос необходимо дать ответ, а на этот я отвечать не хочу. И не буду.

***

Следующие пару часов мне не до глупостей. Грисон, флегматичный и дотошный маг из Следящих, помогает мне с записями. Его молодой вихрастый помощник больше крутится под ногами и мешает, ежеминутно норовя упасть в обморок, но надо же передавать опыт. Грисона я тоже помню совсем юным и бледнеющим от каждой капли крови, а как-то раз, после особо жестокого боя, мне пришлось приводить его в сознание банальной пощёчиной.

Бессмертный, которого никто не прогоняет – не потому, что доверяют, просто благополучно про него забыв, – пристраивается на относительно чистом подоконнике дальнего окна и с любопытством наблюдает за нами. Вспоминаю о нём лишь тогда, когда он окликает меня:

– Райвэна!

Вздрагиваю, оборачиваюсь.

– А зачем Ноории мирный договор с Варгерно? Вы же намного сильнее. Триста лет назад – понятно, ваши границы на Иркоре останавливались, а дальше все земли королевству принадлежали, вплоть до самых льдов. И во́йны были… лютые. Долины в Карнеше кровью стекали в океан…

Отпускаю Грисона, делаю знак рукой – пойдём. Мужчина шагает рядом, заглядывая в лицо.

– Устала?

– Сталкиваться со смертью всегда неприятно. Тем более я – целительница. Моя задача – сохранять, продлевать жизнь, а не подробно фиксировать кошмарное убийство совсем юной девочки.

– Она назвалась чужим именем. Неизвестно что затевала.

– Ал не идиот. Ни одну из своих любовниц он не пускал дальше постели. Он очень жёстко разграничивал работу и удовольствия. У Алесии не было шансов узнать что-нибудь по-настоящему важное. Или украсть.

– А навредить?

– Каким образом?

– Собрать компрометирующие факты. Очернить в глазах Ордена.

Усмехаюсь.

– Сложно оболгать человека, вся жизнь которого посвящена исключительно интересам Ноории. Даже если изначально Алесия и ставила себе такую цель, её ждало жестокое разочарование. Единственное, что могла бы обнародовать, – это постельные пристрастия Валтиара, но вряд ли Ордену так интересно, как и в какой позе занимается любовью верховный магистр. Обвинить Рэгарена можно лишь в том, что он на госпоже Ренекре не женился, однако, насколько мне известно, Ал сразу озвучивает свои условия: никаких обязательств. Хотя Алесия так на это рассчитывала… глупышка.

– Тебе её жаль?

– Конечно… Никто не должен умирать так рано.

– Однажды я умер в семнадцать лет. – Мы выходим в сад, в жёлтых глазах отражается солнце, отчего они словно вспыхивают изнутри. – Мои родители очень тосковали. Я нашёл их спустя годы, ещё здравствующих. Это было очень странное чувство. Как будто я их предал. Ведь я уже являлся не тем человеком, которого они любили, и не мог его заменить… С тех пор я стараюсь не возвращаться в те места, где жил не так давно, и не разыскивать людей, что были мне бесконечно дороги.

– Ты не помнишь своей самой первой жизни?

– Нет. И предвосхищая твой вопрос – я не знаю, почему я стал таким. Подобных мне нет, поверь – я искал очень тщательно.

– Возможно, это магия?

Насмешливая и одновременно очень печальная улыбка.

– Наложенное проклятие… Райвэна, ты месяц изучаешь меня. Разобрала на частицы, проверила кровь и прочие жидкости, провела тысячи опытов, исследовала ауру. Разве во мне хоть что-то отличается от нормы? Хотя бы один показатель отклоняется в ту или иную сторону?

Отрицательно качаю головой.

– Вот видишь… Магии во мне нет. И каких-либо талантов тоже. Просто я живу очень-очень долго и наделён иными способностями.

Замираю, превращаясь в слух… Неужели он скажет?

– Райвэна, я не знаю, как это происходит. Если я захочу оказаться в каком-нибудь месте, я там оказываюсь, не произнося заклинаний. Когда пожелаю пройти через стену – пройду, решу закрыться от заклинания – оно не причинит мне вреда, прикажу предмету принять определённую форму или исчезнуть, – он погладил край беседки, и та растворилась без следа, – всё исполнится. Так что мне не поделиться секретами с Орденом – я их просто не знаю. Ты можешь изучать меня и дальше, вряд ли добьёшься успехов.

– Значит, ты живёшь в Артахенге потому, что тебя это устраивает? – ошеломлённо выдыхаю я.

– Да. У меня остался долг.

– Перед кем?

– Перед самим собой… Райвэна, ты не ответила на мой вопрос: зачем Ноории заключать какие бы то ни было договора с Варгерно, когда огромное государство способно в любой момент поглотить крохотное королевство?

– Способно-то оно способно, да оно нам надо? – пожимаю я плечами. – Варгерно – королевство небольшое, а народу тьма. Зéмли – треть степи выжженные, треть льды. Полоска узенькая посередине – горы непроходимые. Ты представляешь, сколько будет желающих в Ноорию переселиться? У Правительства и так голова болит – как свой люд обеспечить, чтобы жилось сносно, не было неурожаев, засух, наводнений, голода и восстаний соответственно.

– У Правительства или Ордена? – скептически приподнимает бровь бессмертный.

– У тех и у других, – не поддаюсь я на провокацию. – Орден – это маги. Да, он и о простых людях заботится, но всё же его первоочередная задача – контролировать силу. Чтобы не получилось, как в Осамахе, – один обиженный маг психанул и полстраны теперь выжженная пустыня.

– Помню, – склоняет золотоволосую голову мужчина, – я был среди тех, кто погиб в этом пекле… Сядем?

– Беседку верни, – прошу я. – Валтиар расстроится. Он её для Тайсэи у известного мастера заказывал. Требовательная была девица… а беседка красивая.

– Валтиар… – многозначительная ухмылка, и беседка снова появляется перед нами. – Вы давно знакомы?

– Со школы, – но на этот раз я не собираюсь отходить от темы: – Так тебя интересует Варгерно?

– Да. Извини… Я понял – Ноории королевство и даром не нужно. Даже с доплатой. Тем более неясно, зачем вам договор заключать.

– Чтобы обезопасить себя от идиотов, – любуюсь оплетающими беседку розами, – которые периодически сколачивают вооружённые отряды и маршируют расширять границы. Папенька нынешнего монарха дюже любил развлекаться подобным образом. Пусть дальше Майгра он не прорывался никогда, но всё равно это во́йны. Гибнут маги, люди… Договор – это страховка, что подобное не случится. Правительство три года пыталось с Рарунгом Шестым контакт наладить, наконец, всё с мёртвой точки сдвинулось.

– А тот упомянутый братец короля, Мэрден, – он против мира?

– Полагаешь, его интриги? – я задумалась. – Допустим, он хочет власти в Варгерно, – начала по многолетней привычке рассуждать вслух. – Зачем ему срывать переговоры? Да ещё таким странным образом. Подменять посла смертником, самого Кависаара трансформировать в сына… кстати! Где этот сын?

– Скорее всего, он тоже участвует в заговоре.

– А ему какая корысть? Он и так герцог.

– Возможно, с каплей королевской крови он претендует на большее.

– Ой, – корчу я гримасу, – в Варгерно эта кровь у половины знати. Рарунг Четвёртый такой бабник был – Валтиар ему в подмётки не годится! У Ала хоть внебрачных детей нет, а у деда нынешнего монарха трое или четверо только признанных.

– Райвэна, – прищур охотящегося кота, – ты правда считаешь Валтиара жутким бабником? Не понимаешь, что…

– Что?

– Ничего… Скажи, Алесия в Артахенге давно появилась?

– С месяц где-то. Точно не знаю, я же в Иркоре тогда жила.

– А почему не в резиденции?

– Вот ещё! – фыркаю. – У меня свой дом есть, любимый. С небольшой лабораторией и огромной библиотекой.

– Валтиар тебя в Нори не звал?

– Если бы! Каждый день ныл. Мол, и лучше, и все условия, и под рукой… Только я не вещь, созданная для того, чтобы исключительно «под рукой» быть! У меня своя жизнь, я привыкла быть независимой, никому ничем не обязанной.

– Ты поэтому не замужем?

– Слушай, – отвечаю устало, – давай навсегда закроем эту тему. Я не замужем потому, что никому никогда в голову не приходило сделать мне предложение. Разве что в школе в старших классах сыскался один придурок с извращённым чувством юмора, так тому шутнику Ал морду начистил так, что он забыл, как над девушками смеяться… Я некрасивая, понимаешь? А теперь ещё и старая. И говорю тебе об этом последний раз. Ещё одно слово обо мне несчастной – встаю и ухожу!

– Вот теперь я понял – почему… – тяжёлый вздох. – Хорошо, Райвэна. Больше не буду.

Но настроение, и так мерзкое из-за смерти Алесии, испортилось окончательно. Не было желания рассуждать о политических интригах, вечных философских темах и подоплёках моих поступков. Я резко встала и ушла не прощаясь. Через несколько минут стояла возле арки перехода, а ещё через миг – у своего дома в Иркоре.

Хватит с меня на сегодня потрясений и душещипательных разговоров.

***

Какое удовольствие забыть всякую чушь и заняться делом! Я бегло просматриваю свои записи и решаю скоротать время за составлением плана будущих исследований. Совесть меня не мучает. Всем положен небольшой отдых. Не навсегда же я сбежала, к ночи вернусь в Артахенгу. Переговорное устройство сначала отключаю, потом ругаю себя и снова включаю. Вдруг произойдёт что-нибудь серьёзное, вроде последствий бунта в Кирене. Всё-таки в первую очередь я целительница, а потом уже нервная старая дева. И с головой ухожу в работу.

Беспокоят меня весьма скоро. Никто иной как Вергиес Стайсге, растекающийся миллионами извинений и просьбой о встрече. Чтобы поскорее отвязаться, я соглашаюсь, сообщая, что в Иркоре, и только после этого ощущаю лёгкий укол тревоги. В доме я одна, магией не владею, позвать на помощь не смогу…

Одёргиваю себя. Это же магистр, пусть неприятный и скользкий тип, но у нас нет предателей. За тысячу лет существования Ордена не было!

«Всё когда-то случается в первый раз».

Слова желтоглазого мужчины задевают за живое. Растеребил бессмертный душу, растревожил. Заставил задуматься о том, что я двадцать с лишним лет старательно прячу на самое дно души, надеясь со временем уничтожить насовсем, но, оказывается, достаточно намёка – и поднимается волна обиды, такой жгучей, что впору разреветься.

Только целители не плачут. Никогда. Не дождётесь.

И сейчас я не собираюсь ни жалеть себя, ни копаться в себе, ни сетовать на несправедливость жизни, в которой кто-то рождается красавицей, а кто-то – дурнушкой. Так есть и будет, и ничего с этим не поделаешь. Я – Райвэна Аэ Лийшен Гроунг, сорок три года, целительница высшего уровня, личная помощница верховного магистра Валтиара Рэгарена, особа достойная и уважаемая, и на этом точка.

Звонок из прихожей меня даже радует. Господин Стайсге с его манерой целовать руку – намного меньше. Свои чувства я не скрываю, и уже поднесённая к пухлым губам ладонь избегает незавидной участи оказаться обслюнявленной.

– Чему обязана визитом? – тратить время на расшаркивания нет желания.

– Госпожа Гроунг, вы неподражаемы, – противное хихиканье. – Вы точно женщина? За двадцать лет я не заметил в вас ни капли кокетства.

– Зато вы им одарены за двоих – мы знакомы двадцать два года. Что вам угодно, господин Стайсге?

– Ах, прошу вас – Вергиес. Мы же друзья.

– Мы члены одного Ордена, но никак не друзья.

Стайсге смотрит на меня, рот растянут в улыбке, но выражение глаз нехорошее, злое.

– Я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении профессионального характера, госпожа Гроунг. С тем чтобы вы потом непременно сохранили в тайне то, что узнаете.

– В тайне от Ордена? Я давала клятву ничего не скрывать, господин Стайсге.

– И вы докладываете даже конфиденциальные сведения, полученные в результате осмотра пациентов?

– Я личная помощница главы Ордена, осматривающая кого бы то ни было исключительно с его ведома и согласия и обязанная сообщать обо всём, что узнаю.

Конечно, я утрирую. Ал никогда не запрещал мне заниматься целительством, как и ни разу не спрашивал отчёта. Но Вергиес меня раздражает. Я-то решила, что нужна моя помощь, а тут речь, похоже, про обновление его молодящейся физиономии.

– Разумеется, – иду я на хитрость, – если вы заручитесь разрешением верховного магистра, ни один звук никогда не покинет моих губ. Я умею хранить секреты.

Что он скажет? Устав Ордена предписывает членам ничего не утаивать от его главы, и я не прошу что-либо сверх меры. Но почему-то мне кажется, результаты «небольшого одолжения» заинтересуют Валтиара, и очень сильно.

– Нисколько не сомневаюсь. Вы известны своей сдержанностью и благоразумием. У вас репутация умной, практичной, хладнокровной, здравомыслящей и проницательной женщины, недаром верховный столь дорожит вами. Поэтому и предложение я делаю вам в расчёте на то, что мы поймём друг друга.

На секунду из-под маски льстеца и подхалима проглядывает иное лицо – жёсткое и хищное.

– Госпожа Гроунг, возможно, власть верховного магистра Рэгарена не единственный решающий фактор в Ноории, как и Ноория не означает всю Карбинду.

Цепенею. Что я сейчас услышала? Завуалированное предостережение? Или предложение предать? Или же это какая-то проверка Ордена?

В любом случае – у меня есть бесценное преимущество, невольно подсказанное Вергиесом: я женщина. И потому мне позволительно улыбнуться как можно шире, убеждая стоящего передо мной мужчину в том, что даже самая умная женщина в действительности всё же полная дура. Правда, даже самый умный мужчина и так в этом уверен с рождения.

– Господин Стайсге, я вас не понимаю. Я всего лишь целительница на службе у Ордена: если вам требуются мои профессиональные услуги, я немедленно окажу их вам – разумеется, после соответствующего распоряжения главы.

Клюнул? Убедился, что я неподходящая ему кандидатура?

– Вижу, вы предпочитаете меня не понимать… Что ж. Госпожа Гроунг, сожалею, что отнял у вас драгоценное время. Всего вам доброго.

Слава Всевышнему! Уходит. Берётся за ручку двери, оборачивается, усмехается.

– Вряд ли Рэгарен оценит вашу… преданность.

Улыбаюсь ему так лучезарно, словно услышала лучший комплимент в своей жизни.

– У чести нет цены, магистр: она не продаётся. А таким, как вы, бесполезно даже прицениваться.

Наслаждаюсь перекосившимся лицом и оглушительным хлопком.

И вам всего наилучшего, Вергиес!

***

Естественно, сразу после ухода «гостя» я собираюсь и несусь в Артахенгу. Демоны с работой, с собственными душевными метаниями. Чем бы ни являлись слова Стайсге, Валтиар должен о них знать. Недремлющие охранники на входе сличают ауру неоправданно долго…

– Райвэна!

Гончая, встревоженный, встрёпанный, набрасывающийся на меня словно тёмный вихрь.

– Где ты была?

– Дома, в Иркоре… Что-то случилось?

Роулен не успевает ответить – появление в холле верховного магистра не даёт ему возможности.

– А что ещё должно было случиться? Кроме того, что ты пропала?!

Ничего себе рык…

– Аэ, демоны тебя побери! Я приставил к тебе охрану не просто так. И просил не рисковать собой. Я невольно втянул тебя в политику, ты стала свидетельницей убийства в Варгерно, смерти в моём доме… Что мне сделать – заклятие на тебя поставить? В комнате запереть? На цепь посадить?!

Скрещиваю руки на груди.

– Не ори на меня! Я устала сидеть в Артахенге. Я не твоя собственность, Ал! Я лишь служащая и выполняю свои обязанности. Я тебе никто!

Я никогда не видела у него таких глаз – разве что тогда, в школе…

– Ты мне…

Поток силы проносится по помещению, ощутимо качнув предметы. В следующий миг я стою в спальне магистра. Ничего себе! Пространственный перенос – без арки перехода!

– Аэ… ты так и не поняла… за столько лет…

Валтиар делает ко мне шаг – я опасливо отодвигаюсь. Кто знает, что у него на уме.

– Аэ… я тебе… противен?

Мне очень сложно поднять на него взгляд – и потому, что страшно, и оттого, что из-за мизерного расстояния между нами приходится задирать голову немыслимым образом.

– О чём ты?

– О чём? – следующий шаг впечатывает меня в стену: всё, отступать дальше некуда. – Вот о чём!

Сто пятьдесят четыре стена и двести двадцать… Есть только один выход – поднять меня и прижаться ко мне губами… Я никогда не целовалась. Говорят, при поцелуях подкашиваются ноги… Не проверить – мои болтаются где-то там, внизу…

– Ты спятил?

Его глаза в полумраке кажутся тёмными и огромными.

– Это всё, что ты можешь сказать?

Трепыхаться в его руках бесполезно, поэтому просто стараюсь спокойно висеть, спокойно говорить, вообще… успокоиться:

– А что ты хочешь услышать, Ал? Мы вместе учились, вместе работаем. Я никогда не давала тебе повода… тревожиться на мой счёт. Запоминала имена твоих любовниц и старательно делала своё дело. Ты ни разу не дал мне понять…

– Аэ!.. – тихий стон.

Валтиар садится на кровать – по причине отсутствия другой мебели в этой комнатке, больше похожей на конуру. Меня он не отпускает, устраивает на коленях, продолжая обнимать обеими руками.

– Ты помнишь, что ты заявила тогда, в школе? Когда я избил наглеца, посмевшего ухлёстывать за тобой? Что ты никогда – никогда! – не выйдешь замуж, не позволишь ограничить твою свободу, тебе не нужен никто, тем более жалкий неудачник…

– Я говорила это не тебе!

– Но услышал я! И поклялся не принуждать тебя… Только сердцу не прикажешь. Я не мог привязать тебя к себе – привязал к Ордену, стал его главой, добился того, что ты была рядом. Всеми силами пытался найти тебе замену, перебирал девушек, ища хоть какой-то отклик, кроме желания плоти. Больше я так не могу! Я не молод, пусть сорок три для мага – это ничто. Я уже не жалкий безродный неудачник! Я хочу семью, хочу детей… хочу тебя, Аэ. Этот бессмертный стал поводом запереть тебя в Артахенге, и за месяц я понял окончательно – я не смогу тебя отпустить. Я… тебя люблю.

В комнате становится так тихо, что я слышу лихорадочный стук его сердца. Только его. Я – целительница, я умею замедлять собственный сердечный ритм.

– Каждой своей новой… постельной победой ты доказывал свою любовь?

Всхлип и бессвязный лепет:

– Прости… Прости! Я мужчина, мне это нужно… ты всегда так холодна… Ты никогда не говорила, что тебе неприятно видеть всех этих девушек.

– А какое право у меня было говорить это? Я твоя помощница, а не жена.

– Только ты одна можешь всё изменить.

Нереальность происходящего захлёстывает меня.

– Это надо считать предложением? Или мне следует раздеться и полезть к тебе с воплями, что ты мой любимый, я готова тебе отдаться и благодарна по гроб жизни? Так, Ал?

Мне удаётся воспользоваться его растерянностью и вырваться.

– Нет уж, благодарю!

Я срываюсь на крик – первый раз с того момента в школе:

– Пусть я некрасива и теперь не молода, однако у меня ещё есть гордость! Я не собачка, которую можно пнуть, а потом поманить, после чего она радостно начнёт лизать ногу. Не знаю, что за безумный сдвиг произошёл в твоей голове, но я сейчас же покидаю Артахенгу навсегда. А ты быстро найдёшь себе очередную любовницу и утешишься. Великий верховный магистр Валтиар Рэгарен, покоритель женских сердец и самый завидный жених Нори. Желаю вам с ней счастья!

Выбегаю – из комнаты, быстрее, прочь… Потому что ещё минута – и произойдёт то, чего я точно не дам ему увидеть.

Я расплачусь.

***

Моих вещей в комнате немного – я почти ничего не забирала из дома. Машинально бросаю всё в сумку, стараясь унять сумасшедший стук сердца.

Этого не было. Это плод моего воображения, сон, что забудется при пробуждении. Такие нежные и мягкие губы на моих губах… Руки, прижимающие меня к себе…

Я запретила себе думать об этом ещё в школе. С того момента, когда обратила внимание, как на Ала смотрят девочки. Я не позволю себе увлечься несбыточными мечтами. Я – Райвэна Аэ Лийшен Гроунг… с этой минуты независимая целительница.

– Райвэна, – голос, раздавшийся рядом, заставляет меня вздрогнуть и посмотреть на дверь, которую я крепко заперла.

Дверь на месте, засов не тронут.

– Райвэна, – повторяет бессмертный, умеющий проходить сквозь стены и читающий в душах, – не делай глупостей.

Странно… Вначале я столько пыталась его разговорить. А сейчас хочу лишь одного: чтобы он заткнулся.

Жёлтые кошачьи глаза по обыкновению смотрят в упор.

– Валтиар любит тебя. Это правда. Почему ты сбегаешь?

– Потому, что я ему не верю.

Слова срываются без всякого моего на то позволения. Я злобно закусываю губу.

– Райвэна, почему?

– Потому, что я некрасива. Всегда такой была, даже в детстве. Мачеха помогла мне преодолеть обиду и неуверенность в себе, я бесконечно благодарна ей за это. Отец твердил, что я талантлива: это дало мне цель в жизни. Но я не верю, что меня возможно полюбить.

Почему я отвечаю ему – вместо того чтобы бежать куда подальше? Позволяю гладить себя по голове, усаживать на диван?..

– Ты некрасива? Неправда. У тебя удивительные глаза, живая мимика. В первый же день нашего знакомства я обратил внимание на то, насколько ты умна и интересна: ты яркая индивидуальность, Райвэна. Мне нравится твой голос, звонкий смех и очаровательная улыбка, хотя ты так редко улыбаешься. Красота – правильная, идеальная – холодна. Да, она притягивает, но потом и отталкивает, надоедает. Кроме неё должно быть что-то ещё – то, что привлекает взгляд и остаётся в сердце.

– Но для любви этого мало.

– Ошибаешься. Именно это и вызывает истинную любовь – когда любование совершенным обликом проходит и душа ищет, за что зацепиться. То, что потом в старости позволяет любить человека под сеткой морщин и сединой. Валтиар разглядел и полюбил тебя, Райвэна.

– И от большой любви переспал с половиной девиц Нори.

Как странно… Меня обнимает парень. Но в его объятиях я чувствую только нежность. Поддержку, доверие… то, что не испытывала с момента смерти мачехи.

– Ты не дала ему шанса. И если бы не я, он так и прожил бы жизнь – терзая себя и мучая других, пытаясь с ненужными и нелюбимыми заглушить свою боль. Скажи за это спасибо себе самой, Райвэна.

Обидеться, оскорбиться? Но прежде:

– Что значит – «если бы не я»?

– То, что я случайно встретил молодого мага и увидел неразделённую любовь и застарелую боль в его душе. И остался – мне захотелось посмотреть на ту, что была столь жестока. А потом я познакомился с тобой… и понял, кто ты. Убедился, что ты тоже страдаешь… Райвэна, пожалуйста, не уходи! Ты месяц стремилась узнать моё имя: я скажу его тебе, если ты останешься.

Как заманчиво… Почему сегодня все мне что-то предлагают?

– Я не продаюсь – ни за блага, ни за желания, ни за обманчивые миражи. Пусти!

Сумка собрана. В коридоре никого, путь свободен. Не беги, Райвэна. Иди спокойно и с достоинством. Всё, что у тебя есть, – это твоя честь: неси её гордо.

На выходе я поддаюсь страху: Артахенга – детище Валтиара. Он вполне может приказать защите задержать меня… и что тогда? Но я выхожу беспрепятственно – чтобы упереться взглядом в напряжённо замершую высоченную фигуру.

Во взгляде нет магии – почему же мне так сложно сделать следующий шаг?

– Аэ…

Я не слышу тебя. Не вижу твоих глаз, искусанных губ, влажного следа на щеке. Это всё – обман, это не по-настоящему.

– Аэ, не уходи…

Арка в десятке стенде. Однажды в бою меня ранили – я так же шла, истекая кровью. И тащила тебя, Ал. И дошла, выбралась, спасла…

Мне и вполовину не было так больно.

– Аэ, я не смогу без тебя.

Сможешь. Жил же как-то. Каждую ночь занимался любовью… мне ли не знать. Я находилась рядом, отделённая тонкой стенкой. Лежала и слушала… и ничем себя не выдала.

Спасительный портал перехода. Иркор. Всё. Я не вернусь в Артахенгу, я не вернусь в Нори. Вряд ли я вообще останусь в Ноории.

Только почему я куда-то проваливаюсь, словно в тёмный бездонный колодец?..

***

– Очнулась?

– Да, господин. Будьте осторожнее: она целительница. Не подходите близко – прикажет вам не дышать – и всё…

– Заткнись, болван!

Дальше держать глаза закрытыми не имеет смысла: раз знают, что я пришла в себя, глупо притворяться. Но так не хочется смотреть…

Удивительно, однако за всю свою жизнь и даже последние насыщенные событиями семнадцать лет я не попадала в серьёзные передряги. В боях участвовала – не сражалась, конечно, но и в кустах не отсиживалась, помогала раненым. Конечно, меня всегда прикрывали маги Ордена, по личному распоряжению Валтиара…

Занывшее сердце я заставляю биться ровно и медленно. Дышу глубоко и размеренно – кто знает, когда мне пригодятся силы. Смешно… как поприветствует меня похититель? Добрый вечер – вряд ли он такой добрый для меня, пожелание здравствовать – ещё смешнее. Усмехнувшись от этой забавной мысли, я приказываю себе взглянуть на того, кто передо мной.

Ох, надо же! Мужчина, мы с вами где-то встречались? В Варуше, к примеру… Или нет, то был ваш папенька, невезучий герцог Кависаар Ардари, смерть которого я наблюдала аж два раза. А вы, мой дорогой, оказывается, целитель, и не из слабых – аура не позволяет ошибиться. И в своём родном теле смотритесь неплохо, не знала бы, что вам семьдесят шесть, никогда не дала бы. Вот только выражение глаз вас выдаёт – они просто вопят если не о старости, то о зрелости.

Ты сам наложил трансформацию на того мальчика? Похоже, да… Жаль, не могу отплатить тебе тем же: как и ты, мразь, я давала клятву не причинять людям боль.

– Очень приятно познакомиться с вами, госпожа Лийшен.

– Не могу сказать того же. Вас, господин Ардари, я предпочла бы не встречать подольше.

Отлично, Райвэна, голос спокоен и холоден – то, что надо. Даже лёгкую хрипотцу, последствие заклинания, я успеваю убрать. Так же без суеты осматриваюсь – одними глазами.

Моя любимая гостиная в Иркоре. А я уже размечталась увидеть тюремную камеру или, на худой конец, пыточные застенки. Хотя о чём я – в Карбинде давно не существует пыток. Зачем терзать тело, когда изобретены сотни заклятий, позволяющих легко и безболезненно подчинять волю, извлекать информацию… Те же Силки Забвения, к примеру.

Вот каким местом я думала, не позволив Валтиару поставить защиту на мой дом?! Даже слабенькая охранка меня бы спасла – послала бы сигнал тревоги… Независимость, самостоятельность… Сейчас бы тут была половина Ордена! А теперь радуйся, если не придётся долго мучиться.

Я сижу в собственном кресле, удобном и мягком. Не связана, не скована чарами. Одежда в порядке, не смята, не испачкана. Волосы слегка растрёпаны, так это мелочи. Целитель держится на расстоянии пяти стенде – значит, опытный, понимает, в чём отличия высшего уровня от первого.

– Простите, госпожа Лийшен, мы вовсе не хотели причинить вам неудобства. Но, к сожалению, иначе к вам было не подобраться.

Вежливо, демоны, как вежливо! Мёд и патока в голосе, уважение во взгляде.

– Ближе к делу, – чуть было не добавила «пожалуйста»! Вот была бы умора… Вести светский диалог с похитителем! Хотя он же герцог, ему привычно.

– Госпожа Лийшен…

– Гроунг. В Ноории нет титулов и родовых имён.

– Это не отменяет древности текущей в вас крови.

Пожимаю плечами:

– Кровь во мне самая обычная, красная. Не молодая, конечно, но и до древности ей далеко. Вам нужна она?

В голове возникает картинка – привязанная я с чашкой и трубкой для сбора крови. Бр-р…

Ардари позволяет себе улыбнуться краешком губ:

– Госпожа… Гроунг, отрадно, что ваша репутация соответствует действительности. Честно говоря, я боялся, что она преувеличена. Женщины редко проявляют подобное хладнокровие и выдержку.

Он наблюдал много женщин в подобной ситуации? Мило. Как и то, что для того, чтоб прослыть сдержанной особой, достаточно не бросаться на похитителя с визгом в попытке вцепиться в морду. Вслух я это не произношу. Ему что-то надо от меня – пусть скажет. Остальное – сотрясение воздуха.

– Вы гадаете, чем вызван интерес к вам?

Ах, вот как это называется! Хорошенький интерес! Стесняюсь спросить, а проявленное насилие – это дань уважения?

– Госпожа Гроунг, вы, наверно, задавались вопросом, откуда в нашем мире столько несправедливости…

Ля-ля-ля, как выражается мой подопечный… А я так рассчитывала на простой и честный шантаж! Вот почему ни один заговорщик никогда не сознается прямо – да, я хочу власти! Богатства, влияния, могущества… и плевать мне при этом на то, корона это даст, магистерская мантия или членство в Правительстве. Нет, все несут какой-то бред про мировую несправедливость и восстановление гармонии… тьфу!

– Послушайте! – обрываю разглагольствования. – Как вы сказали, во мне течёт древняя кровь, и незачем делать её ещё древнее, разыгрывая передо мной борца за идею. Вы применили магию к целительнице высшего уровня, личному помощнику главы Ордена Ноории, – (спасибо, мой язык, что ты не дрогнул!) – вряд ли ради того, чтобы в приватной обстановке изложить свои взгляды на государственную власть. Говорите, что вам надо, я отвечу вам «нет», и можете с чистой совестью убить меня или вернуть туда, откуда забрали, – последнее маловероятно, но вдруг!

Целитель затыкается. Смотрит на меня столь обиженно, что пожалеть впору. Наверно, у него целая патетическая речь заготовлена, а тут я его так разочаровала.

– Госпожа Гроунг, вы настолько уверены, что ответите отказом? Несмотря на то, что мы предложим? Не пожелав даже выслушать?

– Да знаю я всё, что вы скажете, – небрежный жест. – Вы или некто, кто стоит за вами, идеальный правитель, магистр, монарх… Незаслуженно лишённый власти и только и мечтающий, как меня облагодетельствовать за оказанную ему помощь в обретении положенного по праву. Для чего я должна солгать, предать, убить – возможны варианты. После чего буду до конца жизни осыпана почестями и всеми доступными благами.

– А что вас не устраивает? – искреннее злое недоумение. – Или вы настолько праведны, что ложь для вас неприемлема? А может, предпочитаете жизнь в нищете?

Пожимаю плечами.

– Дело не в этом. Просто я не столь наивна. Я не верю в несчастных и несправедливо оттеснённых правителей. Если человек достоин власти, рано или поздно он к ней придёт, не устраивая переворотов. Добьётся признания, мантии или венца… Прозябающий в тени обычно слаб, бездарен и бестолков: всё, что он потащит на вершину, – месть, тирания и жестокость. Что же касается лично меня… В любом случае меня ждёт смерть – или за отказ, или при раскрытии заговора, или от руки воцарившегося тирана, когда стану ненужной ему и опасной. В первом случае я отмучаюсь быстро и физически, во втором и третьем – долго, позорно и посмертно.

– Браво!

Голос, раздавшийся за моей спиной, заставляет меня вздрогнуть. Потому что звучит неожиданно, к тому же я узнаю его. Слуга из особняка Ардари в Варуше. Он выходит из тени, сейчас на нём нет ливреи – простой костюм Карбинды, одинаковый для всех трёх стран. А вот лицо примечательно – смуглая кожа и чёрные волосы южанина, тёмные глаза восточного побережья, нос с характерной горбинкой, тонкие трепещущие ноздри и острый подбородок, что указывает на Погорию.

– Госпожа Гроунг, вы меня потрясли. Первый раз сталкиваюсь с такой беспристрастной, беспощадной и неприкрашенной логикой… Вы точно женщина?

– Разденьте и убедитесь.

Мне надоел этот фарс, вся эта фальшь. В какой-то момент мелькает мысль, что поскорей бы они со мной покончили. Цепляться мне не за что – ни семьи, ни детей, ни друзей. Исследования доведёт до конца Орден, я оставила подробные записи. У нас много талантливых целителей.

– Райвэна Аэ Лийшен Гроунг, – медленно, смакуя каждое слово произносит пришедший, – вам не для чего жить?

Отворачиваюсь. Не говорить же ему, что вся моя жизнь, которую я так тщательно выстраивала, рухнула пару часов назад, подорванная как раз той жестокой неженской логикой.

– Исследования? Кафедра в королевском университете? Неограниченный бюджет? Любые опыты? – горбоносый перебирает предложения, прицельно уставившись мне в глаза, – не мелькнёт ли огонёк интереса.

– Чашечку сорго, пожалуйста.

Его смех отражается от стен и звенит в ушах:

– Госпожа Гроунг, утром, когда я убивал вас, мне вдруг стало искренне жаль. Я подумал, что из вас вышла бы потрясающая королева. Женщина, владеющая собой настолько, что гордо выпрямляется перед лицом неминуемой смерти! В ваших предположениях о возвысившемся тиране не было одного: что он предложит вам место на вершине рядом с ним. Я Мэрден, будущий король Варгерно, предлагаю вам супружество. Соглашайтесь, а? Юные красотки хороши лишь греть постель – вы согреваете ум.

Все сегодня сошли с ума. Определённо, все. Если я закрою глаза и замолчу – он отстанет?

– Райвэна… «Безрассудная». Какая тонкая шутка судьбы! Я буду звать тебя Аэ.

Демоны тебе под язык! Я – «думающая сердцем». И Аэ меня может называть только один человек. Потому что однажды я разрешила сама.

Я не ваша королева, не чья-то собственность, не вещь… И сейчас преподнесу вам всем сюрприз. Целительница высшего уровня способна останавливать чужое сердце на расстоянии не более пяти стенде.

А своё находится гораздо ближе. Прости, Ал. Я не хочу под воздействием заклинания совершить подлость и умирать с сознанием собственного позора. И боли боюсь. Я вообще-то слабая, маленькая женщина, если ты не понял. Старающаяся казаться сильной, независимой и равнодушной.

Тук-тук. Тук-тук. Тук…

***

– Госпожа Райвэна! Госпожа Райвэна! Госпожа, госпожа…

Вот чего я не могла предугадать – что со мной в загробном мире окажется Алькус. Всевышний! Мало ты наказывал меня им при жизни, когда Тарпентер не оставлял меня ни на секунду ни в Иркоре, ни в Артахенге – так мне и в посмертии терпеть его вопли?

– Госпожа Райвэна, очнитесь, прошу! Иначе господин магистр мне голову открутит. Ноги вывернет и сзади узлом завяжет. Лично пообещал, если я вас не уберегу!

Узлом – да… неприятно, наверно. А мёртвому-то не всё ли равно?

– Алькус, заткнись, пожалуйста. Дай насладиться вечным покоем.

– Госпожа Райвэна, какой, к демонам, покой? Ночь глубокая, магистр, почитай, с ума сошёл от беспокойства; господа, что на вас напали, вернуться могут в любую минуту!

Та-ак… Похоже, это не посмертие. Что за день такой – умереть толково и то не получилось. Разлепляю глаза. Темнота, слабый лунный свет. Копошение рядом – наш секретарь.

Только в плохих романах герои в чрезвычайных обстоятельствах, когда дорога́ каждая секунда, ведут долгие беседы, выясняя, «кто», «как» и «каким образом». Хватаю юношу за руку и тащу к выходу. Никого. На улице и правда мрак, перебиваемый слабыми огоньками фонарей.

– Быстро к арке!

Слава Всевышнему и изобретателям переходов! Через секунду мы в Артахенге… Наступаю на горло гордости и устремляюсь к кабинету Валтиара, не выпуская руку Алькуса. Чем два раза всё выслушивать, лучше один перед светлыми… нет, скорее, грозными очами магистра. Комната пуста. Дрыхнет? Меня похитили, а он!..

– Райвэна!

Гончая кидается ко мне, словно давшая имя его подразделению тёзка-охотница к дичи.

– Как хорошо, что ты вернулась! Не представляю, что теперь делать! Такой ужас! Тайная служба Правительства, посреди ночи… В суматохе все про меня забыли, я остался ждать…

– Забыли, как же! – Вторая тень отделяется от стены.

Вспыхивает огонёк, в мерцающем свете жёлтые глаза отсвечивают зелёным. Точно, кот…

– Я пожелал, чтобы нас не заметили, – с нервным смешком хвастается мне бессмертный. – И верил, что этот неустрашимый мальчик, – палец упирается в живот Тарпентера, – притащит тебя в любом виде.

– В любом нельзя! – возмущается Алькус. – За вред, причинённый госпоже Райвэне, верховный магистр мне шею свернёт!

– Тише! – обрываю я всех. – Всё с начала и по порядку. И позовите Валтиара, чтобы не повторять одно и то же по десять раз.

– Не получится, Райвэна, – опускает голову желтоглазый. – Он…

– Спит? Так я пойду и разбужу! Тут заговор, а он…

– Господина магистра арестовали, – совсем по-детски всхлипывает Роулен. – Полчаса назад пришли из Правительства, зачитали обвинение и заключили под стражу.

Я рукой нащупываю кресло, сажусь, сжимаю кулаки.

– В чём его обвиняют?

– В заговоре против Правительства. Мол, Орден желает захватить власть в Ноории.

Скрип моих зубов заставляет Тарпентера содрогнуться.

– Теперь рассказывай ты! – даю распоряжение Алькусу. – Как ты меня нашёл?

– Я за вами в портал полез. Вы в таком состоянии были, что не заметили, – виноватое шмыганье носом. – Вышли в Иркоре – и прямо на ступеньках перехода на вас связывающее заклинание накинули. Я маг слабый, но разглядел. Прикрылся невидимостью, следящую нить прилепил. Подождал немного, и за этой самой нитью последовал. Оказался у вашего дома, стал ждать.

– Как тебя не заметили? – искреннее удивление Гончей. – Маги же чуют чужие ауры!

– Я же говорю – во мне магии очень мало. Только-только на самые простые заклинания, вроде той нити. А ещё я в собачью конуру у дома напротив залез, – стыдливо признаётся юноша. – Всем известно, что ауры животных человеческие перебивают.

– Везучий ты!

Восторг Роулена оправдан. Чтобы так совпало! А я-то на чём свет стоит ругала соседскую брехливую собаку!

– Псина тебя не покусала?

– Там щеночек маленький, облизал с головы до ног и успокоился. Сидел я в конуре, согнувшись в три погибели, затем слышу – в доме суета, ругань приглушённая. Потом из дома вышли двое, в темноте не разглядеть. Один спрашивает: «Мы что, так её и оставим?» Второй отвечает со злостью: «Госпожа в собственном особняке умерла от остановки сердца, что может быть естественнее. Целитель, надорвалась… Мы следы зачистили, поторопимся – нас с её смертью никто не свяжет». У меня сердце в пятки ушло! Едва дождался, пока они в арке скроются, и в дом. Глядь – госпожа Райвэна на ковре лежит, словно кукла тряпичная, только, слава Всевышнему, не мёртвая, без сознания просто. В себя привёл – и вот…

– Алькус, – на полном серьёзе произносит Гончая, – нечего тебе в секретарях прохлаждаться, иди к нам в Отряд. С такой везучестью тебе ни один демон не страшен! Там успел, там не засекли, собачья конура как по волшебству подвернулась…

Юноша польщённо краснеет.

– Райвэна, – испытующий взгляд бессмертного, – а ты ничего не хочешь рассказать? Почему тебя приняли за мёртвую?

– Потому, что я умерла, – избегаю смотреть ему в глаза. – Каждый целитель способен остановить своё сердце. Когда я поняла, что иного выхода у меня не осталось, я так и сделала.

– А потом воскресла? – тихий смешок.

Развожу руками.

– А ты желал, чтобы я вернулась?

По жёстким губам пробегает восторженная улыбка.

– Уела… Я умолял Всевышнего, чтобы с тобой ничего не случилось.

– Вот и получай… необъяснимое, как и всё, что с тобой связано.

– Госпожа Райвэна, вы, наверно, в таком глубоком обмороке были, что эти душегубы вас мёртвой сочли, – высказывается Тарпентер.

Мы переглядываемся с бессмертным, и я понимаю, что эта та версия, которую и следует преподнести всем остальным.

– Всё это здорово, конечно, – тихо замечаю я, – но Валтиара надо выручать. Заговор ведь на самом деле существует, да только не против Правительства, а, скорее всего, против Ала лично… Роулен, среди обвиняющих Стайсге был?

– Был, – злобный взмах головы. – Главный свидетель! Якобы у него неопровержимые доказательства вины Рэгарена.

– Вот он, мерзавец, за всем и стоит… не считая двух подлецов в Варгерно.

– Что мы можем сделать? – вздыхает Гончая. – Господина магистра, верно, в Риагире отвели. Антимагические браслеты надели… как преступнику.

Лишить силы мага уровня Ала – убить его медленно и мучительно… Умоляюще смотрю в жёлтые кошачьи глаза, безмолвно спрашивая: «Поможешь?!»

– Помогу. Но взамен пообещай…

– Хорошо, – перебиваю я, – всё что угодно. Идём!

– Вы куда? – недоумевает южанин.

– Вытаскивать Ала из Риагире.

– Вдвоём?

– Нет, сейчас Орден поднимем и выступим… Не глупи, Роулен! Без Валтиара мы его невиновность не докажем, а пока всех убеждать будем, он там от антимагической блокады свихнётся.

Но к арке перехода мы приближаемся не вдвоём, а вчетвером.

– Я – Гончая, – ворчит южанин, – я господину магистру присягу давал.

– А я – везучий, – оправдывается Тарпентер, – и у господина магистра на службе.

Мне даже не страшно – от невероятности происходящего. Абсурд! Войско из целительницы, секретаря, юного мага и странного парня с непонятными способностями отправляется на штурм самой неприступной в Карбинде тюрьмы, из которой не было ни единого побега…

– Знаешь, Райвэна, – улыбается мне бессмертный, – величайшие подвиги на свете совершались не армиями и полководцами, а теми, кто верил в невозможное.

Ночью Риагире выглядит ещё более зловещим. Ров с раскалённым воздухом светится алым, отбрасывая кровавые отблески на мрачные стены.

– Я иду открыто, – делюсь планом, – Роулен, как и в прошлый раз, сопровождает меня, его аура есть в допуске. Ты прикроешь Алькуса? – спрашиваю желтоглазого.

– Конечно.

Я всё равно дёргаюсь. Пространственный коридор, сличение аур… Вдруг двое из нас развеются в пыль?! Но мы проходим. Позволяю охране изучить, измерить меня. Рядом пыхтит Роулен, изображая недовольство вынужденного подчиниться моему капризу телохранителя. Наших спутников не замечают. Теперь самое сложное. Я знаю, где камеры заключённых, но на каждом этаже своя защита…

– Иди в лабораторию, – еле слышно подсказывает мне бессмертный.

В ослепительном свете коридора мне кажется, что от него исходит собственное сияние. Я стараюсь выглядеть как всегда – погружённой в свои думы целительницей, которой среди ночи приспичило проверить собственные идеи. Разве так не случалось? Да постоянно! И к тому моменту, как мы четверо оказываемся внутри моей лаборатории, вполне овладеваю собой.

– Что дальше?

Хитрый прищур – и мы уже совсем в ином помещении. Просторная, комфортабельная камера – в Ноории не издеваются над заключёнными. Но сколько тоски в сидящей на кровати фигуре, свесившей гордую голову так, что густые русые волосы касаются колен!..

– Желание, – требовательно смотрит на меня бессмертный. – Поцелуй его, Райвэна. И скажи.

Мне незачем спрашивать, что я должна сказать. Слишком громко бьётся сердце при виде скованных блокирующими магию браслетами рук, опущенных в тоске плеч. Подхожу к нему незаметно, как ходила рядом все годы, неловко провожу ладонью по голове… Я знаю, что у него мягкие волосы, потому что залечивала множество ран, но никогда не позволяла себе коснуться их просто так, чтобы погладить.

Когда он сидит, наши лица на одном уровне, и разница в семьдесят четыре стена не мешает нам глядеть в глаза друг другу. И губы у него очень нежные, а на щеке царапина, которую я залечиваю по привычке… А больше я ничего не вижу, потому что всё заволакивает какой-то пеленой, предметы расплываются, и мне не важно, сколько у него было любовниц и сколько ещё будет, потому что я впервые в жизни плачу.

– Аэ…

Я люблю тебя, Ал. Я всегда тебя любила, безродным мальчишкой, честолюбивым магом, верховным магистром. Я пойду за тобой в бой, в тюрьму, на край света. Сегодня я уже попрощалась с тобой, думая, что больше не увижу, но вот я стою, и моё глупое сердце бьётся…

– Да обними ты её, дурень! Упустишь же опять!

Хорошо быть бессмертным – если тебя и прибьют за наглость, возродишься себе заново и всех делов.

– Сейчас я перенесу вас в Артахенгу, – говорит это воплощение нахальства с кошачьими глазами, – но кто-то должен остаться и поддерживать ауру, чтобы побег до поры не заметили.

Он касается браслетов на запястьях Валтиара, и они исчезают… так просто!

– Я останусь! – предлагает Роулен.

– Нет, я! – сердится Алькус. – Гончая нужнее Ордену, чем секретарь.

– Идите все, – решительно пресекаю споры. – Я лучше вас обращаюсь с аурами, к тому же я не маг и на меня Риагире не давит. Разбирайтесь с заговором и возвращайтесь за мной… хоть высплюсь в кои-то веки.

А что? Кровать приличная, вон, ужин на столе.

– Аэ…

– Иди, иди, – отпихиваю от себя магистра. – Э, нет! Стой! Память мою считай – там полезного много. Мной королевский братец интересовался и сын Ардари с ним заодно… Ал! Очнись! Потом пообнимаемся… если захочешь.

Магу такого уровня считать мои воспоминания – несколько минут. Гораздо дольше он не хочет выпускать меня из кольца рук, но я-то знаю, что всё закончено. Высвобождаюсь со вздохом.

– А снять ауру? – он пытается удержать меня.

– Глупый…

Твою ауру я воспроизведу с закрытыми глазами, связанными руками и кляпом во рту. По памяти и разбуженная ночью. Валтиар Рэгарен, ветерок, двести двадцать стенов, девяносто корудов, тёмно-русые волосы до плеч и глаза цвета грозового неба.

– Иди, – повторяю я опять.

Поднимай Орден, лови заговорщиков, предоставляй доказательства их вины и своей верности Правительству, вытащи Герини из мягкой постели и надери задницу наглецу из Варгерно, посмевшему предложить мне стать его королевой.

Ведь я – твоя… ну, и целительница тоже.

Сажусь на кровать и смотрю, как они исчезают. «Если я захочу оказаться в каком-нибудь месте, я там оказываюсь». Для Ордена ты навсегда останешься загадкой, бессмертный. А для меня – намного бóльшим.

А спать и правда хочется.

***

Я успеваю выспаться, подняться, умыться, мстительно слопать принесённую еду – очень недурственную, мне приходилось питаться гораздо хуже. Опять заваливаюсь спать – окон в Риагире нет, свет горит постоянно, так что о времени суток можно лишь догадываться. Просыпаюсь, нахожу расчёску и привожу в порядок волосы, жалея об отсутствии зеркала.

– Хочешь, создам? – насмешливый голос.

Бессмертный!

– Ты всё-таки читаешь мысли?

Звонкий смех.

– Райвэна! Девушка, на ощупь расчёсывающая пряди и морщащая нос, – как ещё это должно быть истолковано?

Обижаюсь.

– Я не девушка!

– Девушка, девушка, – жёлтые глаза довольно щурятся. – Вот выйдешь замуж, переживёшь первую брачную ночь – превратишься в женщину.

Ах, он в этом смысле? Ну, знаете ли!

– Райвэна, я пришёл попрощаться. Мой долг выполнен, я свободен.

Становится немножко грустно.

– А ты не хотел бы… остаться?

– Подопытной зверушкой Ордена? Я терпел это только из-за тебя. Да и не так противно, что тебя изучают, сколько понимание, что это бессмысленно. Мои способности нельзя вынуть, взвесить и потрогать, боюсь, даже вскрытие не поможет.

– Валтиар не даст тебя вскрывать.

– Тем более: не хочу, чтобы у него были неприятности. Он сейчас женится, пусть спокойно наслаждается семейным счастьем. Детей растит… он как минимум четверых хочет, знаешь?

Краснею и бурчу:

– Сам пусть и рожает! Четверых… шустрый какой. Я, между прочим, согласия даже на брак пока не давала, не то чтоб сразу рожать. Может, я вообще детей не хочу! У меня… труды научные!

– Райвэна! – угрожающе воздетый кулак. – Да что же ты за создание такое! Всё живое, человеческое, трепетное в себе так старательно давишь, что потом сама в это и веришь. Вот клянусь: будешь издеваться над мальчиком, пожелаю, чтобы у тебя каждый год близнецы рождались и так лет десять подряд!

От ужаса я вскакиваю. Он ведь может!

– Не надо! Я… согласна на четверых.

– То-то…

Сволочь он всё же… бессмертная.

– Скажи, пожалуйста… заговор раскрыли?

– Конечно. Чтобы Валтиар – да не справился… Подробности пусть он сам тебе рассказывает, надо ж с чего-то будет разговор начать. Сейчас на соседние этажи постояльцев новых определит и за тобой придёт, наговоритесь вдосталь.

– Так он здесь уже?

Судорожно хватаюсь за волосы:

– Создавай своё зеркало!

Ласковые руки успокаивающе гладят меня:

– Не нужно тебе зеркало. Валтиар тебя душой видит. Сколько красоток было, ни с кем не смог забыть. Значит, не внешность людям важна, а суть… Мне пора, Райвэна.

Затихаю, мрачнею, вздыхаю.

– Мы с тобой больше не встретимся?

– Мы уже два раза оказывались рядом: достаточно. Чтобы тебе помочь, сейчас мне пришлось раскрыть себя – обычно я так не поступаю. Просто живу, не привлекая внимания. Но обычный парень не вызвал бы интерес Ордена, не попал бы в Артахенгу… и не встретился с той, кого в предыдущей жизни я звала бы дочерью.

Замираю, глядя в жёлтые глаза. Только кошки умеют смотреть так – словно им известно и подвластно всё.

– В прошлый раз я умерла, едва успев родить девочку: мне даже имя твоё было неизвестно. Но, оказывается, мой муж, любя всем сердцем, передал моей дочери имя матери: он рассказывал тебе обо мне, Райвэна? То, что ты названа в мою честь?

– Да, – выдыхаю.

– Вот тебе и ответ, которого ты так ждала. Поскольку сейчас я мужчина, я ношу имя Райвэн, вполне распространённое на юге. Я не искал с тобой встречи – в этом мире много людей, которых я знал и любил в прошлых жизнях, я не хочу причинять им боль и терзать свою душу тем, что не вернёшь. Но мимо своей девочки, запутавшейся и несчастной, пройти не смог… Слышишь шаги и суету за дверью? Там твоё настоящее и будущее, Райвэна!

Одновременно распахивается дверь и он исчезает – просто пожелав очутиться в каком-либо ином месте.

А на пороге стоят очень привлекательные двести двадцать стенов, облачённые в магистерскую мантию, за спиной которых маячит тоненькая фигурка Алькуса. И только я собираюсь спросить, что здесь делает секретарь, как замечаю и брюнетистую шевелюру Гончей.

– Все собрались? – фыркаю, а сама делаю шаг навстречу.

– Аэ!

Меня подхватывают, возносят к потолку и так держат, отчего я впервые смотрю в свинцовые глаза сверху вниз, почему-то вспоминая о четырёх наследниках этого грозового великолепия и краснея.

***

Оказывается, прошёл целый день. То-то я выспалась всласть! И за толстенными стенами Риагире опять светят лýны.

С охранников Валтиар берёт клятву о неразглашении. Как магу с блокирующими силу браслетами удалось покинуть тюрьму – для всех останется загадкой. Ухмыляюсь, думая о том, что главе Ордена только на руку слухи о его невероятных способностях… ну а все непосредственные участники вряд ли расскажут правду.

– Домой? – робко спрашивает меня Ал, вынося из Риагире на руках.

– Домой, – покорно соглашаюсь я и нисколько не удивляюсь, увидев Артахенгу.

Алькус и Роулен понятливо растворяются в полумраке холла. Похоже, суровый южанин взял под опеку Тарпентера: интересно, он таки переманит его в Гончие, а мы будем вынуждены подыскивать нового секретаря?

– Нам надо поговорить, – от волнения Валтиар закусывает губу. Ещё одна дурная детская привычка.

Киваю.

– Надо.

До чего же становлюсь послушной, едва представив вереницу близнецов!

– Пойдём ко мне?

– Неси, – милостиво разрешаю я.

За четырёх детей будешь теперь таскать.

Я ведь обещала открыть тайну личных покоев верховного магистра? Так вот: могущественный маг боится спать в огромных и шикарных комнатах. Его роскошная спальня – для отвода глаз, ну и любовниц привести. А ночует Ал в комнатушке размером с ту конуру, где прятался наш бесстрашный Тарпентер. Кроме кровати и вешалки здесь ничего не помещается, зато лишь тут он чувствует себя в безопасности. И у великих и ужасных есть свои тараканы в голове.

– Аэ… – Валтиар садится на кровать, прижимает меня к себе покрепче.

– Ал..

Очень сложно начать – в моей собственной голове мысли разбегаются, как те же тараканы. И вообще не просто взять и в корне изменить отношение… вернее, не поменять, а говорить правду или заставить себя в неё поверить. Поэтому я прибегаю к надёжному средству – сначала второстепенное.

– А бессмертный ушёл. Заходил попрощаться.

– Знаю. Придётся организовать его поиски… для отвода глаз. Сложно будет убедить Орден, что это бессмысленно.

– Ты можешь свалить всё на Стайсге. Мол, тебя арестовали, гость воспользовался случаем и сбежал. Мы с Нерсигом и Тарпентером подтвердим.

– «Гость»… Он сказал тебе, кто он?

– Райвэн, бессмертный, единственный в своём роде. Обладающий невероятными способностями, не поддающимися ни объяснению, ни изучению. Он не представляет угрозы для Ноории или Карбинды. Всё, чего он хочет, – спокойно жить.

– Никто в это не поверит.

– Ты веришь. И будешь искать – долго-долго, точно?

– Конечно…

– Расскажи о заговоре. Это Вергиес всё затеял?

– Он, – обрадованно кивает Валтиар, – Стайсге, мечтал занять место верховного магистра. Честным образом у него не получилось, решил сместить меня подлостью. Сам Орден мутить бесперспективно, надо использовать Правительство. Что может испугать Правительство настолько, чтобы оно поверило в мою измену? Разумеется, желание Ордена забрать власть в Ноории в свои руки! Для чего я должен был сорвать переговоры с Варгерно и развязать войну. Вергиес курировал подписание мирного договора с королевством и познакомился с Мэрденом: подлец подлеца почувствует всегда. План был следующий: Стайсге хотел очернить меня, а наследничек короны Варгерно – убрать старшего брата. Нужен был человек достаточно знатный, чтобы провернуть всё от его лица, и притом настолько глупый, чтобы поверить, что потом его оставят в живых. Выбор пал на Кависаара Ардари потому, что сын у него – целитель высшего уровня и к тому же изрядный мерзавец, решивший лично поучаствовать в игре. Необходимо было, чтобы Вергиес получил доказательства моей измены из рук «посла», а у меня не было бы шанса оправдаться. Для этого им требовались два Ардари одновременно. Мерзавец-целитель, проводя регулярный осмотр войск, выбрал мальчика со слабым даром, подставил, обвинил в изнасиловании да со смертельным исходом… Припугнул: мол, тебе всё равно не жить, а если согласишься родине послужить, то сможешь своих родителей обеспечить. Ничего делать не требуется, будешь изображать знатную особу и рот на замке держать… и мучительно умирать. Зато за каждый лишний прожитый день будешь получать приличную сумму, так что только от тебя зависит, сколько ты денег семье оставишь. Им важно было, Аэ, чтобы никто о подмене подумать не мог, всем известно, что обычная трансформация на день-другой накладывается, вот и надо было, чтобы паренёк подольше протянул. Чтобы никто даже не заподозрил, что посол ненастоящий. Лже-посла отправили в Ноорию. Сам Кависаар тем временем под видом сына и надзором брата младшенького у себя в доме сидел, ждал, пока «папа» отдаст Всевышнему душу. После чего спокойно явился бы во дворец и короля убил бы. Он же покойник, половина Нори свидетелей, личная целительница верховного магистра заключение о смерти дала! Между тем Вергиес «нашёл» в номере «посла» свидетельства моего участия в заговоре, даром что я про них ни сном ни духом. Но ты им все планы испортила – взяла и ауру распознала… Да ещё при свидетелях! Кависаар к тому моменту сообразил уже, что в живых не останется, да поздно было. Мэрдэн его не долго думая испепелил… и начались проблемы. Кависаар был нужен, чтобы убить Рарунга и подтвердить мою измену. Ненадолго – но обязательно живой! Без него обвинения против меня рассыпались бы в пыль, а король Варгерно продолжил бы благополучно править. Повторить фокус с трансформацией они не могли – на сей раз смерть посла была настоящей и неопровержимой. И вот тогда они подумали о тебе. Если бы ты согласилась молчать о том, что произошло в Варуше, то Ардари-сын под видом Кависаара успел бы убить короля, оболгать меня и раствориться в воздухе. Показания Герини и прочих не принимаются во внимание – они не видели ауры, толком ничего не поняли, в крайнем случае их свидетельства можно было бы списать на счёт потрясения от применённой магии. Я уже числился бы преступником, лишённым доверия, а после пары дней в антимагических кандалах к тому же психом…

Я не выдерживаю – глажу его по голове. Разве ж я тебя в обиду дам!

– Только ты, Аэ, предпочла умереть, но не предать. Я всегда был тебя недостоин. Безродный парень, приёмыш – и древняя кровь Лийшен…

– Это тебе и не давало покоя? – фыркаю я. – Дурень ты, Ал. За столько лет уж и поумнеть пора бы! Нет в Ноории титулов, а имя… это просто имя. Что Гроунг, что Рэгарен. Поменяю одно на другое, даже разницы не замечу.

Тихий вздох в тишине.

– Аэ, так ты… согласна?

Слегка отстраняюсь – чтобы разглядеть лицо, которое всегда видела на расстоянии семидесяти четырёх стенов от себя – за исключением случаев, когда лечила его раны, а там, собственно, не до любования. Красивый он, как все демоны сразу… будет изменять – прибью паразита!

– Я в Риагире за тобой пошла, – прячу волнение за насмешкой. – Какого ещё согласия тебе надо?

Смех и нежный-нежный поцелуй.

– Впервые в истории Карбинды неприступная тюрьма сдалась – самой мужественной женщине на свете… Аэ, ты простишь меня? За то, что не стал добиваться, смирился с поражением заранее, искал тебе замену…

Вот правда дурень. Сижу у него на коленях, обнимаю, перебираю волосы, а он время на слова тратит! С таким подходом четырёх детей я ему до старости не рожу.

– Ал, ты бы лучше подумал, как мы спать с тобой будем на этой узкой кровати… Может, чуть-чуть расширим комнату, а? Хоть на стенде! Теперь я с тобой, бояться тебе больше нечего…

– Аэ! – восторженный вопль и беспорядочный шквал поцелуев. – Кто тебе сказал, что мы будем спать? Я для кого столько лет тренировался?

Ну, если так… Сейчас проверим, чему ты там научился. Но последнее слово должно остаться за мной!

– Сдавай тогда экзамен… за все годы сразу!

***

– Скажи, если бы ты мог выбирать, – ты выбрал бы бессмертие без любви или прожил бы одну-единственную жизнь, но с бесконечно дорогим человеком?

– Жизнь без любви – это та же смерть, Райвэна. Не важно, длится она сотню лет или тысячи. Если бы я мог выбирать… Каждый раз я надеюсь, что эта моя жизнь – последняя. И верю: однажды смогу полюбить так, что душа моя останется навеки – рядом с той, которой она предназначена. Возможно, все мои перерождения лишь поиски.

– Люди не имеют такой возможности.

– И потому нельзя отказываться от счастья, когда оно тебе выпадает. Любя, мы обретаем истинное бессмертие, Райвэна.

Август 2021 г.