(Без)условная любовь

Лето. Кате и Андрею двадцать один год.

Глава 20

Катя Самойлова стояла у ленты с багажом, ожидая, когда на ней появится родной чемодан…

— Алло, Екатерина Марковна, ну что вы там? Мне табло сообщает, что сели уже, а вы все не звоните, да не звоните… — Катя слишком хорошо знала отца, чтобы не понимать — обиженные нотки в голосе — так, шутки ради, на самом же деле он ждет просто, не в силах справиться с нетерпением. И Катя прекрасно его понимала! Сама извелась уже!

Не шутка ведь, в последний раз была на родине аж в декабре, да и то ненадолго приехала, так как надо было возвращаться в университет, садиться за выпускной проект. А сейчас… на целых два месяца, а может и… Но об этом рано пока родне говорить, самой подумать надо.

— Багаж жду, пап, а вот и он… Буду через пять минут…

Катя скинула, сама пошла вдоль ленты навстречу чемодану, сняла, направилась в зону прилета.

Ей не терпелось отца увидеть, Снежку, Полю с Ленечкой, Марину с дедушкой, Веру… Она по всем так скучала, что теперь не понимала даже — а как умудрилась спокойно учиться, есть, спать там, в далекой Америке?

— Пап… — младшая Самойлова выцепила отца взглядом практически сразу, и он ее тоже.

Объятья раскрыл, в улыбке расплылся, а Катя и не думала кокетничать-жеманничать, ускорилась, чемодан бросила в шаге от встречающего, на шее у него повисла.

— Ну наконец-то, дочь, наконец-то дома…

Они не меньше пяти минут в зоне прилета стояли, сначала обнимаясь, а потом глядя друг на друга, оба с восторгом…

Катя гордилась тем, как ее отец выглядит. Сорок два уже, а он до сих пор может фору дать любому тридцатилетнему.

Марк же налюбоваться не мог на дочь — выросла… Совсем выросла. Стала самой настоящей леди. Волосы подстригла снова, как в детстве сделала когда-то, костюмчик брючный, туфли-лодочки… Так сразу и Котенком не назовешь больше… Екатерина Марковна скорее…

— Ты сам? — Катя передала папе «в управление» чемодан, он его свободной рукой повел, а другой ее за руку держал, как в детстве, и отпускать не собирался. Да и она не хотела бы, чтобы отпускал. Шли в сторону выхода, с улыбкой друг на друга поглядывая. Забылось все — усталость после перелета, боль головная, то, что уши до сих пор заложены слегка.

— Сам, Поля просилась, но я решил, пусть лучше дома дождутся, а то вдруг рейс задержали бы?

Катя кивнула — мудро. И так странно, в то же время… Поле восемь уже… Лене — шесть почти… Когда это успело произойти? Когда они успели повзрослеть? И она тоже?

— Сразу домой поедем или сначала к тебе на квартиру?

Они дошли до парковки, Марк забросил чемодан в багажник машины, снова дочку обнял, целуя в макушку…

Хорошо все же, что его бог ростом не обделил. Это позволяет в любом возрасте ее вот так в охапку сгрести и понять, что она по-прежнему его маленькая дочка.

— Давай сначала в квартиру чемодан закинем, посмотрим быстро, что там и как, а потом домой, обедать…

Марк кивнул, одобрив план… И они рванули…

— Ну, рассказывайте, Екатерина Марковна, как дела в ваших далеких далях?

— Они не мои, пап, мои вот — «близины», а дали мне чужие… — Катя с жадностью впитывала взглядом виды родного города, проносящиеся мимо. Каждый раз, приезжая, Самойлова понимала с абсолютной точностью: в гостях хорошо, а дома лучше. Тут и воздух родной, и люди, даже колдобинки… Каждая — любимая…

— Ну-ну, — Марк же на дочку глянул с сомненьем, хмыкнул. — У тебя уже акцент прорезался даже, Кэтрин Марковна, слушаю тебя и жду, что на английский перейдешь, внимания не обратив…

Катя посмотрела на отца с удивлением. Акцент? Не замечала… Хотя разве такое заметишь? Но это и не странно ведь. Все же четыре года там провела. Долго…

— Я буду очень постараться не смущать вас свой русский… — девушка улыбнулась, подмигнула отцу, передразнив тот самый американский акцент, который ей приписали, с благодарностью приняла очередной знак внимания — Марк ее руку в свою взял, к губам поднес ладошку, целуя.

— Спасибо большое за понимание, но все же, как Америка, Катюнь, как учеба?

Катя не жадничала, пока ехали — все рассказала.

Учеба за эти четыре года была по-разному. Иногда взлеты с эйфорией, иногда падения со слезами, но, в целом, она такую школу жизни прошла, что теперь уже ничего не страшно, кажется.

Теперь любое препятствие воспринимается как цель, к достижению которой надо просто правильно подойти. Теперь Катя точно знает — человек способен не спать три ночи подряд, а потом вырубиться на сутки, когда проект будет сдан. Теперь совсем по-другому на мир смотришь, ощущаешь его, что-то намного легче воспринимаешь, а что-то наоборот усугубилось только… И это не исключительно учебы касается, речь обо всем, что в жизни происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Через полчаса они с Марком вышли рядом с домом, который еще год тому являлся просто бетонной коробкой, а теперь — довольно обжитая многоэтажка.

Катя ее взглядом окинула, «свои» окна моментально нашла… Десятый этаж.

Они с отцом поднялись, он квартиру своим ключом открыл, а потом ей вручил…

— Обычно первой при въезде принято кошку в дом пускать, но ты же у нас и сама Котенок, так что прошу, — Марк пропустил дочь, позволяя впервые вживую осмотреться в новой квартире…

Это был подарок на двадцатилетие. Подарок, больше удививший, чем обрадовавший. Тогда-то Катя собиралась еще как минимум три года в Штатах просидеть, а вопрос жилья на родине ее не заботил особо. В квартире Марка и Снежки ей всегда находился угол. И в этом году нашелся бы. Поля уже пару лет как в когда-то ее комнате живет, но ведь есть гостиная, а там шикарный диван. Есть дача, в конце концов…

Но Марк мыслил иначе. Он очень надеялся, что после окончания учебы дочь все же решит вернуться на родину. Понимал, что подобная надежда не слишком рациональна, но… Намного легче, когда тебя с ребенком разделяет ширина Днепра, а не Атлантического океана. Поэтому огорошил Катю сначала таким подарком, а потом взял на себя ремонт, согласовывая с дочерью ключевые вопросы.

Теперь же, зайдя в свою квартиру, оглядываясь по сторонам, подмечая, как тут все продуманно и красиво получилось, Катя наконец-то смогла по достоинству оценить вложенный отцом труд.

— Ну как тебе? — Марк остался в коридоре, Катя же пробежала по каждой из комнат, вернулась с пылающими глазами.

— Пап… ты волшебник, — снова на шее у него повисла.

— Вот и славно… Снежка тебе постельное купила, полотенец кое-каких, посуды… Ты глянешь сама потом, что еще надо докупить…

— Божечки… — Катя снова взглядом прихожую окинула, не в силах сдержать эмоции. А ведь она и забыть успела, какие ее родные заботливые… Лучшие в мире, пожалуй…

Брошенный на обувную тумбочку телефон Марка завибрировал, отец с дочерью одновременно взгляд на экран бросили…

«Марина Самойлова» звонила.

— Давай я возьму? — Катя предложила, а Марк и не собирался протестовать. Ему-то выговор устроят, что сразу не набрал, как ребенка забрал из аэропорта, а Катю просто рады слышать будут… Пусть берет…

— Алло, Маркуша, я чуть не поняла, ты совесть имеешь вообще? Мы как бы ждем новостей, а ты?

— Алло, Марин, это Катя, это я папу заболтала, вот он и забыл набрать…

Катя улыбнулась отцу, который в этот самый миг делал глубокий благодарственный поклон практически к самым ногам спасительницы.

— Катюнь! Ну так а где вы? Мы тут заждались уже! Дети на головах стоят, тебя ждут!

Катя подозревала, что сама Марина стоит на голове похлеще детей, но деликатно промолчала на этот счет. В конце концов, это чертовски приятно, когда тебя так ждут.

— Мы в квартиру заехали, вещи оставили, вот сейчас выдвигаемся уже.

И действительно пришлось выдвигаться, а более детальный осмотр жилья оставить на вечер.

После новостройки опять была машина, серия коротких рассказов Кати о том, как дела в Америке, и Марка о том, как дела в Украине. Тонких тем не касались. Сегодня только о хорошем…

Снежана организовала шикарный стол. Стоило Кате с Марком переступить порог квартиры, как их тут же накрыло — божественным ароматом и ураганом радостных приветствий.

Поля с Леней выросли по сравнению с декабрем, особенно Лёнечка, в его возрасте это так заметно… Марина не изменилась совсем. Вот прямо ни капельки, дедушка тоже, Снежка только еще похорошела.

Катя каждого из этих родных сердцу людей обнимала, и не могла нарадоваться. Счастье через край плескалось. И вроде бы такой галдёж стоит… А все друг друга слышат, по пять диалогов параллельно ведут и в каждый вникнуть успевают, на все вопросы ответить, свои задать…

— Так что, Верка твоя замуж-таки идет? Дожала? — Марина вопрос задала, дети рассмеялись, не сильно еще понимая суть шутки, но уже чувствуя, что смех тут уместен, Марк хмыкнул понимающе, остальные посмотрели взглядом «ну Марииииииина».

— Идет, Сашка в январе еще позвал, но она ведь о свадьбе давно мечтала, решили на июль назначить, ну и успеть подготовиться…

— Так у тебя будет насыщенный график? — теперь спросила Снежа.

— Да я даже не знаю, если честно… Из меня такая себе свидетельница… Основной удар на себя Вера взяла, а я может и помогу с чем-то мелким…

— Основная роль свидетельницы, Котя, это правильного стриптизера нанять на девичник и правильное спиртное выбрать… Ну и еще успокоить, когда невеста соберется сбегать со стриптизером… правильным…



— А кто такой стриптизер, деда? — вопрос младший Лёня задал, все сначала на него глянули, а потом на Марину опять… все тем же взглядом…

Наевшись, напившись, наговорившись, Самойловы устроились в гостиной, занявшись каждый своим делом.

Марк с Леонидом старшим играли в шахматы, параллельно обучая игре шестилетнего наследника фамилии, Снежа сидела с ноутбуком, снова работала с фотками, а Поля то ли помогала маме, то ли мешала. Катя же бродила по дому, вспоминая все тут — глядя глазами и трогая руками, вдыхая запахи… За этим занятием ее и застала Марина.

Подошла, когда Катя стояла у полок с книгами и разной мелочевкой, обняла, прижалась щекой к щеке. Сказала тихо:

— Я так скучала, Коть, ты бы знала…

— И я, Марин. Сильнее даже, наверное. Вы-то тут вместе все, а я там одна была…

— А как же Питер? — Марина глянула лукаво, Катя же просто улыбкой ответила. Питер — да. Без него было бы невыносимо, но он один ведь не заменит целую семью. Никто не заменит. — Приедешь к нам на выходных? Мы с Лёней очень рады будем. Он все мечтал, как ты вернешься и на рыбалку с ним…

Катя оглянулась, поймала взглядом дедушкину спину, улыбнулась, потому что сидевший на его руках Лёнечка взял с доски пешку и начал грызть… Вот уж манера, откуда взялась только?

— Приеду, конечно. Привыкну к новому времени немного, вещи разложу, с Верой встречусь, и сразу к вам. У меня же планов пока нет особых, только то, что Яшина попросит, а так… Я свободна как птица…

— Ну и хорошо, птица.

— Снеж, а это мой ведь, правда? — взгляд давно за фигурку войлочного котенка зацепился, но все как-то боязно было в руки взять, а потом… Катя отбросила глупости, аккуратно достала члена образовавшейся когда-то давно «кошачьей банды», показала Снежане.

— Твой, — та улыбнулась, кивнула. — Когда Поля переезжала, он чуть с мусором не уехал, еле спасли, убрали от греха подальше, милый же такой… сил нет…

Катя в ответ улыбнулась, присматриваясь к действительно крайне милому созданию. Эх… как давно это было все… Как давно…

— А можно я возьму с собой? У меня там пусто пока, а хочется уюта.

— Бери, конечно, он же твой, — Снежана быстро согласилась, но в этом Катя и не сомневалась, по другой причине спрашивать боялась. — А откуда он у нас? Забыла совсем… — по этой…

— Не помню уже, просто в переходе купила, по-моему, очень понравился.

Катя соврала, вышла в коридор, забросила малыша в сумку, потом у зеркала остановилась, глядя на себя, улыбнулась чуть грустно, прическу подправила… Устала… Все же сильно устала…

— Коть, ты как домой захочешь — скажи, я отвезу, — Марк крикнул из гостиной, Катя же своему отражению благодарно улыбнулась. Все же ей очень повезло. С семьей — космически просто.

— Вы доигрывайте, пап, а потом поедем…

Во второй раз отец в квартиру уже не поднимался, Катя зашла туда сама… Тихо было так… Темно…

И непривычно пока, непонятно, где включатели света…

Девушка разулась, нашла те самые полотенца, что Снежка купила, приняла душ, чайник поставила (оказалось, здесь даже о чае позаботились, а еще холодильник забили).

Вроде бы сегодня день был насыщенным, столько звуков вокруг, запахов, света, а теперь, находясь в тишине и полном уединении, было не то, чтобы очень комфортно…

Катя переоделась в халат, достала из сумки котейку, поставила на кухонный стол перед собой, села, на него глядя и делая небольшие глотки из чашки…

— Ну, привет, друг, — пальцем провела по маленькой голове, носика коснулась. — Как ты тут без меня жил? Что интересного произошло?

Он не ответил, естественно, но Кате и без этого стало уютней. Даже такая компания уже радовала…

— А он там как? Не знаешь? — и ему этот вопрос задать можно, не боясь, что неправильно поймет. Ей просто любопытно. Обо всех одноклассниках интересно узнать — как жизнь сложилась, что тут такого?

А котейка только об одном знать может. О том, кто подарил. Об Андрее Веселове.

Свою выпускную трагедию Катя пережила. Поначалу, конечно, было сложно. Даже не так — невыносимо больно, наизнанку выворачивало и будто кровь из пор сочилась. И это все происходило с бестелесной душой.

Между выпускным и тем днем, когда она отчалила в Штаты, прошло больше месяца. Это время девушка провела уже не дома — на даче. Очень боялась пересечься с Андреем. Родные ей этого не говорили, но он поначалу пытался на контакт выйти, она знала. Сама же его во всех соцсетях заблокировала, телефон отправила в глубочайший черный список, Вере запретила под страхом смерти их дружбы сдавать информацию о том, где подруга…



Самойловой тогда казалось, что она просто не выдержит встречи. Ей и так плохо было, стыдно за то, во сколько своих тайн посвятила, что так искренне о своих чувствах говорила, когда он…

Девушка до сих пор не поняла, за что он так жестоко с ней. Ведь сам прекрасно знал, как первая любовь может душу изранить… Мог же напрямую сказать сразу, когда у них с Филимоновой все снова закрутилось. Мог. И Кате тоже больно было бы, но она преданной себя не чувствовала бы, а так…

То время одновременно молнией пронеслось и будто на десятилетие растянулось, но Самойлова и опомниться не успела, как оказалась в аэропорту с двумя чемоданами и толпой провожающих. Там была вся семья, Вера… Катя и боялась одновременно, и ждала, что Андрей появится. Где-то глубоко в душе сохранилась искорка надежды, что он, как в романтическом фильме, в последний момент ее поймает, объяснит все… хоть как-то… и она уже не улетит.

Но Вера свое слово держала — он не знал, в какой из дней у Кати самолет… или ему это уже неважно было. Наверное, неважно…

Уже там, в Америке, Катя пошла к специалисту, который помог ей проработать не только эту трагедию первой любви, но и многие другие.

Она потратила пару лет на то, чтобы теперь почти со спокойным сердцем оглядываться на историю своей весенней любви, чтобы отпустить обиду на Лену и принять тот факт, что отношение этой женщины к дочери никак не влияет на ценность ее личности. Что она не второсортный ребенок у своего неродного родителя. Что она не обязана исключать себя из жизни тех, кого любит, чтобы им стало легче…

Вероятно, терапию стоило бы начать пораньше, теперь-то Катя это понимала, но благодарила судьбу за то, что сейчас имела то, что имела, и жила так, как жила.

Они с Верой ни разу не поднимали тему Андрея. О нем никогда и словом не обмолвились родственники. Он сам не пытался проникнуть в ее жизнь…

Это о чем-то говорило. Видимо, он не считал себя виноватым в том, что разбил девичье сердце. Видимо, просто ждал, когда она уедет. Видимо… не любил.

Теперь Катя не знала, что с ним, где он, с Филимоновой ли? Не знала, и знать не хотела… Разве что немножечко. Но об этом она рискнула бы только у войлочного котеночка спросить. Потому что он-то точно не ответит…



— Андрюш, ты скоро? Я мясо вынимаю уже, Валя в магазин пошел…

— В какой магазин, мам? Я на подъезде, давай наберу его, подхвачу, и мы вдвоем домой?

— Да, так хорошо будет, набери его…

Андрей скинул мамин звонок, тут же набирая Валентина.

— Алло, Михалыч, я к дому подъезжаю вот, где вас подобрать? Мама сказала, что в магазин вас отправила.

— О, Андрюш, хорошо-то как! А я то набрал тут… с запасом… Подъедь к Сильпо тогда, а я выскочу…

— Договорились.

Андрей снова скинул, к перекрестку подкатил на машине, включая поворотник в сторону нужного супермаркета.

Настроение было отменным — на десять из десяти. Осталось совсем немного, и он дома будет. За щедрым столом, с мамой, Михалычем, Настькой, Володькой малым, Глеб тоже подъехать обещал…

Веселову было чертовски приятно, что его так дома встречают. Хотя это и понятно — три месяца на глаза не показывался. Погряз в учебе, набрал многовато заказов на подработку, было адски сложно, но диплом защитил зато, выпустился… бакалавр теперь. А дальше только лучше! Но теперь уже в Киеве.

Магистерку Андрей тут себе выбрал. Да и, маме пока не озвучивал, но вообще все больше стал о заочке подумывать. Он-то успел почувствовать вкус реальной работы и приличных денег, и теперь надо бы вперед двигаться, за тачку вон тоже платить ведь еще…

Свою крошку он очень сильно любил. Понял, что все шутки о нежности чувств мужиков к автомобилям, и не шутки вовсе. Он свою даму сердца тоже любил всем сердцем. Леди Мазда с шестым размером… Шестерка, то есть. Андрей получил ее в качестве подарка на юбилей от родных. Пытался отнекиваться, но главный спонсор подарка Глеб только плечами пожал: «на образование ты не захотел брать, так хоть прокатишься с ветерком»… И он катался — около года, а еще сам исправно выплачивал часть ежемесячных взносов, ведь настоял на том, что пусть первый платеж за авто — подарок, дальше он в деле…

Это стало крутым мотиватором больше работать, развиваться, находить в жизни все новые страсти и в них реализовываться по полной. Так Андрей пришел к веб-дизайну. И теперь у них с Саньком, закончившим политехнический бакалавриат, наклевывался неплохой бизнес.

Сайты сейчас нужны всем, а рукастых спецов, которые сделают не за все деньги мира, зато стильно и качественно — не так уж и много.

— Михалыч, — Андрей вышел из машины навстречу мужчине, чуть больше года тому ставшему законным супругом его матери, забрал из рук пакеты, закинул в багажник, потом обнял.

— Андрюш, похорошел ты, парень, снова похорошел! Аж завидно! Я тут старею потихоньку, понимаешь ли, а молодые вон расцветают!

Андрей улыбнулся. У них с Валентином Михайловичем сложились очень хорошие отношения. Делить было нечего, даже наоборот — Андрей рад был, что мать одна не остается, когда он уедет на свою учебу.

Правда, все было не так просто, как хотелось бы, но это уж вопрос характера матери — Натальи. Они сначала год съехаться не могли, потом еще год — пожениться. Женщина все сомневалась, а что люди скажут, а что дети… В конце концов, Валик ее уломал… Что и люди, и дети одобрили.

— Надо ускориться, а то мать снова набирать будет.

Они погрузились в машину, покатились в сторону дома.

Андрей на дорогу смотрел, Валентин на пасынка…

— Она так ждала тебя, Андрюш… Ты себе не представляешь. Только дни на календаре не зачеркивала, а так… Ты почаще радуй ее, хорошо? Наташе много не надо для счастья, ты же знаешь…

Андрей кивнул — знал. Для счастья его матери нужно только, чтобы с детьми все хорошо было, и с внуком. И ему того же требовалось, для счастья. Настоящего.

— Я сегодня всем скажу, но вам первому, я решил в Киеве остаться. Квартиру снял уже. Документы в Политех подам, к Саньку на факультет, вместе закончим, вместе будем дело двигать…

— Да ты что! — Валентин обрадовался, искренне, это видно было. — Ну ты молодец, Андрюш! Но интриган! Не кололся ведь! И зачем квартиру? Твоя комната пустует вон… Наташа рада будет только, да и я…

Андрей не сомневался, что рады будут, но он за эти годы уже так привык самостоятельно жить — в своем режиме и по своим правилам, что не хотел и себе, и родным лишний стресс устраивать. У матери с Валентином тоже ведь быт налажен, а тут он вернется… И ведь не на каникулы — на пару недель, как раньше было, а насовсем. Сложно это было бы, особенно поначалу, а так — на квартиру деньги есть, а оттуда до матери — рукой подать, особенно если леди Мазда в настроении.

— Зато у нас совсем скоро будет новый повод опять семьей собраться — новоселье устрою… — Андрей подмигнул Валентину, тот улыбнулся в ответ. Спорить и уговаривать пасынка не собирался. Пусть и не знал его всю жизнь, пусть общались они не так уж и часто, мужчина давно просек, что младший Веселов — парень самостоятельный, упрямый и довольно рассудительный. Хорошего сына воспитала его Наташенька. На зависть многим. И на радость какой-то одной, которой очень повезет… Когда-то…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мааааа, — Андрей с Валентином были дома почти вовремя, парень только и успел, что пакеты на пол определить, выпрямиться, и тут же мать в объятья поймать…

— Сыночка! Андрюш! — она в последнее время куда более щедрой на эмоции стала. Видимо, все дело в разлуке. Когда видишь своего ребенка ежедневно, а то и ежечасно, не возникает такого непреодолимого желания в объятьях задушить… — Ты устал? Отдохнешь с дороги?

— Есть охота, мам, а остальное все потом, — Андрей чувствовал, как на душе тепло становится от маминого взгляда, от ее ласки, от того, как нежно пальцы его по щеке поглаживают.

— Ну тогда иди руки мой, и к столу сразу. Настя с Глебкой и Володей опаздывают немного, но семеро одного не ждут, так что…

— Нас трое мам, и их тоже… — Андрей хмыкнул, а потом еще раз, когда Наталья ему пальцем погрозила.

— Вот уж… математик… Я ж для тебя стараюсь, марш в ванную!

Сколько бы тебе ни было лет, приказания мамы, касающиеся чистоты рук, ребенок исполнять просто обязан. Андрей эту истину понимал и не оспаривал. Поэтому сначала была ванная, потом не сдержался — в свою старую комнату заглянул… Так и стоит, родимая, без изменений. Видимо, до сих пор его дожидается.

Та же кровать полторашная. Тот же стеллаж, стол, ковер… Эх, детство-детство, сколько тут прожито было, сколько пережито…

Не желая будить воспоминания, Андрей дверь прикрыл, отправился в гостиную. Стол ломился, мама суетилась, Валентин шампанское открывал…

— Мне не наливайте, Михалыч, за руль же еще…

— Как за руль, Андрюш? Ты куда-то еще ехать сегодня собрался? — Наталья глянула на сына с удивлением.

— Я квартиру снял, мам. Шмотки уже завез туда, ключи взял, надо распаковываться потихоньку…

— Как квартиру? — растерянный взгляд с Андрея на Валентина перевела. — Зачем квартиру? — и обратно.

— Потом, мам, все потом… А пока давайте за приезд мой выпьем. До дна мам, давай-давай, а я соку…

Выпили, сели, начали есть, пить, говорить… Андрей в свои ближайшие планы посвятил, Наталья то с удивлением смотрела, то с опаской, то с гордостью… Не знала пока, правильно ли он поступает, но была невероятно рада, что он у нее такой самостоятельный вырос. Разное ведь было, и совсем сложно, но он со всем справился, выкарабкался, расцвел наконец-то…

Через полчаса компания расширилась — приехали Имагины в полном составе. Володя, души не чаявший в дяде, тут же на руки к Андрею забрался, начал обо всем на свете рассказывать, показывать, вопросы задавать, ответы требовать… Парню это только в радость было, но на долго его не хватило — все же дорога дала о себе знать.

— Котик, иди к маме, а то дядя Андрей сейчас заснет, мне кажется…

Настя заметила, что младший брат начал носом клевать понемногу, моргать и глаза закрытыми задерживать…

Он с благодарностью на сестру глянул, Володю отпустил, потом на спинку дивана откинулся, глаза прикрыл, улыбаясь и слушая, как приятно шуршит беседа… Господи, это ли не счастье?

Андрей не заметил, как уснул — сидя, убаюканный родными голосами, а проснулся, когда в гостиной уже стол убирали, тихо так… бережно… чтоб не разбудить…

— Устал? — мама к сыну подошла, по голове погладила. Воспользовалась ситуацией, если честно. Пока заспанный был, пока не увернулся со своим привычным «ну мааааам».

Андрей кивнул, руками глаза растер, стремясь «фокус» навести…

— А Настя с Глебычем уехали уже что ли?

— Нет, мы на кухню перебрались просто, чтобы тебя не беспокоить.

— Блин, вот я свин…

Наталья улыбнулась, села рядом, голову на плечо положила.

— Какой же ты свин, Андрюш. Ты умница. И я очень рада, что эта умница теперь всегда рядом будет…

Андрей тоже был рад, что рада мать… Дальше был крепкий кофе, который помог взбодриться, череда разговоров и тем, которые удалось обсудить. Веселов рассказал Имагину о своих идеях и плане их реализации, зять одобрил, ему казалось, что все должно получиться, обещал направлять к ним с Саньком знакомых, если будет возникать такой запрос.

Разъехалось семейство уже ближе к ночи.

Наталья, казалось, весь праздничный стол умудрилась расфасовать по лоткам, вручив их каждому из детей, поцеловала на прощание и стребовала обещание почаще вот так собираться…

Рядом с домом, в котором Андрей теперь арендовал квартиру, парень оказался около полуночи. Хорошо, что многоэтажка относительно новая — с местами на парковке проблем пока не было. Веселов оставил леди Мазду ночевать во дворе, а сам окинул взглядом высотку… Его окна — на девятом. Он уже был в квартире, ему понравилось почти так же, как на фотографиях. Просторно, чисто, должно быть тихо — сверху и на этаже вроде бы с ремонтами закончили уже, но при этом еще не все въехали… Красота…



Квартира встретила нового хозяина звенящей тишиной и непроглядной теменью. Ко всему предстояло привыкать — расположению выключателей света, расстоянию в шагах от одного объекта к другому, соотношению напора воды и степени подъема рычага на смесителе.

Андрей поставил еду в пустой пока холодильник, сполоснулся в душе, вернулся на кухню, пошарил по полкам…

Заботливый хозяин (или старые съёмщики) оставили жестяную банку с рассыпным чаем, можно было шикануть, что Веселов и сделал…

Сел на кухне, музыку включил негромко, чтобы с соседями сходу отношения не портить, пил чай потихоньку, да в окно глядел.

Хорошая квартира. То, что надо. Может, конечно, уже завтра начнут сверлить-молотить и нечаянно окажется, что сверху живет алкаш, который стабильно раз в неделю заливает соседей этажом ниже, но это завтра будет, а сегодня уютно… душевно…

Можно снова заняться тем, к чему за четыре года чертовски привык. Разложиться на атомы и снова собраться, опустошив голову от мыслей. До сих пор иногда посещали. Заразы. До сих пор.

Глава 21

— Котя!!! — следующий Катин день начался со встречи с единственной, самой близкой на всем белом свете, подругой.

Вера уже в одиннадцать была у двери и настойчиво нажимала на звонок. Ей так не терпелось побыстрее своими глазами подругу увидеть, своими руками пощупать…

— Верка! — когда Самойлова открыла, стало понятно, что и она ждала, и ей не терпелось…

Девушки обнялись прямо так, через порог, забив на любые суеверия, ни бутылка в одной руке гостьи, ни коробка с пирожными в другой тоже не помешали.

— Ты постриглась! — Вера первая Катю отпустила, в квартиру зашла, поставила гостинцы на тумбу, потом заставила подругу сделать несколько оборотов вокруг оси. Будто хотела ее домашний костюм рассмотреть, ей богу… — Когда успела? Почему не сказала?!

— Ага, постриглась, — Катя исполняла указания пока еще Яшиной, а скоро уже Бархиной, с радостью. Крутилась, улыбалась, потом бутылку с пирожными в руки взяла, понесла на кухню, пока подруга разувалась… Через плечо бросила: — Я постриглась, а ты вообще замуж выходишь, напомню. И вот тут у меня уже вопрос: когда успела?

Вера рассмеялась, огляделась наконец-то, присвистнула…

Катя как раз в это мгновение из кухни вернулась.

— Нравится?

— Очень, Катюнь. Шик просто. Ну это и понятно, у тебя ж папа строитель, а Снежа — фотограф. Хороший тандем вышел, с душой сделали.

— Мне тоже так кажется…

Казалось бы, один вечер в квартире провела, да ночь… но уже влюбиться успела.

Здесь было все идеально для нее — мало мебели, много свободного места, все сделано в сдержанных тонах, и насколько же продуманно! До мелочей просто-таки. Каждая полочка, каждая ручечка, каждая лампочка — все на своем месте.

Поэтому первым делом Катя занялась тем, что провела подруге экскурсию.

По спальне — серой, вероятно, кому-то могло бы показаться, что такая скорее подходит холостому мужчине, чем молодой девушке, но Катя поспорила бы.

Гостиной — кремовой, уже более теплой, менее грубой — тут и для цветочного декора место нашлось, и для ваз, в которых вероятно когда-то побывают цветы…

На кухню завела…

— Короче, Катюнь, я поняла, ты теперь у нас завидная невеста. Хотя ты всегда была завидной, но теперь особенно…

— Хочешь, чтобы меня какой-то охотник за жилплощадью соблазнил что ли? Спасибо, подруга, не ожидала от тебя… — Катя сделала оскорбленный вид, но недолго держалась — почти сразу заулыбалась, полезла за бокалами.

— Да брось ты, какой охотник? Ты у меня — цветочек, мы тебе садовника найдем, хорошего такого, рукастого…

Вера поймала скептический взгляд Кати, паузу выдержала, а потом прыснула.

— А это точно первая сегодня, Вер? — Самойлова на бутылку розового шипучего кивнула. — А то рано ты о садовниках что-то заговорила.

— Первая, не бойся. У меня просто настроение хорошее. Тебя рада видеть, столько рассказать надо, и послушать… Да садись ты уже, Коть.

Котя села, Вера напротив, открыли шампанское, выпили за приезд, за предстоящую свадьбу, за свою дружбу, пирожные в ход пошли… и разговоры.

— Так как он замуж позвал, Вер? Расскажи все с самого начала, а то ты как звонила, я ничего не поняла. Ну то есть поняла, что ты довольна осталась, но…

Яшина вздохнула мечтательно, явно в воспоминания погружаясь, а потом снова историю рассказала. Они с Сашей ведь с седьмого класса вместе были. Ну расставались. Ну ссорились. Ну как на качелях катались. Но друг без друга так ни разу больше пары месяцев и не смогли. Около года тому Вера начала задумываться о том, что была бы не против за единственного и неповторимого парня замуж выйти. Сначала просто думала, потом намекать стала, почву прощупывать…

Санек, будучи парнем простым как два рубля, и что самое главное — искренним, Вере честно сказал, что замуж ее взять для него — не проблема, но на всякого рода романтические глупости он не способен. Генетическая это особенность или не развитый навык — он не знал, но в плане «поступков» был совершенно не сообразительным. Это не стало для Веры новостью, но… Она почему-то психанула и сказала, что замуж выйдет только если само предложение ее устроит.

После этого в их отношениях наступил очередной кризис. Саша не видел смысла себя ломать ради того, что по какому-то волшебному прибабаху понадобилось Верке. Вера страдала из-за того, что ее любимый мужик — бесчувственнейший из сухарей.

Но тут случилось чудо. В один из вечеров в квартиру Веры постучали… На пороге стояла целая свита в национальных костюмах, а во главе — Саша. В шароварах, вышиванке, в руках — каравай на рушнике. Свататься пришел…

Руки у отца просил, шикал на ошалелую Верку, мол, «не ржи, ради тебя стараюсь, между прочим»… И она оценила! Родители в шоке были, сначала просто в шоке, а потом в приятном, Вера же… согласилась, конечно же. Если быть честной, она и так согласилась бы, но за «подвиг», на который пошел ради нее совсем не романтик Александр, теперь любила его еще больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя слушала историю, хихикала периодически, в красках все это представляя, а под конец даже слезы навернулись. Стало немного завидно. Что бы там Вера себе ни думала, Катя им с Сашей всегда завидовала чуть-чуть. Ей тоже хотелось бы вот так — всю жизнь с одним человеком, по шагам научиться его настроение определять, по дыханию — чего хочет.

— И это он сам придумал? — Вера закончила, Катя вслух поаплодировала выходке бывшего одноклассника, вопрос задала, совершенно невинный, казалось бы. Но Яшина глянула на подругу так, что понятно стало — не он…

— Да куда там, Кать… Он молодец, конечно, что на это решился, теперь будем детям рассказывать, но идею ему А…, — Яшина запнулась отчего-то, даже глаза расширились, будто от испуга. Катя оглянулась — вдруг за окном что-то, но нет. Чистое голубое небо. — Друг его. Закадычный, — договорила, улыбнулась нервно слегка, и тему тут же перевела… — Ты мне расскажи лучше, что у тебя там в Штатах, как Питер..? — вопрос так двузначно прозвучал, что Катя глаза закатила…

— У меня… Питер зовет на магистерку вслед за ним идти. В тот же, наш, университет. А я сомневаюсь вот…

— Почему сомневаешься?

— По дому соскучилась, Вер, по родным, по тебе… Так и не привыкла до сих пор. Да и я же не планировала изначально. Думала, там бакалавра получу, потом приеду, посмотрю, что реальная жизнь мне предложит, и уже исходя из этого буду думать, что дальше делать.

— А не боишься, что тут останешься, и уже по тем людям скучать будешь, по Питеру?

Катя вздохнула. Боялась конечно. Соврала бы, если сказала, что за прожитые четыре года ни к кому сердцем и душой не прикипела. Конечно, теперь и здесь находясь скучает, и там, но… Поля с Лёней растут, видя ее раз в полгода, папа каждый раз при встрече молодеет даже. Ко всему привыкнуть можно, и к разлуке тоже. Но стоит ли привыкать?

— Я с ним советовалась, он сказал, что поддержит любое мое решение, да и нас с ним ни одно расстояние не разлучит уже. Оба помним ведь, как все начиналось… — Катя улыбнулась тепло, вспоминая своего родного чеха. — Но давай к делу лучше. Свадьба.

Чем предаваться грустным мыслям, Катя решила сменить тему. До мероприятия оставалось полтора месяца, а они с Верой толком и не обсудили еще — в чем помощь нужна, где поддержка.

Вера глаза закатила, налила себе и подруге еще шампанского, свой бокал залпом осушила, буркнула: «надо было две брать», потом только заговорила.

— Саша самоустранился, как ты понимаешь. На все готов, со всем согласен. Аллергия у мужика на «мелочи». Стоит услышать слово «свадьба» — тут же взгляд стекленеет и уши в трубочку. Ну, в общем, мне-то что, мне и так нормально — сделаю, как хочу, с него деньги, когда нужно, и поругаться по телефону, если кто-то что-то делает не так или вообще не делает, но… Я же не могу все совсем сама, боюсь накуролесить, поэтому то маму привлекаю, то подруг своих университетских, и они только путают все! Вкусы разные, взгляды разные. Вместо того, чтобы помогать сузить спектр вариантов — только расширяют… Я закипаю, ну и… Все уже отказались со мной по салонам ходить и цветы выбирать, Коть. На тебя одна надежда…

Эх… Катя понимала, что это будет непросто, что ей легче всего тоже было бы сбежать от ответственности, но… она ведь лучшая подруга, в конце концов, это ее богом посланная миссия. Без нее никак…

— Все сделаем по высшему разряду, Яшина. Не переживай.

Вера запищала, со стула вскочила, к подруге подлетела, обняла, прижимаясь щекой к щеке… Годы шли, а они по-прежнему оставались похожи, как сестры. Две хрупкие блондинки. «Белое братство». С первого класса…

— Коть, я так ждала тебя. Так ждала… Ты лучшая у меня.

— И ты у меня, — Катя улыбнулась, наслаждаясь тем, что начала вспоминать… вспоминать, как они близки были в школе, как обнимались вот так по три раза на дню, как ночевки устраивали, о сокровенном говорили, искренними были друг с другом на все сто процентов…

— Коть, но ты знать должна…

Вера выпрямилась, отошла на пару шагов, продолжать не спешила и на свое место возвращаться тоже. Прохаживала по кухне, глядя то в окно, то под ноги себе, то на часы на стене. Катя спокойно за подругой следила и ждала. Было не страшно, только любопытно чуть-чуть — что же такого она сказать хочет?

— Санька Андрея в свидетели позвал, — Яшина остановилась в какой-то момент, прямо в глаза Кате посмотрела и выпалила на одному дыхании.

— Какого Андрея? — Катя улыбнулась, вопрос на автомате задала… и только потом поняла, что ответ она, кажется, знает…

— Катюнь, прости, что молчала, но я просто совершенно не знала, как о таком сказать… Они сдружились сильно сразу после выпускного. Ну когда ты… когда он… да когда он поступил как козел последний, чего я деликатничаю-то? Мне Саша пару раз пытался заливать, конечно, что всё не так и все не те, но… Я-то тебя видела. Я видела, что он с тобой сделал, поэтому и слушать не собиралась. И против дружбы этой была, мы даже расставались с Сашей, потому что я ультиматум поставила, а он исполнять отказался. Но я и без него не могу тоже. А Веселов… Он же во Львове тусуется. Они общаются больше в переписке. Ну и изредка на каникулах — то Андрей сюда приедет, то Санька туда. Я его всего пару раз видела. Естественно, все, что думала, сказала… После этого Санек нас пытается «разводить», а тут… Это он ему идею подал со сватаньем. Да и ближе у Бархина сейчас друга нет, наверное. Вот он и сказал, что его позвать свидетелем хочет. Я сразу нафиг послала. Сказала, что мы с тобой об этом в третьем классе договорились еще и решение менять я не стану, а с предателем ты рядом стоять не будешь, но Сашка… Он такой упертый иногда, Коть, ты же знаешь…



— Вер…

— Подожди, Самойлова! Подожди, не перебивай, дай до конца объяснить все! Мы долго с ним спорили. Сошлись на том, что если ты скажешь, что против — Саша другого кого-то найдет. Но я соврать не могу. Он поймет, что не спрашивала, поэтому…

— Я не против, Вер, — Катя все же перебила, накрыла руки подруги, мнущие салфетку, своими, постаралась придать голосу спокойно-одобрительный тон…

— В смысле? — Яшина явно этого не ожидала. Глаза увеличились, практически отвалилась челюсть.

— Я. Не. Против. — Катя повторила раздельно, не до конца веря, что слова с ее уст срываются.

— А как же… Да он же… Да ты же…

— Вер, — Катя же разом себя окончательно в руки взяла, уверено ответила, — у нас просто в школе недоразумение случилось. Четыре года тому. С тех пор столько воды утекло. Я на него зла не держу, и он на меня тоже, думаю. Да и вы с Сашей не должны страдать из-за этого. Тем более, все в далеком прошлом. Очень далеком.

Вера долго смотрела на подругу. Скептически так. С сомнением. Видимо, чувствовала подвох, но внешних признаков не наблюдала. Катя ладно пела, но… верилось неохоче почему-то.

— Он с Филимоновой не женился там, кстати? — Катя постаралась голосу легкомысленности придать, хмыкнула вроде как добродушно.

— Женатых в свидетели не берут, — Вера же продолжала на подругу смотреть подозрительно, ответ тихим получился. Потом только головой мотнула, будто заставляя себя отбросить все сомнения, продолжила. — Я как-то пыталась в разговорах с тобой вообще его не упоминать. Думала, тебе больно еще… — Как ты права, Верка. Как права… — Но раз ты не против…

— Не против. Честно. Обещаю даже, что праздник портить вам не буду, ни дракой, ни скандалом, — Катя засмеялась нервно, Вера же только кислой улыбкой ответила.

— И он не женился, Коть. И с Филимоновой они тогда не сошлись.

— Ну и дураки, значит.

Самойлова встала со стола, бокалы в мойку отправила, бутылку в урну, воду включила, лбом к верхнему ящику прислонилась, губку вспенила, начала мыть. Усердно так, усиленно. Надо было переключиться. Непонятно, с какого перепугу у нее вся кровь к лицу прилила, но надо было справиться. И дрожь в руках успокоить. И вообще…

Вера тоже к мойке подошла, к столешнице пятой точкой прислонилась, взгляд устремила в окно, в сторону от подруги…

— Если бы я не знала, как Андрей с тобой поступил тогда, ни в жизни не поверила бы, что он на такое способен…

— И я… — Катя продолжала драить скрипящие уже бокалы, смотря в одну точку. — И я, Вер. Если бы не знала…



— Андрюх, я одобряю, красиво жить не запретишь! Но ты точно потянешь? И тачка, и квартира вот…

Саша ходил по квартире друга, в которую тот вчера только заехал, озирался, приглядывался, присвистнул, когда увидел, какой аудиосистемой Андрей обзавелся, даже позавидовал немного…

Они-то одинаково зарабатывали, но все его деньги шли на свадьбу и ремонт в их с Верой квартире. А когда Бархин смотрел на то, как Андрей живет — для себя, от жизни удовольствие получая, становилось слегка завидно. Он Веру сильно любил, очень-очень, но ведь никто не может быть лишен права сомневаться, тот ли выбор в жизни сделал? Тем более, когда вот такой образец холостой жизни перед глазами мельтешит. А теперь еще чаще мельтешить будет — уже и жилплощадью обзавелся. Значит, таки в Киеве останется.

— Будем работать больше. Глеб обещал парочку своих друзей к нам отправить, надо тендера посмотреть, может что-то годное попадется. Короче, будем смотреть по обстоятельствам.

— Ну смотри, — Саша подошел к Андрею, по плечу его похлопал, выказывая еще и так свое одобрение, — но я, в принципе, согласен у тебя перекантовываться, когда Верка выгонит, — улыбнулся, шутя… или не шутя вовсе? Это тоже еще только предстояло проверить.

— Тебе чай-кофе или чего покрепче?

Андрей вышел на кухню, чайник поставил.

— А у тебя и что покрепче уже есть? — Саша за ним проследовал, присел здесь на стул, огляделся… Хорошая квартира, опрятная, не зажита еще до состояния, когда хозяйский дух за версту чувствуется.

— Обижаешь, — Андрей хмыкнул, открыл один из верхних шкафчиков, демонстрируя «запас». Он образовался сегодня — зная, что приедет друг, Веселов метнулся в магазин. Мало ли, как разговор пойдет?

— Ладно, запомню. Но пока не надо, давай с чая начнем.

Андрей кивнул, заварил, на стол две чашки поставил, тоже сел.

— Ты по делу что-то обсудить хотел вообще или просто хоромы оценить?

— Оценить, — Саша замялся, хмыкнул, — ну и по делу тоже…

— Говори тогда. Чего тянуть?

— Это с Веркой моей связано…

— Вы поругались снова и надо придумать, как бы романтично помириться? — Андрей позволил себе подколоть друга, понимая, что тот не обидится. Пусть их дружбе не так-то много лет, но сошлись они конкретно, не на день или на два. И понимали друг друга хорошо.

— Нет, вроде бы. Но шанс был…

— Да говори уж, почему по полтора слова выдаешь?

— Сложно это, Андрюх. Ситуация такая вышла… неоднозначная. Ты же знаешь, что Верка моя в школе очень дружила с Катей… Самойловой…

Андрея будто разрядом прострелило при упоминании этого имени. Благо, за столько лет он научился себя в руках держать, реакцию не выдал, смотрел, как чаинки по коричнево-красной глади перемещаются, сталкиваются, кто на дно идет, кто всплывает…

— Конечно, знаю. Я тебе напомню, твоя Верка тогда с моей еще Катей… Самойловой… и дружила. Не надо со мной, как с травмированным, на эту тему говорить. Столько лет прошло уж. Я пережил как-то.

Почти.

— Это хорошо, Андрюх, хорошо… — жаль только, Саша не бросился тут же просьбу исполнять беспрекословно. Тон тот же остался — осторожный. — Вера ее в свидетельницы позвала, ну а я тебя — в свидетели.

Андрей хмыкнул. Положа руку на сердце, когда он соглашался на предложение Саши, прекрасно понимал, что такой риск есть. Как к этой возможности относился? Сложно сказать. И с опаской, и любопытно было. Действительно ведь столько времени прошло, а они до сих пор ни разу не встретились даже. И пусть вроде бы давно поутихло все — чувства и обиды, не был закрыт гештальт.

— И что? Когда Екатерина узнала — потребовала либо меня ликвидировать, либо свадьбу отменить? — Андрей хмыкнул, испытывая удовольствие от того, что шутка злой получилась. Не была та Катя на подобное способна. Правда она и поступить с ним так подло, как поступила, способна вроде как не была…

— Она не узнала еще. Верка только сегодня с ней поговорить собирается…

— По скайпу что ли?

— Она приехала, Андрюх.

Веселов сглотнул непроизвольно. Осознал, что они сейчас по одному городу ходят… А ведь до сих пор ее адрес в памяти всплывает. До сих пор…

— Так о чем ты со мной поговорить должен, я не понимаю пока… — постарался мысли отбросить, на главном сосредоточиться.

— Мы с Верой договорились, что если Катя откажется с тобой… ну… ты понял…

— А если я откажусь с ней… ну… ты понял? — Андрей снова хмыкнул зло. Почему-то в голове живо рисовалось, как Катя истерику на этот счет устраивает. Хотя, казалось бы, не было такого никогда на его памяти…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Друг, ну они женщины, ты же понимаешь… Я вообще к этой свадьбе холоден совершенно. И ты тоже, а она мне все мозги выест, что из-за нас ее лучшая подруга…

— Ладно, не заводись ты, я понял. Мне пофиг, — Андрей сказал, осознал, что грубовато звучит, исправиться попытался. — То есть я рад, что ты меня в свидетели позвал, но я не обижусь. Если хотите — могу вообще не являться… и из города свалить до нужной даты… На всякий случай, чтобы Котеночку вашему спокойно жилось…

— Ну ты не перегибай уж, Веселов. Это ж и моя свадьба, в конце концов. А ты что так, что так мой лучший друг. Просто бабы…

— Забей, Сань. Я все понял. Ждем вердикт…

Саша кивнул, на кухне молчание повисло. Напряженное такое… Неприятное…

— Может по пиву хотя бы? — Андрей спросил, Саша кивнул.

Надо было тему сменить, и направление мыслей тоже…

Андрей поставил рядом с чайными чашками по банке светлого, холодного, орешки на тарелку высыпал, снова сел…

Вот только что-то пить не хотелось. Саше тоже, видать…

— Думаешь, она до сих пор на меня злится… непонятно за что?

— А ты на нее?

— А мне есть, за что злиться, Бархин. Я тебе напомню, это она меня бросила на выпускном, да с Разумовским укатила. Ты же сам слышал, что он потом трепал…

— Он и до трепал, Андрюх. И кому как не нам знать, чего его треп стоит…

— Но она же уехала…

— Уехала…

Саше нечем было крыть. В той истории так никто и не разобрался толком. Катя была смертельно на что-то обижена, Андрей тоже. Саша с Верой так полноценно и не обсудили это ни разу, просто каждый свою сторону занял и пытался помочь, как мог, другу, а что там реально произошло, кто прав, кто виноват был — неясно. Да и неактуально уже вроде бы… Было, во всяком случае.

— А свидетелям же не надо общаться, правда?

— Понятия не имею… не интересовался никогда.

— Ладно, сам поинтересують тогда. Ну мы не поубиваем друг друга, конечно. Столько лет прошло, у каждого жизнь своя давно. Но, боюсь, осадочек-то остался, может вылезти.

Саша хмыкнул… «Осадочек»…

Он отлично помнил, как Андрей после выпускного себя вел. Не буянил, выяснять не пытался, просто замкнулся, да так до сих пор и не открылся окончательно. Саша больше не слышал и не видел, чтобы Веселов еще хоть на одну девушку так смотрел, как на Катю Самойлову из одиннадцатого «А».

— Если что, мы с Веркой вас растащим, не боись, друг, — Бархин решил пошутить, подмигнул Веселову, отсалютовал пивной банкой, глоток сделал, Андрей за ним повторил, а потом… разговор в другую степь ушел. И оба были этому очень рады.

— Тебя точно провожать не надо? — через час с небольшим Вера засуетилась — пусть сидеть с подругой, говорить обо всем на свете по душам было хорошо, график никто не отменял, а дела не ждали.

Катя проводила Яшину до двери, поцеловала на прощание, обняла, поблагодарила за оказанное доверие и пообещала его оправдать, рвалась вниз спуститься, но подруга все отмахивалась.

— Ты дольше одеваться будешь, Коть, а я быстренько спущусь, тут до метро пять минут, картой пользоваться умею, справимся, — Вера улыбнулась, сжала напоследок ее руку в своей. Эх… Котя-Котя… После разговора о Веселове уже с полчаса прошло, а она по-прежнему не отошла. Погрустнела, приуныла… Вере стыдно было, что она стала причиной расстройства подруги, но что тут поделать? Сашка уперся, она тоже…

— Ну ладно, иди тогда… А с понедельника начинаем рейд по салонам.

— Заметано.

Подруги попрощались, Катя дверь закрыла, Вера к лифту подошла, вызвала… Слышала, что этажом ниже тоже дверь открылась, голоса мужские… Немного знакомыми показались, но девушка быстро отмахнулась. Какая разница? Откуда тут знакомым взяться? А даже если и знакомый кто — она выяснять не пойдет, опаздывает уже немного.

Лифт подъехал, Яшина в него зашла, нажала на первый…

С раздражением отметила, что он дернулся и сразу остановился (только и успел спуститься с десятого на девятый), дверь открылась, а там…

— Я не понял… — Санька. Собственной персоной. — Я не понял, Яшина. Ты почему это по чужим лифтам шаришься?

Стоял на лестничной площадке, смотрел на нее с прищуром, вопрос задал раздраженным голосом…

Если бы Вера чисто инстинктивно его за футболку в кабину не потянула бы — так и остался стоять, а она вниз спустилась, офигевая…

— Я у Кати вообще-то была, балда, а вот что ты тут делаешь — это уже интересно! — пока Саша соображал, как реагировать на то, что к нему была применена грубая физическая, в наступление пошла уже Яшина.



— Ану дыхни, родная, дыхни-дыхни… — Естественно, девушка тут же дыхание задержала. — С утра, значит? Пьем, значит? А с кем это мы с утра пьем, значит?

— Ты дурак совсем? — долго с задержанным дыханием Вера не выдержала, возмутилась. — Я тебе сказала — у меня подруга прилетела, в гости позвала, я приехала. Мы шампанское пили. Имеем право? Имеем. Вопрос снят? Снят. А теперь отвечай на мой: ты тут с какого перепугу, зайка? Ты либо говоришь, либо мы вместе поднимаемся на девятый и я начинаю каждую квартиру инспектировать на предмет любовниц…

Бархин глянул на невесту удивленно… в голове медленно как-то складывалось все. И вряд ли дело в недопитой бутылке пива, которая у Андрюхи осталась… Андрюха… Черт…

— Я у Андрея был. Он квартиру тут снял. На девятом.

Вера тоже застыла. Лифт остановился, двери разъехались. Первый. Вот только…

— А Катя на десятом…

Парень с девушкой переглянулись, все понимая, но понятия не имея, что с этим делать…

— Надо сказать ей, — Яшина потянулась к кнопке с цифрой десять, но жених не дал нажать — перехватил. — Ты чего?

— Не надо, Вер. Не надо нам в это лезть. Мы столько лет не лезли, и сейчас не нашего ума дело. Все равно рано или поздно встретятся, но пусть сами.

Вера сомневалась. Это видно было. Саша и сам не уверен был, что его решение правильно, но… Невеста сделала решительный шаг из кабины, и мужа будущего за собой потянула.

— Котя сказала, что не против, чтобы Андрей свидетелем был. Может это и к лучшему даже. Чаще видеться будут — быстрее привыкнут, а то она до сих пор… — Вера глянула на Сашу обижено. Будто он собой Андрея символизировал, а она — Катю.

Вот поэтому они и решили когда-то тему эту не трогать. Потому что те отношения уже разрушились и проецировать на свои ой как не хотелось.

— Андрей тоже… до сих пор.

Пара в унисон вздохнула тяжело, выходя из подъезда за руку. Девушка нервный смешок испустила, Бархин глянул на нее с опаской.

— Чего смеешься?

— Когда Катя узнает, что твой дружок под ней живет — затопит. Я б затопила…

— Мстительные вы… бабы…

— Есть за что, знаешь ли…

Саша не ответил (это был путь в никуда, причем даже не их путь), только сильнее руку своей любимой девушки сжал, понимая, что нечего ему Андрюхе завидовать.

Ему сложно, а будет еще сложнее, кажется. Причем совсем скоро.



Глава 22

— Китэн, душа моя, ты только уехала, а я уже скучаю…

— И я скучаю, Пит. Ты же знаешь…

Катя сидела на диване с ноутбуком на коленях, с улыбкой всматриваясь в лицо довольного Питера, позвонившего ей с другого континента. В Киеве — время обеда, в Кембридже, штат Массачусетс, раннее утро. И Питер специально встал ни свет ни заря, чтобы набрать девушку, «разбившую его сердце и уехавшую в свою далекую Украину». Это всегда вызывало у Кати восторг — готовность в любой момент прийти на помощь, независимо от обстоятельств, подбодрить, поддержать, помочь взглянуть на любую ситуацию без лишней драмы.

Конечно, справиться с воспоминаниями о трагическом расставании с первой любовью Кате очень помог психолог, но не менее важную роль сыграл и Пит. Теперь у девушки просто не было человека более близкого в США, чем он.

— Знаю, Китэн, конечно знаю. Но не время скучать, расскажи лучше, как дела на твоей родине?

Екатерина с радостью исполнила просьбу чеха. Поведала о том, как прошла встреча с родными, что они успели уже увидеться с Верой, а через полчаса за ней должна была заехать Марина, чтобы продолжить общение в семейном кругу уже на даче… Не сказала только о том «сюрпризе», который касался Андрея Веселова… Не хотела, чтобы Питер лишний раз волновался.

— А что у тебя там? Готовишься?

— О дааааа, — Пит протянул ответ, снова улыбаясь, но видно было — парень слегка устал. — Но как же не вовремя ты меня бросила, Китэн! Не знаю, как сам все это организую… Ох уж эта свадьба…

Катя улыбнулась. Саша ведь даже не знал, как крупно ему повезло, что его золотая Вера взяла всю подготовку к свадьбе на себя. А вот Питеру повезло куда меньше, ведь его невеста укатила накануне торжества…

— Не волнуйся, я всегда на связи, мы как-то справимся, организуем.

— Я верю тебе, коварная Китэн, помни об этом…

Катя кивнула. Она помнила и подводить не собиралась.

— А что это за звуки, душа моя? У тебя там музыка?

Улыбка сползла с девичьих губ, не удалось сдержаться даже от того, чтобы глаза не закатить…

— Не у меня…

— Да? А такое впечатление, что в соседней комнате прямо…

Катя издала протяжный стон. Питер, как всегда, попал в точку…

Этим прекрасным субботним утром Катя проснулась из-за того, что этажом ниже кто-то врубил музон. И к самому музону претензий девушка не имела, но спать хотелось больше, чем слушать… Вот только внизу это никого не интересовало…

Экзекуция прекрасным закончилась довольно быстро. Когда Катя вышла из душа — звуки уже стихли. Девушка злорадно понадеялась даже, что меломану этажом ниже пришли стучать по голове другие соседи. Тихо было все утро, все время, пока они с Верой пьянствовали и обсуждали предстоящую свадьбу, но стоило Самойловой устроиться на диване, чтобы набрать Пита, снова заиграла музыка…

— Это соседи… — которых уже хочется убить, а что дальше-то будет?

Питер прислушался, поймал такт, видимо, закрыл глаза, начал кивать довольно воодушевленно, подмугыкивать даже…

Это одновременно и развеселило немного, и дополнительный повод для отчаянья дало… Если даже через скайп звуки слышно, то что ж за изоляция такая у дома? Или там какой-то совсем чокнутый сосед живет? На всю врубил?

— Норм трек, крошка, не парься, расслабься и давай потанцуем!

Катя опешила, а вот Питер явно был доволен своей идеей.

Встал со стула, на котором сидел перед ноутом, крышку чуть сильнее открыл, чтобы камера захватывала его полностью, начал пританцовывать, продолжая кивать в такт… Увидел, что Катя не спешит присоединяться:

— Вставай-вставай, Китэн! Танцуй! Покажи, что тебе нравится эта музыка! Очень нравится!

Пожалуй, не гуляй в ее крови до сих пор то шампанское, что они с Верой приговорили утром, Катя продолжила бы отнекиваться, ведь это могло показаться высшей глупостью, но…

Она послушалась, поставила ноут на диван, тоже убедилась, что Питеру будет видно, как она танцует, а потом начала… Сначала было неловко, а потом… Так в кайф стало топать, хлопать, смеяться, знакомый трек включился, первым Пит начал подпевать, а за ним и Катя… Душевно так, громко… Теперь жалея даже, что музыка все же приглушенная, можно ведь было и у себя включить.

Вот только через три композиции пришлось вновь на диван повалиться, смеясь в голос и пытаясь отдышаться, вернув ноутбук на колени. Соседу, похоже, не понравились пляски — музыку прикрутили…

— Вот это я понимаю! Вот это моя Китэн! Целую тебя, крошка, мне пора …

— И я тебя целую…

Связь рассоединилась, Пит побежал собираться на работу, Катя — на встречу с Мариной, а настроение… до небес взлетело. И откуда он только знает, что ей время от времени нужно внутривенно вводить дозу бесшабашности и задора? Это ведь магия… И это любовь. Однозначно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перед выходом из дома Катю посетила шальная идея. Сначала девушка от нее отмахнулась, потом… вернулась на кухню, нашла клочок бумаги и ручку, нацарапала быстро: «Спасибо за пробуждение под музыку, но я обычно встаю позже, часов в одиннадцать будет нормально. Екатерина, 10 этаж».

Скандал устраивать ей не хотелось. В конце концов, Питер показал, что любую ситуацию можно повернуть так, что она покажется совсем не такой критичной, но и просыпаться каждый день от звуков чужой музыки было не тем, о чем мечталось, поэтому Катя решила поступить умно, как ей казалось.

Спускаясь вниз по лестнице, она остановилась на девятом, прислушалась, из какой квартиры снова звук доносится… Отлично. Меломан живет прямохонько под ней…

Девушка засунула записку в дверную щель, а потом побежала дальше.

Надеялась, что сосед окажется человеком понимающим и с чувством юмора…

Проводив Сашу, Андрей решил, что надо бы заняться квартирой… Врубил музыку погромче, закатал рукава и приступил к уборке.

Ему всегда с музыкой легче было пережить не самые приятные времена, независимо от степени их неприятности, а убирать он чертовски не любил. Начал с ванной и кухни, поэтому пришлось подкрутить звучок, чтобы и туда басы добирались. И под музыку дело действительно шло довольно бодро, вот только…

Вернувшись в комнату, Андрей понял, что сверху доносятся странные звуки… Будто стадо слонов несется на водопой, а среди них затесался волк… Топот и завывания, завывания и топот…

Веселов удивился… решил звук прикрутить от греха подальше, снова прислушался. Вакханалия вроде прекратилась, ну а он продолжил.

Уборка в квартире заняла у парня час, зато потом, с чувством выполненного долга, можно было насладиться ее результатом… и свалить куда-то, леди Мазду в свет вывести — покататься…

Андрей так и сделал, собрался быстро, ключи взял, вышел на лестничную… Не понял, откуда записка выпала, присел, открыл, прочитал…

Улыбнулся. Слон Екатерина, значит… Ну-ну…

Андрей вернулся в свою квартиру, взял ручку, бумажку, ответ написал.

«Какую музыку предпочитаете для пробуждения, Екатерина? Завтра ровно в одиннадцать жду ваш пробудительный танец, надеюсь, моя люстра выдержит. Андрей, 9 этаж».

Парень поднялся на десятый, огляделся… Судя по звукам, Екатерина жила ровно над ним, а если нет — так уж и будет. Поэтому Андрей засунул ответное послание в предполагаемую дверь, а потом спустился к леди Мазде, почему-то улыбаясь…



Катя не была дома следующих два дня — провела их на даче старшего поколения Самойловых. С одной стороны, там было так хорошо, а с другой… Она наконец-то смогла нормально поговорить с Мариной о так и не случившемся до сих пор усыновлении.

Мальчика Сережу, которого Самойловы собирались взять в семью еще четыре года тому, до сих пор им так и не отдали. Марина была доведена до отчаянья, не понимала, чего еще от нее хотят, не понимала, за что они так жестоки — не с ней даже, с самим ребенком, не понимала, что ему говорить…

Поначалу ведь мальчику обещали, что это дело нескольких месяцев, а теперь получалось, что он четыре чертовых года продолжает жить в детском доме только потому, что нужна бумажка… потом еще бумажка… потом старая бумажка потеряла актуальность — принести новую… а на новой печать не стоит…

— Коть, я уже и не знаю, что делать, честно. Лёня говорит, что у нас судьба такая, чужие дети нам всегда с боем достаются, но… Я так больше не могу…

Марина расплакалась даже, впервые при Кате, кажется, и уже ей пришлось вроде как бабушку утешать.

— Его поколачивать стали из-за того, что мы ездим, забираем, когда позволяют, одежду привозим, еду. Мы пытаемся всем привезти, чтобы и другим помочь, но это ведь дети, им не объяснишь… Вот они и задирают. А я не знаю уже, как для него лучше будет, чтобы мы ездить продолжали или чтобы в покое оставили? Но я и оставить не могу, он же наш ребенок уже…

— Так а чего они от вас хотят? Что не так с документами?

— Мне воспитательница проболталась, что вроде как объявились родственники какие-то, просекли, что ему квартира положена, а потом еще и услышали, что богатенькая пожилая пара усыновить хочет, — Марина фыркнула, выражая свое отношение к прямому определению их с Лёней семье. — Вот они и начали палки в колеса ставить. У них же приоритет кровный, а мы… Если бы я видела, что там хоть капля чувств есть к ребенку, я бы отступила, Коть, честно. Выдержала бы, наверное. Но… У них долларовые знаки в глазах загораются при виде нас или ребенка. Лёня с ними встречался без посторонних, меня не взял, сказал, что буйным там не место. Я не в обиде, но он толком и не рассказал, как беседа прошла. Но они хотя бы озвучили напрямую, что в обмен на квартиру от ребенка откажутся, и я не знаю… Я бы им и десять квартир отписала, но нельзя же так… Где у людей душа вообще?

— Нет души, Марин. У многих нет ее просто. Незачем она, мешает только…

Кате было жалко Марину, дедушку, Сережу, хотелось помочь, но как? Только выслушать и поддержать.

— Это он нарисовал? — Катя кивнула на детский ребенок, на котором мальчик с женщиной на лавке сидят, и мужчина на корточках рядом, под деревом старым. Обычный такой рисунок, детский совсем, ничего гениального…

Марина кивнула, улыбаясь сквозь слезы.

— Когда мы во второй раз с Леней приехали — вручил. Четыре года тому, Коть. Четыре…

Катя не знала, откуда берется такая несправедливость, и почему хорошим людям приходится годами бороться за то, что плохие люди легкомысленно похерили. Но зная Марину и Леонида, не сомневалась, что рано или поздно Сережа уже в этом доме будет рисовать. Или чем угодно другим заниматься. Но хотелось бы, конечно, чтобы побыстрее…

За выходные Самойлова успела совсем забыть о соседе-аудиофиле, грохочущей с самого утра музыке, своих танцах, но когда подошла к двери, уже вечером в воскресенье, заулыбалась…

Рука в предвкушении потянулась сначала за одной запиской, торчащей из двери, а потом и за второй.

«Какую музыку предпочитаете для пробуждения, Екатерина? Завтра ровно в одиннадцать жду ваш пробудительный танец, надеюсь, моя люстра выдержит. Андрей, 9 этаж».

Андрей, значит. Хорошо, будем знать…

«Танца не было, записка осталась без внимания. Я глубоко оскорблен. Поэтому больше никаких уступок — с понедельника подъем ровно в девять. Пожелания по музыке пока принимаются. Андрей, 9 этаж».

Отчего-то улыбаясь, Катя зашла в квартиру, положила записки на кухонный стол, села, прислушалась…

Вокруг было тихо. То ли соседа нет дома, то ли он проводит вечера без своего адского музыкального сопровождения. Но возникает закономерный вопрос: нужно ли писать ответ? Флирт с соседом в ее планы не входил, но это было так мило… И так наивно…

Катя снова взяла в руки ручку, бумагу…

«Меня не было дома на выходных, поэтому никаких пробудительных танцев, завтра исправлюсь. По предпочтениям: можно Billie Eilish или что-то из Fun. Екатерина, 10 этаж».

Девушка на цыпочках спустилась этажом ниже, огляделась, словно воришка, к нужной двери ухом прижалась, прислушиваясь… Кажется, сосед не на месте, засунула записку, а потом убежала, перепрыгивая через две ступеньки. Дверь в свою квартиру закрыла, приложила руку к груди, чувствуя, как сердце вырывается, а на губах — все та же улыбка…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Детский сад, — сама себя пожурила для виду, но на самом деле… ей он нравился. Этот детский сад. Забавно ведь…

Для Веселова успело стать привычным первым делом окидывать свою входную дверь взглядом на предмет записок прежде, чем лезть за ключами и открывать ее…

Две недели они играли с неизвестной Екатериной с десятого в эту странную игру. Парень ни разу не постучался в ее дверь, чтобы познакомиться, и она тоже не спустилась к нему.

Андрей объяснял себе это довольно просто — всегда был риск, что над ним живет сорокалетний мужик, решивший прикольнуться таким образом. Так вот, Веселов предпочитал сладкую ложь горькой правде, поэтому рисовал образ Екатерины в голове — молодой, красивой, одинокой, остроумной (хотя это он уже не представлял, это — делал выводы из записок). А знакомиться не собирался и по еще одной причине — не до того сейчас, все время надо бы делам посвящать, а не бабам… пусть и довольно милым, вероятно. А вот переписка эта и времени не требовала, и настроение поднимала.

Еще и пользу какую-никакую несла. Один раз Андрей не просто записку нашел — а целую шоколадку — благодарность за то, что с музыкой угадал…

Он был доволен, Екатерина, видать, тоже, поэтому игра продолжалась.

«Нужен совет, я недавно переехала, еще не слишком хорошо ориентируюсь, можешь посоветовать, где в районе нашего дома лучший кофе? Пожелание на завтра: что-нибудь из Квинов, люблю их нежно…».

Теперь парень на постоянной основа носил с собой маленький блокнот и ручку, чтобы ускорить процесс. Записку прочел, к стене блокнот прислонил, накарябал, как мог.

«Я подумаю насчет кофе, тоже недавно живу, еще не сильно освоился. Квины будут, заметано».

Пока записку наверх нес, в голове даже план какой-никакой вызрел. Ответное «спасибо» за шоколадку. Засунул в нужную дверь, к себе вернулся, улегся на диван, начал гуглить, какие в округе есть точки с кофе…

На следующее утро Катя проснулась привычно уже под заказанную музыку. Потянулась сладко, ноги на ковер спустила, пошла в ванную…

Когда услышала звонок в дверь — не сразу сообразила, что к ней, засомневалась… Потом еще раз позвонили.

Девушка быстро пасту смыла, руки вытерла, пошла открывать. В глазок никого не увидела, но решила проверить…

Открыла, услышала, как на девятом дверь захлопывается, взгляд на коврик опустила, а на нем…

Большой картонный стаканчик с крышкой и сверху записка опять.

«Я решил, что лучший кофе на районе будем вычислять опытным путем. Сегодня латте из Розовой улитки, жду отчета. Ну и напиши, какой любишь вообще, чтобы я зря не бегал».

Катя взяла горячий стакан в руку, подумала, что надо спуститься, наверное. Пришла пора. Сколько можно в игры-то играть? Но быстро себя одернула. Пусть все так и будет. Хорошо же.

Вернулась в квартиру, попробовала кофе. Он оказался вкусным, вполне достойным, но не идеальным, о чем и сообщила соседу Андрею в новом письме. А на следующее утро уже специально выждала несколько минут после того, как в дверь позвонят, и только потом открыла, беря новый стаканчик…



Глава 23

— А это как тебе?

— Покрутись…

Катя с Верой занимались важным делом — выбирали свадебное платье. На выпускной они решили устроить друг другу сюрприз, зато теперь… Это был уже третий салон, а идеальное платье обнаружено пока не было, но подруги не собирались сдаваться.

Веру давно начало подташнивать от необходимости снимать один наряд, надевать другой … Катю — от необходимости находить отличия между практически идентичными вариантами и отщелкивать все на телефон, но они продолжали упорно двигаться к цели.

— Ничего так. На семь из десяти.

Вера кивнула, соглашаясь с оценкой подруги, изучила скептическим взглядом свое отражение в зеркале.

— Лучше или хуже того, которое с ленточкой на поясе?

Катя задумалась, вспоминая, что ж там за ленточка такая была?

— То лучше.

И снова Вера кивнула, а потом направилась в примерочную снимать это, пробовать следующее.

Катя последовала за подругой. Надо было и морально поддержать, и физически, если потребность возникнет. Девочки-консультанты, конечно, всегда готовы были, но вдруг и их мало окажется? Некоторые выбранные Яшиной платья поражали фантазию сложностью конструкции и длинной шлейфа.

— Так что там твой сосед? — Вера спиной высунулась из примерочной, прося развязать корсет, а заодно к разговору вернулась, который Катя между этим и прошлым платьем начала.

— Он милый такой…

Вера отчего-то нервно рассмеялась, правда это и неудивительно после такого количества проб и ни одного попадания в десяточку.

— Ты его не видела, говоришь?

— Да, мы не виделись. И мне это нравится даже. Просто милые записки в дверь и кофе… Каждое утро новый… с конфетой…

Вера сглотнула, натягивая на губы не больно натуральную улыбку…

— Андрей, да? Этажом ниже живет?

— Ага. Представляешь? Опять Андрей… Мне везет с этим именем, — теперь подруги уже в унисон хихикнули. Опять нервно.

— Аж не верится, как тебе везет…

— Что? — Вера буркнула, Катя толком не разобрала.

— Ничего. Говорю, распространенное имя же. Полстраны Андреи. А вторая половина — Саши. Вот мы с тобой и топчемся по оригинальности…

— Ну у тебя-то один Сашка на всю жизнь, а у меня…

— Давай я следующее надену, а потом продолжим.

Вера не выдержала, снова в раздевалку нырнула, платье отпустила — оно упало к ногам, девушка на себя в отражение посмотрела, а там… аж побледнела вся. Ну и что ей делать теперь? Сказать подруге, с каким Андреем она так мило переписывается? Какой Андрей ей кофе таскает? Как в школе прямо… Вера до сих пор помнила, как он Кате эти стаканчики приносил картонные… Года идут, а приемы все те же у парня.

— И я думаю, Вер, что не хочу с ним знакомиться, — к сожалению, Катя не забыла, о чем говорили. Продолжила, теперь уже через шторку с Яшиной перешептываясь. — Ну то есть я хотела бы, гипотетически, но боюсь, это может все испортить… Сейчас это все мило. Шутки, кофе, интрига… Но меня большее не интересует, ты же знаешь…

— Думаю, ты разочаруешься, Коть, когда вы лично познакомитесь, поэтому я тебя поддерживаю, — Вера высунула нос из раздевалки, снова спиной развернулась, теперь прося затянуть корсет.

— Но рано или поздно все равно познакомимся ведь…

С Верой сегодня творилось что-то неладное… Она опять то ли хмыкнула, то ли хрюкнула, то ли всхлипнула…

— Что? Сильно затянула?

— Нет, хорошо, просто… Устала, Коть. Давай это последнее смотрим, а продолжим завтра уже?

Самойлова не спорила, будь ее воля, она еще на прошлом салоне остановилась бы…

Да и ей было, чем занять освободившееся время. Предстояло заехать на отцовскую фирму. У них намечалась проверка, Марина очень кстати вспомнила, что Котя-то у них — специалист, имеющий забугорный диплом с отличием, а значит, можно было ее подключить. И девушке практика, и семейному бизнесу польза.

Поэтому десятью минутами позже они с Верой уже стояли на улице, ожидая каждая свое такси. У Веры дальше по плану был выбор пригласительных, и от участия в этом мероприятии она подругу как-то подозрительно легко освободила. А после пригласительных — репетиция свадебного танца с Сашей. Но там уж Катя точно была не нужна.

— Знаешь, Коть, я подумала. Это очень романтично, на самом деле… Ну то, что он тебе кофе таскает каждое утро. Думаю, за это ты многое можешь ему простить… Потом… Когда вы познакомитесь, и он вдруг окажется… Ну лысеющим мужичком там, или плотно женатым… Мило ведь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, очень мило. Но я сомневаюсь, что он взрослый мужик, тем более женат. Скорее всего молодой парень, слегка раздолбай, немного романтик, мы с ним близки по духу, мне даже кажется…

С каждым Катиным словом Вере все больше хотелось застонать. Или правду рассказать, но она не могла. Просто физически не могла себя заставить это озвучить, а потом смотреть, как подруга в лице меняется.

— Главное, знай, Коть, что я всегда тебя поддержу!

Вера выпалила последнюю фразу, совершенно непонятную для Кати в контексте разговора, а потом заскочила в подъехавший автомобиль и укатила, Самойлова же одна осталась, задумчиво на витрину салона свадебных платьев уставилась…

За стеклом стоял манекен в красивом, как ей показалось, платье. Вера другого фасона мерила, но это… очень самой Кате понравилось. Настолько, что она даже задумалась о том, чтобы вернуться и примерить, а потом фотки Питу скинуть… для обсуждения.

Ну и что, что жениху не положено платье невесты до свадьбы видеть? Это ведь вообще нетипичная свадьба будет. Так почему бы и нет?

Только вернуться Катя не успела — на сей раз подъехало уже ее такси.

— Ты что делаешь? Я не уверен, что правильно расслышал… Кофе ей каждое утро таскаешь?

— Ага, представляешь? Совсем сбрендил, похоже…

— Не то слово…

Андрей с Сашей обедали в одном из центральных кафе, пользуясь образовавшейся у обоих дыркой в графике.

Веселов жевал с аппетитом, задором и огоньком…

Сашка же смотрел на друга… на сосиски в тарелке… на друга… на сосиски… и кусок в горло не лез.

Сегодня Андрей впервые посвящал Бархина в свою «интрижку по переписке» с соседкой. Сам он искренне кайфовал от процесса. Каждый день ждал новое послание, улыбался, как придурок, читая адресованные ему строки, написанные ровным почерком, потом гуглил, где бы еще ей кофе добыть, такой, чтобы порадовал…

Это было так удивительно и волшебно, что Веселов сам боялся спугнуть удачу. Ведь со школьных времен его никто так не увлекал, как эта девушка-загадка.

Что она девушка, парень не сомневался… Один раз позволил себе слегка смухлевать…

Как-то вернулся домой днем, когда свою дверь закрывал, услышал, что сверху дверь наоборот — открылась… По-честному, надо было тут же в своей норке закрыться и дать загадочной соседке остаться незамеченной, но… Она ведь могла лифт вызвать, и так бы уехала, оставшись таинственной, но в тот день отчего-то решила сбежать вниз по лестнице, вот Андрей и успел через глазок мельком фигуру увидеть. Молодая блондинка с волосами по плечи…

— Может ей цветы заказать? Как думаешь, стоит? Или это уже слишком будет?

Саша глянул на него как-то кисло совсем…

— Думаю, слишком. Не торопись так. Спугнешь еще… Соседку свою… по парте… — Саша пробурчал ответ, а последние два слова так вообще совсем под нос себе сказал.

— Что? — естественно, Андрей не услышал. Но ему и не положено было.

— Говорю, не надо торопиться, брат. Пои ее кофе и жди, пока так встретитесь. Пусть судьба за вас все решит.

Андрей задумался, потом кивнул. Не знал, что друг в свои слова более глубинный смысл закладывает, чем он сейчас понять способен, но в целом был согласен.

Он ведь не торопится никуда, да и еще две недели тому вообще никаких отношений не планировал, а тут… не видел девушку ни разу толком, голос ее не слышал, а уже успел прикипеть будто. Как дозы ждал ее письма, которые с каждым разом все длиннее становились.

— Тоже Катя, кстати… Везет мне на Кать…

Саша хмыкнул, со злостью сосиску наколол, в рот отправил, стал жевать усилено… Так, чтобы ясно было — он отвечать не может, он занят, он, как бабушка завещала, пока тридцать два жевательных движения не сделает — рот не откроет… Эх, Катя-Катя… Андрюха-Андрюха… Как вас угораздило-то? Все разы причем. Сначала так сойтись красиво, потом так ужасно разбежаться, а теперь так внезапно поселиться…

— Черт, — но в какой-то момент Бархин забыл, что клялся рот не открывать, вилку отложил, на Андрея глянул глазами по пять копеек.

— Что? — Веселов аж напрягся, так друга перекосило.

— У меня залет, Андрюх. Меня прибьют…

— В смысле?

— У нас с Верой на три танец свадебный. Репетиция. А я забыл, что на это же время обещал в контору одну съездить. Они там по заказу уточнить хотели. Мы им сайт пилим…

— Так давай я съезжу, в чем проблема? У меня на три танцев нет. Ну и я же свидетель как-никак, должен тебя выручать.

— Андрюх, — Саша был очень благодарен другу за готовность помочь, вот только был один нюанс. — Это контора отца Кати Самойловой. Той самой, которая…



Андрей приуныл. Он знал, что Саша этим проектом занимается, они сознательно вместе решение приняли, что за дело берутся, но все контакты через Бархина, но…

— Давай перенесем лучше, они вроде бы понимающие ребята, не будут в позу становиться, — Саша уже телефон в руки взял, хотел набрать Самойлова, Андрей не дал.

— Да брось ты, я ж не барышня кисейная, и мне не домой к Самойловым явиться надо. Съезжу, послушаю, потом тебе передам все, не переживай.

Веселов говорил уверено, даже оптимистично как-то. Настолько, что Саша кивнул. Может он и правда слишком друга опекает? Может Андрей действительно все пережил давно, забыл и теперь спокойно на встречу отреагирует? И с отцом Катиным и с самой бывшей любовью?

— Ладно, тогда адрес пиши…

Андрей записал, продолжая демонстрировать перед другом уверенность и спокойствие, а по факту… пошаливало сердечко-то, хотя он умом и понимал, что Кати там не будет, но его вечно взбадривало чувство, что этими дорогами она ходила, на этом стуле сидела, на качели каталась… Он потому и пытался по местам былой славы не гулять. Заморозил воспоминания о той, которая сердце вырвала, а вместе с ними и запретные точки на карте обрел.

— А зачем вам уроки, Бархин? Вы ж в школе вальс танцевали… — попытался тему перевести, чтобы и себя переключить, и больно угрюмого Сашку развеселить немного. Но как-то не сработало… Он еще сильнее брови на переносице свел, сосиску наколол опять…

— Там были цветочки, а тут — ягодки… У меня и тогда не получалось, и теперь еще хуже, но Верка настаивает.

— Я б тебе помог, друг, ты же знаешь. Но, боюсь, Верка со мной танцевать не захочет. Она меня не очень любит же…

Саша рукой махнул, прося хотя бы эту тему не поднимать. Тут куда ни глянь — везде засада. Только Андрей еще не обо всем знает.

— Знаешь, что я думаю? — снова к какому-то содержательному разговору они вернулись уже после того, как доели по-быстрому, расплатились, погрузились в леди Мазду и поехали в нужную сторону. Вопрос задал Андрей, Саша снова глянул на бывшего одноклассника с опаской. Ему сегодня не нравился ход мыслей Веселова. Совсем не нравился…

— Что?

— Может мне в следующий раз ей свой номер оставить? Захочет — наберет, не захочет — так и будем продолжать общаться через записки. Пусть сама решает…

Саша еле стон сдержал. Представил, как «забавно» будет, когда Катя Самойлова в телефонную книгу начнет номер загадочного соседа вбивать, а ей Андрюша Веселов из заблокированных ручкой помашет…

— Не торопись, я же тебе сказал уже. Ты только спугнешь ее цветами своими и номером. Хотя бы неделю еще попереписывайтесь просто, а уж потом… — «Вам по любому встретиться придется, ведь наступит пора активной стадии последних приготовлений к свадьбе». Естественно, это сказано не было.

Андрей высадил Сашу по нужному ему адресу, отсалютовал Вере, которая уже стояла тут в ожидании будущего мужа, спокойно воспринял ее кислую улыбку… Она почти всегда кислой была для него. И если быть честным, Веселов за это даже как-то особенно уважал Веру. Столько лет прошло, а она предана подруге. Та его ненавидит, и эта стойко держится, хотя ей-то он уж точно ничего плохого не сделал. Но разве Кате сделал? Нет ведь…

Мазда направилась дальше по маршруту, а Вера с Сашей остались стоять, глядя друг на друга с опаской…

— Они переписываются… Записочки друг другу в двери засовывают… Как дети… Но не виделись еще. Если бы виделись… — первой Вера заговорила. Пожалуй, не знай Саша суть вопроса от Андрея, нифига не понял бы, но жизнь сложилась так, что понял. Еще как понял.

— Он собирался ей букет подбросить. И номер телефона свой…

Вера хихикнула нервно.

— Какой ужас! Что будет-то? Что будет?

— Не знаю. Но они все равно встретятся рано или поздно. Взрослые люди, в конце концов, спокойно восприняли новость о том, что свидетелями станут. Может обойдется все?

Саша посмотрел в глаза невесты с надеждой, а вот ее глаза сомневались.

— Сейчас точно не встретятся, Катя к отцу на работу поехала… — Вера надеялась, что ее ответ поможет Саньке, но что-то явно не так пошло…

— Твою ж налево… — он чертыхнулся сначала, потом засмеялся в голос так странно… скорее надрывно, чем радостно, на корточки присел, продолжая смеяться.

Вера даже испугалась слегка, рядом с ним опустилась.

— Ты чего, Бархин? Вы накурились с другом что ли?

Он не сразу ответил, сначала отсмеялся, потом на нее взгляд перевел наконец-то.

— Он тоже в офис к отцу ее поехал. Я должен был, но совсем об уроке забыл, пришлось Андрюху просить меня прикрыть.

— Блиииииин, — Вера протянула испуганно, глаза расширились. Саша знал, что она сейчас такую же панику испытывает, как он минуту тому испытал, поэтому решил хотя бы ей жизнь облегчить.



— Это судьба, Вер. Честно. Если их так бросает друг к другу, значит судьба. Я прям чувствую, что они во всем разберутся. Только что понял. Забей. Просто забей. У них все хорошо будет. Веришь?

Она не верила, но кивнула. Сашу это удовлетворило, он сам поднялся, ее поднял, повел в сторону здания, в котором танцевать предстояло. На сей раз и разогреваться не придется — кровь и так вовсю бурлила.

— Па, — Катя провела час с Мариной в бухгалтерии, сначала просто наблюдая, как старшая Самойлова раздает подчиненным задачи и слушает отчеты о проделанной работе, а потом — принимая задачи уже для себя. Такие… Не больно серьезные, если честно, но нос задирать было рано, поэтому Катя все записала, уточняющие вопросы задала, узнала, где устроиться можно, приступила… И только потом поняла, что не успела даже к отцу зайти на две минуты, ручкой помахать просто, а ему ведь приятно будет.

Катя решила не откладывать, оставила свое временное рабочее место, направилась в отцовский кабинет…

Он был тут — прохаживал от одной стены к другой, живо что-то обсуждая по телефону. Увидел дочь, беззвучно послал воздушный поцелуй, жестом присесть попросил, а сам продолжил разговор. Самойлова не вслушивалась особо, но поняла, что речь идет о каком-то заказе. Сама же от безделья начала кабинет изучать… Ностальгия легкая промелькнула. Она так любила в детстве здесь время проводить…

Марк сидел за своим столом, работал бесконечную работу, телефонировал вечные звонки, а она устраивалась на диванчике с планшетом или уроками, своими делами занималась. Когда нудно становилось — могла по столу его полазить, ручки перебрать, из биндеров «лесенку» построить, фотографии переставить… Ей неважно было, чем заниматься, лишь бы отец при этом рядом был. Под его крылом всегда спокойно было. До сих пор спокойно.

— Какими судьбами, Котенок? — Марк наконец-то отключился, к дочери подошел, обнял. — Тебя Марина таки сагитировала?

— Ага. Задач раздала, вот сейчас приступать к исполнению буду. Надеюсь, не разорю вас своей «помощью», — Катя хмыкнула, отец же глянул на нее укоризненно немного — не любил, когда она свои заслуги иронично приуменьшает. Он-то был крайне горд, что такую дочь вырастил — умную, красивую, добрую.

— Не разоришь, не выдумывай. Как дела, как квартира новая? Ничего не течет, не отваливается?

— Хорошо… Только звукоизоляция… — девушка постаралась выразиться деликатно, — так себе… Но к этому привыкнуть можно. Я уже привыкла почти… — и даже удовольствие получить умудрилась. Ведь, как оказалось, у плохой звукоизоляции могут быть свои несомненные преимущества, если тебе достался правильный сосед…

— В душе с утра до ночи пение стоит что ли? — Марк хмыкнул, возвращаясь на свое рабочее место.

— В душе, как раз, проблем меньше, а вот в комнатах… но это мелочи, на самом деле. Я очень довольна, па… Квартира великолепная. Вы должны как-то все ко мне приехать, новоселья не было ведь до сих пор!

— Хорошая идея, только вопрос в том, стоит ли новоселье устраивать, если ты через пару месяцев снова уедешь? — Марк поднял бровь, глядя на дочь вопросительно. Этот разговор должен был рано или поздно произойти. Она ведь так толком и не объяснила еще свою позицию — что делать будет, возвращаться в Штаты или оставаться тут? А может и третий вариант имеется уже?

— Свадьба там будет, поэтому…

— Я помню, но после свадьбы что?

— Я не уверена пока. Надо подумать, пап, — Катя честно ответила, Марк же решил не наседать пока. После разговора в ночь ее выпускного Марк многое переоценил. Стал более внимательным, старался вернуть то доверие, которое существовало между ними в детстве. Стал открыто говорить с Катей о Лене, когда та выходила на связь, а такое по-прежнему случалось. Но и давить не хотел. Все же понимал, что какие-то решения должны приниматься сначала ей, а уж потом выноситься на обсуждение.

— Думай, Коть. А с новосельем ты хорошо придумала. Если пять минут подождешь, сможешь заодно и жениху Веры своей официальное приглашение вручить. У меня с ним встреча на три. Он нам сайт обновляет, у меня пара замечаний есть, хочу обсудить.

— С Сашкой? — Катя улыбнулась отчего-то. — Я его не видела еще. Мы же с Верой все по свадебным делам носимся, а он к ним не допущен в большинстве своем. Но я подожду. Соскучилась…

Катя Самойлова не была ни на одной встрече выпускников. На то были как объективные, так и субъективные причины. Во-первых, она не бывала на родине в феврале, когда эти встречи обычно и происходили, а во-вторых… не хотела видеть Никиту Разумовского и Андрея Веселова. До сих пор страх испытывала при мысли о возможной встрече с ними. Только недавно полноценно настраиваться начала, после того, как Вера сказала, что Веселов будет на свадьбе. И Кате даже казалось, что настроиться удается довольно успешно. Минут десять она точно выдержит. Не расплачется, не сбежит, по лицу не заедет, будет вести себя непринужденно и дружелюбно… А там уже и привыкание придет. К тому же, всегда можно отвлечься от грустных мыслей на более приятные — например, о другом Андрее подумать, который на девятом этаже живет и сегодня принес вкуснейший миндальный капучино.

Как по мановению волшебной палочки, в тот же миг дверь открылась. Саша был более чем пунктуален — даже чуть раньше обещанного прибыл, вот только…

Катя еще улыбалась, глядя на дверь, поначалу даже отказываясь понимать, что заходит не Сашка… Совсем не Сашка…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Себе Андрей мог признаться — он нервничал. Понимал, что риск пересечься в офисе Самойлова с его дочерью стремится к нулю (ведь что ей там делать?), но… Все равно нервничал.

С Марком Леонидовичем они после выпускного больше не общались. Ни Андрею нечего было сказать отцу девушки, бросившей его так внезапно, ни Марку не было, что сказать Веселову. Судя по рассказу Кати, он поступил с дочерью очень некрасиво, но… Расставания случаются. Особенно, когда тебе семнадцать. Его больше интересовала сама Катя, ее состояние и настрой. А виновник ее разбитого сердца был автоматически отправлен в список несуществующих больше людей.

— Пожелай мне удачи, леди Мазда, — прежде чем выйти из машины, Веселов погладил свою любимую птичку по рулю, ему показалось, что это может придать уверенности. Вполне возможно, так и было. Во всяком случае, он спокойно взлетел по ступенькам, ведущим в нужный офис, с улыбкой объяснил девушке на рецепции, к кому пожаловал и по какому вопросу, дождался, пока она проверит график и расскажет, как добраться до нужного кабинета…

На двери висела табличка «Самойлов Марк Леонидович»… И вот тут стало слегка стремно, но Андрей постарался быстро взять себя в руки. В конце концов, они ведь сейчас будут чисто по делу, как профессионалы, говорить. Марк Леонидович озвучит, что хотел бы поменять, Андрей запомнит и Саньке передаст. На том все.

Парень постучал, постарался улыбнуться в меру непринужденно, открыл дверь, а там…

Катя.

Глава 24

— Добрый день, — пусть в уши тут же кровь ударила, Андрей постарался справиться. Подошел ближе к Самойлову, руку протянул. Тот ответил рукопожатием, пусть и видно было, что не больно охотно.

Потом Веселов повернулся уже к Кате, все так же механически улыбаясь.

— Привет, Екатерина. Давно не виделись.

— Привет… — она ответила тихо, глядя на него испуганно будто. Чего боится — непонятно. Неужели стыдно до сих пор? Или только сейчас стыдно стало?

— Вы не удивляйтесь. Извините, что так вышло, просто у Александра сегодня образовалось важное мероприятие, а встреча с вами уже была запланирована, и вот чтобы не отменять, мы договорились, что я приеду, а информацию ему передам.

— Вы с Александром работаете? — Марк вопрос задал, переводя довольно жесткий взгляд с Андрей на Катю и обратно.

Веселов не больше пары секунд ей уделил, а потом снова к отцу обратился, Катя же… стояла, моргала, смотрела на бывшего возлюбленного с опаской.

— Почему я не знал?

Андрей хмыкнул. Вероятно, потому, что если знали бы — от сотрудничества отказались… Это оба понимали. Вопрос риторический был.

— Все дела через Сашу. Я сегодня один раз его заменяю, — в конфликт вступать Андрей не хотел, поэтому постарался сгладить, как мог. А еще на Катю не смотреть, чей взгляд кожу жег. Зачем она смотрит так? Будто ей больно? Это ведь она его бросила. Еще тогда, четыре года как…

— Маркуш, я не поняла, почему ты моих подчиненных от работы отвлекаешь, а?

Как обычно, без стука и спроса, в директорский кабинет влетела королева бухгалтерии. Марина дверь за собой захлопнула, только потом окинула взглядом «расстановку сил» в кабинет, нервный смешок испустила …

— А это что встреча выпускников такая? — вопрос задала, не зная даже толком, кому его адресуя…

Марк выглядел пусть спокойным, но довольно угрюмым, Катя — подмороженной какой-то, Андрей… ему тоже неуютно было, явно, но он хотя бы делал вид, что все в пределах нормы.

— Добрый день, мы с Сашей Бархиным, тоже Екатеринин одноклассник, сайт вам обновляем, Саша не смог приехать, я его подменил, ну вот так как-то стихийная встреча и вышла…

Он взгляд на бывшую одноклассницу перевел, улыбнулся криво, она в ответ тоже — рефлекторно, натянуто. Видно было, что обоим неуютно. И сказать нечего, и смотреть неудобно.

— А, ну так обновляйте тогда, обновляйте на здоровье, а то нафталиновый он у нас — сил нет, а я Катю забираю…

Марина подошла к девушке, под локоть взяла, потянула прочь из кабинета. На Марка уже из-за Андреевой спины взгляд бросила такой, чтобы тот понял: «не чуди, Маркуша!», он моргнул, как бы успокаивая. Чудить не собирался, а за то, что Катю так технично увела, был благодарен даже.

Нечего им глаза мозолить друг другу.

— До свидания, — Андрей обернулся, взглядом по Катиному лицу мазнул только, Марине и той больше внимания досталось.

— До свидания, — старшая Самойлова попрощалась, а она… Даже ответить не удосужилась. Молча вышла из кабинета под руку с родственницей.

— Ну что, давайте начнем? Наши макеты откроем и обсудим, что изменить надо?

Андрей головой тряхнул, желая моментально на деловой разговор настроиться… Очень надеялся, что Марк по этому вопрос окажется того же мнения.

— Давайте…

Благо, так и вышло.

— Катюнь, ты чего? Побелела вся…

Марина с Катей шли под руку до самого опен-спейса бухгалтерии. Молча шли. Думали.

Младшая Самойлова правда побледнела, напряглась вся…

— Ничего, не ожидала просто, — улыбку вымучила, — папа сказал, что Сашка приедет, а тут Веселов, вот я и… растерялась, в общем. Но забей. Все хорошо, — девушка постаралась взбодриться, снова улыбнулась, теперь уже натуральней как-то. — Я пойду работать, Марин.

— Может завтра уже? — но Марину так просто не проведешь ведь. Она прекрасно помнила, как Катя то расставание переживала. А судя по тому, какие у девушки сейчас щеки белые, до сих пор не пережила окончательно.

— Нет-нет, все хорошо, правда. Неожиданно просто. Сейчас переключусь на таблички, заодно оклемаюсь.

Не дожидаясь одобрения от вроде как начальницы, Катя развернулась, за выделенный стол села. По иронии судьбы, на рабочее место мамы Андрея, которая на данный момент в отпуске была. Ноутбук включила, постаралась на блокноте сосредоточиться, в котором перечень задач был обозначен, прокашлялась…

— Соберись, тряпка, — буркнула под нос, задвигая посторонние мысли куда подальше, приступила к работе…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я Александру передам все, в следующий раз уже он приедет, — беседа получилась не слишком быстрой, но довольно продуктивной. Андрей все запомнил, записал для верности, что-то сразу подправил, тут же и согласовав…

Если бы не предвзятое отношение к парню, которое касалось не его профессиональных качеств, Марк мог бы даже положа руку на сердце сказать, что с Веселовым работать комфортней, чем с Бархиным, но… От этой предвзятости так просто не отделаешься.

— Договорились, — мужчины пожали друг другу руки, прощаясь. — Обходи Екатерину стороной при возможности, — эти слова застали Андрея уже у двери, он оглянулся… не ожидал, что они снова к теме дочери и бывшей девушки вернутся. — У нее свадьба скоро. Замуж выходит. За Питера. Может помнишь такого?

Андрей помнил, сглотнул, кивнул… Почему-то сердце в пятки ухнуло. С чего вдруг?

— Хорошо. Не вороши прошлое. Если между вами тогда хоть что-то светлое было, ради него не вороши…

— Я и не собирался. У меня тоже. Жизнь. Своя…

Андрей покинул кабинет, механически улыбнулся секретарю в холле, из здания вышел, свежий воздух полной грудью набрал…

Не знал, что его дернуло голову вправо повернуть, а там… снова Катя стояла. Спиной к нему, кофе пила и волосы иногда пальцами перебирала. Со школьных времен изменилась. Постриглась, стала классику носить, ей идет это все. Очень идет. Он тоже изменился, наверное, хотя… проведи они это время вместе — не заметили бы изменений.

Пожалуй, стоило сразу приступить к исполнению указания ее отца, но… Андрей подошел, пока не передумал, дождался, пока она взгляд поднимет. Понятно было, что девушка сознательно медлит, не потому, что не заметила…

— Мне отец твой рассказал о Питере и свадьбе. Передавай мои поздравления, — парень старался говорить спокойно, улыбнулся…

— Спасибо, передам… — и она так же. Оба отчаянно надеялись, что собеседник не замечает дрожи в голосе, руках, паники во взгляде. Они боялись друг друга. И обижены были. До сих пор. Сильно.

— Мы все равно встретились бы. Свадьба ведь у Саши с Верой скоро…

— Да, конечно, встретились бы. И ты извини, я вроде бы не попрощалась там, в отцовском кабинете…

— Забей. Я помню, что ты вообще не очень прощаться любишь… — надо было язык за зубами держать. В *опу ваши язвительные намеки, Андрей Владимирович, но… Не сдержался. Снова воспоминания нахлынули, а еще эта новость. Замуж выходит, значит. За Питера. Почему не за Разумовского, интересно?

— То есть ты ждал, что я прощаться буду? — Катя отлично поняла, что Андрей имеет ввиду… И тут уже ее накрыло. Вспомнилось, в каком она состоянии была тогда, когда «ушла по-английски», и кто виновником того состояния был тоже вспомнилось.

— Я ждал, что ты поведешь себя по-человечески, а не как…

— Я? По-человечески? Я?! — на практике оказалось, что искра вспыхивает моментально. Всего и нужно, чтобы без свидетелей и кто-то первый не сдержался. — Иди в задницу, Веселов. Вот тебе мое прощание.

Катя окинула парня злым взглядом, развернулась, пошла в сторону офиса.

— Я же говорил! Ты всегда так! В душу нагадила и в кусты! — Андрей в спину крикнул… Увидел, как вверх взметнулась девичья рука, демонстрируя общеизвестную конфигурацию пальцев.

Понимая, что так они могут до бесконечности — словами перебрасываться и жестами, Веселов тоже развернулся, направился к машине, внутрь забрался, шибанул по рулю…

Ну вот как так? Надо было слушаться Сашу. Хотя… все равно встретились бы. И посрались. Просто чуть позже…

— Стерва… — процедил сквозь зубы, выруливая на дорогу… Надо было переключиться. К родне что ли съездить? Хотя нет. Домой лучше. Точно домой. Там уже записка ждать должна. Одну Катю из головы лучше всего вторая выбивает…



Половина задач, которые Катя старательно выписала себе в блокнот, выполнена не была. И не потому, что оказались сложными для человека с небольшим практическим опытом за плечами. Не потому, что их было слишком много, просто… Самойлова так и не смогла собраться.

Думала, проветрится во дворе, воздухом подышит, потом вернется, и тут же начнет как из пулемета на адреналине отстреливать, но вышло совершенно иначе. Поймавший ее на улице Андрей выбесил до белого каления.

Такой наглый… Видите ли, она ушла, не попрощавшись. Он просто не знал, наверное, как именно она попрощаться хотела. Так, чтобы пятерня с его щеки пару дней не сходила.

Девушке было совершенно не ясно, как она могла так в человеке заблуждаться? Как могла не понять, что он двойную игру ведет, что Алису свою долбаную из головы так и не выбросил? И ведь ей казалось, что все это прожито давно, прощено и забыто, но стоило им наедине остаться… меньше, чем на минуту… и все — планка упала.

Он кричал, она кричала, да и фак этот… Он заслуживал, если честно, но, наверное, перегнула… Еще и в задницу послала…

Теперь, по прошествии нескольких часов после стычки, начинала покалывать совесть и мучить стыд за свое поведение. Но Катя не сомневалась — будет новая встреча и их снова начнет разрывать…

Вот только почему его-то разрывает? Как он вообще возмущаться посмел?

Самойлова зло захлопнула крышку ноутбука, уставилась в окно своей квартиры. Она уехала из офиса в шесть, попала домой, решила продолжить муки тут. Открыла нужные файлы, начала проверять… Но мысли вечно в ненужную сторону сворачивали.

Это злило и расстраивало. И никак отвлечься не получалось. Ни на работу, ни на включенный телек, ни на скроллинг новостных лент соцсетей.

Остался последний вариант… Катя прислушалась. Этажом ниже сегодня было тихо. В принципе, это ни о чем не говорило, ведь в такое время сосед Андрей вообще редко включал музыку. Но вдруг успел прочесть ее послание и оставить свое?

Вечером, когда девушка вернулась из офиса отца, в ее двери было пусто.

Катя открыла дверь, с замиранием сердца отметила, как к ногам падает лист бумаги… Сегодня небывало большой. Непривычно для Андрея, но очень кстати.

Она вернулась в квартиру, села на кухне, начала читать…

«Привет, соседка Екатерина с 10-го этажа. У меня сегодня выдался какой-то совсем дрянной день. И я отчего-то решил, что просто обязан поделиться этим с тобой.».

Катя хмыкнула. Она понимала Андрея с девятого этажа лучше других, пожалуй. Ей тоже очень хотелось поделиться своим днем. И почему-то как раз с ним.

«Встретил бывшую. Цветет и пахнет. Аж тошно… Ты не думай, я не из тех, кто всегда прав, а во всех моих бедах окружающие виноваты, но она… Мы очень нехорошо расстались, сегодня вот впервые увиделись, а она даже не извинилась. Наорала только. Сумасшедшая… Ладно. Не хочу грузить тебя. Это дело прошлое, но я вот о чем подумал… Приходи ко мне на чай. Или давай я к тебе приду. Настало время знакомиться, мне кажется.

П.с. Твой отказ или согласие никак не повлияет на кофейную традицию.».

Катя прочла, улыбнулась… Вот ведь удивительная жизнь. У них даже день сложился одинаково. А что касается его предложения…

Девушка взяла в руки чистый лист из стопочки, которая теперь постоянно лежала на кухонном столе, начала писать ответ.

«Привет, сосед Андрей с 9-го этажа. Будешь смеяться, но у меня сегодня тоже не лучший денек. И тоже из-за бывшего. Даже вспоминать о нем не хочу, но… Не ожидала, что он до сих пор может так легко испортить мне настроение. У парня самомнение — выше гор. Изменил мне, а теперь… Делает вид, что это я его обидела. Хочется напиться. Хотя бы чаем…».

Свернула, побежала на девятый, пока не передумала.

Да, она не дала прямой ответ, но… очень надеялась, что сосед прочтет и поймет правильно…

Катя остановилась у двери, прислушалась, внутри было тихо. Аккуратно вставила записку, нажала на звонок, помчала к себе.

Пусть сначала прочтет, а уж потом либо сам придет, либо ее дождется…

Вернувшись в квартиру, девушка почувствовала, что щеки румянцем горят. Но уже не из-за стыда, что не сдержалась сегодня, или досады, что не сказала все, что так давно хотела, а от мыслей, что где-то внизу сейчас ее откровение читают, тоже улыбаются, наверное…

Андрей подорвался с дивана сразу же, как услышал дверной звонок. Замер у самой двери, понимая, что там сейчас впервые может та самая Катя с десятого стоять… Улыбнулся, открыл…

Ее не было, зато парень услышал, как сверху дверь с размаху захлопнулась, а потом и записку взглядом поймал, наклонился, открыл, прямо тут прочел, в полумраке…

Ох уж эти барышни…

Вроде бы он уже и с прямым предложением выступил, но это все равно за первый шаг не засчитывается. Но если быть честным… ему не сложно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Особенно сегодня.

Андрей вообще готов был на что угодно пойти, лишь бы выбросить из головы Самойлову.

Поэтому в квартиру свою вернулся, чайник кипятиться поставил, сам метнулся в спальню, переоделся во что-то более презентабельное, чем домашние штаны и футболка. Решил, что раз уж он не успел с цветами, как планировал, и от чего его Саша днем еще вроде как отговорил, то хотя бы со своим чаем явится.

Андрей залил кипяток в две чашки, по чайному пакетику бросил, с трудом свою дверь открыл, выходя на лестничную клетку… Но все это были мелочи. Главное, что он предвкушал долгожданную встречу. Долгожданную и очень приятную.

Катя вернулась в квартиру, замерла на мгновение, а потом… решила, что нечего ей ждать, пока Андрей с девятого поднимется. В конце концов, он ведь предложил, и ей надо было не кокетничать, а просто в гости явиться.

Самойлова решила так и сделать. Рванула в ванную, пучок на голове распустила, объема примятым резинкой волосам придала, переоделась, даже глаза подкрасить успела. Надо было только придумать, что с собой взять. Не с пустыми руками же идти!

К счастью, на одной из полок была обнаружена коробка конфет. То, что надо!

Катя взяла их с собой, из квартиры вышла, улыбаясь, дверь закрыла…

Услышала, что снизу тоже дверью хлопнули, почувствовала, как сердце затрепетало… Неужели прямо тут встрется? В пролете между этажами? Девушка развернулась, начала медленно спускаться, сдерживаясь от того, чтобы вниз глянуть…

Свет в парадном был тусклым, придавал моменту особого романтизма. Так, во всяком случае, казалось Кате, пока она спускалась с одной ступеньки на другую…

Они одновременно на пролете между этажами оказались. Оба глядя под ноги, оба улыбаясь.

Андрей с двумя дымящимися чашками в руках, Катя — с коробкой шоколадных конфет…

Одновременно же и взгляды вскинули. И в первый миг эти взгляды лучезарными были, счастливыми, но почти сразу потускнели. И взгляды, и надежды, и голоса…

— Екатерина с десятого… — Андрей не то спросил, не то констатировал.

— Андрей с девятого… — а Катя подтвердила.

Они с полминуты молча стояли, смотря друг на друга. Снова, как когда-то, еще любя и уже ненавидя, а потом, так же синхронно, как шли навстречу — молча разошлись. Ни слова не сказав. Каждый в своей квартире закрылся и замолк.

А на следующее утро с девятого уже не доносилась музыка, а на десятом Екатерину не ждал кофе. И записок больше тоже не было.



Глава 25

— Андрюх, что ты делаешь? Почему не собран до сих пор? Мы же договорились…

Саша долго звонил в дверь друга, прежде чем тот соизволил открыть. Сначала Бархин думал, что Веселов в душе, но оказалось все куда проще — он сидел в своих любимых наушниках, упершись в ноут, и не собирался вспоминать, что у них вообще-то договоренность о встрече…

— Квартиру ищу…

У открывшего Бархину дверь Андрея на лице было такое выражение, что Саша даже как-то приуныл… их с Верой план перестал казаться таким уж гениальным…

— Какую квартиру, ты чего?

Веселов вернулся в гостиную, на диван плюхнулся, поставил на колени ноутбук, продолжая занятие, от которого его оторвали. Что-то нашел, взял в руки телефон, стал кого-то набирать…

Саша следил за этим внимательно, но с опаской…

— Черт, и тут не берут. Что за риелторы пошли? Им что, клиенты не нужны?

— Объясни по-человечески, чем ты занимаешься? — Саша постарался привлечь внимание друга, и тот таки поднял взгляд, раздраженный до крайности.

— Я же сказал уже. Квартиру ищу, не могу с этой жить.

Кто такая «эта» и почему Веселов не может с ней жить, объяснять не пришлось, Шурик был в курсе, но… правильным подход друга не считал.

— Вы с ней на разных этажах живете, в разных квартирах, в чем твоя проблема? У тебя несварение от одной мысли, что она поблизости, или что?

Андрей не посчитал нужным ответить, только глянул еще раз — долго… как на дебила клинического…

Ирония судьбы состояла в том, что за те две с небольшим недели, что они с Катей жили в одном подъезде, не зная об этом, ни разу не пересеклись, ни разу не встретились, а тут… каждый день. Причем не один раз. В лифте, на входе и выходе из подъезда, по дороге…

И каждый раз она нос задирала, не считая нужным даже элементарно поздороваться, а он злился. Ну и нафига ему это? К тому же… про несварение речи не шло, конечно, но осознание того, что та, которая обещала любить безусловно, а потом предала, теперь постоянно находится почти на расстоянии вытянутой руки, напрягало. Практически жить не давало, поэтому… Всю неделю, на протяжении которой у входной двери на десятом этаже ни разу не появился стаканчик с кофе, Андрей посвятил поиску жилья, и как назло…

— И тебе хозяин так сходу вернет месячный депозит? Не верю… — Саша попытался надавить на элементарную алчность и здравый смысл. Ведь терять сумму, равную стоимости месячной аренды, только потому, что приходится жить рядом с бывшей — полный кретинизм.

— Я не спрашивал, мне пофиг. Я просто хочу съехать, а потом уж разберусь как-то. Хоть домой, ей богу, только чтоб эту не видеть…

— Она Катя, Веселов. Екатерина, если хочешь. И вы с ней когда-то вроде как любили друг друга…

— Это я любил, а она играла. А при случае к Разумовскому сбежала. А теперь вон вообще… замуж выходит. За дружка своего американского. Питера…

— А это ты откуда знаешь? — Саша искренне удивился. Вера была дамой болтливой, поэтому о таком точно ему рассказала бы, но не было такого разговора. Точно не было.

— Отец ее сказал, и Катя подтвердила.

— Ясно… — ну, зато уже «Катя», а не «эта». Достижение. — Собирайся, Веселов, мы идем на встречу.

Продолжать этот форменный беспредел Саша не собирался. Заглянул в шкаф, достал оттуда футболку какую-то, джинсы… бросил в друга, не заботясь особо о том, чтобы не травмировать.

— Никуда я не пойду. Сдались мне эти встречи. Зачем? Чтобы мы снова посрались? Она меня в задницу послала, а я пошел, виляя хвостиком?

— А у тебя и хвостик имеется? Вот новость! Покажешь? — Очередной взгляд, как на дебила, Саша воспринял так же равнодушно, как прошлый. — Ты собираться будешь вообще?

— Сейчас премию тебе выпишу, в номинации шутник года ты первый, а потом соберусь сразу…

Веселов думал, что отгавкался. Снова в ноут взглядом уткнулся, продолжил скролить предложения об аренде, но Бархин был непобедим.

Подошел, за ногу схватил, дернул на себя…

Так, что и сам Андрей, и ноутбук, съехали с дивана прямёхонько на пол…

— Ты контуженный, Бархин?

Подействовало! Возмущенный Веселов соизволил захлопнуть крышку компа, с пола встать, ушибленный копчик потирая…

— Я настойчивый, Андрюх. На том и держусь.

— Иди ты на десятый со своей настойчивостью! А еще другом называешься…

Продолжая возмущаться, Андрей подобрал брошенные в него вещи с дивана, пошел в спальню — переодеваться. Понял — Сашка не отстанет. Придется идти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Доволен? — был готов к встрече уже через пять минут, стоял в прихожей, продолжал просматривать варианты аренды уже с телефона в ожидании, когда Шурик созвонится со своей невестой и узнает — готова ли к встрече «та сторона конфликта».

— Доволен… — Сашка глянул на друга сурово, Веру набрал. — Алло, мы выходим уже, вы что там?

— Мы? — Вера с опаской смотрела на Катю, которая с остервенением одна за другой рвала соседские записки — на кухонном столе образовалась уже целая горка ошметков… — Нам еще немного времени надо…

— Ладно, мы выходим тогда, ждем вас… Где ждем, Андрюх? Ты лучше знаешь, что у вас тут есть неподалеку…

— Ждем в том месте, где подают лучший кофе по версии Екатерины Марковны. Пусть вспоминает…

На кухне на десятом было так тихо, что язвительный ответ Андрея услышала что державшая у уха трубку Вера, что сидевшая напротив Катя. Следующая записка была изничтожена быстро и особо страстно.

— Ладно, мы вас найдем, раздашь геолокацию на месте…

Вера скинула во избежание обострения военных действий, поймала руки подруги, отвлекая от любимого, кажется, занятия… в глаза заглянула.

— Как ты могла, Вер? Как ты могла знать и мне не сказать!

И Катя не выдержала — снова вернулась к тому, с чего они начали сегодняшнюю встречу. Пусть Вере казалось, что она уже оправдалась, но, видимо, это сделать предстояло еще не один раз.

— Что я должна была тебе сказать, Коть? И зачем? Если бы ты знала, что-то изменилось бы?

— Я не переписывалась бы с ним две долбаных недели, Вера! Как дура! Влюбилась почти!

— Ну так о чем это говорит, Котичка? Что вы можете нормально общаться! Можете! Просто надо отбросить свои старые обиды!

Катя фыркнула, стряхивая руки подруги со своих.

— Так просто… «отбросить свои старые обиды»… А ты поставь себя на мое место и отбрось. Представь, что Сашка тебе со своей бывшей изменил. Простила бы? Отбросила?

Вера вздохнула тяжело. Нет, конечно. Убила бы. А уж посмертно, может быть, простила.

— Катюнь, ну я же не прошу тебя его совсем прощать… Я только говорю, что вы уже в такие условия поставлены, что вам придется видеться время от времени. И в подъезде, и на свадьбе нашей…

— Благо, это недолго продлится…

— Почему?

— Я теперь не сомневаюсь даже — надо обратно ехать, в Штаты. Он только там меня достать не может, видимо…

— Коть…

— Что «Коть»? Я. Не. Хочу. Его. Видеть. Так ясно?

— Но я же тебя спрашивала…

— И я искренне думала, что смогу! Но мы встретились и он… и он такой борзый, Вер! Меня обвинять начал, представляешь? Нет предела человеческой наглости!

— Не заводись только, нам это ни к чему сейчас.

— Ладно, просто скажи, чего ты от меня хочешь и что я должна сделать, чтобы вы с Сашей были довольны и не страдали? — Катя и сама прекрасно понимала, что в беседе с Верой они ходят по кругу. Она не собирается прощать предательство Веселова. Пусть и убеждала себя долго, что все позади, теперь-то стало очевидным — не сможет. Максимум, на который ее хватило — это имитация прощения, работавшая тогда, когда Андрей не маячил на горизонте, а стоило им встретиться — планка упала. И так будет при каждой встрече, казалось. Единственный выход — молчать или делать вид, что его не существует. Так, мебель. Столб на пути. Тактика работала не идеально, но хоть так…

— Мы сейчас пойдем с тобой в кафе с самым вкусным кофе, о котором ты не узнала бы, если ужасный Веселов не таскал бы тебе варианты каждое утро… — Катя одарила подругу скептическим взглядом. — Там мы с Сашей будем начеку на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. А вы поговорите…

— О чем?

— О том, как вам сожительствовать так, чтобы не поубивать друг друга.

— На разных планетах. Этот вариант наверняка сработает…

— Боюсь, даже он может провалиться…

Подруги одновременно хмыкнули, даже напряжение чуть спало. Да и, в принципе, было рациональное зерно в предложении. Было. Но и риск провала — огромен. Особенно, помня «разговор» рядом с фирмой отца.

— Ладно, пошли…

Не давая себе времени передумать, Катя встала… обрывки записок тут же разлетелись в разные стороны… Один ущерб от Веселова и мыслей о нем. Теперь вот убирать… Потом.

— Как я выгляжу? — Катя не удержалась от вопроса, а вот Вера от ухмылки смогла. Эх, Котя-Котя… Вроде ненавидит всем сердцем, а как выглядит, когда на встречу с ним идет, — важно…



— Двадцать из десяти.

— Будем считать, что я поверила.

Девушки уже почти вышли из квартиры, но Катя вдруг взглядом зацепилась за котенка, который стоял в прихожей на полке и смотрел на нее… укоризненно.

— Что смотришь? — Вера даже не сразу поняла, к кому подруга обращается. — К хозяину твоему иду. Буду контакты налаживать…

Вера улыбнулась нервно.

— Это Андрей подарил? Вместе с кофе что ли?

— Нет, в школе еще…

Катя буркнула неохотно, вслед за Верой вышла, квартиру на ключ закрыла…

— Я не знала, что ты его подарки до сих пор хранишь… — на слова и задумчивый взгляд подруги не отреагировала никак. Отмахнулась просто. Не потому, что подарок, хранит. Просто вещица красивая.

— Мы собрались сегодня тут…

— Идиотская затея, Сань, вот честно…

Когда четверка молодых людей уже сидела за столиком того самого кафе, Саша с Андреем с одной стороны, Вера с Катей с другой, Бархин попытался начать разговор. Спокойным, радостным в какой-то степени тоном, с энтузиазмом… Но даже старт переговоров не задался. Андрей перебил друга, бросив на него откровенно раздраженный взгляд.

— Естественно, идиотская. Это же только у тебя — гениальные, а у остальных…

И пусть Катя полностью разделяла мнение Андрея насчет уместности этой встречи, стоило получить возможность — тут же воспользовалась ею, чтобы вступить в открытый спор.

— Катюнь, — Вера была начеку, накрыла руку подруги своей, начала поглаживать, как бы успокаивая…

Андрей собирался что-то ответить, язвительное, но, увидев этот жест, только хмыкнул.

— Правильно, Вера, держи Катюню в своих руках… Так надежней будет…

— Не ёрничай, Веселов! Мы ради вас стараемся, между прочим…

Претензия была озвучена исключительно Андрею, но очевидно, что касалась обоих… И оба же собирались моментально чуть ли не в унисон ответить, что ради них стараться не надо! Но…

— Мы собрались сегодня тут, чтобы два взрослых, половозрелых, самодостаточных человека доказали друг другу и в первую очередь себе, что способны спокойно ужиться!

Сашка умел быть настойчивым, когда очень требовалось. Вот и сейчас — повторно начал клонить беседу в нужную сторону, игнорируя возмущенные взгляды друга и его бывшей…

— Екатерина, Андрей, так сложилась жизнь, что вам придется время от времени встречаться. Отчасти по нашей вине, поэтому мы с Верой считаем, что это наш долг — посадить вас за один стол и помочь установить правила…

— Какие правила? — Катя бросила раздраженно… Она усиленно старалась не смотреть на Веселова, сидевшего напротив. А еще не показывать, как сердце колотится… Это ведь впервые у нее есть возможность его рассмотреть, понять — сильно изменился или нет? Но страшно… Очень страшно отчего-то. У нее волоски на руках дыбом встали, стоило с ним за один столик сесть, и до сих пор мурашки волнами по телу ходили… При каждом его слове, при каждом гневном взгляде.

— Социалистического сожительства… — Саша ответил, понял, что шутка зашла не всем, вздохнул тяжело, поясняя. — У нас в Жилищном кодексе есть… о социалистическом сожительстве… до сих пор… И вот я наконец-то понял, зачем. Для вас все. Для вас…

— Ха-ха… — шутка не зашла даже после пояснения. Андрей глянул на друга угрюмо, по Катиному лицу скользнул, а потом в окно уставился.

Черт… До сих пор нет сил на нее смотреть. Столько лет прошло, казалось бы, а до сих пор сердце екает при взгляде.

— Ладно, давайте ближе к делу, — слово взяла Вера, улыбнулась своему жениху, потом подруге, даже Андрею готова была улыбнуться, если бы он в этот момент в окно не втыкал… — Вы сильно любили друг друга тогда, в школе еще…

Катя фыркнула, Андрей глянул на нее зло. Каждый расценил реакцию другого по-своему.

— Но жизнь сложилась так, что…

— Жизнь сложилась? — не выдержала Катя, глянула на такую политкорректную сегодня Яшину возмущенно. — Ты моя подруга вообще-то, почему ты его выгораживаешь?

— Меня?! — Андрей, естественно ответил, переводя буравящий взгляд на Самойлову. — Тебя подруга выгораживает, тебя!

— Стоп! — Саша голос повысил, и по столу стукнул бы, да боялся, что их тогда дружной воинствующей толпой попросят из заведения… — Молчим и слушаем. Вер, говори.

Вера поблагодарила будущему мужу теплым взглядом, снова заговорила.

— Жизнь сложилась так, что вы больше не вместе, и, конечно же, обижены на многое… Но мы сейчас не предлагаем вам разбираться, кто прав был, а кто виноват. Просто примите как данность, что теперь вам придется общаться. Не дружить, не прощать, не заново любовь строить… У каждого ведь своя жизнь давно, правда? — Катя с Андреем в унисон кивнули… И обоим отчего-то горько стало немного. — Ну вот. Но это ведь не дело, что вы не можете в одном городе ужиться. Да и подумайте… Пока вы не знали, что по соседству живете, чуть ли не влюбились друг в друга по новой…

Катя глянула на подругу с укором. Вот кто ее за язык тянул-то? Кто? Про влюбленность в глупые записочки вспоминать… Почувствовала, как щеки гореть начинают, наверняка красными пятнами пошли… как всегда…

Андрей тоже это отметил. Снова покраснела… По-своему… Особенно… Как тогда…

— Ладно, скажите просто, чего вы хотите? Что мы должны сделать? Картинно руки пожать? Пообещать свадьбу не испортить? Вдвоем конкурсы придумать? Огласите весь список пожеланий и мы с Екатериной постараемся решить, что нам под силу, а что нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя никак не отреагировала, смотрела на свой кофе и старалась абстрагироваться. От обиды и злости, которые каждый раз все мысли заполняли, стоило Веселову на горизонте появиться.

— Мы хотим не волноваться постоянно, не убили ли вы друг друга. А такой риск есть, мы отчего-то не сомневаемся. Ты, Андрей, перестань глупостями маяться — квартиру искать новую…

Андрей хмыкнул, глядя на стол, пропустил Катин взгляд, брошенный мельком… Удивленный…

— А ты, Катюнь, перестань мониторить билеты в Америку на завтра-послезавтра…

— Верка… — Самойлова посмотрела на подругу укоризненно, но та только плечами пожала. Они с Сашей договорились, что помирят соседей, а план должен быть исполнен.

— Так а я тут при чем? Ее там Питер ждет, вот она и мониторит… — Андрей не сдержался, сказал язвительно, скользя взглядом по державшим чашку рукам когда-то любимой девушки. Кстати, а кольца-то нет. У Веры вон за километр видно, а у Кати — пусто… Не чтят традицию голубки… Срамота…

— Хватит чушь нести, Веселов…

— Ты такая деликатная, Вера, вот сразу видно — незаангажированная сторона…

— А тут все заангажированы. Но если мы будем ходить кругами, ничего не выйдет, поэтому мы с Сашей и предлагаем: поставьте на паузу свой конфликт. Если вы тогда решить его не смогли, то и сейчас не сможете. Но просто забудьте. Станьте теми соседями, которыми были. Можно даже без записок и кофейка. Элементарно здоровайтесь при встрече, говорите спокойно строго по делу, не колупайте обиды друг друга. Согласны?

Катя с Андреем не сразу ответили. Сначала друг на друга глянули… мельком так… будто проверяя — способны ли они вообще на это?

— Екатерина Марковна, трубки мира у меня нет, передать вам не могу, но руку протянуть готов.

Первый шаг навстречу худому миру сделал Андрей.

Действительно вытянул над столом руку… А вот Катя замялась… Во-первых, ее руки тряслись, и это пока они на чашке лежат — незаметно, а вот когда она к Андрею потянется… А во-вторых… Она сильно сомневалась, что из этого что-то выйдет. И билеты в Америку не собиралась переставать мониторить, но и слабачкой казаться не хотелось, поэтому…

— Андрей Владимирович, думаю, мы справимся, — рукопожатие получилось сильным, но довольно быстрым. Катя руку одернула уже через несколько секунд, а Андрей не удерживал. Они даже подобие улыбки выдавили. — Мы все обсудили? Можем расходиться?

— Да, почти… только у нас к вам еще одна просьба будет… — Вера с Сашей переглянулись, видно было, что они еще не довольны на все сто, но что поделать?

— Какая?

— Мы с Сашей не все успеваем сделать к свадьбе… Поэтому будем очень благодарны, если вы нам поможете… вместе.

— А по-отдельности никак? Давайте мы с Саньком что-то на себя возьмем, а вы с Катей — на себя? — судя по ответу Андрея, он тоже не сильно верил в то, что худой мир продлится долго. Тем более, если во время перемирия придется активно коммуницировать.

— Нет, вы лучше всех нас знаете, наши вкусы и взгляды. Ты будешь как бы Сашей, а Котя — как бы мной, и у вас все получится, мы в вас верим!

Было, конечно, безумно приятно, что будущая чета Бархиных в них верит, но вот сами Андрей с Катей сомневались… Переглянулись, снова оценивая свои шансы, а потом кивнули, безнадежно.

Любовь к друзьям победила здравый смысл. И пока было неизвестно, во что это выльется, но предчувствие что у Андрея, что у Кати было плохое…



Что Андрей, что Катя спали одинаково плохо… но не знали об этом. А даже узнай — посчитали бы, что другого из них совесть мучает… И правильно делает…

На следующее утром после разговора в кафе Андрей встал небывало рано для себя — около семи. Ему просто надоело мучиться, уговаривать себя заснуть. Парень сделал кофе, к окну подошел, глядя куда-то вдаль, задумался…

А ведь если говорить, положа руку на сердце, он действительно почти снова в нее влюбился. Или уже даже успел? Просто не так, как в шестнадцать, поэтому и переживать на сей раз легче. Хотя разве легче?

Андрей взъерошил волосы, бросил взгляд в зеркало, усмехнулся…

Всегда так реагировал, когда видел личную «ошибку молодости», наколотую в семнадцать, нелегально и не слишком хорошо… зато со смыслом. На трицепсе — «БЕЗУСЛОВНО» и котенок, который своими коготками оставил черные царапины, перечеркивающие по всей длине первые три буквы.

Помнится, мастер тогда был очень удивлен, говорил, что надо бы побольше времени, чтобы дизайн продумать детально, но у Андрея не было времени — было желание — отпечатать на теле гнев и боль, которые остались после того, как она уехала.

И вроде бы драма поутихла давно, он даже периодически подумывал над тем, чтобы свести татуировку, но вечно откладывал. В конце концов, кормить-поить ее не надо, да и место не то, чтобы сильно видное. Всего пару раз его бесцеремонно спросили (девушки в основном, с которыми если что-то и было, то далекое от безусловной любви), о чем речь вообще, он отшутился.

Любит кошек, мол… Скучает по одной… Но в каждой шутке, как известно…

Вчера вечером, уже после того, как они разошлись, Санек набирал. Чета почти что Бархиных решила бросить друзей с места в карьер — сразу же прилетело задание, которое свидетелям предстояло исполнить вдвоем — составить свадебный плейлист.

Что Вера, что Саня не были большими меломанами, но оба знали, что это — отличительная черта Андрея, а еще Кати с тех самых пор, как они встречались в одиннадцатом. Вот им теперь и предстояло… вместе… сделать несколько подборок, чтобы гости остались довольными.

— Ладно, Андрюх, надо собраться. Ты же мужик в вашем тандеме, в конце концов, — Андрей сам же себя словами подбодрил, кофе допил одним глотком, вернулся на кухню, быстро чашку сполоснул, потом в душ, в джинсы запрыгнул, футболку надел, снова в зеркало на себя глянул — вроде бы нормально выглядит. Телефон в руках покрутил… Набрать ее что ли? Предварительно? А то вдруг следующий скандал произойдет из-за того, что приперся без спросу? — Нет, не буду звонить… — продолжая вести разговоры с самим собой, он снова на кухню пошел, поставил чашку в кофемашину, выбрал латте, молоко залил… Сам-то он другой пил, крепкий и без молока, но Екатерине, кажется, свой домашний еще не носил…

Уже с готовым напитком из квартиры вышел, поднялся на десятый. Когда пришло время на звонок нажимать — отчего-то пальцы занемели. Видимо, инстинкт самосохранения работал, но… реальной жизни было пос*ать на инстинкты, поэтому…

Он позвонил дважды. Сначала буквально на секунду кнопку зажал, потом уже понастойчивей, чтобы Самойлова не подумала, что он трус какой-то. Или чтобы себя убедить, что не трус.

Слышно было, что между тем, как хозяйка у двери оказалась и тем, как начали замки щелкать, прошло какое-то время. Видимо, думала, стоит ли вообще открывать? И Андрей, по правде, не сильно расстроился бы, реши она притвориться глухой или отсутствующей, но…

— Привет. Я тебя заливаю? — она смотрела на него чуть испугано, куталась в халат, голос был хрипловатым еще. Видимо, недавно встала. Несколько раз взглядом прошлась от его кроссовок до глаз, на чашке дымящей задерживаясь…

— Нет вроде бы, но я не проверял. Привет, — Андрей вымучил улыбку и дружелюбный тон. Приходилось туго. Смотришь на нее… И котеночек снова когтями своими по «БЕЗУСЛОВНОЙ» ведет. Только не на руке, а по сердцу.

— А зачем ты тогда… — Катя не договорила, в третий раз взглядом по фигуре парня пробегаясь, параллельно халат на груди стягивая посильней.

— Приперся? — Андрей хмыкнул. И смысл недосказанного вопроса очень точно уловив, и жест этот…

— Пришел.

— Такой ты еще не пробовала, — протянул чашку, — чего смотришь? Это тебе. И я туда ничего не подсыпал. Даже не плюнул. У нас же мир, Екатерина. Со вчерашнего дня. А Вера с Саней ждут, когда мы плейлист составим, вот я и пришел…

Катя взяла чашку из его рук, скорее всего несознательно к лицу ближе поднесла, втягивая аромат, потом оглянулась в квартиру, бросая взгляд на часы.

— А не рано ли? Суббота ведь, а сейчас девять без десяти.

— Быстрее начнем — быстрее закончим… — и избавимся друг от друга хоть на какое-то время. Оба подумали одно и тоже. Оба же промолчали.

Катя посомневалась еще с полминуты, глядя на Андрея, на чашку, снова на Андрея, а потом дверь шире открыла, приглашая внутрь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Заходи…

Даже не пыталась создавать видимость радости в связи с тем, что такой дорогой гость ее посетил.

Поставила чашку на тумбочку в прихожей, тапочки достала, пока Веселов осматривался…

— Подождешь на кухне, пока я переоденусь?

Он кивнул, пошел, куда сказали…

На кухне сел за стол, изучил обстановку от нечего делать… Эта квартира ему тоже нравилась, сделано все было со вкусом и качественно, только не сильно обжито пока.

Эх… А ведь он еще с неделю тому так заинтригован был — как произойдет его первое попадание в эту квартиру? А оказалось… Вот так.

— Все, я готова, можем начинать…

Катя появилась на кухне через пару минут. Вместо халата джинсы и футболка, волосы в пучке, из которого прядки то и дело выбиваются — коротковаты для такой прически. Голос звучит уверено уже, а вот взгляд по-прежнему какой-то испуганный.

Девушка села напротив Андрея, хозяйским движением чашку с кофе к себе притянула, сделала глоток, зажмурившись от удовольствия, когда глаза открыла, увидела, что Веселов хмыкнул снова…

— Что? Ой, прости… Ты сам-то пил кофе? Тебе сделать? Или чай? Или…

— Я пил, спасибо. Не парься. Давай сразу за дело возьмемся.

Он же отмахнулся. И от предложения, и от чувства, что ему чертовски приятно видеть, как она жмурится, делая глоток за глотком из его любимой чашки.

— Давай так… Ты подбираешь мелодичную часть, я — танцевальную, потом встречаемся… или по почте скидываем друг другу свои перечни и отсеиваем то, что категорически не нравится?

Катя сходила в комнату за ноутбуком, они поставили его на кухонном столе, первым с предложениями начал выступать Андрей. Катя же слушала каждую композицию с полминуты, думала… а потом кивала или предлагала идти дальше. Иногда Веселов легко соглашался отбросить песню (а то и целый альбом), а иногда… начинал спорить и настаивать. С одной стороны, оба подошли к заданию по-деловому, прилагая максимум усилий, чтобы хотя бы на час забыть о своей затаенной обиде, а с другой… Все равно то и дело ругаться начинали. Теперь из-за музыки.

Поэтому Андрей решил, что тактику надо менять… Выключил очередной трек, предложил разделить фронт работ…

— Отлично!

Катя же, кажется, только этого и ждала (или просто момента, чтобы побыстрее его сдыхаться).

Девушка встала, чашку помыла, принесенную незваным гостем, полотенцем протерла, протянула парню…

— Спасибо за кофе, Андрей Владимирович. Пожалуй, этот был лучшим.

Андрей хмыкнул. Вот так… Бегаешь каждое утро по окрестностям, ищешь, где бы подороже да позамысловатей, а оказывается, что лучший — это если на скорую руку в своей кофемашине.

— Обращайтесь, Екатерина Марковна, — он взял чашку, из-за стола поднялся… Не рассчитал немного, девушка-то не успела шаг назад сделать, поэтому они в опасной близости оказались. Катя сглотнула, Андрей тоже… Она отступила, он нет. — Когда ждать вашего письма? Мне на это день нужен. Завтра утром отправлю.

— Хорошо. Я тогда тоже к утру соображу.

— Договорились. Думаю, Бархины будут удивлены…

— Главное, чтобы приятно.

— Ну мы уже не поубивали друг друга… — Андрей пошутил, Катя усмехнулась.

Как же странно и местами больно было вспоминать все вот это — его чувство юмора совершенно особенное, взгляд внимательный, голос даже…

— Подожди, ты еще из квартиры не вышел. Мало ли… Вдруг я там мины разбросала, пока одеваться ходила?

— А ты разбросала? — Андрей крутил в руках чашку, давая возможность и себе, и Кате смотреть на нее. Только на нее. И не думать, почему они продолжают стоять на ее кухне, говоря о пустом, как два придурка…

— Не успела. Но в следующий раз… Тебя проводить?

Катя первой взгляд отвела, а потом снова отступила — решительно и далеко. Подальше от его обманчивого уюта.

— Можешь проводить.

Андрей плечами передернул, пошел в сторону выхода… Задержался только у стеллажа, куда-то взгляд сощуренный устремив… Потом оглянулся, на Катю посмотрел…

Котеночек… Черт…

Щеки в ту же секунду стали красными и по шее пятна пошли… Что ж за напасть такая?

— Ты не думай, я просто… у отца дома нашла его, решила, что неплохо смотреться будет…

— Ясно, — а он и не думал. О чем ему думать-то? Это ведь она его бросила с такой легкостью и в Штаты рванула. Теперь сомнений нет — кота хранит исключительно потому, что милый.



— В квартире же пусто… — Катя зачем-то оправдываться продолжила, а еще краснеть.

— Уже нет. Кошачья банда в сборе, — Андрей вновь на свой давний подарок взгляд перевел, в два шага двери достиг, сам открыл, чтобы она не подходила… А то снова тоской накрывать стало отчего-то.

— Спасибо за кофе еще раз…

— И тебе спасибо за гостеприимство.

Андрей, не глядя, рукой махнул, вышел, спустился на свой, девятый, этаж, в квартиру зашел, на кухню сразу же, тут на ноги свои глянул…

— Черт, — как был — в тапочках — свалил. А теперь возвращаться… Что за хрень творится-то? Почему так кроет вечно?

Веселов поставил чашку на стол, подошел к окну, с силой начал лоб теперь, услышал, что телефон завибрировал…

Пришла смс от абонента «Котенок». И снова «черт». Он ведь за столько лет ее так и не переименовал. Из телефона в телефон номер переносился…

«Ты переобуться забыл».

«Завтра тапки принесу, если тебе не критично. Сейчас должен убегать…».

Андрей писал ответ и сам же над собой смеялся. Ну глупо ведь, Андрюх. Глупо отмазка звучит, но и возвращаться нет никакого желания.

Пусть кроссовки там стоят, страдают, а тапочки ее — тут, но на сегодня достаточно. Привыкать к тому, что прошлое теперь настоящее, надо постепенно.

А еще одна встреча станет передозом.

«Не критично».

Она ответила, Андрей с экрана прочитал, а потом снова телефон в кармане спрятал. Хорошо, что хоть кому-то из них не критично…



Глава 26

— И что, вот прямо сосед? Ты не шутишь, Котенок?

— Не шучу, Марин. Сосед. Прямее некуда. Еще и тапочки украл, — Катя вздохнула тяжело, следуя за Мариной по лестнице вверх. Старшая Самойлова обернулась, глянула с сомнением.

— Как это, тапочки украл? Он что, уже и в квартире твоей был?

— Ага… Был… Не хочу о нем, — Катя отмахнуться попыталась, уже пожалев, что вообще призналась почти что бабушке в том, кто живет этажом ниже. И, благо, на какое-то время тему хочешь или нет пришлось поменять…

Они поднялись на второй этаж дачи, прошли по коридору вдоль ряда спален, остановились у последней двери… До недавнего времени — гостевой, а совсем скоро…

— Не томи, Мариш, показывай…

Старшая Самойлова улыбнулась, открыла дверь, пропуская девушку-Котенка внутрь комнаты Сережи, который, есть надежда, приедет сюда совсем скоро.

— Вау, Марина! Это просто вау!

И Катя разом забыла обо всем — Веселове в числе соседей, работе, которую еще предстояло доделать, свадебные хлопоты, которые слегка давили… Она прошла в центр комнаты, а потом начала крутиться, даже не пытаясь сдерживать восторженные восклицания.

Это была идеальная детская для ребенка, которого так ждут…

Стены и текстиль в синих тонах, мебель — деревянная с цветными вставками. Стеллаж для книг, вместительный шкаф, письменный стол с удобным креслом, на потолке — звездное небо…

— Он астрономией увлекается просто, вот я и… — Марина снова улыбнулась, отвечая на вопросительный взгляд Кати, к кровати подошла, присела, начала непроизвольно поглаживать покрывало. — Тебе правда нравится?

— Ты что, Марин? Да это же космос… В прямом смысле! Я бы в детстве за такую комнату все на свете конфеты отдала! Хотя и моя-то была хороша, а тут…

С каждым хвалебным словом младшей Самойловой, Марина все уверенней плечи расправляла, улыбка шире становилась. Она ведь очень старалась. Всю душу вложила в эту комнату. Ей так важно было, чтобы Сергей приехал и с порога понял — его тут очень ждали. Очень.

— Значит, не зря столько лет в строительной компании, — Марина хмыкнула, — и неважно, что в бухгалтерии.

Катя опустилась рядом на кровать, обняла родственницу, голову на ее плечо положила, продолжая оглядывать комнату и постоянно новые детали подмечая…

Вон глобус стоит, из его ножки шнур тянется, значит, ночью можно будет включать и любоваться… Вон атлас мира. Большой, тяжелый наверное… Из приоткрытого шкафа выглядывает рукав какого-то пиджачка… Кто бы сомневался, Марина уже и одежду ему закупила. Наверняка, с запасом. Наверняка, весь магазин вынесла… Эх…

Катя сильней обнять попыталась. Ей так хотелось, чтобы у Марины с дедушкой все получилось побыстрей. Так хотелось… А то они извелись уж. Сил нет совсем.

— Что там родственники его? Продолжают вымогать?

— Взяли время на подумать. Им Леня сказал, что либо берут то, что мы предлагаем, либо могут ни на что не рассчитывать вообще…

— Думаешь, испугаются?

— Надеюсь… А что думать — уже и не знаю. Просто устала, Коть. Не могу своего ребенка каждое утро в школу будить, завтраки ему в судочке давать, забирать днем, обедами кормить, спать укладывать… Нам даже ни разу не разрешили за город выехать вместе… Он тут не был еще.

От этого «не могу своего ребенка» даже у Кати ток по телу прошел. Марина его уже приняла, он ее тоже, скорее всего…

— Но ему очень понравится, я не сомневаюсь даже.

— Вот и мне так кажется…

Они еще пару минут посидели молча, слушая тишину и бродя взглядами по комнате, в которой одного не хватало — детского смеха, а потом Марина вновь заговорила.

— Так что, Коть? Правда сосед? И правда тапочки украл?

Младшая Самойлова снова вздохнула, уткнулась лицом в плечо то ли бабушки, то ли приемной мамы, то ли старшей подруги, зажмурилась.

— Да он… Нас Вера с Сашей попросили музыку выбрать для свадьбы, Веселов ко мне пришел, переобулся, мы выбирать начали, а потом… сорвался, в общем, прямо в тапочках. С тех пор не виделись больше. Слава богу. Я к вам уехала, а он… и знать не хочу даже…

— Ты что, до сих пор его любишь, Коть? Или обижена еще?

— Не люблю, Марина. Конечно не люблю, ты что такое говоришь? — Катя возмутилась так яростно, что аж самой противно стало. Выглядит глупо, скорее подтверждая подозрения, чем опровергая их. — Просто… Не нравится, что постоянно существует риск встречи. Надо же что-то говорить, улыбаться там, а я…

— Не можешь?

— Мне сложно…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ему, как думаешь?

— Мне все равно, как ему. Это ведь не я ему изменила…

— Четыре года тому, зайка. Это четыре года тому было, да и вы же не разобрались тогда… Разъехались просто, даже не поговорив… — Марина старалась говорить тихим, спокойным голосом, незаметно поглаживая Катю по спине.

— А о чем нам говорить было? Я же все своими глазами видела. Переписку это, запись, а когда спустилась, внизу они воркотали…

— Но, может…

— Не может, Марин. Ничего там быть другого не может. Он любил свою Филимонову, а меня использовал временно, чтобы она приревновала хорошенько. Видимо, добился своего…

— Так почему тогда они не встречались после того, как ты уехала?

Катя глянула на Марину с обидой во взгляде, а потом отвернулась.

Не нравилось ей, что старшая Самойлова сейчас пытается в адвоката дьявола играть.

— Это меня не интересует уже. Меня вообще он не интересует. Вот только лучше было бы, если нам встречаться не приходилось.

— Коть… — Марина окликнула самого настоящего ершистого Котенка, дождалась, пока та взгляд на нее переведет, улыбнулась грустно… — А может это судьба? Может она вам второй шанс дает? Ты же за столько лет не смогла ему замену найти… Подожди, не перебивай… Такую, чтобы сердце пело, как в семнадцать. Вот и он, может, не смог… А теперь вы снова встретились. И вам хотя бы с обидами своими разобраться для начала, а уж потом…

— Он даже не извинился, Марин. Даже не извинился… Он не считает, что тогда плохо поступил со мной. Наоборот, еще и меня обвинить пытался…

— То есть, если бы он извинился, ты…

Кате захотелось язык прикусить. И зачем ляпнула? Теперь Марина не отстанет ведь.

— Я согласилась бы с ним жить по соседству и просто по-человечески общаться. Это все. И не смотри на меня так. А что касается моей неспособности ему замену найти… Зря ты так. Все я нашла…

Спорить дальше и что-то доказывать Марина не стала. Зачем, если обе понимают, что сказано это было больше для сохранения твердости своих убеждений… в своих же глазах?

— А вот это, думаю, Сережу больше всего порадует, — прекрасно осознавая, что разговор продолжать смысла нет, Марина решила перевести тему. Встала с кровати, опустилась на колени, пошарила под ней, с шуршанием достала оттуда коробку, открыла… — Больше звездного неба он любит только Звездные войны, вот мы с Леней и решили, что космический шаттл ему крайне необходим. Он пока разобран, но будет, чем заняться, пока лето…

Марина улыбнулась, Катя улыбкой же и ответила. Подарок действительно был отличным. Как и все в этой комнате. Вот только сосредоточиться на этом младшая Самойлова теперь не могла…

В голове крутилось это «за столько лет не смогла ему замену найти… такую, чтобы сердце как в семнадцать пело…».

Правда это была. Чистая правда, пусть и горькая. Не смогла, хотя пыталась, чего уж греха таить? Но разве ж это грех, когда тебя предали и ты стараешься снова жить научиться?

Первый год в университете Катя провела, даже не задумываясь о том, что вокруг нее много замечательных парней и один из них мог бы помочь напрочь забыть о трагической первой любви. Ей было просто не до того. Самойлова ушла с головой в учебу, а еще бегала на приемы к психологу — из иммигрантов, которая, казалось, помогла ей во многом разобраться, многое простить и отпустить. Но вот в чем парадокс — даже Лене ее грехи отпускать было проще, чем Андрею… его… один…

Желания мстить бывшему у Кати не было. Был всепоглощающий страх, ведь она четко осознала: любить — это почти всегда больно.

Исключение — ее семья. Самые родные неродные люди, которые никогда ничего не обещали, а просто делали. Уже в Америке к Кате наконец-то пришло осознание своего заблуждения насчет роли в большой семье Самойловых. Здесь не бывает лишних людей. Здесь все — необходимые. Каждый — центр вселенной тех, кто окружает. Независимо от того, кем он был рожден и как в эту семью попал.

А еще только в Штатах прошел страх «повторить судьбу матери». Они все же разные люди. Очень разные. И ее образ навсегда останется тормозом для Кати в ситуациях, несущих риск, вот только… Такая мать — не повод запрещать себе жить.

Но вот что касается парней… доверия к ним не было. Исключение было единственным — Питер. Он всегда был особенным для Кати. Близким по духу, теплым, искренним. У психолога на приеме Катя не плакала — приходила туда с чувством опустошения, выходила — с надеждой, а вот на плече у Питера… Было пролито много слез. И по Андрею, и по учебе, и по собственной надуманной глупости.

Он никогда не отказывал в поддержке, рвался даже полететь в Украину и там поговорить с Веселовым по-мужски. Катя еле отговорила — не хотела разборок. Хотела просто забыть, перестать бояться и начать заново.

Рискнула уже на втором курсе университета. Это был одногрупник, которому очень приглянулась милая Китэн с забавным акцентом. Видимо, ей суждено было всегда оставаться Котенком — независимо от страны и возраста. Даже тут, в Америке, эта кличка приклеилась к ней намертво.

Одногрупника звали Льюис. Он был местным. Очень солнечным и милым парнем. Видел, что девушка относится к нему насторожено, но все никак не мог понять, в чем причина. Он-то повода не давал. Добивался внимания долго и самоотверженно, не имел злых помыслов. Его даже Питер одобрил, с которым Катя обсуждала и эти свои сомнения. Вот только… страх оказался сильнее. Они не повстречались с Льюисом и месяца, сходили всего на пяток свиданий, как Самойлова пошла на попятные. Без объективных на то причин. Даже какого-то маленького повода, за который можно было бы зацепиться, не было. Просто… Не Андрей. Не тот, который предал. Тот, который еще любил… или делал вид?

После Льюиса были еще трое совершенно разных парней-попыток. Рокер с хаером и добрейшей из душ, фотки которого заставляли Марину хвататься за сердце, а Марку и вовсе не показывались. Хороший друг Питера, который «подходил маленькому Котеночку идеально», как считал чех. А еще Макс — выходец с родины, чья семья переехала в Штаты годом ранее и привезла с собой немного «родного воздуха», который так манил Катю… Вот только раз за разом ничего не получалось, ведь Катя трусливо сбегала.

Ненавидела себя за такое детское поведение, но легче было ненавидеть, чем бояться… влюбиться, привязаться, поверить, что безусловно, а потом снова страдать. Хотя и «страдать» тут — довольно легкомысленное слово для тех ощущений, которые однажды уже пришлось испытать маленькому Котеночку.

А сейчас… У нее был Питер. Все эти годы рядом. Все эти годы ближе некуда. Все эти годы не позволивший усомниться, что он-то не предаст. Он-то горой… Вот только скоро свадьбы и это… Возможно одновременно радоваться и тосковать? Катя испытывала именно это.

А с тех пор, как снова увидела Андрея — еще и боялась. Постоянно. Стоило вспомнить, что он где-то рядом, поджилки трястись начинали. Питер советовал забить, даже посмеяться над ситуацией — это ведь забавно, если отбросить прошлые обиды, но… Ему ли не знать, насколько Кате сложно это сделать?

— Идем чай пить, Котенок? — Марина заметила задумчивость младшей Самойловой, окликнула тихо, чтобы не напугать, улыбнулась тепло…

Бедный ребенок. Все ее сомненья на лице написаны были.

— Ага. Давай… А комната — шикарная…

Вечером следующего дня, когда Катя вернулась домой, на коврике у входной двери квартиры ее снова ждало подношение…

Тапочки аккуратно стояли носками ко входу, а в двери — записка.

«Извини, я хотел лично отдать, но тебя дома не оказалось. За кроссами позже зайду тогда. По музыке — шикарный выбор. Я со всем согласен. Можем оправлять брачующимся.».

Игривой подписи «Андрей с 9-го» уже не было. Да и вообще, записка, написанная тем же почерком, сложенная из тех же букв и слов, теперь читалась уже куда менее задорно. Между ними выросла стена, которую не пробить. Стена, которая возникает только между «без» и «условной» любовью.



— Котя…

— Что?

— Ты мне подруга?

— Вроде бы да, а что?

— Тогда ты должна пообещать, что поймешь меня и осуждать не станешь…

Катя кивнула, с опаской глядя на Веру, потом еще с большей опаской, когда Яшина бокал в себя в прямом смысле опрокинула, на стол поставила с характерным звуком — как бы ножка не отвалилась…

— Меня пугает то, что свадьба совсем близко… — Вера выпалила признание, вновь наполняя свой бокал и Катин за компанию, не спрашивая, надо ли…

Вера позвонила подруге полтора часа назад, начала с благодарностей за то, что подобрали с Андреем музыку, а потом напросилась в гости. Катя была не против — сидеть вечером дома в одиночестве не хотелось, а выйти… самой лень было, а позвать кого-то… Из недалеких знакомых поблизости находился один Андрей Веселов, а это — ну совсем не вариант.

Поэтому Верино предложение провести вечер, как в детстве, только с бутылкой шампанского (или двумя?), душевными разговорами и Бриджит на большом экране показалось крайне заманчивым.

За то время, что понадобилось будущей Бархиной, чтобы добраться до Кати, Самойлова успела сбегать в магазин… Конечно же, по закону подлости, именно тогда, когда она с пучком вместо прически и подозрительно звенящими пакетами возвращалась в подъезд, обязана была столкнуться с Веселовым…

Он поздоровался, дверь придержал, явно появившиеся комментарии оставил при себе — хмыкнул только…

— Тебе лифт вызвать? — даже в рыцаря благородного решил сыграть, увидел, что у алкогольной феи обе руки пакетами заняты, хотел помочь.

— А тебе лифт не нужен? — она съязвила, хотя повода вроде и не было особо. Он же не виноват, что Катя решила не краситься и не причесыватьсяперед выходом, а еще, что по американской традиции пробежку до магазина совершила в домашнем костюме.

— Да я пешком собирался… Спорт, знаешь ли…

Андрей улыбнулся, все же подошел к лифту, на кнопку нажал, дождался, пока Самойлова зайдет, ручкой ей помахал, продолжая улыбаться, и уже потом поплелся вверх по лестнице. Ага… Спорт… Как же…

Благо, Катя смогла (или убедила себя, что смогла) быстро выбросить Веселова из головы. Были дела поважней. Настрогать бутерброды, салат сообразить, фильм скачать… И Вера уже на пороге… Со своими двумя бутылками.

Они начали довольно живенько. Вера смеялась, Катя делала вид, что не замечает натянутости. Катя смеялась, Вера делала вид…

Подруги все надеялись, что сомнения вылетят из головы, стоит только начать, но как-то никак…

Первой Вера не выдержала. Выплеснула то, что волновало ее.

— В смысле, пугает? Верчик, ты чего? Ты что, замуж передумала выходить? — у Кати чуть челюсть не отвисла. Такого поворота она точно не ожидала. Нет, конечно, пока еще Яшина — девушка импульсивная, но Саша — это ее лебедь, тут сомнений ни у кого не возникало. Они могли сто раз разойтись и сойтись (и брак им помехой не стал бы), но сомневаться в правильности своего решения — вообще не их случай…

— Ты только не осуждай меня, Кать. Я сама себя осуждаю, но просто… — Вера смотрела, будто своих слов стыдясь, взгляд отводила — то вправо, то влево, то на окно… — Я же за всю жизнь ни с кем, кроме Сашки, и не встречалась, представляешь? Не целовалась даже! Да что там… Я даже не танцевала ни с кем, кроме него! Он мне в пятом понравился еще, а с седьмого мы либо с ним, либо сами… И я… Я думаю теперь, что это ведь на всю жизнь. Я всю жизнь больше ни с кем не станцую, Коть…

Исповедь получилась короткой, очень искренней и… смешной, но Катя изо всех сил старалась держаться.

— А тебе сильно хочется с кем-то потанцевать, кроме Сашки? — Катя сделала глоток из своего бокала, пряча улыбку, вопрос задала ласковым голосом, чтобы подругу не спугнуть.

— Ну хоть попробовать бы…

— Только потанцевать?

— Коть… Ну ты же меня знаешь, я верная, и Сашку люблю больше жизни, просто… боюсь…

— Ну так поехали, — Катя и сама от себя не ожидала. Вот только… услышала, что на девятом снова музыку включили, разозлилась почему-то… Наверное девку какую-то привел… Мысли сами собой в голове родились.

— Куда? — Вера удивилась, посмотрела на подругу большими глазами, а потом еще большими, когда уже Катя, как Яшина минутой раньше, бокал залпом осушила, встала, в улыбке расплылась… хитрой такой…

— В Бабочку поедем. Глебки Имагина клуб. Говорят, стал лучшим в городе. И там такие шоу… Фантастика просто… Пошли собираться. Натанцуем тебя на всю долгую и счастливую жизнь с Сашкой…

Проходя мимо Веры, Катя за руку ее схватила, за собой в спальню потянула, охапкой достала из шкафа все висевшие там платья, на кровать бросила…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Выбирай, пижама пати отменяется, а я за косметикой пошла…

Самойлова не менее решительно направилась в ванную, а Вера… только хихикнула нервно… начиная исполнять указание подруги.

— Сань, я, конечно, очень рад тебя видеть всегда, но сейчас как-бы одиннадцать почти… баиньки пора…

— Привет, не жужжи, мне проверить надо…

Бархин на замечания друга отреагировал интересно — никак. Кивнул, отодвинул Андрея, открывшего дверь своей квартиры, прошел в нее, встал посреди коридора, начал крутиться, глядя на потолок…

— Ты чего? — поведение было настолько странным, что Веселов и сам взгляд наверх бросил. Мало ли? Вдруг там интересное что-то?

— Музыку выруби лучше, не слышно ни черта… — Саша вопрос проигнорировал, а вот Андрей просьбу исполнил. В комнату пошел, выключил музыку, вернулся…

— Так а что мы слушаем, Бархин?

— Тихо, блин… Ушли уже, наверное. Собирайся, Веселов.

Саша посмотрел на друга с такой решительностью, что Андрей даже восхитился слегка. Все же есть в парне наглость. Есть. Осталось только научиться в нужный момент и к нужным людям ее применять. Например, к клиентам скупым, а не к другу лучшему…

— Куда я собраться должен? Ты либо объясняешь сейчас все внятно, либо я иду обратно музыку включать, а ты можешь хоть всю ночь в потолок пялиться…

Саша нахмурился, соображал, видимо, на что отвечать-то, а потом заговорил.

— Верка к Кате твоей поехала….

— Не моя она…

— Уже дважды как твоя, не начинай… Так вот, поехала, сначала сказала, что они дома сидеть будут — как в школе, посплетничать надо мол. Ну я ж не изверг какой-то — надо, значит надо, но теперь… Мне Верка с полчаса тому написала, что они решили поклубиться. На минуточку…

— И что? — Андрей вопрос задавал, а сам чувствовал, как вроде отлегло… а потом снова прихватило. Он-то, как Катю в подъезде встретил, отчего-то сразу решил, что это она к приходу хахаля готовится… Еды два пакета, выпивка еще, разве ж для встречи подруги так затариваются? Он даже музыку на полную включил снова, как в старые добрые, чтобы не услышать случайно сверху звуки подозрительные, которые могут не понравиться… почему-то… Видимо, это в нем мужская солидарность говорит — за Питера обидно. Того самого, который без пяти муж уже… А оказывается — Верка просто… Вот только…

— Зачем им в клуб? Еще и на минуточку?

— Потанцевать хотят…

Саша сквозь зубы процедил цитату любимой, Андрей же усмехнулся нервно…

Раньше-то по клубам не ходила. Дважды не его Катя. А тут… И перед глазами почему-то уже не тот уютный Котенок, который при входе в парадное встретился — с пучком на голове и в флисовом костюме, а стервозина-Екатерина в самом откровенном из возможных платье, на шпильках в двадцать сантиметров и чулках в крупную сетку… За Питера стало обидно вдвойне… Или не за Питера? Или не обидно? Пофигу.

— Так, а мы что делать должны?

— Они в Бабочку едут, Андрюх. Клуб зятя твоего. Нам бы тоже туда попасть и незаметно проследить, чтобы все цивильно было…

— Да она ж тебя грохнет, Сань, когда узнает, что за ней поперся!

— Пусть грохает. Лучше она меня, чем я ее из ревности. Со мной пусть танцует, елки-палки, если ей так прис*алось…

Видно было, что Саша на взводе. Отговаривай или нет, Андрей понимал — придется ехать. И только поэтому… Исключительно, чтобы помочь другу и одновременно спасти будущих мужа с женой от сцен ревности накануне свадьбы… Он молча пошел в спальню одеваться.



Глава 27

— Катюнь, я до сих пор не верю, вот честно…

Вера с Катей отпустили такси, направились в сторону «Баттерфляя». Вход был примечательным — неоновым светом мигала вывеска, а на входе — толпа… Увидев ее, Самойлова еще раз мысленно похвалила себя за то, что они с Верой додумались позвонить в заведение и забронировать столик — теперь можно было быстро проскочить… И сразу танцевать! Вот прям сразу!

Откуда в ней взялся этот азарт — и сама не сказала бы, просто будто от искры целый пожар возник. У Веселова своя дискотека на девятом, а у нее своя будет. В клубе.

Знай Катя о том, каким бывший парень представил ее образ, последний получил бы по лицу, потому что в проститутки она записываться не собиралась даже из желания ему насолить, но оделись и накрасились они с Верой все равно по-боевому. И каблы отыскали. Аж две пары. Неудобные, но красивые. Заодно проверили, ничего ли не изменилось со школьных времен — по-прежнему ли у них один размер одежды и обуви.

Оказалось — один. А еще очень схожий вкус, поэтому Вера смогла выбрать и себе наряд по душе. Золотое платье на бретельках и вроде бы ультра-короткое, но когда ты худенькая и аккуратная — можешь себе позволить. На ногах — золотые босоножки. Те самые, с Катиного выпускного… Когда Самойлова их достала, обе чуть не расплакались, вспоминая… А потом с новым усердием взялись за сборы.

Катя же надела кожаную стеганую юбку и красный атласный топ. Волосам позволила уложиться так, как они считали нужным, на губы нанесла яркую красную помаду. Купила больше полугода тому, но все никак не могла решиться ее испробовать, а сегодня выпал идеальный повод. В отличие от Веры, которой можно было под золотое платье и босоножки не заморачиваться с чулками, Кате они оказались необходимы. Красивые, получилось очень даже хорошо. А на ноги — черные туфли…

Минуя очередь девушки подошли к охраннику, улыбнулись обе, он им тоже… Первая проверка образов на живом мужике могла считаться успешной. Хотя разве ж они за мужиками сюда приехали?

Подруги показали бронь, прошли в здание… Вера присвистнула, и Катя прекрасно поняла, почему. Даже холл — уже впечатлял, а что дальше…

Им достался хороший столик, но, жаль, не на втором ярусе (когда они заказывали — самых классных уже не было). Что радовало — отсюда тоже и танцпол отлично видно, и сцену, на которой ровно в двенадцать начнется знаменитое шоу бабочек… К девушкам подошел официант, принял заказ, удалился, а Вера не смогла с чувствами справиться — обняла подругу со всей силы, зашептала на ухо, умудряясь делать это громче музыки.

— Ты просто космос, Коть. Ты лучшая в мире подруга!!!

Отпустила, начала пританцовывать, прямо так, сидя, подмигнула Самойловой, будто предлагая присоединиться, а когда принесли заказанное шампанское, танцпол и столики разом взорвались овациями — освещение в считанные секунды развернулось со всех сторон и ударило в центр сцены, на которую одна за другой стали выходить бабочки Баттерфляя…

— Андрюх… Мы не будем в этой очереди стоять… Пока мы зайдем, они успеют…

— Да что успеют, Сань? Что успеют? — Андрей злился, хотя думал, если честно, о том же… Только не Вера его заботила…

— Позвони Глебычу… Будь другом. Я тебе потом… Что угодно проси! Но спаси, брат…

Андрей глянул на очередь, на друга, снова на очередь…

Они и так много времени потратили. Пока собрались, пока нашли, где леди Мазду припарковать… А тут… Очередь действительно длинная была. И вроде быстро пропускают, но им же не просто попасть надо…

— Ладно, идем…

Андрей к охраннику подошел, тоже улыбнулся, как Катя с Верой раньше, но вместо улыбки в ответ получил суровый оценивающий взгляд и сухое «конец очереди там, если брони нет»…

— Есть бронь. Есть, — Андрей начал копаться в телефоне, Саша же смотрел на него с удивлением… Они пытались столик заказать, но не вышло — уже все разобрали. Поэтому непонятно было, что Веселов предъявить собирается. — Вот наша бронь, особый столик сегодня наш…

Особым столиком был центральный на втором ярусе. Тот самый, который Глеб Имагин бронировал для себя во времена, когда Настя Веселова начала работать бабочкой в клубе. С тех пор прошли в прямом смысле слова года, но столик по-прежнему чаще всего пустовал. Его оставляли для особых гостей или на случай, если управляющая, у которой теперь контрольный пакет, решит лично посмотреть на шоу своих подопечных. Но с ней Андрей надеялся договориться, если возникнет необходимость, поэтому… Показал охраннику одно из семейных фото на телефоне. Где Глеб, Настя, Володя, он сам, мам, дядьВаля…

Мужчина посмотрел на Веселова с недоверием, тот только плечами пожал, мол, не вру, все так… Чувство было не очень… Он не любил пользоваться связями, привык больше на свои силы полагаться, а тут… Андрей пытался себя же успокоить тем, что ситуация патовая — друг сгорает от ревности, а сам он… исключительно из-за Санька хочет в Бабочку вне очереди попасть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Проходите…

Парни оказались в холле, Саня присвистнул, Андрей же хмыкнул понимающе. Да. Бабочка знатно изменилась с тех пор, когда они сюда еще тайком от Верки пару раз выбирались в семнадцать. Чисто в целях помочь Веселову забыться… Не помогло.

— Не свисти, денег не будет. Идем на второй лучше…

— А если Вера с Катей там?

— Без шансов, там столы сразу разбирают, а вот нам удобно будет — танцпол как на ладони.

Саша кивнул, послушно следуя за Андреем вверх по лестнице.

Молодые люди заняли нужный столик, Веселов повторно провернул фишку с фотографией, на сей раз показывая ее уже официанту, который со всей деликатностью осведомился, не перепутали ли они место? Не перепутали… Заказали по пиву безалкогольному, а потом, пользуясь тем, что все вокруг пялятся исключительно на сцену, начали поиски дважды, трижды и четырежды как (не)своих…

— Катюнь, я не могу сидеть! Я пошла! Ты со мной?

— Я чуть позже, Вер, допью вот, и за тобой!

Катя улыбнулась подруге, отпуская ту танцевать. Шоу бабочек действительно было великолепным, о чем непременно надо было сказать Глебу Имагину, ему будет приятно. Но где-то на середине представления Самойлова почувствовала, что потихоньку перегорает. Вера искренне восторгалась, визжала, пищала, хлопала, пританцовывала, а теперь и вовсе бросилась в пляс на паркете, а вот Катя… почувствовала себя немного дурой. Никогда ведь клубы не любила. И студенческие вечеринки в последние годы посещала больше потому, что так положено. А теперь… Надо было взбодриться, пойти следом за Яшиной и порвать танцпол, но хотелось сидеть за столиком, смотреть вокруг и потягивать шампанское. Это если выбирать из возможных вариантов, а вообще… домой хотелось. В пижаму.

Вера танцевала в толпе, но Катя пыталась раз в минуту-полторы находить белую макушку или золотые блики, чтобы не волноваться за подругу. Это было чуть ли не единственным ее развлечением — смотреть вокруг и на подругу. На подругу и вокруг, а потом… наверх… а там…

— Веселов… — выдохнула, даже не заметив, что вслух произнесла фамилию.

Андрей действительно за столиком сидел — лицом к ней, а спиной — с вероятностью девяносто девять и девять Сашка… Вот так, значит…

А она еще удивилась, как это Бархин так просто Веру отпустил. Ни скандалов, ни истерик, ни разводов, ни битья посуды. Оказывается, не отпустил, вид только сделал. И дружка закадычного пригласил… Интересно, он девку свою успел проводить или она его дома ждет?

Почему Катя не сомневалась, что у Веселова сегодня дома девка/телка/баба (нужное подчеркнуть), объяснить было бы сложно. Просто чувствовала. И было так противно от этого понимания… Невыносимо просто. Хотя это ведь нормально — взрослый парень, вот только… Любой другой «взрослый» ее не задевал бы, а этот — в самое сердце…

Катя взяла в руки бокал, покрутила, следя за тем, как пузырьки вихрем на поверхность поднимаются, снова пригубила, пытаясь заставить себя выбросить мысли о Веселове прочь из головы…

Ну и что, что приперся? Не ради нее же, а так — друга поддержать… До нее ведь Андрею больше дела нет. Парня просто бесит необходимость с ней один подъезд делить и видеться временами, а ее… Почему ее до сих пор задевает? Вот почему?

Катя так увлеклась своими мыслями, что не сразу заметила, что к их с Верой столику парень подошел, заговорил, руками махая…

— Эй, Самойлова! Ты чего меня игноришь? Говорю, вот так встреча!

Она моргнула пару раз, пытаясь понять, кто к ней по фамилии обращается-то? А это…

— Н-никита? Р-разумовский?

— Блин, вот где их так учили-то? Они еще танцуют или уже сексом занимаются? — как ни странно, стоило сесть за столик, найти взглядом Веру, понять, что она таки пляшет — от души так, радостно, отчаянно даже слегка, но просто пляшет… Бархина попустило… Он потягивал свое пиво, мониторил местонахождение и состояние невесты, а еще позволял себе на других танцующих смотреть, которые… действительно тесненько так… интимненько… перетаптывались под музыку…

— Кто? — у Андрея же процесс происходил в обратном направлении. Пришел он сюда с практически ясным умом, а теперь… В отличие от Веры, Катю танцы явно не заботили. Она даже ни разу в толпу не вышла… Зачем ей это, если зверь сам бежит на живца?

Самойлова сидела за столиком, который, как на зло, плохо проглядывался со второго яруса, потягивала шампунь и кокетничала, улыбалась, позволяла нашептывать себе на ушко что-то первому же мужику, решившему подкатить…

— Ты чего, Андрюх? Такое впечатление, что Кондратий хватит сейчас…

Веселов перевел взгляд на друга, потом на бокале пива сфокусировался. Действительно, почему он так бесится из-за того, что Самойлова вот прямо сейчас шепчется с каким-то весельчаком, который и так вокруг нее, и так… то поближе придвинется, то попытается за руку взять…



— Бесит… эта… — Андрей злился так, что даже не было сил придумать какую-то отмазку. Саша глянул на Катю, вздохнул тяжело…

— Так иди к ней…

— В смысле? — Веселов не задал вопрос — выплюнул будто. — Еще чего не хватало…

— Либо ты, либо этот… Ты же понимаешь… А не этот — так другой… По старой дружбе, Андрюх. Видишь же, девочки выпили, надо, чтобы было, кому защитить. Вот я тебя прошу…

Бархин был бы плохим другом, если бы не понимал, что Веселову очень хочется пойти сейчас к ней. Руки чешутся, в прямом смысле слова… Вот только… Он сам себе логически объяснить, зачем идти, не может — в башке только ревность слепая пульсирует. А уж в этом Саша мог помочь…

Веселов еще раз вниз глянул — на танцпол, Вера продолжала плясать, продвинулась под самую сцену, откуда ни Катю уже не видела, ни родной столик, Самойлова же продолжала с неизвестным парнем улыбочками-ужимочками обмениваться.

— Ладно, я пойду, этого чувака отодвину, но только потому что ты попросил…

Саня кивнул, закусывая щеку, чтобы не улыбнуться, проводил взглядом ровную спину друга, а потом рассмеялся, глядя на свет в своем окошке — Веру-зажигалку. И откуда в ней столько энергии берется — одному богу известно… Может и ему спуститься? Все равно ведь узнает… Но, наверное, чуть позже, пусть все же оторвется в свое удовольствие!

— Как ты, Самойлова?! Рассказывай! Сто лет ведь не виделись! Похороше-е-е-ела… — Никита протянул, без спросу уваливаясь на диванчик рядом с Катей, ближе пододвигаясь, бесцеремонно руку забрасывая ей за спину… по-хозяйски так, не заботясь о том, не против ли она сама…

Катя же застыла на мгновение, окидывая Разумовского внимательным взглядом. Как-то так случилось, что у нее с детства развилась чуйка на определенные вещи, и теперь… мозг взорвался практически, сообщая о том, что с ним надо быть крайне осторожной.

— Какими ветрами тебя в наши края занесло? — Никита говорил громко, как-то очень радостно, эмоционально, прерывая свою же речь смешками. И его, кажется, абсолютно не заботили ответы. Совершенно. — Нам тебя на каждой встрече выпускников в пример ставят, Катюх. Мол, в люди выбилась, в Америке вон учится… Не выгнали, — и снова прыснул смехом… Катя вздрогнула, отодвинуться попыталась, но в тот же миг поймала брошенный на нее абсолютно серьезный взгляд. Все поняла и в своей правоте убедилась. — А ты вот… тут теперь… в Баттерфляе! Сама?

— Нет, с подругой, — Самойлова улыбнулась вымучено, мысленно молясь, чтобы Вера Разумовского не увидела и выяснять не пришла. Яшина его состояние не оценит так сходу, может только хуже сделать.

— Ооооо, с подру-у-у-угой! Так я тут тоже с другом! Ану подожди, я наберу…

Никто у Кати не спрашивал, хочет она видеть того самого друга, нужно ли его звать. Никита просто достал телефон и, игнорируя музыку, которую он и так успешно умудрялся перекрикивать, даже не замечая этого, набрал того самого друга… Начал рассказывать, куда подойти, и где их ждут две «жаркие телочки, с которыми он непременно должен познакомиться»…

Понятно было, что на «телочек» реагировать сейчас смысла нет, но вот смыться надо было побыстрей, иначе… Самая большая проблема в общении с наркоманами — это их непредсказуемость, а Разумовский… однозначно был из их числа…

Андрей спустился со второго этаже, решил, что подойти к столику лучше сзади. Он быстро разделается с этим штрихом, пока Самойлова будет ртом воздух хватать, а уж потом, скорее всего, и от нее отгребет за самоуправство, но это позже будет, а пока…

Он в паре метров застыл. Растерялся сначала, не поверил, а потом так разозлился, что руки в кулаки сжались до белизны кожи.

Разумовский, значит… Забавно. Интересно, они в каждый ее приезд хорошо время проводят? Вот же… И не постеснялась подругу притащить на свою свиданку…

Вероятно, будь Андрей адекватным, гордым человеком, знающим хоть что-то о чувстве собственного достоинства, он развернулся бы и ушел, но сегодня это было явно не о нем. Веселов в два шага преодолел расстояние до столика, перепрыгнул через спинку дивана, упал ровнехонько рядом с Катей, одной рукой обнял ее, к себе придвинул, от Разумовского тем самым отодвигая… Она глянула на него перепугано, чем только сильнее разозлила, а Разумовский, который тем временем точил фрукты и сыр, стоявшие на столе, заржал, не обращая внимания, что еда изо рта вываливается при этом…

Андрею еще гаже стало. Неужели вот это лучше, чем он?

— Блин, меня глючит что ли? Или у нас встреча выпускников наметилась внезапно? — Разумовский продолжал ржать, переводя взгляд с Кати на Андрея и обратно… — Веселов, а ты тут как? Самойлова сказала, что она с подругой? Или ты теперь того… подруга? Тогда не удивительно, что она со мной с выпускного уехала… — Разумовский заржал, Андрей же напрягся весь. Катя это почувствовала, еще больше испугалась.

Впервые за четыре года Катя с Андреем были так близко. Веселов сильно ее к себе прижимал, она будто в его тепле утопала… Вот только… Все равно страшно было. Теперь уже за него, за Веру, за Саньку, который наверху остался… Интересно, как он понял, что ей помощь нужна? Или не понял, а просто на разборки явился?

— Он под кайфом, Андрей. Не трогай… — выяснять было некогда. Поэтому Катя к уху когда-то любимого склонилась, шепнула, потом глазами его взгляд с сомнением поймала… — У меня мама… Ну ты помнишь… Я… Не сомневаюсь…

Слава богу, спорить Веселов не стал. Окинул еще одним внимательным взглядом Разумовского, который продолжал наминать за обе щеки, периодически отвлекаясь от еды, чтобы глянуть на них, на танцпол, на сцену и заржать, а потом Катю сильнее к себе прижал.

— Так что, Веселов? Ты Катюхина подружка теперь? С интимом не сложилось и вы дружить решили? — вот только у Разумовского и раньше с юмором и характером было не очень, а теперь… сыпал дебильными шуточками, не осознавая, как бесит…

— Я Екатеринин муж, а тебе пора пойти проветриться, — Андрей ответил серьезно, а вот Разумовский снова рассмеялся, до колик практически, сгибаясь вдвое… Будь он менее удачливым — долбанулся бы лбом об угол стола.

— Катюх, он серьезно сейчас? Вот блин, я ржу… — Разумовский еле разогнулся, стал слезы с лица вытирать… — И что, я зря все это провернул тогда, получается? Знал бы, что ты мне все равно не дашь, не тратил бы времени…

Никита нес какой-то бессвязный бред, к которому Катя даже прислушиваться не пыталась. Со времен того самого «счастливого детства» помнила, что когда у наркомана «приход» — искать логику в его словах смысла нет…

— Разумовский, а ты тут что делаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот только вряд ли Никита мог бы накуриться или нанюхаться до состояния, когда вместо розовых крокодилов ему начнут один за другим являться одношкольники, а тут…

Стоило прийти в себя после встречи с Катей, потом Андреем, как тут же рядом со столиком оказалась еще и Яшина…

Суровым взглядом сначала на него посмотрела, потом удивленным на Катю и Андрея… почему-то чуть ли не в обнимку сидевших… Потом над их головами взгляд подняла…

— Бархин, а ты откуда?

И уж тут-то Разумовского окончательно порвало… Он ржал так, что за соседними столиками оборачиваться стали. Зато у того же Андрея не осталось сомнений — Катя правду сказала, парень под кайфом.

Он поманил к себе Сашу, который пытался Вере что-то жестами объяснить…

— Бери ключи, Санек, идите с Верой и Катей к машине, вырули к заднему входу, знаешь, где он? — Саша кивнул, — а я тоже сейчас подойду. Он ширнулся, выведу его, на охране скажу, чтобы не пускали больше, потом к вам…

— Я не уйду без тебя…

Катя слышала, о чем парни шепчутся. Глянула на Андрея решительно, потом так же на Сашу… Обоим ясно стало — не уйдет-таки.

— Ладно, тогда вы с Верой идите, а мы через пять минут подойдем…

— Эй, вы куда? Санек?! Бархин?! Ты ж другом мне был?! Куда бежишь теперь? Все, дружба кончилась? Так я ж даже ничего не сделал плохого, получается, раз они вместе все равно!

Саша столик обошел, Веру за руку взял, потянул за собой, притормозил на мгновение, не понимая, что Разумовский несет…

— Береги себя, Никит. Ты чет совсем плох стал… — бросил напоследок, а потом сделал так, как просил Андрей.

Он же…

— Идем проветримся, Разумовский… Душно тут…

Андрей тоже встал, взглядом Кате показал, чтобы отодвинулась подальше, она послушно соскользнула на противоположный уголок дивана, сам с другой стороны к Никите подошел, за локоть взял…

Он руку сбросил, посмотрел уже без смеха во взгляде, презрительно…

— Не трогай меня, говна кусок… Я с твоей женой танцевать буду, а ты пока можешь пойти проветриться… — довольно резво, как для человека с полным расфокусом в голове, к Самойловой потянулся, и сцапал бы запястье, не увернись она вовремя.

— Я по-хорошему хотел, видит бог… — Андрей снова его за локоть схватил, вверх потянул, а когда они уже лицом к лицу оказались — перехватил за шкирки. — А еще хоть раз ее пальцем тронешь — зубы таки пересчитаю, понял?

Разумовский не понял или не хотел понимать… Так как только фыркнул, пытаясь руки Андрея с себя скинуть.

— Сейчас друг мой подойдет, тебе п*здец, Веселов. Как в школьные времена ты у меня попляшешь.

— А ты уже тогда ширялся, имбецил? Потому что в школьные времена я только в твоих галлюцинациях плясал… Катя, где задний ход знаешь? — она мотнула головой… — Выходишь из зала поворачиваешь направо, там по коридору прямо. Вперед…

— Андрей…

— Вперед, я сказал. Как машину мою увидишь — садись. Я скоро буду…

Катя закусила губу, сомневаясь, а потом, пока не передумала, схватила свою сумочку, Верину… пошла вперед, не оглядываясь…

Вышла на свежий воздух, вдохнула глубоко, на руки посмотрела — трясутся…

Машины еще не было… И Андрея тоже…

Она стояла, обнимая себя руками и гипнотизируя взглядом дверь, которая все не открывалась… Не меньше пары минут, а потом…

— Пошел отсюда… — Разумовского и еще одного парня в прямом смысле вытолкали из здания два местных охранников, Веселов следом вышел.

Они покатом повалились на землю, сыпля ругательствами и пытаясь встать… Получалось так себе. Видимо, и на грудь неслабо приняли. При их виде у Кати к горлу тошнота подступила — так всегда случалось, стоило пересечься с людьми подобными тем, с которыми было намертво связано ее детство.

— Спасибо, — охранник пожал Андрею руку, глянул еще раз на два тела, — вы в черном списке, парни. Можете даже не пытаться больше…

В этот самый миг подъехала Андреева машина, Вера заднюю дверь открыла, чтобы Катя смогла быстрее добраться, и Катя пошла… пошла в нужную сторону, но потом…

— Я на секунду, просто… я думаю… — сказала сбивчиво Андрею, подошла к Разумовскому присела, он застыл, тоже явно не ожидал такого…

— Лечись, Никит. Борись. Ты молодой еще, и если сейчас себя в руки не возьмешь — уже не выпутаешься…

Прошептала, не зная даже, услышал еще кто-то или нет, поднялась, мимо Андрея прошла, который смотрел на нее… не понимая… Никто не понял бы. Никто, если у него мама наркоманом не была. Или папа, муж, ребенок… Тот, за кого жизнь отдать готов, но это не поможет. Только собственная воля и невероятные усилия.

— С*ку ты, Самойлова… Как есть с*ка… Мне не дала, а этому… И не надо меня жизни учить, сам умею…

Которых в Никите нет. К огромному сожалению.

Слова Катю не задели, она оглянулась только, увидела, что Никита на ноги встал, смотрит зло вслед. Но какая разница, что бросает тебе в спину человек, который предпочел дозу возможности нормально жить? Вот только… У Андрея другое мнение было. Он подошел к Разумовскому, одним ударом обратно на землю отправил, руку стряхнул… Кажется, перестарался…



— Я тебя предупреждал…

А потом уже он развернулся, под локоть Катю ухватил, практически зашвырнул в машину, ни слова не говоря, сам на переднее сел…

— Трогай, Сань. Едь к вам с Верой, а я потом пересяду…

Они доехали до квартиры Бархиных, не проронив практически ни слова. Саша вел машину, Андрей злился, молча глядя в лобовое, Вера с Катей сидели сзади, держась за руки… Вера и хотела бы расспросить подругу обо всем, из-за чего пришлось резко свернуть их девичник, но… боялась. Катя же просто особенно и говорить-то не хотела… В голове и на душе опустошение… Каким бы говном ни был человек, жалко смотреть, как наркотики рушат его судьбу.

— Может ты у нас останешься, Катюнь? — Вера прекрасно видела, что Веселов жутко злится… Не полностью понимала, почему, но и оставлять с ним подругу не хотела.

— У нас ремонт, Вер, и сами на матрасе ляжем, куда Катю тащить еще? — Саша постарался говорить мягко, а Андрей не церемонился — снова Самойлову за локоть прихватил, в машину возвращая, уже на переднее, сам тачку обошел…

— Катя домой едет. Спокойной ночи.

Сел, захлопнул дверь, рванул…

Они снова молчали. Андрей за дорогой следил, Катя в окно смотрела. Снова ночь, как та — выпускная, тоже летняя… тоже теплая…

Девушка скинула туфли, устроилась на сиденье с ногами, положила подбородок на колени…

— Куда мы едем, Веселов? — первая заговорила, когда поняла — если домой, то больно окольными путями…

— Проветриться надо. Прокатиться хочу…

— Ну так высади меня и катайся…

Наверное, он не заслужил, чтобы Катя с ним так грубо, но… Это сегодня не заслужил, а вот по жизни…

— Мне интересно, Самойлова, а в ваших Америках не учат, что нельзя к опасным людям близко подходить? — ответ не заставил себя долго ждать. Андрей глянул на нее с прищуром, педаль газа сильней нажал, чтобы успеть на зеленый. — Или ты до сих пор к нему чувствуешь что-то, вот и пыталась спасти? Так может мне тебя к Бабочке обратно отвезти? Ты ему нос подклеишь… заодно и от пагубного влечения излечишь…

— Заткнись. Просто заткнись…

Катя ответила, снова к окну отворачиваясь. Сейчас представить не могла, как умудрилась когда-то в него влюбиться. В семнадцать нежного такого, правильного, а теперь… язвительного, колючего, острого…

— Я не буду тебя сторожить, Самойлова. Поняла меня?

— А я тебя и не просила!

Только долго в молчанку играть не смогли. Андрея распирало, Катю тоже. Вдвоем, в замкнутом пространстве, после того, как трухнули знатно оба. В первую очередь — друг за друга.

— Лучше бы спасибо сказала, гордая…

Катя оглянулась, не зная даже, чего больше хочет сейчас — расплакаться или в лицо его вцепиться.

Да, гордая. А он что, не такой? Тоже ведь…

— Не смей меня женой звать. Еще разнесут по людям…

— А тебе что, противно? Или Питер не поймет? — имя ее вроде как жениха Андрей откровенно выплюнул. Его все мужики бесили, которые вокруг нее вертятся. Беда в том, что четыре года прошло, а они все те же. Разумовский и Питер. Питер и Разумовский. И он… Какого-то хрена.

— А Питер тут при чем вообще? Тебе тоже по голове досталось что ли? Или это остаточное? С детства еще? Когда драться предпочитал по любому поводу?

— Ты — мой единственный повод…

Бросил, глянув яростно, а у нее… дыхание перехватило. Господи…

— Я домой хочу… — Катя обхватила себя руками, отчего-то почувствовав вдруг маленькой и беззащитной, а еще ранимой до крайности… как бы не расплакаться… Прошептала почти, уже без ярости и гнева, как просьбу, очень надеясь, что Андрей послушается, но он был бы не Веселовым, если бы не…

Проехал еще сотню метров, свернул в карман, аварийку включил, ремень отстегнул, к ней повернулся… Лицо руками зафиксировал, заговорил, вроде и спокойно, но жестко как-то.

— Самойлова. Слушай меня внимательно. Я не планировал в твою жизнь лезть. Ты сама уехала тогда, за двоих все решив. Но как-то так случается, что мои планы идут лесом, потому что ты везде! Черт тебя дери! Везде! Вот тут — на нее глянул, — вот тут, — пальцем по виску постучал, — вот тут, — на грудь указал. — И я не знаю, как от этого избавиться. Как от тебя избавиться…

Потянулся к ней, почти губ коснулся — она не дала — увернулась, шепнула…

— Я не целуюсь с малолетками, Веселов…

Сказала, и тут же язык прикусить захотелось, но просто… Что она решила-то? Что? Он ведь не просил остаться… Ни разу не просил. А потом понятно стало, почему. Зачем ее останавливать, если Филимонова все же завоевана?

Андрей хмыкнул, уткнулся лбом в ее плечо… голое, как на зло… По девичьим рукам мурашки пошли, а по щекам — пятна красные…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какая ж ты дура, Кать… Какая дура…

Тоже прошептал, потом от нее оторвался, защелкнул ремень безопасности, рванул в сторону дома.

Доехали молча и быстро.

Катя выскочила, как только выпала такая возможность. Собиралась уйти, и слова больше не сказав, но Андрей оказался проворней. Поймал, когда она машину обходила, к теплому капоту прижал слегка, лбом лба коснулся…

— Ты его не спасешь, Кать. Его никто уже не спасет, если он сам не захочет.

— Я знаю.

— Не рви себе душу из-за мусора человеческого, даже если он когда-то был для тебя дорог…

— Не был, просто… жалко…

— Захочет — выберется.

— Ты прав…

Катя высвободилась, его руки с себя сняла, пошла в сторону парадного. Надеялась, что Андрей выдержит паузу и следом не рванет. Очень надеялась. Потому что дальше — лифт. Слишком тесный, слишком близко… И про «не целуюсь с малолетками» уже не прокатит, просто с губ не сорвется…

Ей повезло. Андрей остался на улице, Самойлова же успела зайти в квартиру, снова стянуть с ног туфли, в зеркало на себя посмотреть… Красотка… Бледная и в пятнышко…

Застыла, когда услышала звук дверного звонка… Снова Веселов. Стоял, крутил нетерпеливо ключ в руке, ждал…

И Катя прекрасно понимала — вот не надо открывать. Точно не надо, но… три щелчка и дверь нараспашку.

Он залетел в квартиру, стоило Кате открыть. Залетел в совершенно прямом, прямее некуда, смысле.

Самойлова не успела не то, что отойти — и шаг в сторону сделать, как была зафиксирована — руки на талии легли, как влитые, Андрей в три шага прихожую пересек, у Кати же выбора не было… В голове одна мольба: лишь бы не споткнуться. Слава богу, удалось…

Катя почувствовала спиной стену, выдохнула… А надо было вдыхать, потому что Веселов… Совершенно бесцеремонно, абсолютно бесстыже, не заботясь о ее желании и вообще мыслях на свой счет… взял и поцеловал. Больно и так отчаянно, как никогда. Впервые за четыре года.

Пока она пыталась пропищать что-то невнятное, он все сильней целовал, губы раскрыл, руками от талии вверх поднялся… под кофтой… до дрожи… И как же хорошо ощущалось, что не от скуки делает это, что сам… Горит… Но и минуты не прошло, как он оторвался, руки убрал, губы, ее одежду оправил, свою, прокашлялся…

— Екатерина Марковна, прошу прощения, удаляюсь.

И пока девушка ртом воздух хватала, не в состоянии и слово вымолвить, развернулся, таким же размашистым, как минуту тому, шагом преодолел коридор, у стеллажа остановился.

— Кот уходит со мной. В качестве компенсации за ущерб…

Схватил свой же подарок, в карман засунул, оглянулся…

— Андрей Владимирович…

Тут уж Катя в себя пришла, хоть чуть-чуть. Обратилась, практически с восторгом в голосе. Голос, видимо, был так же растерян, как она сама — в тонах потерялся.

— Ну вы и наглеееец…

Веселов кивнул деловито, потом усмехнулся…

— Да, есть немного. А вы любите с малолетками целоваться. Очень сильно любите, Екатерина Марковна. Сладких снов…

Вышел, дверь закрыл за собой… Теперь уже аккуратно, а Катя… по стеночке то ли сползла еще, то ли стекла уже, лицо в руках спрятала, засмеялась тихо, чувствуя, что дрожь по всему телу ходит, а губы огнем горят.

— Дал бог соседа… по жизни…



Глава 28

— Как это «он в квартиру ворвался и поцеловал», Коть?

Самойлова стояла у кухонного окна своей квартиры, говорила с Верой по телефону, а пальцами непроизвольно по губам водила, не осознавая, что улыбается…

— Вот так, Вер. Мы попрощались уже… Ну точнее я ушла, а он… Ворвался, ну и…

— Я думала, он тебя убьет скорее, чем целоваться полезет… — Яшина ответила совершенно искренне. Страшно вчера было подругу с Веселовым отпускать. Такой он был злой. Воздух будто мерцал вокруг него от напряжения, а оказывается…

— Я тоже. Или что сама его убью…

— А ты-то его за что?

— То есть ему меня есть за что? — Катя возмутилась. Не ожидала от подруги, что она займет сторону врага. Хотя до сих пор ли он враг?

— Катюнь, ты меня прости, конечно, но это было очень глупо с твоей стороны. Очень… Зачем ты к Разумовскому подошла?

— Ты не понимаешь…

— Вот-вот. Ни я не понимаю, ни он не понимает. Андрей, то есть… Но он же за тебя заступился… Как всегда, Коть…

Катя губу закусила, чувствуя, как в лицо жар ударяет, а желудок узлом связывается. В детстве это еще бабочки были, а теперь уже какие-то судороги просто…

Заступился… Как всегда… И снова надежду дал, сомнения посеял. А вдруг…

Что «вдруг»? Любит до сих пор? Или заново влюбился? А она?

— Черт…

— Что такое?

Катя поняла, что в голос ругнулась.

— Ничего, кофе облилась, — врать пришлось. Кофе-то на столе стоял, не тронутый… — Он котенка забрал…

— Какого котенка?

— Ну того, который в прихожей стоял… Увидел, забрал, сказал — компенсация…

— Господи… Самойлова, да у вас там то ли детский сад, то ли взрослые игрища, так сходу и не поймешь…

— Вот и я не понимаю…

Ни себя, ни его, ни что делать. Катя совершенно не понимала. А еще новой встречи боялась, как огня. И предвкушала одновременно. Кто первый заговорит, что скажет, что в голове твориться будет?

Может действительно гордыню отбросить и напрямую поговорить? Вывалить на него всю боль, что за четыре года скопилась, и пусть утешает, объясняет? Хоть как-то… Она поверит. Черт возьми, Катя теперь только поняла, что в любую ложь поверить готова, лишь бы снова иметь возможность к нему прижаться крепко, в толстовку носом уткнуться, и в нее уже расплакаться.

— Держи меня в курсе, Коть. Я волнуюсь…

— Ага…

Катя скинула звонок подруги, от окна оторвалась, за стол села, в чашку теперь уставилась, водя пальцами по дереву и продолжая улыбаться… Его руки на талии лежат, вверх скользят, сжимают… Ох…

Телефон почти тут же снова ожил — Питер по скайпу набирал…

Сердце удар пропустило. Очередное «Черт» само собой вырвалось. Вот только… Катя скинула, написала быстро: «Прости, сердце мое, я совсем забыла, что мы договорились созвониться — бегу на встречу, наберу тебя завтра, хорошо?». Отправила, перевернула телефон вниз экраном, чтобы не было так стыдно… Она вечно Андрея Питеру предпочитает. Вот как так? Чех ведь, в отличие от Веселова, ее ни разу не предавал еще. Но она не готова с ним начистоту поговорить пока. Столько слез было пролито на его плече из-за Андрея… Столько боли выплеснуто… Он не поймет…

Да и она сама, если честно, не совсем себя же понимала, но и отрицать то, что ждет новой встречи, не смогла бы. Сердце за всю жизнь так и не научилось ускоряться при воспоминаниях о ком-то другом, кроме Андрея Веселова.

Малолетки. Негодяя. Предателя…

Любимого.

Безусловно.

Вопреки.

— Андрюха, что значит «я вломился к ней в квартиру, к стене прижал и поцеловал»? А ты вообще знаешь, что это не просто статья — это совокупность! Мне как тебя из тюрьмы потом вытаскивать? Пиши доверенность, брат, чтобы откупиться, мне твою тачку продать придется… Или свою квартиру, но тогда тебе уже на мои похороны собирать нужно будет… А то Верка, знаешь ли…

— Да не тараторь ты, Сань, как баба, честное слово… Вот так ворвался, вот так прижал, вот так поцеловал… Тебе что, приехать и показать?

Андрей вышел во двор, поднял взгляд наверх, на окна десятого, кухонные… Если честно, в глубине души надеялся, что она сейчас вниз смотрит, ну и они… вряд ли на таком расстоянии можно взглядами встретиться, но, елки-палки, он ее всегда ведь чувствует, и от одной только мысли, что она где-то рядом, уже все нутро скукоживается. Раньше он думал — от злости, а теперь понимает — от любви. Как тогда, в семнадцать.

— Не надо приезжать, по-человечески объясни просто. Мы с Веркой думали, вы вообще домой не доедете — поубиваете друг друга… Но ты грубо вчера с ней, конечно. Я понимаю, что она глупость сделала, но все же девушка, а ты так…

— Мы сами разберемся, Сань, не сыпь мне соль, я знаю, что грубо, извинюсь при встрече, просто меня выбесило, что она вместо того, чтобы в машину сесть, решила спасти этого своего хахаля…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какой он ей хахаль? Вера говорит, она танцевать ушла, Катя за столиком одна осталась, а о том, что Разумовский в Бабочке будет, они и не подозревали, да и… Ты же знаешь ее историю, Андрюх, она никогда с наркоманом не связалась бы.

— Знаю…

Эти воспоминания тоже вчера ночью нахлынули. О маме ее, идиотке. О том, как сам когда-то не помог, не поддержал в нужным момент. И ведь неизвестно, что с этой Леной дальше было? Встретилась ли с Катей, пошла на поправку?

Андрей остановился у машины, прислонился к капоту леди Мазды, продолжая на окна десятого смотреть… Надо было в автосервис съездить, а потом на встречу рабочую, но мысли как-то все к ней возвращались.

К предательнице… вроде как. Изменнице… Стерве…

Котенку.

Нежному.

Мягкому.

Любимому.

Безусловно.

Вопреки.

— Давай друг, мне ехать надо…

Андрей скинул звонок Бархина, телефон в руках покрутил, хмыкнул. Звук услышал странный, застыл, выждал пару секунд, потом снова услышал… Обошел Мазду, присел, заглядывая под днище.

— А ты что тут делаешь? — увидел котенка. Трясущегося, маленького, грязного, худого… Руку протянул — попытался так достать, но куда там? Он мяукнул еще раз жалобно, а потом собирался дать деру.

— Да я ж все равно достану, дурак, чего ты…

Не жалея одежду, Андрей на землю улегся, начал шарить, схватил-таки, вытащил, встал, отряхнулся.

— Ты откуда такой? Дурище? — размером с ладошку. Кожа да кости, а еще глаза. Светленький, в еле заметную полосочку. Вырастет знатным кошаком. Мужик, между прочим… И отвечать не боится — ответственно заявил «мяу», чем заставил Андрей улыбнуться непроизвольно.

Еще один Котенок на его голову…

— Поехали что ли? — не раздумывая о том, правильно ли поступает, Андрей сел за руль, трясущуюся малявку посадил туда, где Катя вчера ехала, погладил по голове, дождался, пока пассажир устроится с комфортом, а потом поехал. Но, правда, первым делом уже не в салон — в ветеринарку…

— Мне сказали, это ты должен жрать с аппетитом, — Андрей Владимирович и его новый друг попали домой только вечером. Сначала находку осмотрел врач, определил график прививок, по корму проконсультировал, уходу… Дальше был зоомагазин, встреча, которую кое-кто тупо проспал в машине на пеленке, потом таки автосервис и только после всего этого — дом.

Андрей поставил купленную миску на кухонный стол, туда же поместил кота, стал с нетерпением ждать… Он же, почему-то, на еду не набросился… Понюхал… Отошел… На Андрея глянул… Мяукнул…

— А если молока? — тогда в ход пошла тяжелая артиллерия — вторая миска, уже с молоком… Тут кот оказался более благосклонным — взялся лакать, разбрызгивая на максимальное расстояние — всю морда в потеках, стол в каплях… Загляденье…

Убедившись, что малой при деле, Андрей в комнату зашел, взял коробку, которую тоже вот недавно купил, открытку, схватил карандаш, задумался, хмыкнул, стал писать…

«Меня зовут Кот, сейчас я сыт, а вообще — готов жить с тобой».

Екатерина его прибьет. Тут без сомнений. Но… Это ведь хороший повод, чтобы снова заговорить. Только не о вчерашнем — оба не готовы скорей всего, а вообще.

— Ну что, друг, поел?

Кот ответил «мяу», Андрей уже привычно кивнул. Этот парень ему нравился. Умным вырастет. Да и Кате подойдет — тоже Кот. Тоже белобрыс. Тоже любит с ногами на сиденье забраться…

— Тогда пошли умываться, а потом бант будем на тебя лепить…

Самым сложным было запихнуть малого в коробку. Самому Веселову это казалось не слишком гуманным, но он успокаивал себя тем, что долго в ней малышу сидеть не придется…

Подняв его напоследок на уровень своего лица, Андрей попросил:

— Только не начинай отношения с того, с чего вы обычно начинаете, Кот, как мужчину тебя прошу, не ссы ей в тапки, а то посчитает, что это мой заказняк.

Уверенное «мяу» было ему ответом. Кот не подведет, Веселов был уверен. А поэтому приколол к антиблошиному, необходимому пока, ошейнику бантик, погладил за ушком, упаковал в коробку, поставил ее сверху на другую — намного большую, в которую уместил все то, что купил по рекомендации ветеринара, свою дверь открыл, на десятый поднялся… Аккуратно, максимально тихо, поставил все добро на коврик, выдохнул, на звонок нажал… но не в квартиру свою рванул, а наоборот — на пролет вверх поднялся, застыл, прислушался…

Катя открыла дверь не очень быстро. Андрей даже успел засомневаться — дома ли она. Оказалось, дома.

Открыла… Застыла…

— Это что за… — явно удивлена была… — Божечки… — наверное коробку открыла, так как ахнула. — Ты как тут оказался, малыш? Это он тебя в коробку запихнул что ли? Вот идиот… — за тихое возмущенное «мяу» Андрей готов был лапу малому пожать. Вот она — мужская солидарность. — Не ты, он идиот… — вот только во второй раз солидарностью уже и не пахло. — Ну он получит у меня…

Дальше были только звуки, позволяющие понять, что Катя забирает в дом котенка, коробки, закрывает дверь…



Андрей еще с минуту выждал, а потом спустился к себе.

Плюхнулся на диван, телек включил… Смотрел на экран и улыбался. Ждал… Когда же «он получит». И что.

Уже через полчаса Катя ворвалась в его квартиру. И снова были уверенные шаги по коридору, прижатый спиной к стене Андрей, но не руки на его талии, а палец тычет в грудь все сильнее при каждом слове…

— Веселов! Ты. Мне. Котенка подбросил!!! — отчеканила, умудряясь каждый раз попадать пальчиком в то же место, при этом давить все сильней.

— Какого котенка? Понятия не имею, о чем ты говоришь… — Андрей поднял руки, как бы подтверждая, что он безоружен и готов сразу же капитулировать, но…

— Я твой почерк знаю, кукушка ты мужского пола! Сверила!!!

— Черт… Ты ужасный человек, Самойлова… — сложно было не смеяться. Обоим, кажется, но Катя себя подбадривала возмущением, которое реально накрыло волной, а вот Андрей… Ему возмущаться было нечем, он был доволен.

— А ты труп, Веселов… Держись…

— Воу-воу-воу, Екатерина Марковна, полегче! — одним техничным движением Андрей перехватил девичьи руки, которые, кажется, собирались его в меру нежно за шею подержать, опустил вниз, улыбнулся-таки… — Если ты меня сейчас убьешь, тебя посадят, я тоже не смогу за Котом присмотреть, и что с ним будет?

Катя не нашлась, что ответить. Смотрела на него. Зло так, искренне, сопела… и молчала. Андрей же любовался…

У него вчера будто тумблер в голове переключился. Вместо злости — азарт. Вместо страха — тяга. Вместо тоски — жажда. И вроде бы до сих пор не пофиг, что она предала когда-то, но… Отчего-то крайне легко себя каждый раз, как нахлынет, убеждать заново, что это другая Катя предала. А за этой, соседкой, греха нет.

— Что я должна с ним делать, когда в Америку буду возвращаться? — Катя первой зрительный контакт разорвала. Не потому, что праведного гнева не хватило, нет. Все куда хуже — вчерашний ночной поцелуй вспомнила… и по лицу румянец снова пошел, в жар бросило… Попыталась пальцы Веселова скинуть, сделала шаг назад, уперла руки в боки.

— Мне отдашь. Мы справимся…

— Так зачем ты мне его припер, если сам не против кота завести? — и тут уж логика окончательно ускользнула от Екатерины. Стало совсем сложно понять, в какие игры Андрей играет.

То ненавидит, то говорит, что она до сих пор у него «вот тут… и вот тут…», то подарки дарит странные…

— Одного забрал, другого припер. Все честно, — Андрей же плечами пожал. У него с поиском логики в своих действиях проблем не было. Он просто даже не пытался ее искать.

— Тогда верни мне моего, а своего забирай…

Катя говорила и чувствовала себя предательницей, потому что… Кот остался в квартире, попил молока и уснул уже… И она когда смотрела на него — сердце сжималось. Никогда себе не призналась бы, но всю жизнь о таком мечтала… О маленьком, мягоньком, нежном и ласковом мурлычущем комочке.

— Я сам буду решать, Самойлова, когда вернуть и когда забрать. — И как же он взбесил таким своим наглым ответом, вот только… и от сердца отлегло сразу. Значит, не придется возвращать… — Прекрати истерику и пошли чай пить…

Пока Катя ртом воздух хватала, Андрей взял ее за руку, на свою кухню поволок…

— Есть что обсудить…

Она продолжала молчать, села, когда Веселов на нужный стул указал, дождалась, пока перед ней чашку поставят, пока он тоже сядет напротив…

— Насчет вчера, — Андрей заговорил, глядя пристально и проникновенно. Это так странно было, так непривычно. Еще вчера ведь боялись друг друга. До одури и икоты. А сегодня… — Я был груб тогда. Прости. Но ты тоже меня понять должна, это ненормально — к злому нарику близко подходить… Даже если у тебя исключительно добрые мотивы.

Катя опустила пристыженный взгляд, вздохнула.

— Это ты меня прости. Из-за меня ты нарваться рисковал. Я просто… Мне сложно… И жалко… И я знаю, к чему это приводит, поэтому…

— Я помню, что ты знаешь, — снова пристальный взгляд, а Катя… щеку закусила, чтобы не расплакаться отчего-то. Опять нахлынуло. Вышка та чертова, звонок Лене, слезы, обещание встретиться… — Просто не делай так больше, пожалуйста. А с котом… Если действительно хочешь, чтобы я его забрал — приноси. Мне парень понравился, мы подружимся, думаю, просто… Он мне тебя напомнил, вот я и…

— Потому что грязный, лохматый и худой?

— Да я ж помыл вроде бы…

— Он когда ест — пачкается моментально, — Катя улыбнулась, Андрей тоже хмыкнул.

— Есть такое дело… Ну, в общем, приноси, если хочешь…

— Нет. Не хочу. Но… Ты мне больше не тащи никого, мне ведь правда в Штаты возвращаться скоро…

— Когда?

— После свадьбы Бархиных, через пару дней…

— На свадьбу?

— Да… — Катя ответила, Андрей кивнул, взгляд на ее чашку опустил, сфокусировался, вдохнул глубоко, но незаметно, на нее глянул, улыбнулся снова…

— Я уже передавал поздравления Питеру?

— Передавал, когда я тебя в задницу послала как раз… — Катя не знала, почему Веселову так хочется поздравить незнакомца с грядущим событием, но воспринимала интерес философски.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Было дело…

— Раз уж у нас сегодня день извинений, ты и за тот случай меня прости. Нам просто… надо забыть, что когда-то между нами было, и учиться жить если не дружно, то хотя бы вред друг другу не нанося…

Андрею стало интересно, что она подразумевает под «вредом», и относится ли к этой категории вчерашний поцелуй, но… Он смолчал.

— Снова сделка? — бровь вздернул, руку протянул. Как когда-то, рядом со входом в метро, после того, как Сплетница распустила слух о том, что у них вроде как отношения. — Только вместо псевдоотношений, псевдодружба?

— Но мы ведь вроде бы уже договорились об этом… — Катя замялась. Тоже прекрасно тот момент помнила. Она вообще все моменты помнила, с ним связанные.

— Там мы для Веры и Саши договорились, а теперь друг для друга. Я жду… — он правда ждал. Ждал, когда ее ладошка снова в его окажется. Очень ждал.

— Но только без глупостей, пожалуйста. Никаких больше подарков… И поцелуев тоже не надо. — Катя ответила на рукопожатие, а потом руку выдернула, как можно быстрее. Она чувствовала неладное. До сих пор слишком хорошо знала Андрея, и его взгляд прочесть могла до последнего полутона… Там азарт плескался.

— Я помню, вас по статусу целовать не положено уже. Просто… молодость вспомнить решил, — Андрей плечами легкомысленно передернул, опуская руку на стол, потом голову склонил, сощурился немного, продолжая лицо девушки напротив разглядывать… — Мы когда вчера целовались с тобой… — Андрей только говорить начал, а Катя уже почувствовала, что снова щеки загораются… — Я кофту поправил, но уходя увидел… У тебя тату есть?

Катя сглотнула, отдавая немую команду себе же сохранять спокойствие…

— Какое тату? — врала, а кожу на тазовой кости будто жгло… Он вчера руками по тому месту прошелся, внимания не обратил… И слава богу.

— Нет тату, значит?

— Нет, конечно. Тебе показалось, — Катя постаралась ответить легкомысленно, улыбнулась. — Я же правильная девочка, Веселов. Откуда взяться тату?

— Правильная… — он задумчиво ответил, вот только взгляд отводить не спешил. Сомневался… Черт…

— Мне к Коту пора.

И выдерживать этот взгляд дольше Самойлова не смогла бы. Встала, кофту отдернула… Чтобы уж точно ничто «ненужное» его взгляду не открылось. Чай залпом допила, поставила чашку в раковину по-хозяйски, вышла в коридор. — Можешь не провожать…

А он и не рванул, если честно… Остался сидеть, взгляд в столешницу вперил и вспоминал… Точно ведь было. Тату. Почему врет тогда?

Андрей решил, что узнает, тоже встал, взялся чашки мыть, параллельно думу думая…

Что им дано: любовь в семнадцать, дикая обида, новая встреча, осознание, что ни любовь, ни обида не забыты. Вот только… у нее теперь жених. Зато у них на двоих общий кот. И грядущие задания от Веры с Сашей.

Только непонятно, что Разумовский имел в виду, когда сказал, что «зря тогда все провернул». Что провернул-то? Андрей застыл на мгновение, задумался, потом рукой махнул мысленно. Какая разница, какой бред несет наркоман?



Глава 29

— Пап, ты не поверишь… Я не смогу к вам с ночевкой приехать, потому что у меня теперь… кот есть…

С того дня, когда Андрей сделал ей неожиданный сюрприз, прошла почти неделя. Катя училась быть ответственной хозяйкой для нового члена семьи, он же… абсолютно не заботился о том, что тоже неплохо было бы соответствовать.

Кот вел себя максимально эгоистично… но так мило!

Если ел — то молоко и корм по всей кухне. Если искал туалет — то вечно промахивался. Если ложился отдохнуть — исключительно в дверном проеме, чтобы обойти его было невозможно. Что Катю радовало — котяра любил ласку. Сам приходил, на колени укладывался, урчать начинал, требуя…

Она не отказывала. Гладила, чесала, тискала, сюсюкала и умилялась. Не знала, понимал ли сам Веселов, какой подарок сделал, но чувствовала себя в такие моменты абсолютно счастливой.

— В смысле, кот? — вот и сейчас Катя сидела на диване, Кот лежал на ее коленях вверх брюхом, урчал довольно, рот открыл, кончик языка вывалил, лапками потряхивал от удовольствия. Смотреть на него без смеха не получалось. Уже отъевшийся немного, но по-прежнему лохматый…

— Мне котенка подбросили под дверь, ну я и взяла… — почти не соврала. Умолчала только, кто «подбросил». Почему-то говорить Марку, кто ее сосед, не хотелось. Она и с Марины клятву взяла, что та не выдаст. Катя боялась, что Марк эту ситуацию воспримет, как опасную. Приедет еще к Андрею на серьезный разговор, будет требовать съехать… Кате же этого не хотелось. Ни чтобы отец нервничал, ни чтобы Андрей съезжал… Себе в этом можно было признаться. Вроде бы.

— А ты разве хотела? — Марк спросил с сомнением. Не помнил, чтобы даже в детстве дочь просила какую-то живность завести. Вероятно, потому что детства до двенадцати лет у нее и не было как такового, но… Потом-то можно было.

— Я хотела, но не планировала…

— А когда на учебу поедешь?

— Пристрою, па, не переживай… — если поеду, конечно. Закончила фразу Катя только в своих мыслях.

— Так во сколько мне за тобой заехать?

— Не надо заезжать, я сама доберусь. В пять буду… Мне в дверь звонят, открыть надо…

Катя не дождалась, когда Марк добро даст, скинула, постаралась Кота с колен снять аккуратно, чтоб не проснулся… Но где там! Подскочил тут же с ней, услышал повторную трель звонка, понесся к двери… Как же… Дружка своего чувствует за версту…

Когда Катя оказалась в коридоре, Кот сидел у двери и взгляд с ручки переводил на девушку. С девушки на ручку.

— Мяу… — открывай, мол, хозяйка, там друг мой! Спаситель!

Выбора не было, Катя открыла…

На пороге конечно же Веселов стоял. Ей кивнул, подмигнул, а потом присел, подхватывая вроде как ее питомца…

— Я тебя вроде бы не приглашала… — Катя руки на груди сложила, следя за тем, как Андрей по-хозяйски в ее квартиру заходит, скидывает кроссовки, тапки надевает… идет в гостиную, устраивается на диване…

— А я и не к тебе пришел, я к нему… Как ты, брат? Она тебя хорошо кормит?

— Мяу… — Кот же предательски был абсолютно счастлив видеть Веселова. Стоило тому сесть, опустить его на колени, как начал топтаться, когти выпуская и мурлыча паровозом, а еще на жизнь жалуясь… Будто не наслаждался еще минуту тому ее компанией… Будто не растекался лужицей от удовольствия, когда пузико почесывали…

— Говорит, недоедает, — Андрей оглянулся, поймал суровый взгляд Самойловой, которая осталась в дверном проеме стоять… — Что можешь в свое оправдание сказать?

— Пф, — фыркнула показательно, в кухню ушла…

Как же ее бесило… Как же бесило то, что он вот так позволял себе вломиться в ее квартиру, сесть на ее диван, взять на руки ее кота, а потом еще и претензии ей же предъявлять… Бесило… Но она почему-то ни разу даже не попыталась его не пустить… или выгнать… или замечание сделать.

Только к двери неслась наперегонки с Котом, чтобы открыть…

Из кухни Катя слышала, как Андрей что-то говорит маленькому предателю, смеется, встает, ходит, снова садится, телек включает…

— Вот наглый-то… — Катя же все это время усилено посуду перемывала, чтобы хоть чем-то себя занять, почему-то улыбаясь…

Это уже неделю длилось. Как оказалось, подаренный Кот стал мостом, намертво соединившим две квартиры. Иногда Андрей вот так вламывался к Кате, требуя обеспечить его законное право на общение с «ребенком», иногда она к нему спускалась с тем самым «ребенком», требуя исполнить родительские обязанности, пока она сходит в магазин, по делам, на отцовскую фирму…

Кот был не против такой кочевой жизни. Ему нравились оба человечка. Они его кормили, ласкали, любили… И друг друга тоже любили, но почему-то в этом не признавались.

Самойловой и себе стыдно было признаться, но пару раз она использовала Кота, не имея даже формального на то основания…

Было дело, ей послышалось, что из Андреевой квартиры доносится громкий женский смех… Стало обидно, а потом зло… Она взяла спящего питомца, спустилась, вломилась так же, как он теперь… Оказалось, Андрей просто громко включил какой-то фильм. Но идти на попятные было поздно, поэтому пришлось оставлять малыша у соседа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Им обоим необходим был образовавшийся мостик. И они оба не готовы были в этом начистоту признаться…

— Саня звонил, попросил съездить с ним и Верой в ресторан, там какие-то условия по алкоголю возникли вдруг, надо помочь разобраться… Ты тоже едешь?

Катя не заметила, как Андрей в кухню оказался. Только по спине мурашки пробежали, когда поняла — он близко подошел, даже дыхание кожей чувствуется…

— Не еду, Вера вольную дала. У нас ужин семейный, мне на пять домой надо… Подвезешь? — спросила, продолжая стоять спиной к вошедшему. Чувствовала, что он еще на пару сантиметров ближе оказался… Опасно было разворачиваться. Меньше полушага до глупостей сейчас. И хочется их, глупостей этих, если честно… Но страшно. Больно ведь будет опять…

— Подвезу. Твои там же живут?

— Ага, — Андрей первым полшага назад сделал, позволяя Кате дыхание перевести и развернуться-таки…

Он на нее смотрел, внимательно, без улыбки, сглотнуть захотелось, но нельзя было так явно палиться, поэтому девушка улыбнулась только, взяла полотенце в руки, стала перетирать посуду.

— Кот дрыхнет…

— Я поняла… — Андрей прислонился к стене, стал наблюдать за действиями девушки. Не то, чтобы не видел никогда, как посуду вытирают, но она все по-особенному делала, а еще выглядела по-особенному. Кисти эти тонкие, пальцы длинные, плечи голые, ключицы хрупкие… Руки вспомнили, как по телу проходились, пришлось мысленно подзатыльник себе отвесить.

— А у тебя часом нечего пожевать? — и тему сменить. Не дожидаясь разрешения, Андрей к холодильнику подошел, открыл… И так он тоже не впервые делал, будто нарывался… А может и правда нарывался, ведь от ссоры ближе к страсти, правда? И тормоза отказывают, бывает. — О, бутербродики…

Парень достал тарелку, на стол поставил, сел, пленку снял, жевать начал…

— А у тебя в квартире гуманитарная катастрофа? Еду не завезли? — Катя сделала вид, что возмущена, а по факту… Ему эти бутерброды делала. Ему. Знала, что придет.

— Зачем мне еда, если ты есть? — он же подыграл, съязвил привычно нагло, подмигнул, стал жевать усилено, продолжая взглядом по девичьему силуэту бродить. — Во сколько выезжаем?

— Мне на пять дома быть надо.

— Отлично, тебя закину, за Бархиными заеду и рванем. — Андрей на часы глянул — четыре. Выезжать скоро. — Что с Котом делать будем?

— Дома останется. Пусть учится потихоньку.

Катя сказала, Андрей кивнул. Оба деликатно промолчали, что его всегда можно было бы дома самого оставлять, не играясь в «родителей младенца»…

— Одевайся иди…

Андрей скомандовал, Катя хмыкнула. Генерал… Сидит на чужой кухне, чужую еду топчет, приказы раздает…

— А ты тут сидеть будешь?

— Ага.

— Как знаешь… Это долго будет.

— У тебя полчаса. Ни в чем себе не отказывай…

Катя окинула Веселова скептическим взглядом, вышла из кухни. Действительно пора было собираться. Кот продолжал благополучно дрыхнуть на диване в гостиной, она же прокралась в спальню, дверь прикрыла, встала перед шкафом…

В чем домой ехать — было неважно, хоть в спортивном костюме, но в чем с ним ехать… Вот тут возникали проблемы…

— Не то… — Катя одно за другим перебирала платья, — не то…. — и ни одно ее не устраивало… — не то… Черт… Не то…

— Двадцать минут осталось, Екатерина! — донеслось из кухни.

Самойлова зарычала мысленно, а потом буркнула:

— Жуешь бутерброды, вот и жуй молча… — Веселов не услышал бы, а ей полегчало. Но ускориться действительно было бы неплохо. Выбрала платье таки, бросила на кровать, побежала в ванную… — Тарелку помой за собой, а то Кот на стол залезет, вылизывать будет… — бросила по пути. Веселов кивнул, пошел мыть — слышно было, что вода включилась.

И без стрелок домой тоже можно было явиться — никто укор не бросил бы, но… Катя старательно их навела, туши не пожадничала, блеск на губы нанесла. Волосы расчесала, объема придала…

— Пять минут, Самойлова! И мы либо выходим, либо…

— Кота разбудишь! — Катя из ванной выглянула, шикнула на Андрея, который продолжал на ее кухне сидеть, лениво листая что-то на телефоне… А потом понеслась одеваться…

«Парадное» белье, цепочка и браслет… еще один взгляд на себя в зеркало — не смазался ли блеск, когда она руками махала…

— Мяу…

— Предатель…

Кот просунул нос в приличную щель, образовавшуюся потому, что Катя спешила сильно — дверь не закрыла плотно… Но если бы просунут был один нос — не беда, да только…

— Веселов, ты нормальный вообще? — Катя схватила платье, за секунду на себя натянула.

— Я сказал, мы выходим через пять минут, а ты не вложилась…

Не на того напала. Никто на попятные не пошел, краснеть и прощения просить не стал. Андрей только бровь вздернул, открывая дверь настежь.

— Поэтому надо было ко мне в комнату ломиться? — Катя же… Покраснела. Только не от стыда…



Пародируя его наглую манеру, она вплотную подошла, голову запрокинула, глядя уверено, руки на груди сложила.

— Я готова, можем идти…

— Покажи татуировку, Кать…

Веселова невозможно было переиграть в наглости. Во всяком случае, у Кати ни разу в жизни не получалось. Она только мысленно похвалила себя за то, какая умничка, что так достойно из ситуации вышла, а он снова обескуражил.

— Я же увидел. Есть она.

— Фиг тебе, а не татуировка, Веселов. Марш отсюда! — Катя пальцем указала, куда ему стоит свалить, присела, провела пару раз по шерсти трущегося о ноги Кота. — Молодец, Котичка. Молодец. Нефиг поощрять вуайеристов, да?

Глянула на Андрея будто презрительно, поднялась… Хотела мимо гордо пройти, да только…

Андрей ее за руку поймал, к себе притянул, обнял неожиданно, лицом уткнулся в волосы, руками скользнул по бедрам, задирая ткань, обжигая кожу, шепнул на ухо практически…

— Все равно покажешь рано или поздно… Мы оба это знаем… — отпустил так же резко, а потом, насвистывая, уже он в коридор пошел, Катя же… заново дышать училась еще с минуту…



— Помнишь, значит, — к ее дому они ехали в основном молча. Перекинулись парой незначительных фраз, одна колкость от Кати, одна от Андрея. Он за дорогой следит, она за обочиной. Оба очень заняты. Дико. Лишь бы друг о друге не думать…

Андрей адрес не спрашивал, Катя же с замиранием сердца следила за тем, как он каждый раз на нужную улицу сворачивает.

— Мне на память рано жаловаться, Самойлова. Я многое помню, даже иногда хотелось бы поменьше.

Грустная шутка получилась, оба это понимали, оба так же и усмехнулись невесело.

— Тебя забрать вечером или отец отвезет?

— Отец.

— Ок… Я бы предложил привет передать, но боюсь…

— Правильно боишься. Езжай уже… И спасибо…

Андрей кивнул, Катя из машины выскочила.

Проследила за тем, как Мазда делает круг почета, выезжает из двора…

— Господи, что ты творишь, Катька? — и только теперь девушка позволила себе дать волю эмоциям. Коленки тряслись, не держали совсем, она на скамейку опустилась, которая до сих пор на своем месте стояла, руками лицо закрыла, чувствуя, как дрожь по телу ходит. — Ты же умрешь просто, если он еще раз…

Страшно было. Страшнее, чем в прошлый раз. Тогда больше за него боялась, на своей шкуре еще не почувствовав, насколько больно, когда любовь предают, а сейчас за себя, ведь теперь-то знала… Но стоило ему рядом оказаться… бросало — то в любовь, то в ненависть.

Пора завязывать с бутербродами. Точно пора…

Семейный вечер в кругу Самойловых прошел отлично. Кате удалось, как казалось, невозможное, зайдя в квартиру, она умудрилась хотя бы на время выбросить Веселова из головы. Опомниться, стряхнуться, взять себя в руки…

Показала всей родне фото Кота, пообещала Поле, что в следующий раз привезет малыша с собой, рассказала несколько забавных историй из жизни теперь уже кошачьей мамы Екатерины-Котенка. Возгордилась собой, потому что ни разу, ни в одной истории имя или фамилия дарителя не проскочила. Марина поглядывала на нее с опаской, вздыхала иногда, но молчала… Она боялась за Катю. Боялась, что сосед принесет ей новую порцию страданий, вот только… Без него еще хуже, кажется…

Вечером же, а скорее даже ночью, Катю домой вез уже отец. Машина ехала неспешно, они будто прогуливались на колесах, Марк тихим голосом с ней говорил обо всем на свете, она ему так же отвечала.

После того всплеска замкнутости, который произошел с ней в семнадцать, отношения с Марком у них стали еще ближе, чем в детстве. Даже запретные темы существовать перестали. Правда, только некоторые.

— Лена давно на связь не выходила? — Марк заехал на парковку рядом с домом дочери, но она не постаралась тут же смыться, повернулась в кресле, посмотрела на профиль отца, больной для обоих вопрос задала.

— Полгода уже молчит. Видимо, поняла, что денег от меня не получит на наркоту, а так… Не за жизнь же нам говорить, — Марк даже пошутить попытался, Катя улыбнулась для виду. Им, наверное, действительно обсуждать нечего. Это нормально для людей, которые много лет тому развелись, вот только… Хоть бы раз о дочери своей спросила. Хоть бы раз…

— Думаешь, объявится?

— А куда денется? Конечно, объявится. А ты… Хочешь увидеть ее?

— Нет. Не хочу. Просто надо же знать, что там с ней…

С тех пор, как единственная планируемая встреча сорвалась, Катя больше и не думала о ее повторении. Не было душевных сил снова переживать это все — страх, надежду, ожидание, разочарование. Но и совсем выбросить ее из головы тоже не выходило. Мать ведь.

— Если она позвонит — я скажу, Котенок. Не переживай, — Марк притянул дочь к себе, в волосы поцеловал, задержал в объятьях чуть дольше, чем требовалось для простого прощания. Она всегда расстраивается, если речь о матери заходит. Просто с возрастом научилась филигранно делать вид, что ее это абсолютно не задевает.

— Спокойной ночи, па, — Катя из машины вышла, глянула на девятый… Окно в соседской кухне светится. И силуэт в нем. Будто сторожит…

Усмехнулась, в подъезд зашла, на лифте на десятый…

— Надо проверить, как там Кот…

И Веселов тут как тут. Стоит у двери, ждет.

Катя ничего не сказала, квартиру открыла, впустила гостя, сама тоже зашла.

— Мяу.

Кот был жив, здоров, довольно возмущен, что его посмели бросить, но рад, что вернулись разом оба человечка.

Андрей снова присел, за ушком почесал у мурчалки, проследил за тем, как Катя уставшим жестом кофту вешает, присаживается, босоножки расстегивает…

— Ты проверил друга своего? — она поймала этот его пристальный взгляд, — можешь теперь идти домой и спать спокойно?

— Надо еще проследить, чтобы ты его покормила…

Катя хмыкнула, в ванную пошла, закрыла дверь, присела на край ванны… Руки сами собой на колени упали от усталости. Моральной в первую очередь.

Лена пропала, на кухне Андрей Веселов сидит… Года идут, а переживая все те же. Хотелось на кровать лечь, Кота обнять и поплакать немного, но нельзя было, сначала гостя спровадить бы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как дома дела? — Андрей сам Коту корма насыпал, сам за стол сел, продолжая ее изучать.

Видел, что Катя подавленная будто, но в причине разобраться так сходу не мог.

— Все хорошо, спасибо, а у тебя?

— Тоже хорошо. Помнишь дядю Валю? — Катя нахмурилась, головой мотнула. — Ну Валентина Михайловича, мама его еще знакомиться привела, когда мы с Разумовским актовый зал не поделили, — тут уж шансов не вспомнить у Самойловой не было — кивнула. — Они женились два года тому. Живут теперь душа в душу.

— Молодцы какие… — Катя улыбнулась. Искренне, кажется, но все равно печально слегка. — Очень рада за них.

— И я рад. Мама довольна, Михалыч счастлив, — Андрей усмехнулся, тоже то самое знакомство вспоминая. Эх… сколько времени прошло-то с тех пор…

— А ты? — Катя же внезапно серьезной стала и вопрос задала с болью в голосе. Осязаемой практически. — Ты счастлив? — понятно было, что не о них спрашивает. Не о маме с Михалычем. А о себе. Ей интересно было, чем для него эти четыре года обернулись. Она вот убегала от него, что было мочи, а все равно догнал. А он? Сейчас играется с ней, как кот с мышкой, а понимает ли, сколько боли причинил?

— Нет.

Ответил сухо, глядя прямо в глаза. В глаза той, из-за которой счастье ему только снилось за эти четыре года. Клало белокурую голову на грудь, расползалось по телу теплом… А потом он просыпался обычно. И нет у него счастья. Головы белокурой на груди нет. Только пустота.

— Спокойной ночи, — Андрей встал, в коридор вышел, у самой двери замялся уже. За ручку ухватился, но не открыл, как собирался, а почему-то лбом к дереву прислонился, глаза закрыл.

Этого хватило, чтобы Катя сзади подошла, обняла со спины, щекой к той самой спине прижалась, пальцами при этом так сильно толстовку его сжимая, будто от этого ее жизнь зависит.

— Я боюсь тебя, Андрей. Мне очень больно было тогда. Из-за твоего предательства.

— Я не предавал.

— Мне Разумовский все показал…

— Что?

— Переписку вашу и видео. С Алисой. Не ври. Просто выслушай.

— Я не предавал тебя с Алисой.

По Катиной щеке слеза покатилась.

— Я не знаю, что тебе Разумовский показал, но я не предавал… Это ты с ним сорвалась почему-то. Сорвалась ведь? Что я сделал?

— Там видео было…

— Какое к черту видео, Кать? — Андрей не выдержал, развернулся, в руки ее лицо взял, мокрое уже.

— Когда я к Лене на встречу помчала, ты… ты не пришел тогда, сказал, что девушке какой-то помочь пришлось, а Разумовский… я все видела.

— Я не знаю, что ты видела, Кать, но я тебя не предавал. Алиса в тот вечер с какого-то перепуга в мой двор пришла, ее ограбили, никого вокруг не было, только я. Вот и пришлось ей помогать, домой везти…

— Ты-то сам понимаешь, насколько глупо звучит? Почему она «с какого-то перепугу» там оказалась? Почему ты мне об этом не сказал? Зачем врать сейчас?

— Да не вру я, Кать! Не вру! Ну, хочешь, Разумовского привезу и из него правду вытрясу?

Вместо ответа по девичьей щеке новая слеза покатилась.

Она не знала — верить или нет. Но оба варианта… Оба варианта ужасны были, ведь либо Андрей врал сейчас, либо она… в ложь поверила. Так легко в ложь о нем поверила…

— Ты с Разумовским уехала тогда, потому что он тебе обо мне что-то наплел?

— Я видела, что она тебе пишет, а потом те же сообщения — в переписке, которую Разумовский показал… И ты отвечал…

— Да не отвечал я, Катя! Не отвечал!

Андрей даже на крик перешел. Он слушал ее и не верил… Все понимал потихоньку, но верить отказывался. Четыре года жил с вопросом, почему она решила на выпускном ему такой сюрприз устроить, уехав с Разумовским, а теперь… Может его вариант предательства даже лучше был бы, потому что выходит…

— Я ж любил тебя, Кать… — он смотрел на нее, а в глазах боль. — Безусловно, как обещали друг другу.

— А я так и не научилась верить в безусловную…

Кате казалось, что в тот момент она ко всему готова. Что крикнет снова, дверью хлопнет, пошлет куда подальше, Кота заберет, сердце вырвет, он же снова… в миллионный… миллиардный… бесконечный раз удивил.

В охапку сгреб, сжал до хруста. Как-то понял, что без этого она умрет скорей всего. И стоило снова в его толстовку носом зарыться, как хлынули слезы.

Будто они снова возле школы, под старым деревом. Андрей ее заподозрил, что в Сплетницу слила информацию о нем, а Катя рыдает из-за осознания масштабов человеческой жестокости…



Глава 30

— И что потом было, Кать? Он ушел? Просто взял и ушел? — Катя посмотрела на Веру грустными глазами, а потом кивнула.

— Думаешь, это правда? Ну то, что Разумовский… Подделал все? И что он просто помогал Филимоновой, а я… получается… Какая же я дура, Вер! Какая дура! — Катя упала головой в сложенные на столе руки, плечи снова затряслись.

Она всю ночь не спала опять. Не сомневалась, что и Андрей так же. Даже Кот заснуть не мог. Все маялся, по квартире носился, на тени бросался.

Но хотя бы у него на душе не было так гадко, как у этих двоих. Ведь выходит, что их оказалось так просто вокруг пальца обвести. И даже неизвестно, кто в этом больше виноват — те, что решили вмешаться, или они сами. Сначала друг за друга додумали, а потом обиду свою лелеяли годами…

— А ты посмотри на это с другой стороны, подруга, — Вера видела, что Кате плохо. Невыносимо плохо. Да и ситуация, если говорить прямо, была малоприятной, но грызть себя смысла не было уже, поэтому Яшина постаралась утешить, как могла. — Вам ведь так повезло, что вы хоть теперь это выяснили. Ну да, дураками были, что тогда разбежались-разъехались кто-куда, но теперь-то… Теперь-то вы все знаете, вы рядом, вы можете…

— Я ему сказала, что не научилась верить в безусловную. Любовь безусловную…

Вера не поняла, почему это сказано с таким надрывом и отчаяньем, но она вообще многого в отношениях этой пары не понимала, поэтому продолжила утешать, как умела…

— Может вам в игру сыграть, Коть? Как там было? Красная и синяя таблетка? Ну вот вы и «выпейте» ту, которая лишает памяти. Забудьте все это и заново начните. У вас вон Кот…

— Мяу… — малявка, трущийся о ноги расстроенной отчего-то хозяйки, отозвался на кличку.

— Общий. Мы вам с Сашкой еще задание какое-то придумаем, вот вы и начнете… Потихоньку, помаленьку, а потом…

— Мы не умеем так. Мы сразу с головой… и сверху вниз об асфальт…

— А как же записочки? Может вам снова? Ты ему напишешь что-то милое, он тебе ответит?

Вера осторожно предложила, Катя же только головой мотнула. Слишком много она наворотила, чтобы теперь вот так легко записочками отделаться…

— Нам надо подумать обоим. Хотя бы пару недель подумать…

— Так свадьба же через две недели как раз…

— Вот до свадьбы и подумаем…

— Ей Разумовский наплел что-то, вот она и… укатила с ним. Фотки показал какой-то переписки, подделали, видимо. Видео… эта дура повисла на мне в тот вечер, они засняли, ну и…

— Ты злишься на нее? — Андрей мерял шагами комнату, Саша же на диване сидел, следя за передвижениями друга.

Это была уже «хорошая традиция» для них с Верой. У Веселова с Самойловой очередная беда, они собираются за пять минут и выезжают, он на девятом выходит, Вера на десятый едет. И выслушивают.

Пожалуй, не было в мире людей, желавших, чтобы эти двое сошлись наконец-то, более пламенно, чем Яшина с Бархиным.

— И на нее… И на себя… Я-то себе столько всего надумать успел, что она зачем-то проучить меня так хотела, что просто гнилой оказалась, а она… Дурочка. Недоверчивая дурочка, вот и все. Но откуда у нее доверию взяться? Ее мама не любила даже, а я-то кто? Человек посторонний, вот она и… Она подарок мой хранила, представляешь? — Андрей взял с тумбы котенка, которого у нее в квартире забрал, другу бросил. Тот поймал, пригляделся. Милая мелочь, но ничего особенного, кажется. Хотя это же не ему любимый подарил. Верка вон тоже его подарки хранит. Самые идиотские. Любит перебирать записки, которые он ей в школе писал еще, плачет потом…

— Так а что ты делать будешь с этим всем?

— Не знаю. Думать буду. Думать. Я ведь тоже эти годы не райской жизнью жил. Хотя кому я рассказываю, ты и так все помнишь…

— Помню… — Сашу передергивало каждый раз от тех воспоминаний. Он не знал, как Андрей переживал свой первый опыт неразделенной любви, но после отъезда Кати будто другим человеком стал. Надломленным.

— Как же это все сложно-то…

— Ты не думай о том, что сложно, Андрюх. Думай, что время подходящее…

— Да какое ж оно подходящее, Бархин? Она после вашей свадьбы в свою Америку едет снова. Свадьба у нее там, с Питером. И тут я такой — принц… Что я ей предложить могу? Она тогда мне доверять не научилась, а теперь с какого перепугу?

— Потому что любит тебя…

— Так почему тогда замуж за другого идти согласилась?

— Ну она же не знала!

— Потому что не спросила, Сань! Потому. Что. Не. Спросила. Сама решила. Сама уехала. Сама меня из жизни вычеркнула…

— Но ты же тоже ее любишь… — Саша тихо сказал. Если честно, боялся нарваться на неадекватную реакцию друга. Тот же остановился, глянул на него, будто впервые увидел…

— Надо подумать. Надо пару неделек подумать хотя бы.

— Свадьба через две недели как раз…

— Вот до нее и подумаем…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Им никогда не удавалось избегать друг друга, когда это так нужно было.

Утром они сообщили друзьям о своем решении, а вечером…

Катя вышла за кормом Коту, Андрей — за хоть чем-то, что можно было бы забросить в холодильник или прямо в рот…

Они увидели друг друга, когда с разных сторон шли к подъезду. Катя притормаживать начала, Андрей наоборот ускориться хотел, а потом… к черту. Не дети уже, в конце концов.

Дождался, пока она к двери подойдет, вперед пропустил.

— С-спасибо, — улыбнулась неловко, проскочила внутрь, лифт вызвала… Думала, он, как в прошлый раз в подобной ситуации, решит пешочком, да только…

— Ты не против, если я с тобой прокачусь? — рядом встал, присоединился к ожиданию.

— Нет. Думаю, поместимся.

— Ага…

Молча ждали. Лифт медленно ехал, как на зло. Или им только казалось так. Медленно дверь открывалась…

— Прошу, — Катя первая зашла, десятый нажала, отступила к стенке, оставляя место, которого хватило бы пятерым Веселовым. Он хмыкнул, девятый нажал. Вдвоем смотрели, как дверь неспешно едет обратно, потом толчок, лифт поехал…

— Мы придурки, Самойлова…

Андрей резко развернулся, Катя даже вздрогнула, потом в стенку вжалась, потому что он в считанные секунды совсем рядом оказался, на себя дернул, в губы впился… Пакетики кошачьего корма во все стороны разлетелись, Катя же его шею обхватила, еще тесней прильнула.

В детстве они так не целовались. А ведь тогда еще понимали, что при всем желании скорей всего не будет у них времени, чтобы насладиться друг другом вдоволь, но не доходили до такого сумасшествия. Когда губы болят, руки по телу шарят грубо даже, сжимают беспощадно, тянут, рвать готовы, кажется…

Лифт дернулся, остановился…

— На десятом выйду…

Катя отстраниться попыталась, Андрей не дал. От губ оторвался, к шее спустился, такой хрупкой и нежной… А еще розовой. Предательскими пятнами пошла снова… Ну как ее не любить такую?

Десятый наступил слишком рано, а вместе с ним и разум вернулся. Одновременно к обоим. Каждый сделал шаг назад, присел, собирая разбросанный корм…

— Я не готова, Андрей, — Катя сказала, глядя себе под ноги, потянулась к еще одной упаковке. — И ты не готов. Мы жалеть будем.

— Мы только то и делаем, что жалеем, — он последнюю поднял, девушке протянул, вдвоем из лифта вышли.

— Мне подумать надо…

— О чем?

— Что с жизнью своей делать… дальше…

Катя искренне ответила, Андрей по-своему понял. Сомневается, значит. Кому предпочтение отдать — ему или Питеру. Горько стало, но деваться некуда…

— Думай. Скажешь, когда надумаешь… — последнюю вольность позволил себе, губами губ коснулся, прикусил слегка… Сам не знал, зачем себя и ее дразнит, но не мог просто. А потом, пока не передумал, спустился на девятый, закрылся на все замки, в душ пошел. Есть не хотелось больше. Ничего не хотелось. Только Питера этого хренова прибить. Или поблагодарить сначала, что вроде как помог ей в себя прийти после устроенной подставы, а потом прибить.

Котенок-то его. До сих пор. Без сомнений. Неужели думает, что сможет с нелюбимым жить? На благодарности ведь далеко не уедешь. Рано или поздно тоска замучает. Хотя… Не будет тоски. И свадьбы тоже не будет.

Прости, Питер. Но это не твоя сказка. И Котеночек не твой…

Она брала на раздумья время. Сначала Вере срок озвучила, потом Андрею, уже без срока, вот только…

В час ночи того же дня позвонила в его дверь. Андрей проснулся не сразу, открыл глаза — сердце вдруг зашлось в бешеном ритме, он в кровати подскочил, к двери понесся…

— Ты чего, Самойлова? Ночь на дворе… — щурился, силился взгляд сфокусировать, смотрел на нее, пытаясь еще до того, как она скажет что-то, понять, в чем причина позднего визита. Отчего-то не верилось, что она так быстро решение приняла для себя. Андрей-то ее знал…

— Андрей… — она будто перепугана была… В пижаме на его пороге оказалась, телефон к груди прижимала, глаза в размерах увеличились, руки подрагивали… — Мне Лена позвонила… Она в беде… Просит помочь…



Как Андрей проснулся этой ночью от звонка в дверь, так и Катя от звонка, но телефонного. Когда на экране высветилось «Лена», девушка подумала, что это какой-то дурной сон, ведь ни разу за четыре года они в контакт не вступали больше, а тут…

— Алло… — Самойлова трубку взяла, а руки уже дрожали, сначала какое-то шуршание слушала, шумы невнятные, потом голос… сдавленные, тихий, вымученный будто…

— Дочь… Мне плохо, дочь… Кажется, я умру сейчас. Ты прости меня… За все… Спаси…

В голову кровь ударила, страшно стало до одури, а надо ведь в руки себя взять, рационально мыслить, делать что-то.

— Где ты? Я приеду…

Лена лепетала что-то невнятное, добиться от нее хоть какое-то четкости было нереально. Катя до конца так и не была уверена, что правильно ее слова интерпретировала, когда из квартиры выходила, на девятый спускалась…

Не знала, почему к Андрею первому несется. Не Марку звонит, не в полицию или скорую, а к нему.

— Ты чего, Самойлова? Ночь на дворе… — он долго не открывал, Катя мысленно несколько раз подойти к краю истерики из-за страха и снова в себя прийти успела, только мысли собрать так и не смогла.

— Андрей… — его имя произнесла, в глаза заглядывая с мольбой о помощи, не зная еще, в какой именно помощи нуждается, — Мне Лена позвонила… Она в беде… Просит помочь…

Он застыл на какое-то время, взгляд другим стал, серьезным, парень сощурился.

— Ты знаешь, где она?

Катя кивнула, снова тишина повисла…

— Одевайся, через пять минут едем…

Он так и оставил дверь нараспашку, сам же в квартиру вернулся, в спальню. В джинсы запрыгнул, футболку надел, в ванную заскочить успел, умылся холодной водой, встряхнулся по-собачьи, заставляя организм поверить, что сейчас не глухая ночь, а лучшее время для увлекательной прогулки.

В том, что она увлекательной окажется, Веселов ни секунды не сомневался. Лену он лично не знал, но впечатление составить успел еще тогда на вышке из разговора длинной в пару фраз и нежелания исполнять свои же обещания. Зато, когда самой приспичило, — к дочери первым делом…

Он злился. Сильно. Так, что дышать спокойно было сложно, но об отказе не думал даже, а отговорить… Как ты дочь отговоришь бежать мать спасать? Даже такую пропащую, как Катина…

— Я готова…

Она была у двери даже быстрее, чем через пять минут. Тоже джинсы, футболка, телефон в руках, кошелек, ключи…

— Где она и что с ней?

Андрей свою квартиру закрыл, схватил Катю за руку, лифт вызвал.

— Я не поняла толком, думаю, ломка… У нее голос такой… Сказала… умирает… — последнее слово Катя еле выговорила, а руки снова задрожали. Андрей, ругаясь мысленно, к себе ее притянул, хотя бы так успокоить попытался, пока в лифте ехали по голове гладил, большим пальцем по ладошке водил, шептал, что все хорошо будет, а на деле…

Понимал, что ничего хорошего нет и быть не может. Не тянуло его в притон почему-то, и Катю туда везти не хотелось, а вызывать кого-то смысла никакого — не поедут.

— Она адрес не сказала, описала только, что видит.

— Так и будем искать, значит, повтори…

И не нужны никому сейчас его замечания, что нереально это — по описанию хронического наркомана локацию искать. Все равно будут. И чудо, если найдут. А еще чудо, если она там окажется. Хотя бы живая еще…

Они ехали по пустой, темной улице, вглядываясь по сторонам, нет ли на какой-то лавке человека… женщины… матери…

Андрей смог себя в руки взять, с гневом справиться, так и не показав его Кате ни разу. Только этого ей сейчас не хватало — перед ним оправдываться за свое поведение.

Сама же она держалась молодцом, по сто раз повторяла дословно то, что от матери смогла добиться, когда Андрей просил об этом, набирала еще несколько раз дрожащими пальцами, вот только Лена больше не брала…

Видно было, что трясет всю, Веселов улавливал моменты, когда на нее паника накатывает — дышать начинала глубоко и часто, в окно отворачивалась, делая вид, что смотрит по сторонам внимательно, а по факту… слезы утирала втихомолку.

— Ты прости меня, что я тебя из кровати выдернула…

Сказала, когда они за угол повернули, продолжая нужный им квартал изучать. Андрей бросил на нее быстрый взгляд, потом снова на дороге сосредоточился.

— Я обещал тебе, что поддержу, когда придет пора с матерью твоей поговорить, должен слово держать…

— Ты обещал, когда нам семнадцать было…

— Я обещал. Точка.

Катя посмотрела на водителя, а на глаза снова слезы навернулись. И как она тогда Разумовскому поверить могла? Как? Вот он — Андрей. Такой же, как в школе. Он не врет, не лукавит, не терпит игр. Он искренен и всегда честен. И если бы нужна была ему эта Алиса — он ушел бы просто. Пришел к ней, в лицо все сказал и ушел, а она… Поверила в то, чего быть не могло.

— Прости меня. Пожалуйста… — сказала, глядя с мольбой. Веселов же, пусть и не слышал, о чем она думала, наверняка понял, за что прощения просит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай сначала с Леной разберемся, а потом…

Девушка кивнула, возвращаясь взглядом к окну. И снова паника, снова страх, снова дрожь в руках…

— Останови… Останови, Андрей…

Она не дождалась даже, пока машина окончательно затормозит. Увидела силуэт человека в неестественной позе на лавке, рванула туда…

— Катя, твою… — Андрей не успел ее за руку поймать, пришлось самому парковаться кое-как, нестись следом…

Лена… А это по всей видимости была таки она, выглядела плохо, но хотя бы дышала…

Бледная до невозможного, щеки впалые, волосы крашеные, отросшие знатно — из-под черноты белый прорывается, глаза закрыты, Катя трясет ее, говорит что-то, а та еле губами движет и мычит или шепчет, не разберешь так…

— Что ты сделала, Лена? Что сделала? — любой другой человек побрезговал бы прикасаться — видно, что женщина из неблагополучных. То ли алкоголичка, то ли наркоманша, то ли бомжиха просто, а Катя… ей пофиг было, она трясла мать за плечи, отгоняя и детские воспоминания, когда такое уже было — и передозировки, и ломки… и панику, которая снова крыла… и стыд перед Андреем, что он должен становиться свидетелем этой сцены.

— Котя-а-а-а, — женщина глаза приоткрыла, улыбнулась, демонстрируя, что и зубы посыпались… — Ты пришла-а-а…

— Что ты приняла, Лена? Что приняла? Да говори же ты!

Катя же все пыталась поймать пьяный взгляд, заставить ее на своем лице сфокусироваться, перестать заваливаться, в руки себя взять…

— Ее надо в больницу, Коть… — Андрей аккуратно коснулся плеча Екатерина, но она все равно вздрогнула, глянула на него ошалело, сама дышала тяжело, даже не замечая этого… — Мы быстрее довезем, чем скорая приедет…

Она не сразу поняла, что Андрей ей говорит, застыла на пару секунд, а потом кивнула, повернулась к Лене снова, которая, как на зло, глаза закрыла, снова заваливаться начала, блаженно улыбаясь…

— Говори со мной, Лена! Говори! Слышишь меня? М-мама, слышишь?

— Мой Котенок… — она может и не слышала, но снова заговорила. По-прежнему невнятно и путано, но важно было, чтобы не молчала. Ведь с тишиной к наркоманам приходит смерть.

— Давай я в машину посажу ее…

Андрей взял женщину на руки, понес к леди Мазде. Она худой была до невозможности, но под одеждой это в глаза не бросалось, а как на руки взял — понял. Видимо, не жрет ни черта, только дозами живет своими, вот и допрыгалась…

Лену на заднее сиденье посадили, она вяло на все реагировала, попыталась Андрея за руку схватить…

— Ты такой красивый, Марк… Нам с Катей так повезло с тобой…

Веселов понимал, что Лена в бреду сейчас, но даже его до мурашек пробрало, что о Кате говорить? Она услышала, хныкнула как-то отчаянно, тут же развернулась, на переднее забралась, повернулась к матери, которая сразу же клониться стала.

— Лена! Ты слышишь меня? Лена! — нельзя было позволять ей заснуть, надо было постоянно тормошить, будить, заставлять говорить… — Что ты приняла? Говори! Что приняла и когда?

— Я? — ее сознание работало будто вспышками — женщина на секунду выныривала из дурмана, а потом снова в него по самую макушку…

— Ты. Что приняла?

Андрей успел за руль сесть, рвануть в нужную сторону, смотрел в зеркало заднего вида периодически, проверяя, как там пассажирка.

Вот тебе и знакомство с матерью любимой…

— Не спи, Лена! Да чтоб тебя…

Андрей увидел, как Лена на сиденье сползает, то ли сознание теряя, то ли просто не желая исполнять указания. Зачем, если легче не сопротивляться… и будь что будет? Зачем, если есть дочь, которая будет сопротивляться за тебя, хотя ты этого не достойна?

Катя на заднее сиденье перелезла прямо так — на ходу, начала трясти, щипать, делать все, до чего только могла додуматься, чтобы в себя привести…

— Котя-а-а-а… — и снова благодарностью ей была неосознанная улыбка наркомана, а еще протянутые к ее, чистому, бледному лицу грязные синюшные пальцы… — Ты такая хорошая у меня… Мне так с тобой повезло…

Андрей услышал эти слова, сильнее в руль руками вцепился, газу прибавил, зубы сжал, еще один взгляд в зеркало заднего вида себе позволил, чтобы увидеть, как Катя жмурится, губы прикусывает, и все равно это не спасает — по щекам слезы бегут ручьями.

Они домчали до приемной наркологии быстро, Андрей оставил Катю с Леной в машине, а сам пошел договариваться…

— Ты уверена, что справишься? — не хотел оставлять, если честно, но выбора не было особо.

— Справлюсь, — да и Катя не ушла бы, не бросила Лену надолго.

Это сложно объяснить было. Неизвестно, откуда в ней столько сил и отчаянья, чтобы вытаскивать из той *опы, в которой Лена по собственной воле оказалась, мать, но… Ей это нужно было, поэтому…

Андрей ушел, они же вдвоем остались…

Сидели в темной машине, Лена перед собой смотрела, замерев, не моргая (видимо, новая стадия опьянения наступила), а Катя на нее, еле дыша…



Впервые они так близко оказались за долгие-долгие годы. Впервые Катя снова себя как в детстве чувствовала. Страшно, жалко, больно, обидно… Смотришь на мать и чувствуешь, что ты не доза, тебя не за что любить, ты кайфа не приносишь.

— Я тебе обещала прийти тогда… На встречу…

Лена заговорила, внятно вдруг, будто сознание чистое, но вряд ли надолго.

— Ты много чего обещала. Завязать, например.

— Не будь Марком, Екатерина.

— Даже имя его не произноси, Лена.

Катя понимала, что не это ей сейчас говорить надо. Что лучше вообще молчать, но…

— Я не могу завязать. Выше меня это… — снова по губам улыбка расплылась дурманная… Лена глаза закрыла, вдыхая глубоко… Видимо, человека счастьем накрыло. При одной только мысли, что не завяжет. Ни за что и никогда. Ведь так жить легче, переносить всю бренность бытия, которое отчего-то к ней особенно жестоким оказалось. Как ей кажется…

— Я не буду тебя спасать каждый раз…

Лена глянула на дочь, улыбнулась снова — лукаво — своим частично беззубым ртом… Катю до последней ниточки этот взгляд пронял. И ответ понятен стал… «Будешь, дочка. Будешь… Потому что ты — как Марк. Потому что вы со мной намертво связаны…».

— Ты же меня никогда не любила, правда? Ни минуты?

Катя спросила, уже даже ответа не боясь. И так все понимала, так почему бы не убедиться окончательно? А если вдруг окажется, что не готова к честному ответу — будет оставшуюся жизнь убеждать себя, что Лена под кайфом, поэтому и соврала…

— Я не жалела, что родила тебя. Потому что… удобно…

— На выход, я договорился… — Катя не заметила, как Андрей вернулся, вздрогнула, когда дверь пассажирскую открыл со стороны Лены, за ним следовал санитар с коляской, они с Андреем пересадили «пациентку», мужчина в халате покатил к зданию, Андрей же зачем-то уже переднюю дверь открыл, потом бардачок, пачку сигарет достал…

— Не знала, что ты куришь… — Самойлова же продолжала на заднем сидеть, с каждой секундой все сильнее руками себя обнимая, чтобы не рассыпаться. Почему-то не сомневалась, что есть такой риск.

— Редко. Просто иногда…

Он не договорил, встал у капота, зажигалкой щелкнул, вдохнул глубоко, выдохнул дым, снова вдохнул…

Катя молча наблюдала, как он курит, злится, дышит… Пару затяжек всего сделал, затушил, выбросил, с ее стороны к машине подошел, дверь открыл…

— Надо вернуться, оформить все… Мне самому сходить?

— Нет. Я с тобой… И скажи мне, сколько… Ну, сколько стоило, чтобы ее взяли, я…

— Катя, — он выбраться помог, не знал, кому это надо больше — ей или ему, но обнял, понял, что оба дрожат. — Это стоило тонны нервов. Нам обоим. Хочешь отплатить — перестань мотать…

Самойлова нервно рассмеялась, хотя не смешно это было, совсем не смешно. Наркомана с улицы не возьмут и просто так не оформят. А значит, она теперь должна Андрею… Да она ему всю жизнь что-то должна.

— Идем… — он из объятия выпустил, за руку взял, за собой потянул. Оформление заняло у них с полчаса. За это время Лену успели определить в палату, принять меры первой необходимости… На вопрос Кати о том, в каком мать состоянии, ответили смешком скептическим. Мол, девочка, в каком вы ее доставили, в таком и есть… Катя вдруг себя еще и в этом виноватой почувствовала…

На душе было так гадко, что словами не передать.

Когда они с Андреем снова по ночному городу ехали, уже в сторону дома вроде бы, когда все самое страшное позади, казалось бы, Катя чувствовала себя еще хуже, чем пока Лену искали. Там хоть страхом крыло, и он все чувства заглушал, а тут…

— Хочешь за руль, Коть? Отвлечешься…

Андрей ее из собственных мыслей вырвал, удивиться заставил. Катя посмотрела на него с сомнением, потом на руки свои — до сих пор дрожавшие, снова на него.

— Хочу, — ответила. Отвлечься действительно надо бы.

— Права есть?

— Да. В кошельке…

Андрей кивнул, на обочину свернул, из машины вышел… Катя тоже, встретились перед капотом. Он руку ее поймал, к губам поднес, заглянул в глаза.

— Только не убей нас, Котенок, — пошутить попытался, она попыталась шутку оценить, а потом села на водительское… Почувствовала, как адреналин в крови разгоняется, кресло под себя подогнала, зеркало.

— Пристегнись, Веселов…

Он хмыкнул, но указание исполнил. Боялся ли за свою жизнь? Если честно, нет. За нее боялся. Что Катя вот в этом своем ступоре домой доедет, в квартире своей замкнется, а потом… неведомо, что будет. Съест себя, измотает, прорыдает всю ночь… Нет уж, лучше пусть так все эмоции выпустит, пусть в скорость преобразит свою боль. Пусть гонит. Гонит прочь от женщины, по несчастью зовущейся матерью…



Она ехала… довольно аккуратно на самом-то деле, не «клала» педаль газа на пол, не заставляла леди Мазду реветь отчаянно, да и вообще… его любимые девочки нашли общий язык. Мотор рокотал даже как-то по-особенному. Будто тоже урчал, по-кошачьи, бархатно…

Катя неслась по улицам родного города, давно позабыв о том, что они вроде как домой собирались. Выехала на окружную, по ней рванула, пустой, длинной, от фонаря до фонаря…

— Включи музыку, — мельком на Андрея глянула, он же кивнул, включил… Ее любимую. Еще с тех пор помнил, когда в школе встречались. Самойлова усмехнулась, услышав первые ноты, скорости прибавила, продолжила губы кусать, смотря на дорогу…

И вроде как собиралась мысли очистить, а по факту… смотрела на разметку, на светофоры реагировала, за скоростью следила, но вечно сбивалась на Лену. Чертову маму. Предательницу. Мучительницу. Безвольную тряпку, которая не любила никогда… и не жалела никогда…

Конечно, зачем жалеть, если теперь всегда есть человек, который тоже тряпка… Который тоже по первому зову посреди ночи срывается и разыскивать несется… Которого теперь наверняка будет легко разводить на бабки, обещая вылечиться и вот тогда…

Марка она хотя бы шантажом брала, а ее, Катю, получается, чем? Стремлением к любви несуществующей? Готовностью снова и снова шансы давать? Мягкотелостью…

— Кать, ты плачешь…

Снова рыдала, даже не заметив этого… А потом зарычала, отчаянно, больно так же, как на душе сейчас было, последний рывок сделала, позволяя и машине так же зарычать, затормозила, отстегнулась, упала в раскрытые объятья, продолжая уже там рыдать, и себе душу на клочья разрывая, и Андрею.

— Ей удобно, Андрей. Ей так удобно… Просто удобно…

Говорила вроде как ему, но он-то не слышал диалог, не понимал, о чем речь, а она все сильнее плакала. Не помогали ни объятья, ни слова, ни обещания, что все хорошо будет. Вот завтра — точно хорошо…

Надо только ночь пережить, слезы выплакать, смириться…

— Мы — люди, Коть. Мы ко всему привыкнуть можем. Со всем смириться. Вот и с этим смиримся… как-то…

Он и сам не знал, как, но понимал, что придется…

Может и к добру, что тогда встреча матери с дочерью так и не произошла, потому что… Не выдержала бы Катя двух таких предательств одно за другим. Когда-то его пожарная вышка грозила бы уже ее вышкой стать. Хорошо, что только сейчас встретились, а еще лучше… если бы вообще не встречались больше.

В неведении легче жить было бы. В сто раз легче…

— Поехали домой, Котенок, — когда слезы высохли, рыдания прекратились, его футболка насквозь мокрой оказалась, зато ее глаза — сухими, Андрей поддел любимый подбородок пальцами, в любимые же глаза заглянул, любимых губ своими коснулся, улыбнулся мягко, потом еще раз губами губ. — Утро вечера мудренее.

Она кивнула, снова поменялись, снова понеслись…

— Я у тебя заночую сегодня, могу на диване… — в своем доме вдвоем на десятый поднялись, Андрей не спрашивал — перед фактом поставил, Катя же, кажется, и не собиралась сопротивляться…

В прихожей присела, механическим движением по спине выгибающегося навстречу мурчащего Кота пару раз провела, потом в ванную…

— Вот полотенце, щетка зубная синяя в стакане стоит — новая, а я постелю пока…

Он кивнул, отправился в душ. Вода помогла все же, смыла хотя бы часть той тяжести, которая будто на плечи легла…

Андрей подумал, что надо бы к себе зайти, пижаму взять, да только… А вдруг передумает, назад не пустит? Лучше не рисковать… В гостиной на диване постелено не было, зато свет в спальне включен, она сидела на кровати, держа на руках Кота и гладя его, продолжая губы кусать…

— Ты на диване не выспишься нормально, а тут… не подеремся, думаю, — даже пошутить попыталась, встала с кровати, кота в его руки передала, сама же тоже в ванной скрылась. Андрей каждую секунду прислушивался к звукам. Сначала вода шумела… долго… Кажется, Катя снова плакать пыталась тихонечко… Потом фен… Затем зубы чистила… Задержалась еще на минуту по непонятным для Веселова причинам, вышла…

В спальню вернулась уже в пижаме, застыла на пороге, засомневалась, выключила свет…

— Мяу… — Кот цапнул одного из кормильцев, который на хозяйку засмотрелся так, что сжал его больно, соскочил уже с его рук, вышел из спальни…

Андрей тоже на краю кровати сидел, потихоньку к темноте привыкал, сглотнул, когда Катя к нему подошла, при свете не рискнула бы — постеснялась. Как он любил делать, его лицо в ладонях сжала, поцеловала так, будто крылом бабочки задела, оторвалась тут же.

— Спасибо, я в неоплатном долгу перед тобой, и извини, что пришлось из-за меня во всем этом… искупаться. Ты не должен был.

— Я уже говорил. Я обещал, потому должен.

Она не спорила, улыбнулась грустно, кивнула, отойти собиралась, но не успела, его руки на бедра легли, погладили нежно в районе тазовых косточек…

Катю в жар бросило, она понимала, что он сейчас сделает…

— Можно?

Велика ли цена за сегодняшнюю помощь? Наверное, нет. Вот только не цена это. Это благодарность. Он имеет право знать. Тот Андрей, которого она в семнадцать так любила и в двадцать один снова встретила. Не предатель, которого сама же и придумала, а честный, добрый, умный, гордый, смелый, лучший… Самый лучший…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя даже не кивнула — взгляд опустила, а потом с замиранием сердца чувствовала, как шелковая ткань по коже скользит — майка вверх немного, шорты вниз наоборот, только одно бедро оголяя.

То самое, на котором…

— Только тот, кто безусловно…

Он вслух прочел, еще сильней руками сжал, чуть ближе к себе притянул, уже губами надписи коснулся, потом лбом прижался.

Все понял. Значит, не разлюбила. Значит, не изменилась. Значит, ни Разумовский им больше не страшен, ни Филимонова, ни Питер. Потому что только тот, кто безусловно. Только тогда, когда она захочет.

— Давай спать, — Андрей точно знал, что она красная сейчас, в свое фирменное пятнышко, пусть в темноте это и не видно было толком. Улыбнулся, несмотря на то, что Котеночек снова по «безусловной» вел своими когтями. Но ничего. Это сейчас ему больно осознавать, как много времени по глупости потеряли, но это пройдет. И времени теперь много будет… Но форсировать не надо. Утро вечера…

— Ага…

Она отступила, кровать с другой стороны обошла, легла на краешек, спиной к нему…

Андрей сначала подумал, что это она правильно, дальновидно, но потом… На тот же краешек к ней подвинулся, под ее одеяло залез, руками обнял в обход шелка, который и так уже сбился… По горячему животу вверх проследовал, чувствовал, что она напряглась, сжалась… Зато о матери своей думать забыла наверняка. Он только ради этого… Только из благородных побуждений… Затормозил на мгновение, когда пальцы еще более нежной кожи на груди коснулись, хотя, казалось бы, куда нежнее? Глаза закрыл, вдыхая запах ее волос… Она же молчала, даже дышать боялась, кажется… Затаилась, ждала…

— Утром поговорим, а пока спи…

Но ему правда поговорить сначала важно было. Все точки над И расставить. Ведь безусловно все должно быть, а сейчас… далеко от трезвых мыслей обоим. Столько произошло, такой сумбур в голове…

Она не ответила, но слышно было, как дышать начинает. Прерывисто, осторожно, привыкая к тому, что его руки могут замереть на теле, не доставляя неудобства при этом, а наоборот — уверенности придавая, потом позволила себе даже спиной в него вжаться сильнее. Чувствовала… Все прекрасно чувствовала, и все равно вжималась… А в какой-то момент заснула… Андрей просто понял это… И нырнул следом. В сон.



Глава 31

Если вы не становились жертвой вооруженного нападения кошачьей банды с самого утра, когда еще досматриваете последний сны — вы ничего не знаете о том, что Андрей Веселов считает счастьем.

Он медленно в себя приходил, глаза еще закрыты были, а парень уже чувствовал, почему просыпается, отчего так неудобно-то…

Кот улегся на него — прямехонько на голову… И при этом явно остался недоволен, ведь его хвост то и дело бил Андрея по носу… А он еще в полудреме отмахиваться пытался… Думал, откуда мошки-то? А это не мошки, это вроде как друг… Вроде как благодарная животина… Вроде как…

Но это еще не все — Кот-то устроился только на голове, за что ему огромное человеческое спасибо и лишение еды на полдня, а вот Катя себя, кажется, совсем не ограничивала. Оплелась вокруг него руками и ногами, голову на груди устроила… Видимо, знаний в своей Америке много получила, потому что в семнадцать Андрею это дышать не мешало, а тут… когда и носом проблематично, и полной грудью никак… пришлось просыпаться…

— Мяу… — Кот был обижен, когда его согнали-таки… спрыгнул с кровати на пол, оглянулся, бросил взгляд укоризненный, просочился через дверную щель в гостиную.

— Паразит, я тебе покажу… — Андрей прошипел, понимая, что Кот ушел, а шерсть осталась — на лице и во рту…

— Не трогай его, он отучится с возрастом… — Катя шепнула сонно, прижалась еще плотнее к боку, рукой нашла его руку, переплела пальцы, потом закинула себе за спину, как бы прося, чтобы погладил…

Андрей усмехнулся, но отказывать и не думал… Погладил — и по спине, и пониже чуть, и в волосы пальцами зарылся…

Откуда-то он точно знал, что этому Котенку нужно. Хотя разве сейчас Котенком назовешь? Кошке. Самой настоящей, теплой, мягкой, нежной Кошке Самойловой.

— Мне иногда кажется, Кать, что Кот тебе дороже, чем я… — Андрей гладил, сам готов был урчать от удовольствия, дождался, пока девушка голову от груди его оторвет, к губам потянется, позволяя поцеловать себя. Почувствовал, что улыбку целует…

— Почему кажется? И почему только иногда, Веселов?

У нее явно было игривое настроение. Как ни странно, игривое. Видимо, не успела вспомнить, как они ночь вчерашнюю провели, что за океаном где-то жених есть, что существует мир за пределами этой квартиры.

— Мяу… — Кот вернулся, поддержал вопрос хозяйки, да только Андрей не собирался на него отвечать. Рывком перевернулся на кровати, подушкой бросил наугад куда-то, чтобы малой не зазнавался, Катю под себя подмял, снова руки в ход пустил — по телу путешествовал, изучая, при этом смотря в ее глаза. Не было там смущений или сомнений, немного страха, много желания… Идеальный взгляд идеальных глаз.

— Только тот, кто безусловно?

И румянец моментальный… Идеальный тоже.

— Только он, — Катя улыбнулась, на локтях приподнялась, поймала его губы своими, сама поцеловала — впервые за время их «нового знакомства». Она-то не сомневалась. Это раньше страшно было, когда тревожные мысли съедали, а теперь… Кому доверять, если не ему? Кого любить, если не его? Чего ждать, если «только тот» — это он? Всегда был и будет. Четыре года доказали. И еще сорок доказывать будут. Как минимум, сорок.

— Жалеть не смей даже, — Андрей предупредил, снова стал целовать, все так же не спеша, но тоже не сомневаясь, чем дело кончится. Вот только…

— Телефон… — Катя в плечи его уперлась, когда поцелуи по шее вниз спускались, попыталась откатиться, Андрей придержал — заволновался отчего-то. Куда бежит? Зачем? Может это Питер ей звонит? Видимо, сомнения на лице написаны были, Катя пояснила тихо. — Насчет Лены звонить могут… Я свой номер оставила.

Парень кивнул, отпустил, позволяя Кате встать.

Она кровать оббежала, мобильный схватила.

— Алло…

Что-то слушала, прохаживая по спальне взад-вперед. Красивая, полуголая. В мелких шортах и маечке со спущенной бретелькой. Не замечает этого даже. Делает шаг за шагом, шаг за шагом, глядя то перед собой, то на него — с улыбкой…

— Да. Это я…

Говорит коротко, а потом снова слушает. И ходит. И смотрит.

— Нет, я не… — голос меняется чуть, она запинается, шаг пропускает, еще один делает, потом снова запинается…

Андрей сполз с кровати, сел на край, прислушался…

На том конце трубки что-то тараторили, но разобрать было сложно, а Катя белела отчего-то…

— Да, я вас поняла, — развернулась, к окну подошла, продолжила слушать, глядя уже в него, рукой же за стеллаж схватилась, будто нужна была опора. Срочно нужна была опора… — Да, мы будем… Да…

Скинула, уставилась на экран своего телефона, дышать стала странно, моргать редко, будто забыла вовсе, что не одна в комнате, и что еще минуту тому настроение игривым было.

— Что случилось, Кать? Кто звонил? — вздрогнула, услышав голос Андрея, посмотрела на него испуганно, не сказала ничего… Несколько нажатий на экран телефона, а потом мобильный снова у уха, а она слушает гудки…

— Алло, Котенок? Почему в такую рань? Суббота ведь, а сейчас и девяти нет… — теперь Андрей каждое слово слышал. И голос Марка Леонидовича узнал. Даже интонацию при желании уловить можно было — и радостная, и тревожная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Алло, пап… — у Кати же с интонацией беда случилась. Голос дрожал, слова не давались будто, она смотрела перед собой — на стеллаж, продолжая сжимать одну из его стенок. — Мне из больницы звонили… В которую мы вчера Лену доставили… Сказали… — запнулась, Самойлова еще не произнесла, а Андрей понял уже. Потому что по девичьим щекам снова слезы побежали… Потому что… — Лена… умерла?

Даже не сказала, а будто вопрос задала одновременно обоим — отцу и Андрею, на которого посмотрела прежде, чем опуститься на стул. Ведь ноги держать отказались…

Катя выпала из жизни на неделю. Андрей ее не видел, не слышал, переживался, но… Не до него ей было. Совсем не до него. Оставила ключи, попросила за Котом присмотреть, пока она… будет хоронить мать, а потом уехала с Марком куда-то…

О помощи не просила, говорила с трудом, сама умирала, кажется, и он вместе с ней. Но иногда лучшее, что мы сделать можем — не лезть и не мешать, поэтому Андрей пытался смириться. Она имеет право.

Сама же Катя… Будь у нее опция вычеркнуть из памяти любые семь дней, которые были прожиты, она вычеркнула бы эти. Не страшные моменты детства, когда боязно за жизнь свою было, не первые дни после предательства Андрея, когда душа разрывалась, а эти. Когда в ее мире был только Марк и осознание, что Лены больше нет…

Они вдвоем ездили в больницу, в морг, в полицию, договаривались, объясняли, доказывали… В доме Самойловых стало тихо-тихо, Поля с Леонидом не понимали, почему Катюша вдруг к ним переехала и стала плакать часто, а взрослые… Им больно было смотреть, как у ребенка сердце рвется, но не все в их силах, к сожалению.

Снежана с Мариной взяли на себя то, что могли взять. Обе ненавидели эту женщину при жизни, в первую очередь за то, как Марку судьбу так исковеркала, но… Помогали, чем могли, смотрели на Катю с Марком… И у самих сердце кровью обливалось. Не достойна была Лена того, чтобы по ней убивались так. Но мама ведь… Мама…

Хоронили когда-то жену и навечно мать тихо, тоже вдвоем. Марк на крест смотрел, установленный на свежей могиле, и не верил… Что вот так… Что сейчас… Понимал, что неизбежно это, но, оказалось, не готов совсем. И не было в нем облегчения, но не было и страданий. Пусто просто. Она в свое время все чувства из него высосала, и любовь, и ненависть, которые он мог к ней испытывать. Теперь же жалко было, что Катя… Что так и не раскаялась перед дочерью, что даже прощения не попросила ни разу… Эх…

Марк сильнее Катю к себе прижал, понял, что плачет снова, обнял, от креста отворачивая, по голове гладил, говорил что-то… И не было в нем слез для этой женщины. Она ему столько боли причинила, сама несколько лет жизни отобрала. Не за что ему было ее оплакивать. Не за что. Но только… Когда твой ребенок плачет — ты плачешь вместе с ним…

— Почему ты мне не позвонила тогда?

Уже вечером после похорон, когда они вдвоем на кухне сидели (дети спали, Снежа деликатно сделала вид, что нужно заказ срочный закончить), Марк рискнул вопрос задать, который все эти дни в голове вертелся.

Когда думал, что она практически сама ночью неизвестно куда рванула, чтобы мать спасать… мурашки по телу шли и волосы дыбом становились. Как могла не позвонить? Неужели думала, он не рванет к ней по первому зову? Не к Лене, к ней, к дочери своей.

— Испугалась, — Катя же плечами пожала, говорила тихо, руки о чашку грела. Глаза до сих пор красными были, хотя в последний раз на похоронах плакала, утром еще… Видимо, не спала толком все эти дни. И Марк ее понимал. Тоже не спал. — Что не успеем… Соседа попросила…

— И он согласился поехать?

— Д-да, — Катя вздохнула тяжело, потом на отца посмотрела… — Это Андрей. Веселов Андрей мой сосед… Случайно вышло так…

Марк нахмурился, кивнул, темнее тучи стал отчего-то… Снова повторяется все. Андрей о ней больше знает, чем он. И все бы ничего, да только… Один раз ведь уже кончилось плохо… И неужели его предупреждение не помогло?

— Спасибо ему передай от меня, что помог, — Марк потянулся к Кате, к себе прижал, в макушку уткнулся. — Но будь осторожна, Кать… Мы ведь оба помним…

— Я осторожна, па, просто… — снова почему-то ком в горле встал. — Мы с ним дураками оказались. Не было предательства никакого, нас вокруг пальца обвели, а мы поверили… Четыре года потеряли…

— Откуда знаешь?

— Мы поговорили наконец-то. Просто поговорили.

Марк хмыкнул незаметно. Вот так… Оказывается, иногда достаточно поговорить просто… Кому скажешь — не поверят…

— Ты любил Лену, па? — а потом Катя как-то резко тему перевела. И снова не до улыбок стало…

— Думал, что любил…

— А на самом деле?

— Не знаю, Коть. Слишком много времени прошло, слишком много между нами произошло, но я ей всегда благодарен буду.

— За что? — Катя и так ответ знала, но просто… Повод нужен был, чтобы снова поплакать немного.

— За тебя, — на плече мужчины, в безусловной любви которого никогда не сомневалась.

Домой Катя вернулась только на седьмой день. Андрей узнал об этом случайно. Условно случайно. Начал слышать шаги у себя над головой. Первым делом подумал — отец приехал за вещами какими-то, но когда звуки слышались на протяжении всего дня, а потом и на следующее утро, понял — вернулась хозяйка.

Не позвонила, не попросила ключи вернуть… и Кота. Молчала… У Андрея же сердце кровью обливалось. Жалко ее было. Не знал, как подойти, что сказать, как утешить, но и продолжать делать вид, что ее рядом нет — не мог. Она имела право взять паузу в общении, но не вычеркивать же его из жизни…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поэтому вечером следующего дня Андрей с Котом собрались, чтобы сделать первый решительный шаг.

Веселов на десятый поднялся, палец к звонку поднес, нажал почти, да только…

Опустил руку, улыбнулся грустно Коту, который с непониманием взгляд с двери на одного из хозяев переводил…

— Пусть сама решает, да?

А потом сел прямо на пол, рядом с дверью, Кота с комфортом на коленях устроил, стал ждать… Не откроет — так и будет. Они завтра придут еще. Дождутся, когда готова будет. Понятно, что не из вредности прячется, не из страха, просто тяжело ей еще, видеть никого не хочется, но они ведь помочь могут. Кошачья банда своих в беде никогда не бросает.

Дверь открылась через полчаса. Катя не тянула, просто… Не сразу поняла, что ее ждет кто-то…

Сначала Кот стал в дверь скрестись, потом Андрей его усмирять, Самойлова услышала это, когда из спальни в ванную шла… Умыться снова, а то глаза запухли совсем.

Девушка в глазок увидела, что под дверью творится, охнула…

Она не пряталась, просто… Все на второй план отошло. Абсолютно все. Стыдно это, но она даже мысли не допустила еще, что надо бы Кота вернуть, Андрея поблагодарить, поговорить о том, что произошло и нет. Смерть Лены не просто из колеи выбила — она на десяток километров в сторону отнесла. Не до свадеб было — Вериной и Питера. Не до своих отношений. Ни до чего. И только сейчас дошло, что мир не остановился, пока она горе свое переживает. Нет, люди жить продолжают, судьбы строятся и рушатся. И ее судьба тоже…

Вот только Катя не рванула тут же дверь открывать. Умылась все же, чайник вскипятила, в его любимой кружке свой любимый чай заварила, бросила ложечку сахара, как он делает всегда, взяла с собой, дверь открыла…

— Привет, — улыбнулась, когда Веселов голову поднял, продолжая сидеть… Хоть бы подстелил что-то, а то на бетоне голом расположился.

— Мяу… — в отличие от Кота, который урчал в свое удовольствие, сидя на мягоньком — хозяйских коленях.

— И тебе привет, — недолго думаю, Катя рядом села, — это тебе, — чашку парню протянула, себе «урчалку» забрала. — Ты скучал по мне? — к лицу поднесла, поцеловала в нос, на своих коленях устроила, гладить стала…

— Вопрос только его касается? — Андрей же игриво плечом толкнул соседку, улыбнулся.

— Я знаю, что ты скучал, — и она улыбнулась в ответ, пусть грустно, пусть вымучено, но искренне.

— Спасибо, — Андрей сделал глоток из чашки, поблагодарил, а потом стал молча пить, ничего не говоря. И Катя молчала, водила по шерсти Кота, перед собой смотрела, пытаясь мысли все же собрать, разговор завести какой-то что ли, в меру светский…

— Мы ее позавчера похоронили. Я просто… Надо было время, в себя прийти, — со светскостью вышло так себе. Печально, если честно.

— Не объясняй, я понимаю все, тоже ведь человек… — Веселов допил, чашку рядом поставил, обнял Катю одной рукой, к себе ближе прижал, она не артачилась, голову на его плечо положила.

— Ты долго переживал смерть отца?

— Всю жизнь переживаю. Год не говорил… Мне семь было… — Катя кивнула незаметно, глаза закрыла. — Со временем легче будет.

— Знаешь, мне даже стыдно, что я вот так убиваюсь из-за нее… Она ведь за всю жизнь ничего хорошего не сделала. Ни для меня, ни для папы, ни для кого.

— Ты не из-за нее убиваешься, Коть. Ты убиваешься, потому что ты-то ее любила, несмотря ни на что…Это нормально, она мать твоя… Была.

— Была, — Катя сильнее сощурилась, чувствуя, что глаза щиплет опять. Хотелось, чтобы побыстрее то время наступило, когда легче будет, а то как-то никак пока…

— Идем домой, Кота кормить пора…

Андрей встал, руку девушке подал, подняться помог, обнял их вдвоем с Котом, в волосы поцеловал.

— Не замыкайся только, пожалуйста. Я рядом быть хочу…

Она послушалась. В квартиру пустила, снова в жизнь. Позволила себя на диване устроить с мороженым, фильм включить какой-то, а потом улыбалась даже, следя за тем, как Андрей с Котом играют — по гостиной носятся, дурачатся, бесятся, уморившись, укладываются рядом с диваном на подушках, брошенных на пол, и прямо там засыпают… Андрей звездой руки-ноги раскинув, Кот у него на груди, да только хвостом снова по лицу… Веселов проснется, будет ворчать, отплевываться…

Катя смотрела ни них, спящих, и улыбалась. Так это трепетно было, так искренне, так красиво. А еще… Из-под футболки узор выглянул. Без слов понятный, ей во-всяком случае. «БЕЗУСЛОВНО» и котеночек… На их Кота похож, кстати. Но этот так жестоко не поцарапал бы. А те царапины, что есть… Они залечат. Вместе. И не важно, что четыре года прошло. Они смогут, без сомнений.



Глава 32

— Коть, а вот это тебе как? Берем? — Вера сняла с вешалки кружевной пеньюар, приложила к себе, на подругу глянула…

— Померить точно надо… — выглядел он крайне интригующе, смело мог претендовать на роль наряда для все приближающейся первой брачной ночи четы Бархиных… — Будь я Саньком, я б… ух… — Катя улыбнулась, Вера фыркнула…

— Тогда два берем. Мерить, — и многозначительный взгляд на Самойлову бросила, та же отвернулась, чтобы хоть чуть-чуть смущение скрыть. — Я, может, тоже за Веселова переживаю…

До свадьбы осталось два дня. Катя «вернулась к жизни» четыре дня тому. Правда… Вере стыдно было в этом признаться, но она испугалась — не знала, как к подруге подступиться, какие слова сказать, чем помочь… И тут Андрей Веселов в очередной раз ее спас. Сам набрал, сказал, что надо бы Катюню отвлечь, попросил, чтобы Яшина ее в люди вывела. И пусть парню она в этом ни за что не призналась бы, но была крайне благодарна за то, что дал повод. Позвонить сначала, а потом и приехать…Застать в квартире и самого Веселова, и Кота, которого еще не видела, и Катю… Не заплаканную, отчаянную, убитую, а вполне живую, даже бодрую местами, пусть и с грустью во взгляде.

Они вдвоем с Андреем уговорили ее одеться, собраться, потом Веселов их подбросил до торгового центра, в губы Катю на прощание поцеловал…

Вера офанарела слегка, но смогла сдержаться, допрос устроила, когда он уже уехал.

— Так вы что, вместе теперь?

— Мы? — Катя же мялась отчего-то. Толком ответить не могла. — Не вместе, но… Он мне помогает сильно, отвлекает, смешит, ухаживает… Ребенком себя чувствую немного…

— А что значит «ухаживает»?

— Он все делает, Вер. Просто все. Мне не верится даже, что такое бывает. И тебе ведь позвонил, правда?

Вера кивнула.

— Ну вот.

— А вы с ним не…? Ну еще не…? — взрослая девочка вроде бы, а вопрос напрямую задать так и не смогла почему-то.

— Нет. Мы не спешим. Привыкаем.

— Ну то есть ты решила, что не едешь никуда? Привыкать будешь?

— Еду, Вер. Конечно, Еду. Питер не простит меня, если я на свадьбу не явлюсь, но потом… Вернусь. Не смогу без него уже… Кажется…

Яшина слушала подругу и не знала, радоваться или волноваться. Вспоминались времена их отношений в школе еще, и то, как Веселов сейчас себя ведет, очень соответствовало тому Андрею, вот только… Она за эти годы так искренне научилась его ненавидеть и презирать за предательство, что не могла переключиться моментально, все равно настороженность оставалась. В отличие от Кати, кажется… В квартиру пустила, в жизнь, в губы вон целуются прилюдно…

— В примерочную идем? — нахватав еще с десяток бельевых комплектов и пеньюаров, подруги направились в примерочную. Выбирали вроде бы для Веры, но количество вешалок получилось равным. Надевая каждый, Катя покрывалась фирменными пятнышками и мурашками. Вспоминалась та ночь и утро, которые на данный момент так и остались самыми откровенными в их отношениях. Больше Андрей у нее не ночевал. Сам не напрашивался, а она стеснялась предлагать, хотя хотела, если честно. Днем-то он почти всегда где-то рядом был, доступен, можно было подойти, обнять, коснуться, просто взглядом найти, а ночью… Его не было, и тоска нападала. Хорошо хоть Кот к ней согласился вернуться, поэтому все же был у нее мужчина, с которым можно было разделить бессонные ночи. Но хотелось других бессонных… И с другим…

— Берем, Самойлова! — видимо, Катя сильно задумалась, так как не заметила, что Вера в одеянии, увидев которое любой мужик за сердце схватился бы, проскочила в ее примерочную, взглядом окинула подругу, наряженную не хуже… — Веселов еще скажет мне спасибо! — Яшина насильно заставила подругу сделать несколько оборотов вокруг оси, оценила вид сбоку и сзади, одобрила окончательно… — А я в этом буду, — встала в нарочито сексуальную позу, демонстрируя выбранный вариант, подмигнула Кате, та улыбнулась, тоже кивнула, одобряя… — Я вам завидую, Катюнь. Вот честно, — потом Вера подошла, обняла подругу со спины, улыбнулась их общему отражению, по той самой татуировке, которая так о многом говорила, провела, — Если тогда не расстались бы так трагично, может разлука и убила бы вашу любовь, а так… Встретились снова, влюбились, теперь за шаг от счастья стоите. Боишься?

Катя кивнула. Боялась, но уже не отказалась бы. И не уверена была, если — они еще за шаг или уже на месте. Потому что она-то уже счастлива была.

Дальше у девушек по плану был обед в кафе, да только… У Веры случилась беда. Непоправимое накануне свадьбы — сломался ноготь, свадебному маникюру почти пришел конец, пришлось быстро решать проблему. К счастью, одна из девочек за стойкой экспресс-маникюра оказалась свободной и пообещала все исправить. И если первые десять минут Катя сидела рядом с Верой, поддерживая беседу, то потом стул пришлось освободить для другого клиента.

— Я за кофе нам схожу пока…

— Только не долго, а то Веселову не смогу отчитаться, что глаз с тебя не спускала, — Вера язык Кате показала, та ей пальцем погрозила, хотя и тепло стало от упоминания любимой фамилии… Почему-то вдруг действительно любимой ставшей… А как звучать будет? Екатерина Марковна Веселова… Или Самойлова-Веселова? Папе приятно будет… И Андрею… Вот и решено, пожалуй…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя шла в сторону кафе, в котором собиралась кофе взять, думала о глупостях всяких, улыбалась каждый раз, как взгляд на пакет в руках бросала, предвкушала…

— Два капучино, пожалуйста, с собой…

Даже заказ сделать успела, а потом вздрогнула. Потому что оклик услышала, обернулась, а на загривке разом волосы дыбом… На нее шла, улыбаясь, Алиса Филимонова. Та самая. Только чуть старше. Ровно на четыре года…

Самойлова не знала, как она очутилась за столиком напротив Филимоновой, почему согласилась на крайне настойчивые уговоры поболтать немного, почему не ушла, бросив зло, что все знает и не простит никогда…

Нет. Катя растерялась, когда Алиса рядом оказалась, позволила себя за руку потянуть в сторону свободного столика, купленный для Веры кофе по ошибке Алисе принесли уже…

— Ты еще красивее стала, Катя. Знаешь об этом? — голос Филимоновой разительно отличался от того, каким он был в семнадцать. И взгляд тоже, да и вся внешность. В ней будто и не было никогда высокомерия и жестокости. Глаза дружелюбием светились, радостью, надеждой…

— Я никогда красивой не была. Это о тебе больше… — и это настораживало. А еще собственное поведение раздражало. Почему села? Почему не встанешь и не уйдешь? Почему позволяешь Верин кофе пить?

— Глупости, ты всегда красивее меня была. Видимо, поэтому я тоже так бесилась… Тогда…

— Видимо… Мне идти надо, ты извини, но я не могу делать вид, что мы хорошие знакомые и рады внезапной встрече…

Катя собралась все же, готова была встать-таки, но Алиса ее снова за руку поймала, из взгляда напускной энтузиазм пропал, а вот надежда осталась…

— Я знаю, просто… Это знак, кажется. Ты выслушай меня, пожалуйста. Умоляю…

Самойлова засомневалась. Их с Никитой махинация оказалась слишком жестокой. Чуть судьбы двум людям не сломала. А если бы не случайность, они с Андреем до сих пор ненавидели бы друг друга и обидой души съедали. Но она же тем от них и отличается, правда? Она лучше. Она не глаз за глаз…

— Только быстро. Меня подруга ждет, искать будет…

Алиса улыбнулась несмело, отпустила Катину руку, выдохнула будто, когда увидела, что собеседница на стул снова опускается, заговорила, попеременно то на столешницу глядя, то на Катю…

— Я хочу извиниться. Перед тобой и Андреем Веселовым. Перед ним я вообще провинилась так, что за жизнь не расхлебаю, да и перед многими парнями, но… Боюсь, он и слушать не захочет. Понимаю его. Но тебя встретила… И это судьба, мне кажется. Шанс мне дает… Мы тогда с Разумовским поступили, как последние твари. Я знаю, что вы расстались, что ты в Америку уехала, я пробовала на контакт с тобой выйти, но твоя подруга — Вера — сказала, чтобы не пыталась даже. Но я и не сразу поняла, насколько… плохо мы с вами обошлись… Пока самой хвост не прижало… — Алиса в сторону глянула куда-то, хмыкнула невесело, а потом снова в столешницу взгляд опустила. — В общем… Не возвращался он ко мне, Кать. Я все делала, чтобы вернулся, а он… Если бы я только знала, сколько в нем силы и любви, и будь у меня тогда хотя бы кроха ума… Не отпустила бы. Ни за что не отпустила. Меня так больше никогда не любили. И не полюбят, боюсь. Но это моя вина все. А вы-то не виноваты были. Мы с Разумовским подстроили все. Те видео, что он тебе показывал, специально сняли. Планировали, ракурс выбирали. Инсценировали ограбление, а он у тебя благородный парень ведь, не мог бросить без помощи. Даже такую, как я… Домой завез, злился очень, что к тебе опаздывает, а там пробка как назло… А переписка… Я ему писала, но он раз ответил. Кать. Раз. Написал, что умер для меня. Я знаю, что поздно говорю все это. Вы, наверное, уже давно забыли о случившемся, да только… Я до сих пор забыть не могу. Все думаю, за что меня судьба наказывает, и к тому времени возвращаюсь. За него. За вас. За то, что любовь обесценивала…

— Почему ты мне это говоришь сейчас? — чувства у Кати были смешанные. С одной стороны, она и так все это уже знала. Что-то Андрей объяснил, до чего-то сама догадалась, а с другой… Опять горько делалось. За глупость свою и подлость человеческую. Еще же… почему-то жалко было Алису. Она свою исповедь вела, важную деталь упуская: почему ей так важно исповедоваться.

— Я теперь немного Андрей Веселов, — улыбнулась грустно, а в глазах — слезы. — Впервые полюбила, а он… Безразличен. Ведет себя, как я вела… И мне бы тоже с вышки, да только… духу не хватает. Верю еще, надеюсь… Вот теперь буду думать, что тебе правду сказала, и это мне как-то зачтется там… Плюсик в карму, все дела… — даже пошутила, только Кате веселей не стало от этого. И радостно тоже.

Жалко ее было. Всех жалко. Разумовского, который рисковал закончить так же, как ее мать. Филимонову, которая не убежала от судьбы каждого человека, у которого душа есть — любить. Совсем не обязательно взаимно, к несчастью. Их с Андреем тоже жалко… Они ведь случайно встретились снова, поговорили наконец-то, выяснили… А если бы нет? Если бы еще год, два, десять лет страдали отдельно?

— Удачи тебе, — да только сказать Алисе ей больше нечего было. — Мы с Андреем не держим зла на вас. Чему суждено случиться — случится. Надеюсь, у тебя тоже все будет… как должно, — Катя встала все же, прочь направилась, Вера ее поймала на выходе из кафе уже.

— Это с кем ты там? — заглянула через плечо подруги, сощурилась… — На Филимонову похожа… Ну ту, которая…



— Она и есть, пошли… — Катя взяла Яшину под руку, потащила в сторону от заведения… Не хватало еще разборок сейчас. На них Вера способна — тут без сомнений. Всю дорогу, пока в другое кафе не зарулили, возмущалась, как эта гадюка посмела… А когда услышала Катин пересказ истории, подытожила, что так ей и надо… Пусть мучается теперь…

Катя же… Положа руку на сердце, не желала Филимоновой мучиться. Главное, чтобы в их жизнях больше не встречалась. А то за себя она могла поручиться, а вот за Андрея… Убьет же. И мокрого места не оставит…

— Ма-а-а, я дома, — Андрей хотел позвонить в дверь родительской квартиры, а потом решил, что маме приятней будет, если он своим ключом откроет, она на кухне, наверное, сейчас, хлопочет… А тут он… Сюрприз. И даже киндер. Подросший, правда. И чуть заросший тоже…

Парень подбородок почесал, чувствуя, что пора бы побриться, а то еще щетина, но до бороды уже рукой подать. Замотался что-то… Все мысли о Кате, а на такое привычное-обыденное времени уже нет.

— Андрюш! — он был прав, крикнул из прихожей, разуваться стал, а мать из кухни выглянула, улыбнулась радостно, руки полотенцем вытирая. — А у меня как раз обед готов будет через двадцать минут, как ты вовремя!

Сын улыбнулся, подошел, поцеловал маму в щеку, она в свою очередь по его щеке провела «против шерсти», языком поцокала…

— Я руки мыть.

— Иди.

— А дядьВаля где? — Андрей крикнул из ванной, вышел потом, воду с рук разбрызгивая, плюхнулся на диванчик в кухне, оглянулся…

Эх… А в детстве большой казалась, просторной даже, а теперь… Их семейство в полном составе точно не поместится уже.

— Тут я, Андрюш, тут! — Валентин тоже на кухне появился, руку протянул, обнял сына жены. — Читал вот, а потом не заметил, как заснул…

— Так я вас разбудил, что ли? Знал бы…

— Да брось ты… На том свете отосплюсь, — Валентин отмахнулся, к жене подошел, о столешницу облокотился, залюбовался… На нее и ее проворность, потом опомнился… — Ты с матерью поговорить хотел, наверное?

— Да я вообще приехал, послушать, как жизнь у вас… И у меня в машине что-то барахлить стало, съездил в сервис, посмотрели, вроде перестало, а теперь… Опять стучит… Глянем вместе потом?

— А давай я сейчас гляну, а вы пока с мамой пошепчетесь, давай ключи…

Андрей засомневался, не планировал ведь человека на улицу выгонять, на маму глянул вопросительно, та кивнула, улыбаясь.

— Дай человеку развлечься, Андрюш. А то он не досидит до конца отпуска, на работу рванет снова… Не может без дела…

Пришлось соглашаться, Валентин к машине пошел, Наталья же напротив сына села, залюбовалась в очередной раз… Иногда не верилось даже, что этот красавец — ее сын. На зависть всем, ей на гордость. Умница, трудолюбивый, глаз не отвести, честный. Жаль только, скрытный больно.

— Как дела? Давно не заезжал, я волновалась.

— Ну так звонил же, ма…

— А мне надо, чтобы приезжал… — посмотрела укоризненно, Андрей усмехнулся. Крыть нечем было. — Так как дела? Работы много?

— Не особо, как всегда. Сашка вон новых клиентов нашел каких-то, но сказал, что они на мне уже, после их с Веркой свадьбы разбираться буду, пока он на солнце пузо греть…

— И ты поехал бы. Давно ведь не был нигде. Вот вступительные сдашь — и рвануть можно. Сам или… — не договорила. Наталье очень хотелось, чтобы сын наконец-то привел к ней девушку знакомиться. А еще больше хотелось, чтобы такую, как Катя была…

Она тогда ничегошеньки не поняла. Что произошло? Как разбежались? Зачем? Почему? Снова дрожать начала, вечно сына взглядом искать, бояться… Но он вел себя иначе. Не так, как после Алисы Филимоновой. Замкнулся — да. Не улыбался — да. Но переживал больше внутри, чем снаружи. А потом… Наталья не сомневалась, у сына нет отбоя от девушек, да только… Ни одну больше домой не привел. Ни об одной так не говорил, как о Кате…

— Или, — он же понял прекрасно, о чем мама говорит, улыбнулся, задумался… Идея ведь хороша, на самом деле. Это же мечта — собрать по рюкзаку с Катей и понестись куда-то… Неважно, куда… Куда найдутся билеты. Или на машине вообще. Без плана и продуманного маршрута. Просто нестись, сломя голову, любиться до умопомрачения, рук друг друга не выпускать, пьянеть от того, что свершилось. Наконец-то. Снова, но по-новому. Да только… — Я к тебе за советом, на самом деле, ма…

— Слушаю, — Наталья видела, как по лицу сына разные эмоции ходят. И размечтаться о чем-то успел, и опечалиться по какому-то поводу.

— Смеяться будешь, но… Помнишь Катю Самойлову? — сердце женщины вдруг ускорилось… Страшно было… И надежда зажглась отчего-то.

— Помню, конечно.

— Мы соседи теперь, — усмехнулся. Маме и мыслям. — Ну и тут такое дело… Оказалось, мы тогда запутались сильно. Она думала — я предал. Я думал — она. И не поговорили толком, а теперь… Выяснили все. Я то ли так и не разлюбил, то ли заново в нее влюбился…

— А она?

— Она… Тоже, кажется, но… Жених у нее в Америке. Замуж выходит, — сказал грустно, в глаза заглянул, видно было, что очень нуждается в совете. Иначе не пришел бы. Иначе не поделился…

— Но если она тебя любит, то с ним счастлива быть не сможет. Оба страдать будут…

— Да мне до него пофигу, пусть страдает, — Андрей бросил зло, и стыдно не было ни капли. Не знал он Питера этого. И знать не хотел. Он мог быть миллион раз прекрасным человеком. Идеальным. В стократ лучше, чем он… Но Катю все равно так не полюбит никогда. И счастливой ее не сделает.

— Нельзя так, Андрей, не говори такого… Если он любит нашу Катю — его пожалеть бы в пору, потому что… Вы-то вместе будете, а он там…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вот не знаю я, мам, будем ли… Духу не хватает поговорить никак.

— Тебе? Духу не хватает? Вот так новость! Не ты ли к Глебу вышел, когда я только-то и могла, что обиду свою лелеять? Не ты ли первый шаг навстречу сделал, когда вы с Катей только учились любить, раз обжегшись? Меня иногда обратное пугает, слишком много в тебе этого духу. Опасно много…

Наталья от души говорила, Андрей не сомневался. И уверенности ее слова придавали, нужным образом действовали, но не во всем он таким бесстрашным был, как оказалось. Очень боялся от Коти «нет» услышать, когда спросит — останется ли та с ним.

— У нее мама умерла… Через два дня свадьба у Санька с Верой, а потом… Она уезжать собирается. На свадьбу свою уже…

— Не дадим! — Наталья и сама не знала, откуда столько уверенности, но даже кулаком по столу стукнула, чтобы сын не сомневался. Она училась. Каждый день, неделю, месяц, год училась у своих детей. Смелости, уму, веры…

Андрей рассмеялся, не выдержал — потянулся к ее рукам, своими накрыл.

— Не дадим, ма. Ты права. Не дадим…

И не сомневался больше. Раньше казалось, что не до разговоров сейчас, он каждый вечер к себе в квартиру уходил, на завтра откладывая, да только… Куда откладывать-то уже?

Вечером Андрей забрал Катю с Верой из торгового центра, измотанных, с десятком пакетов, зато крайне довольных.

Яшина была довольна настолько, что даже перестала в его сторону смотреть косо и иголки выпускать. Это победа. Однозначно.

Первым делом домой ее доставили, потом и сами поехали. Вдвоем тащили до квартиры на десятом те самые пакеты, вдвоем Кота кормили, которые все никак не мог уняться — орал возмущенно из-за того, что его людишки посмели на весь день куда-то смыться, одного оставив…

Пришлось заглаживать вину. В прямом смысле слова. И за ушком, и на шейке, и по спинке… По очереди, одновременно, снова по очереди.

— Завтра девичник у Веры…

— Ага, а у Санька — мальчишник…

Ближе к десяти они в гостиной устроились, Кот растянулся на свой максимум так, чтобы передние лапы и морда — на Катиных коленях, попа и задние лапы — на Андреевых, при этом урчалка у малого просто не выключалась.

Андрей обнял Катю, на руке узоры выводил, она же не сопротивлялась, голову на его плечо положила, наслаждалась…

— Стриптизеры будут?

— Пф, — Катя фыркнула, — сначала думали, а потом… Верка отказалась. Сказала, хочет тихо посидеть, поплакать, повспоминать. Не знаю, может из-за меня, но я не против. Так лучше даже.

— Это точно, нам с Саньком спокойней…

Катя не поленилась, голову подняла, посмотрела на Веселова с прищуром. Еще со школьных времен злилась из-за этой его привычки все под контролем держать. И пофиг, что они сами решили вечер провести без всяческих бесчинств. К их с Сашкой спокойствию это все равно никакого отношения не имело.

— А вы-то, небось, по бабам пойдете, — сказала с вызовом, в грудь пальцем ткнув… Андрей не знал, почему так, но этот жест у нее всегда хорошо получался. Находила самую болезненную точку интуитивно, и так надавливала, что реальность угрозы чувствуешь на все сто.

— Не пойдем, Саня тоже сказал, что не хочет он ничего. Ему бы жениться поскорее и забыть все это…

Андрей хмыкнул.

— Я его понимаю…

Катя снова голову на плечо Андрея положила. Не видела, как он в лице поменялся — взгляд остекленел, улыбка с губ слетела. На то, что и телом будто окаменел, внимания не обратила. А Кот это заметил, начал недовольно хвостом хозяина бить, посмевшего перестать водить по шерстке идеальной шелковистости.

— Давай билет твой сдадим, Коть, — сказал вроде как игривым тоном, а по факту — ни на секунду не играл, Катя усмехнулась же.

— Глупая шутка, Веселов. Я не могу так…

— Как «так»?

— Не приехать не могу. Питер ждет ведь, он столько сделал для меня, и я теперь его брошу? В такой важный день? Ни за что, даже не проси…

Андрей слушал и умирал будто. Вот поэтому он разговор-то и не заводил. Что-то подобное услышать боялся. Боялся, что время пройдет, она все по полочкам расставит, и уже не даст себе променять стабильного, надежного, пусть больше друга, чем любимого, но ни разу не предавшего. В отличие от него самого. И пусть теперь вроде как разобрались. Пусть даже в любви почти признались заново, но… Никто ведь гарантию не даст, что завтра снова не разбегутся из-за глупости какой-то…

— Андрюш…

— Ммм? — она так ласково его имя произносила, что сердце кровью обливалось. Вот зачем мучает? Почему? За что? И сам он почему будто в оковы закованный сидит? Не может ни встать и уйти, ни остаться и настоять на том, чтобы передумала.

— Я тут купила кое-что, хочу мнение твое узнать, посмотришь?

Девушка переложила свой «кусок» Кота на соседа, в глаза его заглянула с каким-то пьянящим энтузиазмом, щеки розовые, радужки блестят… Андрею бы понять, к чему все это, да только… Он усмехается в ответ механически, кивает. Не может понять. Не способен. Прокручивает в голове ее слова раз за разом. «Ни за что, даже не проси…».

Этого Катя не заметила, получила добро, в спальне скрылась, копошилась там…

— Где этот пакет чертов? — выглянула через пару минут, снова улыбнулась, — а, вот он… — схватила нужную ей покупку, плотно дверь за собой закрыла… Андрей слышал, как песенку мугыкает и шебаршится, но ему как-то совершенно пофиг было, что показать хочет.

— Не начинай, Кот… И без тебя тошно… — малой выпендриваться стал, когти выпустил, по футболке вверх взобраться собирался видимо, но его ссадили, сам Андрей встал, начал комнату шагами мерять. Не мог он так. Просто не мог. Она ему минуту тому сказала, что не бросит своего без пяти минут мужа ради старой школьной любви, а он снова пытается слова подобрать в голове. — Зайди, пожалуйста…

Просьбу услышал, на автомате отреагировал, ручку в спальню на себя дернул, не сразу понял, почему верхний свет не горит, а только торшеры у кровати, а сама Катя…

Видно, что стесняется, что неловко… в ночнушке какой-то прозрачной, которая наверняка как-то красиво называется, но он не знает, как… Волосы распущены, но короткие слишком, чтобы хоть что-то скрыть. Вся, как на ладони. Желанная до одури. До нее же запретная.

У Андрея дыхание сперло, завыть захотелось отчего-то.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Невероятных усилий стоило заставить себя взгляд в сторону отвести, шепнуть тихо:

— Это жестоко, Кать. Но ему понравится, — а потом выйти из спальни, гостиной, квартиры, на улицу, снова к леди Мазде, за пачкой… Такими темпами совсем скоро новую покупать придется.

В ту ночь домой он так и не вернулся. Не знал, что сделал бы. Запутался совсем.

С одной стороны, «Только тот, кто безусловно», с другой… «Ни за что, даже не проси»… А потом это… Неужели она правда не понимает, насколько это больно — свое мнение выражать касательно того, что другому достанется? Не по любви даже. По дружбе…

Андрей сначала по городу колесил, потом на окружной оказался как-то, вспомнил внезапно, где рассвет встретить можно, вдруг лучше будет? Там всегда как-то легче думалось… Если не заносило…

Доехал до памятного места, машину оставил, до нужной поляны по памяти дошел, благо, недалеко, благо, ноги до сих пор маршрут не забыли…

Вышка на своем месте стояла. Казалось, совсем за эти годы не изменилась. все такая же пугающая, высокая, косится слегка… Упадет же рано или поздно… Только бы в этот момент ни одного идиота, как он сам, на ней не было.

Андрей забрался на нее, когда солнечный свет уже начал по земле стелиться первыми лучами, сел на проржавелый пол, руки положил на перегородку, как Катя когда-то, ноги свесил… Стал солнца ждать и думать, вспоминать…

Он не готов на третий круг заходить в погоне за счастьем. И выбор за ней ведь. Не запрешь ее за семью замками вместе с ночнушкой этой… Или запрешь?

А если она Питера своего предпочтет, то что? Опять вниз головой с вышки? Или к мастеру снова — очередного Котеночка набивать, но теперь уже на другой руке? Не решит это проблему. Ни первое, ни второе.

Их сегодня друг к другу тянет, вчера тянуло, завтра будет. И не остановят уже континенты и океаны, Андрей не надеялся даже. Понимал, что сорвется. За ней, из-за нее, ради нее. Чтобы доказать — им только вместе жить можно. В искренности и любви. Той, которая безусловная до сих пор. В нем так точно. А если она засомневается… Придется заново доказывать… Слова матери вспомнились вдруг, кулак этот по столу. «Не дадим!». Умных людей надо слушать. Надо…

— Алло, Сань? — Андрей даже приличного времени не дождался, друга сразу набрал. Тот не спал, как ни странно — моментально взял трубку и голосом довольно трезвым ответил.

— Что у вас там происходит, Андрюх? — трезвым, но тихим… — Тут Верка моя с Катей говорит твоей… Всю ночь перезваниваются, и она тебя такими словами, Дрюх… Ну такими… Ты что сделал-то?

— Ушел.

— Зачем ушел? Куда ушел?

— Подумать надо было…

— О чем, брат? Ты беги лучше. До границы. Верка сказала, что утром грохать тебя выезжаем…

— Хочу попросить тебя о помощи, — Андрей мимо ушей совет друга пропустил. Другим голова забита была. Появилась идея, как можно «не дать».

А солнце восходило… Так красиво… Столько надежды даря… Видимо, в качестве компенсации за ту безнадегу, которую Андрею когда-то пришлось на том же месте пережить. Судьба-чертовка…

— Он дебил у тебя, Коть. Ты прости меня, но дебил. Как можно не понять, что если девушка в белье перед тобой, она на что-то намекает! — Вера шипела в трубку, сидя на кухне, а еще то и дело втыкала нож в деревянную доску. Ей так легче было. Она Веселова представляла… и увечила. Увечила и представляла… А ведь днем еще подумала, что он нормальный! Что все будет! Что на одной свадьбе отгуляют, а потом и вторая не за горами, но этот дебил…

— Он сказал, что «это жестоко»… и ушел. А что жестоко, Вер? В чем я провинилась? Что не так сделала? — Катя не плакала, не рыдала, душу не рвала, просто не понимала… Сидела на полу спальни в том самом пеньюаре, следила за тем, как Кот по квартире носится, глазами хлопала… и не понимала, почему она тут, одна… а он… даже не в квартиру ведь пошел, она спускалась, звонила… слинял куда-то…

Но ведь… Неужели она не так поняла все? Неужели ему это не нужно теперь? Зачем тогда столько сил, времени, нежности на нее потратил? Разве она могла спутать любовь с остаточной заботой с его стороны?

— Он всю неделю к себе ходил ночевать. Я думала… Мне и правда не до того было. Но я ведь тоже хочу все выяснить наконец. Я его хочу, а он…

— Дебил, Коть. Ну дебил же! — Вера снова нож в доску воткнула, встала, начала по кухне ходить, злясь… Да чтоб какой-то Веселов ее Котенка отверг?! Да конец этому Веселову. Кранты и крышка. Несите гвозди. — Будет драка на свадьбе, Коть. Будет. Я его задушу просто…

Катя отчего-то рассмеялась даже. Нервно как-то… Вера так злилась… Искренне и неистово, что у самой Самойловой злиться уже не получалось. Не понимала просто. Вот и все. А через пару дней ведь действительно в Штаты лететь. Или… Может…

— Вер, я, кажется, не сказала ему, что у меня обратный билет есть уже… Я же после свадьбы сюда опять… Остаться хочу. На год хотя бы, а Андрей… Он не знает! — Катю понимание вдруг осенило. Она с пола поднялась, рванула в сторону выхода, у самой двери затормозила, рукой махнула. Куда бежать-то? Он все равно домой не вернулся.



— Это я дура, Вер! Это я дура!

— Так он спросить-то мог, Коть! Рот есть, язык есть, артикулировать умеет, слава богу! Ты его не выгораживая, я все равно прикончу…

Локомотив Вера Яшина несся, и ничто его уже не остановило бы, а вот Катя… Будто груз с плеч разом упал. Она объяснит все просто, и он оттает. Все поймет, простит, что раньше не догадалась сказать. Она простит, что ушел вот так… Хорошо все будет, Катя не сомневалась даже…

Глава 33

Катя хотела поговорить еще до свадьбы, не видела смысла оттягивать. Как только услышала, что Андрей снова дома, забыла, что ночью так и не заснула, что на голове черти-что, что Кот не кормлен еще, а уже орет требовательно… Понеслась в квартиру этажом ниже…

Веселов открыл почти сразу. Видимо, даже от двери не успел отойти толком, уставший был, взъерошенный, круги под глазами и сигаретами пахнет…

— Андрюш, ты не так понял все, — она смотрела, как парень разувается, затекшие конечности разминает, шею… Надо было только о разговоре думать при этом, а не выходило — хотелось прильнуть, обнять, прижаться всем телом, и дрожать уже в его руках. Веселов усмехнулся.

— Ты прости меня, что ушел так внезапно, просто… Подумать надо было.

— Подумал?

— Немного, — снова усмехнулся.

— До чего додумался? — и, наверное, самое время было на него всю правду разом вывалить, но Катя решила сначала Веселова выслушать. Просто любопытно было, до чего его размышления довели.

— Что ты безумно красивая, — он же отшутился, подошел, боднул ее нос своим, губами губ легко коснулся. — Но я спать хочу адски. Давай позже поговорим…

Отпустил, в спальню свою пошел. Не обернулся ни разу, не заботился о том, закроет ли она дверь, с какой стороны… Что сама сказать хотела…

Катя же откровенно растерялась. Бежала, думая, что он, как за соломинку, схватится за это ее «ты не так понял все», оказалось же, что ему это неинтересно совершенно. Так что ли?

— Поднимешься, когда к разговору готов будешь!

Крикнула, услышала далекое «угу», вышла, дверью хлопнула…

Не знала, если честно, злиться, обижаться или просто дождаться?

Странно он себя вел. До крайности странно…

Потом же… Так и не пришел. За весь день. То ли спал, то ли занимался чем-то, но в ее дверь не позвонил до самого вечера, пока сама Катя не уехала к Вере на девичник.

Вечером накануне свадьбы Саша с Андреем сидели на кухне последнего, лениво пиво тянули, скучали…

— Знаешь, Веселов, я вот искренне считал, что у нас в семье я главой буду. Но как-то так получилось, что мне сказано домой не являться сегодня… До свинячьего визга не напиваться… Вести себя прилично… И я тут у тебя сижу… Послушно… — Санек рассуждал, задумчиво почесывая подбородок. — Кажется, меня жестоко обманули…

Бархин пошутил вроде бы, Андрей вроде бы посмеялся, но все-то понимали, что в этой шутке процент правды максимальный.

— Скажи еще, что недоволен? С другом вообще-то сидишь, пиво хорошее пьешь, пицца вон приедет скоро, приставку включим, порубимся душевно… Только ради этого уже стоило жениться…

— Ну да, — Бархин улыбнулся застенчиво, тему сменил почти сразу. — А ты… Ну прям так жестко завтра хочешь, как мне описывал вчера? Может вы бы на свадьбе поговорили? Верка в нее букетом пульнет, она поймает, и тут ты такой… "Я лучше америкоса твоего! Поддержи отечественного производителя!". Она не сможет отказать, прилюдно-то…

— Да я хочу нормально поговорить, Сань, наедине… Она и сегодня приходила, но я что-то струсил. Если еще раз бросит в меня этим своим Питером любимым — сдохну, кажется. Сегодня отвлечемся, завтра соберусь…

— Мне почему-то кажется, Андрюх, ты что-то не так понял, если честно…

— Что я не так понять-то мог, Сань? Отец сказал, она замуж выходит. Катя подтвердила. Я спросил, когда улетает — она сказала. Я попросил билет сдать, она сказала, что не может так с Питером. Да еще и платье это…

— Что за платье? — Бархин на друга удивленно глянул, тот хмыкнул.

— Когда Катя дома была… Ну, из-за Лены… Я в квартире ее задержался. Надо было шмотки Кота собрать по минимуму для временного переезда. Ну вот… Он в шкаф полез. А там… Платье… Свадебное…

Андрей говорил, а на сердце снова гадко становилось. Красивое платье… Ничего не скажешь… Но когда думаешь, что Катя в нем будет к алтарю идти, чтобы за другого замуж выйти — выть хотелось. А вчера это же платье из шкафа торчало, когда она… Эх… Что ж за жизнь-то такая?

— Не знаю, где тут ошибка возможно, — Андрей сказал, глоток пива сделал, чтобы его горечью на языке чуть душевную перебить…

— Я тоже не знаю, но чувствую…

— Скажи лучше, как чувствуешь — останется со мной? — Андрей не верил во внезапно прорезавшиеся паранормальные способности друга, но очень хотелось немного больше уверенности…

— Куда денется, Дрюх?

Веселов кивнул. Надеялся, что никуда.

Девичник прошел хорошо, правда, кутили далеко не всю ночь, да и не то, чтобы прямо кутили… Так, говорили больше, вспоминали, вздыхали, плакали, уже к полночи все подруги Веры разъехались, а они с Катей вдвоем остались, чтобы еще чуть-чуть, совсем немного напоследок… поговорить, повспоминать, повздыхать, поплакать…

— Представь, Коть… Завтра вечером я уже женой буду… — подруги лежали на кровати, глядя в потолок, снова за руки держались, как когда-то, в школе еще, говорили шепотом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это хорошо ведь, Вер. Ты же хотела этого… — Катя глянула на Яшину мельком, улыбнулась.

— Хотела. Но не верится… Плакать буду завтра…

— И я буду, — Катя не сомневалась, что будет. Она и сейчас расплакалась бы, но держаться надо было.

— Но Веселова твоего все равно грохну, — Вера буркнула, на бок перевернулась, на подругу посмотрела серьезно и ласково. — Ты достойна только лучшего, Катюнь. И мне кажется, что он — то самое лучше, да только… Такую фигню творит, словами не передать…

— Творит, — Катя кивнула, — но он правда лучшее. Я больше такого нигде не найду.

— А он такую не найдет. А если попробует — ноги переломаю…

Катя рассмеялась, а вот Вера нет совсем. Вполне возможно, не шутила. Яшина — она ведь такая. Слов на ветер не бросает…

Они говорили-говорили, а потом не заметили, как уснули. Будто глаза закрыли только, а уже утро, звенит будильник, пришла пора замуж выходить…

— Вер, если б я тебя не любила, вот сейчас заново влюбилась бы! И у Бархина увела!

Катя была с подругой все утро, пока ее красили, наряжали, фотографировали весь процесс, сама тоже участвовала, поэтому-то и отвлеклась от Яшиной, а когда увидела результат трудов — обомлела.

Не зря они столько салонов объездили, не зря прическу придумывали так долго, над макияжем голову ломали. Теперь-то понятно стало, зачем все это было. Из Веры получилась самая красивая в мире невеста, Катя ни секунды в этом не сомневалась, и не ревновала тоже ни секунды, гордилась только, что это ее подруга, почти сестра, а может роднее даже…

И Катя так смотрела, что Вера все это во взгляде прочла, глаза тут же на мокром месте у обеих оказались…

— Нельзя, девочки! Моргаем! — и они моргали. Моргали, обнимаясь, потом в ЗАГСе моргали, на фотосессии после.

Сашка только моргать забывал. Расчувствовался, как жену свою будущую увидел, и пофиг парню было, что не мужественно, что подумают не то… Он тоже заново влюбился. Ему можно. Хоть каждый день теперь влюбляться. В нее одну.

— Эх, Санька… Пропал мужик…

Пока Саша впервые на невесту свою любовался у ЗАГСа уже, Андрей к Кате подошел, слишком близко, пожалуй, но оба так хотели. Катя чувствовала, как его рука по талии скользит сзади, ближе к себе притягивает, улыбнулась незаметно, делая вид, что срочно букет понюхать нужно… Она злилась немного, если честно, что он ее так продинамил с разговором. Немного…

— Всем бы так пропасть, Веселов. В счастье ведь…

Бросила взгляд на свидетеля, подмигнула.

Он сегодня тоже очень хорош был. В костюме, как на выпускном прямо, ему вообще костюмы до одури шли. Жаль, редко в них щеголяет. В следующий раз, наверное, уже на свою свадьбу наденет.

— В счастье, — он тоже улыбнулся, наклонился чуть, в лоб ее поцеловал… Не сдержался просто, слишком хотелось… Потом же вдвоем развернулись, чтобы продолжить смотреть, как Вера с Сашей в счастье пропадают.

Роспись прошла практически без казусов, потом была фотосессия, дальше — ресторан. И уже в нем, в огромном зале, вместившем добрую сотню человек, начались бесконечные тосты, слезы, танцы, разговоры, шум…

Говорили родители, друзья, однокурсники, снова родители… Андрей говорил…

Встал, прокашлялся, по бокалу постучал, улыбнулся…

— Вера, Саша… Для меня большая честь быть сегодня тут, — окинул взглядом зал, — сидеть здесь, — кивнул на свой стул по левую руку от жениха, — носить это, — провел по ленте с надписью «Свидетель», — Катя снова улыбнулась, думая, что и это школу напоминает, выпускной… — Я знаю вас… Четыре года, получается? Да, четыре года всего, а вы уже любите друг друга в два раза больше…

— Ну как, любим… Всякое бывало, — Саша друга перебил, Вере подмигнул, по залу смех разнесся, невеста же не деликатничала — кулак показала… Хотя правда это была. Чистая правда. С пятого класса глаз друг от друга отвести не могли, в седьмом встречаться стали… Всю жизнь, считай…

— Всякое бывало, но у кого иначе? — Андрей невольно на Катю глянул, улыбнулся грустно… Она сегодня красивая была до безобразия. Волосы в высокую прическу собраны, в них — цветы живые, платье светлое, ему розовым кажется, сама Самойлова пудровым назвала… Глаза блестят — то от слез, то от счастья, на щеках румянец… Ей будто семнадцать снова, она будто так же любит его, а он ее… И налюбиться все никак не могут. — Но я о другом сказать хотел. Я вас всего… или аж четыре года знаю… И вот ни разу, клянусь, ни секунды не сомневался, что вы друг для друга созданы. Где у тебя впадина какая-то, Сань, у Веры выступ. Где у Веры иголка — у тебя подушка мягкая, чтобы она острием безбольно зашла… Если бы я своими глазами этого не видел, не поверил бы, что так бывает, но… спасибо вам, что вижу… и верю… и горько!

Кто-то рассмеялся, кто-то хлопать начал, кто-то к призыву присоединился, Вера с Сашей вредничать не стали — в очередной раз поцеловались под дружный счет. Они уже нацеловались сегодня на сто лет совместной жизни, но останавливаться на этом собирались.

Потом танцы были, торт, букет Вера бросала…

Смухлевала слегка, конечно…

— Покажешь, где Катюня встанет, — шепнула Саше, пока девушки за ее спиной собирались…

— А не поздно ее обукечивать-то? — Бархин спросил, вспоминая вчерашний разговор с Веселовым, но Вера странно отреагировала, глянула на него удивленно, бросила «в смысле поздно?», потом на Андрея с прищуром посмотрела…

И может самое время все выяснить бы, да только…

— Шучу я, Вер, за взглядом следи, — Саша отошел, когда встали все, зыркнул, куда надо было, Вера кивнула незаметно… И попала.

Катя не собиралась ловить, но когда на тебя летит… Тут уж без шансов, разве что отпрыгивать, но смотрелось бы глупо, поэтому…

— Ну все, Самойлова! На твоем девичнике точно оторвемся! — Вера побежала обнимать подругу, сама Катя растерянно и смущенно на невесту смотрела, на букет, на Андрея…

Тот загрустил отчего-то. Прямо сильно загрустил…

— Может знак, Сань? — спросил у друга, когда тот подошел, по плечу похлопал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Знак, чтобы ты дураком не был. Лови свою птицу в клетку, Веселов. Лови, пока не упорхнула.

И он поймал. Как только возможность возникла — поймал. Как с Сашей и договаривались.

Уже вечером, после того, как торт вынесли, Катя с Верой вышли во внутренний двор, подышать, отдохнуть от звуков, дух перевести, Андрей с Сашей следом увязались.

Стояли в стороночке, смеялись о чем-то дружно, глупости обсуждали, за помощь благодарили, потом же…

— Что-то полночь почти, а никого не крали еще, да? — Саша сказал задумчиво, на уже жену глянул, та же только глаза закатила.

— И слава богу, Бархин. Только этого нам не хватало. Не хочу я вороваться, устала…

Она опустила голову на плечо мужа, захныкала, как бы прося пожалеть, ну он и пожалел, сначала обнял рукой, потом зафиксировал другой…

— Давай, Андрюх, я держу… — ну и держал.

Держал, пока Андрей на руки Катю подхватывал, к машине волок, внутри запирал, оббегал, ключ в зажигание вставлял…

— Ты чего? — Катя опомнилась в машине уже, открыть дверь попыталась, но никак — заблокировал… Потянулся, пристегнул ее, поцеловал в губы, как-то дерзко больно, будто в раж вошел… Потом сам пристегнулся, рванул… Леди Мазда не подвела, погнала вперед с задором…

— Украл тебя, — голову повернул, подмигнул.

— Зачем? Я ж не невеста…

— А я на опережение работаю, Коть. Сегодня не невеста, а завтра что? Или послезавтра? Не помню, когда там у тебя свадьба планируется?

Катя смотрела на Андрея, слушала… ничего не понимала… оставалось только моргать и рот беззвучно открывать-закрывать…

Куда едут стало понятно почти сразу — домой. Домчали моментально… Катя полдороги Веру успокаивала, незамедлительно решившую на развод подавать и ехать спасать подругу. Веселов ей снова не нравился. Варвар какой-то. Схватил, поволок, как мешок картошки…

Мешок картошки зря пытался доказать, что ему-то нормально… Он-то не против…

Не понимает только, к чему все это, но в целом…

До лифта Андрей ее уже не тащил, но хват за руку был нормальным, особо не забалуешь… Ехали на девятый…

— К Коту зайдем может? Все равно дома ведь…

— Не маленький, справится, — Андрей сказал, как отрезал, Катя же вздохнула тяжело. Значит, так тому и быть…

Позволила себя в квартиру сопроводить, следила, как Веселов дверь на все замки закрывает, а ключ закидывает на шкаф. Оттуда без табуретки не достать.

— Я не совсем понимаю, Андрей Владимирович, а вы вообще что делаете-то? — Катя догадывалась, что это игра какая-то, но суть пока не уловила. Веселов не был многословным, а то, что говорил, в логическую цепочку у нее в голове никак не строилось.

И на сей раз тоже не ответил, притянул к себе, целовать начал — лицо, шею, плечи, куда дотягивался…

Букет, который она все это время в руках держала, на пол упал и покатился, цветы поотлетали, жалко было.

— Хочу тебя, Коть, умираю просто.

Катя не сомневалась, что хочет. И сама-то… Он целовал, а она таяла, но… Почему позавчера ушел тогда? Что не так сделала? Надо было разбираться, она же…

Руки парня с себя сняла, отступила на шаг, смотрела на него, боялась немного, но не критично это… По взгляду понятно было, что не уйдет, как в прошлый раз. Тем более, сам же ключ не пойми куда забросил…

В звенящей тишине хорошо было слышно звук змейки, съезжающей вниз по молнии, потом звук скользящей по телу материи…

Катя опять перед ним беззащитно обнаженной оказалась, он же снова замялся отчего-то… Взглядом по телу гулял, жадно так, ласково, потом прямо в глаза посмотрел, и видна была в них решимость и будто отчаянная готовность…

— Ты не едешь в Америку, Самойлова. И замуж не выходишь за Питера своего. Поняла меня?

— В смысле?



Она не поняла. Ни слова, если честно. О чем и сообщила. В ответ же получила исповедь, которой не знала даже, радоваться или волком выть…

— Мне отец твой сказал, чтобы я не лез к тебе, замуж же выходишь… Я обещал, что не буду, а потом… Не могу к тебе не лезть. Понимаешь? Не могу. Думал, что предательница, все равно не мог. Узнал, что не предавала — тем более не могу. Хочу тебя, люблю тебя, сдыхаю, когда думаю, что сегодня ты со мной еще, а завтра в Америку свою. К Питеру… Может, он отличный парень, да только… Нет у него шансов. Может были, пока ты не вернулась, а теперь — нет. Из квартиры не выйдешь, пока сама это не поймешь. Хочешь ненавидеть меня — вперед, я потерплю. Еды я припас много. Месяц продержимся, думаю. Дверь бронированная, ключ съем… чуть позже только, надо достать, что-то я не подумал об этом… Хочешь, брось в меня чем-то, но только не смотри так… И не смейся. Почему смеешься-то? Кать, тебе плохо что ли? Кать!

Катя же… Сначала слушала его исповедь, забыв напрочь, как дышать, потом будто сбоку собственный смех услышала, потом слезы на глазах выступили, все от того же — от смеха, и ноги держать перестали, пришлось присесть на корточки, в руки уткнуться и смеяться… смеяться от души, не просто до слез — до колик, потому что…

— Я не выхожу замуж за Питера, дурак! — Андрей рядом на пол упал, руки ее расцепил, стал в лицо разглядывать, перепуганный какой-то, услышал, сощурился…

— В смысле?

Катя же ответить сразу не смогла, снова смехом залилась. Все ясно стало… И может далеко не так смешно было, как ей сейчас казалось, но казалось же…

— В прямом. Веселов, я не выхожу замуж ни за кого. Питер на девушке своей женится. Кларе. А я помогаю просто. Вроде как свидетельница тоже… Она археолог, в экспедиции сейчас. А он решил сюрприз сделать, она приезжает как раз… Ну они сразу и женятся. Мы уже и платье подобрали, я мерила, все сделали…

— Но отец твой сказал… И ты подтвердила же…

— Что я подтвердила, тупица? Я не могла такое подтвердить! Тем более… — она руку высвободила, перед глазами его помахала. — У меня кольца даже нет! Как ты подумать-то мог такое? Вот дурак…

— А платье зачем? — Андрей наверх покосился… Катя поняла, о чем толкует, еще сильней заулыбалась…

— Я же тебя объяснила — у нас с Кларой один размер. Я здесь померила, купили… Теперь в Америку повезу… Ей подойдет…

И пока Андрей соображал, Катя его обняла, губами в теплую шею уткнулась, зажмурилась. Господи… Вот ведь идиотская натура! Но и папа хорош… Хотел, как лучше, а получилось…

— Так я тебя зря воровал, получается? — до него еще с минуту доходило, молчал, моргал, прокручивал в голове все, что слышал, осознавал, что додумал…

— Получается… У меня и обратный билет есть. Неделю там, потом домой. Надо шмотки собрать, привезти, я дома побыть хочу… С тобой… — два последних слова тихо сказала, ласково, с опаской.

— Я какой-то дебил, получается… — Андрей заключил ответственно, Катя же отчего-то захрюкала, щекоча дыханием шею… Слышала бы это Вера… Да она бы стоя аплодировала сообразительности парня!

— Ты не дебил, ты запутался просто… — Катя оторвалась все же, в глаза любимые заглянула, по голове погладила…

Они странно сейчас смотрелись, наверное. На полу. Она в одном белье, он не разулся еще даже… Ее взгляд нежный, жалостливый слегка, его — растерянный до сих пор…

— Значит… У нас есть шанс на безусловно? — но сомневаться все равно времени не было, Андрей это понимал, поэтому-то вопрос задал уже куда уверенней, улыбнулся, лбом ко лбу, глаза в глаза…

— Нет шанса, — ответила, улыбнулась, губ губами коснулась. — Нет шанса не безусловно.

— Коть, — они долго еще на полу сидели. Смеялись, целовались, шептали что-то… Как жили рассказывали, как скучали, как переживали, как пытались… забыть и забыться. Теперь можно было рассказать все это. Уже ведь понятно, что не вышло. Ни забыть, ни забыться. Да и не нужно. Слава богу, уже не нужно…

Теперь же в спальне оказались.

Андрей на кровати сидел, Катя у него на руках. Мужскую рубаху накинула, чтобы не мерзнуть, да только руки Веселова все равно под ней по телу бродили. Неспешно, ласково, с пониманием, что никуда не денется уже, можно не спешить…

— Я же правильно понял, ты не…

Не ответила даже, снова в шею уткнулась, спряталась. Может и хорошо, а то еще не так улыбку расценила бы, обиделась, а ему… Нельзя сказать, что неважно было, просто… Не верилось, что ли… Сам же свое счастье упустил четыре года тому, а оно вернулось — такое же мягкое, нежное, наивное, чистое… Хотя по-другому и быть не могло, наверное. Она ведь только тому доверилась бы, кого полюбит безусловно. А безусловно — только его одного…

— Может к Коту сходим? — Андрей замер на секунду, улыбка еще шире стала… Вот так, значит. Он тут свою думу думает, она свою. Нет, чтобы о нем… О Коте этом вечно…

— А мы без него никак не справимся? — Веселов с девичьего плеча рубашку спустил, поцеловал — в ключицу сначала, потом дальше двинулся.

— Мы без него, может, как-то… и справимся… — Катя пыталась связно мысли в предложения строить, но путались предательницы. Путались… — А вот он без нас, боюсь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надо проверить, Коть… Пусть попробует. И мы попробуем, — Андрей встал, Катю на пол опустил, она сглотнула боязно, Веселов сначала с себя майку через голову стянул, потом рубашку с ее плеч спустил окончательно, подбородок поддел, дождался, пока взгляд поднимет. — Хорошо, что ключ съесть не успел, — романтика момента располагала к другим разговорам, но Андрей не сдержался почему-то, сказал, что до сих пор мучило, увидел, как Катя в улыбке расплывается… Расслабляется чуть…

— Мы бы даже скорую впустить не смогли. Дверь пришлось бы вырезать. Ты очень рисковал.

— Я бы еще раз рискнул, Катя, — игривое замечание получило максимально честный ответ. Тела были еще полуголыми, а вот души — полностью. — Ты просто, видимо, не понимаешь, насколько я любил тебя тогда. И сейчас люблю. Я бы вплавь за тобой. Веришь?

От его слов мурашки по рукам пошли, и желудок в узел. Ушами женщины любят. Ушами. Но только искренность эти уши берет. И души тоже.

— Верю. Я тоже, — Катя сделала шажок навстречу, сократив расстояние между ними до нуля, на носочки встала, целовать начала. Андрею объяснять не надо было. Дальше все урывками запомнилось.

На руки подхватил, сел снова, целовались упоительно, как он ее по сантиметру изучал, так она его теперь. Не боялась, не стеснялась, дрожала, но шла вперед… На кровать толкнула, сама с ремнем справилась, выцеловывать начала узоры — на губах, шее, груди… Да только недолго музыка играла, Андрей перекатился, сверху оказался, одной своей рукой обе ее зафиксировал над головой где-то, застыл на мгновение, проверяя, что скажет… Она ничего не сказала, только дышала тяжело, глаза широко открыты, грудь вздымается, губами к его губам тянется, телом к телу…

— Хочу тебя, Веселов, — ни в словах не стеснялась, ни в действиях.

— Знаю, — он и не сомневался. Пожалуй, не уйди он так глупо, неправильно ход с примеркой ночнушки развратной расценив, по поведению ее понял бы, что никакой Питер им не страшен. Только собственные сомненья.

Сейчас их не было. Были они, их губы, руки, тела, вздохи и взлеты. Пьяные поцелуи и поволока на глазах, прогиб в спине, стремление двигаться навстречу до бесконечности… Доверие.

Ее первый раз, его первый по любви.

Ее голова снова лежала на его груди. В темноте, на фоне окна видна была игра в переплетенье пальцев. Сначала он ведет в этом танце рук, потом она. Снова он. Она. Улыбаются, прижимаются тесней, молчат…

— Нам завтра на дачу надо будет съездить… — Катя первой заговорила. Вспомнила вдруг, что существует завтра. Существует дача. Существуют люди…

— Зачем?

— Познакомишься со всеми… Снова. У папы спросим, зачем соврал… Да и… У нас праздник завтра большой. Марина с дедушкой Сережу забирают. Сына своего. Приемного…

— Так может я в другой раз как-то? — Андрей не против был и завтра, да только… По всей видимости Марк Леонидович будет не слишком рад такому гостю. Зачем человеку настроение портить?

— Я завтра хочу. Не могу терпеть, — Катя потянулась к его лицу, поцеловала. Долго, закрыв глаза, пытаясь как можно лучше его губы на вкус распробовать.

— Значит, завтра. А послезавтра к моим съездим. Мама скучает по тебе… — Катя зарделась, улыбнулась… — А после Америки твоей рванем куда-то… Куда хочешь?

— Неважно…

— Вот и мне неважно. Туда и рванем, значит.

— А учиться кто будет? Работать? Кота кормить?

— Кот с нами поедет. Паспорт сделаем ему, будет у нас Кот-путешественник. Работать я и удаленно могу, а учиться… Поступим… и можем себе позволить отдохнуть…

Катя не была против. Совсем не была. Ей и тут хорошо было бы. И в любом другом месте. Действительно, неважно.

— Я Алису Филимонову встретила. Просила простить ее.

Андрей хмыкнул, приподнялся чуть, руку за голову закинул. Котеночек и «БЕЗУСЛОВНАЯ» оказались будто у Кати на ладони, она расхрабрилась — стала пальцем по узору водить… Против царапин особенно усердно, как бы пытаясь их стереть.

— Она все вовремя делает… Удивительная девушка… Хотя ей ведь и спасибо сказать можно… Если с натяжкой…

— Разве что с большой, — Катя оставила в покое Котеночка, снова на груди у Веселова устроилась, обняла, что есть мочи. — Если бы ты тогда насмерть разбился, я бы тоже умерла.

— Ты меня не знала еще тогда.

— А все равно умерла бы. Чувствую.

Глупости, конечно, но Андрей не спешил отмахиваться от этих слов легкомысленно. Катя же продолжила:

— Если бы не ты, Андрей Веселов… то никто.

— Если бы не ты, Катя Самойлова… то не жизнь.

В ту ночь родились уже новые клятвы, которые снова доказали: признаваться в любви можно по-разному, совсем не обязательно произносить при этом те самые три заветных слова…



Андрей сладко спал, перевернувшись на живот, повернув голову будто специально так, чтобы Кате удобней было его разглядывать… И она разглядывала… Ночь вспоминала, улыбку изо всех сил сдерживала, разглядывала…

Она чертовски долго шла к этому утру, не простила бы себя, если проспала бы. На часах восемь всего, впереди важный, насыщенный день, а она смотрит и думает — сейчас разбудить или позволить поспать еще? Решила пожалеть…

С кровати встала, хотела в простынь завернуться, да только он все их под себя подгреб, не вытащить было, пришлось снова пользоваться его рубашкой, носом в ворот зарываться, вдыхать жадно… Господи, теперь ведь все его туалетной водой пахнет. В ее квартире, в его, вся одежда, ее тело. И горит все, снова к нему хочет, не понимает, зачем уходить…

Катя успела тихонечко принять душ, кофе сделать на его кухне, насладиться им, глядя на тот же вид, что открывается из ее окна, но этажом ниже…

Хорошо, что телефон с собой взяла, потому что ровно в девять он ожил. Питер звонил… А она и забыла совсем, что вот уже третий день никак поговорить с любимым чехом не удосуживается, но он ведь переживает…

Катя прикрыла дверь, убедилась, что рубаха застегнута, не выглядывает ничего лишнего, прислонилась к столу, включила видеосвязь…

— Китти! Ты наконец-то взяла трубку, о, моя любовь! Я так переживал за тебя! Как все прошло? — Питер был привычно громким и эмоциональным. Если у Кати спросили бы, что она знает о пятидесяти оттенках, она вспомнила голос друга. В нем были все пятьдесят, причем сразу. Он журил, хвалил, волновался и чувствовал облегчение одновременно.

— Все хорошо, Пит, все хорошо… Прости, что не набрала сама, просто…

— А почему ты шепчешь, Китэн? И почему ты в… — собеседник сделал выпад ближе к экрану, сощурился, присмотрелся, Катя же покраснела и заулыбалась отчего-то… — Это мужская рубашка? — и снова пятьдесят оттенков. Удивление, тревога, восторг, азарт…

Девушка кивнула.

— Того ужасного Андрея, который посмел разбить сердце моей сладкой Китти? — опять кивок, а следом улыбка, уже не прикрытая, горящая…

— Ты должна мне все рассказать, предательница! Я тут переживаю, а она там…

— А она тут занята очень, — Катя не знала, когда Андрей проснулся. Долго ли за дверью стоял — тоже, да только не выдержал, подошел, обнял ее так… по-хозяйски, к себе вплотную притянул… Даже не заморачивался тем, чтобы одеться прилично. Заспанный, голый до пояса, волосы в разные стороны… Но на английском щебечет так, будто сам пару лет в Штатах провел. — Я Андрей, ее парень, приятно познакомиться.

У Веселова оттенок в голосе был один — серьезность. Смотрел на друга Самойловой на довольно маленьком телефонном экране, изучал… вроде бы выяснили, что не конкурент, но осадочек-то остался… Ударение особое сделал на «я» и «ее парень». Чтобы ни Катя, ни Питер в этот не сомневались…

— Приятно познакомиться, Андрей! Я много слышал о тебе! — Питера же надо было знать, чтобы понимать — на него все это не действует. Хоть ведрами серьезность лей, он не станет меряться межбровными складками на предмет суровости… Он ко всем дружелюбен, всех рад слышать, со всеми счастлив познакомиться. Что касается Андрея… Если так выглядит счастье его Китэн — он уже его любит…

— И что ж он слышал, мне интересно? — Андрей на русский перешел, на Катю глянул возмущенно, вопрос задал негромко, Самойлова же только плечами пожала, продолжая Питеру улыбаться.

— Я не слышу, что вы говорите?

— Он говорит, что я тоже ему о тебе много рассказывал… Представляешь, Андрей думал, что мы с тобой женимся, — Катя сказала, Андрей глаза закатил, потом еще раз, когда Питер смеяться начал… Им смешно…

Это, конечно, отлично, что им смешно, да только он чуть с ума не сошел, пока не разобрался со всем…

— Нет, ты не думай, Китти, я с радостью, если бы не Клара, но…

— Но уже поздно, и это очень хорошо, — Андрей ответил, имитируя энтузиазм, Катю еще плотнее к себе прижал, когда особо некуда было уже.

— Я бы пригласил тебя на нашу свадьбу, Эндрю, но, боюсь, билеты найти будет слишком сложно, да и виза…

— Главное про Клару свою не забывай и к моей Китти ручки не тяни… — Андрей снова по-русски пробурчал, за что получил тычок в бок от той самой Китти…

— Что он говорит, сердце мое? Я ничего не могу разобрать…

Катя не перевела, конечно же, свой вариант придумала. Что Андрей их с Кларой поздравляет, желает отлично провести свадьбу и жить долго и счастливо после нее… Веселов хмыкал, но не перебивал. В конце концов, когда Питер женится, ему действительно спокойней станет. А окончательно спокойно, когда Катя со всеми шмотками домой вернется…

Невзирая на периодически бросаемые Андреем скучающие, умоляющие, большеглазые взгляды, Катя продолжала щебетать со своим Питером, пока не обсудили все, что должны были. Свадьбу Веры, готовность к свадьбе Пита… Откровенные сплетни о людях, которых Андрей не знал и знать не хотел…

Он в какой-то момент откровенно загрустил, улыбнулся Питеру кисло напоследок, из поля зрения телефонной камеры смылся, сходил умылся, себе кофе сделал, прислонился к мойке, пил и Катю разглядывал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От пальчиков на ногах, которые она время от времени поджимала, вверх по тонким щиколоткам до коленок, на которых такие впадинки красивые… зацеловать бы… а потом по бедрам снова вверх, до рубахи, которая по-пуритански все лишнее прикрыла. Хотя ему-то не лишнее совсем, а Питеру да — нефиг пялиться…

Как только Катя трубку положила, продолжая улыбаться еще, Андрей чашку с недопитым кофе поставил, подошел вплотную, на стол подсадил, между ног вклинился…

— Привет, — одной рукой затылок зафиксировал, другой скользнул под рубаху по горячему животу к груди, сжал нетерпеливо, почувствовал, как она навстречу подалась, улыбнулся в губы прям…

— Привет, — оторвался на минуту, быстро по пуговкам прошелся, расстегивая вновь, потом уже губами к груди, она же в волосы его зарылась — руками, голову откинула, то ли зашипела, то ли выдохнула.

— Ты как? — он замер взгляд поднял, проверяя… Не знал ведь еще, что можно уже, что нельзя. Как нравится, как нет…

— Хочу.

Но это ничего, времени много, изучат, проверят, попробуют. Андрей кивнул, плотнее к себе прижал, губами губы ее мучать начал, рукой по бедру скользнул, туда, где жарко и очень его прикосновений сейчас не хватает…

Оказалось, она быстро зажигается, вспыхивает, сгорает… Как ночью было — без стонов и криков, сжимается пружиной просто, ноготками в плечи впивается, дышит часто, когда близка к пику, жмурится, а потом расслабляется, улыбкой расцветает…

— С добрым утром? — Андрей тоже улыбнулся, наслаждаясь туманом, который в ее глазах стоит…

— С добрым, — и поцелуем новым, благодарным, теплым…

— Завтракать будем или поспим еще? — Катя обняла его руками и ногами, голову на плечо положила, отдыхала, кажется, Андрей же чувствовал, что самое время горы сворачивать. Он теперь может.

— Надо Марине позвонить…

— Зачем?

— Узнать, приехали уже, когда нам явиться?

Андрей кивнул, руки ее с себя снял, по ногам еще раз до бедер, с улыбкой отмечая, как глаза больше становятся… Будто спрашивая: «Что? Опять?», а когда он ограничивается поцелуем в голый живот, вспыхивают разочарованным «Жаль»… Хотелось сказать: «Не жалей, детка, все успеется… Еще пощады просить будешь!», но позвонить действительно надо было, а ему сварганить что-то поесть. Тем и занялись…

— Алло, Марин, ну что вы там? — Катя со стола соскочила, босыми ногами по кухне прохаживала, пытаясь не наступать на стыки плитки… Андрей заметил это, хмыкнул… По-детски как-то… Но тоже мило. В ней все мило. Желанно все. Любимо. Говорила минут пять, правда больше слушала…

— Я не одна приеду, Марин… — когда о главном заговорила, к Андрею подошла, прислонилась свободным ухом к его спине, рукой обняла.

— А с кем? — теперь и Веселов слышал, что на том конце провода говорят.

— С Андреем… Веселовым…

— В смысле? — а там удивлены были. Сильно. — Если ты шутишь так, Коть, то не смешно…

— Не шучу, Марин, мы… помирились…

Катя замерла, Андрей замер, где-то там тоже замерли, кажется…

— Марк его грохнет. Но вы приезжайте…

Марина была немногословна, но честна… Катя скинула, правда отлипать от Андрея не спешила. Тепло его впитывала, близостью наслаждалась…

— Думаешь, убьет-таки? — нельзя сказать, что Андрей сильно этого боялся, но на теплую встречу сразу точно не рассчитывал.

— Попробовать может. У дедушки ружье на даче есть, надо попросить, чтобы спрятал…

Катя меланхолично пошутила, Андрей хмыкнул, развернулся, в охапку ее сгреб, в макушку поцеловал.

— Тогда надо еще разочек успеть… пока жив… Или парочку…

На руки подхватил, в спальню понес опять.

— Но мы в одиннадцать выйти должны…

— Справимся…

— И Кота покормить перед выходом…

— Ага… Все успеем, Коть. Не сомневайся.

А она и не сомневалась. Готова взлетать, падать готова, радоваться и горевать, закрывать собой от разъяренного отца. Ко всему готова. Лишь бы с ним.

Внедорожник Самойловых въехал на дачу…

— Что Катя сказала? — за рулем был Леня, Марина рядом. Она договорила, скинула, хмыкнула…

— Зятя нам везут, Лень… Выросла Катя наша…

— Какого зятя? У нее парень есть новый что ли? А почему я не знаю?

— Если б новый, — Марина в зеркало заднего вида глянула, Сереже улыбнулась. Тот внимательно слушал все… И ничего не понимал. Но это пока… Скоро со всем разберется… — А то старый. Андрей Веселов…

— Тот самый, который…

— Ага… — Марина с Леней переглянулись многозначительно, поняли друг друга. У Маркуши сегодня будет сложный день. Но ничего. Это ему ответка кармическая. За то, сколько в свое время им нервов вытрепал своей избранницей. Причем та-то реально не лучшим вариантом была, а тут…

— Она любит его?

— Очень, — Леонид же главный вопрос Марине задал, она ответила. И этого было достаточно. Кого любит один Самойлов — того полюбят все. Это правило. Его не нарушают.

Ланс, спавший в своей будке, сначала высунул нос, потом высунулся сам, начал лаять, виляя хвостом…

Первым из машины вышел Леонид, шикнул на пса, открыл багажник, достал сумку. Небольшую, более чем скромных размеров, при этому полупустую…

С другой стороны дважды двери хлопнули. Передняя и задняя.

— Идем, Сереж, не стесняйся, — Марина улыбнулась несмело десятилетнему ребенку, который теперь совершенно точно, без единого сомнения, стал ее приемным сыном, взяла его за руку, повела в сторону дома…

Он смотрел с опаской — и на Марину, и на дом, и на собаку, которая подошла, стала обнюхивать.

— Он добрый, не переживай, — Леонид догнал их, сначала Сережу по плечу похлопал, потом Ланса по голове потрепал… — Подружитесь, дай только он тебя обнюхает …

Семья остановилась, позволяя старенькому псу мальчика обойти со всех сторон, запоминая запах… Он явно принял нового члена семьи — хвостом завилял, даже на плечи запрыгнуть попытался, чтобы облизать хорошенько… Только грозное: «Ланселот!» хозяина заставило одуматься… Ну ничего. Будет еще возможность… Ланс не сомневался…

Сережа же… продолжил свой путь. Молча смотрел, изучал, не верил до конца… Он вообще научил себя не ударяться в веру лишний раз, потому что больно разочаровываться. И за себя больно, и за Марину с Леонидом, которые… за те годы, что длилась катавасия с усыновлением, стали для него одной большой надеждой. Несбыточной до сегодняшнего дня…

Двое взрослых и ребенок в дом зашли, Марина достала с полки тапочки, поставила на пол перед Сережей.

— Это твои… Со звездолетами… — снова улыбнулась… Ей страшно было до ужаса. До колик в желудке. Сердце где-то в горле билось, руки дрожали. Хотелось то ли курить, то ли умереть сразу, потому что… не верилось. Никак не получалось поверить, что не сон, что реальность, что они дома. Что Сережа дома… — Давай комнату твою посмотрим, а потом обедать будем?

Сережа не ответил толком, кивнул только. В тапочки переобулся, свои ботинки долго ровнял, чтобы стояли аккуратно… Не делают так дети в десять. Не делают… И он отучится. Марина себе зарок дала — от всего отучит, в лепешку расшибется, но он почувствует себя просто ребенком. Любимым, счастливым ребенком.

Они молча на второй этаж поднимались, Самойлова с замиранием сердца дверь в его спальню открывала. Столько раз себе этот момент представляла, так мечтала о нем, а теперь…

Леонид у двери остался, с улыбкой наблюдая за происходящим, они с Сережей чуть глубже в комнату прошли. Мальчик смущался. До невозможности смущался, оглядывался, замирал, руки к чему-то тянулись непроизвольно, он себя отдергивал… То и дело испуганные взгляды на теперь уже родителей бросал. Будто спрашивая: "вы не шутите? Это мое? Это мне? Но за что?"…

— Там под кроватью сюрприз, — Марина понимала, что сам он смелости долго еще не наберется, пришлось подтолкнуть, а потом отойти к Лёне, глянуть на него так, что он поймет, боится и счастлива. Счастлива и боится. Дождаться, пока обнимет, снова на Серёжу взгляд перевести.

Он на колени опустился, коробку достал, открыл…

— Соберем вместе? — еще больше испугался, кажется, зарделся, но улыбку сдержать не смог. Ребенок просто. Ребенок… Кивнул, осмелел, крышку открыл, начал разглядывать… Детали, инструкции, пакеты какие-то…

— Ты располагайся пока, Серёнь, а мы позовем, когда обед готов будет…

Леонид сказал, видел, что в детский глазах огонек зажегся. Не хотелось своим присутствием смущать. Пусть попривыкнет сначала, осмотрится…

Он же не так отреагировал, как ожидалось…

Тут же коробку с конструктором закрыл, обратно под кровать отправил, поднялся…

Колени отряхнул от несуществующей пыли, пальцы крутить стал… Сказать что-то хотел явно, но боялся… На Лёню глянул сначала, потом на Марину. Взглядом задержался…

— Спасибо вам большое… Я не подведу…

Марина не выдержала-таки, подошла в два шага, в объятья заключила.

— Ты не сможешь подвести, Серёж. И не за что благодарить. Это тебе спасибо, что ты есть. Просто есть, — поцеловала в темно-русую головушку, к двери пошла, пытаясь незаметно слезы утереть, уже у самого выхода затормозила, обернулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Все равно спасибо… Марина, — мальчик же улыбался. Несмело, но искренне. Вдохнул (видимо, чтобы смелости набраться), потом же, заикаясь шепнул… — м-мама… — сердце Марины будто замерло, она застыла… — м-мамочка… — и оборвалось. На дно безусловной. Или на ее вершину.