Благими намерениями...

Часть 2. Руслан

Время пролетело незаметно. Каждую свободную минуту я зубрила. Сначала были госэкзамены. Потом потихоньку стала готовиться к поступлению. Постепенно мною овладел такой мандраж, что я ныряла в зубрежку в любую свободную минуту. Дошло до абсурда.

Дело было в свадебном салоне. Консультант надела на меня платье и стала подбирать фату к нему. Смартфон я держала в руке, фотографируя каждый образ, чтобы потом сравнить и выбрать лучший. Консультанта кто-то отвлек. И я, заскучав, открыла в читалке учебник и стала повторять биологию. Я не почувствовала, как прикрепила к волосам фату вернувшийся сотрудник салона. Не сразу услышала, как зовет меня мама. Очнулась только тогда, когда бесцеремонная Светка выдернула у меня из рук смартфон.

Пятница накануне регистрации была поистине безумной. Везде нужно было успеть. Все подтвердить. Все заказы забрать. В этом безумном хороводе салфеток, шампанского, салона красоты, машин, украшений для машин и еще тысячи и одной крайне важной мелочи я забывала поесть, а все выполненные дела отмечала галочками в списке.

Ближе к вечеру Светлана предложила провести девичник. Хотя бы формальный, как она выразилась, чтобы соблюсти традицию. Но я так вымоталась за день, что только отмахнулась и посоветовала ей выспаться, чтобы завтра у невесты в дружках не оказался свеженький зомбик. Подруженька обиженно фыркнула, но согласилась. Мы простились, условившись о том, что Светка прибудет ко мне к половине девятого утра.

За семейным ужином было непривычно тихо. Лично мне кусок в горло не лез. Мама еще днем призналась, что сильно за меня переживает. Она не сказала вслух, но я чувствовала, что Леша в качестве моего мужа ей не нравится. А папа… Папа, отложив вилку в сторону и тяжело глядя мне прямо в глаза вдруг сказал:

- Дочь, я долго думал и все-таки выскажусь. Хочешь обижайся, хочешь – нет. Мне не нравится Алексей. Слишком он скользкий. И слишком хорошо знает как произвести впечатление. К тому же, шесть лет разницы для твоего возраста – это уже не мало.

Во мне все запротестовало. Я вскинулась возразить, но папа, покачав головой, продолжил:

- Лена, я хочу, чтобы ты знала: двери нашего с твоей мамой дома всегда открыты для тебя. Даже если ты беременна. Даже когда будет ребенок. Чтобы ни случилось. Не важно. Главное, чтобы ты была жива и здорова. Остальное решим. Я еще не старый и на покой мне рано. Денег заработаю на все. Просто знай: мы переживаем за тебя и любим тебя!

У меня слезы на глаза навернулись. Я вскочила и обняла их обоих на сколько хватало длины рук. Мама всхлипнула.

Сколько мы так просидели втроем – минуту или целую вечность, я не знаю. Но даже когда разошлись каждый по своим делам, я еще долго не могла успокоится. Бродила по своей небольшой комнате, перебирая различные памятные и просто дорогие сердцу безделушки.

Три шага в ширину, пять в длину. С самого детства знакомый путь. Но лучше всего меня успокаивало броуновское движение. От кровати к окну, от окна к шкафу, от шкафа снова кровати. Все самые трудные решения я принимала именно таким способом.

Стремясь унять растрепанные чувства и привести мысли в порядок я снова пустилась в путь. Окно. И стол рядом с ним. Поверхность стола, лишенная привычных учебников, тетрадок и канцелярской мелочи, была девственно чиста. Почему-то не верилось, что со следующей недели я буду зубрить уже совсем в другом месте.

Я оттолкнулась от подоконника и прошествовала к двери.

Хорошо, что родители уверены во мне и моем стремлении поступить. После идиотского случая в свадебном салоне мама всем желающим рассказывает какая я послушная и прилежная девочка. И как я готовлюсь к поступлению, не смотря на предсвадебную подготовку.

Следующая цель – шкаф в углу комнаты.

Тут я уткнулась носом в висящее на плечиках платье для завтрашнего торжества и в восхищении застыла. У платья не было какого-то одного, определенного цвета. Не белое, не розовое, не голубое, ни сиреневое, оно искрилось и переливалось миллиардами крохотных искорок. Когда я его впервые надела, то просто обомлела от увиденного. Из зеркала на меня смотрела юная воздушная феечка. В платье я влюбилась сразу и безоглядно.

Руки сами собой перебежали на фату.

Подобрать аксессуары в тон оказалось делом почти не выполнимым. Особенно туфли. Любые однотонные туфли под таким платьем смотрелись как что-то совершенно чужеродное. В итоге меня спасла крестная, привезя из соседнего крупного райцентра светло серые тканевые туфельки с легчайшим лавандовым отливом. Мы вздохнули с облегчением. А мама еще и пошутила, что крестная Люда настоящая крестная фея!

Рядом с висящим платьем на пуфе были горкой свалены чулки, подвязки, белье. Белоснежную горку венчала моя диадема.

Опустившись на пол рядом с пуфом, я взяла подвязку и растянула на пальцах. Изящная, словно тончайшее филигранное серебряное кружево, вещица стоила сумасшедших денег. Но, как и перед платьем, я не смогла устоять. Я представила, как завтра Леша будет с меня ее снимать и счастливо вздохнула, уронив подвязку обратно в кучку мелочи, лежащей на чем-то белом, как на подносе.

Следующий пункт моего движения – кровать.

И я даже сделала шаг в ту сторону. Но до меня дошло.

«Поднос».

Роль подноса играла белая Лешина рубашка в упаковке. Я схватилась за голову. Выкуп назначен на одиннадцать. Леша наверняка сегодня с друзьями прощается с холостяцкой жизнью. Значит, рубашки он не хватиться. Вернее, хватиться в последний момент. И на выкупы приедет непонятно в чем.

Я живо представила, как Осиповна, самая вредная бабка в нашем доме, говорит своим подругам, осуждающе качая головой: «Ох и зятя привела Лачиным дочка!». И поджав губы добавляет: «Шалопут, как есть! Шалопут и раздолбай.»

Осиповна, не смотря на внешнюю праведность, первая сплетница на районе. Через сутки о досадном происшествии будет знать полгорода.

Мысли заметались. Я схватилась за телефон. Но Леша трубку не взял. Впрочем, так я и предполагала.

Просить папу? Но он вымотался не меньше меня и мамы. Если не больше. Да и, по сути, виновата я. Костюм и нужную мелочевку отделила сразу. Рубашку тоже. Только потом накидала на нее свою мелочевку и так и отнесла в комнату – удобно. А вот вернуть забыла. Кинула впопыхах на пуф и умчалась дальше.

Раз сама напортачила, значит, мне и исправлять. Тем более, что еще детское время, начало десятого. Да и на улице светло. А я пешком не пойду. Возьму машину.

Закусив губу, я торопливо, но соблюдая все предосторожности, чтоб не потревожить родителей, собралась, схватила злосчастную рубашку и ключи от машины, и мышкой выскочила за дверь квартиры.

Квартиру для нас с Лешей папа купил недалеко, через две улицы от нашего дома. Пять минут пешком.

Я припарковалась на уже привычном месте, в нескольких метрах от подъезда. Схватила рубашку и птичкой взлетела на третий этаж. Раз такое случилось, заодно быстренько отутюжу ее. Леша и не догадается, что я так лопухнулась.

Новенький замок открылся на удивление легко и бесшумно. Я пристроила сумочку на табурете, заменяющем собою тумбочку. Мебель в квартире уже была, но еще не вся. Остальное докупим после свадьбы.

На улице летние сумерки только обняли город, но в квартире уже было темно. Я потянулась к выключателю и застыла: в квартире кто-то был. В спальне горел свет. Послышался стон. А затем с придыханием, томно, не оставляя никаких сомнений в том, что сейчас происходило в спальне:

- О-о-о-о! О, дааа! Лееешенька!

Ноги стали ватными, а сердце сначала споткнулось, а затем зачастило с утроенной силой. Стало так стыдно, словно я стояла рядом и глазела.

А в спальне события неслись по нарастающей. Хриплое учащенное дыхание перемежали громкие стоны. Похоже, действо приближалось к кульминации.

Подобное звуковое сопровождение мне уже доводилось слышать. Несколько лет назад Светка показала мне порнофильм. В свои пятнадцать я все еще была на удивление наивной. На первой же откровенной сцене я зажала уши и выбежала из комнаты. Подруженька потом еще долго насмешничала и подтрунивала надо мною, в подробностях воспроизводя звуковую дорожку.

Поэтому я сейчас точно знала: в спальне Светка. Но… как? С кем?

Почти против своей воли я сделала несколько шагов и заглянула в открытые двери спальни.

Обнаженная Светка стояла на кровати на четвереньках. Ярко-алая помада на губах наполовину съедена, наполовину размазана по лицу. Глаза закрыты. Мне показалось, что она не здесь, а где-то в другом месте, вся погружена в ощущения.

Сзади к заклятой подруженьке пристроился мой жених. Глаза тоже закрыты. Волосы влажными сосульками падают на лицо. Пальцы судорожно вцепились в Светкины бедра. Леша двигался сильно и ритмично. И каждый его заход сопровождался не то шлепком, не то чпоком. Меня замутило.

По-хорошему, нужно было повернуться и уйти. Но ноги словно вросли в пол.

И тут Светка открыла глаза. Я как будто со стороны наблюдала, как все шире открываются ее глаза по мере того, как осознание проникает в мозг. Внезапно все ее тело прошила крупная судорога. С губ сорвался полустон-полувсхлип. Глаза закатились. Руки, на которые Светка опиралась, подломились и она рухнула лицом в кровать.

Почти сразу же пика достиг и Алексей. Блаженно похлопал Светку по заднице и… увидел меня.

Во мне боролись отвращение, обида, какая-то иррациональная злость. И где-то глубоко внутри меня мерцали искорки понимания, что в произошедшем виновата я. Виновата, а потому получила, что заслужила.

Тем временем Светка сползла с разоренной постели и, не удосужившись прикрыться, приблизилась ко мне и с сожалением уронила:

- Жаль!

Чувствуя себя идиоткой, я уставилась на заклятую подружку, не понимая, чего ей жаль. А Светка вдруг рассмеялась злым, чуть истеричным и в какой-то степени надменным смехом. По спине пробежался холодок от этого жуткого звука. Я поежилась и сделала шаг назад. Но Светка вдруг перестала смеяться и схватила меня за руку:

- Что, праведница, проза жизни не для тебя? Не ожидала? А знаешь, я рада! Рада, что так случилось и ты все знаешь! Лучше конечно было бы, чтобы узнала после свадьбы, но пусть будет так! Ты Леши все равно не достойна!

Светка цепко держала меня за руку и, чуть наклонившись, шипела мне в лицо. Но каждая ее фраза отдавалась у меня в ушах набатом:

- Фригидная заучка! Что ты можешь ему дать? Всей пользы с тебя – квартира и машина! Ну что ты еще можешь дать Леше? – и вдруг ее взгляд неуловимо изменился – А хотя…

Светка сильно дернула меня за руку. От неожиданности я не удержала равновесие и полетела прямо на нее. Одна моя рука приземлилась прямо на ее липкую от пота и еще чего-то грудь.

В первое мгновение я даже не поняла, что произошло. Пальцы непроизвольно сжались на мягкой влажной округлости. Светка чуть выгнулась на встречу моей руке и с картинно выдохнула:

- Дааа.. Вот так… И чуть-чуть помассируй.

Меня словно молнией прошило. Я отшатнулась так резко, что врезалась спиной в дверной косяк. За Светкиной спиной раздался недовольный окрик моего жениха:

- Осторожнее там! Только травм и не хватало завтра в ЗАГСе! Идите на кровать!

Все еще не веря в происходящее, я выглянула из-за спины подруженьки и встретилась взглядом с хищным, предвкушающим взглядом Алексея. То, что ему пришлась по вкусу идея Светки, было видно не вооруженным глазом. Глаза горели мрачным торжеством и предвкушением. Меня охватил ступор. Мозг отказывался не то, чтобы анализировать, но даже и воспринимать происходящее.

Между тем Светка приобняла меня одной рукой за плечи и потянула в сторону кровати. Мои одеревеневшие ноги отказывались мне повиноваться. Я с огромным трудом переставляла их, крошечными шагами приближаясь к постели. И не могла отвести глаз от символа мужского возбуждения.

На пол пути Светка положила свободную руку мне на грудь и погладила. Я снова дернулась, но уже не так сильно. Со мною творилось что-то совершенно не понятное. Дыхание участилось. Тело подводило, отказываясь подчиняться хозяйке. Тяга к чему-то темному, запретному, перевешивала ужас в моей душе. Я четко ощущала, как внутри меня закручивается спираль из чего-то тягучего, томного, пьянящего. Напряжение в местах, о которых я ранее даже не подозревала, заставляло желать продолжения чего-то. Чего именно, я и сама понять не могла.

Я непроизвольно облизнула пересохшие губы и тут же услышала над ухом тихое и насмешливо-презрительное:

- Леш, гляди-ка, твоей монашке нравится! Вон как возбудилась!

О ком это она? Что за монашка? Почти ничего не соображая, я с трудом оторвала взгляд от Алексея и посмотрела на Светку. И вздрогнула от жгучей ненависти в ее взгляде. Плотный туман, в котором беспомощно барахталось мое сознание, начал наконец рассеиваться. А в мозгу взвыла тревожная сирена.

Я дернулась, выворачиваясь из женских рук. От неожиданности Светка выпустила меня, но тут же подбила мне ноги. И я со все дури грохнулась коленями на ничем не застеленный пол. Зашипела от боли. Мягкий ламинат частично смягчил падение, вроде бы даже не до крови разбила.

Алексей прикрикнул:

- Света, я же просил – без травм! Ты забыла?

Светка в ответ пропела противным голосом:

- О нет, дорогой! Я все помню. Не волнуйся, ничего с ней не сделается. Я сейчас нашу монашку только чуть-чуть поучу покорности. А полным образованием займемся завтра. – и склонилась на до мной, больно дернув за волосы, чтобы смотрела ей в лицо – Да, невестушка? Ты же возьмешь меня с собой в свадебное путешествие? Я научу тебя покорности! Научу всему, что должна знать покорная и послушная жена!

Светка рассмеялась отвратительным смехом гиены, но тут же сама себя оборвала:

- А когда ты забеременеешь, я с удовольствием тебя заменю! Поверь, твой супруг ни в чем не будет нуждаться, пока ты будешь расплываться квашней, вынашивая для него наследника! И потом, когда будешь нянчится с маленьким вышкварком…

- Светлана! Ты сейчас говоришь о моем сыне! Не забывайся!

Светка мигом меня отпустила.

- Прости, дорогой! Я как-то не рассматривала ситуацию под этим углом.

Светкины реплики так и сочились фальшью и лицемерием. Но Алексей, на мое удивление, все принял за чистую монету и, удовлетворенно кивнув, продолжил:

- И пока, к сожалению, с ребенком придётся подождать. Тесть с тещей хотят видеть свою дочурку с вузовским дипломом. Пусть поступит и чуть-чуть поучится. Не стоит их разочаровывать. А потом уже случиться нежданчик. Думаю, в таких условиях старый скряга, мой тесть уже не так будет жлобиться. Может, даже часть бизнеса отстегнет!

У меня затекла шея от неудобной позы. Зато непонятный дурман развеялся окончательно. Я слушала разглагольствования бывшего жениха с отвращением и проклинала себя за то, что уговорила родителей пустить Алексея жить в квартиру до свадьбы.

Алексей снимал жилье. Срок аренды у него истекал как раз за неделю до свадьбы. Так как после бракосочетания мы все равно бы жили в квартире, которую купил папа, я предложила жениху в целях экономии въехать в квартиру заранее, чтобы не платить за месяц никому не нужной аренды. Облагодетельствовала.

Я сидела неподвижно, не в состоянии поверить до конца в ситуацию, в которой очутилась. И это моя мнимая покорность обманула Светку. Она отпустила мои волосы и подошла к любовнику. Запрокинула голову, заглядывая в глаза. Ее ладонь легла на мужскую грудь и погладила. Алексей не шевелился. В нем словно боролись два противоположных желания: оттолкнуть Светку и прижать к себе. И эта внутренняя борьба явственно отразилась на его напряженном лице.

Светка продолжала его поглаживать, заглядывая в глаза. Вторую руку она положила парню на плечо. Мгновение спустя туда же легла ее голова и Светка с неожиданной тоской выдала:

- Если бы ты знал, как мне безумно жаль, что тебе негде жить! Ко мне тоже не пойдешь. В трехкомнатной квартире я, предки и сеструха с мужем и малыми!

Она чуть помолчала и продолжила:

- Если бы не это, я бы никогда тебя не отдала! Убить за тебя готова!

И так это было сказано. Таким тоном, что я безоговорочно поверила. Поверила и испугалась. Ужас прошиб до самых кончиков пальцев, и я наконец начала действовать.

Я подскочила на ноги и вылетела в коридор одним слитным движением раньше, чем мозг успел это осознать. В полутьме обо что-то споткнулась и почти врезалась во входную дверь. Пальцы нащупали замок.

Когда я вывалилась на лестничную клетку в спину мне прилетел Светкин вопль:

- Стой, тварь!

И одновременно с ним Лешкино:

- Лена!

Ни ждать, ни слушать я не собиралась. Кубарем скатилась по лестнице, задыхаясь от обиды, ужаса и отвращения.

Только очутившись во дворе возле машины я сообразила, что сумочка с ключами осталась в квартире. Ничего. Не страшно. Тут рядом. Добегу на своих двоих. Никуда сумочка не денется. Не могу и не хочу туда возвращаться, и проверять, сделает мне что-нибудь Светка или грозится только от бессилия.

И я побежала. Так же, как несколько лет назад убегала из школы после того, как меня высмеяли одноклассники. Я снова бежала от обид и проблем. Обида душила. Сердце забывало биться. Слезы застилали глаза, мешая видеть, куда ставлю ноги. Где-то за спиной пискнул домофон и снова Лешкин крик:

- Лена, остановись! Я все объясню! Я не виноват!

Не виноват? Какая банальность! Еще бы сказал, что она сама пришла, и сама залезла к нему в постель!

На выходе со двора я почему-то повернула в противоположную от моего дома сторону и побежала на проспект. Почему? Я и сама не знала. Но бежала так, как будто убегала от самой себя.

Слезы давно уже перелились через край и теперь ручейками текли по лицу. Перед глазами все расплывалось. Грудь сдавило с такой силой, что каждый вдох давался ценой неимоверных усилий. Внутри меня разрасталось что-то черное и страшное, грозя поглотить меня целиком. Я опять оказалась бесполезным довеском. Как в детстве я была обременительным приложением к бесплатным вкусняшкам. Так теперь я оказалась ненужной нагрузкой в довесок к жилплощади.

Неожиданно по ослепшим от слез глазам резанул свет фар. По ушам ударил оглушительный визг тормозов. Спустя мгновение чьи-то крепкие руки с силой вцепились в мои плечи и безжалостно встряхнули:

- Идиотка! Ты что, ослепла? Или тебе жить надоело?! Так пойди и удавись! Мне не охота сидеть из-за тебя, полоумной курицы!

Я ошеломленно заморгала, хватая ртом воздух, не в силах произнести хоть слово после сумасшедшего забега. Фары слепили переполненные слезами глаза. Меня снова встряхнули, причем силу приложили не скупясь. В процессе попытки приведения меня в чувство я совершенно нечаянно прикусила себе язык и, не сдержавшись, взвыла от боли.

Мужчина-водитель тут же переполошился:

- Что такое? Где болит? Я тебя все-таки зацепил! Давай в машину, тут рядом больница! Идти можешь? Потерпи, сейчас тебе помогут! Слышишь? Только не вздумай отключиться!

Не успела я и пикнуть, как оказалась пристегнутой на переднем сиденье легковушки. Спустя мгновение водитель запрыгнул на свое место и ударил по газам.

С того мгновения, как я выскочила под колеса на проезжую часть и до того момента, как тронулась машину прошло, наверное, меньше минуты. Я даже не успела осознать, что произошло. Зато сейчас истерика наконец отступила, и я в полном офигении переводила взгляд с ночной дороги на водителя и обратно.

Окончательно пришла я в себя, когда вдалеке мелькнули сапфировые мигалки скорой помощи:

- Остановите, пожалуйста, мне не нужно в больницу!

Водитель обеспокоенно на меня глянул:

- У тебя может быть шок. Сейчас кажется, что все в порядке. А потом наступят последствия.

- Нет у меня шока!

- Откуда тебе знать? Я же говорю, что сейчас кажется…

Машина неумолимо приближалась к воротам приемного покоя. Не хватало только в ночь перед свадьбой оказаться в больнице. Если еще напорюсь на кого-то из преподов, а с моим везением напорюсь обязательно, то в колледже в ближайшие сто лет мне хоть не появляйся вовсе.

Я набрала полные легкие воздуха и завизжала изо всех сил:

- Стой!!!

Водитель затормозил так резко, что от целования лобового стекла меня спас только ремень безопасности. Водителю тоже досталось. И в какой-то момент я испугалась, что нам сейчас действительно понадобится больница. Но водитель опять начал на меня орать:

- Да чтоб тебе, припадочная! Сама не угробишься, так меня на тот свет отправишь! Чего орешь?

- Я просила нормально: остановите!

- Ага, я уже раз остановил, хватит! Теперь ищи идиотов в другом месте!

Я вытаращила глаза. Это меня сейчас обвинили в…

- Сам ты идиот! Я не просила останавливаться и пихать меня к себе в машину!

- Дура! Если бы я не успел остановится, то ты бы в лучшем случае калекой осталась, предварительно провалявшись в больничке месяцев так пять-шесть! В худшем случае утром бы примеряла деревянный макинтош!

- Какой к чертям собачьим макинтош? Я не ношу такое! И за каким надом ты меня к себе в машину засунул?

- Гроб примеряют все в конце жизни! Затем и засунул в машину, чтоб не сдохла раньше времени! Под суд из-за какой-то полоумной курицы не хочется, знаешь ли.

И столько ехидства было в последней фразе, что меня переклинило совсем:

- Сам ты петух не дощипанный! Я жива и здорова! Я нормальная! Нор-маль-на-я! Слышал? И засунь себе свою заботу куда-нибудь поглубже! Мне от тебя ничего не надо!

Проорав последнюю фразу, я вдруг увидела, как сжалась в кулак мужская рука, лежащая на руле. Из меня словно весь воздух выпустили. Стало неимоверно стыдно. «Докатилась ты, Ленка» мелькнула здравая мысль. Мужик сумел вовремя остановится и не переехать тебя, когда ты буквально прыгнула ему под колеса. Потом побеспокоился, что ты пострадала. Хотел помочь. А ты… Отблагодарила от души.

Я открыла рот, чтобы извинится, но мужчина меня опередил, процедив ледяным тоном:

- Выметайся из салона, чтоб глаза мои тебя не видели!

Холодные презрительные слова буквально пригвоздили меня к месту. Но мужчина уже передумал со мною нянчится. Наоборот, торопился избавиться:

- Оглохла? Вон из машины! Разбирайся со своими тараканами сама!

Сказать мне было нечего. Заслужила.

Молча отстегнула ремень безопасности. Молча открыла дверь и выбралась из салона на тротуар. Машина рванула с места раньше, чем я успела захлопнуть дверь.

Уже стемнело окончательно. Дневное тепло ушло вместе с солнцем. Я зябко поежилась в тонкой маечке и обняла себя за плечи, пытаясь хоть чуть-чуть защититься от прохладного ночного ветра. Огляделась. Мимо проносились машины. Никому не было дела до того, что девушка вдруг оказалась одна почти в центре города без теплых вещей, без денег, без телефона.

В нескольких метрах от меня светились огни приемного покоя нашей районной больницы. Но для меня это был не вариант. Лучше уж пешком. Плевать, что шлепать более получаса. Для меня это лучше, чем попасться кому-то из знакомых на глаза. Я не вынесу, если сейчас придётся объяснять, как тут очутилась без сумочки и в такое время.

Ну что ж, стой, не стой, а идти надо. Я даже примерно не представляла, который сейчас час. И что творится в квартире, если родители обнаружили мое отсутствие.

Впрочем, далеко я не ушла.

За ближайшим перекрестком уткнулась носом в распахнувшуюся прямо прере до мной дверь легковушки и знакомый голос проворчал:

- Садись, подвезу.

Даже не задумываясь над своими действиями, юркнула в салон. Водитель хмыкнул и поинтересовался:

- Куда везти?

Я назвала адрес. Мужчина кивнул головой:

- Знаю. Рядом совсем. – и мстительно добавил – Знал бы, что так близко, оставил бы добираться ножками. Глядишь, дурь из головы бы и повыветрилась.

Я мгновенно вскинулась, чтобы возразить. Но также быстро пыл мой и угас, не успев обрести словесную форму. Я чувствовала себя опустошенной, измочаленной. Этот долгий вечер накануне свадьбы казался бесконечным.

Мужчина чутко уловил паузу:

- Что, возражений нет? Я прав?

- Не правы. Но и сил спорить и что-то доказывать уже не осталось.

Наверное, что-то в моем голосе или интонациях отразилось. Потому что водитель вновь быстро на меня взглянул. И в его взгляде мне почудилось беспокойство:

- Что стряслось? От кого убегала?

И вот что отвечать на такой невинный вопрос совершенно постороннему человеку? Неожиданно даже для меня самой вся неприглядность пережитого вновь навалилась на меня. Вся горечь утраты и предательства раскрылась передо мною до дна, выставив свое отвратительное нутро. Я поежилась в теплоте салона и обхватила себя за плечи, закрываясь ото всех невзгод. У меня больше не было подруги. У меня больше не было жениха. И завтра не появится муж. Где-то глубоко внутри меня вновь воскресла и жалобно захныкала, тоненько заскулила та маленькая Лена, над которой насмехались одноклассники. Которую терпели в друзьях только ради возможности поесть на халяву вкуснятины. А за глаза награждали обидными прозвищами и не считали за человека.

Собственная ненужность и никчемность вдруг упали на грудь бетонной плитой. Перед глазами все странно расплылось, мешая хоть что-то увидеть.

Я скорее почувствовала, чем увидела, что машина мягко затормозила у поребрика. Кто-то осторожно обнял за плечи:

- Эй, ты чего? Что я такого сказал?

Я попыталась сказать водителю, что он тут точно не при чем, но меня уже душила подкрадывающаяся истерика. Вместо слов изо рта вырвался придушенный всхлип.

Мужчина дал мне выплакаться. Просто обнял за плечи, позволил уткнуться ему в грудь и терпеливо пережидал пока всплеск эмоций пойдет на убыль. Кажется, даже поглаживал по волосам и что-то бормотал.

Когда иссякли слезы, а истерические рыдания перешли в редкие всхлипы мой нечаянный спаситель достал с заднего сидения бутылку минералки, а из бардачка пачку влажных салфеток и молча положил мне на колени.

Вода окончательно привела меня в чувство. Мне стало как-то неловко. Но водитель ничего не сказал. Молча завел машину и нажал на газ.

Менее, чем через пять минут мы подъехали к моему дому. Первым делом я нашла взглядом окна нашей квартиры. Темно. Значит, родители еще не обнаружили моего исчезновения. Облегченно вздохнула, уже понимая, что все равно сейчас придётся звонить в двери. Ключей-то нет. И поморщилась, представляя, как буду сейчас объясняться куда я ходила, где машина и ключи от квартиры, и почему завтра свадьбы не будет.

Водитель, должно быть, заметил мою гримаску, потому что чуть устало поинтересовался:

- Что опять не так?

Я недоуменно оглянулась:

- Все так. Просто представила, как буду сейчас объясняться с предка…

Окончание фразы буквально застряло у меня в горле. На крыльце подъезда я заметила знакомый силуэт. Алексей. Сам собой вырвался стон:

- Че-е-ерт!

Водитель огляделся и заметил моего бывшего. Полуутвердительно спросил:

- От него удирала?

- Да.

- Есть другой способ войти в подъезд?

- Нет.

- Гмм… - мужчин помолчал – А чего чувак натворил? Приставал?

У меня вырвался смешок. Короткий, горький и острый, как битое стекло:

- Лучше бы приставал.

Кожей почувствовала на себе удивленный взгляд:

- В смысле?

- Без смысла.

Огрызнулась устало, как-то по привычке. И вдруг почувствовала огромное желание все рассказать. Такое огромное и непреодолимое, как всемирный океан. Слова полились из меня потоком, прежде чем я успела подумать и все взвесить.

Я рассказала обо всем. О том, что завтра у меня должна быть свадьба. О том, что жених из приезжих. Своего жилья нет. О том, что мой папа купил квартиру. О том, что уговорила родителей пустить туда моего жениха жить еще до свадьбы. О том, какой Алексей внимательный, нежный, предупредительный. Был. О том, что, забирая сегодня свадебные наряды из салона, нечаянно утащила рубашку жениха к себе. Как звонила и не дозвонилась. Как решила сделать благое дело – отвезти рубашку и погладить. Как в предполагаемо пустой квартире застала будущего мужа и дружку в постели. О тех гадостях, которые говорила мне Светка. О том, что… Рассказать о ее поползновениях в мою сторону не смогла. Гадливость перекрыла горло намертво.

Когда я умолкла, то почувствовала одновременно и облегчение, и опустошение. А мой нечаянный спаситель затряс головой:

- Ну ты даешь, подруга! Я думал, что такое бывает только в мыльных операх. И, знаешь, наверное, я бы тебе не поверил, если бы не видел, в каком состоянии вытянул из-под колес.

Я обиженно фыркнула:

- Ну спасибо!

- Нет, правда, я даже не предполагал, что мужик будет не то, что изменять. Но и спокойно стоять смотреть, как любовница оскорбляет без пяти минут законную жену.

Я только вздохнула. Сказать было нечего. У меня вообще было ощущение, что этим вечером с меня спали пресловутые розовые очки и разлетелись на миллиарды крохотных осколков, которые еще мерцают и поблескивают розовым, но уже не в состоянии маскировать неприглядную серость бытия.

Алексей сегодня открылся для меня с какой-то совершенно новой, не знакомой для меня стороны. И эта сторона вызывала во мне странные чувства: как будто прохожу по чистому, выложенному плиткой тротуару, в новых туфлях мимо кучки собачьего дерьма. Вроде и запаха не чувствую, и обхожу без проблем, но мое чувство эстетики оскорблено самим видом фекалий.

Я разглядывала Алексея со смешанными чувствами, никак не решаясь открыть дверь и выйти на улицу. За спиной тихо звякнули вынимаемые из замка зажигания ключи. Мой нечаянный спаситель решительно открыл дверь со словами:

- Пошли, проведу тебя до подъезда. Так уж и быть.

Странное это было чувство: идти и наблюдать, как на глазах менялись эмоции Алексея. Сначала нервозность и хмурость, потом раздражение. Когда мы подошли красивое лицо Алексея перекосилось от ярости:

- Вот значит, как! Я тут жду, волнуюсь, а она…

Я перебила:

- Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую. За сумочку спасибо. А где ключи от машины и сама машина?

Лешка скривился:

- Я только записался на курсы вождения, так что машина стоит у меня под подъездом.

- У тебя? – я изумленно уставилась на бывшего – А ты, часом, ничего не перепутал?

Лешка досадливо вздохнул и покосился мне за спину. Мой безымянный спаситель стоял молча и не проявлял желания вмешаться. Лешка скривился, словно раскусил что-то мерзкое, но сделал шаг ко мне:

- У нас. У нас под подъездом.

Я отступила инстинктивно, прежде чем успела подумать, но бывший все равно успел схватить меня за руку:

- Ленка, не дури! Завтра тяжелый день. Тебе пора спать, а то не отдохнешь!

Меня просто затрясло от злости и изумления:

- Офонарел? Отпусти мою руку! Нет никаких нас! Не будет завтра никакой свадьбы! Собирай свои манатки и проваливай к чертовой бабушке! И вообще, - я горько рассмеялась – ты бы извинился. Хотя бы приличия ради.

Алексей не только не отпустил мою руку, но и неожиданно сжал ее еще крепче:

- Извинюсь! Обязательно извинюсь! Как только мы останемся вдвоем. Дорогая.

В коротких рубленных фразах бывшего мне почудилась какая-то скрытая угроза. Я сглотнула и снова дернула рукой, пытаясь высвободится. Но Алексей держал крепко. До синяков крепко. По спине побежал холодок. Стало жутко.

- Отпусти девушку, чувак. Не видишь, что ли, Ей больно.

Спокойный, даже чуть ленивый голос стоявшего за моей спиной мужчины, прозвучал как гром среди ясного неба. Вздрогнула не только я. Оказалось, Лешка тоже успел забыть о свидетеле нашего противостояния. Тем не менее, руку мою он не выпустил. Неприязненно зыркнув мне за спину, выдал с нехорошими интонациями:

- Шел бы ты туда, откуда прибыл. Со своей женой разберусь без сопливых!

У меня за спиной раздался смешок:

- Кто тут сопливый еще надо разобраться. И вообще, ребенок…

Алексей вскипел моментально. Я даже не думала, что так бывает: еще на отзвучала реплика моего спасителя, а я уже лечу спиной вперед к дверям подъезда, прижимая к груди сумочку. Когда Лешка мне ее впихнул в руки, я не заметила. Только и успела подумать, прежде чем впечаталась спиною в дверь, что у Алексея, очевидно, какие-то неприятные ассоциации со словом «ребенок».

Когда дверная ручка с силой впечатывается в твой позвоночник, приятного мало. У меня на мгновение даже дыхание перехватило от боли. А когда очухалась, то с изумлением уставилась на скрученного в какой-то фантастический бублик Алексей, которого не напрягаясь удерживал мой спаситель. На мой удивленный взгляд парень фыркнул:

- Нос у твоего бывшего не дорос со мною драться. Иди домой, котёнок, я его придержу пару минут, чтобы за тобою не ломанулся. Спокойной ночи!

Я чуть заторможено кивнула:

- Спасибо. За все. И тебе спокойной ночи!

Уже закрывая за собою дверь подъезда, услышала насмешливый фырк.

***

Как я пережила неудавшуюся свадьбу, какие мысли бродили в моей голове в то время, известно только моей подушке. С кровати я не вставала неделю. Попеременно переживала предательство Светки и Алексея. Возвращалась в детство, снова и снова вспоминая пережитое унижение. Пыталась понять, что со мною не так. Почему вновь оказалась обузой, чемоданом без ручки, который и выбросить жалко, и жить мешает.

Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить с родителями. Мне не хотелось жить. Раз за разом прокручивая всю ситуацию в голове, я пыталась понять, где же ошиблась, что я сделала не так, чем заслужила такое отношение? Слишком долго не решалась перевести отношения в горизонтальную плоскость? Мало уделяла внимания? Но ведь мы виделись почти каждый день. Я разрывалась между подготовкой к госам, подготовкой к поступлению в институт и Алексеем. И ведь мое поступление фактически было его идеей. Мне было достаточно хирургии.

Ответа на свои вопросы я не находила. И от этого еще больше чувствовала себя беспомощной и никому не нужной.

Я знала, что Алексей приходил, пытался объясниться. Мама рассказала. И мама же мне с восторгом сообщила, что мой бывший подсвечивал себе дорогу огроменным фингалом. Так же мамуля сообщила мне, что папа с превеликим удовольствием вышвырнул мерзавца из квартиры и тут же сменил замки.

Смешная. Как будто мне это было интересно. С куда большим удовольствием я бы послушала ее мысли по поводу того, что я оказалась никому не нужной неудачницей.

Светка оказалась хоть чуточку умнее Алексея. Она просто тихо исчезла из моей жизни, так же, как и свадебное платье из моей комнаты. Их просто не стало. Осталась только пустота.

Такая же пустота была и внутри меня. Обычно, когда люди страдают, у них болит сердце, болит душа, не хочется жить или хочется кого-то убить. Обо всем этом нам рассказывали на парах по психологии, так что в теории я все это знала.

На практике же у меня ничего не болело. Ничего не хотелось. Вообще не возникало никаких желаний. Была только пустота.

Моя мамуля, терпеливо со мною разговаривающая по большей части ни о чем, терпеливо заставляющая меня поесть или попить хоть что-то, к концу недели не выдержала. Так в нашей квартире появился Владимир Яковлевич, наш сосед из первого подъезда.

Оказалось, Владимир Яковлевич работает врачом на станции скорой помощи. И мама по-соседски попросила его помочь.

Сосед довольно крупный мужчина с голубыми глазами и русой курчавой бородкой мигом мне напомнил былинного богатыря Илью Муромца. Маму Владимир Яковлевич сразу же выставил за порог и захлопнул перед ее носом двери. Меня же бесцеремонно сдернул с кровати и заставил встать посреди комнаты.

Я почти не ела в последнее время. От резкого движения и слабости закружилась голова. Где-то в груди заискрилась злость. Мое самое первое чувство с той самой ночи накануне свадьбы. И я сцепила зубы, чтобы не наговорить гадостей нахальному дядьке. Только еле слышно зашипела. Владимир Яковлевич засмеялся:

- Гляди-ка, реагирует! А мне твоя мама сказала, что лежишь, как мертвая и почти не дышишь!

Я вскинула голову и посмотрела соседу в глаза. Владимир Яковлевич улыбался, но глаза были серьезные, цепкие, взгляд внимательный. Злость погасла. И ругаться мне тоже расхотелось. Снова вернулась апатия. Я опять почувствовала себя воздушным шариком, забытым именинником. Полуспущенный, он уже в принципе никому не нужен. Праздник прошел, шарик свое отслужил.

Сосед заметил перемену в моем настроении сразу же:

- Ну здрасте, моя Настя! Ты чего опять раскисла? Подумаешь, попался на дороге какой-то недомужик! Радуйся, ты легко отделалась! А если-бы ты все это узнала гораздо позже после свадьбы? Когда уже носила бы ребенка? Или и того хуже: уже бы родила? И даже не одного? Что бы тогда делала?

А и правда, что?

Весь свой монолог сосед буквально процедил чуть нахальным и слегка презрительным тоном. Сочувствия там не было ни на грамм. Зато яду, хоть ложкой черпай. Очевидно, Владимир Яковлевич пытался вновь меня разозлить, встряхнуть, вывести на эмоции. Но добился совершенно иной реакции. Я задумалась.

И ярко представила себе, что свадьба уже прошла. Я ничего не знаю и продолжаю дружить со Светкой. Поступаю в институт. Потом прихожу на работу в мою любимую хирургию. Рожаю сына. Почему-то я была твердо уверена, что первенец у меня мальчик. И как-то, не вовремя вернувшись с работы, застаю уже виденную мною картину маслом: Лешка и Светлана в нашей постели.

Меня передернуло. Прикрываясь общим сыном, Алексей никогда бы не оставил меня в покое.

Наблюдавший за мною Владимир Яковлевич хмыкнул:

- Процесс пошел. А ты сильная девочка, прям не ожидал. Думал, что меня сейчас утопят в слезах и соплях, оглушать стенаниями и истериками. А ты самоанализом, значит, решила заняться?

Я покачала головой:

- Нет.

Мой голос звучал хрипло и как-толомко. Едва слышно. Я торопливо прокашлялась и повторила уже уверенней:

- Нет, никакого самоанализа. Я просто очень живо представила описанную вами ситуацию.

- И?

- Вы правы. А я над этим не задумывалась. А выходит, что я действительно легко отделалась. Так сказать, с минимальными потерями.

- Во-о-от! – сосед присел на край кровати и дернул меня за руку, заставляя сделать тоже самое – Осознала, и замечательно. Идем дальше. Что теперь будешь делать? Твои родители вроде бы говорили, что собираешься на врача поступать.

Я призадумалась. Поступления от меня требовали не только родители. Этого хотел и Алексей. И я поняла, что не смогу. По крайней мере, не в этом году.

А если не поступать, тогда что? Я вдруг в красках представила, как выхожу на работу в хирургическое отделение. Как шушукаются за моей спиной коллеги-медсестры. Как осуждающе качает головой заведующая хирургическим отделением Эмма Эдуардовна. Дама в преклонных годах, еще советской закалки, она никогда не стеснялась в лицо высказывать свои претензии и мнение.

От представленного меня перекосило. Сосед изогнул брови в театральном изумлении:

- А сейчас что не так?

Под его внимательным взглядом я залилась краской. Признаться в своих страхах и опасениях оказалось на удивление тяжело. Но все же, еле ворочая свинцовым языком, я с трудом выдавила из себя:

- Поступать пока не буду. Нет сил. Да и этого сильно хотел Алексей. Я не смогу. До встречи с ним я планировала после окончания колледжа выйти на работу в хирургическое отделение нашей районной больницы. Я там практику проходила. Меня звали на работу. Но теперь не уверенна, что смогу. Мне кажется, надо мною все будут смеяться. Будут пальцами тыкать, мол, взрослая, разумная, а позволила обвести себя пальцем, как несмышленыш.

Последние слова я с трудом из себя выдавила, не имея сил посмотреть на мужчину. Стыд заставил меня съежиться в комочек. Пальцы нервно мяли простынь.

Владимир Яковлевич хмыкнул. Вообще, он постоянно хмыкал и фыркал на разные лады. И выходило это у него крайне забавно. Но мне сейчас было не до смеха.

Сосед вдруг шумно вздохнул и обняв меня за плечи, прижал к своему боку:

- Дурочка. Маленькая дурочка. Никто не будет тыкать в тебя пальцем. Кому ты нужна со своими проблемами, кроме родителей. У всех своих бед и проблем выше крыши.

От этого неожиданного участия у меня защипало в глазах и сдавило в горле:

- Все равно не смогу. Шептаться и сплетничать будут в любом случае. А я не уверенна, что мне хватит сил все это выдержать.

- Мгм.., ну да, на чужой роток не накинешь платок. Сплетничать будут, это факт.

- Вот-вот! А не уверенна, что мне хватит сил не истерить от каждого косого взгляда.

- Ну и ладно! На хирургии свет клином не сошелся. А если и сошелся, то районная больница в городе не одна. Везде нужны умелые руки. Вот хотя бы взять нашу станцию скорой помощи. Фельдшеров не хватает постоянно. Уж больно тяжелая работа. А есть еще и детские больницы, поликлиники и роддома. Да мало ли где нужен знающий человек! Ты подумай. Жизнь-то не закончилась, и земля не остановилась!

И Владимир Яковлевич мне подмигнул.

Я обдумывала его слова весь оставшийся день, вечер и бессонную ночь. А наутро объявила опешившим родителям, что мединститут меня подождет. А я иду работать на скорую помощь.

***

Спустя восемь месяцев.

Я с трудом забралась в машину и устало откинулась на кресле, закрыв глаза. До конца этого безумного дежурства осталось чуть больше часа. Я выдержу. А если чуть-чуть повезет, то вызовов больше не будет. Хотя я в этом очень сильно сомневалась.

Позавчера в городе неожиданно пошел дождь. Совершенно не характерная погода в конце февраля для наших мест. И все бы ничего. Только все термометры в городе дружно показали в этот момент 0. А к ночи и вовсе ударил мороз. Город замер в объятиях стеклянного великолепия льда. Тротуары и проезжая часть в одночасье превратились в самый совершенный каток. Граждан призывали без особой необходимости не выходить из дому. А тем, кому нужно было на работу, советовали специальные подковки против скольжения.

Не характерная для наших краев погода сильно проредила ряды автолюбителей. Выезжать на дорогу рисковали только счастливые обладатели шипованной резины да те, кто обмотал колеса специальными цепями. Общественный транспорт, которому деваться было некуда, еле ползал.

По машине поплыл умопомрачительный запах кофе. Я открыла глаза и обнаружила у себя под носом стакан от термоса, до краев наполненный ароматным бодрящим напитком. Мой водитель, Ленчик, мне улыбнулся:

- Лаки, не спи, а то замерзнешь.

- Это врядли. Разве что ты, бессовестное создание, окно откроешь. Тогда замерзну точно.

Я с удовольствием отпила горячей жидкости. Ленчик завел машину и посетовал:

- Зря Наташку не послушал. Она мне говорила взять с собою перекусить, да я, дурень, только отмахнулся. Теперь голодные оба целый день.

- Часик остался. Может, повезет и вызовов больше не будет.

- Надейся… Я понимаю, что тебя прозвали Лаки не просто так. Ты у нас самый удачливый и везучий фельдшер. Но в городе словно кто-то открыл шкатулку пандоры.

- Нда. К сожалению, мой друг, ты прав.

Ленчик не отрывал глаз от дороги. Жуткая помесь соли с песком помогала, но только отчасти. Я знала, что водитель устал не меньше меня, а может и больше. И тоже считает минуты до окончания смены. А ведь ему приходилось еще и мне помогать. Мой напарник Илюха свалился с пневмонией. А так как у нас вечный дефицит кадров, я уже третью смену работала в паре с Ленчиком. Конечно, нам доставалось не самое сложное и тяжелое. Но мне за глаза хватало всевозможных травм и сердечных приступов у впечатлительных пенсионеров. Про пьянчуг вообще молчу.

Кофе в стаканчике закончился. Но просто необходима была еще одна доза. Я потянулась к термосу, оказавшемуся на проверку подозрительно легким. Ленчик с сожалением хмыкнул:

- Усе. Электричество закончилось.

- Кина больше не будет?

Мы оба засмеялись понятной лишь нам шутке.

Затрещала рация:

- 10-17 ответьте. 10-17? Лаки, ответь, черт возьми!

Я с изумлением услышала голос Лизы, нашего старшего диспетчера. Шумная и матюкливая по жизни, в эфире Лиза всегда была сама сдержанность и благовоспитанность. Прорвавшееся ругательство меня изумило. В груди что-то нехорошо кольнуло. Давно я этого не чувствовала. Мы с Ленчиком переглянулись, одинаково мучимые нехорошим предчувствием. Я взяла микрофон вдруг одеревеневшими пальцами и с трудом выговорила:

- 10-17, следуем на станцию.

- Лаки, разворачивайтесь, в двух кварталах от вас, на перекрестке Серова и Мира обширная авария. Слышишь меня?

Момент слабости у меня уже прошел. Внутри еще кто-то тоненько и противно ныл, но я уже взяла себя в руки:

- Слышу. Уже врубаем светомузыку.

Одновременно с моими словами Ленчик включил спецсигналы.

- Лаки, БИТы* в пути, ты просто ближе всех! Твоя задача, продержаться, никого не отпустить*! Слышишь меня?

Лиза явно нервничала. Слишком много слов в эфире. Слишком не сдержанна. Что же там произошло?

- Слышу. Мы на месте.

Ленчику удалось припарковаться почти вплотную к месту аварии. Взгляд приковывали две машины по центру перекрестка. Хотя, машинами они были когда-то. Сейчас это был фарш. Просто металлический фарш. Неужели после такого кто-то выжил? Желтый чемоданчик в руке резко потяжелел. На таких вызовах я бывала только на заре своей карьеры в скорой и только с врачами. Одна никогда.

Меня кто-то схватил за свободную руку:

- Сюда, доктор! Хорошо, что вы так быстро приехали! А то ведь не жилец парень!

Вслед за провожатым я обогнула металлический «фарш» и увидела прямо на проезжей части мужчину, над которым склонились полицейские. Решительно шагнула вперед:

- Скорая, подвиньтесь!

Я увидела, как облегченно обмякли плечи ближайшего ко мне полицейского. Служивый отодвинулся, но рук от пострадавшего не убрал и мне открылась жуткая картина, достойная самого первоклассного ужастика.

В крови было все: руки копа, его форма, одежда и лицо пострадавшего, стылая солевая каша на дороге. У мужчины было ранение в шею. Судя по цвету и количеству крови счет шел уже на секунды. И самое ужасное: я узнала это бледное, перепачканное кровью и грязью лицо. Это был мой нечаянный спаситель из прошлого лета, имени которого я так и не удосужилась узнать.

Время словно остановилось.

Раз.

Я опускаюсь на колени и перехватываю край тонкого свитера, выглядывающего из полурастегнутой куртки парня. Крови много. Пальцы полицейского постоянно соскальзывают, не дают надежно зафиксировать рану. Поэтому я очень легко отталкиваю его руки и зажимаю свитером рану. Так легче удержать.

Два.

Ленчик уже раскрыл чемоданчик и подает мне сверток из марли. В тот краткий миг, когда я меняю свитер на перевязочный материал, из разорванного горла пострадавшего вырывается новая струя ярко-алой крови. За моей спиной кто-то вскрикивает. Слишком много зевак. Слишком. Но мне не до этого.

Три.

- Леня, сделай скатку из бинта и ваты потуже.

Так много времени уходит зря. Мне кажется, что я не успеваю, теряю раненного.

Четыре.

Но не успела я запаниковать, как под носом возникает рука моего санитара с так необходимым мне валиком.

Марля на ране уже успела пропитаться кровью. Но несмотря на это мне понятно, что рана – это просто глубокий порез. Возможно стеклом. Если БИТы не задержаться, все должно получится.

Пять.

Пальцы надежно прижимают марлевый валик вдоль горла раненного.

- Жгут!

Я не вижу, что делает Ленчик, но понимаю, что он и без моей команды знает, что от него требуется. Команда вырывается больше от беспомощности, от невозможности хоть как-то ускорить процесс.

Шесть.

Боже, как же самой не удобно! Я зафиксировала конец жгута, но длины моих рук не хватает. С другой стороны раненного ко мне склоняется Ленчик:

- Лаки, чем помочь?

- Подними его руку вверх со своей стороны. Осторожно. Могут быть еще повреждения.

Раненный без сознания, и это не удивительно. Но если где-то, что-то болит, он нам не скажет. Ленчик со всеми предосторожностями заводит его руку вверх и помогает мне осторожно протянуть второй конец жгута через руку и под пострадавшим.

Семь.

Жгут закреплен. Где эти чертовы БИТы?! Я торопливо оттираю руки от крови. Мой чемоданчик не предназначен для реанимационных мероприятий. Но руки уже все равно перебирают ампулы, прикидывая, что будет полезно.

Я потеряла счет времени, на автомате делая нужные инъекции, осматривая пострадавшего на предмет дополнительных травм. И не позволяя себе даже задумываться над тем, что происходит и как.

Я.

Обязана.

Его.

Спасти.

И только так.

Восемь.

Мир вдруг взорвался пронзительными воплями спецсигнала. Прибыли реаниматологи.

Из меня словно стержень вынули. Я на автопилоте отвечала на вопросы. Помогала оказывать помощь менее серьезно пострадавшим.

БИТы забрали самых тяжелых. Двоих ходячих впихнули в нашу с Ленчиком машину.

____________________________________________________________________________

*БИТы – бригада интенсивной терапии (проф. жаргон)

* Никого не отпустить – не допустить летального исхода (проф. жаргон)

***

Я обессилено пристроила голову на подголовнике. Кажется, целую вечность назад после предполагаемого последнего вызова к бабуле-сердечнице, я делала так же. А прошло менее двух часов.

Ленчик захлопнул дверь в машину одновременно со мной. Но почему-то не торопился заводить движок. Я почти физически ощущала на себе его взгляд. В итоге не выдержала. С трудом разлепив уставшие веки глянула на водителя:

- Что?

- Не могу понять.

- Что не можешь понять?

- Что с тобою происходит. Ты всегда, во всех ситуациях, не теряла головы. А тут… У меня даже слов нет, чтобы описать увиденное.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что Ленчик имеет в виду. Но усталый мозг работать отказывался. В конце концов я сдалась:

- Прости, я плохо соображаю уже. Просто скажи, что я сделала или сказала не так.

- Все так. Только я не мог отделаться от ощущения, что ты хоронишь возлюбленного или своего ребенка.

Меня передернуло от приведенной ассоциации.

- Типун тебе на язык! Во-первых, парень жив. И у него неплохие шансы. А во-вторых, гляди, накаркаешь! Не приведи господь, действительно придётся хоронить свое дитя.

- Лаки, ты уходишь от темы!

- Даже и не думала! Тут уходить не от чего. И вообще, - я умоляюще посмотрела на водителя – Лень, поехали уже, а? Домой хочется, сил нету.

Ленчик проворчал в ответ, заводя машину:

- Поехали.

Всю дорогу до станции мы дружно молчали. Не знаю, как Ленчик, а у меня мозг в кисель от усталости превратился. И все силы уходили только на то, чтобы не заснуть в дороге.

Уже паркуясь возле подстанции, Ленчик вдруг спросил:

- Кто он тебе? Этот пострадавший. Ты ведь его знаешь?

Я разом проснулась. Отвечать не хотелось. Но Ленчик упорно гипнотизировал меня взглядом, ожидая, когда отвечу.

- Однажды этот человек очень сильно мне помог. Даже не так. Сначала спас, потом помог. – я вздохнула – В общем, я сильно у него в долгу. – и чуть помолчав, добавила – А я даже имени его не знаю.

Ленчик хмыкнул:

- Руслан.

Я непонимающе посмотрела на своего водителя. А Ленчик, зараза, широко ухмыльнулся, явно наслаждаясь моим замешательством и уточнил:

- Его зовут Руслан Славский.

***

Из-за сильной нехватки персонала на подстанции мне и моим коллегам приходилось дежурить сутки через сутки. Гололед медленно и неохотно сдавал свои позиции. Травм по-прежнему было очень много. Порою за дежурство мне приходилось выезжать до тридцати – тридцати пяти раз. Выматывалась ужасно. И именно усталостью я перед собою оправдывала то, что до сих пор не позвонила и не узнала, как дела у моего спасенного спасителя. На смене было некогда. После смены я трупом падала на кровать и спала, как убитая.

Мама начала ворчать, что я похожа на выходца с того света. И что, если не начну нормально питаться, меня унесет ветром. Мамуля даже пыталась приносить мне еду в кровать. Ага, как же. Я отключалась прежде, чем она доносила до меня тарелку. Как робот, у которого сели батарейки.

В одно из своих дежурств я оказалась в той же больнице, куда в конце февраля привезли Руслана. Улыбчивая сестрички из приемного по моей просьбе навела справки. Оказалось, что Славский Руслан благополучно перенес операцию и сейчас шел на поправку. Я облегченно вздохнула.

Постепенно становилось легче. В середине марта вышел на работу мой напарник Илья. Гололед отступил. Дежурства стали на много тише и спокойнее. Правда, я к тому времени самой себе уже напоминала труп не первой свежести. С меня сваливались все джинсы, а свитера болтались, как на вешалке. Мама ворчала, не переставая, что я со своей работой загоню себя на тот свет до срока.

Во второй декаде марта в городе наконец запахло весной. Дневная температура с уверенным плюсом не только согнала остатки льда и снега, но и позволила проклюнутся первой робкой травке. На деревьях набухли почки. В городе даже дышалось как-то по-весеннему легко и привольно. Было так здорово и так солнечно, что порою после смены не хотелось идти домой.

Одним таким солнечным утром после смены Илюха, мой напарник, пытался сманить меня посидеть на природу. Осаду он начал грамотно, издалека. Еще когда мы ехали на подстанцию сдавать смену Илья распинался на тему того, что со своей работой мы солнышко увидим только тогда, когда пациенты начнут получать солнечные и тепловые удары. Я со смехом отмахнулась от его разглагольствований, но парень не унимался:

- Чего хохочешь? Разве я вру? О наступлении новогодних праздников мы узнали только тогда, когда тебя перепутали со Снегурочкой!

Мы с Ленчиком дружно заржали. Был в моей биографии такой постыдный факт. Когда приехали первого января по вызову к бабуле-сердечнице, ее не совсем трезвый сосед вцепился в меня, как клещ, отказываясь признавать во мне медработника. Тогда дело едва не дошло до вызова полиции.

- Все бы вам поржать с несчастного фельдшера! – Илья демонстративно надул губы. А в карих глазах черти отплясывали ламбаду. – Требую возмещения морального ущерба!

Ленчик поддержал игру:

- Я смеялся громче, мне и платить! Желай!

И так у него это величественно получилось, особенно учитывая, что водитель не отрывал глаз от дороги, что я чуть снова не прыснула со смеху. Удержалась. Но Илюха заметил, и пристал уже лично ко мне:

- Ага-ага! Вижу я, кто больше и громче смеется! Лаки, солнце мое ненаглядное, компенсировать вред тебе!

- А что я? Ленчик вон вину признал, с него и требуй!

Илья напоказ капризно надул губы:

- Вот еще! Если я приглашу на природу Леньку, то, как минимум, его жена устроит мне сцену ревности. А ей нервничать нельзя!

Я хихикнула:

- А как максимум?

- А как максимум, вороны в парке засмеют!

Я мгновенно представила себе, как Ленчик и Илья чинно восседают на скамейке в парке и дружно принимают солнечные ванны, а вокруг них на деревьях расселись покатывающиеся со смеху вороны. Картинка предстала перед глазами настолько яркая и правдоподобная, что я согнулась пополам от смеха. На глазах выступили слезы.

Илья терпеливо переждал приступ моих хохотунчиков и продолжил:

- Во-от! Самой смешно от такой картинки! Поэтому на прогулку в парк со мной пойдешь ты!

Я отчаянно замотала головой, по прежнему давясь смехом, очень уж настроение было хорошее. Но Илья с театрально-зловещей улыбкой закивал:

- Пойдешь-пойдешь, никуда не денешься!

К счастью, в этот момент мы подъехали к подстанции. И я, спасаясь от пикировки с напарником, умчалась сдавать смену.

Вообще, Илья был рослым и весьма симпатичным. Даже темная рыжина волос, ресниц и бровей не портила скульптурные черты его лица. Правда, лишь до тех пор, пока напарник был гладко выбрит. Так как отросшая щетина делала его лицо весьма помятым и неопрятным. Илюха строго следил за этим делом, не допуская безобразия, и безбожно пользовался популярностью у женской половины населения.

Подружек у Ильи хватало всегда. Но ему всегда было мало. И, по-видимому, напарник не терял надежды вскружить голову и мне. С самого первого дня моего появления на подстанции он засыпал меня комплиментами, постоянно куда-то звал, угощал вкусняшками. С ним дежурства были какими угодно, только не спокойными. Вот только я чувствовала от этой феерии одну усталость и всеми силами избегала приглашений и откровенных разговоров.

Сегодняшний день не стал исключением. Сдав смену и переодевшись, я торопливо шла по коридору, от души надеясь разминуться с Илюхой. Или хотя бы вовремя изобрести достойную отмазку.

Правду говорят старые люди: спешка хороша только при ловле блох. Повернув за угол к выходу, я со всей дури впечаталась в чью-то твердую грудь, чувствительно приложившись лбом о чужой подбородок. Мой оппонент сдавлено застонал. Рядом охнула Лиза, наш старший диспетчер:

- Ой, мамочки! Лаки, ты цела?

Чьи-то сильные руки осторожно взяли меня за плечи и отстранили. Потирая пострадавшее место, я подняла виноватый взгляд:

- Прошу пр…

Слова застряли у меня в горле. Я смотрела прямо в серые внимательные глаза Руслана Славского.

Что называется, немая сцена. Я, раскрыв от удивления рот, смотрю на своего спасенного спасителя. Руслан, не отрываясь, смотрит на меня. А рядом мнется Лиза, переводя непонимающий взгляд с меня на парня:

- Лаки, Рус, вы что, знакомы?

До меня не сразу дошло, что Лиза не просто обращается к парню по имени, но и сократила его. Зато, когда дошло, самое умное на что я оказалась способна, это:

- А?

- Нет, Лаки, я понимаю, что ты не могла забыть лицо Руслана. Но ты, Рус...

- Так вот кому я обязан жизнью. – взгляд парня стал задумчивым – Лаки, значит… Наверное, это судьба.

Тут уже рот разинула не только Лиза, но и я. Но Лиза опомнилась быстрее:

- Ни фига не понимаю! Рус, ты можешь изъясняться понятнее? Как-то не вовремя из тебя полезло наследие матери-филолога! А вообще, идемте-ка ко мне в кабинет, поговорим.

И Лиза, схватив нас обоих за руки, потянула к себе в каморку, громко именуемую кабинетом.

Я было уперлась каблуками в пол, протестуя против произвола старшего диспетчера. Но заметила в боковом коридоре недовольное лицо Ильи и резко передумала сопротивляться.

В кабинетике было довольно тесно. Лиза сразу же опустилась на свое место. Руслан выбрал подоконник, оставляя мне единственный стул для посетителей и не сводил с меня глаз.

С минуту мы дружно играли в молчанку. Лиза не выдержала первой:

- Ну?! Скажите мне уже чего-нибудь?

Руслан хмыкнул:

- Лизок, ты любопытна, как всегда.

Лиза вскипела моментально, с самым угрожающим видом поднимаясь со своего места. Парень примиряюще рассмеялся, подняв вверх руки с раскрытыми ладонями:

- Тихо, тихо! Не бушуй! Мы уже сталкивались с твоей коллегой ранее. До моей неудачной попытки пересечь перекресток в гололед.

Я мигом вспомнила ту смену и захлебывающийся голос Лизы из рации. Теперь мне стало понятно и полу истерическое состояние старшего диспетчера тем утром, и то, что она лично направляла бригады на место происшествия. Парень определенно очень много значил для нее. В груди коротко и остро кольнула иголочка сожаления, не понятная мне самой.

- Значит, Лаки?

Руслан улыбнулся и в уголках его глаз собрались теплые смешливые лучики, как цыплята к наседке.

Я засмотрелась на него и пропустила следующий вопрос. Очнулась от того, что Лиза пощелкала пальцами у самого моего носа:

- Лаки, ау, не спи!

Мне стало неудобно, что глазею на чужого парня, смущенно промямлила:

- После смены сложно не хотеть спать. А Лаки - это прозвище. На самом деле я Лена.

- Вот как?

Под внимательным и дружелюбным взглядом парня я смутилась окончательно и не знала куда девать глаза. Меня спасла Лиза:

- Ну да! Лаки у нас самый удачливый и везучий фельдшер на подстанции. Всегда и из всех переплетов выбирается или без потерь, или с минимальными. Поверь, Рус, ее бы уже давно БИТы к себе забрали бы, да наша Лаки работает в связке с внуком главврача подстанции. А Пыльников сопротивляется руками и ногами. Не хочет отдавать Ленку.

Я ошарашенно уставилась на Лизу. Вот это новости! Значит, Илюша в своих поползновениях зашел гораздо дальше, чем мне представлялось.

Заметив мое изумление, Лиза усмехнулась:

- Не знала, что в ботве* до сих пор прохлаждаешься только благодаря Илюхе?

Я покачала головой:

- Но спасибо, что сказала. Теперь приму меры. У него нет права распоряжаться моей жизнью.

- Да не за что. По-моему, об этом вся подстанция знает. Кроме тебя. Так что, я не открыла Америку. И вообще, - Лиза резко посерьезнела, и, потянувшись через стол, накрыла мою руку своей ладонью – я в долгу у тебя за племяша. Спасибо, Ленок! От всей нашей семьи. Огромное спасибо!

- Да не за что… Чего? За какого племяша?

Кажется, мне реально пора спать. Я смотрела на Лизу и не могла понять, о ком она говорит.

Несколько секунд мы со старшим диспетчером молча играли в гляделки. Лиза смотрела недоуменно. Я же пыталась понять, что и где я пропустила. Тишину разбил голос Руслана:

- Лизок, по-моему, Лена тебя не понимает.

Взгляд Лизы из недоумевающего стал откровенно изумлённым. Она оглянулась на Руса, а потом опять посмотрела на меня:

- В смысле? Ты что, не в курсе? Я же проставлялась, когда стало понятно, что угрозы для жизни Руса нет и он пошел на поправку. И всем объясняла, что ты и бригада Громова совершили невозможное, вытащили с того света сына моей старшей сестры. Как ты умудрилась все пропустить?

Я попыталась вспомнить и не смогла. Очевидно, данное мероприятие состоялось, когда у нас был аврал. К столу в такие моменты подходят по очереди, кто свободен. А я тогда еще и работала одна, с водителем за компанию. Либо не слышала, как Лиза приглашала к столу, либо в запаре просто отмахнулась.

Лиза все поняла по моему лицу и усмехнулась:

- Да уж, Лаки! Ты так все царствие небесное пропустишь!

Я смущенно улыбнулась:

- Мама говорит, что вся жизнь пройдет мимо.

- Охотно верю!

На столе у Лизы завибрировал телефон. Она глянула на дисплей и скривилась:

- Хотела вас чаем напоить, да не выйдет. Каюк нашим посиделкам. В диспетчерскую зовут.

Руслан первый соскользнул с подоконника:

- Не очень-то и хотелось, чаю, любезная тетушка! Лучше бы кофе предложила. Вот тогда бы я подумал!

Лиза, недолго думая, замахнулась на него кожаным блокнотом, с которым обычно ходила по кабинетам. Руслан с хохотом увернулся и успел открыть передом ною двери:

- После Вас, прекрасная леди!

Сзади донеслось ворчание Лизы:

- Паяц!

Мы проводили Лизу до дверей диспетчерской, и двинулись на выход. Шли молча. Но молчание не напрягало. Наоборот, мне было удивительно уютно рядом с парнем. Словно мы были знакомы тысячу лет. Как будто я была дома, в уютной и теплой пижаме. Как будто была в безопасности.

Я споткнулась, осознав, о чем подумала. Так комфортно мне не было никогда. Даже с родителями. Украдкой взглянула на парня. Спокойное, расслабленное лицо, пару дней не видевшее бритвы. Волосы чуть длиннее, чем обычно носят наши мужчины. У воротника завиваются крупными кольцами. А челка уже слегка мешает. И Руслан периодически пятерней ее зачесывает назад. Но через секунду упрямые пряди снова лезут в глаза.

Губы сами собой расплылись в улыбке при виде такого противостояния. Руслан заметил. Улыбнулся в ответ. Но вопросов задавать не стал.

Так мы в дружеском молчании и дошли до выхода. А на крыльце меня ждал хмурый и раздраженный Илья. Сразу вспомнились слова Лизы о вмешательстве Пыльникова в мою жизнь. Стало неприятно. Все благодушное настроение развеялось, как дым.

При виде напарника я споткнулась. И лететь бы мне позорно с крыльца носом вниз, если бы не теплые сильные руки. Руслан вовремя меня поймал и, заглянув в глаза, тихо спросил:

- Это Пыльников? О нем Лиза говорила?

Я смогла в ответ только согласно закрыть глаза. Руслан проказливо улыбнулся:

- Сейчас подразним гусей. – и уже гораздо громче добавил – Леночка, что же вы так! На ровном месте! Устали? Я Вас сейчас подвезу. И не вздумайте отказываться! Это наименьшее из того, что я хотел бы для вас сделать! А вы после смены уже совсем на ногах не держитесь!

Ловко подцепив меня под локоть, Руслан развернул меня спиной к напарнику и повел к выходу с территории подстанции.

У поребрика было припарковано темно-серое Рено. Открывая передо мною дверь, Руслан извиняюще произнес:

- От моей машины мало что осталось. А без колес плохо. На своих двоих по заказам не сильно побегаешь. Так что я пока у отца экспроприировал его тачку.

Я невольно улыбнулась. Чудак-человек. Чудом выжил в страшном ДТП иеще и извиняется. Кстати, непонятно за что. Машина была почти новая, ухоженная. Кресло уютное.

Устроившийся на водительском месте Руслан заметил мою улыбку:

- Ну вот, снова улыбаешься! А то совсем скисла при виде того типа. А мне нравится твоя улыбка. – и, заводя машину, спросил – Где ты теперь живешь?

- Там же, с родителями.

- Гмм?...

- А чему ты удивляешься? Я бы ни за что не смогла бы жить в той квартире, которую папа предполагал подарить нам с Алексеем на свадьбу. Так что выбора, по сути, и нет. Я живу с родителями. Помнишь адрес?

Руслан чуть помолчал, вливаясь в утренний поток транспорта, а потом вдруг выдал:

- Я несколько раз приезжал в тот двор, где мы с тобою расстались. Но, так как этаж и квартиру не знал, то караулил у подъезда. Ты не появлялась. Я раза три приезжал. А потом решил, что не судьба.

Я даже дышать перестала от такой новости:

-Зачем?

Парень насмешливо фыркнул:

- Да хотел узнать, не нужны ли тебе еще мои услуги по охране от особо настырных кавалеров. Судя по тому, что сегодня увидел, то нужны.

Я опешила от такой непосредственности и в возмущении открыла рот, чтобы отказаться от лестного предложения. Но Руслан чуть покачал головой:

- Да что ж ты так буквально все воспринимаешь! Я просто пошутил. Оказалось, неудачно. Извини.

Мне стало неловко за свою реакцию. Определенно, Лена, тебе пора спать. А то мозг уже бастует, отказывается соображать.

- Прости. Неудобно получилось. – я виновато глянула на парня – В свое оправдание могу сказать только, что уже идут мои вторые сутки без сна. Не соображаю совсем.

- Все нормально, я не в обиде. Но! В качестве моральной компенсации прошу свидание. Время выбираешь ты. Обязуюсь вести себя прилично, глупостей не говорить, приставать в меру, угостить чем-нибудь вкусненьким и вернуть домой не позднее оговоренного срока!

Руслан весело глянул на меня, ожидая реакции. А я только и была способна, что открывать и закрывать рот, как рыба, вытащенная из воды. Час назад я сожалела, что парень уже занят. А теперь, когда меня зовут на свидание, вдруг нахлынули сомнения. Встретится хотелось безумно. Но недавний горький опыт не давал согласиться. Сомнения грызли. Разум шептал, что совсем необязательно, чтобы встреча имела далеко идущие последствия. Душа отказывалась верить.

Руслан словно почуял мои сомнения:

- Эй, Лаки, ты чего? Мы просто съедим по кусочку пиццы, запьем ее, чем бог пошлет и пообщаемся. Я же пообещал, что приставать буду в меру! Соглашайся, тебе понравится! А послать меня всегда успеешь. Ну же, дай мне шанс хоть так отблагодарить за спасенную жизнь.

Последнюю фразу Рус проговорил уже таким просительным тоном, что мне только и осталось, что смущенно улыбнуться и кивнуть.

***

Мы встретились тем же вечером. И вправду начали с пиццы. Потом Руслан предложил пойти в кино. В самом начале сеанса Рус взял меня за руку и осторожненько переплел наши пальцы. И все. Я поплыла. Неожиданно для самой себя от такого простого жеста я растеклась сладкой липкой лужицей. Тепло его руки, как ни банально это звучит, казалось, доставало меня до самого сердца. Я плыла и парила. Качалась на розовом облачке. А в животе, как в глупых сентиментальных романах, порхали бабочки.

Весь сеанс прошел мимо меня. Я подхихикивала в нужных местах синхронно с залом и счастливо вздыхала. Наверное, не всегда в тему.

После кино мы пошли ко мне домой. Пешком. В сторону, противоположную моему дому. И, почему-то, через городской парк.

На одной из аллей парка нам попалась кафешка, окутанная таким неземным ароматом кофе, что мы просто не смогли пройти мимо.

И снова мы сидели рядом. Рус ласково перебирал мои пальцы.

О чем мы говорили? Да обо всем. Я узнала, что Рус старший из трех детей Лизиной сестры. У него своя маленькая фирма по продаже и установке интернета. С ним работает брат, на два года младше него. Но брат, айтишник-программист, к продажам отношения не имеет. Поэтому, пока Руслан валялся в больнице, нанял менеджера по продажам. Теперь перед Русланом стоит дилемма: уволить человека, потому что он уже приступил к работе, а на двоих клиентов маловато. Или пытаться расширить бизнес.

В свою очередь рассказала о неудавшемся поступлении медицинский университет. И поделилась сомнениями, надо ли поступать в этом году. С одной стороны, меня полностью удовлетворяет моя профессия. С другой, я куда больше могу принести пользы в качестве врача.

Я не заметила, как пролетела ночь. Когда я все-таки оказалась у двери своего подъезда бархат ночного неба на востоке щедро забрызгал розовым светом начинающийся день.

Дом еще спал. В подъезде было тихо и сумрачно. Руслан довел меня до дверей в квартиру. Повисло неловкое молчание. Всю ночь я чувствовала себя легко и свободно, словно знакома была с парнем целую вечность. А тут вдруг оказалось, не знаю, что сказать и куда деть глаза.

Я неловко теребила связку с ключами, не поднимая глаз и переживая, увидимся ли мы еще, когда теплая, сильная рука с чуть шершавыми мозолистыми пальцами взяла меня за подбородок и осторожно потянула вверх, заставляя посмотреть на Руслана. А его лицо оказалось неожиданно близко. Так близко, что я ощутила его дыхание у себя на губах. Так близко, что я в деталях могла рассмотреть серьезное выражение серых глаз. В следующий миг его губы коснулись уголка моих губ. И от этой невинной ласки мое сердце сначала замерло, а затем, совершив тройное сальто, ухнуло куда-то вниз. И уже там, внизу, затрепетало, забилось как сумасшедшее, вспугнув стайку бабочек.

Ноги почему-то стали ватными. Чтобы не свалиться позорно к ногам парня, я оперлась спиною о ближайшую поверхность. Кажется, это была входная дверь в квартиру.

Губы Руса переместились дальше, потихоньку захватывая и завоевывая мой рот. Очень нежно, почти робко и, вместе с тем непреклонно, они сминали, ласкали мои губы, искали и находили драгоценности.

Мои руки гибкими лианами поползли вверх по плечам парня, стремясь обхватить, прижать посильнее, присвоить. Где-то что-то тихо звякнуло. Кажется, я уронила ключи. Кто-то тяжело и хрипло дышал. Неужели я?

Мои пальцы насмерть запутались в волосах Руса. Его руки давно уже путешествовали по моему телу, исследуя каждый сантиметр, с силой вжимая в тело парня, буквально впечатывая меня во входную дверь. Или стену. Не знаю. Я полностью потеряла связь с реальностью. Я парила. Я пила его дыхание, взамен отдавая все себя. И все равно мне было мало. Мне хотелось еще. Еще ближе. Еще теснее. Еще глубже. Хриплое, рваное дыхание. И чей-то стон. Мой или его, это не важно. Это сон. Самый сладкий, сказочный сон. И мне отчаянно хочется, чтобы он никогда не кончался.

Но он закончился. Весьма и весь эпично. Просто в какой-то момент я потеряла опру и полетела спиною вперед, увлекая за собою не разжимающего объятий Руслана. Что-то сбила и рухнула на пол. Придавившее меня мужское тело выбило весь воздух из легких. Рядом с ухом раздался сдавленный полустон-полумат. И все стихло. Сладкий угар развеялся мгновенно. Я ошарашенно смотрела в огромные изумленные глаза лежащего на мне Руслана.

Оказалось, мы ввалились в мою квартиру. На учинённый грохот из спальни выскочила заспанная мама, на ходу завязывая пояс халата:

- Что… О, Боже!

Окончательно меня добил раздавшийся над ухом сдавленный пыхтящий голос моего родителя:

- Дочь, совесть имей! Слазь уже! А то раздавишь папочку.

Это был финиш. От осознания, в какую ситуацию вляпалась я залилась краской от макушки до пяток. Но это было только начало.

Первым встал Руслан. Меня он буквально вздернул на ноги. Потом помог подняться на ноги папе. Я попыталась всех со всеми познакомить, но лишь окончательно стушевалась, еще гуще покраснев. И под смешки мамы сбежала на кухню, пробормотав, что нам всем не помешает выпить кофе.

Вот так и состоялось совершенно не запланированное, но очень эпичное знакомство Руслана с моими родителями. Я совершенно не запомнила, как варила на всех кофе. Как мы с мамой в четыре руки строгали бутерброды и накрывали на стол. Помню только аромат кофе, внимательный взгляд папы, сидящего напротив, ласковую улыбку Руса. Мамино добродушное ворчание: «Отоспись! Тебе завтра на сутки».

А потом квартира опустела. Руслан ушел вместе с родителями, спешащими на работу в магазин. Я перемыла посуду. Эмоции схлынули, оставляя после себя светлую, легкую радость. Постепенно подкрадывалась усталость.

Я задернула в спальне шторы и устроилась на кровати в обнимку с подушкой. Глаза уже закрывались сами собой. Вдруг пискнул телефон. На дисплее высветилось входящее сообщение от Руслана. Номерами мы обменялись еще перед сеансом в кино. В сообщении значилось:

«Мне очень понравились наши шикарные вечер и ночь. А также наше безумное утро. У тебя прекрасные родители. Я даже не представляю, как бы я отреагировал, если бы моя дочь свалилась на меня сверху в обнимку с женихом. Не улыбался бы любезно, это точно. Тебе нужно поспать. Сладких снов, котенок!»

Стало безумно приятно. Рот растянулся в улыбке сам собой. А телефон в руке пискнул еще раз, оповещая о новом сообщении:

«Наше эпичное приземление не позволило мне задать тебе один вопрос: ты выйдешь за меня замуж? Клянусь любить пока бьется мое сердце!»