Близнецы от врага. Чужая тайна

Глава 8

Богдана

Искренне радуюсь тому, что сегодняшний день могу посвятить детям. Никаких встреч, переговоров, стычек с Алексом! Только я и мои мальчики.

Просыпаюсь чуть свет, тихонько выбираюсь из постели, оставляя близнецов досматривать сны.

Хочу дерзко нарушать правила, установленные Игорем. Одно за другим, словно по воображаемому списку.

Первое – у каждого своя комната: Саша и Илья должны ночевать в детской, мы с мужем – в отдельных спальнях. Если последний пункт меня полностью устраивает, то с близнецами хотелось бы постоянно находиться рядом. Любоваться, как они засыпают, и будить с утра поцелуями в лобики.

Что еще? Завтрак в гостиной за круглым столом? Четко в определенное время? Вычеркиваем! Сегодня мы заказываем пиццу, едим под включенный телевизор и пачкаем постель! У "наших незаменимых" повара и уборщицы тоже выходной – вызову их завтра.

Вместо развивающих занятий, что я намеренно перенесла, – кино и зоопарк! И суровую няню, которая подхватила какой-то вирус и взяла больничный, сегодня заменю я.

Побуду неидеальной мамой. Плохой, неправильной.

От предвкушения отличного дня невольно улыбаюсь. Надеваю джинсы, цветастый свитшот, затягиваю платиновые волосы в высокий хвост и даже не приближаюсь к столику с косметикой. Мне не нужно играть красавицу-жену или бизнес-леди. Отдохну от всего этого. Хочу почувствовать себя настоящей. Живой.

Воодушевленная и радостная, я не сразу различаю мелодию звонка главных ворот. Отмахиваюсь от него, как от стайки мошек летом. Я не жду гостей, тем более, в такую рань. Однако звуки не затихают, становятся чаще и нетерпеливее. Близнецов раньше времени разбудят!

Недовольно фыркнув, накидываю кофту и все-таки следую во двор. Отвлекаюсь на лай собак в вольерах и морщусь. Не люблю ротвейлеров Игоря. И, похоже, это взаимно.

Распахиваю ворота, поздно подумав о том, что даже не удосужилась взглянуть через камеры видеонаблюдения, кто заявился ко мне. И тут же жалею об этом.

На пороге стоят трое мужчин в форме. В моем полусонном сознании невольно всплывает старый и очень глупый анекдот. Почему полицейские ходят по трое? Один умеет читать, другой – писать, а третьему просто приятно находится в компании образованных людей.

Низкорослые, с животами разного размера, будто это от звания зависит, невыспавшиеся, они совсем не внушают благоговения или трепета. Тем более, когда знаешь, что кристально чиста перед законом.

Едва сдерживаю нервную ухмылку и не тороплюсь приглашать мужчин в дом. Складываю руки на груди, смотрю с вызовом, жду объяснений.

– Богдана Алексеевна Авдеева? – уточняет один из них.

Правоохранитель протягивает мне свое удостоверение. Следователь Артемьев Тимофей Геннадьевич. Лихорадочно выдыхаю, хмуро свожу брови, предчувствуя неладное.

Пока изучаю остальной текст, он вдруг спрашивает:

– Вы знакомы с Петром Гадомским?

– Впервые слышу, – честно выдаю и возвращаю мужчине ксиву. – А в чем, собственно, дело?

– Он утверждает обратное, – следователь открывает папку с документами. – Написал на вас заявление.

– Что? – сглатываю нервно.

– Мы можем войти? – смелеет правоохранитель, чувствуя пробудившийся во мне страх. Пользуется моей растерянностью.

Пропускаю всех троих, позволяю им пройти в гостиную и расположиться на диване. Сама сажусь напротив, как можно дальше от них.

– Где вы были этой ночью, Богдана Алексеевна? – как в американских фильмах, спрашивает следователь. Кажется, даже тон дублирует, будто учился у них.

– Дома, конечно же! – выпаливаю я, но тут же объясняю более подробно. – Точнее, до позднего вечера – в отеле, где организовывала бизнес-встречу и корпоратив. Выполнив рабочие задачи, уехала.

– Одна?

– Меня подвезли, – пространно отвечаю, не упоминая Врагова.

– Этот человек может подтвердить ваши слова? И назвать время, когда доставил вас домой?

Застываю ледяной статуей. Неужели я настолько серьезно влипла? Я ведь не сделала ничего предосудительного! Только спела на сцене, но за это могу понести наказание только от мужа.

– Он не станет вмешиваться, – уверенно бросаю я, с оттенком горечи.

Алексу не нужны чужие проблемы. Более того, он с превеликим удовольствием утопит меня, своего конкурента. Не приедет! Не поможет! Дождется, когда меня привлекут к ответственности, насладится моим позором и отпразднует победу.

– В ваших интересах, Богдана Алексеевна, сотрудничать со следствием, – Артемьев смотрит на меня исподлобья.

Закусив губу, беру в руки смартфон и нахожу номер Алекса. Мы обменялись телефонами на второй встрече с Крестовским, когда играли перед ним адекватных конкурентов. Как бы мне не хотелось этого, но нам с Враговым приходится созваниваться по вопросам организации деловых мероприятий.

Дрожащим пальцем собираюсь коснуться нужной иконки с контактом «Враг», но следователь протягивает руку и отнимает у меня телефон.

– Мы сами позвоним, – перепечатывает номер и набирает.

С замиранием сердца вникаю в отрывистый разговор. Жаль, что не слышу ответов Алекса. Впрочем, на что я надеюсь? Я совершенно одна, сама за себя. Врагову плевать, Игорь далеко.

Чувствую себе так же, как пять лет назад. Но я не для того прошла весь этот путь, чтобы вернуться к началу. И сдаваться права не имею.

– А в чем, собственно, меня обвиняют? – вздергиваю подбородок и устанавливаю зрительный контакт со следователем.

– Петр Гадомский – один из польских бизнесменов, для которых вы организовывали деловую встречу. Он утверждает, что вы вместе были в отеле, где проходили переговоры, – невозмутимо сообщает он. – После официальной части и мероприятия в ресторане отправились к нему в номер. Но вместо обещанной ночи вместе, вы оглушили его и украли внушительную сумму денег.

– Ложь! – вспыхиваю и подскакиваю, как ужаленная, но Артемьев жестом возвращает меня на место. – После встречи. Я. Уехала. Домой, – выделяю каждое слово.

– Дождемся Александра Антоновича – и проясним этот момент, – вальяжно опирается о подлокотник.

– Он… приедет? – мой голос срывается.

Я не должна ничего чувствовать, но душу заполняет надежда. Не могу доверять Алексу, но жду его, как глупая девятнадцатилетняя «певичка из клуба». Не имею права быть слабой, но так нуждаюсь в защите мужчины, которого когда-то считала родным.

Время ползет улиткой. Почти перестаю надеяться на Алекса, но именно в этот миг раздается спасительный звонок. Открывает сам Артемьев, словно хозяин здесь. Нервирует безумно, но не хочу ссориться с представителями закона. Да и мысли переключаются на Врагова, который через пару минут появляется на пороге дома.

Ощущаю облегчение. И зачатки спокойствия. Теперь все будет хорошо!

Алекс заходит, неторопливо приближается к дивану, изучает меня внимательно, словно не узнает. Вспоминаю о своей внешности и теряюсь под синим, испытующим взглядом. Сейчас я бледная, простая, домашняя. Немудрено, что Врагов обескуражен увиденным. Замухрышка, совсем не под стать бизнесмену Авдееву.

Наблюдаю, как Алекс отвечает на вопросы следователя, то и дело поглядывая в мою сторону. Подтверждает сказанные мною слова, называет точное время, когда мы подъехали к дому – час сорок, и соглашается предоставить записи с видеорегистратора.

Смотрю на Врагова с благодарной улыбкой, но он отчего-то хмурится.

– Дело в том, что гражданин Гадомский в заявлении указал, что к нему в номер вы поднялись около трех часов ночи, – обухом по голове бьют слова следователя. – То есть, расставшись с гражданином Враговым, вы вполне могли успеть вернуться из дома в отель… Камеры слежения в отеле также зафиксировали время и засняли женщину, точь-в-точь похожую на вас… Вы вошли к пострадавшему в два часа пятьдесят три минуты, пробыли внутри полчаса – и поспешно покинули номер, – зачитывает протокол Тимофей Геннадьевич.

Алекс меняется в лице. Выстреливает в меня уничтожающим взглядом, играет желваками на скулах, раздраженно сжимает и разжимает кулаки. Мне становится холодно и страшно от его презрения, которое буквально окутывает меня всю.

– Это неправда! – всхлипываю я. – Какие камеры? Неправда! – вскакиваю на ноги. – Ложь! Я не…

Жалобно смотрю на Врагова. Почему-то мне важно, чтобы именно он поверил мне сейчас. Но мужчина несокрушим и по-прежнему зол.

– Ма-ам? – слышу сонные голоса Саши и Ильи за спиной.

Не могу обернуться, потому что в этот момент окончательно ломаюсь и срываюсь на плач. Сквозь пелену слез замечаю, как с дивана поднимается Алекс, устремляет удивленный взгляд на мальчиков. На своих детей, убийство которых оплатил пять лет назад.

Застывает, рассматривая близнецов. Синева его глаз темнеет, а грудь вздымается сильно и часто. Понятия не имею, о чем думает Врагов сейчас.

– Извините, Богдана Алексеевна, но вам придется проехать с нами в участок. До выяснения обстоятельств дела, – заключает Артемьев.

– Это какая-то ошибка, – очередной обреченный взгляд разбивается о сталь брони Алекса.

– Собирайтесь, – торопит следователь.

– Не могу, – сипло пищу в ответ. – Не с кем детей оставить.

– Вызовите мужа, – небрежно предлагает.

Сам же кивком подает знак своим коллегам, которые мгновенно оказываются рядом со мной. Чтобы не совершила побег? Как настоящая преступница! Как стыдно, страшно и… больно.

– Муж за границей, – стираю слезы с щек, но соленые капли прибывают. – Игорь отключает телефон, когда уезжает к… – резко останавливаю себя, ругая за импульсивность. Чуть не проболталась! – Когда уезжает в Австрию… по делам, – подчеркиваю для пущей убедительности.

Ощущаю аккуратную, но твердую хватку на локте. Одного из правоохранителей. Понимаю, что не смогу избежать задержания. Уверена, полиция разберется во всем, ведь я невиновна. Но на это нужно время.

А сейчас я вынуждена уехать с ними. На неопределенное время. И оставить моих мальчиков одних.

Провели вместе день, называется. Нарушили запреты Игоря.

Оглядываюсь на испуганных близнецов, перевожу внимание на Врагова, что превратился в каменного истукана.

И принимаю абсолютно нелогичное решение.

Вопреки здравому смыслу, делаю шаг к Алексу.

– Присмотри за детьми, – умоляюще шепчу, пока его синие глаза округляются от шока.