Без кота жизнь не та

Распрямившаяся еловая ветка ударила Юлю по лицу, чуть не сбив очки. Юля зашипела рассерженной кошкой, прислонила коварное дерево к стене у лифта, на этот раз придерживая плечом, и продолжила искать ключи в сумочке. В момент, когда она наконец-то нащупала связку, протяжно взвыл телефон.

— Ну охренеть теперь, — вздохнула Юля.

Сенсорный экран не реагировал на прикосновение замерзшей руки. Юля сбросила звонок боковой кнопкой.

Телефон взвыл снова.

Юля вздохнула, подышала на пальцы, чтобы хоть как-то их отогреть, и с третьего раза сумела ответить.

— Катерина? Давай я тебе пере… Что за пожар? Ты чего ревешь?

— Юль! Прости! Я… — Катя всхлипнула и перевела дыхание, — можно я у вас с Маринкой поживу? Сашка совсем…

Катя пыталась что-то еще объяснить, но получались только невнятные рыдания.

— Понятно, — как можно спокойнее ответила Юля, — не проблема, конечно, живи. За тобой приехать?

— Ыыы… — раздалось из трубки.

— Видимо, приехать. Все, не реви, скоро будем.

Юля закинула телефон в сумку, подхватила падающую елку, с которой окончательно сползла веревка, державшая ветки, и нажала кнопку звонка.

В квартире тепло, уютно и празднично пахло горячими плюшками с корицей. Марина помогла Юле втащить елку в прихожую и убежала на кухню.

Юля устало присела на пуфик у двери и стала протирать мгновенно запотевшие очки.

— Что у нас случилось? — спросила Юля. — Новогодние чудеса вроде только завтра намечаются? Ты же никогда ничего не пекла, любительница диет?

— Моего босса, гада, повышают! — радостно крикнула Марина из кухни.

— И мы счастливы этому потому что… А почему мы счастливы за твоего вредного начальника? — Юля, не раздеваясь, прошла следом за подругой. Открыла холодильник и ухватила кусок сыра.

— Потому что повышают его в центральный офис! — торжественно объявила Марина, выставляя на стол тарелку с немного кривоватыми, но аппетитными булочками, — и он больше не сможет меня доставать!

— Я лишусь леденящих душу историй? — усмехнулась Юля. — Ты перестанешь называть грушу в тренажерке «Владимир Николаевич»? Пристрастишься печь плюшки, забьешь на тренировки и станешь как я — толстой и красивой?

— Красивой — это вряд ли, — хмыкнула Марина, — не с моим счастьем. А ты чего не раздеваешься?

— Катерина только что звонила. Рыдает, просит приютить. Все-таки разругались они с Сашкой в дым и хлам. Скатаемся?

Марина взяла одну из кособоких плюшек, откусила кусочек и кивнула:

— Не вопрос. Давно пора.

— Давно… Лишь бы она потом не решила по нему пострадать, — задумчиво-ехидно протянула Юля, доедая сыр.

— В мой огород камешек? — хохотнула Марина. — Ты не путай, Катькин Сашка — дурак и козел, страдать там не по кому. А мои вздохи по Димке — скорее привычка, чем что-то серьезное.

— Ага, привычка, — пробормотала Юля себе под нос, — знаем мы такие привычки…

— Все, я готова, — Марина демонстративно не заметила Юлин сарказм, взяла ключи от машины и накинула куртку.

— Надеюсь, твоя старушка не развалится под грузом Катькиных страданий, — хмыкнула Юля.

Они припарковались около гаражей. Во дворе было темно, только мятый фонарь кое-как освещал дорожку, да переливались праздничными огоньками новогодние гирлянды в окнах квартир.

Марина позвонила Кате: «Мы приехали. Ага. Ждем». Запрокинула голову и спросила в потолок машины:

— Вот скажи мне, Юль, почему так? Мы с тобой Катькины подруги с незапамятных времен. Мы прекрасно понимали, что ничем хорошим ее история с Сашкой не закончится. И молчали. Максимум, на что нам хватило смелости, это осторожно промямлить: «Подумай, дорогая, он тебе точно нужен?»

— А смысл? Пока человек сам все шишки не набьет — ты его с кривой дорожки не сдвинешь, — Юля грустно вздохнула. — Знаешь ведь, как родители попытались ее отговорить… В итоге Катька с ними уже год не виделась.

— Да уж… Главное, не ляпнуть: «предупреждала тебя мама!». О, а вот и Катерина.

Катя скользила каблучками по плохо очищенной от снега дорожке, с трудом умудряясь удерживать равновесие. Громадная сумка норовила сползти с плеча, но перехватить ее Катя не могла — держала обеими руками большое зеленое блюдо.

— Катька! Сказать-то не судьба? Помогли бы донести, — проворчала Марина, открывая багажник.

Юля забрала блюдо. Катя всхлипнула, уронила сумку в сугроб рядом с машиной и вскрикнула от боли — выбившаяся из-под шапки прядь ее длинных темных волос зацепилась за пряжку ремня.

Марина подняла многострадальный багаж, наскоро отряхнула его от снега и закинула в машину. Приобняла Катю.

— Все, дорогая, теперь все хорошо. Только не рыдай на холоде.

Юля поднесла блюдо поближе к глазам и усмехнулась:

— Катерина, зачем тебе эта жуткая тарелка с дурацкой надписью?

— Если бы Сашка не вовремя вернулся, разбила бы об его голову, — тихонько ответила Катя.

— Разве что в прыжке, — хмыкнула Юля, — он, если я сослепу не путаю, тебя намного выше.

— Зато я в сто раз злее, — всхлипнула Катя. — И вообще, я это блюдо ему подарила, когда думала, что все хорошо… Что я в этом паршивом доме с видом на гаражи буду жить долго и счастливо! Не оставлять же!

— Ладно, поехали уже, — сказала Марина, — не хватало нам только повстречаться с местными жителями. Слышите, как тут кому-то весело?

За гаражами заливисто лаял явно немаленький пес. Ему вторил и пьяный хохот как минимум двух человек.

— Погоди, — попросила Катя, — я минутку постою. Все-таки я здесь почти год жила…

Из-за ближайшего гаража в их сторону вылетел серый комок. Почти сразу за ним, громко гавкая, появилась большая поджарая собака. Комок заметался по снегу, пытаясь спастись, но пес был намного быстрее.

Марина ахнула, распахнула водительскую дверь и выхватила из-под сидения фонарик, похожий на дубинку. Катя взвизгнула и одним прыжком оказалась за машиной. Юля не двинулась с места. Коротко замахнувшись, она бросила в пса тарелкой. Грозное рычание прервалось визгом — ребро блюда попало точно в собачью морду.

Почуяв спасение, комок с жалобным мявом кинулся к Юле. Она присела на корточки, подхватила его на руки и стала отступать к машине.

Собака потрясла квадратной головой, в тусклом свете фонаря блеснули разлетевшиеся капли слюны. Пес низко зарычал и медленно пошел к Юле.

— Рэ-эксик? Ты где? Пойма-ал?

Следом за псом из-за гаража вышли двое парней, расхлябано покачиваясь и ухмыляясь. Выпили они явно достаточно для «море по колено», но маловато для того, чтобы упасть в сугроб.

— Хы! Не поймал. Дура-ак.

— О, девчонки! Вы это, потише, Рэксик резких движений не того… не любит.

— Собаку уберите. — Мало кто мог ожидать от невысокой, пухленькой Юли такого сильного, командирского окрика.

Парни на несколько секунд остановились, но потом присмотрелись, что перед ними — всего лишь три девушки рядом со старенькой машиной. Захохотали, один из них одобрительно потрепал пса по холке.

— Ка-акие грозные девчонки! Да вы не бойтесь, мы Рэксика пока придержим. Х-хы… Кота помойного оставьте, а то это… веселье портите.

Марина, молясь, чтобы батарейки были живы, щелкнула кнопкой фонарика и направила луч в глаза ближайшему парню. Тот взвыл как от удара, попытался заслониться руками от мощного потока света, потерял равновесие, затоптался и сел в сугроб, отдавив лапу взвизгнувшей собаке.

Его приятель с матом кинулся к Марине и тоже получил по глазам. Не переставая орать, он тер ладонями лицо и продолжал, шатаясь, слепо идти куда-то вбок.

— Поехали отсюда, — негромко и зло бросила Марина.

Юля и Катя запрыгнули в машину. Марина, продолжая светить на парней, быстро уселась за руль, с хрустом включила заднюю передачу и только на ходу погасила фонарик.

Вслед им неслись матерные обещания всевозможных неприятностей.

— Пристегнись, Бэтмен, — неестественно спокойно сказала Юля, когда они выехали из двора.

Марина щелкнула ремнем безопасности и аккуратно пристроилась в хвост пробки перед большой развязкой.

— Это что вообще было? — звонко спросила Катя. Она пыталась дрожащими руками расстегнуть пуховик, но замерзшие пальцы не слушались.

— Это были д-долбанутые козлы и мощный с-светодиодный фонарик, из отдела с-самообороны, — ответила Марина, стараясь не стучать зубами и ровнее вести машину. Она глубоко вздохнула и продолжила, — а еще я очень испугалась. Юль, как ты в псину сумела попасть?

— Понятия не имею, — Юля тряхнула головой и почесала за ухом спасенного кота, вцепившегося в ее куртку. — С моим, хм… «прекрасным» зрением это чистое везение. И надо было как-то избавиться от мерзкой тарелки! Не тащить же в дом этакое убожество.

Катя нервно рассмеялась.

— Там, на тарелке, надпись была. «Любимому Сашеньке с Днем рождения». И дата. Если эти уроды местные — они Сашке все претензии предъявят.

— Хороший ты ему прощальный подарок оставила! — Марина одобрительно хмыкнула, — молодец!

Плюшки давно остыли, зато теперь в небольшой квартире, где жили Марина и Юля, одуряюще пахла Новым годом отогревшаяся елка. Мохнатое деревце так и лежало в прихожей.

— Ух ты, какая у вас ель! — восхитилась Катя, осторожно переступая через ветки. — Запах, как в детстве… А у меня игрушки есть.

— У нас тоже где-то были, надо нарядить, — кивнула Марина, — только кота устроим.

Катя больше не всхлипывала. Она кинула в угол сумку, быстро разделась и зашуршала пакетом из зоомагазина, в который они заехали по дороге.

— Юль? Куда горшок ставить твоему спасенному?

— В туалет, куда еще-то? Вот только пассажир с меня слезать отказывается.

Кот вцепился в Юлину куртку всеми когтями, прижался, поджал хвост и даже прихватил зубами воротник. Он больше не дрожал, но все попытки снять его были безрезультатны.

Придерживая кота одной рукой, Юля кое-как стянула сапоги и уселась на диван.

Снег, налипший на кошачью шерсть, медленно таял, растекаясь грязными разводами по Юлиной куртке.

— Ну все, — вздохнула она. — Теперь я кототавр. Почти кентавр, только с котом.

— Жрать захочет — слезет, — сказала Марина. — Сейчас я его сманю.

Марина принесла сосиску и дала ее обнюхать коту. Чуть отодвинула — мол, хочешь вкусного — отцепись. Кот повернул голову, молниеносно щелкнул зубами, отхватив кусок, и, почти не прожевав, проглотил.

— Давай еду сюда, — решила Юля, — куртке все равно хана, пусть с меня ест.

— А воду ему в твой капюшон налить? — ехидно поинтересовалась Марина.

— М-да… Не знаю. Ладно, у кота явно посттравматический стресс — так, кажется, это называется? Пусть пока на мне сидит, рано или поздно оклемается. Правда, мне уже жарко.

— Терпи. Коль спасете вы девицу… в твоем случае — кота. Тебе очки протереть?

— Ага, протри, пожалуйста, а то вообще ничего не видно. Ты, кстати, знаешь, как с котами обращаться? У меня зверья никогда не было.

— Разберемся как-нибудь. Я тоже не кошатник, но какая разница? Жрать дали, горшок купили — чего ему еще надо?

В комнату зашла Катя. Глаза были красными, но уже сухими.

— Посуду я вам перемыла, чтобы была от меня, истерички, хоть какая-то польза. К тому же, я от уборки успокаиваюсь… Давайте елку поставим? А с котами я тоже дел никогда не имела. У бабушки кошка была — вот и весь мой опыт.

Юля осталась на диване в обнимку с котом. Она скормила зверю сосиску, кот заурчал, устроился поудобнее, попил воды из подставленной под морду мисочки, но слезать все равно отказался.

Марина с Катей закрепили елку в старой держалке на трех лапках и задвинули в угол комнаты. Марина достала коробку с елочными игрушками, Катя извлекла из своей сумки жестяной ящичек со своими…

— Говорила мне мама — не надо, — тихонько, будто про себя, внезапно сказала Катя, — говорила — не связывайся ты с ним, присмотрись… А я, дура, скандалила. Мол, Санька — лучше всех, такой, сякой, разэтакий… Просто детство у него тяжелое было, и вообще… Думала, отогрею…

— Кать, все в порядке, — Марина чуть неуклюже погладила ее по плечу, — все ошибаются. Ты же не прожила с ним двадцать лет и не родила пятерых? Всего-то год прошел.

Катя вытерла ладонью слезы и продолжила так же тихонько:

— Ему эти мои попытки «отогреть» совершенно не нужны были. Так, развлечение. А потом поднадоело, и понеслось. Пьянки, тусовки бесконечные, запои на неделю… А сегодня… Мы на даче у его друга были. Посыпаюсь — а он… С утра пьяный, устроил мне скандал, орал, что я его достала и мешаю отдыхать. В который раз уже. Потом уснул, а я до электрички добежала. Бегу и думаю — а если меня прямо тут, в лесу, убьют? Или оступлюсь, ногу сломаю? Он же и не подумает меня искать…

Катя замолчала и начала крутить в руках красный елочный шарик с нарисованным цветком.

— Прости за прямоту — он как был пьяным кретином, так и остался, — жестко сказала Марина. — Я рада, что ты от него ушла. Пусть ему алкаши-собачники морду начистят, а ты лучше о себе подумай. Завтра Новый год отпразднуем, ребята из клуба грозились грандиозную вечеринку закатить. Поедешь с нами, развеешься…

— Я о себе и думаю, — снова всхлипнула Катя. — Кому я нужна? Я из-за него сейчас от каждого куста шарахаюсь. С родителями разругалась, работа дурацкая… Может, он поймет, что так нельзя, и изменится?

— С ума сошла? — вскинулась Юля. — Ты нам нужна! Мы же с пятого класса вместе! И вообще — ты представь, что так, как последний год, ты могла бы прожить еще лет двадцать. Тебе оно надо?

Катя села на пол и отвернулась.

Кот, до этого лежавший, вцепившись в Юлю, втянул когти, тяжело встал и спрыгнул на пол. Подошел к Кате, ткнулся ей лбом в бедро и улегся, привалившись к ее ноге. Катя погладила кота, сгребла его в охапку, уткнулась лицом в грязную, еще влажную от снега шерсть и разрыдалась в голос.

— Да не вернусь я к нему! — приподняв голову, выкрикивала она сквозь слезы, — ни за какие коврижки не вернусь! Пусть живет, как хочет! Но как я теперь с родителями? После всего? Я им такого наговорила! С вами здорово, я вас люблю, но я хочу к маме!

Кот стоически терпел, уткнувшись мордочкой в ее шею.

«Выйду утром в кухню с котом…» — напевала Марина на мотив «Выйду ночью в поле с конем», наливая воду в чайник.

Чайник подозрительно сверкал.

Марина присмотрелась. Кухня была отдраена до блеска, даже вечно грязная вытяжка оказалась молочно-белой. Похоже, Катя вчера очень долго не могла уснуть, и перемыла не только посуду, но и все, до чего дотянулась.

Ну да, она же говорила вчера, что приборка ее успокаивает…

За окном занимался поздний, серый зимний рассвет. Прохожих в предновогоднее утро было немного. На машинах блестела мишура, намотанная на зеркала и антенны. По засыпанному свежевыпавшим снегом газону восторженно скакал соседский щенок. Его хозяйка, очень серьезная второклассница, кидала в песика снежками. Щенок подскакивал, ловил комки снега на лету и снова мчался кругами.

Вылизавшийся за ночь кот оказался очень мохнатым серо-полосатым «сибиряком» с толстыми лапами и намеком на кисточки на ушах. Он сидел возле холодильника и пристально наблюдал за тем, как Марина насыпает ему в миску сухарики корма.

Когда она поставила еду на пол, кот одобрительно махнул роскошным хвостом, мгновенно все слопал и быстро убежал в комнату. Марина пошла следом.

Кот шмыгнул под елку, забрался в угол и завозился там, устраивая гнездо из мягкой белой ткани, которой Катя вчера для красоты обернула подставку. Подстилка была явно маловата, кот возмущенно-жалобно мявкнул, поскреб лапой и устроился на скомканной тряпке. Подскочил, снова поскреб, выбрался из-под елки и запрыгнул на диван, где спала Юля. Требовательно мяукнул.

— Без кота жизнь не та, — проворчала Юля, нащупывая очки на тумбочке. — Чего тебе надо, чудовище?

— Он, похоже, вьет гнездо, — ответила за кота Марина. — И ему надо еще тряпок.

Кот снова мявкнул и залез под елку.

— Может, ему старое детское одеяло отдать? Где-то вроде валялось…

Юля накинула халат и начала рыться в шкафу, ворча: «Ты встаешь не потому, что выспался, а потому, что так захотел кот…»

Кот выбежал из-под елки и пристально за ней наблюдал.

Марина достала тряпку, на которой кот пытался гнездиться, развернула…

— О как. Тут кровь. Как мы вчера не заметили? Неужели его укусили? Котик, иди сюда, дай посмотрю. — Марина попыталась поймать кота, но тот ловко увернулся и отбежал в сторону, тяжело дыша.

Катя вошла в комнату, пристально посмотрела на кота и на тряпку в руках Марины.

— Это не котик, — медленно и отчетливо сказала она.

— А кто? — проворчала Юля, не переставая рыться в шкафу. — Енотик? Кротик?

— Это кошка, — тоном знатока в телешоу ответила Катя. — А мы с вами, дорогие мои, кошковеды уровня «Бог». Жаль, табличку «сарказм» я не захватила. Перепутать толстого мохнатого кота и беременную кошку — это мы молодцы… Ну ладно, я вчера от рыданий ничего не видела и не соображала. Но вы-то?

— Я всю жизнь ничего не вижу, — буркнула Юля.

Марина только хмыкнула и пожала плечами.

Катя погладила кошку. Она мяукнула, легла на пол и подставила круглое пузо.

— Кто-нибудь из нас роды принимать умеет? — ласково спросила Катя, легонько массируя кошачий живот. — Бабушкина кошка точно так же вила гнездо, беспокоилась и мявкала. Раз кровь пошла — значит, скоро у нас будут котята.

— Мат-терь Божья, — выдохнула Марина. — Ветеринара надо бы. Хотя кошки вроде сами рожают… Но мало ли? Сейчас, поищу в сети.

— Ага. Ветеринара. Тридцать первого декабря. То-то они все на работе сидят, нашего звонка ждут. — Юля на несколько секунд замолчала, потом вздохнула, села на пол, зачем-то сняла и протерла очки. — Маринка, звони Дмитрию.

— С хрена ли? — вскинулась Марина. — Что я ему скажу? У него «Ирония судьбы» под оливье с какой-нибудь красоткой, а тут я: «Привет, ты меня, наверное, не помнишь, но…»

— Какое внезапное красноречие, — хмыкнула Юля.

Марина махнула рукой, упрямо дернула головой и раскрыла ноутбук.

— Помнит он тебя, — негромко и грустно сказала Катя, — Помнит и скучает. Я Димку пару дней назад в метро встретила. Пять станций выспрашивал, как у тебя дела.

— И молчала?!

Марина с грохотом развернулась вместе с табуреткой, на которой сидела. Кошка зашипела и кинулась под елку.

— Тихо, — оборвала Юля Маринин вопль, — не пугай роженицу.

— Ладно, — вполголоса сказала Марина. — Орать я не буду. Но и звонить не стану. Во-первых, он не ветеринар, а хирург-ординатор. А во-вторых…

— Димка медик. А мы с вами что про роды знаем? Восемь сезонов «Доктора Хауса» и три сезона «Вызовите акушерку», — перебила ее Катя. — В «Акушерке» все время воду кипятили, так что могу поставить чайник.

— И главное — на свете нет ни одного ветеринара, по которому бы так страдала моя лучшая подруга, — кивнула Юля. — Звони. В худшем случае он просто не приедет. Вы расстались три года назад, а ты все еще по нему вздыхаешь. Пора попробовать помириться. Звони уже!

— Дос-та-ли.

Марина взяла телефон и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Юля покачала головой:

— Ну что, Катерина, теперь у нас по квартире будут метаться двое. Рожающая кошка и Маринка в поисках идеального наряда для встречи со звездой.

— Я все слышу! — крикнула Марина из кухни.

Кошка одобрительно мяукнула из-под елки.

Звонок домофона раздался минут через сорок. Марина тихонько прошипела что-то про «баранку пылесоса» и быстро натянула водолазку, которую крутила в руках.

— Ты прекрасно выглядишь, — подбодрила ее Катя.

— С ума б от счастья не сойти, — пробурчала Марина. Взлохматила волосы, тут же снова причесалась, переложила несколько прядей, опять схватила расческу… Бросила ее на столик у зеркала и уселась рядом с елкой — гладить кошку.

— Хоть ты надо мной не смейся, — прошептала она, наклонившись к мохнатым ушкам.

Кошка мотнула головой. То ли согласилась не смеяться, то ли ей не понравилась, что прядь Марининых волос задела усы.

В прихожей Юля щелкнула замком.

— Всем привет! — раздался чуть хриплый голос Дмитрия. — Доктор сквозь снежную равнину еле добрался. Ну и метет там!

Он отряхнулся от снега в подъезде и зашел в квартиру, с грохотом споткнувшись о подставку для обуви.

— Привет, эскулап, — улыбнулась Юля, поправляя подставку, — вот поражаюсь я тебе! Умудряешься оперировать, а в обычной жизни похож на косолапого медведя. Как так?

— Одно другим компенсирую, — нимало не смутившись, фыркнул Дима. — Вот, держите медвежий новогодний подарочек, — он протянул Юле пакет, — тут медовый торт и мандаринки. Где ваша роженица?

— Здесь! — крикнула Марина. Смущенно кашлянула и добавила чуть тише: — Привет. Спасибо, что приехал.

— Ну вы даёте, мамочки, — хохотнул Димка, увидев царское ложе, устроенное для кошки под елкой. Помимо многострадальной белой тряпки, там было детское одеяло и два свернутых пледа, служивших бортиками.

Кошка лежала на этом сооружении, тяжело дыша.

— В интернете пишут — кошке нужна укромная коробка. Коробки не нашлось… — сказала Марина, не глядя на него. Она все еще сидела на полу рядом с кошкой и чесала ее за ухом. — Ты извини, что вот так, да в Новый год…

— Ничего, — улыбнулся он, — клятва Гиппократа — великая сила. Где у вас тут можно руки помыть?

Пока Дмитрий плескался в ванной, немелодично напевая «Человек и кошка», Марина шепотом прошипела Юле и Кате:

— Прекратите! Хватит понимающе кивать! Уймитесь уже, сводни!

— Ладно-ладно, — фыркнула Юля, — мы все поняли и притихли.

— А я все равно за тебя буду кулачки держать, — тихонько добавила Катя.

Марина скорчила жуткую рожу, но услышала, как открывается дверь ванной, и сделала вид, что очень увлечена кошкой.

— Ну-с, осмотрим пациента, — сказал Дмитрий, входя в комнату. — Я, конечно, не ветеринар, но кошачьи роды разок принимал. Матушка британскую кошку завела, чтобы скучно не было, когда мы с братцем уехали.

Он быстро надел перчатки и вытянул подстилку с кошкой из-под елки.

— Так, пациент, спокойно, не кусаться. На первый взгляд у тебя все в порядке, даже блох не видать, только голодала ты, видимо, долго. Тихо, котейка, тихо, все будет хорошо. Выделения нормальные, крови немного… Откуда у вас это мохнатое счастье?

— Юлька вчера у собаки отбила. Тарелкой. — Катя судорожно вздохнула, — с ней точно все хорошо? Она так мяучит…

— Пока — все нормально, мамочки, не волнуйтесь. Скоро станете бабушками. Хотя, конечно, за пациенткой надо наблюдать, — Дима задвинул подстилку обратно и повернулся к Юле. — А ты великий бесстрашный воин! Била собаку тарелкой?

— Это у страха глаза велики, — хмыкнула Юля, поправляя очки, — а слепота ведет к безудержной храбрости. Ничего не видишь — и бояться нечего.

Кошка протяжно мяукнула, подскочила с подстилки и забралась к Марине на колени.

Катя ойкнула, Юля вздохнула и крепко сжала пальцы в замок.

Марина зашипела сквозь зубы — кошка впилась когтями ей в ногу. Дима сел рядом и осторожно отцепил когти от плотной ткани ее джинсов.

— Спасибо, — тихонько сказала Марина.

— Как пишут в этих ваших интернетах, — делано-спокойным голосом сообщила Юля, — кошачьи роды — процесс не быстрый, про «скоро только кошки родятся», люди безбожно врут. Так что вечеринка у нас накрылась медным тазиком, никуда мы не едем. Пойдем, Катерина, купим какой-нибудь еды и выпивки, надо же под бой курантов шампанского глотнуть. Тут от нас все равно никакого толку, только охать и можем.

— Прекрасная идея, — поддержал Димка, — как говорил незабвенный Броневой: «коли доктор сыт — так и больному легче». А я со смены и ужасно голодный. — Он протянул Юле несколько купюр. — Если ветеринарный отдел работает, купите корма для кормящих кошек. И банку искусственного молока для котят — мамаша тощая, мало ли что. Если там закрыто, то детскую молочную смесь. Только не пробуйте новорожденных котят коровьим молоком поить, желудок не примет.

Супермаркет встретил Юлю и Катю жизнерадостным пением: «Расскажи, Снегурочка, где была?» из динамиков в торговом зале. С высокого потолка свисали длинные гирлянды из искусственных еловых веток со сверкающими фонариками. Блестели елочные шарики, все, что только можно, было украшено мишурой.

Между полок и стеллажей бродила, металась и хватала новогодние припасы огромная толпа покупателей. Кто-то нагребал в корзину гору апельсинов, кто-то жалобно орал в телефон: «да не знаю я, где тут свечки искать!». Вспотевший мужик в расстегнутом пуховике выяснял у усталой продавщицы, где найти коньячные рюмки. Элегантная пожилая дама пристально разглядывала каждую картофелину, прежде чем опустить в мешочек. Компания подростков шумно выясняла, на какой фейерверк у них хватит денег и куда подевался Витька, которому уже исполнилось восемнадцать.

— Да что ж все под Новый год закупаться подорвались? — проворчала Юля, объезжая тележкой влюбленную парочку, не замечавшую ничего вокруг.

— Мы тут часа на два застряли, — сказала Катя, выбирая зелень для салата. Она шустро увернулась от несущегося на нее мальчишки лет пяти, за которым еле поспевала растрепанная молодая мама. Кинула в корзинку пакет рукколы и добавила: — Но это даже хорошо. Маринка с Димой хоть вдвоем побудут.

— Как романтично, — фыркнула Юля. — Ты готова ради счастья подруги торчать в этом магазинном столпотворении до посинения?

— А ты — нет?

— Я — да, — вздохнула Юля в ответ. — И даже готова, если все будет хорошо, занести им еды и уехать на вечеринку. Но понудеть-то можно?

— Можно, — усмехнулась Катя. — У нас с Сашкой все тоже под Новый год началось… Надеюсь, у Маринки будет иначе.

— Пойдем ныть о превратностях судьбы в отдел готовых салатов. Строгать оливье сегодня точно не вариант… Кстати, о Сашке. Что-то он тебе телефон не обрывает. Раньше раз двадцать уже позвонил бы.

— Я все его контакты заблокировала, — Катя тряхнула головой, как будто отгоняя назойливую муху, — и друзей его тоже. Ничего не хочу больше про него знать.

Юля одобрительно хмыкнула.

Очередь к кассе двигалась очень медленно.

— Говоришь, на пару часов? — проворчала Юля, устало облокотившись на загруженную тележку. Кажется, мы уже вечность торчим в этом царстве елок и мандаринов. Есть хочется.

Катя пожала плечами. В ее сумочке пиликнул телефон.

«Вы все пропустили, кошки родятся быстро. У нас тройня» — Катя прочитала сообщение вслух и показала Юле приложенное видео. На нем кошка упоенно вылизывала три небольших попискивающих комка. Даже на небольшом экранчике телефона было видно, что кошка устала, но абсолютно счастлива.

— Здоровья новорожденным, — сказала Юля, отдавая Кате телефон. — Извини, я что-то злая с голодухи. Интересно, как там наши доктор с акушеркой?

Катя не ответила и снова запустила короткое видео. И еще раз. И еще…

— Катерина? Ты чего опять плачешь? — взволнованно спросила Юля.

— Кошка. Она… Она счастлива. И любит их. Они пока махонькие, бессмысленные, а любовь… Она мама…

— Все правильно, инстинкт и гормоны. У людей все так же. А ты бормочешь что-то невнятное. В чем дело?

— Извини, — Катя вытерла слезы, — подожди, я сейчас. Мне нужно позвонить.

Катя бегом кинулась из супермаркета на улицу. Под снегопад, от порывов сильного ветра завивающийся в причудливые переплетения метели. Она не надела шапку, и распущенные пряди волос тут же кинуло ей в лицо вместе с острыми колкими снежинками. Катя спряталась за угол здания, где ветер был хоть чуточку потише, и дрожащими пальцами нашла нужный номер в памяти телефона.

— Мама? Привет. С наступающим! Прости меня! Как там вы с папой?

Юля, оставшаяся с тележкой, смотрела на нее через стеклянную стену магазина. Вздохнула и начала набирать поздравительные смски родне.

К встрече православного Рождества Юля подготовилась очень тщательно. После суматошного Нового года, который они с Катей встречали в большой компании катиных родителей, их друзей, приятелей и родственников, оставив Марину налаживать отношения с Димкой, хотелось тишины и покоя.

Юлю ждали два сезона сериала, мешок мандаринов, половина запеченной утки, которую вчера приготовила совершенно ошалевшая от свалившегося личного счастья Маринка и еще вкусности — по мелочи. Для кошки был припасен деликатесный влажный корм.

— Ну что, котейка, — приговаривала Юля, накладывая кошачье угощение в мисочку, — говорят, замуж выходят только злюки, которые не любят котиков. А нам и впятером с твоими котятами хорошо, да? Рождество — семейный праздник, и вот такое у нас с вами семейство. Катерина у родителей, Маринка с Димкой у его родни, а мы — с вами. Красота!

Кошка муркнула и потерлась об ее ногу.

— Конечно, — продолжила Юля, — как пост соблюдать — так я атеист. Но как печеной утки навернуть — так «с Рождеством»! Хочешь утки? Вот, возьми кусочек.

Кошка мявкнула, быстро прожевала мясо, вылизала мисочку и убежала к котятам.

— Как бы тебя назвать-то, а? — Юля высыпала мандарины в раковину и начала их мыть, — не звать же тебя просто Кошка? Интересно, как у греков звали богиню мира? Ты же всех помирила, Маринку с Димкой, Катерину — с родителями… А я ни с кем и не ссорилась. Вот ведь засада — всяких злюк греческих помню, а добрых — нет. Они там вообще были, а, кошка? Не знаешь? Ладно, сейчас в интернете глянем.

Юля сложила мытые мандарины в пластиковую миску и пошла в комнату. Почувствовала ногой мягкий бок и отступила, чтобы не пнуть кошку. Верхний мандарин начал падать из миски, Юля покачнулась, пытаясь сохранить равновесие. Мандарины посыпались на пол, под ногу что-то подвернулось, и Юля с воплем рухнула спиной вперед.

В висках переливалась тугая, мутная боль. Шевелиться было почти невыносимо. Юлю подташнивало, она с трудом сдержала позыв рвоты и кое-как села, привалившись спиной к стене.

Встать она даже не пыталась.

Юля ощупала голову и зашипела сквозь зубы от острой боли в громадной шишке на затылке. Крови вроде не было, но прикасаться к голове она больше не рискнула. Из глаз текли слезы. Юля всхлипнула, вытерла лицо ладонями и снова покачнулась, прижав руки к груди. Ее тошнило.

Юля не знала, сколько прошло времени. В голове как будто звенел колокол, перед глазами плавали мушки, но она смогла сообразить, что надо бы позвать на помощь.

Юля еще раз протерла глаза и попыталась прикинуть, куда могли улететь очки. И не проще ли вспомнить, где лежит телефон и наощупь его найти.

«Позвони мне, позвони… Позвони мне ради бога…» — пробормотала Юля строчки песни из старого фильма и попыталась встать, опираясь на злополучную тумбочку. Снова нахлынула тошнота, но Юля упрямо поднялась.

И тут же увидела свои очки. Они были у подставки для обуви, рядом с темно-синими кроссовками Марины. Дужка очков легла, как будто подчеркивая логотип на заднике.

Что?!!

Юля зажмурилась. Хотела потрясти головой, но побоялась, что ее вырвет прямо здесь. Открыла глаза.

Кроссовки. Аккуратная шнуровка «елочкой». Из-под подошвы выглядывает уголок автобусного билета. Рядом лежат очки. В углу за подставкой давно не протирали пыль. На коврике у двери грязный отпечаток большого ботинка — видимо, Димкин.

По всей прихожей раскиданы мандарины. Один закатился в комнату, и кошка осторожно трогает его лапой. У кошки огромный мохнатый хвост, золотистые глаза и маленькие кисточки на ушах. В дальнем углу переливается разноцветными огоньками гирлянды наряженная елка, и маленький лыжник, нарисованный на шарике, несется куда-то вдаль.

Юля сдавленно охнула. Хлынули слезы, она вытирала их подхваченным с вешалки колючим шерстяным шарфом и жадно смотрела на мир.

Мир был непривычно, удивительно, невероятно четким! Вместо цветных пятен — названия книг на корешках. Потертость на обоях, а вот тут, на углу, явные следы кошачьих когтей. Люстру давно не протирали. Какой интересный, оказывается, узор на Катиной вязаной шапке! А вот и телефон.

Юля медленно, осторожно взяла его в руку. Привычно, не глядя, разблокировала экран и активировала голосовой набор.

— Маринка? Извини, накрылась твоя романтика. Я упала, шмякнулась головой и теперь меня нереально глючит. Да, тошнит, Да, возможно сотряс. Жду.

Февраль выдался на удивление солнечным. В скверике у больницы ослепительно сверкал снег на ветвях яблонь и заметенных газонах. Юля вышла на крыльцо отделения, достала из сумочки футляр с темными очками, привычно, но с довольной улыбкой, прочитала надпись на дужке, не поднося ее к глазам.

— Цитирую, — сообщила она Марине и Кате, — «дамочка, не морочьте мне голову».

— Что, так и сказал? — переспросила Марина.

— Именно. Светило офтальмологии долго разглядывал результаты томографии, просветил мне все глазное дно и чуть ли не танцевал вокруг с бубном. Посмотрел мою старую карту, обалдел и повторил танцы. Потом сказал, что у меня совершенно все в порядке, зрение в норме, никаких последствий сотрясения мозга месячной давности он не видит и предложил поучаствовать в каком-то умном исследовании. Мол, если после травмы зрение восстановилось, то это редчайший случай… Я сказала, что подумаю — тут то он мне и выдал про «не морочьте голову». Мне кажется, — довольно усмехнулась Юля, — что профессор решил, будто мой окулист хочет его разыграть.

— Урааа!! — звонко крикнула Катя и обняла Юлю, — все прекрасно! Поехали отмечать?

Марина молча обняла их обеих.

— Ай! Пустите! Задавите! — дурашливо попискивала Юля. Высвободилась из объятий и с преувеличенной серьезностью сказала: — Мы с вами, определенно, подобрали совершенно мистического кошака.

— Который умеет превращаться в кошку, рожать котят и устраивать людям счастье, — подхватила Катя.

— А мне, дорогие мои, теперь интересны два вопроса, — хмыкнула Марина. — Во-первых — какого черта я ждала кошачьих родов, чтобы позвонить Димке?

Катя вздохнула и кивнула — видимо, подумала про родителей.

— Второй вопрос, — Марина театрально развела руками, — как мы все-таки назовем нашего чудесного зверя?

— Есть еще третий вопрос, — засмеялась Катя, — кому мы пристроим котят?

Герои рассказа вспоминают фильмы:

«Гусарская баллада», режиссер Эльдар Рязанов.

«Формула любви», режиссер Марк Захаров.

И песни:

«Позвони мне, позвони» из фильма Карнавал.

«Человек и кошка», группа «Ноль».

«Конь», группа «Любэ».