Битая грань

ГЛАВА 6

— Поговори со мной, котенок. Что случилось? — кто б знал, чего ему стоил этот ровный, мягкий тон!

Ведь на самом деле орать хотелось! Не на нее, упаси бог… На того, кто довел Катерину. И прибить этого смертника.

Ладно, с этим разберется.

— Ну что молчишь, малая? Мне же страшно после того, как Леня позвонил, поседею, пока доеду. Откуда бежала? От кого? — пытался говорить как бы шутливо, не нагнетать, но…

— Тебе страшно? За меня?.. — будто сомневалась, не верила.

И тихо так, что приходилось вслушиваться.

А у него… *ля! Реально рвало череп изнутри, кроша кости, вспарывало кожу и мышцы затылка ледяным страхом, словно предчувствием. Давним и далеким. Убеждал себя, что, скорее всего, накручивает сам, что не связана Катерина с его миром уже никаким боком. А все равно ломало — забытым, полустертым опасением, что недоглядел, упустил детали, не уберег малышку… Что ж, оказалось достаточно пары секунд, чтобы этот страх появился и не просто выскочил у него из нутра, как черт из табакерки, а еще и настолько сильнее стал…

Потому что совершенно иначе все сейчас было в его отношении к Кате! За пару дней прорвало в душе и мозгу заслоны, сплелось с тем давним, как дорожил девочкой, переплавилось в новое и объемное, рвущее вены изнутри. И, слушая, как Леонид описывает ее внешний вид, понял это кристально ясно.

Все бросил! Прямо посреди встречи с Горбатенко сорвался, как только друг позвонил. Забил на обсуждение тех непоняток со львовскими, на их расчеты и прикидки. Но Олег поймет, Санек потом объяснит. Друг простит, знал, самого жизнь помотала конкретно.

А Катюша хихикнула в трубку… Как бальзам ему на душу, вот честно!

— Саша… Не могу так рассказать. Сложно… Страшно и странно… Мне глаза в глаза с тобой нужно… — ее голос дрожал от слишком напряженных эмоций. — Как ты и обещал…

— Я еду, котенок. Еще пару минут, и буду! — все-таки прорезался накал, который сейчас барабанил в голове, голос сел, слова стали отрывистыми, резкими. Будто давил, убеждал ее, чтоб не появилась паника. — Ты мне только скажи: тебя никто не обидел? Ты цела?

— Цела… Цела, Саша! Не в том дело, — она так странно дышала, словно не хватало воздуха. Переживала?

— А в чем? Расскажи, малыш? Не темни, у меня реально сейчас инсульт бахнет от страха за тебя…

— Ты сильный, выдержишь, — вновь смешок. Нервный какой-то. — Очень сильный. Сильнее меня… А мне тебе в глаза смотреть надо, чтобы понять. И тогда рассказать. Решить, стоит ли… — не сдавалась все равно, хоть и слышал, что уже за гранью истерики. Просто не ревет, а по-другому это выплескивает.

О чем она? Понять бы, е-мое!

— Почему без телефона?

— Случилось так. Разбила… Ногой. Каблуком в экран… Знаешь, как в кино! — снова смешок. — Даже не думала, что способна на такое… Но чтоб никому уже все, что там, не попалось на глаза. Не хотела, чтобы нашу переписку читали, а удалять — времени не было.

— Катя, ты меня пугаешь, — хохотнул и он, натужно, для виду. Вообще ее слова не успокоили. — Что за греб***ые шпионские игры?

— Да нет, не игры. Просто злость… Достали! Так устала от этого, не передать! — вздохнула. Опять тяжело и с усилием, словно не хватало ей таки воздуха. — Где ты, Саша? Ты мне так нужен…

У него внутри холодело от какой-то потерянной интонации этого вопроса. И сердце бухает, как будто вновь двадцать.

— Уже паркуюсь, котена, в шаге от тебя, считай, — заверил, тупо бросив машину перед входом, не парясь поиском удобного места.

Пошло оно все лесом! Срочно ее увидеть необходимо! Ведь он даже представить не мог, что должно было случиться, чтобы Катерина сама к нему приехала, да еще и… Ну явно же за помощью! Пусть она этого не понимала, Санек улавливал хорошо.

— Катя?! — толкнул двери с такой силой, что как не разбил стекло на фиг?! Влетел в галерею, пытаясь с ходу обстановку оценить.

И, кажется, испугал всех, кто стоял у небольшого столика, даже Ксения, сидящая на диване, подскочила, забыв, что разливала по чашкам чай. Ладно, ее зря переполошил, беременная все-таки.

По струнке вытянулся и охранник, тут же метнувшийся к дверям. И только Леонид усмехнулся после первого мгновения напряженного внимания, опустил руку жене на плечо, чтоб не дергалась так, наверное.

— Добрый вечер, Александр… — начала Ксения, но ему, и при всем теплом отношении, сейчас было вообще не до друзей!

— Котена?! — проорал ни х*ра не тише охрипшим голосом, не заметив ее сразу.

— Катюша, ты где?! — огляделся.

— Тут… — она стояла сбоку, по правую руку от него, у высоко витражного окна, словно бы выглядывала Александра.

Все еще держала в руке телефон Лени и смотрела на Санька. Так пристально, с каким-то жадным вниманием! Как будто бы некое внутреннее знание пыталась рассмотреть или с костей его считать то, ей-богу (как древние шаманы по кишкам приметы читали), в голову проникнуть!

А он одним взглядом охватил всю ее: от шпилек и тонких чулок, до плеч, открытых вечерним платьем; сползший на локти шарф… Не Кате тот принадлежал, Ксении. Этот шарф они с сотрудниками управляющей дарили как-то. Выходит, вот так приехала? Без вещей, без пальто и телефона? Б*я! В лепешку раскатает того, кто так довел Катерину, тем более в ее День рождения! И это не было фигуральным выражением…

А глаза от нее отвести все равно не может.

И ведь о***нительно красивая! Платье ее — по фигуре, как влитое, подчеркивает все изгибы, где нужно и не нужно! А у него и без этого вида пульс шкалит под двести! И взгляд ее — магнит! Не оторваться.

Застыли. Глаза в глаза смотрят.

Секунда — удар сердца. Пауза — второй. Чуть опустила ресницы, как легонькая дрожь от холода или смущения…

И все. По х*ру, что позади еще куча народу! Про всех забыли! Плевать на все!

Удар в грудь и между ними беззвучный взрыв, словно раскаленная добела дуга, как вспышка молнии и озарение — попали крепко и оба.

Она — его.

Понял это четко и крепко, основательно.

Уже не отпустит, не выпустит из кольца своих рук. Но и ее клинит на нем с такой же силой, хоть Катюша и не знает, куда это понимание сейчас девать. Запуталась. Никак не выдохнет. Лихорадочным румянцем по щекам и по шее это ее осознание, так что даже кожа в декольте порозовела, тенями выделяя ключицы…

А ему до греба***ой дрожи в пальцах вдруг надо было узнать, до самых ли сосков она покрылась этим жарким румянцем? И обхватить ее плечи руками — нужно! К себе прижать, согревая, лаская — дико необходимо! И рот на вкус ощутить, искусанные ее зубами пухлые губы, на которых уже и помады не осталось, а алеют, как в чертовой сказке про Белоснежку! Но и успокоить ее еще — его жизненная потребность внезапно, самая важная…

Как удается дышать и стоять спокойно, когда внутри натуральная ломка к этой женщине, которую еще и не обнимал ни разу толково?! Опыт по жизни помогает? Бог его знает! Да только то, что заставляет воздух между ними вибрировать, оба до дрожи в мышцах чувствуют. На загривке волосы дыбом. У него так точно. И поглубже вдохнуть хочется, чтобы ее запах в себя втянуть, не иначе. Какие-то примитивные, глубокие инстинкты из самого темного пласта сознания.

— С Днем рождения, котена! — нежно и мягко.

Улыбнулся кривовато уголками губ. Поздравлял ее утром, звонил самый первый, она ему так сказала. Ну, не мудрено, знал, что в шесть собиралась просыпаться в «праздник». Выспалась, е-мое! Лучше бы, конечо, еще поспала.

В общем, да, поздравлял уже, но все равно хотелось напомнить о празднике. И тут же награду получил: такую искреннюю, открытую улыбку, что отпустило немного в животе.

— Спасибо, Саша…

Подошел к ней, молча забрал чужой телефон. Катя не спорила и ничего не спрашивала. И ее глобальным осознанием накрыло с головой? Поживем — разгребем. Вернул мобильник Леониду, продолжая при этом Катю в поле зрения держать.

— Все свободны. Хороших выходных, — отрывисто, все еще резким и хриплым, низким голосом, жестким, как рашпиль, велел он. — Я сам закрою, — дал понять, что и охранник должен катиться на все четыре стороны.

Ему с Катей точно надо остаться один на один. Иначе она не откроется. Захлопнется намертво и клещами из нее не вытянет причины такого состояния. Пусть и колотит в алчной жажде обоих. По этим напряженным глазам видел, отодвинув пока иное.

— Александр…

— Ксюша, пошли, у нас столик в ресторане. Санек справится, — Леня сам прервал жену и увлек к выходу, судя по всему. Быстро подхватил их вещи и вывел всех на улицу, включая заторопившегося охранника.

Александр был благодарен другу, но сейчас не до того, потом «спасибо» напишет. Или, может, фору в их небольшом состязании в «планку» даст. После решит…

Развернулся, с силой заставив себя отвести взгляд от Катерины, все это время продолжающей молча его изучать. Вернулся к центральной двери, быстро закрыв замок и опустив ролеты — точно не хотел, чтобы им сейчас мешали. И так две недели не могли поговорить толком из-за его завалов.

— Ну что, котенок. Я здесь, рядом. И слушаю, — тихо констатировал очевидное, подойдя к Катерине на расстояние шага. — Что случилось, малыш?

А она внезапно как-то очень растерянно и немного по-детски улыбнулась, тихо засмеялась, прижав ладони к щекам. И горячий взгляд на него сквозь пальцы, пусть плечи и продолжают дрожать, словно не может этот смех остановить.

Его немного попустило — случись что-то ужасное, не хихикала бы.

— Саша… Я такое утворила! Не поверишь… — выдохнула Катерина ломающимся голосом. — У меня такая дурацкая неделя. Да и год, наверное, тоже…

Так, ей точно нужно снять стресс.

— Пошли-ка наверх, в кабинет. Выпьем кофе, расширим твое знакомство с виски и обсудим все нормально, в подробностях, — решил Александр, обхватив плечи Катерины рукой. Все! Не мог больше видеть эту дрожь! Прижал к себе и, не оставляя вариантов, повел на второй этаж.

— Это твой кабинет? — она явно не знала с чего начать, и сейчас тянула время, пока Санек включал кофе-машину и доставал бокалы с чашками из мини-бара.

Села на небольшой диванчик в этом уголке, все еще зябко сутуля плечи. И то и дело стреляла в него сквозь ресницы взглядом.

— Нет, — рассмеялся он, не показывая того напряжения, которое все равно ложкой между ними черпать можно. Тем более в замкнутом пространстве. — Я не настолько богемен, чтобы иметь тут кабинет. Зато это помогает неплохо доходы легализовать, малыш… Ты же понимаешь? — глянул через плечо.

Катерина криво улыбнулась, кивнула, растерев лоб. Не отпустило ее еще ни капли. Надо было быстро это решать.

— Это кабинет Ксении, ты ее с мужем видела внизу. Она — управляющая моей галереей. Ну и я внаглую отжимаю у нее помещение, если необходимо встречи провести тут. Так что и запасы соответствующие имеются, — снова хохотнув на показ, он извлек из шкафчика бутылку виски. Запечатанную.

На самом деле, уже и не помнил, когда здесь проводил какие-то встречи. Да и пил редко, еще и не во всякой компании.

— Тебе в кофе снова, малыш? Или рискнешь попробовать неразбавленным? Льда нет, уж прости, — поставил на низкий столик перед диванчиком два бокала под виски. Первая порция кофе уже готовилась.

Хорошо, в кабинете сразу потрясающий аромат качественного зерна! Вдохнул поглубже. Мозги прояснить не поможет, и чувственного урагана, что в голове бурлил вперемешку со злостью, не собьет. Однако приятно.

— Рискну! Я сегодня, страх, какая рисковая просто, того и гляди, в отрыв уйду! — рассмеялась в голос Катерина, запрокинув голову. Наиграно и с усилием, которое ему по душе резануло, как гвоздем по стеклу. — Наливай, Саша!

Он не спорил. Вскрыл бутылку, плеснул на дно широкого бокала крепкий напиток. Поставил перед Катериной чашку с кофе. Включил аппарат, чтобы и ему приготовился. Все очень скупыми, сдержанными и продуманными движениями.

Потому что понимал — на йоту ослабит контроль, и все! Полетит все, к чертям собачим! Повалит ее на этот греб***ый диван и зацелует до беспамятства… и всего того, что дальше любой нормальный мужик хочет получить от женщины, которую уже в «свои» определил. А им точно стоит для начала толково поговорить.

— Так что случилось, Катюша? Кто мою девочку обидел, еще и в юбилей? — забрал и свой кофе, глубоко вдохнул аромат и сел напротив нее, прямо на стол, расстегнув пиджак. Сдвинул чашки и стаканы в бок. Так, что их ноги соприкасались, и ей не убежать. И расстояние минимальное.

Она шумно выдохнула и как-то так пытливо посмотрела на него, явно не пропустив «мою», потеребила браслет часов пальцами. Но не отодвинулась. Взяла бокал с виски, который он налил для нее, и медленно отпила, дегустируя, как вино.

Для храбрости? Ну-ну. Александру даже забавно стало наблюдать, как она немного морщится и пытается выдохнуть — напиток-то крепкий.

— Юбилей, да… — прочистила горло. — А я с работы уволилась сегодня. Прямо там, на этом гала-вечере, — протянула охрипшим после виски голосом, оставив пока бокал. Немного выпила, глоток-два.

Александр подобрался весь внутренне, нюхом чуя, что тут и нужно давить сейчас.

Он все эти дни присматривался-прислушивался к ее работе долбанной, и чем больше узнавал, тем меньше ему нравилось то, как Катерину там напрягают. Продыху не дают!

Это что за прикол, когда человек за пятнарик или, пусть даже двадцатку, на работе по пятнадцать часов, считай, торчит? Да еще и наезжают постоянно? Он поузнавал немного, так с этого места три человека уволилось перед Катей, никто больше двух месяцев не выдерживал. И все говорили, что начальница — мегера просто. А его Катюша уже больше года там работает… Нет, у нее характера, выдержки и силы воли хватает, конечно. И это ей в плюс. Но Санек уже хорошо видел, как по самой девушке и этот график, и моральный прессинг отбивается.

— И что так? — наклонился к ней ближе, отставив свой кофе.

— Это ты виноват… — протянула Катя и вдруг так загадочно улыбнулась, продолжая прожигать его взглядом сквозь ресницы. — Косвенно… — закусила губу.

Господи! Знала бы она, что с ним ее взгляд творил — поостереглась бы вот так глазами стрелять и играть губами. Он вот вообще не понимал, как у него одновременно крови и на мозги, и на пах хватает? А ведь все тело пылает, кажется, напряжено, нацелено на нее. Но и разобраться хочет!

— Черт! Вот это я лоханулся… — поддержал ее тон и настроение. — И как именно я виноват, котен? — хмыкнул, хотя весело не было. А вот жарко около нее — да.

— Этот твой букет с конфетами сегодня… — она сбросила туфли с ног и отпила еще глоток виски.

Отложила шарф в сторону. Согрелась уже?

— Неужели не понравилось? — наигранно удивился он, зная, что такое из области фантастики. Если, конечно, ее любимые цветы за это время не поменялись… Но и так букет был шикарен, он даже самому Саньку по душе пришелся.

Катерина под себя босые ноги вместо ответа подтянула. Платье, обтягивающее бедро, дразняще поползло вверх, оголив ноги чуть больше, чем это было бы прилично. Кусочек кружева показался. И все еще прямо не смотрит, только искоса.

Ему показалось, или кто-то здесь пытается его соблазнить?

Что ж, весьма удачно. Но Санек не торопился раскрывать все карты. Для начала хотелось бы понять, что у Катюши на руках за расклад.

— Цветы потрясающие, Саша! Спасибо! — она широко усмехнулась, вроде бы поняв, что он поддевает. — А вот конфеты не попробовала. Не знаю. Меня из-за них шлюхой обозвали, во всяких матерных выражениях, которые я не повторяю. На полном серьезе. Ну и из-за часов еще, конечно, они ей сразу глаза мозолили… И цветы она поломала, когда я психанула — обозвала начальницу дурой и хамкой. В общем, номинально, но можно сказать, что ты подтолкнул меня к краху — я таки уволилась. Разбила телефон, он же рабочий был. Месть… Ммм! Момент триумфа, — на лице Катерины заиграла кривоватая усмешка. — Ну и ушла посреди презентации, как была. К тебе приехала вот…

— *ля! — он резко выпрямился, поднявшись с этого столика так, что задребезжали стаканы. Расплескался его кофе, расплывшись по стеклянной поверхности некрасивой лужей. Да не до того стало. И не до накала тела. — В бетон вкатаю, мля! — тяжело провел рукой от бровей до затылка, ощущая, как плеснул гнев.

Прошелся туда-сюда, чувствуя, как накатывает злоба.

Натуральным образом угробит любого, кто посмел ее оскорбить и так испоганить День рождения! Найдет способ в порошок стереть. Управу на кого хочешь найти можно…

— А по поводу работы, даже не парься, малыш! — обернулся к ней, чувствуя, бурлящую изнутри какофонию. Поймал взор чуть распахнувшихся в удивлении глаз…

А взгляд у нее поплыл немного, глаза влажные, огромные… Видно, виски действует. Смотрят прямо на него так, что всю душу наизнанку выворачивают. Вытягивают изнутри то, что он сам еще не понимает…

Твою дивизию! Не привык к такому напрягу! Не было у него настолько дорогих людей, за которых реально убить хотелось бы. Голыми руками причем, за мелочь же, по сути… Но то, что ее оскорбили так, довели, для него теперь совсем не мелочь! И близко!

Кажется, раз только в жизни, так и нервничал. Когда саму Катерину в больницу уложили после того, как они три дня в заброшенном доме проторчали. Все, что мог, сделал тогда, от одного уберег… А вот от банального переохлаждения и воспаления — не сумел. Тогда также колотило, хоть и совершенно с иным подтекстом. Вину чувствовал.

— Это вообще не проблема, котена! Тебе оттуда все равно надо было уходить. Измотали до предела. И цветы сейчас новые поедем, купим. Конфеты…

— Нет, Саш, подожди, — перебила со вздохом. Напряглась. — И ее трогать не надо. Все под Богом, на нее своя кара будет, и вернется все. Не цепляй. Я не для того приехала… — она тоже встала.

Смотри как, с ходу просекла мысли. Ага, так он и послушает. Но вслух спорить не будет. Богу на всех времени не хватит. У Санька свои методы, а ей париться нечего.

— А для чего? — его голос сел, и Саша не нашел сил, чтобы отвести взгляд, следил за девушкой, будто хищник за жертвой.

Все, попала она. Причем, даже он еще не понимает, насколько сильно.

Катерина, фиг знает, догадываясь или нет о его мыслях, прошлась по кабинету, почему-то в другую сторону, к двери. Вернулась к столику, сделала еще глоток из своего бокала. И снова прямой, открытый и настолько же манящий взгляд, как-то разом перекинувший всю его злобу в такое пожарище сексуального желания к этой женщине, что рубашка под пиджаком взмокла, а брюки стали конкретно тесными, болезненно давя на мигом воспрявший член.

Х**новы «американские горки», а не разговор у них, однако! Зря, наверное, оттягивал это две недели…

— Мы мимо рояля проходили, там, в холле второго этажа, у картин? — вовсе не в тему, как ему показалось, спросила вдруг Катерина.

Но ее голос при этом… Господи! Низкий, грудной, с хрипотцой… И тихий ровно до того, что хотелось к ней наклониться, чтобы расслышать каждый звук. Слизать слова с ее губ! Прикусить так, как она сама недавно их покусывала. И вернуться все к тому же вопросу о сосках…

Потому что Катюня снова покраснела. Но при этом в ее глазах смущения не было. Разве что какая-то доля сомнения…

— Да. Там есть, — его фразы стали отрывистыми, резкими. А голос даже Ольшевскому слух резал.

— Хорошо, — кивнула Катерина.

И… вдруг вовсе пошла прочь из кабинета, как была: босиком, неся в руке недопитый бокал виски. Он охр**ел, если честно! Они тут вроде говорили…

— И куда мы двинулись, малыш? — ясное дело, что он тут же оказался позади нее, в шаге.

— Хочу сыграть, разве непонятно, Са-а-аша? — твою дивизию!

Она так протянула его имя, что у него мышцы затылка свело! И ведь ничего такого! А пробило до позвонков, казалось. Видно, конкретно в ней дело.

— Ты же говорила, что не играешь теперь, — напомнил он все тем же сиплым голосом, наблюдая, как эта искусительница ставит стакан на пол у рояля и поднимает крышку над клавишами. Плавно уселась на небольшую скамейку.

Он все еще в шаге позади.

— Не играла, правда. Как замуж тогда вышла… А теперь хочу. С тобой, — дразнящий, глубокий взгляд через плечо, который он ощутил, будто прикосновение по лицу, как рукой огладила.

Но, кстати, еще один невыясненный вопрос, тот ее чертов брак!

Однако и сейчас она успешно отвлекла Ольшевского: глянула на клавиши, медленно, шумно выдохнула, несколько раз сжав и раскрыв пальцы, как разминая. После как-то робко дотронулась к инструменту, извлекая первые звуки. Так неуверенно, как на него смотрела все это время.

— Так для чего ты приехала, котена? — сипло напомнил Санек.

Чуть прикрыл веки и запрокинул голову, словно впитывая в себя полившуюся музыку. Ощущал, как с этими звуками его накрывает слишком плотной, чересчур насыщенной пеленой их тяги, его безумного и такого внезапного желания, прошлых теплых чувств к этой девчонке, совсем других, но спаявшихся ныне с конкретно плотской потребностью. Их общее прошлое и какой-то кайф вперемешку с ностальгией от плавной музыки, что разом наполнили огромное пространство с прекрасной акустикой.

Не так играла, как когда-то, конечно, чувствовалось, что сомневаясь и будто спотыкаясь, на ходу вспоминала ноты и последовательность. Слегка натужно. Сбиваясь, но упрямо начиная заново.

Но ему нравилось. Господи! Так же спокойно и хорошо стало, как когда-то, когда сидел у приоткрытых дверей кабинета в музыкальной школе, где ее и учили играть. Всегда ему нравилось, как Катерина музыку через себя пропускает, сквозь свою душу. Мало кто так умел. Он за жизнь наслушался…

— Я хочу твоей женщиной стать, Саша. Чтоб по-настоящему, чтоб сорвало крышу и ограничения. Как с любовницей, без запретов… Ненадолго, не переживай. Не буду навязываться. Но хоть несколько месяцев…

Охр**еть!..

То ли он отключился и теперь глюки звуковые ловит.

То ли оглох.

То ли сбрендил, пока они дошли до рояля из кабинета Ксении. Но вот так вот ему женщины еще себя не предлагали. Еще и та, которую он сам до зуда в руках, до ломящего паха хочет. Думал, это он уламывать ее станет. А тут…

Выдохнул сквозь зубы. Вышло шумно. И шагнул вперед, касаясь ее спины своим телом, убирая всякое расстояние.

— А теперь еще раз. И по буквам, котена, — тяжело опустив ладони на ее обнаженные плечи, резко велел он надтреснутым голосом. — Потому как у меня до **ена вопросов!

Ее руки дрогнули, прервав мелодию.

Тишина повисла дребезжащим тревожным звуком, выдающим, насколько сильно на самом деле Катерина нервничала. Потому и говорить начала, лишь отвернувшись, спрятавшись за рояль. Александр понял.

Но ему надо было их на прямое общение перевести. Без вариантов! А то точно головой двинется от таких внезапных предложений из ее уст…